Хозяйка бобового стебля (СИ)

Глава 39. Арфа

У Жени даже дух перехватывает при виде всего этого.

— Красиво, — переводит она взгляд с девушки на Боба, — правда цербер твой портит весь вид… И ещё мне кажется, что я ей не нравлюсь.

— Почему не нравишься? Малышке моей всё должно нравиться! Не нравилось бы — не пела!

— Я и не пою… — сузив глаза, роняет женщина мелодичным, звонким, как битое стекло, голосом. И фыркает: — Дурашка.

— Где? — оборачивается великан не понимая.

И она закатывает глаза:

— Трудно не заметить, и как только у тебя получается?

— Что получается? — начинает злиться Боб.

Но женщина молчит, знает — если поймёт, что это она его так назвала, злиться будет сильнее.

— Ой, да ладно вам, — Женя усмехается и подмигивает девушке. — Боб, мне переодеваться, да? А у тебя случайно нет сумки побольше?

— Зачем сумка? — и швыряет в неё вынутым откуда-то платьем. — У меня всё есть. И всё большое!

На этом, почему-то, маленькая женщина ехидно усмехается.

Женя сдерживается, чтобы не рассмеяться.

— Есть? Так принеси, пожалуйста, но такую, чтобы я поднять смогла.

Она оглядывает платье.

— Не мой размерчик.

— А ты как-нибудь расширься! — бросает он, будто оскорблённо, и выходит вон. Видимо, за сумкой.

Женщина кривит губы.

— Он не отстанет, если не наденешь. Боб не поймёт даже если оно слишком велико. Просто поясом потуже затянись, а потом вместо шлеек его подвяжи, чтобы всю эту конструкцию на тебе держал. Невесточка…

Женя садится рядом с ней.

— Я тебе не нравлюсь, да? — она спрашивает это просто, вообще без каких-то эмоций, разве что с капелькой интереса.

Потому что за последние дни уже столько всего пережила, что на такие мелочи реагировать по-настоящему ресурса не находится.

Женщина медленно ведёт плечиком. Раздумывает.

— Не то чтобы… Просто сбежишь или умрёшь, а Боб снова психовать начнёт. А успокаивать его мне придётся. Знаешь, как это утомительно?! — на последнем слове раздаётся звук, очень похожий на лопнувшую струну. И женщина глубоко вздыхает.

— Я вообще-то здесь по делу… — Жене даже хотелось рассказать, по какому, но она решила не рисковать. Вдруг вся нудность напускная, а на самом деле она великана обожает? — А что, много тут девушек было? Почему ты так уверена?

— Немного, но люди бывали. И маги. И все оставляли дурня с носом! А я ему колыбельные пела сутками напролёт. Аж голос садился. А это больно!

— А ты почему не сбежишь тогда? — Женя окидывает её придирчивым взглядом. — Нравится быть в уязвимой позиции?

— Поговори мне тут ещё, малявка! Малявка из другого мира! Надо же, какие дерзкие да умные все стали.

И вдруг на её месте появляется золотая арфа. Аккуратненькая, блестящая, не очень большая арфа… И уже из неё, ещё более мелодичным голосом, раздаётся:

— Я только в таком виде могу передвигаться. Точнее, не могу. Как прикажешь мне, — выделяет она, явно имея в виду свой облик, — сбежать?!

Женя прикрывает рот ладонью. Становится неловко, но ненадолго.

— Я ж не знала. Всё чудесатее и чудесатее.

Она, всё ещё не отпуская Джека — потому что убежит, животное такое, — вдруг поднимает арфу и примеряет её на вес.

— Ну, думаю, что в принципе потяну тебя. Детка.

— Мм? — звучит настороженно, а затем слишком уж легко и поспешно: — Ах, украсть хочешь? Ну красотулечка! Попробуй!

— Не понимаю, это сарказм? — Женя ставит её обратно.

— Нет-нет! Хоть на чёрный рынок меня сбудь, лишь бы не оставаться здесь!

— А мне просто почему-то показалась, что ты уже привыкла к нему. Он же как большой ребёнок. Все великаны такие?

— Не все, — вздыхает она, принимаясь медленно и негромко перебирать струнами. — Вот именно… Ты пробовала когда-нибудь жить с ребёнком, который сильнее тебя и вечно капризный? Это опасно, знаешь ли. И, ты это, платье-то надела? А то придёт и сам попробует!

— Ещё и платье…

Женя кладёт ослабленного Джека себе на плечи, словно воротник, и вертит платье и так и сяк.

— А ты, значит, знаешь про попаданок? Мне домой бы вернуться…

— Ой, как вернуться именно тебе не знаю. Но вижу, что должна справиться ты! Ведь, дай-ка угадаю, сюда ты не случайно забрела? Понимаешь, выходит, что делаешь и зачем. Или, — в голосе её сквозит призрак разочарования, — ты из-за золота просто?

— Не просто. Но золото в любом мире пригодиться.

Прямо поверх своей одежды и лиса, Женя надевает платье.

Оно кажется просто в два с половиной раза больше чем нужно. В таком далеко не убежишь в любом случае…

— А ножниц тут нет?

— Боюсь, милочка, если и есть, то где-нибудь под горой всего этого. Так что считай, что нет… Ну да тебе и так пойдёт!

И в этот момент за дверью раздаются шаги.

Арфа вздыхает ещё горестнее:

— Идёт. Жених!

Женя со вздохом подбирая юбку и пытается её подвязать. Выходит так себе.

Боже, она должна ещё и носить эту хламину, чтобы Боб её не раздавил…

Только за этим ведь?

— Блин. Он же не собрался прямо сейчас жениться?

— Собирается, конечно, — отвечает арфа и вдруг пугается: — Боги! Он ведь если церемонию проведёт, ты просто так уже отсюда не спустишься! Женитьба у великанов священна и связывает между собой жениха и невес…

Дверь с грохотом открывается, впуская в пещеру отголоски собачьего лая, что и заглушает последние слова арфы.

— Готова! — радуется Боб, окидывая Женю взглядом. — Что же, идём к алтарю, он вон у той, — указывает пальцем, — стены, где арка бриллиантовая.