Жизнь после смерти. Том 3 Восставший из пепла

Глава 8

— Макс, ну ей-богу, ну охотники! Самые опасные хищники в нашей тайге! Ты словно с луны свалился! — опять возмутился парень, размахивая от досады руками в разные стороны.

— Ты давай ближе к делу, опиши, как они выглядят, может, они иначе как-то назывались в моих краях.

— Да я бы с радостью, вот только я его ни разу не видел лично, да и вообще все, кто с ним встречались, как бы мертвы. По слухам, это что-то среднее между медведем, волком и тигром. Быстрая, умная тварь с огромными клыками и когтями острыми, словно кинжалы. Чует кровь с больших расстояний и любит пожрать мертвечину.

— Интересное описание, я о таких не слышал, надеюсь, эта тварь сейчас на запах гулей придет. — ответил я, рисуя в голове картинку этого существа, но что-то ничего под описание не подходило.

Мы посидели еще немного, не рискуя высовываться из места засады, и когда уже хотели уходить, из кромки леса появилась эта тварь, но не одна, она была со своим потомством, и подобного монстра в мое время на земле точно не водилось.

Размер впечатлял, с крупную лошадь не меньше. Короткая черная шерсть блестела на солнце. Морда слегка приплюснутая, но челюсти выдвинуты вперед, и из них отлично видны выпирающие пары клыков. Передние лапы на порядок больше и массивнее задних, строение тела напоминало американского бульдога, шеи также не было, голова сразу переходила в холку и мощную грудь. Из лап торчали дрянные когти, а хвоста у этой твари вообще не было. И вот, приглядевшись повнимательнее, меня словно током ударило, точно! Охотник, все же сходится, я не видел прежде такую тварь, но что-то она мне напоминала, и, присмотревшись к ее ушам, все стало на свои места. Уши по своей форме сильно напоминали человеческие. Так… получается, те самые зомби-охотники каким-то способом из мертвецов смогли мутировать в хищных млекопитающих. Они сильно увеличились в размерах и приобрели более аккуратную форму, это же какая-то жесть просто! А что дальше, ведь разных зомби было полно, какие еще интересные сюрпризы предоставит мне современный мир? Это же сколько времени я провел в анабиозе?

Тварь спокойно и без какой-либо опаски шагала по полю нашей битвы и, подходя к гулям вместе со своими детками, начинала пожирать трупы. Аппетиты у них, конечно же, не маленькие, мать сожрала четыре особи, а детки, размером чуть меньше пони, по полтора. Насытившись, они медленным шагом отправились в сторону обитания гулей, откуда эта толпа сюда, собственно, и бежала на нас. Бегунок все это время с ужасом в глазах наблюдал за этой картиной и, кажется, дышал даже через раз.

— Они ушли, и мы живы! Надо срочно валить отсюда как можно дальше, а то еще не дай бог вернутся. — прошептал он.

— Вот это правильная мысль, пойдем отсюда. — Согласился я, и мы, поднявшись на ноги, размяли затекшие тела и легким бегом побежали к лесу.

Значительно удалившись от поля, мы перешли на шаг, я бы, конечно же, мог бы и дальше продолжить бег, но вот мой напарник не так вынослив, я бы даже сказал, совсем не вынослив. Хоть я примерно и понимал, где мы приблизительно находимся, но вот места очень сильно изменились. Выросло много деревьев, что опять же давали мне тревожные звоночки о времени пребывания в отключке, но мне просто хотелось думать о том, что я просто неверно понял направления и на многое не обращал внимание, когда тут шатался. Про обильное количество воронок от снарядов, что я видел на поле, Бегунок мне так же пояснить не смог, мол, хрен его знает, при мне так не было.

С наступлением темноты мы разбили лагерь между двумя поваленными деревьями и разожгли огонь.

— Макс, а ты где так метко стрелять научился? — спросил у меня парень, делая глоток горячего кофе.

— В армии научили, да я-то еще так себе стрелок. Вот был у меня лучший друг, Егор, он стрелял так стрелял, не напрягаясь, с километра мог человеку в глаз попасть. — с грустью в голосе ответил я.

— Да ладно тебе заливать, с километра, это невозможно! — рассмеявшись, ответил мне Бегунок.

— Я серьезно, я тебе так скажу, рекорд мира по дальности стрельбы в мое время был четыре километра сто семьдесят метров.

— Не может такого быть, как можно мишень увидеть? Это нереально. — возмутился парень.

— В смысле как? А оптика для чего, по-твоему? — нахмурившись, сказал я, указав на прицел, что был прикреплен к СВД.

— Что это такое?

— Вот ты деревня! Это оптический прицел, это как твой бинокль, но только для стрельбы, завтра дам тебе посмотреть, заценишь. Эта штука позволяет видеть очень далеко и целиться, разумеется, но там еще много нюансов предстоит учитывать. А еще есть прицелы, позволяющие видеть в темноте, или еще с тепловизорами есть, они на тепло реагируют, как бы силуэт позволяет видеть.

— Ну не знаю, Макс, звучит больно хорошо, чтобы быть правдой. Ты у какого-то барона в армии служил?

— Нет, не было в мое время баронов, по крайней мере в России. Я служил народу и президенту.

— России? Президенту? — услышав новые слова, переспросил парень.

— Знаешь, я вот на тебя смотрю и думаю, это ты такой тупой или же все человечество настолько отупело? Ты совсем не знаешь истории земли, на которой живешь? Или же тебя растили в одиночестве в подвале, где поговорить вообще не с кем? — возмутился я.

— Нет, в бараке я жил с солдатами. Они много мне историй рассказывали и куда интереснее, чем о том, как тут раньше жили. О бабах рассказывали, как их легче на досуг уломать, о том, как к разным басурманам катались, в рабство их забирая. Да много про что: охоту, сражения — вот это интересно, а это твое прошлое мне нахрен не нужно, только вещички ценные, что остались, за них ведь платят хорошо. А лишней информацией я голову забивать себе не намерен.

— Ох и дурак ты, Герасим, знания — это сила, уж поверь мне. Но пусть каждый останется при своем, ты вот что, расскажи-ка мне про деревни, между которых мы находимся, и о баронах, которые ими управляют, а я подумаю, куда бы нам лучше податься.

— Сам ты дурак. — отмахнулся парень, — Про деревни, ну что сказать, в одной я вырос, меня рядом с ней ребенком в лесу нашли, родители с караваном ехали, но его ограбили и всех поубивали, я только один и выжил. В деревне той Пан правит, это барон местный. Жирный, жадный, людей совсем не жалеет, а раба может убить за малейшую провинность. Ну я его немного обманул, он мне задание поручил, тайник один проверить, я мотнулся, посмотрел и нашел его. Там добра много хорошего было, ну я, не будь дураком, вернулся и сказал, что пусто там было. А сам часть добра по глупости на рынке продал, Пану, разумеется, доложили об этом, и он казнить меня решил. Я же, разумеется, сбежал, но он за мной своих псов отправил, не знаю, живы ли они сейчас, а может и по сей день за мной гоняются. А в остальном деревня как деревня, зарабатывают на всем, чем только могут. Воруют, грабят, огороды да поля садят, скотину разводят, в общем, всего понемножку. Но одно точно могу сказать, что если в руки Пана попаду, то головы мне не сносить. Вторая же деревня — самая большая из всех, которые я знаю. Там в связке сразу четыре барона правят, они жесткие, но справедливые, за поселение свое переживают, развивают его. Они его возвели на месте, где когда-то жили наши предки. Так что у них там целый дворец и еще разные постройки, которые сохранились, думаю, тебе бы понравилось. Вот только идти-то к ним я бы не совсем хотел, ведь если барон узнает про то, что там, в месте, из которого мы идем, сокровища закопаны, то я с носом останусь, а если я скажу, что один в живых остался, он мне не поверит, подумает, что я сделал или еще чего хуже, так что не вариант мне и там, и там появляться.

— Ну так расскажи ему про то, что нашли, ты же сразу в почете будешь, а я подтвержу. Чего ты, как Кощей над златом чахнуть собираешься? Куда оно тебе, в могилу? Ты же словно между двух огней сейчас зажат получается, а так, гляди, того и от Пана тебя барон защитить сможет. Денег за находку тебе отсыпят, да ты и так своего не упустишь, сопрешь чего полезного, а потом еще куда отправят. Жить будешь в шоколаде, не понимаю я, чего ты так переживаешь, словно обманут тебя и отберут все.

— Складно ты все так говоришь, хоть и признаю, есть что-то в твоих словах правильное и на перспективу. Денег барон обещал прилично заплатить, может, даже дом себе куплю и на лошадь еще останется. Надо бы подумать об этом. — почесывая подбородок, задумавшись, пробубнил себе под нос мой напарник.

— Вот и подумай, база всегда нужна. Нужно же куда-то возвращаться после тяжелой вылазки, а так, дом, банька, красота, одним словом. А то куда тебе сейчас? Зима близко, по лесам долго не набегаешься, обратно идти очень рисково, ты это, я думаю, и сам понимаешь.

— Тут ты прав, а сам-то ты чем думаешь заняться? Вот придешь ты в деревню, а дальше что?

— Как что, пообщаюсь с бароном, который тебя сюда отправил, я думаю, с ним нам найдется о чем потолковать, а потом уже видно будет. Я же говорил, задача у меня только одна, братство буду вырезать.

Ночь прошла спокойно, спали мы по очереди, карауля окрестности, а то мало ли гуль нас потревожит или еще какой хищник. На утро мы, перекусив, двинулись дальше. Нужно отдать Бегунку должное, весь день мы практически без передышек и остановок до наступления темноты прошли, и он даже и не пикнул об усталости. Все же привычен к долгим переходам и все сам понимает. Погода заметно испортилась, к утру подморозило, а днем пошел сильный снег. К вечеру мы вышли к реке, и завтра утром нам предстоит ее переплыть.

Переправа была организована с помощью большого плота и системы тросов, по принципу тяни-толкай. Конструкция весьма проста и надежна, плот также сделан добротно из больших бревен, Бегунок сказал, что на нем сюда лошадей с повозками переправляли, так что нас точно с легкостью выдержит.

Очередная ночь прошла без происшествий, вот только и без того паршивая осенняя погода ухудшилась еще сильнее. Температура опустилась до минус десяти, снег белой стеной засыпал все вокруг, а сильный ветер гнал его в разные стороны. И все бы ничего, одеты мы тепло, мой напарник высоко оценил старую добрую советскую военную форму, но вот реку же переплыть нужно.

Сильный ветер поднимал высокие волны, что бились о берег, тросы натягивались от очередных порывов и издавали свист, разрезая ветряные порывы.

— Рисковая затея сейчас переплывать. — обратился я к Бегунку, перекрикивая ветер.

— Да ладно, фигня! Чего тут плыть-то, главное вещи привязать и обувь снять, а то скользко будет, весь плот льдом покрылся. А то кто знает, сколько дней нормальной погоды ждать, чего время зря тратить будем? — ответил он.

— Ну тогда стартуем. — махнул я рукой, доставая веревку из рюкзака.

На плоту были предусмотрены специальные проушины, сделанные из металлических скоб, чтобы привязывать к нему груз. Сняв обувь, я вошел в ледяную воду. Бодрит, зараза! Но ничего, и похуже бывало, разгрузку, бушлат и ремень с кобурой — все лишнее я снял и надежно привязал к плоту, оставшись только в штанах и кителе. Бегунок последовал моему примеру и также все надежно закрепил на плоту.

— Ну что, погнали? — крикнул я.

— Давай! — ответил парень, и я оттолкнул плот с мели, и он, покачиваясь, сразу же отплыл в сторону, гонимый ветром и течением.

Отплыв от берега метров на двадцать, я засомневался в правильности нашей затеи. Трос тут же натянулся, словно струна, а волны залетали на него, погружая нас по колено в воду, вся одежда намокла, и все, что находилось в рюкзаках, разумеется, тоже. Но дело уже сделано, и возвращаться назад уже глупо.

Мы, как обезумевшие, тянули трос на себя, удаляя нас от берега, усугубляя и без того тяжкое положение. Ледяной ветер продувал нас словно насквозь, холодные снежинки больно хлестали по лицу, а очередной удар волны так и норовил смыть нас с плота. Но мы не останавливались и продолжали тянуть себя к противоположному берегу, сражаясь со стихией.

Оказавшись на середине реки, я уже было обрадовался, все же полпути пройдено, и осталось куда меньше, наши тактические перчатки уже трещали по швам от такой эксплуатации, думаю, если бы мы их не надели, то стерли бы руки себе до костей, и если мне это не особо страшно, то вот моему напарнику пришлось бы очень туго.

В беспросветной снежной пелене я в последнюю секунду увидел приближающийся к нам силуэт, похожий на плывущее бревно.

— Дерево прямо по курсу! — во всю глотку прокричал я.

— Чего? — повернулся ко мне Бегунок. Но было поздно, он не успел его заметить и отскочить в сторону, в отличие от меня, и его, словно шар в бильярде, вышибло с плота прямо в воду.

Парня отбросило в одну сторону, дерево поплыло в другую. И я только и увидел, как кричащий от боли парень, пытающийся удержаться на плаву, удаляется от меня.

— Твою-то мать! — немного замешкавшись, крикнул от безысходности я и нырнул вслед за парнем.

Ледяная вода окутала меня, накрывая волнами, но тело быстро адаптировалось, и я чувствовал себя даже комфортно, словно обычная прохладная водичка в летний вечерок. Голос парня доносился метрах в тридцати от меня, и я принялся усиленно грести руками, нагоняя его, пока Бегунок не ушел под воду.

Настигнув своего напарника, я схватил его за шиворот армейского кителя. Тот инстинктивно начал пытаться развернуться и схватиться за меня, тем самым погрузив меня под воду. Две хлесткие пощечины вывели его из паники, возвращая ему осознанный взгляд.

— Сам плыть можешь? — прокричал я ему.

— Нет, нога болит, очень сильно болит, и холодно! Тело сводит! — крикнул он в ответ.

— Я тебя вытащу, помогай, как можешь! За шею обхвати меня! — крикнул я ему опять и начал грести к нужному нам берегу.

Бегунок почти не двигался, боясь хоть как-то мне помешать, но его всего трясло от холода. Течение быстро уносило нас от переправы, а волны накрывали нас с головой, постоянно сбивая дыхание. Но хорошо, что хоть больше никаких бревен или другого мусора в нас не прилетело. Минут через двадцать я наконец-то почувствовал твердую землю под ногами и вытащил парня на песчаный берег. И да, его правая нога ниже колена была сломана, но хоть перелом был не открытым, а на левой была сильная гематома, может, даже трещина, но как бы то ни было, парень сам идти точно не сможет.

— Спасибо, Макс, я этого не забуду! — дрожа от холода, как осиновый лист, прохрипел Бегунок.

— Ага, как же, вот только странно у нас все получается, я тебя спасаю, а ты меня убить пытаешься! — ухмыльнувшись, сказал я.

— Прости.

— Бог простит, нам бы к тросам вернуться, но отнесло нас прилично, километра на три, не меньше, а тебе бы согреться нужно. В общем, будь тут, никуда не уходи, я осмотрюсь.

— Очень смешно. — фыркнул на последнюю мою фразу Бегунок.

Я вошел в чащу хвойного леса и осмотрелся по сторонам, ну, ничего полезного, разумеется, не было, но хоть от ветра можно будет укрыться. Вернулся обратно на берег и, взяв Бегунка на руки, потащил его к деревьям. Укрыв его от ветра, я натаскал сухих веток и, собрав немного сухой травы, что было особенно сложно, учитывая погоду, разжег костер. Хорошо, что у курящего человека, как правило, по всем карманам рассованы зажигалки.

— У тебя нога сломана, и вторая, возможно, тоже. — сказал я бегунку, грея руки от огня, на что глаза его тут же округлились, и на лице опять появилась паника.

— Нет, нет, все нормально! Я смогу идти! Я не буду обузой! — вдруг затараторил он, не переставая дрожать.

— Ты чего так занервничал-то? — удивился я.

— Так это, у нас, если подобная напасть случается, чаще всего таких добивают, чтобы обузы не было. Тут и так двигаться тяжело и опасно, а тут еще и раненый. — не переставая с опаской смотреть на меня, сказал Герасим.

— А на кой хрен бы я тогда за тобой нырял? Я же видел, как тебе деревом досталось, еще легко отделался. Не буду я тебя добивать, сейчас просохнем, будем выбираться отсюда. Нам нужно плот дотащить, а то у нас ни еды, ни одежды, а главное, оружия нет.