Грани снов

Часть 6

Часть VI

Вячеслав и Валерия

В начале двенадцатого он уже стоял около машины рядом с проходной. "У нас будет час или около того. Особо никуда не уедем. Ладно, какая разница, по большому счёту… Что же я должен вспомнить-то?.. И я ли вообще?"

Несмотря на холод Лера вышла без пальто, кутаясь только в свой широкий шарф. Она поискала глазами машину.

— Привет! — дверь захлопнулась, Лера развела руками и улыбнулась. — Все оставила в кабинете, и сумку, и пальто, и телефон. Создала видимость "вышла на минутку, где-то здесь".

Она иронично посмотрела на Вячеслава.

— На случай, если мы немного задержимся. Да-да, я знаю что пропуск отмечен, но… думаю, что хватятся не так скоро. Поедем?

Она помолчала и отвела взгляд.

— У меня есть ключ от коттеджа. Не подумай бог весть что, мне… не хотелось бы простудиться.

— Привет! — Слава завёл двигатель. — Есть и плюсы, никто не сможет тебе названивать. Не замёрзнем, печка работает. Или получишь мою куртку сурового сталевара. Будет мантия железной принцессы, она тебе как свободный плащ придётся. В Бристоль, друзья! Ну, то есть, в коттедж, друзья! Как твоё утро?

Дорога была недолгой и вскоре они были у въезда в посёлок.

Ключи стукнулись о металл калитки.

— Ну, — вздохнула Лера. — Я немного побуду гостеприимной. Легко быть гостеприимным, когда это не твой дом. Поэтому, цельнометаллический рыцарь, проходите, чувствуйте себя свободно. Где-то здесь был чай… В конце концов у меня пока еще обед.

И она повела его на просторную кухню с нежилым интерьером, будто сделанным для фотографии в журнале.

— Ты обо мне ничего не знаешь, — Лера грела руки о чашку. — И я о тебе ничего не знаю. Это восхитительная и странная авантюра! Что ж Вячеслав Огоньков… Помимо, надеюсь, взаимной симпатии, нужно еще кое-что. Давайте познакомимся. Небольшой блиц? Мое отчество ты знаешь. А твое? Что ты любишь к чаю, какую музыку слушаешь и чем предпочитаешь заниматься, оставшись в одиночестве?

— А давай! Пока всё довольно легко. Я — Юрьевич. К чаю, смотря к сладкому или нет. Если чай сладкий, то лучше всего, ммм, ну как объяснить. Знаешь, есть такие для бутербродов? Мелко рубленная соленая рыба, намазать на хлеб и есть. А если к несладкому, то ничего лучше слоёного торта не бывает. Музыку сейчас мало слушаю, радио. А учился пока, любил русский рок потяжелее. “Коррозия металла”, не шокирует? В одиночестве всё люблю. Я же живу один. Поэтому один читаю, один смотрю хоккей, один ужинаю. Когда буду жить не один, наверное, буду любить делать в одиночестве то, что тебе не очень будет нравится. Например, слушать “Коррозию металла”. Зачем тебя этим мучить?

Слушая ответы и прикрыв лицо руками, Лера смеялась.

— Слава, ну нельзя же так! Наедине я предаюсь самобичеванию и поиску смыслов, а с тобой все это перестает иметь значение! И я перестаю сомневаться! "Коррозия металла", гхм, чудесный выбор!

— О, только не это. Если я когда-нибудь посчитаю, что тебе необходимо посамобичеваться, я сообщу тебе об этом и буду с умным видом слушать твои сомнения и рассуждения об этом. Но точно не сейчас.

Слава тоже коротко рассмеялся.

— Моя очередь. Не буду спрашивать про отношения, ни к чему это. А вот что бы ты делала, сидя одна в простой советской квартире, когда нет телефона, интернета, а за окном осенний скучный город, в котором ты уже везде была? А на календаре семидесятые.

Она покачала головой.

— Тааак, семидесятые? Геометрия, минимализм и интеллектуалы в огромных очках? — Лера задумалась, подперев щеку. — Библиотека! Это же Железогорск. Жемчужина промышленности и просвещенного пролетариата. Я бы сидела с заумной книжкой, возможно с Прустом. Или, не знаю, дошел бы сюда запрещенный самиздат? А вечером пришли бы друзья, мы говорили бы о философии и немного о Ленке из бухгалтерии, потому что у нее отпадные сапоги.

Она перестала смеяться.

— Они бы ушли за полночь, оставив прокуренную кухню и пустые чашки. А со мной остался бы кто-то, похожий на тебя. Мы бы сидели в темноте на диване, немного говорили о поэзии, о новых технологиях выплавки или просто молчали, а я бы думала как тебе не идут эти дурацкие бакенбарды…

Парень взял в руки чашку.

— Значит, мы были бы диссидентами или что-то около того? Держал я как-то в руках самиздат. Лист А4, пишущая машинка через копирки. Есть некоторая романтика даже сейчас, когда стало проще достать что угодно. А бакенбарды — отличная идея. Внести черту в образ, так сказать, чтобы у тебя всегда был повод чуть-чуть ворчать на меня. Твоя очередь, если ещё играем!

— Почему сразу диссидентами? Обычной любопытствующей молодежью, инженерами, к примеру, пытающейся сделать вид, что разбирается во всем. Впрочем, тут два больших “но”. В нашем возрасте и в семидесятых мы бы жили с родителями и даже с парочкой очаровательных карапузов.

"И я бы не разговаривала о Вольтере или Бродском, а строгала сморщенную картошку в кастрюлю супа."

— Совершенно не обязательно. Но хотя я в те годы не жил. Да и сейчас множество людей живут именно так. И заметь, я не говорил, что ты ворчишь, просто девушкам это иногда необходимо. Было бы чудесно, если тебе нет, но если да — выбери очевидный и не очень важный повод.

Лера вздохнула.

— Я постараюсь меньше ворчать. Продолжаем, еще один вопрос… Если бы тебе прямо сейчас сказали "Вячеслав, вот билеты, собирай вещи", что там было бы написано? Какое направление?

— Продолжаем. Знаешь, если бы ты спросила меня об этом две недели назад, то однозначно Буэнос-Айрес. Именно там начинаются экспедиции в Антарктику. Я бы вполне сгодился рабочим или младшим научным сотрудником. Кстати, не хочешь? Романтика, льды. Полгода? Я до того себе говорил, что мечта должна остаться мечтой, но ты изменила моё отношение к миру. Поэтому, наверное, и сейчас. Хотя меня бы устроило место 16В в любой аэропорт мира, если место 16А забронировано на некую Валерию Серову.

— О, я совсем не ангел. Тебе предоставится возможность в этом убедиться. Как бы не пожалеть, — улыбнулась Лера, — за полгода во льдах. Надо только подумать, чем бы я могла заниматься, чтобы у меня не оставалось сил ворчать на тебя. К примеру фотографировать пингвинов. Или вязать толстые носки всем участникам экспедиции.

Она протянула руку через стол ладонью вверх.

— Спасибо, Слав. Пусть все это может закончиться плохо и в один момент, но сейчас хорошо. Может же людям побыть немножко хорошо? Завтра я улетаю. Самолет *инск — Москва. У нас обоих есть определенные обязательства, которые необходимо закрыть перед отъездом в Аргентину и Антарктиду. Но сейчас… побудь со мной еще? Я хочу, чтобы ты мне рассказал… неважно о чем, ты обо всем говоришь так… разжигаешь огонь.

Он взял её руку в большую ладонь.

— Значит, Аргентина? Надо загранпаспорт тогда получить, что ли. Я буду с тобой столько, сколько это будет возможно. Несомненно. О чём тебе рассказать? У меня ведь всё такое… Обыкновенное. Детство у меня было счастливое, потом я пошёл в школу. Огоньков, к доске. Опять ничего не выучил? Как тебе может быть неинтересно правление Ивана Грозного? Потом техникум, учеба интереснее, гулянки подольше, сколько времени и сил оставлено разной суете. Потом… Слушай, ну я ведь так долго могу всякую ерунду нести. Хотя бы примерно скажи, чтобы тебе интересно было, а?

— Правление Ивана Грозного? Почему нет? И про твоих родителей. И про то как ты проводил летние каникулы. И про то как учился водить машину. И… Я тебе кое-что должна.

Лера посмотрела на Славу спокойно и выжидательно.

— Скромный поцелуй для скромного сталевара. А уж расставить очередность событий ты должен сам.

— Про Грозного Янкель хорошо сказал. Знаю только, что он кошек в окно швырял, а больше не запомнил.

Слава встретил взгляд Леры.

— Я выбираю скромный поцелуй до долгого монолога. Мир штука странная, и если, пока я говорю, кто-то приедет и начнёт тебе мешать сделать это — я себя не прощу. А потом я могу говорить хоть до утра. Или до самолёта. Или даже в самолёте.

Он встал рядом с Лерой, совсем рядом. Так близко, что можно услышать стук сердца отбивающего ритм. Очевидно что-то из “Коррозии металла”. Она положила руки ему на плечи.

— До утра? — она насмешливо подняла брови. — Я запомню…

— Ты не можешь поехать со мной. Вернее я не могу требовать от тебя таких жертв.

Они сидели в машине и ее руки прятались в его. После обеда прошло уже два часа и Лере было совершенно необходимо появиться на заводе.

— У тебя любимая работа. И как бы я ни была хороша, — Лера улыбнулась, — нечестно устраивать тебе неприятности. Надеюсь, что их не будет.

— Не могу. Но не поэтому. Нельзя отвлекать тебя от дел. Которых у тебя, подозреваю, много. И ведь в Антарктике нет заводов. И не будет никогда, пока действует конвенция, какая там, я забыл. Неважно. Но мы примем решение коллегиально. Вдруг ты не захочешь быть женой полярника или менеджера, а именно вот конкретно сталевар тебя радует. Завтра я выходной. Тебя отвезти в аэропорт, или ты летишь с отцом, и тебя везёт водитель?

— Нет, он остается здесь. В понедельник приедет ваш гендиректор. В общем… важные дела важных дяденек. Хорошо, что мы не они.

Она нахмурилась.

— До *инска три часа. А у тебя… ночная смена? Нужно выехать примерно в девять утра. Командировочное и отзыв мне подпишут уже сегодня. Три часа, Слава, туда и три обратно.

Она забрала руку и погладила его по щеке.

— Я очень хочу, чтобы ты меня отвез. Но время… И если ночная, то ты без сна…

— Завтра не ночная. Сегодня отсыпной, завтра выходной, послезавтра в день. Так я буду три часа ехать с тобой, три часа просто ехать. А если не повезу — буду сидеть дома и ворчать на себя за то, что не поехал. А ворчать на меня можешь только ты, разве не так? Я заеду в посёлок.

Лера

Дмитрий Андреевич смотрел на дочь со смешанными чувствами растерянности и злости.

С одной стороны Лера проявила железное упрямство. "Меня отвезет Вячеслав, — сказала она, методично пакуя вещи. — Я позвоню, когда доберемся. Нет, пап, я не предаю твои интересы, просто немного думаю о своих. Это не женские капризы. Ты же меня знаешь."

С другой стороны он чувствовал в ней породу и немного гордился тем, что она может настоять на своем. Конечно, он знал ее.

— Я поправил твои записи.

Пусть дочь делает, что хочет. Ничего критичного еще не произошло.

— Спасибо, — она поцеловала его в гладко выбритую душистую щеку.

…

Они стояли около ворот, где Серова уже ждал водитель.

— Я хочу на него посмотреть. Я должен знать, с кем тебя отпускаю. Еще не поздно передумать и Володя может…

— Нет. Тем более вот и моя карета, — Лера показала на подъезжающую “Ниву”.

Вячеслав утром потратил уйму времени на очистку стекол от мокрого снега. "Днём не должно подморозить. Не хватало только отвезти принцессу в кювет…"

Он остановился у ворот, вышел и впал в секундное замешательство, заметив Серова. "А вот и большой босс. Не, а чего ты ожидал, рано или поздно вы бы познакомились. Не школьник. Посмотрим, что скажет суровый отец. Что бы ты сказал? Что это за глупый выбор, дочь?"

Он двинулся к Лере.

— Привет! — улыбнулась девушка. — Раз уж представился удобный случай, знакомьтесь. Папа, это Вячеслав. Вячеслав это мой отец, Дмитрий Андреевич.

Серов демонстративно посмотрел на номер, следил за тем как Вячеслав выбирается из машины, обходит ее и делает несколько шагов навстречу.

Он специально выдержал паузу, скользя глазами по лицу и одежде. И только после этого протянул руку.

— Серов, — рукопожатие было сухим и крепким. — Не скажу, что рад знакомству. Для этого я слишком мало о Вас знаю.

"К вечеру будет знать гораздо больше", — подумала Лера, наблюдая за этой сценой.

— Дочери вздумалось принимать самостоятельные решения. И я рассчитываю если не на ее, то на Ваше благоразумие и осторожность.

Тон Серова был сдержан, взгляд не оставлял сомнений, что этот человек все привык держать под контролем. И он не слишком заботился о том, что его слова могут прозвучать как угроза.

— Огоньков.

Вячеслав очень хотел сказать, что ресурсов Серова достаточно, чтобы узнать всю желаемую информацию, но он сдержался. "Захочет — узнает. Не захочет — может, оно и к лучшему".

— Разумеется. Благодарю за оказанное доверие.

Он улыбнулся Лере.

— Прошу. Времени у нас с запасом.

Лера подкатила небольшую сумку к Вячеславу, непринужденно прервав напряженный момент.

— Поможешь?

Потом она повернулась к отцу.

— Не беспокойся, все будет хорошо. Пока.

Она села и захлопнула дверь.

— Поехали?

Машина тронулась и до самого выезда из поселка Лера молчала, пока их не обогнал черный автомобиль заводского начальства.

— Обращение на "Вы", дело плохо, — неожиданно улыбнулась она. — Объективно — он ужасный человек. Но субъективно, как дочь, я его люблю. Виделись вы скорее всего не последний раз, поэтому ты и сам сможешь составить о нем мнение.

— О, все великие люди могут позволить себе быть чуточку высокомерными. И с ними следует обращаться уважительно и, примерно как с сантехниками и слесарями ЖЭУ, и стараться соответствовать ожиданиям, — хмыкнул Слава, мельком проверив, пристегнулась ли пассажирка.

Лера тоже рассмеялась.

— Признавайтесь, Вячеслав Юрьевич! Скольких слесарей вы разочаровали?! Но ему бы понравилось "все великие". Как бы это польстило его тщеславию… В любом случае рано или поздно пришлось бы столкнуться с окружающими нас людьми. И всякими другими вопросами материального мира. И мы обязательно о них поговорим, когда придет время.

— Прекратите, Валерия Дмитриевна, я холостяк и не имел пока чести получить отказ в руке дочери слесаря. Дмитрий Андреевич не слесарь, и он сделает это со мной впервые, если захочет, конечно.

“Нива” выбралась на трассу. Подмораживало, а ветер опять начал гнать снежную крупу, так, что скоро видимость сильно ухудшилась. Местами казалось, что это не машина едет по дороге, а снег летит с большой скоростью, обтекая одинокий автомобиль.

— Странно, — протянула Лера, глядя на погоду. — Это же трасса в областной центр? Почему почти нет ни встречного, ни попутного движения? Прямо сюр какой-то…

Слава немного сбросил скорость. “Нива” “Нивой”, а вот гнать сквозь метель он не решался. Время ещё было.

— Не то, чтобы я часто здесь езжу, но да, странно. Из-за погоды? Ну вряд ли. По делам люди должны бы ехать в любую погоду. Как в "Дне сурка"? Ты застрянешь в Железогорске лет на пятьдесят. Я буду каждое утро забирать тебя в аэропорт. В очередной раз ты скажешь мне, что не хочешь туда ехать и мы останемся в городе. Жалко, я буду каждую ночь забывать о дне. Но правда, ерунда какая-то ведь.

— Неужели ты пойдешь к нему, чтобы официально просить моей руки? До Антарктиды или после? — внезапно спросила Лера, но резко замолчала, вглядевшись вперед. — Слав, стой. Стой, останови, пожалуйста.

Вячеслав хотел ответить, что, конечно, после, когда Лера покажет, что самостоятельно способна выжить в суровейших условиях планеты, но не успел. Он оттормозился, пытаясь понять, что же девушка увидела в этой метели.

— Что, что случилось? Стоим.

— Сейчас… — Лера вышла наружу и пошла по обочине назад.

Как обычно снаружи погода не выглядела так отвратительно как в машине, когда стекло буквально ежесекундно засыпает снегом. И снаружи он падал, как и положено, медленно и мягко.

Леру уже трудно было четко различать в зеркале заднего вида, но было понятно, что она остановилась и смотрит на обочину.

Вячеслав вышел из машины.

— Что там? — он быстро зашагал к девушке. "Кого-то сбили? Сейчас разберемся".

Лера вздрогнула и оглянулась.

— Прости. Прости. Кажется, я слегка сошла с ума. Пожалуй, тебе стоит об этом узнать. Но не обещаю, что не стану буйной, — попыталась шутить она.

Белые снежинки падали на темные волосы девушки. И вокруг было действительно очень тихо.

— Ну вот, снег и скорость сбили меня с толку.

Она махнула рукой в сторону лесополосы метрах в пятнадцати от обочины. Деревья стояли печальные, совершенно без листвы, кроме…

Одна небольшая береза выросла чуть ближе к дороге. Яркая желтая листва ее выглядела неуместно на фоне снегопада.

— Понимаешь… мне показалось… она не опавшая и… — Лера посмотрела извиняющимся взглядом. — Я увидела девушку в желтом сарафане, с длинными белыми как снег волосами. Она шла навстречу машине и я… В общем, это просто березка и мое буйное воображение.

Вздрогнул и Слава. Сразу вспомнилась златоглазая девушка — призрак.

— Не волнуйся, на скорости и в такой снег неудивительно. Ты точно не сошла с ума. Березка похожа на девушку, об этом классики стихи писали.

Он взял Леру за руку и повел к машине.

— Я вот порой думаю, что спятил я. Я в последние дни вижу странную девушку. Нет-нет, не тебя, ты не странная, ты славная. В отражении или краем глаза, или в полусне. А первый раз увидел утром того дня, как мы познакомились. Вот, поздравляю, у твоего сталевара есть галлюцинации. Что там говорит теория сознания? Можем мы быть нереальными, а все странности легко объясняются снаружи этого мысленного эксперимента?

Лера еще раз обернулась на деревце.

— Хм… как там было в мультфильме "с ума сходят поодиночке, это только гриппом все вместе болеют". Одна галлюцинация на двоих? А если… если мы персонажи виртуальной игры и должны выполнить какой-то квест? А наши игроки вполне уютно сидят в своих ВР-креслах в каком-нибудь далеком будущем? И это сбой системы?

Лера остановилась.

— Но когда я ее увидела, мне стало так… не то что страшно. Неуютно. Как будто я не должна уезжать. Вот так и начинаются фильмы ужасов? Посмотри на телефон, наверняка и связи нет. И по радио какая-нибудь странная песня?

Слава вытащил мобильник.

— Хм. Действительно, связи нету. Но мы ведь на трассе, это нормально. Наверное. Пойдем-ка в машину, сейчас там будет крик демона в радио.

Он ткнул кнопку магнитолы."… за билет, оплачено сполна. Из тысячи дорог я выбираю эту…".

— Не очень страшно. Символично, конечно, но не страшно. Кто это поет? Поехали дальше. Опоздаем в аэропорт и плакала твоя самостоятельность. И мне тебя больше не доверят. Или это такой квест? И мы его выполним, попав в аэропорт? Или не попав?

— Из тысячи дорог, я выбираю эту. Держаться за воздух, за острые звезды… — пропела Лера.

Мимо проехала фура, забрызгав тающей слякотью стекла.

— Ну вот… все нормально, — выдохнула она и внимательно посмотрела на Славу. — Все нормально. Никакой сумеречной зоны. И мы приедем вовремя. Хотя я бы осталась в этом дне. В машине тепло, за окнами снег, ты… Или в том, когда мы жарили грибы и разговаривали о магии. Так. Это приступ упадничества, сейчас пройдет.

Она потерла ладонями щеки.

Вскоре они выехали из полосы снега, на телефонах появился сигнал сети.

— От готической романтики к вещам земным. Я буду тебе звонить, чтобы ты меня не забыл. Но не слишком часто, чтобы не надоедать. И потому, что буду интенсивно думать о своей жизни, и что я могу сделать, чтобы… Неважно. Я так давно не была влюблена. Оказывается это совсем неплохо. Несколько туманит мозг, но неплохо.

— Конечно, мы приедем вовремя.

Слава набрал скорость.

— Это были прекрасные дни, но с очередного раза и они перестанут быть волнующими. Я предпочту сделать новые дни. А если мы захотим найти грибы, мы просто сделаем это ещё раз. В Антарктике для них, правда, не сезон. Никогда. Звони в любое время. Я тоже буду звонить. Не волнуйся, если я не смогу ответить. Это значит, я в цеху — я просто перезвоню. Со мной ничего плохого не случится, гарантирую.

Вячеслав прервался, обгоняя тягач.

— А, так вот. А влюбленность… До тебя не пробовал, но мне нравится. Совсем юность я не считаю, там все мы думали, что влюблялись.

…

Оставшаяся часть дороги промелькнула почти незаметно. Аэропорт встретил их суетой и холодным ветром. Вячеслав с непривычки немного потыкался в поисках парковки в какие-то тупички.

— Что ж, Вячеслав Юрьевич… Давайте прощаться.

Лера отошла от регистрационной стойки, держа в руках паспорт со вложенным посадочным талоном.

— Долгие проводы, лишние слезы. Да и обратный путь тоже. Долгий. А там еще, — она улыбнулась, — сумеречная зона.

Она обняла его и, чуть привстав на носочки, тихо сказала на ухо:

— Слава, я вернусь к тебе. Я обязательно вернусь. Даже если мы не поплывем в Антарктику фотографировать пингвинов. У меня уже есть план. У меня всегда есть какой-нибудь план, если твой не сработает. Мы что-нибудь придумаем. И выполним этот квест. В конце концов сидеть в темноте на диване и разговаривать о современных технологиях выплавки и немного о Вольтере тоже неплохо. Скромный поцелуй для девушки скромного сталевара?

— Конечно. Я буду ждать тебя. Я обязательно дождусь. Моё время — вечность, помнишь? И не надо слёз. Любая стальная вещь на твоём пути может оказаться прошедшей через мои руки. Тебе пора лететь, а мне ехать. Самое забавное, что на месте ты можешь оказаться раньше меня.

Поцелуй был оглушительно тих.

Эскалатор повез Леру на второй этаж в зону вылетов. Она обернулась и помахала Славе рукой.

"У тебя нет вечности, Слава. Так помнить или забыть?" — сказал кто-то за спиной, но когда Вячеслав обернулся увидел пару средних лет. Женщина, слегка растрепанная, в расстегнутом поверх спортивного костюма меховом полушубке сердито выговаривала мужчине с унылым и виноватым лицом:

— Слава! Вечно ты все забываешь? И кто, по-твоему, должен помнить?!

Леры наверху уже не было.

Слава закурил на парковке и посмотрел в невидимое за пеленой снега небо, словно требуя разъяснений.

— Я сойду с ума с этим "вспомнить-забыть". Ну да, вечности у меня нет. И хорошо. Через тысячу лет надоест даже сталь. Верно, давай тут сам с собой поговори…

Обратный путь казался длиннее, но и он не будет вечным.