Город, которого нет 5

15. Кара безумцев

Когда я проснулся, потолок надо мной напоминал фрактальные небеса. Старая люстра советских времён была настоящим произведением искусства. Я видел мельчайшие трещинки на ней, различал фактуру и видел в ней образ работника, который её изготавливал.

Увидел усатого металлурга, который стоял у станка со сваркой стального каркаса. Невысокого щетинистого выходца из средней Азии, который работал стеклодувом. Усталого блондина электрика, который принимал проверку изоляции и работу ламп. Он в тот день работал в две смены, а дома ждала жена с маленьким ребёнком…

Да… я заставил себя уйти из этого образа. Откат был во всей красе и яркости красок. И был он ещё больше, чем в прошлый раз. Я воспринимал слишком многое. Стоило на чём-то сосредоточиться, как я знал об этом всё и мог путешествовать по мирам, созданным этим чем-то.

Стоило перевести взгляд на памятный плакат, как я оказался где-то в доме у героя «шаман кинга», как полноправный участник всех событий и один из его друзей.

Лора так же залипала во всё вокруг. Теперь я хорошо понимаю почему. С акцессией Красноглазки фокусировка шагнула за пятьдесят пунктов и возможно даже сравнилась с навыком самой Лоры.

Так что и откат у меня должен быть примерно таким же…

Как она умудрялась так жить? Чудо, что она вообще поддерживала со мной диалог.

Я даже время посмотреть не мог. Просто лежал и смотрел в потолок, за которым открывались грани иных миров. Даже пошевелить рукой было сложно. Я десять раз успевал отвлечься от и не дойти до дела.

Ближе к полудню в мою комнату зашла бабушка, думая, что я заспался. Я просто не смог ей сказать ничего. Только закрыл глаза, думая что она выйдет, решив, что имею права в летние каникулы и отоспаться.

Глянув на меня, она действительно так и сделала. А я — провалился за закрытыми глазами в поток воспоминаний и окончательно потерял себя, проживая заново момент, когда впервые пришёл в первый класс. Всё вокруг казалось таким интересным, и маленький я ничего не знал об апокалипсисе. Мир был добрым и уютным. По вечерам меня ждали мультики, на выходные поездка на дачу, где я с лопатой воображал себя великим копейщиком.

Небо было чистым и незамутнённым. Облака плыли вокруг меня. Продавленные машинами две колеи земляной насыпи дороги. Моросящий дождь и стук по крыше сделанного из чего попало помещения на даче. Непередаваемый запах. Старые матрасы.

Сердце билось так часто, что я думал, оно выпрыгнет из груди. Я не мог понять, где реальный я, а где мои собственные фантазии. Если я ещё ребёнок, то почему я придумал себе настолько ужасную жизнь?

Прикосновение травы к рукам. Запах растущих на грядке помидоров. Тропинки, фруктовые деревья, кусты малины. Суп из свежесобранных овощей и трав. Раскидистая вишня напротив входа…

Это же всё правда, да? Почему мне так тоскливо до щемящей боли в груди, если мы так ездим на дачу почти каждую неделю?

Меня снова отвлекла бабушка, которая на этот раз была более решительна и попробовала мой лоб. Ойкнула. Ушла, чтобы спустя минуту вернуться с градусником. Покачала головой и вышла.

Меня взяла паника, будто я и правда ребёнок, который не должен выглядеть как непонятная хрень.

Вытянул градусник и увидел, как тот устремился за сорок второй градус.

Чего⁈

Резкими взмахами руки я сбил температуру до тридцати шести и даже усилием воли собрался, чтобы отдать градусник бабушке обратно.

— С тобой всё в порядке? Уже третий час дня. И лоб такой горячий…

— Солнцем наверное напекло, — я кивнул в сторону окна.

— Опять вчера играл в свои игры? — с осуждением спросила она, и я с готовностью закивал.

— До самого утра. Очень интересно было!

— А… тогда ясно. Есть будешь?

— Если сейчас три, то мне нужно срочно к другу! — испуганно сказал я. — Блин, нужно бежать!

Всё это было сыграно на одном дыхании. Даже не знаю как у меня получилось.

— Нервный ты какой-то… давай хоть покушаешь сначала?

— А пирожки есть? Я бы с собой взял. И для друга.

Как у меня получилось выйти из дома и не спалиться — чудо какое-то. По пути я раз пять застревал в картинах или даже на ровном месте. Помогало повторять как мантру про себя, что мне нужно просто идти за бабушкой. Затем на кухне я залип в окно и снова перенёсся в на дачу.

Однако затем смог таки вынырнуть из этой круговерти, когда получил кулёк с пирожками и бутылку ещё горячего компота.

Выйдя за дверь дома, я оказался один на один с бескрайними просторами удивительного мира живых облаков. Увидел одновременно сотни насекомых, копошившихся в траве. Проследил за тем, как едва заметно трепещются на ветру листья деревьев, ощутил изменившийся воздух так, будто впервые в жизни начал по-настоящему дышать.

Путь к живущей по соседству Красноглазке занял по личным ощущениям часа полтора-два.

Оказавшись на её территории, я прошёл в дом, который снова походил на те же руины древнего храма, заключённые между полем подсолнухов и умирающим древним лесом.

Саму Красноглазку я не увидел. Но ощутил, когда она привычно бросилась мне на шею и ткнула пальцем в щеку с криком «Джи!».

Её похоже, никакие откаты не задели. Но листы бумаги закончились — она изрисовала их с двух сторон и снова перешла на стены, делая их ещё более красочными и реальными.

— Угощайся, — сказал я и поставил кулёк на стол. Я пока есть был не способен.

Медленно отошёл к кровати Красноглазки и повалился туда, чтобы медленно приходить в себя.

Так я пролежал до самого вечера, активно притворяясь овощем с грядки.

Закрыв глаза, я продолжил путешествие в своё прошлое, потому как больше мне ничего и не оставалось. Заново прожил памятные моменты из первых классов. Большую часть времени погружение было настолько сильным, что я действительно полностью жил там. Но при этом даже так подмечал некоторые расхождения, вызванные эхо.

История была сильно сглаженной, конфликты в ней практически отсутствовали. Детство представлялось чередой бесконечного счастья, хотя в нулевом мире наверняка были и плохие моменты. Их Город отбросил, как нечто ненужное, а критерием взял именно моё восприятие.

Те же проигрыши деду в шахматы у меня не вызывали ничего кроме тепла на душе и ностальгию. А вот конфликты в школе отсутствовали напрочь. Хотя, очевидно, что, как и у каждого ребёнка, они были.

Сколько так прошло времени в реальности?

Когда я открыл глаза, надо мной было солнце, а ногу что-то щекотало.

Посмотрел туда, и увидел как Красноглазка, сняв с меня обувь и носок, водит кисточкой по пятке.

— Сколько времени? — спросил я.

— Джи? — она повернула голову набок.

— Джи, джи… — сказал я и встал.

Вторая нога тоже была уже раздета и раскрашена под зелёную траву с одуванчиками.

Ступил с кровати на травянистую землю… верней, на рисунок земли. Больше в доме Красноглазки официально не осталось ничего, что ещё не было бы изрисованно, за исключением наших тел.

Мир всё ещё кружился, но я ощутил, что мне стало чу-уточку легче. По крайней мере я мог связно мыслить, что уже хорошо.

Первая мысль была о том, что родители наверняка будут волноваться, если я не вернусь ночевать домой. Но возвращаться не планировал — встать было за пределами моих возможностей.

Придётся придумывать историю о том, что с другом играли всю ночь во что-нибудь.

Лишь бы поскорее прийти в себя.

Несмотря на ночное время, было очень жарко. Я с трудом поднялся, надеясь выйти на улицу к ночной прохладе. Странно, но, несмотря на жару, я совсем не вспотел и кровать была сухой.

На всякий случай решил прогуляться к зеркалу и посмотреть, всё ли со мной в порядке.

Зеркало своё Красноглазка, к счастью, не изрисовала. Потому я использовал его по назначению и осмотрел себя.

Мда… тут без вариантов. Хорошо, что я свалил вовремя из дома. Видимо, тогда всё было ещё не так плачевно.

По коже пошли едва заметные трещинки из которых пробивалось сияние магмы. Глаза утратили яркость, радужка была фиалковой и слегка светилась, а зрачок двоился. Почему-то правый — он то сливался в один, то раздваивался прямо у меня на глазах.

Какого хрена?.. Это же пройдёт, да?

Должно пройти, раз с головой уже стало полегче.

Почему-то у меня выпало из головы то, что могущество у меня тоже подпрыгнуло по акцессии Красноглазки. Не зря я пулял пиробласты — теперь на мне и часть проклятия Руты.

По этой логике у акцессии тоже должен быть какой-то откат, но пока что я его не ощущал. Или, что более вероятно, просто не заметил. Нужно исходить из худшего.

Красноглазка потащилась за мной в ванну и сейчас сидела на пороге, будто преданный пёс.

Если её откат выглядит как своеобразный аутизм, то и у меня должно быть нечто подобное? Хотя, не факт что наши акцессии суммируются.

Жарко… как же жарко!

Вышел на улицу — и ничего не изменилось. Прохладного ветра я даже не чувствовал. А кустик с пожухлой травой при виде меня вдруг загорелся.

Ясно, гулять мы пока не будем…

Подходить к кровати я не хотел, чтобы не устроить пожар. Хотя лежал же я как-то до этого раньше?

Догадка оказалась верной. Откат на могущество сработал позднее, но предметы вокруг меня даже внутри дома пару раз попытались воспламениться.

Я взял остывший пирожок от бабушки, на время ушёл от грустных мыслей во вселенную вкуса и надолго завис. Как и в прошлый раз, вкус был столь сильным и совершенным, что я не заметил, как сожрал всё, что не успела Красноглазка.

Сколько я проведу в таком состоянии? Домой возвращаться, пока я похож на ходячего элементаля, точно не стоит. Это я родителям никак не объясню. А врачам, которых обязательно они вызовут — тем более. А оттуда недалеко и до огласки. Оно мне надо?

Лучше меня потом отругают. Странно, что я вообще о таком парюсь, если вспомнить мой настоящий возраст. Издержки эхо, не иначе.

Так я просидел до утра, то проваливаясь, то выныривая, и с трудом дыша от невыносимой жары. В горле пересохло. Наплевав на всё я хлестал её прямо из под крана, надеясь что идеальный Город не имеет никакой кишечной палочки на такой случай.

Затем от температуры меня начало тошнить, и к утру состояние сделалось совсем невыносимым. Мне было не лучше, а хуже. Откат Лоры чуть-чуть отошёл, позволяя мне хотя бы с трудом, но передвигаться. А вот откат Руты наоборот, был только сильнее.

К тому же, он был комплексней. Если пламенная цыганка пользовалась только огнём, то меня постигло от могущества сразу два отката. Хотя природу второго я понимал пока слабо.

Глаза окончательно оформились в новый вид — фиалковый свет и несколько зрачков. Два в левом и уже три в правом.

Мда…

Всё это время я не спал — предметы вокруг меня продолжали самовоспламеняться, и это становилось реальной проблемой, которая становилась только хуже.

На рассвете пошёл дождь. Настоящий ливень, которому я был благодарен не описать словами как.

Под ним я смело вышел на улицу и отправился сперва в посадку на границе Города, где закопал деньги, а затем на открывающийся рынок. За это время я успел прожить ещё пару лет жизни переплывая из одного воспоминания в другое случайным образом. Но ливень делал и без того безлюдное место гарантированно глухим.

С деньгами — направился на рынок, нашёл лоток с хозяйственной мелочёвкой и выкупил все свечи, которые были в наличии.

Идею мне подал антураж дома Руты. Побывав уже в шкуре Лоры я понимал, откуда взялись её постоянные провалы и зависания на ровном месте. И по аналогии подумал, что и у цыганки есть причины например заставлять всё вокруг свечами. Ей ведь и без того было невероятно жарко. Как мне сейчас даже дышать было трудно.

Возможно, когда сила тратится на что-то не такое опасное как случайные предметы, можно чувствовать себя спокойней? Посмотрим.

Второе что я купил — это конечно солнцезащитные очки. С ними я себя почувствовал намного лучше. По крайней мере теперь никто не будет пялиться на мои глаза. Хотя вид насквозь промокшего подростка, шагающего в чёрных очках под ливнем, и сам по себе вызывал вопросы.

Последний пункт плана — киоск с пиццей на вынос. Я купил с запасом для себя и Красноглазки. Так, чтобы ближайшие дни из её дома не выходить. С ними — пакет минералки, ибо пить хотелось невероятно.

Когда протягивал деньги работавшей в киоске женщине, между нами вспыхнула и как следует её огрела крохотная светящаяся дуга. Она машинально отдёрнула руку. Я извинился. Продолжения инцидент не получил — должно быть она приняла это за статическое электричество.

Короткий привет от «тропы медуз» под могуществом в пять с лишним десятков.

Затем дошёл до дома девушки, и мы вместе встретили дождливый полдень, поедая неостываюшую рядом со мной пиццу.

Когда дождь стих, я вернулся в её дом и расставил свечи. Зажигались они уже сами. Вскоре они стояли уже буквально везде, сделав её дом очень похожим на убежище Руты.

В процессе выяснилась ещё одна неприятная деталь. Руки периодически начали проходить сквозь предметы. Это меня здорово напугало. И фокусировка послушно превратила этот страх в неконтролируемую панику.

Спасло то, что я вспомнил уроки, которым меня научил нулевой мир, взял под контроль дыхание и сделал технику с переключением внимания. Затем постарался сосредоточиться на чём-то хорошем и благополучно провалился в следующий вагон воспоминаний о прошлом, из которого я плавно перетёк в какие-то абстрактные фантазии, а из них — в сны.

На утро второго дня жар немного спал. Часть отката Руты уходила. Я сходил в аптеку за градусником и убедился что температура тела держалась на уровне сорока с хвостиком. Чувствовал я себя при это удивительно здоровым. Тошнота прошла, остались лишь жажда и сухость.

Выпил залпом полтораху купленной вместе с пиццей минералки, побывав заодно в горном источнике, нарисованном на этикетке. И с удовлетворением понял, что уже могу притвориться непутёвым сыном, который благополучно забухал, впервые в жизни познакомившись с тёмной стороной алкоголя.

Да, именно такую легенду я сочинил. Пошёл в гости к другу, у которого уехали родители. Там мы оценили прелести русской водки. А после этого на меня накатило такое похмелье, что я не мог отойти от туалета и вообще толком передвигаться. Потому и пришёл домой аж через двое суток.

Для этого пришлось купить немного алкоголя, чтобы от меня разило бухлом за версту.

Когда я вернулся наконец домой, да ещё и с такой восхитительной истории, пришлось вновь увидеть слёзы распереживавшейся матери и бабушки и строгий выговор отца. За это был наказан запретом на выход из дома, что меня более чем устраивало. Лишь бы не обращали внимания на странности…

«Болел» я после этого чуть больше недели. Ещё сутки я провалялся в кровати. Мимо пролетели разговоры с родственниками о том, что так поступать не нужно, и что они уже успели поставить на уши правоохранительные органы. Их я помнил плохо — слишком часто проваливался во всё подряд и пропустил большую часть нравоучений мимо ушей.

Где-то на пятый день я смог более-менее адекватно ходить, притворяться нормальным за столом и прятаться за любовью к компьютерным играм. Благо в них я тоже проваливался с головой и время отката пошло быстрей.

На восьмой день я понял, что шевелящиеся плакаты остались почти единственными моими аномалиями. Вторым, что никак не желало меня покидать, были изменившиеся глаза. Однако их родители почему-то не замечали, хотя такое не заметить живя, под одной крышей было невозможно.

Впрочем, по этому поводу я не тревожился — по крайней мере количество зрачков снова стало нормальным. Что это вообще было? Зрение ведь совсем не поменялось от этого.

Только тогда я вспомнил о том, что до сих пор не посмотрел, что получил за победу над той громадиной.

Подошёл к своему зеркалу в комнате. Коснулся рукой. И с удивлением посмотрел на строчку с доступным для распределения временем.

— Охренеть, — сказал я, глядя на на тридцать восемь дней, которые выпали из белого гиганта.