Хроники объявленного Апокалипсиса

Глава 3 Дождь очищения

Алёнку и Дженни тётя Зина сразу же увела в детскую комнату, а мы сели за стол перекусить, чтобы снова приняться за работу. У меня от всей той суеты, которая творилась три с половиной часа на Новоминским шоссе, голова пошла кругом. Пододвигая к себе большую тарелку картошки с мясом, в большой кухне-столовой пахло ещё и жареной рыбой, я спросил:

— Товарищ генерал, сколько же всего бортов вы посадили?

— Тысячу двести шесть, не считая своего, — ответил генерал Прохоров, с жадностью набрасываясь на еду и добавил, — только не спрашивай, как мне это удалось. Я и сам этого до сих пор не понимаю, но временами, друг за другом на полосу садилось сразу семь аэропланов, майор. Это просто чудо, что при посадке не произошло ни одной катастрофы и сотворил его ты.

Отрицательно помотав головой, я снова возразил:

— Нет, я тут не причём. Просто волна шла на город с запада и почти всё, что она несла с собой, осело там, в Москве. Нам пришлось сгрести с площадки только всяческую мелочь и мусор.

— Ну, всё равно, майор, это твои водители тягачей и бульдозеристы сработали очень оперативно. Они же добрых полсотни бортов буквально в последнюю секунду сдёрнули с бетонки и утащили в сторону, а потому не случилось ни одного столкновения. Именно это всё и решило в конечном итоге. Честное слово, всех бы их представил к званию Героя России.

Скиба не только уплетал картошку, но и быстро переводил слова генерала Чаку и тот, выслушав его, сказал:

— Сэр, нужно отдать должное ещё и мастерству пилотов, ведь многие, мгновенно оценив обстановку, сами отводили самолёты в сторону от автострады сразу же после посадки.

Генерал, выслушав перевод Скибы с английского на русский, кивнув, согласился с американцем:

— Что верно, то верно, парень. Пилоты пассажирских аэропланов — просто чистое золото. У многих топлива только и оставалось на то, чтобы выровнять самолёт и приземлить его. Командовать такими, одно удовольствие. Всё с полуслова понимают.

Подумав, что это самый удобный момент и другого случая может быть уже и не представиться, я сказал:

— Вот и отлично, Пётр Семёнович. Лётчики всегда найдут общий язык друг с другом, а потому принимай бразды правления нашим укрепрайоном, а может быть и всей Москвой, на себя.

Генерал, сидевший напротив, наклонился вперёд, покрутил пальцем у виска и свирепым голосом рыкнул:

— Ты что, Батя, сдурел? Дорогой ты мой, мы же авиация, мы без средств наземного обеспечения, навигации и всякой прочей чертяции — никто. Я же гвоздя в стенку вбить не умею, а людьми только в воздухе командовать могу. Вот, к примеру, взять тот же английский язык, Чак что лопочет, а я только с пятого на десятое понимаю его, а ведь с любым диспетчером объяснюсь. Да, и не умею я штатскими руководить. Я же их всех поубиваю.

Скиба ухмыльнулся и сказал мне добродушно, но с ехидцей:

— Батя, ты мне это брось. Никто лучше тебя нашего района и всего Запада и Северо-Запада Москвы вместе с прилегающей областью, не знает, а потому тяни лямку, как положено. — Повернувшись к майору, он суровым тоном чуть ли не прорычал — Чак, назначаю тебя не просто комиссаром иностранной паники, а правой рукой Бати. Ты, вроде, свой парень, почти десантник. Ну, а чтобы ты не заблудился, я буду твоим помощником и гидом.

На этот раз генерал прекрасно понял ломанный английский с диким хохляцким акцентом и радостно воскликнул:

— И это правильно! Чак парень молодой, а большинство людей, что с Запада прилетели, тоже молодёжь.

Тётя Зина подала на стол блюдо с рыбой и сказала:

— К рыбе хлеба не дам, его экономить надо, и кофе налью всего лишь по чашке. Зато натурального, крепкого.

Мы съели жареную рыбу, это была очень вкусная камбала, выпили по чашке крепчайшего кофе, тётя Зина знала, что нам сейчас нужно больше всего, и закурили. Мы со Скибой сигареты, а Чак сигару, достав её из внутреннего кармана своего камуфляжа. Генерал же достал из нагрудного кармана комбинезона кисет, а из него набитую трубку и сказал:

— Чуть не изгрыз, родимую.

Покурив, после плотного и сытного обеда, мы вышли из дома. Перед нашим тамбуром стояли все три бээрдээмки, две тоже украшенные помимо "Кордов" ещё и громкоговорителями. Скиба окинул их придирчивым взглядом, удовлетворённо кивнул головой и, указывая рукой на машины, сказал:

— Товарищ генерал, Броня три теперь ваша, отправляйтесь к военлётам. Чак, мы с тобой поедем на Броне два. В каждой машине сидит по трое учёных со своими пробирками. Ну, что, Батя, по коням, поехали осматривать хозяйство.

Да, предусмотрительность Скибы просто не знала границ и я, хлопнув его по плечу, пошел к своей машине. Небо становилось тем временем всё темнее и темнее. Скоро точно должен был хлынуть ливень. Однако, не смотря на это никто даже и не думал искать себе укрытия. Первым делом я приказал Никите ехать к тем трём капонирам из стальных листов и бетона, которые мы возвели над вертолётами. Их у нас было три, два десантных "Ми-17" и десантно-транспортный "Ми-26". Ещё в первые же дни я смотался в Кантемировскую дивизию и выменял там на водяру три вертушки. Вертолётчики пригнали их через четверо суток и посадили на уже схватившиеся железобетонные площадки, после чего сели в "Уазик", который привезли на "Ми-26", и укатили обратно в часть. Вертолёты уже выкатили из капониров, выдержавших удар стихии, и готовили к полёту. Вокруг них крутилось десятка три человек, но я увидел среди них всего лишь человек пять спасателей. Сидя на броне, я подъехал поближе и спросил:

— Эй, парни, почему не снаряжаете экспедицию? Или вам что, президент уже не нужен?

Ко мне тотчас подбежал один из спасателей и доложил:

— Батя, президент умер. Вообще-то можно сказать, что он погиб на боевом посту. Он проводил совещание и сразу после сейсмического удара новое убежище, в котором он находился, опрокинулось набок. Его и ещё нескольких человек придавило столом. Как я понял, анкеры не выдержали. Все остальные живы, вот только аппаратуру связи охране пришлось восстанавливать. Так что страна осталась без руководства, да, его… — Спасатель махнул рукой и лишь добавил — С воздухом и водой у них проблем нету, тяжелораненых тоже нет, а если мы вылетим к ним сейчас, когда надвигается такой ливень, то и сами можем погибнуть, и машины погубим. Мы-то ладно, не велика потеря будет, а вот вертушки тебе ещё пригодятся. Так что ждём лётной погоды.

На западе уже действительно поблёскивали молнии. Грозовой фронт приближался, а потому вертолёты стали закатывать обратно в капониры. Стемнело уже так, что хоть фонари зажигай, и я, беспокоясь о прилетевших, поехал в сторону Новоминки. Оттуда продолжали идти толпы народа, но это были по большей части женщины и дети, которые направлялись к убежищам. Среди них я видел и мужчин. Они явно не собирались прятаться от грозы и поскольку в гомоне толпы я чаще всего слышал одно и то же слово — "Фиш", то сразу же всё понял. Кто-то из тех мужчин и женщин, которые до дня Апокалипсиса возглавляли рабочие отряды, похоже, успел всем объяснить, что в первую очередь нужно собрать всю рыбу, чтобы было потом что есть. Поэтому сразу в нескольких местах людям раздавали сетчатые мешки или просто разматывали рулоны с сеткой. А ещё я увидел, что люди также готовятся собирать во всевозможные ёмкости воду и смотрят на небо с надеждой. Огромное число людей шло пешком и ехало на грузовиках в сторону Москвы. Туда же проследовала и колонна бульдозеров. Один из разведчиков весёлым голосом доложил:

— Батя, говорит Панас, я добрался до Строгино, разрушения серьёзные, но много людей выжило. Тут, как и у нас, народ тоже не сидел без дела. Жители района сумели сохранить технику и к ним тоже приплыла подводная лодка, только это наша подводная лодка, Батя, дизельная. Североморцы молодцы!

Кто-то из троих парней-учёных подёргал меня за ногу и я спустился в салон броневика. Взволнованный парень попросил меня сесть на диван и тут же затараторил:

— Батя, вот уже почти три часа мы каждые десять минут делаем анализ воздуха и вот с какой странностью столкнулись. В воздухе постепенно увеличивается содержание белковых соединений внеземного происхождения. Их в нём мало и они, судя по всему, не представляют опасности для человека. Наоборот, они обладают сильным бактерицидным действием. Мы смоделировали ситуацию на том суперкомпьютере, который привезли с собой, и можем с высокой долей уверенности сказать, это эти органические вещества принесла с собой комета. Они способны оказывать на организм человека точно такое же воздействие, как и антибиотики, только спектр их действия гораздо шире. Лично у меня нет никаких сомнений, что они полезны для здоровья человека, а вот насколько, мы это вскоре узнаем.

Пристально посмотрев на парня, я спросил:

— Вадим, ты хочешь сказать, что с неба вместе с дождём на нас польётся какое-то лекарство?

Парень заулыбался, закивал и подтвердил мои домыслы:

— И ещё какое, Батя, что-то вроде супервакцины. Понимаете, Батя, из этих молекул-фрагментов, а их всего семь, можно сложить, как из кубиков — любую аминокислоту, в общем получить любой тип белка. Некоторые виды белка — смертельный яд, другие полезны и без них невозможна жизнь человека, а вот каждый из этих семи фрагментов мало того, что совершенно безвреден, так ещё и чрезвычайно полезен для человека и вообще для любого живого существа, кроме бактерий и вирусов, которых они если и не уничтожают полностью, то просто угнетают. Этой водой нужно обязательно запастись впрок. Прикажите сделать это, как можно скорее и передайте всем, что от дождя не нужно прятаться. Это будет живительный, очищающий дождь. Та комета, которая на нас упала, представляла из себя ледяной космический корабль, внутри которого находились живые существа. Не исключено, что разумные. Понимаете, удар оказался в добрых два десятка слабее, чем мы предполагали по самому оптимистическому сценарию, да, и волна вела себя очень странно. Вся её передняя часть была переполнена газом и это смягчило её удар.

Указав пальцем на рацию, прицепленную к моей разгрузке, я с широкой улыбкой сказал парню:

— Не волнуйся, Вадим, наш разговор слышало очень много людей. Он транслировался в эфире мощным радиопередатчиком. Мы постоянно находимся на связи друг с другом, но зря не болтаем, эфир не засоряем всякой чепухой. Ладно, пошли наружу.

Я снова сел на броню, взял в руки микрофон и вкратце рассказал о том открытии, которое только что сделали наши молодые, но уже очень толковые и знающие учёные. Приказав Никите планомерно объезжать весь наш укрепрайон, но сначала проехать до МКАДа, глядя на тёмно-синие, почти чёрные тучи уже совсем по другому, я быстро снял с себя разгрузку, а затем камуфляж и перецепил японскую рацию, не боявшуюся дождя, на тельник и принялся ждать его с нетерпением. Броневик бодро ехал вперёд, а я объяснял людям, что уже совсем скоро с небес после всего того ужаса, который мы испытали, прольётся живительная влага, как награда нам всем за стойкость и мужество. Припомнив статью, которую когда-то прочёл в журнале, я добавил:

— Это наверное та самая комета, которая когда-то занесла на нашу планету те самые споры жизни, с которых всё началось. Эта комета снова вернулась к нам как на беду, так и на радость.

За час с небольшим мы объехали весь наш район и направились к самолётной стоянке. Туба мне уже не было нужды ехать. Все люди, которые остались в самолётах, чтобы не путаться под ногами у тех, кто лучше знал, что нужно делать, высыпали из них на бетонку. На крыльях самолётов стояло или сидело множество людей и все они с надеждой смотрели в небо, принёсшее им столько несчастий. И вот, наконец, упали первые капли дождя, а потом грянул настоящий тропический ливень. Вода била с неба чуть ли не струями, смывая с нас всю грязь старого мира. Я подставил лицо водяным струям и стал жадно ловить их губами. Вода была чуть кисловато-сладковатой и приятно пощипывала язык. Никита, выехав на наш бетонный холм, заглушил двигатель и вылез на броню. Его мускулистый торс обтягивал точно такой же голубой тельник, как и у меня. От избытка чувств я обнял старлея, приподнял и потряс. Он радостно хохотал, зажав в кулаке свой зелёный берет. Вслед за ним на броню выбрались и трое наших юных мудрецов. Как же я был благодарен президенту России за то, что он их собрал всех вместе.

Закрыв люки, мы принялись так отплясывать на броневике под оглушительные раскаты грома и вспышки молний, что тот заходил ходуном. Вокруг, куда не кинь взгляд, радостно плясали и подпрыгивали под зеленоватым ливнем люди. Некоторые даже снимали с себя рубашки и кофточки. Только теперь я обратил внимание, что среди людей, нашедших спасение в небе, было очень мало тех, кому за пятьдесят. Как так получилось, я ещё точно не знал, но уже догадывался. Когда некоторые из их сограждан сошли с ума от страха, эти люди, наоборот, объединились и, понимая, что на земле им не спастись, обратили свои взоры на небо, а точнее не самолёты. Скорее всего им пришлось за них сражаться с теми, кто в преддверии Апокалипсиса окончательно озверел и потерял человеческое достоинство. Мне уже было известно, что в Западной Европе почти никто не строил убежищ, чтобы переждать в них волну, зато там строилось очень много капониров, чтобы спасти самолёты, подняться в небо и полететь на восток, чтобы найти место, где можно приземлиться. Самые большие самолёты, способные пролететь шесть, семь тысяч километров и больше, долетели до Москвы и вот тут-то, благодаря не мне, а профессору Ларичеву, сказавшему, что нужно построить рядом с нашим районом большую самолётную стоянку, они смогли приземлиться на шоссе.

Думаю, что большинство самолётов поменьше тоже смогли успешно приземлиться, а раз так, то рано или поздно Европа возродится и у меня тут же мелькнула мысль, что за пределами Москвы, в области, на месте разрушенных городов, нужно будет построить десятки новых, но поселить в них датчан и голландцев, бельгийцев и французов, американцев и англичан, чтобы они основали в них свои национальные сообщества. Ну, а пока что нам нужно было просто выжить всем вместе и действительно стать родными братьями. Что же, если этот очистительный дождь действительно пойдёт на пользу нашему здоровью, то так оно всё и будет. Между тем дождь, смывая грязь, принесённую волной, отмыл зелень и пейзаж вокруг стал понемногу меняться. Первая волна эйфории прошла и люди стали собирать воду в самые разнообразные ёмкости. Позади нас стояла громадина "Руслана", с крыльев которого вода текла потоками и её собирали в здоровенные полиэтиленовые мешки. Неподалёку, поставив козелки, двое обнаженных по пояс молодых женщины разматывали рулон толстого полиэтилена, а шестеро мужчин сноровисто расправляли их и туго стягивали один конец вязальной стальной проволокой, после чего отдавали эти импровизированные мешки на добрых четверть куба, бравым и шустрым водозаготовителям.

Ливень хлестал с прежней силой и неподалёку от "Руслана", с обоих сторон шоссе уже лежало сотни три овальных, вибрирующих под ударами тугих струй, прозрачных коконов с живительной влагой. Как только Вадим сообщил мне, что с небес прольётся целебная вода, наша радиостанция, а её антенна находилась на крыше тридцатиэтажной башни банка, разнесла весть об этом очень далеко и я надеялся, что её услышали многие люди, имеющие при себе УКВ-радиостанции и приёмники. Да, архитектор и строители, соорудившие это здание в форме обоюдоострого клинка, который имел в плане вид двояковыпуклой линзы, поставленной на прямоугольный, массивный трёхэтажный постамент, который мы даже не стали укреплять, он и так был очень прочным, а лишь закрыли внизу окна стальными ставнями, очень удачно сориентировали его по линии восток-запад и оно почти не пострадало. Как, впрочем, и многие другие высотные задания. Им, конечно, требовался ремонт, но это уже мелочи. Между прочим, как мне сказали, уцелел Кремль и многие старинные соборы и здания, а значит уцелела и Москва. Ничего, пройдёт время и мы расчистим все завалы, откачаем воду из тоннелей метро, разобьём новые сады и парки, и, вообще, наладим новую жизнь. Лишь бы у нас хватило ума учесть все прежние ошибки и больше не повторять их.

Чтобы не мешать людям, вы не стали съезжать с бетонного холма и ждали, когда ливень закончится, а он хлестал без перерыва добрых два с половиной часа подряд. Наконец небо стало светлеть и вот, когда ливень ещё не закончился, небо на западе очистилось от туч, мы увидели его чистую синеву и нас осветили яркие лучи солнца, а вместе с этим над Москвой, на фоне уходившего на восток грозового фронта, засияли одна над другой сразу три радуги, причём невероятно огромных и очень ярких, прямо, как провозвестники новой жизни. А вскоре ливень и вовсе прекратился и небо над нами быстро очистилось и стало, наконец, светло. Всё правильно, ведь было всего лишь половина шестого. Вот теперь можно было смело отправляться в полёт. Промокшие до нитки и немного продрогшие, мы забрались в бронемашину и поехали к вертолётам. Их уже снова выкатили из капониров и теперь там появилось около сотни спасателей. Подкатив туда, я спрыгнул с броневика и направился к одному из "Ми-17", чтобы облететь Москву и её ближайшие окрестности и посмотреть, что уцелело, а что оказалось полностью разрушено.

Спасатели, почесав в затылках, согласились выделить мне вертушку и я принялся вызывать к себе специалистов нужного профиля. Я же, чёрт побери, не гений, чтобы во всём разбираться. Через двадцать минут в вертушку село восемнадцать человек, из которых семеро были учёные со своими приборами, и мы взлетели. Первым делом я приказал пилоту, это был американец из Нью-Йорка лет тридцати пяти возрастом, пролететь вдоль Новоминского шоссе. Мы летели на высоте всего в триста метров и потому мне даже без бинокля было хорошо видно, что внизу не происходит никаких побоищ. Зато там собралось больше половины наших тягачей и они уже начали вытаскивать съехавшие в поле самолёты обратно на дорогу, чтобы отбуксировать их поближе к городу. Всё правильно, ведь самолёт это тот же дом, только с крыльями и очень маленьким сортиром, но какое-то время перекантоваться в нём было можно. Во всяком случае для тех самолётов, которые уже стояли на стояночной площадке, наши люди варили из металла траппы. По шоссе к городу ехали автобусы, судя по всему с детьми. Тоже правильно, их мы разместим на постой в первую очередь, но обязательно приставим к ним взрослых. Пока люди сидели в убежищах взаперти, в одной квартире чуть было не произошла трагедия. Три юных зверёныша лет двенадцати, затащили в ванную комнату семилетнюю девочку и хотели её изнасиловать, а когда взрослые стали отбивать её, то нанесли ножами ранения семерым, прежде чем им свернули головы.

К счастью девочка осталась цела и невредима. Вот такие бывают дети, а ведь внешне они выглядели, как вполне нормальные, вменяемые ребята. Думаю, что это далеко не последний случая столкновения со зверьём на двух ногах. Апокалипсис полностью обнажил человеческие души и теперь станет легче разбираться, кто и чего стоит. Ну, а так мы пережили его вполне благополучно. Массовых жертв не было, но в тех домах, в которых раздался жуткий треск, несколько десятков человек скончались от инфаркта. Что же мы похороним их по-людски, хотя они, конечно, заслуживают самых высоких воинских почестей за своё мужество и упорство. Сделав пару кругов над тем местом, где собралось наибольшее количество военных самолётов, я сказал Джиму, куда он должен лететь. Мне очень важно было знать, уцелели наши склады или нет. Когда мы облетели все, я с облегчением вздохнул, только в трёх, в которых хранились трубы и всяческая сантехника, волной сорвало несколько стальных листов с крыш и в них появились опасные на вид трещины. Ну, ничего, сантехника воды не боится. Зато все продовольственные и вещевые склады уцелели, а это было для нас куда важнее.

Леса хотя и сильно пострадали, не были полностью уничтожены, но что самое удивительное, в очень многих местах не смыло плодородную почву. Ещё больше я удивился, увидев в бинокль, что каким-то чудом спаслась и живность. Во всяком случае я точно видел, пару кабанов, лося и даже корову, которая паслась на краю леса со срезанными верхушками деревьев, что показалось мне фантастикой. Возле одной дубовой рощи мы совершили по просьбе наших биологов посадку. Парень с девушкой, взяв с собой рюкзаки со своим оборудованием, пошли к опушке, а мы вышли покурить и размяться. Вскоре мы услышали истошный, ликующий крик одной из девушек:

— Борька, быстро неси мне мензуру с дождевой водой!

Голубоглазый парень метнулся в салон, схватил цилиндрическую ёмкость с водой и помчался к опушке дубовой рощи. Мы быстрыми шагами пошли следом и поспели к тому моменту, когда девушка стала стряхивать с дубового листа зелёного, студенистого прозрачного слизня длиной с мой указательный палец. На листе слизень конвульсивно дёргался, а попав в воду быстро успокоился и плавно опустился на дно. Вскоре они набрали полбанки этих слизней, после чего принялись немедленно их изучать. Биологи взяли с собой какие-то химические реактивы, баночки и после недолгих манипуляций Женя, которая была у них за главную, глядя широко раскрытыми от удивления глазами, громко и взволнованно воскликнула:

— Товарищ майор, это они!

Кто они? — Спросил я — Инопланетяне?

Девушке уже было не до меня, вспомнив о своей рации, она стала отдавать распоряжения своим коллегам, оставшимся в городе. Их смысл сводился к тому, что они должны срочно бежать в наш парк и собирать в нём зелёных, прозрачных слизней потому, что в той дождевой воде, в которую они их поместили, содержание протобелка сразу же увеличилось в полтора десятка раз, а слизни при этом впали в оцепенение. Правда, когда девушка встряхнула банку, вода под ними тотчас вспенилась и они всплыли. Показав мне этот фокус ещё раз, Женя сказала:

— Товарищ майор, по всей видимости именно благодаря им ваши убежища и уцелели. Эти зелёные студенистые существа являются противоударными протекторами. Находясь в передней и нижней части волны они каким-то образом разлагали воду на водород и кислород, заставляя её вспениваться и таким образом резко снижали энергию удара, а затем кислород и водород снова вступали в реакцию, но без выделения тепла. Да, понимаю, мои слова звучат антинаучно, но уже очень скоро мы сможем провести куда более сложный эксперимент и всё узнаем.

Покивав головой, я сказал:

— Хорошо-хорошо, ребята, проводите любые эксперименты, только без взрывов, а сейчас бегом в вертолёт. Всё равно нам этих слизней собирать не во что.

Мы снова сели в вертушку и полетели на этот раз в сторону Одинцово, но с таким расчетом, чтобы пролететь над Внуковским аэропортом. Увы, но он представлял из себя печальное зрелище. Вокруг него я не заметил никаких капитальных убежищ или чего-то на них похожего. Практически все постройки аэропорта находились в полуразрушенном состоянии, но спасшиеся люди там всё же были, причём, как местные обитатели, так и принесённые волной, а она принесла во Внуково и поставила прямо на взлетную полосу здоровенный сухогруз. Похоже, что между местными жителями и пассажирами океанского судна длиной метров в двести пятьдесят, к бортам которого справа и слева было прикреплено несколько десятков понтонов, завязались вполне нормальные, добрососедские отношения. На взгляд я оценил толпу людей в две, две с половиной тысячи и сразу же приказал направить сюда парламентёров. Во-первых, грузовое судно явно ледового класса, специально подготовленное к тому, чтобы волна унесла его на восток это уже интересно, а, во-вторых, пролетая над Внуково, а дорога к нему довольно неплохо сохранилась, я сразу же понял, что здесь обязательно нужно устраивать постоянное поселение. Хотя бы потому, что там не было завалов.

Город Одинцово был разрушен намного сильнее, чем наш район. В нем рухнули десятки панельных многоэтажек, наши-то были построены из монолитного, ненапряженного железобетона, а тут многие дома, словно взорвались под ударом волны и на земле был чётко виден шлейф обломков, но вместе с тем в Одинцово чуть ли не все пятиэтажки и даже семиэтажные дома, были одеты в железобетонные рубашки. Хотя они были потоньше, чем у нас, всё равно выдержали. Как и мы, жители этого города тоже проявили изобретательность и на тех пяти и семиэтажных домах, которые торцом были направлены на запад, тоже установили железобетонные, часто облицованные стальным листом, форштевни. У нас они были установлены на половине четырёхэтажек и представляли из себя склады. Интересно, а одинцовцы до этого додумались? Мне снова стало жалко потерянного времени и меня на несколько мгновений охватил гнев. Чёрт побери! Ведь всё же можно было сделать организованно и с втрое большей эффективностью, чем это получалось у нас. Нет, наша долбанная власть, впавшая в кому, просрала драгоценное время и цену за это мы, простой народ, заплатили просто чудовищную. Представляю себе, сколько трупов мы извлечём из-под обломков.

Впрочем, когда мы пролетали над большим коттеджным посёлком, дома которого в общем-то пострадали не очень уж и сильно, с них сорвало крыши и выбило окна, причём тоже не все, повсюду на участках я видел железобетонные или же просто стальные бункеры и снизу нам махало руками множество людей. Видя это, я радостно заулыбался — наше родное, драгоценное, рукастое куркульё с отличными мозгами, выжило! Что же, раз так, тогда не всё потеряно, но я прекрасно понимал, что жертвы всё равно будут колоссальными, так как уже видел в Одинцово и в коттеджных посёлках длинные ряды умерших, положенных на землю, и над ними никто не бился в истерике. Это означало, что соседи вытаскивали из тех убежищ, в которые ворвалась вода, утонувших в них людей. Хотя я давно уже приготовился к тому, что число жертв будет огромным, сердце у меня всё равно сдавило, словно клещами. Зато на подлёте к Химкам мы увидели в воздухе сразу три вертолёта. Выйдя в эфир, я представился и предложил делать облёт вместе, летя по часовой стрелке и выстроившись в ряд. Вскоре к нам присоединилось ещё пять вертолётов и вот что удивительно, ни в одном не было на борту представителей наших грёбанных властей. Ну, и хрен с ними.

Зато сразу же выяснилось, что командовали этими вертолётами точно такие же офицеры, как и я, причём по большей части отставники, а не те, кто нёс службу до дня Апокалипсиса. Честно говоря, лично меня это насторожило и я, разговаривая со Скибой и докладывая тому о встрече в воздухе, на всякий случай произнёс кодовую фразу: — "У меня есть великолепная новость." На самом же деле я таким образом сообщал, что встретился с опасным противником и веду разведку. Точно такие же самозваные командиры, без пяти минут фюреры, как и я, поднялись в воздух не случайно. Они тоже возглавили людей на борьбу со стихией и сумели построить в других спальных районах большие, водонепроницаемые, сейсмостойкие и противоударные убежища, в которых спаслись десятки тысяч человек. До сих пор мы все были разобщены и действовали каждый по своему плану. В воздух же нас заставила подняться не столько необходимость оценить фронт работ, сколько насущная потребность в достоверных сведениях о потенциальном противнике. Поэтому-то мы и бросились первым делом к вертолётам, а ещё через час число удельных князьков, имеющих винтокрылый транспорт, увеличилось до семнадцати и мы полетели через Юго-Запад в мою вотчину. Мне ведь подфартило больше всех, к югу от нас встали на прикол ещё три атомных подводных лодки и таким образом я, как комендант крупного укрепрайона, стал во главе московского РАО ЕЭС.

Несколько вертолётов уже пролетели над центральными районами Москвы и доклады тех, кто там побывал, были неутешительными. Зато не произошло другого, того, чего я больше всего боялся — вся восточная половина Москвы вовсе не превратилась в огромный вал обломков. Волна из-за того, что впереди неё зелёные слизни постоянно создавали кипящий слой, не била кувалдой по всему, что попадалось ей на пути, а давила пусть и с чудовищной силой, но всё же относительно мягко, да, и "ехала" она на этом самом кипящем слое, а потому практически все каменные и кирпичные постройки высотой не более трёх этажей уцелели, хотя и остались по большей части без крыш. Когда я коротко обрисовал остальным шестнадцати офицерам в чине от капитана до полковника и одному генералу, вышедшему в запас, почему волна нас пощадила, они сразу же захотели узнать подробности и вот тут-то я и пригласил их к нам в гости. Правда, я при этом не сказал, сколько народа к нам прилетело на самолётах, но зато успел увидеть своими собственными глазами, что как на территории Москвы, так и на территории прилегающих к ней районов области вполне благополучно приземлилось довольно-таки большое количество плавучих средств спасения.

Когда я тогда, на складе, разговаривал с Валюшей, она рассказала мне, в чём заключается её план. К тому времени она уже выкопала рядом со своим домом котлован такого размера, чтобы в нём поместился спасательный батискаф и даже раздобыла две цистерны для него, одну толстостенную, из высокопрочной стали, для перевозки сжиженного газа, а вторую стеклопластиковую, которую доверху заполнила бензином и даже к тому времени обтянула поролоном и толстой виниловой тканью, из которой шьют тенты для фур, да, ещё и обмотала толстым капроновым шнуром, прежде чем сделать последнюю обтяжку винилом. Этот ватник должен был предохранить поплавок от предметов с острыми краями, которые понесёт с собой волна. После этого она возвела вокруг котлована, облицованного бетонной стяжкой, П-образный бруствер высотой в четыре метра и в завершении, когда будет смонтирована система жизнеобеспечения, для чего Вале были нужны несколько аквалангов и компрессор, чтобы заправить их воздухом, она собиралась засыпать свой батискаф самым обыкновенным керамзитом. Ударная волна в таком случае его просто разметает окрест, но не причинит всей конструкции никакого вреда, а когда пойдёт приливная волна, то поплавок увлечёт спасательную капсулу вверх и потом всё будет зависеть только от того, как быстро якоря за что-нибудь зацепятся.

Не знаю, думала моя Валюша о том, что её батискаф приплывёт прямо к тому бункеру, в котором я сидел, но так оно и случилось. Во всяком случае она добилась самого главного, спасла своего ребёнка. Как и Валюша, народ в Западной Европе тоже оказался горазд на выдумки и рукаст. Каких только спасательных средств люди там не изготавливали, попутно отбиваясь от набегов, прости меня Господи за такие расистские и исламофобские настроения, всяческого чёрного, хищного и беспощадного зверья. Нет, я в принципе не имею ничего против них, как людей, и даже обрадовался, увидев в нашем укрепрайоне нескольких чернокожих мужчин и женщин, а также явных мусульман, да, и в наших убежищах нашло приют немало выходцев из Средней Азии и далеко не все из них были деятелями науки и культуры, многие работали в Москве дворниками, но всё же меня бесило то, что узнав о грядущей катастрофе, они тут же начали убивать, истязать и насиловать белых людей. Что же, теперь нам только и остаётся, что посмотреть, сколько людей спасётся после Апокалипсиса в их странах. За японцев и южнокорейцев я почему-то не очень опасался. Уж они-то точно в огромном количестве набились в самолёты и перелетели к нам в Сибирь и на Дальний Восток, но какая участь постигла остальной мир?

После короткой перепалки в эфире, все шестнадцать бравых вояк, которые не потеряли присутствия духа и доказали Господу Богу, что они умеют руководить людьми, согласились полететь ко мне в гости, чтобы устроить совещание по горячим, нет, скорее уж мокрым, следам. Между прочим, говоря о воде, после того, как волна, скользя над землёй на газовой подушке, промчалась через всю европейскую часть России и в частности Московскую область и Москву, Москва-река хотя местами и изменила своё русло, довольно быстро наполнилась свежей водой. Надеюсь, что то же самое произошло и с Волгой. Правда, хотя я сам увидел всего несколько гидросооружений вроде канала в Тушино, многие мосты всё же рухнули. Не думаю, что при этом устояли волжские плотины, а там кто его знает. Построившись в воздухе журавлиным клином, мы полетели через Юго-Западный район в мою вотчину. В небе над этим районам к нам присоединились ещё три импортные вертушки и вот в них-то командирами были как раз штатские и, не смотря на то, что мы летели на военных вертолётах от "Ми-8", "Ми-24" и даже "Ми-28", согласились присоединиться к нам, чему я был только рад. Ну, когда мы долетели до нашего импровизированного аэродрома, то на меня обрушился буквально со всех вертушек такой шквал мата, что куда до него грёбанной волне Апокалипсиса. Он был раз в пять мощнее и ожесточённее. Больше всех, почему-то, неистовствовал генерал-полковник Данилов, крича в микрофон:

— Майор Дубинин, ну, ты и проглот! Ты что подлодки и самолёты специально, тушенкой, приманивал? Откуда ты нагнал в свой район столько техники, что даже успел построить тут целый аэропорт? Ну, сейчас я тебе задам жару, чертяка окаянный.

Кто-то вслед за ним возмущённо вопил:

— Бля, да, у этого чёртового десантника в районе светло, чуть ли не как днём! Завтра же начну прокладывать к тебе кабель, Серёга, и только попробуй мне его не запитать. Вот тогда ты узнаешь, какие порядки заведены у комсостава внутренних войск.

Все остальные коллеги материли меня примерно в том же темпе и так же, и даже же куда более, красочно, а я только посмеивался. Для посадки нам высветили самую большую и удобную площадку в районе — крышу огромного, трёхэтажного гипермаркета, над которой нам пришлось столько потрудиться. Она выдержала волну, значит выдержит и вес двадцати двух вертушек. Как только мы все вышли из вертолётов, то сразу же направились к самому центру площадки, где и встретились. Наша встреча на земле была тёплой и очень радостной. Мы обнимали друг друга, хлопали по плечам и даже целовались по русскому обычаю. Практически все мужики и четыре женщины, которые характером были даже намного крепче, чем многие мужики, а одна, подполковник медицинской службы, так и вовсе была кавалерист-девица лет тридцати пяти, но с очень стройными ножками, запросто смогла бы с одного удара напрочь лишить Полифема зрения. Она же и была единственной из нас, кто до февраля месяца оставался в строю и Лидия Михайловна Медведева дольше всех трясла и целовала меня, благодаря за то, что я построил такой чудесный аэродром. Хотя меня это уже и начало бесить, да, не строил я его, всё же смолчал. Под занавес она спросила меня требовательным голосом:

— Серёжа, так ты и есть тот самый Батя, который оповестил всех по УКВ, что дождь будет чуть ли не лечебным? Ты знаешь, а ведь так оно и есть. Как врач-эпидемиолог, я тебе ответственно заявляю — от этой святой водицы дохнет вся болезнетворная флора. Откуда ты это узнал, друг мой сердешный?

— Расскажу во время совещания, Лидочка. — Ответил я и громко крикнул — Товарищи командиры, прошу проследовать в зал заседаний. Заодно мы там ещё и поужинаем.

Наша учёная молодёжь сразу же умчалась готовиться к встрече с новыми руководителями Москвы, которые, не смотря на приближение ночи, всё же согласились прилететь в Новое Заречье. Ну, а мы, перезнакомившись, степенно направились к западному краю крыши, где для нас на крутом откосе уже были настелены деревянные мостки с набитыми на них рейками, чтобы мы могли спуститься вниз не свернув себе шеи уже в мирное время. Благополучно сойдя с крыши на землю, где нас на всякий случай страховали мои парни, убравшие стволы под одежду, мы направились ко входу в гипермаркет, из которого толпами валил народ, толкая перед собой большие магазинные коляски, битком набитые продуктами и предметами первой необходимости, всё тут же разбирала толпа людей, собравшаяся на площади. К гипермаркету уже протянули кабель, а потому в нём всё было залито ярким светом. Пройдя внутрь вслед за парнями, толкающими пустые коляски, мы направились к эскалатору, ведущему на второй этаж. Там нас поджидала большая группа военных моряков, одетых в парадную форму — командиры подводных лодок, военных лётчиков — командиров эскадрилий и полков, десятка полтора гражданских пилотов, а также майор Мелвилл и генерал Прохоров. Старший сержант Скиба шагал слева от меня и широко улыбался, глядя на наших удивлённых гостей.

Наконец-то я смог взять под козырёк и уже совершенно официально вынести благодарность всем этим героям, которые спасли такое количество людей. После этого я пригласил всех пройти в ресторан, где для нас был не только составлен большой, П-образный стол, но и поставлены перед ним самый большой домашний кинотеатр, который только смогли найти наши ребята, электронщики и компьютерщики. Стол уже начали накрывать к ужину и на него даже выставили спиртные напитки, но немного, чтобы выпить чисто символически. За то, что день Апокалипсиса миновал, мы все живы и преисполнены решительности бороться со всеми остальными трудностями. Стен в этом ресторане не было и к тому же он находился в самом центре огромного зала, а потому вокруг него сразу же собралось много людей и это были вовсе не праздные зеваки, а все те командиры строительных отрядов, которые превратили новый московский район Новое Заречье в укрепрайон, сумевший отбить чудовищный натиск стихии. Более того, на столе стояло множество микрофонов, так что наше совещание будет проходить гласно. Ну, а поскольку ресторан в общем-то был невелик, то все мои друзья и просто незаменимые помощники, расселись вокруг и никого не смущало, что первым делом мы навалились на еду. Звиняйте, дядечки и тётечки, но мы здорово проголодались, пока делали облёт, а потому ели даже не обращая внимания на то, что нас снимало пятеро операторов.