Индульгенция 3. Без права на смерть

Глава 8

Глава 8

Я вдохнул запах сосновой смолы, смешанный с гарью, и поправил воротник рубашки. Руки засветились тьмой и светом — тускло, будто он пытался спрятаться, замаскироваться, чтобы потом разом обрушиться на врага.

Мавка вихрем пронеслась над моей головой, её зелёные волосы оставляли за собой шлейф искр. Она приземлилась на плечо каменного истукана с ликом какого-то бога, стоявшего в углу у стены, села, скрестила ноги, и ухмыльнулась.

— Опять пришел показать свою слабость, Видарчик? — голос её звенел, как ветер в колокольчиках, но я-то знал, что за этой нежностью скрываются ядовитые шипы. — Не надоело быть отбивной грушей?

— Сегодня я обстучу тобой стены, пол потолок, а после отправлю в окно, для ускорения пнув по жопе, — буркнул я, чувствуя, как магия пульсирует в кончиках пальцев.

Она рассмеялась, сорвалась с камня и зависла в метре от пола. Под её босыми ступнями расцвели синие лютики, ядовитые и мерцающие.

— Ой, какой страшный! — она прикрыла рот ладонью, изображая ужас. — Ты же в прошлый раз запутался в собственных шнурках и рухнул лицом в мох. Помнишь?

Помнил. Ещё как. Тот мох потом неделю отскребали от стен. Потому это был совсем не мох, а нечто мерзкое… Фу, не будем от плохом. Меня потом неделю тошнило…

— Давай без воспоминаний! — рявкнул я и рванул вперёд.

Кулак, объятый черным пламенем, пробил лишь воздух, который зашипел при соприкосновении с ним. Мавка исчезла, оставив лишь облачко пыльцы, от которой я чихнул.

— Будь здоров! — её звонкий смех донёсся справа.

Я развернулся, швырнув в ту сторону шар света. Взрыв разорвал стену из плюща, но она уже была слева — щёлкнула пальцами, и корни взметнулись из трещин в полу.

— Неплохо, — проворчал я, прерывая эфиром связь между корнями и землёй. Дерево рассыпалось в прах. — Но это только разминка.

Мавка нахмурилась. Ветер завыл, срывая с меня рубашку. Её платье-туман закрутилось, превратившись в вихрь из листьев с лезвиями по краям.

— Лови! — крикнула она, и смерч ринулся ко мне.

Я скрестил руки — тело вспыхнуло, создав Щит темного пламени. Лезвия листьев плавились, ударяясь о барьер, но сила толчка гнала меня назад. Земля под ногами заходила волнами.

— Сдавайся! — Мавка парила в центре смерча, глаза ее светились изумрудным ядом.

— Помечтай, — прошипел я и разорвал щит, выпустив волну Стужи смерти.

Взрыв отбросил нас обоих. Я ударился спиной о стену, а она врезалась в истукана, разбивая его на мелкие осколки.

— Ой, — Мавка поднялась, отряхивая платье. — Уже интереснее…

Она хлопнула в ладоши. Пол вздыбился — трава на земле превратилась в пасть с клыками, что сразу же попыталась схватить меня.

Я прыгнул вверх, цепляясь за балку, и пустил вниз Мрачный пал из раскаленного воздуха. А после рухнул вниз, одновременно швырнув россыпь кинжалов света.

— Читер! — закричала она, уворачиваясь, но один клинок пробил её плечо.

Дух взвыл — не от боли, а от ярости. Зелёный свет хлынул из раны, и зал заполонили лозы. Они обвисли с потолка, как удавы, и ринулись ко мне.

Я рванул вперёд, сжигая всё на пути. Лозы превращались в пепел, но Мавка уже ждала — в руках у неё цвел бутон размером с кулак.

— Лови подарок! — бросила она его.

Цветок взорвался, выпустив облако спор. Они впивались в кожу, прорастая корнями. Я застонал, падая на колени — тело немело.

— Ну что, капля птичьего помета, возомнившая себя центром мироздания? — она подошла, наклонившись. — Готов стать удобрением?

Я зарычал, концентрируя магию в груди. Руки вспыхнули алым — и пламя вырвалось изо рта, сжигая споры. Мавка отпрыгнула, но я уже был на ногах.

— Мой ход.

Я ударил кулаком в пол. Волна пламени рванула вперёд, выжигая корни и заставляя Мавку взвизгнуть. Она кувыркнулась в воздухе, туманное платье обгорело по краям.

— Эй, это был мой новый наряд! — закричала она, уже без смеха. — Ты где этому научился⁈

— А ты думала, я все это время только девчонкам под юбки заглядывал? — я прыгнул на стену, оттолкнулся и метнул в неё огненный шар.

Он взорвался в зелёном щите из листьев, но Мавка отлетела к окну. В её глазах мелькнуло… уважение? Нет, не может быть.

— Лучше, — прошипела она, и воздух вокруг сгустился. — Но все еще слабо.

Ветер подхватил её, и она ринулась в атаку. Лезвия из сжатого воздуха свистели у моих ушей, а я парировал их огненными клинками. Мы кружили по залу, как два смерча — алый и изумрудный.

Я врезал кулаком в пол. Трещина побежала к Мавке, извергая лаву. Она взмыла вверх, но я ждал этого — прыгнул, схватил её за лодыжку и рванул вниз. Мы рухнули на пол, и я прижал её руку, поднеся горящую ладонь к лицу.

— Стой! — вдруг крикнула она, и я замер, едва не касаясь ее кожи горящей рукой. — Давай не будем переходить границы? Я пока не готова к столь… горячим отношениям.

— Сдаешься? — прошипел я.

Она выгнулась и вдруг… рассмеялась.

— Ладно, — Мавка скрестила руки, но уголки ее губ дёрнулись. — Допустим, ты не совсем безнадёжен. Но это я сегодня добрая!

— Добрая? — я фыркнул. — Ты чуть не проткнула меня веткой!

— Ну, знаешь ли, — она повернулась, пряча улыбку, — если бы хотела проткнуть, сделала бы это. Чуть-чуть не считается.

— И? — моя рука, объятая пламенем, еще больше приблизилась к ее лицу.

— Ладно, сдаюсь! — её глаза сверкнули, но не злобой — азартом. — Ты… неплох.

Я отпустил её, откатываясь в сторону. Дышал как загнанный зверь.

— Неплох? — фыркнул я. — Полгода тренировок, а ты сподобилась только на «неплох»?

Она села, поправляя обгоревшие волосы.

— Для птичьего дерьма — гениально.

Мавка исчезла, оставив на полу букет обугленных роз. Я поднял одну — шипы обожгли палец.

— Ведьма, — усмехнулся я, — но симпатичная. Точно ее трахну, но позже. И так, чтобы визжала от удовольствия.

— Как и сказала твой дух — неплохо, — бабкин голос привел меня в чувство и заставил отвлечься от эротичных мыслей. Черт, надо срочно сбросить напряжение, а то скоро выть начну!

— Как по мне, прям отлично. Надрал-таки зад этой зазнайке.

— Не спеши радоваться, -она возникла в дверях. — Хозяин сильного духа не может быть слабым. Поэтому тебе предстоит второй раунд.

После этих слов она посторонилась, и к нам вошли Навка, Пурген и даже Лизи. Для полноты компании не хватало еще Свенельда — но он оказался слишком большим для этой комнаты. И все они, абсолютно все жаждали мне врезать, пользуясь такой возможностью.

Да за что, мать вашу? Почему меня все не любят и постоянно хотят побить?!!! Ладно, собаки сутулые — сами напросились. Потом не жалуйтесь….

По моим прикидкам, я страдаю уже где-то недели две — время-то тут стоит на месте. И все процессы в организме тоже застыли. И если есть мне все же приходилось — восполнять потраченную энергию надо, то спать нет. А значит, мое избиение проходило 24/7 с небольшими перерывами на еду и лечение. Причем лечили меня минимально, прокачивая регенерацию, а вот ломали по максимуму.

На моей спине четко отпечатались следы от рогов Пургена — синяк никак не хотел проходить. Добавьте к этому рваный шрам на плече от когтей Навки, вечно дергающийся левый глаз от кошмаров Лизи и отбитые яйца, периодически простреливающие болью.

Мавка все никак не хотела покоряться и постоянно целилась туда, куда не надо. Из-за этого они раз даже с Навкой подрались, потому как та посчитала, что покусились на чужое и лишили ее удовольствия.

А еще в голове постоянно жужжал противный голос бабки, которая с удовольствием комментировала все мои промахи и закрывала глаза на победы. Своим гундежом она напоминала старого китайца, который все время талдычит своему ученику, что он, мол, не готов. А когда тот все же нагибает главного злодея, даже не удивляется, показывая всем, какой он великий тренер. Мол даже такой никчемный неумеха в его руках стал грозным воином.

И вот сегодня у меня, можно сказать, выпускной экзамен — вчера я всех нагнул, жестко и максимально болезненно. Особенно досталось Мавке, которая была связана, получила ремнем по жопе с применением эфира так, что до сих пор ходила и чесала отбитый зад. Но это было вчера. А сегодня мы собрались, чтобы раз и навсегда решить, кто в нашей компании батя и кто крут, как Эверест, и могуч, как носорог. Запрещенных приемов нет, ограничений по магии нет — есть лишь жажда победить, да максимально укрепленный купол защиты, что поставила бабка, справедливо опасающаяся, что мы тут все разнесем.

Я стоял в центре тренировочного зала — щит света и тьмы, превратившись в стального оттенка зеркало, закрывал меня, не позволяя им всем видеть то, что за ним происходит.

Сам же я видел все — как над козлом Пургеном возникли сотни каменных игл. Как от Навки отделились мрачные тени, похожие на нее в пугательном образе, Как Лизи старательно таращилась на мой щит, пытаясь сквозь него пробиться, дабы выпустить свои кошмары. И как Мавка, бесхитростно создав два меча света, замерла, готовясь мгновенно разорвать дистанцию между нами.

Удар в колокол — и щит взорвался. Не светом, не тьмой, а чем-то третьим, незримым, будто само пространство содрогнулось от моего выдоха. Осколки зеркальной защиты вонзились в пол, оставляя дымящиеся трещины. Теперь они видели меня. Видели, как я улыбаюсь.

Первой вперед рванула Мавка. Её мечи вспороли воздух с тихим свистом, оставляя за собой двойной шлейф слепящих росчерков. Я не стал уклоняться. Вместо этого шагнул навстречу, вытянув ладонь. Тьма сгустилась между пальцами, как чернильная капля, и я швырнул её под ноги девушке. Тень вздыбилась змеёй, обвивая щиколотки, но Мавка лишь взмыла в прыжке, перевернулась, и лезвия сошлись у моего горла.

— Слишком медленно, — прошептал я.

Свет её клинков коснулся тьмы, застывшей на моей коже. Получившие свободу два вечных антагониста завизжали, высекая искры, а я уже падал назад, в возникающий под спиной портал. Исчез. Появился за её спиной, схватив за ворот плаща.

— Ме-е-е-е! — заорал Пурген, и каменные иглы сорвались с потолка.

Мавка вырвалась, откатившись, а я остался под дождём из осколков. Камни впивались в плечи, рвали рубашку, но… растворялись, едва касаясь тела. Иллюзия. Настоящие иглы летели слева. Я поймал их взглядом, выжег вспышкой света, и гранит рассыпался пеплом.

— Бек… — удивленно мекнул Пурген, щурясь сквозь дым.

— Я учился, — кивнул я, уже чувствуя, как сгущается воздух за спиной.

Тени Навки. Они подкрались бесшумно, обняли холодными руками, впились когтями в виски. Галлюцинации поползли по краям зрения — мать, лежащая в больничной палате, отец, сбитый машиной, я сам, падающий в бездну с разорванным сердцем… Но я сжал зубы, вспомнив уроки старого мага из прошлого мира.

— Страх — это топливо, — прошипел я, и тьма внутри закипела.

Тени взвыли, когда моё собственное отчаяние, годами копившееся в голове, вырвалось наружу чёрным пламенем. Они испарились, оставив запах гари. Навка рухнула на колени, схватившись за голову, но времени ждать не было — Лизи наконец пробила мой внутренний щит.

Её кошмары ворвались в реальность. Пол зацвёл язвами, из трещин полезли существа с перекрученными суставами и пустыми глазницами. Один схватил меня за лодыжку, второй вцепился зубами в предплечье. Боль была настоящей. Кровь тёплой. Но я засмеялся.

— Ты думала, я не готов к этому? — крикнул я Лизи, чьи обычно красные глаза теперь пылали фиолетовым.

Сердцебиение участилось. Я позволил им войти глубже — в разум. Позволил кошмарам показать худшее: смерть друзей, разрушенный мир, вечное одиночество… И в самый пик ужаса — перевернул всё.

— Моя боль сильнее, — сказал я тихо, и кошмары вспыхнули.

Они сгорели, как бумага в огне, а Лизи вскрикнула, упав на спину.

Оставалась Мавка. Она метнулась ко мне, ее мечи рисовали спирали, но я уже чертил в воздухе большую воронку. Свет и тьма сплелись в кольцо, ударив её волной. Она отлетела к стене, а я…

Я позволил себе упасть. Рухнул на колени, дыша через боль, чувствуя, как кровь стекает по руке. Кругом лежали друзья. Друзья, которых я…

— Ты… чудовище, — прохрипела Навка, поднимаясь. Но в ее глазах светилось восхищение.

Тренировочный зал медленно возвращался в норму: трещины затягивались, тени таяли. Я встал, вытирая ладонью пот, и протянул ей руку. Она приняла помощь молча, но её пальцы дрожали.

— Как? — спросила Мавка, всё ещё прижимая меч к груди, будто боясь, что я превращусь в нечто иное.

— Я перестал бояться себя, — ответил я, глядя на исчезающие шрамы от каменных игл.

И это была правда. Страх когда-то грыз меня изнутри, но теперь… Теперь я научился им питаться.

Звон колокола возвестил конец битвы. Они проиграли. Я победил. Но в груди вместо триумфа горело странное одиночество.

Колокол умолк, но тишина давила тяжелее, чем грохот сражения. Я стоял, сжимая ладони, пока друзья поднимались с пола. Их взгляды — острые, словно обломки щита — резали кожу.

Навка первой нарушила молчание. Она поправила иссиня-чёрные волосы, её пальцы всё ещё подрагивали, но голос звучал твёрдо:

— Ты сжёг мои тени изнутри. Как?

Я потрогал запястье — шрам от первого неудачного эксперимента с тьмой.

— Они питались страхом. Я… дал им больше, чем они могли съесть.

— То есть, обрушил на них собственный ужас? — Навка усмехнулась, но в уголках ее глаз задрожали капельки слёз. — Безрассудно. Ты мог сгореть сам.

Лизи сидела в стороне, обхватив колени. Её кошмары, обычно неотступно вьющиеся вокруг, теперь съёжились в комок теней у ног. Я подошёл, и она вздрогнула.

— Прости, — прошептал я. — Я не хотел…

— Ты хотел, — она подняла лицо, и я увидел, что её фиолетовые глаза потускнели. — Ты позволил им войти в самые глубины, чтобы потом… сломать. Мои кошмары… они ведь часть меня.

Меня сковало холодом. Лизи всегда была хрупкой, как тончайший фарфор. Её магия — это боль, вывернутая наружу. И я использовал это против неё.

— Я не сломал их, — попытался объяснить я. — Я показал им, что есть нечто сильнее страха.

— Что? — она сжала руки в кулаки.

— Принятие. — слово повисло в воздухе, неуклюжее, будто и неправильное. — Если перестать бороться…

Мавка прервала меня, встав между нами. Её мечи исчезли, оставив на ладонях следы-ожоги.

— Хватит. Это была тренировка. Все живы. — Но её голос дрогнул. Она повернулась ко мне, и в её взгляде читался немой вопрос — Стоило ли?

Я хотел ответить, но стены зала вдруг вздрогнули. Шкафы с артефактами зазвенели стеклом, а с потолка посыпалась пыль.

— Что теперь? — проворчала Навка, выпуская когти и окутываясь тенями.

В центре комнаты, там, где я стоял в начале боя, пространство начало рябить. Воздух струился, как над раскалённым камнем, и вдруг — разорвался. Из трещины, чернее самой тьмы, выползла рука. Нет, не рука — нечто из множества сплетённых щупалец, покрытых глазами.

— Нарушители равновесия, — прошипела Навка, отступая. — Ты разорвал границы реальности своей чёртовой тьмой! Оно чужое, не наше! — вдруг взвизгнула она.

Щупальце метнулось к Лизи. Она вскрикнула, пытаясь отползти, но тварь обвила её талию. Я рванул вперёд, создавая плетение разрыва, но Навка перехватила заклинание.

— Нельзя! Ударь по ней — и Лизи разорвёт пополам!

Мавка уже парила в воздухе, создавая мечи, но глаза твари моргнули, и её оружие рассыпалось светящейся пылью.

— Оно подавляет магию! — крикнула Мавка, падая на колени.

Щупальце сжалось, и Лизи застонала. В её глазах вспыхнул фиолетовый огонь — последняя попытка защититься. Кошмары рванулись к твари, но та поглощала их, становясь больше.

Я закрыл глаза. Внутри, там, где раньше клокотала тьма, теперь зияла пустота. Я выдохнул — и шагнул сквозь пространство, очутившись в сантиметре от Лизи. Щупальце вцепилось в мою грудь, глаза-бусины впились в лицо. Боль была ледяной, выжигающей душу.

— Ты… голоден? — прошептал я, чувствуя, как сущность тянет из меня силу. — Тогда возьми.

Я раскрыл внутренние барьеры. Тьма, страх, даже крохи света — всё хлынуло в тварь непрерывным мощным потоком.

Она вздулась, глаза ее лопнули, разбрасывая слизь. Но я не останавливался. Я отдавал, пока её щупальца не начали трескаться, пока визг не заполнил зал.

— Видар, хватит! — кричал кто-то, но голос утонул в этом оглушительном рёве…