Хозяйка серебряного озера

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

"Переодеться к обеду, что может быть проще и естественней?" — думал Бен раньше и ошибался. Переодевание несравненных лэр Брюс целиком и полностью эти утверждения опровергало. И если естественность с большой натяжкой, вызванной смущением красавиц еще можно было найти, то вот с простотой… Напряженно было с простотой. И вообще было напряженно.

Самый воздух в спальне гардеробной сгустился и вроде бы потрескивал. Даже искры проскакивали. Или это Бернарду только казалось? От излишнего воздержания. И постоянного возбуждения.

Не то чтобы он был половым гигантом или особо озабоченным, приализмом тоже не страдал, хотя на отсутствие темперамента не жаловался. В общем, был Бен нормальным молодым магом… пока не женился. С тех пор жизнь его круто изменилась. Поменялось все: ценности, цели, задачи, приоритеты. Нет, глобально они остались теми же самыми. Счастливая дружная любящая семья, шумные здоровые веселые дети, реализация в профессии. Но вот пути достижения этих самых целей изменились. Они стали более предметными и, как ни странно, замысловатыми, а еще не очень-то благородными…

Короче, Бернарду пришлось манипулировать несравненными Эдме и Фионой. Не по злому умыслу, нет! Исключительно из благих намерений! А еще из-за желания отдать супружеский долг.

Если совсем коротко, он взялся изображать из себя нечто среднее между бычком на веревочке и тупоголовым кастрированным бараном. Улыбался всем, шутил, веселился. Несравненных супруг заваливал подарками и драгоценностями, делал им комплименты, целовал ручки, но дальше этого не шел. Потому что некуда ему было идти! Кроме общей спальни, в которой можно только спать втроем, причем спать в самом вульгарном смысле этого слова. Не принуждать же к близости трепетных Эдме и Фиону.

O, какими словами крыл Бен зловредных северных ведьм, когда понял все изощренное коварство обидевшихся за скоропалительную свадьбу женщин. Ну что им стоило выделить семье апартаменты посвободнее? Тогда у Бернарда появилась бы свобода маневра, возможность остаться наедине с одной из жен. Уж тогда он бы не оплошал. Давно вступил бы в права мужа. Два, нет, сто двадцать два раза!

Слава Пресветлой, что Эдме и Фиона то ли поддались на манипуляции, то ли сделали вид что поддаются. Во всяком случае они, загадочно переглянувшись, отпустили горничную и вошли в гардеробную, оставив дверь в нее нараспашку.

Если бы Софи увидела загадочно переглядывающихся кузин в тот момент, когда те удаляются в гардеробную, не потрудившись закрыть дверь, она бы лишь слегка покраснела, пожала плечами и поспешила уйти. Не в правилах лэри Карр подглядывать за близкими. В конце концов поганки — женщины замужние, им лучше знать, что показывать супругу, а что нет.

Софи это не касается. У нее вообще все еще спереди, то есть впереди. Да!

Но если на самую крошечную секундочку допустить, что среброволосая ведьмочка все же последовала за сестрами и даже задержалась на пару минут (не больше), о чем бы она задумалась? Что до глубины души поразило бы невозмутимую Хозяйку Серебряного озера? Плавные движения неторопливо раздевающих друг друга поганок? Их роскошное нижнее белье, щедро украшенное парламским кружевом и вышивкой? А может их откровенные позы? Выражения лиц? Прикушенные словно в лихорадке губы?

Нет! Нет! И еще раз нет!

Софи поразило бы, что все эти губы, руки, глаза и прочее, прилагающееся к поганкам размещается на козетке! Пусть на другой, но все же… Может это какое-то волшебство, разлитое под сводами древнего замка, бросает красавиц на козетки и принуждает к блудодейству? Или это отличительное свойство козеток? Или козеток, находящихся в гардеробной? Пресветлая знает. А больше никто в целом свете, пожалуй…

Как бы там ни было, а расхрабрившиеся поганки увлеклись. Они и разделись, не совсем, конечно, но все же, и волосы распустили, и чулочки поправили, тонкими пальчиками проследив ровность шва, и, дружно пожаловавшись на духоту, надумали расшнуровать корсеты…

— Милые, я готов помочь, — прозвучало хрипло, едва рука Эдме коснулась шнуровки изумрудно-зеленого корсета, обнимающего Фиону.

— Ты? — хором удивились негодницы, подняв глаза на мужа, замершего на пороге гардеробной.

— A кто? — даже растерялся он. — В смысле, кто посмел?! — сам себя не узнавая зарычал Бен. Если бы ему сейчас показали неведомого помогальщика ненаглядных супруг — порвал бы голыми руками. Однозначно.

— Мы сами, — растерялись девы.

— В смысле? — настороженно уточнил Бернард, на всякий случай покрепче вцепляясь в откосы двери. Мало ли, что придется услышать. А тут хоть какая-то опора.

— В прямом, — нервно дернула завязки корсета Эдме.

— От тебя же не дождешься помощи, — придушенно прохрипела Фиона.

— Вот и приходится самим, — Эдме дернула еще раз, вкладывая в рывок всю душу.

— Тебе же ничего не надо, — Фиона, по-видимому, собралась падать в обморок. Она побледнела, над верхней губой выступили бисеринки пота.

— Зачем тогда женился?! — еще один рывок, и Фиона закатила глаза.

— Стой, пусти, — Бен кинулся в гардеробную. — Ты ее задушишь. Так, да, убирай ручки. Умница, Эдме. И ты молодец, Фиона, — разрезая затянувшиеся завязки, похвалил он. — Дыши, ненаглядная моя. И не трепыхайся, — добавил металла в голос. — Сейчас я тебя на кроватку отнесу.

— А меня? — остановил Бернарда срывающийся от слез голос Эдме.

— И тебя, солнце, — не скрывая облегченной улыбки, пообещал он. — Только подожди минуточку.

— Ладно уж, надула губы капризница. — Только корсет портить я тебе не дам. Так и знай.

— Ох, уж эти мне корсеты, — пропыхтел Бен, устраивая на постели все еще бледную Фиону. — От них один вред. Сейчас водички выпьешь, и полегчает, — он кинулся к столу, загремел посудой.

— Ты как тетушка, — она собралась было прикрыться, даже за покрывалом потянулась, но вовремя вспомнила о принятом решении и заставила себя остановиться.

— Я? — обалдел парень. Ничего общего с тещей кроме, конечно, поганок, он иметь не собирался. О чем и надумал сообщить, повернувшись к кровати, то есть к жене…

Мысли Бена спутались и полетели куда-то далеко при виде раскинувшейся на постели Фионы. На девушке были только белые чулочки с подвязочками… и все. Игривые панталончики до колен демоны побрали, не иначе.

— Я должен тебе помочь, — выхлебав водичку, поставил в известность он. — Прямо сейчас.

— Я жду тебя, мой рыцарь, — мурлыкнула начинающая соблазнительница, поражаясь собственному окаянству.

— Иду, — Бен поставил стакан на место и сделал шаг к кровати, на которой улыбалась прекраснейшая из женщин.

— Между прочим, я тоже жду, — напомнила о себе заскучавшая Эдме.

Бернард остановился, словно перед ним выросла стена. О второй жене он не то чтобы совсем забыл. Скорее запамятовал в любовном угаре.

— Ножки мерзнут, — послышалось из гардеробной.

— Иду, — бросив взгляд раненого зверя на Фиону, он поплелся в гардеробную. Каждый шаг давался тяжело, ведь делая его, Бен прощался с мечтами о немедленной близости. А супружеский долг манил. "Все, — тряхнул головой несчастный, разгоняя любовный дурман, — сегодня же поговорю с лэрой Нэлианной. Должна же быть в этом дурацком замке отдельная спальня, в которой я могу остаться наедине с женой! С женами! Демоны и бездна! Они обе мои" Тут Бернард, наконец, добрался до гардеробной и вновь застыл как громом пораженный — верная своему слову Эдме не дала испортить свой корсет. Каким-то неведомым способом она самостоятельно избавилась от лилового вышитого безобразия. Слава Превышней, хоть панталончики оставила.

"А может ну ее — эту отдельную спальню? Без нее обойдемся!" — подхватив на руки вторую по порядку, но не по значению жену, решил Бен, настроение которого сделало очередной кульбит и стремительно взмыло вверх.

— Я говорил вам, что я — самый счастливый сукин сын, девочки? — спросил радостно.

— Не припомню, — Эдме потянулась словно кошка и прямо по кровати поползла к сестре. Благо размеры постельного монстра позволяли.

Бен так и прикипел глазами к ее круглой попке.

— Я сейчас, — пообещал он. — Только дверь закрою…

— Я уже, — отчитался Бен.

— А мы еще нет, — скованно рассмеялись поганки. Как бы там ни было, а потерю девственности они представляли себе несколько иначе. Но человек предполагает…

— Это вам только кажется, — мягко улыбнулся Бернард. — На самом деле мы все уже давным-давно "да".

— Ты похож на кота… — начала Эдме.

— Который поймал мышь, — закончила Фиона и на всякий случай зажмурилась. — Такой же довольный.

— И предвкушающий.

— Еще бы, — согласился тот. — В мои когтищи попали…

— Мышки, — пискнула Фиона, не рискуя открывать глаза. Вместо этого развела колени.

— Феи, — услышала она охрипший голос мужа и почувствовала его дыхание прямо там… в сосредоточии женственности. Во всяком случае именно так именовалось это, пусть будет, место во фривольных романах. — Прекраснейшие феи жизни.

Теплые руки осторожно погладили внутреннюю поверхность ее бедер.

— Какая нежная у тебя кожа. Словно теплый шелк. И вся ты — совершенство. Правда, Эдме? Погляди как наша Фиона красива сейчас.

Послышалось какое-то шебуршенье, а потом неуверенный голос сестры сообщил:

— Вообще-то она всегда красивая, но ты прав… Сейчас, когда ты близко… Все по-другому, очень остро… И красиво, да. Словно раковина жемчужницы…

"Слава Пресветлой, что мы воспользовались тем средством, — едва не сгорела со стыда Фиона" — поминая добрым словом дорогущую леорийскую мазь-эпилятор. "Надо будет поделиться с Софи, пусть и ее "ракушка" тоже станет гладкой и эта… шелковистой" — сдержать нервный смешок оказалось непросто.

— Когда-нибудь я нарисую тебя… — мечтал Бен. — Вас, — вовремя поправился он. — Я нарисую вас обеих. Такими, — показал руками. — Самыми прекрасными. Если только моего таланта хватит, да… Но эту картину никто не увидит кроме нас троих. А сейчас… — его голос охрип, дыхание превратилось в огонь…

Во всяком случае Фиона была в этом уверена. Потому что в тот момент, когда Бен еще шире развел ее бедра, а его губы почти коснулись… Они были прямо там! И они воспламеняли кровь, заменяя ее на жидкий огонь, который поднимался от лона, отравляя незнакомым тяжелым жаром все существо юной женщины.

— Хочу тебя поцеловать, — прошептал Бен, и она распахнула глаза.

Поцелуи? Сейчас? Туда???

— Я, — сглотнула она.

— Молчи, — велел Бернард, а сестра сурово кивнула, поддерживая мужа. Мол, заткнись, пожалуйста, и не позорься. Спорить с ними не было ни сил, ни желания, оставалось только откинуться назад и чувствовать.

Фиона была начитанной девушкой, но только сейчас она поняла, насколько теория отличается от практики. Ей было стыдно, да. Очень даже. Но еще влажно горячо и очень приятно. Настолько, что Фиона потерялась в ощущениях тем более, что их было слишком много.

Губы мужа касались лона, даря острое пьянящее наслаждение, а ей казалось, что целуют душу… Сестра навалилась, бесстыдно прижимаясь грудью к колену, а Фиона понимала, что так и надо — без нее было бы неправильно…

А потом все пропало, потому что нежный огненный вихрь подхватил ее, закружил, унося к звездам…

— Я тоже так хочу, — услышала Фиона словно издалека голос сестры и с трудом приподнялась на локте.

— Как ты? — искрилась любопытством Эдме. — Понравилось?

— Я стала женщиной?

— Пока нет, — засмеялся Бен и одарил Фиону еще одним возмутительно приятным поцелуем.

— А когда? — не поняла Фиона, а про себя подумала, что в губы ее Бен целовал только разок, а вот лоно… Его супруг обласкал куда щедрее.

— Позже, милая. Сейчас очередь Эдме, — веселился он. И его смех, посылая колкие иголочки удовольствия, будил уснувшее минуту назад желание.

— С кем ты там разговариваешь? — Фиона пошевелилась, пряча смущение за недовольством.

— С жемчужницей, — скромно ответила ехидная Эдме, но не выдержала и захихикала. — Бен оказался тем еще добытчиком жемчуга.

— Ловцом, — машинально поправила Фиона, потом сообразила, о чем идет речь, и мило покраснела. — Пусти, — сказала сердито.

— Постой, — тут же среагировала сестра, удерживая Бена. — Я передумала, — ответила на его недоумевающий взгляд. — Давайте уж до конца… А я вечерком. Или завтра.

— Струсила, — догадалась сестра.

— А вот и нет! Просто берегу мужа. Он у нас один…

— Струсила, — не поверила Фиона, а Бернард молча притянул к себе и поцеловал.

Губы у него были мягкими, умелыми, требовательными. Их вкус… Поняв, в чем дело, Эдме пискнула и постаралась оттолкнуть мужа. Ничего не вышло. Он не пустил, прижал теснее и углубил поцелуй, безмолвно рассказывая о своих чувствах. Можно ли объясниться в любви, не говоря ни слова? Сегодня Эдме уверилась — да, тысячу раз да! И обняла в ответ, отвечая со всем пылом.

Поцелуй прервался, и она почувствовала себя брошенной и одинокой. Впору спрашивать: "Как же так?" — и обиженно хмуриться. В другой раз Эдме обязательно так и сделала, но почувствовала прикосновение к груди и задохнулась. Это было так неожиданно, так остро и, главное, совсем непохоже на ее собственные попытки получить удовольствие. "Как приятно" — выгнулась навстречу губам Бена, застонала и вдруг охнула, почувствовав прикосновение между ног.

— Еще, — под довольный смех Бернарда и понимающее хихиканье Фионы потребовала она.

— Обязательно, — пообещал он.

И не обманул. Ласкал, заставляя забыть обо всем. Отринуть стыд, ибо нет ему места в супружеской постели. Спутать день с ночью, фейерверками звезд расцвечивающей небосвод. Стонать от удовольствия. И вмиг очнуться от резкой пронзившей все тело боли…

— Что? — дернулась Эдме, выныривая из сладостного дурмана и силясь оттолкнуть навалившегося сверху мужа. — Почему так?

— Чшшш, милая, — взмолился тот. — Потерпи. Сейчас все пройдет.

— Пусти, говорю! — продолжила пихаться обиженная в лучших чувствах поганка. — Сейчас была очередь Фионы, а не моя! Это она должна была первой стать женщиной и рассказать мне как это. Мы договорились, понял? А ты все испортил!

— Я? — поразился Бен. — А хотя… да. Извини, дорогая, — он торопливо отстранился. — Не хотел разрушить твои… ваши планы, — поправился он. — Я в ванную, — положил на живот Эдме что-то холодное и ушел.

— Ты совсем дура или прикидываешься? — дождавшись, когда за Бернардом закроется дверь, прошипела Фиона. — Что творишь вообще?

— А чего он? — дернулась встать та.

— Лежи, ненормальная и не шевелись, а то стряхнешь амулет малого исцеления.

— Лежу, — огрызнулась Эдме, — не ори. Прямо слова никому не скажи, — она всхлипнула и отвернулась. После ухода мужа и слов сестры стало холодно и одиноко.

— И не ней, сама виновата.

— Конечно. А он? Взял и ушел. Бросил. Вот.

— Негодяй какой, — поджала губы Фиона. — Лишил девственности и скрылся в неизвестном направлении. Или в известном? Или надо было не лечить тебя, не слушать, а продолжать свое дело? Изнасиловать тебя дуру к демонам свинячим!

— Эй, мне, вообще-то, сейчас тяжело и больно.

— А кому легко? И вообще, не ври. Амулет уже подействовал.

— А душа? Ей больно.

— Так, душевнобольная, слушай внимательно, — не на шутку рассердилась Фиона. — Я сейчас пойду к Бену успокою его и извинюсь за нас обеих, а ты оставайся.

— Ну и останусь, — никак не могла успокоится Эдме. — И мы ни в чем не провинились перед ним.

— Может и так. Только это неважно сейчас, — Фиона слезла с кровати. Сестренка, ты только подумай, что ему с нами как-то надо будет жить и оставаться в здравом уме.

— Нам тоже, — крикнула вслед сестре Эдме.

— Первая здравая мысль за весь день, — дернула плечом та. — Обдумай ее как следует. И вот еще что… — Фиона замолчала, подбирая слова. — Больше никаких… В общем, в общей постели втроем с сегодняшнего дня мы будем только спать. Все остальное — наедине с Беном. Хватит с меня.

— Предательница.

— Думай, что хочешь, — Фиона решительно нажала на ручку двери и вошла в ванную, а что зажмурилась, никого не касается. — Не помешаю?

— Заходи, — Бернард откликнулся не сразу. — Только глаза открой, — посоветовал он, и Фионе показалось, что он улыбается.

"Ну и ладно. Главное, что не гонит" — подумала она.

— Сейчас, подожди минуточку, — попросила вслух. — Только с силами соберусь.

— Что такое? — встревоженный Бернард в тот же момент оказался рядом. — Что случилось?

— Ничего, — Фиона позволила себя обнять. — Просто они кончились.

— Кто? — испугался Бен.

— Силы, — как на духу ответила она. — Думаешь легко мне разгуливать в таком виде?

— Прекрасный вид.

— Неприличный, — шепнула Фиона.

— И что же делать? — заинтересовался он.

— Как что? Закрыть глаза…

— Я тебя сейчас поцелую.

— И я тебя… Только сначала извинюсь.

— Не надо.

— Надо, — Фиона, наконец-то, посмотрела на мужа. — Не обижайся на нас с Эдме. Мы не хотели… Просто все так сложно, — она невесело рассмеялась. — Даже в словах путаюсь, а еще романы пишу. Ужас, да?

— Неа, — поцеловал смущенную девушку Бен. — Все замечательно и прекрасно. А хочешь секрет?

— Да.

— Я прочел все ваши романы, — шепнул в порозовевшее ушко он. — И мне понравилось.

— Правда?

— Честное благородное слово. Очень интересно.

— Софи тоже нас хвалит, — оживилась Фиона. — А вот тетушке не нравится. Она даже хочет запретить нам… — сникла она.

— У тещи ничего не получится, — тихонько рассеялся Бернард. — Кончилась власть суровой лэры Нэлианны.

— Она хорошая.

— Замечательная, — согласился он. — Просто прекрасная, раз смогла вырастить вас с Эдме. Только ее время кончилось, теперь вы мои.

— И это возвращает нас к началу разговора, — Фиона нежно погладила мужа по щеке. — Не обижайся на нас, Бернард. Мы хорошие, просто дурные. Наверное… Так говорят. Но зато мы тебя любим. Обе.

— Вы чудесные, насквозь прекрасные девочки. И я вас очень люблю. Обеих.

— Раз так, — в дверь поскреблась Эдме, — не выгоняйте меня. Одной холодно и грустно, — совершенно несчастная поганка прошмыгнула в ванную.

— Тебе же лежать надо, — ахнул заботливый Бен. — После такого…

— Мне бы искупаться, — опустила глаза Эдме и тихонько бочком-бочком подвинулась ближе.

— Лиса, — хмыкнула, заметив ее маневры, Фиона и отвернулась, чтобы набрать ванну.

Тугая струя воды ударила в дно неглубокого мраморного бассейна.

— Тебе какой аромат?

— Апельсин, — сказала Эдме.

— Лаванду, говоришь? Правильно. Таким нервным барышням завсегда лаванду льют, — прикинулась глухой Фиона.

— Ну чего ты? — опять надулась сестра. — Я же по-хорошему. Бен, скажи ей. Бен, ты чего молчишь? Бен! — топнула ножкой.

— А? — вздрогнул тот.

— Я говорю…

— Что это? — перебил Бернард, по-простецки указывая пальцем на мухомор, красующийся на копчике Фионы. Очень уж удачно она повернулась спиной.

— Талисман, — пролепетала Эдме и, проскочив мимо мужа, быстренько опустилась в воду. Про татуировки-то они с сестрой совсем позабыли.

Бен проводил глазами завлекательно мелькнувший мухомор на ее попе, сглотнул, понял, что до Эдме ему сейчас не добраться, зато Фиона вполне доступна. В смысле, находится в зоне доступа, то есть… Встряхнувшись по-собачьи, он выбросил глупые мысли из головы и подступил к смутившейся жене.

— Откуда такая красота? — любовно огладив талисман, спросил он.

— От вольной ведьмы, — ответила Эдме, на всякий случай прижав свой мухоморчик к бортику бассейна. В воде она почувствовала себя свободнее, потому и отвечала смелее. — Это на удачу и для увеличения магической силы.

— Очень интересно, — одобрил Бен, притираясь к Фионе. — Я где-то читал о таком, но никогда не видел вблизи… А хотелось.

— За чем же дело стало? — удивилась Эдме. — Сестричка тебе покажет. А я пока ножки погрею.

— Покажешь? — совершенно по-котовьи муркнул Бен, посылая по позвоночнику Фионы табун мурашек.

— Да, — поняв, что бежать некуда, согласилась та. — Сейчас…

— Э, нет, — плеснула на них водой Эдме. — Идите в спальню. Тут неудобно, — напустила в голос строгости она.

— И правда, — Бернард глянул на нее с благодарностью, ухватил Фиону за руку и потащил в постель.

Она не упиралась, шла спокойно, а то, что тайком погрозила сестричке-лапочке кулаком, так это мелочи. Тем более, что Эдме не обиделась. Вместо этого поганка помахала ручкой, устроилась поудобнее и прикрыла глаза, собираясь понежиться в теплой водичке. Еще бы вина бокальчик и пару пирожных. Но чего нет — того нет. Хотя причина уважительная наличествует. Все-таки женщиной становишься только раз.

А тем временем в спальне разгорались страсти.

— Показывай, — Бену не терпелось как следует рассмотреть не только татуировку, но и то место, которое она украшала.

Фиона поглядела на него, подумала, что требования супруга вполне законны, хотя и высказаны в несколько грубой форме. "Ладно уж, не буду вредничать, — вздохнула она. — Бену сегодня и так непросто"

А потому, сделав, таки, зарубочку на память, Фиона влезла на постель и, как давеча Эдме поползла, вернее собралась отползти, но была поймана… Старая ведьма знала, что говорила, обещая поганкам любовь и восхищение мужа. Может до любви они еще не добрались, но вот влюблены были точно. А уж страсть… От нее в глазах у обоих темнело. Или это за окном начало вечереть? Неважно. Главное вместе.

Если бы Бен умел писать стихи, он наверняка бы сложил оду мухомору. Удивительный гриб. Божественный. Пьянящий. Недаром северные шаманы придают ему такое значение. Вроде бы с помощью хмельной мухоморовки тамошние чародеи путешествуют по мирам. Раньше Бернард считал россказни об этом откровенной брехней, теперь знал: все правда. Ведь сам он сейчас пребывал в лучшем из миров!

Татуировка оказала на него поистине волшебное действие, сузив весь мир не просто до пределов комнаты или кровати… Все заменила собой Фиона. Лишь она одна была настоящей. Главной. Самой важной. Остальное… Его не было. Только узкая сливочно-белая спина. Тонкая талия. Чувственно вздрагивающая поясница с двумя умопомрачительными ямочками. Пышная крепко-сбитая попка, увенчанная наглым красно белым мухомором.

Так и хотелось его лизнуть, потом подуть, вызывая дрожь и низкий стон, и опять лизнуть, и может быть даже прикусить легонько. Сжать зубами и замереть. И все это время ласкать девственное лоно, скользя пальцами вдоль увлажненных лепестков. А потом, выгадав момент, погрузиться в горячую узкую глубину и окончательно сойти с ума.

И двигаться, двигаться, двигаться… И взлететь к звездам.

— Я, кажется, сорвался, — прохрипел он, разжимая объятия. — Прости, родная.

— Обращайся, если что, — откликнулась Фиона, морской звездой распластавшись на кровати. — Где там лечебный амулет был?

— Сейчас-сейчас, — как ужаленный подскочил Бен. — Потерпи.

— Ага, — она лениво наблюдала за метениями мужа и сыто улыбалась. — Не суетись.

— Я уже, — прикладывая к пострадавшим местам амулет малого исцеления, Бернард не удержался и чмокнул мухоморчик. — Как ты? Очень больно? Может за целителем послать?

— Не надо. Мне хорошо. Ничего не болит. И вообще…

— Что? — склонился к любимой Бен.

— Давай еще разок…

Напрасно собравшиеся в столовой хозяева и гости ждали молодых к обеду. Те не покинули покоев и к ужину.

— Наконец-то, — довольно переглядывались Брюсы.

— Уже, — сокрушалась Нэнни.

— Дети растут так быстро, драгоценнейшая лэра Нэлианна, — утешал ее дедушка Грир. — И это еще полбеды. Ужас в том, что, вырастая, они вылетают из гнезда. Оставляют нас. Главное в такой момент найти занятие по душе. Да…

— Вы так думаете? — недоверчиво глянула Нэнни.

— Имею печальный опыт, — развел руками лэрд Гамильтон. — Прислушайтесь к моему скромному мнению, прекраснейшая. Занятие по душе и радость за детей очень помогают. Главное эту радость отыскать, — закончил он едва слышно.

— Не все так плохо, дед, — тряхнул чубом Дик.

— Все еще хуже, чем ты думаешь, — похлопал его по руке лэрд Грир. — А, впрочем, не бери в голову, мальчик мой.

"И не тряси кудрями над тарелкой" — спрягала усмешку Софи, отметив между делом, что неплохо было бы отдать распоряжение прислуге насчет молодоженов. Пусть оставят у дверей супружеской спальни чего-нибудь вкусненького. И побольше, побольше.

— О чем задумались, лэри? — склонился к девушке Эдвард.

— Да так, — отвлеклась от составления меню, состоящего из сладостей и холодных закусок, Софи. — О мелочах, не стоящих вашего внимания.

— Хмм, — потянул Нэд, пристально глядя на хозяйку дома. Казалось, он раздумывает над тем, как расценить ее слова. Насмешка это, холодная вежливость или что-нибудь еще? — Праздники заканчиваются, — продолжил, придя к какому-то выводу. — Совсем скоро нам возвращаться в столицу.

— Помню, — нахмурилась Софи. Уезжать из дома ей ужасно не хотелось. Опять оказаться среди шума и суеты большого города, в которой чувствуешь себя песчинкой, подхваченной ветром… Брр, гадость какая. К тому же не радовало расставание с поганками. Понятно, что они будут жить с мужем.

Ох, уж это муж… От него и его родственничков сплошные проблемы. Софи сердито глянула на близнецов. Молодые папаши весело перемигивались, чувствовалось, что они задумали очередную каверзу. "Паршивцы какие. Мало их отец порол" — лэри перевела взгляд на Рэйли Брюса, которому еще только предстояло узнать о проделках Винса и Терри. Пусть это будет и не очень скоро — не раньше, чем беременность Марты станет явной. В принципе можно оставить семью Брюс в неизвестности. Но тогда можно получить обвинение в воровстве крови. Необязательно, но возможно.

И, хотя, по всем законам нерожденный еще ребенок принадлежал роду Карр, скандал с Брюсами и Советом Матерей был бы крайне нежелателен. "Может к тому времени поганки окажутся в тягости" — малодушно понадеялась Софи. "И вообще, чего я дергаюсь? Если бы декан научил сыночков не разбрасывать семя направо и налево, никаких проблем бы не было" — очередной раз успокоила себя она.

— Лэри, — напомнил о себе Эдвард, — простите, что отвлекаю…

— Это вы извините меня, — встрепенулась Софи.

— И меня тоже извините, — вмешался в беседу неунывающий Ричард. — Просто так, за компанию, — безоруживающе улыбнулся он.

— Чего тебе надо, несчастный? — Нэд почуял недоброе. Наверняка братец что-то задумал.

— Предлагаю устроить вечер с танцами, — предложил тот, хороня планы Эдварда на сегодняшний вечер.

— Отличная идея, — задумавшие очередную проказу близнецы переглянулись и обменялись проказливыми улыбками.

— Прекрасная, — воодушевился лэрд Гамильтон. — Не правда ли, любезнейшая лэра Нэлианна?

— Пожалуй, что так… — смирилась с неизбежным Нэнни.

— Просто великолепная задумка, — лэрд Рэйли легко расстался с мечтами сыграть пару-другую партеек в Вист или Пикет. Раз уж партнеры по картам желают плясать — спляшем, где наша не пропадала. Тем более, что повод есть. Да еще какой! Бен окончательно взялся за ум. "Спасибо тебе, Пресветлая Матерь наша!" — горячо возблагодарил богиню глава рода Брюс.

— Обожаю танцы, — лучезарно улыбнулась Софи, которой больше всего хотелось провести вечер перед скорой разлукой в обществе нянюшки. И чтоб никого больше. Ну, разве что, поганки… Жаль, что это невозможно.

— А уж я-то как их люблю, — скрипнул зубами Эдвард. "Мельчаешь ты, старик, — подумалось ему. — Уже и до милых сельских увеселений докатился" Потом посмотрел на милый профиль лэри Карр и успокоился: в делах любовных не стоит торопиться, к тому же их лучше вести в тайне от всех, особенно принимая во внимание интересы его величества. Так что, да здравствуют танцы!

Всю дорогу до Аргайла Софи решала стоит ли ей принять приглашение лэрда Брюса и вместе с молодоженами переселиться в его городской особняк.

— На правах родственницы, — горячо убеждал ее декан.

— В самом деле, подумайте, — поддерживала мужа лэра Изабелла. — Учитывая ваши совместные занятия артефакторикой, это наилучший вариант.

— Что тебе одной делать в общежитии? Ты же с голоду там без нас помрешь? — уговаривала Эдме, привалившись слева. — И вообще, мы без тебя пропадем.

— К тому же работать с бабулиным списком в городском особняке куда как легче, — жарко шептала Фиона в правое ухо.

— Мне очень хочется с вами, — наконец, сдалась Софи. — Спасибо.

— Умоляем, не начинай, — взмолились кузины.

— Тогда, если вы, конечно, не передумали, я согласна, — она посмотрела на декана. — Постараюсь вас не стеснить…

— О чем речь, девочка, — обрадованно пробасил тот, потом пристально поглядел на смущенную блондинку, прикинул что-то в уме. — Да и не получится у тебя ничего.

В том смысле, что одна хрупкая барышня при всем своем желании не… To есть, добро пожаловать в семью, — получив от жены незаметный для окружающих, но очень чувствительный удар локотком под ребра, поправился лэрд Рэйли.

Идея перебраться к Брюсам и оказалась на редкость удачной. Софи очень понравился их хлебосольный устроенный на широкую руку дом, в котором щедро, с размахом принимали гостей. Некоторая нарочитая простота лэрда Рэйли нивелировалась изысканностью и утонченной рафинированностью его супруги. Они вообще составляли прекрасную пару. На редкость гармоничную. Словно бы эти двое представляли собой половинки единого целого. Брюсы совпадали во всем, вернее они были совершенно разными, но… одинаковыми.

Софи не могла взять в толк, как такое возможно, но не верить своим глазам она не могла да и не хотела. Ей просто было хорошо. Почти как дома. Если бы еще не тянула за душу тайна беременности Марты…

— Я обязательно поговорю с ними, — в который раз пообещала себе Софи. — Через пару месяцев. Да, так и сделаю, — зевнула она, склоняясь над конспектами.

Времени на занятия решительно не хватало. Оно испарялось самым возмутительным образом, утекало сквозь пальцы, утекало. Вернее, его пожирала ежедневная дорога до академии и обратно, занятия с лэрдом Брюсом и, мать ее, светская жизнь со всеми ее приемами, балами и вечеринками.

Высшее общество распахнуло перед лэри Карр свои объятия и теперь настойчиво душило среброволосую провинциалочку. Слава Пресветлой за то, что она в свое время вразумила лэри Карр, заставив принять дружбу Ричарда Грира. Если бы не он, то Софи пришлось бы нелегко. Конечно, рядом с ней были Брюсы и Бернард, но они в большей степени были заняты Эдме и Фионой. И были правы.

Известие о свадьбе поганок и Бена стало главной сенсацией зимнего сезона.

Как же иначе? Скоропалительный брак, триада, близость невест к загадочной Хозяйке Серебряного озера — все это интриговало похлеще чем биржевые сводки, новости из колоний или последние сплетни. Наверное, только массовая казнь, какой- нибудь безобразный адюльтер или известие о том, что его величество сподобился- таки выбрать официальную фаворитку, смогли бы отвлечь общественность Аргайла от обсуждения подробностей семейной жизни третьего из мальчишек Брюсов. Но, как на грех, все, включая его Барти седьмого и пиратов южных морей вели себя прилично, безобразий не учиняли или просто наловчились прятать следы своих недостойных деяний. Как говорится: концы в воду.

Вот и отдувались за всех Бенушка в компании одинаково одетых Северных ведьм и примкнувшие к ним лэрд Рэйли и лэра Изабелла. Даже Нэнни малодушно отказалась покидать поместье, оставив своих девочек на растерзание высшего света. Впрочем, она была рада оказать им гостеприимство в Разрушенном замке. Ее не винили. Относились с пониманием. Тем более, что все происходящее с ведьмочками так или иначе, но шло им на пользу. Закалка никому еще не мешала, а у поганок и Сонечки вся жизнь впереди. Вряд ли в дальнейшем их путь будет усыпан розовыми лепестками. Небось и шипов хватит.

Сами поганки будто бы и не замечали столь бурной активности вокруг себя. Вернее, им было все равно. Эдме и Фиона просто были счастливы. А уж о Бене и говорить нечего. Ему и раньше было плевать на омерзительные сплетни, а сейчас и подавно. К тому же тональность пересудов изменилась, превратив Бернарда Брюса в фигуру, осененную несомненной милостью Пресветлой. Мол, только божьим провидением отринул прекрасный юноша происки извращенных демонов плоти и вернулся на путь истинный. Да мало того не убоялся связать молодую жизнь с коварными северными ведьмами. Честь и хвала герою!

А еще шептались, будто бы дал он зарок Пресветлой Матери нашей написать дивное полотно в ее честь. И вроде бы как художественный руководитель одаренного юноши уже видел наброски, которые привели его в экстатическое состояние.

— Талант, как есть талант, — то и дело экспрессивно восклицал он, восторженно закатывая глаза и делал странные, но очень многозначительные фигуры руками.

Движения рук маститого художника были загадочны и хаотичны. Они ни о чем не говорили обывателям, тем самым еще сильнее интригуя светское общество, особенно ту его часть, которая мнила себя ценителями искусства.

Эдвард Грир, едва вернувшись из логова коварных северных обольстительниц, был обласкан его величеством. Можно даже сказать, что отныне он занял должность официальной королевской фаворитки, вернее фаворита, если, конечно, исключить физическую составляющую. Еще бы, блистательному обер-секретарю и его брату удалось вплотную подойти к осуществлению планов его величества в отношении лэри Карр.

Нельзя сказать, что Эдвард пришел в восторг от свалившейся на его голову государевой милости. Он вообще очень изменился. Внешне это не было заметно, но внутри… Впрочем, свой внутренний мир Нэд Грир охранял тщательно, ведь в нем царила она — единственная и неповторимая. Среброволосая лэри Карр, недостижимая и прекрасная.

Недостижимая, да. По крайней мере для него — без пяти минут женатого разумного человека. А закрутить пустую интрижку с ней… Немыслимо. А даже если решиться, что потом? Волочиться за лэри на глазах у всех? А дальше? Нет уж, лучше не надо. Не суждено быть вместе. Ничего страшного. Зато белокурая лунная дева приходила в его сны. Приходила и оставалась до утра.

О Ричарде Грире при раздаче милостей тоже не забыли. Он, как и старший брат удостоился монарших милостей. По окончании учебы Дикона ждала прекрасная карьера по дипломатической части. Место при коллегии иностранных дел ему было обеспечено в любом случае. Да не какое-нибудь, а очень даже тепленькое. И пусть молодой повеса отнесся к этому с возмутительным равнодушием и некоторой дерзостью, наступит время, и он оценит. Непременно. В любом случае недочеты в поведении молодого Грира искупает его близость к Хозяйке Серебряного Озера, рыцарям которой он стал. Как, собственно, и планировалось.

А рыцарям, особенно благородным, и положено быть бессребрениками и слегка не от мира сего.

Его величество был счастлив. Единственное, что огорчало Бартимеуса VII в ту зиму — невозможное упрямство старого друга. Помириться с ним так и не удалось. Идиот Рэйли на попытку выразить благодарность за укрощение северной дикарки и ее кузин едва не дал самодержцу в морду. На силу удержался. Но рычал громко. Пришлось Барти проявлять понимание и демонстрировать добрую волю в отношении озверевшего однокашника. Ибо он — цивилизованный государь, а не кровавый сатрап. Что бы там не говорили некоторые.

К тому же крики здоровяка Брюса никак не влияли на выполнение монаршьих планов. А они, особо касаемые надежд на выздоровление брата, были близки к осуществлению. Только это сейчас было важным.