Глава 11. Марионетки

— Как это понимать?

Голова молчала, таинственно поблескивая зеленоватыми искрами, тлеющими в заполненных тьмой глазницах. В ее жилах билась память миллионов зверски замученных сородичей-яблок. Тысячи лет люди варили, пекли, сушили и пожирали их живьем. Настало время мести.

Отвратительная тварь на троне из костей не сводила с меня несомненно хищного взгляда. Наверняка прикидывала, что левому подлокотнику явно не хватает художественной завершенности, и моя черепушка туда очень, очень подойдет.

— Обломись, — я быстро отступил к краю поляны, следя за демонической зеленью. Может быть, я чересчур поспешен в выводах, но то, что на мою душу предъявляет права пустившая корни бабушка Зверя-из-Бездны, немного мешало душевному равновесию. На самом деле стоило выкинуть яблоко и с дикими воплями бежать куда подальше; я утешал себя только тем, что далеко уйти бы мне не дали, печально наблюдая, как деревья причудливо изгибаются и сплетаются в монолитную коричнево-зеленую стену.

Продемонстрировав спаянность коллектива и явную склонность к ландшафтному дизайну, Великое Древо временно успокоилось.

— Ты что творишь? — я потряс окровавленным яблоком, как гранатой. — Выпусти меня!

Головы на ветвях покатились со смеху. Неблагодарный будущий компот. И это после того, что для них сделал! Столько крови извел… Стоп. Именно, Лоза. Пока ты бродил вокруг и ни на что не претендовал, то был в безопасности. А как только решил поиграть в великого мага, то Древо сразу же тебя заметило. Молодец. Ты сделал максимум, чтобы влипнуть.

— Эй, я здесь, — я попытался сдвинуться с места, но обвившаяся вокруг сапогов трава не дала сделать ни шагу. — Крапива! Клен! Эм… долбанутый психопат! Хорошо, Черная Смерть! Да вы что, ослепли, что ли?

Увы, в этом несправедливом мире меня замечала только всякая нечисть. Друиды и колдун стояли совсем близко, но все же за пределами поляны — они лучше меня знали, чего ждать от ниморской яблони. Я попытался снять маску, но она как будто приросла к коже. Подстава, везде подстава. Я же теперь не превращусь в Сону? Карма, мне же не написано на роду стать одержимым конструктором? Прекратив колупать деревяшку, я недоуменно уставился на все еще кровоточащий порез. Точнее, на узор из запекшейся крови вокруг него. Небо! Или это заклятие, или чего похуже — о каком там преображении говорил Дэн Рола? Да чтоб ему в трухлявой колоде до скончания веков обитать. Да что б ему…

— Кле-ен, — обиженно протянула целительница, опуская бубен. — Оно обнаглело. Оно совсем меня не слушает!

Что ж, нервам чудовища можно только позавидовать.

— Ваш пень не отвечает, где он? — непонятно к чему разозлился колдун и резко дернулся вперед. Клен поднял руку, преградив Смерти дорогу.

— Не сейчас.

— Да сколько еще тянуть?!

— Столько, сколько нужно, — отрезал Клен, чем заслужил преисполненный ярости взгляд, чувство морального превосходства и вероятную перспективу быть прибитым черным магом в ближайшем будущем. Так сразу, как только трепетно ценимый Смертью договор перейдет из факта в историю.

— Народ, не ссорьтесь, — влезла Крапива. — У нас дело, нельзя отвлекаться!

Клен замер, выпрямив спину, а потом еле заметно поклонился:

— Я должен исполнить волю Великого Леса. После этого я к вашим услугам.

— Я буду сжигать твои кости, пока ты будешь молить о пощаде, — высокомерно процедил колдун.

Целительница закатила глаза.

— Ну, вот и договорились.

Мда, эта тройка при любом раскладе будет слушать только самих себя. Чем думали братства, когда посылали с друидами колдуна? Сразу же понятно, что ничего путного не выйдет. Природу Смерть не любит, с деревьями не разговаривает и даже на балалайке какой-нибудь не играет. Одни проблемы.

Друиды переглянулись и многозначительно кивнули друг другу. Клен достал из рюкзака саперную лопатку и воткнул ее в землю; Смерть скучающе наблюдал за непонятными приготовлениями, разбирая по косточкам найденный где-то почти целый скелет.

Почему Смерть согласился — тоже интересно. Жаль, жаль, что вместо бесполезной и опасной карты прошлый Лоза не оставил мне экземпляр договора. Когда-то экспедиции действительно включали кого попало, в том числе и колдунов, но когда это было — в незапамятные времена. Когда, к примеру, впервые шли в Ниморский Лес. Я задумчиво поглядел на скованную безобразную химеру. Нет никаких причин считать, что главы братств — круглые дураки… Множественная шизофрения Древа все еще веселилась. Ничего, еще посмотрим, кто на чьих костях спляшет.

Тихий скрежет перешел в надрывный визг. Железные столбы вокруг поляны медленно поднимались, обрывая траву, мох, упавшие ветки, выворачивая землю, и вставали ровно в ряд. Хрен знает, что в них скрежетало; кажется, они делали это сами по себе, радуясь, что могут подать голос после долгого молчания. Вслед за столбами по поляне поползли длинные тени, вопреки всем законам физики устремляясь к центру поляны.

Столбы встали ровно, и жуткий скрип наконец прекратился. Я отнял руки от ушей и поздравил себя с верной догадкой: тени действительно походили на симметричную многолучевую звезду или снежинку с центром в том месте, где растет яблоня.

— Именем Великого Леса, — в наступившей тишине отчетливо повторил Клен. — Верни Кактуса и Лозу.

Так и виделось, как он долбает, долбает и долбает Древо, пока не задолбает вконец.

— Человек наш…

Эй, что происходит? Что, минута молчания, посвященная моей загубленной жизни, уже прошла? Головы покачивались на ветках и тихо гудели, выводя призрачную завораживающую мелодию:

— Его душа была обещана нам.

— Где он?

— Молчать! Молчать, кому сказано!

Серокожая тварь безразлично смотрела сквозь меня. Черные провалы глаз быстро затягивала белесая пелена. Друидское зомбирование, теперь и для нечисти.

— Меж костей и праха, меж золотых стен средь Стражей он пребудет отныне и навечно, — монотонно пропели голоса. — Его жизнь была отдана в оплату, и Стражи довольны жертвой. Его душа принадлежит нам.

То ли я не то перевожу, то ли яблоня съехала на метафоры. Полезное дело — передавать сообщения по грибнице. Темен и запутан становится от этого их смысл. Я не Древо, у меня голова одна, и мне ее жалко…

По простейшей причинно-следственной связи, во всем виноваты тени. Пока их не было, тварь молчала и никого не сдавала. Я бросился к ближайшему столбу — трава, потеряв всякий азарт, отпустила меня с миром — и попытался его сдвинуть. Но железка не сдвинулась ни на чуть-чуть, стоя непоколебимо, как вмурованная в бетон. Она плевала на физику, и на меня ей было тем более наплевать.

— Как он погиб? — напряженно спросил Клен, переварив последнее сообщение. Я вздохнул, поддержал себе мыслью, что лучше смерть, чем превращение в существо типа Соны, и ступил на тень.

Н-н-н…

Небо…

Превращение лучше…

На меня рухнула наковальня. Свет померк; перед глазами стояло какое-то багровое марево. Сквозь шум крови в ушах я не мог различить, говорило ли что-нибудь Древо или нет. К ногам и рукам будто привязали по мешку с песком, и сила тяжести властно приказывала прильнуть к земле и больше никогда не вставать.

— Как он погиб? — донеслось откуда-то из прекрасного далека и грохотом литавр отозвалось в голове.

Так… Значит… еще не все потеряно…

Вяло барахтаясь, как полудохлая медуза, выброшенная на берег, я потянулся к лежащему на земле яблоку. Чужая воля властно давила на мозги; я чувствовал, что стоит хоть немного уступить — и меня сломают, растолкут в пыль, а потом слепят из пыли то, что пожелают. Так вот ты какой — моральный пресс…

Стиснув зубы, я царапнул ногтями бок яблока, и через несколько попыток сумел его схватить.

— Кх х… — я сам испугался, услышав от себя хрип человека, перееханного грузовиком. Силы стремительно утекали, зато тень, на которой я лежал, становилась все толще и чернее. Перед глазами маячило видение, как еще немного — и она вытянет последние капли жизни и отползет, довольная, как сытая пиявка.

— Убех хих…

Образ раздувшейся довольной пиявки, оставляющей мое бездыханное тело, вдохновлял на борьбу.

— Как он…

Нет! Не надо снова! Вам меня не зомбировать, антигуманные природоведы! Я не сдамся… Не сейчас…

— Убей… — беззвучно прошептал я, едва шевеля губами от мертвенной усталости. — Убей их.

А вот сейчас.

Размытая длинная линия пошатнулась и упала. Я со стоном перекатился на бок, жадно хватая ртом воздух; в ушах стоял назойливый свист. И это всего лишь одна тень, направленная не на меня, а на Древо — и как оно справляется, бедное. Видать, для того столько голов и отрастило. Ненавижу магию. Она не просто растирает мое самоуважение в пыль, она еще делает это непреднамеренно.

Но одной бреши в заклинании полезной плодовой культуре оказалось достаточно. Тени дрогнули и поползли по кругу; яблоня наматывала их на себя, все быстрее и быстрее, превращая в спираль. Столбы зашатались и начали валиться на землю один за другим, как костяшки домино. Да! Свободу иным формам жизни!

Земля подо мной зашевелилась, словно кто-то упорно пытался выбраться на поверхность. Я подскочил, как резиновый мячик, уставившись на зеленый вспучившийся холмик; холмик треснул и исторг из себя белесый кокон, в котором я не сразу признал пожелтевший от древности скелет в призрачно светящихся соплях.

Сона бы оценил.

— Ма… — неожиданно вырвалось у меня. — Карма моя.

Только невероятно зрелище меня оправдывало. Мать моя, проявив похвальную предусмотрительность, оставила сыночка еще в роддоме (мои родители вообще были очень разумные люди, жаль, я этого не унаследовал).

По всей поляне земля вспучивалась, выплевывая белесые костяки, на ходу обрастающие плотью из глины, мха и зеленых побегов. Я заметался туда-сюда, ощущая себя некромантом, к которому вместо духа прабабушки, закопавшей в подполе клад, явился на огонек весь соседний погост. Сколько магов так погорает — не счесть, я тут статистику не испорчу. Зато яблоня, по которой горькими слезами рыдала лесопилка, целлюлозный комбинат и спичечная фабрика, оживала на глазах. Серый жирный колосс на груде костей раздался ввысь и вширь, распирая оковы; с громким звоном лопнула одна из цепей. Под морщинистой кожей пульсировали зеленоватые вены, корни жадно вгрызались в землю, вытягивая все соки, опутывая остров, опутывая Ниморский Лес, жадно тянулись вглубь, дальше и дальше, к источнику…

— Достали! — завопил Смерть непонятно кому. Чуткая и ранимая душевная организация черного мага не вынесла творящегося беспредела. Утренние побудки под пение птиц взывали к возмездию. — Все!

Затянутое дымкой небо налилось пульсирующей чернотой, и тьма, скопившаяся посередине, сорвалась на поляну огромной чернильной каплей, сделав мир плоским, черно-белым и немым.

"Сейчас начнется тарарам", — сказал я себе, и оказался прав. А лучше бы подготовился.

Из-под земли ударили молнии, отпечатавшись на сетчатке до мельчайших веточек. Между светлыми, как на негативе фотографии, стволами деревьев просияло черное пламя с белоснежной бахромкой, а потом живая изгородь смешалась в единый серый вихрь. Что мне очень интересно, как это Смерть с таким расходом сил до сих пор жив. Он даже заклинания не использует, псих! Видно, светит где-то над ним — в безбрежной ночи космоса — счастливая звезда. Поляна погрузилась в сумрак, наполненный смутными тенями и колючими переливающимися искрами. Кости, не удерживаемые больше лианами, рассыпались прахом, но земля непрерывно тряслась: что-то лезло наружу, что-то большое, и мне оставалось только надеяться, что оно не успеет. Серый ветер бил в лицо; маска трескалась и стекала пылью, и вместе с ней спадало заклятие, подарившее мне невидимость, двойное зрение и сомнительную друидскую привилегию разговаривать с деревьями.

Колдун в несколько шагов оказался рядом с Древом и коснулся его ладонью. От корней яблони до кончиков веток прокатилась дрожь, и она затряслось, как в припадке. Листья чернели и скручивались, осыпаясь с трясущихся веток, яблоки морщились и съеживались, превращаясь в головешки; дерево чахло и сохло буквально на глазах, не в силах противостоять всеразрушающей черной магии.

Великий Лес закрывает границы для колдунов. В общем-то, у него на то есть все причины.

Свистопляска прекратилась. Я провел ладонью по лицу, стирая пыль, и триумфально огляделся. Вокруг бушевал серый вихрь, а здесь, на поляне, как в центре урагана, было тихо и спокойно. С неба падали крупные хлопья пепла; спекшуюся землю покрывал толстый слой сажи, из которой кое-где выглядывали желтоватые обломки костей. Обугленный пень с оплавившимися стальными обручами торчал посреди поляны немым укором экологии. Было Древо — и нету Древа. Ха! Этот дендропаразит слишком высоко себя ставил. Нечего тянуть жадные лапки к посторонним людям и использовать притяжательные местоимения куда ни попадя. Всего-то и требовалось столкнуть яблоню и Смерть. Но я великодушен, я даже не пну пень напоследок и не отколупаю кору на память, хватит с меня сувениров. Вот отломаю я веточку, а она скажет мне человеческим голосом…

— Ты здесь.

Я вынырнул из лучезарных грез и невольно поежился, оказавшись нос к носу с черным магом. Смерть стоял в нескольких шагах, сложив руки на груди, и буравил меня типичным хмурым взором без капли удивления. Не иначе, колдун думает, что я бессмертен и существую только для того, чтобы вечно его преследовать. Нда, что-то где-то я просчитался. И с маскировкой, пожалуй, немного поспешил… где друиды, а?

Клен и Крапива остались за магической преградой. Буря никак не унималась — щедро вбуханная в мир черная магия сцепилась с естественной защитой Леса, и соваться в это серое месиво не было никакого желания. Я с нарастающей паникой заподозрил, что Смерть подстроил встречу один на один не случайно. Он уже давно хотел со мной о чем-то поговорить. Нет, не хочу знать, о чем. Мне это по-любому не понравится. Уверен. Вот если он, к примеру, обнаружил пропажу зажигалки… Ой-ей…

— Где… мой нож?

Я вздрогнул, изумленно уставившись на колдуна. Нож как-то вылетел у меня из головы, зато Смерть пронес мысли о нем сквозь все испытания. И это то, что его волновало все это время? Бестолковый, даже не магический, кусок металла? Черный маг тяжело дышал, прижимая руку к груди, и только сейчас я заметил, что он страшно бледен и едва держится на ногах. Сумеречное, с яркими всполохами освещение его тоже не красило. Нельзя долго колдовать без тормозов и на голом энтузиазме, впрочем, долго и не получится.

— Где. Мой. Нож? — раздельно, словно каждый раз собираясь с силами, повторил колдун. Протянутый кинжал Смерть буквально выхватил из рук, сразу же принявшись осматривать лезвие и проверять, не погрыз ли я чего-нибудь часом. В его тяжелом детстве в изобилии водились только пилы и топоры.

На ладонь упала капля, и через мгновение дождь забарабанил по серой пыли. Циклон с юга наконец добрался и до сюда. Поляна постепенно возвращалась в прежнее пасмурно-туманное состояние, и вихревой барьер как-то прибило к земле.

— Я выполнил договор.

— Братства действительно хотели уничтожить Древо? — это все еще казалось мне странным, хотя… Я кивнул своим мыслям и задумчиво пробормотал: — Ну да, то, что сделано один раз, можно проделать и во второй…

Жесткие у друидов методы. Врата перед высокой комиссией не открыло — в расход. С другой стороны, Древо далеко не беззащитный цветочек. Еще и территориальной автономии видимо потребовало, зараза.

— Я выполнил договор, — с нажимом повторил Смерть.

Так… ртутная ступенечка, договор же! О, моя карма. Вот теперь мы очень скоро увидимся, Зверь-из-Бездны.

— Эм… — я медленно отступил, соображая, как бы поделикатнее донести до колдуна печальные вести. Конечно, рано или поздно правда бы открылась, но я рассчитывал при этом отсутствовать. — Тут такое дело…

Но Смерть не даже не стал слушать, вцепившись в мою куртку и рванув на себя:

— Убери эту хрень!!!

— Договор?

— Отмени. Ваше друидское проклятие, — с нарастающей злобой прошипел колдун.

— Я не понимаю…

— Не понимаешь?

От тяжелого удара в голове что-то сверкнуло, и я сам не понял, как оказался на земле. Смерть надрывно закашлялся, оттягивая воротник, так, что стали видны темные полоски на бледной, в расчесах и кровоточащих порезах коже. Упаси меня карма, это же не заразно?! Я судорожно отполз к пню, не отрывая взгляда от колдуна. Да, мне всегда казалось, что имя у него подозрительное…

— Н-не подходи!

Кто б меня еще послушал.

— Отменяй… — просипел Смерть, и тут до меня дошло. Зараза к колдунам вообще не липнет. Шею черного мага обвивала молоденькая, с мелкими блестящими листочками, не в Лесу будь помянута, ниморская лоза.

Похоже, колдун пытался оторвать растение, но, учитывая живучесть и скорость роста ниморской лозы, безрезультатно. Небо… теперь я понимаю, как друиды заставили Смерть на них работать. Когда кто-то буквально держит тебя за горло, не до своеволия. А мне сейчас будет не до пустых размышлений, потому что повелевать растениями я не умею…

— Убери ее! — взвыл Смерть, доведенный столь близким соседством с флорой почти до умопомешательства.

— Я не знаю, как!

— Ложь.

— А не надо было убивать Лозу! — злобно заорал я в ответ. — Я вообще не друид!

Клац! Я прикусил язык, приложившись затылком об дерево, и с яростью вмазал прямо по мерзкой бледной морде. Удар получился неожиданно сильным. Как же давно мечтал это сделать…

— Слушай, Смерть, я действительно не друид. Я попал к вам случайно и ничего не знаю о договоре. Я тебя обманул, потому что мне надо было попасть к Дре…

Колдун выпрямился и бросился вперед. Из всей фразы он воспринял только слово "обманул". Я успел перехватить летящий кулак, но не успел опомниться, как на запястье сжались стальные клещи, выворачивая его и прижимая к пню ладонью вверх; сверкнула сталь, и руку пронзила жуткая боль…

Кажется, я закричал. Кажется, я потерял сознание. Кажется — потому что я сам не помню. Мир покачивался и плыл, пустой и черный, наполненный криком, я захлебывался от крика, но боль не прекращалась…

— Слушай… — тихо шепнули голоса.

Оплеуха вернула меня к подобию реальности. Ненавижу колдунов. Твари. Убить. Уничтожить. Разорвать на части. Ненавижу этот гребаный мир…

— Это он все подстроил? Надеялся, что вы меня сразу прикончите?

Слова появлялись и исчезали в никуда. Их пожирала боль, огромная, прожорливая, со стальными зубами боль.

— Слушай, — прошептали голоса. — Слушай нас, и мы поможем тебе.

Смерть яростно встряхнул меня за плечи.

— Отвечай!

— Н-нет… — я заморгал, ничего не видя из-за пелены слез. — Я н-не знаю… Нет!

Колдун злобно скривился и ухватил рукоятку ножа, поворачивая его в ране. Я захлебнулся криком.

Нет, хватит! Не надо больше! Кто-нибудь, умоляю, помогите мне…

— Впусти нас в свое сознание…

— Впусти нас в свое сердце…

Кто-нибудь…

— Не будет боли.

— Согласись.

— И мы поможем тебе.

Голоса пели в дивной тишине. Я уже почти ничего не чувствовал — наверное, это болевой шок.

— Дальше будешь лгать? — вкрадчиво прошипел колдун, разминая бледную и узкую, как у скелета, кисть. По костистым пальцам заплясали маленькие черные огоньки. — Как давно Беда работает на вас?

— Ты согласен?

Перед глазами плавали разноцветные круги, жужжащие, как циркулярные пилы…

— Да!

— Что — да? — раздраженно рявкнул Смерть. Я облизнул разбитую губу и ответил:

— Да пошел ты.

В черных глазах полыхнуло безумие… а потом колдун скорчился и повалился на колени, царапая грудь, будто ему не хватало воздуха.

— Гляди.

— Смерть, ты никогда не замечал, насколько глупое у тебя имя? — я потянулся к рукоятке ножа и, задержав дыхание, потянул ее на себя. Лезвие глубоко застряло в древесине, и пришлось его раскачивать, чтобы вырвать из раны. — Не слишком ли для обычного колдунишки?

Давно хотел спросить, да как-то не получалось. Общительней надо быть.

Теперь я видел, как на груди колдуна, напротив сердца, устроился огромный зеленый паук. И я мог приказывать ему — расти, высасывать кровь, впившись в вены, сдавливая в лапках хрупкого человечка. О, Небеса, неужели мечты действительно сбываются? Целых. Дофига. Дней. Я ждал этого момента. Наконец-то я отомщу этой твари за все.

— Вот если я тебя сейчас убью… то кем же я буду? — я пошатнулся и перехватил нож поудобнее. Земля качалась под ногами, мешая приблизится к колдуну. Не особо приятно. Оставить дело маленькой лозе… Упущенная возможность. Никакого кайфа.

Колдун с трудом поднял голову.

— Перевертыш, — с ненавистью прохрипел он. Да, боль и ненависть в чужих глазах — это забавное зрелище.

— Помолчи-ка, а? — я приказал лиане чуть шевельнуться, перекрыв дыхательные пути. Не совсем, а чуть-чуть. Иначе не интересно. Слишком быстро. Пусть почувствует на своей шкуре, через что мне пришлось пройти. Мед-лен-но и му-чи-тель-но.

Колдун все-таки сумел подняться на ноги, и ко мне поползла быстро растущая тень. Чернота пыталась сожрать моего паучка. Шустрая добыча. Пожалуй, я еще никого не убивал в здравом уме, отдавая отчет в своих действиях. Жизнь проходит мимо! Разве это не весело?

На периферии зрения мелькнуло что-то…

— Ха-ха, — сказала Ильда и наступила на тень. Тень поблекла, задергалась и внезапно втянулась в черные сапожки. Колдун смертельно побледнел и пошатнулся, а потом безжизненно свалился на землю.

Так нечестно! Откуда она взялась? Я задергался, но туман вокруг сгустился, не позволяя двинутся с места.

— Ай-яй-яй, — умертвие, владелица плавающей консервной банки и орды подушек с глазами Ильда-Капля Шадде, погрозила мне пальцем. — Колдун мой.

Нежить чуть ли не приплясывала от эйфории, вызванной передозом магии в воздухе.

— Ты не можешь здесь быть! — я чувствовал себя так, будто просыпаюсь от долгого сна. Очередного кошмара, в котором кто-то кого-то мечтал порезать на ленточки и скушать без соли. В реальности с небес лился холодный дождь, прогоняя остатки дремоты и навевая призраки пневмонии, а напротив стояла радостная нежить, только что выпившая жизнь из черного мага. Нежить, опровергающая собой все законы природы: — Умертвия не могут проникнуть в Лес!

Ага, и сейчас она раскается и растает. Шадде церемонно поклонилась:

— Моя благодарность за открытые врата.

Твою ж карму! Сначала друиды вломились во врата, потом я не от большого ума сжег крапивную тропу, потом Смерть устроил тут последний день главных лабораторий. Столько черной магии — это для мертвяка как небеса на земле. Какого демона Смерть проморгал появление умертвия?! Ах да, из-за меня… вот, свяжешься с психами, сам озвереешь. Никакой жалости к колдуну я не испытывал, но собственные поступки вызывали опасение. Пытки — не повод терять человеческий облик.

Воспоминания во весь голос завопили, что еще какой. Да, голоса! Я все еще могу управлять растениями… какими растениями? Это после того, как Смерть здесь зелень выжег к демонам, а остальное дотоптала Шадде и вся нечистая рать? Глюки пропали, как ни бывало. Сегодня день имени моей кармы. Она проявила себя так, как никогда раньше.

— Т-ты пришла за нами?

А стоило ли? Можно ведь и уйти и время не тратить, я никого не держу…

— Не люблю оставлять дела незаконченными.

Ильда сделала едва уловимое движение, и в ее пальцах блеснуло лезвие бритвы. Знакомой такой бритвы. Весьма. Рискну предположить, судя по профессионализму движений, что колдунья и при жизни резала ей глотки случайным и не очень прохожим. Умертвие вытянула руку, слегка покачивая бритвой, как дирижер палочкой.

— Слабая кровь, — задумчиво произнесла она. — Только разбавит эликсир. Но глаза… такие милые зеленые глазки станут отличным пополнением моей коллекции.

Я судорожно сглотнул и уставился на острое лезвие в десятке сантиметров от лица. Карма твоя да через ступеньки, вспоминай! Что Смерть тогда, на пристани, сказал Ильде, чтобы она остановилась? Имя, какое-то типично черное имя…

Ливень, сажа, гарь. Как глупо умирать по колено в ледяной грязи от руки трупа.

— Град сам напросился. Я предлагала мир…

Бритва придвинулась ближе, почти касаясь уголка правого глаза, словно примериваясь.

Град! Молнией мелькнули в голове серые холмы, серые бараки, холодный дождь и второе умертвие в потоке света. Град предупреждал, что Ильда будет меня преследовать. Я мысленно выругался, припомнив обстоятельства встречи. Не мог он, что ли, сделать это как-то по-другому, не наговорив кучу всякой посторонней чуши?

— Гра… Град просил передать, что готов договориться! — я приоткрыл один глаз и скороговоркой добавил: — Но, разумеется, если ты меня убьешь, то он этого делать не будет.

Острая сталь леденила кожу. От умертвия доносился запах сырости, холода и тины.

— Неужели, — голос Ильды понизился до шепота. — С чего это он решил договориться?

— Разве не выгодно объединить силы? Он — мертвяк, и ты — мертвяк, а мертвяк мертвяку…

…если не друг, то хотя бы не еда. Пока ложь помогала остаться в живых, я собирался лгать дальше. Но результат превзошел все мои ожидания.

Шадде торжествующе расхохоталась:

— Наконец-то! Наконец-то он это понял! — умертвие отступила назад и с громким щелчком сложила бритву. — Но я не понимаю. Я знаю, к чему стремится Град, но я не понимаю, какую роль играешь ты.

— Ключевую, — мгновенно уверил я.

Ливень поутих. Сквозь слабую дымку стали различимы обгорелые скелеты деревьев; остатки тумана утекали сквозь них, как песок сквозь пальцы, свиваясь в вихри между толстых стволов и сверкая из лесных потемок серебряными глазами. Я снова мог шевелиться, чем сразу же воспользовался, отодвинувшись от умертвия подальше.

— Ах, ключевую… — недобро протянула Шадде. Карма, опять ты строишь козни на ровном месте? Где я на этот раз прокололся? — Мне всегда было любопытно, что толкает людей на предательство. Что он пообещал взамен?

А, нет, это новый виток оперы "враг народа номер один". И почему каждая тварь, которая могла бы вторично утонуть в крови своих жертв, считает своим долгом прочитать мне мораль?

— Не Град уничтожает города и устраивает бессмысленную резню, — мстительно напомнил я. — И глаза вырывает не он.

Хотелось бы узнать, что он вообще делает.

— Бессмысленной? Ни в коем случае! Но это пройденный этап, — отмахнулась нежить. — Все это мелочи. Они уже послужили своей цели.

Я не удержался:

— Великой?

— Важной. Люди потеряли всякий страх. Пора прижать их к ногтю, — Ильда недовольно скривила губы, прервавшись, и наклонила голову, словно к чему-то прислушиваясь.

Внимание, момент истины: Ильда — идейное умертвие, а Град, хм, безыдейное. И на этой почве у них идеологические разногласия. Какая продвинутая пошла нежить.

— Передай Граду, что я готова обсудить условия. Он знает, где меня найти… Да провались вы в Бездну, белые!

И вот с таким воплем души любого черного мага нежить встряхнула длинными волосами и рассыпалась мириадами капель.

— Стоять! — запоздало крикнул кто-то. Я медленно повернулся и в оцепенении узрел, как из тумана выныривает толпа. Толпа конвоировала созданий, которых я поначалу принял за лесных выворотней, что по пути к колдуну заблудились. Но на второй взгляд они оказались все же людьми, а на третий — даже и друидами. Мокрыми и грязными с головы до пят, с головы до пят заляпанными в чем-то красном, страшными, как черные маги, только что вырезавшими небольшую деревеньку, но живыми. Крапива убирала с лица слипшиеся волосы, недружелюбно зыркая вокруг, а Клен, не обращая внимания на свой внешний вид и наручники, протирал белым платочком небольшую книжечку. Посланники Реньи Новы старательно изображали оскорбленное достоинство и уверенность в том, что братство за них отплатит.

Остальной народ носил серо-зеленые накидки и повязки с красной буквой "М". Как я узнал совсем недавно, это расшифровывалось не "Милосердие" — которое все же запрещено — а "Мария Энгель". Но суть не менялась. У двоих были автоматы, остальные вдохновлялись их наличием.

Стража Города-на-Границе и друиды Северного филиала все-таки догнали экспедицию. Прекрасно, просто прекрасно. Именно к тому моменту, чтобы увидеть, как я премило беседую с умертвием.

— Брось оружие, — приказали мне.

— Делай, что они говорят, — подтвердил Клен и внимательно посмотрел мне в глаза. Кажется, пытался предупредить, чтобы я молчал и не дергался.

Я послушно выронил нож и сцепил руки за головой.

— Кто вас так?

— Туман, — лаконично ответил замкомандира. — Рад, что ты жив. Не беспокойся, братство с этим разберется.

Крапива яростно закивала. С ней произошло самое ужасное, что могло произойти: у нее отобрали бубен и запретили говорить.

Стражники окружили место, где только что стояла умертвие, и даже потыкали дубинками в землю, но лужа по имени Ильда Шадде уже отправилась на скорое свидание с грунтовыми водами. Лужа с опасными идеями, надо сказать. Просто Справедливость в новой обертке. Вернем наши Мертвые Времена и гегемонию живых трупов! Впрочем, встретиться с умертвием и дальше играть в испорченный телефон мне уже не светит.

— Они убили Великое Древо, — ахнул кто-то из толпы. Реньевцы гордо проигнорировали обвинение.

— Где колдун? — спросил у меня один из милосердечников с автоматом — скорее всего, командир.

— Ха… кажется, я его прикончил, — печально признался я. Милосердечник посмотрел на меня, как на больного.

Демоническая яблоня самоликвидировалась, Смерть… Смерти не повезло, Ильду смыло с лица земли. Ветер срывал с уцелевших веток крупные капли; дождь прошел. Теперь можно спокойно смотреть на льющийся с пасмурного неба сумеречный свет, на рваные края быстро уходящей тучи и на панораму полной разрухи кругом. До моего прихода Ниморский Лес явно выглядел лучше.

— Это из-за вас умертвие смогло пробраться на священную землю! — напустился на путешественников из Реньи Новы молоденький подопечный Энгель.

— Вы, Северные! — не выдержала молчания Крапива. — Со своими колдунами не можете справиться, а теперь умертвия у вас из каждой щели лезут! Развели мокричник! Кто вам вообще сюда пропуск дал?

— Крапива, — прервал ее Клен, не отрываясь от книжки. Теперь я склонялся к мысли, что это друидский устав. — Мы еще поставим перед Всеединым вопрос о расформировании филиала.

— Мария Энгель!..

— Великий Лес!.. — спорящие фигуры расплывались перед глазами, голоса доносились как из далекого-далека, сливаясь в монотонный шум.

На меня упала тень.

— А, Эжен, — вяло поздоровался я. — Ты как раз невовремя.

Ты, лес тебя дери, настолько невовремя, насколько это вообще возможно.

— Найджел, — белый маг, проехавший в погоне полстраны — делать ему нефиг, лучше бы работал, — смотрел на меня с глубоким презрением. Для того, чтобы описать всю глубину моего морального падения, у него не хватало слов, а для того, чтобы расстрелять на месте — полномочий, и потому Эжен сухо проинформировал: — Учитель ждет в Илькке. Ты будешь отвечать перед ним.

Что может быть важнее, чем притащить меня перед лик мастера, доказывая свою преданность? И пусть Ильда бродит, где захочет, и делает, что ей вздумается. Гораздо веселее гоняться за мной, чем за могущественным умертвием.

— Если вы оба здесь — то кто же остался в городе? Не боишься? А, наверное, тебе надоело быть координатором — устраивать травлю куда интереснее!

Эжен вздрогнул и отвел взгляд. Конечно же, он боялся. Еще как боялся. И я прекрасно об этом знал.

— И как ты сюда добрался так быстро…

Или милосердечники шли без сна и отдыха, или погнались за нами сразу, наплевав и на Ильду, и на разрушения, и на раненых.

— Я их провел! — из-за спины белого мага вышел Беда и радостно помахал мне рукой. Голова черного мага была перебинтована, что не мешало ему сиять, как начищенный чайник. — М, так что там со Смертью? Лоза?… Найджел?.. Ты кто вообще?

Я обреченно закрыл глаза, дабы очередная неприятность хотя бы осталась за кадром. От пораненной руки горячими волнами растекалась боль, обожженные пальцы горели, в голове надоедливо дребезжало на одной ноте, ушибы и ссадины ныли, тело требовало отдыха, и мир покачивался, как лодка в шторм.

Карма, как же я устал…

* * *

… Серые, лишенные коры колонны выступали из зеленоватой дымки, ровными рядами, как на параде, и пропадали в ней сразу за спиной. Сквозь плотно переплетенные ветви без единого листа не проникало ни лучика света, и у подножия исполинов скопился сумрак; по земле стелился туман, и ноги тонули в нем, как в болоте. Изумрудный влажный мох, устилающий землю и карабкающийся по стволам, то тут, то там протыкали белесые склизкие корни, под которыми виднелась черная непрозрачная вода. Грезилось, что в далекие, стародавние времена, какая-то тварь приползла издыхать на вековечное болото, покрывавшее всю землю, и теперь ее кости торчат из топи, поросшие косматым лишайником и травой…

Я блуждал по призрачному лесу долго, очень долго, а он никак не заканчивался. Казалось, в прошлом не было ничего, кроме деревьев, мха и тумана… и я всегда бродил среди теней, появившись вместе с лесом, родившись вместе с ним.

Когда-то, да, когда-то я решил попытался покричать "ау!", но где-то вверху послышалось хлопанье крыльев, с ветвей сорвалась тень и бесшумно пронеслась над головой, обдав холодом и запахом тления. Намек я понял и дальше шел мирно и молча, без криков, ругательств и неприличных песен, разгоняющих тоску. Наверное, можно было просто сесть у корней и закрыть глаза… остановиться и закрыть глаза, остаться, слившись с сумраком и туманом, стать частью леса, а не продолжать бессмысленное движение, но я не обращал внимания на тихое нашептывание лени. Хорошие идеи не всегда хорошие идеи. Я имею в виду — этот мох был из тех мхов, на которые если сядешь, то уже не встанешь, и не потому, что он такой пушистый и мягкий. И я упорно шел вперед, вслед за светом, что брезжил где-то впереди, веря, что рано или поздно деревья расступятся, и я вырвусь…

Когда-нибудь. Куда-нибудь.

Деревья расступились, угрюмым частоколом застыв на границе круглой поляны. Лес не собирался заканчиваться; он все так же тянулся и слева, и справа тяжелым сплошным массивом, и призрачные огни вновь ускользнули, затерявшись между деревьями.

А посреди поляны стоял пень.

На пне сидел человек в одежде друида и вертел в руках берестяную маску.

До-ста-ли. Я сжал кулаки и в несколько шагов оказался рядом, вырвал грубо вырезанную деревяшку, швырнул ее на землю и прорычал чужаку в лицо:

— Ты кто?!

Он выглядел удивительно знакомо… как и багровые узоры, опутывающие его руки от локтя до запястья.

— Я — Лоза, — мой двойник широко улыбнулся, сверкнув зелеными глазами: — А вот кто ты?

…Кто ты?

…в рот полилась холодная жидкость, я захлебнулся и закашлялся. В глаза ударил яркий свет…

— Я же говорил, что он очнется! — радостно воскликнула расплывчатая тень. Поросшие мхом деревья заколебались и сгинули, уступая место беспощадной реальности…

— Кха… Беда? Небеса, какого демона… ты… жив?

— И вот так всегда, — парень с перевязанной головой и еще не сошедшими следами побоев на лице расстроенно обернулся к соседу. Впрочем, тот не поддался и сочувствовать не стал; у белых магов плохо с сочувствием. Они и слова-то такого не знают.

— И почему Смерть тебя не добил…

— О, он хотел, — кисло поправил приграничник откуда-то из далекого-далека. — Но не может же ему постоянно везти?

Стены плыли, качались и куда-то уезжали, мешая сосредоточиться на одной точке. Так… узкая темная комнатушка, низкий потолок, треснутая керосиновая лампа, ни окон, ни дверей, на стене рожи какие-то намалеваны, напротив, на полочке — ниморский уголовный кодекс… Я что, уже в камере? Карма, и что же мне так хреново-то?

Я поморщился от неприятного солоноватого привкуса, прижал ладонь ко лбу, пытаясь унять головокружение, и недоуменно уставился на забинтованную ладонь. От кончиков пальцев до локтя кожу в несколько слоев покрывала ткань, пропитанная похожей на деготь щиплющейся жижей с едким лекарственным запахом. Забавно. И кто же это решил превратить меня в мумию, да инвентаря не хватило? Пальцы тот же неизвестный доброжелатель старательно смотал вместе, так, что пошевелить ими было невозможно; некоторое время я изучал непонятную конструкцию, поворачивая руки то так, то эдак, а потом передернулся, вспомнив поляну, безумный оскал колдуна и ослепительную боль, с которой лезвие ножа воткнулось в ладонь. Пр-роклятье… Знал же, что ничем хорошим эта история с обманом не кончится…

— Доигрался?

Эжен Морой, будущий координатор и ходячая правильность, стоял рядом с кроватью, обличительно взирая на меня сверху вниз. Осунувшееся лицо, темные круги под глазами, воспаленные красные глаза и ни капли триумфа от удачно выполненного задания — скорее уж застарелая усталость, будто он день и ночь таскал мешки с кирпичами без сна и отдыха. И этот до дрожи знакомый взгляд. Иногда мне казалось, что белый маг родился с таким взглядом, заставляющим всех окружающих чувствовать себя неполноценными — лично мне всегда хотелось забиться в самый темный угол и там переживать собственную никчемность вкупе с виной за то, что такое жалкое создание смеет существовать на этом свете. Мог бы и порадоваться для приличия, или хотя бы позлорадствовать. Он что, меня ловил, чтобы тут стоять с унылой рожей?

— Эжен, ты вообще улыбаться умеешь?

Давно хотел задать этот вопрос, вот только духу не хватало.

Беда уткнулся в стол и начал ржать:

— Ты не поверишь, кто только не спрашивал…

И, похоже, достали вконец.

— С чего тут веселиться? — упаднически-мрачно осведомился ученик магистра Юстина. Окружающий мир его по жизни в восторг не приводил. Эжен защищал свой город; все остальное, в том числе всякие непонятные чувства, в круг его обязанностей не включались. Особенно если учесть, что бесконтрольные проявления эмоций — первый шаг к превращению в черного мага.

Стремясь избавится от чужого давления, я с преувеличенным интересом стал разглядывать обстановку. Темно. Душно. Грязно. Убого. Вот дверь, на двери пыльная цветастая тряпка с невнятным узором, и такие же вытертые грязные половички валяются на деревянном полу. Стены обиты выцветшей тканью, в углах непонятно, чего больше — темноты или паутины, вместо скамей — обитые железом сундуки, посреди комнаты — массивный грубый стол, на котором высится полуразобранный ниморский прибор непонятного назначения. Сначала я решил, что бомба, потому что рядом отирался Беда с отверткой, но потом идентифицировал древний радиоприемник довоенного производства. Единственный диван, на котором лежу я, над диваном… что это?!

Набравшись смелости, я потыкал в нечто пальцем, почти уверившись, что на тряпке увековечили Зверя-из-Бездны, пока не разобрал, что это огромный, аляповатый, весь в черно-красный цветах, похожих на язвы, махровый ковер. Только бы эта махина не сорвалась — не убьет, так удушит…

— Эм… где мы? — несмотря на все старания, вышло слабо и неуверенно.

Куда город подевали, ироды? Я, может быть, жил надеждой, что наконец-то окажусь среди нормальных людей, в кольце крепких стен… не помню, правда, но уверен. Но Священный Илькке представлялся мне несколько иначе… не деревянным сараем уж точно…

— Где? — зловеще переспросил Эжен. — Ты еще спрашиваешь, где?

— Эй, он же не виноват… — попытался вмешаться Беда, но ученик резко развернулся и прикрикнул:

— Не лезь!

Маг спрятался за радиоприемник и оттуда отчетливо пробормотал:

— И чего тебя в белые понесло… — расчет оказался верным: на ниморскую технику у Эжена рука не поднялась. — Поселение Серебряные Ключи, Лоза. Ты вырубился, пришлось сюда тащить.

— Не думай, что это тебе поможет, — мрачно предупредил будущий координатор.

Он считает, что я специально это подстроил? Никогда бы не подумал, что мнение Эжена обо мне столь высоко.

Я сел и прислушался к посторонним голосам в родной черепушке, пережидая, пока комната перестанет изображать карусель. Но вещание на частоте "звуки природы" оказалось свернуто за неуплату кровушки, и даже злобный вяк подсознания не долетал боле до бодрствующего разума. Спасибо, я лучше со Зверем пообщаюсь, или с Дэном Ролой, чем сам с собой. Мне самого себя и в реальности хватает.

— Кстати, с каких это пор ты поменял имя? — холодно осведомился белый маг, но быстро перескочил на другую тему, решив, что все это мелочи перед лицом настоящего разноса. — Я притащу тебя в Илькке, даже если для этого потребуется выкопать броневик, который местные затопили в болоте еще во время войны!

Так чего он ждет — иди и копай.

— Хотелось бы верить, — понадеялся я, игнорируя восторженное "целый броневик?!" от Беды. Эжен упертый, если он что сказал — то сделает.

— Я отправлю тебя под суд, что бы мне это ни стоило.

Эм… что не всегда в плюс.

— Эжен, подожди, пожалуйста, — я попытался успокоиться и, набравшись смелости, решительно произнес. — Мне надо тебе многое рассказать. Это насчет мастера…

Предатель подождет. Тут все гораздо серьезней.

Белый маг словно ожидал этих слов:

— Каяться будешь? Я и так все знаю. Ты вломился в кабинет учителя, пока он был в отъезде, похитил его исследования по проблеме умертвий и передал нежити. Небеса, Найджел, как можно быть настолько неблагодарным?

Несколько мгновений я не мог понять, не послышалось ли мне, а потом расхохотался:

— Исследования по проблеме? Да ты хоть видел, что это за исследования? Да никакой колдун на такое не решится! Это же темный ритуал, такой, что…

— Молчать, — тихий и яростный приказ заставил слова застрять в горле. — Не смей клеветать на учителя. Он принял тебя в семью, он дал тебе свою фамилию, он оказал тебе высочайшую честь — не понимаю, за что… Жалкое, пустое, бесполезное, ни на что не годное, ничтожное существо, которому непонятно зачем дали жизнь.

Каждая фраза раскаленным гвоздем втыкалась в мозг.

— Зависть? — вкрадчиво осведомился я. Кому же приятно слышать нелестную правду? — Эжен, не злись — будешь много злиться, станешь черным магом.

Ученик координатора поперхнулся, уставившись на меня налитыми кровью глазами.

— Ах ты… — он определенно хотел сказать нечто иное, но быстро взял себя в руки. — Ты вообще знаешь о том, что такое ответственность за свои поступки? Ты хоть знаешь, в какие неприятности втянул мастера? Его единственный… официально признанный потомок, наследник рода, продался нежити!

Я пытался быть дипломатичным, но всему есть предел.

— Да какой, к демонам, нежити! — заорал я в ответ. — Раскрой глаза — вон твой приятель, который выдал меня Ильде!

— Молчать, я сказал!

Беда, с увлечением наблюдающий за спектаклем, с сожалением развел руками. Вместо того, чтобы разоблачать истинного виновника, ученик стоял к нему спиной и смотрел на меня так, как ниморец в припадке нацисткого фанатизма на представителя иной расы. Карма… вот сейчас он меня прибьет, и мне станет совсем грустно.

— Эжен, да отстань ты от него — не видишь, плохо человеку, — заботливо вмешался черный маг. — Совсем бредит.

Координатор прошил меня пылающим взором, тряхнул головой и яростно процедил:

— Какого демона ты тут сидишь? Тебе кто сказал вставать? Лежал — и лежи дальше.

Не дожидаясь, пока меня силком уложат обратно и для верности примотают к дивану веревками, я завернулся в одеяло и уткнулся в ковер. Ох… какой же я идиот. Обвинять Беду после того, как посмел покуситься на святое — доброе имя магистра Александра Юстина. Не удивительно, что Эжен не стал меня слушать. А когда он меня вообще слушал? За шесть лет, что я провел в башне… Вот что он делал — старательно учился меня не замечать.

— И откуда вы друг друга знаете? — обреченно спросил я у ковра.

— ТТУ, — самодовольно возвестил Беда.

— Чего?

— Тикхетсткое Техническое Училище, — сухо расшифровал ученик.

Карма, спасибо тебе и за это. Мне бы хоть немного твоего упорства. Маги вместе учились на оккупационной территории: а это не только хороший технический базис, но и увлекательная игра в конспирацию, в которой малейший провал грозит разоблачением и отправкой в лаборатории. Ниморцы различали только колдунов, их бы удар хватил, если бы узнали, что все жители нашей страны в той или иной степени владеют магией. Неудивительно, что Эжен верит потомку змеи и осколочной гранаты больше, чем тебе, Лоза, а если уж Эжен кому-то верит, то не отступится, даже если Беда наденет маску и превратится в переросшую медузу. Сила инерции.

Вспомнив старые добрые времена, приятели издевались над техникой, испустившей дух еще до войны, а я втихомолку расколупывал повязку, размышляя о вселенной. В самом деле, звезде, под которой я родился, давно пора аннигилировать от стыда. Все кругом плохо… очень плохо. Подушка жесткая, одеяло колючее, мазь жжется, как зараза — они бы меня еще с головой замотали, из-за одной царапины, ц-целители недоделанные. Наконец измочаленный бинт поддался и, помогая себе зубами, я стал раскручивать его дальше, передергиваясь от мерзкого вкуса. Похоже, ткань пропитывали ниморским средством для дезинфекции — только не ран, а бытовых предметов…

— Эжен… — тихо позвал я севшим голосом.

Белый маг раздраженно бросил какую-то деталь и подошел к дивану:

— Ну и что ты творишь? Кто тебя просил ее разматывать?

Но меня уже совсем не волновал его тон. От кончиков пальцев, как будто обугленных, растекалась жгучая чернота; язычки пламени словно пробивались изнутри, скользя по коже, и казалось, что рука окутана огненным ореолом. На темном фоне четко выделялись чернильные просвечивающие вены, белесые волдыри на запястье и багровый узор в виде дерева с семью ветвями из запекшейся крови. Шрам от ножа, тонкий и еле заметный, на их фоне просто терялся.

— Ч-что это?!

— Ничего серьезного, — белый маг, не особо заботясь об осторожности, вернул бинт на место и затянул его еще туже.

— Ты просто горишь заживо, а так все нормально, — поддержал его Беда и осекся под мрачным взглядом.

— Попал под темное проклятие. Чем ты думал, когда связывался с колдунами? — ученик равнодушно отвернулся, спеша воссоединиться с милой его сердцу техникой, которая ничего не требует и ни на что не претендует. — Чего?

— Сделай что-нибудь, — я только крепче вцепился в него негнущимися пальцами, не собираясь отпускать.

— Могу отрезать.

— Ты же белый маг!

— Будет не больно, — Эжен надавил куда-то в район локтя и вернул мне руку обратно. Было действительно не больно. Было никак. Я ее больше не чувствовал. Карма. К человеку, уверенному, что человек чинится так же, как и холодильник, за помощью обращаться не то, что бесполезно — опасно. Отрежет же, легко…

— А-а где остальные? Стражи и друиды?

Ответил черный маг, для которого жизнь с каждой минутой становилось все прекрасней и увлекательней, и хотя бы для восстановления симметрии хотелось добавить ему еще один фингал.

— Конвоируют центральных в Илькке. Намучаются они с ними…

Как — бросив нас? Впрочем, зная Эжена, рискну предположить, что он специально всех отослал — чтобы не было свидетелей родственных разборок. Жаль, что Беда не пошел с остальными. Вдруг бы милосердечники одумались, топей вокруг много.

— Там же была целительница!

— Еще неизвестно, что она за целительница, и что они за друиды, если уничтожили Древо и сожгли пол-леса, — ровно процедил ученик, дав понять, что он прекрасно это знал. — И еще неизвестно, чем она тебя травила. Сколько раз тебе говорили — не доверяй незнакомым людям.

Я в немом возмущении наблюдал, как белый маг закидывает на плечо странную конструкцию из деревянного шеста и прикрученных к нему с двух сторон железяк и хладнокровно идет к выходу.

— Т-ты уже похоронить меня собрался?

Количество планок постоянно менялось, но их же там не десять? Их не может быть десять!

— Это антенна, неуч, — оскорбился Эжен. — Прекрати ныть. Как только закончу с этой штукой, сразу же свяжусь с учителем…

— Нет!

— Боишься поглядеть в глаза человеку, которого предал?

— Он меня убьет!

— Если бы убил — было бы проще. Мастер слишком мягок и добр… простит еще, — с отвращением заметил белый маг. — Пожалуй, я действительно не стану торопиться. Не надо его расстраивать. Говорят, координатор Илькке — очень справедливый человек…

Говорят, стража Города-у-Горы со стен расстреливает тех, кто осмелился явиться без пропуска.

Я невидяще смотрел вслед ученику; перед внутренним взором, загораживая весь вид, маячил огненно-красный плакат "берегите лес от пожара", а за ним издевательски хохотали березы и ели, потрясая листьями, колючками и яблоками. Да чтоб я еще раз взял в руки спички! Я, конечно, слышал, что на воре и шапка горит, но не в таком же смысле…

— Так значит, Найджел Юстин, сын магистра из Белого Совета Александра Юстина, координатора целого региона… — задумчиво протянул черный маг, меряя меня оценивающим взглядом. — Любопытно.

Я отодвинулся, враждебно глядя в ответ:

— Катись в Бездну.

Приграничник безразлично пожал плечами, показывая, что его давно уже не задевает чужое отношение, и бесцеремонно ткнув пальцев в бинты:

— Зажигалка?

— Ч-что? Откуда ты знаешь?

Беда пожал плечами:

— Это же я ее придумал.

Сомнительное достижение.

— Но она была у Смерти…

— А пользуется Смерть, — недобро сощурившись, подтвердил он. Еще одна копеечка в копилку дружеской розни.

Занавеска колыхнулась, и в комнату бесшумно просочился ворох одежды с подносом в руках. Нда, с привычкой северян нацеплять множество черно-серо-коричневых тряпок я уже сталкивался, но обитатели Серебряных Ключей переплюнули всех, замотавшись в ткань целиком. Даже лицо жителя (или жительницы?) прикрывала черная гладкая маска, а кисти рук — толстые черные же перчатки. На подносе стояла одинокая помятая жестяная кружка, над которой курился дымок; вошедший нес ее с такой осторожностью, будто внутри была чистая кислота.

Неопознанное существо, напоминающее призрак, скользнуло вдоль стены, держась в тени, поставило поднос рядом с моей кроватью и поклонилось:

— Мы с радостью приветствуем ваше пробуждение, — его голос шелестел, как сухие листья. — Мы молили духов о вашем выздоровлении.

— Э… спасибо

Маска, прорези в которой не предусматривала проектная документация, осталась бесстрастной. Неужели Эжен всех тут настолько запугал, что жители взывают к Небесам, прося, чтобы мы убрались подобру-поздорову? Только сейчас я начал подозревать, что обстановка комнаты далеко не бедная. Ковер, радиоприемник, целая книга на почетном месте…Пусть радио не работает, и вряд ли кто из жителей умеет читать, но престиж, престиж!

Беду вежливость не интересовала даже в теории:

— Ниморский блокиратор? — заклинатель-самоучка было сунул нос в кружку, но путь ему преградила черная перчатка.

— Черный маг не должен это трогать, — в бумажном шорохе явственно проскользнули нотки угрозы. — Скверна не должна касаться священной чаши.

Беда поперхнулся и убрал руки от помятой и припорошенной ржавчиной веков реликвии.

— Принимать гостя из рода Юстин — великая честь для нашего жалкого дома, — житель с величайшей аккуратностью подхватил священную чашу обеими перчатками и с поклоном протянул ее мне. Как подношение духу, в самом деле. — Примите этот скромный дар. Это эликсир жизни…

— Дико редкая штука, — с завистью прокомментировал маг. — И дорогая. Вот что значит — первыми обшмонать лаборатории.

Поселянин проигнорировал дерзкий выпад, здраво решив не связываться.

Лекарство, которое ниморцы разрабатывали против поражения черной магией?! Я жадно подхватил кружку и попытался проглотить ее содержимое разом. Ну и что, что на вид местный лекарь — нелюдь нелюдем, зато внутри наверняка хороший и добрый — не то, что Эжен. У этого жлоба и посреди озера воды не допросишься.

Первое, что сделал жлоб, ворвавшись в комнату — вырвал целебный эликсир у меня из рук и выплеснул остатки в мойку.

— Э… — я только и мог, что печально проследить, как драгоценная жидкость утекает в слив. — Ты что творишь?!

— Я тебе сказал это пить? — яростно поинтересовался ученик и резко обернулся к поселянину. — Я вам сказал больше эту дрянь сюда не таскать?

— Это лекарство… — попробовал возразить житель, еще не осознавая, с кем связался.

— Так сказал, или нет?

— Из этой кружки пил сам великий целитель… — недовольно прошелестела маска.

— А вы ее мыли с тех пор?

Житель оскорбленно промолчал, не став озвучивать вероятное "как же можно? Святость смоется!".

— Ваш спутник приказал убрать всех предков-хранителей. А под их присмотром ваше выздоровление пошло бы быстрее, — пожаловался мне лекарь.

— Никаких высушенных голов, — отрезал Эжен и без церемоний вытолкал замотанную в черное фигуру из комнаты.

— Эжен, ты злодей и садист, — горько констатировал я.

— Тебе этого мало? — белый маг порылся в сумке и со стуком выставил на стол человеческий череп с серебряными бляшками в глазницах.

— О, некромантия! — обрадовался Беда и подобрался ближе. — Вот помню, убили как-то нашего командира, и решили мы с парнями вызвать его дух, чтобы узнать последнюю волю и все такое…

— Чтобы узнать, где он прятал награбленное добро, — безжалостно перебил ученик. Кажется, у него о тех событиях остались далеко не радужные воспоминания. — И вызвали кровожадного призрака. Три недели мы не могли вышвырнуть его обратно.

Беда обескураженно отвалил, пробормотав что-то о занудных белых.

— Это Дэн Рола, — безнадежно ответил я. — Он спас меня от грибницы и взамен потребовал череп.

Маги переглянулись, и Беда покрутил пальцем у виска. В каком прекрасном нормальном мире они живут.

— Какие дружелюбные поселяне, — мрачно сказал я, прикидывая, не поднять ли бунт во имя свободы и передовой фармацевтики и не свергнуть ли власть тирана-самодура.

— Посредники, — холодно поправил тиран. — Скупали у Марциуса оружие и переправляли дальше.

Эх… вот и думай хорошо о людях. Классика в жизни координатора региона. Что ни поселение, особенно древнее — то демонопоклонники, то браконьеры, то контрабандисты, то людоеды.

— А почему они носят маски?

— Поверь, ты бы не хотел увидеть их без масок! — жизнерадостно уверил Беда.

Я растянулся на кровати, прикрыв потяжелевшие веки. Поддержки от магов можно не ждать. Это не ново и не удивительно. Чтоб Эжен кого-нибудь пожалел? Да скорее Зверь-из-Бездны явится и ободряюще похлопает меня по плечу, благо щупалец много.

— Говорят, что если долго менять настройку, можно услышать переговоры между ниморскими отрядами, эхо голосов тех, кто уже умер, — задумчиво сказал Беда под шум помех.

Эжен посмотрел с возмущением, в котором ясно читалось "и как человек с техническим образованием может верить в подобную чушь?", но оставил тумблер в покое. Он и так сделал почти невозможное, оживив древнюю рухлядь, но убрать атмосферные помехи был не в силах; впрочем, ученик не сдавался, ковыряясь в железках с такой одержимостью, будто надеялся установить связь с другими планетами. Если я смогу добраться до других белых магов раньше, чем магистр до меня, то возможно, что они меня выслушают, но…

Право наследования передается только с фамилией рода, и получить ее — честь, которой удостаиваются далеко не все дети. Только самые-самые достойные, и понятия не имею, с чего в их стройные ряды затесался я. Никогда не слышал о семье магистра — может быть, он просто не хотел, чтобы его род прервался? Бедные предки-хранители, я бы даже извинился, если бы они соизволили хоть раз показаться. Но даже если так, то кругом полно куда более подходящих кандидатур — тот же Эжен… хм, потому и бесится? Но вопрос в другом. Смогу ли я уничтожить человека, который столько для меня сделал?

И что произойдет, если я и в самом деле ошибся?

Карма! Я схватился за раскалывающуюся голову и тихо взвыл. Вот на кой ляд мне это проклятое право выбора?

— Давным-давно, — внезапно сказал Эжен. — В одной далекой стране жили-были люди, которые верили в Зверя-из-Бездны.

Беда с грохотом уронил гаечный ключ.

— В тайной пещере они нарисовали на стенах его слуг мелом и бирюзой, а на потолке выложили из блестящей смальты образ Зверя, чтобы он смотрел на них сверху и радовался. По ночам, когда Зверь выходил на землю, они собирались в тайной пещере, надевали маски и танцевали…

Монотонный плавный голос звучал странно успокаивающе.

— В той пещере был глубокий волшебный колодец, в котором жили духи, исполняющие желания, и старый серый камень, помнивший еще начало времен. Когда он долго не пил крови, эссенции жизни, то покрывался трещинами, а голодные духи стонали и плакали в колодце. Но кровь не высыхала на алтаре.

Беда что-то невнятно пробормотал, и Эжен вполголоса приказал ему заткнуться.

— Люди сбрасывали тела в колодец и шептали самые искренние желания, а Зверь радовался, глядя с высоты. И самым счастливым он иногда приходил во сне, и говорил: "спи спокойно, мое дитя. Спи спокойно, ибо я никогда тебя не покину"…

Голос плыл и таял в пустоте…

— …и расстреляли их всех по статье 326…


В этот раз в моих снах не было ни чудовищ, ни призраков; только огонь и горький дым. Пламя скользило по доскам, вырывалось из щелей, лизало тлеющие половики, бросало на стены причудливые тени. Тени кружились в вычурном танце, вздымались и опадали, заполняли всю комнату, стискивали горло обжигающими пальцами, давили на грудь, окутывали тяжелой и душной пеленой. Я плавился в пламени, как восковая свеча, и это было не страшно — скорее странно… С красной тряпки над головой сочились крупные багровые капли, а огненные рожи беззвучно хохотали, сливаясь во множество моргающих красных глаз.

Иногда в видениях мелькали знакомые лица. Вот Эжен пытается мне что-то сказать с таким видом, что лучше не откликаться; потом к нему явилась тень в саже и блестящей маске и забрала с собой — не иначе строить радиовышку. Вот Беда стоит рядом с другой тенью; их разговор звучит как шелест множества книг, и я не понимаю ни слова, сколько не прислушиваюсь. Не иначе, маг устанавливает дипломатические контакты с местным полукриминальным элементом на предмет будущего сотрудничества. Что?! Я попытался оторвать голову от подушки, но мир перевернулся, и я рухнул вниз в вихре огненных искр.

Следующее просветление, что примечательно, вновь началось с Беды. Черный маг разглядывал меня с каким-то трудночитаемым выражением, и заметив, что я очнулся, помахал ладонью перед лицом:

— Лоза? Эй, Лоза! Ты меня слышишь?

Лень боролась с желанием высказаться и в кои-то веки проиграла.

— И чего тебе надо, с-сволочина? — и с чувством выполненного долга я вновь закрыл глаза, готовясь провалиться в милосердную темноту. Безрезультатно: маг схватил меня за плечи и жестко встряхнул.

— Не отключаемся. Смерть жив?

— Все помёрли, — мрачно объявил я. — Долго и счастливо.

Степень конкретизации Беду не устроила.

— Так жив или нет? — нетерпеливо переспросил он.

Достал. Я вновь попробовал приподняться; подушка вновь оказалась против, и гравитация неуклонно повлекла обратно.

— А зачем тебе карта?

Черный маг задумчиво посмотрел на ковер и после короткой паузы протянул:

— Карта, м-м-м… карта открывает одну дверку.

— Уж не такую ли, что была на объекте 16? — догадливо, судя по вскинувшемуся приграничнику, предположил я. — И что за ней?

— Может быть — ничего… Или все.

О, эти черномаговские мечты. А я-то надеялся услышать что-то действительно полезное, а не очередную сказку кладоискателей о том, что в Ниморе между алмазными берегами текут нефтяные реки, а оружие растет прямо на деревьях.

— И что теперь? Собираешься снова выдать меня Ильде?

Правда, такими темпами, меня скоро можно будет сгрести в совочек и отдать нежити в аккуратном кульке, но это уже не мои проблемы.

— М, да с чего бы это? — изумился маг. — Я выполнил все условия, она — ни одного. И не похоже, чтобы Эжен тебе верил, а?

Пальцы сами потянулись кого-нибудь придушить, но не дотянулись: сил не хватило.

— И чем ты перед ним так выслужился?

— Он мне очень сильно обязан… очень, — Беда лыбился так широко и довольно, что хотелось его пристукнуть просто из зависти. — Смерть. Скажи мне, что приключилось с моим дорогим другом Черной Смертью, Лоза.

Ну что же, когда табличку с именем колдуна вмуруют в стену, ее станет посещать хотя бы один человек. Чтобы убедиться, что такое чудо ему не приснилось.

— Его забрала Ильда — узнавай сам.

— Та-да. Проклятье. Так ты его все-таки не прикончил? Жаль, жаль.

— За что ты его так ненавидишь? — вяло промямлил я. От пары слов накатила такая усталость, будто я в одиночку вырубил весь Великий Лес.

— Ненавижу? Нет. Тут такое дело… — черный маг рассеянно уставился в потолок. — Или он, или я.

— Ты чокнутый.

— Неужели? — с сомнением хмыкнул собеседник. Как по мне, его мания преследования уже перешла в неизлечимую форму.

Занавеска резко дернулась в сторону, заставив Беду нервно вздрогнуть. В комнату быстрым шагом ворвались двое — за высоким человеком в дождевике плелся Эжен, сумрачный и, судя по всему, уже словивший головомойку за все хорошее. О, Небо. Как жаль, что пень не успел зажевать меня раньше. Именно от этой встречи я боялся, именно от нее бежал через всю страну… Но сейчас я испытывал нечто, близкое к радости. Мне надоело бегать и до жути опротивело прятаться, тем более, что дальше некуда и негде.

— Встань. Два шага назад.

Я дернулся, но оказалось, что приказ направлен вовсе не на меня. Черный маг подскочил, опрокинув табуретку, шарахнулся в сторону и только тогда встряхнулся, приходя в себя.

— Магистр Александр Юстин? — живенько поинтересовался он. — Рад зна…

— Нет нужды во лжи, — холодно оборвал его вошедший, и обернулся к ученику: — Ты с ним расплатился?

Эжен ошарашенно кивнул, и мой опекун вновь обратил гипнотический змеиный взгляд на Беду:

— Благодарю за сотрудничество. А теперь я не желаю видеть тебя рядом с моим сыном, — тут холод в его голосе окончательно превратился в вечную мерзлоту: — Ты меня понял?

— Д-да, — выдавил черный маг. Кажется, с ним еще ни разу не обращались как с вещью, чем-то, не имеющим право ни на голос, ни на собственную волю. Да я сам впервые видел, чтобы координатор говорил с кем-то настолько грубо, будь собеседник даже трижды колдун. Не то, чтобы я слишком уж часто присутствовал при его беседах с колдунами, но все же…

— Можешь идти.

Заклинатель механически кивнул и как сомнамбула прошествовал к занавеске.

— Учитель!.. — вскинулся Эжен.

— Покуда я жив, он останется в списке, — магистр смерил ученика ледяным взглядом. — Мы еще поговорим об этом, как и о том, что ты тут успел натворить. Иди.

Эжен закусил губу, словно желая что-то сказать, но промолчал и, коротко поклонившись, вышел вслед за приятелем.

— Я боялся не успеть, — мой опекун неподвижно стоял рядом с кроватью; тени вновь застилали взор, мешая разглядеть его лицо. Что там — злость, торжество? Или… разочарование?

Магистр Александр Юстин. Человек, благодаря которому Великий Лес все еще не пирует на развалинах, дома не поросли бурьяном, над остатками стены не поднялись деревья, и даже жители дальних поселений могут спокойно выходить за околицу, не боясь, что их утащат твари из чащи. Колдунов не топят в колодцах, ради будущего урожая людей не закапывают в землю живьем, все дети умеют хотя бы читать и писать, а между нами и столицей до сих пор ходят поезда. Короче говоря, координатор региона. Что я еще знаю о нем, кроме того, что известно каждому? Как оказалось, ничтожно мало. Он подарил мне имя, и только это придало тому пустому месту, которым я являлся, какую-то ценность.

У меня было достаточно времени подумать: и, если это будет последним решением в моей жизни, то я не хочу ошибиться.

— А, мастер… — я улыбнулся и попробовал помахать рукой, но не смог поднять ее в воздух. — Я рад вас увидеть. В самом деле. Я хотел бы сказать… Сказать, что я знаю вашу тайну и унесу ее с собой в могилу.

В конце концов, миру я ничего не должен.

Мой опекун сел рядом с кроватью и улыбнулся знакомой теплой улыбкой:

— Не говори глупостей, Найджел. Машину заправят, и мы поедем в Илькке. Все будет в порядке.

Так. Не понял. Мне аж в могилу перехотелось, до выяснения обстоятельств.

— Маскировка умертвий. Амулеты для нежити, позволяющие ей пройти контроль. Встроенная энергетическая матрица, копирующая человеческие биоритмы…

— Проект "Память", — с каким-то ожесточением сказал Александр Юстин. — Давно надо было уничтожить эти проклятые бумаги.

— Простите?

Магистр сцепил руки в замок и горько усмехнулся:

— Это старая, очень старая история. Мы пытались договориться с теми, кто вернулся, но разговора не вышло.

— Но зачем?!

Он стиснул руки так, что побелели пальцы:

— Тяжело терять тех, кто ушел… Смерть — жестокая и беспощадная вещь. Она не отпускает никого, — человек сидящий напротив, встряхнулся и провел ладонями по лицу. — Забудь. Поверь, это давно в прошлом. Исследования давно прекращены, архив попросили передать одни… люди, но это слишком опасные знания даже для них.

Ага. Прямо-так и человеки.

— Град спрашивал, почему прекращены исследования. Умертвие. Это ему вы должны были все передать?

Магистр спокойно выдержал мой взгляд:

— Клянусь, что я впервые слышу это имя. Нет, Найджел. К сожалению — обычным людям.

— Вы не лжете? — жалобно спросил я. Получается, что… что я поднял панику из-за закрытого секретного проекта, проходящего под эгидой Совета? Нет, невозможно! Тогда что эти документы делали в кабинете магистра? Что делал там я, это вопрос другой… Постоянные отлучки, подозрительная переписка, встречи с непонятными типами, запрет покидать башню, новые эксперименты над диагностическим кругом, амулеты, изменяющие энергетический фон… я искренне считал, что опекун занимается проблемой нулевиков, пока не влез в эти демоновы папки.

— Не хотелось поднимать вокруг пустого недоразумения шум, но Эжен принял все слишком близко к сердцу. Пожалуйста, не сердись на моего ученика: он бывает резок, но в душе вовсе не зол.

Охотно поверю, вместе с друидами из братства Города-у-Леса, у которых белых маг как-то вырубил священную рощу.

— Эжен говорил, что тебя заставлял идти с ним какой-то колдун из бывших бунтовщиков. Это правда?

Несчастный Черная Смерть, он бы пинками выгнал меня из команды, если бы знал, с кем связался. Ох, чувствую почерк Беды. Жаль вот только, что черный маг не указал, где он сам в то время находился.

— Да при чем здесь Смерть… — я закрыл лицо руками, чувствуя, как по коже разливается жар. Мда. А теперь вспомним о собственных свершениях: два… или три убийства, сотрудничество с врагом, поджог заповедника, обвинение в связях с нежитью… Замечательно. И кто тут перед кем должен оправдываться? Словно в насмешку, огненные тени придвинулись ближе, окружив кровать плотным кольцом. Свет гас; предметы выплывали из марева причудливыми светлыми пятнами между кружащихся дымных силуэтов, с крыльев которых сыпались багровые искры.

Опекун повернулся к выходу и что-то резко крикнул. Житель с подносом появился сей же миг, словно специально караулил под занавеской — впрочем, может и караулил — присутствие сразу двух Юстинов привело маску в состояние, близкое к религиозному экстазу, но кружку он таки донес, и даже нашел путь обратно.

Александр Юстин пристально заглянул мне в глаза:

— Что ты видишь?

— Огонь, — я не стал упоминать теней. Нечего тратить силы на всякую нечисть. — Скажите, это же не опасно?

Магистр отвел взгляд, бросил в кружку несколько плоских таблеток и поднес ее к моим губам:

— Выпей. Тебе сразу станет лучше.

Благословенные Небеса, более прекрасной воды я не пробовал ни разу в жизни! Вся сладость горных родников, не знавших даже слухов о существовании ниморских заводов, прохлада подземных озер и свежесть морского ветра с северного полюса… и, главное, никто не врывался, удушаемый жабой справедливого перераспределения ресурсов. Умывальник полезнее, чем нулевик, а значит, кому достанется лекарство? Правильно…

— Ниморский Лес! Мастер, вы были правы насчет друидов!

А правей всех были ниморцы. Вот только бетона на все не хватило.

Путаный рассказ длился недолго; мне почти хотелось, чтобы на меня разозлились, но опекун смотрел с жалостью, отчего на душе становилось еще поганей.

— Я вас подвел, — сделал я неутешительный, но все еще далекий от реальности вывод. Будь здесь Эжен, он-то бы нашел верный синоним.

— Это мой долг — защищать и заботиться о тебе. Я его не выполнил.

— Я сам виноват, — попытался возразить я, сражаясь с подступившей дремой. — И что сейчас… теперь будет?

— Все будет хорошо, — ободряюще сказал магистр. — Спи спокойно…

Вопреки словам, в его голосе слышалась печаль, но я не успел разузнать, что плохого готовит грядущий день; могучая подземная река подхватила меня и понесла вдаль, мягко баюкая на волнах сна.

— Проклятые Небеса…

Покачиваясь на ее ладонях, как в колыбели, я опускался все ниже и ниже, и тьма окутала меня мягким покрывалом. Казалось, я пробыл здесь целую вечность, свернувшись клубочком и слушая шепот ночи; здесь было так тихо, так спокойно, что не хотелось просыпаться…

Не знаю, когда все изменилось. Покой сменился страхом, ласковый мрак превратился в тяжелый удушающий кокон, а вода стала вязкой трясиной; паника накрыла с головой, я попытался закричать, я рванулся вверх, но захлебнулся тьмой; какая-то неведомая сила тащила вниз, сковывая по рукам и ногам, и свет мерк перед глазами…

А потом кто-то схватил меня за шкирку и вытащил на поверхность.

— …отвечай, когда с тобой разговаривает представитель высшей расы!

— Беда, иди в Лес, — я повернулся на бок, собираясь закутаться в одеяло и выбросить очередной кошмар из головы, и вот тут-то и осознал всю величину подставы. Ни одеяла. Ни кровати. Остался один кошмар.

Глаза я открывал не торопясь, уже зная, что ничего хорошего не увижу, но затянуть этот процесс надолго все же не так-то просто… Итак. Что имеем в анамнезе? До душевного трепета знакомая картина: тьма и я. Как незначительная вариация — потрепанный тип в таких лохмотьях, будто прополз в них болото из конца в конец; и только на остатках воротника, как монумент "Слава Нимме" над голодающей страной, сияла серебряная бляшка с гербом.

Я заткнул уши:

— Нет, нет, нет, не говори это!

Ни слова на "ч", ни слова на "ч"…

— Ты читаешь мои мысли, — верный воин Шоваллы собственной персоной не собирался никого щадить. — Где мой череп?

Я застонал и стукнулся лбом об какую-то доску. Четвертым на поляне вечеряли большие напольные часы со слепым циферблатом, выглядящие здесь так же дико, как фиалка на столе у ниморского чиновника. Я потыкал в лакированный корпус пальцем, но чужеродный механизм и не подумал исчезать; вместо этого внутри него что-то треснуло, захрипело, и часы со скрипом выдавили первое "тик-так".

— Скажи-ка, Дэн, а ведь странно, что ты единственный из всех Голосов Леса смог сбежать? — опираясь на простуженный ящик, я поднялся на ноги, чувствуя, как по венам разбегается живительное пламя мести. — Не было ли это подстроено, чтобы привести меня к Древу?

Если кроме занудного ниморца у меня в голове поселится деревенский хор, то я конфискую у Марии Энгель мозгопромывочный шлем. Нет пощады врагу! И пусть возмездие направит мой удар… Я оценил расстояние до ниморца и молча бросился вперед.

Мда, пожалуй, шлем был все же более осуществимой идеей.

— Зверь-из-Бездны — это ваш мифический персонаж, олицетворяющий злое начало? — осведомился бывший Голос Леса, когда поток моих ругательств иссяк.

— В этнографы… записался? — нести возмездие не слишком удобно, когда утыкаешься носом в землю. И в очередной раз грубая сила, мастерство и хорошая реакция победили… за неимением у себя хороших качеств, которых можно было победить, я оставил мысль незаконченной. — Да отпусти уже!

— Кто же по вашим верованиям олицетворяет доброе? Ни разу не слышал.

Ха. Будто я слышал. В данный момент его олицетворял сам Дэн, наконец убравший болевой захват.

Я подобрался ближе к часам, потирая вывернутое запястье и надеясь, что ниморцы, как и белые маги, рядом с техникой буянить не рискнут. Связываться с инвалидом войны больше не тянуло. Вот поговоришь о высоком — и сразу в душе такая просветленность, мир снисходит…

— Возможно, Древо рассчитывало на такой исход, — преспокойно сообщил беглый Голос. — Возможно, я был слепым орудием его воли. Но нашей сделки это не отменяет.

Интересненько, и как же это согласуется?

— Древа больше нет.

— Эй, я твой череп вытащил? — я искоса поглядывал на циферблат, гадая, кому не понравились цифры и стрелки. Подозрительные какие-то часы: время не показывают, стоят себе и лязгают… — Вытащил. Исчезни.

Это будет лучшей наградой за смертельно опасный рейд в глубины зачарованной тайги, населенной потусторонними существами, прячущимися в ночи, когда моими единственными спутниками были отвага, враг, идущий по пятам, и угрюмый и ненадежный проводник, бросивший меня в одиночку сражаться со стражами, хранящими покой мертвых…

— Ты заблудился в двух шагах от лагеря, влип в магнитную аномалию, принял Сону за ваш мифологический персонаж, позволил девчонке-мутантке его уничтожить, попал в ловушку Древа, получил ключ к Сети, но так и не сумел им воспользоваться, — быстро перечислил ниморский блюститель точных формулировок.

— Спасибо, Дэн. А теперь забирай свою черепушку и убирайся уже из моей головы!

— Без меня в твоей башке останется вакуум, — не упустил случая верный сын павшей империи.

А если мне сейчас ниморский гимн спеть, то это сойдет за обряд изгнания?

— Великое всегда останется великим! — разбил надежды Рола, высказав другими словами "черного мага микробом не испугаешь".

— Стой, — меня внезапно озарило. — Когда в нашу первую встречу ты закопал меня на полянке с грибницей, ты ведь не с друидами советовался. Ты в это время в мою голову влез. Точно! — я раздосадовано хлопнул себя пол лбу. — Я же после этого смог тебя увидеть!

— Не думай, что это было легким решением, — поморщился Дэн.

Да, я согласен, что жизнь в дереве импонировала ему больше. Кстати, а почему я сейчас вижу его, а не Гарша?

— Теперь мне не столь уж неясно, почему некоторые из вашего народа считают деревья выше по ступеням эволюции, — отбил представитель высшей ступеньки… нет, финальной лестничной площадки. — Просыпайся и за дело.

Что, не вынесла бродячая душа гордого народа долгого контакта с представителем низшей нации? Между прочим, с выражением "спать много вредно" не согласны все черные маги, а это немало народу…

— Истинный человек не потакает своим слабостям!

Ну да, и аскетами ниморцы стали по собственному желанию, а не потому, что у них ничего не было…

— Что ты понимаешь в воспитании новой расы, дикарь? — ниморец нашел свою тему, и его слегка перемкнуло. Ладно, что-то мне контакт с этой душой тоже поднадоел.

Я закрыл глаза.

Я открыл глаза.

Ничего ровным счетом не поменялось.

— О, вакуум подсказал мне одну идею. Давай ты заглянешь на ваш оружейный склад, склеишь там Сону из чего-нибудь…

— Разве осталось что-то, что твой народ еще не разграбил? — скептически осведомился бывший Голос Леса.

— … а потом отнимешь черепушку у одного типа. Не хочешь насилия — обменяй ее на Сону, главное, чтобы он на черном рынке высоко ценился…

Дэн посмотрел на часы и вздохнул.

— Эт-то… Сона?! — я смерил взглядом угрожающий черный силуэт с демоническим белым ликом, из нутра которого доносился замогильный скрип… Дядя мой машиностроительный завод! Хотя… хотя, ничего себе гробик… это удачно ниморского маньяка в коробку запихнули…

Часы яростно заклекотали, и я не удержался от смешка. На сей раз Дэн просчитался: у нового воплощения Соны не было ни когтей, ни шипов, и высказывать свое возмущение он мог только неодобрительным "тик-так".

— Тик…

Наученный горьким опытом, я на всякий случай отступил, нервно следя за маятником.

— Так… — зловеще сообщили часы и умолкли.

— Заржавел? — я сочувственно похлопал неприятеля по корпусу. — Древность не радо…

— БАМ-М-М-М!!! — от пронзительного грохота по телу прошла дрожь и заныли зубы. Я еле-еле отдернул руку и, нервнически подергиваясь, отполз в сторону. — БАМ-БАМ-БАМ!

— С-спокойно! Ты, конечно, часы… Да замолчи же! — я прижал ладони к ушам, боясь, что сейчас лопнут барабанные перепонки. И кому голос дали… — Извини, извини! Ты замечательные часы… настоящее акустическое оружие! Часы с душой льва!

С душой звуковой колонки…

Бам-бам-бам-бам-БАМ!!! Звук гонга, в который со всей дури лупят колотушкой, взмыл до недосягаемых ультразвуковых высот… и я пробкой вылетел из сна.

Истинный человек новой расы, совершенная модификация старого. "Гражданин Сона" — верный друг, надежный охранник и лучший в мире будильник! Только в Великой Ниморе! Небо, этот грохот и мертвого подымет…

Я поежился, отнял ладони от ушей и открыл глаза. Комната исчезла; я остался в одиночестве на крохотном освещенном пятачке перед приоткрытой дверью. Над головой мигала и потрескивала люминесцентная лампа, бросая причудливые тени на серые стены. Хм, со всем прочим я еще и лунатик.

— Дэн?

Ниморец не отозвался.

Я с сомнением посмотрел на дверь. Дверь была обычная, узкая и тонкая, серая, стальная, безо всяких украшений; за ней было темно, и через узкую щель было не разглядеть, что внутри. Мне предлагается туда войти? Я покосился направо, потом налево, и признал, что идти тут особо некуда. Между прочим, холодно стоять босиком на бетоне…

На полу перед дверью лежал какой-то овальный предмет. Я поднял и недоуменно повертел в руках черную маску — как раз такую, какую носят жители. А тела тут поблизости не валяется?

— Есть тут кто?

Открывать дверь не хотелось. А вдруг там, там…вдруг я кого-то задушил, пока бродил в несознанке? А маску забрал, как трофей. Она мне как раз подходит. Карма…Что-то не давало покоя, какая-то странная мелочь… Я потер висок и вспомнил. В поселении нет электричества.

Дверь начала медленно открываться.

На мгновение я оцепенел от страха, а потом швырнул в нее маску и бросился прочь.

Я мчался по темному бесконечному коридору, а лампы трещали и мигали над головой. Серые стены прыгали перед глазами. Я не знал, от чего спасаюсь; меня гнал вперед слепой страх, заставляя бежать все быстрее, быстрее и быстрее, выбиваясь из сил и задыхаясь, пока на пути не выросла очередная дверь. Я с размаху ударился об нее плечом, потом потянул на себя, но железная сейфовая створка осталась непоколебима. Тупик.

Лампы начали гаснуть. Не одна за другой, а одновременно, постепенно становясь все тусклее и тусклее. Я суматошно заколотил в дверь кулаками:

— Откройте! Откройте-е-е!!!

Глаза заволакивала тьма; и там, в темноте, из-за спины, послышался нарастающий шорох. Шорох, как от множества лапок, скребущих по бетону…

— Откро… — я задохнулся, не в силах вымолвить ни слова, и начал суматошно крутить замок на двери. Не то, не то, не то… Бесполезно. Воздух стал густым, словно вода. Свет тускнел; я прижался лбом к холодному металлу и беззвучно взмолился. Кто-нибудь…

— Триста двадцать шесть.

Не веря своим ушам, я потянулся к замку и начал на ощупь вращать диски. Три, два… руки дрожали; то, что было там, за спиной, уже дышало в затылок. Да открывайся же!

Дверь щелкнула и с грохотом распахнулась. В глаза ударило слепящее сияние…

Тик-так.

Я резко сел и очумело потряс головой. Приснится же такое. Ха, меня пытались напугать дверью? Осталось дождаться кошмаров про утюг или разумный умывальник. Рядом послышался хриплый всхлип; белый как мел Эжен опустился пол, таращась на меня совершенно ненормальным взглядом. Тикали его наручные часы. Нет, я понимаю, что меня трудно разбудить, а приказ магистра не ждет, но что ж так смотреть-то?

— Мы что, уже выезжаем?

И не дожидаясь, пока ученик скажет что-нибудь несомненно хорошее и позитивное, я встал и отправился собираться.

* * *

Ниморский внедорожник мчался сквозь ночь, освещая путь мощными фарами. Эжен гнал, как ненормальный, поднимая из-под колес тучи брызг; ливень хлестал прямо в лобовое стекло, не позволяя толком разглядеть дорогу, и я мог только гадать, есть ли она там вообще и как ученик находит путь. Окна заливали потоки воды, и непроглядный мрак прорезали только вспышки молнии, выхватывающие из темноты силуэты раскачивающихся деревьев. Гром оглушающе грохотал прямо над головой, заглушая свист ветра и шум бушующего леса; иногда по крыше ударяло что-то — сорванные ветви с листьями — каждый раз заставляя вздрагивать и молиться, чтобы в один прекрасный момент на машину не свалился вырванный бурей ствол.

Вот люблю я бурю в начале осени, разгул стихий, когда ураган ломает вековые деревья и швыряет их на крышу…

На такой скорости и при такой погоде внедорожник давно должен был улететь в кювет на особо крутых поворотах, но машина шла ровно и почти без тряски. Эжен смотрел на дорогу широко открытыми невидящими глазами, стиснув руль так, что побелели костяшки пальцев; в лобовом стекле его лицо отражалось застывшей каменной маской. Откровенно говоря, наблюдать за ним было страшновато: белая магия — это, конечно, хорошо, но скользкая дорога — вещь тоже серьезная.

Я прислонился к холодному стеклу, частью жалея, что ночь надежно скрывает пейзаж, проносящийся по сторонам дороги. Знаменитые северные курганы хоть немного бы скрасили путь, но с той стороны окна на меня пялил бледный узник ниморских лагерей, при виде которого рука сама тянулось сотворить отвращающий знак. Над этим типом хотелось сначала провести обряд изгнания, а потом сжечь от греха подальше. Или сначала сжечь, а потом помянуть.

Беда смотался сразу после встречи с магистром, верно уловив, что больше ему тут ничего не светит, и прихватил с собой карту. Бездна с ними — может быть, однажды карта укажет магу путь, по которому он уйдет и не вернется, но, что хуже, вместе с Бедой пропал череп. К счастью, Эжен проводил приятеля до дороги, иначе бы с приграничником пропала половина землянок со всем содержимым.

Магистр Александр Юстин неподвижно застыл на соседнем сиденье, погруженный в невеселые раздумья, и знание того, что я — одна из их причин, немного портило настроение. С другой стороны, пока я жив, все еще можно исправить. Поймаем и Беду, и Дэна… главное — не показывать Сону белым магам, а то починят, подкрасят и, не ровен час, объявят произведением искусства. Я посмотрел в окно и улыбнулся собственному отражению. Все будет хорошо. Я все исправлю. Эта история преподала хороший урок, и я больше не повторю своих ошибок. Я смогу измениться. И все будет по-другому.

Полыхнула молния, и мы вырвались на свободное пространство. По обеим сторонам дороги расстилалась водяная гладь, то ли болото, то ли вышедшее из берегов озеро. Внутри кольнуло беспокойство; я обернулся к спутникам, чтобы предостеречь…

Поздно.

Водяной вал с силой ударил в бок внедорожника, подкинув в воздух, перевернул и швырнул его в воду. Плеск. Скрежет. Удар. Вспышка. Боль…

В следующий миг я пришел в себя от холодной воды, уносящей меня все дальше и дальше от дороги. Волны захлестывали с головой, одежда тянула вниз, я вяло барахтался, потерявшись среди буйства воды и ветра. Последнее, что я помню — сияние молнии, выхватившее из темноты человека в дождевике рядом с перевернутой машиной.

Он стоял и смотрел.

Просто стоял…

А потом темная волна утащила меня на дно.

ТЕЛЕГРАМ

Канал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками

Книжный Вестник

Бот для удобного поиска и скачивания книг

Книжный Бот

Свежие любовные романы в удобных форматах

Любовные романы

О психологии, саморазвитии и личностном росте

Саморазвитие

Детективы и триллеры, все новинки

Детективы

Фантастика и фэнтези, все новинки

Фантастика
ВКОНТАКТЕ

Цитаты, афоризмы, стихи, книжные подборки, обсуждения и многое другое

Книжный Вестник