Имя твоё — человек

Глава 7 Испытание на излом

Ослепительной голубизны океаны. Белые кружева облаков. Бесконечные зелёные пространства материков с редкими проплешинами изобильных степей. Зонды корабля, по мнению Да-Рэй, оставляли желать лучшего и для развёрнутой научно-исследовательской деятельности не годились, но на безрыбье и рак рыба. Они, по крайней мере, дали возможность убедиться, насколько богата была природа этой безымянной планеты.

Действительно безымянной, кстати. В реестре руннийского доминиона она не значилась. В катэрийской базе данных, свистнутой рунн с трофейного разведывательного кораблика — тоже. Трое невольных путешественников остановились здесь только потому, что им требовалась адаптация. После двадцати девяти с лишним процентов кислорода в атмосфере У-Найты тарийские двадцать два не позволят им нормально дышать. Потому Да-Рэй, едва освоившись с системами яхты, принялась постепенно менять состав дыхательной смеси. На адаптацию, по её прикидкам, должно было уйти два-три дня, если не случится ничего сверхъестественного. А что сверхъестественного может случиться на орбите никому не ведомой планеты, на которой признаков разумной деятельности пока не замечено?

После побега с У-Найты Да-Рэй замкнулась в себе. Второй раз за достаточно короткое время ей приходилось пережить ломку устоявшегося образа жизни и потерю достаточно близкого существа. Не подвернись планета, которую можно было всласть поизучать, она бы не вылезала из каюты. Так, по крайней мере, думала Аня. Того же мнения придерживался и Нойгеш. Они ошибались. Да-Рэй страдала оттого, что даже рядом с друзьями осталась в одиночестве. Сильнее всего повлиял на неё позавчерашний случай. Аня, быстро освоившаяся с навороченным кухонным синтезатором в пищеблоке, подавала завтрак. Разговор не клеился. Гибель Осьминожки ударила по обеим подругам сильнее, чем те ожидали. Нойгеш знал негуманку недолго и не так глубоко, однако его странноватое, но искреннее сочувствие было красноречивее любых слов. Вся компания молча уткнулась в тарелки… Это было бы ещё ничего, терпимо. Да-Рэй прекрасно понимала, что сейчас всем не до активного информационного обмена. Но взгляды, которыми обменивались супруги Рили, добили её окончательно. Тари вдруг поняла, что смертельно, по-чёрному завидует им. Эти двое больше никогда не будут одиноки, даже если кого-то из них заберёт смерть. А она? Неужели она лишилась ещё одной подруги?

В какой-то момент ей захотелось покрепче стукнуть хитрюгу Нойгеша, хотя она понимала, что это недостойно и глупо. Недостойно — потому что она сильнее. Глупо оттого, что ревность всегда выглядит по-идиотски. Только поделать с собой Да-Рэй ничего не могла.

Массивные золотые, платиновые, осмиевые, палладиевые украшения, усыпанные драгоценными камнями. Нойгеш говорит, что камни натуральные и довольно редкие. То есть, украли они целое состояние. Пока Да-Рэй дистанционно изучала биосистемы планеты, медленно проплывавшей на обзорных экранах, а Нойгеш возился с настройками систем корабля, Ане попросту нечего было делать. Она специализировалась на земной, а не на руннийской компьютерной технике. Взяла на себя готовку, но сколько времени занимает этот процесс на крутейшем кухонном синтезаторе? Считанные минуты. Почитать нечего. Оставалось смотреть на обзорный экран. Когда надоело и это, Аня принялась перебирать свою сумку.

Вот топазовый кулончик. Папин подарок на восемнадцать лет. Аметистовый браслет столетней давности она покупала сама — подфартило на «блохе». Кольцо с аметистом случайно подвернулось на выставке «Мир камня», тоже за небольшие деньги. А вот это, массивное, потемневшее, с горным хрусталём, год назад подарила бабушка. Просто сняла с пальца и сунула внучке — носи и не снимай. Памятуя о бабкиной репутации, Аня не решилась забросить кольцо в шкатулку. Так вместе со всем и носила, одно только серебро, не признавая других металлов. Единственное исключение — побег с У-Найты, когда Нойгеш обвешал её ювелирными изделиями буквально с ног до головы… Вот эта сеточка из золотых цепочек чуть не разодрала ей лицо. Тяжеленные браслеты из светло-серого с синеватым отливом металла при прикосновении словно обжигали кожу. Холодом. Кто их носил? Аня понятия не имела, но подозревала, что дама была редкой стервозности. А кольца… Кто только ввёл среди рунн моду на эти декоративные гири? Их разве только в качестве орудия убийства использовать… Единственное, что из этой сверкающей кучи ей понравилось — ожерелье. В отличие от других изделий, соревновавшихся в массивности, оно не отличалось особенным весом. Зато драгоценные камни складывались в такой потрясающий узор, что невозможно было глаз отвести. Розовые и винно-красные бриллианты в золоте и платине. На У-Найте эти камни не такая редкость, как на Земле, но всё равно выглядит запредельно.

— Оно тебе не идёт.

Дверь каюты бесшумно втягивалась в стены, Аня и не могла ничего услышать. Нойгеш стоял в проёме, опершись спиной на белоснежный косяк и почти по-человечески скрестив руки.

— Любимый, я и не собираюсь это носить, — вздохнула Аня. — Вот, сижу, прикидываю, сколько оно может у нас стоить.

— Ты не об этом думала, тайон.

— Конечно, не об этом…

Времени с момента их знакомства прошло не так уж и много, но эти двое вели себя так, будто знали друг друга тысячу лет. Чтение мыслей? Нет. Взгляды, едва заметная мимика — этого оказалось достаточно, чтобы вести разговор без слов. «Ты должна была презирать меня».

«За что, любимый? Твоя работа не располагает к откровениям, я это понимаю». «Мы познакомились потому, что я следил за тобой». «Вот и замечательно. Значит, у тебя хорошая работа …была». «Но если бы ты знала…» «Что бы это изменило?» Нойгеш подсел к ней. Обнял. «Мы и сейчас в опасности, тайон». «А это что изменит?» «Уже ничего…» «Я люблю тебя». «И я тебя люблю». Им не нужны были переводчики…

На экране большой плазменной панели разворачивалось новое реалити-шоу от CNN. Премьер нисколько не удивился.

— Ну, что, сбылась мечта идиотов? — язвительно поинтересовался он, присаживаясь в мягкое кожаное кресло.

— Не сбылась — Белый дом не взяли, — в тон ему ответил президент. — Мусульмане… Что-то сомневаюсь я, что они пороли отсебятину. Сам знаешь, под чьим крылышком Аль-Каида… Ох, ничего себе!

Бородатый моджахед на экране, дающий очередь из АКМ по президентскому вертолёту — это действительно не каждый день увидишь. Даже в Голливуде такое себе редко позволяют, а здесь киноиндустрия явно не при чём. Это реальность. И реальность пугающая. Но то, что последовало за этим…

— На втором сроке черножопого можно ставить большой крест, — президент сцепил пальцы «замочком». — Хорошо если этот срок спокойно досидит. И доллар вниз поедет, что для Америки сейчас, мягко говоря, не сахар… Вот ведь суки, а? Весь мир теперь должен вытаскивать их из задницы, чтобы самому в пропасть не ухнуть!

— А чего ты хотел, Дима? Если бы у нас была возможность поездить на чужом горбу, мы бы её упустили? Лень человеческая, как и глупость, не имеет границ… Я дам ЦУ минфину, пускай потихоньку переводит американские бумажки в евро и золото.

— Сейчас это будут делать все, кому не лень — кроме госбанков, естественно.

— Вот именно. Сучара Сорос тоже в стороне не останется, будет играть на понижение. Потом, когда доллар похудеет до половины, скупит всё, до чего дотянется, и пойдёт поднимать курс.

— Сейчас не это главное, Володя. Доллар — хрен с ним, ему и так реальная цена пять центов. Даже неважно, что пиндосовская ФРС может «кинуть» весь мир, выпустив новые доллары и отказавшись принимать старые. Или, что не лучше, включить станок на всю катушку. Понимаешь, Володя, у нас появится реальный шанс избавиться от …назойливой опеки. Без всяких революций. Да, нас хорошенько встряхнёт. Вместе со всем миром. Но не воспользоваться такой возможностью может только полный дебил.

— Да… Больно умные мы были двадцать лет назад.

— А если такие же умные, как мы с тобой сейчас, найдутся вне этого кабинета? — хмуро буркнул президент. — Сам знаешь, как нас «любят» здесь, и как «встретят» там. Единственный вариант — я подчёркиваю: единственный — сделать то, о чём уже просто кричат на улицах.

— Ты говоришь о…

— Да. Наш единственный шанс уцелеть — отсидеться в России. Значит, нам стоит делать противоположное тому, что делали до сих пор.

— Вони будет…

— Ничего, зажмём носы. Будет вброс компромата — можно смело объявлять фальшивками и проявлением враждебности к России. Придётся принять предложение «эльфа» — их технологии нам будут нужны как воздух.

— Но наши деньги…

— Что сможем — выведем на хрен оттуда. Что не успеем — придётся бросить.

— Бросить?

— Кому нужны будут эти бумажки через год-два? Володя, шкура по любому дороже. Там у нас ни единого шанса. Дурачьё сбежит, попадёт под раздачу и потеряет всё. Всё, Володя, до копейки. Грабить там умеют так, как нам и не снилось. Умным придётся отдать какую-то часть сюда, чтобы спастись.

— Ты прав, Дима, — премьер рассеянно следил за картинкой на экране. — За всё приходится платить…

За всё приходится платить. Рано или поздно. И далеко не всегда мерой бывают деньги.

Аня не знала, чем ей придётся платить за своё тихое счастье. Именно тихое: без всякого сентиментального надрыва, без мексиканских страстей и она, и её любимый вдруг поняли, что являются одним целым, по какому-то недоразумению разделённым на две половинки. И как тут не вспомнить легенду об андрогинах? Смех смехом, а такого взаимопонимания она встретить не ожидала. Тем более от нечеловека. И не только в постели. Может быть, некоторые женщины думают, будто любовь и постель — это одно и то же. Нет. Любовь — это когда каждый миг общения с любимым в радость. Даже на кухне, даже за столом. Даже, прошу прощения, стирка пресловутых носков. Тогда не будет никаких стонов по поводу «я собиралась на праздник жизни, а попала в серые будни». Жизнь — это и есть будни. Это в основном и есть посуда в раковине, носки в корзинке и мусор в ведре. Если бытовые мелочи, на которые вы раньше не обращали внимания, стали вас раздражать — можете быть уверены: вы не любите того, с кем живёте.

С Андреем у Ани так и было. Постоянные выяснения отношений, мелкие, но крайне неприятные словесные стычки — чья очередь мыть посуду и чистить кошачий лоток, кто сколько денег потратил и на что потратил, и так далее. Нойгеш — это был совершенно не тот случай. Аня прекрасно знала, что готовит неважно. Бывший, помнится, всё ссылался на свою маму, получая в ответ ехидные предложения у мамы же и питаться. Только кушать почему-то всё равно шёл к Ане. Сейчас положение спасал искусственный интеллект кухонного агрегата, но всё равно это был далеко не шедевр кулинарии. Нойгеш, лукаво щурясь, поедал всё до крошки. «Да, тебя не взяли бы поварихой в ресторан, но ведь это приготовила ты. Для меня». И что тут скажешь?

Аня ничего и не говорила. К чему слова? Стряпня — такая мелочь, освоить которую при желании не проблема. Если Нойгеш не закатывает скандалы, а готов терпеливо дождаться, пока любимая научится, то ему просто цены нет. Надо, как говорила одна мамина знакомая, хватать и бежать.

«Интересно, чего недоставало его бывшей? Ведь любил он её, это и без откровений понятно. Приключениев бабе захотелось? Хм… А потом мы, слабый пол, обижаемся, когда мужики нас дурами считают…»

Обо всём этом Аня успела передумать, проснувшись под корабельное «утро», но не решаясь будить мужа. Он спал так спокойно, будто не было никакого побега и связанных с ним переживаний. Правильно говорила Да-Рэй: воины бывшими не бывают. А Нойгеш Рили служил в полку элитных убийц: «умаби» были не столько «спецурой», сколько подразделением, заточенным на уничтожение командного состава противника. Офицерские нашивки там дают не за строевую подготовку. «Умаби» нужны не стальные нервы, а их полное отсутствие. Впрочем, полным отсутствием нервов Нойгеш как раз похвастать не мог. Видимо, потому и не остался в полку. Но что нужно было пережить в прошлом, чтобы бегство с родной планеты и потеря …члена отряда сошли за незначительное приключение?.. Аня не хотела допрашивать любимого. Если захочет, сам расскажет.

Обстановка в каюте была самая что ни на есть романтическая. Видимо, официальный владелец яхты действительно собирался приятно проводить здесь время. Нойгеш не стал менять дизайн каюты, хотя это было дело получаса, достаточно отдать соответствующие команды бортовому терминалу. Во-первых, у прежнего владельца был неплохой вкус, а во-вторых — в кои-то веки им ещё придётся попутешествовать с комфортом? Вот и пользовались они этим комфортом как могли. Да-Рэй не вылезала из-за терминала, а они весь вечер, как в той легенде об андрогинах, пытались стать одним целым не только духовно. Не было бешенства брачной ночи, вызванного каким-то традиционным свадебным напитком, когда они, измученные, пришли в себя лишь к утру. Была бесконечная нежность, помноженная на боль утраты и неопределённость будущего. Никто из них не знал, доживёт ли до утра. Каждая потерянная минута казалась бездарно растраченной, каждое несостоявшееся прикосновение — преступлением, которому нет прощения. Они не хотели быть преступниками… такие разные и такие похожие. Они просто любили друг друга. Нойгеш шумно вдохнул озонированный воздух: проснулся.

— Доброе утро, любимый, — Аня потянулась, наконец позволив себе пошевелиться.

— Ммм… А оно точно доброе? — не без иронии поинтересовался драгоценный супруг.

— Смотря как мы его проведём, — его не менее драгоценная половина состроила задумчивую мину. — Есть предложения?

— До нашей вахты чуть больше шата. Думаю, мы управимся…

Идиллию в самый неподходящий миг разрушил крайне неприятный писк корабельного интеркома. Они даже не сразу услышали его: Аня кричала. И даже обиделась на мужа — почему остановился? Почему рычит на кого-то? Ах, на Да-Рэй… Ну, это за дело, нечего влезать со своими разговорами в такие интимные моменты…

— Ну, длинная, нашла время! Что случилось? — рыкнул недовольный Нойгеш.

— Скорее на мостик, — тари, кажется, была так увлечена своим открытием, что даже не поняла, от чего отвлекла своих друзей. — Я такое нашла! Такое!..

— Чтоб тебя и твои изыскания… Сейчас будем!

— Я думала, нас догнали твои соотечественники, — Аня уже успела прийти в себя.

— Если бы догнали, длинная попросту не успела бы нас предупредить… Ладно, тайон, встаём. Всё равно эта бледная зараза не отвяжется, — Нойгеш мысленно адресовал Да-Рэй куда более крепкие эпитеты, но подняться поднялся. И потянулся за своим «рабочим» комбинезоном.

Открытие Да-Рэй действительно стоило того, чтобы на него посмотреть. Но почему-то никого не удивило.

— Развалины? — хмыкнул Нойгеш. — Ну и что? Я тебе такие же на У-Найте мог показать, причём не с орбиты.

— То на У-Найте, обитаемой планете! — запальчиво воскликнула тари. — А здесь ни следа разумной жизни — кроме этих развалин! Смотри внимательно, скептик! Да-Рэй дала приближение. Вот тут уже ахнула Аня:

— Ну, ничего себе! Кого это они так сильно рассердили?

Поросшее невысокими деревьями нагорье, на котором дотошная тари обнаружила следы разумной деятельности, не радовало глаз разнообразием ландшафта. Камни да корявые деревца. Да развалины каких-то мегалитических построек. Но в одном месте — как раз на «окраине» разрушенного «города» — местность резко понижалась. Если присмотреться повнимательнее, то понижение оказывалось огромной чашей диаметром километра два и глубиной больше двухсот метров. Местная растительность и дожди изрядно поработали над ней, но и без всяких дискуссий было понятно, что эта выемка совсем не похожа на естественное геологическое образование.

— Если бы это было на Тарине, я бы сказала, что вижу след от давнего падения крупного обломка, — с торжествующим видом заявила Да-Рэй. — Трёхлетнюю тьму такой не вызовет, но если упадёт на город, погибнет всё его население. В этой системе астероидного пояса нет. А кратеру, если я хоть что-то понимаю в планетологии, не менее шести тысяч лет. Тарийских лет, — уточнила она.

— Радиация есть? — предметно поинтересовался Нойгеш.

— Чуть выше естественного фона. Будь у меня оборудование, я бы провела детальный анализ пород…

— …но оборудования у тебя нет. Знаешь, на что это похоже? На след от взрыва «тяжёлой» бомбы. В начале войны и катэри, и мы …гм …баловались такими «игрушками».

— Кратер явно постарше, чем ваша война, — задумчиво проговорила Аня. — А других таких городов на планете точно нет?

— Этот — единственный, — ответила Да-Рэй. — Я его и нашла только потому, что искала.

— Ты что, на каждой подвернувшейся планете будешь разыскивать разумно обработанные булыжники? — оскалился Нойгеш.

— На каждой подходящей, — тари не обиделась. — Посмотри вниз, друг. Там смогли бы спокойно жить колонисты любой из наших рас. Если мы смогли бы там жить, то мог кто-то ещё. Притом в такие времена, когда наши предки не знали орудий труда совершеннее деревянной сохи. Да за одну возможность исследовать эти «разумно обработанные булыжники» любой тарийский учёный готов отдать несколько лет жизни!

— А ты уже готова проложить курс до Тарины?

— Представь себе, да, — лучезарно улыбнулась тари. Аня готова была поспорить на все свои побрякушки, что в голосе подруги промелькнула едкая ирония. — Отсюда можно даже наблюдать Сорию — наше солнце — невооружённым глазом.

— Тогда будь добра свернуть изыскания, оставив их своим коллегам, и готовить корабль к старту. Или вы, тари, готовы забыть о любой опасности, лишь бы порыться на древних помойках?

— Нойгеш, но ведь это важно!

— Жизнь твоей Тарины тоже важна. И мы едем туда вовсе не для того, чтобы объявить о твоей сенсационной находке, — Нойгеш был раздражён. — Максимум, на сколько мы можем задержаться — четыре витка.

— Если вы оба поможете мне… — вот тут Да-Рэй, похоже, нешуточно обиделась. Как это — жизнь Тарины для неё не важна?

— Разумеется, не будем стоять в сторонке… Анна, занимай место второго пилота. Сейчас включишь симулятор и, пока длинная проложит курс, будешь учиться.

— Разве я недостаточно хорошо пилотирую? — удивилась тари.

— Хорошо ты пилотируешь, вот только чует моя задница, что на финише понадобятся два пилота.

— Задница как орган восприятия — это что-то новенькое, — хмыкнула Да-Рэй. — Наверное, в ваших медицинских учебниках руннийская физиология описана недостаточно подробно.

Несмотря на всю серьёзность ситуации, супруги Рили дружно рассмеялись — каждый на свой лад. Жизнь брала своё.

— …Быть может, я недостаточно понятно изъясняюсь, господин посланник? Мне повторить?

— Не стоит, господин президент, моего знания языка достаточно, чтобы понять вас буквально. Но, быть может, от меня ускользнул некий скрытый подтекст? Я был бы рад устранить возникшее недоразумение.

— Тогда извольте объяснить вот это…

…"Это» произвело на чёртова «эльфа» странное впечатление. Президент готов был поклясться, что пришелец ошарашен новостью. Но удар держал великолепно, далеко не каждому главе государства удаётся сделать столь хорошую мину при такой паршивой игре. Истинный политик — в лучшем смысле этого слова.

— Господин президент, — проговорил «эльф», — боюсь, мы оба стали жертвами недоразумения…

— Если нападение на Белый дом вы считаете недоразумением…

— …либо некомпетентности отдельного лица, — без малейшей доли смущения продолжил посланник. — Притом хорошо известного мне лица. Полагаю, вы испытываете определённую степень недоверия ко мне — на вашем месте я бы так и поступил — но в данном случае имеет место не злой умысел, а именно усердие не по разуму, проявленное одним из наших офицеров.

— Иными словами, вы хотите сказать, что один из ваших …офицеров был послан к террористам? С той же миссией, что и вы к нам? Не слишком ли это …опрометчиво, господин посланник?

— Незнание нами земных реалий не может служить оправданием, — «гость» так правдоподобно отыграл смущение, что президент почти поверил. — Впредь мы воздержимся от каких бы то ни было контактов с террористами. Виновный будет сурово наказан. Не сомневайтесь, господин президент, наши законы показались бы вам жестокими, но они справедливы…

Слушая заверения пришельца, президент уже принимал решение. Верить «эльфам» нельзя, это они продемонстрировали слишком явно. Наверняка такие же ушастые сидят в Москве и Пекине, и кормят тамошние власти сладкими сказками. Неплохо бы вырвать из этого типа обещание не предоставлять свои технологии никакой другой стране, но опять-таки всё упирается в вопрос доверия. Они могут обещать что угодно, но будут ли держать слово? Кто их проконтролирует, зараз кошкоглазых?

«Хватит. Игры с Аль-Каидой пора сворачивать. В любом случае можно выдавить из «эльфов» компенсацию за случившееся. Хотя бы в виде неких бонусов. Тогда можно будет сразу приступать к обязанностям президента планеты Земля, не обращая внимания на то, что думают по этому поводу остальные страны. Если инопланетяне дадут нам свои технологии, кто сможет контролировать нас самих? Кто посмеет задать нам хоть один вопрос?»

— Внимание, даю обратный отсчёт.

Голосовое управление здесь было попросту ненужным. Да, таковая опция присутствовала, но Нойгеш злостно её отключил. Мол, учиться никогда не поздно и никому не вредно. Он загонял жену и её подругу до седьмого пота и головокружения, но к концу четвёртого витка вокруг безымянной планеты обе дамы уже вполне сносно исполняли обязанности первого и второго пилотов. Причём в команде. «Ну, любимый, не завидую я твоим подчинённым, — сказала Аня, когда муж заставил её в десятый раз проходить все тест-программы симулятора. — Признайся честно, многих ты замучил ещё до встречи с противником?»

— Многих, многих, — последовал ехидный ответ. — Зато выжившие кое-что умели.

— Тяжело в учении — легко в раю, — безнадёжно отмахнулась Аня. — Ладно, терзай, убивец. Я твоя навеки.

Каким же облегчением было узнать, что симуляции они наконец-то прошли и что Нойгеш с чистой душой доверил бы им управление кораблём-ассенизатором…

— …три, два, один, запуск маршевого двигателя.

— Скорость ноль два, — скомандовал Нойгеш.

— Есть скорость ноль два, — ответила тари. — До расчётной точки …четверть руннийского шата.

— Разгон до ноль четырёх. В расчётной точке немедленный старт. Второй пилот, следить за сканерами. Действовать по обстановке.

Яхту строили с расчётом прежде всего на комфорт. Надсадный вой движков здесь совершенно не ощущался — ни звуком, ни вибрацией стен. Только стремительно уменьшающееся изображение планеты на обзорном экране говорило о том, что они всё-таки движутся с большой скоростью… Прекрасный, ослепительно белый корабль, предназначенный для космических прогулок, превратился в луч света. Большая жёлтая звезда — на Анин субъективный взгляд крупнее Солнца — нехотя отпускала его восвояси. Тихонько пощёлкивал гравикомпенсатор, мелькали на виртуальном экране цветные руннийские символы, мелодично попискивал датчик скорости. И только экипаж не издал ни звука, пока яхта не достигла точки старта. Миг — и звёзды смазались, превратившись в радужные чёрточки. Старт прошёл штатно. А вот финиш выдался экстремальным.

Да-Рэй вывела яхту именно туда, куда собиралась — между орбитами Тарины и Ресты, третьей планеты системы. И сразу же пришлось на непогашенной скорости разминуться с шальным астероидом. Порцию адреналина получили все без исключения, в том числе и едва не сгоревший гравикомпенсатор.

— …!!! — Нойгеш, ничтоже сумняшеся, высказал своё мнение по поводу случившегося. — На сканеры посмотреть перед финишем никто не догадался? Анна!

— Симулятор не показывал, что тут есть ещё и такая опция, — ровным голосом ответила жена. — Мы отрабатывали старт и маневрирование, а не финиш.

Следующую порцию личного мнения Нойгеш оставил при себе. Во-первых, он давно усвоил, что женщина — никудышный подчинённый в чисто армейском смысле этого слова. А во-вторых, спорить в этом случае не стоит. Всё равно останешься виноват. Да и с опасностью дамы разминулись довольно ловко, придраться не к чему.

— Послушай, Нойгеш, если тебе не нравится, как мы водим, сам бы сел и сделал всё как надо, — с долей укора проговорила тари.

— А я не умею, — честно признался отставной офицер первой ступени.

— Не умеешь …пилотировать? — у долговязой челюсть отвисла.

— Вот засранец… — прыснула Аня.

— Почему же ты не научился? — возмутилась Да-Рэй.

— Не знаю, — Нойгеш развёл руками. — Когда определяли мои способности, я завалил все до единого тесты по пилотированию. Наверное, руки не оттуда растут или какой-то детальки в голове не хватает.

— Бывает, — хмуро проговорила недовольная тари: ей невольно напомнили о собственных заваленных экзаменах. — Самокритичность — неоспоримое достоинство. Проверь гравикомпенсатор, мы его не сожгли?

— Не сожгли, не сожгли. Прокладывай внутрисистемный курс до своей планеты.

…Тарина, окружённая кольцами, была прекрасна даже на беспристрастный взгляд. А для Да-Рэй это и вовсе была родина, которую она почти не надеялась увидеть. Тари дрожащим голосом объявила, что передаёт управление второму пилоту …и разрыдалась, повторяя какие-то слова. Аня, более-менее знавшая тарийский язык, разобрала:

— Родная моя… Родная… Здравствуй… Как ни пыталась Аня себя обмануть, но её уколола ледяная игла зависти. «Когда же я смогу сказать — здравствуй, родная моя Земля?» Ответа не было.

Обломки, из которых состояли кольца Тарины, были коварны. Как утверждала Да-Рэй, из десяти тысяч этих камней лишь два-три слетали с «насиженной» орбиты и отправлялись в непредсказуемый полёт. Но даже такой ничтожный процент обломков-«шатунов» был опасен. Не один и не два тарийских корабля погибли из-за них. Потому Да-Рэй при подлёте включила противометеоритное защитное поле. Она уже просканировала частотный диапазон, доступный бортовому терминалу, и готовилась передать сообщение на родном языке, когда яхту сотряс мощный удар. Если бы не включённое поле…

— Сферический обзор! — заорал Нойгеш, у которого сработали вколоченные в подкорку инстинкты офицера. — Манёвр уклонения!

К его удивлению, Аня отреагировала на порядок быстрее и спокойнее, чем Да-Рэй. Тари на секунду — драгоценнейшую секунду! — замерла, пытаясь понять, что происходит. А вот жена не подвела. Пока очнувшаяся тари с закушенной губой настраивала сканеры яхты на полный обзор пространства, она взяла управление на себя.

Прелестная яхточка сорвалась вниз и, вертясь, словно проклятая, понеслась к планете.

Второй удар настиг их на высоте около ста километров над поверхностью. Защитное поле заполыхало голубым пламенем. Точнее, удар был далеко не вторым, два предыдущих благополучно миновали беглецов. Но только сейчас удалось определить точку, из которой велась стрельба по безоружному кораблику. Поскольку в этой самой точке визуально ничего не наблюдалось, а попытка связаться с планетой закончилась шипением и треском «глушилки», выводы были сделаны однозначные и неутешительные.

— Катэри! — рыкнул Нойгеш, мысленно проклиная свою полнейшую неспособность к пилотированию. — У нас только один способ спастись — выруливать к ближайшему форпосту…

— У нас нет форпостов! — крикнула Да-Рэй, даже не скрывая отчаяния.

— Пацифисты, кайта нэс… За полётами у вас кто-то наблюдает, надеюсь?

— Да, конечно — служба контроля полётов, метеоритный патруль, служба погоды… Но мы над океаном!

— Тяни нас к ближайшей суше, где есть хоть одна из этих ваших служб!

Тари взяла управление на себя и, хаотично маневрируя, повела яхту. В какой-то момент буквально впритирку к борту лёг высверк следующего выстрела. Разряд, пронизав атмосферу, попал в океан, подняв гигантский фонтан воды и пара. Мерцание защитного поля говорило о том, что следующего попадания оно не выдержит. О том, что будет, если это случится, все трое старались не думать.

Да-Рэй уверенно повела яхту в облака. Прямо в назревающую грозу, которая катилась на западное побережье крупного материка. Обзорные экраны тут же заволокло быстро проносящимся серым клочковатым туманом, а по поверхности слабенького поля потекли водяные струи. Яхта, повинуясь жестам пилота, нырнула ещё ниже. Здесь уже не было тумана, зато был ливень, град и разряды молний. Но именно гроза экранировала яхту от вражеской «глушилки»: сквозь статику и громкие щелчки — отголоски молний — пробились голоса планеты.

— Всем, кто меня слышит! — громко и чётко проговорила тари, включив передатчик. — Всем, кто меня слышит! Я — Да-Рэй Онэ-Имар тан Сул. На нас напали. Прошу помощи. Кто меня слышит, ответьте!

— Слышим тебя, достойная Да-Рэй, — сквозь шум помех прорвался чей-то голос. — Наблюдаем корабль неизвестной конструкции, пробивающийся сквозь грозу.

— Это мы. Будьте осторожны, вражеский корабль под маскировкой, может находиться выше облаков.

— Принято. Бери курс две сотых к восходу, на побережье посадочные площадки. Мы прикроем.

— Принято, — Да-Рэй старалась отвечать спокойно, но её мраморные щёки посинели.

— Что значит — «мы прикроем»? — Аня, переводившая разговор для мужа, высказалась первой. — Выходит, тари знают о будущем нападении и готовятся к войне?

— Выходит, так… — вздохнула Да-Рэй.

— Не отвлекайтесь, — напомнил Нойгеш. — Ещё неизвестно, как местные ребята умеют «прикрывать» корабли от атак… Что за чертовщина!

Со стороны суши, скрытой в пелене дождя, выметнулся толстый ярко-белый луч. Там, где он пронзил облака, мгновенно проявилось чистое небо, а в воздухе разнёсся оглушительный громовой раскат.

— Это не чертовщина, а метеоритный патруль, — зябко поёжилась Да-Рэй. — Такой разряд разрушает камень размером …побольше нашей яхты. Если они попали по катэри…

— Перестань комплексовать, длинная, — хмуро усмехнулся Нойгеш. — Это война, а на войне убивают.

— Тебе лучше знать, — огрызнулась тари. — Мы изжили свои агрессивные инстинкты.

— Да ну! — хмыкнула Аня. — Помнится, когда на нас наехала гопота, ты собиралась зашибить их скамейкой.

— Я не хотела их убивать!

— Ну, да, конечно, ты думала прочитать им проповедь о мире во всём мире. Согласна, добрым словом и скамейкой можно достичь большего, чем просто добрым словом.

— Ань-Я, перестань… — простонала Да-Рэй. — Зачем ты напоминаешь мне о таком …таком позоре?

— Прекратить! — рявкнул Нойгеш. — Сядем — тогда выясняйте отношения хоть до конца времён! Следить за горизонтом! Доложить о состоянии корабля!

— Горизонт чист, — вздохнула Аня, мысленно обозвав мужа злобным тираном. — Повреждений нет, защитное поле почти сдохло.

— Нам дают посадку на площадке станции противометеоритной защиты, — совсем убитым голосом проговорила тари.

— Давно бы так, — процедил «злобный тиран». — Идём на посадку.

Яхта в ореоле сполохов «умирающего» защитного поля и молний неслась сквозь грозу…

— Уважаемый Сайто, только что передали — похищенная офицером Рили яхта замечена на орбите Тарины. Их атаковал катэрийский корабль-разведчик, но они ушли в атмосферу. Катэрийский корабль был уничтожен выстрелом с поверхности планеты.

— А он не промах, этот парень, — министр обороны отключил поляризационную шторку с одной из секций окна, и кабинет залили багровые отсветы заката. — Ночью ураган будет… Как ты думаешь, Малиго, почему офицер Рили решился на преступление — похищение роскошной яхты — когда в его распоряжении был неплохой корабль? Помнишь, тот самый, который мы обменяли у инопланетянок на катэрийского разведчика?

— У него были все основания опасаться за свою жизнь, — ответил офицер-порученец.

— Насколько мне известно, шайка, которой он перебежал дорожку, была не из крупных. Более того — по моим сведениям, эту шайку сейчас активно поглощает банда покрупнее, позубастее… Кто же покопался в двигателях того кораблика, а?

— Прикажешь начать расследование, уважаемый Сайто?

— Прикажу. Начинай. Доклады по обстановке на Тарине предоставлять немедленно, в любое время суток. Приказ по флоту — готовность второй степени.

— Слушаюсь, уважаемый Сайто…

«Как эта терранская девчонка говорила? Не стоит складывать всё в одну корзину, кажется, — подумал министр. — Уважаемая Тирги-сен недооценила меня. Очень сильно недооценила… Итак, дело осталось за малым. Победят тари — хорошо. Победят катэри — тоже неплохо. В любом случае мы появимся на орбите Тарины лишь тогда, когда это будет выгодно нам».

Враждебный корабль в одно мгновение превратился в сплавленный ком металла и …из чего ещё катэри строят свои суда?

Кир-Над, начальник станции метеоритного патруля, ни секунды не колебался, когда отдавал команду. Ни для одного тари не было секретом, что раса катэри готовит вторжение на Тарину. К тому же, он спасал экипаж совершенно безоружного корабля, подвергавшегося обстрелу. Но ему ведь с раннего детства известно, что пресечение любой жизни — тягчайшее преступление против мироздания. Что же он всё-таки совершил? Впервые в жизни ему был по-настоящему страшно.

Когда неизвестный корабль заходил на посадку, практически весь персонал станции — кроме дежурного оператора — вышел встречать спасённых. Кир-Над успел порыться во всепланетной сети и нашёл упоминание об исчезновении планетолога Да-Рэй Онэ-Имар тан Сул, работавшей на Ресте. Но ведь поисковые группы не нашли никаких следов пропавшей, да и времени уже прошло… Кажется, около ста дней? Больше? Теперь она возвращается на корабле, явно сделанном не на Тарине. От предчувствия чего-то значительного Кир-Над был взволнован, как никогда в жизни. Быть может, Да-Рэй побывала на иных планетах и принесла вести о дружественных народах? Как иначе объяснить наличие у неё такого корабля? Оглядевшись, Кир-Над увидел на лицах сотрудников такое же волнение, как и у него. Молодёжь. Юная стажёрка Лэн-Вахи показывает рукой на корму садящегося корабля, что-то запальчиво говорит своей подруге. Да, там есть на что посмотреть. Такой маленький корабль — и преодолевает межзвёздные расстояния, о которых тари ещё только мечтают!

Под днищем садящегося белоснежного кораблика не было видно ни дрожащего раскалённого воздуха, ни свойственных древним турбореактивным двигателям выхлопов. Антигравитация? Эх, хороших бы инженеров сюда… Впрочем, Да-Рэй наверняка помнит о долге перед Тариной и первым делом отдаст подарок неведомых друзей на изучение. Одно это сможет продвинуть тарийскую науку на десятилетия вперёд!.. А кораблик тем временем отрастил — иначе не скажешь — опорные штанги и мягко приземлился.

Негромкое шипение воздуха — и кормовая аппарель бесшумно опустилась на плотное покрытие посадочной площадки. Изнутри, чуть согнувшись, выбежала симпатичная девушка в прозрачной дыхательной маске. Видно было, что корабль строили существа, заметно уступавшие тари ростом. На площадке девушка выпрямилась и, увидев соотечественников, закричала:

— Достойные, не подходите ко мне! Нужен скафандр!

Кир-Над кивнул — и дежурный оператор занялся решением проблемы. Всё правильно: если эта девушка побывала на других планетах, она могла привезти оттуда не только добрые вести, но и неизвестную микрофлору.

— Мы рады приветствовать тебя, достойная Да-Рэй. С возвращением, — начальник станции повысил голос, чтобы девушка у корабля хорошо его расслышала. — Моё имя Кир-Над Таэ-Кин тан Рамэ. Я уже послал сообщение твоей семье.

— Прошу тебя, достойный, мне необходимо срочно связаться с Высшим Советом! — крикнула в ответ вернувшаяся из глубин космоса. — Со мной друзья, и у них есть сведения величайшей важности! Друзья?!!

Вон те две фигуры в лёгких на вид скафандрах, появившиеся позади девушки. Дети? Нет, не дети. Иные. У Кир-Нада на миг перехватило дыхание. Но только на миг.

К кораблю подъехала автоматическая тележка со скафандром. С лёгким, понятно — метеоритный патруль снабжают скафандрами высшей защиты только на орбитальных станциях, а здесь ожидаются в лучшем случае срочные ремонты энергоблоков. Как раз для лёгких скафандров. Да-Рэй поспешно влезла в гермокостюм. Но за это недолгое время Кир-Над и его сотрудники успели разглядеть иных. Ростом с тарийских детей. Один с жёлто-коричневым лицом и непроглядно чёрными глазами. То ли белков не видно, то ли они у этого народа тоже чёрные. Второй… или вторая… Да, это наверняка женщина. Похожа на тари, разве что лицо странного розового оттенка, да глаза светлые, будто у двухсотлетней старухи. Скафандры не позволяли разглядеть ничего, кроме лиц, но на этих лицах отражались те же эмоции и мысли, какие были свойственны и тари. Заинтересованность. Тревога. Усталость. Надежда.

Кир-Над сразу поверил, что эти пришельцы… не то, чтобы друзья — после встречи с расой катэри всякого можно ждать — но не враги, это уж точно.

— Мои друзья — Нойгеш Рили с планеты У-Найта и его жена Анна с планеты Земля, — Да-Рэй, надев скафандр, представила их. — Если бы не они, я бы никогда не вернулась на Тарину.

— Срочно подготовь медблок, — сказал он любопытной Лэн-Вахи. И добавил — уже пришельцам: — Мы рады приветствовать вас на нашей планете.

— А уж мы-то как рады были добраться сюда живыми… — с какой-то странной интонацией ответила инопланетянка. На языке тари она говорила достаточно хорошо, хоть и с сильным акцентом.

— Вас немедленно проведут в медблок для адаптации. Не переживайте, друзья, мы сделаем всё, чтобы вы ни в чём не нуждались.

— Достойный Кир-Над, можем ли мы отложить адаптацию и немедленно связаться с Высшим Советом? — взволнованно повторила свою просьбу Да-Рэй. — Речь идёт, ни много ни мало, о выживании всей Тарины.

— Да, я могу связаться с достойным Тори-Маэ хоть сейчас, — Кир-Над достаточно хорошо умел считывать эмоциональную сферу собеседника и видел: девушка неподдельно напугана. Даже если бы она не привезла ничего, кроме инопланетного корабля, это стоило бы немедленной её доставки в Высший Совет. Но с ней иные. Может быть, и не друзья — пришелец-мужчина похож на воина древних времён — но, как это называется в старых книгах, союзники. — Ты сама поговоришь с Главой. Что будет дальше — решим по обстоятельствам.

И широким жестом пригласил всех троих пройти в здание. Как бы судьбоносна ни была эта встреча с иным разумом, но мокнуть под надвигающимся на побережье дождём не хотелось никому.

— Чувствую себя Гулливером в стране великанов, — Аня позволила себе немного побурчать. Впрочем, у неё для этого были основания.

Транспорт, на котором их доставили с побережья в древнюю столицу, где находилась резиденция Высшего Совета Тарины, был невероятно похож на земной сверхзвуковой самолёт. Сходные задачи, как известно, при одинаковых условиях и решаются одинаково. Разве что двигатели были сделаны по какой-то более продвинутой технологии: скорость и почти полное отсутствие «шумовых эффектов» потрясли воображение больше, чем руннийские антигравы. Полтора часа — и они уже в аэропорту столицы, расположенной на восточном побережье континента Танах. Полтора часа через океан пошире Атлантического… В самом аэропорту их ждал …вертолёт. Отличие от земного аналога только в размерах кабины и в достаточно тихих двигателях. Аня ущипнула бы себя, если бы не скафандр. «Это сон. Так не бывает».

В очевидное не верилось никак. Слишком ухоженно всё вокруг. Слишком приветливы лица тари. Слишком «чистая» психическая «атмосфера» вокруг. Море огней вечернего города и ни намёка на осточертевшую ещё на Земле рекламу. Выросшая в мире, где не обманешь — не проживёшь, Аня невольно ждала подвоха. И не находила, что напрягало ещё больше. Опыт всей её пока ещё небольшой жизни восставал против увиденного. «Так не бывает…»

— Здесь всё так, — Да-Рэй уловила её эмоциональный раздрай. Только Нойгеш и она могли понять, в чём дело. — Мы действительно такие, какими кажемся.

— Садимся на площади, — предупредил пилот. Вертолёт тихо скользнул вниз.

Посадочная площадка была отделена лишь двойной жёлтой полосой, но никто из находившихся внизу благоразумно не переступал её. Но встречающих хватало, даже с избытком. Как пояснил сопровождающий, новость о прибытии дружественных инопланетян уже распространили по видеосети, и в желающих своими глазами посмотреть на важное событие недостатка не будет. Впрочем, избытка тоже: тари не считали обязательным личное присутствие при историческом событии, подавляющее большинство наверняка «прилипло» к экранам на площадях и к домашним видеоприёмникам… Тари улыбались. Не наклеенными «американскими» улыбками, а от души.

— Вот ведь… дисциплинированные ребята! — тихонько восхитился Нойгеш, выбираясь из кабины приземлившегося вертолёта. — У нас бы уже и охрану, и заграждение снесли. А здесь — ни того, ни другого, и никто не рвётся прикоснуться к сенсации.

— Лично мне от этого только легче, — призналась Аня. — По крайней мере, я точно знаю, что на площади дураков нет.

Да-Рэй, услышав это, улыбнулась — не без гордости за свой народ. Позже она расскажет, что глуповатых тари тоже хватает, только хорошее воспитание не позволяет им выставлять недостаток ума напоказ.

— О-о-о! — восхищённо выдохнула она, завидев высокого мужчину, вышедшего их встречать. — Ань-Я, это же Нар-Тай, глава совета планетологов и астрономов! Учёный и писатель! Я в школе зачитывалась его книгами!..

— Потом гордиться будешь, — одёрнула её Аня. Да-Рэй — существо увлекающееся, может далеко пойти, если её вовремя не остановить. — Мы не для того сюда явились.

Встречающий, кажется, был того же мнения, хоть и не мог слышать, о чём переговаривались подруги. Он не сводил глаз с малорослых пришельцев. То есть, от неё и Нойгеша. Мда… Ане стало неловко. Кто она такая, чтобы налаживать контакты с иной цивилизацией? А ведь Тарина — не У-Найта, где пришельцы такая же неотъемлемая деталь пейзажа, как местные жители. Где об инопланетянках неведомых доселе рас забыли уже через неделю. Здесь появление представителей иных разумных видов — событие мирового масштаба. Надо соответствовать оному масштабу, а как? Надуть щёки? Наплести небылиц, как на У-Найте? Тари распознают фальшь, и какого они после этого будут мнения о землянах, можно догадаться… Аня лихорадочно вспоминала всё, что знала о тари со слов Да-Рэй. Казалось бы, времени для воспоминаний и подготовки было предостаточно, но всё откладывалось на «потом». События прошедших дней как-то не располагали к степенным размышлениям о межпланетной дипломатии. Быть максимально искренней — вот, пожалуй, единственно правильное решение, учитывая некоторые особенности тарийского характера.

Тари, встречавшие гостей, продолжали открыто и искренне улыбаться. Умение, уже почти утраченное и рунн, и людьми…

Чуть приглушённый свет превращал зал заседаний Высшего совета Тарины в некое подобие храма. Так подумал Нойгеш. То же самое подумала и Аня. Круглое помещение со стрельчатыми витражными окнами, узкими полуколоннами и сводчатым потолком показалось ей похожим на готический собор. Впечатление усиливали фрески, которые, правда, больше напоминали настенную живопись эпохи Возрождения. Высоченный потолок тонул во мраке, но сцены, коими были расписаны стены, наводили на странные размышления. Да, тари — исключительно пацифистская раса. Сейчас, в данный момент. После шести столетий мира и благоденствия в полнейшей изоляции от иных цивилизаций. Но одна из фресок изображала не что иное, как осаду древнего города. А на соседней во весь рост красовалась подсвеченная пламенем костра тарийская женщина в меховых одеждах и кожаном шлеме, натягивающая лук. Окружающий амазонку пейзаж наводил на мысли о полярной ночи, а воины со зверскими лицами, потрясающие грубыми мечами и деревянными щитами, хоть и принадлежали к расе тари, но со своими потомками имели немного общего.

Тари не способны лгать, Аня убедилась в этом, общаясь с Да-Рэй. Просто не могут, даже если бы и хотели. Значит, перед ней кусочек истинной истории этого странного народа. А это в свою очередь значит, что под шестью сотнями лет мира и спокойствия дремлют тысячелетия войн и варварства. Если их разбудить — мало не покажется любому захватчику. Но вот в этом-то и крылась загвоздка…

— …Всё именно так, — Нойгеш говорил, Да-Рэй переводила, но у отставного офицера время от времени создавалось впечатление, что хозяева планеты его, мягко говоря, не совсем понимают. — Катэри не нужны ваши достижения. Им нужны дешёвые рабы и ресурсы.

— Какая дикость… — потрясённый Глава совета даже забыл встать, чтобы высказаться, как полагалось по старинной традиции. — Прости меня, мой достойный друг, но я, проживший на свете больше полутора сотен лет, не могу этого …вместить. Как могут так поступать существа, наделённые разумом и создавшие высокую техническую цивилизацию?

— Прости, уважаемый, но способность говорить и создавать механизмы ещё не есть разум в полном смысле этого слова, — возразил Нойгеш, выслушав перевод.

— Не согласен. Разум, направленный на уничтожение — тоже разум, хоть и тёмный… Итак, ты уверяешь, что любая попытка начать переговоры с расой катэри будет означать поражение?

— Учитывая уровень вашей обороноспособности — безусловно.

— Как мы сможем защититься?

— Технические подробности лучше обсудить позже. Скрытность — само собой. Чем позже катэри догадаются о том, что вы готовитесь к встрече, тем лучше для вас. По поводу отрядов самообороны… Ребята, то, что я увидел — жалкое зрелище. Если катэри прорвутся на поверхность, они их и не заметят.

— Ты воин, достойный друг, — проговорил молодой глава Совета обороны. — Мы — нет. Могу ли я просить тебя научить наших бойцов хотя бы защищаться?

— Времени мало. Но я …попробую.

— Достойный Нойгеш, — глава Совета обороны поднялся с места. — Могу ли я попросить тебя сделать кое-что прямо сейчас?

— Что именно? — отставной «умаби» удивился, но виду не показал.

— Можешь ли ты обратиться к нашему народу и сказать ему всё то же, что и нам?

— Могу, — Нойгеш махнул рукой, изобразив руннийский жест согласия. От него требуется речь, вдохновляющая на подвиги во имя Родины? Что ж, тари её получат. В лучшем виде. Жаль, что их язык так беден на ругательства, и речь руннийского младшего офицера нельзя перевести дословно…

— Тогда я прошу главу Совета всеобщей информации переключить трансляцию с внутренней сети на внешнюю, — сказал молодой глава. — Если у нас мало времени, нельзя его терять.

— Сейчас передадут сигнал внимания, — кивнул заведующий всепланетным вещанием.

«Ой, что будет… — мысленно ахнула Аня. — Хотя… Мой любимый не похож на дешёвого клоуна. Наверняка проникся серьёзностью момента и сейчас начнёт будить в тари здоровый патриотизм. Возможно, пинками. Зрелище будет ещё то».

— …и просим достойную Анну также сказать несколько слов от имени наших друзей с планеты Земля, — задумавшись, она прозевала начало фразы. Тарийский писатель и учёный Нар-Тай обращался лично к ней.

— Я… попробую… — вякнула она, готовая от стыда провалиться сквозь каменные плиты пола. — Просто я никогда не выступала перед …народом.

— Понимаю, — в блекло-синих, «возрастных» глазах писателя она прочла искреннее сочувствие. — Но всё же постарайся, достойная Анна. Как говорят у нас, надежда — великий целитель. Дай нашему народу надежду.

— Или её тень… — вздохнула Аня.

— Даже тень надежды сейчас способна на многое… Достойные Да-Рэй, Нойгеш и Анна, Тарина видит и слышит вас.

Уходящий из-под ног пол — не то ощущение, которое хотелось бы повторять снова и снова. Тари, рунн и человек, в одно мгновение почти физически почувствовавшие на себе взгляды полутора миллиардов зрителей, произнесли про себя разные слова. Но означали эти слова примерно одно и то же…

Курс доллара, и без того плавно съезжавший к историческим минимумам, ринулся вниз, будто сорвавшийся с тросов лифт. Первыми отреагировали мелкие банки, в одну ночь сбросившие все долларовые резервы в другие валюты, прежде всего в евро и швейцарские франки. Азиаты покупали и юани. Многие вложились в покупку ценных металлов. Наутро обыватели всего мира, бросившиеся к обменникам, зачастую обнаруживали либо таблички «Доллары не принимаем», либо бессовестно заниженный курс. Вспомнилась и процвела махровым цветом полузабытая профессия фарцовщика, тесно сотрудничающая с кидалами и прочей уголовной шушерой. Предприниматели, ещё что-то производившие, и «купи-продай», не производившие ничего, кроме наценок, погорели во вторую очередь — когда банки разом и почти не сговариваясь перевели их долларовые счета в национальные валюты. Причём, по курсу, также весьма отличному от официального, и не в пользу клиентов. И только крупнейшие частные и национальные банки, чуть не в буквальном смысле сцепив зубы, продолжали активно скупать американскую валюту, своими титаническими усилиями спасая мировую экономику от взрыва.

Национальные валюты, вначале «подпрыгнувшие» вверх, после полудня устремились за долларом, пусть и не так быстро. С полок магазинов стали исчезать продукты… Что же до Америки, то она ещё не поняла, что произошло.

Первыми учуяли запах жареного старики, помнившие кризис конца шестидесятых, эмигранты из Восточной Европы и Азии. Американцы посмеивались над скупающими всё, что видят, «старыми маразматиками», «китаёзами» и «крейзи рашенз». К послеобеденному времени проснулись немцы, индусы, итальянцы и прочие не совсем коренные народы Америки. К вечеру, когда курс доллара упал ниже плинтуса, а супермаркеты сделали за день двухнедельный выторг, возвращавшиеся из офисов американцы, возжаждавшие скупиться к ужину, оказались наедине с пустыми полками. Оптовики вдруг — и вполне обоснованно — взвинтили цены и затребовали от магазинов предоплату. Крупные супермаркеты были вынуждены согласиться на условия поставщиков, и наутро «обрадовали» взволнованных покупателей задранными до потолка ценами и куда более скудным ассортиментом. Впрочем, американцы, уже как следует напуганные «из телевизора», сметали с полок и это. Мелкие и средние магазинчики вовсе закрылись. И вот тут «сюрприз» преподнесла система «вэлфера», будь она неладна. Явившиеся за своим «пайком» многодетные негритянские мамаши либо не получали ничего («Видите — у нас полки пусты!»), либо получали его заметно урезанным. До самых небес поднялся крик о расизме, о десятке плачущих от голода детишек, а насчёт «я в суд подам!» кричала каждая первая. Новость об ущемлении гражданских прав распространилась по негритянским кварталам со скоростью лесного пожара в летнюю жару, и вылилось это, как водится, в разгроме ближайших магазинчиков, принадлежавших таким же «цветным», как и погромщики. Впрочем, когда негры попытались распространить беспорядки на соседние кварталы, населённые азиатами и восточноевропейцами, отпор получился неожиданно жёстким. Плюс наконец-то подключилась полиция.

По всей стране люди массово скупали не только продукты, но и стрелковое оружие с боеприпасами. К вечеру следующего дня перестрелки у ещё работающих магазинов и оптовых складов перешли из разряда ЧП в категорию «незначительное происшествие». По улицам ходили экзальтированные люди с картонными плакатами и вещали о конце света. В мусульманские кварталы, без всякого стеснения праздновавшие нападение афганцев на Белый дом, врывались уставшие от политкорректности американцы. Тут полиция не спешила разнимать дерущихся…

Америка, в отличие от всего прочего мира, готовилась к концу света. А мир вдруг с удивлением обнаружил, что на Америке свет клином не сошёлся. И произошло это в тот момент, когда европейские и китайский нацбанки дружно плюнули на доллар и сбросили на биржи все свои запасы «зелёных бумажек». Впрочем, нашлись и такие, что продолжали скупать доллары до последнего — Япония, Англия, «младоевропейцы» из числа бывших стран СЭВ и прибалтов. Эти наплевали даже на недвусмысленные предупреждения со стороны Германии — мол, если не послушаетесь, выкинем из зоны евро. И были выкинуты, и пошли они, солнцем палимые, в сторону полного экономического коллапса, посыпая головы пеплом. И об одном жалели несчастные — что не последовали примеру так и не допущенных к европейскому столу Украины и других бывших республик СССР, распродавших свои долларовые резервы ещё в первый день всеобщего бардака. Причём президент Грузии вдруг обнаружился чуть ли не под дверью кабинета президента России — с внеочередным дружеским визитом, разумеется, а вы о чём подумали? Разумеется, сброс долларов не спас эти страны от кризиса, но хотя бы предотвратил немедленную катастрофу, какая обрушилась на Польшу и прибалтов. К утру третьего дня у этих невезучих элементарно нечего было есть. Правительства распорядились ввести на внутренние рынки продукты из государственного резерва, но поскольку военного положения никто не объявлял, эти запасы мгновенно оказались скуплены приближёнными к правительствам финансовыми магнатами. Да, хлеб, крупы и мясо появились в магазинах, но ценники были взяты явно из авиасалонов. Преступность захлестнула улицы городов, вломилась в дома обывателей, надеявшихся переждать «шторм» в стенах своих квартирок. Хлопки выстрелов и крики стали самым обычным явлением в странах, гордо именовавших себя — и только себя! — «свободным миром». Полиция просто не справлялась с этим шквалом, а в иных местах даже становилась на одну доску с «идейными противниками»…

Мир, посаженный на долларовую иглу, корчило от «передоза». Шкурка «биржевой экономики» оказалась для него тесноватой.

Часть стены превратилась в экран, на котором волновалось море голов — толпа на площади у дворца Высшего Совета. Тари, собравшиеся встречать друзей-пришельцев, не расходились. Они хорошо знали своё правительство и ждали обращения.

Нойгеш мысленно ругнулся, но постарался придать своему лицу каменное выражение. Что, учитывая скафандр, было нетрудно сделать. Гораздо труднее оказалось найти первое слово. Первую фразу, по которой тари должны судить о нём — и о всей его расе разом.

«Если не знаешь, как поступить — выполняй приказ. Если не знаешь, что сказать — отдай приказ. В Уставе написано всё, что нужно». Заповедь младшего офицера до сих пор выручала его в трудных ситуациях. Но здесь… Впрочем, где это — здесь? На этой планете, кажется, война вот-вот разразится, так что её население спокойно можно делить на военнообязанных и гражданских. И тем, и другим офицер, если он не полный идиот, всегда найдёт что сказать. Тянуть больше нельзя.

— Я — Нойгеш Рили, офицер первой ступени полка специального назначения вооружённых сил планеты У-Найта, — начал он, решив представиться по всей форме. Точно так же он заговорил бы с новобранцами. Да-Рэй, смирившаяся с ролью переводчицы, старалась передать смысл его речи как можно точнее. — На долгие разговоры у нас нет времени, потому сразу скажу главное. Во-первых, враг, который со дня на день будет здесь, беспощаден и жесток. Начнёте играться в гуманизм — вас уничтожат. Во-вторых, я пришёл сюда не только для того, чтобы предупредить вас об опасности и научить сражаться. Любое животное способно драться за свою территорию и детёнышей. Разумное существо тем и отличается от животного, что способно любить свою родину… Но если кто-то думает, что любовь к родине — это пение песенок и любование цветочками на лужайке, тот жестоко ошибается! — Нойгеш гневно повысил тон. — Любовь к родине — это прежде всего способность защитить её, и готовность умереть, защищая! Так вот: я пришёл сюда, чтобы спросить вас — вы готовы умереть за свою родину?!!

— Да! Да! — выкрики молодёжи на площади — и наверняка на других площадях, где тари собрались послушать выступление пришельцев — сперва разрозненные, через несколько мгновений слились в оглушительный рёв.

— Тогда я берусь за дело! — отставной офицер понимал, что одного энтузиазма добровольцев будет мало. И по-солдатски прямо это и сообщил: — Тем, кому не повезёт попасть в мою команду, будет не просто трудно, а адски трудно! Но клянусь Великой Матерью, я научу вас родину любить!

«Засранец», — ясно читалось во взгляде жены. Пожалуй, она одна была способна оценить его грубый армейский юморок. Но, к сожалению для всех собравшихся, Нойгеш не шутил.

Убедиться в этом пришлось уже на следующее утро, когда тарийские медики сочли уровень иммунизации достаточным, чтобы снять скафандры. Ограничились прозрачными дыхательными масками. Да-Рэй обрадовалась и выпросила один денёк, чтобы повидаться с родственниками. Нойгеш поначалу ни в какую не соглашался её отпускать, но Аня, хитро подмигнув, заявила: мол, она у нас уже одним видом травматического оружия уже владеет — скамейкой — посему один день отпуска заслужила.

— В отличие от меня… — добавила она со вздохом. — Я тоже, как ни крути, сплошная пацифистка. Дома стреляла только из пневмашки в тире, ну, и немножко уже здесь — из трофейного катэрийского излучателя. Который ваши спецы у меня сразу отобрали.

— Будь моя воля, я бы вообще запретил тебе высовываться из бункера, — проворчал Нойгеш. Огромное, во всю стену, окно открывало обзор на площадку, которую уже разметили по его наброскам. Добровольцы, рассевшись на бруствере, что-то оживлённо обсуждали. — Но по сравнению с этими ребятами ты — кадровый офицер. С боевым опытом и своим личным счётом покойников.

— Мне до твоего кладбища далеко…

— И хвала Великой Матери, — Нойгеш резко остановился и придержал жену за локоть. — Ты не обязана сражаться за Тарину.

— Ты тоже. Но ты взялся за это.

— У меня не было выбора.

— У меня его тоже нет, любимый, — совершенно спокойно сказала Аня. — Тарина — родина Да-Рэй. Я не могу остаться в стороне.

— А если бы это была планета совершенно незнакомых существ?

— Не знаю… — честно ответила Аня. — Может быть, поступила бы так же. А может, и нет.

— Не суши голову лишними переживаниями, — неожиданно улыбнулся Нойгеш. — Делай то, что считаешь нужным, и пусть всё идёт своим чередом.

— «Делай что должно, и будь что будет», — хмыкнула жена. — Ну, ну, батяня-комбат, постарайся не поубивать своих новобранцев. Они же не спецура.

— «Умаби» тоже не рождаются, а становятся, — Нойгеш, сам того не зная, почти дословно процитировал строчку из старой песенки. — Всё, романтика закончилась, моя дорогая. Доброволец Рили!

— Я! — Аня вытянулась в струнку, прекрасно понимая, что муженёк не шутит.

— Построить группу.

— Есть!

Нойгеш знал, что поступает правильно. Кто ещё, кроме него, сможет сейчас обучить миролюбивых тари хотя бы грамотно обороняться? Но почему же сейчас было так мерзко на душе?

Ответ был ясен, как солнечный день: потому что он будет вынужден отправит в бой, практически на верную смерть, тысячи недоучившихся молодых бойцов.

Времени почти нет. Катэри редко готовятся к операциям по зачистке неугодных планет больше, чем два своих стандартных месяца. А значит, офицер первой ступени Рили должен за те немногие дни, что ещё отпущены судьбой, покрепче вколотить в своих курсантов как желание выжить, так и способность драться до последнего вздоха. В противном случае Тарина обречена.

Симуляция была настолько реальна, что становилось жутко.

То ли Нойгеш уверенно освоил принципы тарийского программирования, то ли умудрился так впечатлить местных умельцев, что они изобразили катэри на редкость правдоподобно. Легче от этого никому не становилось.

Да-Рэй прицелилась и тронула сенсор спуска. Мощное ружьё, мало похожее на те, с которыми охотники-любители бродили по лесам, чтобы парализовать, обмерить, сфотографировать и отпустить восвояси невезучее животное, пребольно ударило прикладом в плечо. Цели виртуальные, но оружие настоящее, пусть и заряженное не боевыми, а учебными патронами. «Катэри», отхвативший заряд в грудь, взмахнул руками и упал изломанной куклой на истоптанную землю.

— Слева! — в горошинке рации зашелестел голос Касу-Мин, напарницы «левой руки».

Два ружья одновременно глухо хлопнули, пули высекли искры из стены, за которой мгновенно спрятался очередной виртуальный катэри. Оттуда сразу же выметнулись два разряда. Да-Рэй, коротким прыжком преодолев половину расстояния до старого толстого дерева — у неё была слишком открытая позиция, опасно — бросила светошумовую гранату. Бахнуло так, что пробило даже ушные фильтры, а вспышка превратила ночь в ослепительный день. Хорошо, что это простенькое оружие, применявшееся на Тарине против опасных хищников, оказалось эффективным и против катэри с их дешёвыми гермокостюмами. Нойгеш сомневался, что сюда пришлют элитные части — там у бойцов скафандры, для которых пулевое оружие и светошумовые гранатки тари вообще не существуют… Бах! Бах!

Напарник «правой руки» не сплоховал: пока противник, ослеплённый и оглушённый, оценивал ситуацию, угостил того двумя выстрелами.

«Армия — это не общество, а организм, — ей вспомнилась вводная установка Нойгеша на самом первом занятии. — Пальцы не обсуждают приказы мозга. Точно так же рядовой не должен рассуждать над приказами командира. Он не должен — он обязан исполнять эти приказы с максимальной скоростью и эффективностью!» Правоту наставника добровольцы-тари уразумели после первой же симуляции… В тарийском языке не нашлось адекватного перевода словам, коими отец-командир охарактеризовал боеспособность отряда в целом и рядовых бойцов в частности. Ругался по-руннийски, долго и со вкусом. Добровольцы поняли только то, что сильно рассердили наставника, и теперь старались не повторять ошибок. Но как же тяжело им было себя ломать!

Эту симуляцию Да-Рэй и двое её подопечных провели с эффективностью восемьдесят шесть сотых — то есть, уничтожили диверсионную группу противника, отделавшись незначительными ранениями. «Неплохо …для посудомоек», — вот что скажет Нойгеш, когда увидит результаты. Его можно понять. Бедняга спит по два часа в сутки, то натаскивая зелёных новичков, то общаясь с Советом обороны на предмет тактики, стратегии и технической части. У него даже с женой поговорить лишней минутки нет.

— Неплохо …для начинающих, — Да-Рэй, удобно угнездившись на стволе поваленного дерева, невольно скопировала интонации офицера Рили. Результаты занятия высветились на экрачике её наручного комма. — Нужно довести до девяноста пяти сотых.

— Мы специально тренируемся на таких …приближённых к реальности моделях? — хмуро поинтересовался Вар-Гис, «правая рука». Он уселся рядом и бросил ружьё на колени скрещённых ног. — Чтобы, когда придут катэри, мы не видели в них живых, разумных, достойных общения?

— Я уже сталкивалась с ними, и достойными общения их не считаю, — ровным голосом проговорила Да-Рэй. Воспоминание о пытке приятным никак не назовёшь, но сейчас оно было необходимо. — Тебя волнует факт убийства разумного существа? Ты боишься совершить грех перед Единым?

— Да.

— Но катэри идут убивать нас, и духовная сторона вопроса их волнует в другом ключе: смогут ли они захватить ресурсы Тарины, чтобы отсрочить свою гибель, — вместо Да-Рэй заговорила Касу-Мин. Коренастая, сероглазая — уроженка северных островов, где когда-то жил народ отху. — Подумай, дружочек, можно ли вообще о чём-то разговаривать с такими …разумными.

— Мы тоже готовимся убивать, — возразил Вар-Гис. — Что сразу ставит знак равенства между нами и катэри. К чему тогда все усилия наших предков, создавших общество, не способное себя защитить?

— Очень жаль, что ты не видишь разницы между нами и катэри, — сказала Да-Рэй. — Наверное, только личная встреча с ними развеет твои сомнения. А насчёт общества… Что ж, как говорит Ань-Я, учиться никогда не поздно и никому не вредно… Отдохнули? Ставлю новую задачу: выдвижение к месту высадки вражеского десанта, разведка без боевого контакта. Задача ясна? Приступить к выполнению. Десять дней. Всего десять дней — а как они все изменились…

«…! Твою ж дивизию, Нойгеш! Блин, устроил вынос мозга три дэ, в режиме онлайн!.. Я ж его!..»

Земная девушка ростом и здоровьем уступала тари по всем статьям, а вот психически оказалась покрепче. Значительно. Для прочих членов добровольческого отряда самообороны то, за что Аня собиралась устроить своему благоверному большую головомойку, ввело в состояние ступора. А ведь они только что выполнили — и с великолепными показателями! — поставленную перед ними задачу.

Нарисованный компьютером противник был уничтожен полностью и без малейшего сожаления. Но если катэри действительно так себя ведут на оккупированных планетах…

Сразу припомнились как рассказы стариков-ветеранов, так и кое-какие книги современных авторов «про попаданцев» во времена Великой отечественной. Сразу потеряли статус виртуальных отвратительные вещи, которые творили немцы на захваченных территориях. Мерзость увиденного разбудила в будущих защитниках Тарины древнюю, почти животную ярость, но если две недели назад они наделали бы глупостей, то сейчас сработали грамотно, практически без ошибок. Знания и умения, в буквальном смысле вколоченные в них беспощадным руннийским офицером, сделали своё дело.

Аня огляделась. Добровольцы, рассевшиеся на камнях, поваленных деревьях или просто на земле, имели такой вид, будто изо дня в день гоняли марафон с полной выкладкой, а сейчас ещё и узнали о гибели всех родственников. Подавленное, апатично-усталое состояние сменилось сперва яростью, а затем неподдельным горем. Тари ни на секунду не усомнились в том, что им продемонстрировали истинное поведение врага.

— Зачем? — спрашивал молоденький паренёк — между прочим, лучший стрелок отряда. — Почему наставник показал нам …это? Разве такое возможно? Даже в самые злые времена наши предки не опускались до такой низости!

— Значит, нам повезло с предками, — хмуро ответила Да-Рэй. — Наставник прав: нельзя судить о других по себе.

— Но как, уничтожая такого врага, самому не превратиться в его подобие? — послышался чей-то негромкий голос из темноты. — Можно ли пожертвовать во имя спасения нашего мира тем, что составляет его основу?

«Хм… И ведь остались ещё непуганые пацифисты, — едко подумала Аня, деловито отчищая палочкой грязь с форменных ботинок. Обувь, кстати — все «краповые береты» вместе с «морскими котиками» и прочим иностранным легионом от зависти сдохнут. Лёгкая, удобная, бесшумная, непромокаемая и в то же время «дышащая». — Не зря Нойгеш накаркал им страшные потери… Да, таких только суровая действительность и обламывает, компьютерные симуляции бессильны».

— Ты уверен, что твой мир — лучший из возможных? — неожиданно — даже для себя самой — спросила она.

— Для нас — да, — ответил парнишка.

— Тогда, наверное, этот мир стоит защищать.

— Но он уже не будет прежним.

— Да, не будет. Как… как мать после тяжёлой болезни. Но ведь и больная, и искалеченная, это всё равно будет твоя мать. Или нет?

— Да… — растерялся юный боец.

— И помочь ей оправиться после болезни — святой долг?

— Конечно.

— Тогда я не въезжаю в твои душевные терзания, дружище. Может, мне, как инопланетянке, их не понять?

— Можно не допустить болезнь… — не слишком уверенно проговорила девушка, ровесница снайпера.

— К сожалению, поздно, — твёрдо проговорила Да-Рэй, резко выпрямившись. — Вирус уже здесь, наш мир болен… Хотя ещё мало кто это почувствовал.

— Я, я чувствую!

Все обернулись на голос. Так и есть: самый молодой доброволец, тринадцатилетний Сан-Гир. Сильнейший из всех телепатов, которых когда-либо встречала Да-Рэй. Мальчишка пробился в отряд честно, ни разу не пустив в ход свой дар, зато помотав нервы всем, до кого дотянулся. Сан-Гир входил в группу Ани, и главной его задачей было ментальное воздействие на противника. Морочил он мозги изрядно, при этом оставаясь наивным, чистым душой ребёнком. Но сейчас, после увиденного на задании, его глаза светились столь же чистым гневом.

— Командир Да-Рэй права, — юный телепат даже на ноги вскочил. Двухметровый подросток хотел, чтобы взрослые не разыскивали его взглядами. — Меня пригласили сканировать память разведчиков-катэри, попавших к нам. Их цивилизация ничем не отличается от смертельного вируса: напав на кого-то, они паразитируют на нём до тех пор, пока не выкачают все ресурсы и не истребят или не искалечат последнего из …того народа. Потом ищут новую жертву. На этот раз жертва — мы. То есть, если мы допустим… Если позволим… Они… Понимаете, им нравится издеваться над иными, они думают, что это достойно.

Всем тут же припомнилась компьютерная симуляция. Аня давно догадалась, что муж написал программу по собственным воспоминаниям. Видимо, в перечень боевых заданий полка «умаби» входили не только операции по устранению командного состава противника. А может, и только, но сопряжённые с различными нюансами военного времени. Насмотрелся, значит. А вот тари, к таким зрелищам не привычные, до сих пор в шоке. Ни один не усомнился в том, что им показали правду, но как же было от такой правды хреново…

…Полусгоревшие тела защитников посёлка. Труп старика-священника, подвешенного за ноги на дереве — живот вспорот, тёмно-синие, почти чёрные кишки свешиваются до земли. Перебитые взрослые женщины и мальчишки-подростки, сваленные кучей на площади. Из-под кучи ручейками вытекает синяя кровь, густеющая и темнеющая на глазах… Кучу деловито облили горючим составом и подожгли. Эти сопротивлялись, они защищали свои дома, как могли. Катэри не щадили никого, кто мог оказать хоть малейшее сопротивление. Им нужны покорные рабы… Согнанные на школьный дворик девочки и малыши испуганно и бессильно плакали, но — ни единой мольбы к довольно скалящимся завоевателям. Это попросту не в тарийском характере — умолять. Тем более, того, кто заведомо лишён жалости. Например, опасного хищника… Увиденное и без того шокировало тари-добровольцев, но то, что произошло потом, заставило Да-Рэй отдать приказ открыть огонь.

Воины катэри пожелали развлечься, пока не пришёл грузовой бот за будущими рабами. Слабый разряд, не собранный в компактный луч, не убивает жертву. Забавно смотреть, как она визжит и носится по двору, пытаясь сорвать с себя горящую одежду. Если чуток добавить для верности, загорится кожа. Поджарить так парочку долговязых девчонок, из тех, что слишком косо смотрят — глядишь, остальные будут в достаточной мере напуганы и покорны…

До конца дней своих Аня будет помнить выражение нечеловечески прекрасных лиц катэри, наблюдавших за «живыми факелами», которые она увидела на экранчике своего комма, давшего максимальное увеличение. Нет, не злоба, не ярость, не ненависть отразились на них. Даже не равнодушие или презрение к «низшим расам». Наслаждение. Острое, неистовое, как в самый пик любовной схватки. Да, «эльфы» чуть не в буквальном смысле испытывали оргазм при виде чужих страданий. Именно это заставило тари перебить виртуальных катэри всех до единого. Убивали даже тех, кто бросал оружие и кричал, что сдаётся.

Вонь, крики, жирный чёрный дым, выедающий глаза и лёгкие. Синяя тарийская кровь, грязно-зелёная кровь катэри. Трупы захватчиков, убитых при перестрелке. Трупы тех, кто сделал попытку сдаться в плен. Жуткое зрелище: тари вообще очень сильны, а разъярённые тари ещё и беспощадны… Офицер-«эльф», висящий на высоте двух с лишним метров — Да-Рэй приколола его к дереву своим ножом через грудную клетку, да так и оставила… Освобождённые дети, в глазах которых уже навсегда застыли отблески костра из тел их родителей и старших братьев…

Знали бы тари, что им показали далеко не всё, чем готов «обрадовать» противник… и не только он…

— Им нравится, да… — проговорила Да-Рэй. Она была слабым телепатом, но Анины мысли и так лежали на поверхности. — Ты не прав, Сан-Гир. Они не вирус. Они гораздо хуже.

«Куда им до некоторых людей … — хмуро подумала Аня, снова принимаясь чистить подошвы своих ботинок. Не хотелось встречаться взглядом ни с кем из проницательных от природы тари. — Если наши вылезут в космос, всем эльфям тошно станет. Поверьте на слово».

Жгучий стыд за упомянутых «некоторых» сородичей, за кровавую, наполненную беспардонной ложью и бессовестным предательством историю, впервые в жизни хлестнул её, будто бичом. Если контакт Земли с Тариной теперь неизбежен, то тари хотя бы получат какой-никакой иммунитет против человеческого сволочизма.

Полутёмный зал Высшего Совета сегодня казался Нойгешу огромной пещерой. Тари вообще существа экономные, попусту тратить энергию не будут. Даже если в зале происходит совещание на самом высшем уровне. Глава Высшего Совета, глава Совета обороны, глава Совета медицины и Верховный Маргат. Прочие профильные министры сейчас ускоренными темпами готовили свои отрасли к предстоящей войне, и именно об этом шла речь на совещании.

— Твоя оценка добровольческих отрядов, как я понял, достаточно низка, — Каэ-Тал, тарийский министр обороны, явно был недоволен докладом «руннийского друга». — Слишком высокий прогноз потерь.

— Я стараюсь быть объективным, — хмуро ответил Нойгеш. Тарийский язык, изученный при помощи гипноза и компьютерных ухищрений, в его исполнении звучал грубо, как армейская команда.

— Это я понимаю, — в голосе Каэ-Тала послышался холод. — Какие меры ты предложишь для того, чтобы снизить долю боевых потерь среди наших бойцов?

«Хорошо хоть перестал спрашивать, как снизить боевые потери у противника», — мысленно хмыкнул господин военный инструктор.

— Для этого у нас уже нет времени, — вслух он, конечно, произнёс совсем другое. — Если я не ошибся в прогнозах, то визит катэри следует ждать со дня на день. Придётся воевать с тем, что есть.

С места поднялся Глава, давая понять, что желает высказаться. Нойгеш невольно задрал голову вверх: рядом с Тори-Маэ он всегда чувствовал себя несмышлёным мальчишкой, и не только в смысле роста.

— С тем, что есть… — Глава не смотрел на него, но Нойгеш всей кожей ощущал, что старик видит его насквозь. — Иными словами, тари не были бы готовы к войне, даже если бы в нашем распоряжении было новейшее вооружение народа рунн. Я верно тебя понял, достойный друг?.. По-моему, напрашивается единственный выход — допускать прямое боевое столкновение лишь в самых крайних случаях.

— Но авиация… — начал было Каэ-Тал.

— Как можно больше телеметрии, — Нойгеш уловил идею старого Главы ещё до того, как тот её высказал, и едва сдержал вздох облегчения. — Пилоты должны управлять аппаратами дистанционно, иначе у вас их просто не останется. Ни аппаратов, ни пилотов. Если прорвётся катэрийский десант, выпускать против него можно будет лишь подготовленные мной боевые группы добровольцев.

— Или отряд самообороны, принявший особый препарат, — хмуро проговорил Каэ-Тал. — Не хотел бы я снова испытать на себе его действие…

«Силён, — подумал Нойгеш. — Чтобы наш уважаемый Сайто испытывал на себе препараты, состряпанные медиками для солдат — да скорее земля вознесётся на небеса или мужики рожать начнут».

Упомянутый главой Совета обороны препарат не представлял из себя ничего особенного. На обладателей «железной» гемоглобиновой крови он действовал как антишоковое средство. Но тари с их гемоцианином под действием препарата на два-три часа превращались в мало что соображающие машины убийства. Двое добровольцев, находившихся под его действием, буквально разорвали в клочья виртуального противника, даром что сами, по мнению компьютера, получили смертельные раны. Что же будет, если штурмовая группа катэри наткнётся на отряд из десятка озверевших от «допинга» тари? Нойгеш крепко подозревал, что не поздоровится ни тем, ни другим.

— Следует предупредить командиров отрядов, что особый препарат нужно вводить только в прямой видимости противника, — негромко сказал рунн. Здесь можно было позволить себе говорить негромко: зал заседаний Высшего Совета Тарины отличался потрясающей акустикой. — Вы ведь ещё не знаете, каковы могут быть побочные эффекты.

— Знаем, — проговорил глава Совета медицины. — Потому применять его следует лишь в самых крайних случаях. Как и подготовленные тобой, достойный друг, боевые группы. Но я опасаюсь не столько побочных эффектов препарата, сколько неизбежной волны депрессий и самоубийств, когда война закончится.

— Не война, а сражение, — поправил его Нойгеш. — О самой войне поговорим после того, как атака на Тарину будет отбита. Сейчас рассуждения о том, что будет «после» лишены смысла.

— Я… уверен, что мы отобьёмся, не уверен лишь в цене.

— Сохранение цивилизации тари, по моему скромному мнению, стоит любых жертв. Что бы я о вас ни думал, но вы не паразиты. Вы должны жить.

— Твоё мнение основано на сравнении и потому особенно ценно, но всё же нам нелегко смириться с мыслью о переустройстве нашего общества по военному образцу, — проговорил Глава. — Мы в любом случае возродим армию, но лишь для защиты. Никто и никогда не заставит нас нападать на иных, даже если эти иные уже приходили к нам с войной.

— Но…

— Достойный друг, мы и так допустили насилие над своим обществом, заставляя его готовиться к вторжению катэри. Защита своего дома для тари приоритетна, но ни один из нас, находясь в здравом уме, не согласится напасть на чужой дом. Это попросту невозможно.

— В вашем прошлом хватает примеров таких нападений, — огрызнулся Нойгеш.

— Те, кто это делал, не передали своё безумие потомкам, ибо не оставили детей. Тысячи лет мы изживали это и добились впечатляющих результатов. Ты хочешь, чтобы тари вновь сошли с ума? Особый препарат способен превратить нас в опасных хищников, но я не завидую тем, кто выживет после его применения. Эти тари — первые кандидаты в самоубийцы. Да, нас ломает при смене эпох, однако если мы не сохраним главное, какой смысл спасать толпу опасных сумасшедших? Не требуй от нас невозможного.

«Плохая новость для уважаемого министра обороны, — мысленно съязвил Нойгеш, присев на краешек огромного, под тарийские габариты, кресла. — Он-то рассчитывает на мясо, а тари мясом быть не желают. Сайто о них когти сломает… А ведь обидно. Это ведь нас тари только что обозвали опасными сумасшедшими. Вдвойне обидно то, что они, кажется, правы».

Пока глава Совета обороны докладывал, сколько произведено стрелкового оружия и перепрофилировано под военные нужды разнообразной техники, достойный друг Тарины разглядывал фрески. Зал заседаний, созданный около пятисот местных лет назад, был расписан сценами из важнейших событий последних восьми тысячелетий. Нойгеш уже успел коротко ознакомиться с учебниками по истории и узнавал ключевые сцены. Вот прибытие Хору-Ура. Вот появление первых высокорослых тари. Вот Трёхлетняя тьма и осада прибрежными племенами столичного города Арке-На. Безумная Уви, предводительница дикарей, стреляющая в Верховного Маргата. Вот сцена подписания мирного договора после окончания Последней войны — главы некогда соперничавших государств держатся за руки в знак того, что не имеют больше претензий друг к другу. Вот объединение всех государств и избрание первого всепланетного Высшего Совета. Вот уничтожение экваториальными станциями метеоритного патруля огромного обломка, сорвавшегося с орбиты… Фрески занимали примерно две трети окружности зала, и Нойгеша поначалу удивляла такая небрежность. Почему отделка не закончена? Только сейчас сообразил: тари оставили место для будущих великих событий.

«Ха! А ведь у нас с Анной есть все шансы быть изображёнными на следующей фреске, — язвительно хмыкнул он. — Первые иные, прибывшие на Тарину не в качестве богов или захватчиков, а как друзья. Лестно. Только не хотелось бы оказаться на картине в качестве мёртвого героя».

— …острая нехватка стрелкового вооружения вынудила нас создать боевой заряд к обычным охотничьим ружьям, — продолжал говорить Каэ-Тал. Нойгеш оставил разглядывание фресок и заострил внимание на докладе. — Также мы обратили внимание на то, что если охотой у нас увлекаются немногие, то каждый второй взрослый мужчина и каждая третья взрослая женщина имеют дома спортивный лук. Это не оружие против десантников катэри, но в качестве средства самообороны или для диверсионных акций вполне годится. Даже без модернизации, сила этих луков достаточна, чтобы пробить лёгкую броню катэри или нанести им серьёзные повреждения…

Нойгеш припомнил древнюю-предревнюю стрелу, лежавшую в вестибюле под прозрачным колпаком. С точки зрения рунн это был дротик или даже лёгкое копьё. Видел он и спортивные стрелы, выполненные из высокотехнологичных материалов. Если такая угодит в грудной щиток лёгкого боевого скафандра катэри, пробить, может, и не пробьёт, но удар будет настолько силён, что проблемы со здоровьем хозяину скафандра гарантированы. Тари — ребята на диво сильные, и луки у них мощные. А если они догадаются смазать наконечники своих стрел каким-нибудь парализующим катэри веществом, лучшего средства для захвата «языка» просто не найти.

Экран связи вспыхнул голубым огнём входящего вызова так неожиданно, что все вздрогнули. Глава тронул сенсор на подлокотнике своего кресла, отвечая на вызов.

— Достойные, — на экране появился встревоженный молодой тари. — Только что сообщили — на высокой орбите Ресты появились корабли неизвестной конструкции.

— Параметры? — тут же отреагировал Каэ-Тал.

— Объекты были захвачены главным телескопом орбитальной станции за несколько десятых долей до того, как прервался гравитационный сигнал с планеты. Передаю изображение.

Картинка была нечёткой, из-за скорости контуры кораблей смазались, но Нойгеш мгновенно узнал старых знакомых. Он всей кожей ощутил взгляды членов совета, ждавших его вердикта.

— Два звена штурмовиков и четыре истребителей в качестве прикрытия. Авангард основных сил, — с нехорошей усмешкой произнёс рунн. — Они всегда выходят из гиперканала первыми, на случай столкновения с боевыми спутниками или авиацией. Но поскольку у вас ни того, ни другого…

— …основных сил долго ждать не придётся, — кивнул Каэ-Тал. Нойгеш заметил, как молодой глава Совета обороны подавил волнение и — из песни слова не выкинешь — страх. — Боюсь, мы потеряли станцию дальней связи на Ресте. Достойный Тори-Маэ, твоё слово?

— Именем Высшего Совета объявляю военное положение, — Глава ронял слова как тяжёлые камни. — Верховная власть переходит к главе Совета обороны.

— Приказываю — включить всепланетное оповещение, — Каэ-Тал судорожно сглотнул: на нём оказалась гигантская ответственность. И снова над Тариной разнёсся тоскливый вой тревожных сирен…

…Нойгеш не стал дожидаться, что скажет глава Совета обороны. Ничего нового он не услышит, так зачем время зря терять?

— Куда ты, достойный друг? — негромко спросил Глава, заметив его движение.

— Я солдат, а не командующий, — Нойгеш старался говорить спокойно, чтобы не выдать своё волнение. — Моё место в бою.

— Удачи тебе, друг, — старик слегка склонил голову.

— Удачи всем нам, достойный. Не помешает…

Он шёл по коридору, ведущему к главному выходу, лёгкой бесшумной походкой «умаби». Шёл и думал, что им с Анной повезло с друзьями. Да, тари за шесть столетий подрастеряли боевой дух предков, но сумели сохранить главное — способность защищать то, что любишь, каков бы ни был враг.

Тари боялись, но их страх не превратился в союзника катэри. Здесь ушастые здорово просчитались. Потому что тари боялись не за свои шкуры.

Испытание на излом эти ребята, кажется, прошли успешно. А как насчёт испытания огнём?