III

Лига Свободных Миров, Федерация Марик Атреус, дворец Мариков 1 января 3055 года


После этих слов Томаса -над площадью повисла тишина. Она казалась Мастерсу бесконечной. Он хотел поднять свой меч и произнести слова присяги, но слишком многие знали о его дружбе с Томасом. Поступок покажется неискренним, будет выглядеть не более чем трюком.

Но тут Мастерс услышал позвякивание стали слева от себя. Потом справа. Он огляделся и увидел, как воины — водители боевых роботов один за другим вытаскивают свои церемониальные мечи. Мечи — одни прямые, другие изогнутые, были порождением бесчисленных миров и культур. После многих столетий использования скорострельных пушек, ракет и лазеров меч все еще оставался символом воинской профессии.

— Я с вами, капитан-генерал Томас Марик, — взволнованно выкрикнул Гейнард.

— Я с вами! — выкрикнул кто-то другой.

— Мы с вами! — поддержали остальные.

Один за другим воины поднимали мечи и заявляли о своей верности Томасу и ордену рыцарей Внутренней Сферы. От облегчения Мастерс даже прослезился. Стало ясно, что расчеты Томаса оправдались. Нечто неопределенное грозило Лиге Свободных Миров, ее окутывал страх перед возможным будущим, в котором хаос войны поглотит звезды.

Вскоре все кончилось, мечи были подняты — кроме меча Мастерса. Тогда и он вытащил свой клинок и с гордостью заявил:

— Я с тобой, Томас Марик!

Томас, окруженный разноцветными звездами топографической карты, опустил взгляд на Мастерса и кивнул. Затем он медленно повернулся, обращаясь как бы к каждому рыцарю:

— Я рад, друзья. Я очень рад. И я не обману вашего доверия. Давайте скрепим эту клятву древней церемонией ушедших дней Терры, церемонией, к которой, кажется, не прибегали более тысячи лет.

Мастерс видел, как Томас преобразился из человека, только что говорившего об общих интересах, в лидера, который выше всего этого. Казалось, что и сам он сделался выше, его лицо стало жестче, и, когда он снова заговорил, его голос зазвучал властно:

— Если вы готовы поклясться мне в верности, станьте на колени.

Присутствующие воины — водители боевых роботов все, как один, опустились на. одно колено.

— Клянетесь ли вы мне? Признаете ли вы меня вашим настоящим и законным господином?

— Да! — раздался крик, искренний и четкий.

— Клянетесь ли вы быть верными, клянетесь ли вы служить мне, быть со мной всегда, пока смерть не возьмет вас?

— Да!

— Со своей стороны я клянусь защищать и уважать каждого так, как подобает настоящему рыцарю. С этого дня вы не будете больше служить военной бюрократии прошлого, вы выбываете из всех структур, кроме одной: рыцарей Внутренней Сферы.

Мастерс затрепетал. Он огляделся. Наконец-то он нашел семью, группу из ста пятидесяти настоящих воинов, которые, как и он, обеспокоены будущим войны, которые не склонны пускать развитие событий на самотек и будут творить историю согласно своим желаниям.

— Носите этот титул с гордостью, ибо вы сейчас стали значительней, чем были до этого, и миры Внутренней Сферы признают, что вы таковы. Держите наготове свое оружие, шлифуйте мастерство, чтобы честно служить мне и защищать наши идеалы.

Мужчины и женщины поднялись с колен так же, как опускались, — все, как один. Разгоряченные и обрадованные объединением в группу, они закричали:

— Да здравствует Томас Марик! Громогласный рев одобрения пронесся над местом встречи, оглушая своей мощью. Здесь... Был... Сделан... Первый шаг.

Они начали отделяться от неорганизованных сил Лиги Свободных Миров. Сто пятьдесят воинов — водителей боевых роботов порвали свои прежние связи и поклялись в верности, но не государству, а лично Томасу Марику.

Все, что им оставалось сделать, — это пережить неблагоприятную реакцию.

Рыцари и сотни гостей бурно отмечали праздник в большом дворцовом зале. Слуги разносили хлеб, сыр, жареное мясо, запеченную домашнюю птицу и рыбу, вина и пиво; прокладывали себе путь через толпу танцовщики и жонглеры; музыканты играли вовсю, а рыцари и гости танцевали и плясали до упаду.

Сэр Пол Мастерс не испытывал такого счастья со времени начала военной подготовки, что было более двадцати лет назад. Казалось, все сейчас встало на место. Служба воина — водителя боевых роботов отныне была не просто работой. Она становилась призванием.

Мастерс всматривался в свой бокал и улыбался. Все собрались. Начиналась работа.

Он огляделся и увидел нескольких гостей, не разделяющих общей радости, увидел неприкрытый шок на их лицах. Они до последнего момента не верили, что воины принесут клятву Томасу, и сейчас хватались друг за друга, чувствуя, что окостеневшие структуры их общества начали расползаться.

Причиной было не учреждение рыцарства. Водители боевых роботов всегда были знатью. И не то, что Томас был страстным сторонником феодализма. Феодализм установился почти с тех пор, как человечество заселило звезды. По всей Лиге Свободных Миров — и Внутренней Сферы, если на то пошло, — правили и графы, и бароны, и герцоги. Они распоряжались на дарованных им континентах, в поясах астероидов, на планетах, отвечали за порядок и надзирали за безопасностью населения, действовали как глаза, уши и вооруженные руки своих господ, так как связь между всеми крупнейшими мирами была плохой, а путешествия через космос — слишком долгими. Такова была межзвездная суперструктура, которая существовала параллельно о местными правительствами звездных систем.

Часто представитель королевской семьи совсем мало занимался планетой, которой правил. В мире с конституционным строем мог главенствовать барон, который никогда не вмешивался в дела местной политики — пока дела шли гладко. До тех пор, пока пожелания сеньоров выполнялись, вассал мог вести себя как захочет.

Причиной, вызвавшей недовольство некоторых гостей, была подоплека начатой Томасом реорганизации. Оковы верности, существовавшие ранее между сеньором и вассалом в течение как минимум столетия, стали испаряться, как морская вода с камня. Было ясно, что Томас-идеалист обратился к романтическим образам феодализма неспроста.

К Мастерсу подошла женщина, которую, насколько он помнил, звали Бойер:

— Потанцуем?

Она была небольшого роста, ее каштановые волосы были коротко подстрижены, кожа казалась темной от многодневного пребывания на солнце. Внимание Мастерса привлекли ее умные глаза, которые были ярче вечернего головокружительного света. Он почувствовал, что она хочет добавить интимности к веселью.

— Да, дама Бойер, — сказал Мастерс, употребляя ее новый титул. Он поставил свой стакан на стол позади себя.

— Спасибо, сэр Мастерс, — ответила она, так же подчеркивая его титул, и рассмеялась. Он взял ее за руку и обнял за талию, направляясь к танцевальной площадке.

Оба они уже поглотили изрядное количество спиртного, из-за чего начали передвигаться по площадке неловко и качаться не в такт музыке. Бойер рассмеялась и щекой прислонилась к его груди. Ее смех быстро превратился в фыркающие звуки, отчего она стала смеяться еще сильней. Мастерс присоединился к ней.

— Извините, — сказала она. В уголках ее глаз появились слезинки.

— Нет, нет. Это прекрасно. Все прекрасно. Когда они отсмеялись, он притянул ее поближе. Они замедляли свой танец, стараясь держать обоюдное влечение под контролем. Ее голова была напротив его груди, и когда она говорила, казалось, что слова вибрируют около самого сердца.

— Неужели это на самом деле происходит? — Ее голос был серьезен, и Мастерс осознал, что ее одолевают те же сомнения, которые мучили его, когда несколько месяцев назад они с Томасом обсуждали план создания ордена.

— Да, это действительно происходит. Поможет ли это, принесет ли нам победу или поражение, я не знаю. Но это происходит.

Сейчас они двигались еще медленнее, не попадая в такт энергичной музыке. Вокруг них кружились пары, мелькали смутные пятна света, раздавались взрывы смеха. Бойер подняла голову, ее губы уткнулись ему в шею. Он чувствовал грудью ее теплое дыхание, его собственное щекотало ей ухо.

— Ох, — сказала она и засмеялась. Чей-то голос нарушил их уединение:

— Сэр Мастерс?

— Ну что? — Не оборачиваясь. Мастерс огрызнулся, показывая своим тоном нежелание отвлекаться.

— Капитан-генерал, сэр. Ему хочется сейчас же увидеть вас.

Мастерс обернулся и увидел семнадцатилетнего пажа, стоящего позади него. Он взглянул на даму Бойер. Она подняла брови и отошла в сторону.

— Вот так, — сказала Бойер и рассмеялась.

— Да ладно, — ответил Мастерс. — Подождешь меня?

— Может быть, — ответила она, слегка качнув бедрами.

— Ладно. — Он улыбнулся и направился к большим дверям в конце зала. Паж забежал вперед, чтобы возглавить шествие, но Мастерс сказал: — Мне в кабинет? Верно?

— Да.

— Я знаю дорогу. Иди и немного поешь.

Непонятно откуда прямо к нему направилась женщина, и не успел он учтиво поприветствовать ее, как она схватила его за руку и сказала:

— Я слышала, что вы один из тех, кто все это организовал.

— Я... — сказал он и попытался, скорее от удивления, чем от смущения, высвободить свою руку. В ответ она провела кончиками пальцев по его руке, как бы поглаживая кошку по голове, и затем пробежала своими ноготками вверх по его руке. Затем она слегка пожала ему предплечье и снова взяла его руку в свои.

— Если быть точным, я не организовывал, — сказал Мастерс, — я помогал капитан-генералу.

Ему стало интересно, принадлежала ли она к королевской семье или была просто особой, надеющейся завязать любовную связь с получившим известность воином:

— Мы встречались?

— Графиня Дистар с Гибсона.

Сейчас он вспомнил, что видел ее портрет.

— Сэр Пол Мастерс, — представился он и отступил, поднимая ее руку к своим губам. — Очень рад. А сейчас, если вы не возражаете, я должен пойти к моему сеньору.

Она снова придвинулась:

— Сможете ли вы попозже оказать мне одну услугу?

Он улыбнулся:

— Вы откровенны, не так ли, графиня? Она засмеялась в ответ:

— Вы так думаете? На самом деле я сдерживаю себя, учитывая то обстоятельство, что мы окружены сотнями людей.

— Ладно, я в самом деле должен идти. А еще я кое-кому обещал танец. Но может быть, мы встретимся в другое время. Очень рад встрече с вами.

— Томас Марик в самом деле интересует вас больше, чем я?

— Вы не должны пытаться задержать меня, я направляюсь к своему господину. Извините.

— Да-да. Я только хочу знать, понимаете ли вы, от чего отказываетесь.

— Графиня, если я начну думать об этом, то никогда не доберусь до места.

Она подарила ему улыбку, одновременно и деликатную и откровенную, похожую на льющееся в бокал шампанское:

— Доброго вечера.

Он двинулся дальше и, проходя мимо нее, почувствовал шлепок по спине. Продолжая путь, Мастерс не мог, однако, не подумать: «Какая грубая и любвеобильная женщина».

Мастерс шел коридорами дворца, которые были заполнены флиртующими парочками, группами политических деятелей и разного рода служащими, имеющими косвенное отношение к государственным делам. Дорога привела его в большой зал, где стояли статуи предков Дома Марика. Родословная брала начало от Иоганна Марика, германского князя тринадцатого века. Семья Мариков владела на Терре частицей Европы около Швейцарии вплоть до Первой мировой войны, когда жестокие бои уничтожили их родину.

Пройдя мимо последней статуи. Мастерс увидел впереди себя человека в регулянской военной форме, сидящего на установленной у стены мраморной скамье. Голова мужчины была опущена вниз, как будто он был опечален или пьян. При приближении Мастерса человек поднял взгляд, оказавшись полковником Рушем из регулянских гусар.

— Натен, рад видеть тебя, — сказал Мастерс. — Я не знал, что ты здесь.

Он несколько раз встречался с Рушем раньше, находя его достаточно приятным парнем. Хотя Регулус и Дом Марика были соперниками. Мастерс не видел необходимости демонстрировать в данный момент своим поведением напряженность.

Рут взглянул на Мастерса, как артиллерист, Готовящийся к выстрелу, потом уронил свой стакан, который, упав на мраморный пол, разлетелся вдребезги. Стеклянный звон, казалось, не достиг его слуха.

— Да не минует такое твой мир. Мастерс, — сказал он, вставая и немного пошатываясь. — Ты и твой господин... Прекрасная фантазия... Я хотел присутствовать здесь, чтобы увидеть, как рушится Лига Свободных Миров.

Красная пелена заполнила сознание Мастерса. Руш был раздражен, и оба они были пьяны. Он должен быть осторожен. Завидовал ли ему собеседник? Хотя Мастерс знал, что рыцарство, предлагаемое Томасом, не заинтересовало бы Руша, возможно, он был обижен тем, что его не пригласили присоединиться к рыцарям. Полковник давно примкнул к ярым регулянским националистам, которые с давних пор давили на правителей княжества Регулус, требуя ввести новые системы вооружения, дабы они не «плелись в хвосте» состязания технологий.

Все так и было — понятно и просто. Руш ненавидел идею создания рыцарей и то, за что они собирались бороться.

— Я знаю, к чему вы стремитесь. Ты и Марик. Вы проталкиваете его желание возглавить Свободные Миры. Это не пройдет. Вы думаете, что Марик может создать частную армию и никто не поинтересуется, зачем он это делает?

— Мы не стараемся ничего скрывать.

— Да, но вы скрываете, для чего вам армия. Рут, пока говорил, продолжал шататься, и Мастерс подумал, что было бы благоразумнее удалиться, пока разговор не вылился в скандал.

— Куда ты собираешься?

— У меня встреча с капитан-генералом. Казалось, Руш удивился, как если бы его выбросило из колеи, а он не понял, как это произошло.

— О-о-о...

Потом он принял решение и сказал:

— Как ты думаешь, что произойдет, когда другие наследные государства поймут, что мы в своих военных приготовлениях идем в обратную сторону?

— Мы не идем...

— Идем — и давно идем, идиот. — Руш шагнул вперед и ткнул Мастерса в грудь. — Мы ослабляем сами себя.

Мастерс отступил, не желая давать волю волне поднимавшегося в нем гнева:

— Лига Свободных Миров станет сильнее, потому что...

— Знаю, — с усмешкой ответил Руш. — «Сильнее духом». Я читаю сообщения прессы. Ты думаешь, это сработает? Когда приближается война, мы вынуждены ничего не делать, чтобы победить. «Война — это проявление силы, и нет никакого разумного предела для применения этой силы».

— Фон Клаузевиц жил в другую эпоху, полковник. У него не было оружия, которое смогло бы разрушить -за одно мгновение целую планету.

— Это не меняет сущности войны: сторона, которая может разбить врага первой, побеждает.

— Нет. Клаузевиц говорил, что цель войны — разоружение противника. Он также говорил, что общество может использовать интеллект, чтобы не разрушать города. Капитан-генерал собирается усилить традиции воинов — водителей боевых роботов в надежде, что это поможет сохранить человечество от саморазрушения в тотальной войне.

— Фон Клаузевиц назвал бы тебя дураком.

— Я назвал бы его дилетантом в истории человечества. Я также обращаю внимание на то, что мы сохраняем профессию водителя боевых роботов. Слишком большие улучшения в военной технологии ослабят роль боевых роботов. Сейчас они не могут быть повреждены никаким подвижным оружием. Но вполне возможно, что если продолжить развивать определенные направления технологий, водители боевых роботов, подобные нам, обнаружат, что они перестали быть военной элитой. Роботы станут слишком дорогим удовольствием, если они не будут королями на поле битвы.

— Это все, чем вы озабочены? Своей работой? Мастерс рассмеялся:

— Да, именно работой. Странно, что вас это удивляет. Почему я не должен бороться за свою работу? Я солдат. Я хочу продолжать борьбу. До распада Звездной Лиги существовало огромное количество военных технологий, оружия, при использовании которого совершенно не нужна армия. Отравляющие газы, тактические ядерные ракеты, лазерные лучи, которые разят далеко в каком угодно направлении и уничтожают все живое. Какая работа остается для солдата при таком оружии? Мы становимся пассивными кандидатами в мертвяки, пушечным мясом, игрушечными солдатиками для таких же игрушечных командиров. Нет, полковник, я предпочитаю примитивную войну, в которой могу играть настоящую роль.

— Оружие всегда будет совершенствоваться. Таково его свойство.

— Это не совсем так. В конце шестнадцатого века японцы изготовляли лучшее огнестрельное оружие в мире. Но когда самураи осознали, что оружие сделало их мастерство ненужным, они перестали пользоваться им. Крестьянин с пятиминутной подготовкой мог сразить мастера меча с сорокалетним опытом. Почти на столетие огнестрельное оружие исчезло из Японии.

— Сказочка...

— Зачем же мне врать?

— Как ты думаешь, что скажут остальные руководители Внутренней Сферы, когда узнают о сманивании вами рыцарей? Ты думаешь, они закроют на это глаза?

— Нет никаких гарантий, что они не отреагируют. Но нужно учесть два обстоятельства. Во-первых, поскольку целью войны является разоружение нападающего противника, то, если мы не нападаем, мы не можем быть главной целью.

— Нет! Это как раз скорее спровоцирует войну.

— И во-вторых, вспомни, фон Клаузевиц утверждал, что прочность нации зависит от двух взаимодополняющих компонентов: имеющихся в ее распоряжении совокупных средств и силы воли. Сейчас, для удобства и облегчения, мы провели несчетные десятилетия, наращивая военные средства, но уделяли очень мало внимав ия нашей воле. Почему? Потому что воля есть нечто неизмеримое и неисчислимое. Это действует на нервы технократам, потому что не помогает им добиваться правительственных контрактов для финансирования проектов, не связанных напрямую с войной. Это действует на нервы политикам, потому что волей народов невозможно манипулировать. Они всегда должны опасаться того, что народ вообще не захочет участвовать в войне. Для обеих партий лучше всего полагаться только на технологию. Если можно создать оружие, которым легко и быстро сумеет научиться пользоваться любой нажиматель кнопок, то правительства не будут нуждаться в поддержке своей политики гражданами. Война может быть проведена и выиграна или проиграна до того, как люди узнают, что случилось.

— Ну, и?..

— Мы с Томасом верим, что рыцари Внутренней Сферы сделают волю граждан Лиги Свободных Миров сильнее, чем где-нибудь еще. Мы даем людям шанс принять участие в великолепном деле. Где-нибудь в другом месте люди являются просто шахматными фигурками в безумной политике. Они будут смотреть на рыцарей и брать с них пример. У нас появится самое сознательное население, и, зная это, лидеры других наследных государств поостерегутся нападать.

— Мечта.

— Точно. Но, извините, вполне осуществимая.

— Нет, — сказал Руш, хватая Мастерса за плечо и разворачивая его. Качающийся, теряющий равновесие. Мастерс ничего не мог сделать, когда увидел несущийся в его лицо кулак Руша.

Загрузка...