Игрушка для дракона 2

Глава 6

Мы сидели почти до конца дня, точнее — до семнадцатого удара колокола. Клиенты так и не пришли. Я занимался в мастерской, рассматривая свой амулет иллюзий и пытаясь понять, как он работает, Анька бегала по комнате отдыха и приставала ко мне с болтовней, отвлекая от дел, Марина ее ловила и шепотом ругала — в общем, все шло так, и как и должно быть. Как говорится — денег нет, но мы крепчаем.

Перед тем, как поехать домой — зашли в трактир и в магазин-кондитерскую, купили нам ужин, и в том числе пирожное с заварным кремом для Аньки. Я не мог не порадовать девчонку, хотя и обещал ее наказать за вчерашнюю болтовню.

Уже когда подъезжали к дому Марины, издалека я увидел женщину, которая стояла возле ворот, и как будто нас ждала. Вчерашняя знакомая, тетя Мара. Завидев нас, она встрепенулась, пошла к коляске, кусая губу и теребя в руках платок.

— Что случилось, тетя? — встревоженно спросила Марина, выходя из коляски — На тебе лица нет!

— Гехен! — выдохнула женщина, и зарыдала.

— Что — Гехен?! — помрачнела Марина.

— Он на лесопилке работал, и…в общем — ему ноги отрезало. Выше колен!

— Ох! — Марина вскрикнула, сморщилась, закусила губу.

— Он один у нас кормилец, мы с мужем так…понемногу, ты же знаешь. На наших пирогах много не заработаешь, у нас же не пекарня. Гехен добрый мальчик, всегда нам помогал, говорил — я вас никогда не брошу! А теперь…теперь нам и самим жить надо, и его кормить. Мы к лекарю пошли, а он такие деньги запросил…у нас…нет денег! Двадцать золотых! И говорит — это не окончательно. Может и больше будет. И может даже не сможет помочь! Помоги, Мари! Помогите!

— Тетя Мара — вздохнула Марина — У меня и одного золотого нет. Как я вам помогу? Я бы с радостью!

— И я бы! — встряла Анька, но мать тут же ее зашикала:

— Молчи сейчас же! Не встревай! Что за непослушная девочка?! Роб, ты не мог бы отвести ее в дом? Я с тобой потом поговорю, Анни!

— Не уходите, Мастер! — Мара вдруг упала на колени — Помогите! Век буду за вас молиться!

— Как я помогу? — вздыхаю, с самого начала понимая, чего от меня хотят — Чем?

— Вы Анни вылечили, это все знают. Вся улица. Я вам буду отдавать долг…как заработаю, так отдам! Лекарь в долг не хочет, говорит — снадобья дорогие, раньше мы помрем, чем отдадим долг, а ему сейчас жить нужно. Помогите, Мастер! Я отслужу! Чем угодно — отслужу! Буду полы мыть, готовить — что угодно буду делать, только помогите!

Мы с Мариной переглянулись, я задумался, выдал решение:

— Гарантии не даю. Попробую. Что касается «отслужу» — мы к этому моменту еще вернемся. Если получится. Мари — иди, отведи Аню домой. Готовьте обед, я скоро. И вот что, Мара…если ты, или кто-то из твоей семьи расскажет, что я лечил вас — очень обижусь и устрою вам неприятности. Мое условие — молчание. Никому ни слова. Я вас не лечил, вы нашли денег и пригласили лекаря подешевле, из…откуда-нибудь. Поняла?

— Да, да, господин! — радостно залепетала женщина — Я все сделаю! Все! Рабыней вашей стану, только помогите!

— Перестань — я невольно поморщился — Какой рабыней? Слово свое держи, да и все. Никому ни слова, запомни.

Поднял женщину с земли, мотнул головой Марине — иди, мол. И подтолкнул Мару в сторону ее дома.

В доме пахло кровью и горем. Как оказалось, у Мары имелись еще две девчонки, вроде как погодки — одной на вид лет двенадцать, другой тринадцать. Маре на вид лет пятьдесят, так что я даже удивился — что, поздние дети? Нет, скорее всего она так выглядит — на пятьдесят. Когда я впервые увидел Марину, я дал ей сорок, а то и больше. А ей всего двадцать пять.

Парень был в сознании, бледный, как полотно. Рядом лежали ноги, так и оставшиеся в штанинах и ботинках. Срезы ног в кровавой бахроме и сгустках крови — видимо зубья пилы крупные, вот и порвало и мышцы, и кости. Я так-то не особенно чувствительный на такие дела, крови не боюсь, ни своей, ни чужой, но такие разрушения организма видеть не приходилось. Если только на картинках в инете, конечно. Там чего только не насмотришься. Но одно дело картинка, и другое — когда перед тобой лежит молодой парень, укороченный практически едва не пополам.

Ему как-то умудрились быстро перетянуть обрубки ног и остановить кровь, потому он не успел истечь кровью насмерть. Насколько помню — если рассечь только лишь одну бедренную артерию — человек истекает кровью и умирает за считанные минуты. А тут — обе ноги. Нужно свечку в церкви поставить за того, кто сумел это сделать за секунды после несчастья. Он и спас этого парня. Хотя судя по лицу несчастного, он бы предпочел умереть на месте.

Я подошел к парню, который смотрел на меня безумными, пустыми глазами, и коснувшись лба несчастного, погрузил его в сон. Посмотрел на Мару, на ее мужа, приказал:

— Теплую воду. Раздеть. Омыть раны водой. Воду для умывания. Очистить отрезанные ноги от одежды и ботинок. Вымыть! Быстро!

И все забегали, засновали туда-сюда, а я смотрел на перетянутые веревками культяшки, и думал о том, что если у меня не получится — а скорее всего так и будет — нам наверное придется уезжать. Разбитые горем родители парня или скажут что я плохо старался, или еще чего похуже — решат, что я его и угробил. Люди, они такие…люди! Их не только квартирный вопрос испортил. Я уже давно потерял веру в людей. Предположить, что именно они выкинут в какой-либо ситуации практически невозможно. И благодарность человеческого рода длится ровно до тех пор, пока ты не вышел за порог. Впрочем, может я и ошибаюсь. Старый мизантроп…

Итак: как прирастить часть тела, если ты ни хрена не понимаешь в этом деле? От болезни я лечил, но там совсем было другое. А тут что? Тут как? Сегодня лекарь прирастил два пальца — довольно-таки легко и просто. Со стороны казалось — легко и просто. А здесь что? В пальце, по сравнению с ногами, минимальное количество мышц, нервных окончаний, и кость совсем маленькая, и отрезана она была четко и чисто. А здесь что? Раздробленные кости, размахрявленные мышцы, висящая рваными кусками кожа. И как прикажете ЭТО лечить?! Ведь чтобы срослись сосуды — их надо соединить! Чтобы срослись кости — их над ткнуть друг в друга! А здесь что? Тут вообще не хватает части плоти, кусков кости, про нервы и говорить нечего — где, как я увижу разорванные нервы, чтобы их соединить? Ну, вот приткну я эти обрубки, и что? Прирастут они, да. Может быть. Дальше как? Ну и будут болтаться, как щупальца кальмара. Я ведь не могу их точно соединить!

Ну почему люди не ящерицы? Вот она сбросила хвост — бах! И новый отрос!

Стоп! Ящерица, хвост…почему у меня возникла эта ассоциация? Может, я вообще не с той стороны рассматриваю проблему? Вот нахрена мне приращивать старые ноги? А если попробовать отрастить новые?

Да, точно! Отрастить новые!

Вот ящерица — у нее в мозгу, или где там еще — заложена память о том, каким должен быть ее хвост. Отбросила — вырастила новый. Мозг помнит. А почему человек, высокоорганизованное существо, не может помнить, каким должен быть его организм? Если запустить механизм регенерации?

Ну вот как у меня — ранили, и мой организм тут же начинает восстанавливаться. У меня стимулятором некогда послужила драконья кровь, преобразовавшая меня из хилого младенца во взрослого человека, которые регенерирует со скоростью, превышающей скорость роста побега бамбука в сотни раз. Неужели я не смогу запустить регенерацию в этом парне? Не навсегда, конечно, а пока не восстановит организм до уровня здорового тела.

Помыв и вытерев руки (так, на всякий случай, привычка!), не без содрогания берусь за обрубки ног. Веревки с них так и не сняли — боялся не успеть затворить все кровеносные сосуды. Еще немного выльется, и парень скончается от потери крови, так что рисковать не стал. Сосредоточился, и…увидел «схему» этого человека. Увидел, и первым делом пожелал, чтобы обрубленные сосуды закрылись, а культяшки затянулись плотью.

Через двадцать минут облегченно вздохнул — готово! Доступ к «мясу» закрыт. По виду культяшки таковы, что кажется — беда случилась несколько лет назад. Теперь надо податькоманду на полное восстановление. Да, я мог бы сделать это ускоренно, но тогда парень попросту умрет, потеряв на восстановлении всю свою жизненную силу, и не менее половины «строительного материала».

Из ничего можно строить только воздушные замки. Чтобы построить дом — нужны кирпичи, цемент, песок, и еще много, много совершенно необходимого при строительстве материала. Так и здесь — если изъять «стройматериалы» из организма, он просто упадет, как дом, ради строительства одной стены которого выбили кирпичи из другой. Я инженер, и прекрасно это понимаю. Потому — даю установку на медленную, осторожную регенерацию. Не знаю, сколько будет восстанавливаться — неделю, месяц, два месяца — но он встанет на ноги. Это я знаю наверняка.

Закончил, убрал руки с раненого, позвал Мару и ее мужа:

— Идите сюда!

Прибежали — запыхавшиеся, красные, взволнованные. Увидели ноги сына, лежащие в тазике на полу, культяшки, затянутые кожей, побледнели, поскучнели, у Мары на глазах снова выступили слезы.

— Слушайте меня внимательно — объявил я им, стараясь говорить важно, и даже пафосно. Типа — копируя киношных профессоров от медицины — Я сделал все, что мог. Уверен, что ваш сын встанет на ноги. Когда — не могу сказать. Это — я указал на отрезанные ноги — похороните, и так, чтобы никто не видел. У него отрастут новые ноги. Уже начали расти. Они будут слабыми, можно сказать детскими — пока что. Он должен их тренировать, ходить на них, приседать. Когда сможет, конечно. Чтобы ноги выросли — он должен есть. Много есть! Очень много! Мясо — лучше с кровью. Овощи — много. Яйца куриные — обязательно. Молоко, творог, сыр. Яичную скорлупу не выбрасывать — сушить, толочь, и этот порошок есть. Толченые кости — тоже.

Я помолчал, подумал, вызывая из памяти все, что знал о лечении переломов и все такое, добавил:

— Двигаться обязательно. Пусть ползает, или по стенке ходит — но двигается. Напомню, когда ноги отрастут — никому ни слова, что это я помог их вернуть. У меня нет лицензии на лечение людей, меня могут наказать.

Встаю, мою руки с мылом — тазик стоит рядом, и стараюсь не смотреть на посиневшие отрубленные ноги больного. Вид этих ног способен отбить аппетит у любого человека — кроме настоящего врача. А я-то не настоящий врач, я всего лишь музыкант! И мне бы на гитаре играть, а не обрубки окровавленные щупать! Брр…никогда не привыкну. Лучше уж красоток из женщин делать, чем ампутанты таскать.

— Мара — вспоминаю я, перебивая взахлеб благодарящих меня родителей пострадавшего — Ты обещала, что поможешь мне, будешь на меня работать. Не отказываешься от своих слов?

— Отработаю, господин Мастер! — с некоторым испугом ответила женщина — Только…мне как-то надо сыну на питание заработать. Вы же сами сказали — ему надо много есть, а без меня…мои и сами-то не прокормятся, не то, что больного накормить.

— Я буду платить тебе жалованье — двадцать серебра в месяц. Кроме того — ты будешь на полном обеспечении, то есть — питаться за мой счет. И сможешь брать продукты сыну и своей семье. В твои обязанности будет входить уход за Анни, приготовление пищи, уборка по дому. Еще — уборка в лавке, если попрошу. Но основное — присматривать за Аней — чтобы не убежала на улицу, чтобы шалость какую-нибудь не сотворила, и вообще…чтобы цела была. Согласна?

— О Создатель! — Мара со стуком упала на колени и ухватила меня за ноги — Спасибо! Спасибо, господин! Благодетель! Спасибо!

— И больше так не делай — я поморщился и силой поднял ее с пола, рыдающую и бьющую поклоны — Я тебе не Создатель, и не император, чтобы мне кланяться — Не занимайся этой ерундой. Не трать силы. Лучше домом займись. И вот еще что…такое дело…я пока не при деньгах. Ни аванса дать не могу, ни еще как-то помочь. Все деньги вложил в лавку, а пока что отдачи нет. Так что придется подождать. Устроит тебя такое? Продержитесь неделю-другую? А за это время я что-нибудь придумаю.

— Продержимся, господин! — утирая слезы и всхлипывая ответила женщина, шагнула, и чуть заметно поморщилась., схватилась за спину — Сыну выходное пособие дали, и за рану! Господин Острад добрый человек, другой бы ничего не дал, а он вот выплатил десять серебром. Нам хватит продержаться, не беспокойтесь.

— Ну…хорошо — я успокаивающе похлопал женщину по плечу, и подал импульс посыла на регенерацию. Теперь она будет ужасно хотеть есть, но…пройдут болячки и сбросит годы до нормальных. Интересно будет посмотреть — что получится. Вообще, самое лучшее лечение — именно такое. Когда организм сам себя восстанавливает, как ящерица свой хвост. У человека этот механизм работает, иначе мы бы погибали от любого пореза, после любой болезни. Но…когда-то этот механизм регенерации дал сбой, или же сама Природа решила, что так много людей жить на свете не должно. Вот и ослабла наша регенерация. Даже палец отрастить не можем, не то что целые конечности.

Попрощавшись, вышел из комнаты и пошел к выходу из дома. Уже на пороге меня нагнала Мара:

— Господин, подождите! Я вам хочу кое-что сказать!

Я поморщился, поджал губы, вздохнул — опять небось будет благодарить! Ох, как это мне надоело…а я домой хочу! Есть хочу! Маринку завалить на постель хочу! Хватит уже благодарностей!

Но Мара сказала совсем иное:

— Я хотела вам рассказать, но не до того было. Мясник-то при смерти, представляете?

Я представлял. Вернее — знал, что это будет. Но сделал удивленную рожу, мол — вот это да! Неужели?!

— Покрылся язвами! Стонет! Гноем истекает! Кожа с него сходит кусками! Они лекаря приглашали, тот вокруг него бегал, бегал, мазями мазал, руками водил — и бесполезно! Только денег содрал, да и ушел. Говорит — не в его силах что-то сделать. Мол, не знает, что с ним случилось. Вот так!

Я знал что с ним случилось. Отлично знал. Если организму дать приказ на самоуничтожение, заставить узлы этого живого механизма работать нестройно, враздрай — ничего хорошего для субъекта не будет. Теперь он распадется, как гнилой труп, истечет гноем и сдохнет. Жестоко? Пусть так. Я не добрый самаритянин, и всегда готов ответить ударом на удар.

— Говорят, что ему эта беда за то, что он вдову, сироту обижал! — тихо сказала Мара — Что Марина его прокляла, вот с ним такое и случилось. Так что будьте осторожнее, у него родня есть…я вам уже говорила. Могут быть неприятности. И у Мари, и у вас.

Я поблагодарил женщину, и пошел домой. На сердце было тоскливо. Быстро они связали нас со смертью мясника. Не ожидал. И ведь почти точно угадали. Как еще это назвать, если не проклятьем? Да, я его проклял, наслал на него порчу. Только доказать это будет трудно, а скорее всего невозможно. Вон, и маг ничего не сделал, не понял, что именно с мясником случилось.

Кстати, миленькая привычка здешних лекарей — вызвали, лечил — платите, даже если не вылечил больного. С одной стороны понятно — мази-снадобья тратил, время свое драгоценное пустил на ветер, работал же? Так плати!

А может и правильно? До последнего лечат — даже если и надежды уже нет. Плати — и будет лечить больного. До последней твоей монеты…

Мы приехали в лавку раньше, чем вчера. Часам к восьми. Я ожидал, что у дверей уже ждет толпа, но…никого не увидел. Никого, кроме обычных базарных прохожих и зевак, разглядывающих меня и Марину — больше Марину, чем меня. Я им совершенно не интересен. Хотя…присмотрелся, и понял — на меня тоже смотрят. Но не как на красавца и все такое, а как я спутника ТАКОЙ красотки. Мол, что это за фрукт, с какой стати он вдруг образовался возле этой красавицы? Что за парнишка? Мужчины смотрят с ревностью, желая быть на моем месте, женщины — с другим интересом.

Аньку оставили с Марой, не взяли в лавку. Я ожидал, что будет суета — толпа клиентов, желающих приобрести раритетное, невероятно смертоносное оружие, но…никого не обнаружилось. Похоже, что полный облом. И самое отвратительное — я не знаю, почему так вышло. Где произошел сбой? Почему не сработало? Все сделано по уму! Клиенты извещены, клиенты пришли, увидели, им понравилось, и…пшик! Ничего! Где я ошибся? Чего не предусмотрел?

Так сидел и гадал часа два, перебрасываясь с Мариной не относящимися к делу словами. Например — я вкратце рассказал ей о том, что случилось с мясником, объяснив это происшествие тем, что его наказали боги. За подлость, за плохое поведение, за оскорбление честной женщины — взяли, да и наказали. И зря это сказал. После слов о богах Марина так на меня посмотрела, что я чуть не выругался — это ведь меня она называла посланцем богов! Так и захотелось ее спросить: разве у посланца богов имеются первичные половые признаки? А под кем она сегодня ночью так сладко стонала? Кого так яростно ласкала? Ангелы вообще-то бесполые существа, черт подери вас с вашими придумками!

Но ничего такого не сказал. Все равно придумает себе правдоподобное — для нее правдоподобное — объяснение. Если человек хочет во что-то верить, разуверить его задача практически безнадежная. Ибо верит он не потому, что имеется какой-то факт, неоспоримый и подтвержденный, а только потому, что верит. Вообще-то вся религия именно на этом и основана, и моего ума хватает, чтобы это понять.

Посетитель появился около полудня. Звякнул колокольчик, дверь открылась, и в лавку вошел человек в черном мундире с серебряными нашивками. У меня сразу же возникла неприятная ассоциация с гестаповцами — уж больно китель этого парня был похож на эсэсовский. Генетическая память, да. Мои предки душили этих тварей и ненавидели их всеми фибрами своей души. Так что я сразу сделал стойку, как охотничий пес.

Следом за «эсэсовцем» вошел мужчина лет пятидесяти — худощавый, элегантный, плечистый, с породистым, холеным лицом. Одет он был неброско, но явно дорого, если не присматриваться, сразу и не определишь его социальный статус. И только перстень на безымянном пальце левой руки говорил о том, что его хозяин человек очень непростой. Я не специалист по драгоценным камням, но даже мне хватило знаний понять, что стоит этот бриллиант огромных денег. Розовый бриллиант, самый дорогой в мире. Размером больше ногтя большого пальца руки.

За элегантным господином вошел мужчина лет сорока с портфелем в руках, типичный стряпчий, или секретарь. Офисный планктон, если земными понятиями. Но тоже дорого одетый, и на руках сразу три перстня — само собой, не такие дорогие, как у хозяина.

Охранник в черном мундире (а это определенно был охранник) встал у дверей, перекрыв проход широкими плечами. Оружия на нем не было, но в чем я совершенно уверен — этот тип, двигающийся с грацией леопарда, сам по себе является оружием. Этот как тот самурай, который без меча тоже самое, что самурай с мечом — только без меча.

Старший по-хозяйски огляделся, остановив взгляд на стенах, увешанных оружием, перевел взгляд на меня — для меня он смог уделить две секунды своего драгоценного времени, затем уставился на Марину, и левая бровь его слегка поднялась.

— Приветствую вас, уважаемая госпожа — вежливо-холодно сказал мужчина — Не ожидал встретить здесь (он выделил голосом «здесь») такую красивую даму. Не погрешу против истины, если скажу, что вы затмите своей красотой всех дам, которых я встречал в этом городе — да простит меня Императрица!

— Приветствую вас, господин — мило покраснела и смутилась Марина — Вы очень добры ко мне. Рада видеть вас в нашей лавке.

— Нашей? — слегка удивился мужчина, и перевел взгляд на меня. Взгляд был настолько холодным и тяжелым, что мне подумалось — так смотрит на добычу амазонская анаконда перед тем как ее задушить. Этот человек несомненно опасен, и принадлежит к самым высшим слоям общества. Ее настоящей элите.

— Нашей — подтвердила Марина, и замолчала, демонстративно не желая расшифровывать. Мол, какое твое дело? Кто ты такой, чтобы я тебя информировала?

А я вдруг понял, что этот человек прекрасно все знает. И про лавку, и про Марину.

— Уважаемый господин…не знаю вашего имени — начал я, сбросив маску наигранного равнодушия.

— Мое имя Варас Эгер — кивнул мужчина, и внимательно посмотрел на меня, будто ожидал какой-то реакции. Реакции от меня не последовало, и он улыбнулся уголками рта и немного удивился.

— Очень приятно познакомиться, господин Эгер — чуть поклонился я — Мое имя Робаг Костин, но скорее всего вы это уже знаете.

Мужчина снова чуть улыбнулся, но ни подтверждать, ни отрицать не стал.

— Что вас привело сюда, господин Эгер? — после короткой паузы спросил я — Давайте приступим к делу?

— К делу? — мужчина задумался секунды на две, вздохнул, пожал плечами — Хорошо. Тогда к делу. Я покупаю все ваше оружие…по двадцать пять тысяч за единицу.

— Все?! Сразу?! — удивился я — Но кинжалы дешевле…

— Все. Сразу. По двадцать пять! Я разве нечетко сказал? У меня плохая дикция и вы не расслышали? — надменно спросил мужчина — И чтобы все было предельно ясно: ВСЕ оружие, что у вас есть. Не только то, что выложено здесь. Ведь у вас еще есть оружие, так?

— Так — подумав, кивнул я — пятьдесят единиц. Мечи, кинжалы. Пятьдесят. Итого — восемьдесят.

— Хорошо — после почти незаметной паузы ответил мужчина — Восемьдесят. По двадцать пять тысяч. И больше у вас такого оружия нет, ведь так же? Вообще!

Мужчина пристально посмотрел мне в глаза, и снова показалось, что на меня смотрит огромная анаконда. Или…рептилия.

— Хорошо. Нет. Вообще! — кивнул я, остановив взглядом Марину, порывавшуюся что-то сказать.

— Славно, что мы поняли друг друга — мужчина улыбнулся почти нормальной улыбкой, и только глаза остались холодными, как лед — Идрак!

Он повернулся к стряпчему, тот с готовностью раскрыл портфель и достал оттуда бумагу с гербом Империи. Протянул руку, и стряпчий вложил вы нее что-то вроде карандаша — я уже знал, что это такое. Что-то вроде магической авторучки, оставлявшей на бумаге черный след, будто высококачественными чернилами. Только этот след нельзя стереть ничем. Никакими средствами. Кроме магии, наверное, и то не факт.

— Я ожидал чего-то подобного, потому не стал заранее проставлять цифру — пояснил мужчина. Он быстро начертил несколько цифр, слов, и подвинул документ ко мне. Именно ко мне, а не к Марине, что указывало на то, что он прекрасно знает, кто есть ху.

— Да миллиона имперских золотых — кивнул мужчина, легонько хлопнув по документу (Марина едва слышно охнула) — Документ на ваше имя, господин Робаг Костин. Можете отнести его в Имперский банк, и вам на счет упадут эти два миллиона. С вас требуется только лишь гарантировать, что больше нигде и никогда не всплывут подобные артефакты. Я имею в виду — оружие. Ничего подобного. Если хоть один подобный этим предмет где-то появится…наш договор будет расторгнут. С очень нехорошими для вас последствиями.

— А чем же нам торговать?! — вдруг вмешалась в разговор Марина.

— Чем? — удивился мужчина — Да чем угодно! Только не ЭТИМ. Вы поняли, господин Костин? Гарантируете, что подобное не повторится?

— Где-то есть еще один нож — угрюмо сказал я.

— Уже нет — усмехнулся мужчина — Этих мечей и кинжалов не было. Вообще. Это…слухи. Болтовня базарная. Вопросы есть?

— А с оставшимися пятьюдесятью как? — так же угрюмо спросил я.

— Ну вы же их продали! — удивился Эгер — Даю вам два месяца на то, чтобы НАЙТИ их, и переправить мне. И неважно, будут ли на них ваши клейма, красивые ли на них рукояти, есть инкрустация, или не имеется — главное, чтобы передали все по счету.

— И сколько кинжалов, сколько мечей должно быть? — не отставал я.

— Мне все равно. Главное, чтобы счет сошелся. Деньги любят счет, не так ли, уважаемая госпожа? Да, госпожа Марина…вы превзошли все мои ожидания. Хорошая работа…Создателя. Могу вас только поздравить, господин Костин!

— С чем? — не понял я, но мужчина проигнорировал мой вопрос, известив:

— Сейчас мои люди заберут оружие и мы уедем. Два месяца, господин Костин. Договор заключен. Еще вопросы?

— Куда доставить товар? Когда он появится.

— Вот моя визитная карточка. С ней вас пропустят в мой дом, или вы сможете оставить письмо. Когда все будет готово — жду. И вот еще что…мне кажется, что вы умный человек, а умных, я считаю, надо поддерживать. Если понадобится моя помощь — приходите. Если смогу помочь — помогу.

Мужчина положил на прилавок прямоугольник с золотым тиснением, на котором было написано просто, без указания должности и звания: «Варас Эгер». Вот так, без особых премудростей. Будто все должны были знать, кто это такой.

Эгер пошел к двери, и уже возле порога обернулся, кивнул стряпчему, и тот достал из портфеля еще один листок. Подошел, положил на прилавок.

— Это лицензия на работу с магией, на ваше имя, господин Костин. Мы хорошо с вами поговорили, вы меня поняли, так что…берите. Вы ведь в курсе, что не имеете права работать с магией без лицензии? Вот теперь вы будете делать это на законных основаниях. Удачи, господин Костин. Надеюсь, наши отношения не испортятся.

Мужчина вышел, и в лавку вошли четверо «эсэсовцев», тащивших деревянные сундуки. Видимо под купленное оружие. Я отомкнул клинки, и скоро они все перекочевали на новое место жительства. Еще через пятнадцать минут в лавке остались только мы с Мариной — она ошеломленная происшедшим, я озадаченный и слегка растерянный. Только что был нищим, и вот — миллионер! Кстати, а чего я сто клинков не заявил? Жадность, конечно, так то ж от чистого сердца!

— Что за Эгер? — спросил я сам себя, разглядывая золотые буквы на визитке. Но Марина услышала, что я бормочу себе под нос, решила, что говорю с ней, ответила:

— Глава Тайной Службы Императора, его двоюродный брат, самый могущественный человек в Империи.