Грани Власти

Глава 25

Герцогиня дю Белле упрямо пробиралась сквозь толпу. Ее сердце, казалось, сейчас выскочит из груди. Она торопилась. Жанна видела, что герцог де Гонди и принц Генрих уже направлялись в центр зала. В момент триумфа ее племянника она просто обязана стоять рядом с ним!

Отовсюду слышались возгласы гостей, бурно обсуждавших произошедшее, но до ушей герцогини долетали лишь короткие слова или фразы:

— …Авант…

— Де Грамон — слепец…

— Виконт де Марбо — чудовище…

Жанна понимала, что уже сегодня вся столица будет знать о случившемся. Более того, эта новость еще долго останется самой главной и с каждым днем будет обрастать новыми подробностями. Об этом обязательно позаботятся менестрели, которых Роберт де Гонди пригласил в избытке.

Авант! Ее племянник настоящий авант! Все это время она считала, что Макс обладает целительским даром, а оказалось — он один из сильнейших боевых магов королевства! Но как такое возможно? Хотя, объяснение только одно — это дар истинного. Правда, возникал следующий вопрос о его способности использовать оружие страйкеров. Ведь она отчётливо видела, как светился клинок его изогнутого кинжала. Разве истинные способны на такое?

Мысли, словно стаи испуганных птиц, пролетали в голове герцогини.

Интересно, а Фердинанд знал о даре сына? О! Конечно же, он знал! Иначе зачем ему было признавать бастарда, да еще и дарить ему целый замок в старой столице?

Дуэли, Фронтир, Великое испытание… Казалось, что все происходящее с ее племянником — это череда невероятных случайностей, из которых Макс выходил сухим из воды. И не просто так, а еще и с прибытком. После сегодняшнего представления Жанна была просто уверена: Макс всегда действовал по тщательно продуманному плану.

О, Пресветлая! Все ее подозрения были не беспочвенными. Макс нацелился на графство де Грамон! Он понимает, что Генриха просто так не сковырнуть, поэтому начал его уничтожение издалека. Для начала выставил его слабаком и трусом. И все это увидели!

Понимает ли Анри, в какую ловушку он себя загнал? Теперь очень многие задумаются над тем, чтобы испытать его на прочность. А еще он войдет в историю, как изгнавший из рода настоящего аванта и чуть было не породнившийся с мерзким чудовищем! По вине Генриха род де Грамон ждут тяжелые времена…

Пробираясь сквозь толпу, она бросила взгляд на брата и его семейство, спешно удаляющихся прочь. Жанна покачала головой. В этом весь Анри-Креветка… Как всегда, сбегает тогда, когда нужно, наоборот, стоять до конца, встречая лицом опасность.

Она видела, как слуги уносят бедняжку Аурелию де Марбо, которая потеряла сознание от перенесенного ей потрясения. На самом деле Макс оказал ей огромную услугу. Теперь виконтесса стала полноправной хозяйкой в своем доме. Насколько Жанна помнила, старик граф де Марбо, видимо, не без помощи сыночка, уже стоит одной ногой в могиле. Папаша отправится на перерождение, а виконтесса станет графиней де Марбо. Жанна не удивится, если уже вечером вокруг Аурелии начнут виться женихи-стервятники.

Когда до Макса и его телохранителя оставалось несколько шагов, Жанна заметила, что с другой стороны к нему спешит Валери. Герцогиня нахмурилась. Почему она до сих пор здесь? Почему не уехала с Генрихом?

— Ваше сиятельство, мои поздравления, — услышала Жанна слова телохранителя его племянника. Правда, тон страйкера был довольный. — Это было рискованно.

«Почему он назвал Макса сиятельством?» — пронеслось у нее в голове.

— Сам ведь говорил — без риска никак, — ровным голосом ответил Макс. — Нужен был последний толчок. Заодно убил двух зайцев.

На что телохранитель Макса лишь хмыкнул, кивая на огромную тушу мертвого ящера.

— Макс! — воскликнула Жанна на ходу. — Мой мальчик! Это просто ужасно! Ты весь в крови! Ты не ранен?

Макс обернулся, и на его лице появилась улыбка. Она шагнул вперед и взял ее за обе руки. В это мгновение герцогиня в который раз возблагодарила Пресветлую, что та вовремя «подсказала» ей выбрать сторону племянника.

— Милая тетушка! — заботливым тоном произнес он. — Со мной все в порядке. Надеюсь, вы простите меня за то, что заставил вас поволноваться.

— Брат! — с другой стороны подскочила Валери и вцепилась в руку Макса. Ее глаза были полны слез, а на губах играла счастливая и слегка ошалелая улыбка. Но герцогиня видела также и то, что племянница сильно напугана своим поступком. Не покинув дворец герцога де Гонди вместе с дядей, она навлекла на себя его гнев. Она держалась сейчас за руку брата, словно утопающая за тростинку.

— Сестра, — тепло произнес Макс. — Я же обещал, что все будет хорошо.

— Шевалье! — Жанна услышала голос герцога де Гонди и придвинулась поближе к племяннику. То же самое сделала и Валери. Шум голосов вокруг начал стихать. Гости начали подтягиваться к центру зала. — Надеюсь, вы…

Договорить он не успел, потому что Макс его перебил.

— Маркграф, — твердым голосом поправил он герцога. Жанна вздрогнула и ошарашенно посмотрела на племянника. Примерно такой же взгляд был и у Валери.

— Что? — недоуменно спросил принц Генрих.

— Маркграф Максимилиан де Валье к вашим услугам, ваше высочество, — поклонился Макс.

Мысли в голове герцогини скакали и кружились в лихорадочном вихре. Маркграф! Ну конечно! О, Пресветлая! Так вот, как отблагодарил его Карл!

Жанна нахмурилась, стараясь вспомнить, где она могла слышать об этой марке, но пока на ум ничего не приходило. Но это не важно! Теперь статус Макса выше статуса Генриха, особенно во время войны. Анри теперь войдет в историю не только, как изгнавший из своего рода аванта, но еще и маркграфа! Жанна на мгновение представила физиономию брата, когда она навестит его, чтобы напомнить о том, как предупреждала не затевать эту игру с помолвкой, и мстительно прикрыла глаза.

— Это что-то новенькое, — усмехнулся принц. — Я почему-то об этом еще не слышал…

— И, тем не менее, это правда, — твердый голос справа заставил всех обернуться. — О том, что шевалье Ренару пожалован титул маркграфа де Валье, мне сказал сам король.

Жанна узнала говорившего. Это был Эдуард де Клермон, маршал Вестонии. Его супруга Луиза де Клермон тоже была здесь. Герцогиня дю Белле не могла не обратить внимание на пронзительный взгляд первой леди опочивальни ее величества, которым она смотрела на Макса. Жанне вдруг показалось, что Луиза уже знакома с племянником, только вот он явно видел ее впервые.

Клермон — могущественный и древний род. По знатности не уступает королевскому. Все знают, что Эдуард предан Карлу, как пес.

Жанну очень удивило то, что маршал решил поддержать Макса прямо сейчас. Ведь де Клермоны, некогда дружественный их семье род, теперь ненавидят де Грамонов. Все благодаря стараниям Фердинанда… Именно его герцог де Клермон считает виновным в гибели его сына и наследника.

— А, герцог! — на лицо принца Генриха набежала тень. — Вы тоже здесь… Мадам…

— Ваше высочество, — ответила Луиза де Клермон элегантным книксеном, но без особого почтения.

Невооруженным глазом было видно, что принц не испытывает приязни к этим двоим. И те, в свою очередь, отвечали ему взаимностью. Жанна понимала, что Генрих зол на Клермона за то, что король отправляет в Бергонию вместо него своего маршала. Принц явно воспринимает этот приказ Карла, как оскорбление.

— Значит, все встало на свои места! — криво улыбнулся принц Генрих и обратился к Максу: — Вторая причина, о которой вы говорили, мессир… Ха-ха! Теперь понято, чем вы будете заняты. Вы тоже отправляетесь в Бергонию. Я только что вспомнил, где находится маркграфство де Валье. Теневой Перевал, верно?

Жанна вздрогнула и взволнованно взглянула на племянника. Выходит, Макс отправляется не просто на войну… Он едет в одно из самых опасных мест в Мэйнленде. Герцогине дю Белле стоило труда сдержать свое негодование. Вот, значит, какова благодарность короля? За все подвиги, что совершил Макс, Карл наградил его именно так?

Сердцем Жанна чувствовала, что с ее племянником поступили несправедливо, но умом она понимала: маркграфство — это новая ступень на пути к возвышению. Кроме того, Макс — авант, и он поедет на войну не один! Герцогиня мазнула взглядом по высокой фигуре телохранителя северянина.

Жанна, осознав открывающиеся в будущем перспективы, а в том, что у племянника есть какой-то план, она уже не сомневалась, на мгновение перестала дышать. Скажи ей кто еще два года назад, что вокруг какого-то неизвестного бастарда ее старшего брата завертятся такие события, Жанна ни за что не поверила бы в такие глупости.

— Все верно, ваше высочество, — подтвердил Макс.

Герцогиня мельком взглянула на Валери. Та была бледна и казалось, что она прямо сейчас рухнет без чувств на пол. Жанна придвинулась к племяннице и украдкой взяла ее за руку, которая была холоднее льдинки. Валери вздрогнула и с мольбой во взгляде посмотрела на Жанну.

«И о чем ты только думала? — подумала герцогиня. — Так и быть, спасу тебя, глупышку. Отвезу тебя к Генриху и скажу, что попросила тебя остаться со мной. Заодно порадую брата новостями».

— Что ж, кому как ни страйкерам наводить порядок на границе с Тенью, — усмехнулся принц Генрих и взглянул на барона фон Герварта. — Фридрих, ты все это время был прав. Наш новый маркграф действительно одаренный.

Жанна видела, как расцвел барон и с какой мстительностью он посмотрел на Макса. Правда, следующие слова принца стерли самодовольную ухмылку с лица астландца.

— Только вот, судя по тому, что я сегодня увидел, — принц Генрих кивнул на труп ящера, который тащили сейчас несколько слуг, — задействуй в том «Танце Мечей» мсье де Валье хотя бы четверть своей силы, ты бы сейчас здесь не стоял.

Затем принц обвел взглядом всех собравшихся и произнес:

— Что ж, мне пора! Полагаю, на сегодня все веселье закончено!

Раскланявшись с принцем, а потом с герцогами де Гонди и де Клермонами, Жанна обратилась к Максу:

— Мы должны с тобой поговорить до твоего отъезда.

— Хорошо, мадам, — ответил он.

— А ты поедешь со мной, — произнесла герцогиня и посмотрела на Валери. — Отвезу тебя домой и скажу твоему дяде, что это я тебя задержала.

Валери облегченно выдохнула, но страх из взгляда не исчез.

— В этом нет необходимости, тетушка, — произнес Макс, и они обе удивленно воззрились на него. — Думаю, Валери будет полезно сменить обстановку. Как ты смотришь на то, чтобы погостить у меня некоторое время, сестра?

Макс лукаво взглянул на виконтессу. Та словно расцвела и оглянулась на Жанну. Сколько в ее взгляде было потаенной надежды и радости.

— Погостить? — задумчиво оглядывая племянников, переспросила Жанна.

— Да, тетушка, — ответил Макс и с улыбкой взглянул на Валери. — Полагаю, виконтесса де Грамон имеет полное право погостить в замке у своего брата маркграфа де Валье. Что вы об этом думаете, мадам?

— А ведь ты прав, мой мальчик, — ухмыльнулась в ответ Жанна. — Смена обстановки пойдет ей только на пользу. Только вот…

— Что?

— Некоторое время? — насмешливо повторила его слова Жанна, уже догадываясь, что задумал племянник. — Это понятие растяжимое.

— Так и есть, — подмигнул им обеим Макс и добавил, предлагая свой локоть Валери: — Сестра будет гостить в моем доме до тех пор, пока ей самой не надоест. Так и передайте дядюшке. А еще скажите, чтобы он сильно не волновался. Моя сестра ни в чем не будет нуждаться.

Валери приглушенно пискнула и элегантно обвила своей рукой локоть брата. Жанна покачала головой и огляделась. Их разговор слышали по меньшей мере два десятка гостей. Теперь, если Генрих вздумает вернуть Валери силой, его поступок в обществе расценят, как неблаговидный и даже возмутительный. Но Жанна знала — Анри-Креветка никогда не решится на такие действия.

Генрих де Грамон стоял возле окна в своем кабинете и читал. Вдумчиво с расстановкой, словно старался запомнить каждую буковку и каждую запятую этого проклятого текста.

Его лицо напоминало мраморную маску: бледное, статичное, но под этой маской кипела и бурлила вулканическая ненависть. Глаза, обычно холодные и ничего не выражающие, сузились, исходя искрами яростного огня.

Зубы были плотно сжаты, словно граф пытался удержать в себе бурю эмоций, которая рвалась наружу. Он всегда воздерживался от внешних проявлений гнева, но кто был близок к графу, тот понимал: Генрих на грани срыва.

В его слегка подрагивающей руке была пачка листов, на которых были записаны результаты народного творчества, которым в свою очередь был дан повод на том злосчастном балу у герцога де Гонди.

А ведь с того вечера прошло всего лишь каких-то пять дней, но вся столица как старая, так и новая продолжала бурлить словно огромный котел со зловонной жижей. Генрих понимал, что это только начало…

Графу очень хотелось швырнуть эти листки в камин. Только чего он этим добьется? Песенки об Эсвейне Мастере Теней, который утер нос трусливому Таррену богу Мудрости, а затем, спасая свою возлюбленную наяду Лимнору Прекрасную, сразил ее брата, чудовищного бога-ящера Зептиса, который держал ее в заточении, уже разлетелись по всем тавернам и доходным домам.

Нет… Генрих обязательно сохранит эти листки, чтобы всегда помнить о том, кто стал причиной позора его семьи.

— Мерзкий ублюдок… — прошипел сквозь зубы Генрих.

Похабные песенки о похождениях бога коварства и иллюзий еще можно было кое-как проглотить. Но когда Генрих прочитал мерзкие куплеты о трусливом Анри-Креветке, который предал собственного брата из-за наследства и убил родных племянников, он думал, что его сердце остановится.

Даже измена Фердинанда не нанесла такого урона чести рода Грамон, как все это народное творчество. А ведь вся эта история может повлечь за собой серьезные последствия как для рода, так и для него лично.

В тот же вечер, когда Генрих вернулся с семьей домой, подлила масла в огонь Жанна, заявившаяся к ним позднее. Оказалось, что этот ублюдок каким-то образом получил титул маркграфа. Одно радовало — Генрих надеялся, что проклятый бастард найдет свою смерть в Бергонии. А еще этот негодяй под благовидным предлогом забрал в свой дом Валери, и Генрих осознавал, что ничего с этим не может поделать. Пока не может…

Графа де Грамона впервые за всю его жизнь настолько сильно переполняло чувство обиды и стыда. А еще — ненависти и страха… Ведь уже несколько дней он не получал ни одного приглашения на прием или бал от других высоких домов. Все шарахались от него, словно от прокаженного…

В тот момент, когда в кабинет ворвалась Кэтрин в сопровождении Габриэля и Франсуа, Генрих осознал себя сидящим в кресле и бездумно таращившимся в стену. Из него словно вынули все его естество. В это мгновение ему лишь хотелось, чтобы его все просто оставили в покое.

Первым делом супруга подскочила к столику, на котором стоял поднос с вином и фруктами. Не дожидаясь лакея, Кэтрин сама налила себе из кувшина полный бокал и под ошарашенными взглядами сыновей большими торопливыми глотками осушила его содержимое.

Больше всех был в шоке Франсуа. Такое обращение с его любимым напитком он считал кощунственным.

Грабриэль же смотрел на мать с пониманием. Он явно был зол, но в тоже самое время растерян.

Кэтрин снова схватилась за дужку кувшина, но ее взгляд упал на листки, которые недавно читал Генрих. Она разъяренной кошкой рванула вперед и, схватив бумагу, начала ожесточенно ее рвать.

Генрих лишь устало потер ладонью лицо. А сыновья бросились к матери, чтобы придержать ее.

Ловко сбросив их руки с плеч, Кэтрин нависла над столом и прошипела:

— Что ты намерен сделать, супруг? У тебя ведь есть какой-то план?

— Для начала успокоиться, — игнорируя истерику супруги, спокойно произнес граф.

— А потом? — с издевкой спросила Кэтрин. Видимо, вино быстро дало ей в голову, иначе она бы никогда не позволила себе такого пренебрежения к супругу.

Ответить Генрих не успел. Франсуа порывисто шагнул вперед и громко провозгласил:

— Проклятый бастард должен умереть!

Сжимая свои маленькие холеные кулаки, он казался сейчас Генриху беспомощным мальчишкой. Особенно после того, как он увидел бастарда Фердинанда в деле. Рукоять меча Франсуа, усыпанная золотом и драгоценными камнями, на фоне его возгласа смотрелась нелепо и неуместно.

— Хочешь вызвать его на дуэль? — приподняв правую бровь, спросил Генрих, при этом в упор глядя на младшего сына.

Франсуа дернулся, как от пощёчины, и подался назад. На его щеках появился румянец. Он обиженно посмотрел на отца, а потом на мать.

— Так я и думал, — хмыкнул Генрих и, не мигая, уставился на сыновей.

— Вы разве не видели, что произошло на балу? — холодным тоном спросил он. — Этот ублюдок мастерски скрывал от нас свою сущность. И он не простой одаренный. О нет. Он — авант! Такого уровня магов в королевстве можно пересчитать по пальцам! Даже не помышляйте о том, чтобы противостоять ему открыто! Он ведь этого только и ждет. Вы ведь понимаете, что он задумал? Он решил отобрать у нас все то, что принадлежит нам по праву!

— Но, отец! — озадаченно воскликнул Франсуа. — Как вообще такое возможно? Он — бастард изменника и заговорщика! Он не может претендовать на главенство в роде! Его никто не поддержит!

— Поддержат, — зло выдохнул Генрих. — Еще как поддержат… Разве вы оглохли? О нем поют песни в каждой грязной забегаловке! О его поединке говорят сейчас в каждом высоком доме! Наши смерти будут для него подарком. Так что не делайте глупостей… А теперь оставьте меня… Я устал…

Сыновья, обескураженные словами отца, быстро покинули кабинет, оставив Кэтрин и Генриха наедине.

— Следи за каждых их шагом, — предупредил граф супругу. — Особенно за Франсуа… Его вспыльчивость может обернуться бедой.

Та, после слов мужа, видимо, немного протрезвела и кивнула.

— Что нам делать? — спросила она. — Мы опозорены. В нашем доме за все эти дни не было ни одного визита. Мариэль не выходит из своей комнаты и все время плачет. Маркиз де Колиньи написал ей, что тяжело болен и не может прийти… Хотя вчера вечером его видели на балу у графини де Савари.

— Может, это к лучшему, — буркнул граф. — Этот де Колиньи никогда мне не нравился. И он не пара нашей дочери…

— О, Анри! — прижав руки к груди, взмолилась Кэтрин.

— Хорошо… — немного мягче сказал Генрих. — Да, у меня есть план. Мы будем ждать, пока не осядет пена этого скандала. А потом, когда мы подготовимся, мы нанесем один единственный удар и уничтожим этого мерзавца!

— Но… — Кэтрин хотела было что-то возразить, но стук в дверь прервал ее на полуслове.

— Войди, — приказал Генрих.

Дверь тотчас открылась, и через порог переступил лакей. На его подносе лежала маленькая бумажная карточка посетителя.

Генрих махнул рукой, и лакей приблизился. Взяв с подноса небольшой прямоугольник, граф прочитал то, что там было написано, и задумчиво взглянул на супругу. В его глазах она распознала знакомый блеск, который всегда возникал во взгляде Генриха в моменты озарения.

— А это любопытно, — пробормотал он и добавил уже лакею: — Проси.

Спустя несколько мгновений в кабинет графа де Грамона вошел невысокий старик с ястребиным профилем. Несмотря на возраст, он двигался легко и энергично, словно опытный хищник, следящий за своей добычей.

Его взгляд был проницателен и остр, а движения резки и решительны. Плотно прилегающий к телу черный наряд подчеркивал стройность и крепость его фигуры, а тонкая серебристая прядь волос на висках добавляла ему аристократичности. Хотя дворянином он не был.

Граф де Грамон, неотрывно следя за посетителем, напрягся в ожидании того, что последует далее.

— Ваше сиятельство, — поклонился старик. — Мадам…

— Приветствую вас в своем доме, — произнес Генрих, вставая из-за стола, и, взглянув на Кэтрин, произнес: — Дорогая, позволь представить тебе купца золотой сотни Паскаля Леграна.

Пока Кэтрин непонимающе хмурилась, видимо, силясь вспомнить это имя, граф продолжил:

— Прошу, мсье Легран… Моя супруга — графиня Кэтрин де Грамон.

— Это честь для меня, — довольно небрежно произнес глава торгового дома «Легран и сыновья» и сел в предложенное кресло.

— Вина? — спросил граф.

— У меня мало времени, ваше сиятельство, — холодно произнес купец.

— Тогда к делу, — легко согласился Генрих. — Самому не терпится узнать, что от меня понадобилось купцу золотой сотни.

— Я слышал о ваших трудностях, — произнес Легран. — И я знаю, кто именно является источником этих проблем.

— Мне известно об этом и без вас, — спокойно кивнул Генрих. — Мой племянник и ваш внук. Именно этот негодяй повинен в тех бедах, что обрушились на мой род.

Кэтрин вздрогнула и вся подобралась.

На скулах Леграна заиграли желваки.

— Я никогда не считал этого ублюдка своим внуком, — зло произнес он. — И так вышло, что он принес моей семье не меньше зла, чем вашей. Именно поэтому я сейчас здесь.

— Чтобы что? — Генрих слегка подался вперед.

— Чтобы объединить наши усилия и уничтожить этого негодяя, — процедил сквозь зубы Паскаль Легран.

Придя в себя, Люсиль осознала, что она лежит обнаженная на твердом и холодном столе. Ее руки и ноги были крепко привязаны, а губы скованы плотной тканью, лишая возможности кричать или произнести наговор.

Вокруг царила глухая тишина, нарушаемая только её тяжелым дыханием. Света от одной одинокой свечи, стоявшей рядом с ее ногами, не хватало, чтобы понять, где именно она находится.

Она попыталась сконцентрироваться, чтобы призвать свою силу, но что-то мешало ей. Опустив глаза, Люсиль заметила стальной амулет в форме черного паука, тельце которого было выполнено из черного круда, и который был прижат к ее груди. Этот амулет излучал темную ауру, блокируя все магические способности Люсиль. От ужаса и осознания того, во что она угодила, ведьма яростно задергалась, мыча и рыча.

Амулет словно ожил, и Люсиль почувствовала слабость во всем теле. Черный паук с удовольствием поглощал ее жизненную силу. Осознав это, Люсиль тут же перестала дергаться и затихла. В эту же секунду паук прекратил свою трапезу.

Ведьма тяжело выдохнула и зажмурилась. По ее щекам покатились горячие слезы. В следующее мгновение она сжала зубы, но уже от злости на саму себя. Как она, одна из старших дочерей ковена, умудрилась так глупо вляпаться в это дерьмо? А ведь, вспоминая все, что произошло накануне, Люсиль не могла не согласиться с тем, что западня была настолько примитивной, что даже ребенок почуял бы неладное. Уже не говоря о самой младшей и самой слабой ведьме из ее ковена…

А, может, в этом все и дело? Может, в этом и заключался весь гениальный план ее пленителей? Примитивно и топорно, но при этом эффективно.

Этот жирдяй купец показался Люсиль легкой добычей. О, а как он масляно поедал ее своими маленькими свиными глазками, когда заявился к ней в лавку! На каждом его толстом пальце было по перстню с большим драгоценным камнем. Золотая цепь на шее была такой толщины, что на нее можно было посадить здоровенного пса. А как он сорил деньгами! Люсиль не смогла отказать себе в удовольствии и погреть руки на этом болване.

Купец заказал несколько пузырьков сонного зелья и попросил доставить их в его особняк в новой столице. Что могло пойти не так? Интуиция Люсиль впервые за все ее прожитые годы дала сбой.

Последнее, что запомнила ведьма, как она тихо подошла к тяжелой дубовой двери дома купца с черного хода, держа в руке свою корзинку. Она ожидала, что после того, как все закончится, эта корзинка будет доверху заполнена деньгами и драгоценностями, которые простак-купец отдаст ей сам, но, когда она вошла, комната резко погрузилась во мрак, и в следующий миг что-то тяжелое обрушилось ей на голову.

— Очнулась? — произнес из темноты веселый грудной голосок. Судя по всему, он принадлежал молодой женщине.

— Кто ты? — прохрипела Люсиль, когда невидимая рука сорвала с ее рта повязку. — Где я?

— Это уже не важно, — хихикнула незнакомка, прячущаяся в тени.

— Ты знаешь, кто я? — с угрозой в голосе прошипела Люсиль. — Мои сестры уже ищут меня! И когда придут за тобой, ты проклянешь тот день, когда пришла в этот мир!

— Боюсь-боюсь, — издевающимся тоном ответил женский голос. — Ты такая забавная. Думаешь, что Мадлен не наплевать на тебя?

Люсиль, услышав имя Старшей Матери ее ковена, вздрогнула.

— Чего ты хочешь? — тут же сориентировавшись в ситуации, спросила ведьма. — Мы ведь можем договориться.

— Хи-хи, — грудной голосок незнакомки, казалось, слышался отовсюду. — Пф, ведьмы… Какие же вы все предсказуемые.

Люсиль судорожно сглотнула. Ее глаза неуверенно блуждали по комнате, пытаясь проникнуть сквозь темноту. Внезапно ведьма ощутила присутствие еще кого-то.

— Сестра Фрия, — от вкрадчивого и липкого мужского голоса, прозвучавшего из темноты, у Люсиль по коже пробежал холодок.

— Брат Вальдар, вы как раз вовремя.

Если Люсиль сперва и догадывалась, к кому именно в лапы она угодила, то после этого короткого диалога все сомнения отпали. Это жрецы. И судя по акценту — северяне. Значит, она у тех, кто поклоняется этому мерзкому ледяному демону.

— Она уже что-то сказала? — спросил тот, кого назвали братом Вальдаром.

— Мы только начали, — хихикнула сестра Фрия. — Но она уже попыталась договориться.

— Ведьмы… — пренебрежительно фыркнул брат Вальдар. — Ничего не меняется.

— Но я правда хочу договориться! — дернулась Люсиль. — Отпустите меня, и я все вам расскажу.

— Глупенькая, — липкий смешок мужчины, казалось, прозвучал прямо над головой ведьмы. — Ты и так нам все расскажешь.

Люсиль услышала негромкий щелчок пальцев и непроизвольно громко сглотнула пересохшим горлом. В следующее мгновение темнота вокруг нее преобразовалась в несколько черных теней. Она сперва подумала, что наконец увидит лица ее пленителей, но потом до нее дошло, кто именно возник из темноты.

Она прикусила губу и задёргалась с новой силой, словно мелкая мошка, попавшая в паутину гигантского паука. Этот брат Вальдар — не простой жрец! Это душелов! А эти пять мрачных силуэтов — его ручные темники.

— Ну что же, приступим, — вкрадчиво произнес душелов. — Спрашивайте, сестра Фрия.

Люсиль, мелко подрагивая и судорожно дыша, услышала шорох откуда-то справа, а затем над ней склонилось красивое женское лицо, обрамленное глубоким капюшоном. Люсиль поразил цвет глаз этой женщины. Сперва они были серые, словно две льдинки, но потом ее веки дернулись, и глаза стали двухцветными. Словно два лазурита, где одна часть камешка была темно-синей, а вторая — светло-лиловой.

Люсиль вдруг осознала, что эта «женщина» вовсе не человек. И не одаренная, получившая свою силу от Тени… Не истинная и не первородная… Она что-то другое. Более могущественное и опасное.

Ведьма попыталась что-то сказать, но не смогла. Ее горло что-то сдавило. Люсиль вдруг осознала, что это конец… Ей уже не вырваться живой из лап этих тварей…

— Молчи и слушай мой первый вопрос, — блеснув двухцветными глазами, прошипела Фрия. — Как так вышло, что молодой характерник, недавно посетивший твою лавку, смог призвать к себе на службу такого сильного Стража?

— К тебе гостья, — голос ниссе заставил меня отвлечься от изучения моей схемы, которая за последнее время пополнилась десятком новых портретов и линий, связующих их между собой.

Я стал часто спускаться в мой тайный подвал еще и потому, что мне хотелось иногда побыть наедине со своими мыслями. Слишком шумно стало у меня в замке.

Вокруг принцессы Софии как-то сам собой начал формироваться небольшой круг с общими интересами. Сперва в нем был только Кевин, который щенячьими глазами смотрел на мою «дальнюю родственницу». Затем в этот круг добавился ее «очень дальний кузен» Ален Бошар, которого недавно доставила Исабель Легран, а на днях к ним присоединилась и Валери.

Виконтесса де Грамон первое время вела себя высокомерно, но с каждым днем София-Верена медленно, но уверенно подавляла ее спесь. Причём делала она это совершенно незаметно и естественно. Уже к концу недели я заметил Валери и Софию прогуливающихся вместе по саду и о чем-то довольно дружелюбно разговаривающих. За ними следом, как два верных пажа, шагали Кевин и Ален.

Бертран, зорко наблюдавший за этим кружком, как-то сказал мне, что древняя кровь всегда проявит себя. Даже если носитель этой крови вынужден сменить свой облик.

Кстати, мой кузен ничего не знал о причине переезда его матери в обитель Пресветлой. Ему лишь сказали, что она должна некоторое время провести в молитвах, исполняя какой-то обет.

А когда ему сообщили, что он на время переедет к своему героическому кузену, Ален чуть было не захлебнулся от нахлынувших на него чувств. Именно так он описал свою реакцию Бертрану, встречавшего его в тот день в замке.

Оживления добавлял Жан-Клод Сильвен, который, по моим ощущениям, чуть ли не ночевал в моем замке. Думаю, мой портной, выполнявший мой заказ по обновлению гардероба Валери, сыграл не последнюю роль в сближении виконтессы и принцессы Софии. Равно как и мой ювелир. Ведь подбирать украшения и наряды легче и веселее в компании такой же молодой девушки.

Помимо домашних забот, много времени я уделял строительству, которое было начато в торговом квартале. Первородные, перебравшиеся туда, не подвели. Коэффициент полезного действия нанятых мсье Дормалем строительных артелей значительно вырос. Правда, с некоторыми пришлось расстаться, после того как главы этих артелей были уличены в воровстве материалов.

Сам торговый квартал заметно ожил. Помимо строительства, этому способствовал также и тот факт, что туда зачастили городские стражники. И это, не считая отряда Тома Дэвиса, который за это время подрос почти в два раза. Теперь под началом Жака было больше двадцати бойцов.

Я хотел как можно скорее настроить систему, которая работала бы автономно без моего присутствия. И у меня постепенно начинало получаться.

— Гостья? — переспросил я и взглянул на ниссе, во взгляде которой заметил веселые искорки.

— Да, — ответила она. — Она очень хочет поговорить с тобой. И я тебе советую выслушать ее.

— Даже так? — хмыкнул я. — Полагаю, ты просишь не за человека?

— Сейчас сам увидишь, — отмахнулась Итта и потопала вверх по лестнице.

Когда я поднялся в кабинет и закрыл за собой люк тайника, ниссе там не было. Она появилась спустя несколько минут, ведя за собой сквозь стену существо, которое было примерно ее роста.

Хм… Первородная. Судя по юному личику и взволнованному взгляду — это тот самый «молодняк», о котором говорили старейшины первородных.

— Это Игния, — представила первородную ниссе. — Она — файрэт.

Я кивнул, сдерживая удивление. Мне доводилось слышать о файрэт. Эти существа повелевают огнем.

Кожа Игнии имела золотистый оттенок, а глаза сверкали насыщенным алым цветом, словно горящие угли. Она с вызовом и одновременно с надеждой смотрела на меня.

Длинные ярко-рыжие волосы файрэт, заплетенные в несколько маленьких косичек, словно огненные змейки вились вокруг ее головы, создавая при этом иллюзию пламени, танцующего на ветру.

Насколько я помню легенды Вадомы, файрэт произошли от огненных духов. Пламя не просто стихия, это продолжение их души, а также оружие и защита одновременно.

— Мир тебе, Игния из рода Пламенных Духов, — произнес я на ведьмачьем наречии. — Что привело тебя в мой дом?

Мое приветствие еще больше взволновало гостью. Огоньки в ее глазах стали ярче. Она вся подобралась. Я было подумал, что сказал что-то не то, но, мазнув взглядом по довольной физиономии ниссе, понял, что я оправдал ожидания первородных.

Игния, подавшись вперед, порывисто произнесла:

— И тебе мир, ауринг. Я пришла, чтобы служить тебе!

Я почувствовал, как мои брови поползли вверх. Вот так номер. Эта файрэт, похоже, не из тех, кто ведет долгие переговоры. Я удивленно взглянул на ниссе. Та лишь, хитро улыбаясь, кивнула.

— Но зачем тебе это? — честно спросил я. — Что скажут ваши старейшины?

— Я свободная файрэт! — гордо вскинув подбородок, воскликнула Игния. — И я уже все решила. Теперь слово за тобой. Принимаешь ли ты нашу службу?

— Не понял, — нахмурился я. — Ты сказала «нашу»?

— Да, — кивнула Игния. — Селина и Вайра тоже хотят служить тебе!

— Она пришла не одна, — объяснила Итта, и ее рот расплылся в улыбке. — С ней еще льюнари и эфирэль.

— Пригласи их, — кивнул я. Об этих существах я тоже многое слышал. Первые как-то связаны с луной, а вторые — потомки духов воздуха.

Ниссе поманила рукой, и из-за портьеры вышли еще два существа примерно такого же роста, как и файрэт. Они были чем-то похожи между собой. Светловолосые и изящные.

После представления они встали по бокам от файрэт, которая, похоже, в этой троице была заводилой и генератором идей.

Я некоторое время задумчиво разглядывал моих гостий, заставив их поволноваться. М-да… А ведь их и без того крохотные источники почти пусты. Скудная энергетическая диета налицо.

Я уже было приготовился снова попытаться отговорить их от возможно необдуманного шага, но ниссе, будто угадав мои мысли, меня опередила:

— Давай уже, — нетерпеливо проговорила она. — Не тяни. Они не люди! Они живут по другим законам. И они уже все решили. Кроме того, очень скоро там, куда ты едешь, такие, как они, тебе очень пригодятся.

Я вздохнул и произнес, протягивая руку:

— Что ж, раз уж вы все решили, тогда договор.

— Договор! — почти синхронно ответили первородные и быстро прикоснулись к моей ладони.

А в следующее мгновение я ощутил, как три крупных сгустка моей энергии переместились в их источники. Первородные вздрогнули. Файрэт, широко раскрыв глаза, даже опустилась на колени от неожиданности.

Ну еще бы, я теперь авант. Моя энергосистема здорово окрепла и изменилась. Сейчас я способен оперировать более крупными сгустками маны. Я, правда, еще только начал привыкать к своим новым возможностям, поэтому стараюсь все делать аккуратно. Судя по ошарашенным лицам моих новых подопечных, я все-таки слегка переборщил. Хотя помимо смятения, в их глазах читалось и восхищение. Я видел, как вспыхнули их энергосистемы.

— А вы как думали, — самодовольно бурча, ниссе подталкивала всех троих к портьере. — Это вам не крохи маны у людишек клянчить.

Мгновение — и я остался в кабинете один. Но ненадолго. В дверь кабинета постучали.

— Войди! — разрешил я.

Дверь открылась, и на пороге появился Бертран с подносом для корреспонденции полным конвертов. Последнее время меня буквально завалили письмами с какими-то просьбами, приглашениями на приемы, а также предложениями встретиться. Я молча кивнул Бертрану, разрешая войти, а сам, обойдя стол, опустился в кресло.

— Начинай, — сказал я.

Пока Бертран монотонно с расстановкой зачитывал имена отправителей писем, я, все еще находясь под впечатлением от случившегося несколько минут назад, задумчиво смотрел в окно. Но когда Бертран назвал имя герцога де Клермона, я оживился и протянул руку.

Послание маршала Вестонии было коротким и по-военному лаконичным. Его секретарь хорошо знал свое дело. Несмотря на то, что написано все было в форме некоего предложения, дабы не оскорбить честь маркграфа, но по своей сути это послание являлось приказом. Прочитав его, я взглянул на Бертрана, напряженно следившего за моим лицом.

— Ну вот и всё, старина, — произнес я. — Через две недели снова в поход.

Конец пятой книги.