Горькая кровь

Глава 1

Клэр

Клэр Дэнверс пребывала в редком для неё плохом настроении, и быть практически арестованной — ни капли не улучшало его.

Во-первых, её университетские лекции не проводились вообще, потом ей пришлось выдержать унизительный спор с её "куратором" (обычно она думала о нём именно так, в кавычках, так как он ничего не "советовал" ей делать, лишь взять скучные основные предметы, а не бросать себе вызов), а потом она получила совершенно несправедливую четверку по физике, хотя она знала, что её работа была идеальной. Она неохотно признала бы четверку по чему-нибудь неважному, такому как история, но только не по её основному предмету. И, конечно, профессор Карлайл не был в своём кабинете, чтобы обсудить это.

Таким образом, у Клэр полностью отсутствовало внимание, когда она сошла с тротуара. Движение в Морганвилле, штат Техас, было не совсем быстрым и неистовым, и здесь, в Техасском Университете Прерий, люди полностью привыкли останавливаться перед невнимательными студентами.

Тем не менее, визг тормозов удивил и направил её, спотыкающуюся, к безопасности тротуара, и только после нескольких вздохов она поняла, что её чуть не сбила полицейская машина.

И полицейский вышел из автомобиля, выглядя мрачным.

По тому, как он зашагал, она поняла, что тот, вероятно, являлся вампиром, он был слишком бледным для человека и носил солнцезащитные очки даже здесь, в тени здания. Для подтверждения она взглянула на автомобиль и увидела чрезмерную тонировку на окнах. Определённо вампирская полиция. Официальный лозунг полиции был служить и защищать, но её парень называл вампирский патруль как "патруль защиты и подачи ужина".

Было непривычно видеть одного из них так близко к университету. Обычно полицейские-вампиры работали по ночам, ближе к центру города, где находилась Площадь Основателя, наряду с центральным населением вампиров. Только постоянные жители увидели бы их там, а не проезжие — хотя довольно невнимательные — студенты.

— Извините, — сказала она и сглотнула ржавый привкус во рту, который, кажется, состоял из шока и совершенно бесполезного гнева. — Я не смотрела, куда иду.

— Очевидно, — сказал он. Как и у большинства вампиров, у этого был акцент, который она уже давно перестала пытаться идентифицировать; вампиры, как правило, жили достаточно долго, чтобы успеть собрать десятки акцентов, и в любом случае многие из них были древними. Его черты лица казались… может быть китайскими? — Удостоверение личности.

— Чтобы гулять?

— Удостоверение личности.

Клэр проглотила свой протест и вытащила из рюкзака бумажник. Она достала свой студенческий билет и Техасские водительские права и передала их. Он посмотрел на них и сунул карточки обратно.

— Не эти, — сказал он. — Ваше городское удостоверение личности.

— Моё… что?

— Вы должны были получить его по почте.

— Ну, у меня его нет!

Он снял солнцезащитные очки. Под ними были очень темные глаза, но с намёком на красный цвет. Он осмотрел её, а затем кивнул.

— Хорошо. Когда Вы получите карту, всегда носите её с собой. И в следующий раз следите, куда идёте. Вы рискуете попасть под машину, я буду считать вас сбитой автомобилем.

После этого он надел очки и сел обратно в машину. Прежде, чем Клэр успела придумать вариант ответа, он завёл мотор и скрылся за углом.

Это не улучшило её настроение.

Прежде, чем она могла даже подумать о возвращении домой, Клэр была обязана сделать остановку из-за её неполного рабочего дня. Она боялась этого сегодня, так как знала, что была не в состоянии справиться с невероятно противоречивым настроением Мирнина, её вампирского безумно-учёного босса. Он мог быть лазерно целенаправленным и супер-рациональным; он мог говорить с посудой и цитировать Алису в Стране Чудес (это произошло во время её последнего визита). Но независимо от того, что он делает, у него всегда будет работа для неё, и, вероятно, слишком много.

Но, по крайней мере, с ним никогда не было скучно.

Она ходила туда так часто, что уже делала это на автопилоте, едва ли замечая улицы, дома и аллеи, по которым нужно было пройти; она посмотрела на телефон и прочитала тексты в то время, как бежала вниз по длинной мраморной лестнице, которая вела в темноту лаборатории, или логова, в зависимости от его сегодняшнего настроения. Горел свет, что было хорошо. Убрав подальше телефон, она увидела, что Мирнин склонился над древним микроскопом, она уже десятки раз приводила аргументы в пользу новой электронной модели, но он продолжал столь странно себя вести. Он отошел от окуляра, чтобы лихорадочно начертить цифры на доске. Она была покрыта номерами, и в глазах Клэр они выглядели совершенно случайными не только с точки зрения их численных значений, но и потому, как они были написаны — на всех углах и везде, где было свободное место. Некоторые из них были даже перевёрнуты. Это была не формула или анализ. Это был полный бред.

Что ж. Должно быть, это один из тех дней. Прекрасно.

— Эй, — сказала Клэр с фаталистической покорностью, в то время как она бросила рюкзак на пол и открыла ящик, чтобы достать свой халат. Хорошо, что сначала она посмотрела; Мирнин свалил ассортимент скальпелей поверх ткани. Любой из них мог порезать её до кости. — Что ты делаешь?

— Знаешь ли ты, что некоторые виды коралловых определены как бессмертные? Научное определение бессмертия, что если смертность видов не увеличивается после того, как они достигают зрелости, не существует такого понятия, как старение… у чёрного коралла, например. Или Большой Бассейн остистых сосен. Я пытаюсь определить, есть ли сходство между развитием тех клеточных колоний и заменой человеческих клеток, которая происходит при образовании вампиризма… — он говорил милю в минуту с крайней степенью возбуждённости, которая всегда пугала Клэр. Это означало, что он нуждается в лекарстве, которое не станет принимать; она должна тайно добавлять его в кровообращение, чтобы снова спустить его в рациональную зону. — Ты принесла мне гамбургер?

— Я… Нет, Мирнин, я не принесла тебе гамбургер. — Странно. Он никогда не просил об этом раньше.

— Кофе?

— Уже поздно.

— Пончики?

— Нет.

— Какая тогда от тебя польза? — Наконец, он оторвался от микроскопа, сделал одну или две записи на доске и шагнул назад, чтобы рассмотреть хаос меловых пометок. — Бог ты мой. Это не очень… где я начал? Клэр? — он указал на число где-то в районе верхнего ряда.

— Меня здесь не было, — сказала Клэр и застегнула халат. — Ты хочешь, чтобы я работала над машиной?

— Что? Ах да, это. Приступай, пожалуйста, — он уставился на доску, теперь скрестив руки на груди и нахмурившись. В этот день он не выделил времени для ухода за собой. Его длинные, темные волосы были спутаны и нуждались в мытье; она была уверена, немного белая не по размеру рубашка, которая была на нём, использовалась как тряпка всю свою долгую жизнь для вытирания остатков химических веществ. У него хватило духа, чтобы одеть какие-нибудь штаны, хотя она не была уверена, что мешковатые прогулочные шорты были тем, что она выбрала бы. По крайней мере, шлёпанцы соответствовали виду. — Как дела в школе?

— Плохо, — сказала она.

— Хорошо, — сказал он рассеянно, — очень хорошо… Ах, я думаю, это то, где я начал… Последовательность Фибоначчи… я вижу, что сделал… — он начал рисовать спирали через номера, начиная примерно из центра. Конечно, он будет записывать результат в виде спирали. Почему нет?

Клэр почувствовала подходящую головную боль. Это место снова было грязным, песок на полу, который был сочетанием песка, унесённого ветром из пустыни, и всего, с чем Мирнин работал, было пролито повсюду. Она надеялась на то, что всё это не было слишком ядовитым. Клэр придётся выбрать день и вытащить его отсюда, чтобы она могла всё убрать, вымести мусор, по порядку расставить книги, разложить лабораторное оборудование… Нет, это не на один день. Скорее на неделю.

Она отказывалась думать об этом, а затем отправилась за лабораторный стол в правой стороне комнаты, который был накрыт пыльным листом. Она подняла крышку, закашляла от лавины взлетевшего песка и посмотрела на машину, которую строила. Это определённо было её собственное творение: ей не хватало большинства эксцентричных деталей дизайна, которые Мирнин поместил бы в неё, хотя он пытался тайком сделать это в нескольких маховиках и светящейся жидкости. Машина была продолговатая, практичная, колоколовидной формы, с кнопками управления по бокам. Она думала, что это немного походило на старомодное научно-фантастическое лучевое оружие, но у этой было совсем другое назначение… если оно вообще когда-нибудь заработает.

Клэр подсоединила устройство к плагину анализа программ и начала управлять моделированием. Это был проект, который Мирнин предложил месяц назад, и он занял много времени, чтобы хоть немного приблизиться к решению… У вампиров были способности, до сих пор таинственные и научно-необоснованные, позволяющие им влиять на умы и эмоции, в основном людей, но иногда и других вампиров. Каждый вампир имел разный набор сильных и слабых сторон, но общим был какой-то эмоциональный механизм управления; это помогало им успокоить свою добычу или убедить её добровольно отказаться от своей крови.

То, над чем она работает — было возможностью отменить эту способность. Чтобы дать людям — и даже другим вампирам — способ защитить себя от манипуляций.

Клэр отошла от создания машины, которая может точно определить и сопоставить эмоции, к созданию той, которая могла построить обратную связь, усилив то, что уже было там. Это был необходимый шаг, чтобы добраться до стадии контроля — нужно быть в состоянии скопировать способность и свести её на нет. Если бы вы думали об эмоции, как о длине волны, то могли бы усилить или отменить её, щёлкнув выключателем.

— Мирнин? — она не отрывала взгляд от анализа, бегущего на экране ноутбука. — Ты менял мой проект?

— Немного, — сказал он. — Разве так не лучше?

Было лучше. Она понятия не имела, что он для этого сделал, но настройки управления показали точную калибровку, что самостоятельно она не смогла бы сделать.

— Может, ты запишешь, каким образом сделал это?

— Наверное, — бодро сказал Мирнин. — Но я не думаю, что это поможет. Нужно просто слушать циклы и настраиваться на них. Я не думаю, что ты способна на такое со своими человеческими чувствами. Если бы ты стала вампиром, то имела бы намного больший потенциал.

Она не ответила. Она решила, что на самом деле лучше не участвовать конкретно в этой дискуссии с ним, и, кроме того, в следующую секунду он обо всём забыл, направив свой энтузиазм на чёрный коралл.

На бумаге устройство, которое они разработали — ну, она разрабатывала, а Мирнин подшучивал — казалось рабочим. Теперь ей придется выяснить, как проверить его, убедиться, что она точно скопировала образ рабочей вампирской способности… и затем убедиться, что она точно может отменить эту способность.

Оно даже может иметь другие применения. Если бы вы могли заставить нападающего вампира бояться, заставить его отступить, то смогли бы закончить борьбу без насилия. Это само по себе делает работу стоящей.

А что происходит, если кто-то использует устройство в другую сторону? подумала она. Что случится, если злоумышленник завладеет им, а потом использует, чтобы заставить жертву бояться еще больше? У неё не было на это ответа. Это была одна из тех вещей, которая иногда пробуждала чувство, что всё это было плохой идей и что она должна уничтожить устройство прежде, чем оно вызовет еще больше проблем.

Но может быть не совсем.

Клэр отсоединила машину — у неё еще не было никакого крутого названия или даже проектного обозначения — и проверила её вес. Тяжелая. Она построена из твердых компонентов, что производило значительный выброс тепла, но это был прототип; она бы улучшила его, если бы это того стоило.

Она попыталась нацелить его на стену. Это было немного неудобно, но если бы она добавила вперед ручку, которая помогла бы стабилизировать его…

— Клэр?

Голос Мирнина раздался прямо позади неё, слишком близко. Она повернулась, и её палец случайно задел верхний выключатель, когда она держала машину, и внезапно случилось настоящее испытание в действии… на нём.

Она видела, что это работает.

Глаза Мирнина расширились, стали очень тёмными, а затем замерцали с жидким оттенком красного. Он отступил от нее на шаг. Большой шаг.

— О, — сказал он. — Не делай этого. Пожалуйста, не делай этого.

Она выключила его, быстро, потому что не была уверена, что именно сейчас произошло. Что-то, наверняка, но как прошло живое испытание… было не доказано.

— Прости, прости, — сказала она и положила устройство вниз с глухим ударом на мраморную поверхность лабораторного стола. — Я не хотела этого делать. Эм… Что ты чувствуешь?

— Больше того, что уже чувствовал, — сказал он, это было не информативно. Он сделал еще шаг назад, и, кажется, красный цвет не покидал его глаз. — Я собирался спросить тебя, пришлешь ли ты образцы четвертой группы крови из банка крови; я, кажется, заканчиваю. Еще я хотел спросить, не видела ли ты мою сумку с червяками гамми.

— Ты голоден, — догадалась Клэр. Он осторожно кивнул. — И это… сделало голод сильнее?

— В некотором смысле, — сказал он. — Не бери в голову доставку из банка крови. Мне кажется, я должен… погулять. Спокойной ночи, Клэр.

Он вёл себя очень вежливо, подумала она; обычно у него это было для прикрытия серьёзных внутренних проблем. Прежде чем она могла попытаться выяснить, что происходит в его голове, он с вампирской скоростью умчался по лестнице.

Она покачала головой и с раздражением посмотрела на устройство.

— Ну, это было полезным, — сказала она и закатила глаза. — И теперь я разговариваю с оборудованием, как он. Прекрасно.

Клэр бросила лист на машину, сделала запись в бортовом журнале, выключила свет в лаборатории и направилась домой.

Придя домой — на Лот Стрит — также не прибавилось настроения, так как, протопав мимо ржавого, наклоняющегося почтового ящика за забором, она увидела, что дверца была открыта и оттуда торчала почта. Её угрожало сдуть вездесущим ветром пустыни. Прекрасно. У неё было три соседа по дому, и ни один из них не додумался забрать почту. И это стало её работой. По крайней мере сегодня.

Она посмотрела вверх на большой, выцветший викторианский дом и задалась вопросом, когда же Шейн найдёт время, чтобы перекрасить его, как и обещал. Никогда, скорее всего. Так же, как и с почтой.

Клэр перевесила тяжелый рюкзак на другое плечо, автоматически, бездумное перемещение веса, схватила старую стопку бумаги из ящика и стала перелистывать толстыми горстями. Счёт за воду (по-видимому, спасение города от обитающих в воде монстров драугов не давало никакого кредита), счет за электричество (высокий, снова), флаеры из нового места доставки пиццы (в котором вкус пиццы напоминал собачью еду с томатным соусом), и… четыре рельефных конверта с официальной печатью Основателя.

Она направилась к дому. И затем день еще на один шаг приблизился к темноте, потому что на входную дверь дешевым металлическим кинжалом была прикреплена записка с четырьмя нарисованными надгробиями на ней. На каждом надгробии было одно из их имён. А внизу было написано, что любители вампиров получают то, что заслуживают.

Очаровательно. Было бы страшно, если бы это была первая записка, найденная за несколько недель; было четыре других послания, одно подсунутое под дверь, два на двери (так же, как и это), и одно в почтовом ящике. Это, а также устойчивое и растущее число грубых продавцов, преднамеренных оскорблений от людей на улице и дверей, закрытых прямо перед носом.

Это уже было не популярным — быть другом единственной пары вампир/человек в Морганвилле.

Клэр порвала записку, покачала головой из-за дешевого кинжала, который пригодится в бою, и отперла входную дверь. Она толкнула её бедром, и та открылась, закрыла ёё и снова заперла — автоматическая осторожность в Морганвилле.

— Эй! — крикнула она, не поднимая глаз. — Кто должен был взять почту?

— Ева! — крикнул Шейн из коридора в сторону гостиной в то же время, что и Ева крикнула — Майкл! — сверху. Майкл ничего не сказал, наверное потому, что его еще не было дома.

— Мы действительно должны поговорить о графиках! Снова! — ответила Клэр. Она кратко прочитала, показывая им листовку, а затем смяла её и бросила с кинжалом в мусорку вместе с ассорти нежелательной почты, предлагающей дерьмовые скидки и высокие проценты по кредитным картам.

Это просто разговоры, подумала она. Но это было не так, она считала, что, в конечном итоге, все — люди и вампиры — просто получили бы коллективные трусики о женитьбе Майкла и Евы. Это никого не касалось, а только их, в конце концов.

Она сосредоточилась на четырёх одинаковых конвертах.

Они были сделаны из необычной, плотной бумаги, которая пахла чем-то заплесневелым и старым, как если бы она хранилась где-то в течение ста лет, и кто-то просто нашёл время, чтобы открыть коробку. Печать на обратной стороне каждого была из воска глубокого тёмно-красного цвета, с рельефным символом Основателя. Каждое из их имён было написано на внешней стороне элегантным почерком, поэтому оно было даже прекрасным, было похоже, что оно напечатано на компьютере, пока она не присмотрелась и не обнаружила человеческие недостатки.

Её инстинкты кричали об опасности, но она старалась мыслить позитивно. Да ладно, это может быть хорошей вещью, говорила она себе. Может, это просто благодарственные карточки от Амелии за спасение Морганвилля. Снова. Мы заслужили это.

Звучало хорошо, но Амелия, Основатель Морганвилля, была очень старым вампиром, а вампы никогда не утруждали себя благодарностью людей. Амелия выросла в королевской семье, и то, что люди делали сумасшедшие, опасные (а может и смертельные) вещи по её малейшей прихоти, считалось… нормальным. Это, вероятно, даже не вызывало улыбки, а уж тем более желания изъявить благодарность. И, честно говоря, у Клэр однажды почти дружественный жест от Основателя получился… напряжённым.

Морганвилль, штат Техас, был почти последним местом сбора вампиров со всего мира; это было место, которое они выбрали, чтобы сделать свою последнюю ставку, забыть старые обиды, встать в один строй против общих угроз и врагов. Когда Клэр впервые приехала, вампиры сражались с болезнью; тогда они были друг за друга. А четыре месяца назад они боролись с драугами, водными существами, которые охотились на вампиров, как на вкусную, аппетитную закуску… и в итоге вампиры победили.

Благодаря этому они стали бесспорными чемпионами в пищевой цепи всего мира. При спасении Морганвилля Клэр на самом деле ни разу не задумалась, что произойдёт, когда вампиры совершенно перестанут бояться. Теперь она знала.

И они точно не чувствовали благодарность.

О, на первый взгляд в Морганвилле всё было хорошо или, по крайней мере, становилось лучше… Вампы быстро запустили механизм для начала восстановления города, уборки после уничтожения драугов и возвращения всего человеческого населения в их дома, офисы и школы. Официальной рекламной версией было то, что опасный химический выброс вызвал вынужденную эвакуацию, которая, казалось, удовлетворила всех (наряду с щедрыми денежными выплатами и автоматически хорошими оценками для студентов Техасского Университета Прерий, которые сократили их семестры). Клэр также подозревала, что вампиры прибегли к психическому внушению, в случае необходимости многие из них были на это способны. На первый взгляд Морганвилль выглядел не только восстанавливающимся, но и процветающим.

Но это не ощущалось правильным. В тех немногих случаях, когда она видела Амелию, Основатель не казалась правильной. Язык её тела, её улыбка, то, как она смотрела на людей… всё стало другим. Темнее.

— Эй, — её соседка по дому Ева Россер — нет, теперь Ева Гласс после свадьбы — сказала. — Ты собираешься открыть это или как? — она подошла к Клэр, поставила стакан на кухонный стол и полностью заполнила его молоком. Рубин на её обручальном кольце сверкнул на Клэр, как будто приглашая поделиться секретом шутки. — Потому что в последний раз, когда я видела что-то официальное — это было приглашением на вечеринку. И ты знаешь, как я люблю такое.

— Тебя чуть не убили на той вечеринке, — сказала Клэр рассеянно. Она отдала Евин конверт и взяла свой собственный.

— Меня чуть не убили на большинстве вечеринок. Таким образом, ты можешь сказать, как сильно я люблю их, — сказала Ева и открыла письмо, оторвав широкую полосу от бумаги. Клэр — которая от природы была более аккуратной и осторожно срезала верхнюю часть — вздрогнула. — Хах. Другой конверт внутри конверта. Они действительно любят тратить бумагу. Разве они никогда не слышали об охране деревьев?

Когда Ева вытащила следующий слой, Клэр имела возможность сделать обычную проверку гардероба лучшей подруги… и не была разочарована. Ева внезапно стала проявлять симпатию к водно-голубому, и она добавила пряди этого цвета в свои черные волосы, которые сегодня были убраны в два симпатичных хвостика по бокам головы. Её готское лицо посветлело из-за голубых теней для век — где она нашла их? — соответствующих губной помаде, и сегодня на ней была обтягивающая чёрная рубашка с рельефными крестами. Короткая, пышная юбка продолжала голубую тему. Также черные колготки с голубыми сердечками. И затем, военные ботинки.

Итак, типичная среда, на самом деле.

Ева вытащила внутренний конверт, открыла и вытащила сложенный лист плотной бумаги. Что-то выпало и отскочило от стола, Клэр поймала это.

Это была карта. Пластиковая карточка, как кредитная, но на обратной стороне был символ Основателя, а в правом верхнем углу была прикреплена фотография Евы — сделанная, когда она была без полного боевого готского раскраса, которую Ева будет презирать. И там было имя Евы, адрес, номер телефона… и в нижнем поле написана группа крови: первая отрицательная. Напротив была рамочка с надписью Покровителя: Гласс, Майкл.

— Что за…? — Оу, подумала Клэр даже прежде, чем она закончила вопрос. Должно быть, это то, о чем её спрашивал вампир-полицейский. Идентификационная карта.

Ева вырвала карту из ее пальцев, осмотрела её с совершенно озадаченным выражением лица, а затем обратила внимание на письмо, которое пришло с ней.

— Дорогая миссис Майкл Гласс, — прочитала она. — Серьёзно? Миссис Майкл? Как будто у меня уже собственного имени нет? И что за чёрт о том, что он является моим Покровителем? Я никогда не соглашалась на это!

— И? — Клэр потянулась за письмом, но Ева оттолкнула её бедром и продолжила читать.

— Я приложила новое удостоверение жителя Морганвилля, которое всё человеческое население теперь обязано иметь при себе в любое время, так что в маловероятном случае чрезвычайной ситуации мы можем быстро связаться с близкими и Покровителем и предоставить необходимую медицинскую информацию. — Ева подняла глаза и встретилась взглядом с Клэр. — Я назову это фигнёй. Человеческое население. С указанием группы крови? Это как список покупок для вампов.

Клэр кивнула.

— Что еще?

Ева повернула бумагу обратной стороной.

— Неповиновение и непредоставление этой карты по просьбе приведёт к штрафу… О, это помешательство! — Ева смяла бумагу, бросила на пол и растоптала ногами, которые, конечно, были просто созданы, чтобы растаптывать что-то. — Я не буду носить с собой Выпей Меня карту, и они не могут просить мои бумаги. Что это, Нэзиленд? — она взяла карту и попыталась сломать её пополам, но та была слишком гибкой. — Куда ты положила ножницы…?

Клэр спасла карту и посмотрела на неё еще раз. Она перевернула её, чтобы дочитать, поднесла к яркому свету — от окна — и нахмурилась.

— Лучше некуда, — сказала она. — Я думаю, что это чип.

— Чип? Я могу это съесть?

— Микрочип. Так или иначе, в нем есть какая-то технология. Мне нужно посмотреть, чтобы узнать, какая именно, но могу смело сказать, что они будут знать, где ты, как бумажная кукла, если эта карта с тобой.

— О, прекрасно, значит это не просто Выпей Меня карта; это устройство слежения, как те, которые ставят на ухо львам на Animal Planet? Да, нет ничего, что могло бы пойти не так… как, скажем, вампиры выпускают приёмники, по которым они могли бы онлайн заказать то, чем хотят перекусить сегодня вечером.

Ева права насчёт этого, подумала Клэр. Она действительно не чувствовала себя хорошо по этому поводу. На первый взгляд это было просто удостоверение личности, совершенно нормальное — она уже получила студенческий билет и водительские права — но это ощущалось как-то по-другому. Чем-то более зловещим.

Ева перестала рыться в ящиках и посмотрела на неё.

— Эй. У каждого из нас есть одна карта. Четыре конверта.

— Я думала, что они только для человеческих жителей, — сказала Клэр. — Тогда что у Майкла? — потому что Майкл Гласс уже определенно не являлся человеком. Он был укушен задолго до того, как Клэр встретилась с ним, но настоящим вампиром он становился медленно; она видела, что с каждым днём всё больше и больше, но в глубине души она надеялась, что он был всё тем же сильным, милым, без излишеств парнем, с которым она познакомилась, впервые переступив порог Стеклянного Дома. Определённо он всё еще был сильным. Дело было в добродушии, которое грозило исчезнуть спустя какое-то время.

Прежде чем Клэр смогла предупредить Еву, что это, возможно, было не лучшей идеей, Ева разорвала конверт Майкла, вытащила внутренний и извлекла письмо. Выпала другая карта. Только она была золотой. С блестящим-блестящим золотом. На ней не было никакой информации вообще. Просто золотая карта с нанесённым символом Основателя на ней.

Ева взялась за письмо.

— Дорогой Майкл, — сказала она. — О, конечно, она говорит Майкл, а не мистер Гласс. Дорогой Майкл, я вложила карту привилегий, как и обсуждалось на наших собраниях, — она снова остановилась, перечитала и молча посмотрела вниз на карту, которую держала пальцами. — Карта привилегий? Он не проходит ту же процедуру, что и мы.

— Собрания, — сказала Клэр. — На которые мы не были приглашены, не так ли? И какие привилегии, если быть точным?

— Ты полагаешь, что это намного лучше, чем бесплатный мокко в Точке Сбора, — сказала Ева мрачно. Она продолжила читать, молча, потом резко протянула бумагу Клэр, не говоря ни слова.

Клэр взяла её, чувствуя себя не очень хорошо. Там написано:

Дорогой Майкл,

я вложила карту привилегий, как и обсуждалось на наших собраниях. Пожалуйста, храни эту карту поблизости, и ты можешь использовать её в любое время в Банке Крови, в передвижной станции или в Точке Сбора лимитом до десяти пинт в месяц.

Вау, это действительно был неплохой напиток. Но это еще не всё.

Также эта карта даёт право на одну юридическую охоту в год без предварительного оповещения о своих намерениях. Дополнительная охота должна быть предварительно утверждена через Совет Старейшин. Отказ получать предварительное разрешение приведёт к штрафу до пяти тысяч долларов, подлежащему к оплате Покровителю семьи или городу Морганвилль, если нет Покровителя.

С наилучшими пожеланиями от Основателя,

Амелия.

— Да, — сказала Ева. Клэр молча встретилась с ней взглядом. — Это говорит ему о том, что он имеет право убивать одного человека в год просто по желанию. Или больше, если он планирует это. Как особое удовольствие. Привилегия, — не было ничего в её интонации, лице или глазах. Просто… пустота. Скрытая внутри.

Ева взяла бумагу из не сопротивляющихся рук Клэр, сложила её и вложила обратно в конверт вместе с золотой картой.

— Что… Что ты собираешься сказать ему? — Клэр не могла осмыслить это в голове. Это было просто… неправильно.

— Ничего хорошего, — сказала Ева.

И именно в этот момент дверь на кухню открылась и вошёл Майкл. Он был одет в толстое черное пальто в ковбойском стиле, широкополую шляпу и черные перчатки. Раньше Ева дразнила его тем, что он похож на супер-героя из аниме, но это носили почти все вампиры, чтобы спастись от солнца. Майкл был еще относительно новорожденным вампиром, так что он был уязвим перед солнцем и мог сгореть.

Он снял шляпу и поклонился обеим тщательно продуманным поклоном, который, вероятно, был скопирован из фильма (или, подумала Клэр, узнал о нём от одного из старших вампиров), и поднялся с широкой, милой улыбкой.

— Привет, Клэр. И здравствуйте, миссис Гласс, — чувствовалась особая нежность в том, как он произнёс "миссис Гласс" — что-то совершенно личное, и это так захватывало и разбивало сердце.

Разбивало сердце потому, что в следующую секунду он понял, что что-то не так. Улыбка дрогнула, и Майкл перевёл взгляд от Евы к Клэр, а затем обратно к Еве.

— Что? — он бросил шляпу и перчатки на стол, снял пальто, не отводя глаз от лица Евы. — Детка? Что не так? — он подошёл к ней и положил руки ей на плечи. Его обручальное кольцо соответствовало её, вплоть до рубиновой вставки, которая мерцала так же, как и прежде у Евы.

Кроваво-красным.

Это было ужасно, подумала Клэр, что в нём по-прежнему было так много от Майкла, которого она встретила, когда ему было восемнадцать, хотя теперь все они догоняли его по возрасту. Было бы несправедливо назвать его красивым, он был великолепен, со светлыми кудрями, которые так или иначе всегда выглядели идеально, чистые, откровенные голубые глаза цвета утреннего неба. Его бледность придавала ему совершенный вид цвета слоновой кости, и когда он стоял, как сейчас, то походил на сказочную потерянную статую из Греции или Рима.

Это было нечестно.

Ева пробежалась взглядом между ней и своим мужем и сказала:

— Это для тебя, — она подняла внутренний конверт с его именем, написанным плавным шрифтом.

На секунду Майкл явно не знал, что это было… а потом Клэр увидела, что он понял. Его глаза расширились, и что-то вроде ужаса появилось на его лице и быстро скрылось под пустой, тщательно подобранной маской. Он ничего не сказал, а просто убрал руки с её плеч и взял конверт. Он убрал его в карман.

— Ты даже не сделаешь вид, что тебе интересно? — сказала Ева. Её голос шёл глубоко изнутри и находился на опасном краю. — Прекрасно.

— Ты читала это? — спросил он и снова достал, чтобы открыть. Карточки выпали, еще раз, но он ловко поймал их в воздухе без каких-либо усилий. — Хах. Она более блестящая, чем я ожидал.

— Это всё, что ты можешь сказать?

Он развернул письмо. Клэр была бесполезна при чтении микро-выражений на лицах людей, как это делают по ТВ в шоу о преступлениях, но ей казалось, что он выглядел виноватым, читая письмо. Чертовски виноватым.

— Это не то, что ты думаешь, — сказал он, хотя именно так было не правильно говорить по мнению Клэр (и скорее всего Евы), потому что так говорил каждый парень, когда-либо пойманный на обмане. К счастью, он не остановился на этом. — Ева, все вампиры получили привилегии на охоту, это просто часть жизни в Морганвилле — такое правило было всегда, даже когда никто из людей не знал о нём. Послушай, я не хочу этого. Я выступал против самой этой идеи на собраниях…

— Ты не рассказал нам об этом, — перебила Ева. — Мы семья!

Майкл глубоко вздохнул и продолжил:

— Я говорил Амелии и Оливеру, что никогда бы не воспользовался этим, но им было всё равно.

— Не имеет значения. У тебя есть разрешение на убийство.

— Нет, — сказал он и взял её руки в свои настолько быстрым жестом, что она не смогла бы увернуться, но достаточно мягко, чтобы она смогла отстраниться, если бы захотела. — Нет, Ева. Ты знаешь меня лучше. Я попробую изменить это.

Её глаза внезапно наполнились слезами, и она упала ему на грудь. Майкл обнял её и крепко держал, приблизив свою голову к её. Он шептал. Клэр не могла слышать, что он говорит, но это на самом деле было не её дело.

Она взяла стакан молока, который Ева налила для себя, зная, что он был не нужен, и выпила его. Он должен был сказать нам, подумала она и разрезала в длину свой конверт острым ножом для стейка, чтобы достать своё письмо и удостоверение. Она чувствовала себя странно, видя свои данные на нём. Даже при том, что вампиры всегда знали, какая у неё была группа крови, где она жила… это чувствовалось по-другому.

Официально.

Как если бы она была своего рода товаром. Хуже того: там был чип, что означало, что она не могла скрыться, не могла сбежать. Теперь она, как сказала Ева, имела документы такие же, как в старых черно-белых фильмах про войну, она должна была либо носить карту, либо быть арестованной (сегодняшняя встреча доказала это), и это означало, что они могли оказаться рядом с ней в любой момент, когда захотели бы… допросить. Или для того, чтобы поместить её в какой-нибудь лагерь военнопленных.

Или еще хуже.

Одно было ясно: Шейну Коллинзу это не понравится… и в тот момент, когда она подумала об этом, Шейн ударом открыл дверь кухни и направился прямо к холодильнику, достал для себя холодный безалкогольный напиток, который он открыл, и пыхтя сделал три глотка прежде, чем остановился, взглянул на Еву и Майкла и сказал:

— О, да ладно. Не говорите мне, ребята, что вы снова воюете. Серьезно, как там полагается в период медового месяца или что-то в этом роде?

— Мы не воюем, — сказал Майкл. Было что-то в его голосе, предупреждающее Шейна, что сейчас не лучшее время для придирок. — Мы пойдём. Мы будем наверху.

Шейн фактически открыл рот, чтобы сказать что-то еще, но вдруг вздрогнул и сделал шаг назад.

— Эй! — сказал он и посмотрел в потолок. — Прекрати это, Миранда! Хулиганка.

Миранда была… ну, подростком-призраком Стеклянного Дома. Настоящая, официально. Она умерла здесь, в доме — пожертвовала собой в борьбе с драугами — и теперь она была частью дома, невидимая днём.

Она всё еще могла заставить почувствовать себя, когда хотела, холодное пятно, сформировавшееся вокруг Шейна было доказательством того, что она почувствовала его импульс побеспокоить Майкла и Еву прямо сейчас. Миранду нельзя услышать или увидеть в дневное время, но она уверенно могла оповестить о своём недовольстве.

И они, наверное, услышат сегодня об этом в деталях, когда она материализуется.

Клэр вздохнула, когда Майкл вывел Еву из кухни, обнимая за плечи.

— Вот, — сказала она и протянула Шейну конверт с его именем. — Ты должен сесть. Это точно тебе не понравится.

То, что Шейн сел, чтобы обсудить это, не помогло, потому что в итоге Шейн просто опрокинул стул, и на кухне повисла опасная зловещая тишина. Он попытался бросить своё удостоверение в мусорку, но Клэр спокойно достала его и положила на стол рядом с её. Евин всё еще был оставлен там же.

— Ты согласна с этим? — в итоге спросил он. Она наблюдала, как он ходил; она много чего могла понять о своём парне, когда тот молчал, по напряжённости мышц и по тому, как он держался. То, как он прямо сейчас смотрел, говоря это, подсказывало, что он был на грани удара кулаком обо что-нибудь — предпочтительно с клыками. Шейн теперь лучше управлял своими порывами к борьбе, но всё же они никогда на самом деле не уходили. Они не могли, предположила она. Теперь он остановился, прислонился к стене и двумя руками убрал свои лохматые волосы с лица. Его глаза были расширенными и темными, полными проблем, когда он посмотрел на неё.

— Нет, — сказала она. Она чувствовала себя уверенно, на самом деле почти спокойно. — Я не согласна с этим. Никто из нас… Ты пойдёшь со мной, чтобы поговорить об этом с Амелией?

— Чёрт да, я пойду с тобой. Неужели ты думала, что я отпущу тебя одну?

— Ты обещаешь сохранять спокойствие?

— Я обещаю, что не буду первым начинать бой. Но я немного подстрахуюсь, и ты тоже. Никаких возражений. Я знаю, что ты больше не думаешь, что Амелия полностью на нашей стороне, судя по тому, что на столе, — он оттолкнулся от стены и открыл шкаф под раковиной; там было несколько чёрных холщовых мешков с оружием, которое могло нанести вред вампирам.

Клэр хотела быть храброй и сказать, что не нуждается ни в какой защите, но она не была уверена в этом. Морганвилль после поражения драугов стал… другим. Отличался небольшими, неопределёнными вещами, но несомненно он был не тем же самым, и она не была уверена, что правила о взаимодействии с Амелией, вампиром Основателем, были до сих пор теми же. Старая Амелия, которую она неплохо знала… была той женщиной, которая не причинила бы ей боль только из-за несогласия с чем-либо.

Но эта новая, более мощная Амелия казалась другой. Более отдалённой. Более опасной.

Итак, Клэр осмотрела содержимое мешка, который открыл Шейн, вытащила два флакончика с жидким нитратом серебра и положила в карман джинс. Её одежда не совсем подходила для борьбы с вампиром — не то чтобы для этого существовал какой-то особый дресс-код — но в чрезвычайной ситуации она была готова пожертвовать милым голубым топом, одетым на ней. Жаль, что она не выбрала чёрное этим утром.

Ах, Морганвилль. Здесь одежда, на которой можно было спрятать пятна крови, была просто хорошим ежедневным планированием.

— Для начала мы должны поговорить с Ханной, — сказала она, когда Шейн выбрал нож с тонким лезвием, покрытым серебром. Он проверил острие, кивнул и убрал обратно в ножны прежде, чем прикрепить его во внутреннем кармане своей кожаной куртки.

— Если ты думаешь, что это поможет, — сказал он. Ханна Мосес являлась новоиспеченным мэром Морганвилля — она была шерифом полиции, но после смерти Ричарда Моррелла получилось так, что её назначили на должность Первого Человека в городе. Это не та работа, которую хотела Ханна, но она приняла её, как солдат, которым она когда-то была. — Хотя я думаю, если бы Ханна могла что-то с этим сделать, то уже сделала бы. Мы не нужны ей, чтобы принести новости.

Это было правдой, но всё же Клэр не могла избавиться от ощущения, что им необходимо приобрести союзников прежде, чем отправиться к Амелии. Сила в численности; она не могла попросить Майкла, не втягивая Еву, а Ева в настоящий момент была актуальным вопросом для вампиров. Майкл и Ева были женаты, в настоящем законном браке, который был значительным вызовом, оспоренным их перевернутым обществом. Похоже, предрассудки не умирают даже тогда, когда умирают люди.

Не то чтобы люди были всему этому рады.

— Тем не менее, — сказала она вслух, — давай поговорим с ней и посмотрим, что она может сделать. Даже если она просто сходит с нами…

— Да, я знаю — с ней будет сложнее исчезнуть. — Шейн подошёл, склонил голову и поцеловал её, внезапно теплые и сладкие ощущения отвлекли её внимание от забот и заставили полностью сосредоточиться на этом моменте. — Мммм, — пробормотал он, не отстраняясь дальше, чем требовалось, чтобы сказать пару слов между их губами. — Я скучал по этому.

— Я тоже, — прошептала она и вернулась к поцелую. Это заняло несколько месяцев, восстановление Морганвилля, нахождение их жизней и мест снова. Затем она снова сосредоточилась на занятиях — когда Техасский Университет Прерий вновь открылся, она была полна решимости пройти все учебные часы, которые пропустила во время тех обстоятельств. Ее парень прошёл через тяжёлые времена — даже более чем — но они прошли через это и были в порядке, подумала она. Они понимали друг друга. Лучшим из всего было то, что они действительно любили друг друга. Это были не просто гормоны (хотя прямо сейчас они шипели, как содовая; просто это было воздействие Шейна на неё); это было что-то другое. Что-то более глубокое.

Что-то особенное, думала она, продолжительное. Может, даже вечное.

Шейн отстранился и поцеловал её в кончик носа, что заставило её немного рассмеяться.

— Готовься, Воинственная Принцесса. Мы отправляемся навстречу приключениям.

Она всё еще улыбалась, когда они вышли из дома, взявшись за руки, гуляя в пылающе-жаркий полдень. Лот Стрит, их улица, в основном не тронутая всеми бедами, которые повидал Морганвилль; даже почти все бывшие жители вернулись на свои места. Когда они проходили мимо миссис Морган, она махнула им, поливая цветы. На ней был надет купальник, который, по мнению Клэр, был слишком маленьким, особенно для её возраста, ей было около тридцати.

— Привет, Шейн! — сказала миссис Морган. Шейн помахал в ответ и ослепительно улыбнулся.

Клэр толкнула его локтём.

— Не искушай пум.

— Ты просто не хочешь, чтобы у меня была какая-то забава, не так ли?

— Не такого вида.

— О, да ладно… она же не серьёзно. Просто ей нравится флиртовать. Это возбуждает её.

— Меня не волнует.

Улыбка Шейна в этот момент была как у хищника.

— Ревнуешь?

Так и было, как ни странно, и бросалось в глаза.

— Больше похоже на отвращение.

— Да ладно, ты думаешь, что парень-актёр также горяч, вероятно, как и стара миссис Морган.

— Он по телевизору. Она демонстрирует бикини для тебя и еще двух дверей от нас.

— О, так дело в доступности. Другими словами, если бы он жил за две двери от нас и разгуливал вокруг в Боксерах Джо…

Она толкнула его локтём снова, потому что, оказывается, победить в этой беседе было нелегко. Он немного хмыкнул, как если бы ему было больно (хотя такого не могло быть вовсе) и обнял её за плечи.

— Хорошо, я сдаюсь, — сказал он. — Больше никакой травли пум. Я даже не буду выходить на улицу без рубашки, чтобы покосить газон. Но ты должна дать такое же обещание.

— Не выходить на улицу без рубашки? Конечно.

— Нет, — сказал он и внезапно стал полностью серьёзным. — Не флиртовать с парнями старше. Особенно по-настоящему старыми.

Он имел ввиду Мирнина, её вампирского босса, друга, наставника, а иногда и проклятие её существования. Сумасшедший, дико сентиментальный Мирнин, которому, казалось, она нравилась больше, чем было бы хорошо для одного из них.

И она должна признать, что иногда не очень хорошо делала свою работу, чтобы как-то изменить это.

— Я обещаю, — сказала она. — Никакого флирта.

Он косо посмотрел на неё, немного сомневаясь, но кивнул.

— Спасибо.

Не считая ярко-оранжевого бикини миссис Морган, прогулка прошла гладко. Морганвилль не был большим, и от Лот Стрит до мэрии было около десяти минут ходьбы — при температуре поздней весны, как сейчас, этого времени было достаточно, чтобы по-настоящему почувствовать ожог от палящего солнца. Клэр была немного благодарна, когда Шейн открыл дверь, и она вошла в более прохладное и тёмное пространство вестибюля Мэрии Морганвилля. Она по большей части была восстановлена, но один момент о вампирах: они требовали высокие стандарты к общественным зданиям. Место выглядело большим, с новыми мраморными полами, колоннами и фантастического вида верхними светильниками. Старомодная элегантность посреди Нигде, штат Техас.

Круглый деревянный информационный стол был установлен в центре вестибюля, где работала красивая девушка, вероятно окончившая колледж не более чем несколько лет назад. Табличка перед ней гласила — Аннабель Лэндж. Глядя, как Клэр и Шейн остановились перед ней, она встретила их теплой приветливой улыбкой. У неё были длинные, блестящие, каштановые волосы и большие голубые глаза… слишком красивая, и всё её внимание сразу же сосредоточилось на Шейне.

Это было хуже, чем масса таких, как миссис Морган. Аннабель была молодой. И ей не нужно было носить Day-Glo бикини, чтобы привлечь внимание.

— Мы здесь, чтобы увидеться с мэром, — сказала Клэр прежде, чем Аннабелль начала говорить и спросила номер телефона у Шейна. — Клэр Дэнверс и…

— Шейн Коллинз, — прервала её Аннабель, всё еще улыбаясь. — Да, я знаю. Секундочку, я посмотрю, свободна ли Мэр Мосес.

Она отвернулась и позвонила по телефону. В то время, пока она была занята, Клэр послала Шейну многозначительный взгляд. Он поднял брови, явно забавляясь.

— Я ничего не делал, — сказал он. — Абсолютно не моя вина.

— Не будь таким…

— Очаровательным? Привлекательным? Неотразимым?

— Скорее высокомерным.

— Ой, — прежде чем он смог защитить себя, вернулась секретарша с той же улыбкой с ямочками.

— Мэр Мосес на собрании, но она сказала, что сможет заняться вами сразу же после него. Если хотите, можете подняться наверх и подождать в её офисе…

— Спасибо, — сказал Шейн. И девушка фактически сделала то покусывание губы, говорящее, что она доступна, и одарила его взглядом из под ресниц. Учебное пособие. Клэр не могла не закатить глаза на то, что она в общем-то существовала на планете Аннабель Лэндж.

Шейн, однако заметил. Определённо. Он быстро подтолкнул Клэр к лифту.

— Да ладно, не стоит тратить силы на подобную реакцию. Она просто… дружелюбная.

— Если бы она была еще немного дружелюбней, то станцевала бы для тебя приватный танец прямо сейчас.

— Вау. Кто превратил тебя в Зеленоглазого Монстра? И не говори мне, что тебя укусил радиоактивный паук. Там нет супергероев ревности, — когда она не ответила, прежде чем они добрались до лифта, он нажал кнопку и повернулся к ней. Это был не просто случайный взгляд; он был на уровне очень пристального, прямого взгляда, который заставил Клэр немного опасаться. — Серьезно. Ты действительно думаешь обо мне и миссис Морган? Или как-там-её-зовут сзади?

— Аннабель, — сказала Клэр, и жаль, что не вспомнила имя девушки так быстро. — Нет. Но…

— Но что? — это было не похоже на Шейна, быть таким серьёзным. — Ты же знаешь, я просто смеюсь над миссис Морган, верно? Я не пошёл бы туда. Или куда-нибудь. Я имею ввиду, что я смотрю на девушек потому, что, да ладно, это биология. Но люблю я тебя, — он сказал это с такой лёгкостью, что по ней прошла дрожь из глубины души до пальцев ног. Когда Шейн был серьёзным, когда смотрел таким пристальным, спокойным взглядом в её глаза, это делало всё её тело горячим и холодным одновременно. Она чувствовала, что уплывала куда-то очень высоко, где воздух был ужасно тонким, но опьяняющим.

— Я знаю, — прошептала она и подошла ближе. — Вот почему я ревную.

— Ты знаешь, что это не имеет смысла, верно?

— Имеет. Потому что теперь у меня есть намного больше того, что я могу потерять, и становится больше с каждым разом, когда ты целуешь меня. Я думаю о том, что могу потерять тебя, и это больно.

Он улыбнулся. Ей пришло в голову, что Шейн не много улыбается с другими людьми, только с ней, и, конечно, не так. Это было так… горячо, всецело владеть им.

— Ты не потеряешь меня, — сказал он. — Я точно обещаю это.

Что бы он не собирался сказать — она бы успела об этом подумать в звенящей счастливой тишине — его прервал мягкий звон лифта. Шейн предложил ей руку, она приняла её, чувствуя себя глупо и немного смешно, и он проводил её в лифт.

Как двери закрылись, Шейн нажал кнопку третьего этажа (на ней большими буквами было написано Офис Мэра), а затем прижал её к стене, наклонил голову и по-настоящему поцеловал. Сильно. Глубоко. Его губы ощущались мягкими, влажными и сладкими, и более горячими из-за нахождения на публике, она издала негромкий протестующий звук, предупреждая, что двери могут открыться в любую секунду. Другая её половина умоляла его полностью игнорировать предупреждение, просто продолжать… но потом она отодвинулась, сделала глубокий вздох и отошла, когда двери открылись.

Она всё еще улыбалась и не могла прекратить смотреть на него. В профиль эти губы были просто… да. Восхитительными.

— Клэр, — сказал он и изобразил "после-вас" жест.

— О, — сказала она сияя и с усилием повернула голову. — Верно. Спасибо.

Теплые ощущения после лифта разрушились, потому что как только она и Шейн вошли в холл, звук хлопающей двери разнёсся по коридору, и высокая девушка в короткой юбке и дизайнерских каблуках вышла из-за угла. Цветом сезона был ярко-розовый, и она практически светилась в темноте… юбка, туфли, лак для ногтей, блеск для губ.

Губы искривились в особенно горькой усмешке, когда Моника Моррелл заметила их обоих. Её шаги замедлились на секунду, потом она перебросила свои блестящие волосы через плечо и продолжила идти.

— Кто-нибудь вызовите охрану — сюда снова пришли бродяги, — сказала она. — О, ладно уж. Это просто ты. Посещаешь здесь офицера по условно-досрочному освобождению, Шейн?

Это звучало как классическая Моника, дрянная девчонка, роскошная, но было что-то изменившееся в ней, подумала Клэр. Сердце Моники больше не казалось таким. Она выглядела немного бледной под её обязательным загаром, и, несмотря на макияж и одежду а-ля в-последнюю-минуту, она казалась немного потерянной. Мир, наконец, решительно выбил почву из под Моники Моррелл, и Клэр было жаль, что она не могла наслаждаться этим. Она всё ещё чувствовала пульсирующий гнев и негодование; это в значительной степени находилось внутри, из-за той кучи оскорблений от Моники в течение лет с момента её приезда.

Но знание того, что она знала, было почти достаточно восхитительной местью, это заключалось в наблюдении за выведенной из баланса Моникой.

— Моника, — сказал Шейн. Ничего больше. Он смотрел на неё так, как вы смотрели бы на потенциально опасного питбуля, готовый на всё, но не реагируя на насмешку. Моника не поприветствовала в ответ.

— Милое платье, — сказала Клэр. Она так и думала. Ярко-розовый выглядел особенно хорошо на Монике, и она, очевидно, тратила много времени на внешний вид.

Моника нажала кнопку лифта, так как двери уже закрылись, и сказала:

— И это всё? Милое платье? Ты даже не собираешься спросить, не ограбила ли я мёртвую проститутку ради него, что ли? Неубедительно, Дэнверс. Ты должна поднапрячься, если хочешь произвести впечатление.

— Как ты? — спросила Клэр. У Шейна прозвучал звук протеста в горле, предупреждающий о низком уровне её пренебрежения; может быть, было бесполезно пытаться быть чуткой с Моникой, но по своей природе Клэр не могла не попробовать.

— Как я? — у Моники прозвучало недоумение, и мгновение она пялилась на Клэр. Её глаза были искусно накрашены, но под слоями косметики было видно, что они уставшие и немного распухшие. — Мой брат умер, а вы, болваны, просто стояли и позволили этому случиться. Вот как я.

— Моника, — голос Шейна был мягче, чем ожидала Клэр. — Ты знаешь, что всё произошло не так.

— Знаю? — Моника слегка улыбнулась, а её глаза так и не отрывались от Клэр. — Я знаю то, что люди рассказали мне о случившемся.

— Ты говорила с Ханной, — догадалась Клэр. — Разве она не сказала тебе…

— Не твоё дело, о чем мы говорили, — прервала Моника. Лифт звякнул, и она шагнула внутрь, когда тот открылся. — Я не верю никому из вас. Зачем мне это? Вы всегда ненавидели меня. Насколько я понимаю, вы все думали, что это была расплата. И знаешь что? Наказание — это сука. И я тоже.

Моника выглядела… одинокой, подумала Клэр, когда двери закрылись перед ней. Одинокой и немного напуганной. Она всегда была изолирована от реального мира — сперва её отцом, бывшим мэром Морганвилля, и её верными подружками. Её брат, Ричард, не баловал её, но тоже защищал, когда думал, что это необходимо. Теперь, когда Ричард ушёл, был убит дикими драугами, у неё не было… ничего. Её сила в значительной степени исчезла, а вместе с ней и её друзья. Сейчас она была просто еще одной красивой девушкой, и к одной вещи Моника совсем не привыкла… быть обычной.

— Я думала, она будет менее…

— Озлобленной? — предложил Шейн. — Да, удачи. Она не изменяющийся вид.

Клэр толкнула его локтём.

— Как ты? Потому что, насколько я помню, ты был плохим парнем-бездельником, когда я встретила тебя. И что, ты простил её? Это не похоже на тебя, Шейн.

Шейн пожал плечами, медленно разминая их, казалось, в большей степени для избавления от напряжения, чем для выражения эмоции.

— Возможно, это было бы неправильным относительно некоторых вещей, которые она сделала прежде, — сказал он. — Но всё же это не означает, что она просто впустую занимает воздушное пространство.

Что ж, он был прав, и так как Моника ушла, не было никакого смысла тратить время, обсуждая её. У них была цель, и когда они свернули за угол к офису мэра, то обнаружили открытую дверь с секретаршей за столом.

— Да? — здесь секретарша в отличие от той внизу была полностью занята… почтенная, холодная, с голубыми рентгеновскими глазами, которые осмотрели их обоих сверху вниз и вынесли не очень хороший вердикт. — Я могу вам помочь?

— Мы здесь, чтобы увидеть мэра Мосес, — сказала Клэр. — Ах… Клэр Дэнверс и Шейн Коллинз. Мы звонили.

— Присядьте, — секретарша вернулась к экрану своего компьютера, полностью переключив своё внимание даже прежде, чем они добрались до зоны ожидания. Тут было очень удобно, но журналы оказались достаточно старыми, и в течение нескольких секунд у Клэр чесались руки сделать что-нибудь, поэтому она достала телефон и стала прокручивать тексты электронных писем. Их было не очень много, так как круг её технически подкованных друзей был небольшим. Большинство вампиров Морганвилля не обладали таким умением и не хотели, чтобы остальные пробовали. Большинство людей так же опасались сети, в которой контролировали каждый пиксель.

Тем не менее, Ева прислала забавное видео с котами, что было неплохим отвлечением от обычного хаоса, вызванного вампирами. Клэр посмотрела его дважды, в то время как Шейн пролистал десятилетней давности журнал Sports Illustrated, пока секретарша наконец не сказала:

— Мэр… - она вероятно холодно произнесла бы, что мэр готова увидеть их, но была прервана открывшейся дверью офиса мэра, откуда вышла Ханна.

— Клэр, Шейн, входите, — сказала она и коротко взглянула на помощницу. — Никаких формальностей.

Рот секретарши скривился, будто бы та съела лимон, и она ударила по компьютерным клавишам, как если бы собиралась оставить на них свои отпечатки.

Мэр Мосес — если честно, звучало странно — закрыла за собой дверь и сказала:

— Извините Олив. Она унаследовала это от двух предыдущих администраций. Итак. В чем такая срочность? — она указала на два стула напротив её стола, когда заняла своё собственное место и наклонилась вперёд, поставив локти на гладкую поверхность древесины. Было что-то элегантное в ней, что так же пугало… Ханна была высокой женщиной, худой, с кожей цвета тёмного шоколада. Она была привлекательна, а шрам (сувенир из Афганистана со времён её военной карьеры) делал её более интересной. Она изменила прическу, аккуратных косичек уже не было, она побрила их так коротко, что это делало её похожей на страшно-красивую скульптуру.

Она сменила свою полицейскую униформу на жёстко сделанные на заказ пиджак и брюки, но взгляд всё ещё был официальным… была даже брошка Морганвилля на отвороте. Может, у неё больше не было ружья, но она всё ещё выглядела вполне компетентно и опасно.

— В этом, — сказал Шейн и достал свою идентификационную карту. — Что за чертовщина со всем этим?

Он, конечно, не терял времени зря.

Ханна посмотрела на неё и вернула назад без улыбки.

— Не нравится твоя фотография?

— Да ладно, Ханна.

— Есть определенные… компромиссы, на которые я должна была пойти, — сказала она. — И нет, я не рада этому. Но введение идентификационной карты не убьёт тебя.

— Лицензия на охоту может, — сказала Клэр. — В письме Майкла было сказано, что она в силе. Любой вампир может убить одного человека в год, свободно и ясно. Ты знала это?

Это вызвало резкий, нечитаемый взгляд у мэра, и через мгновение Ханна сказала:

— Я знаю об этом. И работаю над этим. У нас будет специальное заседание во второй половине дня, чтобы обсудить это.

— Обсудить это? — сказал Шейн. — Мы говорим о лицензии на убийство, Ханна. Как ты можешь подписаться на это?

— Я не подписывалась на это. Я была в меньшинстве, — сказала она. — Оливер… влияет на Амелию. В разгроме драугов — которое мы должны были сделать, чтобы сохранить в безопасности человеческое население — мы также уничтожили единственное, чего вампиры действительно боялись. Они, конечно, больше не боятся людей.

— Лучше бы боялись, — сказал Шейн мрачно. — Мы никогда не принимали ни одного такого положения. Это не изменится.

— Но… Амелия обещала, что всё изменится, — сказала Клэр. — После того, как мы ликвидировали её отца, Бишопа. Она сказала, что люди будут иметь равные права в Морганвилле, что вся эта охота закончится! Ты слышала её.

— Я слышала. Но теперь она передумала, — сказала Ханна. — Поверь мне, я пыталась остановить всё это, но Оливер отвечает за ежедневные дела. Он ввёл еще двух вампиров в Совет Старейшин, из-за чего получается три к одному во время голосования вампиров против людей. Короче говоря, они могут просто игнорировать мой голос, — в основном она выглядела спокойной, но Клэр заметила, как напряжены ее мышцы челюсти и то, как она отвернулась, будто бы вспоминая что-то плохое.

Клэр проследила за её взглядом и увидела одинокую картонную коробку в углу. Ханна недолго занимала свою должность, так что это, возможно, осталось после распаковки… но из того, что она знала о ней, Мэр Мосес не была тем, кто позволил бы вещам стоять без дела.

— Ханна?

Мэр сфокусировалась на ней, и на секунду Клэр подумала, что она может рассказать о том, что её беспокоило, но Ханна покачала головой.

— Ничего, — сказала она. — Клэр, пожалуйста последуй моему совету. Оставь это. Ты не сможешь сделать или сказать ничего, чтобы она передумала, Амелия не такая, какой ты знала её прежде. Она не разумна. И с ней не безопасно. Если я смогу сделать что-нибудь, чтобы остановить это, я сделаю; семь поколений моей семьи родом из Морганвилля, и я не хочу видеть, как ухудшаются дела, не больше, чем ты.

— Но… если мы не поговорим с Амелией, то что мы сделаем, чтобы остановить это?

— Я не знаю, — сказала Ханна. Она казалась сердитой и обеспокоенной. — Я просто не знаю.

Клэр резко вспоминала, что Ханна не была просто шерифом маленького города, повышенным до мэра. Она была солдатом, и она сражалась за свою страну. Ханна брала в руки оружие в Морганвилле и раньше, и в бою Клэр не хотела бы видеть кого-то другого, кто прикрывал бы ей спину (за исключением Шейна).

— Это не ответ, — сказал Шейн. Он снова постучал по удостоверению. — Ты не серьёзно относишься к действительности, которую несут эти вещи.

— Это новый городской закон, Шейн. Носите это или на первый раз будете оштрафованы. Во второй — тюрьма. Я не могу посоветовать вам ничего другого, кроме как соблюдать это.

— Что мы получим на третий раз, избиение и публичные издевательства?

— Не будет третьего раза, — сказала она. — Мне жаль. Правда.

Он посмотрел на неё долгим взглядом, потом убрал удостоверение обратно в карман. Клэр знала этот взгляд и видела, как тревожно движутся мышцы вдоль его подбородка. Он молча считал до десяти, заталкивая внутрь порыв сказать что-то сумасшедшее и убийственное.

Когда он замедлил дыхание, она знала, что это хорошо, а сама почувствовала напряжение, даже не заметив, как оно начало расползаться по позвоночнику.

— Спасибо, что увиделась с нами, — сказала Клэр, и Ханна встала, чтобы подать ей руку. Клэр приняла её, хотя по-прежнему чувствовала неловкость при рукопожатии. Старание быть профессиональной всегда напоминало ей мошенничество, как когда дети играют в переодевания. Но она старалась удержать пристальный взгляд Ханны, когда та вернула себе решительный, сдержанный вид. — Ты уверена, что не хочешь пойти с нами?

— Ты намерена увидеться с Амелией?

— Мы должны попробовать, — сказала Клэр. — Не так ли? Как ты сказала, она слушала меня, немного. Может, всё еще будет.

Ханна покачала головой.

— Малышка, у тебя есть мужество, но я говорю — это не сработает.

— Ты хотя бы договоришься о встрече для меня? Таким образом там будет запись.

— Да. — Ханна посмотрела на Шейна. — Ты собираешься позволить ей сделать это?

— Не в одиночку.

— Хорошо.

Десять секунд спустя они вышли в зал ожидания под пристальным взглядом помощницы, а затем в коридор. Клэр сделала глубокий вздох.

— Разве мы на самом деле чего-то добились?

— Да, — сказал Шейн. — Мы выяснили, что Ханна больше не собирается помогать нам. Пришли разобраться к мэру Морганвилля, у которого связаны руки? Кто видел этот визит? — он остановил Клэр и положил руку ей на плечо. — Я пойду с тобой увидеться с Амелией.

— Это мило, но если ты будешь со мной, то это будет похоже на разгуливающий призыв к беспокойству.

— Просто они знают, что я предпочитаю своих вампиров экстра-хрустящими…

— Именно. — Клэр накрыла его руку на плече своей. — Я буду осторожна.

— Я имел ввиду то, что сказал. Ты не пойдешь туда одна, — сказал он. — Возьми Майкла. Или — я не верю, что действительно говорю это — возьми Мирнина. Просто чтобы кто-то был с тобой, хорошо?

Это действительно было чем-то, что Шейн вообще предложил ей пойти куда-нибудь с Мирнином, и на то были веские причины… у Мирнина были чувства к ней, и к Шейну у него тоже были чувства, только полностью противоположные. Как у Мирнина, вероятно, были мысли о смерти её бойфренда, так и у Шейна были те же фантазии. Это было взаимным, странно весёлым отвращением, даже если у них не было прямого конфликта.

— Хорошо, — сказала Клэр. Она не хотела этого, но её тронуло то, как искренне он заботился о ней. Она пережила многое в Морганвилле — не так много, как пришлось Шейну — и она считала себя довольно выносливой в эти дни. Не нерушимой, но… крепкой.

В один из таких дней ей придётся сесть и объяснить ему, что она больше не была хрупкой, маленькой шестнадцатилетней девочкой, с которой он познакомился, она была взрослой (она имела ввиду статус, не смотря на возраст) и казалось, что она могла решать задачи по выживанию здесь. И в то же время это было мило и прекрасно, что он хотел защитить её, в какой-то момент ему действительно нужно понять, что это не его работа двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю.

Он переплёл их пальцы и повел к лифту. Они не повторили поцелуй, что было немного разочаровывающим, но он прямо проигнорировал преследующую Аннабель внизу в внешнем коридоре. Уже лучше.

После холода коридора выход на солнце был таким, будто бы она сунула голову в печку, Клэр моргнула и схватила свои солнцезащитные очки. Они были дешевые и веселые, отражающие небо — подарок от Евы, конечно же. Когда она их надела, то увидела нечто странное.

Моника Моррелл всё ещё была здесь. Стояла у подножия лестницы, прислонившись к неприступным гранитным столбам (здание суда было построено в стиле, который Клэр любила называть Ранним американским мавзолеем) и затенила глаза, чтобы взглянуть на улицу. Горячий ветер шевелил её длинные, блестящие, тёмные волосы, как шелковый лист, и платье — как всегда — было в опасной близости к нарушению законов приличия, когда ветер добирался до подола.

Шейн тоже увидел её и замедлился, стрельнув на Клэр косым взглядом. Она молча согласилась. Это было странно. Моника не стояла просто так на одном месте, по крайней мере, если не делала какое-то заявление. Она всегда была в движении, как акула.

— Хах, — сказала Моника. — Это странно. Вам не кажется, что это странно? — она обратилась с замечанием к воздуху, но Клэр предположила, что оно предназначалось ей и Шейну. Вроде того.

— Что? — спросила она.

— Фургон, — сказала Моника и наклонила голову в сторону улицы. — Припарковался на углу.

— Мило, — сказал Шейн. — Кто-то получил новые колёса.

— Модель этого года, — сказала Моника. — Я знаю факт, что на нашей автостоянке ни у одной хромой задницы нет даже прошлогодней модели. Мне прошлось преодолеть путь в Одессу, чтобы купить свой кабриолет. Морганвилль точно не идёт в ногу с передовыми новинками.

— Хорошо, — пожал плечами Шейн. — Кто-то съездил в Одессу и купил новый фургон. Что в этом странного?

— Потому что я бы узнала, если бы они это сделали, тупица. За год никто в Морганвилле не купил новый фургон, — она звучала уверенно. Моника была королевой городских сплетен, и Клэр должна признать, это имело смысл. Она бы знала. Она, наверное, знает серийные номера каждой покупки, и сколько раз он проезжал в городе, и во что был одет водитель каждый раз. — Кроме того это сияние? Вот так город, а не страна. И, заметьте, тонировка.

— И? — спросила Клэр. Большинство глянцевых автомобилей в Морганвилле имели супер-тёмные окна, потому что они принадлежали людям, у которых была — мягко говоря — аллергия на солнце.

— Это не вампирский оттенок, — сказал Шейн. — Тёмный, но не такой тёмный. Обычный материал. Хм. И логотип сбоку. Не могу рассмотреть его, хотя… — его голос затих, когда открылась дверь фургона. Вышли три человека.

— О, — сказала Моника. — О. Боже. Мой. Посмотрите на него.

Там было двое мужчин, выходящих из фургона, но Клэр знала, что она имеет ввиду… Был только один, подходящий её словам, даже на расстоянии. Высокий, тёмный, латинский, горячий.

— Это, — продолжила Моника голосом с чем-то похожим на страх в нём, — какой-то серьёзный парень-конфетка. — Шейн изобразил звук в горле, что вызвало неторопливую улыбку на губах Моники. — Бьюсь об заклад, если я лизну его, то почувствую фруктовый вкус. Маракуйи.

Там была женщина — слишком высокая, длинноногая, со светлыми волосами, собранными сзади в упругий, блестящий "конский" хвост. Она тоже казалась симпатичной, но Клэр вынуждена была признать, её внимание было обращено к мистеру Парню-Конфетке. Даже на расстоянии Моника прикрепила кличку.

Моника оттолкнулась от колонны и направилась шагом, как на взлётно-посадочной полосе, стуча высокими каблуками по горячему тротуару.

— Пошли, — сказал Шейн и потянул Клэр следом. — Я должен это увидеть. И, возможно, выложить в интернет.