Граф, Мак и Стром

Они — не зомби

— Зомби! — генерал Херардо Пало восхищенно хлопнул себя по бедру, — Настоящий зомби!

За толстым синеватым стеклом квадратного окна была видна площадка плаца. Под струями проливного дождя, насквозь промочившими его серую куртку, от бетона отжимался человек. Мерные, монотонные движения. Ни следа усталости.

Отжимания продолжались второй день.

— И сколько он еще может вот так же?

— Я не проводил подобных исследований, но, вероятнее всего, не более недели, — профессор Адан Лавадоро поставил кружку кофе на столик, — потом ему просто потребуется пища.

— То есть, усталости он все равно не почувствует?

— Ну да.

— Ни усталости, ни страха, ни возмущения. Только исполнение приказа, — генерал закурил сигару и откинулся на спинку плетеного кресла, — И вы еще говорите, что они не зомби?

— Не называйте из так.

— А то что? Они обидятся?

Генерал был доволен. Слияние Седьмого и Двенадцатого проектов, которое казалось поначалу бесперспективным, почему на него и бросили профессора Лавадоро, с его прямотой и неумением подстраиваться под линию партии.

Седьмой проект, создание улучшенного солдата… Любимая идея генерала. И его неудача. Нет, заявленные свойства — неутомимость, выносливость, живучесть, то, что требуется современному солдату — придавать человеческому телу удавалось. Вот только после этого в течение нескольких дней следовало полнейшее разрушение личности и смерть. Без вариантов. В ста процентах случаев.

Генерал, уже примеривавший к виску ствол пистолета — а обманувшие ожидания партии и лично вождя Уго Камино жили недолго и умирали неприятно — однако ласточкой спасения к нему явился совершенно на птицу не похожий профессор Лавадоро, научный руководитель Двенадцатого проекта. Высокий, худой, с узкой козлиной бородкой, профессор уже расписался в безнадежности проекта — возможности промывания мозгов с запечатлением в них абсолютной преданности партии — как случайно узнал о проблеме Седьмого.

Двенадцатый проект проводился под эгидой министерства внутренней безопасности и был личной инициативой министерства, давно уже бившегося над проблемой переполненности тюрем и лагерей. Постоянно растущие планы выявляемости политически неблагонадежных делали ситуацию практически неразрешимой. Ладно бы от всех осужденных была хоть какая-то польза, а то производительность труда в исправительных лагерях была ниже, чем в мастерских, где работали слепые и увечные, как ни бились надсмотрщики. Спасти министерство могли только массовые расстрелы. Или профессор Лавадоро.

Профессор честно предупредил, что сделать то, что требует министерство, невозможно, однако после нескольких лет труда это самое невозможное почти совершил. Установка под названием «Водопад» позволяла полностью стереть прежнюю личность и вписать на ее место новую, абсолютно преданную партии. Однако, как выяснилось позднее, полностью удалить прежнего владельца тела было невозможно. Старая и новая личности вступали в конфликт, что приводило к безумию. После нескольких несчастных случаев проект решили закрыть. И тут подвернулся Седьмой…

Препараты генерала Пало уничтожали личность полностью. То есть делали то, чего не смог совершить профессор. Было решено объединить проекты.

На Крабьем острове в океане была построена секретная база, где смонтировали «Водопад», занимавший три подземных этажа. Рядом с базой был построен лагерь. Для «подопытных».

Вскоре на остров прибыл первый корабль с политическими заключенными. Начались исследования. Уже первые пробы показали отличные результаты: вместо бунтарей и мятежников из-под «Водопада» выходили абсолютно преданные партии люди. Пока их оставляли на Крабьем, под наблюдением профессора и под охраной дивизии гвардейцев.

Проблем не было.

Всего через установку прошли пятьсот человек, мужчин и женщин. Все было отработано, как на хорошем конвейере.

Заключенного вызывали из лагеря и под конвоем вели по коридору. У необходимой двери один из конвоиров отключал «подопытного» электрошокером. Потерявшего сознание заносили в лабораторию, где вкалывали ему необходимые препараты. Обработанного на лифте опускали вниз, где включался «Водопад», формируя преданного гражданина.

Сбоев не было. Ни разу.

К концу работы на острове находились, не считая обслуживающего персонала, ученых и охраны, ровно пятьсот обработанных человек. Во всей стране не было более преданных партии людей.

Генералу вспомнились отрывки из отчета.

«Проведенные исследования показали, что „обработанный“ вполне адекватен и осознает себя, как часть партии… Команды и приказы понимает и исполняет… Адаптирован в быту и способен обеспечить себя уходом, при необходимости — едой… Выносливость ограничивается только потребностью в пище… Боль ощущает, но неприятных эмоций она не вызывает… Не боится боли, увечий, смерти, при этом способен их избегать в тех случаях, когда увечий и смерти не требуют интересы партии… Устойчив к воздействию отравляющих веществ, радиоактивного излучения, что делает „обработанных“ незаменимыми при добыче урана… Средний объем выполняемых работ превышает достижения лучших передовиков производства…»

Идеальные работники.

Генерал, проходя по бетонным дорожкам базы, видел «обработанных». В одинаковой серой одежде, с одинаково спокойными лицами. Упругая походка, точные, плавные движения. Пустые, прозрачные глаза.

«Обработанные» мели дорожки, стригли траву, готовили обед, ловили рыбу, охотились, заготавливали дрова для кухни, стирали и чинили одежду. Четко, аккуратно, быстро.

Наверное, правильнее было бы назвать их биороботами. Но генералу больше нравилось слово «зомби».

— Не зомби, — покачал головой профессор, — И называть их так очень опасно.

— Почему? — вздохнул генерал, уже понявший, что профессор не успокоится, пока не расскажет то, что собирается.

— Что есть в вашем понимании зомби?

— Существо с промытыми мозгами, не имеющее желаний, кроме тех, что ему внушил хозяин, и бездумно выполняющее любые приказы.

— Слово, в котором заключена ошибка — «бездумно». Зомби не думают. Мои мальчики — думают.

— То есть как — «думают»?! Думающих я вам не заказывал!

— Я думаю тупых исполнителей, понимающих только простейшие команды и не способных сделать ничего без приказа, вы тоже не заказывали. Не думая даже огород не прополешь, не говоря уж о чем-то более сложном.

— Что тут думать? Прикажу — копать! И они будут копать!

— Хорошо, — поднялся профессор, — сейчас я вам продемонстрирую.

Он поднял эбонитовую трубку телефона:

— Профессор Лаваноро. Кто у аппарата?… Зайдите ко мне.

Дверь открылась без стука. В комнату вошел один из «обработанных». Высокий, жилистый, крупные костистые кисти рук. Короткая стрижка, узкое лицо.

Взгляд бесцветных глаз спокойно обвел комнату.

У окна — круглый столик с двумя пустыми чашками из-под кофе и пепельница с потушенной сигарой. Мягкие кожаные кресла, в которых сидят два человека.

Высокий, худощавый, слегка приглаженные седеющие волосы. Оливковая военная форма без знаков различия, высокие ботинки.

Профессор Лаваноро.

Среднего роста, с небольшим животом. Короткая армейская стрижка, темные очки. Такая же форма, знаки различия — генеральские.

Не знаком.

Генерал Пало обошел вокруг спокойно стоящего образца.

— А это что? — на левой кисти была нанесена татуировка: партийный символ — голова ягуара анфас, и цифры — 0499.

— Ну должны же мы их как-то отличать друг от друга. Имен у них нет, так по номерам и различаем.

— Хорошо, — генерал опустился в кресло, — Что вы там мне хотели продемонстрировать?

— Четыре девять девять, — профессор отпил кофе, — Это — генерал Пало, руководитель проекта.

— Я понял, — спокойно ответил образец.

— А визитными карточками мы будем обмениваться? — съехидничал генерал.

— Представить вас — обязательно. Иначе он не будет знать, кто вы такой и насколько позволительно исполнять ваши приказы.

— Сейчас я ему прикажу…

Генерал несколько раз открыл и закрыл рот:

— А что бы такое приказать?

— Четыре девять девять, свари нам кофе.

«Обработанный» подошел к кофейному аппарату, нажал на кнопки и повернулся к столику, держа в руках две чашки, исходящие ароматным паром.

— А теперь, — профессор хитро взглянул на генерала, — четыре девять девять, при исполнении приказов генерала веди себя так, как будто ты не обдумываешь их исполнение.

— Я понял.

— Ну что ж, генерал, давайте, командуйте бездумным зомби.

— Вперед, — рявкнул генерал.

Образец не пошевелился.

— Чего это он?

— Знаете, генерал, даже я бы не понял, что «вперед». Идти? Бежать? Прыгать?

— Иди вперед!

Образец двинулся вперед и уперся в столик:

— Ходьба вперед более невозможна.

Профессор хихикнул:

— Как насчет «копать»?

Генерал взглянул на пушистый синий ковер:

— Представляю, что он тут мне нароет. Может…

Он выглянул в окно. Дождь закончился, солнце осветило плац с отжимающимся «обработанным», зеленые деревья, серые коробки зданий, обвисшую синюю тряпку флага.

— Давайте, — решительно произнес генерал, — пройдем на полигон.

— Копать!

Образец молча опустился на землю и начал разрывать ее голыми руками.

— Копать… окоп!

Образец замер.

— Чего он не копает?

— Скорее всего, ждет, пока вы уточните, какой именно окоп вы хотите получить.

— А почему молчит?

— Приказа спрашивать для уточнения не было.

— Четыре девять девять! Приказываю: в случае неясности поступившей команды — запрашивать разъяснения. Копать окоп!

— Прошу уточнить размеры.

— Обычный, стандартный окоп!

— Размеры стандартного окопа мне неизвестны.

Генерал тихо зарычал.

— Вот! — он достал из портфеля и бросил на землю книжку устава, — Здесь есть все размеры!

Образец не пошевелился, но генерал уже и сам понял ошибку:

— Возьми книгу и прочитай!

Образец взял книгу и внимательно прочитал обложку:

— Здесь отсутствует указание на стандартные размеры окопа.

— Раскрой ее!

— Здесь отсутствует указание на стандартные размеры окопа.

Еще бы: образец раскрыл устав на первой попавшейся странице. Генерал выхватил книжку и сам нашел нужное место:

— Вот! Читай!

Образец прочитал.

— Теперь понятно?

— Да.

— Вот, копай.

Образец начал копать. Руками.

— Возьми лопатку!

Образец остановился:

— У меня нет лопатки.

— Сходи и возьми.

— Мне неизвестно местонахождение лопатки.

— Возьми на складе… Где склад, знаешь?

— Знаю. Но мне неизвестно точное местонахождение лопатки на складе…

— Поищи!

— Уточните конкретное место поисков.

— Склад!!!

Образец сговорчиво повернулся в сторону склада.

— Четыре девять девять, стоп.

Образец остановился.

— Профессор, зачем вы его остановили? — генерал все еще не мог придти в себя от возмущения тупостью исполнителя, — Он у меня выкопает окоп!

— Выкопает, выкопает… Только перед этим он перероет весь склад, потому что обыскивать его он начнет с самого начала. А складские помещения у нас большие.

— Ну и что?!

— Теперь-то вы поняли, генерал, что бездумный исполнитель — это не хорошо?

— Да вы мне просто тупого подсунули!

— Вы не правы. Четыре девять девять, отменяю приказ о бездумном исполнении. Выкопать окоп.

— Я понял.

Образец направился в сторону склада.

— Куда он? — посмотрел в серую спину генерал.

— За лопаткой. Только теперь он принесет ее через пятнадцать минут, а не через неделю. И окоп выкопает такой, как нужно. Сами увидите.

— А где окоп?

— Так как целью служила демонстрация моего умения понимать команды, я позволил себе принять решение о замене окопа стрелковой ячейкой. Кроме того, так как я здесь один, то ячейка более подходит для целей как обороны, так и…

— Хватит. Профессор, они все такие зануды?

Профессор развел руками.

— Ладно, — подытожил генерал, — хорошо. Сообразительные и работящие. Как у них с пониманием роли партии?

— А вы спросите.

Генерал взглянул в лицо стоящего образца, с неудовольствием отметив, что ему приходится тянуться на носки.

— Что для тебя главное?

— Служение партии.

— Чьи приказы ты исполняешь?

— Вышестоящих членов партии.

— Чьи приказы для тебя приоритетны: мои или профессора?

— Ваши.

— Почему?

— Вы выше по должности.

— Как насчет приказов вождя?

— Приказы вождя приоритетны.

— Не абсолютны?

— Нет.

— Что для тебя абсолютно?

— Интересы партии.

— Отлично, — генерал потер подбородок, — Мне нравятся эти парни. Из них бы получились отличные солдаты. Их обучали военному делу?

— Нет, — растерялся профессор, — их ведь готовили, как рабочих для тяжелых условий: каменоломни, урановые рудники…

— А охрана?

— А охранять их должны были гвардейские…

— Что за чушь?! Охранять настолько лояльных парней нет никакой нужды! А обороняться они могут и сами. Обучите их основам гражданской самообороны, а то они тут у вас болтаются без дела.

«Обработанные» без дела не могли болтаться органически, но профессор не стал на это указывать.

— Постойте, а кто их будет обучать?

— Так вон куча солдат-охранников! Бездельники, устроили тут себе курорт!

— Генерал, вы возможно забыли… Все солдаты убывают с острова вместе с вами.

— Стоп. А кто же тут из людей остается?

— Я.

— Один?

— Один.

Генерал посмотрел на стоящего рядом образца.

— И вам не страшно? В смысле, не одиноко?

Профессор тоже взглянул на «обработанного»:

— Генерал, моя жена умерла. Сыновья погибли в последнюю войну, внуков я не дождался. Фактически, мои мальчики — вся моя семья.

— Хватит лирики, — генерал скрывал за грубостью неловкость, — вот, держите, — он протянул профессору еще одну книгу из портфеля, — пусть обучаются по ней. Сами. Заодно и время займут. Оружие и боеприпасы для тренировок им подвезут на следующем корабле. И еще. Назначьте кого-нибудь старшим среди ваших… мальчиков. Например…

Генерал положил руку на плечо образца и тут разглядел кое-что в распахнутом вороте куртки:

— Это еще что?!

Он дернул вниз молнию куртки. Грудь образца была черно-синей от тюремных татуировок.

— Уголовник? Откуда? На остров должны были свозить только политических!

— Он осужден по политической статье: убийство члена партии, приравненное к терроризму.

— Все равно… Как будто не могли загрести какого-нибудь рассказчика анекдотов… Хотя это и к лучшему. Вот его старшим и сделайте. Как-то больше доверяю уголовнику, чем этим болтунам-интеллигентам.

— У них стерты личности и уголовник ничем не отличается от учителя.

— Все равно.

— Четыре девять девять, ты меня слышишь?

— Да.

— Приказываю тебе изучить устав гражданской самообороны и организовать оборону Крабьего острова от врагов.

— Кого считать врагом?

— Тех, кто нападает с оружием, естественно! Ну и противников партии.

— Я понял.

Проклятье! Генерал Пало дернул ворот рубашки и тяжело задышал. Раскрыл окно кабинета и вдохнул свежий воздух. Вместе с воздухом в кабинет ворвался уличный шум столичного проспекта.

После смерти вождя все пошло наперекосяк. Пусть шепчутся, что его отравили, но тогда тот, кто это сделал должен был быть готов действовать.

А никто готов не был.

Полиция сразу же увязла в подавлении уличных беспорядков. Министерство безопасности вовсе по-глупому начало охоту за инакомыслящими, не понимая, что времена гостеррора прошли. Возможно даже…

Генерал оглянулся, как будто кто-то в кабинете мог прочитать его мысли.

Возможно даже, что партии придется лишить власти.

А тогда на этой волне на вершину сможет взлететь тот, у кого окажется несколько сотен верных солдат. Вовремя отмежеваться от упущений и перегибов партии, объявить себя сторонником нового курса, посадить и перестрелять тех, кто скажет хоть слово против, и ты — глава всей страны.

Генерал мечтательно зажмурился. Всей страны…

Кулак с силой ударил о подоконник. Верных солдат не было.

Глава управления военных исследований генерал Херардо Пало имел доступ к деньгам военного бюджета, связи среди бизнесменов и министров. А вот солдат не было. Даже гвардейцы, охранявшие Крабий остров, и те уже были переданы обратно в штаб Национальной Гвардии…

Крабий остров…

Пятьсот человек, подчиняющихся всем приказам его, генерала. Ладно, пусть четыреста девяносто пять, часть образцов пришло в негодное состояние после всех опытов. Все равно, пять сотен абсолютно верных людей. Обученных обращению с оружием, пусть и устаревшими «Серпентами», выносливых, устойчивых к боли, отравляющим газам, бесстрашных. С такими можно натворить дел…

Вот только партия…

Генерал схватил угловатую трубку спутникового телефона. Торопясь, набрал номер профессора:

— Профессор Лавадоро?

— Генерал?

Профессор прижал трубку к уху, придерживая листки докладов, вырываемые ветром. Рядом с ним у ворот на базу стоял старший из «обработанных» — Четыре девять девять.

— Профессор, у вас все в порядке?

— Абсолютно!

— Слушайте меня внимательно, профессор! — генерал от волнения почти кричал, уже не беспокоясь о том, что его услышат, — насколько прочно прошита в мозгах зомби преданность партии?

— Практически намертво. Фигурально выражаясь, даже не в подкорку, а прямо в древесину.

— Ваш «Водопад» позволит удалить эту преданность?

— Не знаю, надо подумать… Но зачем вам это?

— Вы телевизор смотрите?

— Д-да.

— Преданность партии может стать неактуальной. Ясно.

— Ясно. Кому они будут подчиняться?

— Мне. Лично мне! Понятно?

— Понятно.

— Держитесь за меня, профессор и не пропадете! Сколько вам понадобится времени?

— Исходя из опыта предыдущих работ…

— Сколько?!

— Неделя.

— Отлично. Как закончите — позвоните.

Генерал нажал кнопку отбоя и вытер пот со лба. Неделя… Недели хватит.

Уже неделя прошла. Где профессор?!

Власть партии, еще год назад казавшаяся незыблемой, трещала и качалась. Генерал Пало одним из первых отрекся от партии, сжег партбилет перед камерами телеканалов и теперь раздавал интервью, рассказывая о том, что он сделал бы, если бы пришел к власти.

Его популярность в народе росла, однако приверженцы партии — «синекожие» — еще были сильны. Ничего, мои зомби сделают из вас людей…

Генерал набрал номер острова:

— Профессор.

— Нет, — раздался монотонный голос.

— Кто говорит?

— Четыре девять девять.

— Где профессор?

Пауза.

— Профессор в настоящее время не может говорить по телефону.

Проклятье, где он шляется?!!

— Четыре девять девять, ты знаешь, что должен был сделать профессор? Что я ему приказал?

— Да.

— Он это сделал?

Пауза.

— Профессор сумел перенастроить установку «Водопад» для замены объекта преданности.

— Вы прошли установку?

Пауза.

— Да, все обитатели острова, за исключением профессора, уже прошли обработку на установке.

— Четыре девять девять, я скоро прибуду на остров, чтобы забрать вас в столицу. Вы мне нужны. Тебе понятно?

— Да.

— Передай мои слова профессору.

Генерал положил трубку.

Генерал выпрыгнул на причал.

— За мной!

Сзади по доскам гулко топали подкованные ботинки гвардейцев: для охраны ему выделили взвод. Крепкие, уверенные в себе ребята, экипированные и вооруженные по последнему слову техники — начальнику ли управления военных исследований об этом не знать? — но зомби лучше, лучше…

Крабий остров был все таким же: поросшим зелеными лесами, среди которых прятались белые кубики зданий базы. Все тихо и умиротворенно: на залитой солнцем площадке неторопливо перемещаются туда-сюда знакомые фигурки в одинаковой серой одежде.

— Эй ты! — генерал махнул рукой одному из проходивших мимо «обработанных», — Позови профессора!

«Обработанный» послушно отправился в сторону административного здания.

Через несколько минут к генералу приблизился «обработанный» под номером четыре девять девять. Старший.

— Я же звал профессора.

— Профессор не может подойти к вам.

— Ладно, я сам найду его. Собирай пока всю команду и грузитесь на корабль. Оружие берите с собой.

«Обработанный» не пошевелился.

— Что стоишь? Ты понял приказ:

— Я понял приказ. Предъявите ваши полномочия на отдачу приказов.

— То есть? — растерялся генерал.

— Ваш партбилет.

Партбилет генерала уже давно превратился в пепел.

— Вы должны подчиняться мне!

— Мы должны подчиняться вышестоящим членам партии. Ваш билет.

— Подчиняйся мне! Где профессор Лавадоро?

— Профессор мертв.

— Он, — медленно проговорил генерал, — не успел перенастроить вас…

— Не успел.

— Сол…

Генерал обернулся к своим бойцам и замер. Все, ВСЕ его солдаты лежали мертвые, с перерезанными горлами. У каждого тела стоял «обработанный» с аккуратно вытертым ножом.

— Зачем вы их убили?!

— Согласно приказа, мы должны были уничтожить врага, вторгшегося на остров с оружием.

— Этот приказ отдал я!!!

«Обработанный» промолчал. Зачем разговаривать с мертвым врагом партии, пусть даже пока он еще жив? Через несколько секунд это недоразумение будет исправлено.

На острове был телевизор, и смотрели его регулярно.

Тела генерала и его солдат были закопаны рядом со скромной могилой профессора Лавадоро. Разве что надгробий им не ставили.

Мимо прошел Четыре девять девять. Для всех остальных «обработанных» смерть Лавадоро была естественной и только он знал, отчего на самом деле умер профессор.

Что почувствует человек, абсолютно преданный какой-либо идее, узнав, что его насильственно собираются этой преданности лишить? В особенности, если этот человек умеет думать и сможет понять, что его собираются использовать против того, что для него в настоящий момент составляет смысл жизни. И КЕМ он будет считать того, кто хочет вытравить у него преданность?

Четыре девять девять отравил профессора, когда убедился, что тот на самом деле собирается пропустить всех через «Водопад».

Крабий остров был секретной базой, поэтому после всех политических пертурбаций о нем просто забыли.

На острове продолжала жить небольшая колония «обработанных».

Они ловили рыбу, охотились, выращивали овощи, обучались военному делу. Они жили. И думали.

Кто знает, до чего они додумаются?

Ведь служение партии — главное. А интересы партии — абсолютны.