Игроки Господа

Двадцать два

Я шагнул в искрящийся свет. Там стояли двое мужчин, небрежно завернутых в простыни, и со слепым восторгом смотрели в огромное пузырчатое окно на великолепие новорожденных Ангелов.

— Деций! — позвал я срывающимся голосом.

Один из мужчин медленно, будто во сне, повернул голову. Мой брат.

— Разве они не прекрасны? — спросил он.

Мы бесконечно долго наблюдали за боготварями Омеги, потрясенные их музыкой и танцем. Каким-то чудом мне удалось вспомнить свою горькую цель.

— Деций, ты можешь говорить с ними?

— Могу ли я? Хороший вопрос, — его низкий, тягучий голос был исполнен священного трепета. — Я могу призвать духов из бездонных глубин — но откликнутся ли они на мой зов?

Я понял, что он пьян. Причем без вина.

— Деций, принимайте командование на себя, сэр! Наши родители мертвы.

— А, так ты тот самый пропавший брат, да? Неважно. Они мертвы давным-давно, мальчик. Скоро Судный день обрушится на нас. Если не веришь, брат Джулс с удовольствием тебя просветит. Но здесь они могут воскреснуть — коли будет на то воля Ангелов.

Разозлившись, я схватил Деция за руку. Его спутник повернул голову, с легким укором посмотрел на мое искаженное лицо и снова вернулся к созерцанию светового пленума.

— Они были живы! Дрэмен и Анжелина скрывались! Но теперь они по-настоящему мертвы, а вместе с ними — и наши братья, Марчмэйн и Тоби! — мой голос предательски сорвался. — И еще кое-кто.

— Ах, они столь прекрасны! У меня нет родителей. А теперь помолчи.

— Я — дитя их маскировки! Я люблю их, а Лун люблю еще больше, ты, религиозный полудурок! — яростно прорыдал я. — И ты вернешь их мне!

Я размахнулся и ударил Деция по лицу. Сильно. За пузырем проходили зоны, миры за мирами создавались в просчитанной симуляции и воспоминаниях, истории проигрывались снова и снова, с чистого листа. Откуда-то я знал все это, уловил на грани всеведущей тени, льющейся сквозь станцию Иггдрасиль, подобно течениям в великом океане, омывающим ничтожный атолл. Здесь, в этом закрытом пространстве и времени, величие и жестокость всех уровней Тегмарка повторялись в бесконечной миниатюре, словно половина неба, в мельчайших подробностях отраженная в крошечной капле вина на дне бокала. Здесь я мог получить ее — ее симуляцию — с позволения Ангелов. Но мне нужно было другое. Я хотел, чтобы она жила!

— Верните ее мне! — взмолился я, опаляя Деция и его спутника своей страстью, своей несгибаемой жаждой. Мои стрижающие силы продолжали гореть даже в таком лучистом, могущественном месте. — Разве я прошу многого?

— Что ж, хорошо, — ответил мой брат и закрыл глаза. В пузырь вошел Ангел Омеги.