Группа Фале

Глава 5. Русалка

За двадцать три года службы, подполковник был первый раз на столько удивлен, что не знал, что и сказать обступившим его растерянным подчиненным.

Всякое было в его непростой службе. Расследовал он и кражи, и убийства, и аферистов разных мастей ловил, но чтобы три трупа одновременно, причем никаким боком не относящихся друг, к другу при жизни…

Мужчина — местный браконьер, уже не раз попадавший в поле зрения полиции, по самым разнообразным мелким преступлениям, но всегда соскальзывающий, и проходивший как свидетель. Ушлый тип, а вот нако-же вот тебе, допрыгался. Сколько веревочки не вейся, а… Ходишь по скользкой дорожке, будь готов поскользнуться, и на нож упасть.

Женщина, отдыхающая из пансионата. Ее-то и обнаружили. Ухажер, из того же дома отдыха нашел. Решил проследить, не крутит ли она с кем-нибудь еще, кроме него хвостом, больно уж подозрительно быстро она убежала на берег, а ведь солидный главный инженер авиационного завода, имел на нее самые серьезные виды, даже колечко купил, предложение делать собрался. Ну как тут не поинтересоваться?

Мальчик шести лет. Откуда он тут ночью, на берегу моря? Кто такой? Откуда? Ориентировок никаких пока нет. Никто в розыск не подавал. Лежит, и голубыми глазами, в звездное небо смотрит. Жутко. Смерть ребенка — это всегда жутко.

Три трупа. Три тела без следов насилия. Лежат в пене прибоя, рядком, словно их специально так положили. Мужчина, ребенок и женщина. У взрослых рты открыты, словно орали друг на друга.

Вот и стоит сейчас полковник Селиверстов, смотрит на опергруппу и не знает, что сказать. Открыть дело по убийству? Какое, может быть, убийство если на телах нет ни одной раны. Массовое самоубийство? Ну под это, с большой натяжкой, бабу с мужиком можно привязать. Несчастная любовь там, или еще какие дела, но ребенок-то тут причем?

Отравление? Может быть, но чем? В столовой огурцов объелись? Так все они в разных местах столовались. Может в морской воде что? Пробы в лабораторию, конечно, уже отправили, но в такое Селиверстов не верил. Не было других обращений, на плохое самочувствие ни в поликлинике, ни к санаторскому фельдшеру, не могут только трое заразиться. Сезон сейчас, море кишит отдыхающими, как ручей с идущей на нерест форелью.

— Значит так… Все мне о них на стол, срок сутки. — Кивнул полковник на трупы. — К концу дня жду результат. Все, от того, что на завтрак ели, до того спали они в трусах, или голыми предпочитали. Мальченку во всесоюзный розыск, и местных бичей потрясите, может кто с перепоя потерял, с них станется. — Он обернулся.

По прибою к месту преступления шел мужчина, кошачьей наружности, с фотоаппаратом на груди, в спортивном костюме, и в клетчатой кепке. Пригнувшись под ленту ограждения, он подошел ближе, и мило улыбнувшись Селиверстову, поклонился.

— Разрешите представиться. Кузьма Нафаноилович Мурлыков, репортер столичной газеты «Вам и не снилось». Как не слышали? Зря товарищ генерал, очень даже зря. Очень увлекательная газета. Очень, очень, настоятельно советую подписаться.

— Я не генерал. — Почему-то смутился Селиверстов, хотя раньше за собой, такого не замечал, но быстро взял себя в руки и рявкнул. — Вы кто такой?! Кто разрешил?! Немедленно покиньте место преступления!

— Ну что вы, право слово, так разволновались? — Нисколько не смутился странный тип. — С таким сердцем нельзя волноваться, уважаемый. Так и до инфаркта не далеко, а вам еще сыну карьеру делать. Как там кстати Санечка, все у него хорошо в управлении? Скоро майора дадут? А на счет генерала, это вы зря… Слушок у нас в редакции прошел, что после этого дела, на повышение пойдете, со всеми вытекающими. Орденок там, премия и звание. Вы давно уже это все заслужили.

— Откуда это вам известно? И в столице? И вообще, как вы узнали о преступлении, когда я сам об этом узнал полчаса назад? Кто вы такой в конце концов? Немедленно отвечайте! — Вспылил будущий генерал.

— Экий вы тугодум. Я же назвал себя. Мурлыков я, репортер. Что же до источников информации, то не обессудьте, не в моих правилах сдавать агентов. А у вас на этот счет как? Бывало, что сдавали? — Сощурился Незнакомец. — Вижу, бывало. — Кивнул он. — Ну да ничего, понимаю. Издержки карьерой лестницы. — Он улыбнулся. — Кстати могу помочь. Ребенок этот пропал три дня назад, в городе Сухочкове. Мамка его не ищет, пьет с горя. У мальчонки белокровье, жить немного оставалось. Его в поликлинику повезли, а он по дороге возьми да пропади. Как в воду канул. Антошкой зовут. Он, кстати, жив еще.

— Как жив. — Чуть не подпрыгнул полковник.

— Да так, сами посмотрите, вон дышит. — Котообразный тип, присел около ребенка, и взял того за руку. — И пульс есть. Слабенький правда.

— Его же медик осматривал? — Скосился с нескрываемой злобой, в сторону стоящей неподалеку скорой Селиверстов.

— Бывают и у них проколы. — Пожал плечами репортер. — Особенно если конец смены, а в холодильнике бутылка водки, и очень хочется выпить.

— Бегом сюда. — Махнул в сторону скорой полковник. — Пацаненка немедленно в больницу! Бегом. Ответите у меня, за разгильдяйство, неучи.

— Ну вот, опять вы волнуетесь. — Вздохнул Странный репортер. — Так, ваш сынок, никогда не дослужится до полковника.

— Какое вам дело до моего сына?! — Рявкнул Селиверстов, но тут же сбавил обороты. Стоящий рядом с ним мужчина совсем не прост. Слишком много знает. Может проверка сверху? Давно не было… Надо быть полюбезнее. Не просто так он о повышении говорит. — Может еще что-нибудь знаете? — Уже более любезно спросил полковник.

— Увы. На мальчике мои знания закончились. Я с вашего позволения пофотографирую тут. Обещаю, что мешать не стану…

— Странная история. Два урода не поделили уже умирающее тело. Такого на моей памяти еще не происходило. Два трупа, и как следствие, две скрывающиеся от правосудия души, и еще одна забившаяся в ужасе, прячущаяся на задворках тела пацана. Что же там такое произошло? Надо туда ехать. — Сидящий на переднем сидении лимузина писатель задумался, поправив на плече красную ленту свидетеля, и повернулся к Вернерре с Игорем. — Как вам свадебное путешествие на берегу теплого моря? Не хотите на солнышке погреться?

— С удовольствием. — Кивнули оба. — Куда вы, туда и мы. Свадьбу быстренько отгуляем и в путь.

— Хорошо, тогда заказываю вам билеты, и места в пансионате. — Кивнул Фале. — Постараюсь сильно не нагружать заданиями. — Он улыбнулся. Кстати, подъезжаем к ЗАГСу. Кто хоть свидетельница у вас? Что за тайны Мадридского двора?

— Никакой тайны. Подруга моя, Вероника. — Вернерра поправила фату. — В последний момент приехала, не знала удастся ли вырваться, у нее проблемы какие-то дома, но она не говорит.

— Не нервничай. — Улыбнулся профессор. — Все будет хорошо, кстати приехали уже. ЗАГС.

Их встречали Гоо и Чирнелло, вырядившиеся в черные костюмы, и выглядевшие очень торжественно. Подскочивший к лимузину кот, распахнул перед молодыми дверь автомобиля.

— Все готовы. Дама, что у вас клятвы принимать будет, ждет, оркестр ждет, родители ждут… Короче, все в ожидании, только свидетельницы нет. Не приехала еще.

Фале грозно, с вопросом в глазах, взглянул на ворону.

— А чего я? Я пятнадцать минут назад узнал кто она такая вообще. Зачем скрывать было? Сейчас слетаю, и все выясню. — Он быстро забежал за угол здания, и оттуда, каркая обидой, тут же вылетела ворона.

В помещении царила нервозная обстановка. Все собрались, молодожены приехали, а свидетельницы все еще нет. Мама жениха, полная женщина с добрым лицом, уже примеряла на себя ленту, готовясь заменить необязательную подругу.

— Не спешите. — Подошел к ней Николай Сергеевич. — Она скоро подъедет.

— Вы так уверенно говорите, словно точно это знаете. — Сзади подошел высокий статный мужчина, отец Ильи. — Свадебный регистратор уходить собирается, говорит, что время вышло, и она не намерена ждать того, кто расписываться не торопиться.

— Никуда она не уйдет. — В зал для торжеств проскользнул Чирнелло. — Позвольте полюбопытствовать, как ваше здоровье, несравненная Эльвира Ксенофонтовна? Как ваша подагра?.. — Донесся из-за дверей его мурлыкающий голос.

— Вы видимо Николай Сергеевич? — Проводила взглядом кота мама, и повернулась к Фале.

— К вашим услугам. — Слегка поклонился тот, и обернулся к входным дверям, в которые входила незнакомая русоволосая, с красным заплаканным лицом девушка, в голубом испачканном землей платье, а за ней следом Гоо.

— Вероника?! — Кинулась к ней на встречу Вернерра. — Что случилось?

— Потом расскажу. Прости я опоздала и, если бы не этот мужчина. — Она кивнула в сторону вороны. — То не приехала бы вовсе.

— Ничего особенного. — Пожал плечами Гоо. — Главное успели.

— Рассказывай? — Подошел к нему Фале.

— Водитель, частник, что взялся подвести девочку, оказался похотливой сволочью. В лесок завез, ну а я ему слегка объяснил, что он не прав.

— Он жив? — Скосился осуждающе на него Гронд.

— Как ты вообще мог такое подумать. — Возмутился наигранно Гоо. — У меня не было приказа на ликвидацию. Ты же знаешь, что права на убийство не имею. Он недельки через две начнет вставать, и даже сам кушать сможет. Я ему скорую вызвал, объяснил врачам, что шел человек да нечаянно об лепешку коровью поскользнулся, упал не аккуратно в нее лицом, и сильно расшибся. Объяснил врачам, как доехать, и как найти болезного. Можно было конечно и самим отвезти, но торопились очень, так что его машина очень кстати пришлась.

— Пойдем милая, в порядок тебя приведем. — Мама Вернерры уже тянула в сторону дамской комнаты свидетельницу, не обращая внимания на выглянувшего из дверей зала торжеств Чирнелло.

— Все нормально. — Улыбнулся тот. — Эльвира Ксенофонтовна очень приятная женщина, и согласилась подождать столько, сколько будет надо.

Свадьбу гуляли в деревне. Накрыли в саду под яблонями столы, завалили их угощениями и спиртным, позвали соседа-гармониста, и под веселую музыку, кричали горько. Даже Эльвиру Ксенофонтовну привезли из города. Чирнелло пообещал ей, что три дня никто заявлений подавать не будет, и что можно смело отдохнуть на природе, в его приятной компании, и женщина согласилась. Правда Фале пообещал ловеласу выдрать за это уши, но это нисколько не смутило кота.

Со стороны невесты была только свидетельница, и больше никого, так как родных у Вернерры не было, а друзьям приехать из города: кому было некогда, а кому очень далеко, но вот зато со стороны жениха, столько народа присутствовало, что сад, едва вместил всех желающих.

Подвыпивший народ, мало обращал внимания на задумчивого свидетеля, что того вполне устраивало, так как он совмещал гуляние на свадьбе, с обсуждением нового задания со своими помощниками. Эльвиру Ксенофонтовну у кота давно увел веселый гармонист, но Чирнелло нисколько не расстроившись, присев в сторонке беседовал с потягивающим из высокого бокала шампанское Гоо.

К ним подошла Вероника.

— Хотела вас поблагодарить. Остановилась она рядом, смущенно взглянув на ворону. — Вы так вовремя подоспели.

— Он вообще парень хоть куда. — Хмыкнул кот, но на него так посмотрел Гоо, что, то, что он хотел добавить, осталось невысказанным.

— Как вы узнали, что?.. — Девушка попыталась подобрать слова, но не смогла.

— Будем считать, что у меня чутье такое. — Улыбнулся ворона. — Не думайте об этом, забудьте. Все уже закончилось.

— А Николай Сергеевич, и вправду тот самый знаменитый писатель? — Она присела рядом на скамейку.

— Тот, тот. — Засмеялся Чирнелло. — Он такой фантазер, и все время занят. Вот и сейчас уезжать собрался, и нас с собой тянет.

— Ой. — Спохватилась девушка. — А можно и мне с вами?

— Как так? — Неожиданно подошел сзади Фале. — А как же свадьба?

— Мне правда очень надо. — Смутилась Вероника.

— Судя по вашему взволнованному лицу, у вас действительно неприятности. — Присел рядом с ней писатель. — Расскажите? Может я смогу помочь?

— Спасибо, но вряд ли. — Отказалась Вероника. — Просто подбросите меня до города, а дальше я сама.

— Как скажите, навязываться не буду, каждый человек сам решает, что ему нужно, а что нет. Мы подвезем вас. Я уже извинился перед молодыми, и их родителями. Попрощайтесь и вы. Мы будем ждать в автомобиле. — Он встал. — Подгони машину Гоо, у нас срочные дела.

Несколько быстрых, ловких движений, по нефритовым ветвям дерева. Сильный удар ногой, и решетка вдавилась в проем, вылетев из посадочных мест. Вырвать ее, и повесить на сучек, дело мгновений. Кидать вниз нельзя. Титан может привлечь звуком падения, ненужное внимание. Надо быть очень аккуратным.

Узкий лаз вентиляции, уходит в глубину дворца, Гронду надо идти туда, теперь назад хода нет. Там, впереди сладкая месть, а сзади позорная смерть. Он улыбнулся, и нырнул в темный проход. На одних локтях, лишь немного помогая себе ступнями, он устремился к цели. Дыханье ровное, и ледяное спокойствие в душе. Когда идешь убивать, эмоции отключаются, его этому учил отец, а Фале был хорошим учеником.

Вод и выход, и снова решетка. Здесь надо действовать очень аккуратно. Пустынность зала не должна вводить в заблуждение. На любой шорох прибежит стража, и тогда весь план пойдет на смарку.

Двумя руками взяться за прутья, напрячься до разрыва мышц, вдавиться всем телом в пластик прохода, и надавить, вперед, от себя. Легкий треск вырываемого с мясом металла. Еще поднажать, и главное не выпустить из рук решетку. Аккуратно положить ее на пол. Путь свободен.

Легкая тень скользнула за колоннаду пустынного, полутемного зала, подсвеченного снизу зеленоватым светом, едкой, электронной подсветки.

До вечернего приема, есть около трех часов, а затем пространство наполнится просителями, лизоблюдами, и подхалимами. Есть еще время, и пока хозяин этого дворца отдыхает в своих покоях, думая, что он в безопасности, убийца успеет. Гронд знает дорогу в спальню. Там два стражника, стоят у дверей спящего Шалагуда, мешающие планам мстителя. Они умрут первыми.

Бесшумное приведение, растеклось в пространстве ускользающей кляксой тумана, и понеслось вперед, прикрываясь многочисленными колоннами, от возможного взгляда охраны. Та стояла у золоченого входа, не ожидая нападения.

Тяжело бороться с дремотой, когда единственное развлечение, летающий комар, непонятно каким образом залетевший во дворец. Но ни наблюдение за ним, ни раздумья о судьбе мелкого насекомого, не помогают закрывающимся глазам. Они сами собой смыкаются. Почему бы и не вздремнуть несколько минут? Опасности никакой нет. Нет врагов на родной планете у Шалагуда. Всех вырезали волей господина, и если кто-то остался недоволен правлением, то никогда об этом не скажет. Страх смерти, самый сильный страх.

Два стражника кивнули одновременно головами, подмигнув друг другу, соглашаясь на короткий отдых, и закрыли глаза. Проснуться им уже никогда было не суждено. Бесшумная тень скользнула из-за колонны, и два трупа упали к ее ногам, с перерезанными горлами, засучив ногами.

Фале перешагнул через тела, и аккуратно потянул за ручку двери, в спальню врага. Вот он и наступил, сладостный, и долгожданный момент мести.

— Вы настолько красочно все описываете, что создается впечатление, что тот мир реален, и вы бывали там. — Вероника отстранилась от лежащего на коленях ноутбука. Дорога до аэропорта, куда любезно согласился подвести ее писатель, была длинной, и ей позволили прочитать несколько еще неопубликованных глав черновиков.

— Я же говорил, что он такой фантазер. — Улыбнулся, похожий на кота спутник. — А вдруг он и вправду инопланетянин? Ничего не придумал, а описал собственную биографию. — Сказал, и сам засмеялся над своей шуткой.

— Было бы интересно пообщаться с другим, не похожим на нас существом. — Поддержала, его веселую беседу девушка. — Это так наверно интересно, загадочно?

— Ничего интересного. — Буркнул из-за руля мужчина похожий на птицу. — Страх один, и разочарование.

— Согласен. — Кивнул Николай Сергеевич. — Мечты прекрасны только до тех пор, пока не сбылись, но затем они быстро становятся рутиной. Будничной однообразной реальностью. Наверно поэтому все любовные романы, и заканчиваются свадьбой, ведь за бурей страстей, наступает дальше обычная жизнь, такая как у всех остальных, и в которой для романтики остается очень мало места. Если встретить инопланетянина, то это примерно то же самое. Тот миг испуга, восхищения и необычности, быстро смениться привычностью, и вы будите смотреть на него, как на придурковатого соседа, который, конечно, чудак, но свой чудак, и ничего в нем необычного нет.

— Все равно было бы очень интересно встретится с инопланетным разумом. — Улыбнулась Вероника.

— Лучше не стоит. — Не поворачиваясь, и внимательно смотря на дорогу, ответил глухо, сидящий за рулем Гоо. — Кстати мы приехали. — Он ловко вырулил на стоянку аэропорта.

— Было приятно познакомиться. — Проводил девушку до стеклянных дверей писатель. — Если будет нужна какая-либо помощь, то не стесняйтесь, звоните. — Он протянул черную визитку, с золотым вензелем, и слегка поклонившись быстро ушел к автомобилю, который тут же сорвался с места, и растворился за поворотом дороги.

— Интересный человек. Повезло подруге у такого работать. Зря я наверно ничего ему не рассказала, может он бы мне и помог. — Вздохнула Вероника, и пошла к стойке регистрации.

А в это время черный автомобиль, свернув на грунтовую проселочную дорогу, исчез.

— Ну и как наши дела, господин генерал?

Селиверстов вздрогнул от неожиданности. Это же надо было так задуматься, что не заметить, как вошел посетитель. Как вообще он прошел в кабинет, без доклада дежурного?

— Ну что вы так всполошились, милейший. Ваш секретарь, или как его там?.. Оказался очень любезным мальчиком. Я его попросил, он и проводил меня, не побеспокоив ваших раздумий. — Славно услышав мысли полковника ответил котообразный корреспондент.

Как там его?.. Мурлыков. Странная фамилия. Как он назвал Нефедова?: «Любезный мальчик»? Это он о волкодаве-то, опере? Какой из него любезный, с располосованной уродливым шрамом рожей, и глазами убийцы.

— Чем обязан? — Недружелюбно ответил Селиверстов.

— Ну так интересно мне, как дело продвигается. — Хмыкнул нагло посетитель. — Как там мамаша нашего мальчика? Привезли уже? Опознала?

— Прав ее родительских лишают. Дело уже завели. Кукушка она, а не мать. — Пробурчал недовольно полковник. — Парень между жизнью и смертью, а она бухает.

— Значит не приедет. — Кивнул собственным мыслям котообразный. — Ну что же. Только это я и хотел знать. Будьте здоровы, товарищ генерал. — Он поднялся.

— Я не генерал. — Сам не ожидая от себя такого покраснел Селиверстов.

— Это временно. — Улыбнулся посетитель и уже уходя обернулся. — Вы надеюсь не будите против, если мальчика посетит один профессор из столицы. Очень, знаете ли, случай этот его заинтересовал.

— Пусть приходит. — Вздохнул будущий генерал. Вам отказать, себе дороже.

Они сняли на троих апартаменты люкс, на самом верхнем этаже гостиницы. Никого это не удивило. Мало ли приезжает на курорт представителей нетрадиционной ориентации. Чем эти плохи? Платят исправно, не дебоширят, а уж как они там спят, в одной двуспальной, пусть и большой кровати, это их дело, и никого не касается.

Писатель лежал, положив под голову руки и рассматривал потолок, а Гоо сидел в кресле с чашкой кофе, и смотрел в окно, за которым медленно погружалось в сумерки море, а из пучины поднимался желтый шар огромной луны, протягивая по воде искрящуюся тропинку света.

— Красиво на этой планете. — Ворона сделал глоток, и поставил на журнальный столик чашку. — На моей родине две луны, одна синяя, другая красная, но мелкие они, а эта как блюдо, в пол неба. — Он встал, и прошелся по комнате. — Что-то кот задерживается?

— Не так просто отыскать прячущийся от тебя дух — Не поворачиваясь ответил Фале.

— Она не опасна, и вряд ли будет пытаться убежать. — Ворона снова сел в кресло, и взял в руки чашку. — Мне даже ее жалко. Наделала глупостей, и теперь пред судом предстанет, как преступница.

— Она хотела как лучше. — Все так же, в потолок, произнес писатель. — Беременная женщина в возрасте, не развивающийся ребенок, готовый в каждый момент умереть, и этот ублюдок-экстрасенс, подсказавший выход.

— Надо будет с ним познакомиться. — Сверкнул гневом в глазах Гоо. — Откуда он вообще про переселение узнал.

— Познакомимся. — Встал с кровати Фале. — Обязательно познакомимся, и поговорим. Кстати, что там с ним? С браконьером этим? Кто таков?

— Загадка. — Пожал плечами Гоо.

— Так чего ты тогда тут сидишь? Бегом к нему в дом, и перерой там все, узнай. — Вспылил Фале.

— Был я уже там. Все полиция вывезла. Голые стены. — Ворона даже не пошевелился. — Что с тобой, Гронд? Ты сам на себя не похож?

— Устал наверно. Ловлю уже несколько веков души тварей, после их смерти, жду, когда подохнут, а сам убить не имею право. — Писатель снова лег на кровать, закинув ладони за голову. — Руки чешутся, к ножу тянутся.

— Мне то же это не нравиться, но таковы условия, и мы на них согласились. — Вздохнул Гоо, и вдруг швырнул чашку в открытое окно. — Как же я тебя понимаю.

Море едва пропускало отраженные лучи солнца, от сонной луны, в свои пучины. Перекатывающиеся по поверхности волны, преломляли свет, над головой сидящего в водорослях огромного, черного кота, подрагивая вальяжными тенями, но тот этого не видел. Он вообще ничего не видел, он существовал сейчас в другом мире, а это тело, просто оболочка, покачивалась в такт стихии ничего не чувствуя. Был бы это обычный кот, то давно утонул бы захлебнувшись, но он не обычный, он сумеречный кот, он тот, кто давным-давно уже умер, и существовал сейчас исключительно волей Высшего.

Она предстала перед ним испуганной, маленькой девочкой, прячущейся в энергетических водорослях радужного моря. Чирнелло поразился на сколько чистой была ее душа. В этом мире, все выглядит по-другому. Тут мечты воплощаются в реальность, и ты видишь свой истинный облик. Вот и она, видит себя обиженным, светящимся рубиновым сиянием ребенком, у которого отобрали любимую игрушку, а затем, в наказание за неведомый проступок, поставили в угол. Кот здесь то же другой, тот, кем и является на самом деле, он сгусток туманной, серой злобы, безжалостный убийца, с гипертрофированным чувством справедливости и долга.

— Зачем? — Он не стал пояснять своего вопроса.

— Мой мальчик умирал, а тот колдун подсказал как сохранить ему на этом свете душу. — Она налилась синим сиянием разочарования, сменившим рубиновый свет чистоты. У Антоши была последняя стадия рака, и ему оставалось жить не больше месяца, и он об этом знал. Я разговаривала с ним как со взрослым. Вы бы видели его глаза, это были глаза старика. Я рассказала ему все. Про своего ребенка, про возможность переселения, и он понял… — Она замолчала, подбирая слова, и если бы это тело было не призрачным, а обычным, то непременно бы зарыдала. — Он согласился отдать тело после того, как уйдет.

— Значит вам было известно, что, меняя душу ты меняешь и судьбу? И даже тот, кто готов предстать перед последним судом, может прожить еще долгую жизнь исцелившись волей Высшего? — Спросил задумавшийся Чирнелло.

— Да. Тот колдун говорил об этом. Он вообще много чего рассказывал. О вас кстати тоже. — Она вновь замолчала. — Говорил, что вас трое, тех кто отлавливает души, несогласные умирать, и отправляет в ад. Он так это страшно описывал, все те ужасы, что предстоят не смирившимся со своей судьбой, те страдания, постигающие их после.

— Почти правду сказал. — Хмыкнул кот. — Вот только не рассказал, что мы ловим души насильников, убийц, и прочей мерзкой падали. Видимо твой колдун тоже относится к подобным типам?

— Может быть, я не знаю. — Она вполне по-человечески пожала плечами.

— Рассказывай дальше. — Кот внимательно посмотрел ей туда, где обычно бывают у человека глаза.

— Мы с Антошей уехали к морю. — Продолжила она. — Представляешь, он никогда не видел моря, и мечтал о нем, рисуя волны на листках бумаги. Тут, на берегу, он и хотел умереть, и оставить тело моему ребенку. Мне было его жалко, я бы не за что не согласилась отнять жизнь, но он уже умирал. Он посмотрел последний раз на море, лег на песок, и начался процесс переноса. Его зеленоватая душа взлетела вверх, в открывшееся сияние, а моя, отделившись от тела, взяла появившегося рядом сына за руку, чтобы провести на новое место существования. Это было прекрасно, но в этот момент налетел тот страшный мужик. Он сбил с ног мою оставшуюся без души плоть, оборвав связь, забросил в рот какие-то таблетки и рухнул. Тут же сущность его отделилась и бросилась к Антоше, это было очень страшно. Черный туман, переливающийся всполохами серого света, я никогда такого не видела раньше, он летел к плоти лежащего на песке ребенка. Я поняла, что времени нет, что или он, или я, и смогла справиться с охватившим меня ужасом. Я успела быстрее него подбежать и буквально забросить в тело Антоши моего мальчика.

Тот, кто хотел захватить тело, принадлежащее моему сыну, опоздал. Осознав это, он завыл от отчаянья, затравленно оглянулся, и кинулся к своему телу, но то уже окончательно умерло, и он не смог восстановить связь, тогда он бросился прочь. Я, то же не смогла вернуться. Тело мое уже остыло, и не хотело сливаться с душой. Было страшно, и я спряталась в море, где ты меня и нашел.

— Значит в Антоше сейчас живет твой сын? — Задумался кот.

— Да. — Она вздохнула. — Теперь можешь меня забирать на суд, я больше ничего не боюсь. Я сделала то, что хотела, и я счастлива.

— Да кому ты нужна, глупая. Ты не сделала ничего плохого. Ты никого не убила, и никого не обокрала, ты просто подарила своему сыну новую жизнь. — Он поднялся. — Теперь иди к собственному трупу, и жди там. Антоша попал в чужое тело, и заблудился в нем, не зная, как слиться в одно целое. Нам надо ему помочь. Но только не предпринимай ничего сама, не навреди очередной глупостью. Жди ловцов, и мы скоро появимся.

— Понятно все теперь. Ты молодец Чирнелло, все сделал правильно. — Фале вышагивал задумчиво по комнате.

— Не было тут ничего сложного, наивная, не опытная душа думала, что спряталась. Сидела в водорослях, и дрожала от страха, ожидая возмездия за совершенный проступок. — Кот развалился в кресле, и потягивал из чашечки горячий кофе. — В общем русалка из нее не получилась.

— Это хорошо, ее теперь можно было бы уже отправить на место нового существования, но без помощи мамы, нам не соединить Антошку с новым телом. — Гронд сел напротив, и тоже взял со столика чашку. — Нам нужен живой человек, одной крови с душой ее сына. Родственники у нашей русалки есть?

— Полиция дала запрос по месту жительства, но пока ответа нет. — Чирнелло сделал глоток. — Очень уж они медлительны.

— Тогда сделаем так. — Принял решение Скараду. — Гоо, летишь домой к нашей подопечной мамаше, все там узнаешь, и везешь сюда любого родственника. Хоть сестру двоюродную, хоть прабабушку, мне все равно, лишь бы кровь одна, а родственник думать мог, и принимать решения. Нам нужно установить связь души, и чужого тела, а без генетики этого не сделать. — Он перевел взгляд на кота. — А ты попробуй найти этого браконьера. Кажется мне, что это наш клиент. Ориентировок на него, конечно, еще нет, но думаю, что скоро поступят. Все на этом. Жду от вас только положительных новостей.

Виктория не находила себе места. Мама пропала. Оставила записку, что едет в санаторий «Сосновый бор», недалеко от города, даже адрес оставила, но туда не приезжала, и вдобавок ко всему отключила телефон. В полиции заявление не приняли, сказали ждать три дня, а какие могут быть три дня, когда мама беременна, да еще с проблемами здоровья у ребенка, ей уход нужен.

Вот же угораздило влюбиться на старости лет, и в кого?.. Сенечка… Из воспоминаний о нем только: «Перегар и щетина», — пустой человек, мусор, валяющийся перед телевизором на диване. Чего только мама в нем нашла? Он сбежал, как только узнал, что станет папой. Урод.

Вероника с мамой всю жизнь прожили вдвоем. Родной отец девушки то же удрал еще до ее рождения, видимо у их семьи проклятье какое-то на мужиков. Влюбляется мама в сволочей, рожает от них детей, и в итоге остается одна.

Звонок раздался неожиданно громко, прервав раздумья.

— Вы?! — Удивленно воскликнула девушка, делая шаг назад. — Но как вы меня нашли? Этого не может быть, я не оставляла адреса. Вернерра?.. Что с ней?

— С ней все хорошо, а на счет моего визита, то сам удивлен. — Ответил Гоо проходя в дом. — Вы видимо дочь, той беременной женщины?

— Мама? Что с ней?! — Побледнела Вероника.

— Давайте пройдем в комнату, и присядем. Нам нужно поговорить. — Похожий на ворону джентльмен, бесцеремонно прошел внутрь, и захлопнул за собой дверь. Подхватив под локоть, он подвел к дивану и усадив на него опешившую под таким напором девушку, отправился на кухню. Погремев там посудой, вернулся со стаканом воды в руках. — Вот, выпейте, это вам сейчас надо. — Он протянул зеленую пилюлю, и стакан одновременно.

— Говорите немедленно, что с моей мамой? — Игнорировала его действия Вероника.

— Сначала выпейте, вам надо успокоиться. — Требовательно протянул стакан и пилюлю мужчина. Ей пришлось подчиниться. — Вот и хорошо. — Он присел рядом. — Ваша мама умерла вчера вечером. Мне очень жаль.

Стакан выпал в один миг, из обессилевших рук, стукнулся об пол, и покатился. Она проводила его пустым взглядом, и потеряла сознание.

Когда открыла глаза, то лежала, а над ней склонился Гоо, и положив ладонь на лоб что-то шептал.

— Вот и хорошо, вот и славненько. — Он помог девушке подняться, и сел рядом.

— Как это произошло? — Она еле сдержалась, чтобы не зарыдать.

— На пляже. — Он посмотрел ей в глаза. — Я не могу все сейчас рассказать. Вам надо встретится со Скараду. Это очень важно. Разговор идет о жизни вашего брата.

— Вы издеваетесь, какого брата? На таком сроке беременности он не мог выжить. — Она всё-таки не выдержала, и заплакала.

— Он выжил, но рассказать все может только Скараду. — Мужчина встал, и нервно заходил по комнате. — Прошу вас, возьмите себя в руки, и поехали. Билеты на самолет я забронировал, вылет через четыре часа. Приведите себя в порядок, и летим. Прошу вас. Дело очень серьезное.

Николай Сергеевич очень сильно удивился, увидев свою недавнюю знакомую входящую в номер гостиницы, в сопровождении Гоо.

— Однако. — Он пропустил гостей в комнату. — Судьба умеет преподнести сюрпризы. Значит вы дочь той несчастной? Проходите. У нас будет длинный разговор.

— Я могу увидеть маму? — Вероника прошла внутрь, и остановилась напротив писателя, посмотрев тому в глаза.

— Непременно увидите, и даже поговорите. — Тот выдержал наполненный слезами взгляд, сочетающий в себе требовательность, и мольбу одновременно.

— Как поговорить? — Воскликнула недоуменно девушка, повернувшись к Гоо, и осуждающе на него посмотрев. — Но он мне сказал, что мама умерла?!

— Умерла. — Подтвердил слова вороны кивком головы Фале. — Но не все так просто. Вам предстоит кое-что узнать. Только, прошу вас не считать нас сумасшедшими, и выслушать до конца. Проходите, присаживайтесь. Гоо нальет вам кофе. Вы любите кофе?

— Нет, не люблю. Оно горькое. — Вероника села в кресло.

— Ну тогда чая. — Гоо выхватил из воздуха парящую чашку. — Вам с мятой, с чебрецом, с лимоном, или какие-то есть иные предпочтения?

Вероника завороженно посмотрела на руку мужчины, держащую перед ней чашку.

— У вас там что, все в одном намешано? Как вы вообще это сделали. Кто вы? — Она вжалась в спинку кресла.

— Все по порядку. — Улыбнулся тот. — Вы все сейчас узнаете. Ну так с чем вам подать чая, может с коньячком? Рекомендую, знаете ли, очень успокаивает нервы, и на вкус изумителен. Прошу. — Он протянул чашку.

— Ну так вот. Перейдем к нашим делам. — Заговорил писатель, когда девушка сделала первый глоток. — То, что вы сейчас услышите, никогда, и нигде не должно быть озвучено. Поверьте, это в ваших интересах. Если вы раскроете тайну, то я скажу, что это все вранье, ну а вас будут воспринимать как умалишенную.

Когда-то давно, когда создавался ваш мир, Высший явил на землю людей, наделив их правом выбора между добром, и злом. Но речь тут не о банальном делении соседей спорного участка земли, где каждый считает себя праведником, и просит Господа помочь ему разобраться с негодяем соседом, или убийстве одного супругом другого, в порыве ревности. Нет, это все далеко более серьезно. Речь идет о высшем зле, речь идет о врагах всего светлого, что есть в человеке, вы называете таких слугами сатаны.

Рождаются иногда уроды, вроде маньяков, убийц, и прочей нечисти. Они умирают, и попадают на высший суд. Все бы ничего, но эти твари, нашли способ переселения души, в новое тело. Обычно это бывает младенец, во время родов, ведь это самый простой, и распространенный способ, но есть и другие случаи, переселения в более зрелые тела.

Мы ловцы этаких тварей. Мы, это: я, Гоо и Чирнелло. Наша задача поймать, и отправить их на высший суд. Это очень сложная задача, но мы справляемся.

Ваша мама сломала стереотипы, до этого нам с таким сталкиваться не приходилось. Она уже переселила душу своего нарождённого дитя, в тело другого мальчика, но в силу обстоятельств, не успела довершить ритуал до конца. Ей помешали. Мне очень жаль, но ее убили.

— Как же тогда я с ней смогу поговорить? — Вероника вскинула удивленные, наполненные слезами глаза.

— Имейте терпение, вы все в свое время узнаете. Ну так вот… Ваша мама умерла, и успела переселить душу, но та теперь не может соединиться с телом, и ей нужна помощь. Именно ваша помощь, как проводника. В конце вы обретете брата, правда в другом теле, но разве это важно, ведь душа будет его.

— Я согласна. — Всхлипнула девушка, и решительно поднялась с кресла. — Что надо делать?

— Вы опять спешите. — Улыбнулся ей писатель. — Есть пока одна вещь, которая меня волнует. Есть человек, вернее его энергетическая сущность, которая может нам помешать. Это убийца вашей матушки. Его надо найти, до того, как приступить к таинству соединения.

Вы можете вспомнить? Может ваша мама вела себя как-то странно в последнее время, что-то говорила? Это было бы важно.

— Она говорила о каком-то экстрасенсе, который может помочь вылечить ребенка. Она вроде как связывалась с ним в соцсети. Но я точно не знаю, она не любила об этом говорить.

— Гоо. — Николай Сергеевич повернулся к вороне. — Ты ноутбук нашей подопечной с собой захватил?

— Ты не требовал, а я не подумал. — Нахмурился тот, и повернулся к девушке. — Где он стоит?

— В комнате мамы, на столике. — Вероника недоуменно посмотрела на мужчину. — Вы же не полетите обратно?

— Нет. — Буркнул Гоо. — Мне этого не надо. — Он на несколько минут исчез, словно растворившись в воздухе, и снова появился с ноутбуком в руках. — Вы позволите мне полазить по сокровенным тайнам вашей матушки? Обещаю, что все останется только в моей памяти, и не выскочит никогда наружу.

— Конечно. — Вероника восхищенно посмотрела на ворону. — Делайте как знаете.

Го сел в кресло, и включил монитор.

— Наш убийца и экстрасенс, одно и то же лицо. Эта сволочь очень грамотно обработал, женщину, сыграв на ее горе, сделав все ее руками, но видимо просчитался в решительности последней. Одно не пойму, зачем ему это было надо? — Через пару минут ворона захлопнул крышку компьютера, и выхватив из воздуха чашку кофе сделал глоток.

— Зачем ему это было надо, сейчас не так важно. — Нахмурился Фале. — Главное то, что он где-то рядом. Не знаю, почему он тогда сбежал, не довершив черное дело до конца, но думаю сейчас может вернуться. Это очень плохо. Он может вмешаться в ритуал, и этим убить тело. Его надо непременно отыскать, и нейтрализовать. — Он повернулся к девушке. — Вам снимут номер рядом с нами. Очень вас прошу подождать, и не во что не вмешиваться. Если вы понадобитесь, то я об этом скажу, а пока отдохните, скоро приедет Вернерра с мужем, думаю вам будет приятно встретится с подругой.

— Мне нужно разрешение, на посещение морга для опознания, но в необычном формате, без свидетелей. — Котообразный гражданин, сидел закинув нога на ногу в кабинете полковника вальяжно откинувшись на спинку стула. — Это и в ваших интересах. Так что будьте любезны дать такое распоряжение.

— Буду. — Хмыкнул Селиверстов. — Если ты мне расскажешь: «Кто ты такой? И что тебе надо?». — Ты думаешь, что я не навел справки? Нет никакой редакции: «Вам и не снилось», — значит ты никакой не журналист. Если немедленно не расскажешь мне все, то, разговаривать будем уже в камере. Откуда тебе известно о мальчике и его матери? Что ты еще знаешь по этому делу?

— Да что же вы уважаемый генерал такой нервный? — Засмеялся фальшивый репортер.

— Хватит! — Рявкнул полковник. — Я не генерал! Твой подхалимаж на меня не действует! Кто ты такой? Отвечай!

Селиверстов мгновенно замолчал, и практически перестал дышать от страха, так как с посетителем произошла удивительная метаморфоза. Он вдруг подпрыгнул, и в воздухе обернувшись в кота, приземлился перед половником на стол, разбросав документы, и схватив бедолагу острыми когтями за горло, едва не протыкая кожу.

— Кто я такой хочешь знать, гнида? — Зашипел он в лицо полковника, прожигая его зелеными глазами с вытянутыми красными зрачками. — Я твой ужас. Я тот, кто удерживает тебя между креслом начальника УВД, и скамьей подсудимых за коррупцию. Один мой звонок, и ты проведешь остаток жизни на нарах, а твой бездарь Сенечка, лишившись дома, который конфискуют, со всеми счетами, и вместе с мамашей, твоей, с надутыми силиконом губами, женой, будет побираться на паперти.

Ты думаешь, что запугал того, кого обложил данью, и все деловые люди края дрожат от страха, с заискиванием заглядывая тебе в глаза? Не обманывай себя, тварь. Стоит только начаться уголовному делу, как они побегут в полицию с заявлениями, и пожизненное тебе обеспечено. — И он вдруг снова стал человеком. Отпустил горло Селиверстова, и сел на стул все так же вальяжно откинувшись на спинку, и закинув нога на ногу, как будто ничего и небывало. — Ну так что на счет моей просьбы, господин генерал, или вы все еще предпочитаете действовать по закону? Он улыбнулся, и злобно стрельнул глазами. — По вашему закону?

— Я его не нашел. — Чирнелло виновато отвел глаза. — Ни единого следа, ни намека на присутствие. Такое ощущение, что его ничего не связывало с этими местами. Я так же не пойму, почему он боится высшего суда, он не совершил ничего такого, за что можно сурово наказывать. Не убивал ради удовольствия, не обирал того, у кого и так ничего нет, ни насиловал. Браконьерство, и мелкое воровство конечно грех, но не на столько тяжкий, чтобы пытаться залезть из-за него в чужое тело.

— Может мы что-то не знаем? — Задумался Фале. — Где он жил до приезда сюда?

— На севере. Ходил в море коком несколько лет, за пьянку был выгнан, и дальше работал грузчиком. Много читал книг по эзотерике, чернокнижьем увлекался. — Гоо, как всегда, сидел в кресле, и пил кофе.

— Это получается, что он сам себя так накрутил? — Удивился Гронд. — Всегда поражался вывертам человеческого самовнушения. Вроде не дурак, а вот надо же тебе как… И чего нам с ним теперь делать?

— Поймаем да отправим куда положено, пусть там разбираются, чего нам-то голову ломать. Если ничего больше не натворит, то отделается легким испугом, а если чужое тело умудрится погубить, то по полной программе накажут. — Гоо сделал глоток, и поставил на столик чашку. — Вот только где его искать теперь? Время-то поджимает. Душа без тела долго к земле привязана быть не может. Надо мальчишек в одно целое соединять, да мамашу к высшему отправлять, не дело ей здесь маяться.

— Ладно, возьму ответственность на себя. Завтра проведем ритуал. — Гронд принял решение, но видно было, что оно ему не нравится. — Ты, Гоо, летишь сейчас к моргу, и смотришь очень внимательно. Если заметишь даже намек на след нашего браконьера, то зовешь меня. — Он повернулся к Чирнелло. — Ты встретишь Вернерру, с мужем, поселишь в гостинице. Пусть отдыхают, помощи от них в этом деле не будет, только помеха. — Он задумался. — Да, вот еще что… Веронику предупреди, что завтра идем в морг. Надо дать ей поговорить с матерью, думаю так будет правильно. Пусть девушка все осознает, и примет правильное решение. Антошку назад к его мамаше-алкоголичке отдавать нельзя, угробит пацана, жалко. Да и не Антоша это уже будет…

— Ничему пожалуйста не удивляйтесь, и не пугайтесь. — Фале шел по темному коридору морга, придерживая под локоть бледную Веронику. — Мир не такой как вы его видите, и сейчас перед вами откроется немного другая его грань. Это не мистика, и не фокусы, это истина, пусть и немного жуткая на первый взгляд. Просто примите все как оно есть. — Он открыл тяжелую дверь морозильника, и вытянул с противным лязгом носилки, с покрытым простыней телом. Вероника покачнулась, но Фале ее поддержал. — Я понимаю ваши чувства, но поймите, что сейчас перед вами только пустой сосуд. Ваша мама жива, и сейчас вы в этом убедитесь. — Он прикрыл глаза и замер, словно уснул. — Я привел твою дочь, женщина, и если хочешь сохранить жизнь своего мальчика, то убеди ее нам помочь в соединении. — Прошептали его губы.

Глаза трупа приоткрылись, и в них засветилась жизнь. Губы дрогнули бледной улыбкой:

— Доченька. Прости. У меня не было другого выбора. Ты уже выросла, и сама способна о себе позаботится, а мой мальчик мог умереть, так и не родившись. Я дала ему шанс, но случай не дал ритуалу свершиться до конца. Помоги этим людям сделать то, что я не смогла. Поверь им.

— Мамочка!.. — Девушка упала на труп матери.

— Не надо, не рви мне душу. Отпусти. — Дрогнули губы, и в уголке глаза мертвой женщины выступила слеза. — Я всегда буду рядом, а когда придет ваш с Антошкой срок, встречу. Я люблю вас. Прости. — Глаза стали стеклянными и закрылись.

— Все. — Фале задвинул носилки в морозильную камеру, и закрыл дверь. — Надеюсь вы все поняли, и поможете. Когда все наши дела будут сделаны, то и я помогу с похоронами. Вот только не надо сейчас плакать. Вашу маму ждут там, где ей будет хорошо. Идемте. Нам теперь надо еще помочь вашему брату.

Палата реанимации встретила гостей попискиванием приборов, стерильной чистотой и тишиной скорби.

За дверями шушукались медсестры, и дежурный доктор:

— Кто они вообще такие?

— Какой-то профессор из столицы, специально прилетел.

— Откуда узнал?

— Кто его знает, все бумаги предоставил. Даже разрешение на посещения в любое время суток, подписанное в главке.

— А девушка кто?

— Говорит, что сестра, но документов никаких нет.

— Чудно все это.

— Отойдите от дверей и не мешайте. Профессор будет проводить секретный эксперимент. — Раздался вдруг голос Селиверстова.

— Вы то тут зачем, товарищ полковник?

— Я же говорю: «Секретный эксперимент», — ФСБ курирует, вот я и решил, что лучше меня никто с охраной справиться не может. Все, хватит базара. Расходитесь, и не мешайте.

— Чем ты его так напугал? — Хмыкнул Гоо, повернувшись к коту.

— Грешки у всех есть. — Улыбнулся тот. — Даже у святош отыскать можно, если покопаться. Чем выше человек занимает должность, тем больше у него есть того, на что можно поднажать. Уметь просто надо.

— Замолчите оба. — Рыкнул на них Фале. — Нашли место. — Он повернулся к девушке. — Нужна будет ваша кровь, вы когда-нибудь сдавали?

— Да. — Кивнула она. — В прошлом году.

— Значит учить вас не надо. — Улыбнулся писатель. — Ложитесь на кушеточку рядом с мальчиком, и ничего не бойтесь.

— А вдруг у нас группы разные? — Сомненья все же блеснули в глазах Вероники.

— В этом случае совпадут, не сомневайтесь. — Кивнул утвердительно фальшивый профессор, и еще раз улыбнулся. — Ложитесь. — Он повернулся к сопровождавшим его вороне, и коту. — Гоо перевоплощается вместе со мной, а Чирнелло охранят в этой реальности, но если понадобиться помощь, то мгновенно срывается к нам. Все. Приступаем. — Он склонился над Вероникой.

Толстая ига воткнулась в вену девушки, и кровь устремилась по прозрачной трубке на другой конец, к руке ее брата. Она тут же потеряла сознание.

Мир чистой энергии, и холодный и теплый одновременно. Немой и громкий, недоступный простому смертному. Тут живут те, кто еще не родился или умер, здесь мир духов, здесь нет плоти в понимании человеческого разума.

Еле заметный, мерцающий страхом, растерянный энергетический сгусток забился в самый дальний угол этого жуткого, незнакомого, мертвого тела мрака. Он не знал, что надо теперь делать. Мама взяла его за руку, и затолкнула сюда, а сама тут же пропала. Ужас толкнул ее, и она вместе с ним исчезла, рассеявшись по пространству.

Он сидел и дрожал, когда перед ним появилась ворона, исчезнувшая мама, и еще одно странное существо, похожее и одновременно непохожее на человека. Они манили его к себе, но можно ли им верить? Здесь все так необычно, и тот, кто кажется добрым и родным, может оказаться совсем не тем, за кого себя выдает.

— Они друзья, раздался прямо в нем такой знакомый, родной голос, словно он сам сказал это. — Я твоя сестра, а это наша мама, и наши друзья, они тебе помогут. Тот мрак, в котором ты сейчас прячешься, это твое будущее тело. Оно совсем не страшное, поверь. Ты будешь в нем теперь жить, и я всегда буду рядом, и не брошу никогда, ведь ты мой брат.

И такое тепло звучало в этом голосе, что он поверил. Он протянул руку и тот, кто похож и не похож на человека, взял его ладонь. Мир тут же изменился, и засиял другими красками, наполнился радостью и надеждой. Тот, что похож на ворону, шел рядом с ними, постоянно оглядываясь, и мальчик точно знал, что он его охраняет, а рядом улыбалась счастливая мама. Она не даст никому его обидеть.

— Молодец Антоша, ты все правильно делаешь. — Звучал колокольчиками нежности теплый голос. — Иди смело, тебя проводят до нужного места. Когда ты проснешься, мы встретимся, чтобы никогда уже больше не расставаться.

Так его оказывается зовут Антоша?! Он этого не знал. Как это оказывается приятно, узнать собственное имя.

Внезапно черная тень скользнула сверху. Тот, что похож на человека, прикрыл его и маму, оттолкнув себе за спину, а ворона кинулась в атаку, но не успела. Огромный кот, выпрыгнувший из пустоты, стальными когтями вцепился в ужас, и тот, через миг, затрепыхался в пасти зверя.

— Вот мы и пришли. — Улыбнулся голос. — Это твой дом. Я рада, что у меня есть брат. Теперь все будет хорошо.

И мир в этот момент вспыхнул, на миг ослепив. Мальчик прикрыл глаза, едва открыв. Над ним склонился мужчина похожий на ворону, и улыбнулся.

— Привет Антоха. Как дела парень? — Подмигнул он. — Добро пожаловать в жизнь.

— А мы так спешили. Мама даже обиделась. — Они сидели в кафе, на берегу моря. Вернерра с мужем, и троица довольных собой ловцов душ.

— Отдохнете, позагораете. Медовый месяц нельзя портить работой. — Улыбнулся ей писатель. — Мы тут и сами справились, да и подружка твоя очень помогла.

— Жалко ее маму. — Вздохнула девушка. — Я ее очень хорошо знала. Такая добрая была.

— Не надо жалеть. У нее все хорошо. Ее встретили, и она счастлива. — Чирнелло отхлебнул из высокого стакана глоток ледяного пива. — А в Гамбурге вкуснее подают. — Он поморщился. — Мне там темное нравится.

— А что с тем браконьером? — Посмотрела на него Вернерра.

— Чего с ним будет? Грехов тяжких за ним нет, помешать нам не успел. Накажут конечно, но не сильно, да и отпустят. — Вздохнул кот. — Начитался дурак книжек. Чего только эти писатели не напридумывают. — Он скосился на Фале. — И ведь правы бывают, иногда угадывают истину.

— Вон, смотрите, Антошка с Вероникой идут. Молодцы, приняли друг друга, как и надо. Теперь только надо парня у мамаши-алкоголички отобрать, да опекунство для девушки оформить. — Фале, словно не заметив намека кота, махнул рукой подзывая присоединится к их компании гуляющих девушку с мальчиком. — Но и тут трудностей не будет. Я им помогу.