Гимн неудачников

Глава 6. Милосердие, Справедливость и Северное братство

Город-за-Границей. Рассвет. Резкие, словно отчеканенные на фоне светлеющего неба силуэты домов и заводов, черные трубы и темно-синие клубы дыма на лиловом, желтом и лазурно-голубом покрывале, прозрачная белая дымка в низинах и тускнеющие искорки звезд над ней.

Сонные и злые стражники, дождавшиеся не утренних сменщиков, а команду идиотов, примчавшихся за полчаса до открытия ворот.

Команда радостных идиотов. Радостных — потому что выполнили приказ дословно, идиотов — потому что зря.

Их командир Черная Смерть, черный маг по жизни, признанию и стилю действий.

Хм. Город-за-Границей. Когда-то принадлежал Ниморе. Прекрасный образчик ее архитектурных традиций: во всем городе нет ни одного дома, непохожего на других. К великому сожалению строителей, клонировать заводы не получилось по чисто техническим причинам, и представители гнилого индивидуализма стыдливо прятались за высокими заборами. Самый высокий забор защищал город от природы, нагло посмевшей взять оплот цивилизации в осаду; впрочем, это общая тенденция — чем дальше к северу, тем выше стены, злее мокрицы и вооруженней охрана.

Вокруг забора — заросли не сразу поймешь, что шиповника. Верный знак, что в городе свило гнездо друидское братство. И так, куда ни плюнь, попадешь в Великий Лес — и в городе от него спасу нет.

Лес на заднем плане.

И я.

Все.

Колдун глядел на рассвет с явственным омерзением. На его месте я бы поумерил пыл — от таких взглядов солнце не только не взойдет пораньше, но и вовсе передумает это делать.

На исходе второй минуты Смерть не выдержал тягостного ожидания. По замыслу создателей зеленой преграды, шиповник должен был не пропускать к стене незваных гостей, но если черному магу так хочется, то так уж и быть… Первая линия бороны пала, не сдав ни пяди родной земли, но остальные кусты капитулировали и прыснули в сторону, освобождая широкий проход. Ветви, на которых колючек росло больше, чем листьев, угрожающе покачивались под широкий шаг Смерти, словно говоря "это день такой неудачный, а то бы мы ему задали".

Докатился. Угадываю мысли растений. Еще чуть-чуть — и в Голоса Леса, как раз появилось вакантное место. Устранил конкурента путем навета и ложных искушений…

Все, с этой минуты ту отраву, что Крапива подсовывает окружающим под видом лекарства, сначала будет пробовать она сама.

На самом деле растения выявляли умертвий. По словам Эжена, немногим лучше, чем люди — когда к дверям подходит эдакий мертвенно-бледный типчик и начинает их жевать, грустными глазами глядя на стражу, сложно ошибиться. Новорожденное умертвие тупо, голодно и злобно. Нет, просто из исследовательского интереса — определят растения древности вроде Ильды или Града?

Со стены подождали, когда мы подойдем поближе, и начали возмущенно вопить на понятном всем черным магам диалекте — нецензурном. Послышались слова "работа" и "долг", и Смерть, пнув стенку, пригрозил оставить стражников без работы и всех долгов, потому что охранять станет нечего. Не дожидаясь, пока ворота прикажут долго жить, стражники спрятали их в глубине стены, пропустив беспокойных визитеров внутрь.

Хорошо быть черным магом. Плохо быть всем остальным, когда черный маг появится.

Но потрясения ночной смены на этом еще не закончились. Вместо того, чтобы напрямик ломиться в город, колдун дисциплинированно прошел все проверки и даже постоял на диагностическом круге, сбив все настройки чуткого прибора слишком сильным энергополем.

Диагностические круги на магов не рассчитаны, что Смерть, всегда проходивший в город без проверок, вряд ли знал. В контрольный зал мгновенно набилось с десяток стражников — двое с мокрицами, трое с автоматами, а остальные довольствовались холодным железом и моральным превосходством. Маг магом, но если кто-то из наемников окажется умертвием, под суд пойдут все — и вооруженная тройка в масках уже готовилась воздействовать на гражданское самосознание Смерти незаконными методами, когда колдун внезапно милостиво согласился подождать. Тут уже до меня дошло — он пытался переломить злой рок, не допуская повторения произошедшего в Городе-на-Границе. Похвально, я сам искренне надеялся, что сработает.

Пока колдун разрывался между желанием плюнуть на приметы и горьким опытом, Клен убалтывал командира стражников, убеждая, что мы ни разу не бандиты, а мирные туристы, наемники ждали, а остальные занимались делом, я разглядывал занимательные плакаты, развешанные по стенам настолько часто, что напоминали обои. Радовали одни названия: "Каждое применение черной магии сокращает вашу жизнь на год", "Что делать, если ваш близкий стал черным магом", "Черный маг — не приговор!", "Черная магия: правда и слухи"… Самый крупный плакат, закрывший полстены напротив круга, гласил "Скажем "нет" справедливости!". Воззвание воплотилось мгновенно: технику перенастроили, и узнать, что за претензии к справедливости у местного населения, мне не удалось.

На улицу я выскользнул сразу вслед за Смертью, не собираясь проверять, как долго магическая аура будет прикрывать нулевика от мокриц. Клен вышел последним, вежливо попрощавшись со стражей; что ж, хоть у одного из компании имелся собственный мозг, только он не любил его показывать.

— Командир, — тихо сказал светловолосый наемник. — Стража говорит, что о торговцах оружием не слышно уже несколько недель, но мы найдем вам автомат, если прикажете. Сложнее с патронами…

Кх… что-то я поспешил с выводами… Но больше всех поразился Смерть, уже позабывший, что когда-то ему до зарезу желалось халявного автомата.

— Нет! — обозленно рявкнул он. Даже колдун понимал, что огнестрельное оружие в нашей стране позволено таскать только военным и кандидатам на смертный приговор. Слишком опасно, легко в использовании, к тому же дефицит; и если сами стрелялки еще можно было достать, то патроны к ним выдавались под роспись. Ниморские запасы кончались, так что стража носила автоматы больше как средство устрашения. А черным с их разрушительной силой такая морока была как Великому Лесу снег летом, но раз нельзя, то почему-то очень хотелось.

— Как пожелаете. Гостиница через два квартала.

Местные жители боролись с тусклыми буднями как могли: город напоминал цветовой хаос. Разрисованные всеми цветами радуги дома усеивали яркие вывески; некоторым маньякам, дорвавшимся до краски, этого показалось мало, и они перешли на тротуары и дороги. Вопреки опасениям, разгула Великого Леса в городе я не заметил. Ни одного дерева, зато клумбы, вазоны, горшки с цветами на балконах, окнах, крышах… Ниморцев бы хватил удар, увидь они, что сделали аборигены с их прекрасным упорядоченным серым городом.

Чернильно-черная гостиница виднелась издалека и среди пестрых соседей выглядела внушительно. Воспринять ее серьезно мешали пестрые вывески разных размеров и цветов, свидетельствующие, что это именно то, что есть.

— Похоже, у них ремонт, — я забылся и заговорил с Кленом. Не хотел же привлекать внимание! Но леса, облепившие все правое крыло, навевали невеселые мысли.

— У них всегда ремонт. Здесь останавливаются черные маги. Видишь, сколько табличек? Каждую прибивали после того, как гостиницу отстраивали заново.

О небеса мои, надеюсь, сезон веселых колдунов уже прошел. Зато понятно, почему черный: яркие цвета раздражают их хрупкую нервную систему.

Наемники на этот раз не решились отправлять командира одного в обитель зла и порока (таковых нет? Смерть найдет). По версии Кактуса, боялись отправить с ним меня, боялись остаться со мной, а еще сильнее боялись оставить меня одного в лесу, потому что им еще идти и идти, а как достичь ЦЕЛИ, если за стенами мировой пожар, ураган, цунами, мор, нашествие умертвий…

…Обстановка гостиницы делилась на две категории: то, что трудно сломать, и то, что не жалко. Все в серо-черной тональности. Смерть хватанул свой ключ и ушел; наемники толпились в холле. Не успел я порадоваться, что Клена отвлекли организационные вопросы, как сбоку вынырнула Крапива. Кактус мрачной глыбой следовал за ней.

— Как твои руки? — выпалила девушка.

— Нормально, — я поднял забинтованные запястья.

— Значит, заражение все-таки не началось! — бодро подытожила она. — А как себя чувствуешь? В сон не клонит?

— Наоборот, — несмотря на практически бессонные ночи, я чувствовал себя бодрым и полным сил. — А что, должно?

— М-да. Надо было сбавить дозировку. Раза в два. Или в три. Никогда не готовила энергетик для нулевков… — на последних словах голос Крапивы утих. Девушка навалилась на стойку, обратив неясный взгляд на ряды висящих ключей, и мгновенно позабыла тему разговора, увлеченная новыми переживаниями.

Целительницу выбирала та же светлая голова, что и командира. Чувствую знакомый безумный стиль. С другой стороны, никто еще умер и даже серьезно не пострадал. Странно. Точно помню, что раненые были, но по окружающим лучащимся здоровьем мордам этого не скажешь. Вывод один, но печальный: экспериментируют только на мне.

— Командир вызывает Лозу. Номер пятьсот тридцать четыре. Срочно, — отчеканила черноволосая девушка-посыльная, и я покорно побрел к лестнице.

Час П, в смысле последний, настал. Из меня будут выпытывать правду. И выгонять из славной компании — вот не знаю, хорошо это или плохо…

В любом случае, как Черная Смерть скажет, так и будет. Скажет принять — примут, скажет забыть — забудут, скажет сдать страже… скорее придушит собственноручно, но надеюсь, дело до того не дойдет.

Да какой архитектурный извращенец строил эту гостиницу?!

Заблудился в одном коридоре — это уже диагноз. Постоянные перестройки не пошли дому на пользу, и мало того, что на большинстве дверей не было табличек, куда-то пропали номера с тридцатого по сороковой. От отчаяния я даже спустился обратно, но этот первый этаж оказался совсем не тот первый этаж, откуда я уходил и где остались наемники. Оставалось подождать, пока Смерть не взбесится от долгого ожидания, и потом идти на звук — а лучше наоборот.

Постояльцы в такой ранний час предпочитали спать, а не служить бесплатными справочниками, и первого живого человека я нашел не скоро. Он шел по коридору, вертя на пальце брелок с ключами, рассеянно улыбаясь и довольно мурлыкая какую-то песенку, и меньше всего походил на черного мага.

— Простите, где здесь номер пятьсот тридцать четыре?

— Иди до последней лестницы, и там переход в другой блок, — он махнул рукой и поправил потрепанный рюкзак на левом плече. — Эй, не окажешь одну услугу?

Я опасливо кивнул и отступил на шаг. Постоялец засунул руку в карман и достал коричневый конверт.

— Отдашь хозяину номера вот это. Мои наилучшие пожелания! Смерти привет!

— А… — мой вопрос о том, откуда ранняя пташка знает колдуна, повис в воздухе; та, помахав на прощанье, усвистела вниз.

Широкие крупные буквы на конверте гласили: "В пятьдесят четвертый номер. Лично в руки". Не-не-не, мне это совсем не интересно… не интересно…

Любопытство меня сгубило, а теперь добивает. К счастью, разглядеть что-то на просвет и узнать лишнего мне не удалось.

— Где тебя носило?! — напустился на меня один из наемников, изображающий почетный караул у двери обожаемого начальства.

— Заблудился в коридоре, — честно ответил я, на что наемник тихо выругался и постучал в дверь.

— Если что — кричи, — напутствовал второй охранник.

— Чтобы вы успели убежать подальше? — уныло вопросил я пустоту и влетел в комнату, подпихнутый добрыми сотоварищами.

…В черной-черной комнате с черными-черными стенами, черным-черным потолком и черным-черным полом жил черный-черный маг с черными-черными замыслами. Еще там стояли монументальная кровать, монументальный стол, шкаф, хлипкий стул и изящная белая ширмочка с геометрическим узором. Темные плотные шторы были наглухо задернуты, и от тусклого света настольной лампы по стенам скользили длинные изломанные тени.

Новый хозяин сидел за столом и готовился к разбою и нападению… то есть перебирал Жуткие Магические Фигни. Полая трубка с двумя перьями, зажигалка в серебристом футляре, звезда со множеством лучей, часы-будильник, брелок с ключами, кубик рубика и множество тому подобного хлама путешествовали от одного края стола к другому уже не в первый раз, но, судя по тяжелым умственным усилиям на лице колдуна, что-то у него не сходилось. И, припоминая битву в гостинице, я даже в курсе, почему.

Уверен, он только делает вид, что меня не замечает. Небо и Земля! Может, лучше я об Эжене расскажу?..

Черная Смерть добавил к горке амулетов ракушку с шипами и встал. Я попятился к двери; колдун неспешно приближался.

Пятая ступенька из раскаленного железа! Спина уперлась в стену. Черный маг стоял вплотную, разглядывая меня с подозрительной задумчивостью. Я приготовился валить ответственность на умертвий, Лес, спецназ, судьбу и всех-всех-всех…

— Где мой нож?

— Какой н-нож?

— Где мой любимый коллекционный нож из ниморской стали? — с надрывной угрозой повторил Смерть.

Не дождавшись ответа, колдун ухватил меня за воротник и лениво замахнулся. По обтянутым сухой прозрачной кожей костяшкам пальцев пробегал черные огоньки.

— Н-не знаю, — я малодушно зажмурился.

Тихий вздох, шелест, и ощущение чужого присутствия исчезло. Я приоткрыл один глаз, все еще не решаясь поверить своему счастью.

— Ты жалок, — констатировал Смерть, и без перехода добавил: — Что ты стащил у белого мага?

— Информацию, — я злобно глянул на обескураженного колдуна. А кое-кто сдвинут на вещах. Хорошо быть сильным, когда у тебя дар не меньше семерки.

— Какую?

— Насыщение до нормального уровня анормированного энергополя с нестабильной незамкнутой структурой с источниками во внешней среде, — мстительно ответил я. Смерть скис.

— Кого может это интересовать? — с отвращением прошипел он. — Белые идиоты.

О-ох, люблю черных магов. Я, можно сказать, ему государственную тайну выдал, а он не понял.

— Значит, преступник. Может быть, еще и убийца? — Смерть с любопытством посмотрел на меня. Я вспомнил Леонида Гарша и поспешно замотал головой.

— Кто тот урод? — безо всяких объяснений поменял тему Смерть. Спросил без ожидаемой злобы. Какой-то он сегодня подозрительно дружелюбный, даже не по себе.

Вряд ли речь идет о бедном командире стражи…

— Эжен, пятый ранг, ученик белого мага.

Технически, как и любая пятерка, Эжен магом не является. Но он ученик магистра, и потому несогласные могут держать несогласие при себе, а Эжен — каждый раз выслушивать…

— Да какой, к Ниморе, белый?!

…вот это выслушивать. Белый, потому что не черный. И точка. Тоже безрадостная система, а еще печальней, что колдунов все равно раз в десять больше.

Черные такие черные. Так удивляются, когда им дают отпор. Особенно белые маги. Не, кто угодно может, а белые — нет! Что они, не люди уже? Ничему колдунов история не учит.

— Просто у него тяжелый характер… Что будет, когда он потребует меня выдать? — в лоб спросил я.

Смерть неожиданно успокоился:

— Когда?

— Если ничего не помешает — уже сегодня.

— Уверен?

— Одна стычка его не остановит… И он будет со стражей, так что лучше уйти из города, пока…

Его вообще ничего не остановит. Он и на том свете меня достанет, если понадобится.

— Так он скоро придет, — уточнил Смерть и откинулся на спинку стула с довольной ухмылкой. — Ему придется сильно об этом пожалеть.

Я замер. Так колдун вовсе не собирался скрываться. Эжен — маг границ с нулевым чувством самосохранения. С него станется заявиться прямо к Смерти и потребовать моей выдачи, и пофиг, что Смерть, в отместку за пережитое унижение, ему голову отвернет. И магия не поможет — преимущество внезапности утеряно.

— Эжен — ученик магистра Белого Совета, — предупредил я.

— Это его не спасет, — Смерть продолжал скалиться.

— Но это верный путь в черный список!

— Ты, никчемное создание, будешь пугать меня черным списком? — вкрадчиво поинтересовался Смерть, подаваясь вперед. В его глазах разгорался безумный огонек.

— Н-нет! — я прекрасно понимал, что уйти из-под удара уже не успеваю. — Письмо!

— Какое еще письмо? — раздраженно рявкнул сбитый с настроя колдун.

— Это, — я с трудом заставил себя подойти к столу и положил конверт на самый краешек. — Лично в руки.

Смерть раздраженно надорвал бумагу. Внутри оказался единственный листочек в клеточку, исписанный с одной стороны. Неизвестный адресант явно впопыхах выдирал его из блокнота — и теперь я мог убедиться, какой силой обладает слово. С каждой строчкой черный маг мрачнел все больше и больше, пока его лицо не превратилось в гротескную перекошенную маску. По листку от сжавшихся пальцев поползла чернота, и через мгновение он рассыпался в прах.

Колдун со всей силы ударил кулаком в стену; что-то хрустнуло, по руке потекла кровь, но он словно не чувствовал боли.

Вот так отвлек внимание…

— Кто?

— Не умертвие! — поспешно отмазался я. — Глаза темные, карие…

— Как выглядел?! — Смерть сорвался на крик и закашлялся, прижимая ладонь к горлу. Я впервые подумал, что его специфический голос — результат давней травмы.

— Незагорелый, — я еще удивлялся, в каком подвале он сидел все лето. — На черного мага не похож… Что еще…Шел с вещами, уезжал, наверное…

Смерть выругался и одним махом сгреб в рюкзак все безделушки, зажав одну в кулаке. Монументальный стол только отлетел в сторону, когда колдун метнулся к двери.

— За мной! — кратко прорычал он, на секунду останавливаясь рядом.

… На первый этаж мы слетели с грохотом.

— Где?! — заорал черный маг, подлетая к стойке.

— Это не я!!! — в один голос прокричали портье. Единственная преграда между ними и разъяренным колдуном оплыла и рассыпалась.

— Где он?! — сделал Смерть потрясающее уточнение, склоняясь над беднягами.

— Там! — одновременно ткнули они в направлении двери.

Колдун широкими шагами двинулся к дверям; те, словно предчувствуя приближение злого рока, задрожали, оплавились и сползли на пол раскаленными лужицами.

— Стоять! Лежать! Руки за голову!

…Слишком много шума для такого раннего утра, — меланхолично подумал я, краем глаза глядя, как из открытых дверей и откуда-то из гостиницы в холл с автоматами наперевес врываются амбалы в красных колпаках и серых балахонах, и плавно утыкнулся носом в пол, прикрывая голову руками. Вот жизнь веселая пошла — встать, лечь, спасибо еще не отжаться…

Черная Смерть замер на месте и легко взмахнул рукой. Вспыхнуло черное сияние и…

— У нас рассеиватели, справедливщик! — торжествующе сообщил один из амбалов таким счастливым голосом, будто сам не верил в эффективность ниморского прибора до сего момента. — Сдавайся, не множь свои грехи!

Бесконечность на бесконечность умножалась плохо. Колдун стоял, чуть ссутулившись и наклонив голову; рядом с ним в воздухе быстро формировалось темное облачко неопределенных очертаний.

— Эй, даже не думай… — забеспокоился главарь.

Смерти думать и не думал, и не собирался заниматься бесполезными занятия впредь. Облачко потемнело, приобретая объем и форму; расплывчатые черные жгуты неуклонно формировали знакомую многолучевую звезду…

— Вспомни о душе! — воззвал главный говорун. — Или мы тебя пристрелим!

Сегодня что, день борьбы с черными магами, и эти клоуны ограбили оружейный склад? Они же не будут стрелять, верно? Патроны редкие, патроны экономить надо…

— А ну прекратить! — ледяной голос пронесся над холлом. — Кто вы такие и по какому праву вы угрожаете моему подчиненному?

Клен, отмороженный наемник, спустился с лестницы и, не обращая никакого внимания на целый арсенал в руках врагов, растолкал красноколпачников, остановившись между главарем и Черной Смертью. Вслед за ним, вооружившись до зубов, шествовали остальные, и среди них я заметил двоих охранников, мгновенно простив им подлый удар в спину у дверей пятисот-непомнюкакого номера.

Так. Подчиненному?!

— Клен, Старший научно-исследовательского отряда дальней разведки братства Ренья Нова, — светловолосый наемник достал волшебную грамоту, на ходу разворачивая ее в полный рост. — Повторяю: кто вы такие и по какому праву вы нам угрожаете?

Самый широкий серый балахон уставился на листок так, будто впервые видел буквы.

— Вы…

— Друиды, — холодно оборвал его Клен. — Центральное братство милостью Великого Древа Ренья Нова. Итак?

Лес вас забери, во я попал.

И вот с этими… вот с этими недочеловеками… я преспокойно шел столько дней! Целых шесть. Все сходится: и растительные имена, и грамота-пропуск, и фанатичные заявления про цель… вот только настоящие друиды никогда не свяжутся черным магом. Да они же устраивают вой на всю округу, стоит только колдуну случайно появиться на горизонте. Да я сам лично помню, как братство Города-у-Леса в полном составе потребовало изгнать из района всех черных, и Эжен (Эжен!) тех защищал. Тяжела доля ученика координатора региона.

А, понял, это поддельные друиды. Поддельные друиды с поддельной пропускной грамотой. Вот только самозванцы тем более бы не стали так себя дискредитировать…

— Командир добровольческой дружины Движения-за-Милосердия от южного сектора Алексей Ферг, — оторопело представился главарь.

Млин, они выдают оружие гражданским?! Куда смотрит местный координатор, а, я вас спрашиваю?

— Что за маскарад, командир Ферг? — нехорошо осведомился Клен. — Этот маг — наш проводник.

Черный маг. Проводник по Великому Лесу. Да, дружинник Ферг, я тоже в это верю.

— Этот маг — участник Движения-за-Справедливость!

— Да в какой справедливости вы меня обвиняете?! — не выдержал оскорбленный до глубины души Черная Смерть. В таких жутких и противоестественных вещах его еще никто не подозревал.

— Мы пришли по вызову из этой гостиницы…

— Нам сказал один из постояльцев! — истерично крикнул старший портье.

— Кто-то сказал кому-то, тот сказал другому, тот третьему — надежные основания, — резко хмыкнул Клен. — Я тоже видел плакат на контрольном пункте. Чем вас не устраивает справедливость?

Дружинник уставился на него как на пришельца из дикого леса.

— У вас тут Справедливость?! — я наконец обрел дар речи. — Где военное положение, где перекрытые границы, почему в Совете ничего об этом не знают?!

Окружающие — что друиды-наемники, что серые балахоны — смотрели на меня, как на внезапно заговорившую колонну. Алексей Ферг слегка смутился:

— Ситуация под контролем, и мы не видим причин беспокоить Совет…

— Под контролем? — я задохнулся от возмущения, сам не заметив, как вскочил на ноги.

Я — приемный сын магистра Юстина, координатора от Белого Совета. Да, я прекрасно знаю, что такое Справедливость, и что когда ситуация выйдет из-под контроля, дергаться уже поздно.

— Лоза, в чем дело? — спокойный голос Клена разом привел меня в чувство. Вот так не привлек внимание…

— Движение-за-Справедливость, радикальное течение Церкви Постижения…

Учение о карме говорит, что каждое новое рождение сообразно прошлой жизни. Был хорошим — на тебе магию в зубы, был плохим — помучайся в шкуре обычного человека. Не так сложно подумать, что маги должны властвовать, а люди — подчиняться и молча страдать, искупая грехи, правда?

А вот колдуны сами бы до такого не додумались. Не дружат они с религией. Но нашелся же человек!..

— Еретики они, а не радикалы! — вставил милосердечник. На себя бы посмотрел.

— И при чем здесь черные маги? — нетерпеливо перебил друид. Как бы объяснить, попроще…

— Короче, они хотят восстановить темные времена.

…Он не хотел ничего плохого. Он просто написал книгу "О справедливом порядке". Он воззвал к совести магов, призывая лучших существ наставлять и учить своих грешных собратьев. К милосердию и снисходительности к слабым со стороны сильных. Небеса мои. Основателем самого кровавого движения в истории стал неизвестный идеалист-теоретик.

Реакцию колдунов нетрудно предсказать: "оба-на, мы тут думали, что правим, потому что всех несогласных поубивали к демонам, а оказалось — такой мировой порядок! В ученой книжке написано, что мы — высшая раса! И ничтожные людишки должны у нас в ногах ползать! И это… ничего себе… справедливо… Офигеть, спра-вед-ли-во…"

И порядок темных времен — самый справедливый порядок. Разумеется, чего бы черным-справедливщиками не желать его восстановить?

— Что за бред, — высказал Клен самое здравое мнение по поводу религии вообще. — Этих ненормальных давно уничтожили.

— Этот бред уже вычистил всех торговцев оружием за сотню километров!.. — сорвался на крик милосердечник.

— Разве плохо?

— Теперь у них оружия больше, чем у всего города!

— Печально, но при чем здесь мы? Тем более вы тоже из какого-то движения…

О мои небеса, друиды даже не знают, кто такие милосердечники. В каком мире они живут? Я тоже хочу туда.

— Движения-за-Милосердие! — Алексей Ферг скрипнул зубами и уставился в грамоту. — Командир Клен, братство Рению Нуова?

— Ренья Нова, — тихим от напряжения голосом поправил светловолосый друид, делая ударение по-ниморски, на последний слог.

— Все сходится. Вы арестованы. Все.

— Да не пошли бы вы!.. — раздраженный возглас колдуна прервал громкий скрежет. По потолку прошла крупная трещина; в наступившей тишине было ясно слышно, как один портье говорит другому:

— Все, никаких больше камней и бетона — деревянный пол, бумажные стены! Так хоть не страшно…

— Вы понимаете, что идете против Великого Леса? — с отчетливой угрозой прервал паузу Клен.

Вопреки ожиданиям, Ферг не впечатлился.

— Так приказало наше братство. Вы там уж сами между собой разбирайтесь. Да и кто сказал, что вы друиды? Бумажку можно любую сделать. У нормальных зеленых черные маги на побегушках не служат. Сложите оружие и сдавайтесь добровольно.

Черная звезда полыхнула ослепительно-белым. Брызнула кровь, оставляя в воздухе светящиеся фиолетовые линии, и с дробным стуком посыпалась на пол. Стены дрогнули и понеслись вдаль, растаяв в дымке горизонта.

— Стреляйте!

Воздух наполнило жужжание мух, больших стальных неповоротливых слепней, плавящихся криков и демонического смеха, сплетающегося в гигантскую шевелящуюся фигуру, накрывшую весь мир…

А потом на меня упала тьма и со звоном разбилась.

… Давно остывшие угли присыпаны серым пеплом. Жухлая трава цепляется за сапоги, пахнет сыростью и гарью. Справа темнеет гранитная насыпь; шелестит пожелтевшая березовая поросль, по опавшей листве едва слышно шуршит дождь. Мир погружен в легкую дымку.

Тишина. Покой. Но что-то не так, это место кажется мне странно знакомым, хотя я уверен, что никогда раньше здесь не был. Взгляд цепляется за непонятное грубое сооружение на краю поляны: груда камней и железные палки, поставленные шалашиком. Что это?.. этого не должно быть!..

… К железу приварена табличка; букв почти не видно, но слова приходят сами по себе.

"Здесь покоится Леонид Гарш, страж Города-на-Границе. Он защищал живых от мертвых, пока сам не ушел за грань. Великий Лес, спаси его душу!"

… глубокая яма. Запах сырой земли, прелых листьев и чего-то горького забивает ноздри.

…Я оборачиваюсь. Черная фигура замерла напротив. Залитое кровью лицо, вместо одного глаза — провал, другой слепо таращится в пустоту, затянутый белесой мутью.

— Я… это случайность! Я не хотел… Это все заклятие!

Молчание. Он шагает вперед.

— Прости… я… я правда не хотел… мне очень, очень жаль! Прости меня!!!

Мокрые листья под ногами скользят, я оступаюсь, и падаю в черную пропасть…

Падаю…

Сквозь прутья решетки виднеется краешек затянутого серыми облаками неба. Странным образом непогода успокаивает, погружая в полусонное состояние. Осколки кошмара медленно тают…

Кошмара? Я попытался сосредоточиться. Кажется, мне снилось что-то плохое… или нет… мысли разбегались, оставляя в голове блаженную пустоту.

Не помнить.

Не думать.

Лежать.

Смотреть в потолок… Он красивый. Серый такой. Бетонный. Неровный, и с трещиной. Замечательный потолок.

Я нахмурился. Тоненькая трещинка в месте соединения плит разбудила неясное беспокойство, но с чем оно связано, я не вспомнил.

Зачем волноваться, в самом деле? Думать — это так утомительно…

Эй, а как меня зовут?

А надо ли мне знать, как меня зовут?

А нормально ли разговаривать сам с собой?

Ощущение покоя куда-то подевалось. Досадно. Вопросы плавали в голове как вермишель в киселе — медленно, неторопливо, и лучше бы их там не было.

Из состояния овоща меня выдернул громкий стук в окно. Поначалу я не обращал на него внимания, но звук не прекращался, выводя из себя и прогоняя отупение. Кое-как встав на ноги (окружающее плыло в невнятном тумане), я прошлепал к окну, лелея планы мести очумевшему дятлу.

За стеклом бесновалась старая и изрядно драная ворона, по виду — только что из помойки. На показанный кулак и размахивание руками бомжеватая птица ответила утроенными усилиями. Быстро оглянувшись, я стукнул по стеклу. Ворона отскочила в сторону, смерила меня оценивающим взглядом и долбанула в ответ так, что будь окно стеклянным, то разлетелось бы на осколки.

От неожиданности я отпрыгнул практически как ворона. Пол качнулся; перед глазами заплясали бело-черные переливающиеся точки; я судорожно вцепился в спинку кровати и зажмурился, выравнивая дыхание и мысленно считая до десяти.

Ворона ни с того ни с сего утратила интерес к стеклу и улезла в район форточки. Из-за старой, покрашенной облупившейся краской рамы торчали только встрепанные черные перья: птица ухитрилась забраться между решеткой и окном.

М-да. Нимора неподалеку, сразу видно. Успокаивает только то, что форточка закрыта изнутри. Чтобы пробиться через рамы, пусть и деревянные, потребуется не один час.

Соображалось с трудом. И чем меня так обкололи? Последнее, что помню — вспышка черного света. Всегда думал, что рассеиватели не дают колдовать. И дружинники так же думали. И ниморцы… ну, они проиграли, так что неудивительно.

На самом деле, конечно, магию блокировать невозможно… Как невозможно ее отнять, исчерпать или потерять. Магия — наша жизненная сила, и покуда мы живы, она существует, и когда не живы — тоже… иногда.

Рассеиватели уменьшают точечную концентрацию магии за счет увеличения площади покрытия. Если проще, то вместо того, чтобы превратить в пепел одного человека, колдун вызовет головную боль у десятерых. Хитрая штука.

Холодный пол все норовил выскользнуть из-под ног, но я упорно обошел комнату, цепляясь за стену. Обнаружились две двери: одна — в крошечную уборную, другая закрыта. Маленькое окошко под потолком, сквозь которое едва-едва пробивается тусклый свет. Бетонная клетушка и уютный приют клаустрофобии.

Привычные размышления помогли прийти в себя. Рассеиватели — это просто, это знакомо. Эжен вот их разбирал. Во время последней оккупации соседи напихали эти штуки в каждый город, и ни одной инструкции. Правда, городские большие — цистерны в два человеческих роста — ржавые и нерабочие…

Я добрался до окна и встал на цыпочки, выглядывая наружу. С качающихся под порывами ветра берез летели первые листья; а за ними сплошным темным массивом утыкались в небо ели.

Д-д-д-деревья. Великий Лес наступает. Странно. Не видел в городе парков. Загородная тюрьма какая-то. Окна с решетками, кровать привинченная…

Мать моя, опять галлюцинации! Рама вспомнила далекую молодость и решила превратиться в дерево. Сквозь растрескавшуюся краску целеустремленно прорастал зеленый побег: вот уже появился первый листочек, второй…я отпустил решетку и потер глаза, но глюк не исчез. Наоборот, резко ускорившись, побег изогнулся вверх, обмотался вокруг шпингалета и с силой дернул форточку на себя.

Я бросился к двери и со всей силы заколотил в нее.

— Откройте!

Так ведь сожрут и никто не заметит!

Я заозирался, ища хоть какое-то оружие, схватился за подушку, швырнул ее обратно, приподнял стол и с грохотом уронил на пол, заметался по комнате, наткнулся на стул, с полузадушенным паникой радостным криком поднял его над головой и повернулся к окну, готовясь дорого продать свою жизнь.

В борьбе растения с рассохшейся рамой победила природа. Взвизгнули петли, остававшиеся нетронутыми много лет; вместе с холодным ветром в комнату ввалилась ворона, неопрятным комком бухнувшись на подоконник. Вслед за ней, выходя прямо из тела, тянулись невнятные зеленые нити.

Последняя нить втянулась в тело, и ворона сорвалась с подоконника, тяжело захлопав крыльями. Стул взлетел в воздух, описав плавную дугу. Их пути пересеклись…

— А ну отцепись, дрянь! — я потряс стулом, но ворона висела на ножке будто приклеенная. От ярости помутнело в глазах. Я шагнул к стене, широко размахнувшись…

Стул выпустил зеленые побеги и зацвел. С невнятным воплем я отшвырнул деревянное кошмарище в угол и кувыркнулся за кровать. Послышалось громкое хлопанье крыльев: ворона тяжело поднялась в воздух. Ее мотало туда-сюда, словно захватившее разум растение толком не знало, как управлять вверенным телом, зато обладало заметной долей упорства. Его гнал вперед голод и жажда крови…

На полпути энтузиазм левого конструкта закончился, и ворона безжизненно шмякнулась прямо на подушку.

Я осторожно обошел вокруг кровати, изучая реакцию зомби-вороны. И это все? Она не собирается на меня нападать, убивать, пожирать, делать все прочие вещи, для которых Великий Лес создал растение-паразит?

Ворона не подавала никаких признаков не-жизни. Только сейчас я заметил, что в клюве птица держит что-то знакомое: серебристое, круглое, с рельефным рисунком. Птицы любят яркое и блестящее; но этого не оправдает того, что яркое и блестящее — пуговица Дэна Ролы.

Вот так привет из прошлого…

Послышался звук отпираемой двери. Сам не понимаю, как я успел метнуться к окну, захлопнуть форточку, поднять стул, сунуть птицу под подушку и встретить посетителей уже сидящим на кровати. Только сейчас пришло в голову, как сражение выглядело со стороны. Идиот, стул и бедная, маленькая, уже мертвая ворона. Тьфу. То ли дело, Черная Смерть: маг, потолок и куча народу. Вот где масштаб!

Уф, ко мне возвращаются мысли! Жаль, что глупые и потому привязчивые.

Грохотнул последний засов и дверь отворилась. В комнату ввалился мужик в зеленом; орлиным взором окинув помещение и убедившись, что я не стою за дверью с дубинкой из ножки стула, он отодвинулся, пропуская кого-то.

За охранником следовала средних лет женщина в простом коричневом платье с белой накидкой на голове. Чем-то она была похожа на сестру милосердия или на монашку культа десяти ступеней восхождения. Меня пришли лечить или отпевать? Ох, не люблю я эту братию… Монахов, в смысле. Они даже хуже друидов.

Светлые, почти белесые глаза на бледном, с грубыми, словно вырезанными из камня чертами, неподвижном лице. Для целительницы женщина была немного мрачна, для монашки — мрачна просто неприлично. Те вечно радостные, так и ходят с улыбкой все время, даже когда предрекают будущую жизнь в виде таракана.

Женщина уселась на предупредительно придвинутый охранником многострадальный стул, поправила складки на платье; на темной ткани сверкнуло вышитое серебряной нитью дерево с семью ветвями.

— Я понимаю ваше состояние. Ответьте на несколько вопросов, и вас переведут в более комфортабельное место, — неожиданно сказала она. — Но не стоит ломать дверь и звать охрану.

Великий Лес, вы действительно думаете, что меня напугало отсутствие обоев? Вот номера в гостинице — настоящая психоделия. А у меня всегда такой вид, когда я детство в приюте вспоминаю. Эти садисты заставили меня выучить всех трехсот тридцати четырех демонов Бездны! До сих пор каждого поименно помню. Лестница постижения, зачем?!

— Кто вы?

— Мария Энгель, высшая жрица пятого посвящения милостью Всеединого Древа. Глава Северного братства, — скромно представилась женщина. Я не выдержал и отвел глаза, уставившись в пол. Вот и отпрыгался, Лоза.

Друиды.

Какая честь — тебя принимает сама жрица высшего посвящения! Интересно, не потому ли, что ей известна твоя фамилия? Тогда ничего хорошего тебя не ждет. Какое хорошее оружие против магистра Юстина…

Никто не понял, как из посредников между Великим Лесом и обычными людьми зеленые превратились в могущественную организацию с жесткой иерархией и сомнительной идеологией. Будь они черными магами, проблемы бы не было — сами создали, сами развалили. Но в братства с охотой шли и немаги, и белые. Вначале у друидов были хорошие цели.

А сейчас их главная и единственная цель — выполнять приказы Великого Леса. Любые.

Зато можно взглянуть на камеру свежим взглядом: для настоящего друида она действительно была бы очень подавляющей. Ни одного растения, голый безжизненный камень. Стоп, значит, меня принимают за своего?

— Вас зовут Лоза.

Что же ответить, что ответить… Сказать "нет" — прямой путь к Эжену, в лучшем случае, "да" — что делают друиды с самозванцами? Подозреваю, под окнами и закапывают.

— Да, — твердо согласился я, готовясь изворачиваться до последнего.

— Ваш командир?

— Клен.

Значит, это то самое местное братство, что велело схватить моих спутников. Не слышал, чтобы между братствами были разногласия.

— Цель экспедиции?

— Исследования.

— Это принадлежит вам.

Я с сомнением повертел в руках бумажный мятый лист метр на метр, весь в подозрительных цветных пятнах.

— Впервые вижу.

Друидка нахмурилась, отчего ее не очень эмоциональное лицо стало и вовсе каменным. Попробуй она состроить такую рожу чуть раньше, и я бы с радостью признал своими и листок, и ворону, и все хранилища оружия Ниморы сразу.

— Эта вещь лежала в вашем рюкзаке.

Я еще раз взглянул на бумагу. Память о внутренностях рюкзака упорно застряла где-то в районе заныканной от Клена и товарищи банки сгущенки и оставшейся с прошлой ночи грязной окровавленной куртки. Все остальное было еще безобидней. Так, а не засунул ли я туда что-нибудь из фиговин Смерти?! Автоматически так сказать, на уровне рефлексов.

Следуя прихотливой цепочкой ассоциаций, память внезапно выдала картинку: маленький чулан, хлам, зеленый слипшийся комок то ли травы, то ли водорослей… Подболотная лодка. Я понял, где видел листок: это та самая дефективная карта настоящего Лозы. В оправдание скажу, что она и раньше была не блеск, а теперь стала еще хуже: от городов остались невнятные расплывшиеся темные пятна, в названиях не разобрать ни одной буквы.

— Да-да, точно.

— Так из какого вы братства, Лоза? — голос Марии Энгель чуть изменился.

— Ренья Нова, — вспомнил я. Все мои знания ниморского застряли на околонаучных терминах. То ли верный, то ли истинный путь.

— Среди друидов этого братства нет ни одного с именем Лоза. И в других братствах — тоже, — со скрытым торжеством объявила жрица.

— Я не друид, — безнадежно признал я. Ворона под подушкой внезапно оживилась и выразила желание увидеть белый свет; взгляд жрицы стал настолько тяжел, что казалось, что на плечи давит небольшая гранитная глыба.

— Тогда откуда у тебя карта, самозванец?

Да что она все заладила: карта да карта? Кого вообще волнует эта плохо сохранившаяся абстракция?

— Осталась от прежнего хозяина, — ляпнул я, и потом сообразил, как это прозвучало.

— Вижу, ты не расположен к искренней беседе, — подвела итог глава Северного Братства и достала из сумки деревянную шкатулку и длинную тонкую иглу. — Сейчас мы узнаем, кто ты на самом деле.

— Что это? — я отодвинулся. — Вы не имеете права!

Охранник угрожающе шевельнулся в мою сторону. Энгель открыла шкатулку и капнула внутрь кровью из проколотого пальца.

— Ты сам не захотел говорить правду…

Из шкатулки появился пучок тонких побегов, и в следующий момент она вывернулась изнутри, обрастая гибкими ветвями. Всего два вздоха и они сплелись в диковинное подобие шлема. Не было сомнений, кому его предложат…

Я вскочил. Охранник плавным движением переместился мне за спину, аккуратно вывернул руки и сдавил шею.

Друидка неспешно поднялась, приблизилась и незаконное орудие допроса опустилось мне на голову.

Из подушки, в облаке белых перьев, молнией вылетела ворона. Энгель удивленно вздрогнула, когда посланец с того света пролетел мимо нее, хлестнув остатком крыла по лицу. Решив отомстить за стул и позорное пленение подушкой, ворона шла на таран…

С некоторым удивлением я отметил, что никто не пытается выклевать мне глаз или пробить голову, а дохлое создание яростно терзает в воздухе сдернутый шлем.

— Что ты такое?! — резко выкрикнула друидка. Сона выплюнул останки шлема и плавно приземлился перед ней. Тот самый стул, тот самый зверь, и те же самые зеленые лианы, буквально сковавшие Энгель по рукам и ногам.

— Вереск, отпусти нашего гостя, — дрогнувшим голосом приказала жрица. — Лоза, вы можете объяснить происходящее?

Да, могу. Происходит воплощенный горячечный бред. Не подходит? Так и знал.

— Однажды я гулял по лесу, когда волшебный голос из ниоткуда позвал меня и приказал следовать за ним, — плавно и умиротворяюще начал я спасать положение.

— Голос Леса? — едва слышно пробормотала Мария Энгель, освобожденная в тот же момент, когда охранник Вереск прекратил демонстрировать на мне удушающие приемы.

— Он привел меня на поляну, где рос большой гриб, и я подключился к разуму Великого Леса… Я стал видеть много вещей, которых раньше не видел, и слышать то, что никто не слышит, — о, да. Грибы же! — И тогда Голос сказал, что я избран… то есть призван стать друидом. Я присоединился к экспедиции, а Голос дал мне своего слугу в провожатые…

Сона перестал изображать зримую благодать и обернулся ко мне с самым нехорошим взором. Лицо Энгель отражало целую гамму чувств; пожалуй, никогда еще никто не смотрел на цветущий стул с такой смесью смятения до благоговения, как эта друидка, сама по эмоциям не сильно отличающаяся от мебели.

— Я приношу извинения за произошедший инцидент, — жрица, надо отдать ей должное, быстро взяла себя в руки и вернула на лицо выражение холодной бетонной стены. — Ваше появление — большая честь для нас. Что может сделать Северное Братство, чтобы загладить свою вину?..

Небо мое, во что я ввязался?