Жизнь и Месть Чёрной Королевы (СИ)

Пролог (Заключение контракта или долгожданное освобождение)

Вы когда-нибудь задумывались о том, существует ли Бог на самом деле? Или же это просто байка, что нам рассказывают кучки фанатиков-идиотов, насильно внушая веру в него?

А если же он и существует, то почему же не внемлет нашим мольбам и просьбам? Может, ему просто глубоко наплевать на свои чёртовы игрушки, которые он создал ради развлечения и избавления от скуки?

Я, как и многие из вас задавалась этими вопросами большую часть своей жалкой и никчёмной жизни, но ответов на них так и не находила… До одного определённого момента, который стал для меня едва ли не одним из роковых.

Представьте себе маленькую хрупкую девочку с чёрными, словно сама ночь длинными и густыми локонами, большими серо-голубыми глазами и белоснежной, словно первый снег кожей.

Казалось бы, милая красивая малышка должна быть обласкана в любви и искреннем тепле своих родителей, которые сделали бы ради её счастья и благополучия, что угодно.

Типичная и знакомая до боли история, которая обязана была закончиться счастливым и прекрасным финалом, не так ли? Увы, но вынуждена разочаровать вас, друзья. Эта история сильно отличается от сотен и тысяч тех, что вы слышали.

Этой самой девочкой являюсь я, как вы уже наверняка успели догадаться. Я никогда не знала ни родительской любви, ни тепла, ни ласки, никогда не знала, что же такое настоящая дружба и взаимопомощь.

Почему же? Просто потому что жизнь отнеслась ко мне крайне жестоко.

Реальная жизнь и судьба…

Так уж вышло, что с самого своего рождения я была обречена провести всю свою чёртову жизнь прикованная к постели. Не могла ни ходить, ни двигаться самостоятельно. Даже подниматься и садиться толком не умела.

В течение всех двадцати двух лет я провела в специальном приюте, предназначенном для таких людей вроде меня. И всё это только потому, что мои «дорогие» и «любимые» родители оказались жалкими трусами, которые побоялись брать на себя такую ответственность, как ребёнок-инвалид.

И даже то, что я умудрилась родиться в грёбанной культурной столице России, городе Санкт-Петербурге, никак не улучшало моё положение в приюте.

Что до приюта, то не думайте, что за нами, в том числе и за мной ухаживали, как это подобает в цивилизованных странах, где в свою очередь лечение и забота были на первом месте. Дабы в конечном итоге выпускать в жизнь пусть и не совсем здоровых, но более или менее самостоятельных людей.

Что касается ситуации в нашем приюте… Для культурной столицы, привечающей туристов своей красивой обёрткой и приветливыми лицами людей всё было не так радужно и светло на самом деле.

От самого корня и до его кончиков город был охвачен гнилью. Это было также чётко выражено и в приюте, который всячески старались украшать к приезду высокопоставленных чинов и компетентных медиков, что приезжали сюда время от времени на проверку.

В такие дни сотрудники приюта просто расстилались перед посетителями, показывали «качество, уют и свой прогресс». В целом были очень дружелюбны, кормили воспитанников и пациентов качественными продуктами и ухаживали изо всех сил. Всем своим видом показывая, что их «заведение» что ни на есть одно из лучших во всей стране.

Разумеется, пациенты, все мы знали, что это далеко не так. Всё это было ради денег, которые выделялись на улучшение качества жизни и обновление приюта…

Конечно, эти деньги шли исключительно в карманы сотрудников, которые тратили на нас лишь крохи из тех баснословных сумм, что они получали. Это делалось для того, чтобы создавать видимость того благополучия, о котором здесь говорили.

Но никто из нас не мог ничего возразить, высказать, попросить помощи. Причинами тому были бессилие в виду здоровья и банальный страх. Нас запугивали практически постоянно.

Но обо всём по порядку.

Хороших деньков, подобных этим, к сожалению, было крайне мало. Проверки устраивались раз в полгода или год, и каждый из нас считал дни от проверки до проверки, чтобы вздохнуть чуть свободнее, при этом всё же глубоко внутри сотрясаясь от ужаса, который нам категорически запрещалось проявлять как-либо внешне.

Действительность была настоящим кошмаром. Обшарпанные ледяные стены, продуваемые окна, батареи, которые практически не включались, из-за чего зимы превращались в ледниковый период, кровати с порванными тонкими и грязными матрацами, сквозь которые прекрасно чувствовалась ледяная сталь.

Не стоит говорить, что от этого боль в костях и мышцах не прекращалась ни на миг.

Пищу давали ровно столько, сколько нужно было для поддержания жизни, но никак не для наполнения необходимыми для здоровья силами. Чаще всего могли выдавать помои или обкусанные, обглоданные остатки. Воду наливали стоялую, а порой и ржавую или с различными примесями и отходами, как мусорными, так и естественного происхождения.

О хорошем купании тоже можно было забыть. Ведь оно делалось раз в полтора-два месяца ледяной водой.

И это были только цветочки, ну, а ягодки… Ягодками было само отношение сотрудников к нам пациентам.

По любому поводу, даже не значительному нас наказывали так, как ни один бы хороший родитель или компетентный врач не стал бы.

Нет, на нас не кричали. Крики могли бы услышать, а это повлияло бы на репутацию этого заведения. Не кричали и пациенты.

Нам не давали такой возможности. В рот нам всегда засовывали грязные кляпы, оттаскивали за волосы в комнату обтянутую звуконепроницаемыми материалами на всякий случай.

Там с нами могли делать всё, на что только способна была извращённая пороком человеческая душа, даже убить… Что иногда применялось к совсем ослабленным от условий.

От ужасных средневековых пыток до любого проявления насилия, какое только можно было себе представить. Никто не оставался обделённым.

Особенно здесь «любили» меня и денно и нощно искали повода снова «отправить» в «КОМНАТУ».

Комнатой её называли все. Воспитанники и пациенты, с ужасом перешёптывались, говоря о ней, стараясь не упоминать. Потому как даже за одно упоминание нас могли туда отправить, ссылаясь на то, раз мы упоминаем, значит, очень по ней соскучились.

Наша одежда тоже не отличалась предметом каких-то изысков. Скорее это была рванина, походившая на ту, в которой ходили сироты во время войны.

Всё это, конечно, резко менялось в дни проверки. Перед ними заменялась одежда, постель, пациентов мыли и кормили, как настоящих людей и каждого строго предупреждали вести себя в соответствии со случаем… Иначе их ждала КОМНАТА и неотвратимая смерть.

Смерти всегда списывались на то, что пациент изначально был слабым и плохо поддавался «лечению». Естественно, сотрудники всегда строили скорбные мины и горестно рассказывали об этих «несчастьях».

Что же до меня? Меня счастливые деньки не касались вовсе. Их я проводила взаперти в КОМНАТЕ избитая и обруганная, чтобы на проверках никто не видел меня, яркое и живое доказательство всех тех ужасов, что здесь происходили.

Меня не решались убивать, как это делали с некоторыми. Ведь я была чертовски удобна для сотрудников мужчин, да и для женщин, которые отыгрывались на мне, по любому поводу, который происходил в их семьях.

Каждый раз я молилась Богу и всем святым архангелам и именным хранителям о помощи, об освобождении. Да хотя бы о том, чтобы я наконец-то закончила свои мучения и умерла во сне… Лишь бы не видеть кошмары наяву и во сне…

Эти загребущие грубые руки… Похотливые твердые и вонючие органы что входили внутрь меня… Эти зловонные и ржавые инструменты и скальпели, что резали меня.

Эти грубые ноги медсестёр и медбратьев да врачей, которые топтали меня и вжимали в пол комнаты, измазанный кровью, дерьмом, мочой, ржавчиной, спермой, желчью, слизью, пылью, аммиаком, спиртом… И порой кислотой.

Даже вентиляция в этой комнате была забита «гостинцами» от прошлых посетителей и была зловоннее, чем сама комната.

Сегодня мне предстоял визит туда с доктором Владимиром Хлестаковым. Самый дряхлый на вид… Но при этом и самый грубый и извращённый.

Если так подумать, он и был моим первым насильником. Изнасиловал меня в четырнадцать лет.

Зажал мне рот своей вонючей дряхлой, но крепкой в хватке ладонью и… Сначала ввёл в меня пальцы, а потом и свой морщинистый член…

Это мучение длилось полчаса… Но для меня это была целая ночь, после которой я плакала кусая до дыр подушку и изо всех сдерживая желание искусать свои руки до разрыва вен.

И вот мне двадцать два года… Мне семь раз делали аборт, скармливая не рождённого окровавленного зародыша сторожевым собакам и крысам с тараканами, что заполонили это треклятое заведение… И я уже потеряла надежду на спасение.

В октябре две тысячи двадцатого года мне должно было исполниться двадцать три… И в этот день все медбратья и доктора уже готовились было сделать мне свой очередной «белый подарок» в Комнате… Но этого не случилось.

На улице был сильный дождь, пасмурно, хоть по часам было ещё двенадцать — у меня к восемнадцати годам появилась привычка считать секунды и минуты и ориентироваться по сигналу настенных часов, сколько сейчас времени.

Когда случился очень важный момент в моей жизни, на часах было тринадцать часов, двадцать девять минут и тринадцать секунд.

Если бы я могла предположить, что подобное в наше время и нашем мире вообще возможно, меня бы наверняка сочли сумасшедшей, что было бы и неудивительно после такой проклятой жизни здесь, в этом грёбанном приюте…

Ровно через полчаса после полудня за мной пришли уже знакомые мне Михаил и Сергей, которые грубо подняли меня с кровати и поволокли в Комнату. И приведя меня туда, резко бросили в угол комнаты, затем ушли за «необходимыми приспособлениями», заперев дверь на ключ.

— Господи… Как же я устала от всего этого дерьма… — прошептала с горечью я, едва ли способная подняться хотя бы на локтях и облокотиться головой о стену. — Поскорее бы моя жалкая и никчёмная жизнь оборвалась, избавив меня от этих чёртовых страданий, которым нет конца…

Разумеется, я прекрасно понимала, что меня никто не услышит, никто не поможет и не избавит от страданий. Никто и никогда… Я навсегда была обречена на такое бессмысленное и жалкое существование.

После моего заточения в комнату прошло сто тридцать девять секунд. Затем пятнадцать секунд длилась тишина, нарушаемая жутким завыванием ветра снаружи и шумом дождя.

Спустя ещё пару секунд я услышала крики.

Это были крики технички Тамары, и врачей: Сидора Петровича и Глеба Николаевича, и кричали они так, словно их заживо резали чем-то мощным и острым, вроде циркулярной пилы, о которой я слышала у плотников во дворе больницы.

И, правда, стоило душераздирающим истерическим крикам затихнуть, как послышался скрипучий громкий металлический звук циркуклярки.

Я даже подумала, не начался ли бунт у тех больных, что могли бы на костылях пройтись до столярной и начать кромсать этих живодёров и насильников.

Но потом я поняла, что был не бунт. Стали разноситься крики и больных, и они означали не только страх, но и невероятную боль.

Кто-то убивал в этом приюте практически всех находящихся в нём. Врачей, рабочий персонал, больных любых степеней.

За металлическим звуком последовало замыкание электричества, и очень скоро я услышала, как по коридорам прошёлся очень мощный электрический заряд, словно шаровая молния проникла в здание и устроила настоящий взрыв…

Но только по шуму и по тряске всего здания, что стены даже начали дрожать и осыпаться, я поняла, что прошла едва ли не линия взрывной волны по всем комнатам, коридорам и даже в подвале. Я даже услышала и почувствовала, как на нижних и верхних этажах стали обваливаться стены… И только моя комната осталась не тронутой.

Дверь медленно отворилась, хоть я и не слышала, как щёлкнул замок… Ключ никто не вставлял и не поворачивал… Она просто открылась сама, будто по чьему-то зову.

— Какого чёрта… — я невольно сжала свои руки в кулаки и с новой силой, пусть и не такой большой, но облокотилась на локти, чтобы хоть как-то попытаться подняться.

В комнату вошла фигура, укрытая чёрным плащом, по которому стекали будто бесконечные ручьи крови.

В руке фигуры, причём именно в одной, была циркулярная пила, но достаточно большая и тяжёлая.

Без физической подготовки простой человек её не то, что использовать в распиливании дерева или даже металла, но и удержать не сможет.

В другой руке незнакомца… Были кишки… Мужчины или женщины… Не знаю… Но казалось, что в руках мужчины они шевелились… А по фигуре, не смотря на плащ, и по размеру сапог, было ясно, что это передо мной стоял именно мужчина высокого роста и широк в плечах.

Из-за капюшона и лампы, направленной прямо на голову вошедшего я не смогла разглядеть его закрытое лицо.

Но я помню его голос… Глубокий, уравновешенный, спокойный, не естественный, заставил меня застыть, словно статую:

— Орлова Регина Викторовна… — произнёс он манерной речью, как у рыцарей… Нет, как у аристократов и интеллигенции прошлых веков.

— Да… Это я, — отозвалась я более громким, но в то же время немного дрожащим от некого страха голосом. — Кто вы такой? И что вам от меня нужно?

Он помолчал и склонил голову на бок, слегка, словно пытаясь понять, почему я не паникую при виде столь пугающей картины: стекающая кровь, кишки в руках, циркулярная пила, что может вот-вот заработать, стоит просто нажать на кнопку.

Незнакомец обратился ко мне с ухмылкой:

— Тебе не страшно?

— Если бы вы узнали, что мне за всю мою недолгую жизнь довелось пережить, то поняли бы, что страх иногда может стоять для меня едва ли не на самом последнем месте, — уже чуть тише проговорила я. — Даже в такой ситуации, как эта…

— Я знаю, что ты пережила. Я вижу каждое надругательство над твоим телом и слышу каждый твой крик. Даже чувствую, как рвётся твоя матка каждый раз, когда эти живодёры выдирают недоразвитого зародыша в твоём теле. Тебе даже не ставили анестезию, — голос стал бесчувственным, холодным. Каждое его упоминание о моей боли заставило меня сжаться от нарастающего страха… Со мной явно говорил не человек. — Несчастное дитя… Хочешь, я помогу тебе выбраться отсюда и начать жизнь с нуля? Взамен на твою душу или что-то более интересное, что ты можешь предложить мне?

— Кто вы? — повторила я свой вопрос, стараясь изо всех сил не показывать своего страха, который готов был вот-вот накрыть меня с головой от любого следующего слова или действия незнакомца.

Мужчина сделал несколько шагов ко мне, и я почувствовала могильный холод, пробирающий до самых костей.

Он произнес:

— Я тот, кто может вмиг смыть с тебя весь телесный и духовный позор, поставить тебя на ноги и сделать той, что уничтожит всех и вся на своём пути.

— Сколько подобных обещаний я уже наслушалась за всю жизнь… Это всего лишь пустые слова, не больше, — сказала я слегка резко, сама того не осознавая.

Незнакомец стянул с себя капюшон, открывая своё необычное лицо, по-своему идеальное, красивое, как у куклы… Нет, скорее как у Бога, который сошёл с небес.

Он поднял правую руку и раскрыл ладонь, будто цветок поутру, и его пальцы резко загорелись ярким красным пламенем:

— Пустые слова, говоришь? — сквозь губы проглядывались два острых, но не как у вампиров, клыка.

— Что ещё за… — мои зрачки внезапно расширились от удивления, страха и неподдельного ужаса, что буквально сразу пронзили меня, словно острый нож.

— Я не человек и даже не ангел, иначе не убил бы этих избалованных собственной похотью и бесстыдством, подобных людям, — отвечал мужчина холодным голосом, его глаза загорелись красным отблеском, хотя зрачки будто сокрыли в своей черни радужную оболочку, а после и белок. — Я демон и предлагаю тебе сделку в обмен на жизнь, месть, на реконструкцию всего.

— Какой во всём этом смысл, если в конечном итоге меня ждёт лишь одно? — я неожиданно даже для себя самой растянула губы в ледяной усмешке. — Смерть меня давно перестала страшить. А отдавать душу или оказывать ответную услугу ради того, чего я, так или иначе, а лишусь в самом конце… Это просто бессмысленно.

— Умно, потому я не предлагаю тебе отдавать мне свою душу, — он наклонился, открывая свои белоснежные зубы и толстые демонические клыки. — Я дарую тебе вечную жизнь взамен на смерти людей, об уничтожении которых ты пожелаешь. Даже если об их смерти ты пожелаешь в шутку. С каждой отнятой жизнью твоя жизнь будет увеличиваться на пару десятков лет, пока тебе, конечно, не надоест и не захочется уйти на покой и отпустить меня, — демон ухмыльнулся: — Твоя душа слишком изранена, слишком жалкая, хоть и не лишена мощной силы. Я не люблю такие души пожирать.

— Стать частично убийцей взамен на новую вечную жизнь? Такую сделку ты мне предлагаешь? — я подняла на него взгляд и встретилась с его глазами, что по-прежнему светились алым. — Даже для меня сейчас это звучит слишком безумно и жестоко.

— Не так ли жестоко поступили с тобой эти твари? Не так ли жестоко поступают ублюдки и люди за пределами этого приюта с другими девушками, женщинами, детьми? М? Или ты такая святая, что хочешь просто отправиться на небеса к тому, кого и в помине нет?

— На святость и рай после смерти я никогда не претендовала. Однако стоит ли того, уподобляться моим мучителям и становиться такой же, как и они? Наплевать на всякую мораль, законы, правила и стать безжалостной и бесчувственной машиной для мести и убийств?

— Ты же сама хочешь отомстить этим ублюдкам. Стать бесчувственной машиной для убийц и палачом. Хочешь, и я вижу, как этот сладкий и приторный огонь души сейчас загорается в тебе. Да и почему же сразу месть? — хитро улыбнулся мой собеседник. — Скажем, справедливость звучит куда лучше в твоём случае, пусть и достигаться она будет таким путём.

— Справедливость? — я с некой горькой ноткой в голосе усмехнулась в ответ. — Мне давно известно, что её в нашем мире нет и в помине. А то, что мы сами называем ею, не более чем жалкое и бледное её подобие. И цена за это в большинстве случаев бывает крайне высока.

Я отвела взгляд в сторону и тихо добавила:

— Как, впрочем, и цена этой сделки, которую ты мне предлагаешь далеко не по доброте душевной, а из собственной выгоды.

— Хах, я разочарован, — ухмыльнулся демон, закатывая глаза. — Чего же ты, дурочка, хочешь, м? Чтобы этот мир стал идеальным? Поверь, он таким никогда не станет из-за вас же, людей. Так почему ты не хочешь стать той, которая будет менять мир?

— Мир никогда не был и не будет идеальным, как бы мы ни старались, что бы ни делали… Мои же попытки обратятся в ничто, — вновь резко и более громко проговорила я. — Потому что таким ублюдкам и сволочам, что были в этом грёбанном приюте, нет и не будет конца. Тебе ли этого не знать, демону, который живёт и наблюдает за этим миром веками?

— Какая же ты дура… — фыркнул грубо мужчина, схватив меня за подбородок и смотря мне прямо в глаза. — Я предлагаю тебе возможность избавиться от этих ублюдков. Хочешь — спасай калек, хочешь — насилуй их! Но если ты хочешь, чтобы я вернул этих убийц твоей невинности назад, и хочешь, чтобы снова твоих ублюдков не рождённых скармливали собакам и крысам — тогда я зря потратил своё время, устраивая эту резню.

— Может быть, ты просто спас совершенно не ту заблудшую овечку, — прошептала я и резко вырвала из его хватки своё лицо, почувствовав, как по щеке покатилась слеза, которая была сразу же быстро и небрежно вытерта моей же рукой.

— Ненавижу, когда поруганные души ещё и плачут. Это так мерзко, — демон выпрямился в свой полный рост. — Что же, не хочешь вступить добровольно в сделку, я сделаю это насильно.

— Да зачем я тебе сдалась?! — тут я невольно вспылила сквозь слёзы и сорвавшийся с моих губ крик от такой настойчивости и даже от некой обиды. — Какой тебе прок от очередной сироты с несчастной и жалкой судьбой?!

— Мне скучно, — ответил искренне мужчина, усевшись на край стола, как аристократ, но дерзкий, словно в нём было и что-то хулиганское. — Мир полон проституток, шлюх, извращенцев. Мне некого даже совратить, и пополнять кошельки и влагалища да зады тех, кто желает похоти, тоже, знаешь ли, не весело. Другое дело, когда ты этих ублюдков убиваешь вновь и вновь и даёшь им пережить то, что переживали их же жертвы. А такие сны и желания зарыты в твоей головке. К тому же… Мир нуждается в изменениях, а ты подходишь, как нельзя лучше для воплощения тех изменений, которые мне необходимы.

В ответ на это я вздохнула.

Этот демон просто напросто загнал меня в угол. Даже тем, что убил абсолютно всех, кто был в этом приюте, включая тех тварей, что мучили меня.

И у меня теперь лишь два пути. Отказаться от сделки и прогнать его насильно, при этом умерев от голода и холода или же согласиться и принять его условия.

Начать новую жизнь, встать на ноги и хотя бы попытаться изменить правила и порядки этого проклятого мира, в котором я родилась.

Но что же я выберу в итоге?

— Ты ведь не оставишь меня теперь, как бы я не сопротивлялась, не так ли? — шёпотом спросила я демона, спустя некоторое время размышлений.

— Ещё бы. Такой упрямицы и дурочки я не встречал с тех пор, как Иисуса закрепили на кресте, — усмехнулся холодно демон, и хотя слова его были современные и грубые, в ледяном и расчётливом тоне, этот аргумент казался мне весьма убедительным.

— Видимо, у меня нет выбора… — со вздохом я опустила голову, вновь взвешивая все «за» и «против».

— Конечно, нет, — тут его голос изменился и стал более пугающим, практически маньячным. Стоило мне поднять голову, и я увидела, как ВСЕ его зубы обратились в подобие уродливых изогнутых клыков, глаза стали, будто больше сантиметров на шесть-семь в диаметрах высоты и ширины, а сама голова будто растянулась: — Иначе мне придётся медленно есть тебя заживо.

— Мне никогда не давали права выбора, к чему я уже давно привыкла… — с этими словами я довольно быстро отвела взгляд от мужчины, дабы хотя бы не видеть всех тех демонических фокусов, что он проворачивал для того, чтобы ещё больше запугать меня, а после обречённо выдохнула: — Если мне снова придётся стать чьей-то игрушкой для избавления от вечной скуки, стоит выбить из этого хоть какую-то выгоду для себя самой.

— Ну, что ты… — мужчина тут же принял свой нормальный облик и, спустившись со стола, опустился на одно колено, словно давая мне присягу будто королеве: — Я не посмею тронуть Вас. Я буду Вашим защитником, щитом и палачом, советником и учителем, лекарем и тренером. Даже Вашей игрушкой. И всё это взамен за то, чтобы я мог питаться плотью, душами и страхами Ваших врагов.

Он обращался ко мне более официально, словно рыцарь.

Хах, неужели так демоны… Не знаю… Присягу дают?

Если так, что же, весьма интересно с его стороны. Плюс, если этот демон действительно не будет меня трогать, а предоставит только новую жизнь и, как сам сказал, будет мне кем-то вроде телохранителя взамен на жизни врагов и тех, кому я даже в мыслях пожелаю смерть, что же… Почему бы и нет? Ведь это единственный способ стать другим человеком и, черт возьми, вкусить ту жизнь, которую вкушают те ублюдки и уроды за пределами двора приюта.

К тому же мне уже нечего терять, если так подумать. Да и я получу из этой сделки действительно куда больше выгоды.

Это мой первый и, возможно, последний шанс…

— Что ж, я согласна на твою сделку, — я подняла взгляд на демона, более решительный, чем раньше. — Даруй мне новую жизнь, которую я смогу прожить так, как сама того захочу, и ты получишь души всех моих врагов и тех, кто не достоин жизни.

— Предупреждаю, если ты подумаешь о смерти того или иного человека, и я его жизнь заберу, как уплату за свои услуги.

— Я… Всё поняла.

Ещё один вздох сорвался с моих губ, однако взор по-прежнему был направлен на мужчину.

Демон широко улыбнулся и надел мне на указательный палец очень дорогое кольцо с необычной гравировкой, наверное, такую использовали в древности, в оправе красовался горный хрусталь с крупинками рубина внутри него.

— Контракт заключён, моя госпожа, — ответил теперь уже мой спаситель, поднимая меня осторожно на руки. — Закройте глаза и уши, первая телепортация будет очень болезненной.

Я же лишь кивнула в ответ и послушно последовала его «просьбе».

Это вызвало у мужчины хитрую, довольную, пусть и едва ли слышимую для меня ухмылку:

— Послушная девочка.

Демон не солгал.

Вокруг нас буквально через несколько мгновений образовалась тёмная дымка, которая довольно быстро распространилась по всей комнате. Ещё через секунду я почувствовала, как всё моё тело пронзила резкая и острая боль, а все внутренние органы стало, словно выворачивать наизнанку.

Любой другой человек на моём месте наверняка уже истошно кричал бы и извивался всем телом.

Однако мне доводилось испытывать и не такие ощущения. Потому из моих уст вырывалось лишь сдавленное шипение и частые жалостливые поскуливания.

За годы различных пыток и издевательств в приюте я привыкла к боли и научилась терпеть любое её проявление.

Когда же я открыла глаза, то увидела, как очутилась в прекрасной комнате, окрашенной в мои любимые пурпурные и серебряные цвета.

Комната была, как с рекламы штор, где показывали красивые апартаменты, в которых я хотела бы оказаться. Только мебель была не фанерная.

Нет, всё было из настоящего дерева и мрамора, пластиковые и стеклянные камушки заменены на великолепные драгоценные камни: аметисты, рубины, сапфиры, горный хрусталь и бриллианты с алмазами.

Открылась дверь, что раскрывала вид на великолепную просторную ванную с огромными полотенцами и халатом с тапочками…

Тёплая вода, я всю жизнь только пила её вместо чая и только раз в два года принимала душ в приюте.

Ароматические масла, соли, шампуни и бальзами, баночки с кремами и настойками и скрабами для лица и тела, духи и масла…

Отворилась другая дверь, где были тысячи платьев, костюмов, футболок, брюк, даже джинсовых и кожаных. Сумки, туфли, сапоги, батфорты, тиары, бусы, браслеты, кольца, духи, макияж, бальзамы для укладки, разные кисточки для макияжа, помады…

Всё это было моим…

Даже огромный телевизор с приставкой и компьютером. Судя по эмблеме на нём, это была одна из самых дорогих моделей и процессор, и видеокарта, и мышь и наушники… Монитора было, правда, два. Телефон, планшет, наушники для плеера, даже был столик с лекарствами, уголок с самыми лучшими тренажёрами.

Я знала о них, потому что врачи с конгресса, что проверяли наш приют, показывали нам схемы и фотографии.

Была даже отдельно кухня со столовой с шикарным видом на парк и реку с мостами… В холодильнике, который также открылся сам, было столько продуктов, еды. Даже пицца и мороженое с вафлями и смородиной, которое я всю жизнь мечтала попробовать, не говоря уже об омарах в необычном дорогом масле.

Было ощущение, что я просто оказалась в одном из своих снов, которые видела, когда мне предоставлялась редкая возможность нормально выспаться без каких-либо кошмаров.

Честно говоря, сначала мне даже не верилось, что всё это и, правда, самая настоящая реальность.

Но стоило мне посмотреть на демона, который тут же понёс меня в ванну, усадил аккуратно на специальный стул с поясом для подстраховки и стал набирать мне воду.

Он слегка усмехнулся:

— Следует омыть тебя и постепенно возвращать к движению, — его голос был всё таким же хладнокровным: — За апартаменты плачу я, пока не поправишься, готовить тебе буду я, да и что-то более сложное тоже. Всё остальное можешь выбирать себе сама. С прической помогу, как и с макияжем, но на первое время. В будущем ты должна будешь учиться всему сама.

— Мне не привыкать, — негромко произнесла я в ответ. — Большинству своих малых и скромных «умений» и «навыков» я обучалась практически без помощи. Так что проблемой это не станет.

— Хорошо, — коротко и ясно ответил демон, даже не вглядываясь в моё лицо и наливая в воду соли, масла и пену, заодно доставая щётку. — Надеюсь, потерпите чесотку щёткой.

— Да, — я слегка кивнула.

Я прекрасно понимала, что с этим демоном мне придётся крайне непросто. По крайней мере, какое-то время…

Но раз выбор уже сделан, нужно было просто принять его. Меня ждёт совершенно новая жизнь и новые перемены во всём.

Из раздумий меня вырвал мой спаситель, если можно так выразиться, руки которого принялись меня осторожно раздевать, избавляя от того тряпья и рванья, что было на мне.

В отличие от врачей, которые раздевали и потом насиловали меня, демон был… Безразличен к моему телу. Он просто делал свою работу, раздевал, причём так, чтобы мои старые и не зажившие раны меньше беспокоили меня. Лохмотья просто сжёг одним щелчком своих пальцев, и прах легко выбросил в мусорную урну.

Мужчина усадил меня в невероятно тёплую и ароматную ванну, в которой я буквально расслабилась от удовольствия.

Я никогда… Никогда не купалась в воде, которая пахла цветами, лесными, полевыми и немного даже садовыми… Кажется, ландышами, лавандой, немного ромашкой и ещё какими-то травами, что вызывали релаксацию по всему телу.

Напряжение и тонус, что так мучил меня и причинял боль и дискомфорт долгие годы, постепенно уходили, уступая место блаженству, о котором раньше я могла только мечтать. Тихий вздох и чуть прикрытые глаза явно свидетельствовали об этом.

Я даже не смущалась и не злилась когда демон, который даже не назвал мне своего имени, омывал моё тело и порой даже очень грубой щёткой и мочалкой, убирая с многих его участков загрубевшую кожу и грязь, наполняя великолепными ароматами и ощущением того, что я будто превращаюсь из Золушки в будущую королеву зла, может быть, даже Малефисенту.

Возможно, так было и на самом деле. Ведь я не собиралась забывать обо всём том, что судьба заставила меня пережить и прочувствовать. Не собиралась забывать обо всех тех ужасах, обо всём том кошмаре, который происходил со мной.

И с каждой секундой, с каждым мгновением во мне жгучим пламенем разгоралось желание отомстить всем… Каждому, кто повинен в том, что моя жизнь сложилась именно таким образом, а не любым иным.

Впрочем, потом у меня появилось желание поменять всю страну, если не мир, причём полностью.

Перебить всех ублюдков, что обратили нашу страну в мир, полный тварей, шлюх и жополизов. Устроить революцию, уничтожить всё, что построили эти уродливые богачи за деньги тех, кто на них тратился. Просто сломать к чертям современную экономику и социальный мир и начать править им… Хах, может быть, даже и других демонов приручить.

Пусть это звучит крайне безумно и жестоко, однако ничего другого эта страна и этот мир не заслуживал.

И я обязательно совершу задуманное, чего бы мне это ни стоило. Каких средств и усилий…

— Как хотите называть меня, госпожа? — спросил меня вдруг демон, подняв на меня свои карие глаза, похожие по вырезу на кошачьи.

— Я должна придумать тебе имя? — отозвалась я немного удивлённо. — Но почему я не могу называть тебя твоим настоящим именем?

— У меня нет настоящего имени, — кратко ответил он. — Я хоть и высший демон, но имя мне было не дано за столь безумные деяния.

— Вот как… — я вздохнула, задумавшись на несколько секунд, а после перевела взгляд на мужчину и сказала: — Как насчёт Себастьяна?

Демон вдруг едва ли ощутимо вздрогнул, словно от неожиданности, затем с некой ноткой ехидства хладно усмехнулся, выгнув бровь:

— Весьма забавно, что Вам пришло на ум именно это имя.

— То есть? — не совсем поняла я.

— Я хоть и демон, но это имя мне очень даже знакомо. Один из моих прошлых хозяев называл меня именно так… — на моё удивление он закатил глаза: — Вы ведь не думали, что Вы единственная, кто пошёл на сделку со мной?

— Нет, конечно, нет. Но…

— Прошу, что угодно, но не это противное имя.

— А если это мой маленький каприз? — я вдруг изогнула бровь, слегка ухмыльнувшись.

Демон тут же зажмурился, понимая, что ослушаться он не имеет право. После чего, закатив глаза, выдохнул:

— Хорошо… Себастьян так Себастьян.

— Так-то лучше, — чуть нагло хмыкнула я в ответ.

— Тогда позволь мне к тебе обращаться на «ты» и в более простом слэнге, который вы, люди, используете сейчас.

— Хм… Что ж, почему бы и нет?

Такая просьба со стороны Себастьяна казалась мне вполне нормальной и даже разумной.

Да и, признаться честно, мне самой будет так куда привычней и комфортней.

— Ну, тогда поверь, мне будет очень тяжело снова слышать это имя при обращении ко мне, — демон тут же протянул мне шампунь. — Голову мой сама, только сразу не смывай.

Я взяла шампунь и, выдавив в ладонь нужное количество, принялась постепенно намыливать им голову и свои длинные локоны.

— Но почему? — тихо и осторожно спросила я. — Неужели из-за твоего прошлого хозяина?

— Нет, я просто ненавижу это имя, — ухмыльнулся демон, облокотившись о полку раковины — Слишком приторное, слишком литературное.

— Вот как, значит? — я чувствовала, что он чего-то не договаривал, но стоило ли сейчас допытываться и выяснять правду? Наверное, всё же нет. Не время и не место для этого.

— Как только вымоешь голову шампунем и бальзамом и наложишь маску, — демон указал на тюбик с картинкой цитрусов. — Не смывай её и не наноси слишком толстым слоем, иначе волосы будут жирные… Так вот, позовёшь меня, я пойду, приготовлю тебе поесть. А то ты такая тощая, что даже непонятно, как в тебе вся твоя душа раненная держится.

В ответ на это я лишь вздохнула и закатила глаза:

— Да, я всё поняла. Спасибо большое за наставления и, конечно же, за напоминание о моей искалеченной душе.

— Я не ангел и сюсюкаться с тобой не намерен. И поверь, я, конечно, буду защищать тебя и следить за тем, чтобы ты не голодала и жила в комфорте. И, быть может, мы сможем стать хорошими партнёрами, но не более, — Себастьян скрестил руки на груди и деловито хмыкнул: — Не люблю дружить с людьми, но так как ты заключила со мной контракт, то врать тебе я не буду. Это противоречит доверию.

— На большее я и не рассчитывала, — ответила я ему в тон.

— Впрочем, время покажет, — сказал кратко демон, уходя в сторону кухни и оставляя меня одну в удобной и комфортной ванне.

Глубоко выдохнув, я стала смывать шампунь.

Н-да, мне точно будет очень непросто с Себастьяном. Его характер, как, впрочем, и мой явно оставляли желать лучшего.

Но, тем не менее, нас связывает лишь контракт и не более того. Поэтому волноваться и сомневаться на этот счёт пока точно не следовало.

После того, как я помыла голову, обработала свои волосы, маской прошло тридцать минут и девять секунд.

Обернув волосы полотенцем, чтобы они мне не мешали, я позвала Себастьяна.

Он пришёл, усадил меня на кровать, помог вытереться и одеться и после этого усадил в удобную коляску, отводя в столовую, где стояло три разных блюда, включая горячий вкусный суп.

Хорошо поесть мне и, правда, не мешало. Всё-таки в приюте ела я крайне редко и мало. Вернее большую часть времени голодала, а приёмы пищи были для меня просто роскошью, на которую рассчитывать практически не приходилось.

Каждое блюдо я смаковала и наслаждалась великолепным вкусом супа, домашних котлеток из куриного фарша и с сыром и даже вкусным чизкейком с малиной и клубникой. Боже, впервые в жизни я ем что-то очень вкусное и необычное.

Себастьян даже делился со мной историей о каждом блюде и о тонкостях каждого ингредиента.

Что ж, должна признать, слушать его голос приятно, когда он с удовольствием говорит о еде.

Впервые в своей жизни я смогла настолько сытно и вкусно поесть и, наконец, чувствовать себя гораздо лучше и физически, и даже морально мне стало немного легче. Было ощущение того, что я наконец-то оказалась в том месте и «положении», в каком и должна быть.

После обеда Себастьян дал мне посмотреть телевизор, пока он мыл посуду и будто обдумывал что-то своё:

— С кого хотела бы начать свою месть для начала, когда я поставлю тебя на ноги физически?

— Со своей семьи, — произнесла я, даже не задумываясь ни на секунду. — Именно они сдали меня в приют и обрекли на такую жизнь.

— Хм… Начнёшь только с родителей или ещё и их детей с других браков возьмёшь?

— Что…

Я хотела, было, удивиться подобной «новости», но, затем, осознав, что такой «поворот судьбы» был вполне ожидаем и естественен, выдохнула:

— Ну, конечно… Кто бы мог сомневаться в том, что после меня они не остановятся и нарожают себе здоровых и полноценных детей…

— Итак, ты хочешь избавиться и от их ублюдков? — повторил свой вопрос демон, выглядывая из кухни, словно женщина стоящая у плиты и пытающая докричаться до мужа, что глядел бы в одних трусах свой сраный футбол.

— Я… Я должна сначала увидеть своих «братьев» и «сестёр» собственными глазами, чтобы принять окончательное решение и на их счёт, — я постаралась ответить как можно уверенней и твёрже, но сомнения в моём голосе всё-таки было очень легко уловить.

— Как пожелаешь. Что скажешь о своих бабушках и дедушках, что еще остались в живых? Тоже подумаешь? Или уже тут мне дашь выбор самому сделать?

— Мне точно известно одно. Бабушка по линии отца тоже была не в восторге, когда узнала, что я родилась с проблемами.

Я глубоко вздохнула, переплетая пальцы на руках между собой.

— Что же до остальных, то раз никто из них даже не попытался забрать меня из приюта, значит, они ничуть не лучше.

— Понял. Когда желаешь начать месть? — тут же задал чёткий вопрос мне Себастьян, выходя с кухни.

— Сразу же, как только буду уверено стоять на своих двоих, — ответила я без колебаний.

— Значит, сейчас главное поставить тебя на ноги. Что же… — тут мужчина подошёл и наклонился ко мне с серьёзным видом. — Завтра я начну процесс твоего лечения. Сегодня пока отдохни. Если что потребуется, в мыслях зови меня, — и он сразу же направился к входной двери.

— Конечно, — я сразу кивнула в ответ, а после еле слышно прошептала: — Спасибо, Себастьян.

Разумеется, я не думала, что он как-то отреагирует или даже сделает усилие, чтобы расслышать именно последнюю мою фразу. Скорее в душе даже надеялась, что демон просто проигнорирует её.

— Хах, поблагодаришь, когда будешь бегать и лупить меня сковородой, — отозвался Себастьян с ухмылкой и, выходя, закрыл за собой дверь на два ключа, и, судя по тихому электронному писку, он поставил сигнализацию.

— Очень смешно, — не смогла сдержать лёгкой усмешки я.

После этого выключила телевизор и попыталась хоть немного вздремнуть.

Всё же на улице уже вечерело, а завтра меня ждал новый день и жизнь, которая будет начата мной уже совершенно с чистого листа.