Город без имени

Ветролов

Когда-то один приятель ехидно заметил, что, сидя на краю крыши, я очень напоминаю горгулью. Помнится, я тогда оскорбился: нашел что что сравнивать – это каменное уродство и куда более грациозный силуэт мантикоры!

Но сейчас вынужден признать – да, что-то похожее есть. Особенно когда я не просто сижу, а свешиваю голову с крыши, цепляюсь когтями за карниз, а крыльями и хвостом помогаю себе сохранить равновесие. Только не каждая горгулья так изогнется, замечу!

Неудобно, конечно. Но иначе следить за этой улицей не получается, тем более, что это Ночной сектор, самая середина, даже с моими глазами тут нелегко…

Да сколько же мне в этой позе иероглифа сидеть?

Словно отвечая на мой вопрос, внизу хлопнула дверь, и показался худой сутулый ящер в тяжелой куртке. Во-от он! Три дня за ним охочусь, все время ускользает, крокодил недожаренный. Как мне это задание надоело, словами не передать.

Я подождал, пока он отойдет подальше от дома, а затем резким движением взмыл в воздух, оттолкнувшись от крыши. Крылья подняли меня в небо; короткий вираж – и бросок вниз.

Ящер оглянулся, услышав хлопанье крыльев, уставился на меня и резко сунул руку под куртку.

Поздно – я с размаху врезался в него передними лапами, отбросил назад и прижал к мостовой всем весом.

– Служба доставки и почты «Сфинкс и другие», – объявил я, устраиваясь поудобнее. – Господин Рохаж, у меня послание от вашей жены – уведомление о разводе и требование половины имущества.

И полез в сумку на боку за нужным конвертом.

Ящер слабо затрепыхался, но я придавил его свободной лапой.

– Ага, вот оно. Держите. И распишитесь, – вслед за конвертом появилось зачарованное перо. Я позволил Рохажу высвободить одну руку и коряво расписаться на квитанции.

– Все? – мрачно поинтересовался ящер, той же рукой принимая конверт. – Слезь с меня!

– А заплатить?

– Что еще заплатить? – возмутился он.

– На штамп смотреть надо, – ткнул я когтем в синеватую печать. – Оплата получателем.

– Вот змея! – с чувством сказал ящер. – Мало ей развода и раздела, так она еще и так деньги тянет! И мантикорами травит!

– Нечего было налево ходить каждую неделю, – без сочувствия заметил я. – И не просто мантикорами, а работниками уважаемого агентства.

Рохаж проворчал что-то нелестное, выпустил конверт и вытащил из кармана кошелек. С моей помощью извлек нужную сумму.

– Спасибо, – клыкасто улыбнулся я и с чистой совестью спрыгнул с него на мостовую. Ящер со стоном поднялся.

– Это не доставка, а бандитизм какой-то…

– Не надо было три дня от нашей службы прятаться, – фыркнул я. – Все равно ведь найдем.

И, чуть разбежавшись, снова взмыл в воздух.

Разница между секторами очевидна – из-за времени суток. Но только если взлететь над городом и парить из района в район, ощущается, как же меняется воздух. Здесь, в Ночном секторе, ветер сильный и холодный, его поймать просто, но крылья мерзнут. На них-то шерсти нет, в отличие от тела.

(И вообще – хорошо, что я из фел-мантикор, а не антро, и лицо у меня тигриное).

В Утреннем секторе ветер теплый и удивительно ласковый, хотя и не очень мощный. Попробуй подхвати его! Трудно летать, но вот просто понежиться в его потоках – одно удовольствие.

Очень неплох ветер в Дневном – и сильный, и теплый. Чего еще ожидать-то? Там взлетать ну очень просто и приятно; наверное, потому наша контора там и находится.

Но все-таки самый лучший ветер – в Вечернем секторе. В меру прохладный. Незаметный на малой высоте. А вот если его все-таки поймать, то можно взлететь так легко и так высоко, как ни с каким другим не получится.

Как говорил один мой знакомый аристократ: «На крыльях вечернего ветра можно достичь даже звезд». И хотя я не уверен, что небо над этим городом – настоящее, он прав.

Мы-то в этом знаем толк. Прадед говорил, что в другом мире нас называли не просто мантикорами, а ветроловами – именно потому, что мы парили на ветру, и искусства этого не утратили, даже переселившись в город.

Холодный ветер Ночного сектора пронес меня над темными домами, позволив легко скользнуть в Вечерний. Удача махнула крылом, и я поймал новый поток сразу же, взмыв над городом и откровенно любуясь им сверху.

Я здесь родился, и за стены никогда не выходил: дара Проводника не досталось. Прадед много про другой мир рассказывал – именно его город и притянул, а до этого он успел немало пожить. Но, честно говоря, мне туда и не хочется. Здесь хорошо.

И не думаю, что за пределами города есть такие ветра. Особенно в Вечернем и Утреннем; когда последний ерошит самые кончики шерстинок, проходится по крыльям, усы щекочет… мррр…

Я чуть было не замурлыкал, но вовремя спохватился: что делаю-то? Мантикора, причем уже отнюдь не ребенок, а веду себя как кошка обычная!

Раздраженно фыркнув, я заложил вираж и направился по дуге вниз – к Дневному сектору.

Наша контора – одна из старейших в городе, наверное. Когда она была основана, знает разве что шеф, но здание точно старое, и выглядит ну очень внушительно. Колонны, просторные окна и балконы, крыша большая и плоская. А иначе нельзя, почти все сотрудники крылаты! Вот только здоровеннейшее каменное гнездо впечатление нарушает. Ну, оно-то не для красоты, там живет семейная пара рухов, самые большие коллеги.

Отец рассказывал, что когда-то один чудаковатый маг заказал притащить ему из другого мира огромную гранитную статую. Десять Проводников ее еле-еле пропихнули в город, а потом именно рухи изваяние к заказчику и тащили. Зато и заплатил он хорошо.

Я подлетел к одному из балконов, уцепился за перила, спрыгнул на пол… и немедленно был оглушен радостно-пронзительным воплем:

– Мэйвертмэйвертмэйверт!

Нечто маленькое, очень пернатое и невероятно быстрое завертелось вокруг, возбужденным писком выкладывая не пойми что, слишком уж быстро. Всего пара секунд – и у меня уже в глазах поплыло от этого мелькания.

Я помотал головой, постарался подловить момент, когда комок перьев окажется прямо передо мной, и рявкнул.

Звуковая волна бросила надоеду о стену, и теперь наконец его можно было разглядеть, не напрягаясь – мелкая ало-золотая пташка с длинноватым для своих размеров клювом.

И зовут его Килаль. Такие, как он, обычно только легкие письма носят и заказы конторе – ничто другое им не поднять. А еще с максимальной скоростью передают приказы от начальства.

– Ты чего орешь? – возмущенно осведомился он, съезжая на пол.

– Не мельтеши! – рыкнул я, садясь и обвивая шипастым хвостом лапы. – Чего сказать-то хотел?

– Так я уже все сказал, – Килаль взмыл в воздух, и явно собрался вновь набрать скорость.

– Грр, – предупредил я, и пернатый малыш, все поняв правильно, опустился на пол прямо передо мной.

– Так вот, Мэйверт, – вздохнув, сообщил он, – у нас заказ лежит, и шеф поручил его тебе. А тебя нет! И не найдешь!

– Предыдущее задание, – мрачно пояснил я. – Три дня эту чешуйчатую морду выслеживал…

– Ну, сдай квитанцию и бери новый пакет, – махнул крылом Килаль.

– Да иди ты в циклон! – возмутился я. – Поем сперва. У меня крылья не железные – мотаться туда-сюда по городу без перерыва.

И я двинулся с балкона в коридор; Килаль тут же вспорхнул мне на голову, и мне оставалось лишь рыкнуть для очистки совести. Своей, конечно. У этой пташки и его сородичей совесть отсутствует по определению.

К счастью, перекусить у нас можно всегда. Шеф, сам любитель покушать, отлично понимает, как важно вовремя подкрепиться, и столовые есть на каждом этаже. Ходят туда все, а потому…

А потому есть хороший шанс встретить того, кого никак иначе не подловишь!

Высокий птицечеловек с белым оперением что-то втолковывал скептически настроенному ворону, стоя спиной ко мне, и потому не замечая. И только увидев ехидный блеск в глазах собеседника, он оглянулся.

Судя по испуганному выражению клюва – узнал.

– Так, – задумчиво сообщил я, облизываясь, – сейчас я кем-то буду обедать…

Птицечеловек определенно поверил.

– Э-это не очень хорошая идея, – слегка дрожащим голосом сообщил он. – И вообще, мне пора…

– Стоять! – взъерошился я, выпуская когти, но, увы, он скорость набрал быстрее, нырнув за поворот. Я бросил взгляд вслед, потом на дверь столовой, откуда так аппетитно пахло… ну, ладно, тайфун с ним.

Но все же для порядка заорал вслед:

– И чтоб при следующей встрече наконец отдал зарплату за три месяца! Счетовод ощипанный!

Главу нашей бухгалтерии не любит никто. А я – особенно.

– Меньше пропадать на заданиях надо, – хихикнул Килаль. – Получку пропускать не будешь.

– На себя посмотри, колибрин сын, – отозвался я. – Сам исчезаешь на недели, причем даже не по делу.

– Мне простительно, я все равно самый быстрый, – гордо заявил Килаль.

Ворон – Аркор его зовут, работает в архиве, – насмешливо каркнул. Я мрачно покосился на него и прошел в столовую.

После обеда можно и за новое дело приниматься. Как дед говорит: «Голодное брюхо к заданию глухо».

Я отнес квитанцию Рохажа в отдел курьеров и получил взамен продолговатую коробку с прилепленным адресом. Попытка прочитать его на месте провалилась, так что пришлось сунуть посылку в сумку и топать на балкон. Там, при ярком свете, будет полегче… было бы…

Если б не почерк, мистраль ему поперек! Такое чувство, что писали… не знаю чем! Хвостом. Отмороженным. Причем таким, какой у меня самого – с иглами.

Наконец разобрал… Дориан Эвалль, живет на Одинокой улице, в Дневном же, только вроде на окраине. Гм, и зачем именно я понадобился?

Ладно, на месте разберусь.

Пролетая мимо верхних этажей, я услышал рокочущий бас шефа, вопрошавшего: «Разве у вас было недостаточно времени? Разве нельзя было приложить больше усилий?»

Обычная его манера речи, иначе шеф не изъясняется. Он даже официальные документы сплошными вопросами пишет.

Поймав сильный теплый поток, я скользнул к окраинам, слегка прикрыв глаза; все равно в здешнем небе я каждое облачко знаю, так что…

И едва увернулся от десятка стремительно пронесших птиц, наперебой что-то обсуждавших. Ну вот куда они, не разбирая ветра, ломятся?! Видят же – мантикора по делам летит, никаких правил воздушного движения не соблюдают!

Через пару часов, озадаченно кружа над городом, я начал понимать, почему задание спихнули именно на меня. Улица и дом эти – тайфун ведает где, так просто не отыщешь. Другой бы уже потащил коробку обратно… но, извините, я так не могу. Мне поручено – я и сделаю, не будь я Мэйверт!

Я опустился на ближайшую крышу и попытался сообразить, где же адресат умудрился поселиться. Дом номер один, так что в самом ее начале… Нет, надо было с Аркором посоветоваться, он-то каждую улочку, которая старше года, знает.

Из окна позади гневно залаял чей-то пес. Я, не оборачиваясь, махнул хвостом, с врожденной меткостью ветроловов вогнав в оконную раму с полдюжины длинных игл. Лай мигом стих. Вот и умница.

Но где же эта Одинокая улица-то? А хотя… кажется, знаю! Надо только подумать как те, кто по земле ходят, и все ясно становится!

Я сорвался с крыши, почувствовав крылом сильный поток. С легкостью развил скорость, промчавшись под аркой, соединяющей две белые башни, взмыл вверх, обогнув тройную корону шпилей…

А затем снова скользнул вниз – прямо к высокому дому, стоявшему на углу, и умудрившемуся оказаться как бы в стороне от улиц.

Конечно. Одинокая улица, дом первый, он же единственный. Просто стоит так, что сверху зазор между ним и улицами не очень-то заметишь.

Так, этаж седьмой, квартира – тоже седьмая, получается, что…

Я вцепился когтями в массивный деревянный карниз и постучал лапой по стеклу, разглядывая просторную комнату внутри (беспорядок изрядный). Никто не отозвался, и я постучал снова, так, что окно затряслось.

Вот теперь услышали. Из соседней комнаты появился высокий человек с каштановыми волосами; руки перепачканы краской. Художник, что ли?

При виде меня он удивленно поднял брови, но окно открыл (внутрь, к счастью).

– Служба доставки и почты «Сфинкс и другие», – с некоторым раздражением представился я. Все-таки у шефа самомнение высшего уровня. – Вам посылка, распишитесь.

– Сейчас, – Эвалль отошел от окна. – Заходите, пожалуйста.

– Благодарю, – я влез внутрь и вытащил из сумки коробку с квитанцией.

– А, от сестры! – весело улыбнулся художник, только бросив взгляд на адрес и расписываясь. – Она мне давно обещала новые кисти прислать.

– Она врач? – мрачно осведомился я.

– Да, и очень хороший.

– Заметно!

– Папа, это от тети Мэйлин? – в дверях объявился мальчик лет семи, сразу за ним – девочка, того же возраста. Похожи на отца и друг на друга как лучи солнца.

Теперь понятно, почему в комнате такой разгром.

– Ой… – восторженно выдохнула девочка, смотря на меня. – Котик…

– Я не котик! – возмутился я, отступая к окну. – Я мантикора при исполнении!

– Мантикот? – озадаченно уточнил мальчик.

– Мантикоррра!

– Ой, а он рычит! – хором обрадовались близнецы, каким-то чудом мигом оказались рядом и запустили руки в шерсть. Я опешил на какие-то секунды, и за это время дети умудрились погладить и почесать за ухом, пусть даже и с трудом дотягиваясь.

М-м… как-то неожиданно вдруг приятно.

– Дети, не приставайте к почтальону, – заметил Эвалль, распаковывавший коробку. – Лучше принесите гостю чего-нибудь.

– Молока, если найдется, – попросил я. – Пить хочется.

Мальчик тут же сорвался к двери; девочка, привстав на носки, продолжала почесывать и гладить. Гм… даже рычать не хочется…

Ее брат вернулся через минуту со здоровенным стаканом; я поблагодарил кивком и отпил пару глотков. Потом вытащил из сумки рацион – крупную плитку шоколада, посмотрел на нее с отвращением и откусил большой кусок.

– А вы что, шоколад не любите? – удивилась девочка.

– Терпеть не могу, – признался я, запивая молоком. – Но он силы отлично восстанавливает, так что приходится…

Эвалль, вроде бы ушедший в разбирание присланных кистей, вдруг глянул на меня и близнецов.

– Послушайте, – начал он, – я давно хотел детей к сестре свозить, но не успеваю. Вы не могли бы…

– Не ко мне, – решительно отказался я. – Напишите запрос в службу, они пришлют грифона. А я только посылки ношу.

Дети заметно приуныли. А что поделаешь? Ну не умею я летать с всадниками. И… и не люблю вообще. Вот.

– Ответ писать будете? – сменил я тему.

– Чуть потом, – вздохнул Эвалль, – мне сперва ответный подарок уложить надо.

– Ну, тогда мне пора, – кивнул я, поворачиваясь к окну.

– Подождите. Может, вам проще будет через студию? Там окно куда больше.

– Давайте, – кивнул я, и двинулся к двери. Мальчик попытался было влезть ко мне на спину, но я вежливым движением крыла эту попытку пресек.

Окно в студии Эвалля было действительно великолепным, и я в него пройду без проблем, и подоконник широкий.

Только я посреди комнаты замер, оглядывая картины.

Небо. Небо и ветер.

Где-то – пейзажи города, где-то – портреты… но всегда, на каждой – небо. Светлое, темное, черное, пронизанное лучами солнца, усыпанное звездами…

Я невольно оглянулся на Эвалля, с гордостью улыбавшегося от двери, и смотревшего на меня с каким-то почти вдохновением. Интересно, рисовал ли он раньше мантикор в небе? Или как раз сейчас о такой картине задумался?

А, потом увижу! Теперь-то знаю, где он живет.

– До свидания, господин Эвалль, – кивнул я, запрыгивая на подоконник.

– Заглянете еще?

– Возможно, – показал клыки в улыбке я.

А потом сжался, метнул себя в окно, расправил крылья…

И снова поймал теплый ветер Дневного сектора.

23.09.2009 – 26.09.2009