Храбрые

Глава 7

Мои ресницы затрепетали и мягкий свет пробился сквозь тьму. Я все еще была в комнате, куда меня принес Рен, но верхний свет был выключен. Освещение было мягче.

— Привет, ты вернулась. — Рен коснулся моего подбородка, слегка повернув мою голову влево. Тогда я увидела его, и в моей груди заполыхал жар. Глаза Рена словно погасли, а густые ресницы были мокрыми, он нежно погладил большим пальцем под моей губой. Неужели он плакал? Не думаю, что когда-либо видела его плачущим.

Его улыбка не затронула глаз.

— Я уж было начал немного волноваться. Я думал… — его голос надломился. — Я думал, что потерял тебя.

Я тоже так подумала. Я не поняла, как снова потеряла сознание. Последнее, что я помнила, это как Динь говорил о каком-то другом способе и после не было ничего, кроме всепоглощающей темноты. Ни снов. Ни мыслей. Но мне казалось, что прошло всего несколько минут.

За это короткое время комната совершенно опустела. С Реном остались лишь Динь и Фэй. Они стояли недалеко от кровати, и Динь положил руку на плечо Фэй. Казалось, она в секунде от того, чтобы удрать из комнаты.

Мой взгляд медленно вернулся к Рену.

И без того слабая улыбка Рена совсем угасла, когда его палец задрожал на моей губе.

— Мне нужно, чтобы ты продержалась еще немного, ладно? Сделай это для меня. Сможешь?

На языке так и крутилось «да» в ответ, но я не была уверена, что сказала это вслух.

Я придвинулась ближе, взгляд его ярких зеленых глаз захватил мой.

— Я люблю тебя, Айви. Ты ведь знаешь это? Ты для меня единственная. Всегда будешь единственной. Я так чертовски сильно тебя люблю и поэтому я должен сделать это. — Его голос снова надломился и охрип. — Мне жаль, Сладкая. Прости меня…

О чем он сожалел? Непонимание заполнило мои и без того туманные мысли. Простить его?

Динь подтолкнул Фэй вперед. Обычно грациозная и ловкая Фейри, споткнулась. Остановившись около моей головы, она бросила взгляд через плечо.

— Я с этим не согласна. Если бы вы знали, что он сделал с ней и как это…

— Я знаю, — рявкнул Рен, отрывая взгляд от моего. — Я знаю, но я предпочту разозлить ее, чем дать умереть. Сделай это сейчас.

Непонимание сменилось беспокойством. Что происходило? Я пыталась заставить язык работать. Я хотела знать, что происходит, но Рен наклонился, поцеловав меня в лоб. А затем сместился так, чтобы его губы оказались над моими.

Нечто… Нечто темное и скользкое проснулось у меня в желудке.

— Динь, — начала было Фэй. — Ты ведь не хочешь этого делать. Мы не знаем, что это сделает с…

— Если ты не сделаешь этого, я могу заверить тебя, что это будет весьма неразумный выбор. — Динь подошёл ближе и говорил таким жестким голосом, какого раньше я от него не слышала. — Я серьезно, Фэй. Ты мне нравишься, но Айви мне нравится больше. Позволишь ей умереть и это будет последнее, что ты сделаешь в своей жизни. Так что не испорти все.

— Вы двое еще можете пожалеть об этом. — Фэй положила руку мне на голову. — Вам придется сдерживать ее, когда она закончит, — сказала она Диню, а когда снова заговорила, в ее голосе было нечто сильное и подчиняющее. — Посмотри на меня, Айви.

Я не могла не подчиниться.

Моя голова повернулась, и носом я коснулась носа Рена. Взгляд Фэй удержал мой. Ее губы задвигались и затем я начала падать, погружаться и никак не могла вынырнуть. Одно слово, которое она сказала, эхом отдавалось снова и снова.

Питайся.

В небольшой части моего мозга, что еще нормально функционировала, я знала, что случилось. Фэй использовала внушение. Но это не имело никакого значения, что я знала об этом. Это было похоже на сопротивление действию морфина. Никаких шансов побороть ощущение. Последовал укол паники и страха того, что я потеряю контроль, но он испарился, прежде чем полностью сформироваться.

— Айви, — прошептал Рен мне прямо в рот, а затем легонько поцеловал разбитую кровоточащую губу и я… Я не поцеловала его в ответ даже несмотря на то, что мои губы коснулись его.

Нет, я вовсе не поцеловала Рена.

Ужасный голод вырвался из глубины моего нутра, звериная жажда, которая воспламенила мою кровь.

Я вдохнула.

Первый глоток его сущности был словно шаг в зимнюю прохладу после долгого, бесконечного лета. Освежающая прохлада скользила по моему языку дальше в горло.

Да.

Я снова вдохнула. Глубоко. Безжалостно.

Рен дернулся и его рука ударилась о тонкий матрас рядом с моей головой. Пальцы сжались вокруг моей челюсти, но я была зафиксирована, а он не отстранялся. На вкус Рен был…

Он был словно глоток кофеина, что пробудил каждую часть меня. Как погружение с головой в ледяное озеро. Как сама жизнь.

Последовала вспышка боли и затем восхитительная томительная прохлада, пробудившая мои чувства. Я подняла свою раненную руку от стола и схватила Рена за шею, прижимая ближе.

Он застонал мне в рот, в этом звуке боль смешалась с чем-то более теплым, возбуждающим. На вкус это было как лето и само солнце. Удовольствие.

Я продолжала поглощать его сущность до тех пор, пока уже не могла понять, где заканчивалась я и начинался он. Я была окружена его свежим ароматом, который всегда напоминал мне свободу. Я была окружена им. Электричество струилось по моим венам. Воздух искрился… Или это была моя кожа. Да, это была моя кожа, она светилась жизнью. Сила наполнила мои ослабшие мышцы. Порванные ткани регенерировали. Однажды остановившееся сердце теперь сильно билось в груди.

Рука Рена упала мне на плечо. Его пальцы впились, разрывая мою футболку и прижимаясь к коже. Мне было не больно. Нет, Боже, нет, это было восхитительно. Все было. Мучившая меня раньше жажда угасла, но я…

Я хотела еще.

Сила бурлила во мне, самая чистейшая сила. Мое тело полностью мне подчинилось. Я контролировала все и никто и ничто не мог этого изменить. Броском кобры я перевернула Рена так, что он оказался подо мной. Его рука все еще держала мое плечо, а я оседлала его. Сладкое пламя подчинило мое тело. Мой рот был прижат к его, как и мои бедра. Стон, который вырвался у Рена, сотряс меня, и я ответила на него. Совсем другая жажда пробудилась во мне. Мое тело казалось одновременно упругим и набухшим.

Я хотела, чтобы он весь был во мне.

Потянувшись рукой между нами, я нащупала пуговицу на его джинсах. У меня ушла секунда чтобы расстегнуть их. Моя рука переместилась на мои собственные.

Все тело Рена дернулось подо мной, но он держался, все крепче и крепче стискивая пальцами мое плечо.

— Схвати ее, — приказал кто-то резко. — Схвати ее, прежде чем она убьет его.

Убью его? Я не хотела его убить. Я просто хотела его во всех смыслах, потому что он был моим. Я хотела трахнуть его, питаться им и чтобы между нами не было ничего лишнего…

Рука Рена оторвалась от моего плеча, и он схватил меня за шею сзади. Я ощущала, как его рука дрожит, пока его губы двигались в такт моим, уже слабее, но все еще отвлекая меня. Рен целовал меня, целовал меня, пока я вдыхала. Его хватка стала сильнее, рука зарылась в волосах. Кончик его языка, коснувшийся моего, все изменил.

Я перестала вдыхать, как только взрыв желания воспламенил мою кожу. Поцелуи. Поцелуи были также хороши, как и питание, так что я коснулась его языка своим, когда его грудь поднялась с глубоким вдохом. Острое желание пронзило меня насквозь. Я жаждала его. Трепетала. Мою кожу покалывало от похоти, когда мои бедра перекатывались поверх его, я задрожала, когда ощутила его твердого и мощного….

— Рен.

Откуда-то из глубины моего естества раздался какой-то животный звук и разнесся по комнате. Кто-то был близко, слишком близко к нам. Я разорвала контакт, подняв голову.

— Уходите, — рявкнул Рен, прижимая мою голову к своей из последних сил. — Она не убьет меня.

— Ты совсем спятил?

Я предупреждающе зарычала, повернув голову в сторону. Мне было все равно, кто приближался, но я была готова разорвать их в клочья, если она попробуют встать между нами.

— Я контролирую ее. — Губы Рена снова коснулись моих, привлекая мое внимание. Я схватилась за его штаны, расстегивая молнию. — Черт побери, немедленно убирайтесь.

Проследовало проклятье и затем едва узнаваемый голос:

— Это твое предсмертное желание.

— Идите, — прорычал Рен, когда я наконец нашла то, что искала, и обернула руку вокруг его горячей длины.

Кто-то что-то ответил, но слова потерялись в жажде, что разливалась по моим венам. Я услышала, как дверь захлопнулась, и затем Рен разорвал мои пуговицы трясущимися руками.

— Бери все. — Его голос был низким и грубым для моей ставшей чувствительной кожи. — Бери от меня все, что тебе нужно.

Мы стали размытым комком дрожащих рук и скользкой кожи. Рен уже не держал меня так крепко. Его рука опустилась на обнаженную кожу моего бедра, но он прожигал меня насквозь, его бедра поднимались навстречу моим, когда я двигалась на нем. В воздухе пахло кровью и сексом. Огромное ужасное напряжение росло внутри меня, пока я поглощала Рена, лаская его губы. Взрыв энергии пронзил меня, когда я в очередной раз опустилась на него.

— Поцелуй меня, Сладкая, — простонал Рен, слабым голосом. — Поцелуй меня, Айви.

Разве я не целовала его? Нет. Я снова питалась, потерявшись в двойственных ощущениях в погоне за еще одним пиком, еще одним освобождением.

Рука Рена судорожно дернулась на моем бедре.

— Айви. Пожалуйста. — Он содрогнулся подо мной. — Я люблю тебя.

Я люблю тебя.

Эти три слова крутились в голове снова и снова, разгоняя алый туман в моих мыслях. Я люблю тебя. Мое сердце сжалось. Я люблю тебя. Оторвавшись от его рта, я села и откинула голову назад. Напряжение внутри меня стало невыносимым. Я закричала, когда это дикое ощущение захватило меня полностью. Все еще находясь подо мной, Рен дернулся и застонал, подняв бедра еще раз и вырвав у меня вздох. Его освобождение переполнило и меня. Меня накрыло сильнейшим потоком ощущений, словно каждый нерв был оголен в каждой части тела. Ничего подобного я никогда не чувствовала. Я упала Рену на грудь, мое тело дрожало.

Последнее, что я помнила перед тем, как провалиться в небытие, была рука Рена, которой он гладил меня по спине, шепча эти три слова снова и снова.

— Я люблю тебя.

Когда я снова открыла глаза, то быстро поняла, что была в той же комнате и лежала на теплом твердом теле.

Слегка сместившись, я подняла голову и посмотрела вниз. Лицо Рена было повернуто в мою сторону. Его глаза были закрыты и под ними пролегли темные тени. Они были похожи на синяки, скулы стали выделяться сильнее, чем раньше.

Во рту пересохло, когда я подняла руку и коснулась его щеки. Мои пальцы покрывала засохшая кровь.

— Рен.

Под веками было движение, но ресницы так и не распахнулись. Мой взгляд опустился ему на грудь. Она поднималась от глубоких ровных вдохов. Я перекатилась на небольшое свободное пространство на столе.

Я… Я чувствовала себя неправильно.

Опустив ногу со стола, я встала, ощутив слабость. Руки едва слушались, пока я натягивала штаны. Пуговица была оторвана, но они держались. Рен все еще не двигался.

Что я наделала?

Глубоко внутри я знала ответ, но сейчас в голове все словно заволокло туманом, мои мышцы казались слабее, а кости — более хрупкими.

А моя кожа… Казалось, она онемела.

— Что-то мне нехорошо, — прошептала я в тишине комнаты.

Я осмотрелась и дыхание перехватило в горле, когда комната без окон начала сжиматься вокруг меня. Давление на легкие увеличилось. Я бросилась к двери.

Дверь открылась прежде, чем я добралась до нее. Динь стоял в проходе, его почти белые волосы выглядели так, словно он часами запускал в них руки.

— Айви. — Он посмотрел на Рена. — Он все еще жив.

По спине побежала дрожь. Конечно же, Рен был все еще жив. Я не хотела его убивать. Я хотела…

— И я все еще травмирован тем, что ты собиралась устроить живое порно прямо передо мной. — Динь зашёл в комнату. — Я и забыл, как это происходит после…

— Мне нехорошо, — прошептала я, когда желудок сжался. Я положила руку на живот и сделала глубокий вдох.

— Честно говоря, ты и выглядишь не очень хорошо.

Я попыталась отойти в сторону, но ноги меня подвели. Динь двинулся со скоростью молнии, чтобы поймать меня. Каким-то образом мы упали на пол, Динь приподнял мой подбородок. Его глаза расширились от волнения.

— Айви, что не так?

Все было не так.

Онемение кожи распространилось на кости и внутренние органы.

— Я… Я не чувствую себя.

Он нахмурился.

— Это бессмысленно.

— Я не могу… — онемение охватило меня полностью. Сначала все внутри словно загудело, а затем начало жечь. — Моя кожа… Она болит.

Динь смотрел не отрываясь, и казалось, я увидела понимание на его лице, но жжение усилилось. Я подняла руку, почти ожидая увидеть огонь на ней, и у меня вырвался крик.

— Дерьмо, — пробормотал Динь. — Дерьмо. Дерьмо.

Все мое тело дергалось около него, пока огонь распространялся по моей коже, по спине и ногам, а затем наверх и по рукам. Я закричала, мои мышцы одеревенели, а спина прогнулась.

— Айви, — слабый хриплый голос пробился сквозь завесу боли.

Мои широко распахнутые глаза посмотрели направо. Рен слезал со стола. Он сделал шаг, но упал на колени, проползая остаток пути. Его уставшие глаза были огромными от удивления.

— Айви…

Боль, которую я раньше никогда не испытывала и вообще не догадывалась о ее существовании, подчинила каждую частичку моего тела. Я дернулась в сторону от Диня, но он удержал меня за талию, а Рен взял меня руками за лицо. Его губы двигались, но я не могла расслышать ни единого слова. Ничто не имело смысла, кроме того, что мое тело разрывало себя на куски изнутри.

Из меня вырвался такой звук, от которого в нормальном состоянии у меня бы волосы встали дыбом, уж очень он был похож на звуки, что издают Фейри. Напряжение ослабло, и я свернулась, поджав ноги, пока жжение угасало.

И вот когда я думала, что все уже закончилось, самый сильный удар последовал внутри меня. Он был почти также силен, как тот огонь. Мой взгляд переместился с Диня на Рена.

Жажда заполнила меня.

Обнажив зубы, я бросилась на него, но Динь поймал меня, когда Рен упал на задницу.

— Что с ней происходит? — В его голосе слышалась паника. — Я думал, мы ее исцелили.

— Исцелили, — прорычал Динь, удерживая меня, пока я боролась с ним и с Реном. — И теперь она расплачивается за это.

Часы сливались в единый калейдоскоп острой как бритва потребности и всепоглощающего желания… вожделения к Рену и к тому, что было внутри него. Потом боль возвращалась, прожигая насквозь, выворачивая наизнанку.

Мир вокруг меня то исчезал, то вновь появлялся. Я чувствовала, как Динь прижимал меня к себе, а Рен убирал от пота мокрые волосы с лица. Он что-то шептал, но не было ничего, кроме прохладной, приятной бездны, в которой я плавала.

Тогда это произошло.

Неожиданно меня сковал сильный холод. Такой чертовский холод, что мою кожу вновь обожгло. Покалывание пронзило каждый дюйм тела, словно касаясь сути всех моих частиц. Боль снова окутала меня, став всем моим миром, но в этот раз огонь был ледяным.

— Что… Что происходит? — выдохнула я, не в силах смотреть сквозь боль. Комната… Весь мир был белым.

— Ты взяла слишком много. — Послышалось напряжение в голосе Диня. — Ты зашла слишком далеко. Мне очень жаль, Айви. Прости.

Его слова не имели смысла. Я была невосприимчива, когда ледяной огонь усилился. Из горла вырвался крик, похожий на визг.

Я почувствовала прикосновение, и поняли лишь то, что меня больше не удерживает Динь. Я узнала аромат Рена. Он держал меня все время, обхватив дрожащими руками за талию, а его дрожащие ноги обвились вокруг меня. Я согнулась, после чего растянулась в его объятиях так, что они почти разорвались.

После… Все стало похоже на бушующий огонь, который заливают водой. Вначале боль почти не ослабевала, но затем начала исчезать, как дым на ветру. После такого я провалилась в такой глубокий и знакомый сон. Не уверена, сколько я была без сознания, но просыпаться было трудно. Веки, казалось, сшили месте, и мне потребовалось приложить много усилий, чтобы раскрыть глаза.

Первое, что я увидела, — это белый потолок. Лазарет. Я в лазарете. Почему? Я порылась в туманных воспоминаниях, но я слишком устала, чтобы пробираться сквозь дебри, чтобы понять, что, черт возьми, произошло.

Но я знала, что не одна.

Потребовалось не мало усилий, но я повернула голову.

Динь сидел рядом с кроватью на одном из металлических стульев. Его лодыжка лежала на колене. А на них свернулся калачиком Диксон. Котенок делал то, что и всегда. Дремал. У него была лучшая жизнь.

В последний раз, когда я видела Диня, Диксона с ним не было. И он был не один, с ним был Рен… Который держал меня.

— Рен, — прохрипела я.

Динь поднял взгляд. Он ничего не сказал, глядя на меня, и это породило беспокойство.

Я попробовала снова заговорить, но во рту была пустыня Сахара. Я прочистила горло.

— Что… Что происходит?

Динь посмотрел на меня с серьезным видом.

— Ночь темна и полна ужаса.

Я нахмурилась.

— Что?

Он пожал плечами.

— Всегда хотелось сказать это кому-то. Мне не хватает лишь красного платья с капюшоном моей Леди Мелисандры.

Я уставилась на него.

— Знаешь, — сказал он, откидываясь на спинку стула, — я хотел сказать тебе еще кое-что. Например, когда люди приносят плохие новости? «У меня сломалась машина», и я такой — БАМ! «Ланнистеры передают привет» или «Меня уволили с работы» и БАМ! Север помнит![1] Возможно, это делает из меня дерьмового брауни, но мне все равно.

Ни малейшего намека, почему он ссылается на «Игру престолов». Я попыталась сесть и поняла, что не могу двигаться. Сбитая с толку, посмотрела вниз. Ниже талии было тонкое одеяло, но не оно удерживало меня.

Белые полоски чего-то похожего на ткань обвивали мои запястья и лодыжки. Желудок сжался. Я была связана.

— Динь, почему… Я…

— Почему тебя связали словно в каком-то долбанном БДСМ? — Он наклонился вперед, придерживая Диксона. — Ланнистеры передают тебе привет.

— Динь! — Меня охватила паника.

Его взгляд скользнул в сторону, но после остановился на мне.

— Ты не помнишь?

У меня было смутное подозрение, что и не хочу вспоминать.

— На тебя напали, — подсказал он.

Да. Это я помнила. Когда я гуляла во дворе и занималась делами. На меня напали два Фейри.

— Они пырнули меня ножом, — прошептала я, переполненная гневом и ужасом. — Они на самом деле меня пырнули.

— Да. А еще проделали в тебе внушающие дырки. У тебя была дырка в руке, и, позволь сказать, это было ужасно. Я мог смотреть сквозь нее, видя другой конец комнаты.

Я попыталась взглянуть на руку.

— Ты уже поправилась. — Протянув руку, он похлопал меня по левой руке. — Никакой зияющей дыры. Никаких смертельных ножевых ран. Ты как новенькая. — Он сделал паузу. — Даже лучше.

— Как?.. — Я замолчала. Всплыли новые воспоминания. Я умирала. Истекая кровью из глубоких ран, но не умерла.

Я вдруг вспомнила, как Рен склонился надо мной. Он говорил мне, что любит меня и что есть только я, только я и он…

Мне очень жаль, Сладкая. Прости меня.

Простить?

Сердце бешено забилось. Кусочки начали складываться.

— Ты очень долго проспала, — продолжил Динь. — Ну ладно, не вечность, а четыре дня.

Четыре дня? Дерьмо.

— Я волновался, что ты умерла и скоро начнешь вонять.

Вспыхивали образы меня на Рене, двигающегося напротив него в кровавом, диком соединении. У нас был?..

— Где Рен? — Спросила я, пытаясь сесть. — И почему я связана?

— Ну, видишь ли, это довольно длинная история, полная разных поВратов сюжета, и, возможно, одной или двух сюжетных дыр.

— Динь!

Его взгляд встретился с моим, и я вспомнила, как он кричал на Рена, потому что… Боже, я питалась от Рена. Я кормилась им.

Беспокойство переросла в полнейший ужас.

— Где Рен? — прокричала я. — Где он, Динь?!

Маленький Диксон зашевелился на коленях Диня. Он положил руку на голову котенка.

— Тише. Диксону нужен пятый сон за день.

Я прищурилась.

— Клянусь Богом, Динь, если ты мне не ответишь, то я убью тебя.

— Видишь ли, в этом и проблема, и почему ты испытываешь это. Это всего лишь мера предосторожности. Теперь, когда ты очнулась, придет Таннер…

— Что за мера предосторожности?

С минуту он не отвечал.

— Ты изменилась, Айви. Мы не думали, что такое произойдет. Не догадывались.

Пульс подскочил.

— Что, черт возьми, это значит, Динь?

Брауни съежился.

— Ну, твоя кожа теперь, вроде как, мерцает.

У меня отвисла челюсть.

— Как у Фейри, — добавил он.