Халхин-Гол, до и после. Часть первая

Глава 8. Экскурсия конструкторов в НТИПР и чем этот день закончился.

После совещания конструкторы и Ахмеров с Джамиловым вышли от товарища Сталина. Подполковник уже собирался прощаться с будущими знаменитостями – «светилами» советского авиастроения. Но не тут-то было. Конструкторы обступили «пришельцев из будущего» и напрямик напросились на экскурсию по институту. Разговор со Сталиным дался всем нелегко, и Ахмеров хотел бы отдохнуть, но назвался груздем… Пришлось любезно пригласить «светил» в институт.

Знакомая дорога в сопровождении уже примелькавшегося бойца охраны, за две недели они все уже примелькались, заняла не более 10 минут. Ахмеров с Джамиловым, сопровождаемые толпой специалистов, вошли в расположение института. В рабочей зале, она же и столовая, за компьютерами сидело несколько человек, включая пятерых выпускников академий Красной Армии. Все кроме них были в гражданской одежде, а так как в здании института топили хорошо (впрочем, как и во всех помещениях кремля), люди были одеты по летнему. Поздоровавшись со всеми сразу, Ахмеров на ходу снимая шинель и приглашая конструкторов тоже снять верхнюю одежду, прошел к рабочему месту молодого майора.

- Вот, товарищи, знакомьтесь. Это майор Сергеев, Николай Иванович, - начал Ахмеров, после того, как к нему присоединились остальные прибывшие, - он у нас изучает материалы по авиационной тематике. Товарищ майор в апреле ускоренно выпущен из Военно-воздушной академии РККА. По мере освоения информации Николай Иванович готовит рекомендации института по своей тематике, в том числе и конструирования авиационной техники. Товарищ Сергеев, кроме того, что является классным пилотом, еще и участник конструирования настоящей боевой техники. Он работал над машиной ДБА под руководством Виктора Федоровича Болховитинова и принимал участие в проработке нового проекта.

Майор Сергеев никого из конструкторов, кроме Поликарпова, не узнал, но понял, что это будут основные потребители его рекомендаций. Узнав, что конструкторы в основном разработчики истребителей, он открыл на своем рабочем месте папку под названием «Истребители» и предложил специалистам задавать вопросы.

- Э, нет, товарищ майор. Они ведь не знакомы с той информацией, которую вы уже изучили, - пришлось вмешаться Ахмерову, чтобы разговор пошел в конструктивном русле, причем обращение по званию, вместо принятого в институте по имени отчеству, было сигналом, что человек говорит или делает, что-то неправильно, - вы нам сами расскажите, что вам как летчику кажется нужным и важным из конструктивных особенностей изученных вами машин.

И товарищ Сергеев начал свой рассказ о том, что ему хотелось бы видеть на советских истребителях из того, что было на самолетах второй мировой войны в других странах. В его рассказе было, практически, всё, что коротко попытался осветить Ахмеров в своей короткой справке на совещании у Сталина, и ещё много того, что было рассыпано в книгах и статьях про авиацию всего мира, доступ к которым Николай Иванович получил благодаря назначению в институт. Он рассказал, что больше всего его удивила разница в скорости машин, разработанных в СССР, и самолетов Англии, США, Германии и даже Японии, причём, масса самолетов и мощность моторов была почти одинакова. Значит, вопрос в совершенстве аэродинамики. Кроме того, аэродинамику улучшает состояние поверхностей самолета и качество герметизации отсеков самолета. Изучение моторов, которые использовали самолетостроители в своих разработках, также заставило задуматься майора. При одинаковой мощности литровый объем иностранных моторов был меньше, чем советских. С этим, конечно, самолетостроители не могли ничего поделать, но учитывать это придется. Ещё Сергееву понравилось приспособление под названием винглеты. Они помогают получить подъёмную силу при уменьшеном размахе крыла, или увеличенную дальность при одинаковом размахе. У винглет есть и другие полезные качества. Особенно Сергееву хотелось бы довести до конструкторов полезность заполнения бензобаков пористым материалом, особенно для самолетов, летающих над полем боя, когда в них стреляют изо всего, что может стрелять. Единственный доступный сейчас пористый материал – это люфа. И майор показал конструкторам мочалку. Все они видели люфу в первый раз в жизни. Сергеев пожаловался, что почти неделю назад послал результаты предварительных испытаний (тех самых, с Ворошиловым), а от НИИ ВВС ни привета, ни ответа. Поэтому конструкторам придется взять этот вопрос на себя. Весь свой рассказ, вернее доклад, Николай Иванович сопровождал иллюстрациями на экране компьютера, из своих рекомендаций, составляемых им в порядке задания и уже почти готовых к распечатке.

Ахмеров всегда удивлялся, как быстро люди первой половины 20-го века осваивали гаджеты и как умело ими пользовались. «Да, были люди в наше время».

«Кстати о гаджетах» - подумал Ахмеров и сказал: - Я извиняюсь, Николай Иванович, покажите, пожалуйста, товарищам работу инженерного калькулятора, сперва - на экране компьютера, а потом и сам прибор – калькулятор.

Николай Иванович с удовольствием прервался, ибо не привык держать столь длинную речь и поэтому устал. Показав то, что требовалось, он посмотрел на Ахмерова.

- Как видите, этот прибор позволяет значительно облегчить и сделать точными расчеты при конструировании изделий. Каждый из вас получит такой или аналогичный прибор, надеюсь, это ускорит вашу работу.

Конструкторы с удивлением, граничащим с восторгом, осмотрели предложенное устройство. Некоторые попробовали по памяти проверить его на вычислении тригонометрических функций, и остались очень довольны результатом.

- Каждый из вас получивший приборы, должен будет сохранять в тайне обладание изделия из 21-го века, хотя бы до 1 сентября 1939 года.

- А что будет 1 сентября? - не утерпел Сильванский – самый молодой из конструкторов.

- А первого сентября начнется мировая война в Европе. Немцы нападут на Польшу, и всем будет не до нас с нашими тайнами. Я так думаю. Продолжайте, Николай Иванович.

Сергеев, воспользовался паузой и внимательно рассмотрел гостей. И узнал почти всех их. Читая статьи и книги о строительстве самолетов перед войной и во время, он, конечно, видел фотографии конструкторов, но сейчас они все были моложе своих послевоенных снимков. И все же он узнал их. Вот Александр Сергеевич Яковлев, это Павел Осипович Сухой, Артем Иванович Микоян, Михаил Иосифович Гуревич, Семен Алексеевич Лавочкин и, конечно, Николай Николаевич Поликарпов. Только Пашинина и Сильванского он не узнал. И теперь смотрел по другому на этих великих людей. А они видели этот взгляд молодого майора и удивлялись.

Но пауза кончилась и Сергеев продолжил. Он рассказывал о способах поднятия мощности моторов, о том, что использование турбонаддува не будет доведено до надежности до конца войны, что можно было бы воспользоваться немецким способом – впрыском в двигатель водно-метанольной смеси для форсирования, в России лучше, если это будет водно-этанольная смесь.

- Почему? – спросил тот же Сильванский.

- Спирт нужен для того, чтобы вода не замерзала на большой высоте. Немцы применяют метанол, как более легкую форму. Им сказали не пить, они и не пьют, знают, что метанол это яд. А нашим говорить бесполезно. Все равно будут пить, так хоть не отравятся от этанола. Водно-этанольная смесь – это практически водка.

Дальше Сергеев рассказывал, что хотелось иметь кабину попросторнее, обогрев в ней, прицел на оружие не телескопический, а типа «Реви», как у немцев. В качестве одного из свойств повышения летно-технических характеристик самолета, Николай Иванович предложил использовать опыт американцев или немцев по созданию машин по схеме Мессершмитт 109 «цвиллинг» или Мустанг – 82 «твин».

- цвиллиг – удвоение, а можно схему посмотреть, - подал голос Гуревич. Майор с удовольствием показал схемы и картинки названых самолетов и привел их выдающиеся ТТХ.

- Товарищи конструкторы, чтобы вы не забывали, мы составим для вас циркулярную записку, совсекретную, как добытую из иностранных источников, вы уж попытайтесь у себя всё это проверить и попробовать, а то у нашего института нет производственной базы, даже небольшой.

- Кто сказал, что нет базы? – раздался голос Владимира Ивановича от порога комнаты, - уже есть. – И он помахал перед слушателями стопкой бумаг с договорами с заводами.

Походкой усталого, но непобежденного человека полковник Левицкий прошел к своему столу и положил стопку документов.

Ахмеров, как и все присутствующие повернулся к Владимиру Ивановичу, и Фарид Алимжанович сказал: - Знакомьтесь товарищи, это ещё один из руководителей нашего института – Владимир Иванович Левицкий, кандидат технических наук, человек энциклопедических знаний, талантливый руководитель и очень хороший, надежный человек. Сейчас он выполнил серьёзнейшее задание – заключил договоры с предприятиями ( с обоими? – спросил Ахмеров у Левицкого и получил положительный кивок), станкостроительными предприятиями, на выделение нам территории под экспериментальную базу и на «Красном пролетарии» и на заводе имени Серго. Теперь внедрение технологий конца 20-го, начала 21-го веков пойдет быстрее.

Левицкий подошел к каждому из конструкторов и за руку поздоровался со всеми. Он был также удивлен, как майор Сергеев, когда услыхал имена знаменитых (в будущем) авиаконструкторов.

- Фарид Алимжанович, можно шкурный вопрос, - это Левицкий после церемонии знакомства, - а когда у нас ужин. И вообще, сегодняшнее достижение и приход к нам таких гостей надо бы отметить. С утра маковой росинки во рту не было, да и выпить хочется.

Девушки-официантки доложили, что у них все готово, в том числе и для отмечания.

- Ну, что же. Если всё готово и все готовы, объявляю на сегодня рабочий день оконченным. Тем более, уже девятый час вечера. Девушки – накрывайте на стол. Не забудьте поставить деликатесы из Узбекистана. Надо как следует угостить наших новых знакомых.

И начался праздник.

Ну, как праздник. Обычное вечернее принятие пищи с небольшим возлиянием. В просторечии именуемая «пьянка». Почти все «ташкентские» в свое допенсионное время работали в разных коллективах, но в каждом из них вечерние посиделки сопровождаемые приемом некоторого количества спиртного были почти еженедельным ритуалом. А уж если есть повод. Например: день рождения, поминки, премия, удачная покупка (чего угодно), удачная продажа (аналогично), то же самое, только неудачные и прочее, прочее, прочее. От пьянки, обычно, освобождались больные (не всегда), водители личного транспорта (не всегда), беременные женщины. Поэтому опыта по организации этих мероприятий у каждого из них («ташкентских») было много. Тем более, что доставка различных деликатесов из Ташкента была налажена. Ещё по старой «хлопковой» памяти, если кто-либо отправляется в место положения группы «ташкентских» - жены, взрослые дети, другие друзья и родственники спешат передать посылку отсутствующим. Так как питание в институте было налажено по «кремлевски» и все об этом знали, то направляли обычно плов, казы, ташкентскую водку или коньяк. И обязательно дыни, фрукты, виноград и зелень. Иногда могли по заявке прислать литров 10 сухого вина личного Фарида Алимжановича приготовления.

Вот это все и было в некотором количестве (достаточном) расставлено девушками на сдвинутый стол на 20 человек. На микроволновке подогрели имевшийся в наличии плов.

Обычный «кремлевский» рацион тоже занял свое законное место на столе. После того, как разлили всем по первой (кто чего хотел) и выпили за здоровье товарища Сталина, началась неспешная беседа всех со всеми. Молодежи, а кроме Поликарпова, все были по меркам «ташкентских» - молодежь, было интересно о жизни в 21 веке, о том, как выглядит Ташкент, как одеваются люди, где живут (квартирный вопрос). Богдан Алексеевич показал на большем экране виды Узбекистана. Всех конструкторов поразили чистота и порядок на улицах, обилие цветов и деревьев, нарядные жители и гости. А также огромное количество транспорта на дорогах. Для того, чтобы снять стресс от увиденного решили налить по второй.

- А разве в 21-м веке не доказали теорию о вреде алкоголя? – попытался заострить внимание на новой теме Сильванский.

- Доказали, - ответил Владимир Иванович, и вспомнив бессмертную «Брильянтовую руку» попытался голосом Семен Семеныча Горбункова осадить юнного зануду, - но в «Литературной газете» в рубрике «Для дома, для семьи» была статья, говорившая о пользе коньяка по 25 граммов, вечером.

- Какой же русский пьет по 25 граммов? – риторически спросил Николай Николаевич Поликарпов и посмотрел, почему-то на сидящего напротив Гуревича, своего зама (скорее всего – уже бывшего).

После видов Ташкента и Узбекистана Богданом Алексеевичем, по заявкам трудящихся, были показаны документальные фильмы из серии «Истребители второй Мировой войны». Продолжая выпивать и закусывать, в принципе, не закусывать, а полноценно кушать то, что предложили гостеприимные хозяева (обедать никому сегодня не пришлось), гости внимательно смотрели на экран и слушали комментарии закадрового ведущего. Не очень длинные сюжеты закончились минут через сорок пять. Все конструкторы молча сидели, каждый думал об одном и том же, но по своему. Молчание прервал Поликарпов:

- Как неправильно мы жили. Лезли как поросята к кормушке, расталкивали друг друга локтями. Старались как можно больше заказов на себя перетянуть, не смотря – справимся, не справимся. А тут такая сила против нас готовится навалиться. Ведь любая тема, с которой мы справились не лучшим образом – это движение на пользу врагу. Да и друзей наших, в кавычках, тоже надо иметь в виду. Те ещё друзья.

Кто то, уже собирался сказать что-нибудь в поддержку Николаю Николаевичу, или возразить ему, но не успел. Со стороны двери раздался знакомый голос Ворошилова:

- Ну вот, опять пьют и без меня. Сидите, не вскакивайте. «Я, тебе, где командир? Я тебе в строю командир», - процитировал маршал, и пошёл на мгновенно появившееся свободное место рядом с Ахмеровым и Левицким.

- До дома ехать далеко, а кушать хочется, вот решил к вам заскочить на хлеб-соль. Да и в наркомат заехать ещё надо. А товарищ Сталин решил побеседовать с Михаилом Моисеевичем без меня, - продолжал в полголоса, только для Ахмерова и Левицкого, Климент Ефремович. Те всё поняли. Значит, Сталин принял предложение «ташкентских» и решил вопрос с наркоматом авиационной промышленности.

- Там ещё и Лазарь Моисеевич подошел, - продолжал Ворошилов, наливая себе в рюмку коньячок «Ташкент», - девочки, а супчика не найдётся?

Конечно, найдётся. Девочки не впервый раз угощавшие маршала, успели заранее всё приготовить. Конструкторы, следившие за каждым движением наркома, с удивлением смотрели, как он с удовольствием прихлёбывает какой-то супчик. Наконец, кто-то из конструкторов сказал:

-- А нам можно?

- Конечно, товарищи, хоть по две порции.

Дегустация прошла под восторженные возгласы. Только Артем Иванович сказал, что угощался у брата, чем-то подобным. Вечер прошёл в тёплой непринуждённой обстановке.

А в кабинете товарища Сталина было не до теплой обстановки.

Все разговоры уже состоялись. Сталин показал «братанам»Кагановичам (их, к счастью, было в кабинете всего двое) тот же фильм что и конструкторам. Спросил, кто виноват в таком состоянии Красного воздушного флота. Сам же ответил на этот вопрос и признался, что зря пере доверился Михаилу Моисеевичу в вопросах строительства воздушного флота. Теперь, когда времени осталось мало, надо принимать крутые, ответственные решения и по возможности спасти положение. Кроме того Сталин показал удивленным братьям выписки из информации из будущего об их судьбе. Михаил Моисеевич горячо воскликнул, что он готов застрелиться сейчас, не дожидаясь 1 июля 1941 года.

- Застрелиться проще всего. А кто работать будет? С кем мы немцев бить будем? С кем будем решать вопросы? Ведь ты застрелился в 1941 году не потому, что ты ответственности испугался. Ты в нашем деле засомневался, ты в победе нашей сомневался. – Сталин и Каганович говорили о будущем, о реальности «гостей», как уже о состоявшемся. – Ты подумал, что немцы победят. Тоже мне – Стефан Цвейг нашелся.

Очень многое, о еще несбывшемся, стало известно Иосифу Виссарионовичу. Каждый день, кроме повседневной текучки, он подолгу изучал все материалы из собранного людьми 21-го века. И это всё откладывалось в его бесконечной памяти.

- Вот, что если ты сам не можешь найти себе место и точку приложения своих сил – партия тебе поможет. Сейчас идет строительство газопровода из Узбекистана в районы Урала. Надо в кратчайшие сроки проложить трубы, построить газоперекачивающие станции, наладить их работу и пустить природный газ хотя бы до Челябинска. После 22 июня 1941 года это всё будет затруднительно. А общего руководства на этой важнейшей стройке нет. Вот политбюро и рекомендует тебя начальником строительства. Главным инженером к тебе рекомендуется взять талантливого инженера Зубкова Ивана Георгиевича. Сейчас он метро строит. Так, Лазарь Моисеевич?

Каганович-младший кивнул. Уж он-то кадры метрополитена знал. Не зря же московский метрополитен носил имя Лазаря Моисеевича.

Для пущего эффекта, Сталин ещё раз спросил Михаила Моисеевича Кагановича, передумал ли он стреляться и, получив положительный ответ, сказал, что должность наркома авиационной промышленности пока остаётся за ним. Трудно сейчас подобрать толкового заменителя, а с текущей работой пусть пока справляются заместители по отраслям. Лазарь Моисеевич остался без предупреждений о своей компетенции, только Иосиф Виссарионович попросил старого друга, легендарного наркома путей сообщения и любимца всех метростроевцев учесть, что с приближением начала войны нагрузки на его наркомат увеличатся кратно, а ресурсов больше не станет. Лазарь Моисеевич всё понял – как в анекдоте «считай это вторым предупреждением». С тем и разошлись. Братья, практически не сказав друг другу ни слова, разъехались по своим наркоматам. Несмотря на глубокую ночь, день для них ещё не кочился.

Не кончился вечер и в институте. Пить и есть уже ни кто не хотел, а вот побеседовать, узнать больше о будущем. Особенно Сильванский. Он всё выспрашивал у Фарида Алимжановича, как тот представляет себе работу по выполнению его задания. Фарид Алимжанович, в который раз, спокойно, разъяснял:

- Александр Васильевич, придёшь завтра к нам, попросишь Николая Ивановича подготовить для тебя материалы по самолётам-мишеням, изучишь зарубежный опыт дня три, составишь представление о своей работе, напишешь записку с планом мероприятий в свой наркомат, получишь утверждение и приступишь к разработке ТЗ. Утвердишь ТЗ у заказчика и начнешь Опытно-конструкторскую работу (ОКР). Совмещать это с работой главного конструктора завода № 153, видимо, не получится. План заводу никто не отменит.

Ахмеров устал за этот длинный день от разговоров, но надеялся не сорваться на надоедливого (или настойчивого?) молодого человека. Как всегда, на помощь пришёл Владимир Иванович.

- Саша. Я надеюсь, могу вас так называть? Так вот, Саша, прежде чем обратиться по инстанциям, как правильно рекомендует товарищ подполковник, вы, Саша, загляните в Центральный совет ОСОАВИАХИМа и спросите, кто главный по авиамоделизму? Постарайтесь связаться с ним и узнать где и как найти чемпионов Советского Союза по свободно летающим и управляемым моделям. Посмотрите на их спортивные результаты и модели. Познакомьтесь с тем, кто ближе географически. И после разговора с ними, начинайте действовать по плану товарища Ахмерова. И я бы рекомендовал базу для вашего нового КБ организовать в Ташкенте. Почему? Потом скажу.

За другим концом стола «площадку» держал Карапетян, Гарник Камоевич. Он рассказывал конструкторам, что в принципе, достичь скорости 600 километров в час особого труда не составляет. Нужно лишь воспользоваться приемом немцев или американцев. У немцев он, по мнению Карапетяна, называется «цвиллинг» у американцев «твин». Суть его в том, что берется два, на данный момент, более или менее, аэродинамически совершенных самолета (одномоторных) и соединяются параллельно в единую конструкцию. Немцы так сделали с Мессершмиттом 109, а американцы с Мустангом П-51. Скорость с 650 километров в час возросла до 700. Таким образом, если взять два И-16 и соединить их, можно, по мнению Гарника Камоевича, получить скорость за 500, и то лишь потому, что скорость И-16 не превышает 450 километров в час. При этом растёт аэродинамическое совершенство за счёт уменьшения удельной массы на единицу мощности и уменьшается удельное сопротивление, за счет роста размаха крыла и повышения жёсткости конструкции. Ещё есть способ, которым воспользовался наш бывший земляк, а ныне гражданин Северо-Американских Соединённых Штатов, господин Картвелли (в миру – Картвеллишвили).

Всем известно, что есть такой способ повышения мощности мотора, как наддув с помощью турбокомпрессора за счёт выхлопных газов. В 21-м веке этот приём будет применяться почти на всех автомобильных и тракторных двигателях. Но в 30-е годы, то есть, сейчас с этим большие трудности. Высокая температура выхлопных газов, энергия которых через турбину приводит в движение компрессор, нагнетающий дополнительный воздух в двигатель не даёт возможности использовать обыкновенные конструкционные материалы. Высокие обороты турбины и компрессора создают проблемы с точностью изготовления и прочностью деталей и узлов. Не решены вопросы смазки и охлаждения подшипниковых узлов. Так вот, Картвелли взял и разместил на своей машине П-47 «Тандерболт» турбокомпрессор не в одном узле с двигателем, а подальше от него, за кабину пилота. Это обошлось ему в лишние 300 килограмм массы машины, но зато выхлопные газы пока пройдут три с лишним метра пути до турбины, охлаждаются до приемлемой температуры, воздух спрессованый компрессором тоже охлаждается и повышается его плотность перед поступлением в двигатель. А так как машина П-47 – это тяжелый истребитель-бомбардировщик, лишние 300 килограммов, к его 6 500, погоды не делают. Зато мощность двигателя больше 2200 лошадиных сил.

Если бы Карапетян не сопровождал свою «лекцию» картинками на компьютере, наверное, будущие «светила» авиастроения не поверили бы ни единому слову товарища лектора по распространению.

- Вы ведь с товарищем подполковником служили в ПВО. – Снова с вопросами влез Сильванский, - как в ваше время решался вопрос с мишенями?

- Для проверки меткости Переносных Зенитно-ракетных комплексов (ПЗРК типа «Стрела-2») и ствольных, типа «Шилка» - использовались снаряды от РСЗО БМ-13, или как у нас называют «Катюша». По одному снаряду могли стрелять целым взводом.

А для больших ЗРК типа «Куб» или «Круг» были специально разработанные КБ товарища Лавочкина простые радиоуправляемые модели. Они представляли из себя простейшие беспилотные планёры, размером чуть меньше МиГ-15, с реактивным двигателем того же самолета, выработавшим свой ресурс. Запускались со специальной катапульты. И в последний полёт.

Тем временем Климент Ефремович, увидев, что разговор смещается на узкоспециальные авиационные рельсы, поблагодарил хозяев в лице Ахмерова и засобирался к себе. Все присутствовавшие стоя проводили наркома. Николай Николаевич, как старший по возрасту и опыту в группе конструкторов, тоже предложил «светилам» покинуть гостеприимных хозяев. Почти все согласились, мол, с «ташкентскими» - хорошо, но пора и честь знать, а-то больше не пригласят. Лишь Сильванский сославшись на то, что он только сегодня с вокзала из Новосибирска, места в гостинице ещё не имеет, попросил приютить его, хотя бы до завтра.

«Вот навязался. “Дайте попить, а-то, так жрать хочется, что переночевать негде”», - подумал про себя подполковник, но ничего не сказал, а только поглядел на Гарника Камоевича.

- А что, пусть остаётся на ночь. Не прогонять же человека. – Карапетяну чем-то понравился этот молодой нахал.

- Вот и хорошо, бери его в свой кубрик. – Обрадовался Ахмеров. – Можешь даже усыновить его. Только не делай его сыном полка.

На этом ещё один хлопотный день в жизни института почти закончился.

Почти, потому что в это время товарищ Сталин предложил братанам Кагановичам вместе с ним сходить к потомкам, посмотреть из-за кого начался весь этот кипишь.

- За одно, может и покормят. Давно пора пообедать, но мы с вами пропустили время за нашими скорбными разговорами. Здесь недалеко.

Через пять минут вся делегация, к которой присоединился Лаврентий Павлович Берия, вошла в рабочую комнату института. За уже прибраном столом сидели Владимир Иванович и Фарид Алимжанович, и Левицкий подробно рассказывал о том, как ему удалось уговорить директоров станкостроительных заводов выделить помещения для института. Увидев входящих вождей полковник и подполковник молча встали по стойке смирно.

- Садитесь, пожалуйста, товарищи. Михаил Моисеевич, знакомьтесь – это наши потомки, присланные к нам для оказания помощи.

Причем, Сталин, говоря это, улыбался в усы. Потомки были старше любого из присутствующих, хотя и хорошо выглядели. Наркомы подошли ближе к столу и за руку поздоровались с каждым из них.

- Вот, Михаил Моисеевич, те люди, которые спасли тебя от самострела.

- Они, вообще, много кого сейчас спасают, - добавил свои «пять копеек» Лаврентий Павлович и было не совсем понятно, рад он этому или не очень.

- Спасибо, никогда не забуду, - протянув руку ещё раз Ахмерову, сказал Каганович-старший, - спасибо.

Только у Ахмерова от этого рукопожатия, не добавилось уверенности, что память Михаила Моисеевича – это хорошо.

- Товарищ Ахмеров, у вас сохранились копии ТТТ самолетов, которые сегодня получили конструкторы?

- Так точно, товарищ Сталин.

- Передайте, пожалуйста, товарищу наркому. Должности вашей вас никто не лишал, - обращаясь уже к Михаилу Моисеевичу, продолжил Иосиф Виссарионович, - поэтому, контроль выполнения этих ТТТ за вами, вашим наркоматом.

Все сели за стол и по просьбе Сталина, Левицкий снова рассказал свою «эпопею» с получением согласия.

- Ну, что же, согласие есть продукт непротивления сторон. Только где вы, товарищ Левицкий, возьмёте станки?

- А мы, товарищ Сталин, только что планировали, какие ещё вещи надо будет привезти из Узбекистана для продолжения работы нашего института уже на производственной базе, чтобы рекомендации наши были проверены, хотя бы на таком уровне. Станки это самое малое.

- Так, так, расскажите, что вы планируете исследовать, чтобы мы хотя бы знали, чего от вас ждать. И какое оборудование вам надо? Может это и у нас есть?

- Сейчас мы планируем получить из Узбекистана несколько микроволновок (СВЧ-печек), для того чтобы взяв из них магнетроны, попробовать сделать радиолокатор, используя и местные радиодетали. Кроме того, нам нужен высокопрочный цемент марки 500, как минимум, базальтовое стекловолокно и миниатюрные бетономешалки. Хочется попробовать самим получить высокопрочный бетон. Может быть, удастся получить плиты для усиления бронирования нынешних тонкобронных танков, не слишком сильно перегружая ходовую часть. Планировали, так же привезти несколько штук бронежилетов разных классов защиты, для оснащения ими стрелков самолетов типа штурмовики, тоже для того, чтобы не увеличивать массу. Хотелось бы продолжить и опыты с люфой.

Пока Ахмеров излагал ближайшие планы института, девочки быстро собрали на стол очередное угощение для присутствующих. Ахмеров и Левицкий не хотели есть, но долг гостеприимства. Девушки показали из-за стойки жест-вопрос: спиртное ставить или ну его? Владимир Иванович, также жестом, показывает: а как же.

На столе появился весь набор «ташкентских» деликатесов. Причём плов был подан в одном большом, красивом лягане. Каждый мог положить себе столько, сколько хотел. От блюда с любимым угощением шел тонкий, волшебный аромат горячего кушанья.

- А где вы плов готовили, товарищи? – спросил Лазарь Моисеевич.

- В Ташкенте, Нам его привезли замороженным, разогревали его здесь в микроволновке. Мощности 2 киловатта как раз хватает, - начал объяснение Левицкий.

- Вот видишь, Лазарь Моисеевич, наши инженеры годами не могут сделать магнетрон киловаттного класса, а они на нём плов греют.

- Вы меня извините, товарищи, я хотя и связист по прежней профессии, но ничего не понял из того, что вы сказали, - произнёс Михаил Моисеевич, уж он-то знал, что товарищу Сталину лучше сказать правду, чем отвечать потом за то, с чем сдуру согласился, не понимая сути.

- В том то и дело, в том то и дело, - проговорил Сталин, думая о чём то, о своём. – Не было у нас возможности изучать всё на свете, тем более то, что будут у вас, в 21-м веке на кухнях использовать. Это всё лирика, товарищи, а теперь ближе к телу. Ваши планы я одобряю, товарищи. Детали и мелочи надо будет вам обсудить с товарищем Берией, он ведь ваш непосредственный руководитель, а к вам у меня будут такие поручения. Владимир Иванович, пожалуйста, будете сопровождать товарищей Шапошникова, Поликарпова, Филина. Им надо срочно начать лечение в клиниках Ташкента. Мы не можем потерять их сейчас от болезней. Заодно поможете товарищу Поликарпову подобрать место для КБ и хотя бы минимальное количество специалистов. Но это только после того как определится с лечением. Кроме того, возьмёте с собой Булгакова, Мейерхольда, Ахматову. Лаврентий Павлович – пусть и жён возьмут с собой, а то ведь не поверят, что в будущее отправляем. Если есть дети, которых не на кого оставить – пусть и их возьмут. Это будет первая группа, остальных, как мы решили, отправим поездом. И им будет хорошо, и воздух чище будет, и карму не испортим.

- Товарищ Сталин, вы верите в карму? – удивлённо спросил Лазарь Каганович.

- Не верю, но лучше не портить. – Словами Ахмерова ответил Сталин.

«Смотри-ка, как на Хозяина действует присутствие потомков», - подумал нарком путей сообщения, и даже сам испугался своих мыслей.

- Товарищ Берия, вы сами, не хотели бы слетать в Ташкент? Я знаю, у вас есть дела там, заодно посмотрите, как там лечится товарищ Мехлис, а на обратном пути навестите товарища Хрущёва в Ашхабаде. Может, ему помощь какая-нибудь нужна? Так что, компания у вас, товарищ Левицкий, будет большая и интересная.

Пока все обдумывали сказанное вождём, из-за выгородки появился Женя Новиков с какой-то распечаткой в руках.

- Товарищ Сталин, разрешите обратиться к товарищу подполковнику. Фарид Алимжанович, вам прислали распечатку последнего выступления товарища Каримова по телевидению.

- Ну-ка, ну-ка, дайте-ка мне эту распечатку, - Сталин протянул руку, - интересно, что говорит Ислам Абдуганиевич своим землякам.

Сталин взял листки с текстом и очень быстро пробежался по страницам. В своём выступлении Каримов говорил, что прошло больше двух недель с момента «Переноса», жизнь в Узбекистане продолжается, республика перестраивается в режим максимальной помощи Советскому Союзу в подготовке к большой войне. Промышленность направлена на поиски резервов. Проведён учёт всего неустановленного станочного парка, мерительного инструмента, ручного электро и пневматического инструмента, запасов конструкционной, инструментальной и специальной стали. Взяты под учёт запасы цветных металлов. Вся продукция промышленного назначения, изготовленная по заказам иностранных потребителей, и не отправленная после 29 августа 2016 года перевезена на государственные склады для хранения и дальнейшего использования в интересах Советского Союза. Каримов призвал граждан Узбекистана, имеющих техническую и инженерную подготовку, занятых не по профилю, направить в республиканскую комиссию по подготовке к чрезвычайным ситуациям направить свои резюме и соображения, в каком качестве им хотелось бы участвовать в работе по основной профессии. Все прекрасно понимали, о какой чрезвычайной ситуации идёт речь. Главой комиссии был назначен Шавкат Миромонович Мирзиёев. В своём выступлении Ислам Абдуганиевич сказал, что в настоящее время в республике наблюдается некоторый избыток рабочей силы, поэтому всех желающих работать и согласных на работу вахтовым методом или постоянно на территории СССР 1939 года, тоже могут обратиться в местные отделы комиссии. Затем Каримов обратился к молодёжи. Он сказал, буквально следующее:

- Предстоит великая война. Молодёжи Узбекистана придётся принять участие в этой борьбе с самыми чёрными силами человечества. Война не бывает без потерь, будут потери и среди жителей Узбекистана. Статистика прошедшей войны в нашей реальности говорит о том, что уровень потерь среди людей прошедших военную подготовку до войны в рядах Красной Армии значительно ниже, чем у призванных на службу в течении войны. Поэтому министерство обороны вышло с предложением организовать призыв на действительную военную службу всех лиц мужского пола достигших 17 лет, имеющих среднее или базовое среднее образование, не имеющих отсрочек по состоянию здоровья или по другим причинам. Срок воинской службы определяется в 12 месяцев.

Руководство республики надеется, что за два года, оставшихся до начала войны, как можно больше народа сможет пройти подготовку и надеется на понимание у населения.

Для более качественной подготовки призывников требуется много кадров руководителей подразделений, инструкторов, специалистов, поэтому Каримов предложил уволенным в запас или находящимся в отставке военным специалистам, имеющим силы и желания, обращаться в местные военкоматы, не зависимо от возраста. Был также призыв к молодёжи поступать в военные учебные заведения в Узбекистане или на остальной территории СССР. Войне понадобится много командиров. Закончил своё выступление Каримов призывом к работникам сельского хозяйства и пищевой промышленности с призывом увеличить выпуск продукции, повысить сохранность полученного и помнить, что килограмм любого продовольствия, сбережённый и вовремя доставленный потребителю, может означить жизнь или смерть человека. «Помните блокаду Ленинграда». Последними словами Каримова в этом выступлении была цитата из речи Молотова 22 июня 1941 года: «Наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами».

- Хороший лозунг Вячеслава Михайловича. «Наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами» – проговорил Сталин, закончив чтение.

- Хорошо, - продолжил Иосиф Виссарионович, - правильно ведет дело товарищ Каримов. Нам тоже надо возвращаться к нашим делам. Товарищ Левицкий, с Поликарповым, Филином и Шапошниковым разберётся товарищ Берия. А что будете делать с Мейерхольдом, Ахматовой и Булгаковым?

- Товарищ Сталин, Булгакова сразу поместим на обследование. Я думаю, наши врачи не дадут ему помереть. Ахматову и Мейерхольда передам с рук на руки нашей общественности. Наша с Ахмеровым начальница Атланова Елена Алексеевна, сама поэтесса и большой любитель творчества Анны Андреевны. У неё помощница – Татьяна Андреевна Азимова – очень деятельный человек и великолепный организатор. Для них разместить людей, окружить их заботой и вниманием, провести экскурсии по Ташкенту не составляет труда, а уж интересных творческих людей – это даже в удовольствие.

- Товарищ Сталин, а можно ещё и Александра Беляева включить в состав делегации? – Ахмеров решил напомнить о великом советском писателе-фантасте.

- Если успеем привезти товарища Беляева из Ленинграда – можно отправить, - начал Сталин. Он помнил всё, в том числе и то, что Беляев был почти прикован к постели из-за больной спины. Сталин хотел ещё что-то сказать, но увидел, что Берия выразил на лице явное неудовольствие, - вы что-то хотели сказать, товарищ Берия?

- А не слишком ли много поповских детей в одной делегации? – потом поняв, что сказал лишнее, он резко умолк.

- Товарищ Берия, видимо, забыл, что я тоже почти закончил духовную семинарию, значит моих детей, тоже не будем пускать никуда? – с улыбкой на лице, вопросом на вопрос, ответил товарищ Сталин. Ему, видимо, понравилась курьёзность доводов Лаврентия Павловича.

- Я правильно понял, товарищ Берия снимает свой вопрос. – Утвердительно подвёл итог лучший друг советских фантастов.

- Товарищ Сталин, разрешите обратиться к подполковнику Ахмерову, - это Евгений Александрович Новиков очередным разом выполнял обязанности дежурного по связи, - товарищ подполковник, вас к телефону Пашинин.

Ахмеров, обратив внимание на разрешающий жест вождя, подошёл за выгородку в узел связи. Через минуту он выглянул оттуда и спросил у Иосифа Виссарионовича, можно ли Михаилу Михайловичу Пашинину прийти на консультацию в институт завтра и к какому времени это будет удобно.

- Пусть приходит. Вы ведь обещали конструкторам всемерную помощь. Пропуск пусть оформит через лейтенанта госбезопасности Иванова.

- Товарищ Сталин, тогда и я навещу товарища Ахмерова где-нибудь после двух часов пополудни. Приведу и Зубкова, Ивана Георгиевича, - скорее просительно, чем утвердительно проговорил Михаил Моисеевич, - если конечно, Лазарь Моисеевич разрешит использовать своего специалиста.

- Ну, вы, братья, сами разберётесь, кто там кому чего разрешит, а постановление комитета о назначении Зубкова главным инженером строительства газопровода завтра же получите оба. Товарищ Ахмеров, начинайте завтра консультировать. Если ни у кого вопросов больше нет, можно расставаться.

- Товарищ Сталин, разрешите обратиться, майор Сергеев. Хотел доложить, вернее, обратить внимание. Суть дела. В конце 90-х годов в городе Новосибирске, на бывшем авиазаводе №153 собрали летающую копию самолёта И-16 с мотором М-63 и провели на ней испытательные полёты. Так, по словам летавшего на машине лётчика испытателя, взлёт и посадка самолёта с бетонных полос конца 20-го века затруднителен. Им пришлось перенести полёты на грунтовую полосу древнего, заброшенного аэродрома. Я услышал, что для тренировок наши пилоты направляются в Узбекистан, а там все полосы бетонные.

- А в чём дело? Почему взлёт и посадка затруднительны? Вы выяснили это?

- Так точно, товарищ нарком. Бетонные полосы рассчитаны на приём самолётов тяжелее, чем И-16. На них, на полосах нарезаны термокомпенсирующие канавки. На этих канавках тяжёлые машины проходят, не замечая их, а легкий «ястребок» подскакивает на каждом стыке, как на взлёте, так и на посадке. Надо предупредить товарищей, пока летать не начали.

- Что будем делать, товарищи? Кто знает, товарищ Ахмеров?

- Разрешите, товарищ Сталин, высказать свои соображения, - это, в очередной раз, Левицкий ринулся спасать ситуацию, - я думаю, те участки взлётной полосы, на которой будут тренироваться наши лётчики надо покрыть слоем асфальта. Это не много, по километру на аэродром хватит. Тем более, тяжёлым машинам летать пока не куда. Я думаю, это будет не очень дорого. Асфальтобетонных заводов у нас много, на всё хватит.

- Хорошо, товарищи. Вот, все проблемы так бы решались. А вам, товарищ Сергеев, отдельная благодарность, за внимательное отношение к порученному делу.

Сергеев встал по стойке «смирно».

- Служу трудовому народу.

- Хорошо служите. Ну, что же, товарищи, обо всём поговорили. Много чего обсудили, остальное завтра обсудите. Вернее, уже сегодня. К тому времени начальник института, товарищ Чкалов прибудет из командировки.

- Товарищ Чкалов уже прибыл. Разрешите присутствовать, - раздалось со стороны входа. В дверях стоял смертельно усталый, но, как всегда, подтянутый комбриг.

- Здравствуйте, товарищи.

- Здравствуйте, товарищ Чкалов. Очень рад вас видеть. Но вид у вас не здоровый. Товарищ Берия, прикажите своему подчинённому сейчас же отправляться домой. Завтра, да и послезавтра объявите ему выходные дни. Пусть немного отдохнёт. Встретимся вечером 30 апреля на торжественном заседании в честь 1 мая. На заседание вас не приглашаю, - сказал Сталин в лице Ахмерова всем сотрудникам, - не потому, что не заслужили, а потому, что не хочу вас «светить» раньше времени. Кажется так, говорят в вашем ведомстве, товарищ Берия? С вами, товарищи, мы расстаёмся до 2-го мая. Не могу с вами завтра встретиться, хотя всегда рад беседовать. Надо готовиться к торжественному заседанию. До свидания, товарищи.

- До свидания, товарищ Сталин.

Наркомы ушли вслед за вождём. Чкалов спросил у Ахмерова, как идут дела в институте. Услышал от него, что всё в порядке, и что нарком приказал ему идти отдыхать, пожелал всем спокойной ночи и тоже ушёл. Суматошный день, в прочем, как всегда, закончился.