Гипнотизер в МВД: иллюзия правды. Том 2

Глава 4 Еще один кудесник

Пока мы ехали к месту происшествия, я тормошил Михалыча на тему того, что там случилось. Но старик не знал особо, что там стряслось. Вернее, не хотел знать и вмешиваться в происходящее.

— Мое дело маленькое, вертеть баранку, — сказал он, раскуривая неизменную «Приму». Иногда, впрочем, он курил и самокрутки, но сейчас эти ужасные крепкие цигарки у шофера закончились. — Ничего не знаю, никуда не лезу, просто везу, куда надо.

— Да ладно, Михалыч, ты же на самом деле самый информированный и осведомленный сотрудник угро, — сказал я, подогревая самолюбие водителя небольшой порцией лести. Как показала практика, он был очень чувствителен к таким дозам. — К кому, как не к тебе, обращаться за всеми знаниями?

Михалыч хмыкнул и как всегда, попался на удочку.

— Говорят, какого-то важного сотрудника верфи пришили, — сказал он, затянувшись. — Хотя как пришили? Сбила машина и все. Наверное, пьяный был. Наверное, кобелиться ездил на Гатчину. Это и так понятно.

Я заметил, что мы уже выехали за город и как раз взяли курс на бывшее царское обиталище.

— Это что же, мы туда и едем? — спросил я. — А как же так, такой важный сотрудник и любовница? Ай-яй-яй, как не стыдно.

Михалыч открыл окошко и сплюнул за борт. В салон машины ворвался свежий холодный ветер.

— Ну, а что же тут такого? — спросил водитель. — Этим сейчас многие балуются. К тому же, говорят, он вдовый был. С прошлого года как. Дети есть, а жены нет. Так что у него с моралью все в порядке. Что еще делать мужику?

Я в восхищении покачал головой. Михалыч и в самом деле оказался ценным источником информации. Может быть, он даже знает убийцу?

— Нет, откуда? — водитель пожал широкими плечами. — Я даже его не видел ни разу. Тут дело глухо пойдет. Если найдут того, кто сбил, то дело тронется с места. А ведь часто бывает, что и не отыщут. Если этот, что инженера по пьяни сбил, сейчас машину спрятал, то как его потом отыщешь? Вот и будет вам новый «висяк».

Я кивнул. Водитель сразу указал верное направление. Надо найти машину, сбившую инженера.

В общем, когда я приехал в Гатчину, то оказался вполне готовым к тому, что там увижу.

Дело произошло на глухой улочке. Неподалеку от железнодорожной станции. Убитый явно спешил домой, после того, как получил свою порцию удовольствия.

— Ну, наконец-то, — сказала Белокрылова, заметив меня. — Тело уже собираются увезти. Но тебе повезло, ты можешь его осмотреть.

После вчерашнего дождя, лившего почти всю ночь без перерыва, следов на дороге почти не осталось. Я осмотрел убитого.

Мужчина зрелый, в самом соку, лет сорока пяти, но выглядит, как пожилой. Его звали Родинков Сергей. В молодости был худой, а с годами располнел. На лице застыло выражение ужаса и боли, тем более, что его череп лопнул после того, как по нему проехался автомобиль.

Что еще? Пальто и костюм, все хорошо пошито. Зарубежного покроя, потому что Родинков явно знался с морякам и другими привозчиками иностранных товаров из-за границы. Зонтик валялся неподалеку. Я огляделся, но больше ничего не обнаружил.

— Вы уже нашли любовницу? — спросил я, поднимаясь с колен. — И машину?

Белокрылова посмотрела на меня с любопытством.

— Да, мы отрабатывали версию насчет любовницы, в том числе. Но начальство обеспокоено тем, что он мог оказаться тут, как изменник. Чтобы передать врагу секретные данные. Он ведь работал на авиационном заводе, который разрабатывал средства радиосвязи, системы компенсации электромагнитного поля и источники питания для военных кораблей. А почему ты так решил?

Я указал рукой вокруг.

— Если он был предателем, тогда где же дипломат с бумагами? Ничего нет. Значит, он был здесь по личному делу. Так что пусть Хвалыгин расслабится. И успокоит кэгэбешников. Он был у любовницы.

Белокрылова недоверчиво хмыкнула, но сказала:

— Если это так, у начальства гора с плеч свалится. Молись, чтобы ты был прав. Только, как теперь ты достанешь эту любовницу в городке с пятьюдесятью тысячами жителей?

Я пожал плечами и сунул руку в пиджак Родинкова. Потом оглянулся на Белокрылову.

— Где его записная книжка? У него должна быть записная книжка. Вот, смотри, у него тщательно пострижены ногти и даже носовой платок аккуратно уложен в кармашке. А еще здесь расческа в чехле. Он был педантом и наверняка все записывал в книжку. Где она?

Шефиня улыбнулась.

— Да, я знаю. Книжка уже изъята экспертами, поскольку содержит секретные сведения. А у тебя нет допуска. Так что ищи так, вручную.

Я поднялся и отряхнул колени. Потом чуток подумал.

— Вот сколько он погиб? Есть примерные выкладки? Еще ночью, во время дождя, судя по большому количеству влаги в ранах. Давайте узнаем, были ли звонки с близлежащих автоматов. Он ведь ушел в дождь, поздно вечером. Возможно, он поругался с ней. Поэтому он мог звонить домой или своей зазнобе.

Белокрылова задумалась.

— Может быть, сработает. Хотя легче просто пролистать его записную книжку или опросить друзей. Рем как раз занимается этим.

Вот ведь вредина. Решила вовлечь меня в шуточное состязание. Ну да ладно, зачем я буду чересчур рыть землю, если вскоре мы и так выясним, чего он здесь ошивался. Поэтому я пожал плечами.

— Твое дело, как хочешь, так и решай. Но надо скорее выяснить, зачем он тут оказался. От этого зависит дальнейшее расследование.

К нам подошел мужчина в светлом кремовом костюме. Я думал, что это криминалист, но он сказал:

— Простите, вы занимаетесь убийством несчастного Родинкова? И наверное, как раз сейчас пытаетесь узнать, как он здесь оказался?

Мы удивленно посмотрели на подошедшего мужчину. Высокий, темноволосый, со вкусом одетый. Серые глаза внимательно рассматривают собеседника.

— Да, — ответила Белокрылова. — А вы что, знали его?

Мужчина кивнул.

— Да, но заочно. Дело в том, что я консультировал его подругу, Марию.

— По поводу чего консультировали? — спросила Белокрылова, а я тоже внимательно сканировал незнакомца с головы до ног.

— По поводу ее отношений с окружающим миром, — сказал мужчина. — В том числе, семейным и личным. Я учил ее взаимодействовать с тонкими энергиями материального и духовного пространства.

— Чего? — переспросил я. — Тонкие энергии? Вы что, медиум? Знаетесь с духами?

Мужчина оглянулся и ответил:

— Я бы не утверждал так однозначно, но да, кое-что в этом направлении я умею и знаю.

Это что же получается, он тоже экстрасенс? Вот это да. Не ожидал такого.

— Кажется, для такого маленького города наличие сразу двух телепатов — это уже перебор, — сказал я, улыбаясь. — Но само дело мне нравится. Я чувствую, что будет очень забавно. А как вас зовут?

Мужчина тоже пристально вгляделся в меня.

— Я Григорий Холодов, — сказал мужчина. — А вы, если не ошибаюсь, Климов? Тот самый Климов? Телепат на службе милиции, как вас называют в газетах.

— Ого, слава бежит впереди меня, — сказал я, улыбаясь еще шире. — Народ знает своих героев. А почему вы оглянулись, когда я спросил о вашем роде деятельности?

— Ну, вы же прекрасно понимаете, почему я оглянулся, — ответил Холодов с легкой усмешкой. — В моем ремесле надо быть осторожным. Особенно, когда общаешься с милицией. Меня уже несколько раз вызывали в райком за распространение религиозной пропаганды, грозился и вообще упрятать за решетку. Поэтому я должен постоянно быть настороже.

Это он говорил правду. Только лет через десять-пятнадцать наступит раздолье для всех шарлатанов. Пока что советская власть еще держала верования граждан в крепком кулаке и не собиралась отпускать.

— Так что вы хотели сказать насчет Родинкова? — вмешалась наконец Белокрылова. — Можете не опасаться, уж если мы одного телепата терпим, как-нибудь выдержим и второго.

И злорадно ухмыльнулась мне в лицо. Я же говорю, вредная стерва.

Холодов, судя по всему, был неплохим парнем. Он спокойно отнесся к словам шефини. И тут же сказал:

— Дело в том, что Родинков приходил сюда к моей знакомой, Тюлевой Марие. Она была его гражданской женой.

Теперь уже я торжествующе посмотрел на Белокрылову. Все, можно отодвигать молодчиков из КГБ. Скорее всего, Родинков умер по случайности. Хотя, исключать вмешательство шпионов тоже нельзя.

— Где она проживает и как с ней можно поговорить? — тут же спросила Белокрылова.

Холодов продиктовал адрес.

— А какие отношения связывали тебя с Тюлевой? — спросил я у Холодова, намеренно перейдя на «ты». Чтобы немного сбить его с толку внезапным переходом. — Ты тоже гадал для нее? Рассказывал о ближайшем счастливом будущем?

Холодов проницательно посмотрел на меня.

— Мне не понятен сарказм в твоих словах, — ответил он, также переходя на «ты». — Мы обсуждали не только будущее, но и прошлое. А у тебя это бывает как-то иначе?

Я кивнул.

— Будущего и прошлого не существует. Есть только настоящее. Это все просто проекция нашего мозга, условность, взятая за основу для проведения расчетов. Также, как и не существует духов, чтения мыслей и прочей чепухи. Ты ведь знаешь, о чем я говорю, Гриша?!

Холодов продолжал пристально смотреть на меня. При всем желании, я так еще не смог понять, выдает он себя за телепата или искренне верит в это.

— Есть много чего непознанного на этой земле, верно, Климов? — спросил он. — Хотя, интуиция подсказывает мне, что это не совсем твое имя. Ты присвоил его. Почему-то при взгляде на тебя мне кажется, будто я вижу некое насекомое, например, клопа или жука.

Вот дьявольщина! Это был сильный удар, прямо в самое уязвимое мое место. Надеюсь, я не побледнел от неожиданности. Ведь моя фамилия в прошлой жизни как раз была Жуков. Как он смог узнать это? Или это какой-то чертов трюк?

К счастью, Белокрылова не обратила на это внимание.

— Мария сейчас дома? — спросила она. — Или на работе?

Холодов не сводил с меня пристального взгляда. Вот зараза, он понял, что творится у меня на душе. И сейчас тонко улыбался.

— Нет, сейчас она на работе, — ответил он. — Она работает в детсаде. Записывайте адрес.

Узнав адрес подруги Родинкова, моя шефиня не стала терять времени.

— Поехали, — скомандовала она. — Я хочу как можно быстрее увидеть ее. А вам, товарищ Холодов, большое спасибо. Я вам позвоню потом, выслушаю ваш рассказ тоже. Вы ведь с Родинковым не встречались? Мне надо сейчас увидеть первым делом тех, кто с ним общался.

Я тоже попрощался с медиумом. Но теперь уже разглядывал его еще внимательнее.

— Еще увидимся, Гриша, — сказал я, пожимая ему руку и не удержался, чтобы проверить его пульс.

— Обязательно, Климов, — ответил он.

Пульс у него был спокойный и ровный, словно он медитировал.

Прошел один день после дождя. Прошел быстро, как и любой осенний день, скрылся за горизонтом, будто и не было.

Наступил вечер. День был солнечный, а вечер тоже ничего. Трое офицеров ВМФ, гуляя по берегу Северной гавани в Выборге, наслаждались видами набережной имени 40-летия Комсомола.

Все трое старшие лейтенанты, молоденькие, зелененькие, безусые. Одного звали Никита Серебренников, высокий, подтянутый, он был в компании офицеров заводилой. Первым шутником и хохотуном. Самым активным и бойким.

Его товарищи Орлов и Щепкин были другого склада. Орлов серьезный и неразговорчивый, временами хмурый. Ростом повыше Серебренникова.

Щепкин в компании был самый маленький. Большеголовый и суетливый. И, наверное, самый неопытный. Поэтому он больше всех и суетился.

Офицеры гуляли до ночи. Вернее, до часу ночи. Вспоминали детали недавней службы. Орлов через неделю отбывал с Балтийского флота на Черноморский и Серебренников предложил устроить его проводы.

Все документы уже оформлены. Остались только некоторые формальности.

— Не время еще, — недовольно сказал Орлов. — Заранее зачем отмечать? Плохая это примета. Будет еще возможность. Я сам вас позову.

Но Серебренникову уже понравилась эта мысль. Очень пришлась по душе.

— Ну почему нет, Вова? — спросил он. — Давай, пошли. Ты сейчас не при деньгах, все в село отправил родителям, я знаю. Так я сам заплачу. Я угощаю.

Орлов вздохнул, а Щепкин неуверенно спросил:

— Ну, почему только ты? Я тоже скинусь. Проводим товарища, как полагается.

Сначала Орлов долго отказывался. А потом они как раз набрели на ресторан «Фрегат» и Серебренников, быстро сбегав к швейцару, узнал, что свободные места имеются в наличии и их даже готовы впустить. Ресторанная обслуга знала, что морские офицеры умеют сорить деньгами и всегда готова была принять их в заведении.

— Ну что ты, в самом деле? — досадливо спросил Орлов, но вынужден был согласиться, потому что Серебренников уже потащил их к ресторану.

Они вошли в ресторан и просидели там еще два часа. Славно погудели и заставили официантов изрядно побегать туда-сюда с подносами. Щедро расплатились и вышли из заведения уже под утро.

Набережную окутала ночная сырость и прохлада. Едва они прошли несколько шагов, как неподалеку прошла очаровательная девушка, в короткой юбке и легкой кофте с откровенным вырезом.

Задержалась, посмотрела на бравых вояк оценивающим взглядом. Изогнула бровь, спросила:

— У товарищей офицеров не найдется закурить?

— Конечно, найдется, красавица, — оживился Серебренников. Вытащил золотой портсигар, подскочил к девушке. — Да для такой красавицы ничего не жалко. Зачем тебе эта сигарета, хочешь вот такую, заграничную? Вот, возьми, сколько надо.

— А вы щедрый и красивый мужчина, — проворковала девушка.

Да, действительно так и было. Когда Серебренников видел перед собой цель, то старался ее достичь с неукротимым упорством. Вот и сейчас он тут же устроил с девушкой продолжительный разговор.

Его приятели стояли в сторонке, тоже покуривая и рассуждали о будущих делах на завтра. Впрочем, Щепкин еще поглядывал в сторону парочки и переминался с ноги на ногу. Ему было неловко, потому что девушка тоже понравилась ему.

— Ребят, вы идите сами, а я вас потом догоню, — сказал Серебренников, на минутку подойдя к ним. Девушка осталась стоять в сторонке. — Мне надо проводить даму домой.

— Ишь ты какой, скорый, — усмехнулся Орлов. — Ну, гляди, как скажешь.

— Красивая какая, — прошептал Щепкин, глядя на девушку.

Действительно, девушка была чудо как хороша. Воздушные каштановые локоны скрывали лицо, как вуаль, но все равно были заметны загадочно мерцающие огромные глаза и чувственный изящный ротик.

Но делать нечего, раз уж товарищу так подфартило, то почему ему надо мешать? Орлов и Щепкин отправились дальше по набережной, а Серебренников отправился провожать девушку домой.

Он прошел вместе с ней еще несколько кварталов, рассказывая анекдоты и заставляя даму все время издавать тихий серебристый смех. Выборг все еще находился в состоянии сонной неги, на улицах ни души. Военных патрулей тоже не видать, хотя Серебренников их особо и не боялся, у него с документами все в порядке.

Постепенно офицер становился все нахальнее, обнимал даму за талию, а потом попытался и поцеловать. Но девушка все с той же чарующей улыбкой неизменно ускользала из его объятий.

Наконец, когда они вошли во дворик трехэтажного дома, она сказала:

— А вот здесь я живу. Спасибо, что проводили меня до дому. Ну, я пошла.

Но разве она могла так быстро отвязаться от бравого лейтенанта? Он тут же ринулся в атаку:

— А где же ваш подъезд? Нет, так не пойдет, я должен проводить вас до двери квартиры, мало ли кто может подстеречь вас в подъезде?

Девушка после небольшого сопротивления согласилась. Серебренников вошел вместе с ней в подъезд, победоносно держа руку на ее талии. Он уже считал эту крепость захваченной и справедливо рассчитывал вскоре насладиться плодами своей победы.

В подъезде было темно. Свет горел где-то на верхней площадке. Не успела сладкая парочка подняться до первого этажа, как темнота впереди ожила.

Это оказались двое парней. Они продвинулись к парочке и быстро оттерли офицера от девушки.

— Ну, чего приперся? — спросил один. — Закройте рот и не вякай.

Серебренников был малый не робкого десятка. Он хотел расшвырять парней парой затрещин, но тут один ударил его в бок.

Офицер почувствовал дикую боль. Оказывается, парень вонзил в него нож. Затем вытащил и ударил снова, опять в тот же бок.

Тут же подключился и второй парень. Он также ударил офицера ножом. Серебренников потерял равновесие и повалился на пол, а в туловище у него уже зияли пять ножевых ранений.

Последнее, что он успел увидеть, это девушка, стоящая на площадке первого этажа и равнодушно глядящая на него.