Гремучий Коктейль 7

Глава 7

Жабу мне не дали. Три часа переговоров, в ходе которых были применены элементы шантажа, торга, угроз и фальшивых как цыганское золото обещаний, всё это не окупилось ничем… ну, кроме изначально мной запланированного. Настороженность лжедмитрия росла вместе с моей настойчивостью, так что в итоге пришлось сдаться, оставив телокрада над остывающей половиной второй пиццы в мучительных раздумьях. Естественно, посвященных вопросу «а зачем русскому князю понадобилась гигантская жаба?».

Что и хорошо. Мне же пришлось по возвращению в Аркендорф заняться куда более неприятным делом, заключающимся в подвешивании милых маленьких девочек на веревках.

— Фелиция… — задумчиво говорил я, прохаживаясь взад вперед в комнате своего внутреннего мира, — … а я думал, что мы с тобой нашли полное взаимопонимание. Навели все мосты. Что ты идёшь к успеху как даймон и как личность. А что в итоге? М?

Даймон висела, печально покачиваясь и вращаясь, но не отвечала. Видимо, по причине кляпа. Всё, что она могла — это прятать взгляд от меня и умоляюще таращиться на лорда Эмберхарта, что было категорически зря. Алистер изволил пребывать в ледяной, идеально контролируемой, но практически безграничной ярости.

— Знаешь, почему у тебя во рту затычка? — прохладно спросил я её, — Для того, чтобы ты тщательно обдумала, как будешь отвечать на вопрос — почему Дракарис ничего не знает о базовом, первом заклинании моего гримуара, Шаре Ашара. Хотя знаешь, Фелиция, я подозреваю, что если бы я ему назвал остальные заклинания, то его ответ бы не изменился. А теперь, если ты не возражаешь, то я попрошу у лорда Эмберхарта сигарету и выкурю её… не спеша, пока ты обдумываешь ответ.

Она не возражала, правда, испустила глухой стон отчаяния, глядя, как лорд не только выдает мне сигарету из материализовавшейся пачки, но и берет себе.

Мы курим. Неторопливо и в тишине, лишь под еле слышный скрип веревок, на который висит груша, которую вскоре будем кушать. Табак в «эксельсиоре» Эмберхарта крепок и душист, он моментально выдувает из меня нервное напряжение, заставляя собой упиваться. Это настолько приятно, что кажется опасным.

— Почему ты решил сделать ставку на Дракариса? — прерывает молчание лорд.

— Потому что дракон вцепился в гритбол как младенец в игрушку, — тут же отвечаю я, — Эта ящерица никак не тянет на полноценного партнера. Высокомерен, жаден, слишком увлекающийся. Может быть, он и номер один по дурной силе, но Дракарис единственный, кто пошёл другим путем, и находится ближе всех к победе.

— В игре, о правилах которой никто не знает.

— Именно. Позволь продемонстрировать, — иду я к понуро висящей на веревках девушке и выдёргиваю из неё кляп.

— Я не помнила! — тут же всхлипывает она, — Даже сейчас не помню! Мне казалось, что я всем давала «Шар Ашара»! А теперь… теперь не могу быть в этом уверена!

— Видишь? — спрашиваю я лорда, а затем снова обращаюсь к даймону, — А тот ритуал контракта? Твой наряд? С другими ты это проделывала?

— Не помню! — в голосе Фелиции Краммер дель Фиорра Вертадантос слышится шок и непонимание, — Я… не помню!

— Что и требовалось доказать, — киваю я.

— Ты ей… веришь? — темноволосый исполин склоняет голову вбок, — Серьезно?

— Конечно верю, — пожимаю плечами я, — Наша дорогая Фелиция отнюдь не в том состоянии, чтобы быть манипулятором, ну или кем-то другим. У нее отсутствуют нужные социальные навыки, да и рычагов воздействия на хозяина гримуара маловато. Проще говоря, она — инструмент. Грубо управляемый, такой, с каким вообще можно не считаться. Вспомни, как она себя вела поначалу, там образ мыслей был как у маленького ребенка в теле взрослого.

— Уверенность членов Общества в Игре… — догадывается лорд, — Её тоже… вложили?

— Именно, — киваю я, — Дракарис это осознает, возможно, осознают и те, кто не хочет «играть». Но у них нет выбора.

— Абсурдно.

— Именно. Вполне в духе происходящего. Не забудь — Книга вложила в их головы знания об Игре, но не упоминала, что играть будут именно они.

— Тогда я официально признаю, что полностью утратил хоть какое-то рациональное понимание происходящему.

— А почему бы и нет? — пожал я плечами, снова подходя к Фелиции и, к её неземному удивлению, снова запихивая ей кляп, — Мы с вами, лорд Эмберхарт, явно не того порядка сущности, которым может достаться Книга. Мы люди. Пусть чуть-чуть необыкновенные, но всё-таки люди, человеки. Мы ограничены. Моя цель — найти способ для тебя воссоединиться с семьей, а самому избавить Сердечник от Общества. Книга способна и на то, и на другое, достаточно сделать в ней одну запись, а потом сунуть её в чьи-нибудь жадные ручки, малодушно наплевав на то, что новый хозяин сделает со всем бытием. Когда-нибудь. В общих же чертах я хотел сказать, что Бесконечная Книга Правил для человека — полностью бесполезна. Этот инструмент не под наши обезьяньи лапки.

— Я могу принять этот момент, но вот то, что ты вернул Фелицию в исходное состояние… — медленно проговорил мой альтер-эго, — Смысл этого действия…?

— А, это, — я погладил девушку по голове, — Еще до того, как прийти сюда к вам, я подумал — если наша госпожа Вертадантос столь вопиюще бесполезна при любом удобном случае, то как насчет того, чтобы заглянуть в её подсознание? В те книги, которые она пишет всякий свободный момент, пока не прыгает на ваших бедрах, лорд? Присоединитесь к изучению?

— Хорошая идея. Непременно.

Фелиция тут же издала протестующий стон, испуганно выпучив глаза и задергавшись.

Это, конечно, нас не остановило.

Вернувшись из длительного пребывания в себе, сразу понял, что у меня проблемы. Сделав вид, что дремлет в кресле, князь Дайхард ясно продемонстрировал любым заинтересованным лицам, что находится вне зоны доступа, но это вовсе не помешало кому-то положить мне на колени спящую дочь. Причем, судя по всему, достаточно давно, чтобы та сумела не только выспаться, но и порядком соскучиться.

Ладно, сильно соскучиться. А еще разозлиться. А еще, как и любая приличная девушка её возраста, обкакаться. И не только. В общем, когда я пришёл в себя, гнев княжны не поддавался описанию.

— Ох, — только и сказал я, глядя в кипящие праведной ненавистью глаза собственного ребенка, стоящего у меня на коленях и пытающегося задушить родного отца.

Ритуал умиротворения злой дочери оказался труден и долог. Отняв у Курва с Мишленом право возить себя, Алиса водрузила это право на отца, приказав ему (после всех полагающихся гигиенических процедур) катать её по замку там, куда кот и пес не смели пройти. Мы облазили крыши башен, прошлись по крепостной стене, заглянули в сад, а затем, когда уже смеркалось, посетили кухню, где княжну угостили свежайшим рогаликом, сделанным из теста на молоке альпийских коров, от чего она простила всех и каждого. Ну или просто заснула.

Преступника я отыскал чуть позже, в своей собственной постели. Жена, эта хрупкая, но несгибаемая красавица, которая могла, не моргнув глазом, отправиться под пули, была вымотана так, как будто бы ей пришлось одной разгружать состав с углем. Причиной такого состояния была спасенная синьора Глория Лимьерри, едва не заставившая непрекращающейся болтовней её пристрелить. Княгиня пробовала убежать от итальянки, но та преследовала её как акула, учуявшая запах крови.

В конечном итоге, Кристина свалила свою мучительницу на Арию фон Аркендорф, а сама благополучно сбежала, упав без сил в наших покоях. Пришлось теперь возиться с ней, раздевая, купая, обтирая полотенцем и укладывая в постель. Будет знать, как спасать итальянок.

— Кейн, будь готов, что к тебе возникнут вопросы, — пробормотала распластавшаяся медузой по кровати жена, — Мы тут кое-что придумали…

— А подробности? — поинтересовался я, раздеваясь сам.

— Сначала ляжь… — жена уплывала в сон на глазах, — … то есть ляг. Ло-жись… Ко мне…

И, конечно, она уснула, а я не стал будить. С такой жизнью как у нас, выспаться куда важнее, чем срочно узнать что-то сказанное в полусне, тем более, что и самому нужно отдохнуть.

Спрошу утром.

Спросить я забыл.

Немудрено, потому как мне нужно было отбыть назад в Чикаго, чтобы принять участие в инспекции на место строительства нового стадиона под гритбол вместе с графом Хайтауэром, так еще и вдобавок оказаться жертвой очередного покушения. Детали, в качестве жеста доброй воли, мне слил Дракарис.

Три старых кентуккийских барона, так называемое Мрачное Трио, представляющее из себя мафию, буквально управляющую штатом, теряли буквально всё с прокладкой новых энергетических линий. Кентукки становилось чрезвычайно важным транспортным узлом, бароны Индианы были слабы и разобщены, так что триада баронов вместе с их многочисленными сыновьями должна была по ноздри окунуться в нищету, как только надзор за штатом повысится. В попытке купить себе время, они собрали небольшую армию, которой и должны были вторгнуться во владения графа Хайтауэра, где и уничтожить производителя газовых плит. Меня.

Покушение было признано Дракарисом совершенно бесперспективным, но в виду того, что ножи были уже наточены, он меня предупредил в качестве жеста доброй воли, так что, стоя рядом с притворяющимся человеком драконом возле будущих котлованов и слушая советников графа, задумчиво прикидывающими дополнительное обустройство нового стадиона, я был готов к схватке.

Даже встал так, чтобы привлечь внимание в первую очередь к себе. Конечно, у Хайтауэра тут были и охранники, и снайперы, даже пара полицейских разъездов сопровождала его кортеж, но меня жизнь научила не надеяться на посторонних. Небольшая перестрелка с ковбоями на лошадях (а именно это и прогнозировалось) ожидалась мной с нетерпением. Разумеется, не доверяя Дракарису ни на грош, я встал так, чтобы в меня ниоткуда нельзя было попасть из чего-то вроде пушки, да и в небо, опасаясь увидеть летящих магов, поглядывал постоянно, но что-то твердило, что лжецу и обманщику Дмитрию, открывшему свое новое лицо (точнее, рожу), верить можно.

«Верить лжецу и обманщику». Иронично, но факт. Предложи он хоть что-нибудь доброе, светлое и радостное, я бы попытался вогнать в него хавн, с которым уже не расстаюсь. Вместо этого, он захотел иметь возможность убивать меня удобнее, что я и обменял на возможную безопасность жены. Лишь возможную. Добраться до Кристины в Аркендорфе сложно, но можно, а самым печальным является то, что убить её там куда легче, чем похитить. А раз это можно, то значит и Алиса в опасности, у моей девочки нет набора защитных артефактов.

У стороннего наблюдателя мог бы возникнуть вопрос — а зачем Дракарису это вообще нужно? Почему бы не напасть на меня лично, прямо там, в Марьянополи, где мы встретились? Такому как он не составило бы труда пробиться сквозь мою защиту. Да? Да, всё правильно. Только вот лжеДмитрий верит в то, что в таком случае он бы мог поймать ответку от Книги, берегущей меня (по его собственным выводам), чего категорически не хотелось бы. Так что только чужими руками.

Как я и говорил ранее — абсурд. Хотя, с точки зрения подопытных мышей, всё, что творят экспериментаторы — неведомо.

Я ждал, а бароны, их сыновья, слуги, знакомые… они не пришли. Мы, обсудив все нюансы, связанные с постройкой стадиона, плавно перешли к обсуждению найма игроков в команды, доставки и переработки доспехов под спортивные нужды, а также выбрали тренировочное поле. В общем, сделали всё, что планировали, но без перестрелки в конце. Хоть бери и жалуйся дракону. Мол, так и так, это твоя служба безопасности виновата, товарищ Акстамелех?

Как оказалось — нет.

Только мы собирались двинуться в обратный путь, как разговорник Хайтауэра ожил. Выслушав собеседника, рыжеволосый детина исказился в лице, а затем принялся раздавать указания громоподобным голосом. Подчиняясь им, меньшая часть нашей делегации поспешно села в мобили и отправилась в город, а большая и вооруженная, с постоянно подбегающими откуда-то людьми, рванула на мобилях в обратную сторону. Я, по приглашению самого графа, отправился с ним.

Через час мы собрались на распаханном пустыре за кукурузным полем, где кавалькаду в пять десятков вооруженных человек баронов встретили автоматными очередями. Из кукурузы. Лошади и люди были качественно измолоты свинцом, но недостаточно, чтобы пересекших Индиану баронов и баронетов не смогли узнать люди графа.

Хайтауэр взбесился.

— Это моя земля!! — издал он рёв, от которого его подчиненные шарахнулись в разные стороны, как испуганные воробьи, — Кто посмел⁈ Как⁈ Обыскать всё! Немедленно!

Тот факт, что человек не в силах так громко и мощно реветь, Реджинальд Хайтауэр высокомерно игнорировал. Надо сказать, что его люди над этим тоже не задумывались, слишком уж белокожий верзила, возвышающийся над всеми, был не похож на обычного человека. Особенно длинная грива его отчаянно-рыжих волос.

— Я бы спросил, твоих ли это рук дело, — вскоре проговорил он, когда мы уже сидели в его роскошном представительском мобиле, направляясь назад в город, — Но у тебя, вроде бы, подчиненных нет? Или ошибаюсь?

— У меня есть несколько служанок, умеющих обращаться с «бегемотами», — признался я, — Но я бы не стал их применять, не поставив вас в известность, ваша светлость…

— Отрадно!

— Это противоречит международным уложениям. Мои «бегемоты» признаны тяжелой боевой техникой. Я недавно применял их на Сицилии, так что пришлось потом идти докладываться местным властям.

— Post factum? — дракон проявил знание латыни.

— Протекторат над местной, — ухмыльнулся я, — Мы действовали в интересах и для защиты аристократа.

— На моей земле подобное исключено! — отрубил мой до сих пор бесящийся собеседник, — Здесь хозяин я и только я! Думаю, что ты вскоре увидишь, что случается с теми, кто решил тут похозяйничать!

Угроза оказалась почти пустой. Не успели мы въехать в Чикаго, как на разговорник графа позвонил один из членов Общества, открыто признавшийся, что Мрачное Трио ликвидировано именно его людьми в рамках сотрудничества по защите Дайхарда. Накипевшее в графе вырвалось наружу с такой силой, что водителю пришлось дать по тормозам, остановившись прямо на дороге, а мне — зажать уши. Результатом крайне агрессивных переговоров сложилась патовая ситуация, в которой «виновник» успешной ликвидации баронов вину за собой признавать отказывался, как и отказывался приехать в Чикаго для того, чтобы Акстамелех отгрыз ему голову. Сам дракон покинуть своё логово в виду достигнутых со мной договоренностей не мог, от чего невероятно бесился, сыпя угрозами направо и налево. Пообещав в конечном итоге добраться до некоего «Самеха» чуть позже, граф Хайтауэр раздавил разговорник в своей лапище, а затем, тяжело дыша и пуча покрасневшие глаза, пригласил меня на ужин.

Отказываться было неразумно. Нервы ящера определенно были на пределе.

Оказывается, так было и задумано.

Подъехав к гигантскому замку Хайтауэров, мы оказались свидетелями тотального переполоха. Охрана, слуги и даже уборщицы носились бледными и с выпученными глазами, они чуть не сталкивались лбами. У ворот Тауэр-холла нас встретил белый как смерть начальник охраны, молча упавший при виде хозяина на колени.

— Эрик⁈ Что случилось⁈ — требовательно спросил подошедший к нему граф, — Эрик?!! Доклад немедленно!

— В замок… проникли, ваша светлость, — промямлил сурового вида мужик, а затем на полном серьезе попытался отправиться в обморок, но схвативший его за грудки, и легко поднявший в воздух граф воспрепятствовал этому.

— И⁈ Каков ущерб⁈ — взволнованно затряс свою добычу дракон, — Что украли? Кого убили? Кто это сделал?!! Эрик?!!

Тот очень не хотел говорить, даже разрыдался в процессе, но только это не помогло, как и не смогло уберечь человека от быстрой, но чрезвычайно жестокой расправы прямо там, у ворот дворца. Возможно, информацию стоило подавать как-то иначе, но начальник безопасности Тауэр-холла явно оказался на своей должности не из-за своих умений формулировать предложения в стрессовой ситуации, поэтому новость о том, что в малом курительном зале, любимом месте времяпрепровождения Акстамелеха, кто-то нагадил — стала причиной разрыва хрупкого человеческого тела на две части, тут же отброшенных в разные стороны.

А потом Реджинальд Хайтауэр издал рёв такой мощи, что мне пришлось укрываться (я сделал это заранее) с помощью Щита.

— ДРАКАРИС!!!