Жемчуг (СИ)

Глава 21

Пёрышко изумлённо мигнула, замерев на пороге таверны.

Она не знала, как реагировать на всё это. Она была пару раз на танцах — не её вина, это всё отец с его дурацкой идеей вытащить её в свет. Она помнила изысканную музыку и грациозно кружащиеся пары.

И это ни разу не было похоже на то, что происходило на сельской площади в свете огня и луны. Весёлый хаос, безумие жизни — вот то, что она видела.

Улыбающиеся и уже порядком набравшиеся музыканты терзали свои инструменты, выдавая до безумия быструю и весёлую мелодию. Скрипач, заскочив на стол, выплясывал, вызывая смех и опрокидывая тарелки.

Мимо Пёрышко в стремительном движении пронеслись парень с девушкой. Парень двигался так яростно, что в другой ситуации это было бы смешно. Они были не единственными танцующими — по всей площади кружились в странных движениях парочки, плотно прижимаясь друг к другу.

Из-за длинных столов раздавались взрывы хохота пополам со стуком кружек. Мимо пронеслись дети, радостно размахивая палками с цветными лентами. Чуть в стороне, под подбадривающие крики, сцепились в борьбе два бородача, рыча и пытаясь повалить друг друга.

Туда-сюда сновали женщины, поднося всё новые и новые блюда и бутылки. Порывы ветра колыхали пламя факелов, разноцветные ленты и цветочные гирлянды, протянутые между шестами.

Всё было в движении, всё изменялось и шумело.

— Это какое-то безумие, — проговорила Пёрышко сама себе. От этого зрелища у неё уже рябило в глазах.

— Интересно, что бы ты сказала о праздниках у меня дома, — Варг смотрел на неё с живым интересом. — Представь. То же самое — но ещё и с холодом.

— Какая прелесть! — фыркнула Пёрышко. — Я-то думала, что вам там не до плясок.

— Посмотри, — он взял её за плечо и указал куда-то в толпу. Пёрышко сощурилась.

Синг, окружённый толпой хохочущих селян, кружил в изящном танце какую-то девушку.

Где этот дурень научился так танцевать?

— По-твоему, нашему вечно недовольному нечем заняться? — говорит таким тоном, будто бы хочет, чтобы она поспорила. — По-твоему, ему тоже не до плясок?

Пёрышко открыла рот. Посмотрела на хохочущего и плавно кружащегося Синга. И закрыла рот.

А что тут добавить?

— Вот-вот. У него будто бы полно дел. Как и у этих людей, — Варг усмехнулся. Её всегда чуть поддевало и раззадоривало то, как он радуется очередной своей победой над ней. — только вот одними делами сыт не будешь.

— Не будешь делать дела — не будешь сыт вообще, — буркнула она.

— Иногда нужно и отдохнуть. Им — особенно. По-твоему, это приятно — ковыряться в неподатливой земле, торчать тут на болотах и видеть одно и то же день ото дня?

— Нет, я же и не…

— Потому-то они и отдыхают. Иначе сойдут с ума.

Она бросила на него злой взгляд.

— Ты на что-то намекаешь?

— Неплохо было бы и нам отдохнуть, — он непринуждённо пожал плечами. — Кое-кто из нас совсем уже заработался. Поиски жемчуга, записи, безумные старики…

Пёрышко глухо застонала. И он туда же?! Какой, к демонам, отдых?! Кто будет работать?! И ведь даже пытаться объяснять бесполезно!

— К тому же, — Варг с довольной усмешкой смотрел на её недовольство, — ты обещала оттоптать мне ноги, помнишь?

— Бьярнсон, иди к демонам, — она посторонилась, давая дорогу несущей тарелки женщине. — Меня и так сводит с ума весь этот шум. Не хватало ещё оказаться в его сердце.

Варг обречённо вздохнул.

Как-то он легко сдался. Подозрительно легко. Пёрышко знала — если этот придурок хотел чего-то, он будет добиваться этого столько, сколько понадобиться.

Что, совсем не хочет станцевать? Вот и хорошо. Одной докучающей проблемой меньше.

Только почему-то ей было слегка обидно.

— Это довольно мило, — снова подал голос Варг.

— Что мило?

— то, что они позвали нас и позволили участвовать в этом всём, — северянин обвёл руками хаос вокруг. — Ты же сама понимаешь — зовут они не всех чужаков. А вон смотри — Синг довольно неплохо вписался в их компанию.

— Слишком хорошо для человека, который постоянно жалуется и недовольствует, — заметила Пёрышко. Действительно, Синг будто бы преобразился — улыбается, смеётся, шутит напропалую и танцует. Как будто дорвался до чего-то, чего всегда хотелось, но чего позволить он не мог.

— И на тебя взгляды все бросают, — тихо проговорил Варг.

— Всмысле? — Пёрышко неуютно передёрнула плечами и обвела толпу людей вокруг взглядом.

— Ждут. Как ты себя поведёшь. Что будешь делать. Посмотри, — он едва заметно кивнул. Пёрышко проследила за кивком.

Ялина сидела на лесенке, ведущей на чердак одного из домов. В одной руке — кружка, на лице — улыбка. В волосы заплетены ленты. Явно наслаждается зрелищем праздника.

Но взгляд то и дело косится в сторону Пёрышко.

— Чего она смотрит?

— Ждёт подтверждения или опровержения твоих слов, — он говорил так, будто бы понять её мысли было легче простого. — О том, что ты собираешься лишь исследовать. Для неё это важно. И не только для неё.

— Станцую я или нет? — она решительно ничего не понимала.

— Для них этот праздник — часть их жизни и порядка вещей. Поучаствуешь — разделишь их с ними. Нет — и… — и Варг развёл руками.

— Ну… — Пёрышко прикусила нижнюю губу, размышляя. — Ты думаешь?

— Уверен, — заверил северянин, благодарно принимая у какого-то мужика кружку.

Как он может быть уверен по поводу мыслей других людей? Пёрышко никогда не понимала этого. Но он был уверен. Будто бы точно знал, что творится у людей на душе.

— Ну, если так, — она без особого желания сделала шаг вперёд. Затем нерешительно оглянулась на него. — Один танец ведь мне не навредит?

— Конечно же нет, — он хитро глядел на неё поверх кружки.

— Ну, тогда изволь. Приглашай даму на танец.

— Даму? — Варг оглянулся с растерянным лицом. — Прости, но не вижу тут дам.

— Бьярсон, — она нахмурилась, хоть ей и хотелось рассмеяться. Сердце начинало стучать всё быстрее от волнения. Боги. Танцевать. Танцевать с Бьярнсоном. Что за нелепость.

— Простите, почтенная госпожа, — Варг с издевательской улыбкой поклонился. — Позволите ли вы пригласить вашу сиятельную особу на танец?

Пёрышко не смогла спрятать улыбки, глядя на его протянутую руку.

— Ты точно учишься не на посланника, а на шута. Поставь кружку.

— Какое неформальное обращение, ваша светлость.

Она пропустила момент, когда он схватил её и закружил.

— Варг!

— Ваша светлость не привыкла к таким убогим танцам? — Варг уверенно вклинился в массу танцующих, таща её за собой.

Бой барабанов — поворот. Безумно быстрое пиликанье скрипки — резкий сближение. Перелив лютни — и Варг едва не откидывает её от себя, затем резко притягивая обратно.

В груди Пёрышко с каждым движением становилось всё легче, а сама она будто бы растворилась в хаотичном движении.

Краем рассудка она ощущала досаду. Она сейчас должна работать. Искать ответы.

Но это всё было так приятно и безумно…

Огни, звуки и люди вокруг кружились в каком-то демоновом танце. Она сама не понимала, как успевает двигаться в такт музыки. Не понимала, почему сердце так приятно колотиться в груди.

Не понимала, почему громко смеётся и пытается вести в танце.

— А ты недурно танцуешь, твоя светлость! — прокричал Враг с широченной улыбкой, хватая её под руку и кружась вместе с ней.

Пёрышко захотела ответить ему что-то едкое и обидное, но не смогла. Она лишь часто дышала, смеялась и пыталась отдавить этому северному идиоту ноги.

Варг рассмеялся, когда она попыталась перехватить инициативу и вести — просто ускорился, вынуждая её принять новый темп.

— Посмотрите-ка, теперь это вышло за пределы чего-то неприятного! — прохрипел он, заставляя её сделать пируэт.

Она не успела съязвить — они снова закружились, разгорячённые, смеющиеся и потные среди таких же разгорячённых и потных парочек. Рубаха прилипла к спине Пёрышко, воздуха уже не хватало, безумно хотелось пить.

Но победная улыбка Варга бесила и заставляла её продолжать танец, который становился всё яростнее и безумнее. Мир вокруг исчез — только бесящий северянин с его улыбкой.

— Не поспеваешь за мной? — с ехидной улыбкой выдохнул он.

В ответ она взвыла.

Она никогда не была хороша в танцах — тем более, в таких. А эта сволочь явно знала толк!

Поэтому она позволила ему подхватить себя и прижать к себе.

А затем, под буханье крови в ушах, поцеловала его. Музыка умолкла.

Когда он попытался ответить на поцелуй, Пёрышко ударила пяткой по носку его сапога.

Варг глухо застонал и выпустил её из объятий.

— Я же говорила, что оттопчу тебе ноги, — с удовольствием проговорила она, глядя на его гримасу боли.

Да. Теперь всё идеально.

— Музыка затихла, слышишь?

— Прости, я тут занят, — простонал Варг, кривясь от боли.

— Ну так заканчивай заниматься невесть чем. Похоже, люди идут к храму.

Разгорячённая толпа вытянулась полукругом перед храмом, и Пёрышко оказалась на переднем её крае. Шум постепенно угасал — только откуда-то издалека тянулась пьяная песня и весёлые крики детей.

— Что происходит? — осторожно поинтересовалась она у захмелевшей девушки.

— Сейчас господа чаровники будут призывать учеников.

— Сейчас? — вся радость исчезла, оставляя тошнотворную тревогу.

Проклятье. Но ведь она ещё не решилась… И… Боги!

— Они явятся, да? — скептично поинтересовался Варг, глядя на закрытые двери храма.

— Заткнись и смотри, — прошипела Пёрышко. Хоть все вокруг и шептались, ей казалось, что сейчас неуместно говорить.

Жадно глотая холодный вечерний воздух, она замерла в ожидании.

— Не верь им, — знакомый голос прозвучал прямо в ухо, и Пёрышко вздрогнула.

— Ты?!

— Я, — Смотрящий нервно поправил капюшон. — Не так громко. Меня здесь всё ещё не любят.

— Зачем тогда ты пришёл?

— Предупредить тебя. Те, кто пытаются тебя учить, будут лгать тебе. А там, где лгать не будут, просто будут молчать. Потому что сами не понимают.

— А если они не будут меня учить?

— Я знаю, что жемчуг у тебя.

Пёрышко вздрогнула. Как…

— Ты, как и селяне, веришь этим болванам, — продолжал Смотрящий. — Книги, фокусы — всё, что они могут. Они забыли свои истоки. Своё назначение. Преследуют свои низменные интересы, используя знания. Мир поменялся за… Время. И больше всего поменялись люди. Поэтому лучше поверь мне. И не доверяй им.

— Кому — тебе? — Пёрышко скосила глаза. Смотрящий выглядел абсолютно уверенно. Совершенно не похож на того, кто подвергает свою жизнь опасности, просто находясь здесь. — Кто ты? Ты ведь не просто безумец, верно? Так откуда…

Он не дал ей даже закончить, нетерпеливым жестом подняв руку.

— Я пришёл только предупредить. Избавь меня от своих вопросов. Ответов у меня пока нет.

— Но мне безумно интересно.

— Твой интерес действительно граничит с безумием. Даже интересно, как далеко ты зайдёшь, — она открыла было рот, но он продолжил. — Да, я пришёл сюда только за этим. Нет, я не умею читать мысли. Нет, это не шутка. А теперь — извини. Я должен был прийти в назначенный час в назначенное время. И теперь должен уйти, — и он, развернувшись, исчез в толпе.

Пёрышко хмуро потупила взгляд. Сейчас-то он точно ей не привиделся. Он стоял только что здесь. Говорил с ней. Да.

С одной стороны, она чувствовала облегчение.

А с другой — тревогу. Не доверять магам. Она и так не собиралась им доверять. Но почему Смотрящий так упорно повторяет это? «Не доверяй им. Доверяй мне». Зачем?

И, боги, как он связан с дневником?

— Это был твоей безумец? — она вздрогнула.

— Да, Варг, это был тот безумец с болот, — резко ответила она. — Ты что, подслушивал?

— Нет. Просто слушал. Он странный.

— Спасибо за новость! Ещё чего интересного расскажешь?

Он не успел ответить — двери храма медленно и величественно поползли в стороны. Насколько это было возможно для двух старых створок.

Музыка зазвучала вновь — но в этот раз другая. Не бодрая и весёлая мелодия.

Громкий, гулкий бой барабанов, зловещий скрип скрипки. Пёрышко чувствовала, как с каждым ударом барабана её охватывало непонятное чувство. Что-то зловещее. И зовущее.

— Добрый люд! — из храма медленно вышла фигура в балахоне. — Добро ли идёт гуляние?

— Да! — общий крик заставил Пёрышко вжать голову в плечи и испуганно оглянуться на Варга. Северянин, словив её взгляд, взял её за руку.

— Хватает ли вам еды? — вторая фигура возникла из темноты храма.

— Да! — многоголосый крик.

— Власть ли вы навеселились? — третья фигура несла в руках чашу.

— Да!

— А не забыли ли вы старого? — четвёртая фигура вышла из храма, воздевая руки к ночному небу.

— Нет! — яростный вопль толпы. — Нет! Нет!

Пёрышко резко стало неуютно тут. Такое ощущение, будто бы она совсем чужая в этом мире.

Люди вокруг орали и потрясали руками, пока один из магов не вскинул руку. Голоса начали затихать.

— А есть ли среди вас те, кого отметили боги?

Пёрышко зажмурилась, ожидая новых воплей.

Но никто не кричал. Все вокруг перешёптывались, бросали заинтересованные взгляды друг на друга. И ждали чего-то.

— Отметили ли боги кого-нибудь в этом году?

Отметили? Это…

О. Боги. Жемчужина.

Пёрышко похолодела и судорожно нащупала жемчужину в кармане. Боги. Они про неё. А она всё ещё не решила, демоны раздери!

Сглотнув, она судорожно вздохнула.

— Варг, — прохрипела она. — Да или нет?

— Чего? — северянин непонимающе нахмурился.

— Да или нет!

— А какой вопрос?

— Не важно!

— Ну… Да? — неуверенно протянул Варг.

Пёрышко кивнула. Глубоко вздохнула. Закрыла глаза.

И сделала шаг вперёд.

— Меня отметили боги, — тон вышел не церемониальный и гордый, а испуганный и жалкий.

Разговоры вокруг моментально умолкли. Лишь откуда-то издалека раздавались оханья и стоны.

Пёрышко чувствовала, что на неё сейчас смотрят все. Ей хотелось провалиться по землю, исчезнуть. Сгореть от стыда.

— Ты, дитя? — фигура в балахоне сделала шаг к ней, и Пёрышко едва не отшатнулась. — Есть ли у тебя символ их расположения?

Дрожащими руками Пёрышко нащупала жемчужину в кармане и протянула её магу.

— Ты следовала за их знаками? — строгий вопрос.

— Нет, я следую лишь за логикой, — громкое заявление после того, что она только что сделала.

— Благородный проводник. А теперь — следуй за нами, — и он, развернувшись, двинулся обратно в храм.

Пёрышко на негнущихся ногах пошла следом.

— Да даруют тебе боги мудрости! — резкий крик Ялины заставил её вздрогнуть.

— Мудрости! — подхватила толпа. — Мудрости! Мудрости! — музыканты начали громкую, тяжёлую мелодию.

А затем она оказалась в темноте храма, а двери сзади с отвратительным скрипом закрылись.

— Никто не приносил нам жемчуг уже… Хм. Долго, — произнёс один из магов, скидывая капюшон.

«И вот я принесла.»

Она испуганно следила за их движениями. Они скидывали капюшоны, разводили огонь в большой жаровне. Раскладывали странные книги на двух столах.

Сосредоточенные и тихо переговаривающиеся, они казались отвратительно нормальной.

Старые чёрные балахоны. Грубая кожа, совсем человеческая мимика.

Может, Синг был прав?..

Кажется, они восприняли её молчание за испуг.

— Это всё утомляет и пугает, да, дитя? — ласково спросил полный, обращая к ней слезящиеся глаза.

— Немного, — промямлила она.

— Ничего. Ты привыкнешь, — важно кивнул маг, вытягивая грубые руки поближе к огню.

Отвратительно нормальные, человеческие руки.

— Обычно люди приходят к нам просить что-либо, — проговорил человек с суровым лицом, раскрывая тяжёлую книгу. — Что-то взамен на жемчуг. Таковы правила. Что хочешь ты?

— Я уже говорила, — сердце в её груди часто-часто билось. — Я хочу, чтобы вы научили меня… — она осеклась. — Магии.

— Раз у тебя жемчуг, значит, болота благоволят тебе, — подал скрипучий голос седой и заросший. — Но согласна ли ты на то, чтобы мы тебя учили?

— Да, демоны раздери! — она ткнула в их сторону ладонью с жемчугом. — Заберите ваш проклятый жемчуг и учите уже меня!

— Это займёт немало времени, — хмуро заметил седой. — Тебе придётся отбросить многое, что ты принесла с собой сюда. В деревню тебе ходить будет запрещено с этого момента, — она сглотнула слюну. Проклятье. Это несколько другое развитие событий, нежели она ожидала. Всегда так — когда она будто бы побеждает, всегда найдётся что-то, что подгорчит её победу.

Впрочем, она всегда может сбежать. Или придумать что-нибудь.

А седой, не обращая внимания на её озадаченное лицо, продолжал, медленно водя перед собой рукой.

— Для начала, тебе придётся оставить тот мир, из которого ты пришла. И все мелочи, что держат тебя в нём. Отдай их болоту.

Она недоумевающе смотрела на них, пока седой не прервал свои странные пассы руками с усталым вздохом:

— Разденься и сожги свою одежду, дитя. Мы потом развеем её прах над болотами.

— тогда мы примем твою жемчужины и объясним тебе то, что ты зовёшь магией, — важно подтвердил худой и остроносый, пристально глядя на неё.

По её спине пробежались мурашки. Она читала о таких обрядах, да. Они были довольно безобидны. Но…

Но что-то ей совсем не хотелось раздеваться перед четвёркой странных мужчин.

Проклятье.

— Раздеваться… Совсем? — глупо спросила она, чувствуя, что слегка краснеет.

— Оставь то, что было твоим, когда ты пришла в этот мир, — старик очень устало вздохнул, показывая, как он устал повторять. — Не волнуйся. Мы не будем смотреть.

— то есть сжечь всё? — жалобно спросила Пёрышко.

— Именно.

Демоны разорвите этих придурков! Она, конечно, понимает сакральный смысл этого поступка и все дела… Но от этого ничего не менялось. Её неуверенность в своём решении лишь росла и крепла.

Может, стоит развернуться и оставить их ни с чем? Отдать Сингу жемчужину и выбрать другую тему для изучения?

Фыркнув собственным мыслям, она покачала головой и начала снимать пальто.

— А может, просто оставить её? — с надеждой спросила она.

— Прошлое нужно отсекать калёным железом, дитя, и хоронить его в тёмных пучинах болота, — проговорил старик. — Меньшая мера не приведёт ни к чему.

— Я не дитя! — зло огрызнулась она, бросая жилетку на деревянный пол. Твою ж мать, что она делает?..

— Не волнуйся, мы не будем смотреть. Или, по крайней мере, обращать внимания на твою наготу, — безразлично пробубнел полный. — Нам хватает женского внимания. Раз в два месяца госпожа Ялина присылает нам девушек.

«Какая радость», — зло подумала Пёрышко, возясь со штанами. Руки дрожали, и она не могла справиться с пуговицами.

— Она будто бы настроена решительно. Из неё может получиться хороший ученик. Упорство и смелость — это хорошее подспорье, — почесал нос Красный.

— У нас давно не было учеников. Последний умер от болезни. Его лёгкие стали мокрыми, — задумчиво произнёс от костра седой.

— Он был хорошим парнем, но болота не приняли его, — с сожалением вздохнул полный. — Иногда мне кажется, что мир слишком жесток.

— Мир таков, какой он есть, — пожал плечами Зелёный. — А болота дают нам силу помогать тем людям.

— Верно, — согласился полный.

Дойдя до рубахи, Пёрышко замешкалась.

Но, демоны раздерите, она не отступит на полпути! Тем более, когда у неё есть шанс…

Рубаха последовала за курткой и ремнями.

Спасибо Варгу с его идиотскими «надо рисковать, иначе никогда не сможешь победить». С его идиотским «да»! Вполне возможно, что она сейчас раздевается перед ненормальными отшельниками.

— Варг, сукин сын, — прошипела она под нос, прыгая на одной ноге и стягивая сапог. Никогда больше не позволю ему себя убеждать, раздерите его демоны!

Жгучий стыд был почти невыносимым ещё на рубахе. Теперь она чувствовала, как пылает лицо.

Но вся её одежда теперь лежала перед ней небрежной кучей.

Лишь журнал, стилет и амулет лежали отдельно. И проклятая жемчужина.

Победа над собой? Или очередной радостный прыжок в ловушку?

Сквозняк заставил её задрожать. Демоны.

— И… — она осеклась, услышав, как слабо звучит её голос. — Что дальше?

Кажется, её сердце вполне могло выпрыгнуть прямо из глотки со словами.

— Позволь огню очистить твоё прошлое.

Она с тяжёлым вздохом подняла ворох одежды. Если уж начал играть в эти игры, то нужно доигрывать до конца, так?

Неловко ступая по холодному полу, она подошла к жаровне.

— Простите, любимые сапоги, — прошептала она и неловко бросила их в огонь. Полыхнули искры, и она едва успела отскочить.

Следом были рубаха и жилетка. Она с жалостью смотрела, как они исчезают в огне, оставляя миру только чёрный дым.

— Я готова, — она пыталась сказать это громко и уверенно, но получился какой-то жалкий писк.

Они даже не повернулись в её стороны.

— Я готова! — чуть громче произнесла она. — Берите ваш грёбаный жемчуг и… Дайте что-нибудь одеть!

— Ты не выбросила что-то, — седой указал на стилет, журнал и амулет.

— Эти вещи уже были моими, когда я пришла в мир!

— Ну, тогда ладно, — проклятье, они согласились слишком легко! Надо было сказать то же самое об одежде.

Дура, дура, дура! Почему хорошие идеи всегда приходят после принятия решения?!

Все четверо одновременно повернулись к ней.

Всё это не внушало ей доверия. Потому Пёрышко сделала быстрый шаг и, будто бы наклонившись за жемчужиной, быстро схватила стилет.

На всякий, демоны раздери, случай, подумала она, пытаясь хоть как-то прикрыться.

Когда маги — или же шарлатаны, которым очень не поздоровиться — подошли к ней, она дрожала от холода. Или от испуга.

— Жемчужину, — потребовал седой.

— Вон она лежит — возьми, если надо, — буркнула она.

— Ты должна отдать мне её. И положи кинжал. Он тебе не понадобится, ручаюсь.

Ага, положи. Ещё чего. Конечно, лезвие болезненно кололо внутреннюю сторону бедра, но она потерпит это. Чтобы, в случае чего, иметь возможность дать отпор.

— Жемчужину, дитя, — нетерпеливо дёрнул рукой седой.

Резко выдохнув, она протянула жемчужину левой рукой.

Когда седой трясущимися руками принимал зелёную жемчужину, его глаза смотрели вовсе не на зелёную, матовую сферу.

«Паскудство», — стиснув зубы, подумала Пёрышко. Как только жемчуг скатился с её руки в ладонь старика, она быстро прикрыла грудь.

— Всё?! Я могу одеться во что-нибудь?! — прошипела она. — Здесь демонски холодно!

— Здесь всегда холодно, — задумчиво проговорил седой, разглядывая жемчужину. — Это место должно было быть домом для другого бога. Которого принесли с собой люди издалека. Но селяне не приняли его. Жреца прогнали. А храм отдали нам. И только их верность старым богам согревает это место, дитя. Слышишь?

Пёрышко прислушалась.

Снаружи доносился гул. Будто бы кто-то затянул громкую, ритмичную песню.

— А можно… — её била крупная дрожь. — Можно б-быстрее?

— Побольше почтительности, дитя, — суроволицый принял жемчужину из рук седого и поднёс к глазам. — Да. Настоящая. Без сомнения. Чего ты желаешь?

Негодование разорвалось яркой вспышкой в голове.

— Я вам, драть вашу мать, сто раз говорила уже! — прорычала она. Наверное, надломленный из-за холода и страха голос слегка ослабил пугающий элемент. — Учите меня вашей грёбаной магии!

— Чужеземцы, — сокрушающейся покачал головой пухлый.

— Никакого уважения, — поддакнул худой.

Суроволицый быстро перекатил жемчужину между пальцев. Раздался хрустальный звон, что-то блеснуло — и вместо жемчуга на руках суроволицого появилась маслянистая, разноцветно-блестящая жидкость. Он вытянул ладонь вперёд, и каждый из магов набрал её немного на кончики пальцев.

— А теперь, дитя, убери руки. Нам нужно провести обряд, — суроволицый протянул к ней руку.

Пёрышко в ужасе отшатнулась.

— Эй! Не надо меня трогать!

Вместо ответа он молча потянул за ворот балахона, являя аккуратные, ровные узоры шрамов. Затем так же молча притронулся к нетронутому участку кожи пальцем, вымазанным раздавленной жемчужиной. Зелёный зашипел, стиснув зубы.

Кожа покраснела, затем почернела — а затем на месте прикосновения появился шрам.

— Каждый из нас проходил через это, — процедил он сквозь зубы, часто дыша. — Это больно. Но это наша плата. Охотники ищут нас. Рыскают. И эти шрамы выдадут любого, кто попытается сбежать к ним. Это — залог нашей верности, — он развёл руками в стороны. — Нашего единства. Нашей силы.

— Выбирай, — зло проговорил худой. — Проявление глупого человеческого стыда или победа над собой и знания, которое ты получишь в награду?

Пёрышко, закусив губу, смотрела на них с испугом.

Кровь стучала во всём теле, виски будто бы сжало стальным обручем. Лишь ступни уже болели от ледяных прикосновений земляного пола.

Стоит ли ей идти на такое? Стоит ли…

Остальные трое чистыми от блестящей жидкости руками обнажили предплечья.

Ровные завитки шрамов, что расходились в странном порядке и прятались под балахонами.

Она прикрыла глаза на миг. Глубоко вздохнула. Затем ещё раз. Ну, она же не дура, верно?

И развела руки в стороны.

Главное — не думать об этом. Не думать. Не думать. Не думать.

Кто-то из магов затянул низкое, гортанное пение.

Прикосновения были действительно болезненными. Будто бы кожу что-то медленно, но демонски упорно жгло. Разъедало. Грудь, живот, плечи, спина, бёдра — вскоре всё жгло.

С каждым мигом — всё нестерпимее и нестерпимее.

Гортанное пение звучало всё громче и громче. Касания теперь почти не ощущались — лишь боль, которая следовала за ними.

Она чувствовала себя липкой, замерзающей и обманутой.

Боль стала невыносимой, и она тихо пискнула.

Из пения выбился один голос.

— Не бойся, дитя. Сейчас боль уйдёт. Позволь крови болот подействовать.

— Как, твою мать?! — кажется, из-под закрытых век катились крупные слёзы.

— Расслабься и иди на зов.

Она лишь сильнее стиснула зубы и мотнула головой в сторону, невнятно шипя.

Узоры, кажется, теперь покрывали всё тело — кроме лица. И всё тело было в огне. Мышцы напрягались, ногти рук царапали ладони. Пальцы до боли сжаты в кулаки

А затем, когда гортанное пение, боль и слёзы стали единственным, что осталось в мире, всё исчезло.

Боль куда-то исчезла, заставив её всхлипнуть от облегчения и упасть на колени. Сознание будто бы расплылось, стало мягким. Широко распахнув глаза, она громко выдохнула и часто задышала. Мир стал необъяснимо гладким и плавным. И будто бы отдалённым.

— Ты слышишь нас? — знакомый голос. Да какая ей разница? Ей так хорошо. Так спокойно. Кто она вообще такая?

— Кажется, подействовало.

— Всегда действовало. Почему бы в этот раз дать сбой?

— Погодите.

Она попыталась подняться, но с глупым хихиканьем оставила попытки. А зачем? И тут тоже хорошо. Холодный воздух так приятно тушит огоньки, что пляшут у неё по всему телу.

— Кажется, теперь всё.

— Можно начинать, да?

Что-то в её голове нехорошо щёлкнуло, и она с глухим ворчанием принялась подниматься.

— Я… Я… Готова? — заплетающимся языком произнесла она.

— Вполне, — цветные пятна вместо глаз одного из магов недовольно щурились на неё. — Кто ты? Ты можешь вспомнить?

— Пёрышко, — хихикнула она. Что за нелепость! — Тириарес де Минналуш, — но ведь это только имя! Разве имя делает тебя тобой? — Наследница Минналушей, дочь торгового патриция Хермедда. Коллегистка, — она вновь хихикнула. А ведь точно, она коллегистка! Коллегия… — Жена северного безумца, — так ей помнилось, хотя такое положение ей почему-то не нравилось. — Пустая и серая оболочка, — радость и лёгкость уходили стремительными прыжками. Она подобралась к тому, что пообещала больше не трогать. — Наблюдательница времени. Жертва времени и себя самой, — весёлый голос упал до почти шёпота.

— Кажется, в этот раз подействовало как-то не так… — задумчивый голос донёсся будто бы из-за пелены.

— Похоже на то, — крайне недовольный голос. — Довольно странно.

Она опустила голову на грудь и вздрогнула.

Одним резким движением мир стал болезненно чётким.

Отголоски боли всё ещё гуляли по её коже, но всё внутри было заполнено облегчением. Боги, как же хорошо…

Ледяной воздух приятно холодил изнутри.

А вот снаружи ледяными иглами неприятно впивалась земля.

Она пару раз моргнула и резко вздохнула. Воздуха внезапно стало мало, и она жадно хватала его ртом.

— Поднимайся, дитя, — старик помог ей подняться. Кости будто бы жгло изнутри. Одним движением он сорвал с себя балахон и напялил на неё.

Она с удивлением отметила, что под балахоном на нём были вполне обычные куртка, штаны и сапоги. Он выглядел похожим на путешественника, а не на слабого мага.

— Брат Жёлтый, снимай сапоги и живо дай ей, — велел он, и пухлый человек без сомнений принялся стягивать сапоги. — Ты держалась достойно. Никогда не видел, чтобы кто-то так быстро пришёл в себя после посвящения. Что ты чувствуешь, дитя?

Она, дрожа от смеси холода, облегчения и остатков боли, всунула ноги в явно большие ей сапоги.

— Холодно, — прошептала она. А затем моргнула.

Мир действительно воспринимался как-то… По-другому. Всё стало правильнее. Осмысленнее.

Пёрышко глазами ощупала своё тело.

Измазанное в грязи, оно было покрыто шрамами. Аккуратными, даже чем-то красивыми. Сложные узоры, как цветы, расползались по всему телу — от шеи до щиколоток.

Даже на груди и между бёдер, со смущением поняла она.

Она подняла взгляд на седого мага и увидела, что у него ярко-синие глаза. Невозможный цвет в такой старости. Перевела взгляд на полного человека — жёлтые зрачки участливо смотрели на неё.

— Глаза, — выдохнула она.

— Глаза — первое, что меняется, — заверил старик. — У тебя они лазурные.

— Лазурные, — подтвердил суроволицый с зелёными огоньками вместо зрачков.

— Лазурные, — повторила она шёпотом. Губы искривились улыбкой сами собой.

Восторг.

Она была права, демоны раздери. С самого начала! Магия! Она есть! Это… Это…

— Боги, спасибо, — она была счастлива, как никогда ранее. Даже первый поцелуй с Варгом не стоял рядом. Грубые, колючие прикосновения робы-балахона слегка притупляли радость, но… Боги! Боги!

Это ведь прорыв! Действительно!

— Спасибо вам, — она с улыбкой обвела их взглядом. Они улыбались в ответ.

— Не за что пока благодарить, обучение ещё даже не началось, — седой покопался в карманах куртки. — Кажется, ты говорила в бреду что-то о северянине. Это тот, с кем ты танцевала?

— Он и ещё один мой друг приехали сюда со мной. Они тоже ищут жемчужину, но им не повезло, — ха, теперь-то они оба не посмеют на неё кричать! Им придётся признать её победу… Им… Да каким к хренам им — всем!

— В таком случае, ты должна предупредить их, что ты здесь задержишься.

Снаружи раздался крик, и Пёрышко нервно оглянулась.

— Успокойся, дитя, — седой улыбнулся. — Это всего лишь часть ритуала.

— Ещё часть? — Пёрышко сглотнула. — Это будет больно?

— Больно? — седой успокаивающе погладил её по плечу, заставив сжаться от отвращения. — Нет, нисколько. Глава общины должна нанести тебе символ доверия. Сейчас Болотный Клинок отсёк голову бычку. Этой кровью на твоей спине выведут слово доверия со стороны всех селян. Знак твоего положения и обязанностей.

Вот зачем был нужен меч…

— А кто…

Дверь скрипнула, и внутрь, вместе с шумом толпы, вошла Ялина с большой чашей.

— Госпожа Ялина, — седой приветственно склонил голову.

— Мастер, — Ялина склонился голову в ответ и подошла к Пёрышко с улыбкой. — Что, коллегистка, страшно?

— Было бы чего бояться, — фыркнула Пёрышко, стараясь унять сердце.

— Я и не думала, что у тебя получиться, — Ялина махнула рукой, приказывая ей развернуться спиной. — Задирай робу.

Пёрышко послушно повернулась и позволила задрать робу.

— Госпожа Ялина… — седой, виновато улыбаясь, выступил вперёд. — Нам нужны люди. Десятка два. Для починки домов — во время прошлых ритуалов они… Кхм… Пострадали.

— Конечно, — Тириарес вздрогнула, когда по спине потекла горячая и густая кровь. Она чувствовала некоторую обиду. Этот обряд ведь важен — так какого демона они ведут себя так… Обыденно?!

— Так же пищи у нас почти не осталось. И нужно приютить друзей нашей ученицы, если они захотят ждать их.

— А сколько им придётся ждать? — спросила Пёрышко.

— От месяца до десятка лет, дитя. Как решат болота.

— Как решат болота, — подтвердил худой. Его кроваво-красные зрачки зловеще мигнули, когда он моргнул.

— Ну вот и всё, — Ялина глубоко вздохнула.

Пёрышко испуганно вздрогнула, когда женщина развернула её. И сдавленно пискнула, когда хозяйка крепко обняла её, пачкая кровью ещё больше.

Толпа снаружи всё ещё шумела под музыку — снова весёлую и бодрую.

— Теперь ты — ученица, — торжественно проговорил Седой, моргая ярко-синими глазами.

— И часть нашей общины, — прошептала Ялина ей на ухо. — Добро пожаловать.