Гори, ведьма, гори! [Дьявольские куклы мадам Мэндилип]

Глава 12 Техника мадам Мэндилип

В ее глазах было что-то такое, что запрещало мне говорить правду, поэтому я соврал ей:

— В этом отношении я могу вас успокоить. Ваш муж умер от вполне естественной причины — тромба в мозгу. Мое исследование привело меня к такому выводу. Вы не имеете к этому никакого отношения. Что касается куклы — вы видели просто необычайно яркий сон. Вот и всё. Это случается с нервными людьми.

Она посмотрела на меня так, как будто рада была бы душу свою отдать, чтобы мне поверить. Затем сказала:

— Но я слышала, как он умирал!

— Это весьма возможно, — я принялся за сугубо профессиональное объяснение, которое, как я знал, будет ей совершенно непонятно и поэтому убедительно.

— Вы могли наполовину проснуться, то, что мы называем на границе сознания. Может быть, весь ваш сон был навеян тем, что вы слышали. Ваше подсознание пыталось объяснить звуки, и так зародился весь фантастический сон, который вы рассказывали мне. То, что казалось вам длящимся несколько минут, на самом деле заняло часть секунды — подсознание создает свое собственное время. Это обычное явление. Хлопает дверь или раздается какой-нибудь другой звук, внезапный и резкий, — он будит спящего. Когда он совсем проснется, у него останется воспоминание о каком-то ярком, необычайном сне, который кончился громким звуком. На самом деле сон начался одновременно со звуком. А ему кажется, что сон длился часы. На самом деле он был моментальным, он уместился весь, от начала до конца, в краткий миг между громким звуком и пробуждением.

Она тяжело вздохнула, агония в ее глазах ослабела. Я продолжал:

— И еще есть что-то, о чем вам нужно помнить, — ваше положение. В это время у многих женщин бывают очень реалистические сны, обычно неприятного характера. Иногда даже доходит до галлюцинации…

Она прошептала:

— Это верно. Когда я была беременная маленькой Молли, я видела ужасные сны…

Она задумалась. Сомнение снова появилось на ее лице.

— Но кукла! Кукла-то ведь исчезла! — сказала она.

Я выругал себя за то, что не приготовился к этому и не имел готового ответа. Мак Канн пришел на помощь. Он сказал:

— Конечно, она исчезла, Молли. Я выкинул ее в мусоропровод. После того, что ты мне рассказала, я решил, что лучше тебе ее не видеть.

Она спросила резко:

— Где ты ее нашел? Я искала ее.

— Видимо, ты не была в таком состоянии, чтобы терпеливо поискать, — ответил он. — Я нашел ее в ногах в колыбельке, закрученной в простыню. Выглядело так, будто малышка плясала на ней всю ночь во сне.

Молли сказала задумчиво:

— Она соскользнула к ногам. Кажется, я там не посмотрела.

Я сказал строго, чтобы она не почувствовала сговора между мной и Мак Канном:

— Ты не должен был делать этого, Мак Канн. Если бы ты показал куклу, миссис Джилмор сразу бы почувствовала, что всё это ей приснилось, и была бы избавлена от части своих мучений.

— Но я не подумал, доктор, — голос его звучал виновато. — Я думал так, будет лучше.

— Пойди и поищи ее, — сказал я сердито. Он быстро взглянул на меня. Я кивнул, я надеялся, что он поймет. Через несколько минут он вернулся.

— Пятнадцать минут тому назад мусорный ящик очистили, — доложил он. — Кукла исчезла. Но я нашел вот что.

Он держал в руках связочку миниатюрных книжек на ремешке. Он спросил:

— Это не те книжки, которые кукла уронила на твоем столе, Молли, в твоем сне?

Она вздрогнула и отпрянула в сторону.

— Да, — прошептала она, — пожалуйста, убери их, Дан. Я не хочу их видеть.

Он посмотрел на меня.

— Думаю, что я всё-таки был прав, когда выкинул куклу вон, доктор.

Я сказал: — Во всяком случае теперь, когда миссис Джилмор знает, что всё это был только сон, можно считать, что никакой особой беды не случилось.

А теперь, — я взял ее холодные руки в свои, — я кое-что предпишу вам. Я хочу, чтобы вы запаковали вещи, которые вам с Молли нужны на неделю, и уехали тотчас же. Я думаю о вашем положении — маленькой жизни, которая скоро появится на свет. Я займусь необходимыми формальностями. Вы можете проинструктировать Мак Канна по всем деталям. Но я хочу, чтобы вы уехали. Согласитесь вы с этим?

К моему облегчению, она согласилась. Последовали быстрые сборы, затем тяжелый момент прощания с телом. Наконец всё было готово. Девочка хотела забрать своих кукол. Я отказал ей в этом, несмотря на опасность снова разбудить подозрения Молли. Я не хотел, чтобы что-нибудь от мадам Мэндилип сопровождало их в поездке к деревенским родственникам. Мак Канн поддержал меня, и куклы были оставлены в квартире.

Я пригласил по телефону знакомого гробовщика. Затем осмотрел еще раз тело, чтобы убедиться, что крошечный укол не будет заметен. Опасности расследования и вскрытия не было, так как я дал свое заключение, в котором никто бы не стал сомневаться.

Когда явился гробовщик, я объяснил ему отсутствие жены началом родовой деятельности и отправкой в больницу по моему предписанию.

В диагнозе я написал, что смерть наступила вследствие тромбоза, мрачно вспомнив при этом, что точно такой же диагноз был поставлен врачом банкира и что я тогда подумал о нем.

После того, как унесли тело, я сидел и ждал возвращения Мак Канна, стараясь сориентироваться во всей этой фантасмагории, через которую, как мне казалось, я двигался бесконечно долгое время.

Я старался освободить свой мозг от всякого предубеждения, всех предвзятых идей о том, что может и чего не может быть в природе. Я понял, что эта мадам Мэндилип обладает какими-то знаниями, о которых современная наука не имеет понятия. Я отказывался называть это колдовством или волшебством. Слова ничего не значили, так как их могли в течение столетий применять к совершенно естественным явлениям, причины которых могли быть поняты лишь позже. Так, зажженная спичка была волшебством для дикарей. Нет! Мадам Мэндилип не была ведьмою, как считал Рикори. Она знала что-то никому не известное — и это всё. Это было знание, наука, а потому оно должно было подчиняться каким-то определенным законам, тоже не известным никому. Если деятельность мастерицы кукол не имела определенной цели, все же ее действия имели какие-то законы причин и следствий, без которых она не могла обойтись. В них не было ничего сверхъестественного, но было то, что, будучи в положении дикарей, мы не знали. Что заставляет гореть спичку. Что-то из этих законов, что-то от техники этой женщины (применяя слово, обозначающее вместе взятые детали механического выполнения в любом искусстве), мне казалось, я уже знал.

Веревочка с узелками, «лестница ведьмы», видимо, была необходима для оживления кукол. Одну такую веревочку положили в карман Рикори перед первым покушением на него. Я нашел другую у кровати его после беспокойных ночных событий. Я заснул, держась за нее рукой, я пытался убить моего пациента. Третья веревочка, сопровождавшая куклу, убила Джона Джилмора. Значит, ясно, что веревочка была частью закона, необходимого для управления и контроля за куклами. Против этого как будто говорил тот факт, что пьяный бродяга не мог иметь при себе «лестницы», когда на него нападала кукла Питерс.

Однако, может быть, она была нужна, чтобы привести кукол в действие, а раз приведенные в действие, они могут быть живыми какой-то длительный срок? При производстве этих кукол существовали какие-то определенные правила.

Во-первых, видимо, предполагаемая жертва должна была позировать по доброй воле для создания своей маленькой копии, во-вторых, рана должна была появляться у жертвы, чтобы можно было ввести в кровь какое-то снадобье, вызывающее смерть по неизвестным причинам, в-третьих — кукла должна быть точной копией жертвы.

То, что причина, вызывающая смерть, одинакова во всех случаях, подтверждается одинаковыми симптомами короткой болезни. Не связаны ли эти смерти с оживлением кукол? Являются ли они необходимой частью операции? Мастерица кукол, без сомнения, верит в это. Я — нет!

То, что кукла, проткнувшая Рикори, являлась копией Питерса, а кукла-сиделка — копией Уолтерс, что кукла, воткнувшая иглу в мозг Джилмора была, возможно, вылеплена с Аниты — двенадцатилетней школьницы, всё это я признавал.

Но что что-то от Питерса, Уолтерс и Аниты было перемещено в кукол с проволочными скелетиками… против всего этого возмущалось всё мое думающее «я». Я не мог заставить свой мозг принять такое предложение. Мой анализ был прерван возвращением Мак Канна.

Он сказал коротко:

— Ну, с этим кончено.

Я спросил:

— Мак Канн, ты случайно не сказал правду, что нашел куклу?

— Нет, док, кукла сбежала.

— А где ты взял книжечки?

— Как раз там, где Молли сказала, что она уронила их — на ее туалетном столике. Я спрятал их в карман после ее рассказа. Она не заметила этого. Я ее обманул. Здорово получилось, не правда ли?

— Ты заставил меня подумать о том, что бы мы сказали, если бы она спросила о веревочке с узелками.

— Веревочка с узелками, кажется, на нее не произвела впечатления, — он задумался. — Но, я думаю, что она означает чертовски много, док. Я думаю, что если б я не увез ее тогда на прогулку, а Джон не оказался бы дома и Молли открыла бы коробку вместо него — то Молли лежала бы рядом с ним ночью.

— Ты предполагаешь…

— Я думаю, что куклы охотятся за тем, у кого веревочка, — сказал он угрюмо.

Ну что ж, это была та же мысль, что приходила и мне в голову. Я спросил:

— Но почему кому-то понадобилось убить Молли?

— Может быть, кто-нибудь считает, что она слишком много знает? А это напомнило мне о том, что я хотел сказать вам. Мэндилип прекрасно знает, что за ней следят.

— Ну что ж, ее слуги лучше наших, — повторил я мысль Рикори. И рассказал Мак Канну о ночном нападении и почему я искал его.

— А это, — сказал он, когда я кончил, — доказывает, что ведьма Мэндилип прекрасно знает, кто стоит за ее сторожами. Она старается убрать обоих — босса и Молли. Она и охотится за ними, док.

— Кукол кто-то сопровождает, — сказал я. — Музыкальные звуки отзывают их обратно. Они не тают в воздухе. Они слышат звуки и уходят… куда-то… туда, откуда слышатся звуки. Значит, одна из женщин должна забрать их. Как они проскальзывают мимо ваших сторожей?

— Я не знаю, — его похудевшее лицо было измучено. — Белая девка делает это. Сейчас я расскажу вам, что я нашел, док: вчера, после вас, я пошел к ребятам. Я много чего услышал. Они говорят, что в заднее помещение уходит девица около четырех часов, а старуха усаживается в лавке. В этом ничего особенного нет. Но около семи часов они вдруг видят, что девица идет по улице и входит в лавку. Они устраивают скандалы ребятам, сторожащим задний вход. Они ни разу не видели ее выходящей и поэтому начинали ругать ребят, сторожащих вход с улицы.

Около одиннадцати часов ночи один из ребят пришел с еще худшими новостями. Он сказал, что шел по Бродвею, когда его обогнала маленькая машина, причем ею управляла девица из лавки. Он не мог ошибиться, он уже хорошо изучил ее. Она быстро проехала вверх по Бродвею. Он заметил, что за ней никто не следит, и начал искать такси. Конечно, не нашел. Поэтому вернулся к ребятам и спросил, какого черта всё это значит? И опять никто не видел, как она выходила.

Я взял пару ребят, и мы начали прочесывать весь квартал, чтобы найти гараж. Нам повезло только около четырех часов, когда прибежал один из ребят. Он сказал, что около трех часов видел девушку — по крайней мере ему показалось, что это была она — идущей по улице за углом, недалеко от лавки. В руках у нее было два больших чемодана, которые она несла так легко, как будто они были пустые. Она шла быстро. Но шла она от лавки прочь. Парень на минутку повернулся, чтобы удобнее стать, когда вдруг она исчезла. Он обыскал всё это место, но не нашел ее. От нее не осталось ни волоска. Было довольно темно. Он дергал за ручки дверей и калиток, но всё было заперто. Он бросил поиски и побежал искать меня. Я осмотрел место. Это совсем недалеко от лавки, в трети квартала за углом. Там всё больше лавки, а дальше — склад. Там живет мало народа. Дома — старые. Всё же я никак не пойму, как эта девица могла попасть в лавку. Я подумал, что ребята ошибаются. Он видел еще кого-то или думал, что видел. Но мы осмотрели всё и наконец нашли гараж. Мы открыли дверь. И там, действительно, стояла машина с горячим мотором. Она только что была тут поставлена. И такая же машина, какую видели на Бродвее, той же марки.

Я снова запер дверь и вернулся к ребятам. Я сторожил вместе с ними до утра. Лавка не освещалась. Около восьми часов девушка показалась в лавке и отперла ее.

— И всё-таки, — сказал я, — вы не имеете реальных доказательств ее отсутствия. Девушка, которую видел ваш приятель, могла быть просто похожа на нее.

Он посмотрел на меня с сожалением.

— Она вышла днем, и они не видели ее, не так ли? Почему она не могла проделать то же ночью? Парень видел ее за рулем машины, не так ли? И мы нашли такую же машину около того места, где встретили девушку.

Я сидел задумавшись. Не было причин не верить Мак Канну. Кроме того, наблюдалось полное совпадение, ужасающее совпадение по времени. Я сказал негромко:

— Время ее отсутствия днем совпадает со временем, когда Джилморам доставили куклу. Время ее отсутствия ночью совпадает со временем нападения на Рикори.

— Да, вы попали не в бровь, а в глаз! — обрадованно сказал Мак Канн.

— Она вышла и оставила куклу у Молли, затем вернулась. Она вышла ночью и натравила кукол на босса. Она ждала, когда они выпрыгнут из окна. Затем она поехала забрать ту, которую оставила у Молли. Затем поехала домой. Они были в чемоданах, которые она несла.

Я не мог сдержать злого раздражения на безнадежное состояние, которое охватило меня.

— Полагаю, что вы думали увидеть, как она вылетает на метле из дома, прямо из трубы, — сказал я насмешливо.

— Нет, — ответил он серьезно. — Нет, этого я не думал. Но дома там старые, и я думал, что, может быть, в них есть какая-нибудь крысиная нора в виде подземного хода или что-нибудь в таком роде, через которую она проходит. Как бы то ни было, ребята наблюдают улицу и гараж, и она не может вывести незаметно машину.

Он добавил холодно:

— А впрочем, я не уверен, что она не может пролететь на метле, если захочет.

Я сказал резко:

— Мак Канн, я иду туда поговорить с мадам Мэндилип. Я хочу, чтобы ты пошел со мной.

— Я буду с вами, док, с пальцем на курке.

— Нет, я пойду к ней один. Но я хочу, чтобы ты стоял настороже снаружи.

Ему это не понравилось, с трудом и нехотя он согласился.

Я позвонил к себе в госпиталь, поговорил с Брэйлом и узнал, что Рикори поправляется удивительно быстро.

Я попросил Брэйла посмотреть за всеми делами до конца дня, придумал, что мне необходимо съездить на консультацию. Я попросил соединить меня с комнатой Рикори. Через сиделку я ему сказал, что Мак Канн со мной, что мы исследуем один вопрос, о результатах которого сообщу, когда вернусь, и что, если он не возражает, я прошу, чтобы Мак Канн оставался со мной до конца дня.

Рикори передал, что Мак Канн должен слушаться моих приказаний, как его собственных. Он хотел переговорить со мной, но я не позволил. Сказал, что очень спешу, и повесил трубку.

Я хорошо позавтракал. Мне показалось, что хороший завтрак поможет мне держаться ближе к реальному, когда я встречу хозяйку иллюзий. Мак Канн был странно молчалив и озабочен.

Часы пробили три, когда я отправился на свидание к мадам Мэндилип.