Главред: назад в СССР 3

Глава 35

Оба моих зама остались у меня в кабинете — доделывать номер. Они тут же деловито погрузились в работу, а я, попросив Валечку заварить всем кофе, позвонил по нескольким номерам. Хватов и Громыхина о чем-то едва слышно беседовали, причем Клара Викентьевна вежливо смеялась, когда Богдан Серафимович, очевидно, отпускал более-менее удачную шутку.

Первым в моем списке был директор ДК Сеславинский, у которого я попросил сегодня помещение пораньше. Тот обрадовался и заверил меня, что нужная аудитория для выступления будет готова в любое время. Поблагодарив Константина Филипповича, я набрал Якименко и коротко обрисовал ему проблему, намеренно утаив самые яркие детали, чтобы заинтриговать его. Краевед клюнул и пообещал, что отпросится сегодня пораньше с работы — официально он числился музейным экскурсоводом. Третьим в моем списке был диссидент Котенок, он же мой сопредседатель по дискуссионному клубу. Тому и объяснять не пришлось, в чем сыр-бор заключается, он сразу же согласился прийти пораньше. А вот на десерт я оставил Аглаю — и как любимую женщину, и как профессионала-медика.

— Здравствуйте, Аглая Тарасовна, — по собственному обыкновению я перешел на шутливый официоз, которым мы оба время от времени баловались. — Как вы смотрите на то, чтобы выступить в роли медицинского эксперта на заседании дискуссионного клуба «Вече»?

— По ликвидаторам? — она моментально включила профессиональный режим. — Я же тебе говорила, Женя, этот вопрос лучше решать с Василием Васильевичем. Но он, как ты понимаешь, не очень заинтересован в дискуссиях в твоем клубе.

— А жаль, — вздохнул я. — Но ничего, Королевича я еще уговорю. И раз светило андроповской медицины не хочет помочь в деле просвещения населения, может, его скромная ученица доктор Ямпольская все-таки соблаговолит?..

Королевичу я действительно предлагал посетить одно из заседаний. Для начала просто ради интереса, безо всяких обязательств. Профессор вежливо отказался, сославшись на занятость. Однако я понял, что дело скорее в неподходящей компании — Василий Васильевич вряд ли горел желанием тратить время на споры с бабушкой Кандибобер. Но я обязательно найду для него достойного соперника, и тогда профессор Королевич выступит на очередном собрании «Веча».

— Я поняла, — догадавшись, улыбнулась Аглая. — Это ты так меня завуалированно на свидание приглашаешь?

— Вы проницательны, Шерлок, — притворно вздохнул я. — От вас ничего не скроешь.

— Хорошо, Ватсон, — подыграла мне девушка. — Куда мне подъезжать?

— Я сам заберу тебя от поликлиники, — сказал я. — Через час ты уже закончишь?

— Планировала потратить вечер на полезные покупки для дома, — словно бы сомневаясь, ответила Аглая. — Но раз уж меня приглашает на рандеву сам редактор районной газеты, пожалуй, не буду упускать столь уникальный шанс.

— И это правильно, — улыбнулся я. — Вот только, если серьезно, я должен тебя предупредить. Свидание у нас будет деловым, а еще придется терпеть компанию людей с разными взглядами, но при этом объединенных любовью к малой родине.

— Умеете завернуть, товарищ Кашеваров, — хмыкнула девушка. — Конечно, я поняла, что мне придется сидеть и смотреть, как ты проводишь собрание.

— Еще мне потребуется твоя помощь, — я перешел к главному. — Речь пойдет о старых захоронениях и опасных бактериях. Было бы здорово, если ты сможешь найти что-нибудь по этой теме. Например, можно ли подцепить холеру на кладбище.

— Честно скажу, ошарашил, — судя по голосу, Аглая была заинтригована. — Я не инфекционист, но здесь много общих моментов, которые любой врач знает. И все-таки я спрошу кое у кого здесь, в поликлинике.

— Это высокий красавец-врач? — притворно возмутился я. — Передай ему, что я страшен в гневе!

— Это высокая красавица-врач, — засмеялась Аглая. — Строгова Варвара Афанасьевна. Молодая и незамужняя. И это я, если что, страшна в гневе, имей в виду, Кашеваров.

— Обещаю не давать тебе поводов злиться, — слова эти дались мне легко. Потому что я на самом деле так думал. — И… спасибо тебе огромное.

— Иногда ты меня удивляешь, Женя, — тепло отозвалась девушка. — Благодаришь за банальные вещи… Впрочем, мне это нравится. Ладно, хватит болтать, пойду к Строговой. До встречи!

— Жди у ворот поликлиники черную «Волгу», — заявил я таинственным голосом и положил трубку.

— Евгений Семенович, — Хватов в этот момент улыбнулся во весь свой медицинский фаянс. — Позволите составить компанию?

— Разумеется, — кивнул я.

Начало свидания получилось, конечно, немного смазанным — Аглая вряд ли ждала, что кроме меня и водителя в черной «Волге» будут еще Громыхина с Хватовым. А я забыл ее об этом предупредить. Но виду, разумеется, девушка не подала, догадавшись, что мероприятие планируется довольно серьезное. И, конечно же, интересное, учитывая мои слова про холеру и захоронения.

Когда мы подъехали к районному дому культуры, Сеславинский уже ждал в холле в компании Котенка и его новой подружки Фаины. Все те же фенечки, широкий клеш с вставками — типичная советская девушка-хиппи восьмидесятых.

Мы обменялись рукопожатиями, познакомили Фаину и Аглаю друг с другом, и у меня на какой-то короткий миг возникло странное умиротворенное ощущение. Вот мы пришли в ДК, нас встречает одухотворенный Константин Филиппович, который нашел себя в руководстве творческими коллективами. Оба мы с Котенком при девушках, и вроде не висит в воздухе ничего тягостного кроме теневых воротил, устроивших подставную аварию. И нет скорой агонии большой великой страны, которую так мечтает развалить мой сопредседатель, одновременно с этим удивительно рьяно принявшийся за улучшение строя.

Разве что Хватов с Кларой Викентьевной смотрелись несколько чуждо, хотя Громыхина официально теперь входит в клуб на правах оппонента Сало. Правда, знакомство у них, откровенно говоря, не заладилось, но в этом вина не парторга нашей газеты, а самого Антона Яновича. И все же на нее и Богдана Серафимовича Котенок с Фаиной посматривали с опаской. Хотя Алексей при этом все-таки вежливо поздоровался, а Хватову даже пожал протянутую руку.

— Это и есть твоя невеста-доктор, Женя? — лучезарно улыбнувшись, спросил Богдан Серафимович, кивнув в сторону Аглаи. — Очень рад познакомиться!

— Взаимно, — вежливо отозвалась девушка. — Евгений о вас рассказывал.

— Надеюсь, только хорошее, — хохотнул Хватов и панибратски хлопнул меня по плечу.

— Добрый вечер! — в холл тем временем, запыхавшись, вбежал Якименко.

Отлично, его мы и ждали, теперь можно смело идти в отведенное для нас помещение. Кажется, впереди у нас интересный разговор.

— Любопытно, — проговорил Якименко, откладывая в сторону «Правдоруба» и задумчиво почесывая бороду. — То есть я хотел сказать, что сама тема интересная, а вот попытка на ней спекулировать — довольно-таки отвратительная.

— Согласны с вами, Александр Глебович, — ответил за всех Хватов.

— Любая спекуляция на громких темах в принципе отвратительна, — я подвел черту. — Но что вы можете на это ответить со своей стороны?

— В истории нашей губернии было множество эпидемий, — Якименко пожал плечами. — Чума в конце XVIII века, тогда, кстати, Екатерина Великая постановила закрыть приходские кладбища. Хоронили на окраинах, за городской чертой. Потом знаменитая эпидемия холеры начала тысяча восемьсот тридцатых…

— Вторая холерная пандемия, — добавила Аглая.

— Вы правы, доктор, — кивнул Якименко, который почему-то ее побаивался. — Вторая крупная всемирная эпидемия, но в России первая. Ранее, конечно, холерные вспышки тоже фиксировались, но отдельными и очагами, не такие крупные. Потом холера возвращалась примерно каждые два десятка лет, еще одна запоминающаяся эпидемия вспыхнула в 1853-м, как раз началась Крымская война. Потом конец XIX века — последнее десятилетие.

— Получается, холерных захоронений у нас в Андроповске несколько? — уточнил я.

— Конечно, — подтвердил краевед. — А уж чумных средневековых сколько — вы даже не представляете. Вообще, их правильнее называть моровыми — люди же не только от чумы умирали, еще и от оспы, например. Еще у нас после революции свирепствовал тиф, по некоторым данным, «испанка»[34]. Также в конце 1910-х в РСФСР всерьез опасались возвращения холеры, создали специальную ГубЧК по борьбе с этим недугом[35]. Даже Тверь, судя по газетным заметкам того времени, готовили к «чистке». Это, если что, в санитарном смысле… Выгребные ямы в порядок привести, к примеру. Еще, кстати, призывы в газетах были — взять в руки лом или лопату и выйти на улицы, откалывать с тротуаров замерзшие нечистоты. И потом отправлять их с возчиками за пределы города. У нас, тогда еще в Любгороде, это тоже взяли на вооружение.

— Так-так-так, — нетерпеливо заговорил я. — Интересно… Давайте дальше, Александр Глебович. А с кладбищами-то что? Они все-таки заразны или нет?

— Так вот, холера, — продолжил Якименко. — Она же через воду распространяется. Я прав, Аглая Тарасовна?

— Все верно, — подтвердила девушка. — Это кишечная инфекция. Холерный вибрион может месяцами жить в воде, но при солнечном свете, при высушивании или в кислой среде очень быстро погибает. Так что называть старое кладбище ящиком Пандоры — глупо и непрофессионально.

— Доктор, получается, что если экскаватор копнет старый могильник с холерой, — начал Хватов, — то ничего страшного?

— Абсолютно, — покачала головой Аглая. — Александр Глебович, краеведам известны точки захоронений в Андроповске?

— Увы, нет, — Якименко невольно скопировал ее движение. — Старая документация утеряна, а уж если мы говорим о средневековых кладбищах… Фактически любой из сданных в нашем городе жилых домов может стоять на старом захоронении. И ничего опасного они собой не представляют.

— Это холера, — вновь вклинился в разговор Хватов. — А если чума? Она ведь не с водой распространяется… Воздушно-капельным путем, кажется? И получается, что из могилы ее можно подцепить?

— Ошибаетесь, — легко парировала Аглая. — Да, чума заразна, но вирус не живет в мертвом теле. Во всяком случае долго. Так что никаких «миазмов», как говорили в старые времена, не возникнет, если вдруг вскроется старое захоронение. Сто, двести, триста лет — огромный срок. Я консультировалась на эту тему с коллегой-инфекционистом. По ее словам, при желании можно выделить возбудителя из останков, но только в лабораторных условиях. И вряд ли это получится у нас, в Андроповске.

— Сыпной тиф? — осторожно внес свою лепту Сеславинский.

— Распространяется вшами, — ответила девушка. — Крайне сомнительно, что эти паразиты выжили под землей с начала двадцатых годов нашего века… Точно нет.

— Это же прекрасно, — облегченно выдохнул Богдан Серафимович, и я был с ним солидарен.

— Значит, мы все это должны объяснить в газете, — довольно кивнул я.

— Вот только не торопитесь, — Якименко неожиданно побледнел, потом решительно выдал. — Я подтверждаю, что старые кладбища не опасны, тем более что товарищ Ямпольская не даст мне соврать как специалист-медик… Но я против окончательного разрушения даже почти полностью уничтоженного старинного погоста.

Ага, а вот и камень преткновения. Все-таки Александр Якименко — ярый защитник старины, он потому и уделал своего тезку Сашку Леутина как ребенка, одной левой. Потому что знал и любил город таким, каким он был, и хотел его по максимуму сохранить. И вот тут я, откровенно говоря, был на его стороне. Не без оговорок, но все-таки.

Я всегда считал себя сторонником тезиса, что нужно бояться живых, а не мертвых. Не верил и сейчас не верю во всякие проклятья, месть покойников и прочее. Хотя наши девчонки в холдинге даже отдельную рубрику на эту тему вели. Но я искренне считаю, что нельзя ровнять могилы с землей. Лучше просто запретить новые захоронения и оставить кладбище как место последнего пристанища усопших. И не трогать, как старинные особняки. Или как деревянные кварталы стыка позапрошлого и прошлого столетий… Это если в прошлой жизни. А если в этой — прошлого и нынешнего.

Создатели «Правдоруба» поступили довольно низко, использовав древний страх человека умереть от заразы. И это мы обязательно не только рассмотрим на заседании клуба, но и, повторюсь, объясним в газете. Подобные инсинуации недопустимы.

Но прав все-таки и Якименко. Строить новый микрорайон прямо на старом кладбище… кощунственно, пожалуй, как бы громко это ни звучало. В Твери вот так несколько погостов уничтожили, и даже некоторые школы теперь стоят на костях. И зачем это?

Ладно, другой вопрос, как совместить решение сразу обеих проблем. Ведь когда люди поймут, что бояться нечего, и из старых могил не вылетит моровая язва, тогда вроде как можно будет построить жилье, и вопрос сам собой закроется. Но как быть с позицией Якименко, которого тоже наверняка поддержат многие жители города?

Однако дилемма. Открыто помочь Якименко — самолично дать козыри в руки создателей «Правдоруба». Они же этого и добиваются, чтобы стройка стала скандальной. Не помочь вообще никак — плюнуть в души тех, кому так же дорога старина и память об усопших. Как быть? Как примирить противоборствующие стороны? И как, чего уж греха таить, самому не идти на сделку с совестью?

Хорошо, что у меня есть способ рассечь этот гордиев узел.