Гроза над Италией

Глава 9

Остия, май 1493 года

Здравствуйте, люди, а вот вам гхыр на блюде! Именно этой похабной поговоркой из моего родного времени можно было охарактеризовать наше вторжение в Остию. Местных откровенно подкосило одно — неготовность к тому, что противник предпримет нестандартные меры для проникновения в крепость. Вот за это они и поплатились. Все их дальнейшие попытки выбить штурмовую группу из самих ворот и из надвратной башни за короткое время провалились. Потом этого времени у них банально не осталось — подоспела конница, точнее сказать, ездящая пехота, потому как конный бой в замкнутом пространстве внутри стен крепости был лишён смысла.

Затем очистка стен от противника, который и так особо за них не цеплялся, оттягивая остатки гарнизона к донжону, взятие под контроль основных зданий внутри стен, первичная проверка и, при необходимости, зачистка территории… Эти, оставшиеся от гарнизона крепости, могут и подождать. Им даже на прорыв пройти и то проблематично — подтянутые силы позволили нам создать очень даже значимый перевес. Плюс контролируемые ворота и стены, которые просто так не преодолеть. Как ни крути, а у засевших в донжоне оставался один путь — переговоры.

— Мне этого не хватало! — тяжело дыша, произнесла Бьянка, которой хоть и не довелось на сей раз поучаствовать в собственно сражении, но сама атмосфера… хватило и этого. — Тут всё яркое, живое, открытое… Не то что яды и интриги. Я как будто снова там, в кондотте. Только не этого урода Проди, а нормальной.

— Ты воин, Бьянка, — охотно согласился я, осматриваясь вокруг, прикидывая, много ли предстоит восстанавливать и предстоит ли вообще. — Просто научись воспринимать творящееся при Святом Престоле и вообще близ сильных мира сего как те же битвы, только боле сложные и опасные. Тут нужно лишь умение владения оружием для солдата и тактикой со стратегией у полководца. Там… Тактика со стратегией, но более широко применяемые. Война — это лишь одно из средств.

— Понимаю. Просто иногда хочется вот этого вот, давно знакомого.

— А оно тебя по любому не минует. Надеюсь, про Францию ты за сегодняшнее утро забыть не успела?

Точно не успела. Посерьёзнела, заозиралась вокруг и тут же выдала вполне разумное мнение:

— Остия — это хорошая крепость. Крепкий гарнизон под командованием знающего наместника, орудия на стенах. Современные, а не эти старые бомбарды. Она прикрывает Рим с моря, в этом её предназначение.

— В этом, верно. А ещё это символ мощи делла Ровере… был. Для подтверждения нам осталось лишь окончательно решить проблему с остатками местного гарнизона. Этим сейчас и займёмся.

Конечно, прямо сейчас не получилось. Некоторое время заняло утрясание того, какие части приведённого отряда займут места на стенах, а какие будут блокировать донжон. Не просто блокировать, а делать это грамотно, не подставляясь под обстрел засевших внутри. Плевать мне на то, что пока они не стреляли, да и не должны были, явно готовясь к переговорам, и не к «смерти геройской». Лучше довести правила безопасности до автоматически выполняемых, чтобы потом не оказаться в печальном положении. Такие правила, они пишутся не чернилами, а кровью воинов.

Наконец, всё необходимое было сделано, а к донжону отправились парламентёры. Разумеется, никого из важных персон там не было, так… мелюзга по меркам армейской иерархии. Кстати, насчёт иерархии. Этот вопрос уже не то что назрел, он давно и усиленно дымился. Армия по сути уже есть, а чёткой и понятной всем иерархии как не было, так и нет. Не только тут, в Папской области и в Италии в целом, но и на всей территории Европы. Старая римско-имперская система давно канула в Лету, а новой так и не сложилось. Ничего, в самом скором времени сложится. Думаю, к началу французского вторжения хотя бы пару первых шагов в этом направлении сделать успеем.

Парламентёров приняли, выслушали и отпустили обратно. Остатки гарнизона, а в частности наместник Остии синьор Федерико де Мариони был готов к переговорам о дальнейшей судьбе себя самого и находящихся рядом. Что ж, он готов и я готов. Взаимная готовность — это всегда хорошо, позволяет избежать различных методов убеждения и принуждения, отличающихся повышенной кровавостью. Находящийся там же, в донжоне, кардинал Доменико делла Ровере хранил гордое молчание, но он мне сейчас особо и не требовался. Увы, не та ситуация, чтобы крутить комбинации с его ущемлением или устранением. Не после недавней «естественной смерти» Джованни делла Ровере, римского префекта.

Спустя два часа после начала переговоров — что поделать, на обсуждение предварительных деталей тоже требуется время — ворота донжона вновь открылись, и оттуда вышел человек в очень хорошем и вместе с тем богато украшенном доспехе, в сопровождении нескольких простых солдат. Хотя тоже неплохо экипированных, чего уж там. Наместник… хоть лично я его и не видел, но мне подтвердили, что это действительно он.

Под конвоем, пусть и названном «почётным сопровождением», его проводили в один из домов, где находился я со своими ближниками, кто сопутствовал в рейде на Остию. Сопровождение… его разумеется вежливо отсекли. Не им тут условия ставить, право слово!

Вот ты какой, северный олень! Это я про Федерико Мариони — человека лет этак сорока, производящего впечатление много повидавшего и довольно опытного вояки. Они вполне совпадали с известными о нём фактами, потому не стоило удивляться, что Джулиано делла Ровере, почуяв, что запахло жареным, поднял верного человека до поста наместника в главной своей твердыне, Остии. Наверняка расчёт был на то, что купить его будет весьма сложно, да и по приказу хоть самого Папы он ворота перед врагами рода делла Ровере не откроет. Он и не открыл… мы сами, пусть и хитростью, туда зашли.

— Добрый день, синьор Мариони, — улыбнулся я, приветствуя проигравшего противника. — Хотя понимаю, что добрый он отнюдь не для всех. Однако… сегодня повезло именно мне. Проходите, располагайтесь, нам ведь есть о чём поговорить. Тему разговора, я уверен, подсказывать не потребуется.

Стоящая за моей спиной Бьянка тихо фыркнула, подавляя смех. Эспиноза же, сидящий несколько правее, улыбнулся, наблюдая за гримасой бессильного раздражения на лице уже почти не наместника Остии.

— Ваше Высокопреосвященство… — обратился ко мне Мариони чуть ли не сразу. — Чем доверенная мне Остия вызвала неудовольствие Его Святейшества? Мы никак не ожидали, что викарий Христа, Папа Александр VI пошлёт такой сильный отряд выразить своё неудовольствие его верным слугам.

— Уж простите, но вы слуга не Его Святейшества, а рода делла Ровере, — жёстко отмёл я саму попытку перевести стрелки. — Не у вас ли скрывался кардинал Джулиано делла Ровере перед тем, как бежал во Францию, к королю Карлу VIII? И его связи с отлучённым от церкви ересиархом Савонаролой поневоле бросают тень и на других, виновных и невинных. Понтифик лишь из-за нежелания смуты в умах не стал объявлять кардинала Джулиано делла Ровере пособником ересиарха и выносить на коллегию кардиналов вопрос о лишении его этого положения в рядах церкви. Поэтому… перейдём пока к вашей сдаче.

— Мы не побеждены, — проворчал Федерико, пряча глаза. — Донжон крепок, есть запасы провизии и воды, нас там немало, и мы можем долго держать оборону.

— Которая всё равно приведёт к успешному штурму или истощению остатков гарнизона, — безжалостно констатировал я. — Держать оборону есть смысл, если есть кому прийти вам на помощь. А кто это сделает? Орсини? Колонна? Другие из рода делла Ровере? Первые два рода не осмелятся проявить открытое неповиновения, они ведь вассалы моего отца. Пусть и очень своеобразные.

— Не будут они давать повод взять в осаду ещё и их города. А жаль… — аж замурлыкала от предвкушения подобного Бьянка. — Но если вы убедите их в этом, кардинал Борджиа будет вам очень благодарен. Очень-очень!

Порой Бьянка могла устроить выходку в стиле «инфант террибль», но исключительно к месту и на пользу делу. Вот как сейчас. Дескать, поплачьтесь на свою горькую судьбу, заставьте недоброжелателей Борждиа поднять головы, перейти от пассивного недовольства к открытым действиям… нам ведь только того и надо. Мда, покера тут ещё не было, но понятие блефа, оно с древних времён. Это ещё Конфуций и Сунь-Цзы подмечали и правильно делали.

А блеф ли? Я понимал, что Колонна и Орсини по любому останутся врагами Борджиа, пусть и скрытыми до поры. При вторжении французской армии однозначно помогать не станут. Следовательно, пусть хоть криком изойдут, хоть явно выразят поддержку раскулаченным аж на целую Остию делла Ровере — нам это во вред не пойдёт.

Мариони явно думал схожим образом, потому как заметно помрачнел, загрустил и, переминаясь с ноги на ногу, начал говорить по делу:

— Выход для всех, кто хочет уйти. С оружием, казной, при лошадях. Для всех, для меня и кардинала Доменико делла Ровере тоже.

— У вас нет лошадей, — процедил Сальваторе Эспиноза, находящийся в преотвратном настроении из-за мучившей его ещё со вчерашнего дня головной боли, последствия давней контузии. — Можете сесть верхом на кардинала делла Ровере, я даже седло, узду и шпоры подарю. Свои, богато украшенные.

Вокруг заржали. Что я с Бьянкой, что присутствующие охранники из бывших кондотт Раталли и того же Эспинозы. И никакой почтительности к сану кардинала и прочему, свойственному многим их живущих в это время. Ой не зря я тщательно просеивал людей, выбирая и приближая тех, кто мракобесием и вообще повышенной религиозностью не страдал. Отобранным было пофиг на все эти заморочки. Проклятье, да вздумай я публично освежевать кого-то из «князей церкви» и вывесить тушку на стене крепости — они бы поинтересовались лишь одним: «Куда именно вешать «украшение»? От них требовалась преданность не Святому Престолу и даже не христианской религии, а исключительно роду Борджиа. Монастырь Сан-Марко дал им и возможность окончательно переступить через барьер — тем, у кого он ещё оставался — и уверенность в том, что им за это ровным счётом ничего не будет.

Они становились людьми вне католической церкви, хотя формально были её частью. И я планировал продолжать рвать немногие оставшиеся нити. Многих, кто сталкивался со стремительно меняющимися «приближёнными кардинала Борджиа», это шокировало. Вот как сейчас Федерико Мариони. Он аж замер и явно не знал, что тут вообще можно сказать. Пришлось оказать «гуманитарную помощь»:

— Я готов отпустить вас и ваших людей. Тех, кто захочет уйти, конечно. Раненым будет оказана помощь, оружия лишать тоже не станем. Однако вся казна и все бумаги останутся. Мне очень не понравится, если я узнаю, что кардинал делла Ровере или вы решили сжечь или утопить архивы, которые хранятся тут. И перед тем, как кардинал покинет Остию, мне нужно будет с ним поговорить. Иначе…Я даже не буду ждать, пока у вас подойдут к концу припасы, а просто поставлю артиллерию на выгодные позиции и буду мешать донжон с землёй и дроблёным камнем, пока вы не сдадитесь. Стрелять будут не старые бомбарды, которые больше грохочут, чем действительно наносят повреждения, а новые орудия. Доставить их из окрестностей Рима — дело несложное.

— Но вы этого не хотите, Ваше Преосвященство.

— Всё верно, Мариони, действительно не хочу. Считаю лишним проливать кровь таких же итальянцев без крайней необходимости, да и потраченный порох в других местах пригодится, и разрушенный донжон придётся восстанавливать. Орудия заговорят лишь если вы проявите бессмысленное ослиное упрямство. Поймите, Федерико, делла Ровере — это уже прошлое. Будущее за нами, за родом Борджиа.

Слова пусты, если не подкреплены делами. Только в нынешней ситуации слова и дела шли рука об руку. Наместник Остии был поставлен в ситуацию, когда особого выбора у него даже не наблюдалось. Уйди, сохранив жизнь свою и других, равно как и честь. Или умри, причём смерть твоя и других ничего толком не изменит, создав победителю лишь лёгкие неудобства. Он выбрал первое.

Одной заботой меньше. И вот через некоторое время ворота донжона открылись, выпуская сначала оттуда, а потом и из самой Остии тех, кто с недавних пор стал тут ну абсолютно лишним элементом. При оружии, с личными вещами, но без возможности прихватить что-то ценное, дабы потом передать бывшему наместнику или кардиналу Доменико делла Ровере. Уж об этом знающие люди имели представление, могли позаботиться о правильном выполнении договора. Выпускали малыми группами, чтобы избежать малейших попыток взбрыкнуть. Пусть идут… распространяя слухи о том, что действительно мощная крепость пала почти мгновенно.

Опасался ли я утечки информации о том, как именно мне удалось прихватить защитников крепости за первичные половые признаки? Ничуть, ибо об этом всё едино стало бы известно. Парой дней раньше или позже — невелика проблема. Эта конкретная хитрость своё отыграла? Невелика печаль, пытливый на пакости ум уроженца второй половины XX века с лёгкостью придумает ещё с десяток хитровывернутых способов сделать бяку врагам своим.

Трофеи откровенно порадовали! Ох не зря делла Ровере, с давних пор считая Остию своим главным оплотом, свозили сюда оружие, амуницию, золото с серебром и иные ценности. Разумно рассчитывали на то, что даже если станет совсем кисло — удастся прорваться к воде, погрузить сокровища на корабли и дать дёру в подходящее по ситуации место. Теперь немалая часть этих самых богатств досталась нам, Борджиа.

— Хорошая крепость… и вид отсюда тоже неплохой, — произнёс я, стоя рядом с узким окном, почти бойницей, на верхнем уровне донжона, смотря на саму крепость и то, что находилось за её стенами. Подзорку бы сюда… Но это будет чуть позже, пока её и тут не изобрели, и у меня руки дойти не успели на предмет местных стекольщиков озадачить. — Теперь морские ворота Рима открыты для нас.

— Нужно не только захватить, но и удержать, — проскрипел Сальваторе Эспиноза. — Гарнизон, перестройка ворот, чтобы был нормальный барбакан, а не всего лишь надвратная башня. И нужны корабли. Хорошие. Крепкие. Не только торговые, но и военные.

— Всё будет, — этими словами я опередил Бьянку, явно желавшую высказаться. — А поскольку инициатива наказуема, ты на первых порах и займёшься этими делами. Будешь представлять нас, Борджиа, в этом месте. Увы, но пока людей не только преданных, но и понимающих, у меня немного. Только учти, Сальваторе, скоро наверняка начнётся война, и ты там понадобишься. Так что…

— Синьор Чезаре, — бывший кондотьер бухнулся на одно колено. — Сам не забуду и детям передам, если они у меня появятся. Это великая честь для меня!

Даже так? Хотя… понимаю. В случае Эспинозы речь не шла не только о знатности рода, но и сколь-либо благородных предках. Выходец из низов, добившийся того, что собрал и уже несколько лет до нашего с ним знакомства удерживал не самую плохую кондотту с действительно хорошими бойцами. Потом вошёл в число приближённых рода Борджиа, наверняка рассчитывая сделать пару шагов вверх по незримой иерархической лестнице. Но предложенное сейчас… По сути он становился может и временным, но наместником Остии, представителем Борджиа в городе и окрестностях.

— Ты показал себя и верным человеком и достойным командиром. Вот и действуй, — улыбнулся я, жестом приказывая Эспинозе подняться. — А первые пару-тройку дней я тут всё равно останусь, нужно будет как следует всё осмотреть, узнать о настроениях простых людей, проверить окрестности на предмет возможных остатков людей делла Ровере. Заодно дам несколько полезных советов по управлению городом. Занятие, как я полагаю, для тебя явно новое.

— Я справлюсь!

А глаза то как горят в предвкушении… Энтузиазм во всей красе. Вот поэтому первые несколько дней я побуду рядом, присмотрю за его первыми шагами, подправлю, если надо будет. И те самые советы, ему их тоже не избежать. В частности, относительно налогов. Большие налоги хороши лишь если хочешь выжать досуха земли, которых можешь скоро лишиться. В длительной же перспективе это похлеще чумы для экономики региона. К тому же стоит упомянуть о льготах для тех, кто готов производить не абы что, а нужную для нас, Борджиа, продукцию. Особенно всё мало-мальски технологичное, от выплавки металла до мастерских, создающих разного рода механику. Прогрессу недостаточно просто не мешать, его надо подталкивать и манить в нужном направлении как золотом, так и добрым отношением к его носителям. Сс последним в это время весьма плохо. Мракобесие, будь оно неладно, ведь любое научное открытие вполне могут объявить — и часто объявляют — колдовством и дьявольскими кознями.

Мда, Сальваторе совсем в ошалевшем состоянии, от радости в зобу дыханье спёрло! Придётся его малость из него вывести самым простым средством — дать простое поручение, но в то же время такое, которое далеко не всякому поручишь. Оно у меня найдётся, никаких сомнений.

— Сальваторе, тут у нас один кардинал из рода делла Ровере имеется, так ты его вежливо, но настойчиво препроводи в бывший кабинет наместника. Пусть немного посидит, меня подождёт.

— Будет сделано, синьор Чезаре.

Никаких сомнений, даже тени колебаний. Вот и образовался ещё один из числа тех, кому скажи глотку одному из своих врагов перерезать — так он кровь с кинжала смывать долго не станет, дабы погордиться оказанным доверием. Приём то древний, зато действенность его как была на высоком уровне, так оной и останется. Психология человека, её всегда учитывать стоит, делая лишь незначительные поправки на то время, в котором он живёт.

— Хорош, не правда ли? — поинтересовался я, как только Эспиноза удалился выполнять приказ.

— Теперь он не просто верен, а верен целиком, до самого тёмного уголка души, — кривовато усмехнулась Бьянка. — Ты увлекаешь за собой людей, Чезаре. И самое необычное, что им это нравится. Мне — точно нравится. Даже несмотря на то, что я была вынуждена открыться и теперь обречена часто носить эти жуткие, мешающие платья. Сс ними только и можно, что небольшой кинжал носить и стилеты!

Кто о чём, а воительница об оружии, с которым у неё теперь некоторые сложности возникают.

— Успокойся, чудо, я уверен, что в скором времени удастся уменьшить габариты и вес пистолетов. Вот их и будешь под нарядами прятать… наравне с кинжалами-стилетами и чисто женскими прелестями. Понимаю, что прекрасные юные синьоры тебя не интересуют, но вот юные синьорины — это дело другое

Вот нравится мне иногда смущать Бьянку и всё тут. Как сейчас. Взгляд отвела, самую малость покраснела, но тут же взяла себя в руки. Привыкает, однако, скоро такими вот дружескими шпильками и не прошибить будет.

— А что ты с ним делать собираешься, с кардиналом делла Ровере? Может угостить чем-то особенным?

— Увы, не та сейчас ситуация, — печально развёл я руками показывая, что и хочется, и колется. — Слишком недавно помер Джованни делла Ровере, а смерть ещё одного из их рода, да ещё через некоторое время после встречи со мной, в столь своеобразных обстоятельствах будет воспринята очень плохо. Мы с тобой об этом уже разговаривали.

— Знаю. Только хочется поскорее.

— Соблазн лёгких решений, тут я тебя хорошо понимаю. Ты лучше взгляни ещё раз на открывающийся вид. Остия… это только начало.

— Начало чего?

— Крепостей, над которыми взовьётся знамя с красным быком на золотом щите. И я не собираюсь останавливаться, тем более на малом. Как говорится, мне нужен мир… и желательно весь.

— Прямо весь-весь? — улыбнулась девушка, уже научившаяся чувствовать оттенки эмоций в моём голосе.

— Конечно же нет. Всегда нужно разумно подходить к делу. Весь мир — это иллюзия. Но вот немалый его кусок, размером эдак с не самое маленькое королевство — это совсем другое дело, выполнимое при должном старании.

Призадумалась… это хорошо. А ещё лучше были следующие слова.

— Твой отец уже владеет Папской областью. Это почти королевство, но тебе… нужно другое.

— Владеет только он, а не Борджиа. Умри он естественной смертью или волей одного из врагов… И что тогда?

— Крах.

— Верно, ты всегда была умной. Крах, причём полный. Потому нужна основа, которую уже ничто не выбьет из-под ног. Потому мы идём в сражения под знаменем Борджиа, а не Святого Престола, показательно разделяя эти силы. Мы — это не безликий символ христианства, не дающий ровным счётом ничего, а скорее отбирающий власть, маня её иллюзией. Другие этого не понимают… до поры. Так пусть это «до поры» продолжается ещё некоторое время.

— Я тебя поняла. Ты хочешь своё королевство, не зависящее от правил. Потому и те планы, о которых было сказано. О тамплиерах в том числе, об изменениях в уставе их Ордена, о разном.

— Именно. А пока проведаем кардинала делла Ровере. Жаль, что не того, который Джулиано, но Доменико тоже сгодится. Родственники как-никак.

Кардинал Доменико делла Ровере был мрачен, угрюм, подавлен и в немалой степени испуган. Наверняка не был уверен, чем в итоге для него обернётся разговор с папским сыном Чезаре Борджиа. Он то явно не питал иллюзий относительно ну очень удобной для Борджиа смерти римского префекта, одного из делла Ровере. Вот и сидел, угрюмо зыркая на Эспинозу и парочку охранников в тот момент, когда в кабинет бывшего наместника Остии и одновременно кабинет нынешнего вошли мы с Бьянкой. О, он хорошо знал меня, имел представление и о моей помощнице. Вот и не спешил облегчённо выдыхать, понимая, что среди всех присутствующих друзей и даже нейтрально к нему относящихся нет.

— Поговорим? — предложил я, присаживаясь за рабочий стол, который недавно был собственностью Мариони, как и сам кабинет, и многое другое.

— О чём? Захвате принадлежащего нам города? Или будешь угрожать тем, что я не выйду отсюда или умру через пару дней от непонятной болезни?

Ершится кардинал делла Ровере. А может действительно поставил на себе крест и уверен, что ему недолго жить осталось?

— Нет уж, Доменико делла Ровере, так просто тебе не отделаться. Убить тебя сейчас, значит создать символ жестокости Александра VI и всех Борджиа, если сделать это открыто. Символ коварства, если попробовать выдать твою смерть за естественную. Поэтому я тебя… отпущу. Родственничек во Франции наверно будет рад встрече.

— Тогда мне ничего не помешает вернуться в Рим.

— Ничего… кроме плохого для здоровья воздуха. В Вечном Городе часто умирают.

Я блефовал, потому как трогать очередного делла Ровере в ближайшее время было нежелательно ни тут, ни в Риме… да нигде без совсем уж весомого повода. Зато сам Доменико об этом не знал, а значит воспринимал угрозу всерьёз, достаточно было на лицо его посмотреть. Похоже, представил себе смерть от яда или гарроты, обвившейся вокруг шеи.

— Я уеду из Рима. Далеко.

— Умное решение. Заодно по родственному передай Рафаэлю Сансоне Риарио и Джироламо Бассо делла Ровере, что их постные рожи тоже не слишком сочетаются с великим и ярким городом. Кто знает, вдруг тебя послушают.

— Обязательно передам.

И злобный такой промельк во взгляде. Дескать, дайте только выбраться отсюда живым и невредимым, а там уж я вам всем устрою. По сути с этого момента вражда между Борджиа и делла Ровере стала настолько открытой, что даже последний дурак не мог сие отрицать.

Ну-ну, передавай. Всем известно, что у рода делла Ровере было по сути три важных владения: Остия, расположенные поблизости от Лацио небольшие герцогства Арче и Сора, а также регион Сенигаллия… Этот располагался на побережье Адриатики, включая в себя, помимо города и крепости Рокка-Ровереска, ещё и хороший такой порт

Сенигаллия была далековато, а вот Арче и Сора гораздо ближе. Потому как только мы взяли Остию, туда двинулась ещё одна часть войска, предводительствуемая Мигелем де Корелья и бывшим кондотьером Гаэтано Рикотто. Их задача была схожа — взять герцогства «под покровительство» Святого Престола. Официально герцогом Арче и Соры был ребёнок, двухлетний сын покойного римского префекта Джованни делла Ровере, а на деле правили посредством наместников его родичи-кардиналы. Учитывая же, что взятие Остии имело под собой основания из-за бегства Джулиано делла Ровере и связи с ересиархом Савонаролой… то и Арче с Сорой «пристёгивались» к этому же. По существу же действовало право силы, которое только и ценилось в италийских землях. Делла Ровере показали себя врагами нынешнего хозяина Святого Престола? Ату их, ату! Вступаться за них по сути и некому. Орсини с Колонна яростно грызут друг друга за право занять пост римского префекта. Ну да, Родриго Борджиа «пообещал» его одному из них, но пожелал самим разобраться, кто более достоин. Вот они и рвут друг друга в клочья, ведь сей пост сулил так много выгод.

Деньги… и ещё раз деньги. Именно на этом что Орсини, что Колонна горели не раз и явно будут продолжать попадать в «золотые капканы» до полного исчезновения с политической сцены Италии. А конец их будет скор, ведь именно такой расклад выгоден для Борджиа.

Кардинал делла Ровере покинул нас, будучи уверенным в том, что всё ещё только начинается, что ему есть куда отступить, раз уж его выпустили живым и здоровым. Может и так, да не совсем. Совсем не совсем!

— Он побежит в Арче или в Сенигаллию, — улыбнулась Бьянка. — Мне интересно, угадает ли, куда ему надо бежать?

— Я беспокоюсь о другом — хватит ли Корелье и Рикотто сил, чтоб захватить оба герцогства. Захватить быстро.

Беспокойство Эспинозы я понимал. Да, мы послали гонцов сразу же, но какие конкретно приказы они везли… Выдвижение немалой части артиллерии вслед за отправившимся одновременно с нами Мигелем. Если не удастся взять Арче и Сору с наскока, орудия пригодятся для того, чтобы пробить стены в самых уязвимых местах. Заодно испытаем новые орудия в деле! Хотя… не хотелось бы портить то, что самим пригодится. Ладно, тут ещё посмотрим. А Сальваторе надо успокоить.

— Сил у Мигеля достаточно. Даже если ни одну из целей не удастся захватит сразу — войск хватит, чтобы обложить обе твердыни делла Ровере, взять в такую плотную осаду, что и мыши не проскочить. Гарнизоны не слишком сильны, наёмников они там не собирали. А как только прибудет артиллерия — крепостям придётся несладко. В любом случае никакого измора — или взятие с налёту или штурм после артиллерийской подготовки.

— Сенигаллия. Она останется.

— Верно, Бьянка. Но только она и останется. Увы, у нас не так много сил, чтобы атаковать сразу в трёх направлениях, да ещё и держать достаточное количество войск в самом Риме, который также без присмотра оставлять нельзя. Только и этот, последний оплот делла Ровере долго не протянет.

— Орсини, Колонна, Сфорца, Чибо, иные семьи Романии… Им не понравится, когда они поймут, что одну из таких семей ровняют в землёй, развеивают прахом по ветру.

Вот тут Эспинозе ответил не я, а Бьянка, играющаяся с кинжалом.

— Орсини с Колонна заняты. Делят кость, как две голодные собаки. Кость большая, вкусная, постом римского префекта называется. Чибо… Они многим обязаны Борджиа, а также виноваты из-за продажи Орсини важного замка на пути во Флоренцию. Тогда это казалось оправданным, а теперь нет. Они тоже промолчат. Сфорца сейчас не до нас. Милан, смерть от яда Джан Галеаццо и суета вокруг герцогской короны. Остальные не так значимы, они не осмелятся на большее, чем ворчание.

— Хочется в это верить.

— Ты верь, Сальваторе. Пока что все мои затеи приводили к успеху как меня, так и тех, кто за мной следовал. Тебя тоже.

— Конечно, синьор Чезаре. Я верю, просто хочу предусмотреть всё.

— Это правильно. И никогда не держи в себе возможные сомнения. Все мы можем что-то не учесть, о чём-то забыть, ошибиться в своих расчётах. Так что я всегда готов слушать, не забывай об этом. Пока же… Начнём разгребать воз тех проблем, которые остались тут, в Остии, после ухода делла Ровере. Готовы?

Готовы, куда ж они денутся! Ох, чую я, что ближайшие несколько дней будут заполнены делами и хлопотами по самые уши. А ещё переживаниями по поводу того, как там обстоят дела у Корельи с Рикотто под стенами Арче и Соры. Пусть крепости там не чета Остии, но и не полный хлам. Везение — вот то, что им сейчас нужно. Много везения.

Милан, май 1493 года

Жизнь — то, что случается с человеком, пока он строит планы. Эта истина как нельзя лучше подходила к Лодовико Моро Сфорца — опытному интригану, «серому кардиналу» за троном Джан Галеаццо Сфорца, а также коварному сукиному сыну, сделавшему предательство всего лишь одним из инструментов.

Он долго и тщательно готовился к тому, чтобы сделать последний шаг, отделяющий его от трона герцогства Миланского. Казалось бы, всё было просчитано, выверено до мелочей, выбрано наиболее подходящее место и время для смерти никчёмного дурака-племянника, не говоря уже о методе его устранения. Но нет, всё случилось не совсем так, как он хотел.

Да, доверенный человек справился с поручением отравить Джан Галеаццо и сделать это так, чтобы смерть произошла во время его нахождения в гостях у Борджиа. Он надеялся, что подозрения падут либо на самих Борджиа — менее вероятно — либо на семью жены Джан Галеаццо, правящую Неаполем. И шансы на это были вполне неплохими, но тут… вмешался случай. Речь Александра VI «О подготовке к Крестовому походу» переводила ситуацию совсем в иное русло. Всем было очевидно, что Борджиа не стали бы омрачать столь важный для себя день смертью того, кого, случись надобность, можно устранить в другое время. И Альфонсо, принц и наследник короны Неаполя, притащил с собой в Рим незаконнорожденных детей, Санчу с Альфонсо, явно рассчитывая породниться с Борджиа. Это тоже… было в пользу его невиновности.

Его же доверенное лицо, отравитель, наёмник и просто очень полезный человек по имени Антонио Стидда, наряду со множеством достоинств обладал и одним недостатком. Он привык исполнять приказ несмотря ни на что, пока не получал другой, отменяющий или уточняющий предыдущий. Поэтому изменившаяся обстановка была им просто-напросто проигнорирована. Лодовико какое-то время очень хотел свернуть ему шею лично или приказать удавить у себя на глазах, но потом опомнился. Такие люди на дороге не валяются и даже за большие деньги нанять такого мастера по тайным делам очень непросто. Наперечёт они, да и многие уже куплены другими, отнюдь не желающими расставаться со столь полезными инструментами.

Нет уж, Лодовико умел ценить полезных людей. Стидда в делах тайных. Действительно выдающийся инженер и одновременно человек искусства Леонардо да Винчи в сфере архитектуры, оружия и просто красоты. Ну а политику и связанные с нею интриги он бы не доверил никому. Помощники — это да, но основа должна быть в руках правителя и только у него. Хотя для передачи его слов, но передачи верной, творческой и с нужными изменениями имелся у него Томазо де Лиджио, представитель древнего, но впавшего в упадок и почти исчезнувшего рода. Именно последний ему сейчас и требовался.

Раз требовался, то и вызвать его было делом простейшим. И вот Томазо стоит перед сидящим на герцогском троне Лодовико Сфорца, по обыкновению своему смотря куда угодно, только не в глаза. Причина? Стоило кому-то встретиться взглядом с Лиджио и у сего человека сразу портилось настроение… слишком велика и открыта была ненависть Томазо ко всему миру вокруг. Он мог скрывать её в словах, движениях, поведении… только не в глазах. Сам он понимал весь вред этой особенности, пытался с ней бороться, но в любой момент таящаяся внутри ненависть прорывала тщательно возводимые барьеры и выплёскивалась наружу. Мало кто готов был держать на своей службе этот комок злобы, направленной на всё живое. Однако он, Лодовико Моро Сфорца, прежде всего ценил эффективность, а не такие неприятные, но всё же побочные особенности.

— Что скажешь, Томазо?

— Всё и хорошо и плохо, Ваше Высочество. О чём сперва?

— О «плохо».

Хоть Лодовико и готов был услышать печальные для себя слова, но обращение «Ваше Высочество» его откровенно утешало. Он всё же стал герцогом Милана. Не регентом при юном сыне Джан Галеаццо, а именно полноценным правителем Милана. Правда ехать короноваться в Рим он и помыслить не мог, уж точно не после случившегося. Да и предпочтения Александра VI вряд ли оказались бы на его стороне, а не на стороне двухлетнего Франческо, регентом которого вполне мог стать не он, а мать или того хуже, брат Изабеллы Неаполитанской, Альфонсо.

Зато знать Милана охотно поддержала того, кто по существу и так правил герцогством под полтора десятка лет. Миланцы не хотели перемен, их всё устраивало. Менять учитывающего их интересы правителя на родственников весьма жестокого и непредсказуемого Ферранте Неаполитанского они ну совершенно не желали.

— У вас не получится долго задерживать в Милане вдову Джан Галеаццо и её детей. Даже если тем или иным способом убедить саму Изабеллу, то останутся её неаполитанские родственники, которые поднимут крик об узурпаторе, удерживающем женщину и её детей как заложников. И крик неаполитанцев могут услышать в Риме. У Борджиа особый слух они слышат лишь то, что хотят услышать.

— Готовится свадьба Лукреции и Джованни Сфорца, сеньором Пезаро.

Полный злобы и… сарказма взгляд Лиджио обжёг новоявленного герцога, напомнив о некоторых, хм, особенностях его доверенного помощника.

— Тогда почему принц Альфонсо и его дети всё ещё в Риме, Ваше Высочество? Почему их принимают с почётом, а понтифик оказывает принцу и наследнику короны Неаполя знаки внимания? Вы не опасаетесь, что они узнали о договоре с королём Франции?

Настроение у Лодовико испортилось резко, одним махом, но прерывать Томазо он не собирался, понимая, что только недалёкие правители позволяют себе отмахиваться от не устраивающих их известий и вариантов развития событий.

— Я всегда опасаюсь, потому и имею власть, а не её жалкое подобие. Затем мне и нужны французы, они помогут отстоять по праву занятый мной трон.

— Я верен вам, Ваше Высочество. Разрешите продолжить? — после позволяющего жеста Лиджио снова заговорил. — Если Борджиа узнали о вашем союзе с Карлом VIII, то мне становится ясно, почему они так… засуетились. Спешат укрепить позиции вокруг Рима.

Моро представлял ход мыслей своего советника. Недавно поступившие сведения о том, что Борджиа начали сокрушать влияние делла Ровере в Папской области, в таких декорациях иначе и не объяснялись. Моментально взятая Остия — главная цитадель делла Ровере. Там поработал лично кардинал Чезаре Борджиа. Падение Соры, куда был направлен друг детства Чезаре Мигель де Корелья. Осада Арче, которая, по всем признакам, долго не продлится и увенчается успехом отнюдь не защитников. По сути у делла Ровере останется лишь Сенигаллия, да и то лишь до той поры, пока тот же бешеный Чезаре не отправит туда освободившиеся после взятия Арче войска. Но вместе с тем пока Борджиа втаптывают в землю один из враждебных родов внутри Папской области, у них не хватит сил и времени идти вовне. И вот этим можно воспользоваться.

— Я постараюсь поторопить Карла VIII, пусть хотя бы часть его армии прибудет в Милан. Это защитит герцогство от врагов.

— Как только войско французов двинется в направлении Италии, а мы не закричим об этом, призывая других на помощь — сразу станет ясно, что вы, Ваше Высочество, вступили в союз с Францией. Борджиа отменят свадьбу сразу же и объявят вас своим личным врагом. Чезаре начнёт собирать войска и сколачивать союз против Франции и… узурпатора Милана.

— Армию Франции ему не одолеть даже при поддержке Флоренции и Неаполя. Герцог Феррары и Модены не станет воевать против того, кто женат на его дочери, теперь герцогине Миланской. Венеция тоже не выступит против Франции. Генуя… там сейчас правим мы, Сфорца. Больше значимых сил в Италии нет.

— Мантуя и Сиена.

— Герцога Мантуи можно убедить не вмешиваться, а потом… пусть король Франции решает, что с ним делать. То же и с Сиеной. Пандольфо Петруччи хочет полной власти и занят лишь её достижением. Ему не до грызни за Неаполь и прочее, если к нему не полезут.

Лиджио смотрел то в пол, то в сторону окна, то изучал безмолвных, будто статуи, охранников. В словах Лодовико имелся смысл, но вместе с тем присутствовал немалый риск. Ставить всё на Францию и расположение её короля опасно. Но раз герцог, ему покровительствующий, решил сделать именно так… Что ж, этот план мог сработать, а значит возражать против этого аргументированно он не станет. Более того, посоветует, что сделать, дабы потянуть время.

— Отправьте вдову вашего племянника к отцу и деду. Вместе с детьми.

— Это может быть опасно, — раздался голос того, кто не просто не принимал участия в разговоре до сего момента, но даже не проявлял своё присутствие. А теперь появился… из замаскированной дверцы в стене. — Изабелла Неаполитанская слишком сильно связана с вашим таким ценным и полезным инженером, архитектором, оружейником и даже живописцем. С Леонардо да Винчи. И это не слухи, но истина.

Лодовико лишь ухмыльнулся. Для него не было секретом, что ныне покойный Джан Галеаццо получал от супруги то, что и заслуживал — отсутствие верности. Оно и неудивительно, учитывая то, что сам покойный герцог Милана сношал всё и всех юного возраста и смазливой внешности, ведя счёт любовникам и любовницам даже не на десятки. И совершенно не интересовался супругой, нанося визиты в её спальню хорошо если пару раз в месяц. Потому оставался вопрос, имеют ли дели Изабеллы Неаполитанской хоть какое-то право на корону Милана.

— Всегда ты появляешься посреди разговора, Стидда, — поморщился правитель Милана. — Слушаешь, слушаешь… и возникаешь.

— Я появляюсь в нужное время, Ваше Высочество. Это самое главное. Если решите отослать Изабеллу к её родственникам, ваш инженер, архитектор и иных дел мастер может последовать следом. Потому…

— Ты слышал слова Томазо, Антонио. Изабелла тут вредна, опасна для меня.

— Тогда отправьте её… в Рим. Временно. И скажите об этом Леонардо да Винчи. Временная необходимость, но не постоянное изгнание. Если, конечно, он вам ещё нужен.

— Нужен! — отрезал Лодовико Сфорца. — Его замыслы по созданию боевых машин и улучшенные мортиры, архитектурные знания для улучшения укреплений Милана. Он нужен и важен.

— Тогда поговорите с ним.

Сфорца не стал отказываться от разумного совета. Но не одной этой проблемой. Вспомнилось, что де Лиджио рассказал лишь о плохом, а вот до хорошего пока так и не добрался. Пришлось ему напомнить… точнее намекнуть, чтобы тот продолжал. И советник герцога Миланского охотно перешёл к более приятной части доклада. Усиление войска, отсутствие проблем с вооружением и амуницией, пополнение казны. Всё шло хорошо, напоминая о том, что в герцогстве царит если и не рай на земле, то неплохой достаток и недовольства вассалов ожидать не приходится. Да и родственники вне Милана готовы были помочь в случае необходимости. О большой и чистой любви к родственнику речи не шло, а вот общие интересы — это совсем другое дело. Они рассчитывали на то, что им удастся нарастить свои владения за счёт как тех, кто поддерживал нынешнего понтифика, так и желающих остаться нейтральными. Из этого списка было лишь два исключения — явное и сомнительное.

Явное именовалось Асканио Сфорца. На словах кардинал и вице-канцлер при Святом Престоле выражал Лодовико свою искреннюю приязнь и готовность помочь, зато на деле… Герцог Милана понимал, что как только интересы Милана и Александра VI пересекутся, Асканио скорее поддержит нынешнего понтифика, нежели родную кровь. Слишком многое он потеряет в противном случае. Родриго Борджиа не станет держать предавшего его кардинала на столь важном и выгодном посту. Если же допустить, что состоятся новые выборы понтифика, то… у Асканио Сфорца практически нет шансов. «Миланская партия» разбита, разгромлена и рассеяна. Нет, Моро хорошо понимал — на этого родственника в условиях надвигающегося противостояния с Римом надежды почти нет.

Второе исключение было сомнительным, потому как быть в чём-либо действительно уверенным, когда речь идёт о Катарине Сфорца… Тигрица из Форли отличалась не только крайней воинственностью и умом, но и способностью скрывать истинные свои замыслы. В тех случаях, когда этого хотела.

Лодовико не мог быть уверенным в том, что она уже не поняла или не поймёт в ближайшее время, кто именно истинный виновник смерти её сводного брата. Равно как и в том, как она к этому отнесётся. Катарина Сфорца не испытывала к сводному брату ни малейшей привязанности, но вот игры самого Лодовико могли быть оценены ей по-разному. Да, он помог ей отомстить в своё время, но оба они знали, что это было выгодно обеим сторонам. А теперь… Лодовико устроил это убийство за её спиной, не уведомил ни заранее, ни во время, тем самым поставив в весьма неудобное положение. Кто знает, как Львица Романии восприняла такое пренебрежение. Оставалось лишь надеяться на лучшее.

Не только надеяться, но и всеми силами торопить французскую армию, укреплять собственное войско и быть готовым к тому, что скоро начнётся по всей Италии. В разгорающемся пожаре можно ухватить пару ценных кусков и для собственных нужд. Помимо самого Милана, который отныне его и его детей собственное владение. За него он будет драться до конца.