Жених есть, совести - нет!

7.3

— Хорошо, давай ещё раз, — сказал Лекс, одаривая меня задумчивым взглядом.

Мы стояли возле аудитории. Дверь была приоткрыта — я могла видеть доску, кафедру и адептов, которые уже расселись и зубрили конспекты в ожидании преподавателя.

Намечался какой-то сложный семинар, готовиться к которому Аргрос не спешил.

Вместо этого жених устроил повторный допрос. Я уже всё рассказала, даже ответила на уточняющие вопросы, но Лексу показалось мало. Спустя час после того, первого разговора, он попросил рассказать снова.

— Подвал, — объяснила я. — Мрачный, тёмный и явно большой, с множеством коридоров. Я видела лишь кусочек, но там ощущался масштаб.

— Ощущался?

— Ну да. Предвидение, это не только картинки или звуки. В предвидении есть вещи, которые просто знаешь. Подвал был не только большим, но и старинным. Как какой-то лабиринт.

Лекс кивнул, и я продолжила:

— Там было влажно, а магистры словно о чём-то совещались.

— И писк? — Новый вопрос Аргроса. — Илиена, скажи, было впечатление, что писк вонзается прямо в мозг?

— Да, именно так, — подтвердила я.

— А тварь? Опиши ещё раз.

— Небольшая, размером с некрупную собаку, с толстой серой кожей и хоботком. У неё был очень длинный, похожий на змею, хвост. Уродливый. Он так жутко извивался.

При воспоминании о монстре меня передёрнуло, а Аргрос вздохнул. В прошлый раз жених слушал молча, без комментариев, зато теперь поделился:

— Таких тварей называют «лизуны» либо «пищалы». Некрупные — это детёныши, и они, в общем-то, не опасны. Лизуны атакуют только в том случае, если заденешь хвост.

— А что они делают? — поинтересовалась я.

— Разворачиваются и плюют парализующим ядом. Затем атакуют звуком — писк становится громче. В случае с детёнышами это неприятно, но терпимо, а от звука взрослой особи, как говорят, вскипают мозги.

Невовремя всколыхнулось воображение, и картинка бурлящей в черепной коробке розовой жижи оказалась слишком яркой. Меня передёрнуло повторно, а Аргрос хмыкнул.

— Не бойся, тебе ничего не грозит.

Он немного помолчал и продолжил:

— Я знаю этот подвал. Это один из внешних полигонов, нас иногда посылают, только лизунов там никогда не было.

— Откуда вообще взялись эти твари? — не выдержала я.

Просто империя — благополучный край. Чудовища у нас, конечно, водятся, но где-то там. Где-то не здесь! Далеко, за пределами обжитых, цивилизованных территорий.

Про лизунов-пищал я вообще никогда не слышала. Про диких великанов, гремлинов, про каменных собак и гидр — да, бывало. А про такое, с серой шкурой и хоботком — нет.

— Вообще-то это тайна, — сильно понизив голос, сказал Лекс. — Лизунов привезли из Мёртвой пустоши.

Стало дурно.

Пустошь — это та часть империи, которая считай вымерла после войны с некромантами. Там долго и медленно развивалось опасное искусство, некроманты ставили эксперименты над живым и мёртвым, постепенно обрели невероятную власть.

В какой-то момент некромантам стало тесно на своих землях, они отказались подчиняться императору и взбунтовались. Это была война против самой жизни. Все расы объединились в попытке спасти мир.

Некромантов уничтожили не сразу и великой ценой, а те земли превратились в пропитанную тьмой пустошь. Там нет людей, только прах, тлен и ужас. Монстры, созданные не природой, а магией. Напитанные ненавистью до краёв.

Ходить в Мёртвые земли запрещено!

Людей спасает лишь то, что монстры, по каким-то причинам, не пересекают границу.

И тут такие слова…

— Лекс, ты ведь пошутил? — произнесла я тихо.

Жених отрицательно качнул головой.

— Тайный эксперимент по личному приказу императора.

Аргрос не шутил, но информация была запредельной. Я не специалист, но тут пахнуло государственной тайной. А за раскрытие тайны, как, впрочем, и за посещение вымерших территорий, император казнит.

— И ты так просто мне об этом говоришь? — не выдержала я.

У меня был шок, а Лекс лишь пожал плечами.

— Полагаю, будучи моей женой ты и не такое узнаешь.

Я решила прекратить эту тему. Вот просто прекратить.

Хорошо, пусть кто-то привёз тварей из Мёртвых земель. Отлично. Но!

— При чём тут подвалы и магистр Хазлер? — Второго магистра я, кстати, так и не опознала.

Лекс посмотрел задумчиво — ровно с таким лицом он слушал эту историю час назад, после третьей пары.

— Это ловушка, Илиена. Нам, адептам, и особенно старшекурсникам, часто устраивают испытания. Перечень тварей, которых можно встретить на том полигоне, известен всем, и лизунов там не водится. Их вообще не используют для тренировок. Полагаю, магистры приготовили нам сюрприз.

Тут серьёзность Аргроса сменилась азартом. Тёмные глаза сверкнули до того хищно, что преподов стало жалко.

— Но детёныши лизунов не опасны, — напомнила Лексу его же слова.

— Когда их много, многоголосый писк сильно снижает концентрацию, особенно если это длится долго. При этом лизуны никогда не прячутся, а словно нарочно лезут под ноги. Их яд, при попадании, парализует на несколько часов.

Воображение снова взбодрилось, и…

— Лекс, а зачем им парализовать, а потом атаковать звуком? И почему они лизуны, если пищат, а не лижут?

Истинный на секунду поджал губы, словно раздумывая стоит ли говорить.

— В их хоботке спрятан длинный, очень острый язык, — в итоге сказал он. — Когда жертва обездвижена и оглушена, взрослые особи, просовывают язык в нос или ухо, взбалтывают содержимое черепа и высасывают.

Я думала, что стойкая, но меня затошнило.

Кажется, про бурлящую розовую жижу я подумала не зря!