Господарь

Глава 1.

Просыпаться не хотелось. На всю спальню орал дурным голосом, телефон. Натянув на голову одеяло, и уткнувшись, лицом в подушку, пытался не реагировать, на раздражающие звуки, и снова погрузиться в сладкий мир снов. Жизненный опыт подсказывал, шум не вечен, через пару минут всё стихнет, главное не поддаваться и переждать тяжёлую годину. Минуты через две, раздражённо пискнув, в последний раз, мобильник заткнулся. Вот, она, победа человеческой выдержки над жестокосердной техникой. Однако, Морфей[1], куда-то, незаметно ретировался. Сон не шёл, и реальность с ехидной неотвратимостью, заполняла сознание. Он, изо всех сил, сопротивлялся этому, пытаясь поймать удаляющиеся в никуда остатки сновидений и вновь попасть в мир грёз. Сия баталия сознания с подсознанием длилась минут пять, после чего, сотовый воскрес, и, в полную мощь электронного голоса, наполнил о себе.

«И чего надрываться?» – не открывая глаз, пробормотал спросонья Рост, нащупывая рукой трубку на полу, около кровати. Аппарат, со скоростью бешеной улитки вояжировал по ковру. «Алло! Говорите!..»

Телефон задумчиво молчал. Проклиная, в глубине души, всё достижения научно-технического прогресса, Ростислав открыл глаза и посмотрел на экран сотового. Это был не звонок, это – будильник. С открытием глаз, появились первые значимые признаки пробуждения не только тела, но и разума. Часы на стене показывали 6 часов с хвостиком. Спать хотелось ужасно. «И дёрнул меня чёрт предложить выехать в такую рань».

С огромным трудом удалось заставить себя встать с постели. Недовольно кряхтя, Ростислав поплёлся в ванную комнату. Из зеркала на него смотрела очень недовольная, взлохмаченная физиономия. Вода принесла определённое облегчение. Тщательно помывшись и побрившись, снова глянул в зеркало. На сей раз, отражение принесло другие эмоции. На Роста смотрел, неплохо сохранившийся для своих лет, тридцатипятилетний мужчина. Положа руку на сердце, кабы не предательская седина, обильно посеребрившая короткие волосы, выглядел он, несомненно, моложе, лет, этак, на двадцать семь – тридцать. Усмехнувшись, подумал, до чего странен всё-таки человек. В двадцать, хочется выглядеть на тридцать. А когда разменяешь четвёртый десяток, просто млеешь от восторга, услышав лепетание глупенькой блондинки, дающей тебе двадцать шесть лет от роду. После такой примитивной лести, и на барышню смотришь по-другому, находишь в ней зачатки интеллекта. И совсем не важно, что она искренне уверена, Украину[2] омывают три океана, а Иисус Христос родился «очень давно, лет двести, тому назад». Мало ли, у кого какие пробелы в образовании. Всё это ты уже не замечаешь, ты начинаешь восхищаться врождённой прозорливостью оной особы, ведь она столь хорошо разбирается в мужчинах. Настроение постепенно улучшалось.

Раннее пробуждение, объяснялось довольно просто. Дело в том, что Ростик с друзьями уже давно собирались пойти в поход – сплавиться по горной реке. И, наконец, два дня назад, всё было окончательно договорено. Сегодня утром Виктор, на своём служебном автобусе, должен собрать их компашку и отвезти к месту, откуда начнут своё плавание. А довольно ранний час старта – инициатива, как раз, именно его, Роста. Вот это, парня особенно, сейчас и злило. Включив кофеварку, он захватил кастрюлю с кашей, и вышел во двор покормить пса. «Непоседа! Хавать иди! Где ты?!» В ответ – тишина. «Непоседа! Подъём!» Тот же эффект, т.е. никакого.

«Вот блин, охранничек! Дрыхнет без задних ног! Хоть весь двор выноси! Приходи, кто хошь, бери что хошь. Хозяин не спит, понимаешь, жрать зовёт, упрашивает можно сказать, а собака спит и в ус не дует… «.

Пробурчал себе под нос Ростислав и, чертыхаясь, пошёл искать Непоседу. Не успел он сделать и пары шагов, как из-за угла дома показался пёс. Бег неторопливой, непринуждённой трусцой ему, не смотря ни на какие старания, не удавался. Было видно не вооружённым глазом – спать, в этом доме полюбляет не только хозяин. Не поднимая глаз на человека, собака с видом дикой озабоченности, стала очень внимательно исследовать куст, росший неподалёку, изображая высшую степень занятости и сосредоточенности.

«Тебе чего, особое приглашение нужно! Смотрю, совсем обленился, батенька! Другие собаки и мечтать не могут о такой кормёжке, а ты нос воротишь. Ешь, давай! «

Непоседа, наконец, обратив своё внимание на хозяина, сосредоточенно выслушал этот монолог, и с чувством оскорблённого самолюбия принялся за еду. Кушал не торопясь, с расстановкой. Внезапно он остановился. Его внимание привлекла, летающая рядом, муха. Немного понаблюдав за её полётом, он резко дёрнулся, клацнул мощными челюстями и проглотил жужжащую хамку. Повернув голову, посмотрел через плечо на Роста, вот, мол, хозяин, ворья кругом развелось, даже всякая букашка норовит стащить последний, можно сказать, кусок хлеба.

Рост зевнул и потянулся, потянулся с удовольствием, до хруста в суставах. Стояла тёплая мягкая погода начала лета. Вовсю щебетали птицы, выводя умопомрачительные рулады. Воздух пьянил запахами цветов. Солнце, только поднимающееся над горизонтом, уже вовсю ласково согревало. Благодать! Глядя на жующую собаку, губы помимо воли растянулись в улыбке. Чуть склонив голову, наблюдал, стараясь не отвлечь от столь серьёзного занятия. Между человеком и собакой, за время их совместного проживания, установились очень близкие взаимоотношения, казавшиеся порой, посторонним, весьма странными. Непоседа мог, без зазрения совести, влезть грязными лапами на кожаный диван, или же удобно расположиться на ночь на огромной двуспальной постели, ни сколько не заботясь о последствиях и об удобстве Роста. Ему, в этом доме, разрешалось всё. Даже больше, чем всё. Рост, несомненно, иногда бранил пса, но скорее для проформы, чем по-настоящему. И Непоседа отвечал искренней, беззаветной любовью и преданностью. Никому не позволялось, не только нанести какой-то вред хозяину, но даже повышать голос на него. Их отношения мало походили на отношения собаки и хозяина, они скорее напоминали крепкую мужскую дружбу, когда всё без корысти, без выгоды, на взаимном уважении двух личностей, двух мужчин.

«Ну что брат, я на пару дней уеду, а ты себя веди хорошо. Батя будет приходить кормить, так ты не огрызайся на него, слушайся».

Пёс оторвался от миски и умными глазами глянул на Роста, затем мотанул головой, будто соглашаясь со сказанным.

«Ну, пусть скажут потом, что собаки человеческого языка не понимают!» – засмеялся Ростислав.

Аппетита, с утра, у мохнатого создания, явно не было. Съел, от силы, четверть порции.

«Да, брат, как же мы похожи с тобой. У обоих по утрам с аппетитом напряг».

Очевидно, полностью согласившись с мнением Роста, Непоседа подбежал и лизнул того в нос. Засмеявшись, с любовью потрепал пса за ухом. Восприняв подобные действия, как разрешение, Непоседа приблизился вплотную и принялся старательно вылизывать лицо человека. «Э, э, стоп! Я уже мылся сегодня! Хватит! Отвали!»

Собака пропустила возгласы мимо ушей и, решив не останавливаться на достигнутом, попыталась влезть на руки. Поняв, что оттолкнуть шестидесятикилограммового пса крайне проблематично, Рост быстренько встал и направился к дому. «Блин, ты не Непоседа, ты – лизун настоящий. Ладно, идём, дам косточку».

Услышав волшебное слово «косточка», пёс радостно побёжал за хозяином в дом и уселся, в ожидании, перед холодильником. Получив заветный мосол, хитрюга, устроился во дворе, самозабвенно грызть костомаху. В очередной раз, подивившись сообразительности пса, Рост принялся собираться.

Лишнего не брал, только самое необходимое, сказывался богатый опыт юношеских вылазок в горы. На всю жизнь запомнилось, как однажды, курсе на четвёртом, желая выпендриться перед девчонками, он нёс с собой десятикилограммовый арбуз. Несомненно, потом на привале все барышни просто млели от этой ягодки и, конечно, хотели отблагодарить выносливого «рыцаря», но он оказался настолько измотан этими лишними кило, что сбежал от них, аки чёрт от ладана, в свою палатку, отсыпаться. Минут через пятнадцать рюкзак удалось собрать. С удовлетворением крякнув, Рост посмотрел на часы. Без четверти семь. Хлопцы приедут к семи. Дабы убить время, включил телевизор. Пробежав по каналам, остановился на новостях. Корреспондент бодренько что-то говорил, стоя около чего-то, ужасно напоминающего, воронку от взрыва. Увеличив звук, Рост понял, предположение верное, воронка, и весьма не маленькая.

«Каждый день происходит что-то. Куда катится мир? Чего людям не живётся спокойно? Да ещё эти – рады стараться, показывают всякую чернуху постоянно. Ясно, рейтинги, всякие там шмейтинги. Но, ведь, круглосуточно крутят на экране подобную ахинею. Надо, хоть, иногда и позитив показывать, а не одни теракты и войны. Мне, взрослому мужику, муторно смотреть, про детей и разговора нет».

Репортаж вызвал невесёлые мысли. С некоторого времени, Рост стал за собой замечать некую избыточную сентиментальность. Начал чересчур реагировать на вещи, напрямую его не касавшиеся, типа репортажа о терактах, показа голодающих стариков или детей, издевательства над животными. Он, даже, стал задумываться о природе этого чувства. Иногда, ему казалось, это возраст всему виной, мол, стареет. Иногда, предполагал у себя наличие комплекса старого холостяка. А может всё обыденнее, может это совесть. Несмотря, на невыясненность причин, неизбежно наступило следствие, градус настроения неумолимо снижался. Единственное, что доставляло удовольствие, так это превосходное горячее кофе. Кофе Рост любил и потому разбирался, хотя может и наоборот – разбираться и поэтому любил. А, в общем, какая разница, как да почему, важно – знал он толк в этом напитке …

Скажу, Вам, по большому секрету, что закарпатский кофе – это что-то! К напитку относятся трепетно. У них есть своя культура употребления кофе, свои рецепты. Сие, очень старая традиция. Привычное, в других регионах, «идём на пиво» или «идём на чай», тут не услышите. В этих местах принято говорить – «идём на кофе». Как для японца – чайная церемония, так и для закарпатца поглощение кофе, наполнено глубоким смыслом и сопряжено с массой условностей. Оный напиток принимается всегда в горячем виде. Спешить, при этом, не следует. Медленно и чинно чашечка берётся двумя пальцами, и подноситься ко рту. Лицо должно выражать серьёзность и сосредоточенность. Отпивать надо небольшими глоточками, смакуя кофе. Из добавок, благожелательно смотрят на сахар. Остальные ингредиенты портят вкус и запах божественного напитка. Даже в давно забытые времена Застоя, здесь умели варить этот напиток, и этим умением славились на всю огромную страну. Не буду далеко ходить, я сам, находясь в далёкой Латвии, однажды столкнулся со славой «кофе по-закарпатски». Местный гид, узнав, что группа туристов прибыла из-за Карпат, организовал изумительную экскурсию. Он провёл их не по обычным памятникам, а по любимым им самим улочкам Старой Риги, рассказал о каждом доме, каждом камешке мостовой. В его словах не было казённого языка рекламных буклетов и брошюрок, нет, его речь буквально дышала любовью к родному городу. Уже прощаясь с экскурсантами, седовласый ветеран советской туриндустрии, пояснил. Особое отношение к группе они получили исключительно, благодаря «самому вкусному кофе, которое он пил в своей жизни «. Оказывается пару лет перед этим, он посетил Ужгород и там познакомился со знаменитым «кофе по-закарпатски». Вот так-то дорогой читатель, если ещё не пробовали – вперёд, право слово не пожалеете…

…С улицы донёсся писк автомобильного клаксона. Пришёл автобус с мужиками. Рост подошёл к калитке. «Привет всем! На кофе зайдёте?»

«Нет времени. Надо ехать. Путь-то не близкий. Более двухсот км. Так-что давай, дружище, быстрее загружайся и в путь»,– общее мнение выразил Витёк. «Угу, сейчас».

Вернувшись в дом, выключил телевизор, проверил газ и, подхватив вещмешок и сидор, с надувной лодкой, пошёл к микрику. Непоседа проводил до калитки. Увидев, что хозяин уезжает, принялся жалобно поскуливать.

«Маленький, не волнуйся, я не надолго. Скоро папа придёт, поиграет с тобой. Не скучай».

Погрузка много времени не заняла. Да и сколько там тех вещей, рюкзак да лодка. Поздоровавшись с компаньонами, Ростислав расположился в салоне микроавтобуса.

Идея, сплавиться по горным рекам, возникла достаточно давно, и уже забылось, кому именно она принадлежала, кто автором являлся. Несколько месяцев шли разговоры на эту тему, то, затихая, то, возникая с новой силой. Теоретически, ничего невозможного и неожиданного в таком времяпрепровождении не было, но постоянно вмешивались какие-то форс-мажоры. Компания состояла из четырёх молодых людей от 35 до 45 годков от роду. Каждый, к своему возрасту, уже успел достичь определённых результатов в своей работе. Алексей и Ростислав руководили своими фирмами, Витя работал главным инженером крупной компании. Валентин занимал не самый маленький пост в городской администрации. Поэтому, то у кого-то срочный аврал на работе, то у другого жена с детишками приболела, то внутренние органы залезли вовнутрь и пытаются найти «серьёзные злоупотребления и нарушения». Одно слово, бытовуха заела, никакой личной жизни. Но вот, довольно неожиданно, на прошлой неделе выяснилось, что эта семидневка у всех свободна. Начались лихорадочные сборы, попытались составить маршрут сплава. Последний раз в походы ходили ещё студентами. Вылазки на рыбалку не в счёт, там ты всегда с транспортом и связью, полный комфорт. А здесь в горах, не то, что телефон, дорог отродясь не было, так одни направления. Ни какой цивилизации, с её электричеством, душем, туалетом, в конце концов. За одно рыбалке спасибо – с лодками проблем не возникло. Витька пообещал взять на работе служебный микроавтобус с водителем, чтоб было, кому отвезти на место старта заплыва.

И вот, свершилось. Они едут. Из города выехали довольно быстро, сказалось раннее время и отсутствие пробок. Машина плавно набирала скорость. За окном проносились привычные пейзажи. Разговор, вспыхнувший поначалу, быстро сошёл на нет, народ позасыпал. Рост, прислонившись к стеклу, смотрел из окна. Не думалось ни о чём, так лоскутки мыслей иногда проносились в пустой голове. Сладко зевнул. «Что, не спится?»

В зеркало заднего вида на него смотрел водитель, дядя Миша. Познакомились они за пару лет перед описываемыми событиями. К слову, именно Ростислав, в своё время, рекомендовал опытного шофёра Виктору на работу.

«Ага. Не спится. Вот, сижу, наблюдаю. Как работа? Не загонял Виктор Владимирович?»

По негласному взаимному соглашению, друзья в разговорах с подчинёнными называли исключительно по имени и отчеству. Ни к чему хорошему панибратство никогда не приводило. «Всё хорошо. Очень Вам благодарен, помогли мне с работой, тогда».

«Снова вы за своё. Я не только вам помог, я другу подсобил. Хороших водителей много, а порядочных людей мало. Как семья?» «Спасибо. Дома всё хорошо. Дочку замуж недавно выдал». «Поздравляю».

Начало дороги, пролегало через равнинную часть области. Села чередовались полями, те в свою очередь снова сёлами. Правда, в последнее время населённые пункты быстро разрастались, отрывая куски у, и без того, маленьких полей. Коробки особняков росли, как на дрожжах. И это не потому, что стали жить лучше или богаче. Стали иначе относиться к некоторым вещам. Раньше деньги народ копил, надеялся всё детям оставить. Да, видать, обманывали людей за последние лет двадцать уж очень часто. И разуверились в сберкнижках с банками. А делать-то с наличностью чего-то надо, не солить же «мёртвых президентов». Когда-то в далёких 90-х товарищ Павлов наглядно показал, что при желании можно сделать с надёжными деньгами. Вот и стали люди вкладывать свои кровные в строительство. «До чего же в красивом месте я живу!»

Ростислав любил свою малую Родину. Хотя, почему енто малую. Ведь величина, это не всегда территориальное понятие. Эти горы и луга помнили тяжёлую поступь легионов Трояна, дикий визг конницы Аттилы, стук копыт туменов Батыя и закованных в доспехи рыцарей-тамплиеров. И в наше время не на задворках цивилизации находится Закарпатье[3]. Воротами в Евросоюз считается. И географическая изюминка имеет место быть. Центр Европы, где бы вы думали? Правильно, здесь он, туточки.

Плавное покачивание машины, незаметно убаюкало Роста, он провалился в мир своего старинного друга, Морфея.

Разбудила неожиданно наступившая тишина. Остановившие их гаишники, проверяли документы. Часы показывали, что проспал не долго, что-то около получаса. «Отдохнул? Ну, ты и храпишь!» – с улыбкой на него смотрел Алексей.

«А то. Я как богатырь из сказки, они завсегда храпом славились. Даже называли его богатырским. Так что звиняй, придётся вам, господа, меня потерпеть малёха», – отшутился Ростислав. «Придётся, ничего не поделаешь». «Давно стоим?»

«Пару минут. Всё бумаги изучают. По-моему, просто денег хотят с нас снять».

«Это вряд ли у них выйдет. Я дядю Мишу мал-мало знаю, ничего им не обломиться, не тот мужик. Значит, скоро поедем».

В подтверждение его слов, водитель уселся на своё место, и они продолжили своё путешествие. Старый шофёр чего-то недовольно бубнил себе под нос. «Чего хотели служивые?»

«Вы представляете, Ростислав Анатольевич, печать ему, стервецу, не понравилась на путёвке! А! Вот наглец, какой! К чему хочешь, придерутся, лишь бы денег с простого человека поиметь».

«Чего ж Вы молчали. Надо было Виктора Владимировича будить. Он ему объяснил бы про печать всё очень доходчиво».

«Чтоб из-за мелкого вымогателя начальника моего будить! Не бывать этому! Я с такими, всю жизнь сам разбираюсь, без посторонней помощи». «Кто б спорил. Долго ещё ехать?» «Думаю, за час управимся».

Тем временем дорога покинула равнинную часть и поднялась в горы. Виды за окном постепенно менялись. Лес, из лиственного, медленно превращался в смешанный, чтоб затем стать чисто хвойным. Даже села в горах не походили на своих равнинных собратьев. Вроде, поначалу разница не видна, но если присматриваться, замечаешь некоторые отличия. Исчезает виноград у домов, нет привычных лугошей[4], так приятно обрамляющих дворы. Если раньше преобладали двухэтажные особняки, то сейчас видны преимущественно строения не более одного этажа. Среди них ярче выделяются церкви. В каждом селе они отличаются своей архитектурой. Причем я не утрирую, действительно, в каждом. Иногда, попадаются совсем раритетные, сделанные полностью из дерева. Им более двух веков. Знатоки рассказывали, построены они без единого гвоздя. Представляете, какой был уровень профессионализма мастеров. В наше время вроде и техника современнейшая имеется в наличии, и материалы новые супер-супер лучшие, и технологии целые институты разрабатывают, а дома сыпятся, как карточные домики. Чуть где тряхнуло и бац – нет половины города. Посильнее ветерок подул и тютю – нема крыш и стен.

Дорога поднималась всё выше и выше в горы. Низинная часть области осталась сзади. Стало закладывать уши. Это не страшно. Местное население давно научилось с этим бороться. Надо просто открыть рот и пару раз зевнуть. И всё, опять нормальная слышимость. Происходит данное явление из-за элементарнейших вещей. При резком подъёме в гору, быстро меняется давление, а, зевнув, ты выравниваешь его внутри тела и снаружи. Тем временем народ проснулся. «Уже приехали?», – потягиваясь и кряхтя, поинтересовался Олег. «Который час?», – открыл глаза Виктор.

«Без двенадцати девять. Ещё минут двадцать», – удовлетворил любопытство друзей Лёха. Остаток пути провели, практически, в полной тишине. Просыпались.

Озеро показалось неожиданно. Кроме Алексея, все видели его впервые. Синевирское озеро[5] не зря называют жемчужиной Карпат. Огромная чаша кристально чистой воды смотрится фантастически в обрамлении изумрудного хвойного леса. В озере брала начало река Теребля[6]. Машина остановилась. «Куда ехать?»

Вопрос дяди Миши наших друзей поставил в тупик. Где именно вытекает речка и как туда проехать, не знал никто. Вроде бы мелочь, но появились определённые трудности, так целый день можно колесить вокруг да около и не найти нужное место. Озеро не из маленьких.

«Поехали туда», – Алексей показал рукой в сторону комплекса строений, находящихся приблизительно в километре от них на берегу озера. Въезд преградил шлагбаум. Здания оказались местным санаторием. Построенные ещё явно в эпоху развитого материализма, строения переживали вторую молодость. На фоне несколько облезлых стен, весьма импозантно выглядели новенькие вакуумные окна. А ярко красная металло-черепица, не давала забыть о нетленках местных художников-футурологов-модернистов. Из сторожки вышел охранник и рейнджерской походкой, не торопясь, направился к микроавтобусу. Чёрная форма удивительно подходила к его фиолетовому носу, а кепка выгодно оттеняла, уже начавший желтеть, синяк под левым глазом. «Добрый дынь. Та што пак хочете? Га?» (Добрый день. Что хотели? А?)

Разговор вёлся, что впрочем, и не удивительно, на русинском языке (местный язык).

«Добрый дынь. Уповичьте лем, як йты до рикы туй? Уткить Теребля тече з озера? Як йихаты?» (Добрый день. Скажите, а как к реке ехать? Где из озера вытекает Теребля? Как доехать?) Переговоры с охранником на себя взял Лёха.

«Ото не туй треба. Йдить направо, по путёвы. А там буде за киломейтер мосток малый. Ыппен за ным, може сто мейтрив и буде Теребля». (Это не сюда. Едьте, направо по дороге. А через километр деревянный мостик будет. Именно за ним, почти сто метров и будет Теребля.)

«Гарно дякую вам. А што уто за санаторий? Ныкау, ош ремонт туйка був, облакы нови стоять? Ко туй газда?» (Большое спасибо вам. А что это за санаторий здесь? Вижу, ремонт был, окна новые стоят. Кто хозяин?)

«Но. Пув рока, як поклалы. Ото евроремонт учинылы. Тыпырь парада. Як ся пыше газда не знау. Уин ыз Киева, купыв туйка ушыткое». (Да. Пол года, как поставили. Евроремонт сделали. Теперь красота. Как фамилия владельца я не знаю. Он из Киева, купил здесь всё.) «Но ёв, пока». (Ну хорошо, пока.) «Пока».

Машина развернулась и двинулась в указанном направлении. Бодигард не обманул. За странным деревянным сооружением, названым мостиком, действительно оказался искомое место. Подъехав, максимально близко, остановились и начали выгружаться. Первым делом все, как по команде, распаковали рюкзаки, и одели куртки. Дело в том, что дома, в Ужгороде, было двадцать семь градусов тепла. А здесь, высоко в горах, температура едва ли превышала пятнадцать. Попросив у шофёра насос, Валя принялся надувать лодки. Витя ему помогал. С непривычки, ноги уставали довольно быстро. Его лоб густо покрылся капельками пота. Сказывался сидячий образ жизни высокопоставленного чиновника. Мимоходом Рост подколол приятеля этим, не преминув напомнить, что в прошлом, Валька был мастером спорта по боксу. А в таком спорте, ноги имеют первостепенное значение. Лёха с Ростом занялись завтраком, чистый горный воздух разбудил здоровый мужской аппетит. Выбрав недалеко от воды ровное место, постелили скатерть и разложили продукты. В термосе нашёлся и горячий кофе. «Айда за стол хлопцы», – позвал Рост.

Дважды упрашивать никого не понадобилось, в большой семье кое-чем не щёлкают. Да-с. Завтракали шумно. Конечно, не забыли пригласить и дядю Мишу. Он пробовал было отнекиваться, но скоро уже уплетал за обе щёки наравне со всеми. Не зря психологи заметили, у мужиков желудок на одном из самых главных мест. Даже мудрость есть народная, что путь к сердцу мужчины лежит через желудок. Народ зазря болтать не будет. Или вот ещё одна – когда врач сыт, и больному… Стоп. Что это я? Это не совсем про то, хотя … Да чего уж там, любим мы, мужики, поесть. И сие не самое плохое наше пристрастие. Плохо, когда глагол – «поесть», мы заменяем глаголом – «пожрать». И когда про внешний вид забываем и превращаемся из нормальных людей в «чёрт знает что и спереди пузо». А потом искренне удивляемся, почему на нас прекрасный пол внимания не обращает, почему сердечко пошаливает. А при одном виде велосипеда начинается приступ отдышки и тахикардии. Плотненько перекусив, экстремалы, продолжили приготовления. Водитель, тепло, простившись со всей честной компанией, отправился в обратную дорогу. Про обратный путь договорились заранее. Через пару суток машина будет ждать друзей в районном центре, куда они доплывут по реке. Причём не по одной реке. Первая часть пути пройдёт по вышеупомянутой Теребле. Затем, продолжится сплав, уже по Тисе, в которую она впадает.

Время близилось к обеду. Немного потеплело. Стояла изумительная погода. На небе ни тучки, ни облачка. Мягко, ненавязчиво греет солнышко. Как аккомпанемент погоде, звучит многоголосье горного леса. Озёрная вода лежит неподвижным зеркалом, отражая небо. Полный штиль. Лишь изредка, охотящаяся на мошкару форель, выпрыгивает из воды, оставляя быстро расходящиеся круги.

Их маленькую флотилию спустили на воду. Армада состояла из трёх лодок. В двух попарно расположились приятели, а третью – нагрузили вещами и, привязали верёвкой, к судну с Алёшей и Ростом.

«Отдать швартовы! Свистать всех наверх!»,– дурашливо скомандовал Валя, и плаванье началось.

Настроение у всех было приподнятое, какое бывает, когда отбрасываешь сомнения, наконец, решаешься на серьёзный шаг и начинаешь действовать. Сразу стало сказываться отсутствие опыта плавания в лодке на вёслах. Минут двадцать крутились на месте, приноравливаясь к особенностям управления и маневрирования. Довольно быстро в движениях появилась слаженность, пропала нервозность. Сказывался дух соперничества, появляющийся во всякой нормальном мужском коллективе. Ещё немного покрутившись на месте и договорившись об основных условных знаках, поплыли вперёд к истокам реки…

Он сидел и смотрел. Молчал и смотрел, откинувшись на спинку походного стула. Кровь впитывалась в землю, стекала по склонам холма, у подножия собираясь в лужи. Её запах, приторно-сладкий и рвотный одновременно, наполнял воздух, он стал почти осязаем. А он сидел и смотрел. Смотрел и думал. Он смертельно устал, устал жить, устал убивать, устал смотреть. На склонах холма по его велению вкопали в землю колья, на которых извивались, орали, истекали кровью ОНИ, те с кем он боролся и кого он ненавидел всю свою жизнь. Он не просто боролся. Он мстил. За отца, за любовь, за сестру, за мать, за друзей и близких. Мстил за свой народ. Мстил за себя. Мстил жестоко, безумно жестоко, нечеловечески жестоко. А с НИМИ и нельзя по-человечески. Это ОНИ его научили так мстить, так ненавидеть. Эти «жертвы» достойны своего палача. Око за око, смерть за смерть. Он знал, кол всего лишь прелюдия к их боли. Что им сидеть на кольях? При другом раскладе ОНИ смеялись бы ему в лицо. Но не теперь. Теперь ОНИ сходили с ума от страха, понимая, близиться рассвет. А с ним придёт солнце и тогда… Вот тогда ОНИ почувствуют настоящую боль и узнают значения слова – смерть. Тогда ОНИ умрут. А пока, на кольях извивалась, выла, изрыгала ужасные проклятия и сквернословила не боль, а злоба, ненависть к нему. Осиновый кол держит, не даёт уйти, раствориться, улететь. А убьёт лишь солнце. Хотя, термин « убьёт « – не самый корректный в данном случае. Разве можно убить то, что уже умерло? ОНИ ведь не живые, ОНИ – немёртвое, Nosferatu. Упырями и кровососами называют их люди, вампирами.

С вершины холма он смотрел и ждал, ждал восхода солнца, рассвета. Ждал и думал. Думал о том, что люди, да-да те самые люди, кого он защищал и спасал от этой напасти, от этого проклятия рода человеческого, боятся и ненавидят его. Горько стало на душе от таких дум. Он жизнь свою посвятил борьбе со злом, а им пугают детишек. Называют чудовищем. Прозвище вот дали – Цепеш, что значит – на кол сажающий. И что наиболее печально, стали самого вампиром называть. От мыслей таких, кулаки сжались сами, помимо воли. Эти оговоры и наветы, не что иное, как происки врагов. Продажные соседи не гнушались ничьего злата. И своих иуд хватало. А вдруг не совладает? Вампиры, они то сильны, не человечески сильны. А может и верх возьмут? Тогда как? Костяшки пальцев побелели от напруги. От раздумий таких решимость лишь крепла, росла. Он, господарь Валашский[7], магистр ордена Дракона[8], он – Влад ІІ, не перестанет уничтожать зло, не прекратит своей борьбы до тех пор, пока живёт хоть один упырь, пока поганит он своей ногой родную землю. Он поклялся Богу, поклялся императору, поклялся себе.

Небо светлело, природа просыпалась от ночного сна. Из недалёкой рощицы доносилось многоголосое птичье пение. Всё живое славило приход светила.

Лишь упыри стали подвывать всё громче. Как и птицы, они чувствовали солнце и всё настойчивее, всё сильнее призывали своего господина. Но напрасно. Влад знал – он не придёт. И они знали. Однако надеялись. Надежда умирает последней, и для уже умерших. Однако умертвия за жизнь цеплялись, как живые. Никогда он не придёт. Для него алогично спасти их. Они за господина безоговорочно отдадут свои пародия на жизни. Он же в них видел лишь рабов, пыль у своих ног. Замена будет всегда. А своя жизнь, своя безопасность для Атила стояла на первом месте. И ещё, очевидно было по ряду событий, что Великий Вампир испугался Влада. Испугался того, кого совсем недавно считал марионеткой, слугой, кого унижал и презирал, кто сам его боялся безмерно. Ещё совсем недавно. И так чудовищно давно. И Атил не пришёл. Солнце быстро свершило кару. Сожгло упырей без остатка. Пепел смешался с дымящейся кровью, и грязная каша противно липла к подошвам сапог. Влад в окружении «драконов» быстрым галопом покидал место казни. Господарь, напоследок, хмуро окинул взглядом холм. Голые колья сиротливо торчали, напоминая исполинские кости сказочного великана. Он помнил всё…