Железная леди

Глава 9

— Катерина, ты же взрослая девушка! Ты должна была понимать, что такие твои действия приведут к потери репутации нашей Академии. А потеря репутации академии приведёт к потере репутации всех выпускников. Кто будет выпускаться из учебного заведения с плохой репутацией? Только кто-то такой же! Твои действия были очень, очень недальновидными!

— Но я же пыталась всё рассказать!

— Надо было быть настойчивее. Ты будущая Благородная, разве это хорошо, что ты не умеешь настоять на своей точке зрения и пасуешь перед чьей-то несговорчивостью.

— Да-да, Евгений Евгеньевич абсолютно прав! Стоило тебе услышать пару слов недоверия, как ты поддалась эмоциям и сбежала, крича всякие гадости! Екатерина, так ответственные и заботящиеся о репутации Академии студенты не поступают!

Я только молчал, уже не стараясь отвечать. Евгений Евгеньевич Вязов вместе со своей мымрой-секретаршей уже второй час мне мозги полоскали на счёт того, как я нехорошо поступил. Ах-ах, рассказал на всю Империю, что меня шантажирует другой студент! Разве ж так можно поступать! Надо было просто рассказать администрации и всё, меня бы пригрели, защитили и в попку бы поцеловали, а сейчас из-за моей горячности всё так завертелось! И совсем не на пользу Академии. Что тоже мне ставили в вину.

Всё это проходило через неделю после того вечера, когда я смонтировал и разослал куда мог видео. И часа не прошло, как меня разбудили коротко стриженные люди в строгих костюмах и с каменными мордами, с такими мощными желваками, будто они по часу в день эспандеры жуют, вокруг которых бегал и подобострастно заглядывал в глаза администратор клуба. Это оказались СИБовцы, что отреагировали на моё письмо в приёмную Императора.

Проверив мои документы, меня взяли под руки и вместе с оборудованием клуба отвезли в каземат. Ну, вообще-то это была вполне себе приятная комната, где я уселся в очень мягкое и пышное кресло, а напротив меня уселся оперативник СИБ, представившийся майором Беловым. Он стал настойчиво расспрашивать, что побудило меня послать в приёмную такого рода видео, ну а я что? Мне скрывать было нечего! Я и рассказал всё, с подробностями. Через час, поняв, что я таки говорю правду, меня выпнули из здания СИБ, но уже без оборудования, только с ноутом и телефоном. Прямо в руки местной полиции.

В полиции произошло то же самое, только ещё присутствовал кто-то из местных аристократов, в количестве штук пяти или шести. Там я просидел до самого утра, постоянно отвечая на вопросы типа «Кто тебе заплатил, чтоб ты подобными наветами испортила репутацию графам Вязовым, владельцам Академии⁈» и тому подобные. Мне даже показалось, что меня просто хотели по-тихому придушить прямо там, а потом сделать вид, что меня вообще не было. Но слишком уж многим я отослал своё видео, скандал невозможно было замять просто моим исчезновением.

Утром снова выпнули, но не на улицу, а отвезли на машине в Академии, где настоятельно посоветовали сидеть в своей комнате, развивать Резерв и не дёргаться.

Академия с утра ещё была сонной и непонимающей, но к вечеру бурлила, как ведро с угрями! Несколько известных блогеров успели выпустить видео, кое какие газеты напечатали репортажи на эту тему, «желтоватые», но такие даже больше читают, чем «приличную» прессу. Официальные власти, вроде приёмной Императора или Боярского Союза, никак не ответили мне, прислав лишь автоматическое письмо «Спасибо за обращение». Ну, их реакция-то была понятна по действиям СИБ и полиции.

В то же утро в Академии вернулся ректор — Евгений Евгеньевич Вязов, который, как оказалось, таки может вырваться из рейда в Кошмар раньше конца октября. Он тут же развил бурную деятельность, забежал ко мне, заверил, что полностью поддерживает, а подобные случаи никогда больше не допустит в своей Академии. Потом убежал бегать по академии, а вместе с ним бегали и все канцелярские крысы — занимались какой-то «профилактикой». У меня сложилось ощущение, что ректору кто-то сделал внушение, и он теперь имитирует бурную деятельность.

Через неделю, когда страсти поутихли, ректор пригласил меня к себе на разговор, на котором присутствовала его секретарша, и вот теперь песочили меня в два смычка, так сказать.

— Катерина. — взглянув на секретаршу, проникновенно посмотрел на меня ректор. — Я надеюсь, что в следующий раз ты будешь более сдержанной. И подумаешь не только о себе! Поверь, я готов выслушать своих студентов в любое время!

— Я хотела с вами поговорить — мне сказали, что у вас «окно» в конце октября. Думаю, уже было бы поздно к вам обращаться в это время. — я зло стрельнул глазами в Марину Викторовну.

— Ты просто неправильно сформулировала суть вопроса, Малинина! — развела руками та. — Подобное происшествие — не лично дело, а ты хотела увидеть Евгения Евгеньевича по личному!

— Ладно, ладно, Марина Викторовна. Не стоит так сильно упрекать Катерину. Понятно же, что у неё эмоции, стресс, растерянность. Наша задача — помогать студентам в таком состоянии, а не упрекать их. — Ректор повернулся ко мне. — Ну а ты, Катерина, если вдруг что-то такое снова с тобой случится, то сразу же звони мне. Вот моя личная визитка!

— Спасибо. Надеюсь, она мне не понадобится.

— Ха-ха, я тоже! — ректор довольно откинулся на спинку кресла.

Он, кстати, был совсем не таким, как я себе представлял. Не каким-то замшелым стариком, что давно забыл, что такое радости жизни, а вполне себе молодым мужчиной лет тридцати пяти на вид. Чёрные волосы, карие глаза, правильные черты лица, вроде ничего такая фигура в хорошо сидящем на ней дорогом костюме.

— Что ж, Катерина, надеюсь, ты поняла, как надо поступать в сомнительных ситуациях? Да? Молодец! А теперь ступай, учись, надеюсь, ты станешь гордостью нашей академии!

— До свидания, Евгений Евгеньевич! — я вышел из кабинета и облегчённо выдохнул.

Наверное, ректор хотел произвести на меня хорошее впечатление, в чём ему помогла бы внешность, но очень уж тяжелая аура вокруг него была. Он был явно недоволен, старался сдерживаться, но магия просачивалась наружу и чуть не душила. Бррр, надеюсь, больше его не увижу.

Хуже был только разговор с мамой и сестрой, которые прочитали про мою проблему и вознамерились меня забрать из Академии. Три часа уговаривал их успокоиться, уверяя, что всё хорошо закончилось, телефон чуть не раскалился!

Следующие недель пять я следовал совету ректора, занимаясь медитациями по развитию Резерва всё свободное время. В конце концов, развлечения развлечениями, а Резерв всю жизнь помогать будет. Тем более однокурсники и второкурсники стали меня слегка сторониться. Нет, пару недель они отвешивали тупые шутки, особенно Благородные, типа «Малинина, а ты до сих пор любительница или уже в профессиональные модели перешла? Я не против тебе в этом помочь!», но потом тема угасла. Но вот на субботние вечеринки меня не приглашали. А я ведь знал, что все туда ходили, они не стеснялись об этом разговаривать потом! Ну, я слегка обиделся и ушел с головой в учёбу.

Разве что с Викой ситуация изменилась. Некоторое время она на меня дулась, но, когда узнала, что Георгия арестовали и он теперь под следствием, пришла вечером ко мне в комнату общаги.

— Катя, ну прости, прости! — канючила она, добавив к словам слёзы. — Я была такой дурой, когда влюбилась в него! Я же не знала, какой Гоша урод! А ещё он на тебя наговаривал, я не верила, но когда от твоего имени голые фотки в чате появились — ну что мне ещё было подумать? А теперь… мне так стыдно… Ну что мне сделать, чтоб ты поверила⁈

— Ничего. Я верю. — вздохнув, я обнял её.

Мне было приятно почувствовать чьё-то тепло рядом. Пусть даже я знал цену этому теплу, но сычить два года в Академии в одиночестве мне совсем не хотелось. Лучше быть хоть с такой подругой, чем совсем без подруг.

За следующие пять недель меня ещё дважды вызывали к следователю, чтоб допросить. Ну, или побеседовать, как сам следователь это называл. Хозяева академии, род Вязовых, настоял каким-то образом, чтоб и расследование, и последующий суд были закрытыми. Мол, это дело касается личных данных учеников, нельзя ничего о них разглашать, поэтому пусть все подписку о неразглашении задут.

Следователь же мне симпатизировал, поэтому кое чем поделился. Они нашли того, кто снимал меня в душе, но рассказать о личности мне не могли — этот человек проходил по делу как свидетель, а не как обвиняемый. Но зато выяснилось, почему Головин так защищал Георгия — оказалось, что он двоюродный брат матери Георгия. Головин ещё до рождения уродца уехал из небольшого провинциального городка в Красноярск, а как у племяша проклюнулся магический дар, то забрал его к себе, не афишируя, впрочем, их связь.

Но дела бы вообще не было, если бы не самомнение Георгия! Попав из провинции в боярскую столицу, он решил «покорять Эверест» в виде местных девушек. И даже вёл об этом дневник, аккуратно внося туда все свои победы с полным описанием характеристик девушек. И даже вклеивал туда их фотографии, которые сделал в момент интима. Там их набралось чуть двадцать, со слов следователя, и пятеро из них попали примерно в ту же ситуацию, что и я, только не стали поднимать волну, испугавшись за будущее. Хранил он дневник умно, не в общаге, а в снятой в городе квартире. Но при обыске нашли ключи, нашли квартиру, а там и дневник. Естественно, после такой находки и Георгия, и его дядю, который пару раз покрывал племяша, когда девушки всё же пытались достучаться до руководства Академии, арестовали и всё же завели дело.

Суд состоялся в середине августа, шестнадцатого числа. Я туда сходил, просто ради того, чтоб точно знать, что получит этот урод. Георгий выглядел неважно. Лоск сошел, глаза испуганно бегали и лихорадочно блестели, а речь стала заикающейся. К моему удивлению, он сразу же признал свою вину, заявил, что раскаивается, и потому требует к себе самого сурового наказания. Я даже слегка прифигел от такого, судья, судя по всему, тоже, попытался смягчить срок, раз обвиняемый во всём признался и раскаивается, но это не понравилось самому Георгию! Тот стал орать, материться, плеваться в судью и довёл до того, что ему таки выписали двенадцать лет «штрафного отряда». Я не понял, что это такое, почему не лагерей? Но вроде тоже должно быть неплохо! Так тебе и надо, ублюдок, пусть там, где ты будешь, мужики и тебя вклеят в свой дневничок! Хе-хе-хе!

Когда я уже выходил из почти пустого зала, обратил внимание, что оттуда вышел и какой-то неизвестный мне мужчина в больших зеркальных очках. А ведь Георгий поглядывал на него всё время суда! И когда судья решил смягчить приговор, то гад испуганно бросил взгляд именно на этого, в очках. Может, в тех дневниках была какая-то Благородная, родственники которой узнали про фокусы Георгия? Тогда понятно, почему он так себя вёл!

В Академию я вернулся в прекрасном расположении духа. Плохие парни наказаны, а хорошие парни в лице меня торжествуют! Что может быть лучше⁈

Возможно, именно из-за этого через три дня после суда мне удалось получить моё первое Благословение.