И короли бессильны...

Глава 4

Король Эркалона Ирсавер отпил из золотого кубка вино, не по-королевски рыгнул и оглядел членов Малого Совета, сидящих ниже него за длинным лакированным столом. Все девять мест были, как обычно, заняты: верховный жрец Светлой Девятки Пирхей благочестиво косился на пышную грудь богини материнства, на фреске кормящей бога справедливости; глава Магической Академии Сертоний просматривал какие-то документы, как и брат короля Мертувер — всесильный глава Тайной службы. Еще один брат Ирсавера, командующий армией страны Рурвель, с глазами, мутными от вчерашней попойки, что-то пытался объянить племяннику и наследному принцу Тисару.

Сын Ирсавера слушал дядю с каменным лицом, иногда переводя чересчур недоуменный взгляд на породистую луфардскую гончую у своих ног. Король поморщился, тридцатилетний сын никак не хотел вникать в государственные дела, предпочитая проводить время в бесцельных забавах с такими же оболтусами из знатнейших семейств королевства. Верховный судья Риор не без труда сложил руки на внушительном животе и искусно притворялся дремлющим. Рядом с ним тихо шептались градоначальник столицы Турхель и глава городской стражи Ирбил.

Невысокий и худой главный королевский казначей Ласкар сидел с сжатыми губами и ни с кем не общался — все остальные у него числились в списке крупнейших транжир королевской казны. Ласкар, известный запредельной скупостью даже к своим домочадцам, часто игнорировал запросы на выделения средств, даже подписанные самим королем, что приводило к громким стычкам с остальными, и лишь прямой вмешательство короля заставляло казначея, сжав зубы, расставаться с казенным золотом.

— Заседание Малого Совета королевства объявляю открытым, — тихо объявил монарх, произнеся традиционную фразу. В роскошном кабинете, отделанном в стиле позднеэльфийского созерцания (на фресках стен и потолков голых мужиков было не меньше, чем женщин), воцарилась тишина. Все устремили взгляды на немолодого Ирсавера. Король посмотрел на брата:

— Мертувер, докладывай.

Глава Тайной службы извлек из стопки документов исписанный лист и начал рассказывать Малому Совету обо всех значимых для страны новостях за последний месяц. Таковых оказалось не слишком много и главным событием, конечно, оказалось внезапное даже для большинства членов Малого Совета появление гномов из Миттхельда. Присутствующие прервали доклад Мертувера и принялись выяснять подоплеку этого события. Большинство из них никогда не доверяли северному королевству гномов и опасались какой-то каверзы от хитрых бородачей. Гул голосов прервал Ирсавер, подняв руку.

— Миттхельд предлагает военный союз для освоения восточных земель Тролльего Холмогорья, до самых Снежных гор, — произнес монарх. — Гномы просят все земли севернее Шумной реки, а Эркалону тогда отойдет большая часть новых земель, вплоть до границы с Луфардой. Мертувер, покажи уважаемому Совету карту земель.

Глава Тайной службы развернул на треть немаленького стола подробную карту Эркалона и окрестных стран. Троллье Холмогорье и Великий Зеленый Шаманат гоблинов занимали все земли к западу от Эркалона и его соседей. Восточный участок Тролльего Холмогорья был отделен от основной части высокими Снежными горами и если бы не несколько перевалов, то тролли так никогда бы и не расселились на закат вплоть до Западного океана. Миттхельд удачно для себя граничил на юге с Эркалоном, а на западе с гоблинами и троллями. У его восточной границы шла постоянная грызня с Союзом Свободных Шахт и парой мелких гномьих королевств, в которой Миттхельд постепенной проигрывал. Истощение железных рудников также требовало быстрого решения, и экспансия на запад показалась гномам самым недорогим способом решить все свои проблемы.

Эти и другие геополитические расклады глава Тайной службы объяснил остальным кратко и доходчиво. Затруднение вызвала только оценка сил троллей. Чтобы не повторять прошлых ошибок, гномы предлагали внезапно ударить объединенными силами, выставив с каждой стороны по восемь-десять тысяч отборных войск и до полусотни боевых магов. Сами гномы из-за заварушки на востоке могли выделить только пять тысяч тяжелых пехотинцев, но взамен предлагали полностью оплатить провиант и услуги эркалонских магов на все время кампании.

— Десять тысяч пехоты и пять тысяч тяжелой конницы я гарантирую, — уверенно заявил главнокомандующий Рурвель. Сертоний, не скрывавший скептического выражения лица, особенно после упоминания об участии эркалонских магов в этой авантюре, не выдержал.

— Господа, а стоит ли нам в это ввязываться? Я слышал, что тролли все эти земли к востоку от Снежных гор называют Ухом, там их прародина и священная земля, где они поклоняются своему богу. Поэтому надо внимательно просчитать все выгоды от этого мероприятия. История показывает, что надеяться на победу в сражении с троллями — дело сомнительное.

— Ни одна неорганизованная толпа троллей не выдержит такого двойного удара, — с чувством превосходства заявил Рурвель. — Будь вы военным, господин Сертоний, вы бы это поняли.

— К сожалению, или к счастью, я простой маг, — сухо парировал Сертоний. — Напомню, что некий шаман Парящее Бревно тоже не военный, однако это ему не помешало выкосить гномов в прошлой войне Миттхельда с троллями.

— Тогда у гномов не было эркалонской армии и магов, — пафосно заявил принц Тисар. — Эркалону пора расширяться.

— В сторону тролльих холмов? — раздраженно поинтересовался Сертоний. — Ваше высочество, все известные империи в Каэре образовывались к востоку от земель троллей и гоблинов. После них оставались величественные города, блестящая литература, достойные законы и прекрасные произведения искусства. Что даст Эркалону экспансия на запад? Дешевые косяки и троллье пиво?

— Придет очередь и гоблинов, — запальчиво ответил принц, — я давно говорил …

— Господа, давайте оставим вопросы военной стратегии и тактики самим военным, — твердо заявил король, прекращая перепалку. — Господин Сертоний, у вас есть еще вопросы?

Маг посмотрел на уверенные лица правящей семьи и понял, что вопрос участия в войне уже решен окончательно.

— Я не могу заставить магов участвовать в войне, каждый из них волен сам это решать, — произнес Сертоний. — Замечу, что уход полусотни боевых магов серьезно ослабит Эркалон, в том числе и перед Союзом Свободных Шахт, Луфардой и самим Миттхельдом. Монарх переглянулся с братьями.

— Два десятка магов нам вполне хватит, — сказал Рурвель. — Моя армия имеет и свою сотню магов, пусть и не таких сильных. На зарядку защитных амулетов их вполне хватит, а эти пусть ставят защиту и плетут атакующие заклинания.

— Кто будет контролировать оба перевала через Снежные горы? — неожиданно поинтересовался верховный судья Риор.

— Гномы согласны отдать их нам, — ответил глава Тайной службы.

— То есть нам после этой кампании придется отражать все попытки троллей вернуть их священную землю? — невинно поинтересовался Риор.

— Моя разведка уверена, что удержать ущелья можно малыми силами, — уверенно ответил Рурвель. — По десять боевых магов и три сотни бойцов на заставу, и про троллей по эту сторону Снежных гор можно забыть.

Сертоний тихо вздохнул, его все чаще тревожило отсутствие дальновидности в королевской семье. Король в последние годы предпочитал управлять страной, опираясь только на советы своих братьев, мужей достойных, но ни один достойный муж не имеет опыта и кругозора членов Малого Совета. Основатель династии, эльф Эркалон, не зря утвердил состав советников своих преемников.

— Через несколько недель подойдут основные силы наших союзников во главе с королем Трухиром и его сыном Бурхиром, — объявил монарх. — Наша армия соединится с ними под Эркалоном и по западному тракту за две недели дойдет до Тролльего Холмогорья. Еще через неделю мы выставим заставы на перевалах Снежных Гор.

Король обратил внимание на градоначальника Турхеля и главу городской стражи Ирбила:

— Господа, позаботьтесь о том, чтобы наши союзники гуляли по столице без боевого оружия. Городские заставы будут усилены гвардейцами, чтобы избежать недоразумений и беспорядков со стороны гномов. Господин Ласкар, Эркалон получил от Миттхельда обещанное золото на закупку провианта и снаряжения для армии?

Главный казначей, не заглядывая в неразлучный с ним гроссбух, ответил:

— Только треть, ваше величество. За эти деньги эркалонские купцы отказываются иметь дело с армейскими интендантами. Мне удалось договориться о рассрочке под гарантии королевской казны, но как мне с утра доложили, провизия на армейских складах пополняется крайне медленно. Гномам Миттхельда никто не доверяет.

— Остальное золото должно приехать вместе с королем Миттхельда, — произнес Ирсавер. — Мой венценосный брат не рискнет начинать войну с такого мелкого обмана.

— Позволю не согласиться, ваше величество, — проскрипел казначей. — Миттхельд известен своими уловками и не удивлюсь, если эти гномы решили часть затрат на войну свалить на нас.

Король надолго задумался.

— Хорошо, ничего страшного не случится, если закупки будут отложены до подхода армии гномов. Ласкар, предупреди наших купцов, чтобы были готовы отгрузить все необходимое в течение недели после оплаты. Рурвель, позаботься о том, чтобы армия гномов не подходила к городу ближе трех дневных переходов, и неплохо будет, если наша конница присмотрит за этим. Казначей сделал пометку в гроссбухе, а брат короля провел пальцем по карте, отмечая подходящее для разгона конницы место недалеко от Тарзита.

Ирсавер отпил вина, как делал это всегда, решив основные вопросы заседания. Остальные последовали его примеру, наливая в кубки вино только с эркалонских виноградников — еще одна старая традиция. Вино хоть и не было в числе лучших, но все же было неплохим. На каждом из золотых кубков был выгравирован девиз Малого Совета — «Интересы Эркалона превыше всего».

— Какие государственные вопросы еще остались? — без особого энтузиазма поинтересовался Ирсавер у советников, желая побыстрее выбраться на охоту. Градоначальник Эркалона, пожилой статный эльф Турхель встал.

— Ваше величество, спешу сообщить, что наши верноподданные горожане, едва узнав, что вы выделили деньги на новый великолепный парк для отдыха и развлечений, атакуют городской магистрат просьбами об установке в нем прижизненного памятника вашему величеству, обязательно конному. Мы не смеем мешать воле народа.

Ирсавер одобрительно хмыкнул — признание заслуг приятно даже королю.

— В чем же проблема, Турхель? — спросил принц Тисар, как обычно, опустив слово «господин». Градоначальник обиженно кашлянул и все также почтительно ответил:

— Столичные лозоходцы утверждают, что грунтовые воды ниже всего в районе башни Шутника. Однако согласно закону, собственность мага не может быть изъята в пользу государства, пока не доказан факт его смерти и отсутствие прямых родственников. Из-за того, что призрак мага Клурта видели многие эркалонцы, документы о его смерти в городском архиве отсутствуют. И вообще, давно пора снести эту башню как постройку, старую и опасную для горожан

Сертоний, не скрывая раздражения, возразил:

— Большинство башен в столице куда старше этой. Замечу, что ее владелец, уважаемый маг Клурт, до сих пор жив, хоть и без тела. Он позволил поселиться там двум бестолковым и безобидным созданиям, троллю и гоблину. Они потихоньку наводят порядок в жилище призрака и вроде бы поладили с ним. Сам призрак до сих пор интересуется достижениями в современной магии.

— Призраку давно пора успокоиться и покинуть этот мир, — заявил Турхель, только накануне оформивший вместе со своим помощником по строительству Лурвельдом право собственности на пустыри недалеко от башни Шутника. — И по моим сведениям, он это уже давно сделал.

— Я был недавно в башне и уверяю, что дух Клурта все еще там, — сухо произнес Сертоний.

— Надеюсь, мои познания в магии вы не подвергаете сомнениям?

— Разумеется, нет, господин ректор, — ответил Турхель. — Только хотелось бы отметить, что парк, который городской совет по многочисленным просьбам горожан из самых разных слоев, включая беднейшие, решил назвать в честь его величества Ирсавера, — эльф глубоко поклонился в сторону короля, — будет разбит на благо всем эркалонцам, а не одного непонятного призрака и двух его полудиких соседей.

— Тролль и гоблин должны понимать, что они выбрали не самое подходящее жилье для их статуса и единственное, что они могут сделать — поскорее оттуда убраться, — поддержал принц градоначальника. — Думаю, наши городские власти помогут этим бестолковым созданиям найти дверь на улицу. Или в тюрьму, если совсем уж тупыми окажутся.

— Отмечу, что на месте фундамента башни прославленным скульптором Бирганом будет возведена прекрасная статуя его величества верхом на коне. Магистрат на днях оплатит как доставку мрамора для постамента и самой статуи, чья высота составит целых пятнадцать локтей, так и работу самого мастера. Крупнейшая статуя в Каэре украсит наш прекрасный город куда лучше, чем старая нелепая башня с дурной славой мага-призрака.

Верховный судья Риор вновь выпал из дремоты и недовольно сказал:

— Закон есть закон, что станет с Эркалоном, если городские власти начнут лишать горожан жилья под свои нужды? Смерть господина Клурта юридически не оформлена. Если вы, господин Турхель, утверждаете, что он мертв, то достаточно собрать комиссию из пяти разумных, включая городского мага, посетить башню и составитьь заключение о смерти ее собственника.

— Башня Рхыз сколько времени сдается городом в аренду! — взвился Турхель. — Как тогда можно сдавать имущество при живом владельце?

— О, тогда это казус. Нарушение, продолжающееся дольше продолжительности жизни разумного, узаконивается установленным порядком, — верховный судья важно поднял палец. — Однако речь идет о призраке, безусловно, разумном, но уже не относящемся к миру живых, — Риор оживился. — Интересное дело, повезет тому судье, кто будет им заниматься.

— Так что, нам еще судиться из-за такого пустяка? — возмутился градоначальник.

Судья вперил тяжелый взгляд в Турхеля.

— Закон есть закон, или вы хотите вызвать неудовольствие всех магов столицы?

Король Ирсавер, со все большим раздражением слушавший эту перепалку, не выдержал:

— Господин Риор, закон служит для порядка и блага всех разумных, а что делать, если эта башня мешает разбить парк для блага всех эркалонцев?

Верховный судья заметил гнев монарха и с глубокомысленным видом изрек:

— Ваше величество, как страж закона, я должен в первую очередь думать о порядке и благе ваших подданных. Поэтому во всем должен быть соблюден закон. Если лозоходцы выяснят, что для парка годится только земля рядом с башней, то любой городской судья примет решение в пользу живых горожан, а не призрака. Закон есть закон.

— Я сегодня же прикажу городским лозоходцам еще раз обследовать весь район, — солгал Турхель. — Если их мнение не изменится, то Эркалон разорвет договор аренды с нынешними жильцами башни и по решению суда снесет эту постройку.

— Тогда заседание Малого Совета объявляю закрытым, — король встал. — Интересы Эркалона превыше всего, — объявил он традиционную фразу.

— Интересы Эркалона превыше всего, — хором повторили остальные и после поклонов в сторону короля начали расходиться.

Урр-Бах и Кархи были немало удивлены, когда вечером к ним заявился сам ректор Магической Академии. Сертоний был одет в темно-серый плащ с глубоким капюшоном, в котором узнать мага было невозможно. Уважаемого клиента друзья тут же проводили в кабинет, где он увидел их новое приобретение. Сертоний с интересом обошел массивную статую тролля и отведал вина из брутальной клепсидры.

— Весьма неплохо, — честно сказал маг, усевшись в кресло для гостей, — не «Песнь иволги», но неплохо. Кархи расцвел, словно похвалили его личный виноградник.

— Господин Урр-Бах, — маг посмотрел в глаза троллю, — если вас не затруднит, не могли бы вы рассказать мне немного о вашем Холмогорье. — До меня дошли слухи, что им весьма интересуются гномы.

Прежний Урр-Бах, оставайся он тем же вышибалой, прямо бы заявил его магичеству, что по словам заглянувшего к ним вчера Моргалика, прибывшие из Миттхельда гномы уже проигрывают в эркалонских кабаках жалованье за кампанию в Ухе Б'Урр-Хырра. И вообще, — спросил бы тролль, — какого Рхыза они забыли здесь, в Эркалоне? Но тролль, ставший совладельцем детективного агентства, да еще увлекшийся миртом, принял вид слегка наивный и почтительный.

— Даже не знаю, что рассказывать, господин Сертоний. Народу в Холмогорье на восход от Снежных гор немного, мы зовем это место Ухо Б'Урр-Хырра. Край не особо обильный, в основном холмы, обширные леса и небольшие долины. Это священная для нас земля, — Урр-Бах выразительно покосился на потолок, — в Ухе Б'Урр-Хырра наш бог сотворил нас по своему подобию. А гномики недоделанные видят там только руды железа и меди, приходится им иногда стучать по башке, чтобы тоже увидели священное место. Жаль, что Эркалон решил помочь этим недоделкам, — Урр-Бах вздохнул и простодушно посмотрел на мага.

Сертоний, немного помолчав, сказал:

— Не все в этом мире мы можем изменить к лучшему. К сожалению, искусство магии неспособно делать из ослов мудрецов, даже знатных. Глупцы те, кто присоединится к гномам.

— Прольется много крови, — заметил тролль.

— Будем надеяться на лучшее. Спасибо, что уделили мне время. Кстати, мне стало известно, что ваш район городские власти присмотрели для нового парка. Очень надеюсь, что эта башня никак не помешает их планам.

— В Эркалоне и без нее полно земли, — беспечно заметил Кархи, впервые подавая голос. Бывший газетчик быстро догадался, куда дует ветер, и больше следил за лицом Сертония.

— Вот в этом полностью с вами согласен. Надеюсь, снова мы встретимся при более радужных обстоятельствах, — маг поднялся.

— Доброго вечера.

— И вам всего хорошего, — искренне ответил тролль. Кархи проводил гостя до двери и попрощался с магом.

Когда Кархи поднялся в кабинет, его друг раскладывал фигурки на доске, что-то насвистывая. Гоблин налил себе вина и махом опрокинул кубок.

— Ты понял, Урр-Бах, что затевается? Гномы снюхались с нашим тупым королем и решили снова испытать удачу в Холмогорье. Урр-Бах, позевывая, передвинул фигурку мага вперед.

— Пусть попытаются, хотя сразу скажу, гномикам и тем магам из Эркалона, что отправятся туда, не повезло. Раз в двадцать один год — у нашего Б'Урр-Хырра шесть пальцев на левой руке, все шаманы Холмогорья собираются в Ухе. Ухом называется потому, что долина сверху похожа на ухо тролля, это Б'Урр-Хырр как-то перебрал пива и заснул, а его ухо сильно вдавило там землю. Так говорят шаманы, — добавил Урр-Бах.

— Из Уха тролли и начали расселяться на запад, когда Б'Урр-Хырр проделал для своих детей два прохода через высоченные Снежные горы. Пиво, выращенное на земле Уха Б'Урр-Хырра — лучшее в Каэре для общения с духами. Ячмень для него сеется только за год до собрания шаманов, остальное время земля отдыхает и напитывается силой. Шаманы пьют его целый месяц, узнают у духов и самого Б'Урр-Хырра, как жить троллям следующее двадцать одно лето.

За последнюю тысячу лет Б'Урр-Хырр передал шаманам целых четыре наказа: самый древний — никогда не крепить пиво, второй — боевые дубины укреплять железными полосами — тогда тролли впервые встретились с эркалонцами и гномами. Потом Б'Урр-Хырр велел троллям не лениться перенимать полезные знания у других разумных, даже если для этого придется жить в их городах. Только запретил становиться наемниками и участвовать в чужих войнах. Четвертый наказ шаманы получили всего полвека назад и пока не разобрались, что хотел сказать наш создатель. Половина духовидцев считает, что Б'Урр-Хырр велел иметь каждому троллю старше двадцати кольчугу и щит, другая половина считает, что троллям велели уметь обращаться с пращой, чтобы захватчиков выбивать на расстоянии. Следующее собрание шаманов должно было переспросить у Б'Урр-Хырра, что он все-таки имел в виду. И эта встреча начнется через месяц, к летнему солнцевороту, — Урр-Бах широко улыбнулся.

— Парящее Бревно, Каменный Водопад и Земляная Вьюга выпьют больше всех священного напитка и объявят волю бога. Остальные шаманы уточнят детали у духов, где взять столько железа для кольчуги и щитовых пластин, или как проще лить свинцовые шарики для пращи. Так что гномиков и магов ждет разозленная наглой помехой толпа шаманов со всего Холмогорья. А шаман, выпивший напитка бога в Ухе Б'Урр-Хырра, удваивает свою силу и сохраняет ее еще целый год. Говорят, поле, на котором выращивают солод, удобрил сам Б'Урр-Хырр.

— Чем удобрил? — не понял Кархи. Урр-Бах с жалостью глянул на непонятливого друга.

— Чем смог, тем и удобрил. Наш бог простой как его дети и делает для своих детей все по-простому, без кривляния и молний с громами. Попил пива год без перерыва — создал Бурную реку. Промахнулся, когда плюнул на голову жадного прародителя гномов — получилось горное озеро, коротышки его по скудоумию Горной Жемчужиной назвали. Вдобавок через день после этого за злопамятность выбил ихнему божку зуб — получился Облачный пик. Сдул шапку пены с кувшина — получилось болото гоблинского Шаманата. Кархи тут же возразил:

— Какая к Рхызу пена, это наш Саркушш сотворил болото, чтобы веселая травка росла быстро и повсюду.

— Может, и на пару сделали, — не стал возражать тролль. — Что еще делать двум хорошим богам?

— Говорят, гномов в этот раз много будет, — произнес Кархи, припомнив слова Моргалика.

— Шаманы говорят, был у нас один артефакт, что даровал сам Б'Урр-Хырр Громогласный, — ответил тролль. — Вот только сильно предостерег он от его использования, сказал, после этого Троллье Холмогорье станет Плоскогорьем, а ячмень не уродится десять лет. Да и где он хранится, никто из шаманов не знает. Еще шаманы говорят, что такие артефакты есть у каждого народа Каэры, кроме людей и орков.

— Надо же! — удивился гоблин. — Было и у нас подобное чудо, но тысячу или чуть больше лет назад Великий Шаман вернул его Саркушшу во время церемонии общения с ним. Так он сказал остальным шаманам, они вокруг его шалаша стояли.

— Может, спрятал где? — спросил Урр-Бах, передвинув по доске очередную фигурку.

— Да нет, все обыскали.

— А может, он его засунул…

— Там в первую очередь проверили, — перебил друга Кархи. — Потом и в рот залезли. Не нашли.

— Может, проглотил его?

— За этим неделю следили, да еще слабительного подсыпали. Ничего не глотал, не закапывал и никуда не засовывал. Саркушш передал, чтобы гоблины на свой ум и храбрость расчитывали. Если артефактом воспользоваться, то леса и болота в одни трясины превратятся.

— Интересно, что у эльфов есть? — рассеянно спросил Урр-Бах, держа фигурку пехотинца в воздухе. Кархи ухмыльнулся.

— Мы с Моргаликом как-то напоили до беспамятства одного эльфа, он с нами в газете работал. На отборный "Третий глаз" денег не пожалели и спросили, что там у эльфов есть. Оказалось, чтобы активировать их артефакт расы, всем пяти семействам надо такой обряд провести, что от него сразу все отказались. Вроде как главы семейств вокруг артефакта должны сотворить нечто непотребное с дочерьми. Или с сыновьями, он точно не знал. Так что эльфы сами от него отреклись и спрятали где-то глубоко в лесах, а где, теперь и сами не помнят. У гномиков артефакт расы самый слабый, он только входы всех пещер может обрушить. Если их обрушить, то как им торговать и пакостить остальным разумным прикажешь? А другим расам их пещеры и они сами и даром не нужны.

Урр-Бах задумчиво хмыкнул, взял чистый лист бумаги, обмакнул перо в чернила и очень коряво написал: "Мои бородатые друзья скоро собираются отпраздновать покупку рудника в Ухе. Я хотел поехать с ними, но сейчас нет денег. Эльфята тоже жадные, сказали, им на себя едва хватило. Врут, конечно, столько ушей едет, некоторые даже с рубиновыми серьгами. Так что извиняй, меня на празднике не будет, если и приеду, не раньше осени, как разживусь серебром. Передавай привет родителям и братьям с сестрами".

Кархи, через плечо читавший каракули напарника, одобрительно ругнулся. Урр-Бах свернул письмо и засунул его в единственный в агентстве маленький тубус.

— Завтра отнесу письмо пивовару Трурру, у него должны быть знакомые торговцы с Холмогорья, иначе кто ему привозит оттуда хмель и ячмень? Через полмесяца наш шаман прочтет мое письмо и пойдет на встречу с шаманами, — Урр-Бах зевнул, — спать пора. Гномы, маги, руда… — лучше бы честно трудились да пили по вечерам пиво. Одно слово, разумные.

Утром Кархи первым делом проведал рассаду на террасе, заботливо высаженную накануне старьевщиком Суршем. Тонкие листья под лучами восходящего солнца отливали благородным изумрудом, обещая превратить затяжку косяка в утонченное занятие для избранных. Кархи вдруг вспомнил, что сегодня у Тупой Башки день рождения и радостно заулыбался в предвкушении отличной пирушки. Как и всякий эркалонец, да еще и гоблин, он обожал подобные сборища, где можно пообщаться, повеселитьься и решить все разногласия добрым словом или пустой бутылкой по голове.

Урр-Бах надел одежду попроще, чтобы ее было не жалко, если кто из гоблов ее испачкает, и пошел с другом в квартал Тряпичников — прежнее место обитания Кархи. Дом Тупой Башки, как и в прошлый раз, был полон гоблинами, сбежавшимися на халявную выпивку со всего района. Впрочем, ни одной посторонней рожи именинник не заметил.

— Я думал, вы про меня забыли! — крикнул Тупая Башка напарникам, бросаясь к ним с нетрезвыми объятьями.

— Держи, морда, это тебе от нас, — Кархи протянул кузену толстую серебряную цепочку.

— Если намотать на кулак, сможешь завалить любого гобла, — посоветовал Урр-Бах. — только Дымка своего сильно не бей, а то без косяков останешься.

— Постараюсь, — Тупая Башка довольно рассмеялся и тут же надел цепочку на шею. Крупные звенья смотрелись солидно для гоблина, ходившего в помощниках самого Зеленого Дыма.

— Клянусь Вечным Дымом, эта цепь мне идет! — именинник обнял дарителей и повел их в дом.

— Занимайте места возле меня, здесь лучше выпивка.

Гости тоже оценили подарок, один гобл тут же попытался примерить цепочку, чуть не задушив хозяина дома, второй на зуб оценил пробу серебра и сломал зуб. Пока гоблины шумели и разбирались, кто виноват в потере зуба, Кархи налил Урр-Баху кружку пива, специально купленного для тролля и потянулся за высокой светло-голубой бутылкой с этикеткой «Сталактит на семидесяти травах».

— Никогда такого не пробовал, — произнес Кархи, любуясь бутылкой. — Откуда это?

На этикетке мелкими буквами на общем языке было написано: «Из перегонных кубов Союза Свободных Шахт». Кархи налил себе и выпил одним махом, выкатил глаза и открыл рот, часто задышав. Тут же опрокинул в себя кружку пива Урр-Баха и с облегчением выдохнул.

— Ну и дрянь, словно кол горящий в желудок засунул! — Кархи с отвращением убрал бутылку подальше от себя.

— Не кол, а сталактит, — поправил Урр-Бах, посмеиваясь, — на семидесяти травах.

— Кархи, зачем ты взял эту бормотуху? — Тупая Башка сел рядом с напарниками. — Здесь только бутылка красивая. У меня сосед работает в дорогой пивной «Кирка и бутылка», слышал наверно про нее, собирает пустые бутылки в зале после клиентов. Там один гном с недавнего времени повадился пить только этот «Сталактит», бутылка — четверть золотого. Каждый вечер выпивает две-три бутылки. Чтобы добру не пропадать, сосед наполняет их потом дешевым пойлом и продает всем в округе. Я тоже прикупил на день рождения, многим нравится, да и бутылки красивые, с первого раза не разобьешь. Гномье качество. Давай, я тебе лучше налью «Особого гоблинского», — Тупая Башка тут же воплотил слова в дело, и вечер пошел в привычном гоблинском веселье.

Урр-Бах кроме пива ничего не пил, налегая лишь на закуски, и поэтому сумел без приключений доставить захмелевшего друга домой. Никто из гоблинов не пытался за ними увязаться — даже пьяные, они помнили, что визит в башню Шутника окончится принудительными работами под надзором злой троллихи.

Пока Кархи на следующий день приходил в себя после пьянки, Урр-Бах решил еще раз осмотреть раскопки на развалинах сгоревшего дома ректора Академии Риксбора. Быстро дойдя до заброшенного парка, тролль не стал подходить близко к гоблинам. С досадой Урр-Бах отметил, что горе-работники, пусть не спеша, с ленцой и часовыми перекурами, но за прошедшие дни заметно увеличили гору мусора у памятника и скоро должны были добраться до подвального перекрытия. Требовалось срочно помешать этому, если тролль сам хотел покопаться в подвале дома.

Урр-Бах вытащил из поясного кошелька небольшую горстку потертых серебрянх эркалонов, прикинул поточнее, сколько там гоблинов, и целеустремленно начал обходить все окрестные кварталы в поисках лавок старьевщиков. Затем наступила очередь дешевых кабаков. После полудня тролль катил к памятному дому видавшую виды тележку, скрип колес которой вызывал зубовный скрежет у прохожих даже на соседней улице. Она доверху была наполнена бутылками с дешевым пойлом: «Шепот штольни» по цене десяток за серебрушку и «Особый гоблинский» по цене чуть ниже гарантировали успешные продажи возле любой стройки.

Урр-Бах специально обошел вокруг развалин, разбудив мерзким скрипом даже самых ленивых «строителей» и устроился в ста шагах от памятника Риксбору. Кинув на землю крепкий пустой ящик, тролль сел и принялся выстраивать на втором перевернутом ящике бутылки с выпивкой. Потом бросил возле ног пустой грязный мешок и принялся ждать первых клиентов. Они не замедлили появиться. Четверо гоблинов во главе с бригадиром Немым, без единого медяка в карманах, пришли узнать, что есть полезного у тролля, чтобы ускорить работы. Как оказалось, в их понимании хорошая выпивка делу приносит пользы больше, чем хороший инструмент, на что Урр-Бах и рассчитывал. Через четверть часа яростного торга он обменял дюжину бутылок пойла на две тачки, три лопаты и пару заступов. Час спустя даже самые буйные гоблины перестали орать похабные песни и завалились спать. Работы по расчистке руин полностью остановились, и у памятника воцарилась тишина.

Тролль, совершенно не таясь, побродил по стройке, пересчитал оставшийся у гоблинов инструмент, уделив особое внимание тачкам. Их оказалось еще восемь штук, не считая пары сломанных. Урр-Бах осмотрел расчищенный ход вниз. До подвала оставалось не так уж много, если работать на совесть. Тролль вернулся к своему месту, разломал доставшиеся ему тачки, погнул лопаты и сломал у них ручки и все это, вместе с заступами, оттащил в глубь заросшего парка, куда даже гоблины по нужде не ходили. За оставшийся день Урр-Бах, зная гоблинов, был спокоен. Проснувшись, работнички захотят опохмелиться, только без денег и его самогона это будет сделать нелегко, да и какая работа, когда до заката осталось всего шесть часов?

Вернувшись домой, Урр-Бах, к своему удивлению, застал в рабочем кабинете Марсиэль. Девушка сидела в кресле Кархи и с интересом читала эркалонский судебник.

— Привет, Марсиэль, а где Кархи? — Урр-Бах с наслаждением опорожнил полкувшина прохладного пива, прихваченного по дороге домой, и развалился в любимом кресле. Самый приятный отдых — после хорошей работы. Марсиэль заложила страницу красивой костяной закладкой, отложила книгу и с непонятным интересом посмотрела на тролля.

— Мой воздыхатель сейчас играет в кости с отцом и его дружками, я пришла поговорить о нем с тобой наедине.

Урр-Бах развел руками.

— Я думал, о Кархи ты все поняла после первой встречи с ним. Хороший парень, надежный, не подлец, и очень тебя любит. Увидев насмешливую улыбку Марсиэль, тролль добавил:

— Есть, конечно, и недостатки: ветер в голове иногда гуляет, деньги может потратить на красивую безделицу, — Урр-Бах указал на клепсидру. — Только заметь, безделицу для всех, а не для себя одного.

— Урр-Бах, — перебила тролля Марсиэль, — я пришла узнать о его связях с эльфийками. Сколько за ним не наблюдала, гоблинши его совсем не интересуют. Пойми, я не хочу оказаться для него очередным эльфийским трофеем.

Урр-Бах широко раскрыл глаза.

— Какой к Рхызу трофей?! Он в тебя влюбился как только увидел, только понял это недавно. А то, что ему только эльфийки нравятся, так это понятно, он же в прошлой жизни эльфом был, причем знатным и богатым, поэтому и вьется вокруг них. Вернее, он считает, что был знатным эльфом, — поправился тролль, заметив, как округляются глаза девушки. — Ты не обращай внимания на его болтовню, помни только, что он любит тебя, а кем он был, эльфом или пнем, не важно. Или ты тоже со знатными предками?

Изумленная эльфийка покачала головой.

— Я даже не знаю, кем были мои родители, но точно не знатными. А как Кархи узнал, что он был эльфом? Я сейчас вспомнила, он мне что-то говорил о том, что если я захочу, то он за большие деньги сможет стать эльфом ненадолго или что-то вроде этого, точно не помню, он тогда нетрезв был.

Урр-Бах, крепко ругнувшись про себя на болтливого друга, посмотрел девушке прямо в глаза и твердо заявил:

— Марсиэль, уже месяц как он покончил со своим эльфийским прошлым и будущим, плюнь и ты на это. Он сказал, что хорошо, что он гоблин, а кем он был в прошлой жизни, уже не важно. Понимаешь, он переболел этим, слава всем его болотным духам. Поэтому и ты относись к нему как к гоблину. Если снова начнется эта свистопляска с древними эльфами, нуму…, нумерологией, то придется выбивать из вас дурь хворостиной. Толстой, — добавил тролль, видя, как девушка заулыбалась.

Марсиэль положила на стол номер газеты "Один эльф сказал", где сообщалось о бесчинствах гоблина, очень похожего на эльфийского принца Кирдаля. Урр-Бах незаметно сжал кулаки и сделал лицо понаивнее.

— Ты же помнишь этот скандал в гномьем посольстве? Здесь эльф превратился в гоблина и надавал всем по морде, — Марсиэль испытующе воззрилась на тролля. — Это был случайно не Кархи? Очень похоже на него, особенно когда он пьяный.

Урр-Бах вымученно улыбнулся:

— Марсиэль, если ты захочешь, он совсем перестанет пить, хоть с этого дня. Давай, пойдем в "Эльфийский дуб" и скажем ему об этом. Как сыщик говорю тебе, что в Эркалоне сейчас нет ни одного гоблина, который может стать эльфом. Может, в гоблинском Шаманате есть такие умельцы, но не здесь.

— А почему ты сказал "ни одного гоблина", а не "ни одного эльфа", — хитро улыбнулась Марсиэль.

Урр-Бах чуть замешкался.

— Оговорился, ты кого угодно заморочишь. Если не веришь, иди сама превращай Кархи в эльфа, раз он тебе гоблином не нравится.

Девушка подумала и молча порвала газету.

— Пойду, пригляжу, чтобы Бурх с Кархи на радостях от выигрыша в свиней не превратились.

— Правильно, — одобрил тролль с заметным облегчением. — Это волшебство Кархи посильно без всяких амулетов.

Тролль испуганно замолк. Марсиэль, сделав вид, что ничего не заметила, чмокнула его в мохнатую голову и ушла. Урр-Бах же от всего сердца громко сообщил деревянному троллю все, что он думает о хитроумных магических обманках, и отхлебнул из клепсидры добрую четверть часа вина. Потом отнес аккуратно разорванную газету в туалет и посмотрел, что читала в судебнике эльфийка. Статей там было немного, и все они относились к посягательству на монарха, попытке мятежа и наказаниям для самозванцев. Урр-Бах аж крякнул — девица Кархи попалась сообразительная. Впрочем, оно и к лучшему, ей точно хватит ума молчать как могила, заодно и Кархи научит этому.

Всю последующую неделю Урр-Бах приходил к обеду на развалины и обменивал спиртное на их инструмент, иногда сильно «ошибаясь», что очень радовало гоблинов. Вскоре все работы полностью остановились из-за нехватки инструментов и тачек, а также запоя толпы гоблов. Еще никогда у них не было такой чудесной работы, когда, едва продрав глаза от полуденного солнца, можно было тут же восстановить силы после непосильного труда с помощью недалекого тролля. Урр-Бах стал своим в доску для этих изнуренных бедолаг и великодушно давал в долг лишнюю бутылочку.

Когда через полмесяца на развалины нагрянули луфардцы, то увидели пьяных гоблов и одного тролля, с тупым усердием переносящего по паре кирпичей к столбу Фукизеля. Его лицо было так измазано грязью, что не узнал бы даже Кархи.

— Что здесь происходит, — заорал худой мужчина с чуть заметным луфардским акцентом. — Где инструменты? Почему вы пьяные среди дня?

— У-у-украли, — Немой заплакал. — Сегодня ночью полностью обнесли, шакалы бородатые.

— Гномы? — недоверчиво спросил седоволосый луфардец со светящимся от магии инкрустированном браслете на жилистой руке.

— Они самые, — простонал Немой. — Сами мы не видели, ребята в пивнухе сказали, гномы наши тачки отсюда катили.

— Проклятое ворье! — процедил хозяин амулета. — А этот тролль что тут делает?

— За бутылку согласился вместо тачки работать, — бригадир выкатил впалую грудь. — До подвала осталось всего несколько локтей пройти. Луфардец с брезгливостью поглядел на гоблинов и Урр-Баха, вместе с крикливым помощником осмотрел ход работ и распорядился закончить расчистку прохода в подвал за десять дней. Больше он ждать не собирался. Немому были выданы два золотых на покупку нового инструмента и пообещали оплатить работы только после вскрытия подвала.

Едва наниматели отбыли, как Немого окружили гоблины и отняли монеты — бригадиру никто не доверял. Потом все вместе они пошли в лавку старьевщика, чтобы сэкономить хозяйские деньги. В тот день Урр-Бах их больше не увидел. Зато на следующий день вся опухшая от работы толпа под видом инструмента притащила все старье с округи. Пять тачек были вообще без колес, похоже, гоблины купили их дешевле, чем самогон Урр-Баха. Только тролль их обломал, наотрез отказавшись забирать этот хлам. Взамен он предложил выгодное дельце: они за день заканчивают проход до подвала, Урр-Бах помогает им проникнуть вниз и они выносят все самое ценное, оставив луфардцев с выкуренным косяком. Если там ничего нет, то они заваливают вход и открывают его только при нанимателях. Гоблины, обиженные на прижимистых луфардцев, восприняли эту идею с небывалым энтузиазмом — работа закипела как на стройке храма Светлой Девятки. Урр-Бах трудился наравне со всеми, в одиночку расчищая проход от кирпичей и мусора, гоблины шустро оттаскивали все это в сторону неподалеку на случай пустого погреба.

К вечеру лом и лопата тролля добрались до лестничного спуска в подвал, и Урр-Бах послал гоблинов украсть пару масляных фонарей. Покупать их даже у старьевщиков он не рискнул, народ жил в округе бедный и сообразительный. Не успеешь оглянуться, как прискачут с тележками все старше пяти лет. К моменту, когда Урр-Бах, откашливаясь от поднятой в воздух пыли и затхлого воздуха, пролез в подвал, у компании было четыре фонаря, один из которых висел у дома местного авторитета — гоблины в азарте не ведали стыда и страха.

Подвал оказался высоким и просторным. Несколько кирпичных перегородок разделяли его на широкие проходы, вдоль которых стояли бесчисленные дубовые полки и стеллажи, зачастую рассохшиеся или упавшие на кирпичный пол. И практически пустые. Кое-где на них лежали погребенные под слоем пыли непонятные свертки, шкатулки, множество склянок, запечатанных кувшинчиков, змеевики, глиняные и медные реторты, и даже перегонный куб. Стены проходов были уставлены бочонками самых разных размеров, а также ящиками и сундуками. Никаких бутылок со спиртным, о которых рассказывали луфардцы, не было и подавно, если не считать полудюжины опечатанных сургучом бутылок — весь запас алкоголя в доме у покойного ректора Риксбора.

Гоблины принялись шнырять и переворачивать все подряд, громко оповещая друг друга о своих находках. В основном трофеи могли заинтересовать лишь старьевщиков и безумных собирателей хлама. Рассохшиеся от старости сундуки и ящики были безжалостно изломаны, а их содержимое с ругательствами зачастую отправлялось тут же на пол. Но были и ценные находки. Немой, самый сообразительный из гоблинов, забрался на верхние полки стеллажей и отыскал пару ящиков с книгами и журналами прошлого века. Убедившись, что наверху ничего ценного нет, бригадир тут же поверху перебрался в конец одного из проходов и деловито разобрал завал из ящиков и бочек. За трудолюбие духи его наградили тремя ящиками бутылок с "Лесным ручьем" полуторавековой выдержки. Полностью подтвердив свое прозвище, гоблин молча перетаскал бутылки из одного ящика наверх, пряча их в запазухе, а потом, убедившись, что никто не найдет их в кустах у столба Фукизеля, громко объявил о находке двух ящиков.

Среди гоблов спецов по оценке эльфийских вин не нашлось, поэтому Урр-Бах, сразу взяв за труды пол-ящика вина, неосторожно объявил, что за каждую бутылку можно выручить до двадцати золотых. Деньги гоблины считали не хуже гномов и тут же попытались подручными средствами объяснить троллю, что пять бутылок за оценку не берут даже самые жадные скупщики краденого. Во время короткой перепалки было расколочены две бутылки тролля и все пять от доли гоблинов. Разбитое доверие было восстановлено Урр-Бахом, от которого не ускользнули забеги наверх Немого. Гоблины, узнав о размахе крысятничества, выбили половину зубов бригадиру и преподнесли бутылку Урр-Баху в знак примирения. Немому просто пообещали выбить оставшиеся зубы, если он не отыщет еще хотя бы ящик вина, а за пару ящиков даже пообещали прощение.

Избитый бригадир, охая и шепеляво ругаясь, организовал раскопки в двух оставшихся проходах. Грамотное руководство тут же дало плоды — вскоре были найдены три бочонка "Шепота штольни" с клеймом Союза Сводных Шахт и непонятный плоский малахитовый ларец с затейливой резьбой. Замок ларца почему-то не работал, а в самом ларце лежал набор для игры в мирт. Урр-Бах решительно забрал находку, отобрал у пары гоблов прихваченные нечаянно прозрачные фигурки и с радостью увидел, что на дне лежит точная копия возвращенного в Академию артефакта Малой Справедливости. Вернее, лежал как раз подлинный артефакт, если его выводы были верными.

Тролль громко взревел и объявил фигурки достоянием духов, которым он собирается преподнести находку за удачный спуск в погреб. Чтобы не началась очередная драка, Урр-Бах отказался от бочонка с гномьим дистиллятом (это похабное слово было выжжено на каждой бочке). Потом, обведя глазами разгром в погребе, предложил сжечь все к Рхызу и разбежаться. Гоблины, уставшие и довольные, споро сложили деревяшки у балок и подожгли, как сказал Немой, место будущего преступления луфардцев. С честью выполнив свой долг перед законом, под зарево сильного пожара гоблины направились в свой квартал, напоследок безуспешно попытавшись слямзить у Урр-Баха бутылку вина.

Урр-Бах немного попетлял по городу, благоразумно обходя совсем темные закоулки и дворы и, убедившись, что за ним никто не следит, доставил трофеи в башню.

Зарево пожара переполошило всю округу, местные обитатели в панике прибежали с мешками и лопатами, особо сердобольные прихватили ломики и фонари. Газетчики и луфардцы прибыли, когда толпа уже убедилась, что здесь нечего спасать, но на всякий случай сторожила пожарище от везучих чужаков. Послу Луфарды пришлось изрядно потолкаться, чтобы попасть к расчищенному проходу, который теперь зиял черным зевом входа в погреб. Все кругом было в копоти, из погреба все еще несло жаром. Посол со стиснутыми зубами поглядел на это непотребство, обратил внимание на бутылочные осколки под ногами и на луфардском языке разразился проклятиями в адрес нанятых ублюдков и всей гоблинской расы в целом. Его помощник поймал заинтересованный взгляд какого-то ушлого газетчика и почтительным шепотом предупредил патрона об опасности. Посол процедил:

— Если даже внизу и был архив Риксбора, то все сгорело к Рхызу. Этим проклятым пьянчугам записи о заклинании "Непробиваемый купол" точно не нужны.

— Я бы все же покопался здесь через недельку, — возразил помощник. — И заодно присмотрел бы за гномьими посольствами, вдруг кто-то из них проник сюда раньше. Зачем им вообще было воровать инструмент у гоблов? Там, где гоблы возятся с камнем месяц, они сделают это за ночь.

— Хм, — посол задумчиво кивнул, — я распоряжусь о слежке, хотя верить на слово гоблам — себя не уважать. Как только Эркалон не развалился от этих ублюдков, они же гвоздь и то ровно забить не могут.

— Наверно, магия выручает, — неуверенно отозвался помощник. — Будь у нас столько сильных магов — половина Каэры уже давно бы говорила по-луфардски.

Посол поморщился — мало кто из магов желал жить в небольшом воинственном королевстве. Эркалон же притягивал любого мало-мальски талантливого мага, да и бездаря тоже, здесь всем хватало работы и денег.

Кархи как всегда дома не было, наверно, крутился вокруг Марсиэль в "Эльфийском дубе". Урр-Бах сел в кресло, посмотрел на стол, где в окружении четырех бутылок лежал ларец с артефактом. Тролль осторожно взял его в руки и, приглядевшись, недоуменно хмыкнул. Сходил на кухню за тряпкой и начал протирать ларец с обеих сторон. Постепенно начали прорисовываться линии, которые через четверть часа образовали знакомые квадратики для расстановки фигурок. Урр-Бах вытащил содержимое ларца на стол и раскрыл его полностью. Внутри раздался щелчок и две половинки соединились намертво, образовав доску для мирта. Тролль взял в руки знакомый шестигранник и с интересом осмотрел артефакт со всех сторон. Он был полностью идентичен похищенной из музея Академии подделке и будь они рядом, то отличить их не смог бы и самый искушенный маг. Урр-Бах готов был поклясться, что даже материал был тот же — неизвестный ему камень.

Тролль перевернул ларец-доску и с обратной стороны по центру увидел едва заметное углубление, полностью повторяющее очертания артефакта. Он вставил шестигранник в углубление. Артефакт на мгновение осветился мягким золотистым светом и намертво прилип к доске. Сколько Урр-Бах не пытался разъединить загадочный составной артефакт, ничего у него не получилось. Установив доску игровым полем вверх, тролль взял фигурку мага, полюбовался на филигранную работу неизвестного мастера, передавшего лицу боевого мага суровую высокомерность, и поставил ее на заднюю линию, как и полагалось. Однако фигурка сама сдвинулась вперед и заняла центр авангарда. Изумленный тролль машинально вернул мага на место, однако фигурка снова выдвинулась вперед, нарушая все правила мирта. Урр-Бах подумал и вспомнил похожее построение, виденное им в книжке Безумца. Потом пересчитал оставшиеся на столе фигурки — еще два боевых мага, эльфийский лучник и тяжелый пехотинец. По современным правилам это недотягивало даже до четверти от общего числа необходимых фигур. Урр-Бах почесал голову, число пехотинцев на столе от этого, конечно, не увеличилось. Ничего не понимая, тролль просто поставил их на доску и фигурки сами разделились на две стороны. С одной стороны оказались три боевых мага, с другой эльфийский лучник и тяжелый пехотинец. Вспотевший от волнения тролль выругался — мало того, что фигур было раз-два и обчелся, так они еще выстроились в уже законченную партию, где трое магов гарантированно уничтожали лучника и пехотинца.

Урр-Бах спрятал непонятный артефакт в ящик стола и пошел на кухню за прохладным пивом — охлаждающий кристалл, по мнению тролля, был для разумных самым полезным достижением магии за последнюю тысячу лет.

Кархи в это время сидел в компании Бурха и его дочерей, и уже изрядно навеселе, хвастался перед ними своими подвигами на ниве расследования преступлений. Так как делал это гоблин не впервой, то слушали его невнимательно, то и дело вставляя саркастические замечания. Водился за Кархи такой грешок, привирать и преувеличивать, а за кем его нет? Девушки, не выдержав очередного описания поимки тарзитского вампира, забрали пустые бутылки со стола и отошли обсудить сногшибательные наряды девиц из "Эльфийских пупков", которые в очередной раз подвергли опасности нравственность подрастающего поколения. Разглядывая рисунки фривольных костюмов скандальных певиц в новом модном журнале "Я не овца!", владельцами которого, по слухам, были разбогатевший сутенер эльф и старый маг импотент, девушки лишь завистливо вздыхали — клочок каждой тряпки, надетой на артистках, был дороже всего их гардероба. Благодаря новому заклинанию одного из учредителей журнала иллюстрации были цветными, и даже каким-то образом передавали фактуру ткани. Кархи, выпятив грудь, тем временем похвалялся своей смекалкой.

— Мы с Урр-Бахом парни не промах, любую мелочь подмечаем. Жаль, у моего напарника опыта жизни в Эркалоне маловато, а то бы он всех за пояс заткнул. Ну да ничего, зато у него есть я, — гоблин скромно ударил себя кулаком в грудь. — Кстати, слышал об ограблении гномьего банка?

— Я же ходил с вами туда, — Бурх отобрал бутылку у Кархи. — Тебе, пожалуй, хватит.

— Лучше бы ты сам побывал в банке, — заявил гоблин, слыша только свой голос. — Я сразу сообразил, что дело тут нечисто, Урр-Бах не даст соврать. Чтобы золото украли у гномов? Скорее они бороду свою съедят без выпивки. Так вот, недавно я услышал, что в одной пивнушке какой-то гном стал пить только дорогущий "Сталактит", представляешь? Кархи икнул и понизил голос:

— Не удивлюсь, если этот гномик намыл золото в этом банке. Надо бы прощупать его, здорово будет, если мы утрем нос этому бородатому засранцу Гримбольду.

Бурх, до этого вполуха слушавший гоблина, встрепенулся и огляделся — никому не было дела до их болтовни.

— Ну-ка, зятек, давай тяпнем за твою невесту, чтобы оставалась всегда такой же красивой и доброй, — тролль мигом разлил по кружкам крепкие "Слезы демона", хотя любил только пиво. Но у горбатого Бурха был свой кодекс чести и, опаивая собутыльников, он всегда пил то же что и они.

— Уф-a! — Кархи открыл рот и забросил в него кусок буженины. — Есть и у гномов хорошие вещи: выпивка, оружие, зубы.

— Зубы-то тут причем, — добродушно усмехнулся Бурх, даже и не подумав закусить.

— Их выбивать приятно, — Кархи размахнулся и кулаком сбил пустую бутылку.

— Где, говоришь, можно купить ихний "Сталактит"? — невинно поинтересовался Бурх, копаясь во рту зубочисткой.

— «Кирка и бутылка», там точно есть, — уверенно ответил гоблин, сонно моргая. — Куда запропастилась Марсиэль?

— Да позади тебя журнал с тряпками разглядывает, — Бурх указал на соседний стол. — Ты только иди, проспись сначала, а то она пьяных не жалует.

В ответ Кархи издал храп, уронив голову на стол.

— Слабая нынче молодежь, — изрек тролль любимое выражение. — Страшно подумать, что будут пить через сто лет, наверно, только воду колодезную, а самые крепкие — вино разбавленное. Вся надежда на троллей и орков.

Бурх допил "Слезы демона" и попросил пару завсегдатаев дотащить гоблина до башни Шутника. Те вздохнули, но просьбу горбатого защитника пивных традиций выполнили. Просьбы Бурха всегда выполняли, потому что его все уважали и знали, что просить он не любит, особенно дважды.

Бурх еще полчаса сидел в одиночестве, что-то обдумывая и с любовью поглядывая на своих дочерей, все еще разглядывавших модный журнал. Потом подозвал к себе своих закадычных дружков: Цепь, Карася и гнома Герфа. Гном в последнее время часто был хмур — находить клиентов для самой красивой девушки в Эркалоне стало намного труднее. Бурх выставил на стол очередной бочонок пива, велел половому принести серьезной закуски и, дождавшись скворчащих больших кусков свинины с зеленью, негромко сказал:

— Ну, что, друзья, пора моим девочкам и замуж, а то уже и самые озабоченные начали обходить "Эльфийский дуб" за три квартала, да и несерьезно в их годы заниматься подобными пустяками. Вот только приданое не помешало бы хорошее, иначе какой я отец?

Приятели молча жевали сочное мясо, слушая тролля. Бурх с одобрением посмотрел на почавкивающих дружков — хороший аппетит он считал признаком здоровья и залогом трудолюбия. Разумеется, для гоблинов эта примета не работала. Тролль продолжил свою мысль:

— До меня дошел слух, что один из гномиков начал пить только дорогое пойло, аккурат после ограбления "Сберегательной шахты". Может это и совпадение, а может, и нет. Надо бы прощупать этого молодца, и если повезет, восстановить справедливость.

— Столько золота в одну харю и горному старейшине много, — ввернул Герф. — Что он пьет? Бурх поморщился:

— Какую-то гадость, "Сталактит" по-моему, в забегаловке "Кирка и бутылка".

— Я бы за одно это ему морду набил, — изрек бывший сутенер. — Тут даже после жирного клиента денег на дешевую сивуху едва хватает, а этот засранец "Сталактит" лакает, да еще и в дорогущем месте. Не может честный гном пить его чаще пары раз в год.

— Тебе виднее, — согласился с гномом тролль. — Давай-ка ты и Карась прощупаете его, кто он, его родичи и почему перешел на "Сталактит". Грабить честных гномов я не собираюсь, да и не гномов тоже. А вот ради справедливости и здоровья не жалко.

Бурх не стал пояснять, чьего здоровья не жалко, да это было понятно и так — все в округе знали, что когда тролль рискует здоровьем, обычно себе ломают кости его недруги.

— Я посмотрю на него в самой пивнушке, — предложил Карась, — а Герф узнает, есть у него родичи в обнесенном банке.

— Осторожнее только, сейчас половина сыщиков Эркалона ищут золото, — предупредил Цепь.

Орк посмотрел на Бурха:

— Я потихоньку начну готовить инструменты, а то пока будем разбираться со справедливостью, этот гном все золото на выпивку и баб спустит. Бурх кивнул:

— Готовь, да не забудь четыре крепких наплечных мешка.

— Не учи орка точить меч, — ухмыльнулся щербатой улыбкой Цепь.

— Делим как обычно? — поинтересовался гном.

— Треть мне, остальное вам, — кивнул Бурх. — Лечение царапин за мой счет. Давайте выпьем за удачу, — тролль лично разлил пиво. — Чтобы у моих девочек было хорошее приданое.

— Их вроде и без денег готовы с руками оторвать, — заметил орк.

— Только я не готов их отдать, — ответил гордо Бурх. — Каждая должна быть одета как королева, да и башня сейчас выглядит как логово холостяков. Пожалуй, я тоже в нее переберусь, а то одному дома будет совсем одиноко. На первом этаже есть комната, там прислуга у мага жила. Мне ее хватит, чтобы выспаться, да и лишняя дубина в доме не помешает, мои зятья вечно во что-то вляпываются.

— Расследуют, — заметил Карась.

— Ага, — чавкнул Бурх. — Налегайте на мясо, а то остынет.

Проснувшись, Урр-Бах сходил на кухню, набросал на тарелку холодной свинины с хлебом и пошел наверх. Войдя в кабинет, он увидел распахнутое окно и головы Кархи и Сурша. Гоблины усердно срывали листья с кустов веселой травки и складывали их в плетеную корзину.

— Доброе утро, трудяги, — тролль вылез через окно на террасу. — Помощь нужна?

— Лучше мы сами, — Кархи вытер пот со лба. — Здесь нужна сноровка и многовековой опыт предков.

— Тогда я пошел завтракать, — Урр-Бах залез обратно в кабинет и начал есть, попутно читая вчерашний номер "Досуг без косяка". Перелистывая газету, он скользнул взглядом по ее названию, и внезапно его осенило. Тролль выскочил из кресла и высунул голову в окно:

— Кархи, мне нужно полкуста этой травки, можно без листьев. Хочу угостить ею нашего Мемезеля. Может это поможет ему. Гоблины вытаращились на Урр-Баха.

— Кто он такой? — недовольно сказал Сурш, которому было жалко отдавать на сторону даже листик.

— Да так, один художник, — уклончиво ответил тролль. — Никак не найдет вдохновения.

— Сурш, дай ему тот чахлый куст, все равно через неделю сам загнется, — гоблин показал в сторону дальнего ряда. — Художникам надо помогать, потому что они когда-нибудь станут знамениты и разбогатеют.

Сурш пробурчал что-то неразборчивое, но исполнил просьбу Кархи. Урр-Бах схватил зелень и заторопился вниз к барашку, чтобы проверить на деле свою идею, которая заключалась в том, что раз большинство современных картин написаны точно по укурке даже знаменитыми эльфами, то и барану не помешает попробовать травки.

В подвале, несмотря на частую уборку, стоял легкий запах овина. Урр-Бах поморщился, не для того он перебрался в Эркалон, чтобы дышать дерьмом баранов. С другой стороны, это небольшая плата за несколько очень дорогих картин. Тролль открыл загон.

— Мемезель, иди сюда, смотри, что я тебе принес. Барашек мемекнул, доверчиво подошел к троллю и ухватил зубами пук травы.

— Ешь все, а то картина получится дешевой, — Урр-Бах присел на кирпичный выступ.

Мемезель быстро съел все угощение и уставился на него бестолковым взглядом надышавшегося травокура. Впрочем, так он смотрел часто, и Урр-Бах решил, что травка еще не подействовала. Выждав полчаса, тролль с сомнением заглянул в глаза барана, щелкнул ему пальцами по рогу и пошел за орудиями художника. Урр-Бах окунул кисть в черную краску, сунул ее в рот Мемезеля и поднес к его голове холст. Баран подался вперед и неожиданно быстро задергал головой, оставляя на холсте замысловатые зигзаги. Потом дернулся вперед, оставив повсюду пятна, и напоследок попытался боднуть Урр-Баха. Тролль посмотрел на результат, специально скосив для этого глаза — кривые зигзаги, разного размера пятна и капли, несколько ломаных линий, — при большом художественном вкусе богачей на картине легко угадывались несколько фигур в комнате, стол и даже кувшин на нем. После пары косяков картина должна была наполниться еще большим смыслом и мистикой. Урр-Бах решил по полной воспользоваться накатившим на барана вдохновением и притащил остальную пару холстов. Мемезель, едва стоя на ногах и пошатываясь, за минуту превзошел раннего Хейлора и юного Тризеля. Потратив на картины оставшиеся силы, баран завалился на пол и закатил глаза, выпустив изо рта кисть. Урр-Бах встревожился не на шутку.

— Мемезельчик, не издыхай, ты еще нужен мне и Эркалону!

Баран захрипел и закрыл глаза. Тролль, немало повидавший в юности разную скотину, потрогал Мемезеля. Бока его чуть заметно подрагивали, ритмично поднимаясь и опускаясь.

— Укурился, бедняга, — Урр-Бах потрепал барашка по голове и решил дать ему прийти в себя. Тролль забрал картины и отнес их в спальню, чтобы никто не задавал вопросов. Потом вошел в кабинет и замер — Бурх, Марсиэль и Кархи, разложив травку на столе, сосредоточенно крутили косяки. Возле каждого из них лежала куча пустых портсигаров.

— Урр-Бах, помогай, — сказал Кархи, набивая косяками роскошный портсигар из красного дерева с гравировкой названия их агентства. Самыми крупными буквами было выгравировано название косяка — "Башня Шутника".

— Я не умею их крутить, да и не хочу, — Урр-Бах сел в свое кресло. — Марсиэль, а ты откуда знаешь, как сворачивать листья?

Эльфийка посмотрела на тролля:

— Кархи научил, сказал, это обеспечит нас деньгами до конца года, даже если я обновлю весь свой гардероб.

— Это он погорячился, — Урр-Бах взял косяк со стола, осмотрел его, вдохнул непонятный аромат. — Любая красивая тряпка сейчас стоит дороже корзины косяков или кучи отличного оружия. Скоро продавцы тканей и швеи станут самыми богатыми в Каэре. Марсиэль рассмеялась:

— Не бойся, мы с Ниррой не разорим вас. — Разве самую малость.

— Кархи, удваивай цену на косяки, — велел тролль.

— Лучше утрою, — гоблин захлопнул набитый портсигар. — Покупатели не обеднеют, да и разойдутся не так быстро.

Цепь, обрядившись в лучшее из своей одежды, сидел в прилично обставленном темном зале "Кирки и бутылки" и лениво пил "Шепот штольни" весьма неплохого качества. Стены питейного заведения были отделаны кусками горных пород, на выступах которых чадили незамысловатые плошки рудокопов. Около дюжины кирок были прислонены к стенам, создавая ощущение перерыва на обед. Едиственное, что было неправдоподобно, так это то, что все кирки были намертво прикреплены к стенам — Карась специально невзначай запнулся об одну из них и чуть не растянулся на полу. Эта предосторожность хозяина наверняка спасла не одну буйную голову от увечья или каторги. Подобная забота о здоровье внушала уважение, и поэтому никто не возмущался конскими ценами на выпивку или еду.

Орхельд, — внезапно разбогатевший гном, — третий день подряд под присмотром Цепи набирался "Сталактитом" за столиком в самом центре зала. Самые дорогие закуски вроде копченой пещерной крысы в меду, пойманной в северных землях, также демонстрировали окружающим новый статус Орхельда. По мнению Цепи, жрать крысу, пусть и пещерную, в Эркалоне не согласился бы и последний босяк, но у богатых гномов свои причуды. Тем, кто не успел разглядеть, что за крысу съел гном и что такое "Сталактит", помогали понять важность Орхельда для мира его дорогущий темно-пурпурный камзол и толстая золотая цепь.

Цепь с одобрением относился к выходкам внезапно разбогатевших эркалонцев. Какая разница, что лакает нувориш, "Сталактит" гномов, "Золотой совет" людей или "Удар бубна" гоблинов, если есть возможность заставить их поделиться легким золотом. Как говаривал отец Цепи, не последний грабитель в Эркалоне, "Большие деньги быстро зарабатывают или воры, или предатели, поэтому, сынок, никогда не трогай бедняков и портовых шлюх, иначе прогневишь духов степи".

Цепь всю жизнь исполнял волю отца и был к сорока годам здоров, сыт и волен как птица, чего нельзя было сказать об Орхельде, тяжело дышавшем от переедания и тяжести золотой цепи. Большое пузо говорило о явном нездоровье гнома. Сосед Цепи, бывший служитель Светлой Девятки, превратно понявший обязанности храмового эконома и изгнанный за это после публичной порки, любил цитировать из священных текстов фразу о том, что когда жрецы начинают копить золото, то боги посылают им плохого эконома или ночного вора, чтобы направить их на правильный путь к вечной благодати. Цепь в последнее время начал задумываться о вечных ценностях, например, о благодати, и понял, что нести ее куда приятнее, чем к ней стремиться самому.

Через час орк проводил гнома до дома, убедился, что красный кирпичный особняк по-прежнему охраняют четверо вооруженных до зубов гномов, которые сменялись каждый вечер. Цепь узнал одного из гномов, тот давно работал в известной охранной компании, она обслуживала только гномов. Дубовая обитая железом дверь и прочные решетки на окнах не оставляли шанса даже самым хитрым домушникам. Затевать схватку с гномами не хотелось, у каждого охранника была добротная двойная кольчуга, шлем, кинжал и короткий меч. По опыту кровавых свалок орк не сомневался, что они потеряют как минимум одного, и еще один-два будут серьезно ранены. Нужно было придумать что-то другое.

Бурх, собравшись вместе с остальными за столом в доме Карася, выслушал все соображения орка и посмотрел на Герфа и Карася.

— Цепь как всегда ничего не упустил. Драться с этими гномиками себе дороже, мы не мечники, здесь нужны хотя бы пара арбалетчиков, да и брать на себя чужие жизни не хочется. Есть тут у меня одна мыслишка, — Бурх хитро посмотрел на собеседников. — Сидеть в доме целый день и ничего не делать — смертная скука. Тем более, если нельзя даже опрокинуть ничего крепче воды. Поэтому попробуем немножко развлечь их. Герф, понадобится твоя помощь…

Через три дня на улице с домом Орхельда появилась симпатичная гномша — кряжистая дебелая фигура, толстые ляжки, широкий зад и необъятная грудь. Губная помада и румяна были нанесены на несколько туповатое лицо неумело, но щедро. Юбка выше колена сообщала всем издали, что квартал стал престижнее на целую шлюху. Она целый день ходила по улице, предлагая свои услуги мужчинам таким низким голосом, что те первым делом пытались разглядеть на ее лице щетину или царапины от бритвы. Толстый слой пудры надежно скрывал нежную кожу от нескромных взглядов и повергал потенциальных клиентов в бегство. Мало кому охота обнаружить в самый ответственный момент, что твой член не самый длинный даже в такой скромной компании. Гномша на удивление особо и не ругалась в спину трусам, лишь ласково обзывая их импотентами и мужеложцами. Мощный низкий голос раскатисто звучал по всей улице, заставляя остальных мужиков ускорить шаг, чтобы не привлечь внимания проститутки.

А вот охранникам гномша понравилась. Если раньше они торчали дома за запертой дверью, то теперь весь день пялились на пышные телеса гномьей красотки, да обменивались с ней скабрезными шутками. Спустя неделю Гурша знала по имени всех из двенадцати гномов, посменно дежуривших в доме четверками, некоторых совсем близко. Она часто просила у гномов принести попить воды и пару раз даже угостилась косячком.

Как-то оживленным вечером, когда Орхельд как всегда отправился в "Кирку и бутылку" поужинать, а Гурша охмуряла очередного бедолагу недалеко от двух зубоскаливших охранников, на улице объявилась еще одна гномша легкого поведения — еще более толстая, широкозадая и грудастая. Юбка была у нее на две ладони короче, чем у Гурши, поэтому на нее пялились даже худосочные эльфы. Гурша тут же заметила конкурентку. Оборвав на полуслове коммерческое предложение престарелому писарю, она перегородила дорогу соплеменнице и грозно пророкотала:

— Ах, ты, эльфийская подстилка, вздумала мыть золото на чужом участке? Проваливай отсюда, пока я тебе не пересчитала все зубы!

Прохожие начали замедлять шаг и оборачиваться. Охранники, чуя потеху, позвали остальных товарищей. Незнакомая гномша тоже подбоченилась:

— С чего это ты, потаскушка пещерная, решила, что город принадлежит тебе? Здесь все равны или ты боишся, что рядом со мной тебя снимет только слепой матрос? Тогда топай в порт, там всегда рады новым полумедяшкам.

Гурша бешено заорала и, ругаясь по-гномьи, ударила соперницу в ухо. Та ловко увернулась, вцепилась Гурше в платье и сильным рывком разорвала его пополам, явив столпившимся ротозеям голую гномшу. Гурша не осталась в долгу и поступила также с платьем нахалки. Потом обе принялись с грязной руганью мутузить друг друга, попутно сваливая с ног нерасторопных зрителей.

На какое-то время вход в дом Орхельда остался без присмотра, охранники целиком были поглощены дракой голых гномш, как и все остальные. Бурх, Цепь, Карась и Герф молнией юркнули в раскрытую дверь и исчезли в доме Орхельда. Гномши еще минут пять ставили друг другу синяки на радость толпе. Наконец, полностью обессилев, они расцепились друг от друга. Кое-как прихватив заколками одежду, проститутки пошли в разные стороны, иногда оборачиваясь, чтобы выкрикнуть в спину соперницы новое оскорбление. Толпа еще четверть часа постояла, со смехом обсуждая невиданное зрелище, и начала редеть — каждый спешил поделиться со своими дружками ярким описанием невиданной драки.

Охранники постояли еще вчетвером у входа, гадая, появится завтра их знакомая Гурша или нет, а потом, как обычно, разделились: двое пошли в дом, а остальные остались ждать возвращения хозяина. Через минуту из дома их позвали. Недоумевая, оба гнома направились к комнате на первом этаже у входа, которую Орхельд выделил для нанятых охранников. Едва первый из них вошел в комнату, как получил от Цепи по затылку мешочком, наполненым песком. В это же время Бурх отоварил сзади второго гнома дубинкой, обтянутой толстой кожей.

— Порядок, — прошептал Карась, как и все остальные, закрывший лицо до переносицы темным платком. — Вяжем их быстро.

Герф поспешно стащил с одного из охранников плащ и висящий на поясном ремне шлем, надел все это на себя и встал у входа на случай неожиданного возвращения Орхельда, хотя обычно он возвращался ближе к полуночи.

Связав гномов, остальные сразу поднялись в спальню Орхельда. Цепь и Карась вытащили короткие ломики и шустро простучали полы и стены, отодвигая мебель и ничего не пропуская. Подозрительных мест оказалось несколько: в стене за тяжелым дубовым комодом, в полу под неподъемной кроватью (едва сдвинули втроем), а за зеркалом обнаружилась целая потайная дверца. Карась, как самый опытный взломщик, принялся возиться с замком этого тайника, орк подошел к стене, у которой стоял комод, а Бурх просто вытащил небольшую фомку и начал поднимать половицы. Первому повезло Бурху. Тролль, используя свою недюжинную силу, сдвинул поднятые половицы в сторону и увидел грунт. Земля была сухой и перемешана с известью. Бурх начал осторожно разрыхлять землю, ладонями отбрасывая землю в сторону и выкопав углубление на локоть вниз, нащупал рукой кожаный мешок. Поднатужившись, он вытащил его на пол.

— Весит как моя Марсиэль, — довольно объявил тролль приятелям. Заглянув внутрь, Бурх радостно объявил:

— Золото! Одно золото!

Цепь и Карась, отвлекшиеся на находку товарища, с удвоенным рвением вернулись к работе. Орк вскоре вбил внутрь тайника пару оштукатуренных кирпичей и, просунув руку в отверстие, с разочарованием вытащил записную книжку, исписанную гномьими рунами.

— Оставь ее на месте, — посоветовал Бурх, — нам тайны гномика без надобности.

Цепь с легкой досадой зашвырнул находку в тайник и обернулся к пыхтящему Карасю:

— Хитрый замочек? — поинтересовался Цепь.

Некогда лучший медвежатник в Эркалоне выпрямился и махнул рукой.

— Даю зуб, это обманка. Там или пусто, или всего полкирпича места, лишь бы дверца звенела. Бурх, сколько там у нас получается?

Тролль приподнял мешок, наугад взял несколько горстей монет, чтобы удостовериться, что они все эркалонской чеканки и на минуту замер, только шевеля губами.

— Где-то тысяч десять-пятнадцать, — наконец объявил Бурх. — Нам и этого хватит, уходим.

Обрадованные Карась с Цепью по старой привычке отлили в тайник на удачу и пошли вперед. Сзади Бурх нежно обнимал мешок, почти не чуя его веса. Герф, как только их заметил, выглянул за дверь.

— На улице тихо, — гном снял платок с лица, отбросил шлем и плащ, и вышел на улицу. Остальные тоже избавились от платков, дождались легкого свиста бывшего сводника и покинули жилище Орхельда. На улице уже стемнело. Впереди пошел Цепь. Бурх шел за полсотни шагов позади от него, а Герф и Карась страховали тролля сзади. Через две улицы они свернули в темный переулок и вывернули в гоблинский квартал. Час спустя вся компания сидела в домишке Цепи и смотрела на четыре большие кучи золота.

— Почти по три тысячи на брата, — Карась сделал глоток вина. — Неплохо для вечерней халтурки.

Бурх, получивший свою треть от добычи, довольно кивнул. Он получил больше четырех тысяч золотых и теперь раздумывал, где хранить такие деньги, когда вся округа состоит из одних Цепей, Карасей и прочих мастеров отмычки и дубинки.

— Предлагаю золото не светить два-три месяца, — сказал Бурх. — Каждый сейчас берет пять золотых, меняем их на серебро и жалуемся на трудные времена. Можно еще занять пару серебрушек, пожалуй, я так и сделаю.

— Через год открою самый шикарный бордель в Эркалоне, — объявил Герф, — для вас все будет бесплатно.

— Я, пожалуй, открою мастерскую и буду продавать особо надежные замки, — Карась приосанился, — есть у меня пара замочков, ни один медвежатник не справится. А ты, Цепь, чем займешься?

— Открою оружейную лавку, — отозвался орк. — Лучшее оружие без всяких висюлек и самоцветов, только честная сталь и добротная кожа. Сейчас простому воину даже кинжал купить трудно, словно им не сердце протыкать собираются, а девок привлекать.

Бурх пожевал нижнюю губу и сказал:

— А я пока не знаю, чем займусь, надо подумать. Может, пивоварню открыть? Только возни с ней много, да и таскать ячмень, воду уже неохота.

— Времени у нас много, спешить некуда, — произнес Цепь. — Может, я сам бордель открою напротив Герфа.

— Прогоришь как гоблин с винной лавкой, — ухмыльнулся Герф. — Лучше давай сбросимся вместе поровну.

— Нет, — орк ухмыльнулся, — пусть лучше у меня на могиле будет высечено "Хозяин скромной оружейной лавки, чем "Хозяин лучшего борделя".

— Зато у меня будет дописано "Лучший друг орков", — тут же парировал Герф. — От меня и после смерти не избавишься. Кстати, — спохватился Герф, — с каждого по золотой монете, мои девочки нагишом драли друг другу волосы не за медяк. Я им пообещал по паре золотых за эту халтурку.

— За пару золотых я сам готов показать свое хозяйство любому гному, — проворчал Карась, протягивая гному две монеты.

— Сначала найди того гнома, кто согласится за это платить, — бывший сутенер подмигнул. — Любой голый мужик на улице и медяка не стоит, поверь моему опыту. Поэтому только ум помогает нам не умереть с голоду.

Бурх лишь фыркнул — за свою жизнь он повидал столько недоумков, что оставалось только удивляться, как они не померли сразу как вышли из-под родительской опеки. Впрочем, обычно бывший сутенер словом "мужеложец" объяснял любые отклонения, недостатки и пороки окружающих, которые не объяснялись словами "придурок" или "импотент", и поэтому тролль даже не сомневался, как гном ответит на его возражение, реши он его озвучить.

— Предлагаю выпить за Бурха, — предложил Карась. — Если бы не он, гномы бы остались безнаказанными, а мы бедными.

Тролль важно кивнул, признавая свою заслугу.

— С вас новая пивная кружка с охлаждающим кристаллом, — сказал Бурх. — Вы так много болтаете, что пиво опять теплое.

Как Бурх и предполагал, утром ни одна газета не сообщила о дерзком ограблении Орхельда, подтвердив его подозрения о нечистом происхождении золота. Свою долю он спрятал в подполе дома, поставив сверху совершенно неподъемный для обычного смертного камень. С учетом того, что тролли в Эркалоне воровством не занимались, а орки предпочитали дубину или кастет, хилым людишкам и гоблинам заначка Бурха была недоступна. К тому же, благодаря своей репутации и известной скромности в быту тролль за золото был абсолютно спокоен.