Хозяйка Его Виноградников-1

Глава 23

Глава 23

Сад окружил Викторию ласковым шелестом листвы, тонким ароматом цветущих роз и мягким светом фонарей. Она облегчённо вздохнула, ощущая, как с неё спадает накопившееся за вечер напряжение. Прохладный вечерний ветерок нежно пробежался по её лицу, охлаждая разгорячённые щеки. Неспешно шагая по гравиевой дорожке вдоль аккуратно подстриженных кустарников и изящных цветочных клумб, она вдыхала благоухание зелени и цветов, чувствуя, как с каждым вдохом внутри неё растёт ощущение умиротворения и лёгкости. Напряжённые мышцы спины и шеи стали мягче, а мысли, подобно грозовому облаку, начали рассеиваться, уступая место ясности и покою.

Не решившись задать интересующий её вопрос прямо, она начала издалека.

– Эта Констанция, она всегда… такая?

Джулия усмехнулась и в очередной раз её поразила, как своей прямотой, так и проницательностью.

– Спрашивай уже, что хотела спросить, – усмехнувшись, сказала она.

Поняв, что её раскусили, Виктория смущенно улыбнулась и спросила.

– Что она имела в виду, говоря, что кого-кого, а нас двоих она не ожидала увидеть мирно беседующими?

Джулия понимающе кивнула, давая понять, что ждала этого вопроса.

– Что конкретно она имела в виду я не могу знать, это же Констанция! – проговорила она, закатив глаза и иронично усмехнувшись. – Но думаю, что она намекала на то, что я встречаюсь с Рэем…

– Ты встречаешься с Рэем? – удивленно переспросила Виктория, ощутив вдруг странное чувство досады и разочарования, которые она, впрочем, тут же задавила на корню, строго наказав себе, что ей нет никакого дела до Рэя.

– А ты против? – вопросом на вопрос ответили ей, метнув в неё острым, как кинжал, взглядом.

– Нет, конечно же, нет, – вполне искренне заверила Виктория. По крайней мере, она считала, что заверяет искренне. – Я просто удивилась, хотя и сама не знаю чему. Возможно, дело в том, что ты и Рэй, вы очень разные. Ты вся такая утонченная и деликатная… Я бы, например, этой Констанции совсем по-другому ответила, а ты сумела поставить её на место, ничем не обидев. Что же касается Рэя, то он… ещё более неутонченный и неделикатный, чем я, – стараясь выражаться нейтрально и обтекаемо, чтобы не выдать своей неприязни и раздражения по отношению к сводному брату, объяснила она.

Джулия рассмеялась.

– Спасибо за комплимент! Но, я уверена, что ты на себя наговариваешь. Что же касается нас с Рэем, то… противоположности притягиваются, – усмехнулась она. – Мы вместе уже год, и я бы солгала, если бы сказала, что мы живем с ним душа в душу и понимаем друг друга с полуслова, ибо иногда мы друг друга совершенно не понимаем! – говоря эти слова, она снова рассмеялась. – Например, я не понимаю, что сложного в том, чтобы зайти за мной домой и прийти парой на званный вечер, а он не понимает, почему это для меня важно! И почему я теперь на него сержусь! Ведь я прекрасно добралась и сама!

– Он так тебе и сказал! – изумилась Виктория.

– Нет, конечно! – хохотнула Джулия. – Но только потому, что я не предоставила ему подобной возможности! Я с ним не разговариваю!

– Понятно, – рассмеялась Виктория. – И правильно, пусть помучается!

– О он мучается! – улыбаясь, заверила Джулия, вспоминая растерянный вид Рэя, когда его взяли в окружение и атаковали Каталина Лариотти и взвод её дочерей. – Но, к сожалению, не из-за того, что раскаивается в своём поведении. – И она поведала своей новой «закадычной» подруге, как отомстила непутевому любовнику. И поскольку речь Джулии отличалась меткой сатирой, иронией и искромётным юмором, то Виктория увидела перед своим внутренним взором одновременно гротескную и весьма уморительную сцену, в которой «бедный, нечастный Рэй» были изображен в виде загнанного в ловушку зайца, которого при этом держали под дулом четырех мушкетов. – Девицы Лариотти стреляли в него глазками, посылали ему воздушные поцелуи, засыпали вопросами и всё время норовили дотронуться до него, поправляя его одежду. Ты бы видела, как он дергался каждый раз! И как умоляюще он на меня смотрел, – смеялась она. – Но я не поддалась! Развернулась и гордо ушла, оставив его на растерзание стервятницам!

– Ты просто моя героиня! – заливисто смеясь вместе с ней, признала её заслуги Виктория. – А я не устояла! Спасла его!

– У вас с ним просто другие отношения! Ты его сестра и не собираешься за него замуж! Поэтому тебе нет нужды его воспитывать! – смеясь проговорила Джулия. Вот только глаза её при этом не смеялись. Они зорко следили за выражением лица и глаз собеседницы. И потому от неё не ускользнула мимолетная тень, хотя и всего на мгновение, но всё же мелькнувшая в глазах Виктории.

Нет, у неё и в мыслях не было претендовать на Рэя, как на мужа. Однако слова о том, что она его сестра, её смутили. Она совершенно не чувствовала себя его сестрой. Они были сводными! В полном смысле этого слова! Да и насчет того, что ей не нужно воспитывать Рэя, Джулия тоже была не права. Ей это ещё как нужно было! Иначе они просто не смогут сосуществовать. Но она была слишком мало знакома с Джулией, чтобы вывалить на неё ворох смешанных и не до конца даже ей самой понятных чувств, эмоций, соображений и рассуждений. И потому она просто сказала:

– Да, ты права, у нас с ним совершенно другие отношения!

Лишнее и говорить, что более неудачную по своей двусмысленности фразу, дабы подтвердить правоту своей новой подруги и развеять её подозрения, сложно было придумать.

Как ни занят был Рэй разговором с детьми, он всё же посматривал на ведущий с террасы коридор, в котором исчезла Виктория и Элла. И потому от него не ускользнуло, что Элла вернулась одна без Виктории. Его не то, чтобы встревожил этот факт, скорее подспудно заинтересовал, поэтому он сам того не осознавая продолжал отслеживать передвижения в коридоре боковым зрением.

– Спасибо, что присмотрели за моими сорванцами! – искренне поблагодарила его экономка.

– Это было совершенно несложно: они тихо сидели под столом и никому, кроме меня, не мешали, – шутливо заверил он её. – Теперь же, когда я передал им под стол пару центнеров еды и напитков, им и вовсе ни до кого нет дела, – смеясь, добавил он.

– Алессия, Николо! И не стыдно вам мать позорить перед сеньором Сангедор-Луссильоном?! Он же подумает, что я вас не кормлю!

Ответом ей стала… полная тишина под столом.

– Молчание – знак согласия! – притворно расстроенным голосом, прокомментировала мать. – И не стыдно вам на мать наговаривать!

Из-под стола тут же выглянула конопатая мордашка с белокурыми волосами.

– Мам, но ты же сама говорила, что когда я ем, я глух и нем! А я ем! – продемонстрировав бутерброд, парировал Николо.

– Поэтому это не мы на тебя, а ты на нас нагова-ва-варие..шь! – так и не выговорив трудное слово правильно, укоризненно резюмировала другая конопатая мордашка.

– Да! – поддакнул её брат. – Это ты нас наговариваешь! И ты нас, конечно, кормишь, мам, но, будем честными, ты нас кормишь не так, как кормят здесь, – махнув рукой под стол и указав на закуски, тоном прокурора уведомил он.

– Да! – теперь уже поддакнула сестра. – Не так! Тоже вкусно, но не так, а нам хочется разнообразия! Вот!

– Да! – с важным видом поддакнул шестилетний сорванец.

– А ремня вам не хочется?! – усмехнувшись, поинтересовалась мать. – Разнообразия им хочется!

– Мам, но дядя ж Рэй сказал, что мы никому не мешаем! – тут же заканючили, растеряв всю свою важность дети. – Скажи ей, дядя Рэй! – потребовал Никола.

– Да, скажи ей дядя Рэй! – потребовала вслед за братом Алессия.

Ну и что, после этого, Рэю оставалось делать? Правильно, сказать только и исключительно чистую правду.

– Элла, они и в самом деле никому не мешают, – понимая, что вмешивается в процесс воспитания чужих детей, виновато подтвердил он.

Добрая женщина улыбнулась и укоризненно покачала головой.

– Ладно, на этот раз я вас прощаю. НО ТОЛЬКО РАДИ РЭЯ! – строго сказала она. – И только в том случае, если вы пообещаете мне, что больше не будете прятаться под столами и попрошайничать! Договорились?!

Две мордашки с готовностью закивали, но хитрые улыбки, мелькнувшие на их лицах, говорили о том, что вряд ли, очень вряд ли они планируют придерживаться этого обещания.

Прекрасно понимавшие это взрослые, переглянулись и, дабы спрятать улыбки, сделали вид, что что-то увидели в другой стороне террасы. Точнее, Элла сделала вид, а Рэй увидел на самом деле.

Он увидел приятельски беседующих Викторию и Джулию, шедших по направлению сада.

«Что она задумала?» – нахмурился он, прежде всего подумав о Виктории. Однако вслед за этим его осенила ещё более тревожная мысль. О том, что что-то задумать могла не только Виктория, но и Джулия.

Проследив за его взглядом, увидела Викторию и Джулию и Элла. И тоже нахмурилась. Правда её тревога, в отличие от Рэя, была однозначна. Она тревожилась за Викторию. И была уверена, что что-то задумала именно Джулия, которая, несмотря на её изысканные манеры и ласковое обхождение никогда ей не нравилась. Потому что ласковость, изысканность и обходительность её были слишком уж приторными и какими-то театральными. Правда, театральными они были не в смысле фальшивости или наигранности, ибо свою роль Джулия отыгрывала безукоризненно, а в том, насколько тщательно она подбирала свои слова и насколько четко выверенными были её движения, словно каждая её фраза и жест были тщательно спланированы и отрепетированы. По этой причине Элле всегда казалось, что внешне безукоризненной ширмой Джулии скрываются совсем иные намерения.

Рэй и Элла обменялись обеспокоенными взглядами. Однако беспокоили их разные вещи. Элла беспокоилась о Виктории. Рэй – о себе любимом, поскольку ждать от Виктории чего-то хорошего он перестал уже очень много лет назад, а Джулия была на него, судя по её поведению, жутко обижена.

Так обижена, что знай он точно, за что, он бы уже даже извинился, но он не знал. Точнее, не был уверен, что знает. Кое-какие соображения у него, конечно, были…

Он помнил, что они пришли на прием порознь, хотя он обещал Джулии, что на все приёмы они будут ходить вместе. И так бы и было. Просто этот приём организовывался у него дома. Поэтому, ему казалось, что такая хорошо подкованная в светском этикете женщина, как Джулия, должна понимать, что, будучи хозяином дома, в котором происходит приём, он должен был встречать гостей. А значит, она не могла обижаться на него из-за того, что он за ней не зашёл. Потому что это было бы просто глупо! А она умная женщина.

Хотя… и, мягко говоря, непоследовательная. То она признается ему в любви и заявляет, что он идеальный мужчина, то вдруг – он оказывается в черном списке. Причем сразу в самом его верху, на «почетном» первом месте. При этом, о причинах столь резкого изменения отношения к нему, ему не удалось догадаться ни разу. А цель бойкота, как он понял за год общения с Джулией, как раз и заключалась в том, чтоб он догадался сам! И извинился. Со втором проблем не было, ему несложно было извиниться, как говорится, чем бы дитя не тешилось, лишь бы не плакало, но вот с первым… С первым он постоянно попадал впросак. И, к сожалению, не только с Джулией. Ну не работали у него мозги в унисон с женскими мозгами, хоть тресни! Всё он понимал не так, по их мнению! Он считал себя весьма неглупым человеком во всем кроме, вопросов женской логики и эмоций, ибо в попытке понять последние он терпел фиаско за фиаско.

Он давно бы уже бросил даже пытаться понять женщин, если бы ему так не нравились примирения. С Джулией он, порой, мирился по пять раз к ряду. И такой это был секс, что ради него можно было и попытаться в очередной раз постичь непостижимую женскую логику.

Он так задумался, что не сразу понял, что сам того, не осознавая, направляется в сад.