Индульгенция 3. Без права на смерть

Глава 25

Глава 25

Толпа человек в тридцать. За их спинами ничего не видно. Прыжок, и я повис на ветке ближайшего дерева. Пара секунд, и вот я балансирую на грани падения, зато все вижу, и при этом никто не видит меня. А картина мне открылась презанятнейшая. Да такая, что захотелось жахнуть по этой толпе всем, что у меня есть — а я, поверьте, запасливый хомяк. Гнев, злость, бешенство. А еще мой дар проснулся — ну, блин, вовремя. Хотя…

— Я тебя буду по частям резать и отправлять твоему дружку. Напрасно ты один вышел погулять в угодьях стаи…

Окровавленного Гиви поставили на колени и держали с двух сторон за руки, не давая пошевелиться. Иначе фиг бы у них получилось подобное. Гордый род Трупкипанидзе даже перед императором неохотно склонял голову, а тут какие-то шавки. Правда, собакам, судя по всему, тоже досталось — один баюкал сломанную руку, у второго лицо превратилось в сплошной синяк. Третий прикладывал холод к яйцам. Походу перед тем, как упасть, друг хорошо их приложил. Горжусь им.

— Давай, отправляй. А лучше сразу бей. Потому что если я выживу, ты, даже сдохнув, не обретешь покоя. И это я не говорю, что с тобой Видар сделает. А он гораздо менее гуманный, чем я.

— Твой Раздоров выскочка, и я не верю ни одному слову, что про него говорят. Помню, видел его как-то в прошлом году в «Притоне» — мелкий трусливый пиздюк. А тут смотри-ка, какие изменения.

— Верь в это и тогда умрешь в неведении.

— Знаешь, — острый коготь шавки прошелся по щеке Гиви, оставляя на ней кровавую полосу. — Наши предки верили, что если съесть сердце врага, то станешь таким же храбрым, как он, если печень, то таким же сильным…

— А если ты у меня отсосешь, то станешь трахаться сутки напролет. Только свою жопу не забудь смазать перед этим.

— Храбрый труп. Мне даже немного жаль тебя. Если ты думаешь, что там, за стенами академии, твой род сможет нам отомстить, то глубоко ошибаешься. Мы не приемлем полумер и ударов в спину. Убьем тебя тут, а с твоими разберутся там. Но прежде мы немного поиграем. Держите его крепче, — примерился он когтем к длинному носу и аристократической гордости друга.

— Я так не думаю, — мой очередной прыжок, визг подбитой шавки — ну да, я, кажется, в прыжке ему что-то сломал, когда тормозил. И вот я иду через расступающуюся траву, помахивая тонкой веткой с листьями и периодически попадая по скалящимся мордам.

— Раздоров, — оскалился главный мучитель моего друга.

— Безродная псина, — презрительно скривил я губы в ответ. — А теперь заткнись, прежде чем я начну вас рвать, я бы хотел переговорить с другом.

Рывок, и держащие Гиви шавки разлетаются как кегли, а я подхватываю его тело.

— Ну ты как, дружище? — я внимательно смотрю в его глаза и вижу в них гнев. Нет, не на меня, а на себя.

— Я тебя по-прежнему ненавижу, но уже чуть меньше, — ухмыльнулся он разбитыми губами.

— Если Танька тебя увидит в таком виде, то разнесет тут все.

— Может, тогда она меня пожалеет и даст? Как думаешь?

— Ты неисправим, — с облегчением рассмеялся я. — Полежи еще чуток, надо трофеи собрать. И это… Кто из них тебя так? — показал я на выбитый зуб.

— Вон тот дурак…

Но скалящийся пес сам выдал себя, сделав шаг чуть вперед и при этом облизнувшись.

— Ага. Как там — зуб за зуб?

Миг, и псина с воем отлетает в толпу, в полете сбивая еще парочку.

Подняв с земли окровавленный клык, я подул на него и засунул в карман. Пойдет на сувенир. Говорят, в алхимии их используют — нужно растолочь и смешать с алкоголем. Стояк на неделю обеспечен. Мне-то, конечно, это не надо, но в свете увеличивающегося гарема может и пригодиться. Но надо добыть еще парочку.

Все это время стая просто стояла — то ли они охренели от моей крутости, то ли от тупости. А может, и от всего вместе. Но стоило мне….

— Ну что, собаки сутулые, мы пойдем? — подхватил я Гиви, подставив плечо.

— Кто сказал… — вожак явно решил сегодня умереть. — … что мы вас отпустим?

— Видишь ли, какое дело, кобель ты плешивый… Я еще четыре дня могу творить и вытворять все, что захочу, находясь под защитой Красного заказа. Ты ж помнишь — я мальчик, который выжил. И не просто выжил, а отправил во тьму хренову кучу магов, что были намного сильней меня.

И если хоть одна пасть оскалится в мою сторону, хоть один коготь меня коснется, то сидеть вам с колом в жопе в подвале Темного или Светлого приказа — тут все зависит от окраса ваших шкур. Да, ты сейчас можешь сказать, что никто и ничего не узнает и все такое.

Но уверяю тебя, среди твоей стаи наверняка найдется тот, кто захочет выслужиться перед моим родом. Среди вас же не все кобели кастрированные — люди разные, и рода у них разные.

Я тут слышал, что вы не приемлете полумер, да? И это правильно. Поэтому мы вырежем весь род Оборотневых. Сотрем его с лица земли. Ты знаешь Раздоровых — если мы выступим, то вам никто не поможет и не спасет. Поэтому пшел вон, отрыжка слабого помета, пока я не решил, что моей жизни угрожают.

— Отпустить тебя сейчас, значит потерять лицо — стая не прощает обид и не ждет. Мы…

— Ты не понял, да, дебил? Ладно. Надоел, хоть волком вой. Но марать свои руки о твою поганую шерсть я не буду. Есть тот, кто ненавидит подобных тебе еще больше, чем я. Пурген?

Ну да, я уже чувствовал приближение козла, что несся к нам со скоростью лавины. И да, любых представителей песьего рода он люто ненавидел. За то, что они в Вырии у Ивана не пускали его в огород, за то, что охраняли загон с козами, и стоило ему к ним приблизиться, поднимали лай. Ну, и видимо, у него имелись к ним какие-то личные счеты еще из своего мира. В общем, прикинув траекторию, я резво сместился под удивленным взглядом вожака.

Впрочем, удивляться ему пришлось не долго — первое подкинутое тело, в считанные секунды освоив волшебство полета, улетело в сторону, следом еще одно и еще… Пока собаки расчухали, что происходит, Пурген ворвался в круг и, не снижая скорости, со всей дури влупился в их главного.

Этот оказался сообразительнее остальных и успел поставить щит. Но силу не рассчитал — его ранг воина против темника Пургена вообще не плясал.

Рога страшного в своем гневе козла засветились, он встал на дыбы и обрушился со всей силой праведного гнева на оборотня, который начал превращаться в жуткую псину. Это действие еще больше взбесило Пургена, потому как раньше он только чуял их запах, а сейчас увидел, и что-то перевернулось в козлиных мозгах. Из его пасти вылезли острые зубы, глаза загорелись красным, шерсть пошла волной и встала дыбом — жуть жуткая, в общем. Даже я испугался — вот честно!

А после Пурген сделал ход конем — ну, или козой, не суть. Развернувшись, он просто засадил мощным копытом по оборотню, отчего тот сразу показал, что умеет круче, дальше и, конечно же, выше. Взлетев над нами метров на пять, он, раскинув руки и восторженно воя — ну, по крайней мере, мне так показалось, что он восторгался свободным полетом –полетел над академией, вращаясь по часовой стрелке.

— Бежим!!! — раздался многоголосый вопль, и стая, показав всем свой могучий боевой дух, поджав хвосты, стала разбегаться в разные стороны под возмущенное блеянье козла, который никак не мог решить, за кем ему бежать. Потом решил, что не царское это дело — бегать за всякими, посмотрел на меня, мекнул и, гордо задрав хвост, удалился как темный герой в закат. Ну или в рассвет. Ну, или я не знаю, куда, но в сторону противоположную той, куда улетел Оборотнев.

На прощанье я выпустил дар и еще успел заметить, как на бегу один из стаи внезапно дал в нос другому. Ох, чую, распадется стая после этого! Но не суть…

Помня, что я козла типа не знаю, я подхватил изумленного Гиви, у которого даже кровь перестала течь от удивления, потащил его в сторону домов аристократов.

— Ты как, дружище? — кряхтел я. Тяжелый гад.

— Лучше. Регенерация работает. Тело заживет, а вот злость останется. Я ж теперь не успокоюсь, пока всех не грохну, подниму и еще раз грохну, но уже с отрыванием конечностей.

— Посыл понятен и принят. Я с удовольствием присоединюсь. И так понимаю, что даму ты себе не нашел?

— Я опять начинаю тебя ненавидеть. Вот зачем напомнил?

— Тяжело тебя тащить, так что считай это местью. Погоди, тебе еще Танька по башке настучит, за то, что на помощь не позвал.

— Не успел. Быстро все случилось. Будто поджидали меня.

— Да, это проблема. Надо что-то будет придумать, на такой вот случай. Поодиночке нас могут и задавить.

Можно было подумать, что мы с Гиви шли по безлюдному лесу, и нас никто не видел. Но это было совсем не так — народа вокруг было много, но всем было плевать. Максимум, что происходило — нас обходили, даже не оглядываясь. Подумаешь, проучили новичка. Тут это сплошь и рядом.

Правда, иногда меня все же узнавали, и узнавание это было не всегда приятным.

Мне показалось, что в толпе как-то мелькнула рожа Кривдина, но уверенности не было. Хотя, он же точно здесь учится. Интересно, а он под кем ходит? Потому как этот ушлый комок навоза своего не упустит.

Впрочем, иллюзий насчет спокойной жизни я не испытывал — изначально знал, куда иду. И это заводило куда сильней, чем секс. Рожденный летать ползать не будет. И даже на земле будет смотреть свысока на тех, кто ходит по ней.

Для разнообразия на этот раз мы добрались без приключений. Под конец я уже тяжело дышал, потому как этот гад просто повис на мне, делая вид, что умирает. Я попытался стряхнуть симулянта, но он вцепился в меня не хуже клеща, желая показать всем, как ему плохо. А на то, что стало плохо мне, ему похер.

Так что, когда открылась калитка, я бесцеремонно свалил его на землю уже внутри двора и пошел в дом, желая всего и сразу. Ну, для начала попить, потому как сушняк стоял дикий. А еще душ прохладный мне не помешал бы. И чтоб спинку потерли, и желательно нежно так.

А этот мудак стонал, страдал и давил на жалость сердобольной Насте, которая вдруг прониклась его несчастным видом. Но ровно до того момента, как, обогнув меня, во двор вылетела Танька и зарядила с ноги этому притворщику. Гиви сразу ожил, вскочил и стал довольно резво убегать от разбушевавшейся подруги, по пути еще отвешивая ей комплименты, что-то типа: как ты прекрасна в гневе, какие на тебя симпатичные трусики и как хорошо тебе было бы без них…

— А что происходит? — вышла озадаченная Снежана.

Гиви в деревню за чачей ползёт:

«стингеp» в руках, за спиной пулемёт.

Козий помёт под руками скользит;

Гиви ползёт, он ведь храбрый джигит, — процитировал я по памяти.

— Ты это к чему?

— Ну, суть передана верно. Храбрый джигит пополз в деревню в поисках любви и нарвался на хулиганов, которые тоже искали любви, но мужской. Гиви не согласился, и ему наваляли. Потом ему на помощь пришел его друг, и они сразу перехотели заниматься любовью и позорно сбежали под возмущенное блеянье козла.

— Это ты себя так назвал?

— Блин. Пурген примчался и всем настучал по головам и жопам.

— Так, я не пойму — Гиви пострадал или нет?

— Нарвался на Оборотневых, ну, и дальше все было так, как я и сказал. Это война, детка. Не смотри на моего друга свысока — мол, балагур без царя в голове. Он потомственный некромант из сильнейшего рода и всегда имеет две маски. Одну ты уже видела — весельчак и похотливый кобель. Но его темная сторона — даже мне страшно станет, когда он ее наденет. И сейчас он дурачится, чтобы не думать о том позоре, что с ним произошел. Потому как если оставить его наедине с этими мыслями, то плохо станет всем.

— А сам что думаешь? Ну, обо всем этом?

— Я свой выбор сделал и полезу на самый верх. Есть шанс, конечно, упасть, но есть и подняться. Те, кто с мной, так же могут упасть. Ты ж меня знаешь — я на полпути не остановлюсь.

— Я свой выбор уже сделала.

— Вот не пойму я все равно тебя. Ты ж меня ненавидела, а тут вот так вот и прям сразу…

— Ну, не сразу, конечно. Посмотрела, поняла, Навку послушала…

— Ага. Эта много чего наговорит и все с самыми честными глазами. Бойся ее — дух Нави первого порядка по определению не может быть добрым.

— Она ж вроде второго?

— Уверен, что первого. Иначе Кощей ее бы не отпустил так просто. Старшие духи или первые — они как бы наособицу стоят, и приказывать им никто не властен. Они сами по себе страшная сила. И последователей могут набирать. Так что для него даже лучше, что она ушла — темные друг другу не друзья, а прямые конкуренты, что в нашем мире, что в том.

— Но вы же дружите и давно.

— Мы иные — смотрим на мир одинаково. Да и привыкли за много лет держаться вместе. Одиночке, сама понимаешь, не выжить ни в академии, ни за ее воротами. Что там, кстати, с нашим новым знакомым?

— Да ничего. Умылся, сидит, регенерирует, чай гоняет. Досталось ему знатно, но ничего критичного. Завтра в норме будет.

— Что о нем думаешь?

— Да ничего, — пожала она плечами. — Я трудно схожусь с новыми людьми. Поэтому решайте сами. Так, вроде в меру неадекватный, но нам такие кажется и нужны.

— А ты сама насколько неадекватна? –улыбнулся я, глядя на Таньку, что все-таки загнала Гиви в угол и доступно, с помощью ударов рук и ног, объясняла ему, в чем тот не прав. Жалость? Ну да, ей, наверное, было его жалко — такого всего побитого, с засохшей кровью на морде. Но еще больше ей жалко было себя — своих потраченных нервов.

— Ну, я же здесь, с вами — вот сам и смотри.

— Но ты не ответила на вопрос — почему?

— Да что ты пристал⁈

— Понять хочу, насколько тебе можно доверять.

— А насколько можно доверять бездомному псу, которого отогрели, накормили и дали чувство семьи?

— Ты не он.

— Зато очень похожа. Я думала, моя жизнь разделилась на до смерти родителей и после. И то, что после, и жизнью-то считать нельзя. Не жила — существовала. Но теперь я вновь дышу полной грудью и во многом благодаря вашей семье. Люблю ли я тебя — однозначно нет. Ты симпатичный, не более. Так что нос не задирай. Противно ли мне будет лечь с тобой в постель? Тоже нет. Уверена, я даже смогу получить удовольствие. Хочу ли я находиться рядом с тобой — стопроцентное да. Ты интересный и даже загадочный. А меня с недавних пор привлекают тайны. Что же касается верности — я не предам, потому что незачем. Ты единственный, кто от меня ничего не требовал и оберегал просто так. Поэтому по возможности я тебя всегда поддержу и буду на твоей стороне.

— Откровенно, — удовлетворенно кивнул я. — Что ж, наши мысли во многом схожи, и это радует. Одно условие — никогда не мешай мне. Что бы я ни делал, какую бы лютую дичь с твоей точки зрения ни творил — не мешай. Если будет нужно, я сам расскажу и объясню. Просто принимай это. И не пытайся давить, навязывая что-то свое. Хочешь высказаться — твое право. Но без агрессии, аргументировано и максимально доступно, без словесных кружев. А теперь пошли в дом и поговорим с нашим потенциальным соратником. Это у них надолго, — кивнул я в сторону Таньки и Гиви.

Настя в это время стояла возле калитки и разговаривала с каким-то парнем — видимо, наставник приперся. Правда, разговор у них скорее всего зашел не туда, потому как она психанула, топнула ногой и захлопнула дверь прямо перед его носом. А после, пылая злобой, пошла в сторону моих друзей. Кажется, сейчас Гиви прилетит уже с двух сторон. Но спасать его я не буду — сам дурак. И пусть радуется, что это они его жизни учат. Мои уроки намного больней. И вообще, он же меня ненавидит, поэтому так ему и надо.

— Дама вперед, — куртуазно пропустил я Снежану.

— Ты такой вежливый, аж противно, -усмехнулась она.

— Ага. Поэтому, если Дима задумал недоброе, то первой прилетит тебе, а я смогу убежать или отомстить. Тут по обстоятельствам.

— А, вот теперь все понятно. Надеюсь, как-нибудь уж смогу отбиться от отрока.

— Ага, покажи ему грудь, и он падет.

— Ты вот не падаешь.

— Просто твердо стою на ногах.

— Скоро я надеюсь проверить, насколько у тебя все… твердо, — облизнулась она, заходя внутрь и при этом призывно вильнув задницей.

Ну, а я последовал за ней, потому как трудно не идти туда, куда следуют такие шикарные формы…