Городу нужен хранящий (СИ)

Решительная девочка

— Она сказала, что заставит тебя в школе учиться, — произнес Хият, глядя на паука, раскачивавшегося на паутинке, приклеенной к потолку.

Наверное, нужно заняться уборкой. Хотя бы нескольких комнат. На весь дом у Хията не нашлось бы ни сил, ни желания, ни времени. Но, если честно, вдохновения с трудом хватило на библиотеку, и руки до книг так и не дошли.

— В школе? — вяло переспросил Ладай, полулежавший на подоконнике.

— В школе, — подтвердил Хият.

Если бы добрейшая и мудрейшая увидела, как он уговаривает Ладая, наверняка бы со смеху померла. Или окончательно убедилась в его скудоумии.

— Ладно, — легко уговорился блондин и стукнулся головой о стекло. Не в первый раз, кстати.

В доме хранящего Ладай прятался от своего папаши, возжелавшего во что бы то ни стало вернуть сына в семью. Сын изо всех сил сопротивлялся, старательно избегал родственников, а когда это не получалось, не уставал невежливо объяснять, что одному ему лучше. И вообще, он больше не желает быть кому-либо обязанным. Папаша искренне считал, что мальчик просто обижен, обида скоро пройдет, и он всех великодушно простит. Хият был уверен, что не пройдет, потому что Ладай не обижался. И простить не сможет, даже если захочет — попросить прощения за предательство отец Ладая так и не додумался. Он, скорее всего, даже не понял, что предал сына. Он просто ошибся. Подумаешь, с кем не бывает?

— Ладай, — позвал Хият, когда убедился, что ничего больше не услышит. То ли друг был уверен, что какие-то экзамены ему не страшны, то ли считал их глупостью и блажью добрейшей и мудрейшей.

Она вообще как-то странно стала относиться к воскресшему Ладаю и Хияту. Чем-то напоминала сытую кошку, устроившую засаду на мышь. Есть эту гадость она не станет, но в качестве игрушки сойдет. Даже скандал устроила только однажды, когда парочка потерпельцев решила продемонстрировать, что именно им помогло объединить стихии, и показала похожие на татуировки рисунки чуть выше локтя. Добрейшая и благороднейшая, точнее злобная и горластая, Даринэ Атана чуть не поубивала их за эти украшения. Хията за красно-черную змею, Ладая за сине-голубую. Орала, что они привязали к себе стихии, не просто чужие, а чуждые и совершенно им неподходящие. Утверждала, что им очень повезло, что они вообще выжили после этого. Нельзя же так над собой экспериментировать. Тыкала пальцем и грозила утопить, как котят. В общем, отвлекающий маневр удался, чуть потолок не рухнул от воплей. И секретари-помощники потом полдня носились по городу, как угорелые. Что-то пытались выяснить.

— Что еще? — спросил Ладай, насмотревшись в окно.

И что он там видит? За разросшимися деревьями и кустами даже забор не рассмотришь.

— В город приехали родственники хранящих из других городов, — сказал Хият.

— Что?!

Ладая даже подбросило.

— В город приехали претенденты на титул хранящего, — терпеливо объяснил Хият. — Странные такие. Не лучшие представители своих семей.

— И что ты будешь делать?

— Не знаю. Мне кажется, что у них просто ничего не получится, как бы они ни старались, но я уточню…

— Пошли! — соскочил с подоконника деятельный Ладай.

— Куда?

— Уточнять! Нужно сегодня же решить, что будем делать, для этого необходимо знать как можно больше!

Хият пожал плечами и пошел следом за осененным какой-то идеей другом. Тот привел его в библиотеку, указал пальцем на пол и приказал:

— Режь!

— Кого? — зачем-то спросил Хият, хотя отлично понял кого и зачем.

— Себя. Тебе нужно поговорить с хранителем города. Он наверняка знает, чем тебе грозят твои претенденты.

— Они не мои, — вяло возразил Хият и зачем-то добавил: — Я мамин нож не взял.

— Возьми любой другой. Вряд ли тут от ножа что-то зависит. — Блондин широко махнул рукой и уселся в кресло, как зритель в театре.

Хият еще раз пожал плечами. Может и не зависит. Вообще, мамин нож предназначен для жертвоприношений. А тут кровь, скорее, ключ. Так что… Но резать все равно чем-то надо, чем-то материальным. Если создавать меч в его укороченном варианте, всплеск силы может кто-то заметить.

А может, это уже паранойя. Вряд ли за этим домом круглосуточно кто-то наблюдает.

За ножом пришлось сходить на кухню. Долго его отмывать от колбасного запаха, потом дезинфицировать, надеясь, что такой слабый всплеск силы никто не заметит. Потом, под ворчание Ладая, возвращаться в библиотеку. И все это время думать. Думать над вопросами, которые следует задать.

Упавшая на паркет кровь оживила рисунок, и Хият провалился в междумирье. А может и не в него. Кто знает, как именно называется место, где живут хранители, способные пересекать грань между живым и мертвым? Или грани, если их мир находится между ними.

Пейзаж выглядел странно. Он, конечно, всегда выглядел странно, но в этот раз превзошел сам себя. Под ногами были кольца змеиного тела, вокруг довольно много пустого пространства, а плотные белые облака куполом скрывали все, что находилось за этим пространством. Время от времени на куполе вздувались овальные наросты, они увеличивались, становились длиннее и расцветали одуванчиками. Почти мгновенно отцветали, превращались в пушистые шары и облетали, втягиваясь обратно в купол.

На одуванчики Хият засмотрелся и любовался ими долго, забыв, зачем пришел и на чем стоит.

— Какая-то глупая девочка пытается сюда прорваться с помощью грубой силы, — проворчал голос змеи, и ее голова вынырнула из облаков.

Парень шарахнулся и, поскользнувшись, с размаха сел.

— Глупая, глупая. Разве может один маленький воробышек пробить крепостную стену? Скорее, сам разобьется, — продолжила ворчать змея, почему-то неодобрительно глядя на хранящего своего города.

Хият вспомнил рыжую мелочь со скверным характером. Наверняка она. Спешит опередить конкурентов.

— Она не одна, — сказал парень.

— Да, — довольно сказала змея. — Глупые, глупые.

Хият вздохнул и сел поудобнее. Вопросы дружно вылетели из головы, и ловить их не хотелось. Потому что они тоже были глупыми. В конце концов, волновать его сейчас должен только один единственный вопрос. Все остальное просто любопытство.

— У них может получиться?

— Нет.

Змеиная голова качнулась, и кончик раздвоенного языка прикоснулся к щеке Хията.

— Пока ты есть, не получится. И потом не получится, они мне не нравятся.

Кажется, змеи умеют улыбаться, насмешливо так, многозначительно.

— Пока я есть? — переспросил Хият.

Змеиная голова со шлепком упала рядом с ногами хранящего, а шипение стало похоже на смех.

— Не знаешь… Предыдущий знал. Ему сказала та девочка…

И замолчал.

— Чего я не знаю? — понятливо спросил Хият.

Хочется этому древнему гаду изображать учителя перед бестолковым учеником, пускай изображает. У всех свои недостатки, да и подыграть тут несложно. И не так уж далеко оно от реальности. Парень поймал себя на том, что с удовольствием бы поучился у этой рептилии. Как бы напроситься на ежедневные уроки?

— Я хранитель, — проворчала змея. — Я большой хранитель, хранитель целого города. Но такой же, как и все остальные хранители. Немногим от них отличаюсь.

Хият удивленно на нее посмотрел. Хранителями он не интересовался. Да и сведений о них было мало. Скорее выдумки, гордо называемые теориями.

— Забыли, — грустно сказала змея. — Почему один и тот же хранитель появляется рядом с представителями одной и той же семьи? — спросила у Хията.

— Э-э-э-э-э… — поделился знаниями парень.

— Потому что он часть этой семьи. — Змеиная голова негодующе приподнялась и зависла рядом с лицом парня. — Он появился из их желания кого-то спасти, кому-то помочь. Из самопожертвования. Даже из любви матери к ребенку. Все это копится, собирается в кокон, а потом из него, как бабочка, появляется хранитель.

— Но…

— Я хранитель города. Я родилась так же. Но мой кокон был всем тем, чем жертвовали твои предки во имя города.

— А, — сказал Хият, не представляя, что тут еще можно сказать.

— А, — передразнила змея, мазнув языком по ноге парня. — Я привязана к городу больше, чем к людям твоей крови. И я смогу пустить сюда кого-то другого. В самом крайнем случае. Потому что после этого мне придется меняться. Я почти умру, чтобы переродиться во что-то другое. А вместе со мной изменится и это место. И город тоже. А я не хочу. Это сложно и неправильно.

— Понятно, — сказал Хият. Ему тоже ничего подобного не хотелось. — И что мне делать?

— Ничего. У них просто не получится. Ни у этих, ни у тех, кто придет в следующем году. Даже если ты умрешь, пройдет не меньше десяти лет, прежде чем я смогу меняться. Потеряю часть личности. Стану слабой, готовой к изменению. Хранители живут эмоциями своих людей.

— Ага, — сказал Хият. Кажется, он понял, почему города без хранящих превращаются в обыкновенную груду камней, сложенную в дома. Город теряет душу, что ли. И вовсе не в стихиях и линиях силы дело.

— Тебе пора. — Змея чему-то обрадовалась.

Спросить, куда и почему, парень не успел. Ему наподдали хвостом, подбросив в воздух, и он очнулся на полу в библиотеке. Ладай стоял рядом и обеспокоено смотрел в окно.

— Что? — спросил Хият вставая.

— Птичка, вестник. — Указал на что-то невидимое блондин, поддержав шатающегося друга. — Нас ищут.

— Ищут? — туповато переспросил Хият.

Отцовский дом превратился в корабль и весело куда-то плыл, качаясь на волнах. А погода хорошая, солнышко за окном, какая-то мелкая гадость летает. Мельтешит. Туда-сюда. Хорошо хоть на защиту дома не бросается.

Гадость?

— Вестник! — воскликнул Хият.

— А я тебе о чем?

Ловить птичку рядом с домом было бы той еще глупостью. Путем несложных экспериментов было выяснено, что посылающий их, в данном случае наверняка Марика, точно знает, где именно вестники настигают адресатов. А вот за маршрутом их полета уследить сложно, да и ненужно. Поэтому парни вышли через заднюю дверь, довольно шустро пробрались сквозь кустарник, а потом ломанулись через заборы и чужие сады как можно дальше. Вестник их догнал только через семь домов, когда беглецы остановились, осмотрелись и решили, что здесь будет безопасно выбираться на улицу.

— Где ты был? — вид у Лиирана был очень недовольный. Недовольный в квадрате, или даже в кубе.

Хият только хмыкнул. Врать не хотелось, этот парень, похоже, как-то чуял откровенную ложь. Лучше просто ничего не говорить. Не станет же он допытываться. Зачем оно ему?

Марика вздохнула и печально произнесла:

— Недалеко от Старого базара.

Вестник все-таки был ее. И уточнить, где он нашел адресатов, девушка не забыла. Очень правильная блондинка. Свести бы ее с Ладаем и пускай друг друга уравновешивают. Забавная была бы парочка.

— Что ты там делал? — подозрительно прищурившись, задал следующий вопрос ведущий группы.

Хият вздохнул и задумчиво произнес:

— Личные дела.

Куда уж личней, на самом деле?

Дорана одарила недовольным взглядом и отвернулась к окну. Зато Лииран отстал. Он внимательно посмотрел на каждого из своей группы и мрачно сказал:

— У меня две новости.

Калар почему-то хихикнул, за что получил злобный взгляд.

— Две, — еще мрачнее произнес Лииран. — Обе плохие.

Марика тихонько фыркнула, но ее командир группы почему-то проигнорировал.

— Первая — в нашу группу добавляют еще одного человека. Вон его приятеля, — указал на Хията. — Ладая. И мы должны проследить, чтобы он сдал экзамены. Иначе придется водить его в школу и сидеть там вместе с ним, чтобы не сбежал.

— А вторая? — спросил Тиян, которого ни капельки не пугала перспектива проводить большую часть времени в школе, страдая от безделья. Он найдет, чем там заняться. Будет что-то есть. Или потолок рассматривать, пока случайно не изменит его структуру. После чего потолок благополучно рухнет на головы присутствующим при этом событии. Или прольется. А может, повезет, и он улетит в небо.

— Вторая… — О чем-то задумался Лииран. — Вторая мелкая, рыжая и горластая. А самое плохое, что она может стать нашим хранящим.

— Мелкая и рыжая? — переспросила Дорана, даже от окна отвлеклась.

— Сами увидите. — Махнул рукой Лииран. — Мы ее должны охранять, или нянчить, второе вероятнее. Хотя добрая и мудрая утверждала, что первое. А еще эта мелочь замуж хочет.

Последнее прозвучало совсем уж мрачно. Группа дружно заподозрила, что замуж будущая хранящая захотела за их доблестного ведущего, и он теперь не знает, как избавиться от такого счастья.

— А она хорошенькая? — Дин широко улыбнулся.

Лииран поджал губы и одарил его убийственным взглядом.

— Завтра увидишь. Надеюсь, ты ей понравишься. Такой видный мужчина…

Марика опять фыркнула, вызвав у Лиирана новый приступ агрессии.

Следующее утро группа встречала у гостевого дома. Хият не забыл привести с собой Ладая, но это ни капельки не улучшило настроение Лиирана. Его не улучшил даже несчастный и уставший вид рыжей мелочи, вышедшей из гостевого дома гораздо позже, чем обещала.

Свое сопровождение она осмотрела несколько недоверчиво. Широко улыбнулась Лиирану, посмотрела на своего большого телохранителя, или кто он ей там, нахмурилась.

— Где они? — спросила недовольно.

— Кто? — сдерживая раздражение поинтересовался Лииран.

— Мне обещали, — уперла руки в бока претендентка на титул хранящей.

— Кто обещал? — вкрадчиво уточнил ведущий группы, желая этого обещавшего придушить. Что именно обещали, дело десятое. Важно, что исполнять придется группе Лиирана Вуе.

— Ваша глава! — топнула ногой девчонка. — Она сказала, что герои разбившие защиту цеповиков будут в моей команде!

Лииран подавился очередным вопросом. Марика захихикала, прикрыв ладошкой рот. Кажется, для нее это желание не стало сюрпризом. Тиян огорченно вздохнул и поочередно указал на витавшего в облаках Хията и смотревшего на мир с язвительным любопытством Ладая.

— Вот, — сказал, вежливо улыбнувшись.

Девчонка, как ни странно, его поняла. Окинула восторженным взглядом блондина, как-то ошарашено посмотрела на Хията и широко улыбнулась.

— Я думала, они старше, — выдала очередную претензию претендентка на хранящую.

— Какие есть, — попытался вежливо улыбнуться Лииран.

— Ну, ладно, — решила смириться с тем, что дают, рыжая. — Вы моя команда и будете мне помогать! — обрадовала присутствующих.

Присутствующие ее энтузиазма не разделили, но ее это ни капельки не волновало.

— Есть множество способов докричаться до города, — заявила девчонка. — И мы попробуем их все!

Марика опять хихикнула и тихонько пробормотала:

— Даже если получится с первого раза, все равно будем пробовать, пробовать, пробовать…

— И у меня получится! Я лучше всех этих… — приличного слова для «этих» девчонка сходу не подобрала, поэтому концовку своих призывов несколько скомкала. — И вы тоже прославитесь!

— Только об этом и мечтал, — вздохнул Лииран, окончательно убедившийся, что от этого задания добрейшей и мудрейшей ничего хорошего не дождется.

Рассказывало о том, как именно они прославятся и насколько это их осчастливит, рыжее недоразумение долго. Группа мрачно слушала и дружно мечтала разойтись по домам. Даже Калар ни в чем глупее этой проповеди перед дверью гостевого дома до сих пор не участвовал.

Наговорившись, Вельда сообщила, что она устала и сегодня у нее выходной. Попросила прийти завтра и скрылась в гостевом доме. Несколько пришибленная ее речью группа еще немного постояла, а потом разошлась. Новое задание Даринэ Атаны не понравилось даже Дину. То, что теперь им не придется ловить кошек по мусоркам, утешало слабо. Да и сколько там тех кошек?

— Марика, ты занята? — догнала блондинку Дорана.

— А? Нет, не сильно.

— Ты мне нужна. Мне просто больше не с кем посоветоваться. Братья для этого не подходят, а мама не поймет.

Блондинка вздохнула и остановилась.

— Пошли, посидим, — повеселевшая Дорана рванула в сквер и с разгона уселась на скамейку под каштаном.

Марика пошла следом, размышляя о том, что на этот раз от нее нужно Доране. Подруг у рыжей грозы нетрезвых мужчин то ли не было вообще, то ли она им не доверяла.

Понаблюдав немного за облаками и серой птичкой, чирикавшей на соседнем дереве, Дорана печально вздохнула.

— Понимаешь, — сказала, глядя себе на ноги. — Я дура. Точнее, трусливая дура.

Марика задумчиво хмыкнула. Интересное начало разговора.

— Понимаешь, я тогда в больнице ждала и ждала, пока он очнется. Думала, что скажу. А потом он очнулся, и я сбежала.

— Ага, — подтвердила Марика.

Историю этого побега она уже знала. Лекари до сих пор рассказывают как анекдот историю странной девушки, которая так обрадовалась тому, что пациент очнулся, что сразу выпрыгнула в окно.

— Понимаешь, я испугалась.

— Чего? — спросила Марика.

— Что он тоже посмеется. Как этот… в общем, не важно. У меня вообще какая-то невезучесть. То загоняют в угол, пугая так, что во мне откуда-то берутся силы и смелость, и я без амулета сворачиваю челюсть и отбываю ему самое ценное. То красиво ухаживают, а потом я случайно слышу, как он хвастается, что приручил эту дикую медведицу и забирает выигрыш…

— Что ты ему отбила? — спросила Марика.

— То же самое. У меня тогда уже амулет был.

— Ага, — задумчиво сказала Марика. Интересно, кто настолько безумен? У Дораны ведь кроме амулета куча братьев есть, и они наверняка отомстили. — Хият не будет никому хвастаться и затевать такие споры. Не из-за благородства. Ему просто в голову не придет. Он весь в себе и его отношения с кем-либо будут покрыты тайной. Не любит он делиться. Знаешь, годика два назад он бегал в Приречное к одной девочке, я их там видела. Кому-то он об этом рассказал?

— Я знаю, что он не такой, — вскинула голову Дорана. — Но мне все равно страшно. Пока не думала серьезно, не было. А когда задумалась…

Марика покачала головой. Даже самой интересно, что надеется от нее услышать несчастная хиятолюбка.

— Знаешь, — осторожно сказала блондинка. — Ты, конечно, можешь побояться, подождать. Только Хият, он правильный. Если завтра появится какая-то непугливая, симпатичная девушка, окрутит его, потом обрадует, что скоро он станет папой… Ну, ты понимаешь.

— Он не такой дурак, — почему-то покраснела Дорана.

— Угу, все они не дураки, — проворчала Марика. — Вон мой папа тоже был не дурак, а дядя до сих пор смеется над тем, как всей семьей ловили его по горам.

Дорана улыбнулась, подумала немного и выдала самый дурацкий вопрос из возможных:

— А что я ему скажу?

— Пожалуйся на жизнь.

— Хияту? — зачем-то переспросила рыжая.

— Нет, Калару, он тебя послушает и посмеется. А потом совет даст. Даже знаю какой.

— Какой?

— Опереди всяких наглых и мечтающих выйти замуж хоть за кого-то, — улыбнувшись сказала Марика. — Он еще в школе такие советы раздавал. А потом подозревал всех знакомых девчонок в желании выйти замуж именно за него. Смешной такой был. Хотя, если подумать, не самый плохой совет.

Дорана фыркнула.

— С Хиятом это не получится.

— Пробовала?

— Не то чтобы… Глупо вышло, думала, поиздеваюсь.

Марика только головой покачала.

— Знаешь, — сказала тихо. — А ты ничего не делай. Вряд ли он опять попытается умереть. Пускай все идет, как идет. И не думай. Может это поможет не бояться всяких глупостей.

— Оно само думается, — недовольно пробормотала Дорана. — Ладно, пошли домой. А то тут скоро дождь начнется. Смотри, какая туча. Точно как та, над морем.

Марика послушно посмотрела на краешек темно-серой тучи. Хорошая туча, ливень будет. Наверняка Калару и Хияту понравится. Водникам дожди всегда нравятся. А огневиков они обычно раздражают. Интересно, как к дождю отнесется Ладай?

Днем в городе было тихо и спокойно. Ладай листал книги, то ли вспоминал то, что знает, то ли искал это знание там и никак не мог найти. Добрейшая и мудрейшая больше никого не беспокоила. Она тихо пила настойку из двенадцати трав и размышляла о том, что быстрее придет — опьянение или обещанное продавцом просветление разума? Рыжая девчонка, выглядящая младше своего возраста, сидела в кресле обняв подушку и думала.

О приятном она думала. О том, как ей будет завидовать дура-сестра, когда она — Вельда, станет настоящей хранящей. И что скажут все те тетки, которые при приближении младшей дочери Красноголового Йона поджимали губы и начинали шушукаться. О том, что папа наконец перестанет качать головой и сожалеть о том, что не запер тот шкаф с микстурами. Наверняка же дочка не растет из-за того, что пролила на себя большую их часть, когда падала вместе с полкой. О многом она думала и о многих.

Трое братьев выясняли отношения. Не громко, потому что орать и ругаться на публику могут себе позволить только низкородные и никчемные людишки, а дети Верада Смелого к таковым не относятся. Саран пытался доказать братьям, что они здесь не нужны, он сам прекрасно справится и никого не опозорит. А Мин и Лалэн доказывали ему, что ходят за ним следом исключительно для его престижа, а вовсе не потому, что кто-то приказал им изображать нянек при недоразвитом ребенке.

Лиджес мрачно читал книгу и делал вид, что не обращает внимания на дядиного соглядатая, которому было разрешено ставить его, Лиджеса, на место. На то самое место, которое определил ему дядя — старый ублюдок. А все из-за чего? Из-за маленького эксперимента, невиннейшего. Он ведь не приносил в жертву младенцев и девственниц. А мертвые? Мертвым все равно. Какая им разница, в склепе лежать, или в пещере подготовленной для вызова духов? Лиджес считал, что никакой. А старый ублюдок, что это может их оскорбить. Видите ли, мертвых беспокоить нехорошо. Интересно, он бы так же считал, если бы этот маленький эксперимент пошел как надо? Или сидел бы сейчас в пещере и жадно расспрашивал предка? Историей дядя увлекался.

Ильтар же просто гулял по городу. Шел, куда ноги несут. А выносили они его всегда к одному и тому же дому, огороженному забором и странной защитой, к которой совсем не хотелось приближаться. Ильтар проходил мимо, шел дальше, гулял себе, гулял и опять приходил к тому же дому. Это что-то значило, но он пока не мог понять что. Надо выяснить, что это за дом, тогда, возможно, станет понятно.

Еще в городе было множество людей, которые тоже чем-то занимались пока не пришел вечер. А за ним и ночь. А вместе с ночью к городу подполз туман, слепо потыкался в стены, словно пробовал их на прочность, облизал закрытые ворота и уполз к морю, где и пропал. Туманы обычно так себя не ведут. Они приходят от моря, а потом рассеиваются, оставив после себя капли воды. Только никто на этот туман внимания не обратил. Никто из людей.

Огромная белая змея проводила туман подозрительным взглядом и решила, что будет настороже.

А еще заставит своего человека быть осторожным и внимательным. Потому что туман вонял неживым, точно как те, кого люди называли цеповиками. Но к цеповикам он отношения не имел. Змея была в этом уверена, хотя не могла вспомнить почему. Так бывает, когда в городе нет никого, кто носил бы в себе это знание. У людей память короткая. Одни умирают, забыв передать знания другим, другие не стремятся найти это знание. А потом не остается даже тех, кто знал о существовании этих знаний. И тогда помочь могут только те, кто умеет разговаривать с мертвыми. Та девушка, чей сын сейчас хранящий города, она умела звать и слушать мертвых. А вот мальчик не умеет и некому его научить. Самостоятельно же учиться этому долго, сложно и опасно. Змея это знала.

А еще она знала, что затерявшееся в памяти знание рано или поздно всплывет на поверхность и тогда можно будет им поделиться. И так будет лучше, чем искать неизвестных мертвецов, чтобы задать им неясные вопросы.

Поэтому, пускай мальчик спит. Незачем его пока беспокоить. Туман всего лишь посмотрел и ушел думать.