Жребий Судьбы

Глава 18. Иная реальность

Противный запах копоти, звериной шкуры и немытых тел. Из тьмы выплыло бородатое лицо, освещённое слабым светом луны, и склонилось над ним.

— Эй, человече, ты жив ещё? — пошевелили его ногой.

— Ещё жив. — ответил Лён, соображая, что вновь угодил в поиск. Он стал оглядываться в надежде обнаружить Долбера, но вокруг были только чужие люди — он их угадывал по слабым звукам, по запахам, по тихим разговорам. Сколько было их? Десять, двадцать? И почему темно? Откуда такой запах? Кто эти люди?

Масса вопросов, но ответов на них пока никто дать не спешил.

Вокруг была тёмная ночь, от раскоряченных безлиственных деревьев падали чёрные тени. Но в лунном свете было видно, что рядом возвышается полуразрушенная кирпичная стена, а за деревьями протекает неглубокая речка. За речкой угадывалась безлесая равнина, А дальше всё тонуло в мутной ночной дымке. Кажется, здесь была осень, но довольно тёплая — едва ли не летняя температура.

Слышались тихие женские голоса, слабый плач ребёнка, рокот мужских голосов. Люди не собирались останавливаться, они намеревались продолжать свой путь — куда-то эта группа шла ночью и очень торопилась.

— Вставай. — сказали Лёну. — Не спи на виду. До утра осталась пара часов.

— Э, да ты без маскировки? — удивился другой человек. — Так не годится, брат. Сам погибнешь и нас заметёшь.

— Одень бахилы. — сказал он и сам, нагнувшись, напялил на кроссовки Лёна нечто бесформенное, тяжёлое, с какими-то нелепыми украшениями по носу. Идти в таких бахилах было очень сложно, но возражать в ситуации полной неизвестности было бессмысленно, и Лён пошёл вместе с этой группой, понимая, что это и есть его новое приключение. После событий последних двух недель он даже рад был поиску и его трудностям. Среди этих странных людей он чувствовал себя гораздо более своим, нежели с новой семьёй.

— Оружие у тебя есть? — спросили его.

Есть, — чуть было не ляпнул Лён, но вовремя смолчал. Не стоит так сразу заявлять, что у тебя есть магическая штучка.

— Плохо. Беспечный ты, брат. — посетовали на него из темноты. Все его новые попутчики были неразличимы на вид, только по росту и голосу можно разобрать, где мужчина, где женщина.

— На вот. Держи. — сунули ему в руку что-то вроде гладкой деревянной дубинки.

Ни о чём более они его не спрашивали, просто шли гуськом, стараясь не задерживаться долго на открытом пространстве. Миновали какие-то полуразрушенные постройки, в которых можно было признать не то старый коровник, не то покинутый заводик. В одном месте вожак группы задержался, призвал к себе пару мужчин и ползком отправился в разведку. Все остальные тихо рассеялись в высокой траве среди кустарника.

Вскоре вожак бесшумно вернулся.

— Ну что там? — спросили его.

— Там братья. — сказал он так, что Лёну подумалось, что говорит он не о живых, а о мёртвых.

Группа снова молча двинулась в путь, а со стороны понесло тяжким, страшным, удушливым запахом смерти.

Вожак лез в гору, а следом за ним тянулись мужчины и женщины. Детей где подталкивали, а где втаскивали на крутизну. Небо на востоке уже побледнело, и вся группа нервничала, особенно женщины. И вот уже почти настал рассвет, когда вожак загнал всех в маленькую пещеру на вершине горы.

Все в изнеможении попадали на неровный пол, скидывая с себя поклажу. Одеты люди были обыкновенно — рубашки, брюки, платья, но обувь оказалась странной. То, что называлось бахилами, было искусно сшитыми большими тапочками, очень похожими на лапу какого-то зверя — с когтями спереди.

Тут Лён разглядел, что за оружие ему вручили — это оказалась старая бейсбольная бита. Он с удивлением огляделся, не понимая, в какую эпоху попал. Вооружение мужчин было самым разным — от автоматов и дубинок до обрезков металлических труб.

— Фу-уух! — повалился рядом с Лёном один из беженцев — совершенно очевидно, что отряд уходит от какой-то опасности, и маскировка могла обозначать нечто совершенно странное.

Человек вытер пот рукавом и достал из сумки флягу. Запрокинув голову, он жадно глотал воду, потом обратился к Лёну, предлагая флягу:

— Попей, а то, я вижу, у тебя ничего с собой нет.

Лён охотно принял приглашение и, пока он пил, парень доверчиво разговорился:

— Я тоже прибился к отряду. Один остался, а они меня подобрали. А барахлом я обзавёлся позже — взял после тех, кто выбыл.

— Выбыл — куда? — спросил Лён, завинчивая пробку на металлической фляжке защитного цвета — была она похожа на армейскую.

— Ну помер, то есть. — с небольшой усмешкой отозвался парень. — Я тоже поначалу задавал глупые вопросы, пока не понял что к чему. Ты ведь тоже здесь не свой. Я тебя вспомнил.

Лён изумился: его знают, а он даже не подозревал, что когда-либо встречался с этим человеком. И тут же сообразил: так это же Лембистор! Теперь он в новом обличии, старается поближе примазаться к своему «партнёру» — так он, кажется, однажды выразился.

— Я тоже тебя помню. — кивнул он с самым непринуждённым видом. — Не так уж давно мы с тобой виделись.

— Как тебя зовут, брат? — спросил вожак, подойдя к Лёну.

Самого вожака звали Карсон. Это был человек лет сорока, с обветренным и загорелым лицом, обросшим полуседой бородой. Волосы его тоже давно не знали ножниц.

— Как ты оказался один? — спросил он.

Лён замялся, не зная, что соврать.

— Он тоже путешественник меж миров. — вступился за него Лембистор. — Наверно, тоже не знал, во что вляпался.

— Опять своё заводишь, Рип. — осуждающе ответил вожак. — Не можешь говорить серьёзно.

Он покачал головой и отошёл прочь.

— Тебя зовут здесь Рип? — спросил Лён.

— Меня зовут Рип Ванон. — ответил тот, снимая с ног неудобную обувь с когтями. — Ты лучше разувайся, а то ноги сопреют. Бахилы здесь нужны для маскировки — они не только след оставляют ложный, но и запах. У них нюх знаешь какой! А так они думают, что прошли свои. Они видят вдалеке плохо, а по ночам вообще не ходят. Оттого мы в основном передвигаемся в темноте, только боимся попасть на дозорную будку. Они тут понатыкали в развалинах свои наблюдательные пункты. Идёшь, думаешь — разваленный коровник, а оттуда выскакивают они с автоматами.

— Кто — они? — поинтересовался Лён.

Рип Ванон произнёс какое-то невнятное слово, похожее на «орки».

Орки с автоматами? Это что-то странное.

Между тем в глубине пещерки женщины развели маленький костерок и принялись разогревать на нём консервы. Выход из пещеры занавесили брезентом, чтобы огонь не было видать, оттого в пещерке стало душно и жарко. Дети спали в стороне, устав от трудного ночного перехода.

Лён попал в это приключение в той одежде, в которой заснул на диване. Но, что интересно, на нём оказались кроссовки, которые — он точно помнил — лежали на полу. Перенос происходил всегда разным образом. На этот раз Жребий не снабдил его никакими реквизитами. Тем не менее, никто не удивился одежде Лёна, словно джинсы и рубашка были здесь обычны.

Рип был одет в широкие штаны явно не по росту, и просторную блузу, вроде тех, в которых ходят реперы. Карсон вообще напоминал траппера из вестернов. Одежда прочих имела более современный, что ли, вид: комбинезоны, брюки, рубашки, бейсбольные кепки.

— Куда мы идём? — спросил Лён.

— Карсон ведёт отряд в горы. Он проводник — находит и выводит всяких бедолаг. А мне просто по пути. Им всё равно ничего не втолкуешь — Карсон считает меня чудаком. Но тебе я могу сказать: я иду к переходу. Я сам обнаружил его с тех пор, как ушёл странствовать. Я много чего повидал с тех пор, как встретил тебя — странствование стало моей болезнью.

— Тише! — шикнули на них женщины. — Не видите, дети спят?

Тогда Лён и Рип устроились у выхода, высунув головы наружу из-под полога. Выходить вожак запретил.

День был уже в разгаре, и пыльную, покрытую скудной растительностью равнину освещало солнце. Вдалеке были видны строения, и Лёну показалось, что там возвышаются обломки промышленных труб.

— Это технологический мир? — спросил он у Рипа.

— Не знаю, о чём ты говоришь. Люди, которые жили здесь до… — тут он опять произнёс незнакомое слово. — многое умели. Но, когда я сюда проник, всё было уже кончено. Не знаю как, но они проиграли этим. Причём, это было даже не вторжение из иного мира, как в нашем случае, а беда, созревшая у них под боком.

— О каком нашем случае ты говоришь? — не понял Лён.

— Я говорю о вторжении Сидмура. — пояснил Рип.

Лён про себя усмехнулся. Его предположение оправдалось: Лембистор опять пристроился на роль друга.

— Твоя иголка ведь при тебе? — блестя глазами, спросил Рип.

Лёну стало совсем смешно: демон даже не скрывает своей осведомлённости — совсем не то, что Фазиско, который обнаружил свою подлинную сущность лишь в последний момент.

— Да, моя иголочка всегда при мне. — многозначительно сообщил он своему «партнёру». — А зачем тебе?

— Да всё же лучше, чем обрезок водопроводной трубы. — со смешком признался тот и тут же добавил: — Послушай моего совета, не проявляй себя, как волшебник, перед братьями. Они не верят в магию и могут тебя просто не понять.

— Итак, что здесь происходит? — прервав пространные намёки, решил пойти напрямки Лён. — От кого мы убегаем, кто такие они?

История, рассказанная Рипом, поразила его.

Мир, в который забросил его Жребий, был технологически развитым миром. Неудивительно, что Рип-Лембистор не смог дать ему правильного определения: примитивный демон из лимба не имел понятия о человеческой технологии, но был достаточно проницателен, чтобы понять, что творение человеческих рук иной раз превосходит магические силы. Здесь знали не только электричество, но и атомную энергию. Здесь была развитая промышленность, здесь был достигнут тот высокий уровень благосостояния, который делал людей свободными от необходимости тяжко гнуть спину ради куска хлеба. Но, тем и примечателен путь технологического прогресса, что свернуть с него нельзя — чем дальше идёт общество по этой дороге, тем более зависит от своих потребностей. Эта культура слишком много хотела, но не учла, что окружающая среда не в силах поспевать за научными успехами своих бесспорных хозяев. Влияние на живую природу этого мира было побочным явлением технологического успеха — люди не заметили, что некоторые виды стали перерождаться. Часть просто погибла, а часть пошла по особенному пути развития.

В жарких лесах тропической зоны обитали рыжие обезьяны. Никто не замечал в течение столетий, что эти забавные звери постепенно обзаводятся разумом — они умело скрывали эту необычную мутацию. Но вот пришёл день, когда из лесов Суммары — так называют эту планету — одновременно вышли миллионы и миллионы рыжих орангов. Они неплохо научились пользоваться человеческой техникой, потому что были сообразительны. Нападение было хорошо спланировано и имело успех, потому что люди никак не могли поверить в то, что звери могут быть серьёзным противником. Когда же поняли, было поздно — начался геноцид. Сейчас оранги хозяйничают на планете, потому что сразу захватили все ключевые технологические точки. Теперь люди скрываются в горах и лесах, собираясь маленькими группами. Орангам не нужна цивилизация — они используют лишь оружие, чтобы убивать людей. Когда они выбьют отсюда всех хомо, то превратят планету опять в дикие джунгли. И это будет только их планета. А пока бригады орангов охотятся на такие вот отряды — это всё, что осталось от населения планеты.

Такой была ситуация два месяца назад, когда Рип Ванон явился в этот мир. Рип не местный — он проник сюда через Переход. Переход — это дверь между мирами. Если они доберутся до перехода, то смогут попасть в иной мир. Он, Рип, много раз проходил через такие ворота меж мирами. Переход вынесет их в другом мире в таком же Переходе. Так можно путешествовать меж мирами, только надо возвращаться обратно к воротам, из которых вышел.

Рип видел многие миры и много узнал с тех пор, как однажды встретил Лёна. Теперь это стало его постоянным занятием — искать новые и новые миры. Он стал скитальцем, вечным гостем, путешественником по чужим жизням. Только нужно не терять место Перехода.

— И далеко твой Переход? — спросил Лён удивлённый тем, что за годы, что он провёл на Селембрис, ни разу не слышал о такой вещи.

— Сегодня ночью мы пойдём через Годскую равнину. — объяснил Рип, показывая рукой на руины промышленного пейзажа вдалеке. — Далее будет река. По правому её притоку расположен лес, среди которого и находятся ворота.

— Иди спать, Рип. Ночью будем идти быстро. — прервал их разговор вожак Карсон. — И ты иди, брат. А я покараулю у входа.

Он обратил внимание на симпатичную девушку, что сидела немного в стороне от всех, охватив руками колени, за которыми скрывала своё лицо. Русые волосы её были заплетены в две косы, которым давно уже требовалась горячая вода с шампунем и расчёска. Совсем юная, наверно, ровесница Лёну.

— Ешьте давайте. — сказала ему и Рипу одна из женщин, подавая две банки с рыбными консервами и по ломтю серого хлеба. — Всё уже остыло.

Лён словно невзначай отошёл в сторону и уселся с едой неподалеку от девушки. Та не заметила его и продолжала смотреть в угасающий костерок.

— Леночка, поешь давай. — ласково сказала ей пожилая женщина в рабочей спецовке. — Ну сколько можно так мучиться.

Леночка глянула на неё безразличными глазами, молча взяла консервную банку и стала медленно есть, доставая куски еды пальцами, поскольку ни ложек, ни вилок в этом отряде не было — все ели, как могли. На Лёна, сидящего неподалёку, она не обратила ни малейшего внимания, словно не было его. И Рипа она не заметила, и вообще ни на кого не смотрела.

— У неё они сожрали всю семью. — шепнула Лёну молодая женщина, держащая на руках спящего ребёнка. — Мать, отца, братика — всех.

— Они едят людей?! — изумился Лён. — Но орангутанги не питаются мясом!

— Это не орангутанги. Это оранги. — отрезала другая женщина. — Они питаются.

Больше никто ничего говорить не захотел — все легли спать, потому что ночью их ждал трудный переход по Годской равнине.

— Тихо. — передал вожак Карсон. — Кажется, это старая автозаправка. В таких местах они любят устраивать засады.

Впереди за обломанными деревьями виднелась полоса автострады, а за обочиной её расположилась настоящая автозаправка, очень похожая на те, на каких дядя Саня заправлял свою «Волгу».

Дядя Саня… Лён сглотнул мгновенно возникший в горле комок. Было счастье и уплыло.

— Мы пойдём в разведку. — сказал Карсон, который был скорее не вожаком, а просто опытным проводником — он уже много раз выводил отряды беженцев, переправляя их в южном направлении — там были горы, которых терпеть не могли оранги. Горы — это было спасение, там можно было укрываться от привыкших к южному теплу человекоядных рыжих обезьян.

Карсон и ещё один мужчина с чёрной бородкой, которого звали Мик Эскабара, сняли с плеч автоматы и бесшумно направились вдоль освещённой луной шоссейной полосы. Отряд залёг в неглубоком овражке под автострадой, их защищали от посторонних глаз глубокие тени от беспорядочно разросшихся кустов.

Леночка лежала рядом с Лёном, прижав к груди руки и глядя в небо остановившимися глазами. Он вдруг понял, что она безумно боится — страх перед орангами прямо-таки парализовал её. Наверно, перед её мысленным взором непрерывно проносятся картины страшной смерти её родных. Наверное, их жрали прямо на её глазах — одного за другим, каждый день по одному. Он вдруг осознал, насколько же повезло ему — мама и дядя Саня умерли мгновенно.

— Чего смотришь? — прошептала Леночка. — Не бойся, я не закричу.

Она была такой юной, наверно, не старше его одноклассников.

— Где ты жила? — спросил Лён, чтобы отвлечь девушку от страшных мыслей.

— В Нижнем Городе. — сказала она. — Там была моя школа, мой дом. Моя мама была программистом, а папа работал в фирме. Максику было три годика, когда всё это случилось. Потом был концлагерь. Братика сожрали первым — говорили, вкусный был.

Она сдавленно зарыдала, зажимая себе рот обеими ладонями.

Отвлечь её от кошмара было невозможно — мысли Леночки всё время возвращались в прошлое, к тем дням, когда рухнул привычный ей мир.

— Тише! — шепнула им старшая из женщин, Ванда.

Рука Леночки пробралась к Лёну и сжала его пальцы — так она искала защиты и успокоения.

За шоссейной лентой раздались придушенные крики, небольшой шум, и опять всё смолкло.

— Не надо, я прошу, не надо! — со слезами шептала девушка, судорожно сжав ворот куртки.

Лён поспешно обнял её, чтобы заглушить крики, если она не сможет сдержаться.

С дороги уже были слышны шаги — это возвращались Мик и Карсон. Поцарапанные, с окровавленными руками, но довольные.

— Порядок. — весело сказал Эскабара, вытирая длинный нож-мачете. — Всех уложили.

— Сколько их было? — спросила Ванда, держа подмышками по ребёнку.

— Всего четверо. — ответил Карсон. — Но я видел там подходящую машину, на которой эти твари приехали на заправку. Может, в баках ещё есть топливо.

Машина оказалась продуктовым фургоном, грузовой отсек которого был оплетён широкими металлическими полосами. Дверь была обита алюминием и снабжена снаружи засовом.

— Для перевозки людей. — объяснила Лёну молодая женщина со светлыми волосами, которую звали Джойс.

Внутри фургона валялись рваные тряпки, верёвки, обрывки упаковок от чипсов, пахло тяжело и неприятно.

— Держи. — сказал Лёну Эскабара, подбрасывая ему тяжёлый автомат. — Умеешь пользоваться?

При первом взгляде оружие походило на знакомый Калаш, разве что незначительные отличия давали знать, что это всё же другой автомат: патронная коробка легче, приклад массивнее.

— Им нравятся Калачи. — сказал Карсон. — Русийское оружие вообще считается самым надёжным в бою.

Он отправился в кабину, а остальные забрались в грузовое отделение.

Машина заурчала мотором и тронулась с места. За рулём была Медж — та женщина, что сказала Лёну про Леночку и её несчастье.

Дети молчаливо жались друг ко другу, пожилая Ванда держала на руках двухлетнего ребёнка. Мужчины лежали на полу и спали, не выпуская из рук автоматы.

— За сколько дней можно пересечь Годскую равнину? — спросил Лён у Рипа.

— На машине да по дороге — за день. — ответил тот. — А пешком можно и месяц тащиться.

— Только долго мы не проедем. — мрачно блеснув глазами, заметил Мик. — К утру утопим фургон в реке и спрячемся в лесу. И то, если повезёт, и не напоремся на патруль.

Он заправлял патроны в обойму, поэтому Лён тоже взялся проверить оружие — пригодились навыки, полученные на уроках ОБЖ!

— Из какого же ты мира? — задумчиво спросил его Рип, глядя, как Лён ловко разобрал и собрал оружие. — Мне вот такую штуку не дадут — я только с луком обращаться умею, да с мечом.

— Тебе и не положено. — не глядя ответил Лён. — Ты и так прекрасно обходишься.

— Но здесь нет мечей. — печально возразил Рип Ванон. — А луки плохие и ненадёжные — нет хороших оружейников. Так что в бою я могу действовать только битой.

— Мы пробовали его учить. — ответил Эскабара на вопросительный взгляд Лёна. — Пустое дело. Он не может удержать автомат в руках — вся обойма уходит в воздух.

— Потому что я не могу понять, отчего он так толкает в плечо. — оправдывался Рип. — Я никогда такого оружия не видел.

— Не знаю, откуда он такой дикий взялся. — пожал плечами Мик. — В какой деревне жил.

— Может, ты меня поучишь? — спросил на ухо Лёна Рип Ванон. — Потом, чтобы они не видели.

— Нет, не поучу. — усмехнулся тот. — Обходись бейсбольной битой.

С другой стороны с Лёном сидела Леночка и с улыбкой слушала их разговор, покачиваясь от движения фургона.

— Я поучу тебя, Рип. — сказала она. — Я училась в школе стрелять из автомата. У нас были уроки военной подготовки и ОБЖ.