Хронореверс

Глава 7

Хомский в последний раз дернул пульт, затем отстегнулся от кресла и повернулся посмотреть на происходящее в пассажирском отсеке. Землянин-капитан лежал на полу, мундир с него сняли и, свернув, положили под голову, под распахнутую рубашку тянулись провода и трубки. Грубая старая система, но рабочая. Дышал он все так же с трудом, черно-багровое лицо исказила гримаса боли. Вокруг него суетились все члены экипажа погибшего линкора и даже пара десантников стояла рядом на случай, если понадобится помощь, еще двое с интересом наблюдали за происходящим. Капрал, подключенный к точно такому же аппарату, лежал на брошенных прямо на пол куртках, уже пропитавшихся кровью, но выглядел уже лучше. К щекам возвращались краски, дышал он глубоко, из-под полуопущенных век наблюдая за возней рядом.

– Всем внимание! – рявкнул сержант, и от его голоса едва не подскочили все. Хомский выдержал короткую паузу, потом указал на внешние экраны: – Нас затягивает во вражеский корабль буксировочным лучом. В любом случае на этом ведре мы бы не ушли далеко, так что теперь действуем по обстоятельствам. Дворжак, Фаркаш – со мной у рампы, проверить оружие, готовиться к бою. Богданов, заканчивай, пусть сами дальше! Бранд, ты как?

– Еще тут, сержант! – ответил капрал тихо, попытался подняться, но со стоном упал обратно на куртки.

– Лежи не дергайся! – Хомский помотал головой. – Дайте ему ствол! Будешь если что с пола вот этих прикрывать. Вы там тоже сворачивайтесь! Жить будет?

Последние слова предназначались землянам. Те оглядывались, бросая на аретея злые взгляды, наконец, один, которого Хомский помнил как одного из стрелков, бросил резко:

– Не дождешься!.. Стабилизировали…

И тут же заговорил с напором:

– Нам тоже нужно оружие! Хотя бы пистолеты! У вас с запасом, так что…

Стрелок требовательно протянул руку. Хомский посмотрел на него, как на сумасшедшего, от пандуса донесся хриплый смех капрала Брандхорста:

– Вояка, твою мать… Ты стрелять-то умеешь хоть?

– Вот этими руками полдесятка ваших крейсеров снес в последнем бою. – Стрелок показал ему ладони, сплюнул презрительно: – Парламентеров стрелять не приучен.

Брандхорст вскинулся, но с шипением опустился обратно. Бесконечно долгую секунду они с землянином ломали один другого взглядами, но ситуацию разрядил Хомский, грозно рявкнув:

– Прекратили! Ты, – он ткнул пальцем стрелку в грудь, – если такой смелый, то вот, но стоять будешь впереди, чтобы моим ребятам в спину не пальнул случайно.

Он вытащил из-за пояса пистолет, протянул землянину. Тот принял оружие, быстро и уверенно проверил и пошел к стоящим у пандуса десантникам.

– Кто-то еще?

Возле капитана остался один связист, он следил за крошечным экраном прибора экстренной помощи. Стрелки, навигаторы и старпом получили по пистолету и заняли места. Челнок уже почти втянулся в ангар фрегата. Хомский стоял, держась за спинку пилотского кресла и смотрел, как наплывает и оказывается по ту сторону от челнока мембрана. Затем под ногами едва ощутимо дрогнуло – это выпущенные опоры коснулись пола в темном ангаре. Бронированные ворота захлопнулись, отсекая людей от пространства, в котором продолжалась бойня. Что там, в ангаре? Вакуум? Сероводород? Чем вообще могут дышать чужие? Сержант повертел головой, но в стандартную комплектацию челноков близкого радиуса почти никогда не входили скафандры или даже простые дыхательные маски.

– Готовы? – спросил неожиданно хриплым голосом Хомский. – Снаружи всякое может быть, так что если что-то дернется – сначала стреляем, потом говорим! Пошли!

Старую десантную максиму сержант сказал для землян. Хомский по учебным фильмам знал, что они склонны к рефлексии, если не поставить перед ними прямую задачу. Десант Арете же четко знал, как действовать в любой самой безумной ситуации. А безумнее, чем попадание на борт корабля чужих, ничего и придумать было нельзя. Ну что же, они напали первыми.

Фаркаш, темноглазый, с коротким ежиком темных волос, хлопнул по клавише открытия, и пандус начал неторопливо открываться. Десть стволов уставились в темноту, которую свет из челнока рассеивал не дальше, чем на пять метров. Хомский осторожно потянул носом воздух. Тот был холодным и пах металлом и химическим топливом для челноков. Это что же, чужаки даже в этом не отличаются от людей?

Над головами раздался громкий хлопок, от которого земляне вздрогнули, а десантники тут же навели стволы оружия на звук, но это всего лишь включилось освещение. Ангар на фрегате был намного скромнее, чем на линкоре. Люди вышли, осторожно шагая по гулкому пандусу и не опуская оружия. Хомский осмотрелся, помещение ничем не напоминало подобные на известных ему кораблях. Овальное в сечении, оно словно предназначалось для чего-то другого, на округлых стенах висели в беспорядке провода, торчали куски конструкций с оплавленными краями. Темный пол покрывали глубокие царапины, словно здесь долго таскали что-то тяжелое.

Рядовой Дворжак шел первым. Быстрым профессиональным шагом он обогнул челнок, Хомский видел, как тот поворачивает и хотел окликнуть бойца, но тот вдруг замер и позвал сам:

– Сержант, тут еще челнок!

– Чужой? – Хомский моментально оказался рядом, и еще не задав вопрос, уже получил ответ.

Совсем близко, у противоположного края ангара, под стеной, замер брат-близнец аппарата, на котором они прилетели сами. Рампа у него тоже была откинута, внутри светло, но от него не доносилось ни единого звука. Хомский знаком приказал своим идти за ним. Десантники шли осторожно, в любой момент готовясь стрелять, но этого не понадобилось. Чем ближе они подходили, тем теплее становился воздух и отчетливее запах не прогоревшего топлива. Кого-то затянули в недра фрегата раньше. Но где люди?

– Эй! – позвал Хомский. Дворжак уже обошел аппарат по дуге и теперь осторожно поднимался по рампе. Скрывшись внутри, он выбрался назад уже через десяток секунд, знаками показывая, что внутри никого. Увели чужие? Стартовал в автоматическом режиме?

Отправив Дворжака и Фарташа на поиски, Хомский вернулся и присел на рампу. Земляне собрались вместе и о чем-то негромко переговаривались, бросая на сержанта недобрые взгляды. Пусть, в них еще не отпала необходимость. Если бы и на проверку ангара можно было их послать…

– Сержант, мне полегчало, – раздался изнутри слабый, как у привидения голос Брандхорста.

– Лежи и не шевелись, Бранд, – ответил Хомский, повернувшись к капралу. – Сейчас любой может понадобиться, так что силы береги.

– Проще было бы их всех… – Брандхорст сделал жест кистью с зажатым в ней пистолетом.

– Любой, Бранд! – Хомский повысил голос, позвал Богданова: – Дай ему чего-нибудь для бодрости.

– Сержант! – окликнули его издалека. Хомский резко обернулся, но это всего лишь возвращались разведчики.

– Что у вас?

– Нашли проход во внутренние помещения! И следы. – Дворжак дернул головой.

– Чужаков?

– Никак нет, люди, скорее всего, с первого челнока. Мы прошли дальше, там еще помещения, но одни не рискнули сунуться.

– Хорошо, поднимаем всех, – сказал Хомский громко, а продолжил уже вполголоса: – И следите за землянами.

***

Коридоры фрегата словно никогда не предназначались ни для людей, ни вообще для живых существ. Из ровного здесь оставались только полы, все остальное носило следы торопливой перестройки, будто на живую выпиливались целые фрагменты из плотно набитого агрегатами корпуса. Здесь царил холод, и совсем не было пыли, а еще пахло везде одинаково.

Хомский шел впереди, выставив оружие. Коридор оказался таким узким, что встреться ему еще один десантник Арете, и им обоим пришлось бы жаться к стенам. За ним через одного землянин-аретей шли оба стрелка, Дворжак и Фарташ, последний замыкал колонну, каждые несколько секунд оглядываясь. Пол гулко отзывался на шаги, но уже через десяток метров звук гас в ровном шуме, заполняющем корабль, так работали двигатели. А еще фрегат не маневрировал. Резкие повороты и рывки во время боя не всегда компенсировались локальным притяжением, но сейчас фрегат шел ровно. В какой-то момент к шуму прибавился еще один звук, низкий гул, от которого завибрировали пол и стены.

– Они запустили прыжковый привод! – просипел за спиной стрелок, тот, который первым потребовал оружия. – Наши побеждают?

Хомскому и самому хотелось бы, чтобы это оказалось правдой. Они остановились и прижались к стенам, но продолжили держать под контролем оба конца коридора. Прыжок все переносили по-разному, кому-то становилось плохо, совсем в редких случаях люди на мгновение теряли сознание, у кого-то просто наступала краткая дезориентация, но безразличных к ней не было. По кораблю чужих прошла рябь, Хомский плотнее схватился за торчащую из стены трубу и прикрыл глаза. Желудок сжимался, и казалось, что этому не будет конца, но после секундной острой боли он наконец понял, что все закончилось. Куда их унесли? Вспомнились древние, как само человечество, легенды о серых человечках, которые похищали людей с тогда еще единственной обитаемой планеты в этом краю пространства. Хомский зло усмехнулся, и в тот же миг услышал в нескольких метрах впереди испуганный вскрик.

***

Их оказалось трое, вылетевших из погибающего линкора последними. Молодая женщина, работавшая в службе связи и оказавшаяся в отдыхающей смене. Совсем юный рядовой морпех, у которого едва начали пробиваться усы, а голос давал петуха каждый раз, когда он пытался заговорить. И судовой врач Волков, с глубокой ссадиной на лбу и запачканном кровью халате.

Как объяснил Хомскому доктор, когда их оттеснили в открывшееся чуть позади помещение – они до последнего помогали экипажу линкора эвакуироваться. В панике и спешке многие оказались ранены, это их кровь осталась на руках и одежде Волкова. А когда вылетели сами, далеко уйти не смогли. Фрегат словно специально ждал их челнок, прячась в тени линкора, и появился, едва они покинули ангар. Они бродили тут не так долго, и не встретили никого.

– Понятно, – сказал Хомский, хотя ему не было понятно совершенно ничего. – А что здесь вообще делается?

– Ничего. Коридоры, вот это помещение, – доктор повел рукой. – Там дальше есть какая-то дверь, но мы не смогли ее открыть сразу, а потом услышали шум и решили проверить…

Они почти встретились с отрядом Хомского, когда корабль начал прыжок. Сержант не дошел нескольких метров до коридора, отходящего под прямым углом от основного. А когда рассмеялся, его услышала девушка, и ее без того перенапряженные нервы не выдержали. Сейчас она сидела под стеной, плечом прижавшись к морпеху и вытирая катящиеся по щекам слезы, а рядовой неловко гладил ее по плечу и бросал на десантников злые взгляды. Внимания на него никто не обращал.

Хомский коротко объяснил, как они сами оказались на борту фрегата. Когда он рассказывал, как они штурмовали мостик, доктор недовольно морщился, а когда дошел до момента, как они бежали в ангар, неожиданно прервал:

– Так Петр Иваныч живой?!

– Да, – ответил Хомский ровно. – Десант Арете всегда выполняет приказ. Я должен был взять его живым.

– Так чего мы тут?! – воскликнул доктор, вскакивая, – Веди к нему! У него же… Он на ногах?

– У него удар, старик не выдержал потери корабля, – с глупой улыбкой ответил вместо сержанта Фарташ.

Доктор дернулся, как от удара, бросился к выходу. Хомский заступил ему дорогу, сказал:

– Им занимаются, лучше расскажите, что за дверь вы нашли.

– С дороги! Черт… – доктор словно о стену ударил плечом в грудь сержанту, прорвался боком и со всей возможной для его возраста скоростью побежал в сторону ангара.

– Тогда ты рассказывай, – обратился Хомский к рядовому. – И показывай.

***

Басов чувствовал, как его двигают, чьи-то руки сорвали пуговицы на форменной рубашке, потом с него грубо содрали мундир. Перед глазами стояла алая пелена, на грудь словно положили раскаленный камень, больно было даже просто дышать. Он почувствовал укол, а следом за ним по телу прокатилась ледяная волна, смывающая боль и оставляющая после себя только усталость. Он балансировал на самом краю сознания, пока не соскользнул в темноту.

Приходил в себя долго, только чувствовал кого-то рядом и слышал голос, но слов разобрать был не в состоянии. Над ним склонилось смутно знакомое лицо, уверенным движением его потрясли за плечо.

– Петр Иваныч! Ты с нами? Капитан?

Он хотел отмахнуться, неожиданно легкая рука взлетела, человек перед ним перехватил руку, удержал.

– Петр, просыпайся.

Басов рывком вынырнул из вязкой дремы, рванулся сесть, но не смог и повалился обратно. Человек рядом с ним – судовой врач, его друг Саша… Александр Волков.

– Что случилось? Мы в медотсеке?

– Случилось, Петр Иваныч, случилось… Ты не волнуйся только…

Тут Басов вспомнил все и сразу. И прыжок на помощь, и последующий бой… бои, и как все резко поменялось, а ему начали рассказывать про то, что он проспал двадцать лет… Гибель его корабля.

– Мы на «Селенге»? – спросил он с надеждой. Доктор посмотрел на него с плохо скрываемой грустью.

– Нету больше «Селенги», взорвали.

В груди снова защемило, где-то на периферии запищала аппаратура, доктор задвигался, запричитал:

– Тише, тише, загонишь себя совсем! И так еле вытащили! Если бы не тот десантник, Богданов, лежал бы сейчас… Он рассказал уже, как ты в молодого играл, пока до челнока бежали!

– Саша… – Басов потянулся к эластичной полосе поперек груди, что прижимала его к больничной кровати.

– Лежать! Пока я тебя не вырубил! – крикнул зло доктор, – ты мне теперь не капитан, ты пациент, так что не смей даже!

Басов тяжело вздохнул и опустил голову на подушку. Саша возился рядом, суетливо поправлял шланги, провода, а взгляд капитана блуждал по белым стенам медотсека. Техника совсем новая, еще пахнет пластиком, в воздухе острый запах препаратов и озона. Потолок светится белым, не оставляя места теням. Халат на Волкове был совсем новый, необмятый и странного покроя, слишком… непривычного. Басов старался дышать глубоко и ровно, слушая, как бьется сердце и бормочет что-то себе под нос доктор.

– Расскажи, где мы и что происходит, – попросил он наконец.

– Рано тебе еще, – буркнул Волков, но подошел и сел на стул рядом с кроватью.

Рассказ занял не так много времени, пару раз доктор прерывался, чтобы проверить аппаратуру, которая начинала вдруг сигналить. Басов уверял, что все в порядке, но Волков ему не верил. Когда он рассказал, как десантники открыли дверь во внутренние помещения, оказавшиеся неожиданно пригодными для людей, и как переносили раненых в обнаруженный медотсек, капитан спросил:

– И что сейчас на корабле?

– Пока ничего. Десант разогнал нас по каютам, выпускают только на камбуз, – сказал Волков раздраженно. – Сами все время торчат на мостике и в кают-компании, и с каждым днем они все раздраженнее.

– С каждым днем? Как давно нас подобрали? – Вскинул брови капитан.

– Четвертые сутки пошли. Знаю только, что фрегат вышел из прыжка и с тех пор не двигается. Не получается у сержанта с его дуболомами его запустить.

Волков хохотнул невесело. Басов прикрыл глаза, прокручивая в голове полученную информацию. Чужой корабль, прыжок в никуда, внезапно оказавшийся рядом Саша… Голова закружилась, когда доктор в очередной раз склонился над аппаратурой. Глаза закрывались сами, и последнее, что услышал капитан – негромкий голос Волкова:

– Спи, Петр Иваныч, нам с тобой твоя голова еще понадобится.