Грани снов

Часть 4

Часть IV

Вячеслав и Валерия

Хмурое утро понедельника встретило Вячеслава промозглым ветром. Как обычно переполненный автобус, запотевшие стекла, невыспавшиеся лица, и все те же разговоры, разговоры, разговоры. Гул голосов и громыхание автобуса по дороге сливались в один почему-то далекий рокот, напоминающий мерный, и тяжелый ритм прибоя.

"Ты хочешь забыть или вспомнить?"

Золотые глаза смотрели из запотевшего окна. Вячеслав моргнул и все исчезло. Опять вокруг были люди в жарких пуховиках, его толкали и просили передать за проезд.

— Лучше вспомнить. Я ведь не помню, что хотел забыть.

Вячеслав посмотрел на покосившуюся на него женщину.

— Я вслух это сказал? Стихи свои школьные вспоминаю. Я надеюсь, вам всё равно.

…

Бригадир разгуливал по раздевалке в нервозно-приподнятом настроении. Он смерил Вячеслава взглядом и рефлекторно потянул носом.

— Хоть сегодня, спасибочки, не опоздал, — пробурчал он.

— Вот что я должен сделать, чтобы ты не ворчал, Вадим Станиславович? Поселиться на заводе? Ну выдели мне комнату, я квартиру сдавать буду, на дом на юге копить. Столовая есть, душ есть, телевизор поставлю. Что случилось, чего все как на сковородке?

— Вот не по-человечески ты, Огоньков, общаешься, — обиделся бригадир. — Я к тебе с душой, можно сказать, как отец родной. Чтоб дисциплина была. А ты все шутки шутишь.

— Да не трогай Станиславыча, — весело сказал один из рабочих. — Комиссия что ли какая придет. Кто придет? Когда? Про то нам неведомо, но сказали ждать.

— Гхм, — насупился бригадир. — Это не вашего ума уже дело. Главное, чтобы все на местах были. И косячили поменьше.

— Что сразу не по-человечески? Я тебе оптимизацию предлагаю. Я на завод водку не принесу ведь, у тебя идеальный работяга. А я получу денег, и в автобусе толкаться будет не надо. Я живу один, мне какая разница?

Слава быстро переодевался.

— Комиссия, так что удивительного? Не первая и не последняя. Прямо вот мы её заметим, если они в домну не полезут с головой. Работать надо, а не головой вертеть, чего на них смотреть, на пиджаков?

Сам Слава понимал, что именно на этой комиссии он рискует вывернуть шею в поисках Леры.

— Гы, так это нам фиолетово, а бригадир какое-никакое начальство, ему положено волноваться, верно, Станиславыч? — хохотнул все тот же рабочий.

— Да идите вы… в цех, — беззлобно ругнулся бригадир. — По башке, если что, и вам перепадет, не сомневайтесь.

Переживать в принципе было не из-за чего. Процессы в цеху шли в штатном режиме, поэтому на появившуюся на металлических переходах над цехом делегацию почти никто не обратил внимания.

Лера стояла около поручней и смотрела вниз, пытаясь понять, кто из этих людей в спецодежде ее "гид выходного дня". Краем уха она слушала объяснения главного технолога. Он махал рукой и рассказывал об оборудовании невысокому плотному мужчине с жестким и неприветливым лицом.

— …Так что, Дмитрий Андреевич, ждать в этом году нам средства на замену электропечей?

— Подумаем, подумаем. До конца года вряд ли, но если заложить в бизнес-план на следующий, то к лету возможно. Тендеры.

— Ай, — досадливо поморщился технолог и посмотрел для поддержки на главного инженера. Тот развел руками:

— Ничего не поделать, такой порядок. ТЗ-то давно на них есть.

Остальные члены комиссии, начальник цеха и два бригадира, сразу сделали серьезные вдумчивые лица.

Лера навела объектив фотоаппарата сначала на комиссию, сделав пару быстрых снимков дискуссии, опять начала приближать на дисплее фигуры рабочих, подсвеченные оранжевыми отблесками.

Вячеслав почти сразу заметил делегацию и Леру в её составе. А вот узнает ли она его в каске и щитке? На это он даже не надеялся, ну не махать же рукой в объектив… Хорошо, что рабочие действия были выверены до автоматизма, он мог волноваться сколько угодно, ошибиться Вяч не боялся. Он посмотрел сквозь щиток в камеру, когда она навелась на него.

"Забудь, Славян, забудь. Смотри, какой суровый капиталист её батя. А что ты вспомнить-то должен? Что?"

Воспользовавшись относительной свободой, после посещения цехов и тем, что отец занят, Лера отправилась в столовую.

Она не была уверена, что Вячеслав ждет ее. До конца его перерыва оставалось всего двадцать минут. Зайдя в шумный зал, она остановилась в дверях и поискала его глазами.

Конечно же, он ждал её. За маленьким столом у окна. Завидев Валерию, Слава встал и поднял руку, парень, сидевший за столом с ним, направился к выходу из зала.

— Привет! А ты прекрасно смотришься в цеху, впервые вижу девушку, которая и в каске красавица.

— Здравствуй, — Лера улыбнулась и села напротив. — Тут бы переиначить Пушкина "а девушке в семнадцать лет какая каска не пристанет", но, увы, далеко не семнадцать. А ты, Слава, безбожный льстец. Так ты нас видел? И как разглядел под каской?

— Я не то, чтобы прямо разглядел. Жидкий металл шуток не любит, было время только заметить тебя. Но у меня хорошая память, нормальное воображение и редкая возможность сочинить комплимент. Вот Валерия, вот белая каска, совмещаем — получаем. Как тебе цех изнутри?

— Мне внезапно понравился весь этот твой… индастриал. Огромные агрегаты непонятного назначения. Жар. Жидкий огонь. Серьезные молчаливые люди. Я пыталась запомнить все, что говорил технолог, но так много специфических терминов… Нужно в этом разбираться не торопясь. Может быть со временем… Надеюсь, я здесь не последний раз.

— Чувствуешь себя немного богом? Да, технология сложна, всю я и сам не помню. В общих чертах знаю. С другой стороны, с металлохимией сталкиваются только технологи, ты ведь по другой специальности.

Внезапно Слава помрачнел.

— Ты так говоришь, будто уже уезжаешь. До пятницы ведь ещё далеко.

— Мне об этом писать. Не о технологиях, конечно. Обзор о заводе в целом. С фотографиями. Мне сказали, что, возможно, что-то из этого возьмут для подарочного ежегодника для акционеров.

Она посмотрела в окно и побарабанила пальцами по столу. Времени было мало и Лера чувствовала, что разговор уходит не туда. Внезапно то, что она хотела сказать, показалось глупостями и ее решимость таяла.

— В четверг. Самолет в четверг вечером. Не так уж и далеко, — она повернула голову к Вячеславу и заправила за ухо волнистую прядь. Ее глаза были темны и серьезны. — У нас обоих есть другая жизнь. Вне чудесных выходных. Мне… приятна твоя компания и… я была бы рада, если бы мы могли продолжить общение… Слава, помоги же мне. Из-за дурацких условностей, девушки не должны говорить, то что я говорю.

— В самом страшном случае меня уволят. Но, может быть, мне и правда пора изменить жизнь? Уеду учиться, в конце концов. Поэтому скажу, — Слава не верил, что произносит это. — Лера, ты самая чудесная девушка, что я видел в этой жизни. Я никогда не верил в любовь за две встречи. Я никогда не думал, что скажу это посреди заводской столовой. И уж тем более дочери большого босса. Но все же, будь моей любимой, а потом выходи за меня замуж?

Он посмотрел в окно.

— Просто рассмейся, скажи: "Конечно… В смысле, конечно, нет!" И я пойду в цех. Ведь если ты скажешь "Да", в таком волнении подпускать к конвертеру даже опытного меня будет не по ТБ.

Лера молчала и только смотрела на Вячеслава, не отводя взгляда. Она несколько раз хотела что-то сказать, набирая воздух в грудь, но не могла. Спустя целую вечность и три минуты, она закрыла глаза и тихо произнесла:

— Так не бывает. Так. Не бывает. Проклятье. Я… я не могу сказать "нет". Но… как ты… я же не говорила, что загадала! Пусть не в такой форме, но… Давай выйдем отсюда на улицу. Что-то у меня все мысли смешались…

Вячеслав взял Леру за руку и вывел из столовой.

Некоторые любопытные проводили странную пару глазами. Теперь сплетен было не избежать.

Они пошли в сторону от курилки, к лавочкам под деревьями, на которых никто никогда не сидел с времен ввода мест для курения.

— Загадала? Чудеса случаются, значит? Так и правда не бывает, но не может же это сниться двоим одновременно. Я на самом деле, не очень понимаю, как быть, если ты вдруг согласишься. Хотя, проблемы надо решать по мере их поступления, если сразу планировать маловероятные варианты, с места не сдвинешься. Боги, что я несу? Прости. Мои слова в силе. Я тебя знаю два дня, но мне достаточно.

На улице было холодно, но внутренняя часть заводского двора было укрыта от ветра. Впрочем, кажется, Лера даже не заметила этого.

— Два дня. Куй железо, пока горячо? — Лера попыталась улыбнуться. — Да, это было бы слишком жестокой шуткой. Потому что… Неважно. Я плохо знаю людей. Но ты же не мог так пошутить? Так. Стоп. Стоп.

Она провела руками по лицу, по лбу и горящим щекам, потом повернулась к Славе.

— И я не отказываюсь от своих слов. Послушай… это все странно и необычно. Но пусть все так и остается. Я думала, что забыла, каково это, когда тебе кто-то нравится, что перехватывает дыхание. И я сейчас не в состоянии размышлять о необдуманности решений. Но я тоже не могу быть жестока. А вдруг ты пожалеешь об этом уже вечером? Прошу, дай нам немного времени. Мне нужно разобраться с кое-какими делами.

— Я не мог так пошутить. Какие тут шутки. Разве можно играть живым человеком? Можно ведь сломать, а это не металл, не починишь. Насколько бы это странно не звучало от обычного металлурга в адрес принцессы, но да, принцесса Валерия, я имел счастье влюбиться в Вас.

Он взял ее за руку.

— Если мне нужно просто ждать, это я умею. Я уверен, что не пожалею о своем решении, но пойму, если ты пожалеешь о своём. Я не обещаю, что в следующий раз смогу встретить тебя успешным и уверенным, я не настолько фантазёр. Скорее всего, я смогу стать кем-то достойным тебя в глазах общества намного позже. Опять я не то несу. Философ Слава, в университете будешь умничать. Немного времени наступает прямо сейчас, потому что пора ковать металл. Скромный поцелуй скромному сталевару? Я могу и с этим подождать. Моё время — вечность.

Вячеслав не знал, откуда взял слова о вечности, но было ощущение, что когда-то он это говорил, и больше того, это было самой настоящей правдой.

Лера потянулась к нему, но не поцеловала, а шепнула на ухо:

— С Вами, любезный сталевар, принцесса может забыть все приличия и потерять голову, однако за нами наблюдают. Не будем же смущать почтенную публику внезапно нахлынувшими чувствами. Поэтому я одолжу кусочек вечности до более удобного случая.

На них действительно поглядывало несколько человек, вышедших покурить.

Затем отстранилась.

— Ты не обязан становиться "кем-то достойным" ни для меня, ни для кого бы то ни было другого. Желание развиваться может быть только твоим. Но за обещание спасибо. Нам действительно пора.

Лера, пообещав написать или позвонить, ушла в административный корпус.

Вячеслав

Виталик курил, облокотясь на дверь видавшей виды темно-синей девятки. Он был хмур и на удивление трезв. Курил мелкими затяжками и нетерпеливо посматривал на распахнутый зев проходной, откуда уже начали вытекать потоки людей. Он знал, что Вяч пойдет к автобусной остановке.

Разглядывать людей было неинтересно. Пуховики, пальто, серые, зеленые, черные… Впрочем, вот это короткое пальтишко и стройные ноги обладательницы могли бы привлечь его внимание, а возможно и предложение подвезти. Но дело не терпело отлагательств. Да и "короткое пальтишко", посмотрев на лиловеющий под глазом синяк, вряд ли бы согласилась.

— Славян! — он отбросил окурок в лужу и поднял руку, увидев приятеля.

— Здорово, Виталь.

Вячеслав подошёл к приятелю и протянул руку.

— Как днюха Серого? С кем чего не поделил?

Слава зажёг сигарету. Он думал о Валерии. Совершенно не хотелось какой-то суеты, движения в компании Виталика, но…

Виталик немного суетливо пожал руку. Он собирался просить, а это было неприятно.

— А? У Серого? Нормально посидели. Да ты садись, подвезу и по дороге расскажу.

В салоне пахло застарелым табаком и немного автомобильным дезодорантом.

Машина тронулась мимо толпы, Виталик, стараясь никого не окатить грязью, не давил на газ. И молчал, собираясь с мыслями.

— Тут такое дело… Короче, Вяч. Не мог бы ты батю попросить замолвить за меня словечко? Он же у тебя авторитет. Хочу устроится в ремонтный. Вот.

Выпалив это Виталий уставился на дорогу.

Это была странная просьба. Работал Виталик, как у Христа за пазухой, в мастерской родного дядьки по ремонту бытовой техники и телевизоров. Непонятно как она держалась на плаву, но существовала уже лет пятнадцать.

— Тебе это на кой черт нужно?

Вяч чуть опустил стекло и выдохнул дым.

— Завод, режим, ходить по времени, курить в курилке, ночные. Не понимаю. Чего тебе у себя не сидится? По деньгам, думаю, на младших разрядах только потеряешь.

Он открыл новую пачку с верблюдом и потушил окурок в пустой.

— Я, конечно, поговорю с отцом, но реально, зачем? И не обещаю, сам понимаешь. Не в курсе, есть места, нет мест.

— Вот, <..>! Смотри, куда прешь! — ругнулся Виталик на резво подрезавшую его “Нексию” и вдавил клаксон.

— Да больше нету "у себя", — зло сказал он. — Было, да сплыло. Того меня дядька…

Дальше Виталий начал спутанно рассказывать, что собственно произошло.

— … ну и не закончил я этот <..> агрегат. Там возиться было, а я уже к Серому опаздывал и Санёк ныл под дверью. Лупнул себе горячим припоем еще по руке. Ну, и не знаю, как так вышло. Короче, не проверил. Ну дурак, чо… И Санёк ныл. Оставил паяльник. Не знаю, как! Никогда такого не было! Бес попутал! Короче, чё там как, но я его забыл прямо рядом с этим комбайном. Ну, поплавился тот к <..>. Чего орать-то "Чуть пожар не устроил!"? И вот.

Виталик поморщился и показал синяк.

— Да, блин, компенсирую я! Но ты ж моего дядьку знаешь. Во-о-от.

— Вот ты раздолбай… Ты же понимаешь, что на заводе за такие шутки тебе первый же ТБшник вставит, куда не вставляется? Не уволят с первого раза, но минус сто процентов премии запросто. Как концерн гайки закрутил, так и поехало. Нас на премию, а подрядчикам здоровенные штрафы.

Вяч курил и думал, зачем отцу эта головная боль? "Ладно, скажу бате как есть, а он пусть решает. Виталя же не дебил, просто раздолбай. Может, сгодится для начала на подай-принеси."

— Короче. Я тебя не отговариваю, просто предупреждаю. Производство требует дисциплины, все дела. Сам не люблю, когда жёстко, но тут выбор каждого. Работаешь — считай подписался под условием. Не попался — ради бога, а попался — вряд ли отмажешься. С отцом поговорю. Но он нянчиться не будет. Слово замолвит, думаю, а дальше сам.

Виталий обрадовался как будто уже завтра его ждала новая работа.

— Во, мужик! Спасибо! Я не подведу! Ты ж знаешь! Мне б щас только от дядьки откупиться! Ну да мать, может, уломает! Слушай, тебе точно домой? А то с пятницы от коллектива отбиваешься! Родаки что ли запрягли? Может в "Кружку"?

— Тебе с батей поговорить или в "Кружку"?

Хотя… делать вечером было нечего. Или было чего? "А оно тебе надо, Вяч? Ты же вроде собрался менять жизнь. Ну чего ты там не видел? Выпьешь пару-тройку литров, придёшь домой, делать ничего хотеться не будет. К черту, к черту."

— Вези к отцу. Я с ним пива выпью и поговорю насчёт тебя. Чего откладывать? Или тебе подумать ещё надо?

Приятель покосился было недовольно, но нехотя сказал:

— Да, знаешь, я тоже тогда не поеду. А то мать и так весь мозг продолбала из-за этого инци… инциндета. И деньги целей будут.

…

— Ну бывай! Еще раз спасибо! На связи, — Виталик махнул рукой из окна и укатил, оставив Славу у дома родителей.

Окно на кухне светилось. Очевидно, мать как всегда суетилась возле плиты.

Знакомый чуть сутулый силуэт показался в конце двора и пошел наискосок через детскую площадку.

— Слав, ты что ли? — спросил отец. — Ты чего тут? В смысле, заходи, мать будет рада.

— Привет. Да я только подъехал, меня Виталя подбросил. Отлично, что я тебя встретил. Поговорить с тобой хотел, а маме потом расскажем. Как раз по поводу Виталика. И не только.

Слава закурил очередную сигарету.

— Посидим тут на лавочке? Или в гараж по баночке? Или как?

Отец взглянул на окно, потом на сына. Нахмурился, достал пачку, потом убрал.

— Бросаю. Матери обещал не больше трех в день. Давление пошаливает. В гараж пошли. Чего этому оболтусу надо? Опять машину раздолбал? И опять "дядь Юра, у тебя яма, можно на ремонт поставить, через два дня отгоню"?

— В этот раз покруче. Дядя его из мастерской выгнал. Зайдём пару пива взять?

Слава пересказал историю Виталика, не умалчивая его косяк.

— И вот я что думаю… Прямо рекомендовать его в ремонтники себе дороже, конечно. Может, подсобник нужен? А там, глядишь, завод ему дисциплины добавит. Не, ты смотри, нет, так нет. Я не настаиваю, Виталя та ещё ходячая беда.

Отец хмыкнул и задумался. Пока они ходили между полками в "Алтыне", он молчал. Только когда проходили мимо кондитерского, он прихватил клюкву в сахаре.

— Мама всю жизнь ее любит. Принесу, может не будет ворчать, что поздно вернулся.

На улице он прокашлялся.

— Что тебе сказать… Я ж Витальку как облупленного знаю. И отца его знал. О-хо-хо… Хороший человек был, светлая память. А сын балбесом вырос, мать-то после той аварии на себе все тянула. И неплохой вроде мастер. Но балбес. Дай еще подумать, не торопи. Пусть Виталька сам мне позвонит, я его сперва, хе-хе, сам собеседую. А у тебя чего?

— Спасибо. Я передам Виталику. Я думал, ты не захочешь связываться. Но попробовал. Кстати, о попробовать…

Вяч открыл банку пива.

— Я же попробовал. Сказать Валерии. И ты не поверишь… Она не сказала "нет". Правда, и "да" тоже несколько отложилось. Но как там было? Если политик сказал "нет" — это не политик, а если дама сказала "да" — это не дама? В общем… Если я внезапно скажу, что еду поступать в университет, не пугайся.

Отец замер не донеся банку до рта.

— Ты предложил малознакомой девушке выйти за тебя замуж? И она согласилась? — хохотнул он и хлопнул сына по спине. — Огоньковская порода! Ну, хват! Погоди-ка… это про тебя что ль сороки заводские трепались? Я уши-то не грею, да мельком слышал, что-де столичная девица уже с кем-то из наших обнималась. А оно, вон как. Значит, с начальством решил породниться?

Он наконец выпил, стер пену с губы.

— Ваше дело молодое, я отговаривать не стану. Ай да Валерия! Эк она тебя окрутила! Мать-то в обморок упадет, как узнает. Два раза. Сначала от радости, потом от ужаса. Или наоборот. А университет дело хорошее. Едь. Только обмозговать все надо. Завод бросишь? На стипендию-то не то что жену, себя не прокормишь.

— Эээ… Ты мне что сказал? "Хватай девчонку" или как-то так? Ну ты шутник, я тебя послушал и сделал.

Слава щёлкнул зажигалкой.

— Да на заочное я пойду. Если вообще ещё пойду. Решаем проблемы по мере поступления. Если вообще что-то срастётся. Сейчас её батя с ней поговорит и запретит ерундой заниматься. А что? Я бы запретил, например. Вот ты бы запретил мне, если бы так? Я пока вообще слабо что понимаю. Надо выспаться с этой мыслью.

Юрий Иванович нахмурился и покачал головой.

— Ты, Слав, это, на меня не вали. Если понравилась она тебе, чего ж волынку тянуть? Чай не пять лет, чтобы о последствиях не думать. Сам ляпнул, теперь и отвечай. А девушка сама разберется, нужен ей такой или нет. Я б на ее месте, если бы сейчас слышал, второй бы раз подумал, что отвечать. И кран у тебя протекает. Или ты из каких корыстных целей?

— Прости, не так сказал. Никто на тебя ничего не валит. Она просто… Ну правда, особенная. Ни на кого не валю. Разберусь. Она прекрасно знает, что олигархом за два дня я не стану. Какие там корыстные, смеёшься что ли. Когда я что-то такое говорил или делал? И жить за чей-то счёт я не умею. Ну знаешь ведь. Последствия… Да… Да отличные последствия.

— Вот что, сын. Если такая уж особенная, все они особенные, когда… эх, — отец покрутил рукой в воздухе, — и, если все понимает, то чего ты сомневаешься? Но если голову ей морочишь, то брось это. Повинись. Лучше один раз огрести, чем потом терпеть. Если что, это я не про твою маму.

Он оглянулся на пакет с коробочкой клюквы.

— Что ты ерунду говоришь? Самое страшное в жизни — работать на нелюбимой работе и жить с нелюбимой женой. Я, конечно, понимаю, что знаком с ней три дня. Но, может, это и есть тот самый случай?

Слава пил пиво, курил одну от другой и понимал, что так волноваться надо было бы в столовой или потом, на улице. Но пришло сейчас. В голову лезли глупые идеи, он старательно отмахивался от них. "Послушай, друг мой Вячеслав, она как минимум не дура, она понимает, на что идёт. В её мире она пока разбирается лучше. А потом и ты поймёшь, что там и как. Не делай глупостей. Ключевую ты уже сделал, и никто тебе не дал по голове. Чему там равен арксинус нуля?"

— Пых-пых, какой горячий! — не вытепепев, Юрий Иванович тоже прикурил. — Ох, Славка… Ну я пока все равно никому ничего говорить не буду. Матери сам скажешь. Ромео. Дал слово, держись. Как из своей же стали сделан.

Он сердито дымил, выпуская дым из ноздрей.

— Как знать, может она с тобой на Ставрополье поедет. Потемки у женщин в душе и в голове. Думай, Слав, думай… А мне пора, вон уже три звонка пропущенных.

Он отвернулся от сына и набрал номер.

— Иду, Наташ. Нет. Нет. Со Славой. Да со Славой, ну! Иду я уже! Тут мать спрашивает, не заглянешь? — спросил он сына. Нет, он не заглянет. Почему? Некогда ему. Кран ремонтировать будет. Да.

— Правда, надо бы уже сделать этот кран. А то как принцессу в берлогу привести? Я, знаешь, влюбляться не планировал, оно само.

Он вышел из гаража и протянул руку отцу.

— Пойду. А там хоть в Париж, хоть в деревню. Коллегиально, так сказать, решим. Маму от меня поцелуй. Надо бы зайти, но… Не, сперва успокоюсь. А то будет переживать, зачем это.

Слава шел домой пешком. "Ну да, именно, будем чинить кран. Это приведет мысли в порядок."