Халтура

ПОСЛЕДНЕЕ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ (Перевод Г. Мурадян, Е. Барзовой)

Из сборника «Strange Brew» («Странное пиво») под редакцией П. Н. Элрод.

Действие происходит между событиями «Маленького одолжения» и «Продажной шкуры».

Уже написав рассказ на тему эля, я совершенно не представлял, что мне с ним делать. Но — эй! — ведь ко мне обратилась с просьбой сама Пат Элрод, а у меня и так всегда были проблемы с тем, чтобы сказать «нет», и я решил обратиться к такой теме в «Досье Дрездена»: о том, как силы тьмы покусились на самое, можно сказать, святое — на пиво Мака. Гарри, естественно, отреагировал на это с должным возмущением, как сделали бы и читатели: «Блин-тарарам!» Это весьма забавная история — для меня, во всяком случае, — и я попытался донести до читателя заложенные в ней энергию и стремительность, чтобы получилось что-то вроде забойного «Монстра недели», как происшествия в «Секретных материалах». Ведь я просто обязан был когда-нибудь сделать это для Мака…

Спокойно попить пива — вот и все, чего я хотел. Я ведь немногого прошу — помедитировать за бутылкой после тяжелого дня профессионального чародейства. Ну, может еще вдобавок сандвич со стейком. Вот и все, вы ведь не считаете, что это слишком? Но кто-то (или Кто-то) был со мной не согласен.

Паб Мак-Энелли — тихая забегаловка в подвале огромного офисного здания, каких в Чикаго сотни. Чтобы подойти к двери, надо спуститься вниз на несколько ступенек. Оказавшись внутри, вы видите прямо перед собой жужжащие на потолке старые вентиляторы, а чтобы спуститься на пол, надо преодолеть еще пару ступенек. Здесь горят свечи и повсюду украшенное ручной резьбой полированное дерево более темного оттенка, чем обычно. В сочетании со свечами это создает ощущение уютного логова.

Я открыл дверь — и тут мне в нос шибануло такое, чего я в баре у Мака никогда не нюхивал: вонь подгоревшей пищи.

Пока я доставал из-под плаща боевой жезл, моим первым рефлексом было убедиться, что браслет-оберег на руке заряжен полностью, — и это уже кое-что говорит о Маковой кухне. Я сделал еще несколько осторожных шагов, держа боевой жезл на изготовку. Привычное освещение было приглушено, и только слабо мерцала горстка свечей.

Завсегдатаи паба, члены сверхъестественного сообщества Чикаго, валялись, как сломанные куклы. С полдюжины посетителей лежали на полу в странных позах, как будто рухнули без чувств, выполняя очередное упражнение ритмической гимнастики. Пара дядечек преклонных лет, всегда игравших в шахматы за угловым столиком, лежали на столе. Вокруг них были разбросаны шахматные фигуры — некоторые сломаны, старые шахматные часы разбиты вдребезги. Три молодые женщины — они всегда появлялись у Мака вместе, причем имели такой вид, будто обсмотрелись «Зачарованными», — валялись сейчас вповалку в углу, словно перед тем, как отключиться, забились туда от ужаса, и были забрызганы каплями чего-то, весьма напоминавшего кровь.

По крайней мере я заметил, что некоторые из поверженных дышали. Я выждал, однако из темноты на меня ничего не набросилось, и я не ощутил внезапного желания разнести все вокруг, а потом вздремнуть.

— Мак? — негромко позвал я.

Кто-то захрипел.

Я поспешил к барной стойке и увидел Мака, лежавшего рядом с ней на полу. Его здорово отделали. Губы были разбиты и распухли. Нос сломан. Руки — отекшие и красные: видимо, отбивался изо всех сил. Бейсбольная бита, которую он обычно держал за стойкой бара, валялась рядом, и на ней была кровь — возможно, его собственная.

— Звезды и камни, — выдохнул я. — Мак…

Склонившись над ним, я внимательно осмотрел нанесенные травмы. Формально должной медицинской подготовки у меня не имеется, но во время войны с вампирами Красной Коллегии за несколько лет работы Стражем я повидал травм и ранений более чем достаточно. Один из кровоподтеков на голове у Мака выглядел погано, несколько пальцев сломано, но вроде ничего такого, что нельзя было бы вылечить.

— Что случилось? — спросил я.

— Взбесились, — пробормотал он. Порез на губе открылся, выступила кровь. — Напали.

Я вздрогнул.

— Что, правда? — Вытащив из стопки на полке чистую скатерть, я смочил ее холодной водой и попытался хоть как-то стереть кровь у Мака с лица.

— Они все лежат вповалку, — сообщил я ему. — Живые. Это твой паб. Как собираешься разруливать, а?

Даже острая боль не помешала Маку всерьез обдумать проблему.

— Мёрфи, — изрек он в итоге.

Я обмозговал ситуацию. Что ж, вызов копов тянет за собой кучу вопросов и привлекает ненужное внимание, зато пострадавшим быстрее окажут медицинскую помощь. Клиент для Мака — всегда прежде всего. Но если б он не захотел светиться, я бы тоже это понял.

— Я позвоню, — сказал я Маку.

Представители властей решительно спикировали в помещение паба. Вечер еще только начинался, так что, похоже, мы оказались первыми клиентами ночной смены «скорой».

— Господи Иисусе! — Сержант Кэррин Мёрфи застыла в дверях, обводя взглядом зал. — Что за бардак.

— Да что ты говоришь? — буркнул я угрюмо. Желудок обиженно урчал, вдобавок мучила жажда, но мне казалось нетактичным позаимствовать что-нибудь из запасов Мака, пока тот занят — его штопали парни из «скорой».

Мёрфи выдохнула.

— Ну, драки в барах не такая уж редкость. — Она спустилась в помещение, вынула из кармана куртки фонарик и посветила вокруг. — Может, расскажешь мне, что здесь на самом деле произошло?

— Мак сказал, что посетители взбесились. Начали действовать непредсказуемо, потом сделались агрессивными.

— Что, все до единого? И одновременно?

— Я так понял с его слов. Он изложил все несколько бессвязно.

Мёрфи нахмурилась и медленно прошлась по залу, водя лучом фонарика то вперед, то назад.

— Ты осмотрел посетителей?

— Когда я здесь оказался, никакого активного воздействия уже не было, — сказал я. — В этом я уверен. Все они лежали без сознания. Травмы незначительные, и, похоже, они нанесли их себе сами. Мака, полагаю, избили девицы.

Мёрфи вздрогнула:

— По-твоему, он был не в состоянии от них защититься?

— Он мог бы запросто воспользоваться не бейсбольной битой, а оружием. Возможно, он пытался помешать кому-то наделать глупостей, и в итоге все вышло очень скверно.

— Знаешь, о чем я думаю? — спросила Мёрфи. — Когда со всеми, кто находится в пабе, происходят всякие странности?

Она остановилась в дальнем углу. Среди обломков шахматных фигур и раскиданных стульев в круге света от фонарика поблескивали осколки пары темно-коричневых пивных бутылок.

— Гадкая мысль, — сказал я. — Маково пиво на службе тьмы.

Она поглядела на меня эдак сверху вниз. Ну то есть настолько, насколько это вообще возможно, если курносая блондинка пяти футов ростом впивается взглядом в долговязого чародея ростом более семи футов.

— Я серьезно, Гарри. В пиве могло быть что-то такое? Наркотики? Яд? Что-нибудь по твоей части?

Я обдумывал это предположение, облокотившись о барную стойку. Разумеется, любой из вариантов теоретически возможен. Существует множество наркотиков, способных спровоцировать психотическое поведение, хотя понятно, что вызвать такую реакцию у всех посетителей бара примерно в одно и то же время весьма затруднительно. Убивают или полностью изменяют человека яды. И если эти люди были отравлены, то им до сих пор еще может грозить большая опасность.

Но стоит вам перейти к магической стороне дела, тут сгодится любой из десятка способов добраться до людей через пиво, которое они пьют, — только для этого прежде всего надо получить доступ к пиву, а Мак варил пиво сам.

И собственноручно разливал это пиво в бутылки.

— Это вовсе не обязательно было пиво, — сказал я.

— Думаешь, все они заказали одни и те же сандвичи с мясом? Или порцию жареного картофеля? — Она покачала головой. — Да брось ты, Дрезден. Кормежка здесь нормальная, но это не то, за чем они сюда пришли.

— Мак бы никому не стал причинять боль, — спокойно проговорил я.

— В самом деле? — спросила Мёрфи тихо, но жестко. — Ты уверен? Насколько хорошо ты знаешь этого человека?

Я неспешно обвел взглядом зал.

— Как его зовут, а, Гарри?

— Черт подери, Мёрф. — Я вздохнул. — Не можешь же ты постоянно подозревать всех и каждого?

— Ну разумеется, могу, — улыбнулась она в ответ. — Это моя работа, Гарри. Я должна смотреть на вещи беспристрастно. Ничего личного. И ты это знаешь.

— Угу-м, — буркнул я. — Я это знаю. Но, кроме того, я знаю, каково оно — быть беспристрастно подозреваемым в том, чего ты не совершал. Это дерьмово.

Она развела руками:

— Тогда давай выясним, что произошло. Пойду поговорю с главными действующими лицами, посмотрим, помнит ли вообще кто-нибудь хоть что-то. Ты займись пивом.

— Угу, — кивнул я. — Ладно.

После бутылирования Мак транспортирует пиво в деревянных ящиках типа старых ящиков для яблок, только попрочнее. Они не магические, ничего такого. Зато чертовски прочные, и их удобно складировать. Я притащил к себе домой ящик образцов и изготовился к встрече с Мистером, моим боевым котом, который имеет привычку, едва я вхожу в дверь, демонстрировать самоубийственный бросок мне под ноги. Мистер — громадный котяра, и большую часть его массы составляют мышцы. При столкновении я покачнулся, бутылки зазвенели, но я устоял. Мыш, мой большой косматый собакозавр, дремал на своем обычном месте у камина. Он открыл глаза, ударил разок хвостом и вновь погрузился в сон. Никакой рабочей этики даже близко. Зато его не надули с заслуженным пивом. Не выпуская из рук ящика, я сразу направился к себе в лабораторию и, уже спускаясь по стремянке, воззвал:

— Э-эй! Молли!

Молли, моя ученица, сидела за столом и корпела над зельями. В моей загроможденной лаборатории в ее распоряжении было не больше пяти квадратных футов пространства, но Молли умела содержать зелья в чистоте и порядке, и ей даже хватило места, чтобы положить слева учебник латинского, тетрадку и банку пепси, вот варварство. Сегодня волосы Молли были криптонито-зеленого цвета с серебристыми прядями, одета она была в обрезанные джинсы и обтягивающую синюю футболку с логотипом Супермена. Сногсшибательное зрелище.

— А, Гарри, — рассеянно откликнулась она.

— Одежка-то не холодновата для марта?

— Будь она потеплее, тебе было бы куда труднее пялиться на мою грудь, — ухмыльнулась Молли. Она подняла глаза и расцвела в улыбке: — Ого, пиво!

— Ты еще молода и невинна, — решительно заявил я, водворяя ящик на полку. — Никакого тебе пива.

— Да у тебя вся жизнь сплошные запреты! — ответила она, поднимаясь, чтобы сцапать бутылку.

Бутылкой она, естественно, завладела. Я не стал возражать. Я внимательно за ней наблюдал.

Она совсем еще ребенок, моя ученица, но обладает определенной сноровкой в тонких чародейских материях. В ситуациях, которые требуют грубой силы, Молли испытывает затруднения, но как только дело доходит до тончайшей паутины заклинаний, тут она на пару шагов впереди меня и продвигается вперед все быстрее — а я полагал, что здесь мы как раз и столкнулись с тонкой работой.

Почти секунду она хмурилась, потом коснулась бутылки.

— Оно… странное. — Молли вопросительно на меня посмотрела, и я указал на ящик. Она пробежала кончиками пальцев по каждой бутылке.

— Там есть какая-то энергия. Что это, Гарри?

У меня имелась неплохая догадка о том, что сотворило пиво с теми, кто его пил, — но это просто не имело смысла. Впрочем, я не собирался ей об этом говорить. Это было бы совсем не в духе Оби-Вана.

— Вот ты мне и скажи, — ответил я, чуть улыбнувшись.

Она поглядела на меня, сощурившись, потом вернулась к своим зельям, пару секунд что-то над ними побормотала и поставила на медленный огонь. Направилась к бутылкам, открыла одну, понюхала и нахмурилась еще сильнее.

— На вкус не пробуй, — предупредил я. — Ничего приятного.

— Я и не думаю, — ответила она тем самым тоном, каким говорила, когда учила латынь. — Оно связано с… с каким-то очагом заражения, как мне кажется.

Я кивнул. Она говорила о заражении не в медицинском смысле, а в магическом. Очаг заражения был чем-то таким, что образовывало связь между основной частью вещества и отделенной от него малой долей. Специалист-практик мог воспользоваться этим, чтобы направить магию в основную часть, и она непременно распространилась бы на все более мелкие очаги, находись они даже совсем в другом месте. Это вроде как установить на каком-нибудь автомобиле передатчик, чтобы потом можно было нацелить в него реактивный снаряд.

— Можешь сказать, на воздействие какого типа это настроено? — спросил я ее.

Молли нахмурилась. Она очень мило хмурится.

— Дай мне минутку.

— Тик-так, — сказал я.

Она махнула мне рукой, не поднимая глаз. Я скрестил руки и стал ждать. Я постоянно давал ей задания вроде этого — и всегда с ограничением по времени. Мой опыт показывает, что при принятии жизненно важных решений счет порой идет на секунды. Я пытаюсь подготовить Кузнечика для реального мира.

И это как раз одна из первых ее задач в реальном мире, но ей об этом знать не следует. Пока Молли думала, что все это лишь очередное задание, она погружалась в него без колебаний. Я не видел причин разрушать ее уверенность.

Она что-то бормотала. Налила пива в мензурку и поднесла к свету специально изготовленной свечи. Провела в записной книжке вычисления мощности.

И минут через двадцать выдала:

— Ха, ловко, но не очень!

— Да ну? — спросил я.

— Не скромничай, босс, — сказала она. — Выглядит эта зараза как простое принуждение, заставляющее жертву пить еще и еще, но на самом деле это психический канал.

Я наклонился вперед:

— Серьезно?

Молли вытаращилась на меня, моргнула и сказала:

— А вы не знали?

— Чары принуждения я обнаружил, но они маскировали что-то другое, наложенное на пиво. — Я поднял полупустую бутылку и покачал головой. — Я принес ее сюда, потому что у тебя такие вещи получаются лучше, чем у меня. Мне, чтобы в этом разобраться, потребовалось бы несколько часов. Хорошая работа.

— Но… ты не сказал мне, что это всамделишное! — Она помотала головой. — Гарри, а что, если бы я этого не нашла? А если бы я ошиблась?

— Не забегай вперед, Кузнечик, — сказал я, поворачиваясь к лестнице. — Может быть, ты пока что и ошибаешься.

Мака уложили в больницу имени Строджера, и видок у него, надо сказать, был еще тот. Чтобы поговорить с ним, мне пришлось соврать сиделке, что я типа сотрудничаю по этому делу с чикагской полицией, для пущей убедительности потрясая своим бейджиком консультанта спецрасследований.

— Мак, — сказал я, присев на стул у его кровати, — ты нормально?

Он зыркнул на меня незаплывшим глазом.

— Ага, ясно. Мне сказали, ты отказался от болеутоляющих?

Он чуть шевельнул головой — видимо, кивнул.

Я выложил все, что мне удалось обнаружить.

— Ювелирная работа, Мак. Сложнее, чем все, что я сам когда-либо делал!

Он заскрежетал зубами. Ему, как и мне, было очевидно: двойное переплетение чар означает, что к этому приложил руку серьезный игрок.

— Найди его, — пробурчал Мак.

— Есть идеи, с чего начинать? — спросил я.

Немного помолчав, он кивнул:

— Каин.

Я удивленно поднял брови:

— Этот бандит из «Ночи живого пива»? Он ошивался поблизости?

Мак хмыкнул:

— Вчера вечером. Когда закрывались. — Он закрыл глаза. — Пустомеля.

Я встал и положил руку ему на плечо:

— Отдыхай. Я с ним поговорю.

Мак медленно выдохнул — похоже, он потерял сознание еще раньше, чем я договорил.

В холле внизу я наткнулся на Мёрфи.

— Трое из них очнулись. Ни один не помнит ничего за несколько часов до того, как, по-видимому, пошел в бар.

Я нахмурился:

— Этого-то я и боялся. — И поведал о том, что удалось выяснить.

— Психический канал? — переспросила Мёрфи. — А что это такое?

— Похоже на любую линию электропередачи, за исключением того, что подключается к твоему сознанию, а кто-то на другом конце решает, что будет происходить.

Мёрфи слегка побледнела. На нее уже устраивали пару психических атак, и без последствий это не осталось.

— Ну так сделай то, что ты обычно делаешь. Наведи на них заклятие, которое поможет нам их разыскать.

Я, поморщившись, покачал головой:

— Не рискну. Все, что я получил, отслеживалось с помощью самого пива. Если я попробую использовать его в заклинании, это откроет канал на меня. Получится так, как если бы я от души хлебнул этой гадости.

Мёрфи скрестила руки на груди:

— И если это произойдет, ты все равно не вспомнишь, что узнал.

— Я уже говорил, — напомнил я, — это работа очень высокого класса. Но я раздобыл имя.

— Преступника?

— Каким-то образом он тут замешан, я уверен. Зовут — Каин. Он уголовник. Большой, тупой, вспыльчивый и считает себя пивоваром.

— У тебя с этим парнем уже была какая-то история? — Мёрфи вопросительно выгнула бровь.

— Перешел ему дорогу в одном дельце, где-то с год назад. Неприятное дельце — больше для него, чем для меня. Он очень не любит Мака.

— Он чародей?

— Блин-тарарам, нет, — ответил я.

— Тогда каким образом он в этом замешан?

— Вот у него и спросим.

Мёрфи довольно быстро выяснила адрес Герберта Орсона Каина, грабителя, насильника и вымогателя, — дешевый жилой дом на южной окраине Бактауна. Она постучала в дверь, но ответа мы не дождались.

— Хорошо, что он уголовник, — заметила Мёрфи, потянувшись за сотовым. — Ордер мне скорее всего удастся получить без проблем.

— На основании чего? — спросил я. — Подозрение в использовании черной магии?

— Для подмены напитков в баре магия не нужна, — ответила Мёрфи. — Он насильник, и он не член мафии, а потому у него нет дорогого адвоката, чтобы поднять шум.

— А может, стоит сэкономить добрым людям города Чикаго время и деньги и просто здесь осмотреться?

— Взлом и проникновение.

— Я ничего не взломаю, — пообещал я. — И проделаю все только с проникновением.

— Нет, — отрезала она.

— Но…

Она нахмурила брови, всем своим видом выражая непреклонность:

— Нет, Гарри.

Я вздохнул:

— Эти парни играют не по правилам.

— Мы еще не знаем, замешан ли он. Я не нарушаю правила с теми, кто, может быть, даже и не причастен.

И не успел я дать на это достойный ответ, как Каин открыл дверь и вышел в холл. Он засек нас и замер, а потом развернулся и начал удаляться.

— Каин! — окликнула его Мёрфи. — Полицейский департамент Чикаго!

Он припустил со всех ног.

Разумеется, мы с Мёрфи ничего другого и не ожидали. Мы бросились за ним. Он пинком открыл дверь, но я ожидал и этого. Я высвободил заряд силы, вытянул вперед правую руку и крикнул: «Forzare!»

Невидимая сила захлопнула дверь в аккурат, когда Каин пытался выйти. Удар оказался достаточным, чтобы он пролетел через весь холл в обратном направлении и впечатался в противоположную стену.

Мёрфи развила большую скорость, чем я. Она подскочила к Каину как раз тогда, когда он замахнулся своей лапищей, намереваясь ее ударить.

Я почти пожалел этого растяпу.

Она с легкостью уклонилась от удара, а затем, используя собственный вес и мышцы ног и корпуса, нанесла ответный удар. Она вмазала ему ладонью по подбородку, и голова его запрокинулась.

Каин был здоровенный, тяжеленный качок. Он быстренько оправился от шока и, издав ошеломленный рык, ринулся на Мёрфи. Она поймала его за руку, поводила немного туда-сюда и, используя его собственную руку как рычаг, впечатала мужлана в пол. Каин грохнулся всей своей массой, да так, что задрожали половицы. Мёрфи усилила захват, выкручивая ему руку, при этом ногой прижимая его к полу.

— Нападение, — заявила она сладеньким голосом. — И на сотрудника полиции в ходе расследования, никак не меньше.

— Сука, — прошипел Каин. — Я те ща переломаю…

Мы так и не узнали, что он хотел переломать, потому что Мёрфи переместила вес своего тела всего на пару дюймов, и он завопил.

— Ой-й! Шо-вам-надо? — возмутился Каин. — Отпустите меня! Я ж ничего не сделал!

— Еще как сделал, — бодро заявил я. — Ты напал на сержанта Мёрфи, вот только что. Я это собственными глазами видел.

— Тебе не свезло дважды, Каин, — сообщила Мёрфи. — А вот сейчас будет трижды. Когда ты из этого выберешься, тебе перво-наперво придется приобрести новый комплект зубов.

Каин в ответ сыпал ругательствами.

— Вау! — сказал я, подойдя ближе и встав прямо над ним. — Дерьмово. Я вижу для него только один выход: если он сможет оказаться хоть чем-то полезен для общества. Ну типа доказать как-то, что не зря занимает пространство, которое могло бы с большим успехом пригодиться кому-то еще.

— Да пошел ты, — окрысился Каин. — Не дождетесь, шоб я вам хоть в чем помог.

Мёрфи опять слегка надавила на его руку, и Каин заткнулся.

— Что случилось с пивом у Мак-Энелли? — спросила она вполне вежливо.

Каин снова принялся осыпать нас бранью, выбирая на сей раз выражения покрепче.

— Что-то ты не то говоришь, — заметила Мёрфи. — Уверена, ты можешь дать ответ получше.

— Отвянь от меня, сука полицейская, — огрызнулся Каин.

— Сержант Сука, — уточнила Мёрфи. — Да хоть как назови, придурок. Держу пари, что в «Стейтвилле»[19] у тебя будет масса поклонников. — Но говорила она это, нахмурившись. Отморозки типа Каина упорствуют, только если им грозит вполне реальная опасность. Он не стал бы рисковать потерять остаток жизни из простого упрямства — если только его не пугала альтернатива.

Кто-то или, рискну сказать, что-то здорово напугало Каина.

Что ж, за столом может сидеть и не один игрок.

В уголке губ у этого головореза виднелось немного крови. Должно быть, прикусил себе язык, когда его ударила Мёрфи.

Я вытащил из кармана белый носовой платок, быстро наклонился и мазнул качка по губам.

— Какого черта?! — буркнул он. — Ты что это делаешь?

— Об этом, Каин, не беспокойся, — сказал я ему. — Для тебя это не станет долгосрочной проблемой.

Я взял платок и отошел на несколько шагов. Затем вытащил из другого кармана кусочек мела, чтобы очертить вокруг себя на полу круг.

Каин попытался было вяло бороться с Мёрфи, но та снова повалила его на пол.

— Не рыпайся, — отрезала она. — А то плечо из сустава вышибу.

— Ты не стесняйся, — разрешил я Мёрфи. — Он не проживет так долго, чтобы об этом беспокоиться. — Я покосился на Каина и сказал: — Ну ты, бугай, свинячий потрох. Ты ведь много жирной пищи ешь, а, Каин?

— Ч-что? — растерялся он. — Что ты делаешь?

— Сердечный приступ будет выглядеть вполне естественно, — констатировал я. — Мёрф, приготовься сразу отойти, когда его начнет бить колотун.

Я замкнул круг и нарочно дал ему немного поискриться. Обычно подобные эффекты не более чем пустая трата энергии, но на Каина это оказало должное воздействие.

— Господи Иисусе! — завопил Каин. — Подождите!

— Не могу ждать, — объяснил я ему. — Все должно произойти, пока не высохла кровь. Ты прямо как дитя малое, Каин. Она же дала тебе шанс.

Я поднял руку с платком, испачканным кровью.

— Так-так, посмотрим…

— Я не могу сказать! — завизжал Каин. — Если я скажу, она узнает!

Мёрфи чуть крутанула ему руку.

— Кто? — потребовала она.

— Я не могу! Господи, клянусь! Дрезден! Нет! Я ни в чем не виноват. Им нужен был гелиотроп, а у меня единственного во всем городе имелся чистый образец! Я только хотел стереть улыбку с физиономии этого ублюдка!

Я прожег Каина взглядом и оскалился в ухмылке:

— Пока что я не услышал от тебя ничего такого, что вызвало бы у меня желание оставить тебя в живых.

— Я не могу! — вопил Каин. — Она узнает!

Пристально глядя на Каина, я медленно поднял руку, намеренно драматизируя свои действия. «Intimidatus dorkus maximus!» Я произносил это нараспев, нарочито замогильным голосом, подбавив непреклонности и растягивая гласные.

— Декер! — выкрикнул Каин. — Декер, это он заключал сделку!

Я опустил руку, запрокинув голову.

— Декер, стало быть, — сказал я. — Этот недоумок.

Мёрфи наблюдала за мной, не отрывая рук от Каина, но я видел, что ей не хочется и дальше его удерживать.

Я кивнул ей:

— Отпусти его, Мёрф. Пусть убирается отсюда.

Она послушалась, и Каин, всхлипывая, на четвереньках скатился с лестницы. Он скрылся из виду и, судя по звукам, преодолел первый лестничный пролет.

Я поморщился от шибанувшего в нос запаха мочи.

— М-да. Запах истины.

Мёрфи принялась вытирать руки о джинсы, словно пытаясь стереть что-то жирное.

— О Боже, Гарри…

— Что такое? — спросил я. — Ты же не хотела врываться к нему в дом.

— Я не хотела и того, чтобы ты приставлял пушку к его виску. — Она покачала головой. — Ты ведь не мог на самом деле…

— Убить его? — спросил я. Я разомкнул круг и поднялся. — Ну знаешь, когда он был вот тут, перед нами… То да. Вполне мог бы.

Ее передернуло.

— Боже ты мой!

— Но не стал бы, — успокоил я Мёрф. Подошел к ней и взял за руку. — Я не стал бы, Кэррин. Ты это знаешь.

Она посмотрела на меня с каким-то странным выражением.

— Ты и правда хорошо разыграл эту сцену, Гарри. Ты мог бы одурачить массу народа. Это выглядело…

— Вполне естественно, — закончил я. — Ага.

Она на миг коснулась моей руки:

— Итак, полагаю, мы кое-что получили?

Я кивнул, отбросив мрачные мысли:

— У нас есть имя.

Берт Декер заправлял, возможно, самым аморальным из той полудюжины учреждений, что обслуживали магическое население Чикаго. «Товары левой руки» специализировались на предоставлении всех необходимых инструментов и ингредиентов для черной магии.

О нет, лавочка была вовсе не такой зловещей, как говорило ее название. Почти у всех этих гоняющихся за модой самозваных Пожирателей Смерти — будь то в Чикаго или в любом другом городе — не хватало дара даже на то, чтобы высечь искру, ударяя камнем о камень, не говоря уже о сотворении какого-либо зла. Реально опасные черные маги не делают покупки в таких местах, как «Товары левой руки». Все необходимое для самой что ни на есть черной магии вы можете приобрести в любом захудалом продуктовом магазине.

Но все равно масса злонамеренных лузеров считала, что в «Товарах левой руки» имеется все для создания своей собственной империи зла, — и Берт Декер с радостью предоставлял им возможность расплачиваться за эти иллюзии деньгами.

Мы с Мёрфи вошли внутрь — справа от нас была витрина с социально дезориентирующими грибами, слева резервуар с тритонами («ВЫРВИ СЕБЕ НАХРЕН ГЛАЗА» — гласила надпись) — и обогнули большой стеллаж с полулегальными наркотическими снадобьями.

Декер был мерзким сморщенным субъектом. Весил он не больше нормы, но кожа его слишком одрябла со времен пухлощекой юности, и он чересчур много времени проводил в соляриях. Безупречно холеный вид, радикально черные, мелированные серебром волосы — все это напоминало крышу от «роллс-ройса», нахлобученную на «фольксваген-жук». В черных глазах-бусинках не было ни намека на тепло. Увидев меня, Декер нервно облизнул губы.

— Привет, Берт, — поздоровался я.

В магазинчике топтались еще несколько покупателей, и ни один из них не выглядел душечкой. Мёрфи подняла свой значок, демонстрируя его всем присутствующим.

— У нас имеются кое-какие вопросы, — сказала она.

С таким же успехом она могла закричать: «Пожар!» Лавочка опустела.

Мёрфи прохаживалась мимо стойки с уцененными порнодисками, и плащ ее слегка распахнулся — ровно настолько, чтобы стала видна наплечная кобура. Она взяла один диск, посмотрела на него и бросила на пол.

— Господи Иисусе, ненавижу продавцов подобной дряни.

— Эй! — крикнул Берт. — Вы его сломали, покупайте!

— Что ж, ладно, — пожала плечами Мёрфи.

Ухмыляясь, я навалился на прилавок, за которым стоял Берт. Вторжение в его личное пространство. Его одеколон был так крепок, что мог задерживать пули.

— Берт, — сказал я, — давайте сделаем по-простому, о'кей? Расскажите мне все, что вам известно о Каине.

Взгляд Декера сделался бессмысленным, замороженным. Как у рептилии.

— О Каине?

Я ухмыльнулся еще шире:

— Крупный парень, волосы нечесаные, неопрятный, в мокрых штанах — обоссался. Он заключил сделку с женщиной на гелиотропы, и вы ему помогли.

Мёрфи остановилась у витрины с маленькими жеодами дымчатого кварца. Кристаллы были почти черными, с лиловыми прожилками, и стоили немало — пару сотен баксов каждый.

— Я ни с кем не обсуждаю своих клиентов, — заявил Декер. — Это вредит бизнесу.

Я оглянулся на Мёрфи.

— Берт, мы знаем, что ты с этим связан.

Она посмотрела на меня, вздохнула — и скинула с полки один кристалл. Он разлетелся вдребезги.

Декер вздрогнул и начал было возмущаться, но слова замерли у него на губах.

— Знаете, что вредит бизнесу, Декер? — сказал ему я. — Это когда в вашей мелкой колдовской шарашке болтается высокий парень в сером плаще. Клиенты начинают подозревать, что Совет взял их на заметку. Много ли баксов вы на этом сделаете?

Декер таращился на меня бессмысленными жабьими глазенками.

— Упс! — сказала Мёрфи и скинула на пол следующий кристалл.

— Люди попали в больницу, Берт, — продолжил я. — В том числе и Мак, и он был избит на территории, которая по Неписаному Закону признана нейтральной.

Берт оскалился. Это выражало удивление.

— Ага, — кивнул я. Вытащил из-под плаща свой боевой жезл, накачав туда достаточно воли, чтобы вырезанные на нем руны и символы зажглись бледно-оранжевым светом. От жезла тянулся запах дымящегося дерева. — Ты ведь не хочешь, чтобы здесь стало жарко, Берт?

— Я хороший коп, — громко сообщила Мёрфи и раскокола еще один кристалл.

— Ладно, — согласился Берт. — Господи Иисусе, да прекратите вы или нет? О'кей. Ладно, скажу, но вам это не понравится.

— Я плохо переношу разочарования, Берт. — И я прикоснулся раскаленным посохом к прилавку. — Правда, весьма скверно.

Берт, скривившись, уставился на расплывшееся по прилавку обугленное пятно.

— Эта баба пришла за гелиотропом. Но все, что я мог ей предложить, — это дерьмо из Южной Дырки в Заднице. А она говорит — хочу, мол, настоящий товар, и озлилась страшно. А я ей — мол, продал остаток последней партии Каину.

— Дамочка тебя достала, — заметила Мёрфи. — И ты отправил ее делать дела с осужденным насильником.

Берт обратил к ней свои жабьи глазенки.

— Как ты узнал, где найти Каина? — спросил я.

— У него здесь дисконтная карта. Он анкету заполнял.

Я перевел взгляд с порнухи на сомнительные снадобья…

— Угу. И что она собиралась делать с гелиотропом?

— А мне похрен, — сказал. Берт. — Это всего лишь бизнес.

— Как она собиралась расплачиваться?

— Я что, похож, нахрен, на видеокамеру?

— Вы похожи на сообщника в злоупотреблении черной магией, Берт, — сказал я.

— Фуфло, — заявил Берт, нагло ухмыляясь. — За мной ничего нет. Я ничего не делал. Вы не сможете ничего доказать.

Мёрфи сурово взглянула на Декера, а потом, нарочито медленно, удалилась из магазина.

Я одарил его лучезарной улыбкой.

— А вот и положительная сторона работы Серым Плащом, Берт, — сказал я. — Доказательства мне не нужны. Мне нужен только предлог.

Берт судорожно дернулся и сглотнул словно жаба.

— Она расплатилась «Визой», — сообщил я Мёрфи, выйдя из магазина. — Медитрина Бассарид.

Заметив мое беспокойство, Мёрфи нахмурилась:

— Что-то не так?

— Ты хоть раз видела, чтобы я расплачивался кредиткой?

— Нет. Я знаю, что с тобой не станет связываться ни одна кредитная компания.

— Ну же, Мёрф, — сказал я. — Это же антиамерикански. Я не заморачиваюсь такими вещами, потому что в моем присутствии магнитная полоска размагничивается через пару часов.

Она нахмурилась:

— Как и вся электроника. И что?

— Итак, если миссис Бассарид до смерти запугала Каина своей магией… — начал я.

— То почему она пользуется кредитной картой? — подхватила Мёрфи.

— Потому что, вероятно, она не человек, — сказал я. — Нелюди, если захотят, умеют высвобождать силу, ничего при этом не ломая. Это объясняет и то, почему Каин перепуган до смерти, когда она, видимо, всего-навсего собиралась преподать ему урок.

Мёрфи нецензурно выругалась.

— Но если у нее имеется кредитная карта, ее можно отследить.

— В определенной степени, — кивнул я. — Сколько тебе нужно времени, чтобы что-то нарыть?

Она пожала плечами:

— Там будет видно. Как выглядит эта стерва?

— Иссиня-черные волосы, зеленые глаза, длинные ноги, огроменные сиськи, — сказал я.

Мёрфи одарила меня удивленным взглядом.

— Цитирую, — скромно пояснил я.

Уверен, она с трудом сдержала улыбку.

— Что собираешься делать?

— Вернусь к Маку, — сказал я. — Он мне одолжил ключ.

Мёрфи посмотрела на меня с подозрением:

— Он в курсе, что там было с пивом?

Я прижал руку к груди, изображая смертельно раненного.

— Мёрфи, он друг.

Пробормотав заклинание и взмахнув рукой, я зажег свечи и осмотрел помещение Макова паба. В зале царил хаос. Стулья опрокинуты. Соль из сломанного шейкера рассыпана по полу. Стулья не пострадали, а вот табличка с надписью «НЕЙТРАЛЬНАЯ ТЕРРИТОРИЯ» была разбита и валялась на полу у двери.

Пожалуй, это любопытная деталь.

За баром, где у Мака располагались холодильники и дровяная плита, все было чисто и аккуратно, как в операционной, разве что плита не вытерта да грязная посуда в раковине. Гм, ни единой, самой малюсенькой, зацепки.

Я покачал головой и направился к раковине. Воззрился на посуду. Потом стал разглядывать пустые шкафчики для хранения всякой всячины под барной стойкой, где еще оставалась пара ящиков пива. Я открыл холодильник и осмотрел еду — желудок бурно выразил свое возмущение. Там было немного мясной нарезки. Я сделал себе сандвич, чтобы лучше думалось. Жевание благотворно влияет на мыслительные процессы.

Увы, ничего интересного в голову не пришло.

Я помыл посуду в раковине, хмурясь и прокручивая в голове все, что тут случилось. Дальше легких проблесков я не продвинулся, но вдруг меня осенило.

Под барной стойкой на самом деле было не так уж много пива.

Я закончил мыть посуду, размышляя над этим. А раньше его тут было много? Нет. Я забрал домой полупустой ящик. Другие два стояли там, где я их оставил. Но Мак обычно держал там легион пивных бутылок.

Так почему же сейчас ящиков только два?

Я прошел к концу стойки, неотвязная мысль все кружилась в голове, но я никак не мог ее ухватить. В дальнем углу у Мака располагался маленький офис. Там стояли письменный стол, деревянный стул да пара шкафов для документов. На стене над столом были вывешаны лицензии на общественное питание и напитки.

Я присел за стол и открыл шкафы. Начал просматривать документы Мака и его расходные книги. Чертовски бестактно, не спорю, но я должен выяснить, что происходит, пока все не стало еще хуже.

Вот что мне не давало покоя — все может стать еще хуже. Я вполне мог представить смертного чародея, которым движет мелочная злоба, жадность или какие-нибудь еще низменные побуждения, чтобы разгромить бар Мака. Люди могут быть на удивление мелочными. Но нелюди… это уже другая история.

Тот факт, что Бассарид имела кредитную карту, означал, что она действовала методично. Я хочу сказать — не можете же вы взять и сотворить что-то прямо из воздуха. Ей потребовалось время, чтобы создать себе личность. Такая дальновидность указывала на программу, план, цель. И этот план и цель — отнюдь не беспорядки в чикагском баре, нейтральная он там территория или нет. Когда твари из Небывальщины скрытно проникали в общество смертных, они обычно ставили перед собой грандиозно-злодейские цели.

Происходит нечто большее. Бар Мака был, вероятно, лишь одним из пунктов в плане Бассарид.

Или, возможно, стартовой площадкой.

Чародеем Мак не был, но в сообразительности ему не откажешь. Чтобы добраться до пива в его присутствии, понадобилось бы нечто посерьезнее дешевых трюков, и, готов поспорить, Мак разработал не один способ выяснить, вторгался ли кто-то в бар в его отсутствие. Значит, если кто-то хотел добраться до пива, то нужно было отвлечь внимание.

Для этого и потребовался кто-то вроде Каина.

Он ведь заключил сделку с Бассарид — полагаю, он отдал ей гелиотроп в обмен на неприятности для Мака. К примеру: она устраняет Мака, получает за это гелиотроп, и баста — конкурент в нокауте.

Вот только смысла в этом не слишком много. Гелиотроп не так уж и сложно раздобыть. Зачем кому-то, обладающему серьезной магической силой, оказывать одолжение Каину, чтобы получить кристалл?

Потому что, вполне возможно, Каин был шестеркой, он просто отвлекал внимание — для того, кто попытался бы пойти по следу Бассарид. Что если Бассарид выбрала кого-то, у кого были с Маком давние счеты, чтобы я гонялся за ним, пока она… сделает то, что она там задумала сделать с оставшейся частью Макова пива.

Так вот в чем дело, блин-тарарам!

Мне потребовались полтора часа, чтобы отыскать что-нибудь ценное в бумагах Мака, — первой была книга. Настоящая старинная книга в кожаном переплете. По-видимому, это был дневник, написанный с использованием какого-то шифра.

Весьма интересно, но на данный момент не слишком актуально.

Еще я нашел чек на чертову уйму денег, вместе с перечнем того, что было продано — пиво, представляющее все разнообразие воистину божественных рецептов Мака. Кто-то в «Уорлдклас лимитед» выложил чертову уйму бабок за весь наличный запас.

Я подошел к телефону и позвонил Мёрфи.

— Так кто купил зловредное пиво? — поинтересовалась она.

— Пиво само по себе не зло. Оно жертва. И название компании «Уорлдклас лимитед» мне ничего не говорит.

Мёрфи, видимо, полезла в Интернет — я услышал щелканье клавиш.

— Поставщики провизии, — сказала она мгновение спустя. — Высшего качества.

Я представил себе тот хаос, который может начаться на чьей-нибудь свадьбе или, допустим, бар-мицве, и меня пробрала дрожь.

— Блин-тарарам, — выдохнул я. — Мы должны выяснить, куда было отправлено пиво Мака!

— Ей-богу, Холмс! — Мёрфи сказала это тем же самым тоном, каким я говорю: «А то!»

— Ага. Извини. Что удалось выяснить о Бассарид?

— Почти ничего, — вздохнула Мёрфи. — Мне потребуется не один час, чтобы пробить информацию по ее кредитной карте.

— Времени нет, — сказал я. — Копы ее не волнуют. Кем бы она ни была, она все спланировала так, чтобы ее злодейский замысел не раскрыли такие, как я.

— Ладно, разберемся, — буркнула Мёрфи. — Перезвоню позже.

Что она и сделала.

— Поставщики недоступны, — сообщила она. — Они сейчас работают в частных ложах на игре «Буллз».

Я помчался к стадиону «Юнайтед-центр».

Мёрфи могла бы дунуть в свисток и вызвать поддержку, но она этого не сделала. Полицейские, которые уже на арене, скорее всего окажутся первыми, кто вмешается в схватку, а если они это сделают, то, вероятно, пересекутся с Бассарид. И чем бы она там ни была, это окажется вовсе не тем, с чем они в состоянии справиться.

Тогда она скроется или, что гораздо хуже, один из копов может быть убит. Так что нам с Мёрфи надо поторопиться и сцапать плохого парня прежде, чем она, так сказать, спустит курок на полицейский департамент Чикаго.

До игры оставалось полчаса, улицы были запружены толпами народа. Я припарковался перед гидрантом и пробежал полмили до «Юнайтед-центр», где тысячи людей втискивались на стадион. По дороге я приобрел у перекупщика билет, отвалив за это немыслимые бабки и полностью опустошив свои карманы, и заработал миллионы сердитых взглядов от фанатов «Буллз», пока совершал обманные маневры и нырял, протискиваясь в толпе болельщиков, чтобы добраться до входа как можно быстрее.

Оказавшись внутри, я побежал по самому глубокому уровню нижнего яруса, где вокруг выходов на арену располагались торговые палатки и туалеты — сейчас это был наиболее забитый людьми уровень, — и здесь же имелись входы в самый дорогой ярус частных лож. Я начал стучаться в запертые двери. В первых нескольких ложах никто не ответил, следующую дверь открыла блондинка в дорогом деловом костюме с таким шикарным декольте, что сразу стало ясно: здесь ждут кого-то посолидней, чем частный детектив средней чародейской руки.

— Кто вы? — удивилась она.

Я помахал перед ней удостоверением консультанта полиции, слишком быстро, чтобы его можно было рассмотреть.

— Департамент алкоголя, табака и огнестрельного оружия, мэм, — заявил я официальным тоном, который походил на мой собственный голос, только звучал ниже и помпезнее. Такие интонации я слышал у всех этих парней из правительства. — К нам поступил сигнал об испорченном пиве. Я должен проверить ваш бар, посмотреть, есть ли там пиво из бракованной партии.

— О, конечно, — сказала она, отступая внутрь и всем своим видом выражая готовность к сотрудничеству. Я бы посчитал ее чьей-то секретаршей.

Я просочился в помещение и приблизился к бару, выискивая бутылки и открывая ящики, пока не обнаружил одиннадцать темно-коричневых бутылок с простенькими крышечками, на которых была выгравирована буква «М» — фирменный знак Мака.

Повернувшись, я увидел, что блондинка протягивает мне дрожащей рукой полупустую бутылку пива — двенадцатую по счету. Зрачки ее были немного расширены.

— Ой. У меня будут неприятности?

Пожалуй, неприятности будут как раз у меня. Я осторожно взял у нее пивную бутылку и поставил вместе с остальными.

— Вы не чувствуете себя… э-э… больной или что-то типа того? — спросил я, отступая к двери так, будто она шла на меня с бейсбольной битой.

Блондинка покачала головой, дыхание у нее участилось. Ее наманикюренные ногти прошлись вдоль V-образного выреза блузки.

— Я… я думаю, вы понимаете. — Лицо ее вспыхнуло. — Я вся в ожидании… игры.

— Ага, — сказал я осторожно.

Взгляд ее внезапно потеплел и сделался очень откровенным. Я не знаю, что это в точности было, но ее вдруг наполнила та сила, которая свойственна женщинам и не имеет ни малейшего отношения ни к магии, ни к чему-либо, что продуцирует оную. Судя по ощущениям, температура в комнате подскочила градусов на десять.

— Может, вам следует меня осмотреть, сэр?

У меня внезапно возникла новая мысль относительно того, от чего именно защищался Мак бейсбольной битой.

Для него это обернулось скверно.

Блин-тарарам! А я-то думал, что знаю, с чем мы имеем дело.

— Потрясающая идея, — сказал я. — Вы оставайтесь здесь и располагайтесь поудобнее. Я только прихвачу что-нибудь на десерт и тут же вернусь.

— Ладненько, — проворковала она. Ее пиджак соскользнул с плеч на пол. — Не задерживайтесь!

Я улыбнулся ей — надеюсь, с подобающей случаю страстностью — и ретировался. После чего захлопнул дверь, проверил дверной косяк и сконцентрировал свою волю в правой ладони. А потом устремил взгляд на край двери и прошептал: «Forzare».

Дверь перекосилась с металлическим скрежетом. Если повезет, то теперь на то, чтобы ее открыть, у пары парней с ломиками уйдет час или два, — и мисс Большие Сиськи впадет в ступор раньше, чем успеет причинить себе какой-либо вред.

Мне потребовалось заглянуть еще в три двери, чтобы отыскать кого-либо из персонала «Уорлдклас лимитед» — молодого человека в темных слаксах, белой рубашке и черном галстуке-бабочке. Он спросил, чем может быть мне полезен.

Я снова помахал удостоверением:

— Мы получили сообщение, что партия товара, закупленного вашей компанией для этого события, бракованная. Полиция Чикаго уже едет сюда, а пока мне нужна ваша помощь, чтобы изъять бутылки, иначе существует опасность, что кто-нибудь отравится.

Молодой человек нахмурился:

— Разве это не Бюро?

— А?

— Вы сказали Департамент алкоголя, табака и огнестрельного оружия. Это — Бюро, а не Департамент.[20]

Блин-тарарам. И ведь надо же было именно сейчас наткнуться на кого-то, кто способен соображать.

— Я могу еще раз взглянуть на ваше удостоверение? — спросил он.

— Послушайте, приятель, — сказал я. — Вы получили партию испорченного пива. Если не изъять ее вовремя, люди заболеют. Ясно? Копы уже в пути, но если народ сейчас примется лакать пиво, добром это не кончится.

Он хмуро на меня смотрел.

— Береженого Бог бережет, верно? — подбодрил я его.

Очевидно, его способность соображать касалась только дурацких вопросов, которые он задавал чародеям, действующим из самых благих побуждений, а на прочие области никак не распространялась.

— Хм-м, вам, наверное, надо решать это с моим боссом.

— Тогда отведите меня к нему, — сказал я. — Немедленно.

Парень, может, и был нерешительным, но медлительным его назвать было нельзя. Мы поспешили сквозь многочисленные толпы в одно из рабочих помещений, которое его компания использовала в качестве склада. Тут и там мелькали люди в белых рубашках — они толкали тележки или волокли охапки всякой всячины: и крекеры с сыром, и бутылки вина. Дюжина пустых деревянных ящиков Мака была сложена у стены.

Мой гид привел меня к измотанной с виду женщине, нетерпеливо его выслушавшей и оборвавшей на полуслове.

— Знаю, знаю, — резко бросила она. — Слушайте, я скажу вам то же, что сказала сержанту Мёрфи. Городской санитарный врач сейчас здесь, и они занялись проверкой. Я не намерена терять свой контракт со стадионом из-за беспредметной паники.

— Вы уже говорили с Мёрфи? — переспросил я.

— Пять минут назад. Послала ее к женщине из города, туда, за арену.

— Высокая женщина? — спросил я холодея. — Иссиня-черные волосы? И, хм-м, весьма грудастая?

— Так вы ее, выходит, знаете? — Начальница покачала головой. — Послушайте, я занята.

— Да, — сказал я. — Спасибо.

Я выбежал обратно в коридор и помчался к указанным помещениям. На бегу я вытащил боевой жезл. Оставалось лишь надеяться, что я успею вовремя, чтобы спасти Мёрфи.

Несколько лет назад я дал Мёрфи своего рода ключ от своей квартиры. Это был маленький амулет, который позволял ей проходить сквозь магическую защиту моего жилища. Я не счел нужным ставить ее в известность, что у этой штуковины есть и другое назначение, — я хотел, чтобы у Мёрф было что-нибудь из того, что принадлежит мне лично и позволит при необходимости ее найти. А говорить я ей не стал потому, что сама эта идея показалась бы ей оскорбительной.

Я быстренько забежал в мужскую уборную: меловой круг на полу, заклинание, и я тут же понял, где ее искать. Оказывается, я уже успел пробежать мимо места, где она была, и теперь направился обратно к нужной двери. На мгновение я задумался, а не снести ли эту дверь с петель? Устроить эффектное появление — «страх и трепет».

Конечно же, большую часть таких фокусов вряд ли стоит демонстрировать посреди заполненного людьми стадиона, причем с каждой секундой толпы болельщиков все прибывали. Возможно, я бы вдребезги разбил стекла в этой ложе, а это отнюдь не безопасно для тех, кто сидит на трибуне ниже. Я попробовал открыть дверь — просто так, на всякий случай, и…

Она открылась.

Вот черт… Я бы предпочел более эффектное появление.

Я вошел и оказался в обалденно шикарной обстановке: полумрак, мохнатые ковры, кожаные диваны, на столике сервированы всякие закуски, бар с напитками, а еще я смог разглядеть двух женщин на кожаном двухместном диванчике.

Они обе посмотрели на меня, когда я закрывал за собой дверь. Выражение лица Мёрфи было в лучшем случае неопределенным, взгляд затуманенный и расфокусированный, зрачки расширены так, что почти не виден синий цвет радужки, а губы чуть припухли от поцелуев. Она увидела меня, и на этих губах медленно расплылась весьма чувственная улыбка.

— Гарри, это ты.

Другая женщина одарила меня улыбкой столь же чувственной, но гораздо более хищной. У нее были волосы до плеч, такие черные, что они словно сияли в окружающей темноте, отливая синевой. Глаза — зеленые с золотом, яркие и проникновенные. На ней была серая юбка от делового костюма, жакет скинут, пуговицы на блузке почти все расстегнуты — вид на грани приличия. Во всем остальном она была именно такой, как описывал Берт Декер, — величественной и прекрасной.

— Так, значит, — проговорила она чуть с хрипотцой, глубоким грудным голосом, — это и есть знаменитый Гарри Дрезден.

— Уг-мм, — невнятно, как пьяная, пробормотала Мёрфи. — Гарри. И его жезл. — Она хихикнула.

Боже ты мой, она именно хихикнула.

— Мне он нравится, — заявила брюнетка. — Сильный. Умный.

— Ага, — сказала Мёрфи. — Я уже так давно его хочу. — Она снова захихикала. — Его и его жезл.

Я направил упомянутый жезл на Медитрину Бассарид:

— Что вы с ней сделали?

— Я? Ничего, — сказала женщина.

Лицо Мёрфи вспыхнуло.

— Пока.

Женщина издала двусмысленный смешок, играя волосами Мёрфи.

— Мы к этому идем. Я просто разделила с ней объятие бога, чародей.

— Я как раз собиралась надрать тебе за это задницу, — сообщила Мёрфи. Она озиралась по сторонам, и я заметил, что разбитая лампа валяется на полу, а столик, на котором эта лампа стояла прежде, опрокинут — свидетельство того, что без драки не обошлось.

— Но мне так хорошо сейчас… — Взгляд ее затуманенных голубых глаз остановился на мне. — Гарри, иди, присядь с нами.

— Непременно, Гарри, — промурлыкала женщина. — Мы дивно проведем время. — Она извлекла откуда-то бутылку Макова пива. — Выпей с нами.

Единственное, чего мне действительно сейчас хотелось, — это пиво Мака. Вот блин.

Но я не это имел в виду. Это совсем не то. Я сказал себе очень твердо, что все идет неправильно. Даже если Кэррин ухитрилась каким-то образом сделать так, что ее наплечная кобура выглядит как нижнее белье.

Или, может, дело во мне.

— Медитрина была римской богиней вина, — сказал я. — А бассариды — это другое название прислужниц Диониса. — Я кивнул на пиво в ее руке и сказал: — Я думал, что менады были винными снобами.

Губы женщины растянулись в широкой, неподдельной улыбке, а зубы у нее были просто идеально белые.

— В любом веселящем дух напитке — божественный дух, смертный.

— Так вот с чем их связывает духовный канал, — проговорил я. — С Дионисом. С богом кутежей и экстатического неистовства.

— Разумеется, — кивнула менада. — Смертные забыли истинное могущество бога. Пора им напомнить.

— Если вы собираетесь поганить напитки, так почему бы не начать с самого крупного паба на стадионе? Так вы могли бы добраться до чертовой уймы народа.

Она иронически усмехнулась:

— Пиво, механически сваренное в котлах размером с дом, которое после этого подают охлажденным? В нем нет души. Оно вообще не достойно именоваться пивом.

— Дошло, — сказал я. — Вы пивной сноб.

Она улыбнулась, и ее дивные зеленые глаза встретились с моими.

— Мне нужно было что-то настоящее. Что-то, что мастер создавал с любовью и гордился тем, что создал.

А вот это действительно имело смысл — с технической точки зрения. Магия есть во многом, в том числе и в эмоциях. Стоит вам начать массовое производство, и вы — по самой природе процесса — утрачиваете чувство личной причастности, которое могли бы иметь к тому, что сделано своими руками. Если рассматривать ситуацию с точки зрения менады — у фабричного пива нет ничего, во что она могла бы запустить магические зубы, никакой основы, на которую можно наложить ее запутанные чары.

Пиво Мака, конечно, готовилось с гордостью — настоящей, личной гордостью, я имею в виду, а не корпоративной гордостью официального представителя.

— Зачем? — спросил я ее. — Зачем вы вообще это делаете?

— Вряд ли я одинока в своих действиях, чародей, — ответила она. — Все дело в том, кто я.

Я нахмурился и наклонил к ней голову.

— Смертные забыли богов, — сказала она, и в голосе послышались грозовые нотки подступающего гнева. — Они полагают, что Белый Бог вытеснил прочих богов. Но они здесь. Мы здесь. И мне так же поклонялись в свое время, смертный.

— Может, вы и не в курсе, — заметил я, — но большинству из нас это до лампочки. Все эти громы и молнии с небес уже давно не эксклюзив.

Она рассердилась, глаза засияли ярче.

— Конечно. Мы удалились и оставили мир вам — и что из этого вышло? За две тысячи лет вы отравили и изнасиловали Мать Землю, давшую вам жизнь. Вы уничтожили леса, загрязнили воздух и затмили колесницу самого Аполлона зловонием ваших кузниц.

— Поэтому вызвать массовые беспорядки на игре «Буллз» будет самое оно? — спросил я.

Она широко улыбнулась, демонстрируя острые клыки.

— Мои сестры годами устраивали футбольные матчи на континенте. Мы расширяем полномочия. — Она отхлебнула из бутылки, обхватив губами горлышко, и убедилась, что я это заметил. — Умеренность. Это отвратительно. Нам бы следовало задушить Аристотеля в колыбели. Алкоголизм! Подумать только, именовать бога недугом.

Она оскалила на меня зубы:

— Необходимо преподать урок.

Мёрфи задрожала, выражение ее лица сделалось неприятным, взгляд голубых глаз сосредоточился на мне.

— Прояви свое уважение к богу, чародей, — бросила менада. — Пей или присоединишься к Пентею[21] и Орфею.

Греческие парни. Оба были растерзаны менадами и их смертными подружками в оргиях экстатического неистовства.

Мёрфи тяжело дышала, щеки ее пылали, в глазах горели вожделение и неистовство. И она смотрела прямо на меня.

Блин!

— Делаю встречное предложение, — проговорил я спокойно. — Развейте чары на пиве и уезжайте из моего города прямо сейчас, а я не отправлю вас по почте обратно в Эгею дюжиной нашинкованных кусков.

— Если ты не хочешь чтить бога в жизни, — сказала Медитрина, — то будешь чтить его в смерти.

Она вскинула руку, и Мёрфи бросилась ко мне, завывая от ярости.

Я удрал.

Не поймите меня превратно. Я повидал в жизни чертову уйму орущих атакующих монстров. Но ни один из них не был маленьким, белокурым и симпатичным и не находился под властью той, что и впрямь могла оказаться самой настоящей богиней. Все-таки мой выбор был ограничен. Мёрфи явно пребывала не в своем уме. У меня имелся жезл, но я не собирался убивать ее. И сходиться с ней врукопашную не хотел тоже. Мёрфи давно изучает боевые искусства, особенно она хороша в захватах, и если до этого дойдет, результат у меня окажется не лучше, чем у Каина.

Я выскочил из комнаты в коридор до того, как Мёрфи успела поймать меня и выкрутить руку в стиле Эшеровских композиций. Где-то позади меня раздался звук бьющегося стекла.

Мёрфи следовала за мной по пятам, и я, повернувшись, активировал свой браслет-оберег, стараясь наклонить его под таким углом, чтобы ее не травмировать. Мой щит вспыхнул серебристо-голубым, и Мёрфи, натолкнувшись на него, отскочила так, будто это была твердая сталь. Медитрина следовала за нею, сжимая разбитую бутылку, белки ее глаз резко контрастировали с ярко-зеленым цветом радужки, а лицо озарялось экстатическим восторгом, от которого бросало в дрожь. Последовали три молниеносных грациозных движения — я сумел увернуться только от одного. Подбородок и правую руку пронзила жгучая боль, мой жезл полетел по коридору, отскакивая от ног проходивших мимо людей.

В плане боевых искусств мне, конечно, до Мёрфи далековато, но и полным неумехой меня тоже не назовешь, а еще, что гораздо важнее, в жизни мне не раз приходилось несладко. В школе, где ты постоянно получаешь тяжелые удары, учишься быстро, и такие уроки уже никогда не забыть, они сидят у тебя в печенках. Увернувшись от удара, я перевел импульс в кручение и сделал подсечку. Богиня она там или нет, но эта менада была в два раза легче меня, и я сшиб ее с ног.

Но тут Мёрфи застала меня врасплох, заехав ногой по ребрам с такой силой, что я взвыл от боли, решив, что грудная клетка треснула, а она в этот момент произвела захват — обездвижив мою руку прежде, чем я смог этому помешать. Будь это моя правая рука, за последствия я бы не поручился, но она схватила меня за левую руку, и я активировал браслет-оберег — защитная оболочка чистой кинетической энергии заставила ее убрать руки.

И чхать мне на то, сколько там уроков айкидо вы брали, — все равно они не научат вас тому, как разобраться с силовыми полями.

Выкрикнув «Forzare!», я усилием воли приподнял большой пластиковый мусорный бак и запустил его в Мёрфи. Бак врезался в нее и отпихнул от меня; я стал отступать. Медитрина уже поднялась на ноги и приближалась ко мне; бутылка поблескивала.

Она оттеснила меня к прилавку с пивом, перегораживавшему холл, и я успел выставить щит до того, как она метнула в меня свое импровизированное оружие. Стекло разбилось о щит, порезав ей руку, — швыряться бутылками всегда рискованно. Но сила удара оказалась достаточной — она передалась через щит, и я врезался спиной в прилавок. Как раз в этот момент какой-то парень пытался унести поднос с пластиковыми стаканчиками, он отскочил, пиво перевернулось, и меня с ног до головы окатило этим пойлом.

Мёрфи наскочила на меня, захватив мою левую руку, Медитрина тем временем вцепилась мне ногтями в лицо, и обе вопили, как баньши.

Я едва успел зажмуриться — острый ноготь задел глаз, но когда руки Медитрины — горячие, ужасающе сильные руки — сомкнулись у меня на горле, я понял, что это дает мне шанс.

Я прохрипел: «Forzare!» — и вытянул правую руку, ухватившись за тонкую цепь, которая удерживала с одной стороны вывеску, висящую над стойкой с пивом позади меня.

Тяжелая деревянная вывеска, написанная огромными яркими буквами: «ПОЖАЛУЙСТА, ПЕЙТЕ ОТВЕТСТВЕННО», качнулась по дуге и с силой заехала Медитрине по голове, сработав, как гигантский кулак. Менада отцепилась от меня, а ее ногти прочертили алые линии у меня на горле.

Мёрфи потрясенно подняла глаза, и я потянул изо всех сил. Я должен был сделать так, чтобы она оказалась в нужном месте до того, как до нее дойдет, куда подевалась Медитрина. Я почувствовал, как что-то хрустнуло — большой палец вышел из сустава, и я взвыл от боли. Но вывеска как раз качнулась назад, хотя и с меньшей силой, и вмазала Мёрфи по макушке.

А потом на нас налетела чертова уйма людей, и прибежали копы.

Пока копы меня арестовывали, мне удалось их убедить, что с пивом Мака сотворили нечто скверное. Они связались с фирмой, обслуживающей игру, и изъяли всю партию порченого пива — его успели попробовать лишь считанные единицы. Были некоторые проявления неадекватного поведения, но больше никто не пострадал.

Впрочем, лично мне это не принесло ничего хорошего. В конце концов я ведь весь пропитался «Будвайзером» и напал на двух привлекательных женщин. Я отправился в полицейский вытрезвитель, что разозлило меня главным образом потому, что я так в итоге и не получил свое треклятое пиво. Мало того, я заплатил бешеные бабки за билет, а игру так и не посмотрел.

Нет в мире справедливости!

Мёрфи вернулась утром, чтобы меня выпустить. У нее красовался синяк под глазом и алел кровоподтек на скуле, оставленный вывеской.

— Итак, я сразу хочу кое-что прояснить, — заявила Мёрфи. — После посещения «Товаров левой руки» мы отправились по следу на игру «Буллз». Там столкнулись с этой менадой, была драчка, и я вырубилась.

— Н-ну, — сказал я.

Говорить что-то еще и впрямь не было никакого смысла. Паленое пойло начисто стерло ее память об этом вечере. А правда только напрасно обеспокоила бы ее.

Черт подери, она беспокоила и меня — и куда как сильнее, чем мне хотелось бы думать.

— Ну, Бассарид из больницы исчезла, — сообщила Мёрфи. — А значит, она не придет в суд, чтобы выдвинуть обвинения. И, принимая во внимание, что ты работал со мной над расследованием, и потому что несколько человек сообщили о побочных эффектах, похожих на действие рогипнола[22] или чего-то в этом роде, и потому что именно ты заставил полицейских изъять остальные бутылки — мне удалось снять с тебя обвинения в уголовном преступлении. Осталось только обвинение в том, что ты напился и учинил беспорядки.

— Угу, — вяло хмыкнул я.

— Могло быть и хуже, — заметила Мёрфи. Она помолчала, разглядывая меня. — Погано выглядишь.

— Спасибо, — сказал я.

Она серьезно на меня посмотрела. Потом улыбнулась, встала на цыпочки и поцеловала меня в щеку.

— Ты хороший человек, Гарри. Давай подвезу тебя домой.

По пути к ее машине я все время улыбался.