Игрушка для дракона 2

Глава 4

Топ-топ-топ!

Оглядываюсь, морщусь. Только этого мне не хватало!

— Как ты выбралась из дома?!

— Мама ужин готовит, а я в туалет пошла и потихоньку убежала!

— Зачем?!

— Ну а как ты один пойдешь?! Ты же за меня ругаться пошел, я виновата! И что теперь, я тебя брошу?

— И зачем ты мне там?

— Ну…я покажу мальчишку, который меня обижал. А если его папа на тебя драться полезет — я мог его за ногу укусить!

— За пятку?

— Не-е…за пятку не буду. Пятка грязная и противная. Куда-нибудь еще укушу!

— Иди-ка ты домой, кусака!

— Не пойду! Я боюсь!

— А сюда не боялась бежать?

— Сюда — нет! Я быстро бежала. А когда отсюда пойду, то буду идти медленно, и меня кто-нибудь обидит. Ты же не хочешь, чтобы меня обидели?

— Маленькая гадкая шантажистка! Завтра не куплю тебе пирожное!

— Ну и не покупай. Все равно тебя не оставлю. И вообще, мама сказала, что от сладкого попа слипнется. Я не хочу чтобы слиплась!

— Вы две…

— Красавицы? Умницы?

— Одна точно красавица и умница, вторая маленькая засранка, которая устривает неприятности.

— А я тебя все равно люблю, дядя Роб, хоть ты и ругачий! А возьми меня на ручки?

— Ты что, маленькая? Может еще на шею посадить?

— Да! На шею! На шею!

— Девочкам не пристало ездить на шее у мужчин. Представляешь, если бы все девочки забирались к мужчинам на шею и ездили бы на них, как на лошадях?

— Здорово! Ха ха ха… Ну возьми меня на ручки, возьми! А я тебе песенку спою — про акулу!

— Только не это! — пугаюсь я, и подхватываю девочку. Секунду думаю, и все-таки водружаю ее на шею. Анька почти ничего не весит — мелкая совсем. Держу ее за лодыжки, она счастливо смеется, вцепившись мне в волосы.

— Эй, эй, потише! Повыдергаешь волосы, я ведь лысым буду! И ты меня возненавидишь! Кому нужен лысый мужчина?

— Неправда. Даже если у тебя не будет ни волос, ни ушей, мы с мамой все равно будем тебя любить. Знаешь, как мама тебя любит?

— Как? — настораживаюсь, закусываю нижнюю губу. Дети…это такие шпионы! Ну все расскажут — надо это, или не надо.

— Она говорит, что тебя бог послал. Что ты ангел, спустившийся с небес. И что на тебя надо молиться. И что она так тебя любит, что…

— Здравствуйте! — приветствует меня незнакомая женщина, вышедшая из двора — Анни, это ты ли?! Ох, какая красавица! Помнишь меня?

— Нет, тетенька! — отвечает Анька — А вы кто?

— Я тетя Мара. Я бывала у вас в гостях. Мама меня знает. А у кого на шее ты едешь?

— Это дядя Роб! Моя мама его очень любит, и говорит, что он посланец небес! И что она с удовольствием вышла бы за него замуж, только он не хочет ее брать. Вот! Дядя Роб красивый, сильный, я вырасту, и выйду за него замуж!

— Вот как? — женщина широко улыбается, и осматривает меня с ног до головы — Красивый дядя Роб…и молоденький такой…

— Аня! — строго говорю я — Закрой свой маленький ротик и не болтай то, чего не нужно! Я очень на тебя сердит! И обязательно пожалуюсь твоей маме!

— Прости, дядя Роб…я не хотела. Как-то само собой вылетело.

— Мари очень хорошая девушка — серьезно говорит женщина — Ты не верь, если про нее плохое будут говорить. Это все мясник…нехороший человек. Женишься на ней — не пожалеешь. Она со смерти мужа никого к себе не подпускала. А знаешь, сколько было охотников? Она ведь красавица!

Анька хотела что-то ляпнуть, но я стиснул ее лодыжку, и девчонка тут же заткнулась — поняла.

— А куда идете? — не отставала женщина, и тут я не успел:

— Идем мальчишку наказывать! К мяснику! — сообщила Анька — Он сегодня меня обидел, и вот папа…дядя Роб идет к его папке, чтобы тот мальчишку напорол!

— Ох, ты ж… — женщина охнула, и прикрыла рот рукой. Постояла секунды три, подумала, пробормотала — Вот что, парень…я сейчас мужа прихвачу, а еще к соседке зайду. Надо чтобы свидетели были, когда ты с ним разговаривать станешь. Ты человек здесь новый, не знаешь, какой это дрянной мужик! Он тебя изобьет, а потом скажет, что это ты на него набросился. Знаешь, кто у него брат?

Пожимаю плечами, и поворачиваюсь, чтобы идти дальше. А что я могу сказать? Ну, знаю, и что?

— Аня! — говорю как можно холоднее, напуская в голос хрустящего инея — Если ты не научишься молчать, нашлешь на нас с твоей мамой большую беду. То, что ты рассказываешь, когда тебя не спрашивают — это неправильно и опасно. И вообще — нельзя чужим людям что-либо рассказывать о нас. Понимаешь?

— Понимаю — грустно говорит Анька — Прости, дядя Роб…сама не знаю, как это получается.

До нужного дома оставалось метров пятьдесят, когда я заметил, как из ворот вышел крупный мальчишка лет тринадцати. А может младше — но выглядел он именно что на тринадцать-четырнадцать лет. Сытый, рыхловатый, но крепкий. Вырастет — будет настоящим громилой.

— Это он! Он! — зашептала Анька — Это он меня стукнул! Вот этот плохой мальчишка!

То ли потому, что она при этом показывала не него рукой, то ли пацан сам узнал малышку, только он быстро сорвался с места, и мгновенно исчез за воротами дома. Ну что же…тем лучше, не придется стучать, звать хозяев. Доложит.

Когда подошел ближе, увидел, что во дворе за открытыми воротами стоит большая повозка, из которой грузчики носят свиные полутуши и большие куски говяжьего мяса. За всем этим наблюдает здоровенный мужичина, выше меня на полголовы, и шире в плечах раза в полтора. То обстоятельство, что у него имеется лишний вес и пузо торчит вперед сантиметров на сорок ничуть не вводило меня в заблуждение. Я видел, как такие толстяки играючи разбрасывали толпу крепких, спортивных парней, при этом почти не запыхавшись. Не стоит недооценивать противника. А то, что это мой противник — я ничуть не сомневаюсь.

Возле мужчины стоит давешний парнишка и что-то говорит папаше. Опять же — то, что это именно папаша шпаненка сомнений нет никаких. Практически одно лицо, уменьшенная копия, клон.

Я спустил Аньку с плеч на землю, покрепче взял ее за руку. Мясник стоит как и раньше, не обращая на нас никакого внимания, и только время от времени покрикивает на грузчиков, мелом что-то отмечая в дощечке, которую держит в руках.

Мы постояли минут десять, дожидаясь, когда этот скот обратит на нас свое монаршее внимание, потом я оглянулся и увидел давешнюю женщину, спешащую сюда на всех парах. Подойдя, она помотала головой и тихо сказала:

— Вот он, мясник! А этот негодный мальчишкаЮ его сын, всех уже достал! Старшенький — говнюк самый настоящий. Кого хочет — ударит, а то плюнет, или камнем кинет. И все ему сходит с рук.

— Подержите Анни, хорошо? — попросил я, и передал руку девочки женщине — А то вдруг куда полезет, она такая непослушная!

— Здоровенькая! — с удовольствием заметил подошедший сзади мужчина лет пятидесяти на вид, похоже что муж этой женщине — Чудо! Само настоящее чудо! Я как узнал — не поверил!

Я кивнул им обоим, отметил, что сюда идет еще одна пара — мужчина и женщина, и решительно шагнул к мяснику, который уже закончил следить за разгрузкой и рассчитывался с грузчиками и мужчиной, который стоял рядом, видимо поставщиком мяса.

— Это ты мясник Гершан?

— И что? — враждебно спросил мужчина — Кто такой? Чего надо?

— Твой сын сегодня ударил маленькую девочку. Оскорблял ее мать, называя нехорошими словами. Мне думается, ты должен заняться воспитанием сына. И в первую очередь начать с извинения. Эй, парень, не хочешь извиниться за то, что сделал?

На толстом лице пацана возникла глумливая улыбка, и он посмотрел на отца. Тот настороженно смотрел на меня, видимо соображал — опасен я, или нет. И скорее всего, пришел к выводу, что никакой опасности такая мозгля как я не представляет. Одет неплохо, но не по-дворянски. Значит, простолюдин. По размерам точно не подхожу для хорошей драки. Впрочем, что считать хорошей дракой? С его точки зрения, уверен — это когда втаптываешь с землю заведомо слабого противника. Встречал я таких ухарей за свою жизнь десятки, а то и сотни.

— Маленькую девочку? — ухмыльнулся мясник — Это шлюхино отродье? Да я все жду, когда она подрастет, чтобы начать драть ее, как и мамашу! А то сейчас пополам порву! А ты что, женишок? Шлюху эту обслуживаешь? Да она всем тут на улице зад подставляла! И рот! По десять мужиков за раз ее драли! И эта…мелкая, пусть привыкает, моего пацана обслуживает. Пусть учится, пригодится в публичном доме!

Мне было физически больно. При девчонке говорить такие слова? Хорошо хоть она еще не понимает. Ну, вот как, как можно быть такой мразью?!

— Что ты такое говоришь? — заговорила женщина позади меня — Зачем девочку поганишь?! Никогда она не была шлюхой, мы все ее знаем! Тебе не дала, вот ты и мажешь ее грязью! И это все знают! Бесстыжий!

Если я сейчас его убью — все закончится дурно. Он меня вызывает на драку, чтобы потом совершенно законно забить до смерти. Типа — защищался! Насколько я понял, его братец еще не все тут решает, есть судьи и независимые.

— А зубы-то выросли, придурок? — весело спрашиваю я — Чего шепелявишь? Или тебе нарочно их выбили, чтобы…удобнее было? Уж больно много ты знаешь про эти дела!

Он вначале не понял, тупо уставился на меня. Потом до него стало доходить, покраснел, сжал здоровенные, как дыни кулаки:

— Ах ты ж тварь! Ну, сейчас я тебе…

Мясник шагнул ко мне, размахнулся, и огромный кулак с поразительной скоростью устремился мне в висок. Конечно же, не попал. Я уже в боевом режиме, и сейчас мог бы не только уклониться, но и легко сломать ему руку. А еще — шею. Но не стал этого делать. Только легко хлопнул подонка по щеке, от чего тот пошатнулся, но устоял на ногах, и пошел к Аньке, не обращая внимания на исторгающего грязную брань мясника. Похоже, что тот решил, будто я испугался, а свой промах отнес на счет случайности.

— Пойдем, детка — кивнул я Аньке, и взял ее ладонь из ладони женщины — И не слушай дядьку. Он глупый, сумасшедший. В него демон вселился. На ручки пойдешь?

— Нет! Я уже большая! — важно сказала Анька — Тетя Мара мне сказала, что ездят на мужчинах только глупые женщины! А хорошие женщины идут с мужчинами за ручку.

— Умная женщина тетя Мара — кивнул я женщине, и мы зашагали по улице, сопровождаемые ревом и матом мясника. Она так орал, что у меня в ушах зазвенело. Но напасть со спины почему-то не захотел. Не знаю, почему. Может свидетелей было много? Грузчики, поставщик мяса, соседи. Одно дело втихую забить до смерти, без свидетелей, и другое — при всем честнОм народе. Эдак можно и не отмазаться. Опять же — я личность темная, кто знает, кто я такой?

— Вот ты где! — услышал я голос Марины, которая подхватив руками подол бежала нам навстречу со всех ног — несносная девчонка! Как ты посмела нарушить слово и уйти из дома?! Никаких тебе пирожных! Запру в комнате, и будешь там сидеть! Как тебе не стыдно?!

Позади меня кто-то охнул:

— Ох! Мари! Ты такая красивая и молодая! Эрис, ты только посмотри, какой она стала!

— Да-а…Мари, ты прекрасна! Я к тебе сватов зашлю! Старший мой, Гехен, все никак не женится! А увидит тебя — точно с ума сойдет от любви!

— Да ему семнадцать лет! — улыбнулась Марина — Какая женитьба?! Рано еще! Пусть погуляет!

— Уже двадцать — погрустнела женщина, продолжая шагать рядом — Время летит…как птица. Давно ты у нас не была. Чего не заходила? Мы всегда тебе рады.

— У вас своих проблем хватает — вздохнула Марина — Еще и о моих думать. Я уж сама как-нибудь.

— Самостоятельная — с непонятной интонацией протянула женщина, и глубоко вздохнула — Где вот еще такую взять, в невесты моему обалдую? Как ни посмотрю, все невесты кривые, косые, и к тому же безрукие. Где хорошую невесту взять? Такую, как ты!

— А как они без рук пироги пекут? — вдруг вмешалась Анька — Ногами, что ли?

— Да похоже что ногами. Потом не съешь — улыбнулась Мара — Какая ты умненькая! Давно тебя не видела, выросла большой, красивой! И ножки ходят! Кто же это тебя так полечил?

— Это… — раскрыла рот Анька, и тут же ойкнула, заткнулась. Видимо Марина сильно сжала ей руку. Мара внимательно посмотрела на девочку, потом на меня, и похоже что-то для себя решила.

Мда…вот так шифруешься, шифруешься…а дети возьмут, да и все выложат случайным прохожим. Все твои тайны, вплоть до интимных. Беда с этими детишками, однако.

Мы попрошались с Марой и ее соседями, с любопытством разглядывающими преобразившуюся Марину, и пошли дальше, держа Аньку за руки — я справа, Марина слева. Анька скакала, повисала на руках, Марина сердито бормотала, выговаривая за шалости, но девчонка так и не успокоилась и до самого дома мы шли будто с игривой собачкой на поводке.

Мда…что-то я отвык от маленьких детей. Анька не ребенок, а какой-то фонтан энергии. Накопила за то время, что лежала пластом? А может это я поспособствовал, закачал в нее жизненной энергии столько, что сейчас у нее просто сносит плотину? Вряд ли. Скорее всего она такая по жизни и есть.

Потом мы сидели за столом, и ели. Марина купила холодного пива, и я с удовольствием выцедил пару кружек. Они его тут как-то газировали, и получалось не хуже, чем на Земле, а может даже и лучше. Уж здесь-то варят на совесть, и водой не разбавляют. Хотя…это не точно.

Аньку отправили спать, остались сидеть вдвоем за обеденным столом. Марина смотрела в окно, о чем-то думала, а я не прерывал ее мысли, потягивал пиво и наслаждался покоем. Мне в этом доме хорошо. Так хорошо, что даже страшно. Ведь хорошее всегда уравновешивается какой-нибудь гадостью. Жизнь, как зебра…полоса белая, полоса черная. Пока что полоса белая. Но что будет дальше?

— Я так боялась! — вдруг сказала Марина, и посмотрела мне в глаза — Одного мужчину я уже потеряла. Если потеряю тебя…не знаю, что буду делать.

— Да что ты будешь делать… — усмехнулся я — У меня в комнате лежит завещание, по которому я передаю тебе лавку в случае моей смерти. Я его оформил два дня назад и заверил у стряпчего. Так что…можешь теперь меня отравить! Ха ха ха…

— Ах! Что ты такое говоришь?! Как ни стыдно?! — возмутилась Марина — Никогда так не говори, ты меня обижаешь! Я боялась, что ты полезешь в драку с Гершаном, и он тебя убьет. Или покалечит. Или ты его покалечишь или убьешь. И в том, и в другом случае — все плохо. Я снова останусь одна, и все мои мечты пойдут прахом!

— Мечты? — уцепился я за слова — А какие у тебя мечты? Только честно!

— Честнее некуда — вздохнула Марина — Жить с тобой, любить тебя столько времени, сколько ты позволишь это делать. Нет, я ни на что не претендую, знаю, что мы не пара. Но если ты когда-нибудь сделаешь мне ребенка — я буду счастлива. Нет, нет, я не настаиваю! Не сейчас! Когда-нибудь! А еще — хочу быть полезной тебе. Торговать в лавке. Мне ужасно интересно, что у тебя получится. Приедут родовитые господа, или нет. И вообще…все так интересно! Ох, хорошо, что ты не стал связываться с этим негодяем! Я бы своими руками разорвала его на части! За мужа! За грязь, которую он на меня лил! Но…лучше не связываться. Наплевать на него, и забыть.

— Подожди еще — усмехнулся я — Скоро он придет к нам, и будет валяться в ногах, прося прощения. Очень пожалеет о том, что наделал. Мельница богов мелет медленно, но неутомимо. Все перемелет. И этого придурка — тоже.

А потом мы пошли спать, и любили друг друга со всем пылом молодых тел. Ну что ни говори, а все-таки приятнее спать не с прибитой тяжелой жизнью женщиной, а с молоденькой девчонкой, сохранившей пыл и умение, но обретшей юное спортивное тело красотки. Для себя старался, черт меня подери! Сделал все, как мне лично нравится. Почему бы и нет?

Вообще, я за эти дни много думал о том, что будет, когда мои умения вылезут наружу. А то, что вылезут — в этом сомнений уже не осталось. Шило в мешке не утаишь, лекарские способности от соседей не скроешь. И Аньку вылечил, и вдовушку сделал красоткой — слушок точно пойдет. Или уже пошел. И что мне грозит, если я засвечусь? Лицензии на лечение у меня нет. За нее, как я знаю, надо платить деньги. Но и ты и попробуй докажи, что я лекарь! Медицинского кабинета своего у меня нет, а то, что помогаю своим близким — это не возбраняется. Заработаю денег — может и патент куплю. А пока что я ведь денег за лечениие не беру, значит и привлечь к ответственности меня нельзя. Если только верно трактую здешние законы.

Кстати, эти самые Непримиримые, драконы, которые спрятались среди людей, мне не представляются опасными. Никто в драконов уже не верит, и как я узнал — ответственность за магию земли давно отменили. Просвещенный век сейчас, не какие-то там дикари. Так что по большому счету мне ничего не угрожает.

Нет, сам я вылезать на божий свет не буду, ограничусь продажей оружия, но если понадобится…можно все-таки выступить в качестве пластического хирурга. Кто мне мешает?

А что касается дяди наследника клана, который незаконно сел на трона Клана — так никто не поверит, что наследник вырос за считанные месяцы. Вообще-то я младенец…должен быть. Главное, по возможности, не демонстрировать свою наследную печать. Но даже если продемонстрирую…опять же, кто сможет сопоставить пропавшего младенца, и меня, здоровенного детинушку?

А может плюнуть на все? Жить, так как хочется? На полную катушку? Ну что я всего боюсь?! Хожу оглядываясь, не дай бог кто-то узнает, что я наследник Клана! Не дай бог узнают, что у меня есть драконья магия! Вот смотрю вокруг — так всем плевать, какая у меня магия. Ну, совершенно! Все хотят денег и сытной жизни. Как всегда, как и во всех мирах.

Ну а если кто-то все-таки попытается меня достать — я что, пятилетнее дитя? И дитя может сопротивляться, вон — даже за ногу укусить. А уж дракон-полукровка, так и подавно может дать отпор. Я ведь быстрее и сильнее любого из людей, мои раны заживают за считанные минуты. Убить меня — задача настолько сложная, что для этого надо очень, очень постараться. Так что если буду соблюдать элементарные правила безопасности — со мной ничего не случится.

Остается только купец с его дочкой, так и он совсем не дурак, и вряд ли устроит войну.

Мори? Ну что — Мори…поживем, увидим. Я против нее ничего не имею. Пусть приходит, поговорим. Она совсем не дура. Вот только помыкать собой я не позволю — никогда и никому. Не тот характер. Хех…если только Аньке! Но эта мелкая бесовка вызывает у меня неконтролируемые приступы мимимишности — ну не могу я пройти мимо нее, не погладив по голове! Это как с кошкой, которая при виде тебя потягивается и подставляет живот — чтобы погладили и почесали. Интересно, кто вырастет из этой чертовки? Энергии у нее на десятерых.

Магазины и лавки здесь открывают тогда, когда удобно хозяевам. И закрывают их абсолютно непредсказуемо. Устал работать, закрыл лавку, и пошел в трактир пить пиво. Всех денег не заработаешь! Жить-то тоже надо!

Я это давно заметил. Графиков работы никаких, денег срубил — и отправился отдыхать. Эдакий латиноамериканский менталитет. «Маньяна!» — то бишь «завтра!», что означает: «Может будет, может нет, но не сейчас».

Когда подходили к лавке, сразу заметил группу людей, стоявших возле входа, чуть поодаль, метрах в десяти. Хорошо одетые, но не похожие на господ, они поглядывали на дверь лавки, и когда мы с Мариной и Анька подошли и начали открывать замки, замолчали и проводили нас долгим, оценивающим взглядом. Судя по всему, смотрели они на Марину, которая то ли на самом деле, то ли демонстративно, но совершенно не замечала их взглядов.

— Готовься! — сказал я ей, когда мы зашли в лавку — Сейчас начнется. Видела у входа толпу? Это клиенты.

— По одному будем пускать? — деловито осведомилась она.

Я задумался, потом медленно помотал головой:

— Нет. Этих можно пустить всех сразу. Места хватит, и вряд ли они схватят клинок и убегут. Тем более что все клинки на запорах.

Да, я решил изменить систему безопасности — каждый клинок, висящий на стене, теперь запирался на замок, и чтобы снять меч или кинжал, нужно вначале разомкнуть запор. Посмотрим, удобно это для работы, или нет. Время покажет. Если неудобно — потом придумаю что-то еще.

Аньку с книжками упрятали в комнату отдыха — пусть там сидит. После вчерашнего «развлечения» я не рискнул оставить ее дома. Эта девица просто граната, не знаешь, где и как она взорвется следующий раз. Пусть под надзором будет. Кстати, Анька была совершенно счастлива, что ее забирают на «мамину работу». Одной-то скучно!

Первым вошел мужчина лет пятидесяти — грузный, холеный, с застывшей на лице маской надменности и презрения. Вошел, по-хозяйски огляделся, поморщился:

— Воняет! Вы что, не могли хотя бы душистой водой побрызгать? Порядочным людям и войти сюда противно!

Марина промолчала, я тоже не сказал ни слова. Аньки не было — заперта в «клетке», так что ответить ему было некому.

— А что, вас не научили приветствовать важных гостей? — продолжил «наезд» посетитель — Где поклон? Где уважение?

Марина улыбнулась лучезарной улыбкой, поднимаясь со стула, и вежливо сказала:

— А разве воспитанный мужчина не должен входя в комнату приветствовать женщину первым?

Грубиян покраснел, поджал губы, но ничего не сказал. Его взгляд впился в лицо Марины, и было видно, что его уверенность в себе дала трещину. Ну да, как-то стремно наезжать на такую красотку. Ладно бы какая-то старая карга, а здесь ТАКАЯ!

— Мы получили ваше письмо и я хочу посмотреть, что за товар вы предлагаете — проворчал мужчина, никак не прокомментировав заявление Марины — Что такое можно продавать за десять тысяч золотых!

— И за двадцать тысяч — улыбнулась Марина — Наш товар только для самых богатых людей, тех, кто понимает толк в оружии. Что вам показать? Кинжал, меч?

— Меч — буркнул мужчина, пожирая глазами Марину, вышедшую из-за прилавка, и в его взгляде было столько неприкрытой похоти, что я снова выругал себя — на кой черт я ТАК ее апгрейдил?! Ох, наживу неприятностей из-за своей глупости! Но теперь уже поздно. Что будет, то и будет.