Графиня из захудалого рода

Глава 12

Лесник Вилли оказался именно таким, каким я могла бы представить себе лесника - высокий, кряжистый, возрастом около пятидесяти лет. Одет добротно: сапоги чуть ниже колен, куда он заправил клетчатые штаны, тёмный жилет и опрятная рубаха. В руках мнет шляпу пирожком с пером - отличительный знак лесников. Я, видя его неуверенность, постаралась быть как можно приветливее:

- Доброе утро, господин Вильгельм! У вас какое-то дело ко мне? Говорите смело.

- Да, - степенно поклонившись, отвечал лесник. - Вот, в деревне слухи ходят, что в поместье новая хозяйка. Разумная, справедливая, добрая. Вот я и пришел проситься назад лесником. Ведь жалко же, такой лес рубят! Я ж, как служил у господина графа, не дозволял хороший лес трогать, только сухостой да переспелый, ежли такой попадался, и валежник весь выбирали, у меня лес чистый стоял! А за три месяца так споганили - тьфу, срамота!

Я, нахмурившись, повернулась к экономке, застывшей на месте при появлении лесника, мимоходом отметив про себя: «Надо же, а ведь только что спешила куда-то!»:

- Фрау Эльза, а новый лесник не докладывал управляющему о проблемах, вы не знаете?

Та отвела взгляд в сторону и выговорила:

- Я? Нет, я ничего такого не слышала…

Лесник тут же прогудел:

- Конечно, вы и не могли слышать, лесника ведь так и нет!

Я неприлично вытаращила глаза - как это такой лес и без присмотра, без лесника? Фрау Эльза тут же неловко забормотала:

- Господин генерал сказал, что ничего страшного, если и срубят одно-два дерева, а леснику надо платить и немало…

Вильгельм всплеснул руками:

- Да кабы одно-два дерева! Ведь сам видал - подводами вывозят! И говорят, что разрешение есть у них от хозяина, самого генерала!

Я недобро прищурилась:

- Когда это генерал успел стать хозяином и торговать нашим лесом? И, как мне кажется, в этих тетрадях нет записей таких и вряд ли это известно графу Генриху! Ничего, завтра он приедет и все узнает! А вы, Вильгельм, сегодня же вновь приступаете к своим обязанностям лесника. И чтобы ни одного сотрудника с разрешением от генерала! Только графа или от меня, в самом крайнем случае.

- Так я могу занять снова свой домик в лесу? - и, дождавшись моего кивка, смущённо-радостно добавил: - Пойду Илзе мою обрадую, вещи погрузим, да и поедем…

М-да, что тут скажешь… надо прикрывать эту "кормушку" господина генерала. Вроде и по мелочи, а собрать все вместе, так и прилично получается. Вот интересно, для чего генералу нужны деньги? Живёт он в этом доме не первый год, как говориться, на всём готовом, ни в чём нужды не знает, и такое… мелочное воровство! И фрау Эльза хороша - ведь промолчала бы про аферу с лесом! Хорошо, что Вилли такой неравнодушный.

Помогая мне переодеться к обеду, Магда приняла покаянный вид и созналась, что это она посоветовала Вильгельму обратиться ко мне, специально утром рано бегала в деревню.

- Дядя Вилли и тетя Илзе - наши соседи. Сейчас в их доме живёт их сын с невесткой, и они никак не ладят с тетей Илзе. Больно уж Анхен, невестка их, значит, скандальная. А так они вернутся в свой лесной домик и будут жить спокойно, как и раньше. Вы не подумайте, чего, госпожа графиня, дядя Вилли очень честный и трудолюбивый! Он же столько лет верой и правдой…

Но я вспомнила, что хотела уточнить, и остановила этот поток радостных дифирамб нашему леснику:

- Магда, а сколько лет прошло с тех пор, как утопилась восточная принцесса?

Магда, застегивая множество мелких пуговичек на сетке моего цветастого платья, задумалась немного, потом неуверенно произнесла:

- Так лет сорок назад.

Ага, кажется, что-то вырисовывается! Или эти два события никак не связаны между собой, ведь Герману только тридцать восемь лет, или, что вероятнее всего, людская память округлила дату событий. Да и к чему, опять же, местным людям запоминать ненужные подробности вроде точной даты смерти неведомой принцессы? Ладно, все выясним со временем.

После обеда, как я и обещала Дитриху, мы, прихватив на кухне морковку, маленькую корзинку и ножницы для зелени, а самое главное, ключ от сада, пошли гулять. Гувернер пошел с нами, я не просто была не против, я даже в некотором роде поспособствовала тому, что он составил нам компанию. Вначале мы были на конюшне, где под твердым, но умелым руководством Германа, мальчик осваивал основы верховой езды. За безопасность ребёнка я не переживала – конюх был неподалёку, цепко следя взглядом за каждым шагом Зевса, да и Герман двигался рядом, помогая и нахваливая старательного ученика, важно восседающего на своём пони. Я лишь находилась неподалёку, на скамеечке, хлопала в ладоши и кричала временами: "Браво!".

Большего от меня и не требовалось, а Дитрих был доволен, горделив и вообще, счастлив до щенячьего визга. Проведя положенное время в седле, мальчик спешился, на прощание угостил пони ещё одной морковкой, пообещал своей животине прийти завтра. Но строгий учитель поуменьшил восторги Дитриха, сказав, что прийти-то он придёт, только вот завтра он будет учиться сам седлать пони, чистить и кормить его после прогулки. Дитрих немного приуныл - кататься верхом оказалось намного интереснее, чем ухаживать потом за Зевсом. Но тут я была согласна с Германом - как говорят у нас не Севере: «Любишь кататься, люби и саночки возить!».

Надо было видеть лицо садовника, когда мы пришли с ключом от сада. Он смотрел на нас потерянно-удивлённо, с огорчением и тайной скорбью во взгляде, без стеснения рассматривая массивный ключ от замка, который я держала в руках, не в силах поверить в то, что случилось непоправимое. Как будто мы решили ограбить его самого, по меньшей мере! Но, пришлось ему всё же снять замок и впустить нас в святая святых - в сад. Дитрих возбуждено подпрыгивал, радуясь тому, что наконец-то он опередил противных принцев! Под пристальным взглядом садовника я лично очень аккуратно срезала четыре кисти винограда - три зелёных и одну темно-синюю. И четыре персика, два ребенку и по одному нам с гувернером. Дитрих вертелся рядом, подрагивая от нетерпения, очень уж ему хотелось попробовать фрукты.

Я хотела уже выйти из сада и пройти в дом, чтобы вымыть фрукты, поскольку нельзя давать ребенку немытое… да хоть кому нельзя. Но, малыш потянул меня к середине линии винограда. Там стояла скамья, а рядом, в небольшой металлической чаше на ножке, бил маленький фонтанчик воды. Следовавший за нами по пятам садовник подобострастно заметил:

- Когда приезжает княгиня Ирма и наследные принцы, они всегда здесь, на этой скамье, отдыхают в тени и собственноручно, своими нежными ручками, моют фрукты. Я прошу вас, когда скушаете персики, то отдайте мне косточки! Я посажу их в ящики в оранжерее, а через два года уже смогу пересадить в тот сад, где сейчас растут молодые деревца.

Ну что же, разумная просьба. Я обещала ретивому садовнику, что косточки мы не выбросим, лозу не испортим, беззастенчиво драть и пакостить, кидаясь фруктами (как те же принцы, мелкие паскуды), не станем, равно как и вообще безобразничать. Но, пока что пусть он нас покинет, мы его позовём, когда пойдем из сада. Хотя и неохотно, постоянно оглядываясь и недовольно хмурясь, но старый ворчун нас покинул. Я вымыла фрукты и предложила угощаться. Я лично для себя выбрала спелый персик с румяным бочком и едва сдержалась от того, чтобы не замычать от счастья, как крестьянка, дорвавшаяся до сладостей. На самом деле, очень вкусно, сочно и сладко. Легкая кислинка зелёного винограда чуть разбавляла сладость чёрного, а нежная сладкая мякоть персика не только у меня вызвала удовлетворённое мычание. К примеру, Дитрих был счастлив до невозможности, вертелся на скамье, предлагал нам попробовать темный виноград. Мы с Германом из вежливости отщипнули по ягодке. Умм… от сладости у меня едва не прихватило зубы. Но детям, наверняка, такой сорт нравится.

- Это сортотип такой, кишмиш называется, он совсем без косточек и очень сладкий, - принялся проводить урок ботаники тут же учитель.

Я согласно покивала головой, рассеянно прислушиваясь к словам Германа, который не упускал удобного случая положить в голову Дитриха ещё немного образования. Хм… кое-что я и сама не знала. Пожалуй, стоит внимательнее отнестись к гувернёру. И, тут я поневоле насторожились. А всё дело в том, что мне послышались голоса и какая-то возня в дальнем углу сада. Велев учителю оставаться с Дитрихом, я пошла на звуки, решив, что садовника позову в самом крайнем случае – слишком уж неприятным он казался. В кармане платья сжимала единственное оружие, какое у меня было – садовые ножницы, правда, ими разве что поцарапаться можно.

Голоса слышались отчётливее, но как будто кто-то один шикал на других. Я пошла тише и осторожнее. Картина, открывшаяся моим глазам за молодыми шпалерами винограда, была достойна изумления. Четверо мальчишек, по виду десятилетних, яростно рыли подкоп, пыхтя и вяло переругиваясь друг с другом. Причём, к их чести, вынуждена признаться, что рыли они достаточно результативно. Во всяком случае, со стороны леса и той стороны ограды уже была вырыта приличных размеров канавка. Но, металлические прутья ограды были вбиты на совесть, глубоко, пацанам пришлось бы копать глубже. Сверху же тоже не попасть внутрь сада - и высоко, и прутья заострённые. Один из копателей чуть постарше, лет двенадцати на вид, а самому маленькому примерно лет шесть-семь. Не сказать бы, что оборванцы, одеты вполне прилично, явно не бродяги, домашние дети. Мне стало любопытно: что же толкнуло их на явное воровство? Я кашлянула негромко, выходя из-за шпалеры. Юные копатели застыли испуганными сусликами.