Игрушка Двуликого

Глава 8 Король Неддар Третий Латирдан

Пятый день третьей десятины второго травника

Танцевала графиня Ялира бесподобно – каждое ее движение было таким же своевременным, безжалостным и смертоносным, как атаки Мастера Меча. Только вот ранило не тело, а душу. Например, переход от Свечи на Ветру к Полету Журавля[72] приковывал взгляд к крутой линии бедра, на мгновение прорисовывающейся под тканью платья, Поклон на Полдень заставлял смотреть во внезапно углубляющееся декольте, а самый обычный поворот головы во время Прощания с Заходящим Солнцем вызывал желание прикоснуться к белоснежной шее губами.

Кстати, так же, как и Мастер Меча, Тьюварр атаковала не только танцуя[73] – искусно подобранные притирания[74] придавали ее лицу томную белизну, ресницам и бровям – загадочную черноту, а губам – волнующую полноту и яркость, что вместе с потрясающе красивым платьем радовало взор. Дорогие благовония, навевающие мысли о греховной страсти, волновали обоняние. А легкая хрипотца, расчетливо подпущенная в голос, услаждала слух.

И тему для разговора Ялира тоже выбрала не просто так – Уламор Черный Локон жил и творил в эпоху Симайра второго, Хромца, а в то время большинство поэтов Белогорья воспевали не любовь и верность до последнего вздоха, а пламенную и неудержимую страсть, не признающую ни правил, ни границ. Поэтому его баллады должны были послужить хорошим мостиком, позволяющим плавно перейти к стихам Гайвара Медовоокого или Эренила Жеребца.

Послужили. Мостиком. Но не к стихам, а к рисункам Олли Ветерка к свитку «Тайны дворцовых альковов» – в какой-то момент графиня Тьюварр вдруг поинтересовалась, помнит ли он, король, «чарующие строки, которые барон Марен посвятил прекрасной незнакомке», затем, не прекращая двигаться в танце, чуть заметно прогнулась в спине, всплеснула руками – и перед внутренним взором Неддара появился рисунок, изображенный на серебряном поле[75] второй главы.

Текст «чарующих строк» вспомнился позже. Когда удалось выбросить из головы мечтательный взгляд юноши, стоящего у окна и вглядывающегося в иссеченную струями дождя крепостную стену и начать нормально соображать.

«Жизнь, прожитая мной, ничто по сравнению с кратким мигом безумного, ни с чем не сравнимого счастья, подаренного мне Богами! Один-единственный взгляд и тень улыбки, коснувшаяся ваших губ, будут жить во мне вечно…»

– Помню, конечно… – кивнул Латирдан и мысленно усмехнулся: леди Ялира снова атаковала. Снова прикрывая настоящие удары обманными.

– Если мимолетная встреча в коридорах королевского дворца может вызвать такую бурю чувств, то как на вас, мужчин, подействует прикосновение?

«Прикосновение» – глава все того же трактата – рассказывала о случайном прикосновении рук главных героев на королевском балу. И о мечтах, возникших у барона Марена и графини Элишиары после этого судьбоносного события.

По сути, ничего особенного в их грезах не было: первый – восторженный юнец, только-только вырвавшийся из родового замка в Большую Жизнь, представлял себе следующий бал, во время которого их руки соприкоснутся еще раз, и предвкушал этот счастливый миг. Вторая – взрослая, исполненная опыта женщина – заново переживала восторженный взгляд мальчишки и с грустью вспоминала свою молодость. Но леди Ялира явно рассчитывала использовать в своих целях не их мечты, а рисунок: на серебряном поле третьей главы была изображена обнаженная женщина, сидящая перед зеркалом и задумчиво вглядывающаяся в свое отражение.

Еле намеченные серыми штрихами хрупкие плечи, узкая талия, широкие бедра, ямочки на пояснице и вертикальная полоска между круглых, чуть полноватых ягодиц задерживали взгляд читателя только на мгновение. Ибо были лишь фоном. Зато с любовью нарисованное Ветерком усталое, чуть расстроенное лицо с потеками сурьмы на скулах, алые губы и тяжелая грудь с торчащими сосками настолько сильно дышали чувственностью и страстью, что заставляли их желать!

…Следующую фигуру танца, Поворот Посолонь, графиня Тьюварр сделала перед зеркалом. И, оказавшись спиной к королю, на одно коротенькое мгновение замерла в том же положении, что и леди Элишиара. Выражение лица, поворот головы, взгляд – образ, нарисованный ею, был идеальным! Но вместо желания вызвал в Неддаре желание наплевать на все договоренности с членами Внутреннего Круга и уйти с бала прежде, чем его охмурят.

«Я не хочу делать вид, что заинтересован! – мысленно взвыл он, глядя на заканчивающую поворот графиню. – И давать ей надежду тоже не хочу!!!»

Увы, этот вопль так и остался воплем – когда леди Ялира заглянула в его глаза и закусила губку так, как было изображено в иллюстрации к пятой главе, Латирдан сделал вид, что понимает намек и представляет себя на месте барона Марена.

Тьюварр поощрительно взмахнула ресницами и чуть заметно свела плечи. Чтобы ему, Неддару, было лучше видно то место над правым соском, куда в свитке пришелся первый поцелуй главного героя…

Король прикипел взглядом к светло-розовому полукружию, на миг показавшемуся из-под края декольте, сглотнул и… ушел в недавнее прошлое:

– …В общем, недовольство дворянства становится все заметнее, и если ничего не предпринимать, то в ближайшем будущем выльется в серьезную проблему…

– В начале третьего жолтеня я женюсь. Не на хейсарке! – напомнил Неддар. – Неужели эта свадьба не заткнет недовольных?

– Не заткнет, сир! – оторвавшись от созерцания собственных ногтей, буркнул барон Дамир. – Позволю себе повторить еще раз: охраняют вас только хейсары, в ваши покои вхожи только хейсарки, а единственное место, где вы бываете, кроме столицы, – Шаргайл! Ансельм знает, куда бить. Поэтому, если вы в ближайшее время не докажете, что относитесь к вейнарцам так же, как ваш покойный отец, то у слуха о том, что вы – подменыш, найдутся доказательства…

– В моем Внутреннем Круге – три вейнарца и всего один хейсар… – глухо сказал король. – Моя невеста – вейнарка! Хранитель моей опочивальни – вейнарец!!!

– Вас не было в Авероне две с лишним десятины, сир! Где вы были?

– В Шаргайле…

– А куда вы отправитесь в начале третьего лиственя?

– Ладно, я понял… Что вы предлагаете?

– Для начала – устроить пяток балов… – подал голос Генор д’Молт. – Причем на этих балах вам придется делать вид, что вы вот-вот определитесь с фавориткой…

– Да, но я…

– Они правы, ашер… – криво усмехнулся Белая Смерть. – Если ты проявишь интерес к двум-трем соперничающим красавицам, то вспыхнувшая между ними война породит такое количество разнообразных слухов, что на время заставит забыть про бред, распространяемый братьями во Свете, даже самых заинтересованных лиц.

– Забыть не заставит… – поправил его барон Дамир. – Просто на какое-то время сделает этот слух неинтересным. И даст нам время на следующие шаги…

– Следующие?

– Мы считаем, что выезжать в Шаргайл вам надо дней на пять раньше, чем вы собирались, сир! – подал голос Упрямец[76]. – И хотим объявить, что вы отправляетесь в графство Рендалл, дабы помочь наследникам Грасса вступить во владение леном…

– Пара дней в Меллоре, день в Атерне, день в Геррене – и вы покроете сразу двух кобылиц…[77] – буркнул Дамир Кейвази. – Продемонстрируете свое уважение к человеку, отдавшему за вас жизнь, и проявите интерес к тому, как живут ваши вассалы…

– Разумно… – согласился король. – Может, тогда заехать еще и в Увераш?

– В Увераш не стоит, ашер! – вскинулся Арзай. – Расследование гибели главы Гильдии Охранников и его сестры еще не закончено, поэтому ваше появление в родовом замке графа Ильмара выведет из себя и Голонов, и их родственников…

– Угу… Согласен… Со всем, даже с балами…

– Учтите, сир, ваш интерес к «будущим фавориткам» должен быть не наигранным! – без тени улыбки сказал барон Дамир. – Слухи, распространяемые братьями во Свете, только кажутся безобидными, а вы несете ответственность за весь Вейнар. Поэтому делайте все, что угодно, но заставьте двор поверить в начинающееся увлечение…

– ?!

– Я не оговорился, сир! – глядя Неддару в глаза, твердо сказал казначей. – Если потребуется, заведите любовницу или двух. А насчет реакции Этерии не беспокойтесь: моя дочь далеко не дура и поймет, что это было необходимо…

…Прикосновение бедра леди Ялиры, «случайно перепутавшей шаг», к чреслам Неддара заставило его на время отвлечься от мыслей о проблемах и вдуматься в очередной намек. Благо сопровождавший касание взгляд графини не оставил простора для фантазии:

«Десятая глава… Шестое свидание… «Игра на тростниковой дудочке»… Ого!!!»

От мысли о том, что предлагала ему графиня Тьюварр, Неддару стало жарко, а перед глазами сама собой появилась и иллюстрация. Только вот вглядываться в нее он не стал – скользнул взглядом по губам прелестницы, как раз замершей в очередной фигуре, «заинтересованно» прищурился и с облегчением понял, что музыканты доигрывают финал!

– Жаль, что танец такой короткий, сир… – присев в реверансе, хрипло выдохнула леди Ялира. – Вы – бесподобный партнер, и следовать за вами – одно удовольствие…

– Мы еще потанцуем… И не раз… – намеренно глядя не в глаза графини, а на ее грудь, пообещал Неддар. И двусмысленно добавил: – Надеюсь, к обоюдному удовольствию…

– Всегда к вашим услугам, сир… – улыбнулась Тьюварр. И облизнула «пересохшие» губы…

…Несмотря на формальное разрешение, полученное от будущего тестя, заводить себе фавориток Неддар не планировал. Поэтому собирался сделать вид, что колеблется, пытаясь выбрать между графиней Ялирой Тьюварр, младшей дочерью Тимора Пустобреха[78] Сейсилией и сестрой графа Этрана[79] Камалией. Никаких проблем с этим не было – первым партию для танца по традиции выбирал король, а во время коротенькой паузы, предназначенной для этого, все девицы на выданье, находящиеся в зале, усиленно отваживали от себя кавалеров и с надеждой поглядывали на Неддара.

С большим трудом заставив себя пройти мимо пустующего трона, Неддар задумчиво поскреб бородку и решительно направился к Сейсилии, стоящей в компании отца и братьев.

Торжествующий взгляд, который та бросила на «брошенную» Тьюварр, мог воспламенить трут. Или вбить в землю небольшой валун:

«Видишь, ярка, ты ему не подошла!! Он выбрал меня, а я своего не упущу!»

Впрочем, бросаться навстречу королю графиня не стала – дождалась, пока он подойдет и озвучит формальное приглашение, несколько мгновений наслаждалась возможностью сказать «нет», а потом вдруг по-белогорски выставила правый локоть!

Латирдан мысленно хмыкнул, подхватил ее под руку и, делая вид, что наслаждается прикосновениями к нежной и чуть прохладной коже, повел ее в центр зала. При этом искоса поглядывая в зеркала, в которых отражались лица обеих «фавориток».

Д’Ларвен перекосило. А вот леди Ялина отреагировала на поступок дю’Фаррат весьма своеобразно – легонечко повела плечами и вздернула подбородок, выставляя грудь в выгодном свете. А потом презрительно усмехнулась.

Да, довод был весомый. Как в прямом, так и в переносном смысле. И если бы леди Сейсилия его заметила, то наверняка пошла бы красными пятнами – чем-чем, а объемом этой части тела Тьюварр превосходила ее как минимум вдвое.

«Зато у дю’Фаррат намного более симпатичное лицо. И потрясающе красивые плечи…» – мысленно отметил Латирдан, дождался, пока заиграет музыка, и привычно сделал первый шаг…

…Танцевала леди Сейсилия неважно. Поэтому перед каждой демонстрацией своих прелестей надолго задумывалась, пытаясь заранее представить себе ту последовательность движений, которая не только приведет ее к нужной фигуре, но и не выставит неумехой перед соперницами. Само собой, времени на общение оставалось сравнительно немного, чем с удовольствием и пользовался Латирдан – вспоминал последний Совет и пытался представить, как отреагировал бы на последние новости граф Рендалл Грасс.

– На первый взгляд задуманное осуществлено безупречно… – поигрывая мятым и запачканным чернилами свитком, докладывал Арзай. – За вчерашний и позавчерашний день мои люди захватили восемь Гласов Вседержителя, одиннадцать Перстов и почти сотню братьев-клинков, включая тех, которых Орден внедрил в гильдию Охранников. Таким образом, на сегодняшний день в Вейнаре не осталось ни одной действующей Обители. Но это только на первый взгляд – среди пленных нет ни одного брата-надзирающего. Так что восполнить потерю брата Годрима нам некем…

– Как я понимаю, вытребовать в Аверон еще одного мы не можем? – грустно пошутил Латирдан.

– Брат Годрим, скорее всего, ушел в Скар… – угрюмо буркнул Белая Смерть. – Обителей там хватает. Значит, не сегодня-завтра Ансельм узнает, что сообщения брата Растана пишутся в Тайной Службе…

– М-да-а-а… – откинувшись на спинку трона, расстроенно протянул Латирдан. – Потеряли та-а-акую возможность…

«Хм… А почему «потеряли»? – задумчиво проводив взглядом взметнувшиеся во время Поворота Посолонь локоны леди Сейсилии, мысленно воскликнул Неддар. – В Ордене надзирающих хватает! Нам надо просто пойти и взять!»

Идея, пришедшая королю в голову, была в лучших традициях графа Рендалла. Значит, и воплощать ее в жизнь требовалось так, как сделал бы Грасс – вдумчиво, учитывая все возможные мелочи и… с размахом:

«Допросить пленных братьев во Свете! Выяснить, в какой Обители наибольшее количество братьев-надзирающих… Нет, не так – в какой Обители их обучают, затем отправить туда пару десятков подготовленных воинов и выкрасть всех до единого!»

– Сир, вы не поделитесь со мной своей радостью?! – на миг замерев рядом с Неддаром, с улыбкой поинтересовалась дю’Фаррат. – Я очень хочу научиться делать вас счастливым…

«Я придумал, как возместить невосполнимую потерю!» – мысленно воскликнул король. А вслух, само собой, сказал совсем другое:

– Я вдруг подумал, что балы – весьма неплохая вещь. И решил, что буду устраивать их почаще!

– Ой, правда?! Здорово!!! А когда следующий?

– Через два дня…

– Так быстро? Я же не успею пошить новое платье!!!

Неддару стало смешно: пытаясь найти наилучшую частоту проведения балов, его Внутренний Круг учел все, что угодно, кроме реакции женщин!

– Открою страшную тайну! – грозно нахмурив брови и вперив взгляд в переносицу дю’Фаррат, зловещим голосом сказал он. Потом сделал довольно продолжительную паузу и рассмеялся: – Мужчины смотрят не на платья, а на их содержимое!

– Ну, я же не могу танцевать с вами в одном… содержимом?! – хихикнула девушка. А через мгновение мило покраснела: – Хотя… если вокруг не будет совсем никого… то я, пожалуй, соглашусь!

– Заманчивое предложение… – сделав вид, что представляет эту картину, выдохнул Латирдан. – Осталось решить, когда и где…

…Весь следующий танец король ощущал себя осажденной крепостью – вместо того, чтобы демонстрировать свою внешность, графиня Камалия д’Ларвен попыталась доказать Неддару силу ума и широту кругозора, рассуждая о политике. Первые несколько минут утверждения вроде «Вейнар – самое сильное королевство на всем Горготе» или «Стоит вам захватить Белогорье – и все остальные соседи преклонят перед Вейнаром колени» было смешно. Потом глупости начали раздражать. А когда графиня посетовала на то, что «величайший полководец всех времен и народов» непонятно зачем вернул Алату Карс, монарх слегка разозлился. И попытался перевести тему на что-нибудь другое.

Говорить о следующем бале девушка не захотела. И о своих соперницах – тоже: воинственно тряхнула волосами и поинтересовалась, когда он, Неддар, вернет королевству все то, что принадлежит ему по праву.

– По какому такому праву? – удивился король.

– Конечно, по праву сильного, сир!

– Война – это неподъемный гнет для экономики. И тысячи смертей… – попробовал было образумить ее Неддар.

Как бы не так – девушка задрала прелестный носик чуть ли не к потолку и процитировала начало пятого Слова из свитка Игенора Мудрого «О Власти и обо всем, что ждет на пути к ней»:

– Платят – побежденные!

Потом вспомнила о второй половине фразы Латирдана и явно подсмотренным у кого-то жестом прикоснулась к своему животу:

– Я рожу вам столько сыновей, сколько потребуется!

То, что денег стоит даже победоносная война, король объяснять не стал. Точно так же, как ни словом не заикнулся о том, что новорожденный становится воином в лучшем случае через шестнадцать-восемнадцать лиственей, а погибнуть может в первом же бою: в этом не было смысла, так как д’Ларвен слышала только себя одну и не собиралась вдумываться в чужое мнение.

Реагировать на ее предложение родить ему сыновей Неддар тоже не захотел – любой ответ на него вышел бы за грань обычного флирта. Поэтому он совсем уж было решил отвести ее обратно к отцу, но поймал укоризненный взгляд барона Дамира Кейвази и решил не торопиться. А потом вдруг задумался о том, что успел сделать казначей для королевства.

Прежде чем озвучить последнюю новость, Арзай зачем-то разгладил ладонью многострадальный свиток, а затем взял и разорвал его на кусочки:

– Боюсь, ашер, войны между Белогорьем и Алатом не будет: ал’Арради[80] не смог договориться с купцами, и у него нет денег даже на то, чтобы платить мечевые[81] своим собственным солдатам…

– Отдаст Белоголовому Зерави и утрется… – мрачно буркнул Упрямец.

– Деньги у Величайшего уже появились, так что война будет… – неожиданно для всех остальных воскликнул казначей. – А вот обойдется она ему ой как дорого…

– Ты в этом уверен? – недоверчиво прищурился Латирдан.

– Более чем, Ваше Величество! – ухмыльнулся барон Кейвази. – Те четверо суток, которые по моей просьбе шла торговля между ал’Арради и представителями купеческих домов Алата, позволили утроить сумму, которую Величайший должен заплатить за ссуду…

– О как! – восхитился Генор. – Вы решили утяжелить бремя их войны?

– Я решил, что эта война – отличный способ подзаработать…

– То есть ссуда, полученная Раксизом, выдана из вашего кармана? – ошалело спросил Упрямец.

– Не из моего, а из казны. И под о-о-очень хорошие гарантии…

Неддар восхитился:

– А на Белогорье мы случайно ничего не заработаем?

– Заработаем. Но раз в пять меньше, чем на Алате…

– Я не верю своим ушам… – потряс головой Белая Смерть.

– Могу показать расписки…

– Неужели мои суждения настолько неожиданны, что вы, сир, не можете решить, как к ним отнестись? – устав от паузы, с легкой обидой в голосе поинтересовалась леди Камалия.

– Если что-то делать – то делать хорошо… – стараясь, чтобы в его голосе не было слышно издевки, ответил Неддар. – Поэтому я стараюсь добросовестно обдумывать каждую поданную мне идею…

Потом «с интересом» оглядел леди Камалию с ног до головы и улыбнулся, представив себе будущие слухи:

– Ваши суждения требуют детального осмысления. И… пожалуй, из вас может получиться прекрасная мать…