Рик Риордан МЕТКА АФИНЫ

Бродягам и скитальцам, которые спешат, ведомые зовом богов.

БЛАГОДАРНОСТИ

Огромное спасибо Шону Хемингуэю, хранителю греческих и римских древностей Метрополитен-музея в Нью-Йорке, за то, что помог мне следовать за Меткой Афины до ее истока.

I АННАБЕТ

Аннабет думала, что готова ко всему, — до тех пор, пока ей не повстречалась взрывающаяся статуя.

Дочь Афины расхаживала по палубе их летающего военного корабля «Арго-II», проверяла и перепроверяла, надежно ли закреплены баллисты. Убедилась, что мирный белый флаг все так же развевается на мачте. Уже в который раз обсудила с командой план, запасной план и запасной план номер два.

А главное, девушка отозвала в сторонку тренера Глисона Хеджа, их повернутую на войне «няньку», и подкинула ему идею: по утрам нет ничего лучше, чем посидеть у себя в каюте и пересмотреть чемпионаты по смешанным единоборствам. Они летели на волшебной греческой триреме в римский лагерь, предположительно вражеский, и меньше всего им сейчас требовался средних лет сатир в тренировочных штанах, размахивающий бейсбольной битой и вопящий: «Сдохните!»

Казалось, все в порядке. Отступила даже непонятная дрожь, колотившая ее с тех пор, как отчалило судно. Во всяком случае, пока отступила.

Военный корабль снижался, разрезая скопления облаков, но Аннабет никак не могла успокоиться. Может, это все же неудачная затея? Что, если римляне запаникуют и сразу же нападут?

Вид у «Арго-II» уж никак не дружелюбный. Двести футов в длину, корпус окован бронзовыми щитами, нос и корма ощетинились самострелами, носовая фигура в виде металлического дракона, умеющего изрыгать пламя, и две баллисты на вращающихся платформах в средней части судна, стреляющие разрывными болтами, пробивающими бетон… да уж, навряд ли таких соседей выбегут встречать с хлебом-солью.

Аннабет попыталась известить римлян заранее. Она попросила Лео отправить одно из его особых изобретений — голографический свиток, — чтобы предупредить друзей в лагере. К счастью, послание прошло. Лео хотел было нарисовать гигантское сообщение на днище корабля («КАК ДЕЛА?»), присовокупив к нему улыбающуюся рожицу, но Аннабет зарубила идею на корню. Не факт, что у римлян есть чувство юмора.

А теперь слишком поздно поворачивать назад.

Корабль вырвался из облаков, и внизу показался зеленый с золотом ковер холмов Окленд-Хиллз. Аннабет стояла у правого борта, крепко ухватившись за один из бронзовых щитов, опоясывавших весь корабль. Трое членов ее команды заняли свои места. На квартердеке Лео заметался, как сумасшедший, сверяясь со своими измерительными приборами и сражаясь с рычагами. Другой рулевой на его месте удовольствовался бы штурвалом и румпелем.

Лео же, помимо всего прочего, установил клавиатуру, монитор, элементы управления с «Лирджета», навороченную звуковую плату и датчики управления перемещениями с «Нинтендо Вии». Он мог развернуть корабль, сжав руки, как будто душит кого-то, открыть огонь из всех орудий, выбрав музыкальный альбом, и поднять паруса, сильно встряхнув Вии-контроллер. Лео очень сильно страдал от СДВГ,[72] даже по меркам полубогов.

Пайпер вышагивала взад-вперед между грот-мачтой и баллистами, на ходу репетируя свою роль.

— Опустите оружие, — бормотала она. — Мы просто хотим поговорить.

Противиться чарам ее голоса было непросто, слова будто обволакивали Аннабет, внушая ей желание выбросить кинжал и пуститься в обстоятельную беседу по душам.

Пайпер всячески старалась не выпячивать свою красоту — не слишком типичное поведение для дочерей Афродиты. Сегодня она оделась в драные джинсы, разношенные кроссовки и белую майку на бретелях с розовым логотипом «Привет, Котенок». (Возможно, шутки ради, но с Пайпер никогда нельзя ничего утверждать наверняка.) Свои волнистые каштановые волосы она заплела в косу, украсила пером орла и носила, перекинув через правое плечо.

И, наконец, бойфренд Пайпер — Джейсон. Он стоял на носу, на помосте рядом с самострелом, чтобы его легко могли заметить римляне, и так сильно сжимал рукоять золотого меча, что побелели костяшки пальцев. В остальном он выглядел совершенно спокойно, и не скажешь, что парень подставляет себя под удар. Поверх джинсов и оранжевой футболки из Лагеря полукровок он надел тогу и пурпурный плащ — атрибуты его преторского ранга. Красивые льдисто-голубые глаза и копна светлых волос придавали ему суровый, внушительный вид, как и подобает сыну Юпитера.


Он вырос в Лагере Юпитера, так что оставалась надежда, что, завидев знакомое лицо, римляне не станут сбивать корабль на подлете.

Аннабет старалась этого не показывать, но она все еще до конца не доверяла этому парню. Он вел себя слишком правильно: всегда следовал правилам, всегда совершал благородные поступки, даже выглядел чересчур идеальным. В глубине сознания дочери Афины билась противная мысль: а вдруг это уловка, и он нас предаст? Что, если мы прилетим в лагерь Юпитера и он скажет: «Привет, римляне! Глядите, какой корабль я вам привел! И уведите этих пленников».

Аннабет сомневалась, что такое возможно, однако не могла смотреть на молодого человека без горечи. Ведь он был частью программы «по обмену», навязанной богиней Герой, чтобы познакомить представителей обоих лагерей. Ее в высшей степени надоедливое Величество, царица Олимпа, убедила других богов, что двум лагерям, в одном из которых жили дети греческих, а в другом — римских богов, следует объединиться, дабы спасти мир от пробуждающейся в недрах земли злобной богини Геи и ее ужасных детей, гигантов.

Без всякого предупреждения Гера схватила Перси Джексона, бойфренда Аннабет, стерла ему память и отправила в лагерь римлян. В обмен греки получили Джейсона. Конечно, Джейсон ни в чем не виноват, но всякий раз, когда Аннабет на него смотрела, она вспоминала, как сильно ей не хватает Перси.

Перси… он сейчас где-то под ними.

О, боги. Ощутив нарастающую панику, девушка волевым усилием загнала ее обратно в глубины подсознания. Нельзя позволить чувствам взять над собой верх.

«Я — дитя Афины, — сказала она себе. — Нужно придерживаться плана и не дать себя отвлечь».

И снова ощутила уже знакомую дрожь, как будто у нее за спиной притаился какой-то психически больной снеговик и дышал ей в шею. Девушка обернулась, но сзади никого не было.

Наверняка это все нервы. Даже прожив всю жизнь в мире богов и чудовищ, Аннабет не особо верила, что на новом корабле вдруг заведутся привидения. «Арго-II» прекрасно защищен: щиты из небесной бронзы вдоль края борта зачарованы так, чтобы отпугивать чудовищ, а сатир, тренер Хедж, учуял бы любых незваных гостей на борту.

Аннабет очень хотелось попросить защиты у своей матери, но теперь это было невозможно. Меньше месяца назад она встретилась с матерью (встреча вышла ужасная) и получила худший в своей жизни подарок…

Теперь холод ощущался сильнее. Аннабет показалось, что ветер доносит до нее чей-то тихий смех. Каждый мускул ее тела напрягся: вот-вот случится что-то страшное.

Она едва не приказала Лео повернуть назад, но тут в долине под ними затрубили рога: римляне их заметили.

Аннабет полагала, что знает, чего ожидать, ведь Джейсон подробнейшим образом описал ей лагерь Юпитера. И все-таки она с трудом верила собственным глазам. Опоясанная холмами Окленд-Хиллз долина превышала площадь Лагеря полукровок как минимум в два раза. С одной стороны, образуя недописанную с правого бока букву «О», долину огромным полумесяцем огибала речушка, впадавшая в искрящиеся синие воды озера.

Прямо под кораблем, прилепившись у самого берега озера, сверкал на солнце Новый Рим. Аннабет узнавала достопримечательности города на семи холмах, о которых рассказывал ей Джейсон, — ипподром, амфитеатр, храмы и парки, разглядывала извилистые улочки, красочные виллы и цветущие сады.

Девушка заметила также следы последней битвы римлян с армией чудовищ: в крыше одного из зданий, очевидно, сената, зияла брешь. На широкой площади форума чернели кратеры. Некоторые фонтаны и статуи лежали разломанные.

Толпы ребят в тогах выбегали из здания сената, чтобы получше рассмотреть «Арго-II». Множество римлян выходили из магазинов и кафе, таращились и показывали пальцами на приземляющийся корабль.

Примерно в полумиле к востоку, где трубили рога, на холме стояла крепость римлян. Выглядела она в точности как на иллюстрациях, которые Аннабет видела в книгах по военной истории: оборонительный ров, окаймленный пиками, высокие стены, дозорные башни с установленными на них «скорпионами». Внутри, вдоль главной дороги, «виа принципалис», выстроились в идеальную линию белые казармы.

Из ворот выдвинулась колонна полубогов и быстро направилась к городу, поблескивая доспехами и наконечниками копий. В центре строя шествовал настоящий боевой слон.

Аннабет хотела посадить «Арго-II» до того, как это войско приблизится, но до земли еще оставалось футов семьсот. Она всматривалась в толпу, надеясь разглядеть там Перси.

Потом у нее за спиной прогремело «БУМ!».

Взрывная волна едва не выбросила девушку за борт. Она резко обернулась и нос к носу столкнулась с рассерженной статуей.

— Неприемлемо! — пронзительно завопило изваяние.

Очевидно, оно только что переместилось на палубу посредством взрыва, от его плеч валил едкий желтый дым.

Из курчавых волос гостя со щелчками выстреливали хлопья пепла. Ниже пояса он являл собой кусок мрамора прямоугольной формы, из которого рос мускулистый мужской торс, задрапированный в резную тогу.

— Я не позволю провозить в пределы померия оружие! — объявил он тоном строгого учителя. — А уж греков — и подавно!

Джейсон метнул на Аннабет взгляд, в котором ясно читалось: «Я разберусь».

— Терминус, — воскликнул он. — Это же я, Джейсон Грейс.

— О, я помню тебя, Джейсон! — проворчал Терминус. — Я думал, тебе хватит ума не водить компанию с врагами Рима!

— Но они не враги…

— Верно, — вклинилась Пайпер. — Мы просто хотим поговорить. Если бы мы могли…

— Ха! — рявкнула статуя. — Не пытайся очаровать меня своим голоском, юная леди. И опусти кинжал, пока я не выбил его у тебя из рук!

Пайпер быстро глянула на бронзовый кинжал, который сжимала в руке (она совершенно про него забыла).

— Э-э-э… хорошо. Но как вы собирались его выбить? У вас же нет рук.

— Какая наглость!

Раздался громкий щелчок, полыхнуло желтым. Пайпер вскрикнула и отшвырнула дымящийся, плюющийся искрами кинжал.

— Твое счастье, что я только-только вернулся с поля боя, — заявил Терминус. — Если бы я был в полной силе, то уже взорвал бы эту вашу летающую страхолюдину прямо в воздухе!

— Минуточку, — Лео шагнул вперед, помахивая Вии-контроллером. — Вы только что назвали мой корабль страхолюдиной? Мне, наверное, померещилось.


Перед мысленным взором Аннабет предстала картина маслом: Лео атакует статую, как мечом размахивая игровым джойстиком. Тут уж девушка моментально справилась с шоком.

— Давайте все успокоимся. — Она подняла руки, показывая, что безоружна. — Я так понимаю, вы — Терминус, бог границ. Джейсон говорил мне, что вы охраняете город Новый Рим, верно? Я — Аннабет Чейз, дочь…

— Да знаю я, кто ты такая! — Статуя смерила девушку гневным взором белых глаз. — Дитя Афины, греческой ипостаси Минервы. Возмутительно! Вы, греки, начисто лишены всякого понятия о приличиях. Мы, римляне, знаем, каково истинное место этой богини.

Аннабет стиснула зубы. С этой статуей просто невозможно вести дипломатические переговоры.

— Что именно вы имеете в виду, говоря об «этой богине»? И что такого возмутительного в том, чтобы…

— Верно! — вмешался Джейсон. — И вообще, Терминус, мы здесь с мирной миссией. Было бы очень мило с вашей стороны дать нам разрешение на посадку…

— Невозможно! — взвизгнул бог. — Сложите оружие и сдавайтесь! Немедленно покиньте мой город!

— Так что именно нам сделать: сдаваться или улетать? — съехидничал Лео.

— И то и другое! — надулся Терминус. — Сдавайтесь, а потом убирайтесь. Даю тебе пощечину за такой глупый вопрос, ты, бесстыжий мальчишка! Чувствуешь?

— Ух ты! — Лео воззрился на Терминуса с профессиональным интересом. — Похоже, вы на взводе. У вас там какие-то шестеренки заклинило? Я мог бы взглянуть.

Он преобразовал свой Вии-контроллер в одну из отверток из своего волшебного пояса с инструментами и постучал по пьедесталу статуи.

— Прекратить! — потребовал Терминус. Раздался новый взрыв, и Лео выронил отвертку. — На римской земле, в пределах померия, оружие под запретом.

— В пределах… чего? — переспросила Пайпер.

— В черте города, — пояснил Джейсон.

— А этот корабль — одно сплошное оружие! — гнул свое Терминус. — Вы не можете приземлиться!

Внизу, в долине, вооруженное подкрепление уже преодолело половину пути до города. Толпа на форуме все увеличивалась. Аннабет всматривалась в лица воинов и… о, боги, увидела его. Он шагал к кораблю вместе с двумя ребятами: крепко сбитым юношей с черным ежиком волос и девушкой в кавалерийском шлеме, обнимая их за плечи, как будто они приятели не разлей вода. Казалось, Перси чувствует себя абсолютно свободным, и выглядел он очень счастливым. На нем был пурпурный плащ, в точности такой же, как у Джейсона — отличительный знак претора.

Сердце Аннабет забилось сильнее.

— Лео, останови корабль, — приказала она.

— Что?

— Ты меня слышал. Дальше этого места не двинемся.

Лео поднял свой контроллер и резко дернул его вверх. Все девяносто весел замерли, и корабль остановился.

— Терминус, — сказала Аннабет, — не существует правила, запрещающего парить над Новым Римом, верно?

Статуя нахмурилась.

— Полагаю, нет…

— Мы можем оставить корабль в воздухе, а сами спустимся на форум по веревочной лестнице, — предложила девушка. — В таком случае, корабль не коснется римской земли, во всяком случае, формально.

Статуя какое-то время обдумывала такую возможность. Аннабет задавалась вопросом: не потирает ли бог подбородок воображаемыми руками.


— Я люблю формальности, — наконец признало изваяние. — И все же…

— Все наше оружие останется на борту, — заверила его Аннабет. — Полагаю, римляне — даже вон то небольшое войско, что движется сюда, — также проявят уважение к вашим же собственным правилам в пределах померия, если вы им прикажете?

— Конечно! — важно кивнул Терминус. — Я что, похож на человека, который стерпит нарушение законов?

— М-м-м… Аннабет… — вмешался Лео. — Ты уверена, что это хорошая идея?

Девушка сжала кулаки, чтобы скрыть дрожь в руках. Противный холодок не проходил, все так же вея у нее за спиной. И теперь, когда Терминус больше не вопил и не взрывался, Аннабет показалось, что ей снова слышится смех: на этот раз в нем звучала радость, как будто она приняла неверное решение.

Но там, внизу, находился Перси… так близко. Она должна попасть к нему.

— Все будет хорошо, — заверила Аннабет. — Никакого оружия, мы вполне можем мирно поговорить. А Терминус проследит, чтобы обе стороны соблюдали правила. — Она взглянула на мраморную статую. — Мы договорились?

Бог фыркнул.

— Полагаю, да. До поры. Можешь спускаться в Новый Рим по своей лестнице, дочь Афины. И, пожалуйста, постарайся не разрушить мой город.

II АННАБЕТ

Аннабет шла к форуму сквозь огромную толпу, и поднятые по тревоге полубоги расступалась перед ней. Одни казались напряженными, другие нервничали, некоторые были перевязаны после последнего сражения с гигантами, но никто не носил оружия. Никто не нападал.

На чужаков выходили посмотреть целыми семьями. Аннабет заметила пары с детьми, карапузов, цепляющихся за ноги родителей, даже несколько пожилых людей, облаченных в древнеримские одежды вперемешку с современными. Неужели все они — полубоги? Пожалуй, да, решила Аннабет, хотя никогда раньше она не видела такого места. В Лагере полукровок жили в основном подростки. Если им удавалось пережить выпускной класс школы, в дальнейшем они оставались в лагере и становились старостами или отправлялись в мир смертных и выживали, как могли. Здесь же бок о бок жили люди всех возрастов.

Вдалеке в толпе Аннабет разглядела циклопа Тайсона и адскую гончую Перси, миссис О'Лири — первую «разведгруппу» из Лагеря полукровок, появившуюся в Лагере Юпитера.


Кажется, они пребывали в прекрасном расположении духа. Тайсон, с римским знаменем на груди, повязанным на манер огромного слюнявчика, махал рукой и широко улыбался.

Краешком сознания Аннабет отметила, как красив этот город, — запах выпечки, журчание фонтанов, пышно цветущие сады. А уж архитектура… о, боги, какая архитектура… позолоченные мраморные колонны, блистательные мозаики, монументальные арки и виллы с террасами.

И тут прямо перед ней людское море расступилось, пропуская девушку в полном боевом облачении римского образца и пурпурном плаще. Темные волосы рассыпались по ее плечам, а черные глаза мерцали, как кусочки обсидиана.

Рейна.

Джейсон очень точно ее описал, но даже если бы Аннабет ничего о ней не слышала, то и тогда признала бы в ней лидера. На доспехах новоприбывшей красовались медали, а держалась она так уверенно, что остальные полубоги отступали и отводили взгляд.

Но Аннабет заметила в ее лице и кое-что еще: твердо сжатый рот и гордо вздернутый подбородок словно говорили: я готова принять любой вызов. Рейна явно хотела выглядеть отважной, скрывая надежду, волнение и страх, которые не могла показывать на публике.

Аннабет уже случалось видеть такое выражение лица: она постоянно наблюдала его, глядя в зеркало.

Обе девушки оценивающе рассматривали друг друга. Справа и слева из-за спины Аннабет выглядывали ее друзья. Римляне в страхе посматривали на Джейсона, шепотом произнося его имя.

Затем из толпы показалось новое действующее лицо, и Аннабет перестала замечать, что происходит вокруг.

Перси улыбался ей — саркастической, хулиганистой улыбкой, раздражавшей ее несколько лет подряд и ставшей со временем такой любимой. Его глаза цвета морской волны остались такими же прекрасными, как и раньше, темные волосы были залихватски откинуты со лба, как будто он только что вернулся с прогулки по пляжу. Перси выглядел даже лучше, чем полгода назад: загорелый, выше ростом, более подтянутый и мускулистый.

От потрясения Аннабет не могла сдвинуться с места. Ей казалось, что если она подойдет к нему поближе, все молекулы в ее теле могут воспламениться. Она влюбилась в него, когда им было по двенадцать лет, и хранила это чувство в тайне. А прошлым летом она просто с ума сходила от любви. На целых четыре месяца они стали счастливой парой, а потом он исчез.

За время разлуки что-то случилось с чувствами Аннабет: они усилились. Она постоянно ощущала в груди ноющую боль, как будто ее лишили жизненно необходимого лекарства. И теперь не понимала, что же мучительнее: жить с этой ужасной пустотой в душе или снова быть вместе с ним.

Претор Рейна выпрямилась и с явной неохотой повернулась к Джейсону.

— Джейсон Грейс, мой бывший сослуживец… — Она произнесла последнее слово так, словно оно ей не нравилось. — Я приветствую тебя, ты снова дома. А это твои друзья…

Аннабет не собиралась этого делать, ее словно подхватила какая-то волна и понесла вперед. Одновременно Перси бросился к ней. Толпа напряженно замерла, некоторые потянулись к отсутствующим мечам.

Перси ее обнял, они поцеловались, и на какой-то миг все остальное стало не важным. Даже если бы на планету упал астероид и все вокруг умерли, Аннабет не обратила бы на это никакого внимания.

Перси пах морским бризом, а его губы имели солоноватый привкус.

«Рыбьи мозги», — мелькнула у нее шальная мысль.

Перси отстранился и пристально вгляделся в ее лицо.

— О, боги, я никогда не думал…

Аннабет схватила его за запястье и мощным броском перекинула через плечо. Юноша с размаху рухнул на каменную мостовую. Римляне загалдели, некоторые бросились было к ним, но Рейна прокричала:

— Стоять! Отойдите!

Аннабет поставила колено Перси на грудь, предплечьем надавив на его горло. Плевать, что подумают об этом римляне. Ее распирала раскаленная добела злость, злокачественная смесь беспокойства и горечи, которую она носила в себе с прошлой осени.

— Если ты еще когда-нибудь меня бросишь… — с трудом проговорила она. В глазах щипало. — То клянусь всеми богами…

Перси хватило наглости рассмеяться. Внезапно раскаленный комок чувств в груди у Аннабет растаял.

— Считай, что я предупрежден, — сказал Перси. — Я тоже по тебе скучал.

Аннабет поднялась и помогла встать молодому человеку. Ей ужасно хотелось снова его поцеловать, но она сумела сдержаться.

Джейсон покашлял.

— Итак… Да… Приятно снова вернуться домой.

Он представил Рейне Пайпер (дочь Афродиты выглядела несколько обиженной, ведь ей так и не пришлось произнести заготовленные слова, а она долго тренировалась), а потом — Лео (тот широко улыбался и всячески демонстрировал дружелюбие).

— А это Аннабет, — закончил Джейсон. — М-м-м… Обычно она не практикует на людях дзюдо.

Глаза Рейны сверкнули.

— Ты уверена, что не принадлежишь к числу римлян, Аннабет? А может, ты амазонка?

Аннабет не понимала, стоит ли расценивать вопрос как комплимент, но все же протянула руку для рукопожатия.

— Так я нападаю только на своего бойфренда, — заверила она. — Приятно познакомиться.

Рейна крепко сжала ее ладонь.

— Похоже, нам есть что обсудить. Центурионы!

Несколько обитателей римского лагеря — очевидно, старшие офицеры — бросились вперед. Подошли двое ребят, те самые, с которыми Перси недавно так по-приятельски болтал, и встали по сторонам от юноши. Плотный парень лет пятнадцати с короткой стрижкой и азиатскими чертами лица чем-то напоминал гигантскую панду, и это делало его очень милым. Девушка была моложе, лет тринадцати: янтарно-желтые глаза, шоколадная кожа, длинные вьющиеся волосы. Кавалерийский шлем она держала под мышкой.

Из того, как они держались, Аннабет заключила, что эти ребята считают себя близкими друзьями Перси. Они стояли рядом с ним, словно защищая, как будто они вмести прошли через множество приключений. Аннабет подавила зарождающуюся ревность. А что, если Перси и эта девушка… нет, между этими троими явно витала какая-то химия, но иного рода. Аннабет всю жизнь училась разбираться в людях, без этого навыка она бы не выжила. Пожалуй, здоровяк азиат — бойфренд этой девушки, хотя, кажется, они вместе не очень давно.

Но кое-чего Аннабет не понимала: на что эта девушка так сердито уставилась? Она хмурила брови, глядя в сторону Пайпер и Лео, как будто узнала одного из них и вспомнила что-то очень неприятное.

Тем временем Рейна отдавала приказы своим офицерам.

— …легионерам — отмена боевой готовности. Дакота, предупреди дэхов на кухне, пусть приготовят пир в честь наших гостей. И, Октавиан…

— Ты впустишь этих незваных гостей в лагерь? — Вперед протолкался высокий парень со светлыми, свисающими, как пакля, волосами. — Рейна, угроза безопасности…

— Мы не ведем их в лагерь, Октавиан, — Рейна метнула в офицера строгий взгляд. — Мы будем есть здесь, на форуме.

— О, какое облегчение, — проворчал Октавиан. Похоже, только он один не подчинялся Рейне как старшей по званию, и в этом ему не мешала ни общая костлявость, ни бледность, ни три плюшевых медведя, болтавшихся у него на поясе (и зачем они ему, интересно?). — Хочешь, чтобы мы отдыхали в тени их боевого корабля?

— Они наши гости, — отчеканила Рейна. — Мы будем приветствовать их и вести беседу. А тебе, как авгуру, следовало бы принести благодарственное всесожжение богам за то, что они вернули нам Джейсона в целости и сохранности.

— Хорошая идея, — вставил Перси. — Иди, сожги своих медведей, Октавиан.

Рейна явно пыталась сдержать улыбку.

— Вы слышали мои указания. Выполняйте.

Офицеры разошлись. Октавиан злобно зыркнул на Перси, потом подозрительно глянул на Аннабет и величаво удалился.

Пальцы Перси сжали ладонь Аннабет.

— Не волнуйся из-за Октавиана. Большинство римлян — замечательные люди, вроде Фрэнка, Хейзел и Рейны. Все будет хорошо.

Аннабет показалось, будто кто-то провел по ее шее холодной мочалкой. Ей снова послышался тот самый смех, не громче шепота, словно невидимый насмешник последовал за ней с корабля.

Девушка посмотрела вверх, на огромный бронзовый корпус «Арго-II», поблескивающий в лучах солнца. Часть ее хотела прямо сейчас похитить Перси, подняться на борт и сматываться отсюда, пока еще можно.

Ей не удавалось отделаться от предчувствия, что вот-вот случится нечто ужасное. А она ни за что на свете не рискнет снова потерять Перси.

— Все будет хорошо, — повторила она, пытаясь и сама в это поверить.

— Прекрасно, — воскликнула Рейна, поворачиваясь к Джейсону. Но Аннабет почудился какой-то голодный огонек в ее глазах. — Давай поговорим, наконец-то у нас есть такая возможность, ведь прошло так много времени.

III АННАБЕТ

Жаль, что у Аннабет не было аппетита: уж в чем, в чем, а в еде римляне знали толк.

На нескольких тележках привезли диваны и низенькие столы, так что в конце концов форум стал похож на выставку мебели. Римляне, рассевшись группами по десять-двенадцать человек, болтали и смеялись, а над их головами реяли духи ветра, ауры, разносившие бесчисленные пиццы, бутерброды, чипсы, прохладительные напитки и свежеиспеченное печенье. В толпе дрейфовали пурпурные призраки, лары, облаченные в тоги и легионерские доспехи. Вокруг площадки со столами сатиры (нет, фавны, подумала Аннабет) рысцой перебегали от стола к столу, выпрашивая еду и мелочь. В близлежащих полях резвились боевой слон и миссис О'Лири, а дети играли в салочки, бегая вокруг статуй Терминуса, расставленных вдоль городских границ.

Вся эта сцена показалась Аннабет такой знакомой и в то же время совершенно чужой, так что у девушки голова пошла кругом.


Все, чего ей хотелось, — это быть вместе с Перси, желательно наедине, но она знала, что нужно подождать. Если они хотят, чтобы их миссия увенчалась успехом, им нужны эти римляне, а значит, с ними нужно подружиться и продемонстрировать добрые намерения.

За одним столом с Аннабет и ее командой сидели Рейна и несколько ее офицеров (в том числе блондинистый Октавиан, только что вернувшийся после сжигания плюшевых медведей). К ним подсел и Перси со своими новыми друзьями, Фрэнком и Хейзел.

Когда на стол, кружась, опустились подносы с едой, Перси перегнулся через столешницу и прошептал:

— Хочу показать тебе Новый Рим. Только ты и я. Тут просто потрясающе.

Аннабет следовало бы от счастья вознестись на седьмое небо, ведь «только ты и я» — это именно то, чего ей хотелось. Вместо этого в ней вскипело чувство обиды: как мог Перси с таким восторгом говорить об этом месте? А как же Лагерь полукровок, их лагерь, их дом?

Она старалась не смотреть на новые знаки на предплечье Перси — там появилась татуировка с буквами SPQR, такая же, как у Джейсона. В Лагере полукровок полубоги носили ожерелья из бусин, по которым отсчитывали, сколько лет они там провели. Здесь римляне выжигали на живой плоти татуировки, как бы говоря: «Ты навечно принадлежишь нам».

Девушка оставила при себе вертевшиеся на языке ядовитые замечания и кивнула:

— Хорошо, конечно.

— Я тут подумал, — нервно продолжал Перси. — Насчет…

Тут Рейна предложила тост за дружбу, и он осекся.

Перезнакомившись, римляне и команда Аннабет начали рассказывать каждый свою историю. Джейсон объяснил, как попал в Лагерь полукровок с полной потерей памяти и как вместе с Пайпер и Лео отправился спасать богиню Геру (или, если угодно, Юнону — и греки и римляне одинаково ее не переваривали) из заточения в Волчьем доме, что в Северной Калифорнии.

— Это невозможно! — вмешался Октавиан. — Это самое священное для нас место. Если гиганты заточили там богиню…

— Они бы уничтожили ее, — сказала Пайпер. — И обвинили во всем греков, так что началась бы война между двумя лагерями. А теперь помолчи и дай Джейсону закончить.

Октавиан открыл было рот, но не издал ни звука. Аннабет улыбнулась про себя: волшебный голос Пайпер пришелся очень кстати. Она заметила, что Рейна постоянно посматривает на Джейсона с Пайпер, очевидно, только сейчас начиная понимать, что эти двое — пара.

— Итак, — продолжал Джейсон, — мы узнали про богиню земли Гею. Она все еще полуспит, но это именно она выпустила чудовищ из Тартара и призвала гигантов. Порфирион, их пижонистый предводитель, с которым мы сражались в Волчьем доме, сказал, что отступает в древние земли, ни много ни мало — в Грецию. Он собирается пробудить Гею и уничтожить богов… как же он выразился? Выдернув их корни.

Перси задумчиво кивнул.

— Гея и здесь побывала, мы уже столкнулись с царицей Лицо-из-Грязи.

Он подробно изложил свою часть истории. Рассказал, как проснулся в Волчьем доме, не помня совершенно ничего, кроме одного имени — Аннабет.

Услышав это, Аннабет едва сдержалась, чтобы не заплакать. Перси рассказывал, как отправился на Аляску вместе с Фрэнком и Хейзел, как они победили гиганта Алкионея, освободили бога смерти Танатоса, как вернули в римский лагерь утерянный штандарт с золотым орлом и как в результате удалось отразить атаку армии гигантов.

Когда Перси закончил говорить, Джейсон одобрительно присвистнул.

— Неудивительно, что тебя сделали претором.

Октавиан фыркнул.

— Таким образом, у нас теперь целых три претора! А в законе ясно говорится, что их не может быть больше двух!

— Взглянем на это с хорошей стороны, — предложил Перси. — Мы с Джейсоном оба старше тебя по званию, так что мы оба можем приказать тебе заткнуться.

Октавиан побагровел, сравнявшись цветом лица с пурпурными футболками, которые носили в римском лагере. Джейсон с Перси ударили кулаком о кулак.

Даже Рейна улыбнулась, хотя глаза ее сердито сверкали.

— Мы разберемся с вопросом лишнего претора позже, — заявила она. — А сейчас нам нужно утрясти более серьезные дела.

— Я уступлю в пользу Джейсона, — легко предложил Перси. — Это ерунда.

— Ерунда? — поперхнулся Октавиан. — Должность претора Рима — ерунда?

Перси проигнорировал его слова и повернулся к Джейсону:

— Так ты брат Талии Грейс? Ух ты! Вы с ней совершенно не похожи.

— Да, я заметил, — кивнул Джейсон. — Как бы то ни было, спасибо, что помогал моему лагерю в мое отсутствие. Ты постарался на славу.

— Как и ты, — улыбнулся Перси.

Аннабет пнула юношу в голень. Жаль, конечно, прерывать этот братский обмен любезностями, но Рейна права: им нужно обсудить вещи посерьезнее.

— Нам стоит поговорить о Великом Пророчестве. Похоже, римляне тоже о нем знают?

Рейна кивнула.

— Мы называем его Пророчество Семи. Октавиан, ты помнишь его наизусть?

— Разумеется, — кивнул блондин. — Но, Рейна…


— Процитируй его, пожалуйста. По-английски, а не по-латыни.

Октавиан вздохнул.

— «На зов ответят семь полукровок. В огне и буре мир гибнет снова».

— «Клятву сдержи на краю могилы, — продолжила Аннабет. — К Вратам смерти идут вражьи силы».

Все уставились на нее — все, кроме Лео. Паренек смастерил вертушку на палочке, пустив на это дело фольгу, в которую заворачивали такос,[73] и теперь тыкал новой игрушкой в пролетавших мимо духов ветра.

Аннабет понятия не имела, с чего это она вдруг выпалила строки из пророчества. Просто она чувствовала, что должна это сделать.

Сидевший напротив здоровяк Фрэнк вытаращился на нее в изумлении, как будто у нее на лбу проклюнулся третий глаз.

— Так ты действительно дитя Мин… то есть Афины?

— Да, — подтвердила девушка, вдруг почувствовав необходимость защищаться. — А почему это тебя так удивляет?

Октавиан усмехнулся.

— Если ты и правда дочь богини мудрости…

— Достаточно! — рявкнула Рейна. — Аннабет говорит правду и пришла к нам с миром. Кроме того… — Она глянула на Аннабет с невольным уважением. — Перси весьма лестно о тебе отзывался.

У Аннабет ушло несколько секунд, чтобы понять двойной смысл сказанного Рейной. Перси не смотрел на нее, сосредоточив все внимание на своем чизбургере.

Аннабет ощутила, что к щекам приливает жар. О, боги… Рейна пыталась отбить у нее Перси. Вот откуда затаенная горечь и даже зависть в ее голосе. А Перси дал ей от ворот поворот ради нее, Аннабет.

В ту же минуту Аннабет простила своему невозможному бойфренду все, что он когда-либо учудил. Девушке захотелось его обнять, но она приказала себе сохранять спокойствие.

— М-м-м… спасибо, — кивнула она Рейне. — В любом случае, какая-то часть пророчества обретает смысл. «К Вратам смерти идут вражьи силы»… здесь говорится о римлянах и греках. Мы должны объединиться, чтобы отыскать эти врата.

Хейзел, девушка с кавалерийским шлемом и длинными вьющимися волосами, взяла что-то со стола. Предмет походил на большой рубин, но Аннабет не успела получше разглядеть вещицу: Хейзел спрятала ее в карман своей джинсовой рубашки. И сказала:

— Мой брат, Нико, отправился на поиски этих врат.

— Что? — удивилась Аннабет. — Нико ди Анджело — твой брат?

Хейзел кивнула, как будто это и так ясно. У Аннабет на языке вертелся еще десяток вопросов, от которых у нее кружилась голова, прямо как вертушка Лео. Так что девушка решила пока оставить эту тему.

— Хорошо. Так что ты говорила?

— Он исчез, — Хейзел облизнула губы. — Боюсь… Я не уверена, но мне кажется, с ним что-то случилось.

— Мы будем искать и его тоже, — пообещал Перси. — Нам ведь все равно нужно найти Врата смерти. Танатос нам сказал, что все ответы ждут нас в Риме… в самом первом Риме. Это же по пути в Грецию, так ведь?

— Танатос, бог смерти, сказал тебе это? — Аннабет не поверила своим ушам.

За свою жизнь она повстречала немало богов, даже побывала в Царстве Мертвых; но рассказ Перси про то, как он выпустил на волю воплощение самой смерти, наводил на нее страх.

Перси откусил кусок бургера.

— Теперь, когда Смерть на свободе, рассыпавшиеся в прах чудовища попадут обратно в Тартар. Но до тех пор, пока Врата смерти открыты, они снова будут возвращаться.

Пайпер покрутила воткнутое в волосы перо и предположила:

— Как вода, прорывающаяся через дамбу.

— Ага, — улыбнулся Перси. — В нашей дамбе брешь.

— Что? — переспросила Пайпер.

— Ничего, — покачал головой юноша. — Это такая шутка. Суть в том, что мы должны найти врата и закрыть их до того, как отправимся в Грецию. Только тогда у нас будет шанс одержать верх над гигантами и убедиться, что они больше не поднимутся.

Рейна цапнула яблоко с проплывавшего мимо подноса с фруктами и теперь вертела его в руках, рассматривая темно-красные бока.

— Ты предлагаешь снарядить экспедицию в Грецию на вашем боевом корабле. Понимаешь ли ты, что древние земли — как и Mare Nostrum — опасны?

— Что еще за Мэри? — спросил Лео.

— Mare Nostrum, — пояснил Джейсон. — «Наше море», так древние римляне называли Средиземное море.

Рейна кивнула.

— Когда-то оно входило в состав Римской империи. Это не только родина богов, но еще и исконное гнездо чудовищ, титанов и гигантов… и кое-чего похуже. Даже здесь, в Америке, полубогам очень опасно путешествовать, а там — в десять раз страшнее.

— Ты говорила, что на Аляске будет полная жуть, — напомнил Перси. — Но мы же выжили.

Рейна покачала головой, ее ногти оставляли на кожице яблока маленькие полумесяцы.

— Перси, плавать по Средиземному морю — на порядок опаснее, чем все остальное вместе взятое. Для римлян это за пределами возможностей вот уже много веков. Ни один герой в здравом уме не сунется туда.

— Тогда мы как раз подходим! — Лео во весь рот ухмыльнулся поверх своей вертушки. — Потому что мы все сумасшедшие, верно? Кроме того, «Арго-II» — высококлассный корабль, на нем мы прорвемся.

— Нужно спешить, — добавил Джейсон. — Не знаю наверняка, что замышляют гиганты, но Гея все больше приходит в сознание с каждым часом. Она вторгается в сны, появляется в самых неожиданных местах, призывает все более и более могущественных монстров. Мы должны остановить гигантов прежде, чем они окончательно ее разбудят.

Аннабет вздрогнула: не так давно ей самой снились кошмары.

— «На зов ответят семь полукровок», — сказала она. — Значит, нужно выбрать людей из каждого лагеря. Джейсон, Пайпер, Лео и я — это уже четверо.

— И я, — добавил Перси, — вместе с Хейзел и Фрэнком. Как раз семеро.

— Что? — Октавиан вскочил. — И мы должны просто так согласиться? Ни голосования в сенате, ни соответствующих дебатов, ни…

— Перси! — К ним огромными прыжками поспешал циклоп Тайсон, а за ним по пятам следовала миссис О'Лири. На спине адской гончей сидела самая худющая гарпия из всех, что когда-либо приходилось видеть Аннабет: болезненного вида девчонка с тонкими рыжими волосами и красными крылышками, одетая в платье из холстины.

Аннабет понятия не имела, откуда взялась эта гарпия, но при виде Тайсона, в его неизменных драных джинсах и рубахе, с повязанным на груди знаменем, на котором значились буквы SPQR, на сердце у нее потеплело. Ей случалось участвовать в очень неприятных стычках с циклопами, но Тайсон был настоящим душкой, а по совместительству — сводным братом Перси (это длинная история), так что девушка относилась к нему почти как к члену семьи.

Тайсон затормозил у их дивана и заломил мясистые ручищи. Его большой карий глаз глядел обеспокоенно.

— Элла напугана, — сообщил он.

— Б-б-больше никаких лодок, — пробормотала гарпия себе под нос, яростно дергая себя за перья. — «Титаник», «Лузитания», Рах…[74] не гарпиевское это дело — на лодках плавать.

Лео, прищурившись, посмотрел на сидевшую рядом Хейзел.

— Эта тощая курица только что сравнила мой корабль с «Титаником»?

— Это не курица, — Хейзел отвела взгляд, как будто Лео ее нервировал. — Элла гарпия, просто немного… легковозбудимая.

— Элла хорошенькая, — заявил Тайсон. — И напугана. Нужно ее увести, но она не пойдет на корабль.

— Никаких кораблей! — повторила Элла, глядя прямо на Аннабет. — Несчастье. Вот она. Дочь Мудрости одна на пути незримом…

— Элла! — Фрэнк резко поднялся. — Возможно, сейчас не самое подходящее время…

— Метка Афины горит над Римом, — повысив голос, продолжала Элла, зажимая уши ладонями. — Близнецы крадут неспешно ангела последний вздох, у него есть ключ от смерти нескончаемых оков. Бич гигантов золотом и белизной одет, победив тюрьмы плетенья, с болью вырвется на свет.

Последовал эффект разорвавшейся бомбы: все уставились на гарпию, но никто не произнес ни слова. Сердце Аннабет глухо стучало в груди. Метка Афины… Девушка подавила сильное желание пощупать карман, но она и так чувствовала, что серебряная монетка — проклятый дар ее матери — нагревается. Следуй за меткой Афины. Отомсти за меня.

Вокруг продолжалось веселье, но разговоры и смех, казалось, звучат приглушенно и издалека, словно их стол вдруг оказался в четвертом измерении.

Первым пришел в себя Перси. Он встал, взял Тайсона за руку и сказал, напустив на себя веселый вид:

— У меня идея! А что, если ты отведешь Эллу подышать свежим воздухом? Вы с миссис О'Лири…

— Погоди-ка, — Октавиан не сводил глаз с Эллы, вцепившись дрожащими руками в одного из своих плюшевых медведей, словно хотел его задушить. — О чем это она говорила? Это похоже на…

— Элла много читает, — выпалил Фрэнк. — Мы нашли ее в библиотеке.

— Да! — поддакнула Хейзел. — Скорее всего, она просто вычитала это в книге.

— Книги, — очень кстати забормотала маленькая гарпия. — Элла любит книги.

Высказавшись, она заметно расслабилась, уселась, скрестив ноги на спине у миссис О'Лири, и принялась приглаживать перышки.

Аннабет с любопытством посмотрела на Перси. Они с Фрэнком и Хейзел явно что-то скрывают. Нет никаких сомнений в том, что Элла только что процитировала пророчество — в котором упоминается она, Аннабет.

На лице у Перси большими буквами было написано: «На помощь».

— Это было пророчество, — настаивал Октавиан. — И звучало это как пророчество.

Никто не ответил.

Аннабет не понимала до конца, что происходит, но ей стало ясно, что Перси вот-вот угодит в большую переделку.


Она заставила себя улыбнуться.

— В самом деле, Октавиан? Возможно, здесь, у вас, римлян, гарпии какие-то особенные? У наших едва хватает ума, чтобы прибираться в домиках да готовить обед. А ваши, значит, частенько изрекают пророчества? Ты консультируешься с ними, прежде чем самому сделать предсказание?

Ее слова вызвали именно такой эффект, на который она и рассчитывала: римские офицеры нервно рассмеялись. Некоторые оценивающе смотрели на Эллу, потом на Октавиана и фыркали. Какая-то птицеподобная мелочь выдает пророчества — эта идея казалась римлянам такой же нелепой, как и грекам.

— Я… м-м-м… — Октавиан выпустил своего медведя. — Нет, но…

— Она просто выдала цитату из какой-то книги, как и предположила Хейзел, — сказала Аннабет. — Кроме того, у нас и так уже хватает забот с настоящим пророчеством.

Она повернулась к Тайсону:

— Перси прав, почему бы тебе не взять с собой Эллу и миссис О'Лири и не пойти погулять куда-нибудь сквозь тень на какое-то время? Элла, как ты на это смотришь?

— Большие собаки хорошие, — кивнула Элла. — «Старый Брехун», тысяча девятьсот пятьдесят седьмого года, авторы сценария Фред Гипсон и Уильям Танберг.[75]

Аннабет не знала, как реагировать на такой ответ, но Перси улыбнулся, как будто проблема была решена, и воскликнул:

— Отлично! Когда закончим, мы пошлем вам радужное сообщение Ириды и догоним вас.

Римляне смотрели на Рейну, ожидая ее решения. Аннабет затаила дыхание.

Претор даже бровью не повела. Она оценивающе смотрела на Эллу, но Аннабет догадывалась, о чем она думает.

— Ладно, — наконец решила Рейна. — Отправляйтесь.

— Ур-р-ра! — Тайсон обежал вокруг диванов и от души обнял каждого, даже скорчившего недовольную мину Октавиана.


Затем циклоп забрался на спину миссис О'Лири, усевшись рядом с Эллой. Адская гончая выскочила за пределы форума, нырнула в тень на здании сената и исчезла.

— Что же, — Рейна отложила недоеденное яблоко. — Октавиан прав в одном: прежде, чем отправить кого-то из наших легионеров в поход, мы должны получить одобрение сената. Особенно, если это предприятие такое опасное, как вы говорите.

— Все это попахивает предательством, — проворчал Октавиан. — Эта ваша трирема — вовсе не мирное судно!

— Заходи к нам на борт, чувак, — предложил Лео. — Я устрою для тебя экскурсию, даже дам порулить. Если справишься — подарю капитанскую фуражечку. Правда, бумажную.

— Да как ты смеешь… — начал было Октавиан, раздувая ноздри.

— Прекрасная мысль, — перебила его Рейна. — Октавиан, иди с ним и осмотри корабль. Собрание сената начинается через час.

— Но… — Блондин умолк, видимо определив по выражению лица Рейны, что дальнейшие пререкания плохо скажутся на его здоровье. — Хорошо.

Лео встал, повернулся к Аннабет, и его улыбка вдруг изменилась. Девушка решила, что ей померещилось: на какой-то миг вместо Лео вдруг появился кто-то другой, с холодной усмешкой и жестоким блеском в глазах. Аннабет моргнула, и Лео снова стал прежним пареньком с проказливой ухмылкой.

— Скоро вернусь, — пообещал он. — Это будет грандиозно.

Девушку пробрала страшная дрожь. Пока Лео с Октавианом шли к веревочной лестнице, она все думала, а не позвать ли их назад, вот только как бы она стала объяснять свой поступок? Сказать всем, что она сходит с ума, ей мерещится всякое и она чувствует озноб?

Духи ветра начали убирать со столов.

— Э-э-э, Рейна, — заговорил Джейсон, — если ты не против, я бы хотел показать Пайпер город, пока не началось заседание сената. Она никогда не видела Новый Рим.

Рейна посуровела.

«Интересно, — подумала Аннабет, — как Джейсону удается быть настолько тупым? Неужели он действительно не понимает, как сильно нравится Рейне?» Это же очевидно. Спрашивать у Рейны разрешения показать своей новой подружке ее, Рейны, город — это все равно, что сыпать соль на рану.

— Конечно, — холодно ответила претор.

Перси взял Аннабет за руку.

— Ага, и я тоже хотел бы показать Аннабет…

— Нет! — рявкнула Рейна.

Перси нахмурился.

— Извини?

— Я бы хотела перекинуться с Аннабет парой слов, — заявила Рейна. — Наедине, если ты не возражаешь, мой сослуживец претор.

Судя по тону, разрешение ей вовсе не требовалось.

У Аннабет по спине пробежал холодок. Интересно, что задумала Рейна? Может, претор решила, что позволять сразу двоим отвергнувшим ее парням выгуливать своих новых подружек по ее городу — это уже слишком? Или же она на самом деле хочет о чем-то поговорить без посторонних глаз. В любом случае безоружной Аннабет не очень-то хотелось оставаться один на один с лидером римлян.

— Прошу, дочь Афины, — Рейна встала с дивана. — Идем со мной.

IV АННАБЕТ

Аннабет хотела бы возненавидеть Новый Рим. Но она страстно любила архитектуру и не могла не любоваться террасными садами, фонтанами и храмами, вымощенными булыжником петляющими улочками, блистательными белыми виллами. После разразившейся прошлым летом войны с титанами она мечтала, что ей доверят перепланировку дворцов на горе Олимп. И теперь, шагая по этому миниатюрному городу, она не могла отделаться от мыслей вроде: «Мне следовало бы спроектировать такой купол. Как чудесно эта колоннада обрамляет дорогу к внутреннему дворику». Кто бы ни спроектировал Новый Рим, он явно вложил в работу кучу времени и душу.

— У нас лучшие архитекторы и строители в мире, — сказала Рейна, словно прочитав ее мысли. — Так уж повелось в Риме с древних времен. Многие полубоги, отслужив в легионе, продолжают жить здесь, поступают в наш университет, остепеняются и заводят семьи. Перси это заинтересовало.

«Это в каком же смысле?» — подумала Аннабет. Должно быть, она неосознанно нахмурилась, потому что Рейна рассмеялась.

— Да уж, ты боец, — признала претор. — У тебя глаза горят огнем.

— Извини, — попыталась загладить неловкость Аннабет.

— Не стоит. Я ведь дочь Беллоны.

— Римской богини войны?

Рейна кивнула, потом отвернулась и свистнула, будто подзывая такси. В следующий миг к ним уже мчались две металлические собаки — механические борзые, одна серебряная, другая золотая. Они принялись тереться о ноги Рейны, а на Аннабет поглядывали, сверкая рубиновыми глазами.

— Мои любимцы, — пояснила Рейна. — Аурум и Аргентум. Не возражаешь, если они погуляют с нами?

И снова Аннабет посетило чувство, что это вовсе не просьба. Она заметила, что зубы у борзых размером со стальные наконечники стрел. Пусть в городе и запрещено носить оружие, но собачки Рейны могли бы разорвать Аннабет на куски, если бы пожелали.

Рейна привела гостью в кафе под открытым небом, официант которого явно ее знал. Он улыбнулся и протянул ей большой стакан «на вынос», потом предложил такой же Аннабет.

— Хочешь попробовать? — спросила Рейна. — Здесь подают потрясающий горячий шоколад. Не римский напиток, конечно…

— Шоколад пьют везде, — заметила Аннабет.

— Точно.

Стоял теплый июльский денек, но Аннабет, поблагодарив, взяла стакан. Они двинулись дальше, золотая и серебряная собаки Рейны брели рядом.


— В нашем лагере Афина — это Минерва, — сказала Рейна. — Тебе известно, чем ее римское воплощение отличается от греческого?

Прежде Аннабет об этом не задумывалась. Ей вспомнилось, как Терминус отозвался о ее матери «та богиня», как будто она каким-то образом оскандалилась. А Октавиан вел себя так, словно само существование Аннабет оскорбительно.

— Полагаю, Минерву здесь не слишком почитают?

Рейна подула на исходивший паром стакан.

— Мы почитаем Минерву, она богиня ремесел и мудрости… но никак не войны. Не для нас, римлян. А еще она — богиня-дева, вроде Дианы… которую вы зовете Артемидой. Здесь нет детей Минервы, и нас немного шокирует сама мысль о том, что Минерва может завести потомство, да еще и в открытую.

— О, — Аннабет почувствовала, что у нее краснеют щеки. Ей совершенно не хотелось обсуждать, как именно рождались дети Афины (прямо из ее разума, как некогда сама богиня родилась из головы Зевса). Подобные разговоры всегда смущали Аннабет, словно она — какой-то урод. Люди часто спрашивали, есть ли у нее пупок, раз уж она рождена волшебным образом. Разумеется, пупок у нее имелся, а уж откуда, она бы не смогла объяснить. По правде говоря, ей не хотелось этого знать.

— Понимаю, вы, греки, смотрите на вещи по-другому, — продолжала Рейна. — Но римляне очень серьезно относятся к обету хранить непорочность. Например, девственные весталки… если бы они нарушили свои клятвы и влюбились в кого-нибудь, их бы сожгли заживо. Так что сама мысль, что у богини-девы вдруг появились бы дети…


— Я поняла. — Горячий шоколад вдруг потерял свой вкус, словно Аннабет отхлебнула жидкой грязи. Неудивительно, что римляне так странно на нее смотрели. — Меня не должно было существовать. И даже если бы в вашем лагере вдруг появились дети Минервы…

— Они не походили бы на тебя, — закончила Рейна. — Они могли бы стать ремесленниками, художниками, может быть, наставниками, но не воинами. И уж точно не предводителями опасного похода.

Аннабет хотела возразить, что она вовсе не предводитель похода, во всяком случае, не официально. Вот только согласятся ли с этим ее друзья на «Арго-II»? Последние несколько дней они смотрели ей в рот, ожидая приказов. Даже Джейсон, а ведь он мог бы «воспользоваться служебным положением», будучи сыном Юпитера. Даже тренер Хедж, а он никогда и никому не повиновался.

— Более того, — Рейна щелкнула пальцами, и золотая собака, Аурум, рысцой подбежала к хозяйке. — Гарпия Элла… она произнесла пророчество. Мы обе это знаем, не так ли?

Аннабет сглотнула. Ей сделалось не по себе от того, как Аурум смотрит на нее своими рубиновыми глазами. Она слышала, что собаки способны чуять страх, даже определять, когда у человека изменяется ритм дыхания и сердцебиения. Неизвестно, конечно, распространяется ли это на волшебных собак, но девушка сочла за благо сказать правду.

— Действительно, это прозвучало как пророчество, — признала она. — Но до сего дня я никогда не встречала Эллу, да и не очень четко расслышала ее слова…

— А я расслышала, — пробормотала Рейна. — Во всяком случае, часть уж точно.

Бежавшая впереди серебряная собака гавкнула. Из ближайшего переулка высыпала стайка ребятишек. Столпившись вокруг Аргентум, дети стали, смеясь, гладить собаку, похоже, острых как бритвы клыков они не боялись.

— Нам лучше пойти дальше, — сказала Рейна.

Они продолжали идти вверх по дороге, опоясывающей холм. Борзые потрусили следом, оставив детей позади. Аннабет украдкой посматривала на лицо Рейны. Ее беспокоило какое-то смутное воспоминание: то, как Рейна заправляла волосы за ухо, серебряное кольцо с факелом и мечом…

— Мы уже встречались, — Аннабет решила рискнуть. — Думаю, ты тогда была младше.

Рейна одарила ее сухой усмешкой.

— Очень хорошо. А Перси меня не вспомнил. Конечно, в основном ты говорила с моей старшей сестрой Хиллой, теперь она царица амазонок. Она уехала только сегодня утром, до того, как вы прилетели. В любом случае, когда мы встречались в прошлый раз, я была всего лишь служанкой во дворце Цирцеи…

— Цирцея… — Аннабет вспомнила, как в тринадцать лет посетила остров чародейки. Они с Перси плыли по морю Чудовищ и пристали к берегу, где их встретила Хилла. Она помогла Аннабет помыться, дала ей прекрасное новое платье и наложила макияж. Цирцея сделала девочке предложение, от которого невозможно было отказаться: если Аннабет останется на острове, то сможет обучаться колдовству и обретет огромную силу. Аннабет колебалась (совсем чуть-чуть), ровно до тех пор, пока не поняла: дворец — это ловушка, а Перси уже успели превратить в грызуна. (Потом это стало поводом для шуток, но на тот момент казалось весьма пугающим.) Что же до Рейны… точно, она была одной из двоих служанок, которые расчесывали волосы Аннабет.

— Ты!.. — удивленно воскликнула Аннабет. — А Хилла стала царицей амазонок? Но как же вы вдвоем?..

— Это длинная история, — сказала Рейна. — Но я тебя хорошо помню. Ты храбро держалась, я еще ни разу не видела, чтобы кто-то сумел отклонить гостеприимство Цирцеи, и тем более — перехитрить ее. Неудивительно, что Перси тебя любит.

В ее голосе прозвучала тоска, и Аннабет решила, что безопаснее всего будет не отвечать.

Они поднялись на вершину холма и вышли на террасу, с которой открывался вид на всю долину.

— Это моя любимая точка обзора, — сказала Рейна. — Сад Бахуса.

Площадку окружала увитая виноградными лозами решетка, создавая некое подобие беседки. Вокруг благоухающих соцветий жимолости и жасмина гудели пчелы. В центре террасы стояла статуя Бахуса: облаченный в набедренную повязку бог, надув щеки, застыл на одной ноге в позе танцора балета, из его губ, сложенных буквой «О», в фонтан лилась вода.

Несмотря на все свои страхи, Аннабет едва не рассмеялась, потому что была знакома с богом в его греческой ипостаси — Дионисом, или Мистером Д., как его называли в Лагере полукровок. При виде их старого своенравного директора, наряженного в подгузник и плюющегося водой, ей стало чуточку легче.

Рейна остановилась на краю террасы. Открывавшийся перед ними вид стоил того, чтобы сюда карабкаться: под ними точно трехмерная мозаика раскинулся весь город. На юге, на другом берегу озера, на холме возвышались храмы; на севере к холмам Беркли-Хиллс протянулся акведук, рабочие чинили поврежденную секцию, вероятно, устраняя последствия последней битвы.

— Я хотела услышать это от тебя, — сказала Рейна.

Аннабет обернулась.

— Услышать от меня что?

— Правду, — заявила Рейна. — Убеди меня, что доверяя тебе, я не совершаю ошибку. Расскажи о себе, о Лагере полукровок. У твоей подруги Пайпер волшебный голос, уж поверь, я провела достаточно времени с Цирцеей и знаю, как действуют такие чары. А Джейсон… что ж, он изменился. Он, кажется, стал совсем другим и больше ничем не напоминает римлянина.

Боль в ее голосе резала, как битое стекло. Аннабет пришло в голову: неужели у нее тоже был такой голос, все те месяцы, пока она искала Перси? По крайней мере, она нашла своего любимого, а у Рейны никого нет. Она одна отвечает за управление целым лагерем. Аннабет чувствовала, что Рейне хотелось бы, чтобы Джейсон ее любил. Но он исчез, а вернулся с новой подружкой. Тогда как Перси повысили в звании до претора, но он тоже отверг Рейну, а теперь явилась Аннабет и хочет увезти его с собой. И Рейна снова останется одна и будет тащить на своих плечах работу, которую и вдвоем-то трудно выполнять.

Прилетев в Лагерь Юпитера, Аннабет внутренне приготовилась вести переговоры с Рейной или даже драться, если придется. Но она и не предполагала, что придется ей сочувствовать.

Впрочем, Аннабет постаралась скрыть свои чувства, Рейна производила впечатление человека, который не потерпит жалости к себе.

Так что дочь Афины просто начала рассказывать о своей жизни, об отце, мачехе, о том, как они жили в Сан-Франциско и как она чувствовала себя изгоем в собственной семье. Как в семь лет сбежала из дома, повстречала друзей, Луку и Талию, и попала в Лагерь полукровок на Лонг-Айленде. Описала лагерь, поведала о том, как выросла там. Рассказала о своей встрече с Перси и том, как они вместе прошли через множество приключений.


Рейна оказалась хорошей слушательницей.

Аннабет даже подумала, не рассказать ли о своих новых проблемах: о столкновении с матерью, о подаренной серебряной монетке, о кошмарах, заново всколыхнувших ее давний, парализующий волю страх, из-за которого она даже хотела отказаться от участия в этом путешествии. Но, поколебавшись, промолчала. Она и так уже слишком разоткровенничалась.

Пока Аннабет говорила, Рейна смотрела на Новый Рим, а ее металлические борзые бродили, принюхиваясь, по саду и щелкали зубами, пытаясь поймать вившихся над жимолостью пчел. Наконец Рейна указала на храмы, прилепившиеся к склону холма вдалеке.

— Видишь вот то маленькое красное здание на северной стороне? Это храм моей матери, Беллоны, — Рейна повернулась к Аннабет. — В отличие от твоей матери, у Беллоны нет воплощения в греческом пантеоне богов, она исключительно римская богиня — защитница отчизны.

Аннабет ничего не ответила, потому что очень мало знала о римских божествах. Жаль, что она недостаточно занималась, однако греческий ей всегда давался лучше, чем латынь. Внизу поблескивал корпус «Арго-II», корабль завис над форумом, как огромный воздушный шарик на вечеринке.

— Когда мы, римляне, уходим на войну, — продолжала Рейна, — то в первую очередь посещаем храм Беллоны. Внутри находится земляная площадка, символизирующая вражескую территорию. Мы бросаем копье на эту землю, в знак того, что отныне мы на войне. Понимаешь, римляне всегда верили, что лучшая защита — это нападение. В стародавние времена, как только наши предки чувствовали угрозу со стороны соседей, они сразу же нападали на них, чтобы обезопасить себя.

— Они подчинили себе все окрестные народы, — сказала Аннабет. — Карфагенян, галлов…


— И греков, — многозначительно добавила Рейна. — Я пытаюсь сказать, что не в природе Рима сотрудничать с сильными врагами. Каждый раз, когда встречаются греческие и римские полубоги, они воюют. Из-за конфликтов между нами разгорелись самые ужасные войны в истории человечества, особенно гражданские войны.

— Это неправильно, — покачала головой Аннабет. — Мы должны действовать вместе, иначе Гея уничтожит и нас, и вас.

— Согласна, — сказала Рейна, — но возможно ли такое сотрудничество? Что, если план Юноны провалится? Даже богини могут ошибаться.

Аннабет ждала, что сейчас Рейну поразит молния или она превратится в павлина, однако ничего не произошло.

К сожалению, Аннабет разделяла сомнения Рейны. Гера совершала ошибки. Из-за этой невыносимой богини у дочери Афины были одни проблемы, и, уж конечно, она ни за что не простит Гере похищение Перси, даже если та и преследовала благую цель.

— Я не верю богине, — призналась Аннабет, — но доверяю своим друзьям. Это не уловка, Рейна, мы можем работать вместе.

Рейна допила свой шоколад, поставила стакан на окружавшую террасу балюстраду и обвела взглядом долину, словно мысленно рисуя линию фронта.

— Думаю, ты говоришь искренне, — заметила она. — Но если вы отправитесь в древние земли, да еще прямо в Рим, тебе следует кое-что узнать о твоей матери.

Плечи Аннабет напряглись.

— О… о моей матери?

— Пока я жила на острове Цирцеи, — продолжала Рейна, — туда прибывало много посетителей. Как-то раз, может, за год до вас с Перси, к берегу прибило человека. Его мотало по морю много дней, так что он наполовину обезумел от жажды и жары. Он что-то несвязно лепетал, в том числе сказал, что он сын Афины.

Рейна сделала паузу, видимо ожидая реакции Аннабет, но девушка не представляла, кем мог быть тот парень. Она никогда не слышала, чтобы кто-то из детей Афины отправился бы в море Чудовищ, и все-таки почувствовала, как нарастает страх. Свет просачивался сквозь виноградные лозы, так что на земле сплетались тени, похожие на тучи мелких насекомых.

— Что сталось с этим полубогом? — спросила Аннабет.

Рейна помахала рукой, как будто речь шла о пустяках.

— Цирцея, разумеется, превратила его в морскую свинку (из него получился совершенно сумасшедший грызун). Но до этого он, не умолкая, бредил, твердил, что провалил свое задание. Утверждал, что направлялся в Рим, следуя за Меткой Афины.

Аннабет ухватилась за балюстраду, чтобы не упасть.

— Да, — кивнула Рейна, видя ее реакцию. — Он все повторял что-то про дитя мудрости, Метку Афины, «Бич гигантов золотом и белизной одет». Те самые строки, которые только что процитировала Элла. Но ты утверждаешь, что до сего дня не слышала ничего похожего?

— Нет… не в таких выражениях, как цитировала Элла, — слабым голосом проговорила Аннабет. Это была правда. Она никогда раньше не слышала это пророчество, но ее мать велела ей следовать за Меткой Афины; а при мысли о спрятанной в кармане монете у нее начало зарождаться жуткое подозрение. Она вспомнила язвительные слова матери и подумала о мучивших ее в последнее время странных кошмарах.

— Тот полубог… как-то объяснил, зачем отправился в путешествие?

Рейна покачала головой.

— В то время я понятия не имела, о чем он толкует. И только гораздо позже, когда я стала претором Лагеря Юпитера, у меня появились кое-какие соображения.

— И… какие же?

— Есть старая легенда, которую преторы Лагеря Юпитера передают из уст в уста уже много веков. Если она правдива, станет понятно, почему наши два лагеря полубогов никогда не могли ужиться. Возможно, в ней объясняется причина нашей враждебности. До тех пор, пока этот старый счет не будет оплачен, римляне и греки не смогут жить в мире. А началось все с Афины…

Что-то просвистело в воздухе, и Аннабет краем глаза заметила вспышку света.

Девушка обернулась, и одновременно на форуме прогремел взрыв и образовалась новая воронка. В сторону отлетел обугленный диван, полубоги в панике заметались.

— Гиганты? — Аннабет потянулась к кинжалу, совершенно забыв, что безоружна. — Я думала, их армия разбита!

— Это не гиганты, — глаза Рейны сверкали от гнева. — Вы предали наше доверие.

— Что? Нет!

Не успела Аннабет договорить, как «Арго-II» дал второй залп. Баллиста, установленная у левого борта, выстрелила огромным копьем, вокруг наконечника которого полыхал греческий огонь; оно попало точно в поврежденную крышу сената и взорвалось, так что здание осветилось, как хэллоуинский фонарь из тыквы. Если кто-то находился внутри…

— Боги, нет, — Аннабет накрыла волной тошноты, так что едва не подогнулись колени. — Рейна, это невозможно. Мы бы никогда на такое не пошли!

Металлические псы подбежали к хозяйке и теперь скалились на Аннабет, но пока не нападали, будто колеблясь.


— Ты говоришь правду, — определила Рейна. — Возможно, тебя не посвятили в заговор, но кто-то должен заплатить за предательство.

Внизу, на форуме, нарастал хаос. Народ толкался и пихался, разгорались рукопашные схватки.

— Кровопролитие, — сказала Рейна.

— Нужно остановить это!

У Аннабет возникло ужасное ощущение, что это последний раз, когда они с Рейной действуют заодно. Вместе девушки побежали вниз по дороге.

Если бы в городе разрешалось носить оружие, друзья Аннабет уже были бы мертвы. На форуме собралась разъяренная толпа римских полубогов. Некоторые швырялись в «Арго-II» тарелками, едой и камнями, естественно, без особого успеха: все это падало обратно в толпу.

Несколько десятков римлян окружили Пайпер и Джейсона, те пытались успокоить горожан, но тщетно. Волшебный голос Пайпер тонул в возмущенных воплях множества полубогов. По лбу Джейсона текла кровь, его пурпурный плащ разорвали в клочья, но он упорно повторял:

— Я на вашей стороне!

Однако его оранжевая футболка из Лагеря полукровок только усугубляла положение, как и военное судно, с воздуха обстреливающее Новый Рим пылающими копьями. Одно попало в магазин, торгующий тогами, оставив от строения груду развалин.

— Плутоновы наплечники! — выругалась Рейна. — Смотри!

К форуму бежали вооруженные легионеры. Две команды артиллеристов за пределами померия заряжали катапульты, готовясь обстрелять «Арго-II».

— Становится только хуже, — ахнула Аннабет.


— Ненавижу свою работу, — прорычала Рейна, бросаясь наперерез легионерам. Ее псы мчались следом.

«Перси, — подумала Аннабет, в отчаянии высматривая на форуме знакомую фигуру. — Где же ты?»

Двое римлян попытались ее схватить, но девушка поднырнула под тянущимися к ней руками и бросилась в толпу. К разозленным римлянам, полыхающим диванам и взрывающимся зданиям добавились сотни призраков, метавшихся по форуму; они проходили прямо сквозь полубогов и голосили наперебой. Фавны тоже времени даром не теряли: они облепили столы с угощением, под шумок сгребая еду, блюда и кубки. Один из них рысцой пробежал мимо Аннабет, к груди он прижимал охапку такоса, а в зубах тащил целый ананас.

Бухнул взрыв, и прямо перед Аннабет возник Терминус. Бог тут же наорал на нее по-латыни, скорее всего обозвав лгуньей и обвинив в нарушении договора, но девушка бесцеремонно оттолкнула статую и побежала дальше.

Наконец она заметила Перси: он вместе с Хейзел и Фрэнком забрался в фонтан и отбивался от разъяренных римлян водяными струями. Его тога свисала клочьями, но, кажется, сам он не пострадал.

Аннабет прокричала его имя, но тут форум сотрясся от нового взрыва. На этот раз полыхнуло в воздухе: одна из римских катапульт выстрелила, и «Арго-II» застонал и накренился, на его бронзовом корпусе полыхало пламя.

Девушка заметила, что по веревочной лестнице, отчаянно цепляясь за перекладины, пытается спуститься человек. Это был Октавиан, его одежды дымились, а все лицо покрывала сажа.

Тем временем у фонтана Перси продолжал отстреливаться от толпы водяными снарядами. Аннабет побежала к нему, увернулась от кулака какого-то римлянина и от подноса с бутербродами.

— Аннабет! — завопил Перси. — Что?..

— Я не знаю! — прокричала девушка.

— Зато я знаю! — завопили сверху. Октавиан наконец-то достиг последней ступеньки. — Греки открыли по нам огонь! Этот ваш парень, Лео, пробует на Риме свои орудия!

Легкие Аннабет словно наполнились жидким водородом, ей показалось, что еще немного, и ее разорвет на мелкие кусочки.

— Ты врешь! — закричала она в ответ. — Лео никогда бы не…

— Я только что оттуда! — взвизгнул Октавиан. — Я все видел собственными глазами.

«Арго-II» возобновил огонь, и одну катапульту на поле разнесло в щепки, а легионеры бросились врассыпную.

— Видишь? — пронзительно завопил авгур. — Римляне, убейте этих захватчиков!

Аннабет зарычала от разочарования. Прямо сейчас никто не станет выяснять правду. У римлян против команды Лагеря полукровок численное превосходство сто к одному, и даже если Октавиану удалось провернуть какую-то хитрость (а, скорее всего, так и было), они просто не успеют убедить в этом римлян: их схватят и убьют.

— Надо уходить, — сказала она Перси. — Сейчас же.

Тот мрачно кивнул.

— Хейзел, Фрэнк, вам придется выбирать. Вы с нами?

Хейзел выглядела страшно напуганной, но надела свой кавалерийский шлем.

— Ну конечно. Но вам ни за что не прорваться к кораблю, если только мы не поможем вам выиграть время.

— Каким образом? — спросила Аннабет.

Хейзел свистнула, и в ту же секунду по форуму промчалось размытое светло-коричневое пятно.


У фонтана материализовался величественный конь. Он встал на дыбы, заржал, и толпа подалась назад. Хейзел взобралась на спину коня, продемонстрировав сноровку прирожденной наездницы. У седла висел римский кавалерийский меч.

Хейзел выхватила его из ножен, на солнце сверкнуло золотое лезвие.

— Когда будете в безопасности, отправьте мне радужное сообщение Ириды — тогда и встретимся! — крикнула она. — Арион, вперед!

Конь с невероятной скоростью начал скакать туда-сюда, оттесняя римлян от фонтана и создавая массовую панику.

Перед Аннабет забрезжил лучик надежды. Может быть, они сумеют выбраться отсюда живыми. И тут с другой стороны форума послышался крик Джейсона:

— Римляне! Прошу вас!

Их с Пайпер забрасывали тарелками и камнями. Джейсон старался закрыть собой Пайпер, но в следующую секунду брошенный кем-то камень ударил его в лоб. Юноша упал, а толпа хлынула вперед.

— Назад! — пронзительно выкрикнула Пайпер. Ее волшебный голос пронесся над огромным скоплением людей, и горожане заколебались. Но Аннабет знала, что чары долго не продержатся, а они с Перси ни за что не успеют на помощь вовремя.

— Фрэнк, — сказал Перси, — все зависит от тебя. Можешь нам помочь?

Аннабет не понимала, что тут можно сделать, но Фрэнк только нервно сглотнул и пробормотал:

— О, боги. Ладно, конечно, я помогу. Ну же, хватайтесь за веревки, живо!

Перси и Аннабет подпрыгнули и уцепились за веревочную лестницу. Правда, на нижней ступеньке все еще болтался Октавиан, но Перси сдернул его за ногу, и блондин полетел вниз, в толпу.

Они начали подниматься, а форум заполнялся вооруженными легионерами.

Над головой Аннабет засвистели стрелы. Она уже одолела половину подъема, когда новый взрыв едва не сбросил ее с лестницы. Девушка посмотрела вниз.

Римляне вопили и разбегались кто куда, а по форуму метался дракон — огромная тварь, пострашнее носовой фигуры «Арго-II». У него была грубая, как у варана, серая кожа и перепончатые крылья летучей мыши; стрелы и камни отлетали от его шкуры, не причиняя никакого вреда. Ящер неуклюже подобрался к Пайпер и Джейсону, подхватил их передними когтистыми лапами и взмыл в небо.

— Это что?.. — От изумления Аннабет не могла выразить свою мысль.

— Фрэнк, — подтвердил Перси, поднимавшийся несколькими футами выше. — У него есть разные особые дарования.

— И ты ничего не сказал, — проворчала Аннабет. — Поднимайся давай!

Если бы не дракон и конь Хейзел, разогнавший лучников, им бы не удалось подняться по лестнице; но наконец они перелезли через несколько сломанных воздушных весел и оказались на палубе. Снасти горели, парус был разорван напополам, а сам корабль сильно кренился на правый борт.

Тренер Хедж как в воду канул, зато Лео стоял на палубе, преспокойно перезаряжая баллисту. У Аннабет от ужаса скрутило желудок.

— Лео! — завопила она. — Ты что тво…

— Уничтожить их… — Лео повернулся к Аннабет, и девушка увидела, что глаза у него остекленели, а двигается он как робот. — Уничтожить их всех.

Он повернулся обратно к баллисте, но тут Перси с разбегу повалил его на землю. Лео ударился головой о палубу, глаза у него закатились, так что виднелись только белки.

К кораблю подлетел серый дракон. Сделав круг, он приземлился на нос и опустил на палубу потерявших сознание Джейсона и Пайпер.

— Улетаем! — заорал Перси. — Вытаскивай нас отсюда!

Аннабет в шоке осознала, что он обращается к ней, и кинулась к штурвалу.

На бегу она выглянула за борт (не стоило этого делать) и увидела, что на форуме легионеры построились рядами и заряжают луки горящими стрелами. Хейзел пришпорила Ариона и поскакала прочь из города, а за ней гналась толпа. Подогнали новые катапульты и тоже выстроили в линию. Вдоль всего померия статуи Терминуса светились пурпурным светом, словно собирая силы для решающего удара.

Аннабет глянула на пульт управления и обругала Лео со всеми его «примочками», ей сейчас было не до хитроумных движений. Впрочем, одну базовую команду Аннабет знала: «вверх».

Она схватилась за рычаг управления и рванула его. Корабль застонал и дернулся вверх под ужасающим углом. Якорные тросы лопнули, и «Арго-II» скрылся в облаках.

V ЛЕО

Жаль, что Лео не мог изобрести машину времени, чтобы вернуться на два часа назад и исправить то, что натворил, или придумать аппарат типа «стукни-Лео-по-голове» и самого себя наказать, потому что взгляд, которым на него сейчас смотрела Аннабет, ранил сильнее побоев.

— Спрашиваю еще раз, — допытывалась девушка. — Что именно произошло?

Лео тяжело прислонился к мачте, голова у него все еще болела от удара о палубу. Его чудесный новый корабль имел весьма плачевный вид: кормовые самострелы теперь годились только на дрова, парус порван в клочья. Спутниковую антенну — источник Интернета и телевидения на борту — разнесло на кусочки, к вящей печали тренера Хеджа. Бронзовый дракон Фестус, их носовая фигура, кашлял дымом, как наглотавшийся шерсти кот. Судя по скрипам, доносившимся со стороны левого борта, некоторые воздушные весла выбило из пазов, а то и вовсе переломало (это объясняло сильный крен и тряску во время полета), а мотор хрипел, как паровоз-астматик.

Лео подавил рыдание.

— Я не знаю. Все как в тумане.

На него таращилось слишком много народу: Аннабет (Лео ужасно не хотелось ее злить, эта девушка нагоняла на него страх), тренер Хедж, крепко стоявший на своих козлиных ногах, в оранжевой рубашке-поло и с неизменной битой в руках (неужели обязательно повсюду ее с собой таскать?), и новоприбывший Фрэнк.

Лео никак не мог понять, что за человек этот Фрэнк. Внешне он походил на юношеский вариант борца сумо, впрочем, Лео еще не сошел с ума, чтобы высказать эту идею вслух. Мысли у него путались, но он пребывал в абсолютной уверенности, что видел, как на корабль опустился дракон, тут же обернувшийся Фрэнком.

Аннабет скрестила руки на груди.

— Хочешь сказать, что ничего не помнишь?

— Я… — Лео попытался проглотить комок в горле. — Помню, но так, словно наблюдал за тем, что делаю, со стороны. Я не мог себя контролировать.

Тренер Хедж постучал битой по палубе. В своем спортивном костюме и бейсболке, прикрывавшей рога, он выглядел в точности как в тот год, когда они с Джейсоном и Пайпер занимались под его началом физкультурой в «Школе джунглей». Старый сатир так грозно таращил глаза, что Лео на мгновение задумался, а не заставят ли его сейчас отжиматься.

— Слушай, малыш, — сказал Хедж, — ну устроил ты пару взрывов, ну напал на кучку римлян. Шик! Блеск! Но зачем ты снес спутниковое телевидение? Многоканальное… Я такой бой не досмотрел.


— Тренер, — прищурилась Аннабет, — почему бы вам не взглянуть, все ли мы потушили?

— Но я уже все проверил.

— Проверьте еще раз.

Сатир неохотно побрел делать новый обход, ворча себе под нос. Однако даже у Хеджа хватило ума не перечить Аннабет.

Девушка опустилась на колени рядом с Лео и глянула на него своими серыми, как сталь, глазами. Ее светлые волосы рассыпались по плечам, но Лео она вовсе не казалась привлекательной. Кто вообще выдумал миф о тупых хихикающих блондинках? С тех пор как прошлой зимой он повстречал Аннабет в Большом каньоне, увидел, как она решительно шагает к нему, а на лице у нее написано «верни мне Перси, или умрешь», он считал блондинок куда более умными и опасными существами.

— Лео, — спокойно начала Аннабет, — Октавиан обвел тебя вокруг пальца? Подставил тебя, или…

— Нет, — Лео мог бы солгать и свалить все на этого глупого римлянина, но не хотел усугублять и без того скверную ситуацию. — Этот малый, конечно, тот еще урод, но он не открывал огонь по лагерю. Это я стрелял.

Новый парень, Фрэнк, нахмурился.

— Специально?

— Нет! — Лео с силой потер глаза. — Хотя, да… то есть я не хотел. Но в то же время хотел. Что-то заставило меня это делать, какой-то холодок внутри…

— Ощущение холода? — спросила Аннабет изменившимся голосом. Она казалась… напуганной.

— Ага, — кивнул Лео. — А что?

— Аннабет, — позвал Перси из трюма, — нужна твоя помощь.

«О, боги, — подумал Лео. — Пожалуйста, пусть с Джейсоном все будет в порядке».

Едва придя в сознание, Пайпер оттащила Джейсона вниз. Рана у него на лбу выглядела ужасно. Лео знал Джейсона дольше, чем всех остальных ребят из Лагеря полукровок. Они были лучшими друзьями. Если бы не Джейсон…

— С ним все будет хорошо, — смягчилась Аннабет. — Фрэнк, я скоро вернусь. Пожалуйста, просто… присмотри за Лео.

Фрэнк кивнул.

До этой минуты Лео думал, что хуже быть уже не может, но он ошибался. Аннабет теперь доверяла какому-то римскому полубогу, с которым знакома всего пару часов, больше, чем ему, Лео.

Когда девушка ушла, Лео и Фрэнк уставились друг на друга. Одетый в тогу-простыню поверх серой худи и джинсов, с луком и колчаном за плечами, позаимствованным из корабельного арсенала, здоровяк выглядел довольно странно. Лео припомнил свою встречу с охотницами Артемиды, кучкой симпатичных, гибких девиц в серебристых одеждах, вооруженных луками. Он представил, как Фрэнк бегает и проказничает заодно с ними. Эта мысль показалась Лео такой нелепой, что у него даже слегка улучшилось настроение.

— Значит, тебя зовут не Сэмми? — сказал Фрэнк.

Лео нахмурился.

— Что это еще за вопросы?

— Да так, — быстро сказал Фрэнк. — Я просто… Ничего. Насчет обстрела лагеря… за всем этим может стоять Октавиан. Он мог что-то наколдовать, да мало ли… потому что не хочет, чтобы римляне поладили с вами, ребята.

Лео очень хотелось в это верить. Он был благодарен этому парню за то, что тот не смотрит на него с ненавистью. Но Лео знал, что Октавиан ни при чем, это он сам подошел к баллисте и начал палить. Часть его осознавала, что это неправильно, он даже спрашивал себя: «Какого черта я творю?» И все равно продолжал стрелять.


Возможно, он сходит с ума? Сказывается стресс, он тронулся рассудком после всех этих месяцев работы над «Арго-II»?

Но сейчас он не в состоянии об этом думать. Нужно сделать что-то полезное, чем-то занять руки.

— Слушай, — заявил он, — мне стоит поговорить с Фестусом и оценить нанесенный урон. Ты не мог бы?..

Фрэнк помог ему подняться.

— Кто такой Фестус?

— Мой друг, — ответил Лео. — И его тоже зовут не Сэмми, на случай, если тебе интересно. Пошли, я вас познакомлю.

К счастью, бронзовый дракон оказался невредим, ну, если не считать того, что прошлой зимой от него осталась одна голова… Но Лео не брал в расчет такие мелочи.

Когда они прошли на нос, драконья голова повернулась на сто восемьдесят градусов, чтобы посмотреть на ребят. Фрэнк коротко вскрикнул и попятился.

— Оно живое! — пробормотал он.

Если бы Лео не чувствовал себя так паршиво, то непременно бы рассмеялся.

— Ага. Фрэнк, это Фестус. Когда-то он был нормальным бронзовым драконом, но произошел несчастный случай.

— Они у вас случаются один за другим, — заметил Фрэнк.

— Ну, не все же умеют превращаться в драконов, — приподнял брови Лео. — Так что приходится создавать собственных. В общем, я дал ему вторую жизнь в виде носовой фигуры. Он у нас теперь вроде главного корабельного интерфейса. Как наше «ничего», Фестус?

Фестус фыркнул дымом и выдал серию скрипов и писков, но Лео за последние несколько месяцев научился распознавать эти звуки. Другие полубоги понимали латынь и греческий, а Лео наловчился общаться писками и скрипами.

— Эх, — Лео покачал головой. — Могло быть и хуже, но корпус поврежден в нескольких местах. Воздушные весла по левому борту нужно починить, чтобы мы снова смогли развивать полную скорость. Нам понадобятся материалы для ремонта: небесная бронза, смола, известь…

— Что еще за весть?

— Известь, чувак. Карбонат кальция, который добавляют в цемент и еще в кучу всего… А, не важно. Суть в том, что если мы не починим корабль, он далеко не улетит.

Фестус выдал новую серию щелчков и скрипов, которую Лео расшифровал не сразу. Больше всего это походило на «Эй-зл».

— А, Хейзел, — наконец сообразил паренек. — Это девушка с кудрявыми волосами, верно?

Фрэнк сглотнул.

— С ней все нормально?

— Ага, все отлично, — кивнул Лео. — Фестус говорит, ее конь скачет внизу, так что она следует за нами.

— Тогда мы должны снижаться, — заявил Фрэнк.

Лео внимательно на него посмотрел.

— Она твоя девушка?

Фрэнк пожевал губу.

— Да.

— Ты не уверен?

— Да нет! Конечно же, она — моя девушка, я уверен.

Лео вскинул руки.

— Ладно-ладно, я понял. Проблема заключается в том, что мы можем себе позволить только одну посадку. Корпус и весла в таком состоянии, что корабль не сумеет взлететь, пока мы его не починим. Так что нужно сначала убедиться, что там, где мы приземлимся, есть все необходимое для ремонта.

Фрэнк почесал в затылке.

— А где же мы возьмем небесную бронзу? Навряд ли ею можно затариться в «Хоум депо».[76]


— Фестус, проведи сканирование.

— Он что, чует волшебную бронзу? — поразился Фрэнк. — А есть что-то, чего он не может?

«Видел бы ты Фестуса, когда у него еще было тело», — подумал Лео, но ничего не сказал. Напоминание о плачевном состоянии дракона оказалось для него слишком болезненным.

Стоя на носу, Лео смотрел вдаль, на проплывавшую под ними Калифорнийскую долину. Он не очень-то верил, что удастся раздобыть все, что нужно, в одном месте, но попытаться стоит. А еще Лео хотелось оказаться как можно дальше от Нового Рима. Благодаря своему волшебному мотору «Арго-II» мог за короткое время покрывать огромные расстояния, но Лео предполагал, что и у римлян найдутся какие-нибудь волшебные способы передвижения.

Сзади заскрипели ступеньки: Перси и Аннабет, оба мрачнее тучи, поднялись на палубу.

У Лео учащенно забилось сердце.

— Джейсон?..

— Он отдыхает, — сказала Аннабет. — Пайпер за ним присматривает, он поправится.

Перси смерил его тяжелым взглядом.

— Аннабет говорит, что это ты стрелял из баллисты.

— Старик, я… я не понимаю, как это вышло. Мне так жаль…

— Жаль? — прорычал Перси.

Аннабет положила руку бойфренду на грудь, удерживая его на месте.

— Мы разберемся с этим позже, а сейчас нам нужно перегруппироваться и выработать какой-то план. Что с кораблем?

У Лео дрожали ноги: Перси посмотрел на него в точности, как Джейсон, призывающий молнии. Паренек почувствовал покалывание во всем теле, все его инстинкты вопили: «Пригнись!»

Он отрапортовал Аннабет о повреждениях и о том, какие им нужны материалы. По крайней мере, говоря о чем-то, что можно починить, он чувствовал себя лучше.

Он как раз плакался на нехватку небесной бронзы, когда Фестус снова застрекотал и запищал.

— Отлично, — с облегчением вздохнул Лео.

— Что же тут отличного? — заметила Аннабет. — Разве что в целом наше положение сейчас весьма отличается от того, что было утром.

Лео натянуто улыбнулся.

— Все, что нам нужно, находится в одном месте. Фрэнк, почему бы тебе не превратиться в птичку или еще во что-нибудь? Слетай вниз, к своей подружке, скажи ей: встречаемся в штате Юта, у Большого Соленого озера.

Когда они наконец туда добрались, их ждала жесткая посадка. Весла были сломаны, парус разорван, так что Лео не мог толком контролировать корабль при снижении. Остальные спустились вниз и пристегнулись — все, кроме тренера Хеджа — тот настоял, что останется на носу, и теперь держался за перила и вопил:

— ДА! Ну, давай, озеро!

Лео в одиночестве стоял на корме у руля, пытаясь направить корабль как можно точнее.

Фестус встревожился и по системе двусторонней связи передал на квартердек[77] серию скрипов и жужжания.

— Знаю-знаю, — сквозь зубы пробормотал Лео.

Ему было некогда любоваться пейзажем. На юго-востоке, у подножия горной гряды, прилепился город, окрашенный послеполуденным солнцем в пурпурные тона, перемежающиеся синими тенями. На юге раскинулась пустынная равнина. А прямо под ними блестело, как алюминиевая фольга, Большое Соленое озеро. Береговая линия белела солеными наслоениями, вид которых напомнил Лео аэрофотоснимки Марса.

— Держитесь, тренер! — прокричал он. — Сейчас нам будет несладко!

— А мне вообще жизнь никогда малиной не казалась!

ВУ-У-УМ! Нос накрыло соленой водой, так что тренер Хедж окунулся по маковку. «Арго-II» опасно накренился на правый борт, потом выправился и закачался на поверхности озера. Механизмы загудели, и пропеллеры на полном ходу превратились в корабельные винты.

Опустились в воду и заработали три группы роботизированных весел, и корабль двинулся вперед.

— Хорошая работа, Фестус, — похвалил Лео. — Доставь нас на южный берег.

— Да! — Тренер Хедж вскинул вверх кулаки. Он вымок от рогов до копыт, но ухмылялся от уха до уха, как спятивший козел. — Давай еще раз!

— Э-э-э… Может, в другой раз, — посулил Лео. — Просто останьтесь на палубе, ладно? Вы могли бы нести вахту, на случай, если… ну, знаете, если озеро вдруг на нас нападет, или еще что случится.

— Сделаем, — пообещал Хедж.

Лео позвонил в колокол, давая понять, что все в порядке, и направился к лестнице, но на полпути услышал цоканье копыт по палубе. Появился светло-коричневый жеребец, на котором сидела Хейзел Левеск.

— Как?.. — Вопрос застрял у Лео в горле. — Мы же на середине озера! Эта животина умеет летать?

Конь сердито заржал.

— Арион не умеет летать, — ответила Хейзел. — Но может пересечь что угодно. Вода, вертикальные поверхности, низкие горы — все это для него не преграда.


— А-а-а.

Хейзел странно на него смотрела, так же, как и на празднике, словно выискивала что-то в чертах его лица. Лео так и подмывало спросить, не встречались ли они прежде, но нет, конечно, они не встречались. Он бы запомнил, если бы хорошенькая девчонка уделяла ему столько внимания, ведь такое случалось не часто.

«Она подружка Фрэнка», — напомнил себе Лео.

Здоровяк все еще находился внизу, но Лео почти захотелось, чтобы тот поскорее поднялся по лестнице. Хейзел так рассматривала Лео, что ему стало не по себе от смущения.

К ним крадучись приблизился тренер Хедж с битой наперевес, подозрительно косясь на волшебного скакуна.

— Вальдес, это расценивается как вторжение?

— Нет! — воскликнул Лео. — М-м-м… Хейзел, тебе лучше пойти со мной. Я построил в трюме стойла, на случай, если Ариону надо…

— Он скорее вольный дух, — Хейзел соскользнула с седла. — Он будет пастись вокруг озера, пока я его не позову. Но я хочу осмотреть корабль, так что показывай дорогу.

«Арго-II» был сконструирован по образцу древней триремы, только в два раза больше. На первой палубе имелся один центральный коридор, по обеим сторонам которого располагались каюты. На обычной триреме почти все пространство занимали три ряда скамей для нескольких сотен потных гребцов, которые трудились день-деньской, но Лео сделал весла автоматическими и втяжными, так что они занимали очень мало места во внутреннем пространстве корпуса. Энергия на корабле вырабатывалась в машинном отделении на второй и нижней палубах, там же находились лазарет, склад и конюшня.

Лео направлялся вниз, в кают-компанию. Он построил на корабле восемь кают — семь для полубогов из пророчества и одну для тренера Хеджа. (Нет, вы только подумайте: Хирон полагал, что сатир — ответственный взрослый, который сумеет присмотреть за молодежью!) На корме имелась большая кают-компания, она же гостиная, туда-то и шел Лео.

По пути они прошли мимо каюты Джейсона. Дверь оказалась приоткрыта. Джейсон храпел, на лбу у него покоился мешочек со льдом, а на краешке кровати сидела Пайпер, держа своего парня за руку.

Девушка глянула на Лео и приложила палец к губам, призывая к тишине, но — удивительное дело — она совсем не выглядела сердитой. Лео попытался подавить чувство вины. Они двинулись дальше. Когда они пришли в кают-компанию, все остальные — Перси, Аннабет и Фрэнк — уже собрались за обеденным столом.

Лео постарался сделать кают-компанию как можно симпатичнее, так как думал, что они будут проводить в ней много времени. В буфете выстроились волшебные чашки и тарелки из Лагеря полукровок, наполнявшиеся любой едой и любыми напитками, какие бы ни пожелали едоки. Еще был волшебный переносной холодильник, полный банок с напитками, идеальная вещь для пикника на морском берегу. Стулья заменили навороченными креслами со встроенной системой массажа, наушниками, держателями для мечей и стаканов, чтобы полубоги могли расслабиться и оттянуться, окруженные всем, чего только их душенька пожелает. Окон не было, но стены зачаровали так, чтобы они показывали волшебные кадры, сделанные в Лагере полукровок, — пляж, лес, клубничные поля. Правда, теперь Лео сомневался: а не вызовет ли это тоску по дому вместо счастья?

Перси во все глаза рассматривал снимок одинокой сосны на Холме полукровок; золотое руно, висевшее на ее ветвях, поблескивало в лучах заката.


— Итак, мы приземлились, — резюмировал он. — Что дальше?

Фрэнк подергал тетиву лука.

— Разгадать смысл пророчества? Я хочу сказать… Элла произнесла пророчество из книг Сивиллы, ведь так?

— Откуда? — переспросил Лео.

Фрэнк объяснил, как здорово их маленькая приятельница гарпия запоминает все, что читает, и как в свое время она проглотила сборник древних пророчеств, считавшийся утерянным после падения Рима.

— Так вот почему вы ничего не рассказали римлянам, — догадался Лео. — Не хотели, чтобы они принялись ее трясти.

Перси по-прежнему смотрел на изображение Холма полукровок.

— Элла очень ранимая, она была пленницей, когда мы ее нашли. Я просто не хотел… — Он сжал руку в кулак. — Теперь это не важно. Я отправил Тайсону радужное сообщение Ириды и велел забрать Эллу в Лагерь полукровок. Там они будут в безопасности.

Лео сомневался, что кто-то из них будет в безопасности после того, как он взбаламутил лагерь римлян, так что они обозлились (и это не считая уже существующих проблем с Геей и гигантами), однако промолчал.

Аннабет переплела пальцы.

— Дайте мне время, я подумаю о пророчестве. Но сейчас мы должны решать более насущные проблемы: нужно починить этот корабль. Лео, что нам потребуется?

— Проще всего со смолой, — Лео обрадовался, что они сменили тему. — Мы можем достать ее в городе, в магазине кровельных материалов, или в похожем заведении. Но есть еще известь и небесная бронза. По словам Фестуса, и то и другое можно раздобыть на острове посреди озера, прямо к западу отсюда.


— Мы должны торопиться, — предупредила Хейзел. — Насколько я знаю Октавиана, он ищет нас, используя свои провидческие способности авгура. Римляне пошлют за нами войска, это дело чести.

Лео почувствовал, что взгляды всех собравшихся устремлены на него.

— Ребята… Я не знаю, что случилось. Честно, я…

Аннабет подняла руку.

— Мы уже все обсудили и согласились, что это не твоя вина, Лео. Ощущение холода, которое ты описал… я его тоже почувствовала. Наверное, это какие-то чары, насланные Октавианом, Геей или кем-то из их приспешников. Но до тех пор, пока мы не поймем, что произошло…

Фрэнк проворчал:

— Почем нам знать, что это не повторится?

Пальцы Лео нагрелись так, словно вот-вот воспламенятся. Как сын Гефеста, Лео, помимо всего прочего, мог призывать пламя, стоило только пожелать; но приходилось постоянно контролировать себя, чтобы не вызвать его непроизвольно. Особенно это опасно на корабле, полном взрывчатых и легковоспламеняющихся веществ.

— Сейчас со мной уже все в порядке, — настойчиво сказал он, сам отчаянно желая в это верить. — Возможно, нам стоит ввести систему наблюдения? Никто никуда не ходит в одиночку. Можно оставить Пайпер и тренера Хеджа на борту с Джейсоном. Пошлем одну команду в город за смолой, а другую — за бронзой и известью.

— Разделиться? — нахмурился Перси. — По-моему, это неудачная затея.

— Так будет быстрее, — вставила Хейзел. — Кроме того, есть причина, по которой на поиски обычно отправляют не более трех полубогов, верно?

Аннабет подняла брови, будто обдумывая, вправе ли Хейзел делать замечания.

— Ты права. И по этой причине нам нужен «Арго-II»… вне лагеря семь полубогов в одном месте привлекут слишком много чудовищ. Корабль разработан так, чтобы спрятать нас и защитить. На борту мы в относительной безопасности, но если предпримем вылазку, не следует передвигаться группами более трех человек. Нет смысла лишний раз оповещать о нашем присутствии приспешников Геи.

У Перси все еще был недовольный вид, но он взял Аннабет за руку.

— Если моим напарником будешь ты, я согласен.

Хейзел улыбнулась.

— О, тогда все просто. Фрэнк, ты потрясающе превратился в дракона! Не мог бы ты сделать это снова и отнести Аннабет с Перси в город за смолой?

Фрэнк открыл было рот, собираясь протестовать.

— Я… думаю, да. А что насчет тебя?

— Я поскачу на Арионе вместе с Сэ… с Лео, — девушка суетливо поправила рукоять меча, и Лео моментально занервничал. Похоже, у нее еще больше нервной энергии, чем у него. — Мы добудем известь и бронзу, и все встретимся здесь до темноты.

Фрэнк нахмурился: мысль, что Лео останется наедине с Хейзел, явно пришлась ему не по нраву. Почему-то, видя неодобрение Фрэнка, Лео захотел пойти с Хейзел. Ему захотелось доказать, что он достоин доверия, и убедить всех, что он больше не станет палить из баллист направо и налево.

— Лео, — сказала Аннабет, — если мы достанем материалы, сколько времени займет ремонт?

— Если повезет, то всего несколько часов.

— Прекрасно, — решила девушка. — Встречаемся здесь. Постарайтесь обернуться как можно скорее, но не лезьте на рожон. Удачи, хоть это и не значит, что нам повезет.

VI ЛЕО

Поездка на Арионе стала лучшим событием за весь день, да и то ее можно было не брать в расчет, потому что день у Лео выдался паршивый. Под копытами коня поверхность озера подергивалась соленой дымкой. Лео похлопал по конскому боку и почувствовал, как под шкурой перекатываются мускулы, точно хорошо смазанный механизм. Он впервые понял, почему мощность автомобильного двигателя измеряют в лошадиных силах, и мысленно назвал Ариона четвероногим «Мазерати».

Перед ними лежал остров, окруженный полосой такого белоснежного песка, что казалось, будто это чистейшая столовая соль. Дальше начинались покрытые травой дюны и отполированные водой и ветром валуны.

Лео сидел позади Хейзел, одной рукой держась за ее талию. Из-за этого тесного контакта он немного нервничал, но в противном случае он бы попросту свалился за борт (или как там правильно говорится, если едешь на лошади).

Перед тем, как они с Хейзел отправились в путь, Перси оттащил паренька в сторонку и рассказал историю девушки, с таким видом, будто делает Лео большое одолжение, однако в полутонах его голоса ясно читалось: «Если будешь приставать к девушке моего друга, я лично скормлю тебя акуле-людоеду».

По словам Перси, Хейзел была дочерью Плутона. Она умерла в сороковых годах прошлого века, но ее вновь вернули к жизни всего несколько месяцев назад.

Лео с трудом в это верилось, ведь Хейзел выглядела теплой и вполне живой, в отличие от призраков или других возрожденных смертных, с которыми ему приходилось сталкиваться.

С людьми она вроде бы тоже неплохо ладила, в отличие от Лео, предпочитавшего общество механизмов. Создания из плоти и крови вроде лошадей и девчонок? Он не имел ни малейшего понятия, как они работают.

К тому же Хейзел — подружка Фрэнка, так что Лео помнил о необходимости соблюдать дистанцию. И все же от ее волос приятно пахло, и во время этой совместной поездки сердце его учащенно билось помимо его воли. Должно быть, это из-за быстрого бега коня.

Арион выскочил на пляж, застучал копытами и победно заржал, ни дать ни взять — тренер Хедж, испускающий боевой клич.

Хейзел и Лео спешились. Арион скреб копытом песок.

— Он хочет есть, — пояснила Хейзел. — Ему нравится золото, но…

— Золото? — переспросил Лео.

— Но пока ему хватит и травы. Иди, Арион, спасибо, что подвез. Я тебя позову.

В тот же миг конь исчез, только дымящийся след остался над озером.

— Быстрая лошадка, — заметил Лео. — Вот только не прокормишь.

— Да нет, — возразила Хейзел. — Золото для меня не проблема.

Лео поднял брови.

— Как так? Пожалуйста, только не говори, что ты родственница царя Мидаса. Не люблю этого дядьку.

Хейзел надула губы, как будто уже жалела, что заговорила на эту тему.

— Не важно.

Любопытство Лео еще больше возросло, но он решил, что лучше не давить на девушку. Он опустился на колени и зачерпнул пригоршню белого песка.

— Что ж… во всяком случае, один вопрос решен. Вот наша известь.

Хейзел нахмурилась.

— Целый пляж?

— Ага. Видишь? Идеально круглые гранулы. Это карбонат кальция, — Лео вытащил из своего пояса с инструментами пакет с застежкой «зиплок»[78] и зачерпнул еще извести.

И вдруг замер: ему вспомнились все случаи, когда богиня земли Гея являлась ему в земле — ее спящее лицо складывалось из пыли, песка или грязи. Она обожала над ним насмехаться. Лео представил, как на белом песке проступают ее закрытые глаза и сонная улыбка.

«Иди, маленький герой, — сказала Гея. — Без тебя корабль не починят».

— Лео? — позвала Хейзел. — С тобой все в порядке?

Паренек перевел сбившееся дыхание. Геи тут нет, он просто сам себя запугивает.

— Ага, — кивнул он. — Ага, нормально.

И принялся наполнять пакет.

Хейзел опустилась на колени рядом с ним и начала помогать.

— Надо было прихватить с собой ведро и лопаты.

При мысли об этом Лео приободрился и даже улыбнулся.

— Можно было бы сделать замок из песка.

— Из извести.

Их глаза встретились, и несколько секунд ребята смотрели друг на друга.


Хейзел отвела взгляд.

— Ты так похож на…

— Сэмми? — предположил Лео.

Девушка отпрянула.

— Ты знаешь?

— Понятия не имею, кто такой этот Сэмми, но Фрэнк спросил меня, точно ли это не мое имя.

— А оно… не твое?

— Нет, черт побери!

— И у тебя нет брата-близнеца или… — Хейзел умолкла. — Твоя семья из Нового Орлеана?

— Не-а, из Хьюстона. А что? Сэмми — это парень, которого ты когда-то знала?

— Я… Это ерунда. Просто ты на него похож.

Лео понял, что девушка слишком смущена и больше ничего не расскажет. Но если Хейзел — ребенок из прошлого, означает ли это, что и Сэмми тоже жил в тысяча девятьсот сороковые годы? Если так, как мог Фрэнк быть с ним знаком? И с чего бы Хейзел стала думать, что Лео — это Сэмми, раз прошло столько лет?

Они молча наполнили пакет, Лео запихнул его в свой пояс для инструментов, и пакет исчез — ни веса, ни объема, никаких неудобств, хотя Лео знал: стоит ему протянуть руку, и мешок снова окажется тут как тут. Лео мог унести с собой все, что поместилось бы в карманы его пояса. Он просто обожал эту волшебную вещь, жалея только, что в его отделения не помещалась бензопила или, скажем, базука.

Он встал и окинул взглядом остров: выбеленные, покрытые травой дюны и валуны, точно инеем подернутые коркой соли.

— Фестус сказал, где-то поблизости есть небесная бронза, но я не знаю точно — где.

— Туда, — Хейзел указала на какое-то место на пляже. — Примерно пятьсот ярдов отсюда.


— Как ты?..

— Драгоценные металлы, — пожала плечами Хейзел. — Это способности детей Плутона.

Лео вспомнил ее слова о том, что золото — это не проблема.

— Какой полезный дар. Показывай дорогу, мисс металлоискатель.

Солнце начало клониться к горизонту, небо окрасилось в удивительную смесь пурпурного и желтого. В других обстоятельствах Лео, возможно, наслаждался бы прогулкой по пляжу с симпатичной девушкой, но чем дальше они шли, тем больше он нервничал. Наконец Хейзел повернулась спиной к воде.

— Ты уверена, что это хорошая идея? — спросил Лео.

— Мы близко, — заверила девушка. — Идем.

И тут над дюнами они увидели женщину.

Она сидела на каменной глыбе посреди поросшего травой поля. Рядом стоял припаркованный черный хромированный мотоцикл, но в каждом колесе не хватало куска обода или спиц, так что они походили на профиль колобка, широко разинувшего рот. В таком состоянии мотоцикл бы далеко не уехал.

У женщины были вьющиеся черные волосы и костлявая фигура. Вся одежда на ней была из кожи: черные байкерские штаны, высокие сапоги и кроваво-красная куртка, вроде той, в которой Майкл Джексон танцует с ожившими мертвецами.[79] Землю у ее ног покрывало нечто, напоминающее раздавленные ракушки. Женщина наклонялась, вытаскивала из мешка новые предметы и со щелчком открывала. Створки устриц? Лео не мог с уверенностью сказать, водились ли в Большом Соленом озере устрицы, но склонялся к мысли, что не водились.

Он не горел желанием подойти поближе, поскольку встречи со странными дамами, как правило, не приносили ничего хорошего. Его старая нянька тиа[80] Каллида оказалась Герой и имела отвратительную привычку класть его в горящий камин, вздремнуть. Богиня земли Гея убила его мать, устроив пожар в мастерской, когда Лео было восемь. В Сономе снежная богиня Хиона пыталась превратить его в замороженный молочный десерт.

Но Хейзел медленно шла вперед, так что у него не осталось другого выбора, кроме как идти следом.

Когда они подошли ближе, Лео разглядел незнакомку получше и занервничал еще больше. На ремне женщины висел свернутый кнут, а на красной коже куртки проступал тонкий рисунок: переплетающиеся ветви яблони с сидящими на них скелетами птиц. Устричные скорлупки на поверку оказались разломанными печеньями с предсказаниями.

Ноги женщины по щиколотку утопали в кусочках печенья, но она доставала из мешка все новые и новые, ломала их и читала предсказания. Большую часть она отбрасывала прочь. Прочитав некоторые, что-то недовольно бормотала, ударяла пальцем по полоске бумаги, будто пачкая ее, волшебным образом снова запечатывала печенье и швыряла в стоявшую тут же корзину.

— Что вы делаете? — вырвалось у Лео.

Женщина подняла голову, и Лео едва не подавился вздохом, казалось, у него вот-вот разорвутся легкие.

— Тетя Роза? — выдохнул он.

Полная бессмыслица, но эта женщина выглядела в точности, как его тетка. Такой же широкий нос с родинкой сбоку, те же поджатые губы, словно она съела что-то кислое, и жестокие глаза. Но это не могла быть тетя Роза, она бы ни за что не нацепила такую одежду, и потом, насколько ему известно, тетка сейчас в Хьюстоне. Не стала бы она разламывать печенья с предсказаниями посредине Большого Соленого озера.

— Вот что ты видишь? — спросила женщина. — Интересно. А ты, Хейзел, дорогая?


— Как вы?.. — Хейзел в тревоге попятилась. — Вы выглядите как миссис Лир, моя учительница в третьем классе. Я вас ненавидела.

Женщина хмыкнула.

— Превосходно. Ты обижалась на нее, да? Она была к тебе несправедлива?

— Вы… Она привязывала мои руки к парте за плохое поведение, — призналась Хейзел. — Называла мою маму ведьмой. Винила меня во всем, чего я не делала и… Нет, теперь она уже наверняка умерла. Кто вы?

— О, Лео знает, кто я, — сказала незнакомка. — Что ты думаешь о тете Розе, mijo?

«Mijo». Так Лео всегда называла мама. А после ее смерти Роза отвернулась от Лео. Она называла его отродьем дьявола, винила за то, что случился пожар, говорила, что это он убил ее сестру. Роза настроила против него всю семью и бросила его — тощего восьмилетнего сироту — на милость социальных служб. Лео кочевал из одной приемной семьи в другую, до тех пор, пока наконец не обрел дом в Лагере полукровок. В мире существовало не так много людей, которых Лео ненавидел, но даже спустя столько лет при одном воспоминании о тетке он просто закипал от негодования.

Что он думает? Ему хотелось свести с ней счеты, поквитаться.

Он перевел взгляд на мотоцикл с увечными колесами. Где же он видел нечто подобное? Домик номер 16 в Лагере полукровок… над его дверью висел символ — сломанное колесо.

— Немезида, — сказал Лео. — Вы — богиня мщения.

— Видишь? — богиня улыбнулась Хейзел. — Он меня узнал.


Немезида разломила очередное печенье и наморщила нос.

— Тебе необычайно повезет, когда ты меньше всего будешь этого ждать, — прочитала она. — Вот такую чушь я просто ненавижу. Кто-то открывает печенье, и — ба-бах! — получает откровение, что разбогатеет! Я осуждаю эту бродягу Тихе, — вечно раздает удачу людям, которые этого не заслуживают!

Лео поглядел на гору разломанного печенья.

— М-м-м… Знаете, это не настоящие пророчества, разве нет? Их просто засовывают в печенье на какой-то фабрике…

— Не пытайся выдумывать оправдания! — рявкнула Немезида. — Это все происки Тихе, чтобы только в людях не угасла надежда. Нет, нет. Я должна ей противостоять. — Немезида ударила по полоске бумаги, и буквы стали красными. — «Ты умрешь в ужасных муках, когда больше всего этого ожидаешь». Вот так гораздо лучше.

— Это ужасно! — воскликнула Хейзел. — По вашей вине кому-то достанется такое предсказание, и оно сбудется?

Немезида ухмыльнулась, усмешка на лице тети Розы смотрелась просто жутко.

— Моя дорогая Хейзел, а ты разве никогда не желала, чтобы с миссис Лир случилось что-то ужасное, за все то хорошее, что она тебе сделала?

— Это вовсе не значит, что я действительно этого хотела!

— Фи! — Богиня снова запечатала печенье и бросила в корзину. — Раз ты римлянка, значит, Тихе для тебя — это Фортуна, я полагаю. Как и остальные, она сейчас в ужасном состоянии. А вот я не пострадала. Меня называют Немезидой и греки и римляне. Я не меняюсь, потому что месть вечна.

— О чем вы говорите? — спросил Лео. — Что вы здесь делаете?


Немезида вскрыла новое печенье.

— Счастливые цифры. Смех, да и только! Это даже предсказанием не назовешь! — Она смяла в кулаке печенье и швырнула крошки себе под ноги.

— Отвечаю на твой вопрос, Лео Вальдес: боги сейчас в незавидном положении. Так всегда бывает, когда между римлянами и греками кипит гражданская война. Олимпийцев разрывает на части их двойная природа, ведь к ним взывают с двух сторон. Так что, боюсь, у них начинается что-то вроде шизофрении. Голова раскалывается. Происходит потеря ориентации.

— Но сейчас нет войны, — настаивал Лео.

— М-м-м… Лео… — Хейзел вздрогнула. — Если только не принимать во внимание то, что ты недавно взорвал половину Нового Рима.

Лео уставился на девушку гадая, на чьей она, собственно, стороне.

— Так не нарочно же!

— Знаю, — сказала Хейзел, — но римляне этого не поняли. И они станут преследовать нас, чтобы отомстить.

Немезида хихикнула.

— Лео, девочка дело говорит. Грядет война, ее начала Гея твоими руками. Как ты думаешь, кого боги обвинят в том, что попали в такое затруднительное положение?

Рот Лео наполнился горечью, как будто он пожевал карбонат кальция.

— Меня.

Богиня фыркнула.

— Ну-ну, умерь свое самомнение. Ты всего лишь пешка на шахматной доске, Лео Вальдес, а я говорю об игроке, который затеял этот ваш нелепый поход, имеющий целью свести вместе греков и римлян. Боги винят Геру — или Юнону — это уж кому как нравится! Царица небес сбежала с Олимпа, чтобы спастись от гнева собственной семьи. Не жди больше помощи от своей покровительницы!

Кровь пульсировала у Лео в голове. К Гере он питал смешанные чувства. Она вмешивалась в его жизнь с тех пор, как он был еще малышом, лепила его по своему вкусу, чтобы использовать в своих целях, чтобы он стал частью великого пророчества, но, по крайней мере, она более или менее была на их стороне.

— Так почему вы здесь? — спросил он.

— Ну как же, чтобы предложить свою помощь! — злобно улыбнулась Немезида.

Лео взглянул на Хейзел, но у девушки был такой вид, словно ей только что предложили бесплатную змею.

— Вашу помощь? — переспросил Лео.

— Конечно! — заверила богиня. — Обожаю низвергать гордых и могущественных, а никто так не заслуживает низвержения, как Гея с ее гигантами. Однако должна предупредить: я не потерплю незаслуженной удачи. Везение — это мошенничество. Колесо фортуны — это «схема Понци».[81] Настоящий успех требует жертвы.

— Жертвы? — звенящим от напряжения голосом переспросила Хейзел. — Я потеряла маму, умерла и снова вернулась к жизни. Теперь пропал мой брат. Этих жертв для вас недостаточно?

Лео мог бы сказать почти то же самое. Ему хотелось завопить, что он тоже потерял маму. Вся его жизнь состояла из сплошных невзгод, следовавших одна за другой. Он потерял своего дракона Фестуса, едва не угробил себя, заканчивая «Арго-II». А теперь расстрелял лагерь римлян, скорее всего, развязал войну и, возможно, утратил доверие друзей.

— Прямо сейчас, — сказал он, пытаясь держать в узде свою злость, — мне нужна небесная бронза.

— О, ну это просто, — хмыкнула Немезида. — Она вон за тем холмом, ты найдешь ее вместе с пупсиками.

— Погодите, — вмешалась Хейзел. — С какими пупсиками?

Немезида забросила в рот печенье и проглотила вместе с предсказанием.

— Сама увидишь. Может быть, встреча с ними послужит тебе уроком, Хейзел Левеск. Большинство героев не в силах убежать от своей природы, даже когда жизнь дает им второй шанс. — Она улыбнулась. — Кстати, о твоем брате Нико: у тебя мало времени. Так, посмотрим… сегодня двадцать пятое июня? Да, если не считать сегодня, осталось шесть дней. А потом он умрет, а весь город Рим погибнет.

Хейзел широко распахнула глаза.

— Как… Что?..

— Что же до тебя, дитя огня, — богиня повернулась к Лео. — Худшие твои невзгоды еще впереди. Ты всегда будешь изгоем, седьмым колесом. Тебе не будет места среди собратьев. Скоро ты столкнешься с проблемой, которую не сможешь решить. Хотя я могла бы тебе помочь… не задаром.

Лео почувствовал запах дыма и понял, что пальцы на левой руке объяты пламенем, а Хейзел в ужасе на него смотрит.

Он сунул руку в карман, чтобы погасить огонь.

— Я предпочитаю сам решать свои проблемы.

— Хорошо, — Немезида стряхнула с куртки крошки печенья.

— Но, м-м-м… о какой цене идет речь?

Богиня пожала плечами:

— Один из моих детей недавно обменял глаз на возможность действительно что-то поменять в этом мире.

У Лео подвело живот.

— Вы… хотите глаз?

— Возможно, в твоем случае сойдет другая жертва. Но это будет что-то настолько же болезненное. Вот, — Немезида протянула Лео еще не вскрытое печенье с предсказанием. — Если тебе понадобится ответ, сломай его, и твоя проблема решится.

Дрожащей рукой Лео взял печенье.

— Какая проблема?

— Узнаешь, когда придет время.

— Нет, спасибо, — твердо сказал Лео, но его рука совершенно самостоятельно спрятала печенье в волшебный пояс.

Немезида вытащила из мешка новое печенье и разломила.

— Скоро у тебя появится причина пересмотреть свой выбор. О, как вам это, например, тут и менять ничего не надо.

Она вновь запечатала печенье и бросила в корзину.

— Мало кто из богов сможет вам помочь во время путешествия. Большинство уже ни на что не годны, и их замешательство будет только расти. Лишь одно может вновь вернуть на Олимп гармонию — если за одну старую несправедливость наконец-то отомстят. Ах, это было бы так мило, чаши весов снова придут в равновесие! Но этого не случится, если ты не примешь мою помощь.

— Полагаю, вы так и не скажете, что именно имеете в виду, — пробормотала Хейзел. — И почему моему брату Нико осталось жить всего шесть дней. И почему Рим будет уничтожен.

Немезида тихо засмеялась, встала и забросила мешок с печеньем на плечо.

— О, это все взаимосвязано, Хейзел Левеск. Что же до моего предложения, Лео Вальдес, подумай о нем. Ты хорошее дитя, трудолюбивое. Мы бы сработались. Но я слишком тебя задержала. Тебе стоит сходить к зеркальному озеру, пока свет не померк. Мой бедный проклятый мальчик начинает слишком… сильно волноваться, когда опускается темнота.

Лео не понравились последние слова богини, но она уже села на мотоцикл. Очевидно, он все-таки был на ходу, даже невзирая на сломанные колеса, потому что Немезида включила зажигание и исчезла, оставив после себя грибообразное облачко черного дыма.

Хейзел наклонилась: все сломанные печенья и бумажки с предсказаниями исчезли, осталась только одна смятая полоска бумаги. Девушка подобрала ее и прочитала:

— «Ты увидишь свое отражение, и у тебя появится причина для отчаяния».

— С ума сойти, — проворчал Лео. — Пошли, посмотрим, что это значит.

VII ЛЕО

— Кто такая тетя Роза? — спросила Хейзел.

Лео не хотелось говорить о тетке. Слова Немезиды все еще худели в ушах. Казалось, его пояс с инструментами потяжелел после того, как он положил туда печенье, — но это просто невозможно. В отделениях пояса можно носить что угодно, и лишнего веса не прибавится. Даже самые хрупкие вещи в нем не разобьются. И все же Лео не мог избавиться от ощущения, что его гнет вниз тяжесть, что печенье ждет, когда же его разломят.

— Это долгая история, — ответил он. — После смерти мамы она меня бросила, сдала приемным родителям.

— Мне жаль.

— Да ладно… — Лео поторопился сменить тему. — А ты? Что Немезида сказала о твоем брате?

Хейзел моргнула, как будто ей в глаз попала соль.

— Нико… Он нашел меня в Царстве Мертвых, вернул назад в мир смертных и убедил римлян в Лагере Юпитера принять меня к себе. Это ему я обязана своим вторым шансом на жизнь. Если Немезида права, и Нико в опасности… Я должна ему помочь.

— Конечно, — кивнул Лео, хотя от этой мысли ему сделалось не по себе. Он очень сомневался, что богиня мщения вдруг начала давать советы по доброте душевной. — А слова Немезиды про шесть дней жизни, которые остались у твоего брата, и про разрушение Рима… есть идеи, что все это значит?

— Никаких, — призналась Хейзел. — Но боюсь…

Но девушка решила не делиться своими соображениями, какими бы они ни были. Она взобралась на самый большой валун, чтобы как следует осмотреться. Лео попытался вскарабкаться следом, но потерял равновесие. Хейзел поймала его за руку, потянула на себя, и они вдруг оказались на большом камне нос к носу, держась за руки.

Глаза Хейзел блестели, как золото.

«Золото для меня не проблема» — так она сказала. Когда же Лео смотрел на Хейзел, то ясно понимал, что для него проблемы не за горами. Кто же такой этот Сэмми? Лео грызло ощущение, что ему следует это знать, но он никак не мог ухватить ускользающую мысль. Кто бы он ни был, ему повезло, раз Хейзел о нем так пеклась.

— Э-э-э… спасибо. — Он выпустил ее руку, но они по-прежнему стояли так близко друг к другу, что он чувствовал ее теплое дыхание. Она определенно не производила впечатление мертвого человека.

— Когда вы с Немезидой говорили, — неуверенно начала Хейзел, — твои руки… я видела пламя.

— Ага, — кивнул Лео. — Это один из даров детей Гефеста. Но обычно я могу его контролировать.

— О! — Она прижала руку к своей джинсовой рубашке, как будто пыталась защититься или собиралась принести клятву верности американскому флагу. Лео показалось, что она хочет попятиться, но валун, на котором они стояли, был слишком маленький.


«Здорово, — подумал он. — Теперь еще один человек считает меня чокнутым уродом».

Он обвел взглядом остров. Противоположный берег виднелся всего в нескольких сотнях ярдов отсюда, а посередине протянулись дюны и нагромождения валунов. Никакого зеркального озера не наблюдалось.

«Ты всегда будешь изгоем, — сказала ему Немезида, — седьмым колесом. Тебе не будет места среди собратьев».

С тем же успехом она могла бы налить ему в уши кислоты. Лео и без чужих подсказок знал, что он странный и некомпанейский парень. Он провел много месяцев в бункере номер 9 в Лагере полукровок, работая над кораблем, пока его друзья вместе тренировались, ели и весело играли в захват флага, а потом получали призы. Даже двое его лучших друзей, Пайпер и Джейсон, часто обращались с ним, как с чужим. С тех пор как они начали встречаться, Лео перестал быть им нужен. Его единственный оставшийся друг, дракон Фестус, стал носовой фигурой после того, как его контрольный диск разрушился во время их последнего приключения, а Лео не хватило познаний в области техники, чтобы его починить.

Седьмое колесо в телеге. Ему доводилось слышать про пятое колесо — что-то лишнее, бесполезная деталь оборудования. Наверное, седьмое колесо еще хуже.

Он смотрел на эту миссию как на возможность для себя начать все с чистого листа. Она бы окупила весь его тяжкий труд над созданием «Арго-II». У него было бы шестеро хороших друзей, которые восхищались бы им и ценили его, и они бы уплыли в восход, биться с гигантами. Возможно, тайно надеялся Лео, он даже найдет себе подружку.

«Включи мозг!» — прикрикнул он на себя.

Немезида права. Пусть он один из семи, но все равно сам по себе. Он стрелял в римлян и принес друзьям одни неприятности. «Тебе не будет места среди собратьев».

— Лео, — мягко сказала Хейзел. — Нельзя принимать близко к сердцу все, что наговорила Немезида.

Паренек нахмурился.

— А если это правда?

— Она же богиня мести, — напомнила Хейзел. — Может, она на нашей стороне, а может, и нет, но смысл ее существования в том, чтобы раздувать чувство обиды.

Лео пожалел, что не умеет так просто выбрасывать из головы гнетущие мысли, и все же Хейзел в этом не виновата.

— Лучше нам пойти дальше, — заметил он. — Хотел бы я знать, что имела в виду Немезида, когда советовала успеть до темноты.

Хейзел посмотрела на солнце, уже задевавшее краешком горизонт.

— И что это за проклятый мальчик, которого она упомянула?

Позади них чей-то голос повторил:

— Проклятый мальчик, которого она упомянула.

Сначала Лео никого не заметил, но потом разглядел молодую женщину, стоявшую футах в десяти от их валуна. Ее платье, напоминающее древнегреческую тунику, было такого же цвета, как и камни. Тонкие волосы, не то светло-коричневые, не то блондинистые, не то седые, сливались с сухой травой. Незнакомка вовсе не была невидимкой, просто она так замаскировалась, что, если стояла неподвижно, заметить ее не представлялось возможным. Лео обнаружил, что с трудом фокусирует на ней взгляд. Красивое лицо, но незапоминающееся. Вообще-то, стоило Лео моргнуть, и он уже едва мог припомнить, как она выглядит, так что приходилось снова концентрироваться, чтобы ее разглядеть.

— Привет, — сказала Хейзел, — вы кто?

— Вы кто? — ответила девушка. Ее голос звучал так блекло, словно она устала отвечать на этот вопрос.


Хейзел с Лео переглянулись. Со всеми этими заморочками полубогов никогда, не знаешь, с чем столкнулся на сей раз. В девяти случаях из десяти такие встречи не сулят ничего хорошего. Девушка-ниндзя, замаскировавшаяся в своей одежде цвета хаки, не вызывала у Лео пламенного желания общаться.

— Это ты — тот проклятый ребенок, о котором говорила Немезида? — спросил Лео. — Но ты просто девушка.

— Ты просто девушка, — откликнулась та.

— Извини? — нахмурился Лео.

— Извини? — с несчастным видом сказала девушка.

— Ты повторяешь… — Лео осекся. — О, погоди-ка. Хейзел, помнишь, был какой-то миф о девушке, которая все повторяла?

— Эхо, — подсказала Хейзел.

— Эхо, — согласилась девушка. Она пошевелилась, и ее платье изменилось, в точности копируя окружающий пейзаж. Ее глаза были цвета соленой воды. Лео попытался сфокусировать взгляд на ее лице, но не сумел.

— Не помню этот миф, — признался он. — Тебя прокляли, и теперь ты должна повторять последние услышанные тобой слова?

— Услышанные тобой слова, — сказала Эхо.

— Бедняжка, — покачала головой Хейзел. — Если не ошибаюсь, это дело рук богини?

— Это дело рук богини, — подтвердила Эхо.

Лео почесал затылок.

— Но это же вроде случилось тысячи лет назад… ой. Ты — одна из тех смертных, кто прошел через Врата смерти. Как бы мне хотелось, чтобы мы больше не сталкивались с мертвыми людьми.

— Мертвыми людьми, — резко выпалила Эхо, словно хотела его ударить.

Тут Лео сообразил, что Хейзел смотрит себе под ноги.

— Э-э-э… извини, — пробормотал он. — Я не хотел тебя обидеть, или там…


— Там, — Эхо указала куда-то в сторону дальнего берега острова.

— Ты хочешь нам что-то показать? — спросила Хейзел, слезая с валуна. Лео последовал за ней.

Даже когда Эхо стояла совсем рядом, ее было трудно разглядеть. Вообще-то, чем дольше ребята на нее смотрели, тем прозрачнее она казалась.

— А ты точно настоящая? — засомневался Лео. — То есть… из плоти и крови?

— Из плоти и крови, — девушка прикоснулась к лицу Лео, так что тот вздрогнул. Пальцы у нее были теплые.

— Так… ты должна повторять все? — спросил он.

— Все.

Лео не смог сдержать улыбку.

— Наверное, это даже забавно.

— Забавно, — грустно сказала девушка.

— Синие слоны.

— Синие слоны.

— Поцелуй меня, балда.

— Балда.

— Эй!

— Эй!

— Лео, — умоляюще прошептала Хейзел, — не надо ее дразнить.

— Не надо ее дразнить, — согласилась Эхо.

— Ну ладно, ладно, — вздохнул Лео, борясь с искушением. Ведь не каждый день встречаешь человека со встроенной функцией автоматического звуковоспроизведения. Так что ты показывала? Тебе нужна наша помощь?

— Помощь, — решительно подтвердила Эхо. Она жестами велела им следовать за ней и помчалась вниз по откосу. Лео мог следить за ее передвижениями только по примятому следу на траве и блеску платья, которое меняло цвет, чтобы сливаться с камнями.

— Нам лучше поторопиться, — заметила Хейзел. — А не то мы ее потеряем.

И тут они нашли обещанную проблему — если можно назвать проблемой толпу хорошеньких девушек. Эхо привела их в низину, имеющую форму воронки, оставленной взрывом, на поросший травкой луг, в центре которого находилось маленькое озерцо. У воды собрались несколько десятков нимф. По крайней мере, Лео предположил, что это нимфы. Как и те, что обитали в Лагере полукровок, эти тоже щеголяли в тончайших платьях и босиком. Чертами лица они походили на эльфов, а их кожа слегка отливала зеленью.

Лео не понимал, чем они заняты: девицы столпились в одном месте, лицом к пруду и толкались, чтобы лучше видеть. Некоторые держали в вытянутых руках мобильные телефоны, пытаясь сделать снимок поверх голов остальных. Лео еще никогда не видел нимф с телефонами. Что же они там нашли? Может, труп? Если так, почему они подпрыгивают и так оживленно хихикают?

— На что они смотрят? — поинтересовался он.

— Они смотрят, — вздохнула Эхо.

— Есть только один способ это выяснить, — Хейзел решительно направилась вперед и принялась проталкиваться сквозь толпу. — Простите. Позвольте нам пройти.

— Эй! — возмутилась одна из нимф. — Мы первые пришли!

— Да, — фыркнула другая. — Ты его не заинтересуешь.

У второй нимфы на щеках были нарисованы большие красные сердца, а поверх платья она носила футболку с надписью: «Обожемой, я <3 Н!!!!».[82]


— Кхм. Служба полубогов, — сказал Лео официальным тоном. — Дайте дорогу. Спасибо.

Нимфы заворчали, но подались в стороны, так что стало видно, что на берегу озера стоит коленопреклоненный молодой человек и пристально смотрит в воду.

Обычно Лео не очень-то обращал внимание на то, как выглядят другие парни. Наверное, сказывалось постоянное присутствие Джейсона — высокого мужественного блондина, этакой ходячей квинтэссенций качеств, которых у Лео никогда не будет. Как правило, девушки его не замечали. По крайней мере, рассуждал он, если уж у него и появится девушка, она выберет его не из-за внешности. Он надеялся, что его индивидуальность и чувство юмора однажды принесут плоды, хотя пока от них не было никакого толку.

В любом случае, даже Лео отметил, что пижон у озера — редкостный красавчик: чеканный профиль, красиво очерченные губы и глаза, которые могли принадлежать как очаровательному женскому, так и мужественному мужскому лицу. Темные волосы обрамляли лоб. Ему могло быть лет семнадцать-двадцать, наверняка и не скажешь, но он имел телосложение танцора: длинные изящные руки, мускулистые ноги, прекрасная осанка. Держался он с королевским спокойствием, хотя из одежды носил простую белую футболку и джинсы. За спиной у юноши висели лук и колчан, но оружием он явно давно уже не пользовался: стрелы покрылись пылью, а между тетивой и рукояткой сплел паутину паук.

Лео осторожно подошел поближе и заметил, что лицо юноши неестественно золотистое. На дне пруда поблескивал в лучах заходящего солнца большой плоский лист небесной бронзы, омывая лицо мистера Красавчика теплым сиянием.

Казалось, парень загипнотизирован собственным отражением в металле.

Хейзел резко втянула в себя воздух.

— Он потрясающий.


Столпившиеся вокруг нее нимфы завизжали и захлопали в ладоши, выражая согласие.

— Да, — мечтательно пробормотал молодой человек, не отрывая глаз от воды. — Я просто потрясающий.

Одна нимфа продемонстрировала экран своего айфона.

— Последнее видео с ним на ютубе стало хитом всего за час, оно понравилось миллиону человек. Хотя половина поставленных плюсиков, наверное, моя.

Другая нимфа хихикнула.

— Видео на ютубе? — удивился Лео. — И что он делает на этом видео, поет?

— Нет, глупый! — негодующе фыркнула нимфа. — Когда-то он был царевичем, прекрасным охотником и так далее. Но это не важно. Теперь он просто… да сам посмотри! — она показала Лео видео. В кадре появилась в точности такая же картина, которую они наблюдали в реальности: парень, смотрящий на свое отражение в озере.

— Он та-а-а-а-акой отпадный! — простонала другая девица. На ее красной футболке значилось: «Миссис Нарцисс».

— Нарцисс? — переспросил Лео.

— Нарцисс, — грустно подтвердила Эхо.

Лео и забыл, что она тоже здесь, а нимфы, похоже, поначалу ее вообще не замечали.

— Ой, опять ты! — Миссис Нарцисс попыталась отпихнуть Эхо, но из-за маскировочного платья девушки промахнулась и толкнула семерых других нимф.

— У тебя была возможность, Эхо! — заявила нимфа с айфоном. — Он бросил тебя четыре тысячи лет назад! Ты недостаточно хороша для него!

— Для него, — горько сказала Эхо.

— Подождите, — Хейзел явно с трудом начала отводить взгляд от красивого парня, и это ей все же удалось. — Что здесь происходит? Почему Эхо нас сюда привела?

Одна нимфа закатила глаза. В руках она держала авторучку и помятый плакат с изображением Нарцисса, очевидно, хотела получить автограф.

— Давным-давно Эхо была нимфой, как и мы, только жуткой болтушкой! «Бу-бу-бу-бу-бу», сплетничала постоянно.

— Я знаю! — взвизгнула другая нимфа. — Да кто бы это вытерпел? Буквально на днях я говорила Клеопии (ну, знаете, она живет в валуне по соседству с моим?) Так вот, я говорю: «Прекрати сплетничать, а не то закончишь, как Эхо». У Клеопии рот вообще не закрывается! Слыхали, что она болтала про ту облачную нимфу и сатира?

— Еще бы! — поддакнула нимфа с плакатом. — В общем, в наказание за болтовню Гера прокляла Эхо, так что та могла только повторять за другими, и это нас полностью устраивало. Но потом Эхо влюбилась в нашего умопомрачительного парня, Нарцисса. Можно подумать, он бы ее выбрал!

— Да ни в жизнь! — закивали с полдюжины ее товарок.

— А теперь она носится с безумной идеей, что его нужно спасти, — хмыкнула миссис Нарцисс. — Ей бы следовало просто уйти.

— Уйти! — прорычала в ответ Эхо.

— Я так рада, что Нарцисс снова жив, — сказала другая нимфа, в сером платье. Ее руки покрывали написанные черным маркером слова: «Нарцисс + Лэйя». — Он типа лучший! И он на моей территории.

— Ой, да брось, Лэйя, — одернула ее подружка. — Я — озерная нимфа, а ты — всего лишь нимфа камня.

— И что? А я — нимфа воды, — запротестовала другая.

— Нет, очевидно, он пришел сюда, потому что любит дикорастущие цветы! — заявила третья. — А это уже моя епархия!


Толпа заспорила, а Нарцисс пялился в воду, не обращая ни на кого внимания.

— Ну, хватит! — завопил Лео. — Хватит, дамы! Мне нужно спросить кое-что у Нарцисса.

С грехом пополам нимфы успокоились и снова принялись фотографировать.

Лео опустился на колени рядом с красавчиком.

— Итак, Нарцисс, что стряслось?

— Ты не мог бы отодвинуться? — задумчиво попросил тот. — Ты портишь всю картину.

Лео посмотрел в воду. Под водой, на поверхности бронзового листа, появилось его колеблющееся отражение. Лео совершенно не горел желанием рассматривать себя. По сравнению с Нарциссом сам он выглядел как пещерный тролль. Однако, вне всяких сомнений, блестящий металл представлял собой кусок кованой небесной бронзы, неровный круг примерно пяти футов в диаметре.

Лео понятия не имел, как лист металла оказался в озере. Небесная бронза падала на землю в самых неожиданных местах. Он слышал, что большую часть кусков выбросили из различных мастерских его отца. Если какая-то задумка не получалась, Гефест выходил из себя и швырял обломки неудачного изделия в мир смертных. Возможно, из этого куска собирались сделать щит для какого-нибудь бога, но он не понравился мастеру. Если бы Лео смог забрать эту штуку на корабль, из нее вышло бы достаточно бронзы для ремонта.

— Точно, прекрасный вид, — сказал Лео. — Я с удовольствием подвинусь, но если ты им не пользуешься, можно я заберу лист бронзы?

— Нет, — ответил Нарцисс. — Я его люблю, он такой потрясающий.

Лео посмотрел по сторонам, ожидая, что нимфы станут смеяться. Наверное, все это — одна большая шутка. Но девицы бились в экстазе и согласно кивали. Только Хейзел выглядела шокированной. Она сморщила нос, как будто пришла к выводу, что Нарцисс пахнет хуже, чем выглядит.

— Чувак, — попытался увещевать Нарцисса Лео. — Ты ведь понимаешь, что смотришь на собственное отражение в воде, верно?

— Я такой удивительный, — вздохнул Нарцисс. Он жадно протянул руку, чтобы коснуться воды, но отдернул ее обратно. — Нет, нельзя, по воде пойдут круги, это разрушит картину. Ух ты… Я такой потрясающий.

— Ага, — пробормотал Лео. — Но если я заберу бронзу, ты все равно сможешь видеть себя в воде. Или здесь… — он сунул руку в одно из отделений своего пояса и вытащил простенькое зеркальце размером с монокль. — Давай заключим сделку.

Нарцисс неохотно взял зеркало и с восхищением посмотрел на свое отражение.

— Даже ты носишь с собой мой портрет? Я тебя не виню, ведь я просто великолепен. Спасибо, — он отложил зеркало и снова посмотрел в озеро. — Но у меня уже есть картина намного лучшего качества. Цвет мне идет, как считаешь?

— О, боги, да! — завопила одна нимфа. — Женись на мне, Нарцисс!

— Нет, на мне! — завизжала другая. — Не мог бы ты расписаться на моем плакате?

— Нет, подпиши мою рубашку!

— Нет, распишись у меня на лбу!

— Нет, распишись у меня на…

— Прекратите! — рявкнула Хейзел.

— Прекратите, — согласилась Эхо.

Лео на какое-то время снова потерял ее из виду, но, приглядевшись, понял, что она стоит на коленях с другой стороны от Нарцисса и машет рукой у него перед лицом, словно пытаясь его отвлечь. Нарцисс и глазом не моргнул.

Фан-клуб нимф попытался отпихнуть Хейзел с дороги, но девушка, вытащив свой меч, отогнала их и прикрикнула:

— А ну-ка прекратите!

— Он не поставит автограф на твоем мече, — посетовала нимфа с плакатом.

— Он не женится на тебе, — добавила девица с айфоном. — И вы не можете забрать его бронзовое зеркало! Из-за него он остается здесь!

— Какие вы смешные, — сказала Хейзел. — Он ведь поглощен одним собой, как он может вам нравиться?

— Нравиться, — вздохнула Эхо, по-прежнему водя рукой перед лицом молодого человека.

Остальные тоже завздыхали.

— Я такой крутой, — сочувственно вздохнул Нарцисс.

— Послушай, Нарцисс, — начала Хейзел, держа меч наготове. — Эхо привела нас сюда, чтобы тебе помочь. Верно, Эхо?

— Эхо, — сказала Эхо.

— Кто? — спросил Нарцисс.

— Очевидно, это единственная девушка, которой не все равно, что с тобой происходит, — ответила Хейзел. — Ты помнишь, как умирал?

Нарцисс нахмурился.

— Я… нет. Это неправильно. Я слишком важен, чтобы умереть.

— Ты умер, глядя на свое лицо, — настаивала Хейзел. — Теперь я вспомнила всю историю. Тебя прокляла богиня Немезида, потому что ты разбил слишком много сердец. И в качестве наказания ты влюбился в собственное отражение.

— Я очень, очень себя люблю, — согласился Нарцисс.

— В конце концов ты умер, — продолжала Хейзел. — Не знаю, какая версия настоящая. Ты либо утопился, либо сидел у воды, пока не превратился в цветок, либо… Эхо, как все было?

— Как все было? — безнадежно откликнулась та.


Лео встал.

— Это не имеет значения. Важно то, что ты снова живой, старик, тебе дали второй шанс. Вот о чем нам говорила Немезида. Ты можешь встать и жить новой жизнью. Эхо пытается спасти тебя. Либо ты можешь пялиться на себя, пока снова не умрешь.

— Останься здесь! — в один голос завизжали нимфы, а одна пискнула:

— Женись на мне перед смертью!

Нарцисс потряс головой.

— Вы просто хотите забрать мое отражение. Я вас не виню, но вам его не получить. Оно принадлежит мне.

Хейзел в отчаянии вздохнула и посмотрела на быстро заходящее солнце. Потом взмахнула мечом, указывая на склон воронки.

— Лео, можно тебя на минутку?

— Извини, мы на минутку, — сказал Лео Нарциссу. — Эхо, ты идешь?

— Идешь, — подтвердила Эхо.

Нимфы снова сбились в кучу вокруг Нарцисса и начали записывать новые видео и делать фотографии.

Хейзел шла впереди, пока они не отошли достаточно далеко, чтобы их не могли услышать.

— Немезида была права, — признала она. — Некоторые полубоги не могут изменить свою природу. Нарцисс останется там до тех пор, пока снова не умрет.

— Нет, — запротестовал Лео.

— Нет, — поддержала Эхо.

— Нам нужна та бронза, — заявил Лео. — Если мы ее заберем, то, возможно, у Нарцисса появится причина взять себя в руки. Тогда у Эхо появился бы шанс его спасти.

— Шанс его спасти, — благодарно сказала Эхо.

Хейзел воткнула свой меч в землю.

— А еще у нескольких десятков нимф появится причина очень сильно на нас разозлиться, — заметила она. — А Нарцисс, вполне вероятно, еще не забыл, как стрелять из лука.


Лео взвешивал все «за» и «против». Солнце уже почти закатилось. Немезида упомянула, что с наступлением темноты Нарцисс начинает волноваться, вероятно, из-за того, что больше не может любоваться на свое отражение. Лео не хотел торчать рядом, чтобы выяснить, что же имела в виду богиня под словом «волноваться». Кроме того, у него имелся опыт общения с толпами сумасшедших нимф, и он совершенно не горел желанием его повторить.

— Хейзел, — спросил он, — твоя власть над драгоценными металлами… Ты можешь только определить, где они находятся, или можешь их призвать?

Девушка нахмурилась.

— Иногда могу и призвать, хотя я еще никогда не пробовала управлять таким большим куском небесной бронзы. Возможно, я смогу протащить его к себе под землей, но для этого придется хорошенько сконцентрироваться, и уйдет не одна минута.

— Одна минута, — предупредила Эхо.

Лео выругался. Он-то надеялся, что они просто вернутся на корабль и Хейзел телепортирует небесную бронзу с безопасного расстояния.

— Ладно, — решил он. — Придется пойти на определенный риск. Хейзел, что, если ты попробуешь призвать бронзу прямо отсюда? Пусть она сначала зароется в песок на дне, потом проложит туннель до этого места, ты ее схватишь и побежишь на корабль.

— Но ведь Нарцисс смотрит на нее все время, — засомневалась девушка.

— Все время, — откликнулась Эхо.

— Это уже моя забота, — улыбнулся Лео, хотя план ему уже разонравился. — Мы с Эхо отвлечем его внимание.

— Отвлечем внимание? — переспросила Эхо.

— Я объясню, — пообещал Лео. — Ты готова?

— Готова, — подтвердила Эхо.

— Отлично, — кивнул Лео. — Итак, давайте надеяться, что мы не умрем.

VIII ЛЕО

Подобная смена имиджа вызывала у Лео нервное колотье. Он вытащил из своего пояса для инструментов мятные пастилки и пару сварочных очков. Конечно, защитные очки — не солнечные, но сгодятся и они. Он закатал рукава рубашки. Вылил на ладони немного машинного масла и с его помощью зачесал назад волосы. Сунул в задний карман гаечный ключ (зачем, он и сам толком не знал) и попросил Хейзел маркером нарисовать ему на предплечье татуировку: череп с костями и подпись: «Горячий парень».

— Что ты себе думаешь, скажи на милость? — взволнованно поинтересовалась девушка.

— Я пытаюсь вообще не думать, — признался Лео. — Помогает не слететь с катушек. Ты, давай, концентрируйся, чтобы сдвинуть небесную бронзу. Эхо, ты готова?

— Готова, — кивнула девушка.

Лео глубоко вздохнул и с важным видом зашагал к озеру, надеясь, что выглядит потрясающе, а не как нервный больной.

— Лео — самый крутой! — закричал он.

— Лео — самый крутой! — повторила Эхо.

— Да, детка, сама погляди!

— Сама погляди! — вторила Эхо.

— Дорогу королю!

— Королю!

— Нарцисс — слабак!

— Слабак!

Толпа нимф в изумлении подалась в разные стороны. Лео отгонял их небрежным движением руки, как надоедливых мух.

— Никаких автографов, девочки. Я знаю, вы жаждете моего общества, но я слишком крут для этого. Так что лучше зависайте с этим уродливым глупцом, Нарциссом. Он отстой!

— Отстой! — с энтузиазмом подхватила Эхо.

Нимфы сердито зашушукались.

— О чем это ты? — спросила одна.

— Ты сам отстой, — заявила другая.

Лео поправил очки и улыбнулся. Потом поиграл бицепсами (хотя особой мускулистостью похвастаться не мог), продемонстрировав свою только что нарисованную татуировку. Ему удалось привлечь внимание нимф, благодаря эффекту внезапности, но Нарцисс все так же смотрел на свое отражение.

— Вы хоть представляете, какой урод этот ваш Нарцисс? — поинтересовался Лео у толпы. — Такой страшный, что когда он родился, его мамочка подумала, что это — умственно отсталый кентавр, с лошадиной задницей вместо головы.

Некоторые нимфы ахнули. Нарцисс нахмурился, как будто до него постепенно начинало доходить, что вокруг головы у него вьется и зудит комар.

— Знаете, почему у него на луке паутина? — продолжал Лео. — С его помощью он пытается заманить кого-нибудь на свидание, но пока вхолостую!

Какая-то нимфа засмеялась, но товарки пихнули ее локтями, и она умолкла.

Нарцисс повернул голову и хмуро посмотрел на Лео.

— Кто ты такой?

— Я — главный супер-пупер, чувак! — заявил Лео. — Я — Лео Вальдес, самый плохой парень. А дамы обожают плохих парней.

— Обожают плохих парней! — довольно убедительно взвизгнула Эхо.

Лео достал авторучку и расписался на руке ближайшей к нему нимфы.

— Нарцисс — неудачник! Он такой слабак, что не может согнуть салфетку мышцами пресса. Такой убогий, что когда смотришь значение слова «убогий» в Википедии, она выдает фотку Нарцисса, вот только он на ней такой страшный, что никто не хочет его рассматривать.

Нарцисс нахмурил свои красивые брови, его загорелое лицо сделалось оранжево-розовым. На какой-то миг он совершенно позабыл об озере, и Лео увидел, как бронзовый лист зарылся в песок.

— О чем ты говоришь? — требовательно спросил Нарцисс. — Я удивительный, это все знают.

— Удивительно, насколько ты отвратительный, — парировал Лео. — Если бы я был таким же отвратным, как ты, я бы утопился. Ой, подожди, ты ведь уже это сделал.

Теперь захихикала уже другая нимфа, потом еще одна. Нарцисс зарычал, и его красивое лицо исказилось от злости. Тем временем Лео лучился улыбкой, двигал бровями поверх защитных очков, махал руками, призывая зрительниц аплодировать, и приговаривал:

— Вот так! Команда Лео победит!

— Команда Лео победит! — закричала Эхо. Она успела потихоньку затесаться в толпу нимф, и поскольку ее было очень трудно заметить, те подумали, что кричала одна из них.

— Боже мой, я такой потрясающий! — завопил Лео.

— Такой потрясающий! — вторила Эхо.

— Он забавный, — неуверенно сказала какая-то нимфа.


— И симпатичный, хоть и костлявый, — согласилась другая.

— Костлявый? — переспросил Лео. — Детка, я изобрел костлявость. Костлявость — новая потрясная мода. А я КОСТЛЯВЫЙ. Нарцисс? Он такой неудачник, что его даже с того света вытурили. Он не сумел уговорить девочек-призраков пойти с ним на свидание.

— Фу-у-у! — протянула одна из нимф.

— Фу-у-у! — согласилась Эхо.

— Стойте! — Нарцисс вскочил. — Это неправильно! Очевидно, что этот человек не потрясающий, так что, скорее всего… — Он запнулся, подбирая подходящее слово. Вероятно, он уже довольно давно не говорил ни о чем, кроме своей персоны. — Наверное, он нас обманывает.

Нарцисс явно не был круглым дураком. Лицо его озарилось пониманием, и он обернулся к озеру.

— Бронзовое зеркало исчезло! Мое отражение! Верните его мне!

— Команда Лео! — пискнула одна нимфа, но остальные снова переключились на Нарцисса.

— Это я красивый! — настаивал тот. — Он украл мое зеркало, и если мне его не вернут, я уйду!

Девицы ахнули.

— Вон там! — показала пальцем одна.

На краю воронки Хейзел убегала, так быстро, как только могла, волоча за собой широкий лист бронзы.

— Верни его! — крикнула какая-то нимфа.

— Верни его, — пробормотала Эхо, вероятно, против воли.

— Да! — Нарцисс снял с плеча лук и вытащил из пыльного колчана стрелу. — Первая девушка, которая принесет мне бронзовое зеркало, понравится мне почти так же сильно, как я сам себе нравлюсь. Может быть, я даже ее поцелую, сразу после того, как поцелую свое отражение!

— О, боги мои! — завизжали нимфы.


— И убейте этих полубогов! — добавил Нарцисс, гневно глядя на Лео своими красивыми глазами. — Они не такие крутые, как я!

Когда кто-то пытался его убить, Лео мог бегать очень быстро. Как ни грустно это признавать, у него было очень много возможностей потренироваться.

Он легко догнал Хейзел, ведь она сражалась с пятьюдесятью фунтами небесной бронзы, ухватился за другой край металлического диска и обернулся. Нарцисс натягивал тетиву, но стрела оказалась такой старой и хрупкой, что развалилась на кусочки.

— Ой! — чарующим голосом вскрикнул юноша. — Мой маникюр!

Обычно нимфы быстры — по крайней мере те, что обитают в Лагере полукровок, — но эти были нагружены плакатами, футболками и прочим барахлом, посвященным Нарциссу. Кроме того, нимфы совершенно не умели работать в команде. Они постоянно спотыкались друг о друга, толкались и пихались. Эхо по мере сил вносила дополнительную сумятицу, бегая туда-сюда, толкаясь и ставя подножки.

И все-таки преследовательницы стремительно приближались.

— Позови Ариона! — пропыхтел Лео.

— Уже позвала! — выдохнула Хейзел.

Ребята выбежали на пляж и остановились у кромки воды. Отсюда они уже видели «Арго-II», но попасть туда никак не могли: слишком далеко, чтобы плыть, даже если бы их не тянул на дно бронзовый диск.

Лео обернулся. Толпа с Нарциссом во главе бежала через дюны. Нарцисс размахивал луком, как военный дирижер — тамбурмажорским жезлом. Нимфы наколдовали себе разномастное оружие: некоторые размахивали булыжниками, другие вооружились дубинками, оплетенными цветами. Парочка даже потрясала водяными пистолетами, выглядевшими не очень-то устрашающе, но выражение их лиц могло бы обратить в бегство кого угодно.

— Ой, мама, — пробормотал Лео, зажигая пламя в ладони свободной руки. — Я не создан для рукопашного боя.

— Держи небесную бронзу, — Хейзел вытащила из ножен меч. — Держись позади меня!

— Держись позади меня! — повторила Эхо. Она в своем маскировочном платье бежала перед толпой. Подбежав к Лео, она повернулась и раскинула в стороны руки, словно собиралась заслонить его своим телом.

— Эхо? — с трудом произнес Лео, потому что в горле у него стоял комок. — Ты очень храбрая нимфа.

— Храбрая нимфа? — удивленно переспросила девушка.

— Я горжусь, что ты в команде Лео, — кивнул тот. — Если мы выживем, тебе стоит забыть Нарцисса.

— Забыть Нарцисса? — неуверенно повторила Эхо.

— Ты слишком хороша для него.

Нимфы взяли их в полукольцо.

— Надувательство! — провозгласил Нарцисс. — Девушки, они меня не любят! Ведь мы же все меня любим, не так ли?

— Да! — завопили все девицы, кроме одной смущенной нимфы в желтом платье, которая пискнула: «Команда Лео!»

— Убить их! — приказал Нарцисс.

Нимфы придвинулись ближе, но тут песок перед ними полетел во все стороны. Это выскочил откуда ни возьмись Арион и принялся так быстро скакать вокруг толпы, что образовалась песчаная буря, засыпав нимф белой известью, которая попала им в глаза.

— Обожаю этого коня! — заявил Лео.

Нимфы падали, кашляя и давясь песком, Нарцисс слепо бродил по кругу, размахивая луком, как будто хотел разбить пиньяту.[83]

Хейзел вскочила в седло, подняла бронзовый щит и протянула Лео руку.

— Мы не можем бросить Эхо! — возразил тот.

— Бросить Эхо, — повторила нимфа.

Она улыбнулась, и Лео впервые как следует разглядел ее лицо, действительно очень хорошенькое. Глаза у нее оказались более насыщенного синего цвета, чем он предполагал. Как же он этого раньше не заметил?

— Почему? — спросил Лео. — Ты же не думаешь, что сможешь спасти Нарцисса…

— Спасти Нарцисса, — уверенно кивнула девушка. И, даже несмотря на то, что ее слова всего лишь прозвучали эхом, Лео понял, что верит в то, что она говорит. Получив второй шанс на жизнь, она намеревалась использовать его, чтобы спасти парня, которого любила, даже несмотря на то, что он оказался совершенно безнадежным (пусть и очень красивым) болваном.

Лео хотел протестовать, но Эхо наклонилась и чмокнула его в щеку, а потом мягко подтолкнула.

— Давай же, Лео! — позвала Хейзел.

Остальные нимфы понемногу приходили в себя. Девицы протирали глаза от извести, и теперь стало видно, что от злости их очи горят зеленым огнем. Лео снова посмотрел на Эхо, но она уже растворилась в окружающем пейзаже.

— Ага, — выдавил он, хотя в горле совершенно пересохло. — Ага, ладно.

Взобравшись на коня, он уселся позади Хейзел, и Арион взлетел над водой. Позади нимфы визжали, а Нарцисс кричал:

— Верните меня обратно! Верните меня!

Пока Арион скакал к «Арго-II», Лео вспомнил, что Немезида сказала про Эхо и Нарцисса: «Может быть, встреча с ними послужит тебе уроком».

Раньше Лео полагал, что богиня говорила о Нарциссе, но теперь задался вопросом: что, если подлинным уроком для него стала встреча с Эхо? Невидимая для своих соплеменниц, проклятая, обреченная любить человека, которому на нее наплевать. Седьмое колесо. Он попытался выбросить из головы эту мысль и вцепился в лист бронзы, закрываясь им, как щитом.

Он решил никогда не забывать лица Эхо. Она заслуживала, чтобы, по крайней мере, один человек, видевший ее, знал, какая она хорошая. Лео закрыл глаза, но ее улыбка уже стиралась из его памяти.

IX ПАЙПЕР

Пайпер не хотела использовать нож.

Но, сидя в каюте Джейсона в ожидании его пробуждения, она чувствовала себя одинокой и беспомощной.

Лицо Джейсона так побледнело, словно он уже умер. Девушка вспомнила ужасный звук, с которым кирпич ударился об его лоб — эту рану он получил только из-за того, что пытался защитить ее от римлян.

Им удалось насильно накормить его нектаром и амброзией, но даже несмотря на это Пайпер не знала наверняка, поправится ли он, когда очнется. А вдруг он опять потерял память, только на этот раз забыл ее?

Это был бы самый жестокий фокус из всех тех гадостей, которые до сих пор проделывали с ней боги.

Она слышала, как Глисон Хедж у себя в каюте мурлычет армейскую песню, кажется, «Звезды и полосы навсегда».[84] Поскольку сатир лишился спутникового телевидения, теперь он, вероятно, сидел на своей койке, перечитывая выпуски журнала «Ганз энд аммо».[85] Он был неплохой нянькой, просто другого такого повернутого на войне старого козла Пайпер еще никогда не встречала.

Конечно, она испытывала благодарность к сатиру. Он помог ее отцу, киноактеру Тристану МакЛину, снова встать на ноги после того, как прошлой зимой его похитили гиганты. Несколько недель назад Хедж попросил свою подружку Мелли помогать МакЛину по хозяйству, чтобы сам он мог сопровождать ребят в их путешествии.

Тренер Хедж попытался представить все так, будто возвращение в Лагерь полукровок — это полностью его идея, но Пайпер подозревала, что тут что-то не так. В последние несколько недель, когда бы она ни позвонила домой, отец и Мелли спрашивали, что стряслось. Возможно, что-то в ее голосе наводило их на подобные мысли.

Пайпер никому не могла рассказать о своих видениях. Они слишком сильно ее беспокоили. Кроме того, ее отец принял зелье, стершее из его памяти все секреты Пайпер, связанные с делами полубогов. Но он все равно мог определить, что она расстроена, и ее не покидала уверенность, что отец попросил тренера присматривать за ней.

Не стоило ей доставать кинжал, ей только стало еще тоскливей.

В конце концов она поддалась искушению и вынула Катоптрис из ножен. Он выглядел как обычный нож с треугольным клинком, без украшений на рукоятке, но когда-то он принадлежал Елене Троянской. Имя кинжала означало «зеркало».

Пайпер смотрела на бронзовый клинок. Сначала она видела только свое отражение, затем по гладкой поверхности пробежала волна света, и взору девушки предстала собравшаяся на форуме толпа римских полубогов. Октавиан, блондинистый, похожий на пугало парень, потрясая кулаком, обращался к народу. Пайпер не слышала, о чем он говорил, но суть и так была ясна: «Нужно убить этих греков!»

Рядом стояла Рейна, претор, на ее напряженном лице читалась потаенная… Горечь? Злоба? Пайпер не могла определить наверняка.

Она хотела ненавидеть Рейну, но не могла. Во время праздника на форуме Пайпер наблюдала, как Рейна сдерживает свои чувства, и восхищалась ее силой духа.

Рейна моментально поняла, какие отношения связывают Пайпер и Джейсона (будучи дочерью Афродиты, Пайпер умела вычислять такие вещи). И все же претор осталась вежливой и держала себя в руках, потому что ставила нужды своего лагеря выше личных переживаний. Она честно давала грекам возможность… до тех пор, пока «Арго-II» не начал разрушать ее город.

Пайпер даже чувствовала себя немного виноватой за то, что она девушка Джейсона, хотя это было глупо, ведь Джейсон никогда не встречался с Рейной.

Возможно, Рейна не так уж плоха, но теперь это не важно. Они выбросили в помойку свой шанс на мир. Впервые дар убеждения Пайпер совершенно им не помог.

Ее тайные страхи? Может быть, она приложила недостаточно усилий. Пайпер никогда не хотела дружить с римлянами, так как слишком переживала, что может потерять Джейсона из-за его прежней жизни. Возможно, подсознательно она вложила недостаточно убеждения в свой волшебный голос.

И теперь Джейсон ранен, а корабль почти полностью разрушен. И, если верить ее кинжалу, этот чокнутый парень, душитель плюшевых медведей, Октавиан, подталкивает римлян к безумной войне.

Изображение на клинке дрогнуло. Быстро промелькнула серия картинок, уже виденных ею прежде, значения которых она не понимала: Джейсон верхом на коне скачет навстречу битве, его голубые глаза стали золотистыми; в парке на морском берегу, среди пальм, стоит женщина в прекрасном старинном платье южанки; из воды выходит бык с лицом бородатого человека; два гиганта в одинаковых желтых тогах тянут за веревку, приводя в действие систему блоков, и из ямы поднимается огромная бронзовая ваза.

Потом последовало самое ужасное видение: она стояла рядом с Джейсоном и Перси по пояс в воде в темной круглой комнате, напоминающей огромный колодец. Вода быстро прибывала, в ней двигались призрачные тени. Пайпер цеплялась ногтями за стену, пытаясь выбраться, но спасения не было. Вода уже доходила им до груди. Джейсона утянуло вниз, потом Перси дернулся и тоже исчез.

Разве дитя морского бога может утонуть? Пайпер этого не знала, но в видении она осталась одна и молотила руками по воде, пока та не сомкнулась над ее головой.

Пайпер зажмурилась и взмолилась: «Не надо больше мне этого показывать, покажи что-то полезное!»

Она заставила себя снова посмотреть на клинок.

И на этот раз увидела пустынное шоссе, с одной стороны которого раскинулись поля пшеницы, а с другой — подсолнечника. На дорожном указателе значилось: «Топика — 32 мили». На обочине дороги стоял человек в шортах цвета хаки и пурпурной рубашке, какие носили в лагере. Его лицо скрывалось в тени широкополой шляпы, край которой оплетали виноградные листья. В одной руке он держал серебряный кубок, а другой манил Пайпер к себе. Каким-то образом она твердо знала, что он предлагает ей нечто вроде подарка: лекарство или противоядие.

— Эй, — хрипло пробормотал Джейсон.

Пайпер так сосредоточилась на видении, что от неожиданности выронила кинжал.

— Ты очнулся!

— Не говори таким удивленным тоном, — Джейсон дотронулся до повязки на голове и нахмурился. — Что… что произошло? Я помню взрывы и…

— Ты меня помнишь?

Джейсон было засмеялся, но тут же сморщился от боли.

— По последним данным, ты — моя невозможная девушка, Пайпер. Или пока я был в отключке, что-то изменилось?

От облегчения Пайпер едва не разрыдалась. Она помогла юноше сесть и дала ему глотнуть нектара, одновременно сообщая новости. Она как раз объясняла, как Лео собирается чинить корабль, когда услышала цокот копыт по палубе у них над головами, а потом топот бегущих ног.

В следующий миг в дверном проеме показались запыхавшиеся Лео и Хейзел, с двух сторон державшие большой кованый лист бронзы.

— Боги-олимпийцы, — при виде Лео Пайпер вытаращила глаза. — Что с тобой случилось?

Волосы паренька были зачесаны назад и жирно блестели, на лбу красовались сварочные очки, на щеке алел след губной помады, руки и футболка были разрисованы надписями вроде: «Горячий парень», «Плохой мальчик» и «Команда Лео».

— Долгая история, — отмахнулся тот. — Остальные вернулись?

— Нет еще, — покачала головой Пайпер.

Лео выругался. Потом заметил, что Джейсон сидит, и просиял.

— Эй, старик! Рад, что тебе лучше. Я буду в машинном отделении.

Он умчался вместе с листом бронзы, в дверном проеме осталась стоять одна Хейзел.

Пайпер подняла бровь.

— Команда Лео?

— Мы повстречали Нарцисса, — туманно пояснила Хейзел. — А еще Немезиду, богиню мести.

Джейсон вздохнул.

— Я пропустил все веселье.

Наверху, на палубе, послышался глухой удар, словно там приземлилось какое-то тяжелое существо. В холл бегом спустились Аннабет и Перси, волочивший исходившее паром пятигаллонное ведро, от которого шел ужасный запах. К волосам Аннабет прилип кусок какой-то черной субстанции, а Перси, кажется, вообще изваляли в этой штуке.

— Кровельная мастика, — предположила Пайпер.

Позади ковылял Фрэнк, так что теперь полубоги столпились в холле, как сельди в бочке. Здоровяк тоже где-то перепачкал лицо в черной грязи.

— Столкнулись со смоляными чудовищами, — сказала Аннабет. — Эй, Джейсон, рада, что ты очнулся. Хейзел, а где Лео?

Девушка указала вниз.

— В машинном отделении.

Внезапно корабль накренился на левый борт, так что ребята едва не попадали. Перси чуть не разлил ведро со смолой.

— Уф, что это было? — поинтересовался он.

— О… — Хейзел выглядела смущенной. — Может, мы разозлили нимф, которые живут в этом озере… сразу всех.

— Здорово, — Перси передал ведро со смолой Фрэнку и Аннабет. — Вы, ребята, помогите Лео, а я постараюсь держать духов воды как можно дальше от нас.

— Есть! — пообещал Фрэнк.

Втроем они выбежали из каюты. В дверях осталась стоять одна Хейзел.


Корабль снова накренился, и девушка схватилась за живот, как будто ее сейчас стошнит.

— Я просто… — Она сглотнула, ткнула пальцем в сторону коридора и убежала.

Джейсон и Пайпер оставались внизу, а корабль болтало взад-вперед. Пайпер чувствовала себя совершенно бесполезной — а еще героиня. Волны бились о корпус корабля, а с палубы доносились сердитые голоса: Перси кричал, тренер Хедж вопил, ругая озеро. Фестус, носовая фигура, несколько раз выдыхал пламя. Из коридора доносились жалобные стенания Хейзел, закрывшейся в своей каюте. Внизу, в машинном отделении, судя по звукам, Лео вместе с остальными отплясывал ирландский «длинный» танец, предварительно привязав к подошвам наковальни. Кажется, прошли долгие часы, прежде чем мотор наконец загудел. Заскрипели, застонали весла, и Пайпер почувствовала, что корабль поднимается в воздух.

Качка и тряска прекратились. Корабль тихо шел своим курсом, только гудели моторы. Наконец из машинного отделения вынырнул Лео, весь покрытый потом, известковой пылью и смолой. Его футболку как будто зажевал эскалатор. От надписи «Команда Лео» у него на груди осталось только «да Лео». Но он ухмылялся, как псих, и объявил, что они могут продолжать путешествие в полной безопасности.

— Встречаемся через час в кают-компании, — заявил он. — Безумный денек, а?

Когда все отмылись, тренер Хедж встал к штурвалу, а полубоги собрались внизу на ужин. Они впервые сидели все вместе, только всемером. Возможно, их присутствие должно было успокоить Пайпер, но вид собравшихся вместе друзей лишь напомнил ей, что Пророчество Семи наконец начинает сбываться. Больше не нужно ждать, пока Лео достроит корабль. Больше не будет беззаботных дней в Лагере полукровок, и она не сможет делать вид, что до будущего, которое их ждет, еще так далеко. Они уже в пути, на хвосте у них кучка разъяренных римлян, а впереди — древние земли. Гиганты ждут, Гея пробуждается, и если они благополучно не завершат свою миссию, миру придет конец.

Наверное, остальным приходили в голову те же мысли. Воздух в кают-компании накалился, как перед грозой, что было вполне вероятно, учитывая, какими силами повелевали Перси и Джейсон. Оба юноши направились к одному и тому же стулу во главе стола и на мгновение замешкались. У Джейсона из рук буквально полетели искры. После короткой немой сцены, словно каждый из них думал: «Серьезно, чувак?», оба уступили место Аннабет, а сами сели по обеим сторонам от нее.

Команда делилась впечатлениями о произошедшем у Большого Соленого озера, но даже забавного рассказа Лео о том, как он одурачил Нарцисса, оказалось недостаточно, чтобы поднять всем настроение.

— Так, куда мы теперь? — спросил Лео с полным ртом пиццы. — Я подлатал все на скорую руку, чтобы мы могли убраться от озера, но все равно остается огромный простор для ремонта. Перед тем, как лететь через Атлантику, нам бы лучше еще раз приземлиться и починить остальное.

Перси жевал кусок пирога, почему-то совершенно синего — синей была начинка, корочка, даже взбитые сливки.

— Надо отойти на приличное расстояние от Лагеря Юпитера, — сказал он. — Фрэнк заметил над Большим Соленым озером несколько орлов. Мы думаем, римляне нас нагоняют.

Новость не улучшила настроения собравшихся за столом. Пайпер не хотелось ничего говорить, но она чувствовала, что должна… к тому же она испытывала легкое чувство вины.

— Полагаю, мы не собираемся возвращаться, чтобы попытаться образумить римлян? Может быть… может быть, я вложила не всю силу в чары своего голоса.

Джейсон взял ее за руку.

— Это не твоя вина, Пайпер. И не вина Лео, — быстро добавил он. — Что бы ни произошло, это проделки Геи с целью рассорить два лагеря.

Пайпер была благодарна ему за поддержку, но не могла избавиться от неприятного чувства.

— Возможно, если бы мы смогли объяснить…

— Без доказательств? — покачала головой Аннабет. — Не понимая, что же случилось на самом деле? Я ценю то, что ты сказала, Пайпер. Не хочу, чтобы римляне стали нашими врагами, но до тех пор, пока мы сами не поймем, что затевает Гея, попытка вернуться — это просто самоубийство.

— Она права, — согласилась Хейзел. Девушка слегка позеленела из-за морской болезни, но вяло пыталась есть соленые крекеры. Край ее тарелки был отделан рубинами, и Пайпер могла с уверенностью сказать, что в начале ужина они еще не появились. — Рейна, пожалуй, выслушает нас, но Октавиан не станет. Римляне пекутся о своей чести. На них напали, а ведь они сначала стреляют, а уже потом разговаривают.

Пайпер уставилась на свой ужин. Волшебные тарелки могли сотворить великое множество вегетарианских блюд. Девушке особенно нравились авокадо и жареные кесадильи[86] с перцем, но сегодня вечером у нее не было аппетита.

Она думала о видениях, которые показал ей кинжал: Джейсон с золотыми глазами, бык с человеческой головой, два гиганта в желтых тогах, поднимающие из ямы бронзовый кувшин. А хуже всего то, что она помнила, как тонет в черной воде.

Пайпер всегда любила воду. У нее остались только приятные воспоминания о том, как они с отцом катались на досках. Но с тех пор, как Катоптрис начал показывать ей эти видения, она все чаще думала о старом предании индейцев племени чероки, услышанном от дедушки, — тот хотел заставить внучку держаться подальше от реки, рядом с которой стоял его домик. Дед рассказывал, что чероки верили в добрых водяных дэхов, вроде древнегреческих наяд, но верили они и в злых дэхов, водяных людоедов, которые охотились на смертных невидимыми стрелами, а больше всего любили топить маленьких детей.

— Ты права, — решила она. — Нужно двигаться дальше. Не только из-за римлян. Мы должны торопиться.

Хейзел кивнула.

— Немезида сказала, что у нас осталось всего шесть дней, а потом Нико умрет, и Рим будет разрушен.

Джейсон нахмурился.

— Ты имеешь в виду не Новый Рим, а старый?

— Думаю, да, — ответила Хейзел. — Но раз так, времени у нас мало.

— Почему шесть дней? — удивился Перси. — И как можно уничтожить Рим?

Никто не ответил. Пайпер не хотела добавлять плохих новостей, но решила, что должна.

— Это еще не все, — призналась она. — Я кое-что видела в моем кинжале.

Фрэнк замер, не донеся до рта вилку с намотанными на нее спагетти.

— Кое-что вроде?..

— Видения довольно бессмысленные, — продолжала Пайпер, — просто набор картинок, но я видела двух гигантов в похожей одежде. Возможно, близнецов.

Аннабет смотрела на волшебный видеосюжет из Лагеря полукровок, который сейчас проигрывала стена: в гостиной Большого Дома уютно горел огонь в очаге, а Сеймур, голова чучела леопарда, мирно храпел над каминной полкой.

— Близнецы, как в пророчестве Эллы, — задумчиво сказала Аннабет. — Если мы поймем, что означают эти строки, это нам поможет.


— «Дочь мудрости одна на пути незримом», — пробормотал Перси. — «Метка Афины горит над Римом». Аннабет, это, скорее всего, означает тебя. Юнона говорила мне… ну, она сказала, что в Риме тебя ждет непростое задание. Сказала, что сомневается, справишься ли ты с ним. Но я знаю, она ошибается.

Аннабет глубоко вздохнула.

— Рейна почти рассказала мне кое-что, прямо перед тем, как корабль открыл по нас огонь. Она сказала, что среди римских преторов ходит древняя легенда, связанная с Афиной. И, возможно, в ней говорится о причине, по которой греки и римляне никогда не ладили.

Лео и Хейзел нервно переглянулись.

— Немезида упоминала нечто похожее, — сказал Лео. — Она говорила о старых счетах, по которым нужно платить.

— Только одно вновь вернет гармонию двум природам богов, — вспомнила Хейзел. — Старая несправедливость, за которую наконец-то отомстят.

Перси снова нахмурился и оторвался от своих синих взбитых сливок.

— Я был претором всего лишь два часа. Джейсон, ты когда-нибудь слышат легенду, в которой бы упоминалось нечто подобное?

Джейсон все еще держал Пайпер за руку, и у него немного вспотели пальцы.

— Я… м-м-м… я не уверен, — сказал он. — Мне нужно подумать.

— Ты не уверен? — прищурился Перси.

Джейсон не ответил. Пайпер хотела спросить у него, в чем дело. Она видела, что ему не хочется обсуждать эту старую легенду. Но юноша посмотрел на нее и молча попросил: потом.

Хейзел нарушила молчание:

— А что насчет других строк пророчества? — Она покрутила свою отделанную рубинами тарелку. — «Близнецы крадут неспешно ангела последний вздох. У него есть ключ от смерти нескончаемых оков».

— «Бич гигантов золотом и белизной одет, — добавил Фрэнк. — Победив тюрьмы плетенья, с болью вырвется на свет».

— Бич гигантов, — повторил Лео. — Все, что для гигантов плохо, для нас хорошо, верно? Вероятно, нам следует это найти. Раз эта штука может помочь богам избавиться от шизофрении, значит, она хорошая.

Перси кивнул.

— Нам не убить гигантов без помощи богов.

Джейсон повернулся к Фрэнку и Хейзел:

— Я думал, вы, ребята, прикончили того гиганта на Аляске и без их помощи.

— С Алкионеем был особый случай, — покачал головой Фрэнк. — Он мог оставаться бессмертным только на территории, где он был рожден, — на Аляске. Но не в Канаде. Жаль, что я не могу поубивать всех гигантов, просто переманив их через границу Аляски и Канады… — Он пожал плечами. — Перси прав, нам потребуется помощь богов.

Пайпер взглянула на стены. И зачем только Лео зачаровал их так, что теперь они показывали сцены из жизни Лагеря полукровок? Все равно, что стоять перед дверью дома и не иметь возможности перешагнуть порог. Она смотрела, как горит очаг Гестии, а в домиках гаснет свет и начинается комендантский час.

Интересно, как римские полубоги Фрэнк и Хейзел относятся к этим картинам? Они ведь никогда не бывали в Лагере полукровок. Он кажется им чужим или они считают несправедливым, что нет видов Лагеря Юпитера? Скучают ли они из-за этого по дому?

Пайпер прокручивала в памяти другие строки пророчества. Что это за «тюрьмы плетенья»? Как могут близнецы неспешно красть последний вздох ангела?

Да и слова «ключ от смерти нескончаемых оков» тоже не слишком обнадеживают.

— Итак… — Лео отодвинул свой стул от стола. — Полагаю, самое важное сейчас — закончить ремонт, так что утром нужно приземлиться.

— Где-нибудь недалеко от города, — предложила Аннабет, — на случай, если понадобятся еще материалы. Но так, чтобы римляне нас не заметили. У кого какие идеи?

Никто ничего не сказал. Пайпер вспомнила свое видение: странный человек в пурпурном, с кубком в руке, манит ее к себе. Он стоял у дорожного указателя «Топика — 32 мили».

— Что ж. — Девушка решила рискнуть: — Что вы, ребята, думаете о Канзасе?

X ПАЙПЕР

Пайпер никак не удавалось заснуть.

После отбоя тренер Хедж целый час нес ночную вахту — расхаживал взад-вперед по коридору и выкрикивал: «Погасить свет! Расходитесь! Только попробуйте высунуть нос на улицу, и я вас так отфутболю, что улетите в Лонг-Айленд!»

Если ему мерещился малейший шум, он стучал бейсбольной битой по двери каюты, вопя, чтобы все ложились спать, так что заснуть не мог никто. Пайпер предполагала, что сатир так не веселился с тех пор, как изображал учителя физкультуры в «Школе джунглей».

Она смотрела на бронзовые потолочные балки. Ее комната была довольно удобной. Благодаря специальной программе Лео в их личных апартаментах автоматически поддерживалась максимально комфортная для жильцов температура, так что там никогда не было слишком холодно или слишком жарко. Наполнителем для матраса и подушек служил пух пегасов («При производстве этих товаров ни один пегас не пострадал», — заверил ее Лео), для достижения максимального уровня комфорта. На потолке висел бронзовый фонарь, горевший так ярко, как хотелось Пайпер. С боков в фонаре были сделаны небольшие отверстия, так что ночью по стенам ее комнаты двигались мерцающие созвездия.

Голова Пайпер гудела от мыслей, ей казалось, что она ни за что не уснет. Но корабль покачивался так убаюкивающе, воздушные весла мерно гудели, поднимаясь и опускаясь в небе.

Наконец веки ее налились тяжестью, и девушка погрузилась в сон.

А уже в следующую минуту ее разбудил колокол на завтрак.

— Эй, Пайпер, — постучал в дверь Лео. — Мы идем на посадку!

— Посадка? — Пайпер, пошатываясь, села.

Дверь открылась, и внутрь просунулась голова Лео.

Он закрывал глаза руками, это было бы очень мило с его стороны, вот только он подглядывал сквозь пальцы.

— Ты в приличном виде?

— Лео!

— Извини, — он улыбнулся от уха до уха. — Ух ты, симпатичная пижамка с Могучими Рейнджерами.[87]

— Это не Могучие Рейнджеры, это орлы чероки!

— Ага, конечно. Ну, в общем, мы садимся в нескольких милях от Топики, как и требовалось. И… м-м-м… — Он выглянул в коридор, потом нырнул обратно. — Спасибо, что не ненавидишь меня за то, что я вчера расстрелял римский лагерь.

Пайпер потерла глаза. Неужели праздник в Новом Риме устраивали только вчера?

— Все нормально, Лео. Ты себя не контролировал.

— Ага, но все равно… ты не обязана была меня поддерживать.

— Шутишь? Ты же мне как младший брат, которого у меня никогда не было. Конечно, я буду тебя поддерживать.

— Э-э-э… спасибо?

Наверху тренер Хедж завопил:

— Фонтан! Фонтан![88] Канзас, свистать всех наверх!

— Святой Гефест, — пробормотал Лео. — Ему срочно надо пересмотреть свой словарь морских терминов. Я лучше побегу на палубу.

К тому времени как Пайпер приняла душ, переоделась и стащила из кают-компании рогалик, стало слышно, как запустился механизм, выпускающий шасси. Она поднялась на палубу и присоединилась к остальным, а «Арго-II» тем временем приземлялся посередине поля, на котором росли подсолнечники. Весла втянулись в корпус корабля, и опустился трап.

Утренний влажный воздух нес запахи нагретых растений и унавоженной почвы — не самый плохой аромат. Он напомнил Пайпер о доме дедушки Тома в резервации в Талекве, в штате Оклахома.

Первым ее заметил Перси. Он улыбнулся в знак приветствия, и Пайпер это почему-то удивило. Юноша переоделся в линялые джинсы и чистую оранжевую футболку Лагеря полукровок, как будто никогда его и не покидал. Вероятно, новая одежда подняла ему настроение, ну и, разумеется, сказалось присутствие Аннабет, стоявшей рядом с ним у поручней.

Пайпер обрадовалась, видя, как сияют глаза Аннабет, потому что еще никогда у нее не было такой замечательной подруги. Аннабет терзалась много месяцев, целиком и полностью посвятив себя поискам Перси. Теперь, несмотря на предстоящее им опасное путешествие, она хотя бы отыскала своего бойфренда.

— Итак! — Аннабет выхватила рогалик из рук Пайпер и откусила кусок, но Пайпер не обиделась. В лагере они постоянно так подшучивали друг над другом, таская друг у друга завтраки. — Вот мы и на месте. Какой у нас план?

— Я хочу проверить шоссе, — сказала Пайпер. — Найти знак «Топика — 32 мили».

Лео нарисовал в воздухе круг своим Вии-контроллером, и паруса свернулись.

— Скорее всего, мы недалеко оттуда, — предположил он. — Мы с Фестусом очень тщательно высчитали место посадки. Что ты надеешься увидеть на этом дорожном знаке?

Пайпер объяснила, что именно показал ей кинжал: человека в пурпурном, с кубком в руке. О других видениях она умолчала, в том числе и о том, где они с Перси и Джейсоном тонули. Все равно непонятно, какой в этом смысл; к тому же сегодня утром у всех такое приподнятое настроение, и ей не хотелось его портить.

— Пурпурная рубашка? — переспросил Джейсон. — Виноградные листья на шляпе? Это похоже на Бахуса.

— Диониса, — пробормотал Перси. — Если окажется, что мы потащились в Канзас только затем, чтобы встретиться с мистером Д., тогда…

— Бахус совсем не плохой, — возразил Джейсон. — Хотя его слуги мне не очень нравятся…

Пайпер вздрогнула: несколько месяцев назад они с Джейсоном и Лео повстречали менад, в итоге их едва не разорвали на кусочки.

— Но сам бог вполне ничего, — продолжал Джейсон. — Как-то раз в стране виноградников я оказал ему услугу.

Казалось, Перси был шокирован.

— Какая разница, старик. Может, его римская сущность и лучше, но с чего бы ему торчать в Канзасе? Разве Зевс не приказал богам прекратить все контакты со смертными?


Фрэнк хмыкнул. Этим утром здоровяк надел синий спортивный костюм, как будто собрался на пробежку среди подсолнухов.

— Боги не очень-то усердствуют, выполняя этот приказ, — заметил он. — Кроме того, если у них действительно шизофрения, как говорит Хейзел…

— И говорит Лео, — вставил Лео.

Фрэнк хмуро глянул на паренька.

— Тогда кто знает, что происходит с олимпийцами? Это все может очень плохо кончиться.

— Звучит ужасно! — с готовностью поддакнул Лео. — Ну… вы, ребята, веселитесь, а я собираюсь закончить ремонт корпуса, тренер Хедж подлатает сломанные весла, и, м-м-м… Аннабет… я бы не отказался от твоей помощи, ведь ты — единственная, кто что-то смыслит в машиностроении.

Аннабет виновато посмотрела на Перси.

— Он прав, мне стоит остаться и помочь.

— Я скоро к тебе вернусь. — Юноша поцеловал ее в щеку. — Обещаю.

Они так свободно общались друг с другом, что у Пайпер сжалось сердце.

Джейсон, конечно, потрясающий, но иногда он становился таким отстраненным, как прошлым вечером, когда не хотел говорить о той старинной римской легенде. Похоже, он слишком часто вспоминал о своей прежней жизни в Лагере полукровок. «Интересно, — подумала Пайпер, — смогу ли я когда-нибудь пробиться через эту стену?»

Поездка в Лагерь Юпитера и встреча лицом к лицу с Рейной не очень ей в этом помогли. Да еще Джейсон вздумал сегодня надеть пурпурную футболку — этот цвет носили римляне.

Фрэнк снял с плеча лук и прислонил его к поручням.

— Думаю, мне стоит превратиться в ворону или в какую-то другую птицу и полетать вокруг, на случай, если появятся римские орлы.

— Почему в ворону? — спросил Лео. — Старик, если ты умеешь превращаться в дракона, почему просто не становиться каждый раз драконом? Это же круче всего.

Фрэнк покраснел, как будто его макнули лицом в клюквенный сок.

— Это все равно, что спросить, почему бы не выжимать максимальный вес, когда делаешь упражнения на пресс. Потому что это тяжело и больно. Превращаться в дракона нелегко.

— А, — кивнул Лео. — Я бы ни за что не догадался, потому что не занимаюсь тяжелой атлетикой.

— Ага. Ну, может, тебе бы стоило ею заняться, мистер…

Хейзел вклинилась между ними.

— Я тебе помогу, Фрэнк, — предложила она, метнув в Лео злобный взгляд. — Я могу призвать Ариона и провести разведку на земле.

— Конечно, — согласился Фрэнк, испепеляя Лео взглядом. — Ага, спасибо.

Пайпер удивилась: что же происходит между этими троими? Мальчишки распускали перья перед Хейзел и высмеивали друг друга — это она понимала. Но она могла бы поклясться, что Хейзел с Лео уже что-то связывает. Насколько она знала, впервые они встретились вчера. Интересно, может, что-то произошло во время их поездки на остров в Большом Соленом озере? Что-то, о чем они умолчали.

Хейзел повернулась к Перси:

— Только будь осторожен, когда пойдешь туда. Много полей, а в них много зерновых. Еще нарвешься на разгулявшихся карпои.

— Карпои? — переспросила Пайпер.

— Духи зерна, — пояснила Хейзел. — Поверь, ты не хочешь с ними встретиться.

Пайпер не понимала, почему духи зерна так ужасны, но тон Хейзел отбил у нее желание вдаваться в детали.

— В таком случае, на поиски указателя пойдем втроем, — подвел итог Перси. — Я, Джейсон и Пайпер. Мне совсем не улыбается снова встретить мистера Д., от этого типа меня с души воротит. Но если ты, Джейсон, в хороших с ним отношениях…

— Ага, — согласился тот. — Если мы его найдем, переговоры я беру на себя. Пайпер, это твое видение, так что тебе нас вести.

Пайпер задрожала. В ее видении именно они втроем тонули в темном колодце. Неужели это случится в Канзасе? Не может быть, но утверждать наверняка она не могла.

— Конечно, — кивнула она, постаравшись добавить в голос оптимизма. — Давайте найдем это шоссе.

Лео сказал, что оно где-то рядом, однако понятие «рядом» требовало уточнения.

Протащившись по полю с полмили под палящим солнцем, отмахиваясь от комаров и уклоняясь от колючих подсолнухов, норовивших с размаху хлестнуть по лицу, ребята наконец вышли на дорогу. Старый рекламный щит, приглашавший посетить «Заправку и закусочную у Баббы», сообщал, что до первого поворота на Топику осталось еще сорок миль.

— Поправьте меня, если я ошибаюсь, — проворчал Перси, — но разве это не означает, что нам придется идти пешком еще восемь миль?

Джейсон вгляделся в пустынное шоссе, потом повернулся и посмотрел в другую сторону. Сегодня он выглядел лучше благодаря волшебной целительной силе амброзии и нектара. Цвет его лица пришел в норму, и шрам на лбу почти исчез. На поясе у него висел новый гладиус, подаренный Герой прошлой зимой. Большинство ребят выглядели бы глупо, расхаживая с ножнами у пояса, но на Джейсоне они смотрелись абсолютно естественно.

— Ни одной машины, — задумчиво протянул он. — Но, полагаю, мы бы все равно не стали ловить попутку.


— Нет, — согласилась Пайпер, нервно поглядывая на шоссе. — Мы уже потратили слишком много времени, разгуливая по суше. Ведь земля — это территория Геи.

— Хм-м-м, — Джейсон похрустел пальцами. — Я могу вызвать друга, который нас подвезет.

Перси возвел глаза к небу.

— Да неужели? Я тоже. Давай посмотрим, чей друг доберется сюда первым.

Джейсон свистнул. Пайпер знала, что он собирается делать, но с тех пор как прошлой зимой они повстречали в Волчьем доме Бурю, ему удалось вызвать этого духа грозы только трижды. А сегодня небо отливало такой синевой, что Пайпер не представляла, как это ему удастся.

Перси просто закрыл глаза и сосредоточился.

Она еще не успела изучить его повадки. В Лагере полукровок она вдоволь наслушалась рассказов про замечательного Перси Джексона. И теперь настоящий Перси казался ей… совершенно обычным, а рядом с Джейсоном он вообще проигрывал. Перси был тоньше в кости, ниже примерно на дюйм, зато его темные волосы отросли длиннее.

Пайпер обычно не нравились такие парни. Если бы она увидела его где-нибудь на улице, то, вероятно, подумала бы, что он скейтбордист: весь какой-то растрепанный, но милый, довольно бесшабашный и определенно смутьян. С таким и нужно держать ухо востро, ей в жизни и так хватало проблем. Но она понимала, почему он нравится Аннабет и зачем она нужна ему. Если кто и сможет держать такого парня в руках, так это Аннабет.

В ясном небе прогремел гром.

— Уже скоро, — улыбнулся Джейсон.

— Слишком поздно, — Перси указал на восток, откуда к ним по спирали опускалась черная крылатая тень. Сначала Пайпер подумала, что это Фрэнк, принявший форму вороны, но потом осознала, что существо намного больше птицы.

— Черный пегас? — ахнула девушка. — Никогда таких не видела.

Крылатый жеребец приземлился, рысью подбежал к Перси, обнюхал его лицо и с любопытством повернул морду к Пайпер и Джейсону.

— Блэкджек, — представил Перси, — это Пайпер и Джейсон. Они друзья.

Конь заржал.

Пайпер слышала, что Перси умеет разговаривать с лошадьми, потому что он сын владыки Посейдона, но видела такое чудо впервые.

— Чего хочет Блэкджек? — спросила она.

— Пончиков, — улыбнулся Перси. — Всегда пончики. Он может нести всех троих, если…

Внезапно повеяло холодом, и у Пайпер заложило уши. Примерно в пятидесяти футах от них над подсолнухами закружился миниатюрный смерч, высотой с трехэтажный дом, словно сошедший с иллюстрации к сказке о Волшебнике из страны Оз. Он приземлился на дорогу перед Джейсоном и принял форму лошади — тело коня будто бы состояло из тумана, в котором вспыхивали молнии.

— Буря, — сказал, широко ухмыляясь, Джейсон. — Давно не виделись, дружище.

Дух грозы встал на дыбы и заржал. Блэкджек пугливо отпрянул.

— Тише, мальчик, — успокоил его Перси. — Это тоже друг. — Он поглядел на Джейсона с возросшим уважением. — Отличный скакун, Грейс.

Джейсон пожал плечами:

— Мы с ним подружились во время нашей стычки в Волчьем доме. Он, вообще-то, свободный дух, но изредка соглашается мне помочь.

Перси и Джейсон взобрались каждый на своего коня. Рядом с Бурей Пайпер никогда не чувствовала себя спокойно: когда галопом скачешь верхом на создании, которое в любой момент может под тобой развеяться, поневоле занервничаешь. Однако невзирая на это, она ухватилась за протянутую руку Джейсона и села на коня.

Буря поскакал по шоссе, а над ним парил Блэкджек. К счастью, им не встретилось ни одной машины, так что они не стали причиной аварии. В мгновение ока они добрались до указателя, выглядевшего в точности как в видении Пайпер.

Блэкджек приземлился, и кони принялись бить копытами об асфальт. Оба явно были недовольны остановкой, ведь они только-только хорошенько разогнались.

Блэкджек заржал.

— Ты прав, — согласился Перси. — Ни следа винного пижона.

— Прошу прощения? — раздался голос со стороны поля.

Буря так резво развернулся, что Пайпер едва не свалилась.

Колосья пшеницы раздвинулись, и навстречу ребятам шагнул человек из видения дочери Афродиты. Он носил широкополую шляпу, увитую виноградными лозами, пурпурную рубашку с коротким рукавом, шорты цвета «хаки», белые носки и удобные кожаные шлепанцы. Выглядел он лет на тридцать, под рубахой выступало небольшое брюшко, как у студента, который еще не осознал, что счастливые денечки в колледже миновали.

— Кто-то только что назвал меня винным пижоном? — лениво протянул он. — Мое имя — Бахус, потрудитесь запомнить. Или мистер Бахус. Или владыка Бахус. Иногда еще можно О-Боги-Мои-Пожалуйста-Не-Убивай-Меня, владыка Бахус.

Перси заставил Блэкджека сделать шаг вперед, но пегасу это явно не понравилось.

— Вы выглядите по-другому, — сказал богу Перси. — Не такой толстый, волосы длиннее, а рубашка не такая вульгарная.

Бог вина искоса глянул на юношу.

— Какого черта ты несешь? Кто вы такие и где Церера?

— Э-э-э… какая гетера?

— Думаю, он имеет в виду Цереру, — подсказал Джейсон. — Богиню земледелия, вы зовете ее Деметрой. — Он почтительно кивнул богу. — Владыка Бахус, вы помните меня? Я вам помог в Сономе, с тем пропавшим леопардом.

Бахус поскреб заросший щетиной подбородок.

— Ах… да. Джон Грин.

— Джейсон Грейс.

— Без разницы, — отрезал бог. — Значит, тебя послала Церера?

— Нет, владыка Бахус, — признался Джейсон. — А вы ожидали встретить ее здесь?

Бог фыркнул.

— Ну, я в Канзас не на пикник приехал, мальчик мой. Меня пригласила сюда Церера на военный совет. Пока Гея пробуждается, урожаи засыхают, распространяется засуха. Карпои вообще распоясались. Даже мой виноград под угрозой. Церера хотела сплотить ряды в войне растений.

— Война растений, — повторил Перси. — Что, вооружите все маленькие виноградины крошечными штурмовыми винтовками?

Бог прищурился.

— Мы раньше не встречались?

— В Лагере полукровок, — заявил Перси. — Там вас зовут мистер Д. — Дионис.

— Агр! — Бахус поморщился и сжал виски ладонями. На мгновение черты его лица дрогнули, и Пайпер увидела другого человека — толще, коренастее, в очень кричащей рубашке в леопардовых пятнах. Потом Бахус снова стал собой.

— Прекрати! — потребовал он. — Прекрати думать о моей греческой ипостаси!

Перси захлопал глазами.

— Э-э-э… но ведь…

— Ты хоть представляешь, как тяжело фокусировать внимание? Голова постоянно раскалывается от боли! Я никогда не знаю, что делаю и куда иду! Я постоянно в плохом настроении!

— А мне казалось, это ваше обычное состояние, — заметил Перси.

Бог воззрился на юношу, раздувая ноздри. Один из виноградных листьев у него на шляпе загорелся.

— Если мы были знакомы в том, другом лагере, странно, что я еще не превратил тебя в дельфина.

— Этот вопрос обсуждался, — заверил его Перси. — Думаю, вам просто было лень это сделать.

Пайпер, как зачарованная, с все возрастающим ужасом наблюдала за этой сценой, точно просматривая замедленную съемку автомобильной катастрофы. Ей стало ясно, что Перси только все испортит, а Аннабет, которая бы могла призвать его к порядку, осталась на корабле. Подруга ни за что ей не простит, если она привезет Перси обратно в виде морского млекопитающего.

— Владыка Бахус! — вмешалась она, спрыгивая со спины Бури.

— Пайпер, осторожнее, — прошептал Джейсон.

Девушка упреждающе глянула на него, как бы говоря: «Не мешай».

— Простите, что причиняем вам беспокойство, владыка, — обратилась она к богу, — но, по правде говоря, мы пришли сюда, чтобы просить вашего совета. Пожалуйста, мы нуждаемся в вашей мудрости.

Она использовала свои самые очаровательные интонации, влив в свой волшебный голос максимальную дозу почтения.

Бог нахмурился, но багровые огоньки в его глазах погасли.


— А ты обходительная девица. Значит, за советом пришли? Хорошо. Я бы избегал караоке, да и тематические вечеринки уже вышли из моды. В наши суровые времена людей тянет к чему-то простому, нешумным мероприятиям, на которых подают натуральные закуски местной кухни и…

— Не о вечеринках, — вмешалась Пайпер. — Хотя это необычайно полезный совет, владыка Бахус. Мы надеялись, что вы нам поможете выполнить наше задание.

Девушка рассказала про «Арго-II» и про их путешествие, цель которого — помешать гигантам разбудить Гею. Пересказала слова Немезиды о шестидневном сроке, по истечении которого Рим будет разрушен. Описала видение, возникшее на клинке ее кинжала, в котором Бахус протягивал ей серебряный кубок.

— Серебряный кубок? — без особого энтузиазма переспросил бог. Он выхватил из ниоткуда банку с диетической «пепси» и со щелчком открыл крышку.

— Вы же пьете диетическую «колу», — вклинился Перси.

— Не знаю, о чем это ты говоришь, — рявкнул Бахус. — Что же до кубка из твоего видения, мне нечего вам предложить выпить, если только вы не хотите «пепси». Юпитер мне строго-настрого запретил угощать вином несовершеннолетних. Такая докука, но ничего не попишешь. А с гигантами я хорошо знаком. Я ведь сражался в Первой войне с ними, знаете ли.

— Вы умеете сражаться? — «удивился» Перси.

Жаль, что он добавил в голос так много скепсиса.

Дионис зарычал. Его диетическая «пепси» превратилась в пятифутовый посох, увитый плющом и увенчанный сосновой шишкой.

— Тирс! — воскликнула Пайпер, надеясь отвлечь бога, пока тот не стукнул Перси по голове. Ей случалось видеть подобное оружие в руках сумасшедших нимф, и этого зрелища ей вполне хватило, но она старалась, чтобы голос звучал удивленно. — О, какое мощное оружие!

— Верно, — согласился Бахус. — Приятно, что в вашей группе все-таки есть умные люди. Сосновая шишка — наводящее ужас орудие разрушения! Во время Первой войны с гигантами я и сам был полубогом, знаете ли. Сыном Юпитера!

Джейсона передернуло. Вероятно, напоминание о том, что Винный Пижон — его старший брат, не доставило ему радости.

Бахус взмахнул посохом, его пузо колыхнулось в другую сторону, так что бог едва не потерял равновесие.

— Разумеется, это случилось задолго до того, как я изобрел вино и стал бессмертным. Я бился бок о бок с богами и другими полубогами… Был там такой… Гарри Клиз, вроде бы…

— Геракл? — вежливо предположила Пайпер.

— Без разницы, — заявил Бахус. — В общем, я убил гиганта Эфиальта и его брата, Ота. Парочка жутких хамов. Сосновую шишку каждому из них в физиономию!

Пайпер затаила дыхание. Она разом вспомнила о видениях на клинке кинжала и строках пророчества, которое они обсуждали предыдущим вечером. Однажды они с отцом ныряли с аквалангом, и он протер ее подводную маску, так что все сразу стало ясно видно. Теперь у нее вдруг возникло похожее чувство.

— Владыка Бахус, — сказала она, стараясь, чтобы ее нервное возбуждение не передалось ее голосу. — А те два гиганта, Эфиальт и От… они случайно не были близнецами?

— Хм-м-м? — Бог так увлекся размахиванием палкой, что не сразу ее услышал, но потом кивнул: — Да, близнецы. Точно.


Пайпер повернулась к Джейсону и поняла, что он думает о том же, о чем и она: «Близнецы крадут неспешно ангела последний вздох».

На клинке Катоптриса она видела двух гигантов в желтых одеждах, поднимавших из глубокой ямы какой-то кувшин.

— Вот почему мы здесь, — обратилась Пайпер к богу. — Вы — часть нашего задания!

Бахус нахмурился.

— Извини, девочка моя, я больше не полубог и не участвую в подобных походах.

— Но гиганта можно убить, только если герои объединятся с богами, — настаивала девушка. — Теперь вы бог, а два гиганта, с которыми мы должны сразиться, — это Эфиальт и От. Мне кажется… мне кажется, они ждут нас в Риме, они собираются разрушить город. Серебряный кубок, который я видела… может быть, это просто символ вашей помощи. Вы должны нам помочь убить гигантов!

Бахус гневно воззрился на нее, и Пайпер поняла, что взяла неверный тон.

— Девочка моя, — спокойно сказал бог, — я ничего не должен. Кроме того, я помогаю только тем, кто приносит мне достойные подношения, а это еще никому не удавалось вот уже много-много лет.

Блэкджек беспокойно заржал.

Пайпер не могла его винить, ей не очень нравилось слово «подношения». Она вспомнила менад, сумасшедших спутниц Бахуса, готовых голыми руками растерзать неверующих. А ведь на тот момент они пребывали в хорошем настроении.

Перси озвучил вопрос, который она слишком боялась задать:

— Какие именно подношения?

Бахус взмахнул рукой, давая понять, что больше их не задерживает.

— Тебе такие не потянуть, наглый грек. Но я дам вам пару бесплатных советов, раз уж у этой девчушки есть кое-какие манеры. Разыщите сына Геи, Форкия. Он всегда ненавидел свою мать, и я не могу его за это винить. Да и со своими родственниками-близнецами не хотел иметь ничего общего. Вы отыщете его в городе, названном в честь той героини, Аталанты.

Перси поколебался.

— Вы имеете в виду Атланту?

— Это одно и то же.

— Но этот Форкий, — спросил Джейсон. — Он гигант? Титан?

Бахус рассмеялся.

— Ни то, ни другое. Ищите соленую воду.

— Соленую воду… — повторил Перси. — В Атланте?

— Да, — кивнул Бахус. — У тебя что, плохо со слухом? Если от кого и можно узнать всю подноготную о Гее и близнецах, так это от Форкия. Только будьте с ним осторожнее.

— Что вы имеете в виду? — спросил Джейсон.

Бог поглядел на солнце, которое было уже почти в зените.

— Церера обычно не опаздывает. Разве что она почувствовала поблизости какую-то опасность. Или…

Уголки его губ внезапно опустились.

— Или ловушку. Что же, мне нужно уходить! И на вашем месте я бы тоже здесь не задерживался!

— Владыка Бахус, подождите! — запротестовал Джейсон.

Бог замерцал и исчез с таким звуком, будто открыли банку газировки.

Ветер шелестел подсолнухами, лошади нервно переступали с ноги на ногу. Несмотря на то, что стоял жаркий, душный день, Пайпер охватила дрожь. Ощущение холода… Аннабет и Лео оба описывали нечто вроде озноба…

— Бахус прав, — сказала она. — Нужно уходить…


«Слишком поздно», — сонно прошелестел над полями вокруг них чей-то голос, и от его звука задрожала земля под ногами у Пайпер.

Перси и Джейсон вытащили мечи. Пайпер стояла на дороге между ними, замерев от страха. Сила Геи вдруг объяла все вокруг: подсолнухи поворачивали свои круглые головы, чтобы на них посмотреть, колосья пшеницы тянулись к ним, точно срезанные миллионом кос одновременно.

«Добро пожаловать на мою вечеринку», — прошептала Гея. Звук ее голоса напомнил Пайпер шелест растущих колосьев — хруст, шипение, интенсивный, непрекращающийся шум, который она слышала тихими ночами в Оклахоме, в доме дедушки Тома.

«Как там сказал Бахус? — с издевкой спросила богиня. — Простое, нужное мероприятие с натуральными закусками? Да. Для моих закусок потребуется всего два ингредиента: кровь девицы-полукровки, а также юноши-полукровки. Пайпер, дорогая, выбирай, который из двух героев умрет вместе с тобой».

— Гея! — заорал Джейсон. — Перестань прятаться в пшенице, покажись!

«Какая бравада, — прошипела Гея. — Но другой, Перси Джексон, тоже привлекательный. Выбирай, Пайпер МакЛин, или выберу я».

Сердце Пайпер бешено билось в груди: Гея собирается ее убить, в этом нет ничего удивительного, но с чего это она вдруг решила отпустить одного из мальчиков? Наверняка это ловушка.

— Ты безумна! — закричала девушка. — Я не собираюсь никого выбирать!

Внезапно Джейсон ахнул и резко выпрямился в седле.

— Джейсон! — крикнула Пайпер. — Что случилось?..

Юноша посмотрел на нее сверху вниз, его лицо ничего не выражало. Голубые глаза потеряли свой цвет, теперь казалось, что они из чистого золота.

— Перси, на помощь! — Пайпер, спотыкаясь, побежала прочь от Бури.

Но Перси галопом удалялся по дороге. Он остановился в тридцати футах от них и развернул своего пегаса. Потом поднял меч и направил на Джейсона.

— Один умрет, — сказал Перси — не своим голосом, а низким и глухим, словно кто-то шептал из жерла пушки.

— Я выберу, — откликнулся Джейсон таким же замогильным голосом.

— Нет! — завопила Пайпер.

Вокруг нее поля потрескивали и шипели, смеялись голосом Геи, в то время как Перси и Джейсон поскакали навстречу друг другу с оружием наготове.

XI ПАЙПЕР

Если бы не кони, Пайпер бы погибла.

Джейсон и Перси неслись навстречу друг другу, но Буря и Блэкджек заартачились, и девушка успела отскочить с дороги.

Откатившись к обочине, она обернулась, потрясенная и шокированная, а юноши скрестили мечи, золотой против бронзового. Полетели искры. Очертания мечей размылись — удар, защита — и асфальт задрожал. Первый обмен ударами занял всего секунду, но Пайпер едва могла поверить своим глазам, настолько быстро двигались бойцы. Кони попятились в разные стороны: Буря издал протестующий громоподобный звук, Блэкджек забил крыльями.

— Прекратите! — завопила Пайпер.

На какой-то миг Джейсон обратил внимание на ее голос, его золотые глаза обратились к ней, и Перси сделал выпад, обрушив свой клинок на Джейсона. Благодарение богам, Перси отвел свой меч, специально или случайно, так что он плашмя ударил Джейсона в грудь, но удар все равно оказался такой сильный, что выбил Джейсона из седла.


Блэкджек галопом поскакал прочь, а Буря в замешательстве заржал. Потом призрачный конь кинулся в заросли подсолнухов и превратился в пар.

Перси пытался заставить своего пегаса повернуть назад.

— Перси! — заорала Пайпер. — Джейсон — твой друг. Опусти оружие!

Перси уронил руку с зажатым мечом. Возможно, Пайпер удалось бы подчинить его волю, но, к сожалению, в следующий миг Джейсон поднялся на ноги.

Юноша заревел, и в ясном небе ударила молния. Она отрикошетила от гладиуса Перси, и юноша оказался выбит из седла, его одежда дымилась.

Блэкджек заржал и исчез в пшеничных полях. Джейсон бросился к лежавшему навзничь Перси.

На одно ужасное мгновение у Пайпер пропал голос. Словно Гея нашептывала ей на ухо: «Тебе же нужно выбрать одного. Почему бы не позволить Джейсону его убить?»

— Нет! — завизжала девушка. — Джейсон, стой!

Юноша замер, его меч находился всего в шести дюймах от лица Перси.

Джейсон обернулся, в его золотых глазах блеснула неуверенность.

— Я не могу остановиться. Один должен умереть.

Что-то в его голосе… принадлежало не Гее и не Джейсону. Кто бы это ни был, по-английски он говорил сбивчиво, словно это не родной для него язык.

— Кто ты? — спросила Пайпер.

Рот Джейсона искривился в отвратительной улыбке.

— Мы — эйдолоны. Мы будем жить снова.

— Эйдолоны?.. — Пайпер лихорадочно пыталась вспомнить, что это за чудовища. В Лагере полукровок она узнала о всевозможных монстрах, но это название ей ни о чем не говорило.

— Ты… ты что-то вроде призрака?

— Он должен умереть, — Джейсон снова переключил внимание на Перси, который, оказывается, уже пришел в себя. Он молниеносно вскочил и сбил Джейсона с ног.

Голова Джейсона с тошнотворным «тюк» ударилась об асфальт.

Перси встал.

— Прекрати! — снова пронзительно закричала Пайпер, но не вложила волшебство в голос, в нем звучало чистое отчаяние.

Перси занес Анаклузмос, готовясь поразить Джейсона в грудь.

Паника сдавила Пайпер горло. Она хотела напасть на Перси с кинжалом, но понимала, что не справится с ним. Кто бы ни контролировал Перси, он располагал всеми навыками юноши. Ей ни за что не победить его в схватке.

Она заставила себя сосредоточиться и, вложив в голос всю свою ярость, приказала:

— Эйдолон, стой.

Перси замер.

— Посмотри на меня, — велела Пайпер.

Сын морского бога повернулся. Его глаза, прежде зеленые, горели золотом, на побледневшем лице застыла злобная гримаса, совершенно не свойственная Перси.

— Ты не выбрала, — сказал он. — Поэтому умрет этот.

— Ты дух из загробного мира, — предположила Пайпер. — Ты вселился в Перси Джексона, верно?

Перси насмешливо улыбнулся.

— Я снова буду жить в этом теле, как и обещала мать-земля. Я смогу пойти, куда пожелаю, и буду контролировать, кого захочу.

Пайпер окатила волна холода.

— Лео… вот что случилось с Лео. Его контролировал эйдолон.

Тварь, захватившая тело Перси, безрадостно рассмеялась.

— Слишком поздно ты сообразила, что никому нельзя верить.

Джейсон по-прежнему не двигался, и Пайпер ничем не могла ему помочь, не могла защитить.

Позади Перси что-то зашуршало в пшенице, и Пайпер увидела кончик черного крыла. Перси начал оборачиваться на звук.

— Не обращай внимания! — взвизгнула девушка. — Смотри на меня.

Перси повиновался.

— Тебе меня не остановить. Я убью Джейсона Грейса.

У него за спиной пшеничные колосья раздвинулись, и показался Блэкджек; для такого большого животного он подкрадывался на удивление бесшумно.

— Ты не убьешь его, — приказала Пайпер. Но смотрела она не на Перси, а в глаза пегаса, вливая всю свою силу в слова, надеясь, что Блэкджек ее поймет. — Просто сбей его с ног.

Волшебный голос все-таки подействовал и на Перси, и он нерешительно переступил с ноги на ногу.

— Мне… сбить его с ног?

— Ой, извини, — улыбнулась Пайпер. — Я не с тобой разговаривала.

Блэкджек встал на дыбы и стукнул Перси копытом по голове.

Юноша рухнул на асфальт рядом с Джейсоном.

— О, боги! — Пайпер подбежала к ребятам. — Блэкджек, ты ведь его не убил?

Пегас фыркнул. Пайпер не умела говорить на лошадином языке, но решила, что это означает что-то вроде: «Я тебя умоляю. Уж я-то умею соизмерять силу».

Буря не показывался. Очевидно, это дитя молний вернулось туда, где духи грозы обитают в ясные дни.

Пайпер осмотрела Джейсона. Он дышал ровно, но два удара по голове за два дня вряд ли пошли ему на пользу. Затем девушка осмотрела голову Перси. Крови не было, но на том месте, куда ударил его жеребец, набухала огромная шишка.

— Нужно отвезти их обратно на корабль, — сказала Пайпер Блэкджеку.

Пегас резко мотнул головой, явно выражая согласие. Он опустился на колени, чтобы девушка смогла перекинуть Перси и Джейсона через его хребет. Спустя какое-то время, за которое с Пайпер сошло семь потов (мальчишки весили целую тонну!), ей удалось относительно безопасно разместить их на спине Блэкджека. Потом она сама взобралась на пегаса, и они полетели к кораблю.

Остальные слегка удивились, когда Пайпер прибыла на пегасе и привезла двоих бесчувственных полубогов. Пока Фрэнк с Хейзел возились с Блэкджеком, Аннабет и Лео помогли Пайпер и обоим пострадавшим добраться до лазарета.

— Такими темпами у нас скоро закончится амброзия, — ворчал тренер Хедж, обрабатывая раны. — Почему меня никогда не берут в такие разгульные вылазки?

Пайпер сидела рядом с Джейсоном. Выпив большой глоток нектара с водой, она почувствовала себя гораздо лучше, но очень волновалась за молодых людей.

— Лео, — спросила она, — мы готовы лететь дальше?

— Ага, но…

— Тогда курс на Атланту. Я потом все объясню.

— Но… хорошо, — Лео поспешно вышел.

Аннабет тоже не стала спорить с Пайпер, полностью сосредоточившись на вмятине в форме копыта, которая осталась на затылке Перси.

— Кто его ударил? — спросила она.


— Блэкджек, — вздохнула Пайпер.

— Что?

Пайпер пустилась в объяснения, а тренер Хедж намазал головы ребят какой-то лечебной мазью. Она никогда прежде не замечала за старым сатиром особых способностей к уходу за больными, но, видимо, он сделал именно то, что требовалось, либо дэхи, которые вселились в юношей, передали своим жертвам дополнительную сопротивляемость. Как бы то ни было, оба застонали и открыли глаза.

Спустя несколько минут Джейсон и Перси уже сидели на койках и могли изъясняться законченными предложениями. У обоих остались довольно смутные воспоминания о случившемся. Когда Пайпер описала дуэль на шоссе, Джейсон поморщился.

— Нокаутирован дважды за два дня, — пробормотал он. — Тоже мне полубог, — он робко глянул на Перси. — Прости, старик, я не хотел тебе навредить.

Рубашка Перси напоминала решето из-за множества прожженных дыр, а волосы растрепались сильнее обычного, но, несмотря на это, он вымученно улыбнулся.

— Мне не впервой. Как-то в лагере твоя старшая сестра едва меня не убила.

— Да, но я мог тебя убить.

— Или же я мог убить тебя, — заметил Перси.

Джейсон пожал плечами.

— Если бы в Канзасе был океан, тогда возможно.

— Мне не нужен океан…

— Мальчики, — вмешалась Аннабет, — я уверена, что вы оба расчудесно поубивали бы друг друга, но сейчас вам надо отдохнуть.

— Сначала еда, — возразил Перси. — Пожалуйста! И нам нужно поговорить. Бахус сказал нам нечто такое, что не может…


— Бахус? — Аннабет подняла руку. — Хорошо, ладно. Нам нужно поговорить. В кают-компании через десять минут. И, Перси, пожалуйста… переоденься, а то от тебя пахнет так, словно тебя затоптал электрический конь.

Лео снова передал руль тренеру Хеджу, предварительно заставив пообещать, что сатир не завезет их на ближайшую военную базу «шутки ради».

Они собрались за обеденным столом, и Пайпер объяснила, что случилось у дорожного знака «Топика — 32 мили», пересказала их беседу с Бахусом, описала устроенную Геей ловушку и то, как эйдолоны захватили тела ребят.

— Ну конечно! — Хейзел хлопнула ладонью по столу, так что Фрэнк от неожиданности выронил буррито. — С Лео произошло то же самое.

— Значит, я не виноват, — выдохнул Лео. — Не я начал третью мировую войну. Просто я был одержим злым духом. Какое облегчение!

— Но римляне этого не знают, — возразила Аннабет. — Да и с чего бы им верить нашим ничем не подтвержденным словам?

— Мы могли бы выйти на связь с Рейной, — предложил Джейсон. — Она бы нам поверила.

Джейсон так произнес это имя, словно оно, как спасательный трос, связывало его с прошлым, и сердце Пайпер упало.

Джейсон повернулся к ней, в его глазах блестела надежда.

— Ты могла бы ее убедить, Пайпер. Уверен, у тебя бы получилось.

Пайпер показалось, что вся кровь в ее теле прилила к ногам. Аннабет смотрела на нее с сочувствием, как бы говоря: «До парней вечно все доходит, как до жирафов». Даже Хейзел поморщилась.


— Я могла бы попытаться, — нерешительно сказала Пайпер. — Но с Октавианом возникнут трудности. На клинке кинжала я видела, как он управляет толпой римлян. Не уверена, что Рейна сможет его остановить.

Джейсон помрачнел. Пайпер не получала никакого удовольствия, лишая его призрачной надежды, но римляне, Хейзел и Фрэнк, покивали, соглашаясь.

— Она права, — заявил Фрэнк. — Сегодня утром мы ходили на разведку и снова видели вдалеке орлов, они быстро приближались. Октавиан вышел на тропу войны.

Хейзел состроила гримасу.

— Именно такой возможности Октавиан всегда и ждал. Он попытается захватить власть. Если Рейна будет возражать, он скажет, что она проявляет мягкость к грекам. Что же до тех орлов… Похоже, они могут нас чуять.

— Верно, — подтвердил Джейсон. — Благодаря своему волшебному обонянию римские орлы могут охотиться на полубогов даже лучше, чем чудовища. Корабль частично скрывает наше присутствие, но не полностью, не от них.

Лео побарабанил пальцами по столешнице.

— Здорово. Мне следовало установить дымовой экран, чтобы корабль пах как огромный куриный наггетс.[89] В следующий раз напомните мне, что надо изобрести такую штуку.

Хейзел нахмурилась.

— Что такое куриные наггетсы?

— Ну ты даешь… — Лео удивленно потряс головой. — Ах да. Ты же пропустила последние семьдесят лет. Что ж, моя юная ученица, куриные наггетсы — это…

— Не имеет значения, — прервала Аннабет. — Суть в том, что донести до римлян правду будет невероятно трудно. Даже если они нам поверят…

— Ты права, — Джейсон подался вперед. — Нам следует просто двигаться дальше. Над Атлантикой мы будем в безопасности, не придется бояться даже легиона.

Он говорил так подавленно, что Пайпер не знала, жалеть его или сердиться.

— Как ты можешь быть уверен? — спросила она. — Почему ты считаешь, что они не последуют за нами?

Юноша покачал головой.

— Ты же слышала, что Рейна говорила о древних землях: там слишком опасно. Многим поколениям римских полубогов запрещалось туда соваться. Даже Октавиан не сможет обойти это правило.

Фрэнк проглотил кусок буррито с таким видом, будто тот превратился у него во рту в картон.

— Значит, если мы отправимся туда…

— Нас объявят вне закона, как предателей, — подтвердил Джейсон. — Любой римский полубог будет вправе убить нас, как только заметит, но я бы не стал из-за этого переживать. Если мы полетим над Атлантикой, они прекратят преследование, подумают, что мы сгинем в Средиземном море — в Mare Nostrum.

Перси ткнул в сторону Джейсона своим куском пиццы.

— Сэр, да вы прямо лучик света в темном царстве.

Джейсон не стал огрызаться. Остальные полубоги уставились в свои тарелки, и только Перси продолжал с аппетитом поедать пиццу. «И как в него столько помещается», — подивилась Пайпер. Парень лопал, как оголодавший сатир.

— Итак, давайте распланируем все заранее, — предложил Перси, — и убедимся, что не погибнем. Мистер Д. — Бахус — фу, или мне теперь называть его мистер Б.? В общем, он упомянул близнецов из пророчества Эллы, двух гигантов. Ота, и э-э-э… что-то на букву «Ф»?

— Эфиальт, — сказал Джейсон.

— Гиганты-близнецы, в точности как в видении Пайпер… — Аннабет водила пальцем по краю своей чашки. — Я помню историю о двух гигантах. Они пытались добраться до горы Олимп, ставя горы одну на другую.

Фрэнк едва не подавился.

— Ну, здорово. Гиганты, которые двигают горы, как кубики. Так вы говорите, Бахус убил этих гигантов палкой с наконечником из сосновой шишки?

— Что-то вроде того, — кивнул Перси. — Не думаю, что на этот раз нам стоит рассчитывать на его помощь. Ему нужно подношение, и он ясно дал понять, что нам не по силам принести ему дар, который его бы устроил.

Над столом повисла тишина. Пайпер слышала, как на палубе над ними тренер Хедж напевает: «Сбей меня с ног»,[90] но поскольку большую часть слов сатир не помнил, то пел в основном: «Вэй-хей-пум-пум-пум-пум».

Пайпер не могла избавиться от мысли, что Бахус должен им помочь. Близнецы-гиганты находятся в Риме, у них есть нечто нужное полубогам — содержимое бронзового кувшина. Что бы это ни было, девушку не покидало чувство, что в этом сосуде заключен ответ на вопрос: «Как доплыть до Врат смерти», ключ «от смерти нескончаемых оков». А еще им ни за что не победить гигантов без помощи Бахуса, в этом она уверена. И если они не справятся с этой задачей за пять дней, Рим будет разрушен, а брат Хейзел, Нико, умрет.

С другой стороны, если видение, в котором Бахус протягивает ей серебряный кубок, ненастоящее, то есть вероятность, что и остальные видения не сбудутся — особенно то, в котором они с Перси и Джейсоном тонут. Возможно, это только символы.

«Кровь девицы-полукровки, — сказала Гея, — а также полукровки-юноши. Пайпер, дорогая, выбирай, который из двоих героев умрет вместе с тобой».

— Ей нужны двое из нас, — пробормотала Пайпер.

Все повернулись к ней.

Пайпер ужасно не хотелось становиться центром внимания. Может, для дочери Афродиты это и странно, но она много лет наблюдала, как ее отец, звезда киноэкрана, нес бремя славы. Она вспомнила, как Афродита признала ее у костра, в присутствии всех обитателей лагеря наделила ее новым обликом, достойным королевы красоты. Никогда еще за всю жизнь ей не было так неловко. Даже здесь, в присутствии всего шести полубогов, Пайпер чувствовала себя беззащитной.

«Они мои друзья, — напомнила она себе. — Все нормально».

И все же ее не покидало странное чувство… словно на нее смотрят не шесть пар глаз, а больше.

— Сегодня на шоссе, — начала она, — Гея сказала мне, что ей нужна кровь только двоих полубогов: девушки и юноши. Она… она велела мне выбрать, кому придется умереть.

Джейсон сжал ее руку.

— Но никто из нас не умер. Ты нас спасла.

— Я знаю, просто… Зачем ей это понадобилось?

Лео тихо присвистнул.

— Ребята, помните, как все было в Волчьем доме? Помните нашу любимую ледяную принцессу Хиону? Она говорила, что, если пролить кровь Джейсона, она запятнает землю на много поколений вперед. Может, кровь полубогов обладает особой силой?

— Ух ты… — Перси отложил третий кусок пиццы, откинулся на спинку стула и уставился прямо перед собой невидящим взглядом, как будто его снова стукнули по голове копытом.

— Перси? — Аннабет схватила юношу за руку.

— Ой, плохо дело, — пробормотал он. — Плохо-плохо. — Потом посмотрел на сидевших напротив Фрэнка и Хейзел: — Ребята, помните Полибота?

— Гигант, вторгшийся в Лагерь Юпитера, — кивнула Хейзел. — Которому ты дал по голове статуей Терминуса. Да уж, помню.

— Когда мы летели на Аляску, — продолжал Перси, — мне приснился сон. Полибот разговаривал с горгонами и сказал… сказал, что хочет захватить меня в плен, а не убить. Он сказал: «Я хочу, чтобы он в цепях валялся у моих ног, и я мог сам убить его, когда придет время. Его кровь окропит камни горы Олимп и оросит матушку-землю!»

Пайпер вдруг заколотило, она даже подумала, не сломались ли часом датчики температуры в каюте. То же самое она испытала на шоссе недалеко от Топики.

— Думаешь, гиганты используют нашу кровь… кровь двоих из нас…

— Я не знаю, — покачал головой Перси. — Но, пока мы не выясним этого наверняка, предлагаю избегать ситуаций, в которых нас могут захватить в плен.

Джейсон пробурчал:

— С этим я согласен.

— Но как мы можем это выяснить? — спросила Хейзел. — Метка Афины, близнецы, пророчество Эллы… как все это связано?

Аннабет оперлась ладонями о край стола.

— Пайпер, ты велела Лео держать курс на Атланту.

— Верно, — подтвердила Пайпер. — Бахус нам сказал, что следует искать… как там его зовут?

— Форкия, — подсказал Перси.

Казалось, Аннабет удивлена, словно не привыкла, что ее парень располагает ответами на вопросы.

— Ты его знаешь?

Перси пожал плечами:

— Сначала я не узнал это имя, но потом Бахус упомянул соленую воду, и в мозгу прозвенел звоночек. Форкий — старый морской бог, еще из тех времен, когда не было моего отца. Никогда его не встречал, но, предположительно, он — сын Геи. Хотя я все равно не понимаю, что делать морскому богу в Атланте.


Лео фыркнул.

— А что бог вина забыл в Канзасе? Боги странные. В любом случае, нам следует добраться до Атланты уже к завтрашнему полудню, а иначе случится что-то плохое.

— Не поминай лихо, — пробормотала Аннабет. — Уже поздно, нам всем надо лечь спать.

— Подождите, — сказала Пайпер.

И опять все уставились на нее.

Девушка стремительно теряла уверенность (а вдруг инстинкты ее обманули?) и все же заставила себя произнести:

— Есть еще кое-что. Эйдолоны, духи, которые захватывают тела… Они все еще здесь, в этой комнате.

XII ПАЙПЕР

Пайпер не смогла бы объяснить, как она догадалась.

Она всегда сходила с ума от рассказов о призраках и мятущихся душах. Ее отец вечно подшучивал над легендами индейцев чероки, которые рассказывал в резервации ее дедушка Том. Но даже дома, в их большом особняке в Малибу, глядя на Тихий океан, отец частенько принимался рассказывать ей истории о призраках, и она потом никак не могла выбросить их из головы.

Дэхи чероки никогда не знали покоя. Они часто сбивались с дороги в землю смерти или продолжали преследовать живых из чистого упрямства, а иногда даже не осознавали, что уже умерли.

Чем больше Пайпер узнавала о полубогах, тем сильнее убеждалась, что легенды чероки и греческие мифы не так уж отличаются друг от друга. Эти эйдолоны действовали в точности как дэхи из рассказов ее отца.

Пайпер печенкой чувствовала, что они все еще здесь просто потому, что никто не приказал им убраться.


Когда она замолчала, остальные тревожно на нее посмотрели. Наверху, на палубе, Хедж пел нечто вроде «На флоте»,[91] а Блэкджек топал копытами и издавал протестующее ржание.

Наконец Хейзел прошептала:

— Пайпер права.

— Откуда ты знаешь? — спросила Аннабет.

— Я встречала эйдолонов, — пояснила Хейзел. — В Царстве Мертвых, когда я была… ну, вы знаете.

Мертвой.

Пайпер забыла, что Хейзел уже один раз умирала, так что в каком-то смысле юная римлянка и сама была возрожденным призраком.

— Итак… — Фрэнк провел ладонью по своим коротко стриженным волосам, как будто подозревал, что дэхи могли проникнуть под его скальп. — Ты считаешь, эти твари прячутся на корабле, или…

— Возможно, они затаились в ком-то из нас, — сказала Пайпер. — Этого мы не знаем.

Джейсон стиснул кулак.

— Если это правда…

— Нужно принять меры, — заявила Пайпер. — Думаю, я могу это сделать.

— Сделать что? — спросил Перси.

— Просто послушай, хорошо? — Пайпер сделала глубокий вдох. — Слушайте все.

Глаза всех присутствующих устремились на нее.

— Эйдолоны, — скомандовала она, используя свой волшебный голос, — поднимите руки.

Последовало напряженное молчание.

Потом Лео нервно засмеялся.

— Ты что, правда думала, что это срабо…

Он умолк, его лицо словно онемело, и он поднял руку.

То же самое сделали Джейсон и Перси. Их глаза остекленели и стали золотистыми. Хейзел затаила дыхание. Сидевший рядом с Лео Фрэнк вскочил со стула, попятился и уперся спиной в стену.

— О, боги, — Аннабет умоляюще посмотрела на Пайпер. — Ты можешь их вылечить?

Пайпер хотелось захныкать и спрятаться под стол, но она должна была помочь Джейсону. У нее в голове не укладывалось, что совсем недавно она держалась за руки с… Нет, она не станет думать об этом.

Девушка сосредоточилась на Лео, потому что из всех троих одержимых он пугал ее меньше всего.

— Есть еще такие, как вы, на корабле? — спросила она.

— Нет, — ответил Лео глухим голосом. — Мать-земля послала троих. Самых сильных, лучших. Мы будем жить снова.

— Ну уж нет, только не здесь, — прорычала Пайпер. — Вы, трое, слушайте внимательно.

Джейсон и Перси повернулись к ней, взгляд их золотых глаз наводил ужас, но, увидев троих друзей в таком состоянии, Пайпер преисполнилась злости.

— Вы покинете эти тела, — приказала она.

— Нет, — сказал Перси.

Лео тихо зашипел.

— Мы должны жить.

Фрэнк онемевшими пальцами нащупывал лук.

— Марс всемогущий, жуть-то какая! Убирайтесь отсюда, дэхи! Оставьте наших друзей в покое!

Лео повернулся к нему:

— Ты не можешь нам приказывать, дитя войны, потому что твоя собственная жизнь слишком хрупка. Твоя душа может сгореть в любую минуту.

Пайпер не имела понятия, что бы это значило, но Фрэнк пошатнулся, как будто ему врезали кулаком под дых. Дрожащей рукой он вытащил стрелу.

— Я… я и не с такими существами справлялся. Если ты хочешь подраться…

— Фрэнк, не надо, — Пайпер встала с места.

Сидевший рядом с ней Джейсон вытащил меч.


— Остановитесь! — приказала Пайпер, но ее голос дрогнул. С каждой минутой ее план казался ей все хуже и хуже. Она заставила эйдолонов показаться, но что теперь? Если она не сможет убедить их уйти, любое кровопролитие будет на ее совести. В глубине души она почти слышала смех Геи.

— Слушайте Пайпер, — Хейзел указала на меч Джейсона. Золотой клинок начал опускаться, как будто его вес увеличился. Наконец меч со звоном упал на стол, а Джейсон осел обратно на стул.

Перси зарычал не своим голосом:

— Дочь Плутона, пусть ты повелеваешь драгоценными камнями и металлами, но ты не можешь управлять мертвыми.

Аннабет потянулась к юноше, словно хотела его удержать, но Хейзел остановила ее взмахом руки.

— Слушайте, эйдолоны, — решительно заявила она, — здесь вам не место. Я не могу вам приказать, но Пайпер может. Повинуйтесь ей.

Хейзел повернулась к Пайпер, на лице у нее явно читалось: «Попробуй еще раз, ты можешь».

Пайпер собрала в кулак всю свою храбрость. Она посмотрела на Джейсона, прямо в глаза контролировавшего его существа, и повторила, вложив в слова всю силу:

— Вы оставите эти тела.

Лицо Джейсона напряглось, на лбу выступили капли пота.

— Мы… мы оставим эти тела.

— Вы поклянетесь рекой Стикс никогда не возвращаться на этот корабль, — продолжала Пайпер, — и никогда не вселяться в тела членов его экипажа.

Лео и Перси протестующее зашипели.

— Вы поклянетесь рекой Стикс, — настойчиво повторила Пайпер.

Мгновение напряженного ожидания — девушка буквально чувствовала, как их воли сражаются с ее волей. Потом все три эйдолона повторили в унисон:

— Мы обещаем именем реки Стикс.

— Вы мертвы, — сказала Пайпер.

— Мы мертвы, — подтвердили дэхи.

— А теперь уходите.

Трое юношей упали на столешницу, причем Перси приземлился лицом в свою пиццу.

— Перси! — Аннабет обхватила его за плечи.

Джейсон начал заваливаться на бок, и Пайпер с Хейзел подхватили его под руки.

Лео повезло меньше: он упал рядом с Фрэнком, который даже не попытался его поймать, так что паренек рухнул на пол.

— Уй! — простонал он.

— Ты в порядке? — спросила Хейзел.

Лео с трудом сел, ко лбу у него прилипла спагеттина в форме цифры «3».

— Получилось?

— Да, — ответила Пайпер, чувствуя, что так оно и есть. — Не думаю, что они вернутся.

Джейсон моргнул.

— Значит, мне больше не грозят черепно-мозговые травмы?

Пайпер засмеялась, давая выход нервному напряжению.

— Пошли, мальчик-молния, тебе надо подышать свежим воздухом.

Пайпер и Джейсон прохаживались взад-вперед по палубе. Юношу все еще пошатывало, так что Пайпер предложила ему держаться за ее талию, чтобы не упасть.

Лео стоял у штурвала, совещаясь с Фестусом по системе двусторонней связи. Он по собственному опыту знал, что Джейсону и Пайпер надо дать возможность побыть наедине. Поскольку спутниковое телевидение снова работало, тренер Хедж в своей каюте наслаждался жизнью: ловил каналы, крутившие смешанные единоборства, и смотрел бой за боем. Пегас Перси куда-то улетел. Остальные полубоги укладывались спать.

«Арго-II» мчался на восток на высоте нескольких сотен футов над землей. Под ними проплывали маленькие города, похожие на освещенные острова в темном море прерий.

Пайпер вспомнила, как прошлой зимой они на драконе Фестусе летели в город Квебек. Никогда еще она не видела ничего настолько прекрасного и не испытывала такого счастья, как во время того полета, когда Джейсон обнимал ее за талию, но сейчас все было еще лучше.

Стояла теплая ночь. Корабль двигался вперед более плавно, чем дракон. А самое замечательное — они со всей возможной скоростью удалялись от Лагеря Юпитера. Не важно, насколько опасно в древних землях, Пайпер не могла дождаться, когда же они туда доберутся. Она надеялась, что Джейсон прав, и римляне не станут преследовать их над Атлантикой.

Джейсон остановился посередине палубы и облокотился на поручни. Лунный свет серебрил его светлые волосы.

— Спасибо, Пайпер, — сказал он. — Ты снова меня спасла.

Он обнял ее за талию, и она вспомнила день, когда они упали в Большой Каньон — тогда она узнала, что Джейсон может управлять воздухом. Он тогда так крепко прижал ее к себе, что она слышала, как бьется его сердце. А потом они перестали падать и поплыли по воздуху. Самый. Лучший. В мире. Бойфренд.

Пайпер захотелось сейчас же его поцеловать, но что-то ее удержало.

— Не знаю, сможет ли Перси теперь мне доверять, — сказала она. — После того, как я позволила его коню сбить его с ног.

Джейсон рассмеялся.

— Не волнуйся об этом. Перси хороший парень, но, по-моему, ему время от времени надо давать по голове.

— Ты едва его не убил.

Улыбка Джейсона увяла.

— Это был не я.

— Но я почти позволила тебе, — призналась Пайпер. — Когда Гея сказала, что мне нужно выбрать одного, я начала колебаться и…

Она моргнула, проклиная себя за то, что плачет.

— Не суди себя слишком строго, — заметил Джейсон. — Ты спасла нас обоих.

— Но если двоим из нашей команды действительно придется умереть, юноше и девушке…

— Я на это не соглашусь. Мы остановим Гею и всемером вернемся обратно живыми, обещаю тебе.

«Лучше бы ты не обещал», — подумала Пайпер. Слова Джейсона лишь напомнили ей о Пророчестве Семи: «Клятву сдержи на краю могилы».

«Пожалуйста, — подумала она, надеясь, что ее мать, богиня любви, ее слышит. — Не допусти, чтобы это была могила Джейсона. Если любовь хоть что-то значит, не забирай его у меня».

Стоило ей загадать желание, и она тут же почувствовала вину. Как она сможет смотреть в глаза страдающей Аннабет, если погибнет Перси? Как сможет жить в мире с самой собой, если умрет один из семи полубогов? Все они уже так много претерпели. Даже двоих римлян, Хейзел и Фрэнка, которых Пайпер едва знала, связывали с ними почти родственные узы. В Лагере Юпитера Перси рассказал об их путешествии на Аляску; Пайпер эта история показалась душераздирающей. И судя по тому, как Хейзел с Фрэнком пытались ей помочь, пока она изгоняла духов, они очень смелые и хорошие люди.


— Легенда, которую упомянула Аннабет, — сказала Пайпер, — в которой говорится о Метке Афины… почему ты не хотел о ней говорить?

Она боялась, что Джейсон сейчас опять замкнется в себе, но он только опустил голову, как будто ждал этого вопроса.

— Пайпер, я не знаю, что правда, а что нет. Та легенда… все это может быть очень опасно.

— Для кого?

— Для всех нас, — мрачно ответил юноша. — Ходит слух, что в стародавние времена римляне украли у греков что-то важное, когда завоевывали греческие города.

Пайпер ждала продолжения, но Джейсон, казалось, глубоко задумался.

— Что они украли? — спросила девушка.

— Я не знаю, — ответил Джейсон. — И не уверен, что кто-то в легионе знал. Но, согласно истории, эту вещь отвезли в Рим и там спрятали. С тех пор дети Афины, греческие полубоги, ненавидят нас. Они всегда настраивали своих собратьев против римлян. Как я уже сказал, мне неизвестно, насколько правдива эта история…

— Но почему бы не рассказать об этом Аннабет? — недоумевала Пайпер. — Она не станет ненавидеть тебя.

Ей показалось, что Джейсон с трудом фокусирует на ней взгляд.

— Надеюсь, ты права. Но легенда гласит, что дети Афины тысячелетиями искали эту вещь. В каждом поколении богиня выбирала несколько человек, чтобы ее найти. Очевидно, все они направлялись в Рим, следуя за каким-то знаком… за Меткой Афины.

— Если Аннабет — одна из таких искателей, мы должны ей помочь.

Джейсон поколебался.

— Возможно. Когда мы будем недалеко от Рима, я ей расскажу то немногое, что мне известно. Но легенда, по крайней мере в той версии, которую слышал я, утверждает, что, если греки узнают, что именно было похищено, они никогда нас не простят. Они раз и навсегда уничтожат легион и сам Рим. После того, как Немезида сказала Лео, что через пять дней Рим будет разрушен…

Пайпер внимательно посмотрела Джейсону в лицо. Несомненно, она еще не встречала человека храбрее, чем он, но сейчас ясно поняла: он боится. Его ужасала мысль, что из-за этой легенды их группа может расколоться, а город сровняют с землей.

Пайпер задумалась: что же такое важное украли у греков. Ей никак не удавалось представить, что Аннабет вдруг воспылает жаждой мести из-за какой-то вещи.

Но в то же время до сего дня Пайпер не могла себе представить, что станет выбирать, кому из полубогов жить, а кому умереть. Сегодня на той пустынной дороге Гее на какую-то секунду почти удалось ее соблазнить…

— Кстати, прости меня, — сказал Джейсон.

Пайпер стерла с лица последнюю слезинку.

— За что? Это ведь эйдолон напал…

— Не за это. — В лунном свете маленький шрам на верхней губе Джейсона будто светился белым. Ей всегда так нравился этот шрам, этот маленький изъян делал его лицо куда более интересным.

— С моей стороны было очень глупо просить тебя общаться с Рейной, — повинился Джейсон. — Я не подумал.

— О, — Пайпер посмотрела на облака и спросила себя: неужели ее мать Афродита как-то на него повлияла? Она никак не ожидала, что он станет за это извиняться.

«Но продолжай», — подумала она, а сама сказала:

— Да все нормально.

— Просто… я никогда не испытывал таких чувств к Рейне, — сказал Джейсон, — поэтому не подумал, что это может тебя задеть. Тебе не о чем беспокоиться, Пайпер.


— Я хотела ее возненавидеть, — призналась Пайпер. — Я так боялась, что ты вернешься в Лагерь Юпитера.

Джейсон явно удивился.

— Такого никогда не произойдет, разве что ты уйдешь туда со мной. Обещаю.

Пайпер взяла его за руку и заставила себя улыбнуться, а про себя подумала: «Еще одно обещание. „Клятву сдержи на краю могилы“».

Девушка гнала от себя эти мысли, ведь сейчас она вместе с Джейсоном, и нужно наслаждаться этим временем, но, глядя за борт корабля, невольно сравнивала ночную прерию с темной водой, заполнившей комнату из ее видения, в которой они тонули.

XIII ПЕРСИ

Кому, скажите на милость, нужна дымовая завеса с ароматом куриных наггетсов? Перси хотелось, чтобы Лео изобрел шапку для сна без сновидений.

Той ночью сына Посейдона мучили жуткие кошмары. Сначала ему приснилось, что он снова на Аляске, разыскивает легионерский штандарт с орлом. Он шел по горной дороге, но стоило ему сойти с нее, как его по грудь засосало в болото — в трясину, как говорила Хейзел. Он погружался в жидкую грязь, не в состоянии двигаться, видеть, дышать. Впервые в жизни он понял, каково это — тонуть.

«Это просто сон, — сказал он себе. — Я сейчас проснусь».

Однако кошмар от этого не стал менее страшным.

Перси никогда не боялся воды, ведь это была стихия его отца, но после случая с трясиной у него появился страх удушья. Юноша ни за что бы в этом не признался, но стал нервничать, если требовалось войти в воду. Он знал, что это глупо, ведь он не может утонуть, и все же подозревал, что, если не сможет контролировать свои страхи, они начнут контролировать его.

Он подумал о своей подруге Талии, боявшейся высоты, а ведь она была дочерью владыки небес. Ее брат Джейсон мог летать, подчиняя своей воле ветры, а Талия не умела, возможно, из-за того, что просто боялась попробовать. Если Перси поверит, что может утонуть…

Трясина сдавила его грудь, так что легкие уже готовы были взорваться.

«Прекрати паниковать, — приказал он себе. — Это все ненастоящее».

Когда он уже не мог дольше задерживать дыхание, сон изменился.

Теперь он стоял в каком-то огромном, мрачном помещении, похожем на подземную парковку. Потолок поддерживали бесконечные ряды столбов высотой около двадцати футов, среди которых в произвольном порядке стояли курящиеся жаровни, отбрасывавшие на пол красноватые отсветы.

В полутьме Перси разглядел, что с потолка свисают элементы системы подъемных блоков, мешки с песком и ряды выключенных театральных прожекторов. Тут и там грудами стояли деревянные ящики, судя по этикеткам, в них хранился реквизит, оружие и костюмы. На одном ярлыке значилось: «разобранные ракетные установки».

Перси слышал, как в темноте скрипят механизмы, поворачиваются огромные шестерни и шумит в трубах вода.

Потом он увидел гиганта… во всяком случае, Перси показалось, что это гигант.

Существо было ростом с крупного циклопа — около двенадцати футов — вполовину меньше других гигантов, которых довелось повидать Перси. К тому же оно казалось более человекообразным, чем среднестатистический гигант, ноги существа не походили на драконьи лапы его более крупных собратьев. Тем не менее волосы у него отливали фиолетовым, были уложены в дреды, собраны в хвост и переплетены ожерельями из серебряных и золотых монет. На Перси произвело впечатление такое стремление гиганта следовать моде. За спиной у существа висело десятифутовое копье — вполне великанское оружие.

Одежда гиганта не уступала его прическе: самая огромная черная водолазка, какую Перси когда-либо видел, черные штаны и черные кожаные ботинки с длинными загнутыми мысами, наводившими на мысли о шутовских сапожках. Великан расхаживал взад-вперед перед высокой платформой и рассматривал бронзовый кувшин высотой в рост Перси.

— Нет-нет-нет, — бормотал он себе под нос. — А где сенсация, смысл? — Потом заорал в темноту: — От!

Вдалеке послышались шаркающие шаги, и из полумрака появился еще один гигант. Он носил точно такой же черный наряд, вплоть до башмаков с загнутыми мысами. Различались гиганты только цветом волос: у второго они были не фиолетовые, а зеленые.

Первый гигант выругался.

— От, ну почему ты каждый день так со мной поступаешь? Я же сказал, что надену черную водолазку! Неужели нельзя было выбрать что-то другое?

От моргал, как будто только что проснулся.

— Я думал, ты сегодня наденешь желтую тогу.

— Я ее надевал вчера, так ты тоже вырядился в желтую тогу!

— Ну ладно, прости, Эфи.

«Эфи» зарычал. Наверное, они близнецы, решил Перси, раз у обоих одинаковые страшные рожи.

— И не называй меня Эфи, — потребовал гигант. — Зови меня моим настоящим именем: Эфиальт. Или используй сценический псевдоним: «Большой Ф»!

От скорчил гримасу.

— Странный какой-то псевдоним, право слово.

— Ерунда! Он замечательный. Так, как идут дела с приготовлениями?

— Отлично, — мрачно пробурчал От. — Тигры-людоеды, распиливание… Но мне все-таки кажется, не помешала бы еще парочка балерин.

— Никаких балерин! — рявкнул Эфиальт. — И вот еще что. — С отвращением на лице он взмахом руки указал на бронзовый кувшин: — В чем соль этой штуки? Тут не хватает «огонька».

— Но это же самый гвоздь программы. Он умрет, если остальные его не спасут. А если они прибудут вовремя…

— Да уж, для них же лучше успеть, — хмыкнул Эфиальт. — Первое июля, календы июля, день, посвященный Юноне. Именно тогда мать хочет уничтожить этих глупых полубогов и утереть Юноне нос. Кроме того, я не собираюсь платить «сверхурочные» призракам гладиаторов!

— Ну, тогда они все умрут, — сказал От, — а мы начнем разрушать Рим. В точности, как хочет матушка. Будет здорово, толпа придет в восторг. Призраки римлян обожают такие штуки.

Эфиальта это не убедило.

— Но кувшин просто стоит тут. Нельзя ли подвесить его над огнем, или растворить в луже кислоты, или еще что-нибудь придумать?

— Нужно, чтобы он жил еще несколько дней, — ответил От. — А иначе семеро не клюнут на приманку и кинутся его спасать.

— Хм-м-м. Пожалуй. Но все равно я бы предпочел добавить воплей, а то такая медленная смерть — просто скука. Так, ну ладно, а что с нашей талантливой подружкой? Она готова к приему гостьи?

От кисло поглядел на брата.

— Мне ужасно не нравится с ней говорить, она меня нервирует.

— Но она готова?

— Да, — неохотно кивнул От. — Она уже много столетий как готова. Никто не сдвинет это изваяние.

— Прекрасно, — Эфиальт потирал руки в предвкушении. — Это наш шанс, брат мой.

— Ты и о последнем нашем выступлении так говорил, — проворчал От. — Я шесть месяцев провисел в той ледяной глыбе над рекой Летой, и хоть бы кто из прессы заинтересовался.

— Это совсем другое дело! — настаивал Эфиальт. — Мы совершим прорыв в сфере развлечений! Если матери понравится, мы сами себе выдадим билет к славе и успеху!

— Ну, раз ты так говоришь, — вздохнул От. — Хотя я все-таки считаю, что те балетные костюмы из «Лебединого озера» смотрелись бы чудесно…

— Никакого балета!

— Прости.

— Идем! — скомандовал Эфиальт. — Давай посмотрим, как там тигры. Хочу убедиться, что они голодные!

Гиганты вперевалочку удалились в сумрак, а Перси повернулся к кувшину.

«Нужно посмотреть, что внутри», — подумал он.

Во сне он пожелал подойти поближе к кувшину, а потом прошел сквозь его стенку.

Воздух внутри был спертый, и пахло окислившимся металлом. К внутренней стенке сосуда был прислонен темный меч, его клинок из стигийской стали тускло мерцал во тьме багровым светом. Рядом с мечом затравленно скорчился мальчишка, одетый в драные джинсы, черную рубашку и старую полетную куртку. На его правой руке блестело серебряное кольцо с черепом.

— Нико, — позвал Перси, но сын Аида его не слышал.

Сосуд был наглухо запечатан, и воздух постепенно заканчивался. Видимо, Нико медитировал: прерывисто дышал, закрыв глаза. Его лицо побледнело и заострилось.

На внутренней стенке сосуда Перси заметил три черты, очевидно, Нико нацарапал их мечом, отсчитывая, сколько дней провел в заточении.

Как же он сумел выжить так долго без кислорода? Даже во сне Перси уже начинал паниковать, чувствуя, что задыхается.

Потом он заметил россыпь каких-то мелких предметов у ног Нико — поблескивающие зернышки, не больше молочных зубов.

«Зерна, — сообразил Перси. — Зерна граната. Нико съел три штуки и выплюнул косточки, осталось еще пять темно-красных ягодок».

— Нико, — снова позвал Перси, — где находится это место? Мы тебя спасем…

Картинка поблекла, и девичий голос прошептал:

— Перси.

Сначала Перси решил, что все еще спит. Когда он потерял память, ему неделями снилась Аннабет, единственный человек, о котором он помнил. Открыв глаза и поморгав, он понял, что девушка стоит рядом с его кроватью и улыбается.

Ее светлые волосы рассыпались по плечам, глаза цвета штормового неба весело блестят. Он вспомнил, свой первый день в Лагере полукровок пять лет назад: он долго был без сознания, а когда очнулся, рядом стояла Аннабет. Она тогда сказала: «Ты во сне пускаешь слюни».

Какое чудесное воспоминание.

— Чт… что происходит? — пробормотал юноша. — Мы уже прилетели?

— Нет, — тихо ответила Аннабет. — Сейчас глубокая ночь.

— Хочешь сказать… — сердце Перси бешено застучало, он вдруг сообразил, что одет в пижаму и лежит в кровати. И наверняка опять пускал слюну, или как минимум всхрапывал во сне. Волосы, скорее всего, стоят дыбом, и изо рта пахнет.

— Ты что, тайком пробралась в мою каюту?

Аннабет сделала большие глаза.

— Перси, тебе через несколько месяцев стукнет семнадцать. Неужели ты на полном серьезе боишься, что тренер Хедж нас отругает?

— М-м-м… А ты видела его бейсбольную биту?

— Кроме того, рыбьи мозги, мне просто пришло в голову, что мы могли бы прогуляться, нам до сих пор не удавалось побыть наедине. Хочу тебе кое-что показать — мое самое любимое место на корабле.

Пульс у Перси по-прежнему частил, но вовсе не из-за страха угодить в неприятности.

— А можно я, ну, знаешь, почищу зубы?

— Да уж, лучше почисти, — сказала Аннабет. — А иначе и не мечтай, что я тебя поцелую. Заодно и волосы причеши.

Для триремы корабль был огромен, но Перси он все равно казался уютным, потому что напоминал спальный корпус школы в Йэнси, или любой другой школы-интерната, из которых его выгоняли. Они с Аннабет прокрались вниз, на вторую палубу; из этой части корабля Перси успел побывать только в лазарете.

Девушка провела его мимо машинного отделения, напоминавшего очень опасную механизированную конструкцию для лазания, полную труб, поршней и трубочек, выступающих из центральной бронзовой сферы. По полу и стенам змеились металлические кабели, похожие на удавов.

— Как вообще эта штука работает? — поинтересовался Перси.

— Без понятия, — пожала плечами Аннабет. — А кроме Лео только я могу ею управлять.

— Очень обнадеживающе.

— Все должно прекрасно работать, оно только один раз чуть не взорвалось.

— Я надеюсь, ты шутишь.

Она улыбнулась.

— Пошли.

Ребята миновали подсобки и оружейную, прошли на корму и оказались перед двойными деревянными дверями, ведущими в просторную конюшню. Там пахло свежим сеном и шерстяными одеялами. Слева располагались три пустых стойла, как в обиталище пегасов в лагере. Справа у стены стояли две пустые клетки, в которых вполне могли бы поместиться крупные цирковые животные.

По центру в полу была устроена смотровая панель площадью двадцать футов, через которую можно было любоваться проплывающим внизу пейзажем: темные равнины, как нитями паутины, расчерченные освещенными шоссе.

— Лодка со стеклянным дном? — хмыкнул Перси.

Аннабет стащила с дверцы ближайшего стойла одеяло и расстелила на стеклянной панели.

— Посиди со мной.

Они с удобством разместились на одеяле, как будто пришли на пикник, и смотрели на мир под ними.

— Лео сконструировал конюшню таким образом, чтобы пегасы могли приходить и уходить, когда пожелают, — сказала Аннабет. — Только он не учел, что пегасы предпочитают пастись на воле, так что стойла постоянно пустуют.

«Интересно, где сейчас Блэкджек?» — подумал Перси. Наверное, бродит где-то в небесах, следуя за кораблем. Голова все еще болела после того, как пегас стукнул его копытом, но юноша не обижался на крылатого коня.

— Что значит «приходить и уходить, когда пожелают»? — спросил он. — Им же придется преодолеть два лестничных пролета?

Аннабет легонько постучала костяшками пальцев по стеклу.

— Это створки люка, как на бомбардировщиках.

Перси сглотнул.

— То есть мы сидим на дверях? А если они откроются?

— Полагаю, тогда мы упадем и разобьемся в лепешку. Но они не откроются. Скорее всего.

— Здорово.

Аннабет рассмеялась.

— Знаешь, почему мне здесь нравится? Не только из-за прекрасного обзора. Что тебе напоминает это место?

Перси посмотрел вокруг: клетки и стойла, светильник из небесной бронзы, висящий под потолком, запах сена и, конечно, сидящая рядом с ним Аннабет, ее лицо казалось немного размытым в приглушенном янтарном свете.

— Цирковой фургон, — решил Перси. — На котором мы добирались до Лас-Вегаса.

Девушка улыбнулась, и он понял, что угадал верно.

— Это было так давно, — сказал Перси. — Мы попали в переделку, рыскали по всей стране, пытаясь найти ту идиотскую стрелу-молнию, запертые в грузовике с кучкой животных, с которыми плохо обращались. Как ты можешь вспоминать об этом с ностальгией?


— Потому что, рыбьи твои мозги, мы с тобой тогда впервые разговорились. Я рассказала тебе о своей семье, и… — Она сняла свое ожерелье, на котором висело кольцо выпускника колледжа, принадлежавшее ее отцу, и разноцветные глиняные бусины — по одной за каждый год пребывания в Лагере полукровок. Теперь на кожаном шнурке появился еще один предмет: красная коралловая подвеска, которую Перси подарил ей, когда они начали встречаться. Он принес ее из подводного дворца своего отца.

— И, — продолжала Аннабет, — это напоминание о том, как давно мы уже знакомы. Нам было по двенадцать лет, представляешь, Перси?

— Не-а, — признался юноша. — Так… ты тогда сразу поняла, что я тебе нравлюсь?

Аннабет усмехнулась.

— Сначала я тебя ненавидела. Ты меня раздражал. Потом я несколько лет мирилась с твоим присутствием. Потом…

— Ладно, я понял.

Аннабет наклонилась и поцеловала его: замечательный поцелуй, и никто не смотрит: вокруг никаких римлян и никаких вопящих нянек-сатиров.

Она отстранилась.

— Я скучала по тебе, Перси.

Перси хотел сказать то же самое, но слова показались ему слишком незначительными. Пока он жил среди римлян, только мысли об Аннабет помогали ему продолжать собственно жить. Простое «я по тебе скучал» не могло вместить все его чувства.

Он вспомнил, как ранее вечером Пайпер заставила эйдолона покинуть его разум. Перси даже не подозревал о присутствии этого дэха, пока дочь Афродиты не использовала свой волшебный голос. Когда эйдолон убрался, юноша почувствовал, будто у него изо лба выдернули раскаленный металлический прут. Он и не осознавал, какую сильную боль испытывал, пока дух не ушел. А потом его разум прояснился, и душа внутри тела вздохнула свободно.

Теперь, когда он сидел рядом с Аннабет, то чувствовал примерно то же самое. Как будто последние несколько месяцев — всего лишь одно из его странных сновидений. Все, что происходило в Лагере Юпитера, представлялось таким же туманным и нереальным, как бой с Джейсоном, когда ими обоими манипулировали эйдолоны.

Однако он не жалел о времени, проведенном в Лагере Юпитера, потому что там у него открылись глаза на многие вещи.

— Аннабет, — неуверенно начал он, — в Новом Риме полубоги могут мирно прожить всю жизнь.

У Аннабет сделалось напряженное выражение лица.

— Рейна мне это объяснила. Но, Перси, твой дом в Лагере полукровок. Та, другая жизнь…

— Я знаю, — перебил Перси. — Но пока я находился там, то видел так много полубогов, живущих без всякого страха: дети ходят в колледж, пары женятся и создают семьи. Ничего похожего на Лагерь полукровок. Я все думаю о нас с тобой… может быть, однажды, когда война с гигантами закончится…

В золотистом свете трудно было определить наверняка, но ему показалось, что Аннабет покраснела.

— О, — только и сказала девушка.

Перси опасался, что наболтал слишком много лишнего. Что, если он напугал ее, вывалив свои грандиозные мечты о будущем? Это ведь она обычно все планировала. Перси молча обругал себя.

Он знал Аннабет уже очень давно, и все же почти никогда не понимал, что творится у нее в душе. Даже после того, как они уже несколько месяцев встречались, их отношения по-прежнему оставались для них внове, были хрупкими, как стеклянная статуэтка. Его ужасала мысль, что он может сделать что-то не то и все разрушить.


— Прости, — сказал он, — я просто… Я должен был думать об этом все время, чтобы выжить, чтобы иметь надежду. Забудь о том, что я тут нагово…

— Нет! — возразила Аннабет. — Нет, Перси. Боги, это так мило. Это просто… Возможно, мы уже сожгли этот мост. Если мы не наладим отношения с римлянами, что ж, наши два лагеря никогда не уживались. Поэтому боги нас и разделили. Не знаю, смогли бы мы стать там своими.

Перси не хотелось спорить, но он не мог отказаться от надежды, ведь она важна не только для них с Аннабет, но и для всех остальных полубогов. Как сделать так, чтобы они могли мирно жить в двух таких разных мирах? В конце концов, в этом и заключается сама суть полубогов: они не принадлежат полностью ни миру смертных, ни горе Олимп, но пытаются уравновесить две части своей природы.

К сожалению, размышления об этом снова напомнили Перси о богах, войне, с которой они столкнулись, и о сне, в котором он видел Эфиальта и Ота.

— Когда ты меня разбудила, мне снился кошмар, — признался он и пересказал Аннабет свой сон.

Девушка выслушала его спокойно, казалось, ее ничто не удивляет. Когда он описал состояние Нико, заключенного в бронзовый кувшин, она грустно покачала головой. Когда рассказал, что гиганты планируют разрушить Рим и устроить из этого грандиозное шоу, в котором главным номером станет их собственная мучительная смерть, в ее глазах сверкнул гнев.

— Нико — это приманка, — пробормотала она. — Должно быть, воинам Геи удалось взять его в плен. Но нам неизвестно, где именно его держат.


— Где-то в Риме, — сказал Перси. — В каком-то месте под землей. Они говорили так, словно Нико осталось жить еще несколько дней, но я не понимаю, как он сумеет так долго протянуть без кислорода.

— Если верить Немезиде, осталось еще пять дней, — размышляла вслух Аннабет. — Календы июля. По крайней мере, теперь мы знаем последний срок.

— Что такое календы?

Аннабет усмехнулась, как будто ей хотелось снова вернуться к старой схеме их отношений: Перси ничего не понимает, она все разъясняет.

— Это римский термин, обозначающий первое число месяца. От него произошло слово «календарь». Но как Нико продержится так долго? Нужно поговорить с Хейзел.

— Сейчас?

Аннабет какое-то время колебалась.

— Нет. Думаю, это может подождать до утра. Не хочу среди ночи сообщать ей такую ужасную новость.

— Гиганты упомянули какое-то изваяние, — припомнил Перси. — И что-то про талантливую подружку, которая его охраняет. Кто бы ни была эта подруга, От боялся ее. Кто же может напугать гиганта?..

Аннабет смотрела вниз, на извивающееся среди темных холмов шоссе.

— Перси, ты в последнее время видел Посейдона? Или, может, получал от него какой-то знак?

Юноша покачал головой.

— Нет, с тех пор как… Ух ты, я даже и не помню. С тех пор, как закончилась война с титанами. Я видел его в Лагере полукровок, но это было в прошлом августе, — его вдруг окатило чувством надвигающейся беды. — А что? Ты видела Афину?

Аннабет не смотрела ему в глаза.

— Несколько недель назад, — призналась она. — И… ничего хорошего из этого не вышло. Она была сама не своя. Возможно, дело в этой греко-римской шизофрении, которую описывала Немезида, я не уверена. Мама говорила очень жестокие вещи, сказала, что я ее подвела.

— Подвела? — Перси решил, что ослышался. В Аннабет воплотились все черты идеального полубога, она всегда вела себя как истинная дочь Афины. — Каким же образом?..

— Я не знаю, — с несчастным видом ответила девушка. — В довершение всего мне и самой снятся кошмары, только в отличие от твоих, совершенно бессмысленные.

Перси ждал, но Аннабет больше ничего не рассказала. Ему хотелось ее утешить, сказать, что все будет хорошо, но он знал, что это не так. Он хотел так все устроить, чтобы они вдвоем в конце концов смогли жить «долго и счастливо». Спустя столько лет они это заслужили, даже самые жестокие боги должны это признать.

Но он инстинктивно чувствовал, что на этот раз ничем не сможет помочь Аннабет. Он может только оставаться рядом с ней. «Дочь мудрости одна на пути незримом».

Юноше казалось, что он беспомощен и загнан в ловушку, как будто его опять затягивает трясина.

Аннабет слабо улыбнулась.

— Вот тебе и романтический вечер, да? Но до утра больше никаких неприятностей, — она снова его поцеловала. — Мы все обдумаем. Я вернула тебя обратно, и пока это самое главное.

— Верно, — согласился Перси. — Больше никаких разговоров про то, что Гея набирает силу, а Нико взяли в заложники, ни слова о конце мира, о гигантах…

— Заткнись, рыбьи мозги, — велела девушка. — Просто обними меня.

Они сидели, крепко обнявшись, наслаждаясь теплом друг друга. Рокот моторов, неяркий свет и уютное присутствие Аннабет действовали убаюкивающе; веки Перси налились тяжестью, и он не заметил, как задремал.

Когда он проснулся, через стеклянный пол лился дневной свет, и мальчишеский голос сказал:

— Ой. Ну вы, ребята, попали.

XIV ПЕРСИ

Перси случалось видеть Фрэнка окруженным великанами-людоедами, побеждающим бессмертного гиганта, даже освобождающим Танатоса, бога смерти, но он еще никогда не видел выражение такого ужаса на лице Фрэнка, как в тот миг, когда здоровяк обнаружил их спящими в конюшне.

— Что?.. — Перси протер глаза. — Ой, я, кажется, заснул.

Фрэнк сглотнул. Этим утром он надел кроссовки, черные брюки карго и футболку с эмблемой зимних Олимпийские игр в Ванкувере, к вороту которой приколол значок римского центуриона (учитывая, что теперь они считались изменниками, Перси не знал, хороший это знак или плохой). Фрэнк отвел взгляд, как будто один только их вид жег ему глаза.

— Все думают, что вас похитили, — сказал он. — Мы прочесываем корабль. Когда тренер Хедж узнает… о, боги, вы что, всю ночь здесь провели?

— Фрэнк! — уши у Аннабет покраснели, как спелая клубника. — Мы просто пришли сюда поболтать и случайно заснули. Вот и все.

— Еще пару раз поцеловались, — добавил Перси.

Аннабет обожгла его убийственным взглядом.

— Не усугубляй!

— Давайте мы лучше… — Фрэнк указал на двери конюшни. — Э-э-э… Нам всем вроде как пора на завтрак. Там и объясните, что вы наделали… то есть, чего не делали… То есть… Мне правда не хочется, чтобы этот фавн… Я хочу сказать, сатир… меня убил.

И Фрэнк сбежал.

Когда все наконец собрались в кают-компании, дела обстояли вовсе не так плохо, как опасался Фрэнк. Джейсон и Пайпер вздохнули с облегчением, а Лео все улыбался от уха до уха и бормотал:

— Типично. Так типично.

Только Хейзел выглядела возмущенной, возможно из-за того, что родилась в первой половине прошлого века. Она без конца обмахивала лицо и не смотрела Перси в глаза.

Тренер Хедж, естественно, озверел, но Перси поймал себя на том, что очень трудно принимать сатира всерьез, поскольку ростом тот едва дотягивал до пяти футов.

— Никогда в жизни! — ревел тренер, размахивая битой и походя сшибая на пол блюда с яблоками. — Против правил! Какая безответственность!

— Тренер, — заметила Аннабет, — это произошло случайно. Мы разговаривали и заснули.

— И потом, — добавил Перси, — вы сейчас похожи на Терминуса.

Хедж прищурился.

— Это что, оскорбление, Джексон? Потому что тогда я… я тебя самого терминусую!

Перси сделал над собой усилие, чтобы не засмеяться.

— Впредь такое не повторится, тренер, обещаю. Кстати, разве нам нечего больше обсудить?


Казалось, еще секунда, и у Хеджа из ушей пойдет пар.

— Ладно! Я буду следить за тобой в оба глаза, Джексон! Что же до тебя, Аннабет Чейз, я полагал тебя более разумной…

Джейсон покашлял.

— Так, все хватаем себе еды и начинаем.

Собрание походило на военный совет, на котором подавали пончики, хотя в бытность свою в Лагере полукровок они частенько обсуждали самые серьезные темы в комнате для отдыха за столом для пинг-понга, под крекеры и «Чизвиз»,[92] так что Перси чувствовал себя прямо как дома.

Он пересказал собравшимся свой сон: поведал о близнецах-гигантах, которые готовят им теплый прием, окопавшись на подземной парковке, битком набитой противотанковым оружием; о Нико ди Анджело, заключенном в бронзовый кувшин, в котором он медленно умирает от удушья, а у его ног лежат зернышки граната.

Хейзел подавила рыдание.

— Нико… О, боги. Зернышки…

— Ты знаешь, для чего они? — спросила Аннабет.

Хейзел кивнула.

— Он мне их показывал как-то раз. Они из сада нашей мачехи.

— Вашей маче… — Перси осекся. — Ты говоришь о Персефоне?

Однажды Перси встречал жену Аида, и не сказал бы, что она сердечна и жизнерадостна. Побывал он и в ее подземном саду — жутком месте, полном хрустальных деревьев, а также алых и призрачно-белых цветов.

— Эти зерна — пища на самый крайний случай, — пояснила Хейзел. Все серебряные приборы на столе вдруг поползли к ней, из чего Перси заключил, что девушка нервничает. — Только дети Аида могут их есть. Нико всегда держал у себя какое-то количество на случай, если застрянет где-нибудь. Но если он действительно в плену…

— Гиганты хотят заманить нас в ловушку, — проговорила Аннабет. — Они считают, что мы попытаемся его спасти.


— Что же, они правы! — Хейзел переводила взгляд с одного лица на другое, и с каждой секундой ее уверенность таяла. — Ведь мы же попытаемся?

— Да! — завопил тренер Хедж, не прожевав до конца салфетку. — Ведь это же подразумевает драку, верно?

— Хейзел, ну конечно же, мы ему поможем, — заверил девушку Фрэнк. — Но сколько у нас есть времени, прежде чем… эх… я хочу сказать, сколько еще Нико сможет выдержать?

— Одно зернышко в день, — с несчастным видом ответила Хейзел. — И то, если он войдет в смертельный транс.

— Смертельный транс? — нахмурилась Аннабет. — Звучит невесело.

— В этом состоянии он гораздо медленнее расходует кислород, — пояснила Хейзел. — Это что-то вроде зимней спячки или комы. Одно зернышко дает ему силы держаться один день.

— А осталось еще пять зернышек, — напомнил Перси. — То есть еще пять дней, считая сегодняшний. Наверняка гиганты все так и задумали, значит, мы должны прибыть туда к первому июля. При условии, что Нико прячут где-то в Риме…

— Времени в обрез, — подвела итог Пайпер. Она накрыла руку Хейзел своей ладонью. — Мы его найдем. По крайней мере, теперь ясен смысл еще двух строк пророчества. «Близнецы крадут неспешно ангела последний вздох, у него есть ключ от смерти нескончаемых оков». Фамилия твоего брата «ди Анджело». «Angelo» по-итальянски значит «ангел».

— О, боги, — прошептала Хейзел. — Нико…

Перси уставился на свой облитый желе пончик.

С Нико ди Анджело у него были связаны не самые радужные воспоминания. Как-то раз этот мальчишка обманом заманил его во дворец Аида, так что в итоге Перси оказался в темнице, но в основном Нико все же занимал сторону хороших парней. И, уж конечно, он не заслуживал медленной смерти от удушья в бронзовом кувшине, и Перси не мог смотреть, как страдает Хейзел.

— Мы его спасем, — пообещал он ей. — Мы должны. В пророчестве говорится, что у него ключ от «смерти нескончаемых оков».

— Точно, — ободряюще сказала Пайпер. — Хейзел, твой брат отправился на поиски Врат смерти в Царстве Мертвых, верно? Очевидно, он их нашел.

— Он может нам рассказать, где эти врата, — кивнул Перси, — и как их закрыть.

Хейзел глубоко вздохнула.

— Да. Хорошо.

— М-м-м… — Лео заерзал на стуле. — Один нюансик: гиганты ждут, что мы именно это и сделаем, так? И что, мы направляемся прямо в ловушку?

Хейзел глянула на Лео так, будто он сделал неприличный жест.

— У нас нет выбора!

— Не пойми меня неправильно, Хейзел. Просто твой брат Нико… он же знает про оба лагеря, верно?

— Ну, да, — подтвердила Хейзел.

— Он ходил туда и обратно, — продолжал Лео, — и ничего не сказал ни одной из сторон.

Джейсон подался вперед, на его лице застыло мрачное выражение.

— Хочешь сказать, можем ли мы ему доверять? Присоединяюсь к вопросу.

Хейзел вскочила на ноги.

— Не могу поверить. Он же мой брат, он вернул меня обратно из Тартара, а вы не хотите его спасать?

Фрэнк положил руку ей на плечо.

— Никто этого не говорил, — он зыркнул на Лео. — Лучше бы никому такого не говорить.

Лео моргнул.

— Слушайте, ребята, я просто имел в виду, что…


— Хейзел, — сказал Джейсон, — в словах Лео есть доля истины. Я помню Нико по Лагерю Юпитера, а теперь оказывается, что он бывал и в Лагере полукровок. Мне это кажется несколько… в общем, подозрительным. Откуда нам знать, на чьей он стороне на самом деле? Нам просто следует проявлять осторожность.

У Хейзел дрожали руки. Серебряное блюдо взмыло в воздух, на всех парах полетело к девушке и врезалось в стену слева от нее, так что во все стороны полетели куски омлета.

— Ты… великий Джейсон Грейс… претор, которым я восхищалась. Я-то думала, ты такой справедливый, такой прекрасный лидер. А, оказывается, ты просто… — Хейзел топнула ногой и стремглав выбежала из кают-компании.

— Хейзел! — крикнул ей вслед Лео. — Черт возьми. Наверное, мне стоит…

— Ты уже достаточно наворотил, — прорычал Фрэнк, вскакивая, чтобы пойти за Хейзел, но Пайпер жестом его остановила.

— Дай ей время, — посоветовала она. Потом хмуро глянула на Лео и Джейсона. — Ну, знаете, ребята, вы проявили редкостное равнодушие.

Джейсон выглядел шокированным.

— Равнодушие? Я просто осторожен!

— Ее брат умирает, — заметила Пайпер.

— Пойду поговорю с ней, — настаивал Фрэнк.

— Нет, — заявила Пайпер. — Поверь мне, пусть сначала охолонет. Через пару минут я пойду, проверю, как она.

— Но… — Фрэнк пыхтел, как рассерженный медведь. — Ладно, я подожду.

Сверху донеслось какое-то жужжание, как будто там заработала большущая дрель.

— Это Фестус, — определил Лео. — Я поставил его на автопилот, но, наверное, мы уже на подлете к Атланте. Мне надо туда… м-м-м… надеюсь, мы знаем, где хотим приземлиться?

Все повернулись к Перси.

Джейсон поднял бровь.

— Ты у нас эксперт по морской воде. Какие будут указания, капитан?


Перси показалось, что в голосе Джейсона прозвучало негодование. Неужели он затаил обиду после дуэли в Канзасе? Джейсон шутил по этому поводу, но Перси полагал, что они оба малость разозлились друг на друга. Нельзя просто так стравить двух полубогов и не дать им выяснить, кто же сильнее.

— Не уверен, — признал он. — Где-нибудь в центре, но на возвышенности, чтобы иметь хороший обзор города. Может, парк, в котором побольше деревьев? Не стоит сажать корабль в деловом центре, сомневаюсь, что даже волшебному туману под силу скрыть такую махину.

Лео кивнул.

— Я понял.

Он помчался к лестнице.

Фрэнк снова опустился на стул и недовольно поерзал. Перси было его жаль. Во время путешествия на Аляску он наблюдал, как они с Хейзел сближаются, и знал, как Фрэнк опекает девушку. Он также заметил недобрый взгляд, который Фрэнк метнул в Лео, и решил, что имеет смысл на какое-то время забрать Фрэнка с корабля.

— Когда приземлимся, я отправляюсь в Атланту на разведку, — заявил Перси. — Фрэнк, мне понадобится твоя помощь.

— Что, мне опять придется превращаться в дракона? Перси, честно говоря, мне совсем не улыбается все путешествие работать общественным летающим такси.

— Нет, — заверил его Перси. — Я хочу, чтобы ты пошел со мной, потому что в тебе есть кровь Посейдона. Возможно, ты сумеешь мне помочь найти соленую воду. И потом, ты хорошо дерешься.

Фрэнк немного приободрился.

— Конечно, чем смогу — помогу.

— Отлично, — заключил Перси. — Нужен еще кто-то. Аннабет…


— Ну уж нет! — рявкнул тренер Хедж. — Вы, юная леди, под домашним арестом.

Аннабет уставилась на сатира, как если бы он заговорил на иностранном языке.

— Прошу прощения?

— Вы с Джексоном никуда вместе не пойдете! — гнул свое Хедж. Он так зыркнул на Перси, что тот почел за благо промолчать. — Я иду вместе с Фрэнком и мистером Подлым Трусом Джексоном. Всем остальным — охранять корабль и следить, чтобы Аннабет больше не нарушила никаких правил!

«Чудно, — подумал Перси. — Айда на мальчишник с Фрэнком и кровожадным сатиром, чтобы найти морскую воду в городе, не имеющем выхода к морю». Вслух же сказал:

— Мы повеселимся на славу!

XV ПЕРСИ

Перси поднялся на палубу и сказал:

— Ух ты!

Они приземлились на вершине поросшего лесом холма. Слева из-за сосен выглядывал комплекс белых зданий, похожий на музей или университет. Внизу, милях в двух от них, раскинулся город Атланта — группа коричнево-серебристых небоскребов делового центра возвышалась над бескрайним переплетением шоссе, железнодорожных путей, домов и зеленых островков леса.

— Ах, чудное местечко. — Тренер Хедж полной грудью вдохнул утренний воздух. — Хороший выбор, Вальдес.

Лео пожал плечами.

— Я просто выбрал высокий холм. Это президентская библиотека или что-то в этом духе. По крайней мере, так говорит Фестус.

— Ничего об этом не знаю! — рявкнул Хедж. — А вот известно ли вам, что произошло на этом холме? Фрэнк Чжан, ты должен знать!

Фрэнк вздрогнул.

— Должен?


— Здесь стоял сын Ареса! — с негодованием вскричал Хедж.

— Я римлянин… так что, вообще-то, Марса.

— Какая разница! Это место стало знаменитым во время Гражданской войны!

— Вообще-то, я канадец.

— Какая разница! Генерал Шерман, глава Федерации, стоял на этом холме и смотрел, как горит Атланта. А после огнем и мечом прошел отсюда до самого моря. Пожары, мародерство, грабежи — вот это был полубог!

Фрэнк постарался незаметно отодвинуться от сатира.

— Э-э-э… хорошо.

Перси не очень интересовала история, но он призадумался: стоит ли считать плохим предзнаменованием, что они приземлились именно здесь? Он слышал, что большинство гражданских войн начинались из-за вражды греческих и римских полубогов. А теперь они приземлились на месте одной из таких битв. Раскинувшийся внизу город когда-то сровняли с землей по приказу сына Ареса.

Перси вполне мог представить, как некоторые ребята из Лагеря полукровок отдают такой приказ. Кларисса ла Ру, например, не стала бы колебаться, но он не мог себе представить, чтобы Фрэнк повел себя так жестоко.

— Как бы то ни было, — сказал Перси, — на этот раз давайте сделаем все, чтобы не спалить город.

Тренер разочарованно поник.

— Ладно. Ну и куда нам?

Перси указал на деловой центр.

— Когда сомневаешься, бери быка за рога.

Добраться оказалось проще, чем ожидалось. Втроем они направились в президентскую библиотеку (оказалось, что это Центр Картера),[93] и спросили сотрудников, не могут ли они вызвать такси, или указать дорогу до ближайшей автобусной остановки.

Перси мог бы позвать Блэкджека, но после вчерашнего несчастья ему не хотелось прибегать к помощи пегаса. Фрэнк не желал ни в кого превращаться, а, кроме того, Перси надеялся, что, для разнообразия, им удастся попутешествовать, как простым смертным.

Одна из библиотекарш, по имени Эстер, настойчиво предлагала лично их отвезти. Она так мило уговаривала, что Перси начал коситься на нее, подозревая, что она на самом деле замаскировавшееся чудовище, но Хедж отпихнул юношу в сторону, заверив, что Эстер пахнет, как обыкновенная женщина.

— И ароматической смесью, — добавил он. — Гвоздика, розовые лепестки — вкусно!

Они втиснулись в большой черный «Кадиллак» Эстер и поехали в город. Эстер была такой крошечной, что едва выглядывала поверх руля, но, похоже, это ей не мешало. Она уверенно маневрировала в потоке машин, потчуя пассажиров историями о замечательных семьях Атланты — о старых плантаторах, основателях компании «Кока-Кола», известных спортсменах и ведущих новостей Си-эн-эн. Она вещала с таким знанием дела, что Перси спросил наудачу:

— Э-э-э… стало быть, Эстер, у меня есть для вас трудный вопрос. Морская вода в Атланте. Первое, что вам приходит в голову?

Старая леди тихо рассмеялась.

— О, мой сладкий, это просто. Китовые акулы!

Фрэнк с Перси переглянулись, и здоровяк нервно переспросил:

— Китовые акулы? Неужели они есть в Атланте?

— В аквариуме, мой сладкий, — кивнула Эстер. — Очень знаменитое место! Это в самом центре. Вы туда хотите попасть?

Аквариум. Перси обдумывал полученную информацию. С какой стати древнегреческий бог морей сидит в каком-то аквариуме в Джорджии? Но других зацепок все равно не было.

— Да, — согласился юноша. — Мы именно туда и направляемся.

Эстер высадила их у главного входа, у которого уже выстроилась очередь. Дама настойчиво предлагала им записать номер ее мобильного (на всякий случай), одолжить денег на такси, чтобы доехать обратно до Центра Картера, и принять в дар баночку домашнего джема из персиков, коробку с которым она зачем-то возила в багажнике машины. Фрэнк засунул банку в свой рюкзак и поблагодарил Эстер (та уже называла его не «мой сладкий», а «сынок»).

Когда она, наконец, уехала, Фрэнк сказал:

— Неужели все жители Атланты такие милые?

Хедж хрюкнул.

— Надеюсь, что нет. Не могу драться с людьми, которые так со мной милы. Пойдемте, забьем парочку китовых акул. Они явно опасны, с таким-то названием!

До этого момента Перси и в голову не приходило, что придется платить за вход или встать в очередь за группой семей и детишек из летних лагерей.

Перси даже взгрустнулось при виде учеников начальных классов, одетых в разноцветные футболки различных дневных лагерей. Прямо сейчас ему полагалось находиться в Лагере полукровок, устраиваться на лето в своем домике, ходить на арену, чтобы учиться приемам боя на мечах, и измышлять возможности прикольнуться над другими обитателями лагеря. Этим детям и не снилось, каким безумием может обернуться пребывание в летнем лагере.

Он вздохнул.

— Ну, я полагаю, нам придется подождать своей очереди. У кого-нибудь есть деньги?

Фрэнк пошарил по карманам.

— Три динария из Лагеря Юпитера и пять канадских долларов.

Хедж похлопал себя по спортивным шортам и вытащил все, что нашел:


— Три четвертака, два десятицентовика, канцелярская резинка и — вот удача! Кусок сельдерея.

Он принялся жевать сельдерей, так посматривая на мелочь и резинку, словно потом собирался приняться и за них.

— Здорово, — вздохнул Перси. В его собственных карманах было пусто, если не считать ручки-меча Анаклузмоса. Он обдумывал, сумеют ли они тайком пробраться внутрь, но тут к ним, лучась улыбкой, подошла женщина в сине-зеленой рубашке, какие носили сотрудники Аквариума штата Джорджии.

— А вот и ВИП-посетители! — У нее были веселые ямочки на щеках, очки в толстой оправе, «скобки» на зубах и вьющиеся черные волосы, собранные в два хвостика, так что, несмотря на ее возраст (лет под тридцать), выглядела она как школьница — довольно мило, но странновато. Помимо форменной рубашки-поло она носила широкие черные брюки и черные кеды и постоянно подпрыгивала на мысках, как будто ей некуда девать энергию. Именной жетон у нее на груди сообщал, что ее зовут Кейт.

— Вижу, вы уже приготовили оплату, — прощебетала она. — Отлично!

— Что? — не понял Перси.

Кейт выхватила три динария у Фрэнка из рук.

— Да, чудесно. Вот сюда, пожалуйста!

Крутанувшись волчком, она потрусила к главному входу.

Перси поглядел на тренера Хеджа и Фрэнка.

— Ловушка?

— Вероятно, — пожал плечами Фрэнк.

Хедж принюхался и изрек:

— Она не смертная. Скорее всего, какая-то пожирательница козлов, убийца полубогов, демоница из Тартара.

— Не сомневаюсь, — согласился Перси.

— Потрясающе, — оскалился в улыбке Хедж. — Идем!


Кейт беспрепятственно провела их внутрь, минуя очередь к кассе.

— Вот сюда, — женщина широко улыбнулась Перси. — Это чудесная выставка, вы не разочаруетесь. К нам так редко приезжают ВИП-персоны.

— Хм, хотите сказать, полубоги? — уточнил Фрэнк.

Кейт шаловливо ему подмигнула и приложила палец к губам.

— Итак, вот здесь у нас холодная вода, там пингвины, киты-белухи и все такое прочее. А вон там… что ж, там, очевидно, какие-то рыбы.

Для сотрудницы аквариума она демонстрировала не слишком глубокие познания и любовь к более мелким рыбешкам. Они прошли мимо огромного резервуара, в котором плавали обитатели тропических вод, и когда Фрэнк указал на стайку рыбок одного вида и поинтересовался, как они называются, Кейт ответила:

— А, это желтенькие.

Они прошли мимо ларька с сувенирами, и Фрэнк задержался у прилавка, посмотреть одежду и игрушки.

— Выбирайте все, что хотите, — предложила Кейт.

Фрэнк захлопал глазами.

— Правда?

— Ну конечно! Вы же ВИП!

Фрэнк поколебался, потом взял несколько футболок и затолкал в рюкзак.

— Чувак, — поразился Перси, — ты что делаешь?

— Она разрешила, — прошептал Фрэнк. — И потом, мне нужна одежда, я не успел упаковать вещи для долгой поездки!

И взял снежный шар, который, по мнению Перси, никак не подходил под категорию «одежда». Потом он выбрал плетеный цилиндр размером примерно с шоколадный батончик и с подозрением его осмотрел.

— Что это?

— Китайская ловушка для пальцев, — сказал Перси.


Фрэнк, канадец китайского происхождения, явно обиделся.

— Каким боком она китайская?

— Не знаю, — пожал плечами Перси. — Просто так ее называют. Это что-то вроде подарка-розыгрыша.

— Мальчики, пойдемте! — позвала Кейт из противоположного конца зала.

— Я тебе потом покажу, — пообещал Перси.

Фрэнк засунул ловушку в рюкзак, и они отправились дальше.

Теперь они шли по прозрачному туннелю. У них над головами плавали рыбы, и у Перси к горлу подступила безотчетная паника.

«Это глупо, — уговаривал он себя. — Я миллион раз был под водой. А сейчас я даже не в воде».

Он напомнил себе, что подлинная угроза исходит от Кейт, ведь Хедж уже определил, что она не человек. Так что она в любую минуту может превратиться в какое-нибудь ужасное существо и напасть на них. К сожалению, Перси не видел иного выхода, кроме как и дальше играть в эту «ВИП»-экскурсию, пока они не найдут бога морей Форкия, даже если их заводят в ловушку.

Они вышли в смотровой зал, утопающий в голубоватом свете. По другую сторону стеклянной стены находился аквариум — такого огромного резервуара Перси не видел за всю свою жизнь. В нем кругами плавали дюжины огромных рыб, в том числе две пятнистые акулы, каждая длиной в два его роста, жирные, медлительные, с открытыми беззубыми пастями.

— Китовые акулы, — прорычал тренер Хедж. — Вот теперь мы будем биться насмерть!

Кейт хихикнула.

— Глупый сатир. Китовые акулы миролюбивы, они едят только планктон.

Перси нахмурился. И как же, интересно, Кейт узнала, что тренер — сатир?


Хедж носил штаны и специально подогнанные ботинки, маскирующие копыта (сатиры всегда так поступали, чтобы затеряться среди смертных), а его бейсбольная кепка скрывала рога. Чем больше Кейт хихикала и демонстрировала дружелюбие, тем большую неприязнь испытывал к ней Перси, но тренер Хедж, казалось, не тревожился.

— Миролюбивые акулы? — повторил с отвращением сатир. — Какой в этом смысл?

Фрэнк прочитал табличку рядом с резервуаром:

— «Единственные в мире китовые акулы, живущие в неволе», — протянул он. — Это довольно забавно.

— Да, и они совсем крошки, — поддержала Кейт. — Видели бы вы других моих детей, плавающих на воле.

— Ваших детей? — переспросил Фрэнк.

Судя по неприятному блеску в глазах Кейт, Перси сделал вывод, что не желает повстречаться с детьми Кейт. И решил, что пора переходить к делу. Ему не хотелось идти дальше по этому аквариуму.

— Знаете, Кейт, — начал он, — мы тут ищем одного парня… То есть одного бога, по имени Форкий. Вы с ним случайно не знакомы?

Кейт фыркнула.

— Знакома? Он мой брат. Вот куда мы идем, глупыши: настоящие экспонаты во-о-он там.

Она указала на дальнюю стену. Твердая черная поверхность пошла рябью, и возник еще один туннель, освещенный багровым светом и проложенный сквозь резервуар.

Кейт прогулочным шагом направилась туда. Меньше всего Перси хотелось идти следом, но если по другую сторону действительно находился Форкий и если у него была информация, которая могла бы им помочь выполнить их миссию… Перси глубоко вздохнул и вслед за друзьями вошел в туннель.


Стоило им войти, как тренер Хедж присвистнул:

— Вот это уже интересно.

Над ними скользили разноцветные медузы, каждая размером с мусорную урну, с сотнями щупалец, напоминающих шелковую колючую проволоку. Одна медуза держала парализованную меч-рыбу десяти футов длиной, все сильнее и сильнее сжимая усиками свою добычу.

Кейт ослепительно улыбнулась тренеру Хеджу.

— Видите? Забудьте про китовых акул! А вон там еще интереснее.

Кейт провела их в помещение еще большего размера, вдоль которого выстроились аквариумы. На одной стене горела красным надпись: «Смерть в глубинах! Наш спонсор — „Монстро-пончиковая“».

Перси пришлось дважды перечитать надпись из-за своей дислексии, а потом еще дважды, дабы убедиться, что глаза его не обманывают.

— «Монстро-пончиковая»?

— О да, — покивала Кейт. — Один из наших корпоративных спонсоров.

Перси сглотнул. Ему случалось сталкиваться с представителем этой конторы, и встреча вышла не из приятных: было много плевков кислотой, змеиных голов, воплей, а потом вообще начали палить из пушки.

В одном аквариуме бесцельно дрейфовали с десяток гиппокампов — коней с рыбьими хвостами. Перси много раз видел этих созданий в их естественной среде обитания, а на некоторых даже ездил верхом. Он попытался заговорить с морскими коньками, но те лишь подплывали к стеклу и бестолково об него стукались. Казалось, их разум затуманен.

— Это неправильно, — пробормотал Перси.

Но, обернувшись, он увидел кое-что похуже: на дне маленького резервуара лицом друг к другу сидели, скрестив ноги, две нереиды — духи моря — и играли в «вытяни карту из колоды». Судя по их виду, они умирали от скуки. Их длинные зеленые волосы вяло плавали вокруг лиц, глаза были полуприкрыты.

Перси так разозлился, что начал задыхаться. Он в гневе посмотрел на Кейт.

— Как вы можете держать их здесь?

— Знаю, — вздохнула Кейт. — Они, конечно, не в восторге. Мы пытались обучить их некоторым трюкам, да только все без толку. Думаю, вон тот аквариум вам понравится гораздо больше.

Перси начал было протестовать, но Кейт уже шла дальше.

— Великая праматерь всех козлов! — воскликнул тренер Хедж. — Только гляньте на этих красавиц!

Он с глупым видом вытаращился на двух морских змей — чудовища достигали тридцати футов в длину, их чешуя горела синим, а своими челюстями они бы запросто перекусили пополам китовую акулу. В другом резервуаре из искусственной пещеры на посетителей поглядывал кальмар размером с большегрузную фуру и клювом, напоминающим болторезный станок.

В третьем резервуаре находилась дюжина человекообразных существ с гладкими, как у тюленей, телами, лицами, похожими на собачьи морды и человеческими руками. Они сидели на песчаном дне аквариума и собирали конструктор «Лего», но вид у них был такой же пришибленный, как у нереид.

— Это что?.. — Перси не сумел оформить вопрос в слова.

— Тельхины? — подхватила Кейт. — Да! В неволе живут только здесь.

— Но они сражались за Кроноса в последней войне! — возразил Перси. — Они опасны!

Кейт округлила глаза.

— Ну, мы бы не смогли назвать выставку «Смерть в глубинах!», если бы экспонаты были безобидные. Не волнуйся, мы даем им успокоительное, чтобы они не буйствовали.

— Успокоительное? — переспросил Фрэнк. — А это законно?

Кейт сделала вид, что не слышит, и пошла дальше, указывая на другие аквариумы. Перси обернулся и посмотрел на тельхинов: одно из существ, явно детеныш, пыталось собрать из деталей «Лего» меч, но ему не хватало сил, чтобы соединить детали. Перси никогда не любил морских демонов, но сейчас жалел их.

— А эти морские чудища, — продолжала Кейт, — в океанских глубинах могут вырастать до пятисот футов в длину, у них более тысячи зубов. А эти? Их любимая пища — полубоги.

— Полубоги? — взвизгнул Фрэнк.

— Но они также могут питаться китами и небольшими судами, — Кейт повернулась к Перси и покраснела. — Прости… я такая тупица! Уверена, тебе все это известно, ведь ты сын Посейдона и так далее.

Тревожный звоночек теперь гудел у Перси в ушах, как набат. Ему не нравилось, что Кейт так много о нем знает, не нравилось, что она походя швыряет ему в лицо информацию о том, что под наркотиками держит в неволе существ, любимая пища которых — полубоги.

— Кто вы? — спросил юноша. — Что это за представление с «Кейт»?

— Кейт? — озадаченно переспросила женщина, потом глянула на значок с именем. — А… — она рассмеялась. — Нет, это…

— Здравствуйте! — загрохотал новый голос.

Из темноты к ним стремительно приближался низенький человечек. Он передвигался согнувшись, боком, сгибая ноги, точно краб, и подняв вверх руки, как будто нес в каждой невидимые тарелки.

Одет он был в переливавшийся несколькими жуткими оттенками зеленого костюм для подводного плавания, на котором блестела серебряная вертикальная надпись: «Прихоти Порки». На голове, заросшей сальными жесткими волосами, незнакомец носил наушники с микрофоном. Один его молочно-голубой глаз располагался выше другого, и когда он улыбался, то совсем не выглядел дружелюбным, скорее складывалось впечатление, что лицо срывает с черепа потоком воздуха, как резиновую маску в аэродинамической трубе.

— Посетители! — воскликнул человечек, и микрофон многократно усилил звук. Его глубокому, звучному голосу, который совершенно не подходил его внешности, позавидовал бы любой диджей. — Добро пожаловать в «Прихоти Форкия»!

Он взмахнул руками, точно желая привлечь их внимание к взрыву, но ничего не произошло.

— Проклятье, — посетовал человечек. — Тельхины, это же для вас знак! Я взмахиваю руками, а вы радостно скачете в своем аквариуме, синхронно поворачиваетесь кругом и составляете пирамиду. Мы же тренировались!

Морские демоны не обращали на него никакого внимания.

Тренер Хедж наклонился к человекокрабу и обнюхал его блестящий гидрокостюм.

— Симпатичный наряд.

Судя по тону, сатир не шутил. Сам-то он носил спортивный костюм шутки ради.

— Благодарю! — просиял человек. — Я Форкий.

Фрэнк переступил с ноги на ногу.

— А почему на вашем костюме написано «Порки»?

Форкий зарычал.

— Это все глупая компания, которой мы заказали форменную одежду! Вечно все перепутают.

Кейт похлопала по своему значку.

— Я им сказала, что мое имя Кето, а они написали с ошибкой, и получилось «Кейт». А мой брат… в общем, теперь он «Порки».

— Ничего подобного! — рявкнул человечек. — И ни капельки я не толстый.[94] Это имя даже не сочетается со словом «прихоть». Какой смысл называть выставку «Прихоти Порки»? Но вы пришли сюда не для того, чтобы выслушивать мои жалобы. Узрите удивительное величие: гигантский кальмар-убийца!

Он драматическим жестом указал на резервуар с кальмаром. На этот раз осечки не произошло, перед стеклом вспыхнул фейерверк, вверх взметнулись гейзеры золотых искр. Из громкоговорителя грянула музыка, зажглись огни и явили взорам присутствующих все величие пустого резервуара.

Очевидно, кальмар спрятался в глубине пещеры.

— Проклятье! — снова завопил Форкий, стремительно поворачиваясь к сестре. — Кето, тренировать кальмара я поручил тебе. Я же ясно сказал: «Фокусы». Ну, можно было бы еще разорвать кого-нибудь в клочья в финале. Неужели я так многого прошу?

— Он застенчивый, — оправдываясь, возразила Кето. — Кроме того, на каждом его щупальце по шестьдесят два острых как бритва шипа, и их нужно точить ежедневно, — она повернулась к Фрэнку. — Ты знал, что чудовищный кальмар — единственная из всех известных тварей, способная заглатывать полубогов целиком, в полном боевом облачении, и при этом не заработать несварения? Это правда!

Фрэнк попятился от нее, прижимая руки к животу, точно хотел убедиться, что он пока что цел и невредим.

— Кето! — рявкнул Форкий, щелкая кончиками пальцев о большие пальцы рук, как крабьими клешнями. — Ты утомишь наших посетителей излишней информацией. Меньше науки и больше развлечений! Мы же это обсуждали.

— Но…

— Никаких «но»! Мы собрались здесь, чтобы представить вашему вниманию «Смерть в глубинах»! При поддержке сети закусочных «Монстро-пончиковая»!

Последние слова отразились от стен дополнительным эхом. Вспыхнули огни, из-под пола поднялось облако дыма и приняло форму объемных колец, пахнущих настоящими пончиками.

— Они представлены в нашем буфете, — порекомендовал Форкий. — Но вы потратили свои кровно заработанные динарии на билеты для ВИП-персон, так что все для вас! Прошу за мной!

— Хм, подождите, — сказал Перси.

Улыбка сползла с лица Форкия (зрелище получилось безобразное).

— Да?

— Вы ведь божество моря, не так ли? — спросил Перси. — Сын Геи?

Человекокраб вздохнул.

— Прошло уже пять тысяч лет, а я по-прежнему известен только как малыш Геи. Никто и не вспомнит, что я — один из старейших морских богов на свете. Старше твоего выскочки-папаши, между прочим. Я — бог невидимых смертей! Повелитель морских ужасов! Отец тысячи чудовищ! Но нет… Никто меня даже не знает. Я совершил одну маленькую ошибку, поддержал титанов в их войне, и теперь изгнан из океана, и куда? В Атланту подумать только.

— Мы-то думали, что олимпийцы говорили об Атлантиде, — пояснила Кето. — Полагаю, это они так пошутили, отправив нас сюда.

Перси прищурился.

— А вы тоже богиня?

— Да, я — Кето! — Она радостно улыбнулась. — Богиня морских чудовищ, разумеется! Китов, акул, кальмаров и других гигантских обитателей глубин, хотя сердце мое навсегда принадлежит чудовищам. Ты знал, что молодые морские змеи могут срыгивать плоть своих жертв и таким образом питаться одной и той же едой в течение шести лет? Это правда!

Фрэнк все еще держался за живот, как будто его вот-вот стошнит.

Тренер Хедж присвистнул.

— Шесть лет? С ума сойти.

— Я знаю! — Кето ослепительно улыбнулась.

— А как именно кальмар-убийца обдирает мясо со своих жертв? — поинтересовался Хедж. — Я обожаю природу.


— Что ж, он…

— Хватит! — потребовал Форкий. — Ты испортишь шоу! А теперь вы станете свидетелями гладиаторского боя нереид не на жизнь, а на смерть!

В аквариум к нереидам опустился зеркальный шар, и вода заиграла разноцветными огнями. Откуда-то сверху упали два меча и плюхнулись на песок. Нереиды продолжали играть в «вытяни карту», не обращая на оружие никакого внимания.

— Проклятье! — Форкий затопал своими кривыми ногами.

Кето посмотрела на тренера Хеджа и состроила гримаску.

— Не обращайте внимания на Порки. Он редкостный пустозвон. Пойдем со мной, мой прекрасный сатир, я тебе покажу полноцветные диаграммы, на которых показаны охотничьи привычки чудовищ.

— Превосходно!

Прежде, чем Перси успел возразить, Кето увела тренера Хеджа куда-то в глубь стеклянного лабиринта аквариума, оставив их с Фрэнком в обществе крабоподобного бога морей.

По шее Перси потекла капелька пота, и они с Фрэнком обменялись нервными взглядами. Все это очень напоминало принцип «разделяй и властвуй». Очевидно, что ничем хорошим эта встреча закончиться не могла. Часть его хотела немедленно напасть на Форкия — по крайней мере, на их стороне оказался бы фактор внезапности, — но они пока не получили никакой полезной информации. Перси сомневался, что сумеет самостоятельно отыскать тренера Хеджа. Он сомневался даже, что сможет найти выход.

Вероятно, все эти размышления отразились у него на лице.

— О, не волнуйся! — заверил его морской бог. — Кето может на кого угодно нагнать скуку своей болтовней, но она позаботится о твоем друге. И, честно говоря, лучшая часть экскурсии еще впереди!

Перси попытался обдумать сложившуюся ситуацию, но от этого у него только заболела голова. Возможно, причина крылась в полученной вчера травме или специальных эффектах Форкия, а может, в рассказах его сестрицы о тошнотворных привычках морских чудовищ.

— Итак… — выдавил юноша. — Нас сюда послал Дионис.

— Бахус, — поправил его Фрэнк.

— Верно, — Перси старался не давать волю нервозности. Он и одно-то имя каждого бога запоминал с трудом, а уж необходимость держать в уме два имени его просто добивала. — Ну, бог вина, да какая разница. — Он посмотрел на Форкия. — Бахус сказал, вы можете знать, что замышляет ваша мать, Гея, а также два ваших брата-гиганта, Эфиальт и От. А если вдруг вы что-то знаете про Метку Афины…

— Бахус думал, я стану вам помогать? — спросил Форкий.

— В общем, да, — кивнул Перси. — Я хочу сказать, вы же Форкий, про вас все говорят.

Форкий наклонил голову, так что его разные глаза оказались почти на одном уровне.

— Правда?

— Конечно. Так ведь, Фрэнк?

— О… да! — закивал здоровяк. — Люди постоянно о вас судачат.

— И что же они говорят? — поинтересовался бог.

Фрэнк поежился.

— Ну, что у вас потрясная пиротехника и хорошо поставленный голос. И, кхм… есть зеркальный шар…

— Это правда! — Форкий возбужденно защелкал пальцами. — А еще у меня самая большая в мире коллекция морских чудищ!

— И вы разбираетесь во многих вопросах, — добавил Перси. — Вроде того, кто такие близнецы и что они затевают.

— Близнецы! — Голос Форкия эхом отразился от стеклянных стен, и напротив резервуара с морскими змеями забили бенгальские огни. — Да, я все знаю про Эфиальта и Ота, этих жаждущих славы выскочек! Им никогда не сравниться с другими гигантами: силенок не хватит. Да еще эти змеи вместо ног.

— Змеи вместо ног? — Перси припомнил, что близнецы из его сна носили ботинки с длиннющими загнутыми мысами.

— Да-да, — нетерпеливо подтвердил Форкий. — Они ведь знали, что силой им ничего не добиться, поэтому решили посвятить себя драме: иллюзии, сценические трюки и все такое прочее. Видишь ли, когда Гея создавала своих детей-гигантов, то думала об определенных категориях врагов. Каждый гигант рожден, чтобы убить определенного бога. Эфиальт и От… вместе они что-то вроде средства против Диониса.

Перси попытался осмыслить эту идею.

— Тогда… они хотят заменить все вино клюквенным соком, или что-то вроде того?

Бог морей фыркнул.

— Ничего подобного! Эфиальт и От всегда стремились все делать круче, крикливее, зрелищнее! О, ну, разумеется, они хотят убить Диониса. Но прежде они намерены его унизить, представив его пирушки скучными!

Фрэнк быстро глянул на бенгальские огни.

— Использовав штуки вроде фейерверков и зеркальных шаров?

Рот Форкия, как резиновый, растянулся в немыслимо широкой улыбке.

— Именно! Я научил близнецов всему, что они знают, ну, во всяком случае, попытался. Они никогда не слушали. Что они предприняли в качестве дебюта? Попытались забраться на Олимп, ставя горы одну на другую. Разумеется, имела место простая иллюзия. Я им говорил, что это нелепо. «Вам надо поумнеть, — сказал я им. — Распиливать друг друга пополам, вытаскивать горгон из шляпы, что-то из этой оперы. И носить одинаковые наряды в блестках, для близнецов это ключ к успеху!»

— Хороший совет, — согласился Перси. — И теперь близнецы…

— А, готовятся к своему апокалиптическому шоу в Риме, — ухмыльнулся Форкий. — Это одна из глупых идей маменьки. Они держат какого-то пленника в большущем бронзовом кувшине. — Бог повернулся к Фрэнку. — Ты ведь дитя Ареса, не так ли? Ты характерно пахнешь. Как-то раз близнецы таким же образом заточили твоего отца.

— Дитя Марса, — уточнил Фрэнк. — Постойте… Эти гиганты посадили моего отца в бронзовый кувшин?

— Да, очередной дурацкий трюк, — хмыкнул морской бог. — Как можно похвастаться пленником, если он сидит в бронзовом сосуде? Никакой развлекательной ценности. Не то что мои чудные экземпляры!

Он указал на морских коньков, апатично долбящихся головами о стекло.

Перси попытался подумать. Казалось, ему начинает передаваться вялость одурманенных морских обитателей.

— Так, вы говорите, это… это апокалиптическое шоу придумала Гея?

— Ну, у планов матери всегда двойное и тройное дно. — Бог рассмеялся. — Ведь в земле много слоев, так что, полагаю, в этом есть смысл.

— Ага, — сказал Перси. — Значит, ее план…

— О, она назначила щедрую цену за головы некоторых полубогов, — проговорил Форкий. — Ей совершенно не важно, кто их убьет, главное, чтобы их прикончили. Однако… Беру свои слова назад. Она особо настаивала, что двоих нужно оставить: юношу и девушку. Одному Тартару ведомо, зачем ей это понадобилось. Как бы то ни было, близнецы запланировали свое грандиозное шоу, надеясь таким образом заманить этих полубогов в Рим. Полагаю, пленник в кувшине — один из их друзей или вроде того. Вот. А может, они думают, что те полубоги настолько глупы, что полезут на их территорию, разыскивая Метку Афины, — Форкий пихнул Фрэнка локтем под ребра. — Ха! Удачи им, с таким-то планом, а?


Фрэнк нервно рассмеялся.

— Да уж. Ха-ха. Это надо быть совсем тупым, потому что…

Форкий прищурился.

Перси сунул руку в карман и сжал Анаклузмос. Даже этот древний морской бог должен был уже сообразить, что они-то и есть те самые полубоги, за чьи головы обещана награда.

Но Форкий лишь оскалился в улыбке и снова пихнул Фрэнка в бок.

— Ха! Точно, дитя Марса. Полагаю, ты прав, тут и говорить не о чем. Даже если полубоги найдут в Чарльстоне карту, им ни за что не добраться до Рима живыми!

— Да, КАРТА В ЧАРЛЬСТОНЕ, — громко повторил Фрэнк, глядя на Перси и делая большие глаза, чтобы убедиться, что приятель не пропустил важную информацию. С таким же успехом можно было размахивать огромным плакатом с надписью «КЛЮЧ К РАЗГАДКЕ!!!»

— Но хватит скучных поучительных разговоров! — заявил Форкий. — Вы заплатили за ВИП-обслуживание, так что не будете ли вы так любезны и не позволите ли мне продолжить экскурсию? Входная плата в три динария возврату не подлежит, знаете ли.

Перси совершенно не привлекала перспектива увидеть очередную порцию фейерверков, дым с ароматом пончиков и запертых в неволе, унылых морских существ. Но он посмотрел на Фрэнка и решил, что стоит порадовать старого бога морей, по крайней мере до тех пор, пока они не найдут тренера Хеджа и целые и невредимые не доберутся до выхода. И потом, вдруг удастся узнать у Форкия еще что-то полезное.

— А после экскурсии мы сможем задать вопросы? — спросил Перси.

— Ну конечно! Я вам расскажу все, что захотите, — Форкий дважды щелкнул пальцами. В стене, под горящим красным знаком, появился новый туннель, ведущий в другой резервуар.

— Делай как я! — Форкий боком поспешил в туннель.

Фрэнк почесал в затылке.

— Мы что, должны?.. — Он повернулся к туннелю боком.

— Это просто фигура речи, старик, — успокоил его Перси. — Пошли.

XVI ПЕРСИ

Туннель проходил по дну резервуара размером со спортивный зал. Он казался величественно пустым, если не считать воды и некоторого количества дешевых украшений. Перси предположил, что у них над головами плескалось что-то около пятидесяти тысяч галлонов воды. Если стенка туннеля вдруг по какой-то причине разобьется…

«Подумаешь, — одернул себя юноша. — Я сто раз находился под водой. Это мой дом родной, а дома и стены помогают».

Но его сердце отчаянно забилось. Он вспомнил, как погрузился в болото на холодной Аляске, как черная грязь залепляла его глаза, рот и нос.

Форкий остановился посередине туннеля, гордо скрестив руки на груди.

— Красивая выставка, не правда ли?

Чтобы отвлечься, Перси заставил себя рассматривать окружающую обстановку. В одном из углов резервуара, среди зарослей фальшивых водорослей, уютно расположился пластиковый пряничный домик, размером с настоящий коттедж. Из трубы теремка вырывались пузыри. В противоположном углу коленопреклоненная пластиковая скульптура человека в устаревшем водолазном костюме склонилась над сундуком с сокровищами. Каждые несколько секунд его крышка открывалась, выпуская облако пузырей, а потом снова закрывалась. На покрытом белым песочком дне тут и там лежали куски полированного мрамора, размером с шары для боулинга, и странный ассортимент оружия вроде трезубцев и ружей для подводной охоты. По ту сторону смотровой стены резервуара находился зрительный зал, рассчитанный на несколько сотен мест.

— А здесь вы кого держите? — поинтересовался Фрэнк. — Гигантскую золотую рыбку-убийцу?

Форкий поднял брови.

— О, неплохая идея! Но нет, Фрэнк Чжан, потомок Посейдона. Этот аквариум не для золотой рыбки.

Услышав слова «потомок Посейдона», Фрэнк вздрогнул и попятился, сжимая свой рюкзак как булаву, которую собирался закрутить над головой.

Ужас пополз по горлу Перси, как глоток сиропа от кашля. К сожалению, он уже давно привык к этому ощущению.

— Откуда вы знаете фамилию Фрэнка? — спросил он. — Откуда вам известно, что он потомок Посейдона?

— Ну… — Форкий скромно пожал плечами. — Наверное, благодаря описанию, которое предоставила Гея, тому самому, чтобы получить награду, Перси Джексон.

Перси сорвал колпачок с шариковой ручки, и у него в руке появился Анаклузмос.

— Не пытайтесь меня надуть, Форкий. Вы обещали, что ответите на вопросы.

— Да-да, после того, как подойдет к концу ваше пребывание здесь в качестве ВИП-персон, — согласился Форкий. — Я пообещал рассказать вам все, что захотите. Но дело в том, что вам не нужно ничего знать. — Его гротескная улыбка растянулась еще шире. — Видишь ли, даже если бы вы добрались до Рима, вам ни за что не победить моих братцев-гигантов, вы с ними в разных весовых категориях. Да и потом, кто из богов стал бы вам помогать? Так что у меня есть план получше. Вы никуда не уйдете, вы же ВИП, точнее, ИВП — исключительно важные пленники!

Перси сделал выпад, а Фрэнк метнул свой рюкзак в голову богу морей, но Форкий просто исчез.

Потом из громкоговорителей полился его голос, эхом отражаясь от стен туннеля.

— Да, хорошо! Подраться — это всегда неплохо. Видите ли, матушка никогда не доверяла мне крупных заданий, но согласилась, что уж если я что поймаю, то уже ни за что не выпущу. Из вас двоих получатся великолепные экспонаты: единственные отродья Посейдона, содержащиеся в неволе. «Ужас полубогов» — да, мне это нравится! Мы уже и спонсоров подыскали — «Баргин-Март». Вы сможете сражаться друг с другом каждый день с одиннадцати утра до часу дня, а вечернее представление назначим на семь часов.

— Да вы псих! — завопил Фрэнк.

— Не недооценивай себя! — обнадежил его Форкий. — Народ валом будет валить, чтобы только вас увидеть!

Фрэнк побежал к выходу, но тут же врезался в стеклянную стену. Перси побежал в другую сторону, и его постигла та же участь. Туннель превратился в пузырь. Юноша прижал ладонь к стеклу и осознал, что стена размягчается, тает, как лед, еще немного — и внутрь хлынет вода.

— Мы не станем плясать под твою дудку, Форкий! — закричал он.

— О, я настроен оптимистично, — пророкотал голос морского бога. — Если не захотите биться друг с другом — нет проблем! Я могу ежедневно присылать настоящих морских чудовищ. А когда вы привыкнете к местной кормежке, то, вероятно, успокоитесь и будете выполнять приказы. Поверьте мне, вы полюбите свой новый дом.

Стеклянный купол над головой Перси треснул и начал протекать.


— Я — сын Посейдона! — Юноша старался, чтобы голос не дрожал от страха. — Ты не сможешь заточить меня под водой, в этой стихии я сильнее всего.

Казалось, смех Форкия раздается сразу со всех сторон.

— Какое совпадение! Но это и моя стихия, и я в ней самый сильный. Этот резервуар специально сконструирован для содержания полубогов. А теперь веселитесь, мальчики. Увидимся во время кормежки!

Стеклянный купол раскололся вдребезги, и внутрь хлынула вода.

Перси не дышал, пока мог сдерживаться, но потом ему все же пришлось наполнить легкие водой. Оказалось, что это все равно, что дышать обычным воздухом. Давление воды также не причиняло ему неудобств, а одежда даже не намокла. Все его «подводные» способности остались при нем.

«Это просто глупый страх, — заверил он сам себя. — Я не могу утонуть».

Потом Перси вспомнил про Фрэнка, и его моментально охватили паника и чувство вины. Он так пекся о себе, что позабыл о том, что его друг — всего лишь дальний потомок Посейдона и не может дышать под водой.

Но где же Фрэнк?

Юноша поворачивался, оглядываясь вокруг. Ничего. Потом он посмотрел вверх и увидел, что над ним зависла гигантсткая золотая рыбка. Фрэнк, вместе с одеждой, рюкзаком и всеми своими вещами, превратился в карпа кои, размером с подростка.

«Старик, — Перси послал мысленный призыв сквозь толщу воды, как всегда делал, если хотел поговорить с морскими обитателями. — Золотая рыбка?»

«Я психанул, — прозвучал у него в сознании голос Фрэнка. — Мы говорили о золотых рыбках, и меня на этом заклинило. Если тебя что-то не устраивает, можешь подать на меня в суд».


«Я телепатически общаюсь с огромной золотой рыбкой, — передал Перси. — Здорово. Ты можешь превратиться во что-то более… полезное?»

Молчание. Вероятно, Фрэнк собирался с мыслями, хотя сложно было сказать наверняка, потому что выражение лица у рыбы никогда не меняется.

«Извини, — казалось, Фрэнк смущен. — Я застрял. Такое иногда случается, если я паникую».

«Ладно, — Перси скрипнул зубами. — Давай думать, как нам отсюда сбежать».

Фрэнк проплыл по периметру резервуара и доложил, что выхода нет. Сверху над аквариумом была натянута сеть из небесной бронзы, напоминающая рольставни, которыми закрывают витрины магазинов в торговых центрах. Перси попытался разрубить ее Анаклузмосом, но не сумел даже поцарапать. Попробовал разбить стеклянную стену рукоятью меча, и опять безрезультатно. Потом попытался пустить в дело оружие, разбросанное по дну резервуара, но только сломал три трезубца, меч и ружье для подводной охоты.

Наконец он предпринял попытку управлять водой, приказав ей увеличиться в объеме и разбить резервуар или сорвать с него «крышку». Но вода не слушалась. Вероятно, ее зачаровали, или же она подчинялась только Форкию. Перси концентрировался, пока у него не заложило уши, но сумел только сорвать крышку с сундука с сокровищами.

«Ну вот, докатились, — уныло подумал он. — Мне до конца жизни придется жить в пластиковом пряничном домике, ожидая кормежки и сражаясь с моим другом, который стал гигантской золотой рыбкой».

Форкий пообещал, что они научатся любить такую жизнь. Перси подумал об одурманенных тельхинах, нереидах и гиппокампах, медленно и бесцельно нарезающих круги в своих аквариумах. Мысль, что его ждет такой же бесславный конец, отнюдь его не приободрила.

Ему подумалось: а что, если Форкий прав? Даже если им удастся сбежать, как же они победят гигантов, если все боги выведены из строя? Возможно, Бахус смог бы помочь. Один раз он уже убил близнецов-гигантов, но он вступит в схватку только, если получит какое-то немыслимое подношение. Но уж лучше Перси подавится монстропончиком, чем станет приносить Бахусу какие бы то ни было дары.

«Смотри!» — сказал Фрэнк.

За стеклом Кето вела тренера Хеджа через амфитеатр, что-то ему рассказывая, а тренер кивал и явно восхищался устройством зрительских мест.

«Тренер!» — завопил Перси, но потом сообразил, что сатир не воспринимает телепатическую речь.

Фрэнк несколько раз стукнулся головой о стекло.

Но тренер, похоже, ничего не заметил. Кето, оживленно жестикулируя, провела его через амфитеатр. Она даже не взглянула на стекло, наверное, думала, что резервуар все еще пуст. Богиня указала на дальний конец помещения, как бы говоря: «Идемте. Целые толпы отвратительных монстров во-о-он там».

Перси понял: еще несколько секунд, и тренер уйдет. Он поплыл вслед за ними, но вода не помогала ему двигаться вперед, как делала всегда. Вообще-то, она словно отталкивала его назад. Юноша бросил Анаклузмос и стал грести обеими руками.

Тренер Хедж и Кето уже были в пяти футах от выхода.

В отчаянии Перси выдернул из песка огромный кусок мрамора и швырнул его снизу вверх, как шар для боулинга.

Булыжник ударился о стекло с легким стуком, слишком тихим, чтобы привлечь внимание.

Сердце у Перси упало.

Но тренер Хедж обладал тонким слухом сатира. Он повернул голову и глянул через плечо. Когда тренер увидел Перси, его лицо отразило целую гамму чувств: непонимание, удивление, негодование, а потом — абсолютное спокойствие.

Прежде, чем Кето успела что-то заметить, Хедж указал куда-то на верхние ряды амфитеатра. Судя по его виду, он пронзительно закричал, что-то вроде: «Боги-олимпийцы, что это?»

Кето обернулась. Тренер Хедж молниеносно сорвал с ноги свой фальшивый ботинок и ударом, достойным заправского ниндзя, лягнул богиню копытом по затылку. Кето рухнула на пол.

Перси вздрогнул. Его собственная недавно травмированная голова отозвалась болью, ему даже стало немного жаль Кето, но он еще никогда так не радовался тому, что им навязали такую няньку, фанатеющую от боев без правил.

Хедж подбежал к стеклу, разводя руками, как бы говоря: «Что ты там делаешь, Джексон?»

Перси постучал кулаком по стеклу и, беззвучно шевеля губами, произнес: «Разбейте его!»

Хедж прокричал какой-то вопрос, вероятно: «Где Фрэнк?»

Перси ткнул пальцем в карпа кои.

Фрэнк помахал левым спинным плавником. «Ку-ку».

За спиной Хеджа лежащая на полу богиня пошевелилась. Перси принялся отчаянно указывать на нее пальцем.

Хедж потряс ногой, как бы разминаясь для нового удара копытом, но Перси замахал руками: «Нет». Нельзя и дальше колотить Кето по голове, она ведь бессмертна, так что быстро найдет на них управу, к тому же так они не выберутся из резервуара. С минуты на минуту вернется Форкий, чтобы проверить, как там пленники.

«На счет „три“», — беззвучно проговорил Перси, подняв вверх три пальца, а потом указывая на стекло.

Перси никогда не умел толком показывать шарады, но Хедж кивнул, давая понять, что все понял. Когда дело касалось ударов, сатир ловил идеи на лету.

Перси поднял еще один мраморный булыжник.

«Фрэнк, твоя помощь тоже нужна. Сможешь еще раз перевоплотиться?»

«Может, обратно в человека».

«В человека — отлично! Только задержи дыхание. Если это сработает…»

Кето поднялась на колени. Больше медлить было нельзя.

Перси начал отгибать пальцы. Один, два, три!

Фрэнк превратился обратно в человека и толкнул плечом стекло. Тренер ударил копытом с разворота (очевидно, копируя излюбленный прием Чака Норриса). Перси изо всех сил обрушил камень на стенку аквариума, одновременно приказав воде подчиняться его приказам, и на этот раз его воля подчинила себе заартачившуюся водную стихию. Юноша почувствовал сдерживаемое внутри резервуара давление и нашел ему применение. Вода любит свободу, дай ей срок — и она преодолеет любую преграду. А еще вода ненавидит, когда ее запирают, — совсем как Перси. Юноша подумал, как сильно хочет вернуться к Аннабет, разрушить эту ужасную тюрьму для морских обитателей, представил, как засунет микрофон Форкия прямо в его отвратительную глотку, и пятьдесят тысяч галлонов воды откликнулись на его ярость.

Стеклянная стенка треснула: тонкие линии зигзагами разбежались от точки удара, и в следующий миг резервуар лопнул. Стремительные потоки воды вынесли Перси наружу. Они с Фрэнком упали на пол амфитеатра, к тому же вода вынесла из аквариума несколько больших камней и заросли пластиковых водорослей. Статуя подводника с размаху сбила поднимавшуюся на ноги Кето, как будто водолаз торопился ее обнять.

Тренер Хедж выплюнул соленую воду.

— Пановы дудки, Джексон! Какого ты там забыл?


— Форкий! — бессвязно заорал Перси. — Ловушка! Бежим!

Они бросились к выходу, и тут заревели сирены. Беглецы промчались мимо резервуаров с нереидами и тельхинами. Перси хотелось их освободить, но как? Они были одурманенные, вялые, да и без воды им не выжить, ведь они же морские жители. Если бы он придумал, как переправить их в океан…

К тому же Перси не сомневался: если Форкий их поймает, его власть над водой пересилит его собственную. Да и Кето погонится за ними, дабы скормить их своим любимым чудищам.

«Я вернусь», — пообещал Перси, но если выставленные на этой жуткой выставке существа и услышали его, то не подали виду.

Из динамиком загремел голос Форкия:

— Перси Джексон!

Последовала серия беспорядочных взрывов, посыпались искры, и зал наполнился дымом с ароматом пончиков. Громкоговорители взревели, одновременно проигрывая пять или шесть совершенно разных звуковых дорожек с нагнетающей ужас музыкой. Взрывались и загорались прожекторы, словом, все спецэффекты, которыми было начинено здание, оказались одновременно приведены в действие.

Перси, тренер Хедж и Фрэнк, спотыкаясь, выскочили из стеклянного туннеля и снова оказались в зале с китовыми акулами. В отведенной для смертных части аквариума голосили перепуганные толпы людей: семьи и группы детей из дневных лагерей беспорядочно метались туда-сюда, а сотрудники заполошно гонялись за ними, пытаясь убедить всех, что произошел безобидный сбой в системе аварийной сигнализации.

Но уж Перси-то знал, что произошло на самом деле. Друзья влились в толпу смертных и побежали к выходу.

XVII АННАБЕТ

Аннабет пыталась подбодрить Хейзел, потчуя ее рассказами о многочисленных инцидентах, в ходе которых Перси полностью оправдал свое прозвище «рыбьи мозги», когда в ее каюту влетел Фрэнк.

— Где Лео? — выдохнул он. — Взлетаем! Взлетаем!

Девушки вскочили на ноги.

— Где Перси? — всполошилась Аннабет. — И козел?

Фрэнк уперся руками в колени, пытаясь отдышаться. Его одежда задубела и еще не просохла, как будто ее постирали в чистом крахмале.

— На палубе, с ними все в порядке. За нами гонятся!

Аннабет протиснулась мимо него и помчалась вверх по лестнице, перепрыгивая через три ступеньки, следом за ней — Хейзел, и последним пыхтел все еще задыхающийся Фрэнк. Перси с Хеджем лежали на палубе, на вид — чуть живые. Хедж потерял свою обувь, но дико улыбался, глядя в небо, и бормотал:

— Потрясающе! Потрясающе!

Перси был весь покрыт порезами и царапинами, как будто только что выпрыгнул через закрытое окно. Он ничего не сказал, только слабо сжал руку Аннабет, будто говоря: «Ты рядом, и я не боюсь даже конца света».


Лео, Пайпер и Джейсон прибежали из кают-компании, где до этого момента тихо-мирно обедали.

— Что? Что? — восклицал Лео, размахивая недоеденным бутербродом с поджаренным сыром. — Уже и на обед нельзя прерваться? Что стряслось?

— Гонятся! — снова заорал Фрэнк.

— Кто гонится? — спросил Джейсон.

— Я не знаю! — пропыхтел Фрэнк. — Киты? Морские чудища? А может, Кейт и Порки!

Аннабет чуть не придушила парня, но решила, что ее руки, пожалуй, не обхватят его толстую шею.

— Чепуха какая-то. Лео, лучше нам отсюда улететь.

Лео зажал бутерброд в зубах, как пират — абордажный нож, и побежал к штурвалу.

Вскоре «Арго-II» уже поднимался в небо. Аннабет заняла позицию у кормового самострела. Никаких гонящихся за ними китов или других монстров не наблюдалось, но Перси, Фрэнк и Хедж начали приходить в себя только когда Атланта превратилась в размытое пятно на горизонте.

— Чарльстон, — проговорил Перси, ковыляя по палубе, как старичок. Голос у него до сих пор слегка дрожал. — Возьмите курс на Чарльстон.

— Чарльстон? — повторил Джейсон, так, будто название напомнило ему о чем-то плохом. — Так что именно вы нашли в Атланте?

Фрэнк расстегнул свой рюкзак и принялся вынимать подарки.

— Некоторое количество персикового варенья, пару футболок, снежный шар и… вот эту ловушку для пальцев, которая вовсе не китайская.

Волевым усилием Аннабет приказала себе не выходить из себя.

— Почему бы вам… не начать рассказ с начала, а не с конца?

Они собрались на квартердеке, чтобы Лео тоже мог слышать разговор, не отходя от руля. Перси и Фрэнк по очереди излагали все, что с ними случилось в Аквариуме Джорджии, а тренер Хедж время от времени вставлял замечания вроде: «Это было потрясающе!» или «А потом я лягнул ее в голову!».

По крайней мере тренер, похоже, позабыл, что накануне Перси с Аннабет заснули в конюшне. Впрочем, судя по рассказу Перси, у Аннабет появились гораздо более веские причины для беспокойства, нежели домашний арест.

Когда Перси поведал о содержавшихся в неволе морских обитателях, она поняла, почему он так подавлен.

— Это ужасно, — согласилась девушка. — Нужно им помочь.

— Мы поможем, — пообещал сын Посейдона. — В свое время. Но сначала мне придется придумать, как именно. Жаль, что… — Он покачал головой. — Не важно. Сначала мы должны разобраться с наградой за наши головы.

Тренер Хедж потерял интерес к беседе — возможно, из-за того, что о нем больше не говорили — и убрел на нос, отрабатывать удар копытом с разворота и нахваливать себя за прекрасную технику.

Аннабет сжала рукоять кинжала.

— Награда за наши головы… мало нам чудовищ, которые наверняка будут нас преследовать.

— Наши лица появятся на плакатах «Разыскивается»? — спросил Лео. — А у них есть списки расценок?

Хейзел наморщила нос.

— Что ты имеешь в виду?

— Мне просто интересно, во сколько меня оценили, — пояснил Лео. — То есть, понятное дело, навряд ли я такой же ценный, как Перси или Джейсон… но я в два или в три раза дороже Фрэнка?

— Ну ты!.. — начал было Фрэнк.

— А ну-ка хватит, — приказала Аннабет. — По крайней мере, мы знаем, что наш следующий шаг — Чарльстон и поиски этой карты.

Пайпер склонилась над пультом управления. Сегодня она вплела в косу несколько белых перьев, чудесно смотревшихся на ее темных волосах. Аннабет подивилась, как дочь Афродиты сумела выкроить на это время. Сама она порой забывала даже расчесать волосы.

— Карта, — задумчиво проговорила Пайпер. — Но что на ней изображено?

— Метка Афины. — Перси внимательно посмотрел на Аннабет, как будто боялся, что переборщил. Словно она испускала мощные флюиды «Я не хочу об этом говорить».

— Какая разница, что там, — продолжал юноша. — Нам известно, что эта карга приведет нас к чему-то важному в Риме, к чему-то, что может положить конец разладу между римлянами и греками.

— Бич гигантов, — добавила Хейзел.

Перси кивнул.

— И в моем сне гиганты-близнецы говорили о какой-то статуе.

— Хм… — Фрэнк перекатывал между пальцами свою «не китайскую» ловушку для пальцев. — По словам Форкия, только безумец станет ее искать. Но что же это такое?

Все посмотрели на Аннабет, и у нее начала зудеть кожа головы, как будто мысли, толкаясь, хотели выбраться из ее мозга наружу. Статуя… Афина… греки и римляне, ее кошмары, столкновение с матерью. Кусочки мозаики сложились воедино, но Аннабет никак не могла принять открывшуюся ей истину. Ответ оказался слишком грандиозным, слишком важным и крайне пугающим.

Девушка заметила, что Джейсон изучающе на нее смотрит, как будто наверняка знает все ее мысли, и они ему нравятся не больше, чем ей самой. И снова она подумала: «Почему этот парень так меня нервирует? Действительно ли он на нашей стороне?» А может, об этом говорила ее мать…

— Я… я близка к разгадке, — ответила она. — Если мы найдем эту карту, я буду знать больше. Джейсон, твоя реакция на слово «Чарльстон»… Ты бывал там прежде?

Джейсон неуверенно посмотрел на Пайпер (хотя Аннабет не поняла, почему) и кивнул:

— Ага. Год назад мы с Рейной отправились туда с заданием: спасали имперское золотое оружие из «Ханли».

— Из чего? — не поняла Пайпер.

— Ух ты! — поразился Лео. — Это же первая боевая подводная лодка, успешно потопившая корабль во время Гражданской войны. Всегда хотел на нее посмотреть.

— Ее спроектировали римские полубоги, — продолжал Джейсон. — В ней хранились секретные запасы золотых имперских торпед, пока мы их не вытащили оттуда и не переправили обратно, в Лагерь Юпитера.

Хейзел скрестила руки на груди.

— Значит, римляне сражались на стороне Конфедерации? Как внучка бабушки-рабыни, могу я сказать, что это… не здорово?

Джейсон выставил перед собой руки с открытыми ладонями.

— Лично меня тогда еще и на свете не было. И потом, греки и римляне тогда воевали за обе стороны. Но ты права, это не здорово. Иногда полубоги принимают неверные решения. — Он робко взглянул на Хейзел. — Например, когда мы становимся слишком подозрительными и говорим, не подумав.

Хейзел гневно на него уставилась. Похоже, до нее медленно доходило, что парень извиняется.

Джейсон сделал Лео знак бровями.

— О… да! — подхватил Лео. — То есть… неверные решения. Например, недоверие к чужим братьям, которые могут, знаете ли, нуждаться в спасении, говоря гипотетически.

Хейзел скривила губы.

— Ладно. Вернемся к вопросу о Чарльстоне. Так вы считаете, что стоит повторно обыскать эту субмарину?

Джейсон пожал плечами:

— Ну… Мне приходят на ум два места, в которых следует искать, и одно из них — музей, где хранится «Ханли». Там вообще выставлено много вещей времен Гражданской войны, возможно, карта спрятана в одном из экспонатов. Я знаком с планировкой и смогу провести нас внутрь.

— Чур, я иду, — заявил Лео. — Все это так круто.

Джейсон кивнул, потом повернулся к Фрэнку — тот пытался вытащить пальцы из китайской ловушки.

— Тебе тоже стоит пойти, Фрэнк. Нам может понадобиться твоя помощь.

— Зачем? — удивился здоровяк. — В аквариуме от меня не было никакого толку.

— Вовсе нет, — заверил его Перси. — Только втроем мы смогли разбить то стекло.

— Кроме того, ты — дитя Марса, — добавил Джейсон. — Дэхи побежденных обязаны тебе служить, а в Чарльстонском музее полным-полно призраков солдат-конфедератов. Так что ты поможешь нам их построить.

Фрэнк сглотнул. Аннабет вспомнила рассказ Перси о том, как Фрэнк превратился в огромную золотую рыбку, и с трудом сдержала улыбку. Теперь, глядя на этого здоровяка, она вечно будет представлять его в виде карпа кои.

— Хорошо, — сдался Фрэнк. — Конечно, — он хмуро посмотрел на свои пальцы, силясь высвободить их из игрушки. — А как вообще?..

Лео хохотнул.

— Старик, ты что, никогда раньше не видел таких штучек? Чтобы освободиться, существует простая хитрость. Фрэнк снова дернулся, но впустую. Даже Хейзел давилась от сдерживаемого смеха.

Фрэнк пыжился, сосредоточенно глядя на ловушку, и вдруг исчез. Вместо него на палубе, рядом с теперь уже пустой китайской ловушкой для пальцев, съежилась зеленая игуана.

— Неплохо, Фрэнк Чжан, — сухо произнес Лео, копируя манеру речи кентавра Хирона. — Вот так люди и побеждают китайские ловушки для пальцев — превращаются в игуан.

Все расхохотались. Фрэнк снова превратился в человека, подобрал игрушку и запихал в свой рюкзак. Потом смущенно улыбнулся и сказал, явно торопясь сменить тему:

— В общем, в музее поищем. Но, м-м-м, Джейсон, ты вроде сказал, что есть еще второе место?

Улыбка Джейсона померкла. Аннабет показалось, что он обдумывает что-то неприятное.

— Ну да, — наконец сказал юноша. — Другое место называется Бэттери, это парк рядом с портом. В последний раз я там был… с Рейной.

Он быстро глянул на Пайпер, потом торопливо продолжил:

— Мы видели, как по парку проплывало какое-то мерцающее привидение, или дух, этакая красавица Юга времен Гражданской войны. Мы пошли за призраком, но стоило нам приблизиться, как он тут же исчезал. Потом Рейну озарило шестое чувство, она сказала, что попробует одна — вроде как это чисто женский разговор. Она подошла к призраку, и тот ей что-то сказал, я уверен.

Все ждали.

— И что же он сказал? — наконец спросила Аннабет.

— Рейна ни за что не соглашалась мне рассказать, — признался Джейсон. — Но наверняка что-то важное. Мне показалось, что она… потрясена. Может, она услышала пророчество, или какие-то плохие вести. Впоследствии я никогда не видел Рейну в таком состоянии.

Аннабет обдумывала услышанное. После случая с эйдолонами ей совершенно не хотелось и близко подходить к призракам, особенно, если они внезапно сообщают людям плохие новости и пророчества. С другой стороны, ее мать — богиня премудрости, а знание — самое сильное оружие. Нельзя пренебрегать никакими источниками информации.

— Стало быть, это будет задачка для девушек, — решила она. — Пайпер, Хейзел, за мной.

Девушки кивнули, хотя Хейзел явно нервничала. Несомненно, в Царстве Мертвых она навидалась столько призраков, что хватило бы на две жизни. Пайпер вызывающе сверкнула глазами, как бы говоря: нет ничего такого, что сумела Рейна и не сумею я.

Аннабет сообразила, что если они вшестером отправятся на поиски в эти два места, то Перси останется на корабле один на один с тренером Хеджем. А она, как любящая девушка, не могла так подставлять своего молодого человека. Да и снова оставлять Перси без присмотра она не собиралась — и так уже долгие месяцы прошли в разлуке. С другой стороны, Перси явно сильно обеспокоен заточением этих морских обитателей, возможно, небольшой отдых пойдет ему на пользу. Она поймала его взгляд, и юноша, поняв ее молчаливый вопрос, кивнул, словно говоря: «Ага, со мной все будет в порядке».

— Что же, тогда решено, — Аннабет повернулась к Лео — тот внимательно изучал пульт управления, прислушиваясь к скрипящим и пощелкивающим звукам, которые передавал по системе двусторонней связи Фестус. — Лео, как скоро мы достигнем Чарльстона?

— Хороший вопрос, — пробормотал паренек. — Фестус только что засек большую группу орлов у нас на хвосте — радаром дальнего обнаружения, они еще не в поле зрения.

Пайпер склонилась над пультом.

— А ты уверен, что это римские орлы?

Лео возвел глаза к небу.

— Нет, Пайпер. Эта банда гигантских орлов просто случайно пролетает тут боевым клином. Ну конечно, они римские! Полагаю, мы могли бы развернуть корабль и дать им бой…

— Очень неудачная идея, — перебил Джейсон. — Это все равно, что признать: мы действительно враги Рима.

— Ну, у меня есть другое предложение, — ничуть не смущаясь, продолжал Лео. — Если мы полетим прямо в Чарльстон, то будем там через пару часов, но орлы нас догонят, и у нас возникнут трудности. Вместо этого почему бы нам не послать подсадную утку, чтобы одурачить этих птичек? А корабль заложит вираж и прилетит в Чарльстон длинным путем к завтрашнему утру…

Хейзел начала было протестовать, но Лео поднял руку:

— Знаю, знаю, Нико в беде, и мы должны торопиться.

— Уже двадцать седьмое июня, — напомнила Пайпер. — Если не считать сегодня, остается всего четыре дня. А потом он умрет.

— Я знаю! Но таким манером мы бы сбили римлян со следа. Все равно у нас должно остаться достаточно времени, чтобы добраться до Рима.

Хейзел нахмурилась.

— Когда ты говоришь «достаточно»…

Лео пожал плечами.

— Если тебе от этого станет легче, то могу сказать «в обрез».

Хейзел закрыла лицо руками и сосчитала до трех.

— Похоже, вечно успевать в последнюю минуту — это вполне в нашем духе.

Аннабет решила, что это можно счесть за согласие.

— Хорошо, Лео, о какой приманке идет речь?

— Я так рад, что ты спросила! — Он нажал несколько кнопок на панели управления, крутанул вертушку проигрывателя и несколько раз с невероятной быстротой нажал кнопку «А» на своем Вии-контроллере. — Буфорд, будь добр, заступай на дежурство.

Фрэнк отступил на шаг назад.

— На корабле есть кто-то еще? Кто такой Буфорд?

Из лестничной шахты вырвался клуб пара, и на палубу поднялся автоматический стол Лео.

За время поездки Аннабет почти не видела Буфорда, он в основном стоял в машинном отделении (Лео настаивал, что у стола необъяснимым образом сломался двигатель.). Это был трехногий столик со столешницей из красного дерева. В его бронзовом корпусе имелось несколько выдвижных ящиков, вращающиеся шестерни и несколько отверстий для выхода пара. К одной ноге столика была привязана сумка, похожая на мешок для писем, и Буфорд тащил ее за собой.

— Ты даешь имена своей мебели? — поразился Фрэнк.

Лео фыркнул.

— Чувак, тебе о такой крутой мебели остается только мечтать. Буфорд, ты готов к операции «Журнальный столик»?

Столик выпустил струю пара и отодвинулся к поручням. Его столешница из красного дерева с треском раскрылась, разделившись на четыре части, точно аккуратно разрезанный пирог. Каждый «кусок пирога» вытянулся, превратившись в деревянную лопасть. Лопасти завертелись, и Буфорд взлетел.

— Вертолетостол, — пробормотал Перси. — Чесслово, это круто. А что в сумке?

— Грязное белье полубога, — сообщил Лео. — Надеюсь, Фрэнк, у тебя нет возражений.

Фрэнк поперхнулся.

— Что?

— Это перебьет наш запах, и орлы потеряют след.

— Это были мои единственные запасные трусы!

Лео пожал плечами:

— Я попросил Буфорда простирнуть их и сложить, пока он летает на дело. Надеюсь, он так и сделает, — паренек потер руки и улыбнулся от уха до уха. — Итак! Вот это я называю славно потрудиться за день! Пойду прокладывать наш окольный маршрут. Увидимся за ужином!

Перси отключился рано, так что перед Аннабет нарисовалась перспектива провести вечер, сидя за компьютером.

Конечно же, она взяла с собой ноутбук Дедала, величайшего изобретателя всех времен, который он ей подарил два года назад. Память машины была заполнена проектами новых изобретений, схемами и диаграммами, большую часть которых Аннабет до сих пор не расшифровала. За два года обычный агрегат уже устарел бы, но девушка предполагала, что ноутбук Дедала по-прежнему опережал свое время лет на пятьдесят. Он мог увеличиваться до размера нормального ноутбука, сжиматься, превращаясь в планшет, или складываться в металлическую полоску, меньше мобильного телефона. Работал он быстрее всех компьютеров, которыми ей случалось пользоваться, принимал спутниковые каналы и даже вещание «Телевидения Гефеста» с горы Олимп, специализированные передачи — словом, умел делать все, разве что шнурки не завязывал. Впрочем, такое приложение наверняка имелось, только Аннабет его пока не нашла.

Девушка уселась на свою кровать, запустила одну из придуманных Дедалом программ по созданию 3D-объектов, чтобы изучить модель Пантеона в Афинах. Она всегда безумно хотела там побывать по двум причинам: из-за своей любви к архитектуре и потому, что это был самый знаменитый храм, посвященный ее матери.

Теперь она могла осуществить свою мечту и отправиться в Грецию (если, конечно, они выживут). Но чем больше она думала о Метке Афины и старой римской легенде, которую упомянула Рейна, тем сильнее нервничала.

Против воли в памяти всплыл спор с матерью. Слова все еще причиняли боль, хотя прошло так много недель.


В тот день, побывав у мамы Перси, Аннабет на метро возвращалась из Верхнего Ист-Сайда. С тех пор как исчез Перси, прошло уже много месяцев, и все это время хотя бы раз в неделю Аннабет навещала Салли Джексон и ее мужа Пола: отчасти чтобы сообщить, как идут поиски, отчасти потому, что им с Салли требовалась взаимная поддержка и вера в то, что с Перси все будет хорошо.

Весна выдалась необычайно холодная. К тому времени уже стало очевидно, что план Геры состоял в том, чтобы отправить Перси в лагерь римлян, так что у Аннабет была причина надеяться, что он жив, но девушка не могла до конца в это поверить. Джейсон более-менее вспомнил, где находится его бывший лагерь, но, даже призвав на помощь всю магию греков — в том числе обитателей домика Гекаты, — им не удалось определить точное местонахождение Перси; складывалось впечатление, что он вообще покинул планету. Рейчел, оракул, попыталась заглянуть в его будущее, но почти ничего не увидела. Зато она с уверенностью полагала, что Лео следует закончить «Арго-II» прежде, чем они войдут в контакт с римлянами.

Тем не менее, как только появлялись хоть какие-то слухи о том, где может находиться Перси, Аннабет использовала любую свободную минутку, чтобы проверить, насколько они правдивы. Она беседовала с дэхами природы, читала легенды о Риме, рылась в компьютере Дедала в поисках подсказок и потратила сотни золотых драхм, рассылая радужные послания Ириды всем дружественным дэхам, полубогам и чудовищам, которых когда-либо встречала, да только все без толку.

В то утро, возвращаясь от Салли, Аннабет чувствовала себя как никогда опустошенной. Сначала они с Салли поплакали, потом попытались убедить друг друга не падать духом, однако нервы у обеих были совершенно истрепаны. В конце концов Аннабет села в поезд линии Лексингтон-авеню, чтобы доехать до Центрального вокзала.


Из Верхнего Ист-Сайда до ее школьного общежития можно было добраться и другим путем, но Аннабет нравилось проходить через Центральный вокзал. Его красивый дизайн и огромное открытое пространство напоминали ей гору Олимп. Большие строения действовали на нее умиротворяюще, возможно из-за того, что, находясь в таком несокрушимом здании, она и сама чувствовала себя более стойкой.

Она проходила мимо «Сладкой Америки», кондитерской, в которой когда-то работала мама Перси, и уже подумывала зайти и купить синих конфет, в память о старых добрых временах, как вдруг увидела Афину — та изучала настенную схему метро.

— Мама! — Аннабет не верила своим глазам.

С тех пор, как много месяцев назад Зевс закрыл врата Олимпа и запретил любые контакты с полубогами, она еще не виделась с матерью. Аннабет многократно пыталась воззвать к богине, умоляла ее о наставлении, во время каждого приема пищи в лагере сжигала еду, принося ее в жертву, однако не получала никакого ответа. И вот перед ней стоит Афина, в джинсах, туристических ботинках и красной фланелевой рубашке, темные волосы рассыпались по плечам. За спиной рюкзак, в руках палка, можно подумать, она подготовилась к долгому путешествию.

— Я должна вернуться домой, — бормотала Афина, внимательно глядя на карту. — Путь труден. Жаль, что здесь нет Одиссея, он бы меня понял.

— Мама! — позвала Аннабет. — Афина!

Богиня обернулась и поглядела на девушку так, будто не узнавала.

— Так меня звали, — как во сне проговорила богиня. — До того, как мой город разграбили, мою личность забрали, а меня саму сделали такой, — она с отвращением поглядела на свою одежду. — Я должна вернуться домой.


Аннабет в шоке попятилась.

— Ты… ты Минерва?

Серые глаза богини полыхнули гневом.

— Не называй меня так! Когда-то я носила копье и щит, даровала победу, а теперь превратилась не пойми во что.

— Мама, — голос Аннабет дрожал. — Это я, Аннабет. Твоя дочь.

— Моя дочь… — повторила Афина. — Да, мои дети за меня отомстят. Они должны изничтожить римлян, этих ужасных, бесчестных подражателей. Гера настаивала на том, чтобы держать два лагеря подальше друг от друга, но я сказала: «Нет, пускай сражаются, пусть мои дети уничтожат этих узурпаторов».

У Аннабет так билось сердце, что кровь пульсировала в ушах.

— Ты хотела этого? Но ведь ты мудра и понимаешь суть войны лучше, чем кто бы то ни было…

— Так было прежде! — сказала богиня. — Меня заменили. Ограбили. Захватили, как трофей, и вывезли из моего любимого родного края. Я так много потеряла и поклялась, что ни я, ни мои дети этого не забудем. — Она пригляделась к Аннабет внимательнее. — Ты — моя дочь?

— Да.

Богиня вытащила что-то из кармана рубашки — старинный жетон нью-йоркского метрополитена — и с силой вложила в руку Аннабет.

— Следуй за Меткой Афины, — приказала богиня. — Отомсти за меня.

Аннабет посмотрела на маленький кругляш, на глазах превращавшийся в древнюю серебряную драхму, какие были в ходу у афинян. С аверса на нее смотрела сова, священное животное Афины, а на реверсе с одной стороны была отчеканена оливковая ветвь, а с другой — надпись на греческом:

«Метка Афины»

Тогда Аннабет не представляла, что это значит. Она не понимала, почему ее мать так себя ведет. Минерва она теперь или нет, почему же она несет такой бред?

— Мама. — Девушка пыталась говорить так, чтобы голос звучал убедительно, — Перси пропал. Мне нужна твоя помощь. — Она начала было пересказывать план Геры по объединению двух лагерей для битвы с Геей и гигантами, но богиня стукнула палкой по мраморному полу и воскликнула:

— Никогда! Всякий, кто помогает Риму, должен сгинуть. Если ты присоединишься к ним, ты мне не дочь. Ты уже меня подвела.

— Мама!

— Мне наплевать на этого Перси, если он переметнулся к римлянам, пусть сгинет. Убей его, убей всех римлян. Найди Метку Афины, следуй за ней к ее источнику. Узри, как опозорил меня Рим, и дай обет, что отомстишь.

— Разве Афина — богиня мщения? — Аннабет так сжала кулаки, что ногти впились в ладони. Казалось, серебряная монета в ее руке нагрелась. — Для меня самое главное — это Перси.

— А для меня самое главное — месть, — отрезала богиня. — Кто из нас мудрее?

— С тобой что-то не так. Что случилось?

— Случился Рим! — ответила богиня с горечью. — Посмотри, что они натворили, сделали из меня римлянку. Хотят, чтобы я была их богиней? Так пусть вкусят те беды, что сами причинили. Убей их, дитя.


— Нет!

— Тогда ты просто пустое место, — богиня снова повернулась к карте. Выражение ее лица смягчилось, стало озадаченным, взгляд расфокусировался. — Если бы я смогла найти путь… дорогу домой, тогда, возможно… Но нет. Отомсти за меня или оставь меня. Ты мне не дочь.

У Аннабет защипало в глазах. На ум пришло множество ужасных вещей, которые она хотела бы сказать, но не могла. Девушка повернулась и побежала.

Она пыталась выбросить серебряную монету, но каждый раз та снова появлялась у нее в кармане, как Анаклузмос Перси. К сожалению, у драхмы Аннабет не имелось волшебных способностей, по крайней мере, ничего полезного. Из-за нее девушке только стали сниться кошмары; она все перепробовала, но не могла от них избавиться.

Теперь, сидя в своей каюте на борту «Арго-II», Аннабет чувствовала, как монета в ее кармане нагревается. Она сердито глянула на модель Парфенона на экране компьютера и подумала о споре с Афиной. В голове крутились услышанные недавно слова: «Талантливая подружка, готовая к приему гостей. Никто не сдвинет это изваяние. Дочь мудрости одна на пути незримом».

Девушка боялась, что в конце концов поймет, что все это значит, и просила всех богов сделать так, чтобы ее выводы оказались ошибочными.

Раздался стук в дверь, и Аннабет подпрыгнула от неожиданности.

Она надеялась, что это Перси, но дверь приоткрылась, и в комнату просунул голову Фрэнк Чжан.

— Извини, — сказал он. — Могу я?..

Аннабет настолько не ожидала его увидеть, что не сразу сообразила, что парень просит разрешения войти.


— Конечно, — пригласила она. — Заходи.

Фрэнк протиснулся в дверь и оглядел каюту, правда, смотреть особо было не на что. На письменном столе лежала стопка книг, тетрадь для записей, ручка и снимок, на котором ее отец летит на биплане «Сопвич Кэмел», широко улыбается и поднимает вверх два больших пальца. Аннабет нравилось это фото, оно напоминало ей о времени, когда она чувствовала, что ближе его у нее никого нет, когда он атаковал целую армию чудищ с пулеметом из небесной бронзы, только чтобы защитить ее — поистине лучший подарок, о каком только может мечтать девочка.

На стене висела ее бейсболка с логотипом «Нью-Йорк Янкиз» — самая драгоценная вещь, доставшаяся ей от матери. Когда-то кепка могла делать того, кто ее носит, невидимым, но после того, как Аннабет посмела противоречить Афине, головной убор, по непонятной причине, утратил свои волшебные свойства. Девушка все равно взяла кепку с собой в путешествие и каждое утро упрямо надевала, надеясь, что она вновь заработает, однако пока что бейсболка лишь напоминала о гневе ее матери.

Больше в каюте Аннабет ничего не было, потому что девушка поддерживала чистоту и не захламляла помещение. Как и большинство полубогов, Аннабет страдала СДВГ (Перси никак не мог в это поверить, потому что она всегда получала превосходные оценки). Если в ее личном пространстве оказывалось слишком много вещей, ей не удавалось сосредоточиться.

— Итак… Фрэнк, — заговорила первой Аннабет, — чем могу помочь?

Из всех ребят на корабле меньше всего она ожидала увидеть на пороге своей каюты его. И когда парень покраснел и вытащил из кармана китайскую ловушку Для пальцев, ее смущение только возросло.

— Не люблю, когда мне чего-то не договаривают, — пробормотал он. — Ты не могла бы показать мне, в чем тут фокус? У остальных мне как-то неудобно спрашивать.

Мозг Аннабет обрабатывал его слова с небольшой задержкой. Погодите… Фрэнк просит у нее помощи? Потом до нее дошло: ну, конечно, Фрэнк смущен, ведь Лео безжалостно его высмеял. Кому захочется становиться посмешищем? По выражению решимости на лице Фрэнка она поняла: он серьезно настроен не допустить повторения сегодняшней сцены и хочет понять, как работает ловушка, чтобы больше не превращаться в игуану.

Странное дело, Аннабет почувствовала себя польщенной. Фрэнк верил, что она не станет над ним насмехаться. Кроме того, она питала слабость ко всем, кто ищет знания, даже если дело касается такой пустяковины, как китайская ловушка для пальцев.

Она похлопала по матрасу.

— Разумеется. Садись.

Фрэнк присел на краешек кровати, точно готовился сбежать в любую секунду. Аннабет взяла китайскую ловушку, положила рядом с компьютером и запустила инфракрасное сканирование.

Через несколько секунд на экране появилась трехмерная модель игрушки. Девушка повернула ноутбук, чтобы Фрэнку было видно.

— Как ты это сделала? — восхитился тот.

— Это самая современная древнегреческая технология, — подмигнула Аннабет. — Ладно, смотри. Конструкция цилиндрическая, двухосная, создана путем плетения, так что имеет прекрасную эластичность, — Аннабет повертела изображение, заставляя его сжиматься и разжиматься, как аккордеон. — Когда ты помещаешь внутрь пальцы, она «распускается», но если пытаешься их вытащить, окружность сокращается, поскольку плетение натягивается и сжимается. Если будешь с усилием тянуть, ни за что не освободишься.


Фрэнк тупо уставился на нее.

— И в чем разгадка?

— Ну… — Аннабет показала ему некоторые свои выкладки, из которых становилось ясно, что ловушка способна выдерживать растяжение с применением большой силы, в зависимости от того, из какого материала она сделана. — Просто поразительно, принимая во внимание, что структура плетеная, правда? Доктора применяют этот принцип для тракций,[95] а подрядчики по электротехнике…

— Ладно, ну а разгадка-то какая?

Аннабет рассмеялась.

— Не нужно бороться с ловушкой. Засовывай пальцы глубже, вместо того, чтобы выдергивать. Тогда полоски бумаги раздвинутся.

— Ой, — Фрэнк попытался последовать совету, и у него все получилось. — Спасибо, но… Неужели нельзя было просто показать на самой ловушке для пальцев, без 3D-программы и выкладок?

Аннабет поперхнулась. Иногда мудрость исходит из очень странных мест, например, от гигантской золотой рыбки-подростка.

— Полагаю, ты прав. С моей стороны это было глупо. Так что я тоже кое-чему научилась.

Фрэнк снова сунул пальцы в ловушку.

— Как просто, когда знаешь ответ.

— Многие коварнейшие ловушки на поверку оказываются очень легкими, — проговорила Аннабет. — Просто нужно хорошенько подумать и надеяться, что тот, кого ты хочешь поймать, не сообразит, в чем дело.

Фрэнк кивнул, ему явно не хотелось уходить.

— Знаешь, — заметила Аннабет, — Лео вовсе не нарочно так скверно себя ведет. Просто он не умеет вовремя остановиться. А если кто-то его нервирует, он использует юмор, как защитную реакцию.

Фрэнк нахмурился.

— С чего бы это я его нервирую?

— Ты в два раза его больше, умеешь превращаться в дракона, — объяснила Аннабет, а про себя подумала: «А еще ты нравишься Хейзел».

Фрэнка это, похоже, не убедило.

— Лео умеет вызывать огонь. — Он согнул ловушку. — Аннабет… ты не могла бы как-нибудь помочь мне с другой проблемой, посложнее? У меня есть… кажется, это называется «ахиллесова пята».

Аннабет как будто опять хлебнула римского горячего шоколада. Она никогда не понимала характеристики «теплый и пушистый», но Фрэнк в ее представлении был именно таким, как огромный плюшевый мишка. Она понимала, почему он нравится Хейзел.

— Конечно, с удовольствием, — согласилась она. — Кто-то еще знает про эту ахиллесову пяту?

— Перси и Хейзел, — вздохнул Фрэнк. — Вот так. Перси… он просто замечательный парень, я бы последовал за ним куда угодно. Да ты и сама знаешь.

Аннабет похлопала его по руке.

— Перси везет на хороших друзей. Таких, как ты. Но Фрэнк, на этом корабле ты можешь доверять всем, даже Лео. Мы все одна команда и должны доверять друг другу.

— Да… наверное, ты права.

— Так что это за слабость, из-за которой ты переживаешь?

Прозвенел колокол, созывая экипаж на ужин, и Фрэнк подпрыгнул и пробормотал:

— Может… может, позже. Об этом трудно говорить. Но спасибо тебе, Аннабет. — Он подобрал ловушку для пальцев. — Да уж, «будь проще».

XVIII АННАБЕТ

Той ночью Аннабет не снились кошмары, и, проснувшись, она сочла это подозрительным — как затишье перед бурей.

Лео пришвартовал корабль в Чарльстонской гавани, у самой дамбы. Вдоль берега расположился исторический район с высокими особняками, пальмами и коваными железными заборами, а старинные пушки были нацелены в сторону залива.

Когда Аннабет вышла на палубу, Джейсон, Фрэнк и Лео уже отправились в музей. По словам тренера Хеджа, они пообещали вернуться до заката. Пайпер и Хейзел собрались, но, прежде чем уйти, Аннабет повернулась к Перси — тот стоял у правого борта, облокотившись на поручни, и осматривал бухту.

Девушка взяла его за руку.

— Что собираешься делать, пока нас не будет?

— Прыгну в океан, — ответил ее парень. Другой на его месте мог бы сказать таким тоном: «Собираюсь перекусить». — Попробую поговорить с местными нереидами, возможно, они смогут мне что-то посоветовать про то, как спасти оставшихся в Атланте пленников. И потом, думаю, море должно пойти мне на пользу. После того, как я посидел в том аквариуме, у меня все время такое чувство, будто меня вываляли в грязи.

Его темные волосы, как всегда, торчали во все стороны, но Аннабет подумала о седой пряди, когда-то белевшей у него на виске. Когда им было по четырнадцать лет, они однажды по очереди держали на плечах небо, и от напряжения оба частично поседели. За последний год, пока Перси находился непонятно где, седина у них обоих, наконец, пропала, но Аннабет это огорчало и заставляло слегка переживать. Ей казалось, что порвалась некая невидимая нить между ними.

Она поцеловала юношу.

— Удачи, рыбьи мозги. Только возвращайся ко мне, договорились?

— Вернусь, — пообещал Перси. — И ты возвращайся.

Аннабет подавила растущее беспокойство.

Она повернулась к Пайпер и Хейзел:

— Так, дамы, давайте найдем призрак Бэттери.

Впоследствии Аннабет жалела, что не прыгнула вместе с Перси в океан или не отправилась в музей, битком набитый призраками.

Не то чтобы ей претило совместное времяпрепровождение с Хейзел и Пайпер. Сначала они очень мило прогулялись вдоль по Бэттери. Указатели сообщали, что приморский парк называется «Уайт Пойнт Гарденз». Свежий океанский бриз разгонял полуденную летнюю жару, бродить в прохладной тени пальм было очень приятно. Вдоль дороги стояли старые пушки, времен Гражданской войны, и бронзовые статуи исторических деятелей, от вида которых Аннабет содрогалась. Она думала о нью-йоркских статуях, которые во время войны с титанами ожили, повинуясь придуманной Дедалом команде «последовательность двадцать три». Ей пришло в голову: а сколько еще статуй по всей стране на самом деле — автоматоны, ждущие, что их активируют?

Вода в Чарльстонской гавани сверкала на солнце. С севера на юг протянулись полосы суши, точно руки, обнимающие бухту, а в устье гавани, на расстоянии около мили, расположился остров с каменной крепостью. Аннабет смутно помнила, что эта крепость сыграла важную роль в Гражданской войне, но не стала вспоминать подробности.

Она просто дышала морским воздухом и думала о Перси. Теперь, глядя на море, она навсегда обречена вспоминать о своем разбитом сердце. Девушка почувствовала облегчение, когда они свернули с дамбы в парк.

Народу им встречалось не много. Аннабет предположила, что большинство местных жителей уехали на летние каникулы или сидят дома, дрыхнут после обеда. Они не торопясь шли по Сауз-Бэттери-стрит, вдоль которой выстроились четырехэтажные колониальные особняки с увитыми плющом кирпичными стенами. Фасады украшали величественные колонны, как в римских храмах. В выходящих на улицу садах буйным цветом цвели розовые кусты, жимолость и бугенвиллия. Похоже, несколько десятилетий назад Деметра наказала всем растениям в округе прилежно расти, а потом забыла вернуться и оценить их успехи.

— Все это немного напоминает мне Новый Рим, — сказала Хейзел. — Все эти большие дома и сады, колонны и арки.

Аннабет кивнула. Она где-то читала, что до Гражданской войны американцы-южане часто сравнивали себя с римлянами. В прежние времена все их общество состояло из впечатляющей архитектуры, славы и рыцарских кодексов. Другой, зловещей его частью было рабство. «Римляне владели рабами, — заявляли некоторые южане, — так почему нам нельзя?»

Аннабет поежилась. Она восхищалась местной архитектурой: дома и сады поражали красотой не хуже римских. Но почему такие дивные вещи оказались завернуты в такую безобразную историю? Или же все наоборот? Может быть, история сама создала такие прелестные декорации, чтобы скрыть свои неприглядные черты.

Она покачала головой. Перси бы уже взвыл, если бы она при нем так расфилософствовалась: уже через пять минут таких разговоров взгляд у него становился отсутствующим.

Две другие девушки в основном молчали.

Пайпер все смотрела по сторонам, словно ожидая засады. Ранее она говорила, что видела этот парк на клинке своего кинжала, но ни за что не хотела рассказывать подробнее. Аннабет предполагала, что дочь Афродиты боялась. После того, как Пайпер попыталась истолковать свои видения, Перси и Джейсон едва не поубивали друг друга в Канзасе.

Хейзел тоже казалась озабоченной, возможно, просто любовалась окрестностями, а может, переживала за брата. Меньше чем через четыре дня Нико умрет, если только они не найдут его и не освободят.

Аннабет казалось, что этот срок давит и на нее. К Нико ди Анджело она всегда питала двойственные чувства. Она подозревала, что он втюрился в нее, еще когда они вытащили его вместе со старшей сестрой Бьянкой из той военной академии в штате Мэн; но Аннабет он никогда не нравился как парень.


Он был слишком юный, слишком угрюмый, и в нем дремала тьма, от которой ей делалось не по себе.

И все же она считала себя в ответе за этого мальчишку. Когда они только встретились, никто из них еще не знал о его сводной сестре Хейзел. В то время его единственной семьей была Бьянка, а когда она умерла, Нико стал бездомным сиротой, вынужденным в одиночку противостоять этому миру, и Аннабет это не могло оставить равнодушной.

Она так глубоко задумалась, что могла бы вечно вот так идти по парку, но тут Пайпер схватила ее за руку.

— Вон там, — она указала в сторону гавани. В сотне футов от них, над водой, парила мерцающая белая фигура. Сначала Аннабет решила, что это буй или борта небольшого судна поблескивают на солнце, но объект не покачивался на волнах, как полагалось любой лодке: он двигался к ним по прямой. Когда он приблизился, Аннабет разглядела, что это фигура женщины.

— Призрак, — пробормотала она.

— Это не призрак, — сказала Хейзел. — Ни один вид дэхов не сияет так ярко.

Аннабет решила поверить ей на слово. Она с трудом представляла, каково это: умереть в таком юном возрасте и вернуться из Царства Мертвых, узнав о смерти больше, чем о жизни.

Пайпер, точно в трансе, перешла улицу, направляясь к краю дамбы, и едва не попала под колеса конного экипажа.

— Пайпер! — позвала Аннабет.

— Пойдем лучше за ней, — заметила Хейзел.

К тому времени, как Аннабет и Хейзел догнали девушку, призрачное видение приблизилось к ним на расстояние нескольких ярдов.


Пайпер так гневно воззрилась на него, точно один его вид ее оскорблял.

— Это она, — прорычала дочь Афродиты.

Аннабет прищурилась, чтобы лучше видеть, но существо сверкало так ярко, что ей не удалось разглядеть его получше. Потом призрак перелетел через дамбу и остановился перед ними. Сияние померкло.

Аннабет ахнула. Стоявшая перед ней женщина поражала ослепительной красотой и казалась на удивление знакомой. Ее лицо не поддавалось описанию; казалось, в нем попеременно сменяются черты всех звезд кино. Ее глаза игриво поблескивали то зеленым, то синим, то янтарным. Волосы то ниспадали до пояса светлой волной, то вились темно-шоколадными кудрями.

Аннабет немедленно почувствовала зависть. Она всегда жалела, что уродилась светловолосой, так как полагала, что блондинок никто не воспринимает всерьез. Чтобы получить признание, ей приходилось трудиться в два раза упорнее — стратег, архитектор, староста — все что угодно, лишь бы доказать, что у нее есть мозги.

Наряд женщины навевал мысли о красавицах Юга — именно так и описал ее Джейсон. Розовое шелковое платье с глубоким декольте; юбка на каркасе из трех обручей, отделанная белым зубчатым кружевом, и длинные перчатки из белого шелка. Кроме того, видение прижимало к груди веер из бело-розовых перьев.

Весь ее облик казался таким продуманным, что Аннабет моментально почувствовала себя убожеством: изящная простота, с которой призрачная женщина носила свое платье, идеальный и в то же время неброский макияж, исходившая от нее аура женственности делали ее привлекательной для любого мужчины.

Аннабет осознала, что ее ревность возникла на пустом месте: эта женщина заставляла ее испытывать это чувство. Девушке уже случалось пережить подобное. Она узнала эту женщину, даже несмотря на то, что лицо призрака постоянно менялось, с каждой секундой становясь все прекраснее.

— Афродита, — проговорила она.

— Венера? — поразилась Хейзел.

— Мама, — мрачно сказала Пайпер.

— Девочки! — Богиня раскинула руки, словно собираясь обнять всех разом.

Три полубогини не сдвинулись с места, а Хейзел еще и попятилась обратно к пальмовым деревьям.

— Я так рада, что вы здесь, — защебетала Афродита. — Грядет война, неизбежно случится кровопролитие, так что остается только одно.

— М-м-м… и что же? — с опаской поинтересовалась Аннабет.

— Ну, как же, пить чай и болтать, разумеется. Идемте со мной!

Афродита знала толк в чаях.

Она привела их к беседке посередине сада — изящному белому павильончику с колоннами. Там уже стоял накрытый стол, а на нем — столовое серебро, фарфоровые чашки и, конечно же, дымящийся заварочный чайник, от которого шел аромат, такой же переменчивый, как внешность Афродиты: то корицы, то жасмина, то мяты. На тарелочках благоухали пшеничные лепешки, печенье и кексы, подтаивало свежее масло, ждало своего часа варенье. Аннабет подозревала, что от всей этой снеди кто угодно скоро растолстеет — если, конечно, этот кто-то не бессмертная богиня любви.

Афродита села — или, скорее, величаво опустилась — на плетеный стул с широкой спинкой в виде развернутого павлиньего хвоста. Она разлила чай и положила гостям торта, не уронив ни крошки, не поставив ни пятнышка на одежду, ее осанка оставалась безупречной, а улыбка ослепительной.

Чем дольше они сидели, тем сильнее Аннабет ненавидела богиню.

— О, мои милые девочки, — пропела та, — я просто обожаю Чарльстон! Какие свадьбы устраивали в этой беседке — просто слезы на глаза наворачиваются. А изысканные балы времен Старого Юга… Ах, они были чудесны. Во многих этих особняках до сих пор стоят мои статуи, хотя меня и называют Венерой.

— Так кто же вы? — спросила Аннабет. — Венера или Афродита?

Богиня пригубила чай, ее глаза озорно блеснули.

— Аннабет Чейз, ты выросла и стала довольно красивой юной леди, но тебе срочно нужно что-то сделать с волосами. А твоя одежда, Хейзел Левеск…

— Моя одежда? — Хейзел оглядела свои мятые джинсы, не смущенно, но озадаченно, точно не могла представить, что же не так.

— Мама! — воскликнула Пайпер. — Ты ставишь меня в неловкое положение.

— Ну, не представляю, с чего бы это, — безмятежно откликнулась богиня. — Если ты не ценишь мои советы по части моды, Пайпер, это не значит, что их не оценят другие. Я могла бы быстренько создать для Аннабет и Хейзел новые образы. Скажем, шелковые бальные платья, наподобие моего…

— Мама!

— Прекрасно, — вздохнула Афродита. — Отвечаю на твой вопрос, Аннабет. Я и Афродита и Венера. В отличие от моих приятелей-олимпийцев, я практически не менялась из века в век. Вообще-то, мне нравится думать, что я ни на год не постарела! — Она легко провела по лицу кончиками пальцев. — В конце концов, любовь есть любовь, не важно, грек ты или римлянин. Эта гражданская война не отразится на мне так, как на других.

«Чудно», — подумала Аннабет. Ее мать, самая хладнокровная олимпийка, превратилась в бредящую, злобную склеротичку, бродящую по станции подземки, а из всех богов, которые могли бы им помочь, самыми устойчивыми к греко-римскому расколу оказались Афродита, Немезида и Дионис. Любовь, месть и вино. Все это им очень поможет.


Хейзел маленькими кусочками ела сахарное печенье.

— Мы еще не в состоянии войны, моя госпожа.

— Ах, дорогая Хейзел, — Афродита сложила свой веер. — Похвально, когда у человека такой оптимизм, однако вас ждут горестные дни. Конечно же, война не за горами. Любовь и война всегда идут рука об руку, это два пика человеческих эмоций! Зло и добро, красота и уродство.

Она улыбнулась Аннабет, словно прочитала ее недавние мысли про Старый Юг.

Хейзел отложила свое печенье. К ее подбородку прилипло несколько крошек, и Аннабет нравилось, что девушка этого не замечает либо ей наплевать.

— Что вы имеете в виду, говоря «горестные дни»? — спросила Хейзел.

Богиня рассмеялась, как будто Хейзел — особо сообразительный щенок.

— Ну, Аннабет тебе подскажет. Я как-то ей пообещала, что ее любовные истории будут нескучными. Разве я не сдержала обещания?

Аннабет едва не отломила ручку от своей чашки. Много лет ее сердце разрывали на кусочки. Сначала Лука Кастеллан, ее первая безумная любовь, видевший в ней только младшую сестру; потом он перешел на сторону зла и решил, что она ему нравится, — а потом взял и умер. Затем появился Перси, выводивший ее из себя, но милый, который, однако, влюбился в другую девушку, по имени Рейчел, а потом он тоже несколько раз едва не умер. Наконец Аннабет заполучила Перси, и он тут же исчез на полгода и потерял память.

— «Нескучные» — это мягко сказано, — процедила Аннабет сквозь зубы.

— Ну, я не могу отвечать за все твои неприятности, — улыбнулась богиня. — Но я и правда обожаю изгибы и повороты в любовной истории. О, вы все такие замечательные истории — то есть девочки. Я вами горжусь!


— Мама, — сказала Пайпер, — почему ты здесь?

— Хм-м-м? А, ты имеешь в виду помимо чая? Я часто сюда прихожу. Обожаю эти виды, еду, общую атмосферу: в воздухе буквально витают накопившиеся за столетия романтика и несчастье, верно?

Она указала на ближайший особняк.

— Видите вон ту крышу-террасу? В ночь, когда в Америке началась Гражданская война, мы устраивали на ней вечеринку. И вдруг — обстрел форта Самтер.

— Точно, — вспомнила Аннабет. — Остров в гавани, это именно там произошло первое сражение Гражданской войны, когда конфедераты обстреляли союзные войска и захватили форт.

— О, вечеринка удалась на славу! — продолжала Афродита. — Струнный квартет, а все офицеры — в новой элегантной форме. А какие платья надели женщины, вы бы только видели! Я танцевала с Аресом, или он тогда был Марсом? Боюсь, я испытывала легкое головокружение. И прекрасные вспышки света над гаванью, рев орудий дали мужчинам удобный повод заключить в объятия своих напуганных возлюбленных!

Чай Аннабет остыл. Она ничего не съела и чувствовала, что ее вот-вот стошнит.

— Вы говорите о начале самой кровопролитной войны в истории США. Погибло свыше шестисот тысяч американцев, это больше, чем в Первой и Второй мировых войнах вместе взятых.

— А какие закуски! — не унималась богиня. — Просто божественные. Присутствовал сам генерал Борегар, этот негодяй. Явился со своей второй женой, но вы бы только видели, как он смотрел на Лизбет Купер…

— Мама! — Пайпер швырнула свою пшеничную лепешку голубям.


— Да, прости, — кивнула богиня. — Коротко говоря, я здесь, чтобы вам помочь, девочки. Сомневаюсь, что до вас снизойдет Гера, навряд ли она в своем тронном зале болеет за ваше маленькое путешествие. А другие боги сейчас, как вы знаете, не в себе: разрываются между своей римской и греческой сущностями — некоторые в большей, некоторые в меньшей степени, — Афродита задержала взгляд на Аннабет. — Полагаю, ты рассказала своим друзьям о ссоре с матерью?

У Аннабет покраснели щеки. Хейзел и Пайпер удивленно на нее уставились.

— Ссора? — спросила Хейзел.

— Мы просто поругались, — ответила Аннабет. — Это ерунда.

— Ерунда! — передразнила богиня. — Ну, не знаю, не знаю. В Афине греческое начало было сильнее, чем во всех остальных богинях, в конце концов, она же покровительница Афин. И когда власть захватили римляне… о, они в некоторой степени переняли культ Афины, она стала Минервой, богиней ремесел и мастерства. Но у римлян имелись другие боги войны, более в их вкусе, свои, надежные, римские… вроде Беллоны.

— Мать Рейны, — пробормотала Пайпер.

— Вот-вот, — согласилась богиня. — Некоторое время тому назад мы с Рейной чудесно побеседовали, прямо здесь, в парке. И, разумеется, римляне почитали Марса, а позже появился еще Митрас, вообще не греческого и не римского происхождения, однако легионеры ударились в его культ, как безумные. Лично мне он всегда казался тупым и до ужаса nouveau dieu.[96] В любом случае, римляне, прямо скажем, отодвинули бедняжку Афину на вторые роли, забрав все ее военное влияние. Греки так и не простили римлянам этого оскорбления, не простила и Афина.


У Аннабет загудело в ушах.

— Метка Афины, — сказала она. — Она ведет к какой-то статуе, верно? Ведет к… определенной статуе.

Афродита улыбнулась.

— Ты умна, как и твоя мать. Итак, представь себе: твои родичи, дети Афины, столетиями не прекращали поиски, но статую не нашел никто. Таким образом, все это время они подпитывали вражду между греками и римлянами… Все гражданские войны… столько кровопролития и несчастий… в значительной степени были организованы детьми Афины.

— Это… — Аннабет хотела сказать «невозможно», но вспомнила горькие слова матери, сказанные на Центральном вокзале, и кипящую ненависть, на мгновение застлавшую ей глаза.

— Надумано? — подсказала Афродита. — Но, полагаю, так оно и есть.

— Но… — Аннабет попыталась упорядочить затуманившиеся мысли. — Как же действует Метка Афины? Это набор подсказок или след, который оставила Афина?..

— Хм-м-м, — у Афродиты сделался такой вид, точно ей скучно, но она слишком вежлива, чтобы это показать. — Не могу тебе сказать. Мне не верится, что Афина сотворила Метку сознательно, если бы она знала, где находится ее статуя, то просто подсказала бы тебе, где искать. Нет… Сдается мне, Метка — это скорее путь, отмеченный незримыми хлебными крошками, связь между статуей и детьми богини. Видишь ли, изваяние хочет, чтобы его нашли, но освободить его сможет только самый достойный.

— И за тысячи лет это никому не удалось, — проговорила Аннабет.

— Подождите-ка, — вмешалась Пайпер. — О какой статуе речь?

Богиня рассмеялась.

— О, я уверена, Аннабет тебя просветит. Как бы то ни было, подсказка, которая вам нужна, совсем рядом: это карта, оставленная детьми Афины в тысяча восемьсот шестьдесят первом году — подарок на память, который укажет тебе путь, как только вы доберетесь до Рима. Но, как ты и сказала, Аннабет Чейз, никому еще не удавалось последовать за Меткой Афины до конца. Очень скоро ты лицом к лицу столкнешься со своим самым большим страхом, мучающим всех детей Афины, и даже если ты выживешь, то как распорядишься своей наградой? Используешь ее для войны или для мира?

Аннабет мысленно порадовалась, что стол покрыт скатертью, потому что у нее дрожали ноги.

— Где находится эта карта? — спросила она.

— Ребята! — Хейзел указала на небо.

Над пальмами кружили два больших орла, а еще выше стремительно шла на посадку летающая колесница, запряженная пегасами. Очевидно, придуманный Лео обманный маневр «Журнальный столик» не удался или же Буфорда быстро раскусили.

Афродита намазала кекс маслом, точно в запасе у нее было все время в мире.

— Карта находится в форте Самтер, разумеется, — ножом, которым намазывала масло, она указала на остров, расположенный на другой стороне гавани. — Похоже, римляне прилетели, чтобы отрезать вам путь, так что на вашем месте я бы поскорее вернулась на ваш корабль. Не хотите ли пирожных на дорожку?

XIX АННАБЕТ

Добраться до корабля они не успели.

Девушки преодолели полпути до порта, когда в воздухе прямо перед ними зависли три гигантских орла. Птицы опустили на землю троих римских бойцов в пурпурных футболках, джинсах и сверкающих золотых доспехах, вооруженных мечами и щитами. Орлы улетели, и стоявший посередине римлянин, тот, что был костлявее двух других, поднял забрало шлема.

— Сдавайтесь воинам Рима! — взвизгнул Октавиан.

Хейзел вытащила меч и прорычала:

— Да ни в жизнь!

Аннабет вполголоса выругалась. Сам по себе костлявый авгур не представлял для нее угрозы, но двое других парней, похоже, бывалые вояки: слишком здоровые и сильные. Стычка с такими ничем хорошим не кончится, особенно учитывая, что они с Пайпер вооружены только кинжалами.

Пайпер подняла руки в умиротворяющем жесте.

— Октавиан, случившееся в лагере — западня, мы можем все объяснить.


— Я тебя не слышу! — проорал Октавиан. — Мы заткнули уши воском — стандартная процедура, когда сражаешься со злыми сиренами. А теперь бросайте оружие и медленно повернитесь, чтобы я мог связать вам руки.

— Можно я его проткну? — пробормотала Хейзел. — Ну пожалуйста.

До корабля оставалось каких-то пятьдесят футов, но Аннабет не видела на палубе и следа тренера Хеджа, вероятно, он спустился вниз, смотреть свои идиотские передачи про боевые искусства. Группа Джейсона не вернется до заката, а Перси, наверное, под водой и не знает о нападении. Если бы Аннабет сумела подняться на борт, то смогла бы пустить в дело баллисту, но им ни за что не обойти этих троих римлян.

Время стремительно уходило. Орлы с клекотом кружили над ними, словно созывали своих собратьев: «Эй, тут есть парочка вкусных полубогов!» Летающая колесница пропала из виду, но Аннабет полагала, что она где-то неподалеку. Нужно что-то придумать, пока сюда не подтянулись еще римляне.

Ей нужна помощь… какой-то сигнал бедствия, который дошел бы до тренера Хеджа или, еще лучше, до Перси.

— Ну? — потребовал Октавиан. Его напарники взмахнули мечами.

Очень медленно, двумя пальцами Аннабет вытащила кинжал, но, вместо того, чтобы бросить его на землю, изо всех сил метнула в воду.

Октавиан издал какой-то писк.

— Ну и к чему это было? Я не велел тебе его метать! Кинжал мог бы стать уликой или военным трофеем!

Аннабет улыбнулась наивной, извиняющейся улыбкой блондиночки, как бы говоря: «Ой, как глупо с моей стороны».

Никого из тех, кто ее знал, ей не удалось бы одурачить, но Октавиан, похоже, купился и гневно пропыхтел:

— А теперь две другие… — Он указал острием меча на Хейзел и Пайпер. — Положите оружие на причал, и никаких глупых…

Чарльстонская гавань взорвалась, точно фонтан в Лас-Вегасе во время представления. Потом огромная волна устремилась вниз, унося троих римлян в бухту (бедняги поднимали тучи брызг, отчаянно пытаясь не пойти на дно в своих доспехах), а на пристани стоял Перси с кинжалом Аннабет в руках.

— Ты уронила, — сказал он с нарочито «каменным» лицом.

Аннабет бросилась ему на шею.

— Я тебя обожаю!

— Ребята! — вмешалась Хейзел, но она и сама улыбалась. — Нам надо торопиться.

Внизу, в воде, Октавиан орал:

— Вытащите меня! Я тебя убью!

— Жду не дождусь, — откликнулся Перси, нагнувшись вниз.

— Что? — крикнул Октавиан, цепляясь за одного из своих охранников — тот из последних сил пытался удержаться на плаву с дополнительным грузом.

— Ничего! — прокричал в ответ Перси. — Пошли, ребята.

Хейзел нахмурилась.

— Мы что, дадим им утонуть?

— Они не утонут, — пообещал Перси. — Я сделал так, что вода их поддерживает. Как только мы окажемся вне досягаемости, их выплюнет на берег.

Пайпер зло улыбнулась.

— Мило.

Они забрались на борт «Арго-II», и Аннабет побежала к штурвалу.

— Пайпер, иди вниз, используй раковину в камбузе, чтобы отправить радужное сообщение Ириды. Нужно предупредить Джейсона, чтобы они возвращались.

Пайпер кивнула и умчалась.


— Хейзел, найди тренера Хеджа и скажи ему: путь притащит свою мохнатую нижнюю часть тела на палубу!

— Есть!

— А ты, Перси… нам с тобой придется перенести этот корабль в форт Самтер.

Перси кивнул и побежал к мачте. Аннабет встала у руля, пробежала руками по панели управления. Оставалось только надеяться, что ей хватит знаний, чтобы отдавать команды.

Аннабет наблюдала, как Перси одной только силой воли управляет парусами. На этот раз у него все получилось: веревки летали сами по себе, отдавая швартовы, поднимая якорь; паруса развернулись и поймали ветер. Тем временем Аннабет запустила мотор. По бокам корабля выпростались весла, издав звук, напоминающий пулеметную очередь, и «Арго-II» отчалил от пристани, взяв курс на остров.

Три орла все так же кружили у них над головами, но не предпринимали попыток сесть на корабль, вероятно, потому, что стоило им приблизиться, и Фестус, носовая фигура, начинал плеваться огнем. Еще минимум дюжина орлов боевым клином летела к форту Самтер, и каждый нес по римскому полубогу… врагов становилось все больше.

На лестнице раздался цокот, и прискакал тренер Хедж, а за ним по пятам (или, вернее, по копытам) следовала Хейзел.

— Где они? — вопросил сатир. — Кого мне убить?

— Никаких убийств! — приказала Аннабет. — Просто защищайте корабль!

— Но они прервали просмотр фильма с Чаком Норрисом!

Из люка показалась голова Пайпер.

— Получила послание от Джейсона, немного смазанное, но они уже на пути сюда. Он уже должен быть… о! Вон там!


Над городом парил огромный лысый орел, совсем не похожий на птиц римлян. Он направлялся к кораблю.

— Фрэнк! — сказала Хейзел.

В лапах у орла висел Лео. Даже отсюда Аннабет слышала, как он вопит и ругается.

Следом летел, управляя ветром, Джейсон.

— Никогда раньше не видел, как Джейсон летает, — проворчал Перси. — Смотрится как Супермен-блондин.

— Нашел время прикалываться! — одернула его Пайпер. — Смотри, они в беде!

И точно, из облаков вынырнула римская летающая колесница и спикировала прямо на летящих друзей. Джейсон и Фрэнк метнулись в стороны и притормозили, чтобы не попасть под копыта пегасов. Сидящие в колеснице воины натянули луки. Под ногами у Лео засвистели стрелы, вызвав новую волну воплей и проклятий. Джейсону и Фрэнку пришлось обогнуть «Арго-II» и лететь прямо к форту Самтер.

— Я их достану! — взвыл тренер Хедж.

Он кинулся к установленной у левого борта баллисте. Прежде чем Аннабет успела крикнуть: «Не делайте глупостей!», Хедж выстрелил.

В колесницу полетело пылающее копье, а в следующую секунду оно взорвалось над головами пегасов, повергнув их в панику. К сожалению, взрывом обожгло крылья Фрэнка, он беспомощно закрутился по спирали и выронил Лео. Колесница на огромной скорости рванула в сторону форта Самтер и сбила Джейсона.

Аннабет в ужасе наблюдала, как сын Зевса, очевидно оглушенный и терзаемый болью, стрелой летит вниз, ловит Лео и пытается снова набрать высоту. Но ему удалось лишь замедлить их падение, и ребята исчезли за крепостными валами. Следом за ними упал Фрэнк, а потом с душераздирающим треском рухнула колесница. В воздух отлетело отвалившееся колесо.

— Тренер! — завизжала Пайпер.

— Что? — набычился Хедж. — Это был просто предупредительный выстрел.

Аннабет запустила моторы на полную мощность. Корпус содрогнулся, они быстро набирали скорость. До острова уже оставалось около сотни ярдов, но вверху парила еще дюжина орлов, и каждый держал в когтях римского полубога.

Таким образом, по силам противник превосходил команду «Арго-II» в три раза.

— Перси, — сказала Аннабет, — нам придется туго. Ты должен контролировать воду, чтобы мы не разбились о пристань. Когда мы туда доберемся, тебе придется сдерживать нападающих. Остальные — помогайте ему охранять корабль.

— Но… Джейсон! — воскликнула Пайпер.

— Фрэнк и Лео! — добавила Хейзел.

— Я их найду, — пообещала Аннабет. — Нужно сообразить, где находится карта. И, поверьте мне, только я одна смогу это сделать.

— Форт кишит римлянами, — предупредил Перси. — Тебе придется прорываться с боем, найти наших друзей, при условии, что с ними все в порядке, и доставить всех обратно живыми. И все это в одиночку?

— Обычные будни героев, — Аннабет поцеловала его. — Делай, что хочешь, но не дай им захватить корабль!

XX АННАБЕТ

Только что началась новая гражданская война.

Каким-то образом Лео удалось упасть, не получив особо сильных повреждений. Аннабет увидела, как он выныривает то из одного, то из другого портика, обстреливая огнем нападающих на него гигантских орлов. Римские полубоги пытались его преследовать, спотыкаясь о груды пушечных ядер и группы одураченных туристов, которые вопили и бегали кругами. Экскурсоводы, как заведенные, выкрикивали без особой уверенности в голосе:

— Это просто инсценировка!

Туман мог лишь изменить то, что видели смертные, но не отменить происходящее.

В центре внутреннего двора между флагштоками метался, распугивая римских воинов, настоящий взрослый слон. Неужто Фрэнк? Футах в пятидесяти от него Джейсон мечом отбивался от приземистого центуриона с выпачканными чем-то кроваво-красным губами. Какой-то фанат вампиров, или, может, он чрезмерно увлекается «Кул-Эйд»?[97]

Аннабет видела, как Джейсон заорал:

— Извини, Дакота!

Он перепрыгнул через центуриона, точно акробат, и приложил римлянина по затылку рукояткой своего гладиуса. Дакота рухнул на землю.

— Джейсон! — закричала Аннабет.

Юноша быстро осмотрел поле боя и увидел ее.

Девушка указала туда, где причалил «Арго-II».

— Помоги остальным вернуться на борт! Отступаем!

— А как же ты? — прокричал в ответ Джейсон.

— Не ждите меня!

Прежде чем он успел что-то возразить, Аннабет стрелой умчалась прочь.

Она с трудом маневрировала между толпами туристов. Ну почему такому количеству народа приспичило осмотреть форт Самтер в такой душный летний день? Впрочем, Аннабет быстро сообразила, что толпа спасла ей жизнь. Если бы кругом не метались паникующие смертные, римляне уже окружили бы ее и подавили числом.

Она юркнула в маленькое помещение, вероятно, когда-то оно использовалось в качестве караулки. Пытаясь отдышаться, девушка представила себе, каково это: быть солдатом Союза на этом острове в тысяча восемьсот шестьдесят первом году. Враги обложили со всех сторон, продовольствие заканчивается, новых поставок нет, подкрепление не придет.

Некоторые защитники форта Самтер были детьми Афины. Они спрятали здесь какую-то важную карту, потому что не хотели, чтобы она попала в руки врагов. Куда бы Аннабет ее спрятала, если бы оказалась на месте тех полубогов?

Вдруг стены заблестели. Воздух нагрелся. На мгновение Аннабет решила, что у нее начались галлюцинации. Она уже хотела бежать к выходу, как вдруг дверь распахнулась. Скрепляющий камни известковый раствор вздулся, потом пузыри лопнули, и из них наружу хлынули тысячи крошечных пауков.

Аннабет не могла пошевелиться, казалось, ее сердце остановилось. Пауки, как ковер, покрыли стены, наползали друг на друга и постепенно окружали ее. Этого не может быть, это не по-настоящему.

От ужаса на нее нахлынули воспоминания. Вот ей снова семь лет, она одна в своей спальне в Ричмонде, штат Вирджиния. Пауки пришли ночью. Они волнами выползали из стенного шкафа и ждали в тени. Она закричала и стала звать отца, но отец был на работе. Такое чувство, что он вечно был на работе.

Вместо него пришла ее мачеха.

«Я не против быть плохим полицейским», — сказала она как-то раз отцу Аннабет, когда думала, что девочка ее не слышит.

«Это просто твое воображение, — ответила ее мачеха, когда Аннабет рассказала про пауков. — Ты пугаешь своих маленьких братьев».

«Они мне не братья», — возразила девочка, и от этого мачеха только еще больше нахмурилась. Ее глаза наводили почти такой же страх, как и пауки.

«Сейчас же ложись спать, — велела мачеха. — И больше никаких воплей».

Как только дверь за мачехой закрылась, пауки вернулись. Аннабет спряталась под одеялами, но это не помогало. В конечном счете, совершенно обессиленная, она заснула. А утром проснулась, как веснушками покрытая укусами по всему телу, с глазами, ртом и носом, залепленными паутиной.

Пока она одевалась, укусы пропали, так что ей только и оставалось, что показать мачехе паутину, но та сочла это своеобразной хитрой уловкой.

«Больше никаких разговоров о пауках, — твердо сказала мачеха. — Ты уже большая девочка».

На следующую ночь пауки пришли снова. Мачеха продолжала играть роль плохого полицейского, не позволяла Аннабет звонить отцу и беспокоить его из-за такой ерунды. Нет, он не придет домой пораньше.

На третью ночь Аннабет убежала из дома.

Позже, в Лагере полукровок она узнала, что дети Афины боятся пауков. Давным-давно Афина, чтобы проучить смертную ткачиху Арахну за чрезмерную гордыню, прокляла ее, превратив в первого паука. С тех пор пауки ненавидят детей Афины.

Это знание не помогало ей бороться со страхом. Однажды в лагере она чуть не убила Коннора Стоула за то, что тот запустил к ней в кровать тарантула. Годы спустя, в Денвере, она ударилась в панику, когда на них с Перси напали механические пауки. А последние несколько недель ей снились пауки почти каждую ночь: будто они ползают по ней, душат и оплетают паутиной.

Теперь она стояла в казармах форта Самтер, пауки ее окружали, и ее кошмары становились реальностью.

Тоненький голосок в ее голове пробормотал: «Скоро, моя дорогая. Ты очень скоро встретишься с ткачихой».

— Гея? — прошептала Аннабет. Она боялась услышать ответ и все же спросила:

— Кто… кто такая ткачиха?

Пауки заволновались, принялись бешено метаться по стенам, кружить вокруг ног Аннабет, как блестящий черный водоворот. От обморока девушку удерживала только надежда, что все это иллюзия.

«Надеюсь, ты выживешь, дитя, — проговорил женский голос. — Я бы предпочла, чтобы моей жертвой стала ты. Но нужно позволить ткачихе отомстить…»

Голос Геи стих. На дальней стене, в самом центре скопления пауков, загорелся красный символ: фигура совы, похожая на изображение на серебряной драхме. Птица смотрела прямо на Аннабет. Затем, совсем как в ее кошмарах, Метка Афины вспыхнула, пауков на стенах охватило пламя, и вскоре в комнате остался только мерзкий сладковатый запах пепла.

«Иди, — сказал новый голос — голос ее матери. — Отомсти за меня. Следуй за моей Меткой».

Пылающий знак совы померк, дверь в караулку распахнулась. Потрясенная Аннабет стояла в центре комнаты, не зная, явилось ли ей видение, или все произошло на самом деле.

Здание содрогнулось от взрыва. Аннабет вспомнила, что ее друзья в опасности. Она провела здесь слишком много времени.

Девушка заставила себя двигаться и, дрожа и спотыкаясь, вышла наружу. Она посмотрела — поверх голов паникующих туристов и сражающихся во внутреннем дворе полубогов — на стену с бойницами, на которой стояла большая мортира,[98] повернутая жерлом в сторону моря.

Возможно, у Аннабет разыгралось воображение, но ей показалось, что древнее артиллерийское орудие светится красным. Девушка помчалась к нему, увернулась от бросившегося на нее орла и побежала дальше. Ничто не пугало ее так, как те пауки.

Римские полубоги построились в шеренгу и двинулись к «Арго-II», но тут у них над головами начался маленький шторм: несмотря на погожий день, грянул гром, сверкнула молния, и начался дождь с ветром, оттеснив римлян назад.

Аннабет не стала останавливаться, чтобы посмотреть на это диво.

Она добежала до мортиры и положила руку на ее ствол. На заглушке, закрывавшей жерло, загорелась Метка Афины — обведенная красным контуром фигурка совы.

— Внутри мортиры, — прошептала девушка. — Ну конечно.

Она подергала заглушку, но безрезультатно. Бормоча проклятия, Аннабет вытащила кинжал. Стоило небесной бронзе коснуться заглушки, как та съежилась, и девушка смогла ее вытащить. Наконец она засунула руку в жерло.

Пальцы коснулись чего-то холодного, гладкого, металлического. Аннабет вытащила маленький бронзовый диск, размером с чайный пакетик, его поверхность покрывала тонкая гравировка: буквы и изображения. Она решила, что рассмотрит находку позже, засунула диск в сумку и обернулась.

— Уже уходишь? — спросила Рейна.

Претор стояла футах в десяти от Аннабет в полном боевом облачении и с золотым копьем в руках. Две ее металлические борзые припали к земле, утробно рыча.

Аннабет быстро огляделась. Вокруг больше никого не осталось: большинство сражающихся переместились к причалам. К счастью, ее друзья уже на борту, но если они сейчас же не отчалят, то рискуют попасть в плен. Аннабет следовало поторопиться.

— Рейна, — заговорила она, — в том, что случилось в Лагере Юпитера, виновата Гея. Эйдолоны — духи, вселяющиеся в…

— Прибереги свои объяснения, — отрезала Рейна. — Выскажешь их в суде.

Псы зарычали и придвинулись ближе, на этот раз их, похоже, не волновало, что Аннабет говорит правду. Девушка лихорадочно пыталась найти способ спастись. В битве один на один Рейна, скорее всего, ее победит, а уж против этих металлических собак у нее просто нет шансов.

— Если ты позволишь Гее рассорить два наших лагеря, — сказала Аннабет, — можно считать, что гиганты уже одержали верх. Они уничтожат римлян, греков, богов и весь мир смертных.

— Думаешь, я этого не знаю? — В голосе Рейны прозвенел металл. — Какой выбор ты мне оставила? Октавиан почуял кровь. Он подталкивает легион к безумию, и я не могу его остановить. Сдайся мне, я доставлю тебя в Новый Рим для суда. Он будет несправедливым. Тебя подвергнут мучительной смертной казни. Но, возможно, этого хватит, чтобы остановить дальнейшее кровопролитие. Конечно, Октавиан на этом не успокоится, но думаю, я смогу убедить остальных прекратить войну.

— Я ничего не сделала!

— Это не важно! — рявкнула Рейна. — Кому-то придется расплатиться за случившееся, так почему бы не тебе? Это лучший выбор.

У Аннабет по спине побежали мурашки.

— Лучший? А какой же худший?

— Воспользуйся своим хваленым умом, — сказала Рейна. — Если ты сегодня сбежишь, мы не станем вас преследовать. Я говорила тебе: даже безумец не пустится в плавание по морю, чтобы попасть в древние земли. Если Октавиан не отыграется на вашем корабле, то переключится на Лагерь полукровок. Легион вторгнется на вашу территорию, мы разрушим там все до основания, а землю засыплем солью.

«Убей римлян, — услышала она настойчивый голос матери. — Они никогда не станут твоими союзниками».

Аннабет хотелось заплакать. Лагерь полукровок стал для нее единственным настоящим домом, и, считая римлянку другом, она подробно ей рассказала, где именно он находится. Нельзя, отдав его на милость римлян, со спокойной душой уплыть на другой конец света.

Но у них есть дело, которое нужно закончить, к тому же она столько выстрадала, чтобы вернуть Перси. Если она не отправится в древние земли, все ее страдания окажутся напрасными. Кроме того, Метка Афины не должна вести к мести.

«Если бы я смогла найти путь… — сказала тогда ее мать, — дорогу домой…»

«Как ты распорядишься своей наградой? — спросила у нее Афродита. — Используешь ее для войны или для мира?»

Вот он, ответ. Метка Афины может привести ее туда — если она выживет.

— Я пойду, — сказала она Рейне. — Я последую за Меткой Афины в Рим.

Претор покачала головой.

— Ты не представляешь, что тебя ждет.

— Нет, представляю, — проговорила Аннабет. — Этот раздор между нашими лагерями… я могу его прекратить.

— Эта вражда тянется уже тысячи лет. Как может один человек все исправить?

Аннабет пожалела, что не может дать убедительного ответа, показать Рейне трехмерную диаграмму или замечательную схему. Она знала только, что должна попытаться. Ей на память пришло потерянное выражение на лице матери. «Я должна вернуться домой».

— Мы должны выполнить свою задачу, — сказала она. — Можешь попытаться меня остановить, и тогда нам придется биться насмерть. Или можешь меня отпустить, и я постараюсь спасти два наших лагеря. Если вы собираетесь двинуться на Лагерь полукровок, постарайся, по крайней мере, оттянуть начало наступления. Задержи Октавиана.

Рейна прищурилась.

— Я тоже дочь богини войны и уважаю твою отвагу. Но если ты сейчас уйдешь, то обречешь свой лагерь на гибель, он будет разрушен.

— Не недооценивай Лагерь полукровок, — предупредила Аннабет.

— Ты никогда не видела, как сражается легион, — парировала Рейна.

Ветер донес с пристани знакомый визгливый голос:

— Убейте их! Убейте их всех!

Октавиан благополучно пережил незапланированное купание в бухте. Он съежился за спинами охраны и пронзительно вопил, призывая остальных римских полубогов, пробивающихся к кораблю, поднять щиты (как будто это помогло бы остановить бушевавший вокруг них шторм).

На палубе «Арго-II» стояли, скрестив мечи, Перси и Джейсон. Аннабет мороз продрал по коже, когда она сообразила, что ребята действуют как один, призывая на помощь небо и море. Вода и ветер перемешались. Волны вздымались над крепостными валами, в небе полыхали молнии, сбивая гигантских орлов. На воде догорали обломки летающей колесницы, а тренер Хедж размахивал арбалетом и беспорядочно (и безрезультатно) палил по римским птицам.

— Видишь? — сказала Рейна с горечью. — Копье брошено, наши люди уже воюют.

— Война прекратится, если у меня получится, — возразила Аннабет.

У Рейны сделалось такое выражение лица, как будто она снова узнала, что Джейсон нашел новую подружку. Претор чувствовала себя слишком одинокой, озлобленной и преданной, чтобы поверить в благополучный исход. Вместо этого она резко выбросила вперед руку. Металлические собаки попятились.

— Аннабет Чейз, — заявила римлянка, — когда мы снова встретимся, то будем врагами на поле битвы.

Претор развернулась и зашагала по крепостному валу, а ее борзые следовали за ней.

Аннабет опасалась, что это какой-то трюк, но у нее не осталось времени, чтобы гадать. Она побежала к кораблю.

Ветры, бившие римлянам в лицо, не действовали на нее, и Аннабет беспрепятственно пересекла внутренний двор. Октавиан завопил:

— Остановите ее!

Над ухом у девушки просвистело копье. «Арго-II» уже отчаливал от пристани. У сходней, протягивая руку, стояла Пайпер.

Аннабет прыгнула и ухватилась за руку подруги. Сходни упали в море, а девушки опрокинулись на палубу.

— Взлетаем! — пронзительно закричала Аннабет. — Взлетаем, взлетаем, взлетаем!

Под палубой взревели моторы, замолотили вверх-вниз весла. Джейсон заставил ветер дуть в нужную им сторону, а Перси вызвал огромную волну, поднявшую корабль над стенами форта и подбросившую его в небо. К тому времени, когда «Арго-II» набрал максимальную скорость, форт Самтер уже превратился в пятно на горизонте. Друзья помчались по волнам в древние земли.

XXI ЛЕО

После рейда в музей, полный конфедератов-призраков, Лео полагал, что ничего худшего с ними сегодня не случится (как оказалось, зря).

Ребята ничего не нашли ни в подводной лодке времен Гражданской войны, ни где-то еще, хотя обшарили весь музей; им попались только несколько пожилых туристов, с десяток охранников и — когда они пытались осматривать артефакты — целый батальон светящихся зомби в серой униформе.

Интересно, с чего это им пришло в голову, что Фрэнк сможет управлять дэхами? Мда… затея, мягко говоря, провалилась. К тому времени, как Пайпер отправила радужное послание Ириды, чтобы предупредить о нападении римлян, они уже были на полпути к кораблю, а за ними через весь Чарльстон гналась целая банда мертвых разозленных конфедератов.

А потом — вот дела! — Лео пришлось вместо попутки ехать на Дружелюбном Орле Фрэнке, и все ради того, чтобы успеть подраться с кучкой римлян. Наверное, прошел слушок, что это именно Лео поджег их городишко, потому что римляне, похоже, задались целью во что бы то ни стало его прикончить.


Но подождите! Это еще не все! Тренер Хедж сбил их буквально на подлете, Фрэнк его уронил (это не был несчастный случай), и они все совершили аварийную посадку в форте Самтер.

Теперь «Арго-II» рассекал волны, а Лео приходилось задействовать все свои навыки, чтобы корабль не развалился на куски. Перси и Джейсон малость перестарались, замешивая бури в таких количествах.

Спустя некоторое время к нему подошла Аннабет и сообщила, перекрикивая шум ветра:

— Перси говорит, что пообщался в Чарльстонской гавани с одной нереидой!

— Я рад за него! — проревел Лео в ответ.

— Нереида посоветовала нам обратиться за помощью к собратьям Хирона.

— То есть? К «Пони-гулякам», что ли? — Лео никогда не встречал сумасшедших родственников кентавра, хотя в свое время наслушался достаточно пересудов про битвы на игрушечных мечах, соревнования «кто выхлебает больше рутбира» и водяных ружьях, заряженных взбитыми сливками.

— Мы не уверены, — ответила Аннабет. — Но у меня есть координаты. Ты можешь ввести в эту штуку широту и долготу?

— Я могу ввести хоть координаты из звездных карт и в придачу заказать тебе фруктовый коктейль. Ну, разумеется, я могу рассчитать широту и долготу!

Аннабет на одном дыхании отбарабанила ряд цифр, Лео каким-то образом умудрился, удерживая штурвал одной рукой, другой вбить их в компьютер. На бронзовом дисплейном экране замигала красная точка.

— Это посередине Атлантического океана, — отрапортовал паренек. — У «Пони-гуляк» есть яхта?

Аннабет беспомощно пожала плечами:

— Только постарайся, чтобы корабль не развалился, пока мы не отойдем подальше от Чарльстона. Джейсон и Перси помогут с ветрами!

— Да здравствует веселуха!

Казалось, прошла вечность, но, наконец, море успокоилось и ветра перестали дуть.

— Вальдес, — на удивление добродушно сказал тренер Хедж. — Передай-ка мне штурвал, ты уже два часа несешь вахту.

— Два часа?

— Ага. Отдай штурвал.

— Тренер?

— Что, малыш?

— Я не могу разогнуть пальцы.

Лео говорил правду: его пальцы свело судорогой, в глаза словно насыпали песку от долгого вглядывания в горизонт, колени дрожали, как маршмеллоу. В конце концов тренеру Хеджу удалось оторвать паренька от руля.

Лео в последний раз окинул взглядом пульт, прислушался к стрекотанию и жужжанию Фестуса (тот отчитывался о текущем состоянии корабля). Лео не покидало ощущение, что он что-то забыл. Парень уставился на пульт, пытаясь сосредоточиться, но безрезультатно: ему с трудом удавалось сфокусировать взгляд.

— Только высматривайте чудовищ, — наказал он тренеру. — И поосторожнее с поврежденным стабилизатором. И…

— Я его чем-нибудь накрою, — пообещал тренер Хедж. — А теперь убирайся!

Лео устало кивнул и, пошатываясь, побрел по палубе к друзьям.

Перси и Джейсон сидели, прислонившись спинами к мачте, в изнеможении свесив головы на грудь. Аннабет и Пайпер пытались напоить их водой.

Неподалеку (однако слов было не разобрать) о чем-то спорили Хейзел с Фрэнком, в ход шло активное размахивание руками и мотание головой. Лео не следовало этому радоваться, но он одновременно испытал и радость, и стыд за это злорадство.

Стоило Хейзел заметить Лео, как ссора тут же прекратилась. Все собрались у мачты.

Фрэнк нахмурился, словно изо всех сил пытался не превратиться в бульдога, и сказал:

— Никаких следов погони.

— Земли тоже не видно, — добавила Хейзел. Она слегка позеленела — не то из-за качки, не то из-за ссоры.

Лео окинул взглядом горизонт: куда ни глянь — один океан. Хотя чему тут удивляться? Он полгода строил корабль, на котором они собирались пересечь Атлантику, но до сего дня путешествие в древние земли казалось чем-то далеким и оттого нереальным. Лео никогда не бывал за пределами Соединенных Штатов — если не считать кратковременный полет на драконе в Квебек, и теперь они в открытом море, полностью предоставлены самим себе, направляются в Mare Nostrum, родину всех ужасных чудовищ и мерзких гигантов. Пусть за ними и не гонятся римляне, но и на помощь Лагеря полукровок больше рассчитывать не приходится.

Лео похлопал себя по животу, дабы убедиться, что его пояс для инструментов на месте. К сожалению, это напомнило ему о спрятанном в одном из карманов печенье с предсказанием, которое ему дала Немезида.

«Ты всегда будешь изгоем, — снова и снова вспоминал он слова богини. — Седьмым колесом».

«Забудь о ней, — приказал себе Лео. — Сосредоточься на текущих делах».

Он повернулся к Аннабет:

— Ты нашла карту, которую искала?

Девушка кивнула, однако лицо ее побледнело. Что же такого она увидела в форте Самтер, что так сильно ее потрясло?

— Мне нужно ее хорошенько изучить, — сказала Аннабет, давая понять, что вопрос закрыт. — Как далеко мы от места, обозначенного координатами?

— Если идти на полной скорости, будем там через час, — ответил Лео. — Есть соображения, что именно мы ищем?

— Нет, — призналась девушка. — А у тебя, Перси?

Юноша поднял голову, его зеленые глаза покраснели и опухли.

— Нереида сказала, что родичи Хирона были там и они интересовались тем аквариумом в Атланте. Не знаю, что они имели в виду, но… — Он помолчал, как будто эти два предложения отняли у него все силы. — Еще она посоветовала мне быть начеку. Кето, богиня, которую мы повстречали в аквариуме, — мать морских чудовищ. Может, она и застряла в Атланте, но по-прежнему способна послать вместо себя своих детей. Нереида предупредила, что нам следует ожидать нападения.

— Чудно, — пробормотал Фрэнк.

Джейсон попытался подняться на ноги, но это явно оказалась неудачной затеей. Пайпер обняла его за плечи, чтобы юноша не упал, и он шлепнулся обратно, снова привалившись к мачте.

— А нельзя поднять корабль в воздух? — спросил он. — Если бы мы могли лететь…

— Это было бы здорово, — закончил Лео. — Вот только Фестус сообщает, что воздушный стабилизатор левого борта превратился в порошок, когда корабль при взлете задел причал форта Самтер.

— Мы торопились, — заметила Аннабет. — Хотели спасти тебя.

— Да, спасать меня — очень достойное дело, — согласился Лео. — Я просто говорю, что потребуется время на его починку, а пока что мы никуда не полетим.

Перси повел плечами и вздрогнул.

— По мне, так это неплохо. Море спокойное.

— Говори за себя, — Хейзел глянула на заходящее солнце, уже почти коснувшееся края горизонта. — Нам нужно двигаться быстрее. Еще один день коту под хвост, осталось всего три, чтобы спасти Нико.

— Мы сможем это сделать, — пообещал Лео. Он надеялся, что Хейзел простила его за недоверие к ее брату (эй, тогда Лео казалось, что его подозрения вполне оправданы), однако ему не хотелось снова бередить ее рану. — Мы можем добраться до Рима за три дня, при условии, что ничего не случится. Ну, вы поняли.

Фрэнк заворчал, похоже, он все еще прилагал усилия, чтобы не обернуться бульдогом.

— А хорошие новости есть?

— Вообще-то да, — ответил Лео. — По словам Фестуса, Буфорд, наш летающий столик, благополучно вернулся назад, пока мы болтались по Чарльстону, так что те орлы его не достали. К сожалению, сумку с твоими трусами он где-то посеял.

— Черт! — рявкнул Фрэнк. Лео предположил, что для здоровяка это немыслимо грязное ругательство.

Несомненно, Фрэнк не преминул бы еще поругаться, выдав что-нибудь наподобие «черт возьми» и «черт побери», но тут Перси согнулся пополам и простонал:

— Мне кажется или мир только что перевернулся?

Джейсон сжал ладонями виски:

— Ага, и он кружится. Все вокруг желтое. Так и надо?

Аннабет и Пайпер встревоженно переглянулись.


— Очевидно, тот шторм высосал из вас все соки, — предположила Пайпер. — Вам надо отдохнуть.

Аннабет кивнула, соглашаясь.

— Фрэнк, поможешь нам отвести ребят в каюты?

Фрэнк зыркнул на Лео, ему явно не хотелось оставлять его наедине с Хейзел.

— Все нормально, чувак, — заверил его Лео. — Только постарайся не уронить их, когда потащишь вниз по лестнице.

Когда все остальные спустились вниз, Хейзел и Лео неловко уставились друг на друга. Они остались одни, если не считать тренера Хеджа — тот стоял на квартердеке спиной к ним, напевая песенку из заставки к «Покемону». Тренер изменил слова припева, мурлыча вместо «По-ке-мон» нечто вроде: «Пойду-ка всех мочить», и Лео совершенно не хотел знать, почему.

Похоже, от этой песенки Хейзел только еще сильнее затошнило.

— М-м-м… — она согнулась и обхватила себя руками. У нее были чудесные волосы — вьющиеся, золотисто-коричневые, как выгнутые кусочки коричной коры. Их вид напомнил Лео одно местечко в Хьюстоне, где подавали великолепные чуррос,[99] и он сразу почувствовал голод.

— Не скукоживайся, — посоветовал он. — Не закрывай глаза, от этого тошнота только усиливается.

— Правда? Ты тоже страдаешь от морской болезни?

— Нет, на море меня не укачивает, но тошнит, когда я в машине и…

Он осекся, чуть было не сказав: «И когда разговариваю с девчонками». О некоторых вещах лучше умолчать.

— Машины? — Хейзел с трудом выпрямилась. — Ты плаваешь на корабле, летаешь на драконе, но тебя укачивает в машине?

— Ну да, я в курсе, — пожал плечами Лео. — Таким уж я уродился. Слушай, сосредоточься на горизонте, это неподвижная точка. Должно помочь.


Хейзел сделала глубокий вдох и стала смотреть вдаль. Ее глаза отливали золотом, как медные и бронзовые диски в механической голове Фестуса.

— Получше? — спросил Лео.

— Может, немного, — ответила девушка, явно из одной только вежливости. Она вглядывалась в горизонт, но Лео показалось, что она пытается понять, в каком он настроении, и раздумывает, что именно сказать.

— Фрэнк бросил тебя не специально, — наконец проговорила она. — Он не такой. Просто временами неуклюжий.

— «Ой, — протянул Лео, в точности копируя голос Фрэнка. — Я уронил Лео на отряд вражеских солдат. Черт!»

Хейзел с трудом подавила улыбку. Лео решил, что пусть лучше улыбается, чем ее стошнит.

— Будь с ним тактичным, — попросила девушка. — Ты со своими шаровыми молниями его нервируешь.

— Этот парень может превращаться в слона, а я его нервирую?

Хейзел не отводила взгляда от горизонта. Ей явно стало лучше несмотря на то, что тренер Хедж у штурвала все напевал свою песенку про покемонов.

— Лео, — сказала она, — насчет случившегося у Большого Соленого озера…

«Ну вот, — подумал Лео. — Начинается».

Он помнил о своей встрече с богиней мщения Немезидой, и печенье с предсказанием начало оттягивать карман его пояса. Прошлой ночью, пока они летели из Атланты, Лео лежал у себя в каюте, размышлял, как сильно рассердил Хейзел, и пытался придумать, как это исправить.


«Скоро ты столкнешься с проблемой, которую не сможешь решить, — сказала тогда Немезида. — Хотя я могла бы тебе помочь… не задаром».

Лео вытащил из кармана пояса печенье с предсказанием и повертел в пальцах, гадая, какую цену придется заплатить, если он его разломит.

Возможно, сейчас тот самый момент.

— Я мог бы загадать желание, — предложил он Хейзел. — Мог бы использовать печенье с предсказанием, чтобы найти твоего брата.

Казалось, Хейзел потрясена.

— Что? Нет! То есть… я бы ни за что не попросила тебя сделать такое. Ведь Немезида упомянула, что цена будет ужасно высока. Да мы едва знакомы!

Слова «да мы едва знакомы» причинили Лео боль, хотя он знал, что так оно и есть.

— Значит… ты не об этом хотела поговорить? — спросил он. — Э-э-э… хочешь поговорить о том-как-мы-держались-за-руки-стоя-на-валуне? Потому что…

— Нет! — быстро возразила девушка, обмахиваясь рукой — она всегда так делала, когда волновалась, — такая милая привычка. — Нет, я просто вспомнила, как ты обманул Нарцисса и тех нимф…

— А, точно, — Лео смущенно посмотрел на свою руку. Татуировка «горячий парень» так и не отмылась до конца. — Мне тогда показалось, что это хорошая идея.

— Ты удивительный, — сказала Хейзел. — У меня в голове не укладывается, как сильно ты похож на…

— Сэмми, — предположил Лео. — Жалко, что ты не можешь мне рассказать, кто он такой.

— Точнее, кем он был, — вздохнула Хейзел. Несмотря на теплый ветерок, она поежилась. — Я тут подумала… Я могла бы тебе показать.


— В смысле, фотографию?

— Нет. Существует нечто вроде воспоминаний о том, что со мной случилось. Они давно мне не являлись, и я никогда не пыталась вызвать их специально, но как-то раз мы разделили такое воспоминание с Фрэнком, так что я подумала…

Хейзел пристально на него смотрела. Лео начала пробирать нервная дрожь, как если бы ему в кровь впрыснули кофеин. Если Фрэнк разделил с Хейзел это воспоминание, то либо Лео вообще не желает знать, о чем оно, либо определенно хочет посмотреть. Он никак не мог определиться.

— Когда ты говоришь «воспоминание»… — он сглотнул. — Что именно ты имеешь в виду? Это не опасно?

Хейзел протянула ему руку.

— Я бы не стала просить тебя это делать, но я уверена, что это важно. Не может быть, чтобы мы встретились случайно. Если все получится, возможно, мы, наконец, поймем, что нас связывает.

Лео быстро посмотрел в сторону штурвала. Его продолжала грызть мысль, что он что-то забыл, но, похоже, тренер Хедж справлялся хорошо. На небе впереди ни облачка, никаких признаков опасности.

И потом, воспоминание же не может длиться долго? Ничего страшного не случится, если позволить тренеру еще немного порулить, правда же?

— Хорошо, — сдался он. — Показывай.

Он взял Хейзел за руку, и мир растворился.

XXII ЛЕО

Они стояли во внутреннем дворе какого-то старинного строения, напоминающего монастырь: стены из красного кирпича, увитые виноградной лозой, высокие магнолиевые деревья, от стволов которых по полу расходились трещины. Солнце палило нещадно, влажность наверняка зашкаливала за двести процентов, такого сырого и влажного воздуха не было даже в Хьюстоне. Где-то неподалеку жарили рыбу. В небе над ними низко нависли облака, полосатые, как тигровая шкура.

Внутренний двор был размером примерно с баскетбольный зал. В одном его углу стояла статуя Девы Марии, у ее подножия лежал старый спущенный футбольный мяч.

В открытых окнах окружавших двор зданий кто-то двигался, однако стояла зловещая тишина. Лео не заметил ни одного кондиционера, должно быть, внутри температура приближалась к тысяче градусов.

— Где мы? — спросил он.

— В моей старой школе, — ответила стоявшая рядом Хейзел. — В Академии Святой Агнессы для цветных детей и индейцев.


— Что это за название такое?..

Он повернулся к Хейзел и вскрикнул. Перед ним стоял призрак — просто туманный силуэт в зыбком от жары воздухе. Лео поглядел вниз и понял, что его собственное тело тоже превратилось в туман.

Все вокруг казалось твердым и настоящим, а он стал дэхом. Всего три дня назад в него вселился эйдолон, так что новые ощущения Лео не понравились.

Не успел он задать еще вопросы, как внутри прозвенел звонок: не современный электронный, а старинный металлический, с язычком.

— Это воспоминание, — пояснила Хейзел, — так что нас никто не увидит. Смотри, вот мы идем.

— Мы?

Из всех дверей во внутренний двор, гомоня и толкаясь, высыпали десятки детей — в основном темнокожих, но между ними попадались и ребятишки, похожие на испанцев, от детсадовцев до старшеклассников. Лео определил, что это далекое прошлое, потому что все девочки носили хлопковые платья и кожаные туфли с пряжками, а мальчики — рубашки с белыми воротничками и штаны с подтяжками. Многие носили кепки, наподобие тех, что надевают жокеи. Некоторые дети несли в руках свертки с завтраком, но у большинства еды не имелось. Их одежда была чистой, но поношенной и выгоревшей. У некоторых на коленках брюк зияли дыры, у кого-то ботинки «открывали рот».

Несколько девочек принялись играть со скакалкой (точнее, со старой бельевой веревкой). Старшие парни гоняли туда-сюда жалкий спущенный мяч. Счастливые обладатели завтраков сидели вместе и болтали.

Никто не обращал на призрачных Хейзел и Лео никакого внимания.

Потом во внутренний двор вышла Хейзел — Хейзел из прошлого. Лео узнал ее с первого взгляда, хотя она выглядела года на два младше, чем сейчас. Волосы собраны в узел на затылке, золотистые глаза беспокойно оглядывают двор. В отличие от остальных девочек, одетых в белые и пастельных тонов платья в цветочек, на ней было темное платье, так что казалось, что она заявилась на свадьбу прямо с похорон.

Она прижимала к груди холщовую сумку с завтраком и кралась вдоль стены, точно старалась с ней слиться.

Не помогло. Какой-то мальчишка выкрикнул:

— Ведьма!

Он вперевалку надвинулся на Хейзел, оттеснив ее в угол. Парню вполне можно было дать лет четырнадцать, а то и все девятнадцать: сказать точнее не представлялось возможным из-за его огромного роста и немаленького веса. На игровой площадке он был, несомненно, самым высоким. Лео предположил, что этого верзилу наверняка несколько раз оставляли на второй год. Парень был одет в грязную рубашку цвета засаленных тряпок и заношенные шерстяные штаны (на такой жаре он в них, наверное, упарился), а ботинок у него не имелось. То ли учителя слишком его боялись, чтобы заставить носить обувь, то ли она у него вообще отсутствовала.

— Это Руфус, — сказала Хейзел с отвращением.

— Серьезно? Неужто его и правда зовут Руфус? — поразился Лео.

— Идем, — произнесла призрачная Хейзел и поплыла к месту действия. Лео последовал за ней. Он не привык дрейфовать по ветру, но зато как-то раз катался на сегвее[100] — оказалось, это примерно одно и то же. Он просто слегка наклонялся в ту сторону, куда хотел двинуться, и скользил.

Черты лица у здоровенного Руфуса были такие плоские, словно большую часть своей жизни он проводил, пытаясь вскопать своей физиономией тротуар. Волосы ему подстригли почему-то только на макушке, в результате она стала такой плоской, что крошечные самолетики могли бы использовать ее в качестве посадочной полосы.

Руфус протянул лапищу.

— Завтрак.

Хейзел из прошлого не протестовала. Она отдала громиле сумку с завтраком, как будто эта сцена повторялась изо дня в день.


Несколько старших девочек подошли поближе, чтобы не пропустить веселье. Одна из них хихикнула и обратилась к Руфусу:

— Ты же не станешь это есть? Наверняка отрава.

— Точно, — согласился Руфус. — Это твоя ведьма-мамаша приготовила, Левеск?

— Она не ведьма, — пробормотала Хейзел.

Руфус швырнул сумку на землю и с силой наступил на нее босой ногой.

— Можешь забрать обратно, но взамен дашь мне алмаз. Я слыхал, твоя мамаша может их доставать прямо из воздуха. Давай алмаз.

— Нет у меня алмазов, — проговорила Хейзел. — Отстань.

Руфус сжал кулаки. Лео перебывал во многих школах с жесткими порядками и в приемных семьях, так что знал, когда события принимают скверный оборот. Ему хотелось вмешаться и помочь Хейзел, но какой толк от призрака? К тому же все это случилось много лет назад.

Тут на залитый солнцем внутренний двор вышел, нога за ногу, еще один мальчишка.

Лео подавился вздохом: паренек выглядел в точности, как он сам.

— Видишь? — спросила призрачная Хейзел.

Другой Лео был того же роста, что и настоящий Лео, то есть коротышка, и точно так же страдал переизбытком нервной энергии: без конца барабанил пальцами по брюкам, теребил ворот своей белой хлопковой рубашки, поправлял жокейскую кепку на курчавых каштановых волосах.

«Ну, в самом деле, — подумал Лео, — невысоким людям не стоит носить жокейские шапочки, если только они не жокеи».

Другой Лео улыбнулся такой же коварной улыбкой, которую настоящий Лео лицезрел каждый раз, глядя в зеркало. Завидев у него такое выражение лица, учителя сразу же вопили: «Даже не думай об этом!» и пересаживали его за первую парту.

Очевидно, Другого Лео только что отругал учитель, потому что в руках он держал всамделишный дурацкий колпак[101] из картона с надписью «тупица». До сего момента Лео думал, что такое бывает только в мультфильмах.

Он мог понять, почему Другой Лео не хочет его надевать: он ведь и так уже похож на жокея, а в этом колпаке вообще будет точь-в-точь гном.

Завидев Другого Лео, некоторые дети попятились, другие толкали друг друга локтями и подбегали поближе, точно ждали веселого зрелища.

Тем временем Плоскоголовый Руфус, не замечая появления Другого Лео, все пытался вытрясти из Хейзел алмаз.

— Давай, девчонка, — Руфус навис над Хейзел, сжимая кулаки. — Отдавай его мне!

Хейзел прижалась к стене. Вдруг на земле у ее ног раздалось громкое «щелк», как будто сломалась ветка. Между туфель девочки лежал идеальный алмаз размером с фисташку.

— Ха! — крякнул Руфус, увидев камень. Он наклонился было, чтобы его подобрать, но Хейзел вскрикнула:

— Пожалуйста, не надо!

Можно подумать, она искренне беспокоилась за этого здорового болвана.

И тут на сцене появился Другой Лео.

«Начинается, — подумал Лео. — Сейчас Другой Лео применит какой-нибудь прием джиу-джитсу, достойный тренера Хеджа, и станет героем дня».

Вместо этого Другой Лео поднес свой колпак ко рту, точно рупор, и заорал:

— СТОП!

Он говорил так уверенно, что все дети моментально замерли. Даже Руфус выпрямился и в изумлении обернулся.

Какой-то малыш хихикнул вполголоса:

— Сэмми-Хэмми.[102]

«Сэмми… — Лео вздрогнул. — Кто же он такой, это парень?»

Сэмми, он же Другой Лео, подскочил к Руфусу, сердито размахивая своим дурацким колпаком.

— Нет, нет, нет! — заявил он, бешено вращая свободной рукой в сторону других детей, собравшихся поглазеть.

Сэмми повернулся к Хейзел.

— Мисс Ламарр, ваша реплика… — он с сердитым видом посмотрел вокруг. — Что по сценарию полагалось сказать Хеди Ламарр?[103]

— «Прошу тебя, не надо, ты негодяй!» — выкрикнул один мальчишка.

— Благодарю, — сказал Сэмми. — Мисс Ламарр, вы должны были сказать: «Прошу тебя, не надо, ты негодяй!» А вы, Кларк Гейбл…

Внутренний двор взорвался от хохота. Лео смутно помнил, что Кларк Гейбл снимался в старых кинофильмах, но больше ничего о нем не знал. Очевидно, сравнение Плоскоголового Руфуса с Кларком Гейблом повергло детей в восторг.

— Мистер Гейбл…

— Нет! — завопила какая-то девчонка. — Сделай его Гэри Купером!

Снова смех. У Руфуса, казалось, вот-вот пар из ушей пойдет, он сжал кулаки, явно собираясь кого-нибудь стукнуть, но поколотить всю школу он не мог. Он явно не хотел становиться посмешищем, но не мог сообразить своим маленьким умишком, что затеял Сэмми.

Лео одобрительно кивнул. Сэмми и правда на него похож, Лео годами именно так расправлялся с задирами.

— Верно! — властно гаркнул Сэмми. — Мистер Купер, вы говорите: «О, моя вероломная прелесть, но ведь алмаз мой!» А потом сгребаете камень: вот так!

— Сэмми, нет! — запротестовала Хейзел, но паренек уже схватил камешек и плавным движением сунул в карман, а потом юлой повернулся к Руфусу:

— Мне нужны эмоции! Я хочу, чтобы дамы-зрительницы падали в обморок! Леди, только что мистер Купер довел вас до обморока?

— Нет! — выкрикнуло несколько голосов.

— Вот видите? — проорал Сэмми в свой дурацкий колпак. — А теперь все с самого начала! Мотор!

Руфус только-только начал приходить в себя. Он надвинулся на Сэмми и заявил:

— Вальдес, я сейчас…

Зазвенел звонок, и дети устремились к дверям. Сэмми потянул Хейзел за руку, чтобы она не загораживала проход стайке малышей — те повели себя так, словно состояли у Сэмми на жалованье: как стадо баранов, ломанулись вперед и гомонящей лавиной «внесли» Руфуса внутрь.

Вскоре Сэмми и Хейзел остались одни, если не считать призраков.

Сэмми обеими руками подобрал раздавленный завтрак Хейзел, театрально сдул с холщовой сумки пылинки и с глубоким поклоном протянул ее девочке, точно драгоценную корону.

— Мисс Ламарр.

Хейзел из прошлого взяла свой испорченный завтрак. Казалось, она вот-вот заплачет, но Лео не поручился бы ответить почему: от облегчения, горя или восхищения.

— Сэмми… Руфус тебя убьет.

— Ну нет, он не такой дурак, чтобы со мной связываться, — Сэмми нахлобучил свой дурацкий колпак поверх жокейской кепки, выпрямился и выпятил костлявую грудь. Дурацкий колпак свалился.

Хейзел рассмеялась.

— Ты смешной.

— Премного вам благодарен, мисс Ламарр.

— Не за что, «моя вероломная прелесть».

Улыбка Сэмми дрогнула. В воздухе повисло напряжение. Хейзел смотрела себе под ноги.

— Тебе не следовало трогать этот алмаз, это опасно.

— Ой, да брось, — отмахнулся Сэмми. — Только не для меня!


Хейзел с беспокойством всматривалась в его лицо, словно очень хотела в это верить.

— Может произойти что-то плохое. Тебе не стоило…

— Я его не продам, — сказал Сэмми. — Обещаю! Просто сохраню, как знак твоей благовонности.

Хейзел невольно улыбнулась.

— Думаю, ты хотел сказать: «знак моей благосклонности».

— Вон оно что! Пожалуй, нам пора идти. Пришло время для следующей сцены: «Хеди Ламарр едва не умирает от скуки на уроке английского».

Сэмми, как джентльмен, подставил локоть, но Хейзел игриво его оттолкнула.

— Спасибо, что пришел, Сэмми.

— Мисс Ламарр, я всегда буду рядом с вами! — живо подхватил паренек. И они вдвоем со всех ног побежали обратно в здание школы.

Лео еще никогда не чувствовал себя настолько призраком. Возможно, это он всю свою жизнь провел, как эйдолон, потому что настоящий Лео должен был быть таким, как этот парень: умнее, круче, забавнее. Он так непринужденно флиртовал с Хейзел, что, вне всякого сомнения, похитил ее сердце.

Неудивительно, что Хейзел так странно смотрела на Лео во время их первой встречи, неудивительно, что испытывала такие чувства к Сэмми. Вот только из Лео такой же Сэмми, как из Руфуса — Кларк Гейбл.

— Хейзел, — сказал он. — Я… я не…

Школьный двор исчез, сменившись другой сценой.

Хейзел и Лео все еще оставались призраками, но теперь они стояли перед ветхим домиком, рядом с которым проходила заросшая водорослями сточная канава. Во дворе росло несколько чахлых банановых деревьев. Из стоявшего на ступеньках древнего радиоприемника лились напевы конхунто,[104] а на затененном крыльце сидел худой старик и смотрел куда-то вдаль.


— Где мы? — спросила Хейзел. Она тоже выглядела как фигура из тумана, но в ее голосе звучала тревога. — Это картинка не из моей жизни!

Лео почувствовал, что его призрачное существо становится более плотным и настоящим. Место казалось до боли знакомым.

— Это Хьюстон, — вдруг понял он. — Я знаю это место. Эта сточная канава… Это старый дом, в котором выросла моя мама, а вон там — аэропорт Хобби.[105]

— Так это твоя жизнь? — поразилась Хейзел. — Не понимаю, как?..

— Ты меня спрашиваешь? — развел руками Лео.

Внезапно старик пробормотал:

— Ах, Хейзел…

Лео будто ударило током. Старик все так же смотрел вдаль. Как он узнал, что они здесь?

— Похоже, мы не успели, — задумчиво продолжал старик. — Что ж…

Он не договорил.

Хейзел и Лео стояли очень тихо. Старик больше никак не показал, что заметил их или услышал. До Лео постепенно доходило, что человек разговаривал сам с собой, но тогда почему он произнес имя Хейзел?

Кожа у него с годами задубела, вьющиеся волосы поседели, руки были заскорузлые, как если бы он всю жизнь проработал в машиноремонтной мастерской. Он носил безупречно чистую желтую рубашку, серые брюки с подтяжками и отполированные черные ботинки.

Несмотря на преклонный возраст, в его глазах светился ясный ум, а во всей позе ощущалось сдержанное достоинство. Казалось, он в мире с самим собой, хотя его забавляет мысль: «Черт, неужели я так долго прожил? Круто!»

Лео был совершенно точно уверен, что никогда раньше не видел этого человека.


Так почему же он кажется таким знакомым? Потом Лео осознал, что старик постукивает пальцами по ручке стула, но не просто так: он использовал азбуку Морзе, как когда-то делала его, Лео, мать… и старик выстукивал то же самое послание: «Я тебя люблю».

Застекленная дверь открылась, и из дома вышла молодая женщина в джинсах и бирюзовой блузке, ее черные волосы были коротко подстрижены. Она была хорошенькая, но без изящества: мускулистые руки, огрубевшие ладони. Карие, как и у старика, глаза горели весельем. На руках она держала ребенка, завернутого в синее одеяльце.

— Смотри, mijo, — обратилась она к малышу. — Это твой bisabuelo.[106] Bisabuelo, хочешь его подержать?

Услышав голос женщины, Лео всхлипнул.

Это была его мать — моложе, чем он ее запомнил, но живая, а значит, младенец у нее на руках…

Старик улыбнулся от уха до уха, продемонстрировав прекрасные зубы, белые, как его волосы. На лице его четче обозначились мимические морщины от улыбки.

— Мальчик! Mi bebito,[107] Лео!

— «Лео»? — прошептала Хейзел. — Это… это ты? Что такое bisabuelo?

Лео не мог говорить. «Это прадедушка», — хотел ответить он.

Старик, довольно посмеиваясь, взял маленького Лео на руки и пощекотал его подбородок. Тут призрачный Лео наконец понял, что именно видит.

Каким-то образом способность Хейзел проникать в прошлое выхватила из реки времени событие, связавшее вместе их жизни, — точку, в которой жизни Лео и Хейзел соприкасались.


Этот старик…

— О… — кажется, Хейзел тоже поняла, кто он такой. Ее голос зазвучал совсем тоненько, словно она сейчас заплачет. — О, Сэмми, нет…

— А, малыш Лео, — сказал Сэмми Вальдес, которому, наверное, уже давно перевалило за семьдесят. — Придется тебе стать моим дублером, а? Так вроде бы говорят. Я надеялся, что буду жить, но, ау,[108] проклятье не позволит.

Хейзел заплакала.

— Гея… Гея мне сказала, что он умер от сердечного приступа в тысяча девятьсот шестидесятых. Но этого не… не может быть…

Сэмми Вальдес говорил с малышом, а мать Лео, Эсперанса, смотрела на него с грустной улыбкой, вероятно, немного переживала, потому что bisabuelo Лео бормотал себе под нос какую-то чепуху.

— Та леди, донья Каллида, меня предупреждала, — Сэмми грустно покачал головой. — Она сказала, что пока я жив, самая большая опасность Хейзел не грозит. Но я пообещал, что буду с ней. Тебе придется ей сказать, как сильно я сожалею, Лео. Помоги ей, если сможешь.

— Bisabuelo, — сказала Эсперанса, — ты, наверное, устал.

Она протянула руки, чтобы забрать младенца, но старик крепко прижал его к груди (маленький Лео, похоже, не возражал).

— Скажи ей: мне жаль, что я продал алмаз, хорошо? — проговорил Сэмми. — Я нарушил обещание. Когда она пропала на Аляске… ах, как давно это было… Я все-таки использовал тот алмаз, переехал в Техас, как я всегда и мечтал, открыл свою мастерскую, завел семью! Я хорошо прожил жизнь, но Хейзел тогда сказала правду: алмаз принес проклятие, ведь я больше никогда ее не видел.

— О, Сэмми, — прошептала Хейзел. — Нет, всему виной не проклятие. Я хотела вернуться, но умерла!

Старик ее не слышал. Он снизу вверх улыбнулся малышу и поцеловал его в лоб.

— Даю тебе мое благословение, Лео. Мой первый правнук! Я чувствую, что ты особенный, такой же, как и Хейзел. Ты ведь не обычный ребенок, а? Ты сделаешь это вместо меня: однажды ее увидишь. Передай ей от меня привет.

— Bisabuelo, — чуть настойчивее сказала Эсперанса.

— Да-да, — тихо рассмеялся Сэмми. — El viejo loco[109] что-то разболтался. Я устал, Эсперанса, ты права. Я хорошо прожил жизнь. Расти его как следует, nieta.[110]

Сцена померкла.

Лео стоял на палубе «Арго-II», держа Хейзел за руку. Солнце зашло, и корабль освещали только бронзовые фонари. Глаза Хейзел опухли от слез.

Увиденное слишком сильно на них подействовало. Под ними вздымал свои волны целый океан, и Лео впервые в полной мере ощутил, что они отдались на волю судьбы.

— Привет, Хейзел Левеск, — сказал он хрипло.

У девушки задрожал подбородок. Она отвернулась и уже открыла рот, чтобы что-то сказать, но тут корабль сильно накренился.

— Лео! — заорал тренер Хедж.

Фестус истерически жужжал и плевался огнем в ночное небо, корабельный колокол бил тревогу.

— Помнишь, ты все волновался из-за чудовищ? — прокричал Хедж. — Одно из них село нам на хвост!

XXIII ЛЕО

Лео определенно заслужил дурацкий колпак.

Если бы у него не случился заскок, он бы переключил корабельную систему обнаружения с режима «радиолокатор» на «гидролокатор», как только они покинули Чарльстон. Вот о чем он забыл. Когда он разрабатывал корабль, то сделал корпус с таким расчетом, чтобы тот каждые несколько секунд резонировал, посылая в волшебный туман волны, таким образом, Фестус был предупрежден, если к кораблю приближались чудовища. Но корпус мог одновременно работать только в одном режиме: либо в «водном», либо в «воздушном».

Римляне, шторм и Хейзел настолько выбили Лео из колеи, что он совершенно об этом забыл, а теперь чудища прямо под ними.

Корабль накренился на правый борт, и Хейзел ухватилась за снасти. Хедж завопил:

— Вальдес, какая кнопка взрывает монстров? Возьми штурвал!

Лео пополз по вставшей дыбом палубе. Уцепившись за поручни, он принялся боком карабкаться к штурвалу, но потом увидел чудовище и забыл, как переставлять ноги.

Тварь была длиной с их корабль. Насколько ему удалось рассмотреть при свете луны, она напоминала помесь гигантской креветки и таракана: розовый хитиновый панцирь, плоский, как у рака, хвост и ноги многоножки. Лео, как завороженный, смотрел, как они волнообразно движутся по корпусу «Арго-II».

Последней над водой показалась голова чудища: слизистая розовая морда, раззявленная беззубая пасть и целый лес щупалец, растущих из каждой ноздри, — таких волос в носу Лео еще ни у кого не видал.

Он вспомнил, как они с мамой по пятницам устраивали себе «особые» ужины в местном ресторанчике, где подавали блюда из морепродуктов. Они обычно заказывали креветок и зубаток. От этой мысли Лео затошнило.

— Скорее, Вальдес! — завопил тренер Хедж. — Вставай к рулю, чтобы я смог взять свою бейсбольную биту!

— Бита не поможет, — прокричал в ответ Лео, но все же продолжил подъем.

Позади остальные его друзья с трудом взобрались по лестнице.

Перси заорал:

— Что происхо… У-а! Креветкогодзилла!

Фрэнк побежал к Хейзел — девушка все еще держалась за снасти, оглушенная пережитыми видениями прошлого, но помахала рукой, показывая, что все в порядке.

Чудовище снова всей своей тушей обрушилось на корабль, и корпус застонал. Аннабет, Пайпер и Джейсон упали и покатились к правому борту, едва не вылетев в море.

Лео добрался до штурвала, и его руки так и замелькали над пультом управления. Фестус протрещал и прощелкал по внутренней двусторонней связи, что в трюме течь, но в целом затопление кораблю не угрожает — по крайней мере, пока.

Лео нажал переключатель, управляющий веслами (они могли превращаться в копья, этого хватило бы, чтобы прогнать монстра). К сожалению, весла заклинило — наверное, Креветкогодзилла их повредила. Чудище находилось на расстоянии плевка, значит, Лео не сможет стрелять из баллисты, не спалив заодно и «Арго-II».

— Как ему удалось так близко к нам подобраться? — прокричала Аннабет, хватаясь за один из установленных у поручней щитов, чтобы подняться.

— Не знаю! — огрызнулся Хедж. Он оглядывался в поисках биты, укатившейся куда-то с квартердека.

— Я болван! — обругал себя Лео. — Болван, болван! Я забыл про гидролокатор!

Корабль сильнее накренился на правый борт. То ли чудище пыталось их обнять, то ли хотело опрокинуть.

— «Гидролокатор»? — переспросил Хедж. — Пановы свирели, Вальдес! Может, если бы ты так не увлекся разглядыванием прекрасных глаз Хейзел и не держал ее за руки, как приклеенный…

— Что?! — взвился Фрэнк.

— Все было совсем не так! — запротестовала Хейзел.

— Теперь уже не важно! — вмешалась Пайпер. — Джейсон, ты можешь вызвать парочку молний?

Джейсон с трудом поднялся на ноги.

— Я… — Он обессиленно покачал головой. Призыв молний и так уже отнял у него почти все силы. Лео подумал, что в таком состоянии бедняга не сможет даже зажечь искру на свече зажигания.

— Перси! — позвала Аннабет. — Ты можешь поговорить с этим существом? Ты знаешь, что оно такое?

Сын морского бога покачал головой, явно сбитый с толку.

— Может, ему просто стало интересно посмотреть на корабль вблизи. Возможно…


Усики чудовища так быстро хлестнули по палубе, что Лео даже не успел крикнуть: «Берегись!»

Одно щупальце ударило Перси в грудь, так что юноша свалился с лестницы. Другое обвилось вокруг ноги Пайпер и потянуло ее к поручням. Девушка отчаянно завизжала. Еще с десяток усиков обвились вокруг мачт, обхватили самострелы и дернули за поручни.

— Атака носовых волос! — Хедж наконец поймал свою биту и, размахивая ею, бросился в гущу событий: но бита отскакивала от усиков, не причиняя монстру никакого вреда.

Джейсон вытащил меч и пытался освободить Пайпер, но его силы еще не восстановились. Золотое лезвие легко отсекало щупальца, но вместо каждого отрезанного тут же вырастало еще несколько.

Аннабет выхватила из ножен кинжал и побежала к лесу щупалец, нанося рубящие и колющие удары по всем целям, до которых могла дотянуться. Фрэнк схватился за лук и стал стрелять в чудовище, целясь в щели между щитками его панциря, но, кажется, от этого монстр только пуще разозлился. Взревев, он стал еще сильнее раскачивать корабль. Мачта заскрипела, грозя сломаться в любую секунду.

Им требовалось больше огневой мощи, но баллисту использовать было нельзя. Требовался какой-то сильный взрыв, который не разнесет на куски корабль. Но как?..

Взгляд Лео упал на деревянный ящик у ног Хейзел.

— Хейзел! — заорал он. — Тот контейнер! Открой его!

Девушка повертела головой, потом заметила ящик. Ярлык у него на боку предупреждал: «Не вскрывать».

— Открывай! — снова завопил Лео. — Тренер, встаньте к штурвалу! Разверните корабль носом к чудищу, иначе мы опрокинемся.


Хедж шустро протанцевал по палубе, уворачиваясь от щупальцев и со смаком отбивая особо приставучие. Он подскакал к штурвалу и взял на себя управление.

— Надеюсь, у тебя есть план! — проорал он.

— Да, неважнецкий.

И Лео помчался к мачте.

Чудовище рывком потянуло на себя «Арго-II», и палуба вздыбилась под углом в сорок пять градусов. Несмотря на всеобщие усилия, щупальцев было слишком много, чтобы отбиться. Казалось, они могут вытягиваться так далеко, как хочет монстр. Вскоре «Арго-II» оказался весь ими оплетен. Перси не вернулся на палубу после падения. Остальные дрались с носовыми волосами не на жизнь, а на смерть.

— Фрэнк! — прокричал Лео, бегом направляясь к Хейзел. — Постарайся выиграть для нас немного времени! Можешь превратиться в акулу или что-то подобное?

Фрэнк хмуро зыркнул на него через плечо, и в эту секунду одно из щупалец ударило здоровяка и сбило за борт.

Хейзел пронзительно закричала. Она только что открыла деревянный ящик и теперь чуть не выронила две извлеченные оттуда стеклянные бутылочки, размером не больше яблока, полные светящейся ядовито-зеленой жидкости.

Лео их поймал. Стеклянные бока пузырьков нагрелись. Лео казалось, что его грудь вот-вот лопнет от чувства вины, потому что он только что отвлек Фрэнка и возможно помог его убить. Вот только сейчас не время думать об этом — нужно спасти корабль.

— Давай! — он передал Хейзел одну бутылочку. — Мы можем убить чудовище — и спасти Фрэнка!

Он надеялся, что говорит правду. Добраться до левого борта оказалось ничуть не проще, чем забраться на гору, но, в конце концов, это им удалось.

— Что это такое? — задыхаясь, спросила Хейзел, бережно прижимая к груди пузырек.

— Греческий огонь!


Глаза у девушки округлились.

— Ты сумасшедший? Если это разбить, мы спалим весь корабль!

— В пасть! — перебил Лео. — Постарайся забросить это прямо в…

Внезапно какая-то сила швырнула Лео на Хейзел, и мир перевернулся. Их подняло в воздух, и паренек понял, что их схватило щупальце. Руки у него были свободны, но все, что он пока мог, — это держать пузырек с греческим огнем. Хейзел пыталась освободиться, щупальце прижало ее руки к бокам, а значит, бутылочка, зажатая между ними, могла в любой момент лопнуть… А это самым печальным образом скажется на их здоровье.

Их подняло на десять, двадцать, тридцать футов над чудовищем. Лео мельком заметил, как его друзья проигрывают сражение, кричат и рубят носовые волосы монстра. Увидел, как тренер Хедж изо всех сил пытается не дать кораблю перевернуться. Море потемнело, но Лео показалось, что в лунном свете он заметил какой-то блестящий предмет, плавающий рядом с чудовищем, возможно, бездыханное тело Фрэнка.

— Лео, — с трудом переводя дух, выдавила Хейзел, — я не могу… мои руки…

— Хейзел, — спросил он, — ты мне доверяешь?

— Нет!

— Я тоже, — признался Лео. — Когда эта тварь нас бросит, задержи дыхание. Делай что хочешь, но постарайся зашвырнуть бутылочку как можно дальше от корабля.

— Почему… почему оно нас бросит?

Лео глянул вниз, на голову чудища. Будет ой как трудно, но выбора не оставалось. Он поднял левую руку с зажатым в ней пузырьком, а правую прижал к щупальцу и призвал огонь. Под его ладонью полыхнула раскаленная добела вспышка.


Это определенно привлекло внимание чудовища, его плоть под ладонью Лео пошла пузырями, и все щупальце содрогнулось. Монстр, взревев от боли, поднял вверх морду, и Лео швырнул бутылочку с греческим огнем прямо ему в глотку.

Потом события сменялись, как в тумане. Щупальце разжалось, они падали. Лео услышал приглушенный звук взрыва и увидел вспышку зеленого света внутри гигантского розового абажура (то есть брюха чудовища). Вода врезалась Лео в лицо, как завернутый в наждачную бумагу кирпич, и паренек провалился в темноту. Он сжал губы, стараясь не дышать, чувствуя, что теряет сознание.

Ему казалось, что сквозь толщу жгучей соленой воды он видит над собой расплывчатый силуэт корабельного корпуса, темный овал, окруженный зеленой огненной короной. Но он не мог понять, горит ли сам корабль.

«Убит гигантской креветкой, — мелькнула у Лео горькая мысль. — По крайней мере, пусть „Арго-II“ останется цел. Пусть с моими друзьями все будет в порядке».

Глаза заволокло туманом, легкие горели огнем.

Когда он уже был готов сдаться, над ним зависло странное лицо — лицо мужчины, похожего на Хирона, их учителя из Лагеря полукровок. Те же курчавые волосы, лохматая бородка и умные глаза — нечто среднее между диким хиппи и относившимся к ним по-отечески преподавателем. Вот только кожа цвета лимской фасоли. Человек держал в руках кинжал, на лице застыло мрачное укоризненное выражение. Он словно говорил: «А теперь не дергайся, а то я не смогу тебя как следует убить».

Лео потерял сознание.

* * *

Когда Лео очнулся, то сначала подумал, что опять угодил в чужие воспоминания, потому что он парил в невесомости. Глаза медленно привыкали к неяркому свету.

— Ну наконец-то, — голос Фрэнка множился эхом, как будто проходил через пластиковую оболочку в несколько слоев.

Лео сел… точнее, начал парить вертикально. Он находился под водой, в пещере, размером с гараж на две машины. Потолок порос фосфоресцирующим мхом, заливавшим помещение сине-зеленым свечением. Пол покрывал ковер из морских ежей, по такому не очень-то приятно ходить, так что Лео порадовался, что парит. Он не понимал, как умудряется дышать без воздуха.

Рядом в позе лотоса завис Фрэнк. Круглощекий и мрачный, он походил на Будду, достигшего просветления и очень этим недовольного.

Единственный выход из пещеры закрывала массивная морская раковина, ее поверхность поблескивала перламутром, розовым и бирюзовым. Если они угодили в тюрьму, им, по крайней мере, досталась камера со сногсшибательной дверью.

— Где мы? — спросил Лео. — Где все остальные?

— Все? — проворчал Фрэнк. — Не знаю. Насколько я могу судить, здесь внизу только ты, я и Хейзел. Человекорыбокони забрали Хейзел с час назад, так что остались только мы.

Судя по тону, каким это было сказано, Фрэнк не одобрял такие изменения. Никаких ранений у него не наблюдалось, но Лео заметил, что при нем больше нет ни лука, ни колчана. В панике он похлопал себя по животу: пояс исчез.

— Они нас обыскали, — сказал Фрэнк. — Забрали все, что показалось им похожим на оружие.


— Кто? — спросил Лео. — Кто эти рыбокони?..

— Человекорыбокони, — уточнил Фрэнк, правда, ясности это не добавило. — Наверное, они схватили нас, когда мы упали в океан, и накачали какой-то… чем-то.

Лео вспомнил, что именно видел перед тем, как отключиться: бородатого мужчину с лицом цвета лимской фасоли, замахивающегося кинжалом.

— Чудовищная креветка. «Арго-II»… с кораблем все в порядке?

— Я не знаю, — мрачно ответил Фрэнк. — Возможно, остальные в беде, или ранены, или… или случилось что-то похуже, но ты, кажется, больше переживаешь за корабль, чем за своих друзей.

Лео показалось, что его снова ударило лицом об воду.

— Что это еще за чушь?..

Потом он понял, почему Фрэнк так злится: воспоминание. Во время нападения чудовища все происходило так быстро, что Лео почти забыл об этом. Тренер Хедж отпустил то глупое замечание, дескать, они с Хейзел держались за руки и смотрели друг другу в глаза. Да еще Лео невольно способствовал тому, что Фрэнка вышибло за борт.

Лео вдруг осознал, что ему тяжело смотреть Фрэнку в глаза.

— Слушай, старик… Прости, что втянул нас в эту передрягу. Я все загубил, — он глубоко вдохнул (ощущения казались на удивление обычными, учитывая, что они находились под водой). — Мы с Хейзел держались за руки… но это не то, о чем ты подумал. Она показывала мне свое воспоминание о прошлом, чтобы понять, как я связан с Сэмми.

Сердитое выражение на лице Фрэнка уступило место любопытству.

— И она… ты понял, в чем дело?

— Да, — кивнул Лео. — Вроде того. Нам не удалось поговорить об этом, из-за этой Креветкогодзиллы, но оказалось, что Сэмми — мой прадедушка.

Он рассказал Фрэнку о том, что они видели. Теперь, пытаясь словами изложить увиденное, Лео никак не мог поверить в то, что говорил, настолько все это казалось фантастичным. Хейзел увлекалась его bisabuelo, парнем, который умер, когда Лео еще под стол пешком ходил. Раньше Лео не видел связи, но теперь он смутно припомнил, что старшие члены семьи называли его дедушку Сэм Младший. Значит, Сэм Старший и есть Сэмми, bisabuelo Лео. В свое время тиа Каллида — Гера собственной персоной — поговорила с Сэмми, успокоила и рассказала чуть-чуть о будущем, то есть Гера определяла жизнь Лео за несколько поколений до его рождения. Если бы Хейзел осталась в тысяча девятьсот сороковых годах, если бы вышла замуж за Сэмми, Лео мог бы быть ее праправнуком.

— Эх, чувак, — сказал Лео, закончив рассказ. — Чувствую я себе отвратно, но клянусь рекой Стикс, мы все это видели.

Выражение лица Фрэнка напоминало голову чудовищного сома: выпученные остекленевшие глаза и открытый рот.

— Хейзел… Хейзел нравился твой прапрадед? И поэтому ей нравишься ты?

— Фрэнк, я знаю, это странно, поверь мне. Но мне не нравится Хейзел, не в этом смысле. Я не пытаюсь отбить у тебя девушку.

Фрэнк сдвинул брови.

— Нет?

Лео надеялся, что не покраснел. Честно говоря, он и сам не знал, какие чувства испытывает к Хейзел. Она ведь такая потрясающая и привлекательная, а Лео питал слабость к потрясающим привлекательным девушкам. Но, увидев то воспоминание, он очень сильно запутался.

Кроме того, его корабль в беде.

«Но ты, похоже, больше переживаешь за корабль, чем за своих друзей», — так сказал Фрэнк.

Но ведь это же неправда? Отец Лео, Гефест, как-то признался, что плохо ладит с органическими формами жизни. И, чего уж там скрывать, Лео всегда охотнее проводил время рядом с механизмами, чем с живыми людьми. Но он переживает за друзей. Пайпер и Джейсон… Их он знал дольше, чем остальных, но и другие были для него важны. Даже Фрэнк. Они стали для него семьей.

Проблема заключалась в том, что Лео уже так давно жил без семьи, что даже не помнил, каково это. Конечно, прошлой зимой он стал старостой домика Гефеста; но все равно большую часть времени проводил, строя корабль. Соседи по домику ему нравились, он знал, как с ними работать, но знал ли он их самих?

Если бы Лео мог выбирать себе семью, то выбрал бы полубогов с «Арго-II» и, возможно, тренера Хеджа (хотя Лео ни за что бы в этом не признался).

«Ты всегда будешь изгоем, седьмым колесом», — предупредил голос Немезиды у него в голове, но Лео попытался задвинуть эту мысль в глубину подсознания.

— Хорошо, так… — Он посмотрел по сторонам. — Нам нужен план. Как мы дышим? Если мы на дне океана, почему нас не сплющило давление воды?

Фрэнк пожал плечами.

— Наверное, благодаря магии рыбоконей. Я помню, как зеленый мужик дотронулся до моей головы кончиком кинжала, а потом я смог дышать.

Лео рассматривал огромную дверь.

— Ты сможешь ее вышибить? Превратиться в рыбу-молот или еще в кого?

Фрэнк угрюмо покачал головой.

— У меня не получается превращаться, уж не знаю почему. Может, они меня прокляли, или я просто никак не могу сконцентрироваться.

— Возможно, Хейзел в беде, — заметил Лео. — Нужно выбираться отсюда.

Он подплыл к двери и пробежал пальцами по раковине, но не нащупал ничего похожего на засов или механический замок. То ли дверь открывалась только с помощью магии, то ли просто требовалась недюжинная сила. Лео не владел ни тем, ни другим.

— Я уже пробовал, — сказал Фрэнк. — Даже если мы выберемся из пещеры, у нас нет оружия.

— Хм-м-м… — Лео вытянул перед собой руку. — Ну-ка, ну-ка.

Он сосредоточился, и над его пальцами вспыхнули языки пламени. На одно короткое мгновение Лео возликовал, потому что не ожидал, что сумеет призвать огонь под водой. Но потом все пошло наперекосяк. Огонь взметнулся по его руке и охватил все тело, окутав Лео огненным покрывалом. Он пытался вздохнуть, но горло обжег немыслимый жар.

— Лео! — Фрэнк замолотил руками, как человек, падающий с барного стула. Вместо того, чтобы броситься к Лео на помощь, он вжался в стену, чтобы оказаться как можно дальше от объятого пламенем паренька.

Лео приказал себе успокоиться. Он понял, что происходит. Сам огонь не мог его обжечь, так что он приказал пламени утихнуть и сосчитал до пяти. Потом сделал крошечный вдох. Он снова мог дышать.

Фрэнк прекратил попытки просочиться сквозь стену пещеры.

— Ты… ты в порядке.

— Ага, — проворчал Лео. — Спасибо за помощь.

— П-прости, — Фрэнк казался до смерти напуганным и пристыженным, так что Лео просто не мог на него сердиться. — Я просто… что случилось?

— Хитрая магия, — пояснил сын Гефеста. — Нас окружает тонкий слой кислорода, как вторая кожа. Видимо, он самовоспроизводится. Поэтому мы можем дышать и не промокаем. Огонь начал сжигать кислород, и я чуть не задохнулся.

— Я правда не… — Фрэнк сглотнул. — Мне не нравится, когда ты призываешь огонь, — он снова начал прижиматься к стене.

Лео старался сдержаться, но не сумел и расхохотался.

— Старик, я не собираюсь на тебя нападать.

— Отлично, — проговорил Фрэнк, как будто это все объясняло.

Лео вспомнил слова Хейзел, что огонь нервирует Фрэнка. Он и раньше видел, как тот менялся в лице, но не принимал этого всерьез. Он всегда полагал, что Фрэнк намного могущественнее и страшнее, чем он сам.

Ему даже не приходило в голову, что Фрэнк мог пострадать от огня в прошлом. А ведь мать Лео погибла во время пожара в их мастерской, и все решили, что это его вина. Пока он рос, его называли уродом, поджигателем, потому что стоило ему рассердиться, вокруг него загорались вещи.

— Прости, что я смеялся, — попросил он от чистого сердца. — Моя мама погибла при пожаре, так что я понимаю твой страх. С тобой… случилось нечто подобное?

Фрэнк явно обдумывал, как много можно рассказать.

— Мой дом… принадлежавший моей бабушке. Сгорел дотла. Но это не все… — Он смотрел на морских ежей на полу. — Аннабет сказала, что я могу доверять всем членам экипажа. Даже тебе.


— Вот как, даже мне? — Интересно, как же они с Аннабет вообще до такого договорились? — Ух ты, большая похвала.

— Моя слабость… — начал Фрэнк, словно слова резали ему горло. — Есть один кусочек дерева…

Огромная раковина откатилась от двери.

Лео обернулся и нос к носу столкнулся с Человеком-с-лицом-цвета-лимской-фасоли, хотя оказалось, что перед ним вовсе не человек. Теперь Лео мог его как следует рассмотреть и пришел к выводу, что это самое странное существо из всех, что ему когда-либо встречались (а это о многом говорило).

До пояса оно более-менее походило на человека — худощавого чувака с голой грудью, на поясе кинжал, через плечо, как патронташ, перекинута лента, с нанизанными на нее ракушками. Зеленая кожа, неряшливая каштановая бородка, длинные волосы собраны под банданой из морских водорослей. Из головы у него, точно рога, росла пара клешней, как у рака, они самопроизвольно поворачивались и пощелкивали.

Лео решил, что чувак не очень-то похож на Хирона, скорее на старого мексиканского бандита Панчо Вилью[111] (плакат с его портретом висел у мамы Лео в мастерской), за вычетом ракушек и рогов-клешней.

Ниже пояса мужик был устроен сложнее: передние ноги сине-зеленой лошади, как у кентавров, но далее лошадиное тело переходило в рыбий хвост футов десяти длиной, с радужным хвостовым плавником, раздвоенным в форме буквы «V».

Теперь Лео понял, что имел в виду Фрэнк, говоря о человекорыбоконях.

— Я — Байтос, — представился зеленый человек. — Я буду допрашивать Фрэнка Чжана.

Он говорил непререкаемым тоном, спокойно и твердо.


— Почему вы нас захватили? — спросил Лео. — Где Хейзел?

Байтос сощурил глаза. На лице у него было написано: «Эта малявка только что со мной заговорила?»

— А ты, Лео Вальдес, пойдешь с моим братом.

— Вашим братом?

Тут Лео заметил, что за спиной Байтоса маячит кто-то настолько высоченный, что его фигура полностью закрыла собой дверной проем.

— Да, — подтвердил Байтос, сухо улыбаясь. — Постарайся не рассердить Афроса.

XXIV ЛЕО

Афрос походил на брата, только был не зеленый, а синий, и гораздо, гораздо крупнее. Брюшной пресс и руки, как у Терминатора в исполнении Арнольда Шварценеггера, квадратная, зверского вида голова. За спиной у него висел громадный меч, от которого не отказался бы и Конан. Даже волос больше, чем у брата: массивный темно-синий шар торчащих дыбом завитков, росших так густо, что клешни-рога тонули в шевелюре и словно пытались выплыть на поверхность.

— Вас поэтому назвали Афросом? — спросил Лео, пока они скользили вдоль дорожки из пещеры. — Из-за афроукладки?

Афрос нахмурился.

— Это ты о чем?

— Ни о чем, — быстро сказал Лео. По крайней мере, теперь он ни за что не перепутает, которого из двух рыбопижонов как зовут. — Так кто же вы, ребята, такие?

— Ихтиокентавры, — ответил Афрос, и по его тону стало ясно, что он уже устал отвечать на этот вопрос.

— М-м-м… Ики кто?

— Рыбокентавры. Мы — сводные братья Хирона.


— О, мы с ним друзья.

Афрос прищурился.

— Та, что назвалась Хейзел, тоже так говорила, но мы выясним правду. Идем.

Лео не понравилось то, как прозвучали слова «выясним правду». Такие разговоры наводили на мысли о дыбах и раскаленных докрасна кочергах.

Рыбокентавр вел его через огромный лес бурых водорослей. Лео мог бы метнуться в сторону и легко затеряться среди растений, но не стал этого делать. Во-первых, он предполагал, что в воде Афрос способен передвигаться очень быстро, во-вторых, не исключено, что он может «выключить» магию, благодаря которой Лео двигается и дышит. Даже покинув пещеру, он по-прежнему оставался пленником.

К тому же Лео не имел ни малейшего понятия, где находится.

Они плыли между рядами водорослей, высотой с многоквартирные дома. Желто-зеленые растения невесомо колыхались, точно длинные воздушные шары, наполненные гелием. Высоко вверху Лео увидел какой-то белый проблеск, вероятно, солнце.

Он полагал, что они провели здесь всю ночь. Как там «Арго-II»? Уплыл без них или друзья все еще их ищут?

Лео даже не знал, на какой глубине они находятся. Здесь росли водоросли, значит, не очень глубоко, верно? И все-таки просто выпрыгнуть на поверхность он бы не смог. Он слышал про людей, которые всплывали слишком быстро и в их крови образовывались пузырьки азота. Лео не хотелось, чтобы его кровь стала газированной.

Вероятно, они проплыли с полмили. Лео подмывало спросить, куда Афрос его ведет, но большой меч на спине рыбокентавра несколько дезориентировал.

Наконец они выбрались из леса, и Лео ахнул.

Они стояли (или, если хотите, плавали) на вершине подводного холма. Под ними на морском дне раскинулся целый город, полный зданий древнегреческого типа.

Крыши, как черепицей, были покрыты перламутровыми раковинами. В садах буйствовали кораллы и морские анемоны. Над заросшим водорослями полем паслись гиппокампы. Бригада циклопов устанавливала новый купол на одном из храмов, в качестве подъемного крана они использовали кита. А на улицах, во внутренних двориках, на аренах, плавали, отдыхали, практиковались во владении трезубцами и мечами десятки русалов и русалок — самых что ни на есть настоящих рыболюдей.

Лео успел навидаться всяких странностей, но всегда думал, что люди с рыбьими хвостами — просто глупые, выдуманные создания, вроде смурфиков или маппетов.

Однако в этих существах не было ничего глупого или милого. Даже издалека они казались свирепыми и совсем не похожими на людей. Их глаза горели желтым, зубы походили на акульи, кожистая шкура отливала всеми оттенками цветовой палитры от кораллово-красного до чернильно-черного.

— Это спортивный лагерь, — сообразил Лео, в страхе глядя на Афроса. — Вы, как и Хирон, тренируете героев?

Афрос кивнул, его глаза горделиво блеснули.

— Из этого лагеря вышли все знаменитые подводные герои! Назови любое имя, и окажется, что этот герой проходил подготовку у нас!

— О, конечно, — закивал Лео. — Вроде… э-э-э… Русалочки?

Афрос нахмурился.

— Кто? Нет! Вроде Тритона, Главка, Вайсмюллера[112] и Билла!

— О, — Лео понятия не имел, кто все эти люди. — Вы тренировали Билла? Впечатляет.


— Да уж! — Афрос выпятил грудь. — Я лично тренировал Билла. Один из великих русалов.

— Я так полагаю, вы мастер поединков?

Афрос в отчаянии развел ручищами.

— Ну почему все сразу говорят про драки?

Лео покосился на огромный меч за плечами рыбокентавра.

— Хм… Даже и не знаю.

— Я преподаю музыку и поэзию! — возопил Афрос. — Безопасность жизнедеятельности! Домоводство! Каждому герою необходимы эти знания!

— Безусловно, — Лео изо всех сил делал «каменное» лицо. — Шитье? Выпекание печенек?

— Вот именно. Рад, что ты меня понимаешь. Возможно, позже, если мне не придется тебя убить, я поделюсь с тобой рецептом шоколадных пирожных с орехами, — Афрос презрительно ткнул себе за спину кулаком с поднятым большим пальцем. — А боевые искусства преподает мой брат, Байтос.

Лео никак не мог определиться: стоило ли обидеться или порадоваться, что Фрэнка допрашивает мастер боевых искусств, в то время как его, Лео, спихнули преподавателю домоводства.

— Это здорово. Так этот лагерь… как он называется? Лагерь полурыбок?

Афрос насупился.

— Надеюсь, ты пошутил. Это — Лагерь………………., — он выдал серию свистящих и шипящих звуков.

— Как глупо с моей стороны, — сказал Лео. — А знаете, я и впрямь не прочь побольше узнать про эти шоколадные пирожные. Так что именно мы должны сделать, чтобы перейти в стадию «нас не придется убивать»?

— Расскажи мне свою историю, — велел Афрос.

Лео поколебался, но самую малость. Он почему-то чувствовал, что следует говорить правду. Так что он начал с начала, рассказав, как Гера заделалась его нянькой и клала его в пламя; как его мать умерла по вине Геи, наметившей Лео в свои будущие враги. Рассказал о том, как в детстве его перебрасывали из одной приемной семьи в другую, до тех пор, пока он не повстречал Джейсона и Пайпер, и как вместе они попали в Лагерь полукровок. Поведал о Пророчестве Семи, постройке «Арго-II» и их путешествии в Грецию, цель которого — победить гигантов до того, как Гея проснется.

Пока он говорил, Афрос вытащил из своего пояса какие-то жуткого вида металлические штыри. Лео испугался, что сделал что-то не так, но потом Афрос достал из кармана клубок пряжи из морских водорослей и принялся вязать.

— Продолжай, — поощрил он паренька. — Не останавливайся.

К тому времени как Лео рассказал про эйдолонов, проблемы с римлянами, и все несчастья, выпавшие на долю «Арго-II» за время полета над Соединенными Штатами и во время стоянки в Чарльстоне, Афрос закончил вязать детский чепчик.

Лео подождал, пока рыбокентавр уберет свое рукоделие. Рога-клешни все пытались выплыть из густой массы волос на голове Афроса, и Лео подавил острое желание их спасти.

— Хорошо, — сказал Афрос. — Я тебе верю.

— Вот так просто?

— Я неплохо умею распознавать, когда мне лгут, а в твоих словах нет лжи. К тому же твой рассказ полностью совпадает с тем, что рассказала нам Хейзел Левеск.

— А с ней?..

— Разумеется, с ней все в порядке, — кивнул Афрос. Потом сунул пальцы в рот и свистнул — звук вышел странный, похожий на крик дельфина. — Мои люди скоро приведут ее сюда. Ты должен понять… наше местонахождение — это тщательно оберегаемый секрет. Ты и твои друзья явились на военном корабле, вас преследовало одно из чудовищ Кето. Мы не знали, на чьей вы стороне.

— Так с кораблем все в порядке?

— Есть повреждения, — ответил Афрос, — но не серьезные. Сколопендра ретировалась, наглотавшись огня. Неплохое попадание.

— Спасибо. Сколопендра? Никогда о ней не слышал.

— Считай, что тебе повезло, — это жуткие существа. Очевидно, вы здорово досадили Кето. В любом случае, мы спасли тебя и двоих других от щупалец монстра, и он убрался на глубину. Твои друзья все еще ищут вас на поверхности, но мы затуманили их зрение. Сперва мы хотели убедиться, что вы не представляете угрозы. В противном случае нам пришлось бы… принять меры.

Лео сглотнул. Наверняка «принятие мер» не имеет ничего общего с шоколадными пирожными. Раз эти рыбоподобные пижоны настолько могущественны, что даже Перси со всей его унаследованной от Посейдона властью над водой не сумел обнаружить их лагерь, то с ними определенно не стоит связываться.

— Так, мы можем идти?

— Вскорости, — пообещал Афрос. — Я должен переговорить с Байтосом после того, как он закончит беседовать с твоим другом Гэнком.

— Фрэнком.

— Фрэнком. Когда они закруглятся, мы отправим вас обратно на корабль. И, возможно, у нас есть для вас несколько предостережений.

— Предостережений?

— А, — Афрос указал на что-то рукой. Из леса бурых водорослей появилась Хейзел под охраной двоих злобного вида русалок (они скалили зубы и шипели). Лео подумал, что Хейзел угрожает опасность, но потом увидел, что девушка чувствует себя совершенно непринужденно, широко улыбается и болтает со своими стражами, а русалки смеются.


— Лео! — Хейзел поплыла к нему, загребая воду руками. — Разве здесь не замечательно?

Рыбокентавр с русалками уплыли, чтобы привести Фрэнка, а Лео с Хейзел оставили на горе одних, видимо, Афрос действительно полностью им доверял. Пока ребята ждали, они плавали над холмом и рассматривали подводный лагерь.

Хейзел рассказала, как тепло ее приняли русалки. Афрос и Байтос пришли в восторг от ее рассказа, потому что никогда прежде не встречали детей Плутона, в довершение всего, они слышали множество легенд о коне Арионе и поразились, узнав, что девушка с ним дружна.

Хейзел пообещала снова их навестить вместе с Арионом. Русалки записали на руке Хейзел номера своих телефонов (водостойкими чернилами), чтобы потом созвониться. Лео даже не стал спрашивать, каким образом у русалок работают мобильные телефоны посередине Атлантики.

Хейзел говорила, а ее волосы облаком парили вокруг лица — коричневые, как земля, как золотой песок в корзине рудокопа. Она выглядела очень уверенной в себе, очень красивой — ничего общего с той девочкой из новоорлеанской школы, робкой, нервной, у ног которой лежал раздавленный завтрак в холщовой сумке.

— Нам не удалось поговорить, — сказал Лео. Ему не хотелось возвращаться к этому вопросу, но он знал, что это, возможно, их единственный шанс побеседовать наедине. — Я хочу сказать, поговорить о Сэмми.

Улыбка исчезла с ее лица.

— Я знаю… Мне просто нужно какое-то время, чтобы переварить все это. Странно думать, что вы с ним…

Она могла и не продолжать, потому что Лео прекрасно знал, насколько это странно.


— Не уверена, что смогу объяснить это Фрэнку, — добавила она. — Про то, почему мы с тобой держались за руки.

Она избегала смотреть Лео в глаза. Внизу в долине рабочая бригада циклопов разразилась аплодисментами и радостными возгласами — похоже, купол, наконец, встал на место.

— Я с ним поговорил, — сказал Лео. — Объяснил, что не хотел… ну, ты знаешь. Вставать между вами.

— О. Хорошо.

Неужели в ее голосе прозвучало разочарование? Лео не мог ответить на этот вопрос и не мог понять, хочет ли вообще на него отвечать.

— Мне показалось, что Фрэнк, хм… чуть с ума не сошел, когда я вызвал огонь, — и Лео объяснил, что случилось в пещере.

Хейзел потрясенно на него уставилась.

— О нет. От такого он наверняка пришел в ужас.

Она провела рукой по своей джинсовой куртке, как будто нащупывая что-то во внутреннем кармане. Она всегда носила эту куртку или какую-нибудь рубашку, даже если стояла жара. Раньше Лео полагал, что она так одевается из скромности или потому что в такой одежде удобнее ездить верхом, как в мотоциклетной куртке. Но теперь он начал размышлять.

Его мозг переключился на полную скорость, и он вспомнил, что Фрэнк говорил про свою слабость… кусочек дерева. С чего бы этому парню бояться огня и почему Хейзел так ему потакает? Лео перебрал в памяти услышанные в Лагере полукровок легенды, по понятным причинам останавливаясь на тех историях, в которых упоминался огонь. И вспомнил один рассказ, услышанный много месяцев назад.

— Есть старая легенда про одного героя, — проговорил он, — чью жизнь привязали к палке в камине. И когда эта палка загорелась…


Хейзел помрачнела, и Лео понял, что попал не в бровь, а в глаз.

— У Фрэнка та же проблема, — предположил он. — А кусок дерева… — Он указал на куртку Хейзел. — Он отдал его тебе на сохранение?

— Лео, пожалуйста, не надо… Я не могу об этом говорить.

Интуиция Лео заработала, как старый механизм, который пнули ногой. Он подумал о свойствах дерева и разрушительном действии соленой воды.

— А с деревом в океане ничего не случится? Слой воздуха вокруг тебя его защитит?

— Все нормально, — сказала Хейзел. — Дерево даже не намокло. И потом, оно завернуто в несколько слоев ткани и в полиэтиленовую пленку, и… — она разочарованно прикусила губу. — И мне не следует об этом говорить! Лео, суть в том, что Фрэнк, похоже, боится тебя, или, во всяком случае, ему рядом с тобой не по себе. Ты должен понять…

Лео порадовался, что парит, потому что на земле он бы непременно упал от внезапного головокружения. Он представил, каково это — быть Фрэнком: его жизнь такая хрупкая, что в буквальном смысле может сгореть в любую минуту. Он подумал, что нужно безраздельно доверять другому человеку, для того чтобы отдать ему в руки свою судьбу.

Очевидно, Фрэнк выбрал в качестве такого человека Хейзел. Поэтому, когда он видел, как Лео, человек, способный по желанию вызывать пламя, крутится около его девушки…

Лео содрогнулся. Неудивительно, что Фрэнк его не любил. Внезапно способность Фрэнка превращаться в кучу разных животных перестала казаться Лео замечательной, если в довесок к ней прилагается такой подвох.

Лео подумал о своей самой нелюбимой строчке в Пророчестве Семи: «В огне и буре мир гибнет снова». Долгое время он считал, что слово «буря» относится к Джейсону или Перси, а «огонь» — к нему, Лео. Никто этого не говорил, но это ведь очевидно. Лео полагал себя одной из темных лошадок. Если бы он сделал что-то не так, миру, возможно, пришел бы конец. Нет… ему бы наверняка пришел конец. Лео задумался: а что, если Фрэнк со своей деревяшкой напрямую связан с этой строкой? Лео уже наворотил кучу ошибок. Ему бы ничего не стоило случайно поджечь Фрэнка Чжана.

— Где вы? — Услышав голос Байтоса, Лео сильно вздрогнул.

К ним плыли Байтос и Афрос, между ними болтался Фрэнк, бледный, но в целом невредимый. Он пристально оглядел Хейзел и Лео, словно пытаясь угадать, о чем они говорили.

— Вы можете идти, — объявил Байтос. Потом открыл свои седельные сумки и вернул ребятам их вещи. Лео еще никогда с такой радостью не надевал свой пояс.

— Скажите Перси Джексону — пусть не тревожится, — произнес Афрос. — Мы не забудем ваш рассказ о томящихся в Атланте морских обитателях. Кето и Форкия нужно остановить. Мы пошлем подводных героев, которые их победят и освободят узников. Может, Кира отправим?

— Или Билла, — выдвинул идею Байтос.

— Да! Билл отлично справится, — согласился Афрос. — В общем, мы благодарны, что Перси довел это до нашего сведения.

— Вам бы лично с ним побеседовать, — предложил Лео. — Я хочу сказать, сын Посейдона, и все такое.

Оба рыбокентавра торжественно покачали головами.

— Иногда лучше не вступать в контакт с детьми Посейдона, — заметил Афрос. — Разумеется, мы в дружеских отношениях с морским богом, но у подводных божеств своя, довольно… запутанная политика. А мы очень ценим свою независимость. Тем не менее, передайте Перси нашу благодарность. Мы сделаем все от нас зависящее, чтобы вы промчались по Атлантическому океану, не встречая дальнейших препятствий со стороны чудовищ Кето. Однако помните: в древнем море, в Mare Nostrum вас поджидают новые опасности.

Фрэнк вздохнул.

— Естественно.

Байтос хлопнул здоровяка по плечу.

— С тобой все будет в порядке, Фрэнк Чжан. Практикуйся в подводных превращениях. Карп кои — это хорошо, но постарайся освоить португальский кораблик.[113] Помни, чему я тебя учил: все дело в дыхании.

Фрэнк выглядел донельзя смущенным. Лео прикусил губу, чтобы не улыбнуться.

— А ты, Хейзел, — сказал Афрос, — не забудь навестить нас и возьми с собой коня! Я понимаю, тебе нужно наверстать время, которое ты потеряла, находясь в нашем государстве. Ты беспокоишься за своего брата, Нико…

Хейзел сжала рукоять меча.

— А он… вы не знаете, где он?

Афрос покачал головой:

— Не совсем. Но когда ты уже будешь недалеко, то почувствуешь его присутствие. Не бойся! Если хочешь его спасти, ты должна добраться до Рима послезавтра, но время еще есть. А ты непременно должна его спасти.

— Да, — кивнул Байтос. — Он очень важен для выполнения вашего задания. Не знаю, почему именно, но чувствую — это так.

Афрос положил руку Лео на плечо.

— Что же до тебя, Лео Вальдес, когда достигнешь Рима, держись поближе к Хейзел и Фрэнку. Я чувствую, что они столкнутся с… хм, механическими трудностями, которые только ты сумеешь превозмочь.

— Механические трудности? — переспросил Лео.


Афрос улыбнулся, как будто это прекрасная новость.

— И у меня для тебя подарок, отважный навигатор «Арго-II»!

— Мне нравится думать, что я капитан, — вставил Лео. — Или Верховный главнокомандующий.

— Шоколадные пирожные с орехами! — гордо объявил Афрос, пихая Лео в руки старомодную корзинку для пикника, заключенную в воздушный пузырь. Лео понадеялся, что благодаря ему пирожные не превратятся в бурду пополам с соленой водой. — Еще я положил в корзинку рецепт. Весь фокус в том, чтобы не переборщить со сливочным маслом! А еще там рекомендательное письмо к Тиберину, богу реки Тибр. Когда доберетесь до Рима, оно понадобится вашей подруге, дочери Афины.

— Аннабет, — проговорил Лео. — Ладно, но зачем?

Байтос рассмеялся.

— Она следует за Меткой Афины, верно? Тиберин может помочь ей достигнуть цели. Это древний, гордый бог, с которым подчас… нелегко. Но для римских духов рекомендательные письма — это все. Оно поможет убедить Тиберина ей помочь. Будем надеяться.

— Будем надеяться, — повторил Лео.

Байтос достал из седельной сумки три маленькие розовые жемчужины.

— А теперь, полубоги, марш отсюда! Счастливого плавания!

Он по очереди бросил в каждого из них жемчужину, и вокруг них образовались три мерцающих розовых энергетических пузыря.

Друзья начали подниматься на поверхность. Лео только и успел подумать: «Прогулочный шар-лифт?»[114] Потом он набрал скорость и пулей полетел навстречу солнечному свету.

XXV ПАЙПЕР

В списке «Ситуации, в которых Пайпер чувствовала себя бесполезной» появился новый первый пункт.

Как, скажите на милость, победить Креветкогодзиллу одним кинжалом да красивым голосом? Когда монстр ушел на глубину, утащив с собой троих ее друзей, она оказалась не в силах им помочь.

Потом Аннабет, тренер Хедж и столик Буфорд носились туда-сюда, заделывая пробоины, чтобы они все не пошли на дно. Измотанный Перси все равно нырнул в океан — искать пропавших друзей. Джейсон, не менее обессиленный, летал вокруг корабля, этаким блондинистым Питером Пэном, и тушил огонь, вспыхнувший после второго зеленого взрыва, прогремевшего прямо над грот-мачтой.

А Пайпер могла только смотреть на свой кинжал Катоптрис, пытаясь определить, где находятся Лео, Хейзел и Фрэнк. Но ей являлись только картины, которые она предпочла бы не видеть: три черных внедорожника, направляющиеся на север от Чарльстона, битком набитые римскими полубогами, за рулем первой машины сидит Рейна. В небе над машинами летят гигантские орлы. Время от времени то тут, то там среди деревенского пейзажа появляются пылающие пурпуром призраки и присоединяются к колонне, мчащейся по магистрали I-95 к Нью-Йорку и Лагерю полукровок.

Пайпер постаралась сконцентрироваться, но лишь увидела уже являвшиеся ей прежде кошмарные сцены: выходящий из воды бык с человеческой головой; темная комната-колодец, быстро затопляемая черной водой, в которой тонут Джейсон и Перси, а она изо всех сил пытается остаться на плаву.

Девушка вложила Катоптрис в ножны, удивляясь, как это Елена Троянская сумела сохранить рассудок за время Троянской войны, если этот клинок служил ей единственным источником новостей? Потом вспомнила, что всех, кто окружал Елену, перебили во время вторжения армии греков. А может, она все-таки тронулась умом?

Солнце уже взошло, но ни один из них не сомкнул глаз ни на минуту. Перси прочесал морское дно вдоль и поперек и ничего не нашел. «Арго-II» больше не угрожало затопление, хотя без Лео выполнить полный ремонт они не сумели. Корабль мог плыть, но никто даже не заикнулся о том, чтобы покинуть это место, все надеялись найти пропавших друзей.

Пайпер и Аннабет отправили в Лагерь полукровок сонное видение, предупредив Хирона о случившемся в форте Самтер. Аннабет пересказала свой разговор с Рейной, а Пайпер передала видение со своего кинжала, о движущихся на север внедорожниках. За время их беседы доброе лицо кентавра словно постарело лет на тридцать, но он заверил девушек, что подготовится к обороне лагеря. Тайсон, миссис О'Лири и Элла благополучно вернулись назад. В случае необходимости Тайсон мог бы вызвать для защиты лагеря армию циклопов, а Элла и Рейчел Дэр уже сравнивали пророчества, пытаясь побольше узнать о том, что готовит им будущее. Хирон напомнил им, что задача полубогов на борту «Арго-II» — успешно завершить свое путешествие и вернуться домой в целости и сохранности.

Отправив радужное сообщение, полубоги принялись молча бродить по палубе, глядя на воду и надеясь на чудо.

Когда чудо, наконец, случилось (по правому борту на поверхность океана вырвались три розовых пузыря и извергли из себя Фрэнка, Хейзел и Лео), Пайпер чуть с ума не сошла. Завопив от облегчения, она ласточкой нырнула в воду.

О чем она только думала? Не взяла ни веревки, ни спасательного жилета. Но в ту минуту ее переполняло такое счастье, что, подплыв к Лео, она чмокнула его в щеку, повергнув паренька в изрядное удивление.

— Скучала по мне? — засмеялся он.

Пайпер вдруг разъярилась.

— Где вы были? Как вам удалось выжить?

— Долгая история, — отмахнулся Лео. Рядом с ним на поверхность выпрыгнула корзинка для пикника. — Хочешь шоколадных пирожных?

Когда они поднялись на борт и переоделись в сухую одежду (бедняге Фрэнку пришлось втиснуться в одолженные у Джейсона, слишком узкие для него брюки), вся команда собралась на квартердеке на торжественный завтрак. Вся, кроме тренера Хеджа: тот проворчал, что атмосфера становится слишком теплой, а это не в его вкусе, а посему он отправляется вниз, поработать молотком над вмятинами в корпусе. Пока Лео суетился у руля и колдовал над панелью управления, Хейзел с Фрэнком пересказали историю про рыбокентавров и про их тренировочный лагерь.

— Невероятно, — протянул Джейсон. — Это и впрямь вкуснющие шоколадные пирожные с орехами.

— А больше ничего не скажешь? — прищурилась Пайпер.

Юноша удивленно на нее посмотрел.

— Что? Я прослушал рассказ про рыбокентавров, подводный народ и письмо, адресованное богу реки Тибр. Я все понял. Но вот эти пирожные…

— Точно, — с набитым ртом прошамкал Фрэнк. — Попробуй намазать сверху персиковым вареньем от Эстель.

— Это просто невероятно отвратительно, — припечатала Хейзел.

— Передай мне варенье, старик, — попросил Джейсон.

Хейзел и Пайпер обменялись гневными взглядами. Мальчишки.

Перси, со своей стороны, хотел в деталях услышать об устройстве водного лагеря, и постоянно уточнял:

— Они не захотели со мной встречаться?

— Все не так, — уверяла его Хейзел. — Просто… думаю, дело в подводной политике. Обитатели глубин привязаны к своей территории, хорошо еще, что они проявили интерес к этому аквариуму в Атланте. И они помогут защитить «Арго-II», пока мы пересекаем Атлантику.

Перси рассеянно кивнул.

— Они точно не захотели со мной встречаться?

Аннабет шлепнула его по руке.

— Ну, хватит уже, рыбьи мозги! У нас полно других причин для беспокойства.

— Она права, — заметила Хейзел. — Если не считать сегодня, у Нико остается всего два дня. Рыбокентавры сказали, что мы должны его спасти, потому что он каким-то образом важен для успешного выполнения нашего задания.

Девушка вызывающе оглядела собравшихся, точно ожидая, что кто-то начнет спорить, но возражений не последовало. Пайпер попробовала поставить себя на место Нико ди Анджело: осталось всего два гранатовых зернышка для поддержания сил, он закупорен в кувшине и даже не знает, придет ли кто-нибудь ему на помощь. Девушке тут же захотелось как можно скорее попасть в Рим, хотя у нее возникло ужасное предчувствие, что сама она плывет прямо к собственной тюрьме — темной комнате, заполненной водой.


— Наверное, Нико что-то знает про Врата смерти, — предположила Пайпер. — Мы спасем его, Хейзел, мы успеем вовремя. Правда, Лео?

— Что? — Паренек оторвал взгляд от пульта. — О, да. Нам надо добраться до Средиземного моря к завтрашнему утру, а потом весь остаток дня плыть к Риму, а может, лететь, если я к тому времени починю стабилизатор…

Джейсон вдруг поморщился, как будто намазанное персиковым вареньем шоколадное пирожное сделалось безвкусным.

— При таком раскладе мы доберемся до Рима в самый последний день, в который еще можно спасти Нико, и у нас останется, самое большее, двадцать четыре часа, чтобы его найти.

Перси скрестил руки на груди.

— И это только часть проблемы. Не забывайте про Метку Афины.

Похоже, Аннабет не обрадовалась такому повороту беседы. Она положила руку на свой рюкзак, который постоянно носила с собой после бегства из Чарльстона.

Открыв сумку, она достала тонкий бронзовый диск размером с пончик.

— Это — карта, которую я нашла в форте Самтер. Это…

Она осеклась, изумленно глядя на блестящую поверхность.

— Здесь больше ничего нет!

Перси взял диск и осмотрел с обеих сторон.

— А раньше тут что-то было?

— Да! Я рассматривала его в своей каюте и… — прошептала Аннабет. — Наверное, это как с Меткой Афины: я могу ее видеть только когда рядом никого нет. Она не показывается другим полубогам.

Фрэнк отскочил в сторону, словно диск мог вот-вот взорваться. Над верхней губой у него остались «усы» от апельсинового сока, а на подбородке — шоколадные крошки от пирожных. Пайпер протянула ему салфетку.

— Что же на нем было? — нервно спросил здоровяк. — И, я так и не понял, что такое Метка Афины?

Аннабет забрала у Перси диск и повернула его к солнечному свету, но поверхность оставалась чистой.

— Разглядеть что-то на карте оказалось нелегко, но я помню одно место на реке Тибр в Риме, отмеченное значком. Думаю, именно оттуда мне нужно начинать поиски… на пути, который укажет Метка…

— Может, там ты встретишь речного бога Тиберина? — предположила Пайпер. — Но что собой представляет эта метка?

— Это монета, — пробормотала Аннабет.

Перси нахмурился.

— Что еще за монета?

Аннабет порылась в кармане и вытащила серебряную драхму.

— Она у меня с тех пор, как я встретила на Центральном вокзале свою мать. Это афинская монета.

Она передала ее друзьям, и те принялись по очереди рассматривать серебряный кругляш. Пайпер некстати подумала, что они сейчас похожи на малышей из начальной школы, играющих в «Покажи и назови».

— Сова, — кивнул Лео. — Что ж, в этом есть смысл. А это, я так понимаю, оливковая ветвь? Но что означает надпись «ΑΘΕ» — АоЕ,[115] как в компьютерных играх?

— Это альфа, тета, эпсилон, — сказала Аннабет. — Здесь сокращенно записано по-гречески «из Афин»… но можно понимать это и как «дети Афины». Это своеобразный девиз афинян.

— Так же, как «SPQR» для римлян? — предположила Пайпер.

Аннабет кивнула.

— Как бы то ни было, Метка Афины — это сова, в точности похожая на эту, только когда она является кому-то, ее контур горит красным. Я видела ее в своих снах, а потом еще дважды в форте Самтер.

Девушка рассказала о случившемся в форте: про голос Геи, про пауков в караулке, про то, как Метка их сожгла. Пайпер видела, что рассказ дается дочери Афины нелегко.

Перси взял Аннабет за руку.

— Жаль, что меня с тобой не было.

— В том-то и дело, — покачала головой Аннабет. — Никто не должен был находиться рядом со мной. Когда я попаду в Рим, мне придется идти одной, следовать за Меткой до… до истока.

Фрэнк забрал у Лео монету, пристально посмотрел на изображение совы.

— «Бич гигантов золотом и белизной одет, победив тюрьмы плетенья, с болью вырвется на свет». — Он посмотрел на Аннабет. — Что же это… за исток?

Не успела Аннабет ответить, как заговорил Джейсон.

— Это статуя. Статуя Афины. Во всяком случае… мне так кажется.

Пайпер нахмурилась.

— Ты сказал, будто не знаешь, что это такое.

— Верно. Но чем больше я об этом думаю… Существует только один артефакт, подходящий под эту легенду. — Юноша повернулся к Аннабет: — Прости, мне следовало гораздо раньше рассказать тебе обо всем, что я слышал, но, честное слово, я испугался. Если эта легенда правдива…

— Я знаю, — перебила Аннабет. — Я догадалась, Джейсон, и не виню тебя. Но если нам удастся спасти и статую, и греков, и римлян… понимаете? Придет конец долгому разладу.

— Погоди, — Перси сложил руки, как судья, объявляющий тайм-аут. — Что еще за статуя?

Аннабет забрала серебряную монету, опустила в карман и ответила:

— «Афина Парфенос». Самая знаменитая греческая статуя всех времен. Она стояла в центре Афинского Парфенона, достигала сорока футов в высоту и была покрыта пластинками из слоновой кости и золота.


Воцарилось молчание, только волны ударялись о борт корабля.

— Ладно, принято, — сказал наконец Лео. — И что с ней случилось?

— Она исчезла, — ответила Аннабет.

Паренек насупился.

— Как сорокафутовая статуя, стоявшая с центре Парфенона, могла просто исчезнуть?

— Хороший вопрос, — кивнула девушка. — Это одна из величайших загадок в истории. Некоторые полагают, что золотую статую переплавили или разрушили захватчики, ведь Афины не раз разграбляли. А кто-то считает, что статую похитили…

— Римляне, — закончил Джейсон. — По крайней мере, это одна из теорий, и она согласуется с легендой, которую я слышал в Лагере Юпитера. Чтобы сломить дух греков, римляне, захватив Афины, вывезли оттуда «Афину Парфенос» и спрятали в Риме, в каком-то подземном хранилище. Римские полубоги поклялись, что она больше никогда не увидит солнечного света. Они в буквальном смысле украли Афину, так что она больше не могла оставаться символом греческих войск. Она стала Минервой, намного более одомашненным божеством.

— И дети Афины до сих пор ищут эту статую, — подытожила Аннабет. — Большинство не знают о легенде, но в каждом поколении есть несколько избранных богиней. Им дается монета, как у меня, и они следуют за Меткой Афины… по некоему волшебному следу, ведущему к статуе… Они надеются найти место, в котором покоится «Афина Парфенос», и вернуть статую обратно.

Пайпер смотрела на Аннабет и Джейсона, а в душе удивлялась. Они говорили, как члены одной команды, без вражды и обвинений, а ведь они никогда по-настоящему друг другу не доверяли — это Пайпер могла утверждать наверняка, так как прекрасно знала их обоих. Но сейчас… если они спокойно обсуждают такую важную проблему, как сведение на нет греко-римской ненависти, то, возможно, у двух лагерей все еще есть надежда.

Судя по удивленному выражению его лица, Перси, очевидно, думал о том же.

— Так, если мы… то есть ты найдешь статую… что нам с ней делать? Мы хоть сдвинуть-то ее сможем?

— Не уверена, — призналась Аннабет. — Но если мы ее убережем, это могло бы объединить два лагеря. Я бы сумела исцелить мою мать от этой ненависти, разрывающей две ее сущности. А возможно… в статуе заключена некая сила, которая поможет нам победить гигантов.

Пайпер в благоговейном страхе уставилась на Аннабет, потому что начала понимать, какую огромную ответственность подруга на себя взваливает, да еще и должна со всем справиться в одиночку.

— Это могло бы все изменить, — сказала Пайпер. — Прекратилась бы тысячелетняя вражда, нашелся бы способ победить Гею. Но если мы не сможем тебе помочь…

Она не закончила, но вопрос словно повис в воздухе: «Возможно ли вообще разыскать эту статую?»

Аннабет выпрямилась. Пайпер знала, что в душе дочь Афины может умирать от ужаса, но прекрасно умеет это скрывать.

— Я должна преуспеть, — просто сказала Аннабет. — Риск того стоит.

Хейзел задумчиво накручивала на палец прядь волос.

— Мне не нравится, что ты собираешься рисковать своей жизнью в одиночку, но ты права. Мы видели, как подействовало на римский легион возвращение штандарта с золотым орлом. Если эта статуя — самый могущественный символ Афины из всех, когда-либо созданных…

— То может надавать кому-то по гигантской заднице, — подсказал Лео.

Хейзел сдвинула брови.

— Я бы выразилась по-другому, но, да.

— Если только… — Перси снова взял Аннабет за руку. — До сего момента это не удалось никому из детей Афины. Аннабет, что находится под статуей? Что ее охраняет? Что, если снова пауки?..

— «Победив тюрьмы плетенья, с болью вырвется на свет», — процитировал Фрэнк. — «Плетенья» означают паутину?

Лицо дочери Афины стало белым, как бумага. Пайпер подозревала, что Аннабет знает об ожидающем ее кошмаре… или, во всяком случае, почти уверена в своих догадках и теперь изо всех сил борется с паникой и ужасом.

— Давайте будем разбираться с этим, когда доберемся до Рима, — предложила Пайпер, добавив в голос капельку волшебного убеждения, чтобы снизить уровень всеобщей нервозности. — Все получится. Аннабет отметелит какую-нибудь здоровую задницу, вот увидите.

— Да уж, — поддержал Перси. — Я давным-давно усвоил, что нельзя становиться ей поперек дороги.

Аннабет посмотрела на них с благодарностью.

Судя по тому, что никто не доел свой завтрак, ребята все-таки чувствовали себя не в своей тарелке, однако Лео удалось их расшевелить. Он нажал какую-то кнопку, и из пасти Фестуса со свистом вырвалось облако пара, так что все подпрыгнули.

— Итак! — объявил паренек. — Славное вышло собрание для поднятия духа перед тем, как мы окажемся в Средиземноморье. Пожалуйста, доложите Верховному главнокомандующему Лео, каков будет наш невероятно развеселый список хозяйственных работ!

Пайпер с Джейсоном взялись прибраться на нижней палубе, поскольку после нападения чудовища там царил хаос. У них ушел почти целый день на то, чтобы навести порядок в лазарете и на складе, но Пайпер не возражала. Во-первых, ей, наконец, удалось провести время с Джейсоном. Во-вторых, после прошлой ночи и всех этих взрывов она прониклась невероятным уважением к греческому огню и совершенно не хотела, чтобы какая-нибудь вывалившаяся из ящика бутылочка перекатывалась по коридорам под покровом ночи.

Пока они разгребали конюшни, Пайпер думала о том, как Аннабет и Перси случайно заснули и проспали здесь всю ночь. Жаль, что Пайпер не может проговорить с Джейсоном всю ночь напролет: свернуться бы калачиком на полу и просто побыть рядом с ним. Почему им не пришло в голову так нарушить правила?

Но Джейсон не такой, он запрограммирован на поступки, достойные лидера, и хочет подавать хороший пример. Нарушать правила не в его натуре.

Несомненно, это-то Рейне в нем и нравилось. Пайпер это тоже нравилось… по большей части.

Однажды, когда они еще учились в «Школе джунглей», Пайпер призналась Джейсону, что по натуре она бунтарка: они тогда залезли ночью на крышу, чтобы посмотреть на метеоритный дождь, и тогда же впервые поцеловались.

К сожалению, то воспоминание оказалось мороком, порождением волшебного тумана, ложью, которую вложила ей в голову Гера. Сейчас они были вместе, но их отношения строились на иллюзии. Согласился бы настоящий Джейсон сбежать ночью из школы, если бы она такое предложила?

Она сгребала в кучи сено, а Джейсон чинил сломанную дверцу в одном из стойл. Стеклянный люк в полу мерцал зеленью — под ними простирался океан. Пайпер стала смотреть вниз, на игру света и тени, боясь увидеть морду какого-нибудь чудовища, решившего заглянуть внутрь, или водяных людоедов, о которых рассказывал ей дедушка, но увидела только косяки сельди, время от времени проплывавшие мимо.

Девушка смотрела, как Джейсон работает, и восхищалась тем, как легко он справляется с любым делом, будь то починка двери или промасливание седел. И дело не в силе его рук и ловкости пальцев (хотя это тоже прекрасно), но в том, как уверенно и радостно он за все брался. Просто делал то, что нужно, без единой жалобы, не теряя чувства юмора, а ведь он всю ночь не спал и весь день провел на ногах. Пайпер не могла винить Рейну за то, что она в него влюбилась. Когда дело доходило до работы и обязанностей, Джейсон проявлял себя римлянином до мозга костей.

Пайпер вспомнила чаепитие, устроенное ее матерью в Чарльстоне. Интересно, что именно богиня сказала Рейне год назад и почему после этого претор изменила свое отношение к Джейсону? Афродита поощряла римлянку в ее чувствах к нему или наоборот?

Пайпер не знала ответа, но уже жалела, что встретилась в Чарльстоне с матерью. Обычные матери частенько смущают своих детей, а уж мать-богиня, пригласившая ее друзей на чай и закадычную беседу, — это просто ужас что такое.

Афродита столько внимания уделила Аннабет и Хейзел, что Пайпер становилось не по себе. Когда ее мать начинала интересоваться чьей-то личной жизнью, это, как правило, не предвещало ничего хорошего. Это означало, что грядет беда, либо сулило, как сказала Афродита, «изгибы и повороты».

Но еще Пайпер в глубине души жалела, что не смогла просто побыть с матерью. Афродита едва на нее взглянула, ни слова не сказала о Джейсоне, не потрудилась объяснить, о чем именно говорила с Рейной, как будто Пайпер ее больше не интересовала. Конечно, ведь дочка заполучила себе парня, и теперь все зависит от нее самой, а Афродита так легко переключилась на новые сплетни, словно вышвырнула старый глянцевый журнал.

«Вы все такие замечательные истории, — сказала тогда Афродита. — То есть девочки».

Пайпер не почувствовала себя польщенной, наоборот, часть ее подумала: «Прекрасно, я не хочу быть историей. Я просто хочу нормальную, спокойную жизнь с нормальным, спокойным бойфрендом».

Если бы только она умела лучше строить отношения. А ведь предполагается, что ей в этом нет равных, она же староста домика Афродиты. Другие обитатели Лагеря полукровок постоянно приходили к ней за советом, и Пайпер изо всех сил старалась помочь, но как вести себя с собственным бойфрендом, не представляла. Она взвешивала каждое слово, пыталась интерпретировать каждое выражение лица Джейсона, его настроение, любые замечания. Ну почему все так трудно? Почему нельзя, чтобы было, как в сказке: и жили они долго и счастливо, умчались в закат и так далее?

— О чем задумалась? — спросил Джейсон.

Пайпер посмотрела на свое отражение в стекле и осознала, что у нее довольно кислое лицо, как будто она проглотила чайную ложку соли.

— Ни о чем, — ответила она. — То есть… о всяком. Обо всем сразу.

Джейсон рассмеялся. Когда он улыбался, шрам на его губе почти исчезал. После всего, через что ему пришлось пройти, можно было только подивиться его хорошему настроению.

— Все получится, — пообещал он. — Ты сама так сказала.


— Ага, — согласилась Пайпер. — Вот только я это сказала, просто чтобы подбодрить Аннабет.

Джейсон пожал плечами.

— И все-таки это правда. Мы уже почти в древних землях, римляне прекратили погоню.

— И сейчас направляются в Лагерь полукровок, чтобы напасть на наших друзей.

Джейсон помолчал, словно с трудом подбирал ответ на такое мрачное заявление.

— Хирон придумает, как их остановить. У римлян уйдут недели, чтобы отыскать лагерь и спланировать атаку. И потом, Рейна не станет лишний раз торопить события. Она по-прежнему на нашей стороне, я в это верю.

— Ты ей доверяешь, — Пайпер словно со стороны услышала, как глухо звучит ее голос.

— Слушай, Пайпер, я ведь уже говорил, что у тебя нет причин для ревности.

— Она красивая, могущественная. Настоящая… римлянка.

Джейсон отложил молоток и взял Пайпер за руку, так что вверх по руке побежали мурашки. Как-то раз отец Пайпер возил ее в Аквариум Тихого океана и там показал ей электрического угря. Он объяснил, что угорь испускает электрические заряды, которые оглушают и парализуют его жертву. Стоило Джейсону посмотреть на нее или взять за руку, и Пайпер испытывала нечто подобное.

— Это ты красивая и могущественная, — сказал юноша. — И я не хочу, чтобы ты становилась римлянкой. Просто оставайся самой собой. И потом, мы ведь одна команда, ты и я.

Девушке хотелось в это верить. Действительно, они вместе уже несколько месяцев. И все же ей не удавалось избавиться от сомнений, как Джейсон не мог избавиться от выжженной на предплечье татуировки «SPQR».


Наверху зазвонил колокол, созывая команду на ужин.

Джейсон усмехнулся.

— Лучше нам пойти туда. Мы же не хотим, чтобы тренер Хедж повесил нам на шею по колокольчику.

Пайпер вздрогнула. После скандала с Перси и Аннабет сатир пригрозил, что так и сделает: так он услышит, если кто-то станет бродить по ночам.

— Да уж, — печально согласилась она, глядя на стеклянный люк под ногами. — Думаю, нам не помешает поужинать… и хорошенько выспаться.

XXVI ПАЙПЕР

На следующее утро Пайпер проснулась от такого громкого корабельного гудка, что едва не вывалилась из кровати.

Это что, новая шутка Лео? Свист повторился. На этот раз было похоже, что он раздается в сотнях ярдов отсюда, на другом судне.

Девушка торопливо оделась, и, когда наконец поднялась на палубу, остальные уже там собрались, одетые кто во что (кроме тренера Хеджа, поскольку он нес ночную вахту).

Фрэнк натянул свою футболку с эмблемой зимних Олимпийских игр в Ванкувере наизнанку. Перси прибежал в пижамных штанах и бронзовом нагруднике от доспеха (несомненно, новое слово в истории моды). Волосы Хейзел сбились набок, точно она шла под порывами ураганного ветра, а Лео случайно себя поджег (его футболка висела обугленными лохмотьями, а руки дымились).

По левому борту, примерно в сотне ярдов от их корабля шел огромный круизный лайнер. С балконов его не то пятнадцати, не то шестнадцати палуб махали туристы. Некоторые улыбались и фотографировали, но никто не выглядел удивленным при виде древнегреческой триремы. Возможно, из-за волшебного тумана им казалось, что перед ними рыболовецкое судно, а может, они решили, что «Арго-II» сделан специально для привлечения туристов.

Лайнер снова дал гудок, и «Арго-II» аж затрясся.

Тренер Хедж заткнул уши.

— Неужели обязательно так шуметь?

— Они просто здороваются, — предположил Фрэнк.

— ЧТО? — заорал Хедж.

Корабль прополз мимо и направился дальше, в море. Туристы махали, как заведенные; если им и показалось странным, что «Арго-II» полон полусонными подростками в доспехах и пижамах, с довеском в виде мужичка с козлиными ногами, они этого не показали.

— Пока! — прокричал Лео, размахивая дымящимися руками.

— Могу я воспользоваться баллистой? — спросил Хедж.

— Нет, — отказал Лео, натянуто улыбаясь.

Хейзел протерла глаза, глядя куда-то над мерцающей зеленой водой.

— Где это… о… Ух ты.

Пайпер проследила за ее взглядом и ахнула. Теперь, когда лайнер не загораживал обзор, менее чем в полумиле к северу она увидела выступающую из моря гору. Пайпер случалось видеть величественные скалы: она ездила по автодороге штата Калифорния SR1, протянувшейся вдоль побережья, даже один раз упала вместе с Джейсоном в Большой Каньон, а потом взлетела обратно, но никогда не видела ничего подобного этому огромному сплошному массиву в форме кулака, пронзающего небо. С одной стороны — почти отвесные известняковые утесы, вздымающиеся, пожалуй, на высоту в тысячу футов, с другой стороны гора понижалась поросшими зеленым лесом уступами, так что в целом она напомнила Пайпер громадного сфинкса, потрепанного за тысячелетия, с огромной белой головой и грудью и зеленым покровом, накинутым на спину.

— Гибралтарская скала, — сказала потрясенная Аннабет. — Расположена на краешке Пиренейского полуострова, рядом с Испанией. А вон там, — она указала на юг, где вдали виднелись красно-охристые скалы. — Это, должно быть, Африка. Мы рядом с «воротами» в Средиземное море.

Несмотря на теплое утро, Пайпер охватила дрожь. Перед ней, куда ни глянь, раскинулось море, но девушке казалось, что она стоит перед невидимой преградой. Войдя в Средиземное море — Mare Nostrum, — они окажутся в древних землях. Если легенды правдивы, их путешествие станет в десять раз опаснее.

— Что теперь? — спросила она. — Мы просто туда поплывем?

— А почему нет? — подмигнул Лео. — Это большой судоходный пролив. Корабли постоянно плавают туда-сюда.

«Но не триремы с полубогами на борту», — подумала Пайпер.

Аннабет смотрела на Гибралтарскую скалу. Пайпер не раз случалось видеть такое задумчивое выражение на лице подруги. Почти всегда оно означало, что дочь Афродиты ждет беды.

— В старину, — проговорила Аннабет, — этот район называли Геркулесовыми Столбами. Считалось, что эта скала — один из двух столбов, а другой — одна из гор в Африке. Никто не знает наверняка, которая именно.

— Геркулес? — нахмурился Перси. — Это тот мужик, который был в Древней Греции вроде «Старбакса»? Куда ни плюнь, всюду он?

Прогремело оглушительное «БУМ!», и «Арго-II» содрогнулся, правда Пайпер так и не поняла, что послужило источником звука: других кораблей вокруг не наблюдалось, а на небе ни облачка.

Во рту у нее вдруг пересохло.

— Так… эти Геркулесовы Столбы… опасны?

Аннабет продолжала всматриваться в белые утесы, точно ждала, что на них вот-вот загорится Метка Афины.

— Для греков Столбы означали край мира, а римляне считали, что на Столбах начертано предупреждение на латыни…

— «Non plus ultra», — закончил Перси.

Аннабет изумленно глянула на него.

— Верно. «Дальше некуда». Откуда ты знаешь?

Перси показал пальцем:

— Потому что там так написано.

Прямо перед ними, посередине пролива, возник, сияя, остров. Пайпер могла поклясться, что только что никакого острова не было, но сейчас они смотрели на небольшую холмистую массу земли, покрытую лесом и окруженную белой полосой пляжей. Не слишком впечатляюще по сравнению с Гибралтаром, но перед островом, ярдах в ста от берега, выступали из воды две греческие колонны, высотой с мачты «Арго-II». Между ними, под водой — то ли созданные иллюзией, то ли выложенные на песчаном дне — поблескивали серебром слова: «NON PLUS ULTRA».

— Ребята, я поворачиваю? — нервно спросил Лео. — Или…

Никто не ответил, может, из-за того, что все заметили на пляже какую-то фигуру. Когда корабль подошел к колоннам, стало видно, что это темноволосый мужчина в пурпурных одеждах стоит, скрестив руки на груди, вперив взгляд в их корабль, точно давно ждал их прибытия. Больше Пайпер не разглядела, но, судя по его позе, человек на берегу был явно чем-то недоволен.

Фрэнк резко втянул в себя воздух.

— Неужели это?..

— Геркулес, — сказал Джейсон. — Самый могучий полубог всех времен.

Теперь «Арго-II» находился в нескольких сотнях ярдов от колонн.

— Так, быстро думаем, — настойчиво повторил Лео. — Я могу повернуть, или взлетаем. Стабилизаторы снова работают. Но нужно решить прямо сей…

— Идем прежним курсом, — прервала Аннабет. — Думаю, он охраняет этот пролив. Если это действительно Геркулес, нам не поможет ни смена курса, ни взлет. Он захочет с нами поговорить.

Пайпер сопротивлялась желанию использовать свой волшебный голос. Ей хотелось крикнуть Лео: «Улетаем! Забери нас отсюда!» К сожалению, интуиция подсказывала, что Аннабет права. Если они хотят войти в Средиземное море, им не миновать этой встречи.

— Разве Геркулес не должен быть на нашей стороне? — с надеждой спросила она. — Я хочу сказать… он ведь один из нас, разве не так?

Джейсон проворчал:

— Он сын Зевса, но когда умер, стал богом. А в богах никогда нельзя быть уверенным.

Пайпер пришла на память их встреча с Бахусом в Канзасе — еще один бог, когда-то бывший полубогом. И не сказать, чтобы он им помог.

— Здорово, — пробормотал Перси. — Мы всемером против Геркулеса.

— И один сатир! — добавил Хедж. — Мы его сделаем.

— У меня идея получше, — сказала Аннабет. — Мы отправим на берег послов — маленькую группу, одного или самое большее двоих. Попробуем с ним поговорить.

— Я пойду, — вызвался Джейсон. — Он — сын Зевса, я — сын Юпитера. Возможно, он проявит дружелюбие.

— Или возненавидит тебя, — предположил Перси. — Сводные братья не всегда ладят между собой.

Джейсон помрачнел.

— Спасибо, мистер Оптимист.

— Стоит попытаться, — заметила Аннабет. — По крайней мере у Джейсона и Геркулеса есть что-то общее. И нам нужен наш лучший дипломат, человек с даром слова.

Дочь Афины посмотрела на Пайпер.

Девушка с трудом удержалась от того, чтобы не завизжать и не выпрыгнуть за борт. Она печенкой чуяла, что все это плохо закончится, но если Джейсон идет на берег, она хотела быть с ним. Может, этот невероятно могущественный бог возьмет и поможет им. Должно же им когда-то повезти, правда же?

— Прекрасно, — кивнула она. — Только дайте я переоденусь.

После того, как Лео поставил «Арго-II» на якорь между колоннами, Джейсон вызвал ветер, перенесший их на остров.

Человек в пурпурном их ждал.

Пайпер слышала кучу историй про Геркулеса, пересмотрела несколько зрелищных фильмов и мультфильмов. Если бы ее попросили описать этого великого героя, она бы закатила глаза и представила этакого тупого волосатого дядьку лет тридцати: грудь поперек себя шире, борода, как у хиппи, на голове львиная шкура, в руках дубина, позаимствованная у пещерного человека. Наверняка еще и вонючий, рыгает и без конца почесывается, а изъясняется хрюканьем.

Но такого она не ожидала.

Его босые ноги утопали в белом песке. В своей одежде он походил на священника, вот только Пайпер не помнила, какой священный сан предполагает пурпурные одеяния. Кардинал? Епископ? Или же пурпурный цвет означает, что он — римская, а не греческая версия Геркулеса? Бородка подстрижена по моде, как у отца Пайпер и его приятелей-актеров, так что достигался эффект: «Я тут пару дней не брился, и все равно выгляжу просто потрясающе».

Он был прекрасно сложен, но не коренаст, волосы цвета черного дерева коротко подстрижены на римский манер. Пронзительные, как у Джейсона, синие глаза, но кожа отливала медью, как будто он всю жизнь провел в солярии. А самое удивительное: выглядел он лет на двадцать, никак не старше. Словом, бог поражал мужественной красотой и даже отдаленно не напоминал неандертальца.

Правда, дубинка у него имелась — валялась рядом, на песочке, но походила, скорее, на бейсбольную биту — пятифутовый отполированный цилиндр из красного дерева с кожаной, окованной бронзой рукоятью. Тренер Хедж бы обзавидовался.

Джейсон и Пайпер приземлились у линии прибоя и медленно приблизились к богу, стараясь не делать резких движений. Геркулес наблюдал за ними с непроницаемым лицом, как будто они принадлежали к новому для него виду морских птиц.

— Привет, — сказала Пайпер. Всегда следует начинать беседу с приветствия.

— Что случилось? — спросил Геркулес. Говорил он глубоким голосом, звучавшим совершенно обычно: так мог бы к ним обратиться старшеклассник у шкафчиков школьной раздевалки.

— Э-э-э… ничего особенного, — Пайпер поморщилась. — Хотя, вообще-то, много чего. Я — Пайпер, а это Джейсон. Мы…

— Где ваша львиная шкура? — вмешался сын Юпитера.

Пайпер хотела ткнуть его локтем, но вопрос скорее позабавил Геркулеса, нежели рассердил.


— Здесь девяносто градусов, — заметил он. — С чего мне напяливать львиную шкуру? Сам-то ты носишь шубу на пляже?

— Думаю, в этом есть смысл, — разочарованно проговорил Джейсон. — Просто вас всегда изображают в львиной шкуре.

Геркулес осуждающе воззрился на небо, точно хотел перемолвиться парой слов с отцом Зевсом.

— Не верьте всему, что обо мне говорят. Быть знаменитым не так весело, как вам кажется.

— Кому вы это говорите, — вздохнула Пайпер.

Геркулес вперил в нее свои сияющие синие глаза.

— Ты знаменитость?

— Мой отец… снимается в кино.

Геркулес зарычал.

— Не упоминай при мне о кинематографе. Боги-олимпийцы, да там вечно все наоборот. Ты видела хоть один фильм про меня, в котором я походил бы на самого себя?

Пайпер пришлось признать, что бог зрит в корень.

— Я не ожидала, что вы такой молодой.

— Ха! Сказывается бессмертие. Но ты права, я умер не старым, во всяком случае, не по современным меркам. За годы, что я был героем, я совершил многое… пожалуй, даже слишком многое. — Он перевел взгляд на Джейсона. — Сын Зевса, да?

— Юпитера, — уточнил Джейсон.

— Невелика разница, — проворчал Геркулес. — Отцы в любой форме раздражают. Вот, например, я. Меня назвали Гераклом. Потом пришли римляне и переименовали меня в Геркулеса. Я не слишком сильно изменился, хотя стоит мне в последнее время об этом подумать, как голова начинает раскалываться…

Левую сторону его лица свело судорогой, одежды замерцали, на миг стали белыми, а потом снова пурпурными.


— В любом случае, — сказал Геркулес, — если ты сын Юпитера, то сможешь понять, какое это колоссальное давление. Что бы ты ни сделал — все недостаточно хорошо. В конечном счете, так и с катушек недолго съехать.

Он повернулся к Пайпер. Девушке казалось, что по спине у нее ползают тысячи муравьев: в глазах бога отражались боль и тьма — довольно безумная и явно небезопасная смесь.

— Что же до тебя, моя дорогая, — сказал Геркулес, — будь осторожна. Сыновья Зевса могут быть… а впрочем, не важно.

Интересно, что он имел в виду? Пайпер вдруг захотелось оказаться как можно дальше от этого бога, но она постаралась сохранить спокойное, вежливое выражение лица.

— Итак, Владыка Геркулес, — начала она. — Мы кое-что ищем, и нам нужно разрешение на проход в Средиземное море.

Геркулес пожал плечами:

— За этим я здесь. После того, как я умер, отец сделал меня олимпийским хранителем дверей. Я сказал: «Круто! Придворная должность! Вечеринки круглый год!» Вот только он забыл упомянуть, что я буду охранять врата в древние земли, зависнув на этом острове до конца вечности. Просто обхохочешься.

Он указал на вздымающиеся над водой Столбы.

— Дурацкие колонны. Некоторые заявляют, что я создал Гибралтарский пролив, разорвав надвое горы. Кто-то считает, что горы — и есть Столбы. Куча авгиевого навоза. Столбы — это просто столбы.

— Верно, — поддакнула Пайпер. — Естественно. Так… мы можем пройти?

Бог поскреб свою щегольскую бородку.

— Ну, я должен зачитать вам стандартное предупреждение, про то, как опасны древние земли. Не всякий полубог сможет выжить в Mare Nostrum. Поэтому я должен дать вам задание: докажите, что вы достойны, и так далее, и тому подобное. Честное слово, я не придаю этому большого значения. Обычно я просто посылаю полубогов в магазин, заставляю спеть веселую песенку, что-то вроде того. А после всех трудов, которые мне пришлось выполнить для моего злобного родственника Еврисфея, что ж… я не хочу ему уподобляться, понимаете?

— Мы это ценим, — сказал Джейсон.

— Да нет проблем. — Казалось, Геркулес расслаблен и общается с ними по-свойски, но он все равно нервировал Пайпер. Темный свет в его глазах напоминал ей кусочки угля, вымоченные в керосине, которые могут вспыхнуть в любую минуту.

— Так, к слову, — поинтересовался Геркулес, — что вы ищете?

— Гигантов, — ответил Джейсон. — Мы направляемся в Грецию, чтобы не дать им пробудить Гею.

— Гиганты, — пробормотал Геркулес. — Ненавижу этих ребят. Когда я еще был героем-полубогом… а, не важно. Так, что за бог вас в это втравил? Отец? Афина? Может, Афродита? — Он посмотрел на Пайпер, подняв бровь. — Судя по твоей красоте, она, вероятно, твоя мать.

Пайпер следовало бы соображать побыстрее, но внешность и повадки Геркулеса сбили ее с толку. Она слишком поздно поняла, что беседа превратилась в прогулку по минному полю.

— Нас послала Гера, — брякнул Джейсон. — Она нас собрала…

— Гера, — лицо Геркулеса вдруг окаменело, как утесы Гибралтара, стало твердым и неумолимым.

— Мы ее тоже ненавидим, — быстро сказала Пайпер. Боги, почему это не пришло ей в голову? Ведь Гера — заклятый враг Геркулеса. — Мы не хотели ей помогать, она не оставила нам выбора, но…


— Но вы здесь. — Все дружелюбие Геркулеса улетучилось. — Простите, вы двое, мне наплевать, насколько важны ваши поиски. Я никогда не сделаю ничего, что хочет Гера. Ни за что.

— Но мне казалось, — проговорил сбитый с толку Джейсон, — вы с ней помирились, когда вы стали богом.

— Я ведь уже сказал, — прорычал Геркулес, — не верьте всему, что слышите. Если вы хотите пройти в Средиземное море, боюсь, мне придется вам дать чрезвычайно трудное задание.

— Но мы же вроде братья, — запротестовал Джейсон. — Гера и мне достаточно навредила, так что я могу понять…

— Ничего ты не понимаешь, — холодно отрезал Геркулес. — Моя первая семья мертва. Вся моя жизнь ушла на выполнение нелепых заданий. Моя вторая жена умерла после того, как ее обманом заставили меня отравить, обрекая на мучительную смерть. И что я получил взамен? Мне пришлось стать второстепенным богом. Бессмертным, так что я никогда не смогу избавиться от болезненных воспоминаний. Я застрял здесь, как привратник, швейцар, дворецкий олимпийцев. Нет, ты не понимаешь. Только Дионис меня более-менее понимает, только он, по крайней мере, изобрел нечто полезное, а мне и похвастаться нечем, кроме киношек про мою жизнь, в которых все переврали.

Пайпер начала говорить своим волшебным голосом:

— Это ужасно грустно, Владыка Геркулес, но, прошу вас, не будьте с нами суровы. Мы не плохие люди.

Казалось, ее чары подействовали: Геркулес колебался. Но потом сжал челюсти и потряс головой.

— На другой стороне этого острова, за теми холмами, вы увидите реку. В ней живет старый бог Ахелой.

Геркулес помолчал, точно ждал, что, услышав такое, они в ужасе убегут.


— И?.. — спросил Джейсон.

— И, — передразнил Геркулес, — я хочу, чтобы вы отломили другой его рог и принесли мне.

— У него есть рога, — пробормотал Джейсон. — Постойте… Что значит «другой его рог»?

— Вот и подумайте, — рявкнул бог. — Держи, это должно помочь.

Геркулес так произнес слово «помочь», словно на самом деле хотел сказать «навредить». Он извлек из складок одежд маленькую книжку и пихнул ее в руки Пайпер, так что девушка едва ее не уронила.

На глянцевой обложке книги размещалась фотография греческих храмов, среди которых посредством монтажа натыкали улыбающихся чудовищ. Минотавр поднимал вверх два больших пальца. Название гласило: «Mare Nostrum: Путеводитель Геркулеса».

— Принесите мне этот рог до заката, — велел Геркулес. — Только вы вдвоем, никаких контактов с вашими друзьями. Ваш корабль останется, где стоит. Если преуспеете, я разрешу вам пройти в Средиземное море.

— А если нет? — спросила Пайпер, точно зная, что не хочет слышать ответ.

— Ну, очевидно, Ахелой вас убьет, — пожал плечами Геркулес. — А я голыми руками сломаю ваш корабль и отправлю ваших друзей в могилу во цвете лет.

Джейсон переступил с ноги на ногу.

— А может, мы просто споем веселую песенку?

— Я бы на вашем месте поторопился, — холодно заметил Геркулес. — У вас есть время до захода солнца, а потом ваши друзья умрут.

XXVII ПАЙПЕР

«Mare Nostrum: Путеводитель Геркулеса» совершенно не помогал против змей и комаров.

— Если уж это волшебный остров, — проворчала Пайпер, — почему нельзя было сделать его приятным?

Они взобрались на холм, потом спустились с него и теперь топали по поросшей густым лесом долине, стараясь обходить греющихся на камнях змей в черно-красную полоску. Над стоячими прудами в низинах роились тучи комаров. Из деревьев здесь росли в основном низкорослые оливы, кипарисы и сосны. Стрекотание цикад и удушающая жара напоминали Пайпер летние дни в индейской резервации в Оклахоме.

Пока что им не попалось ни одной реки.

— Мы могли бы полететь, — предложил Джейсон.

— А вдруг пропустим что-то важное, — возразила Пайпер. — К тому же мне совершенно не хочется свалиться на голову враждебно настроенному божеству. Как там его зовут? Ахай-и-пой?

— Ахелой, — отозвался Джейсон, на ходу листая путеводитель и каждую минуту врезаясь в деревья и спотыкаясь о камни. — Здесь сказано, что он потамос.

— Гиппопотам?

— Нет, потамос, речной бог. Согласно путеводителю, он дух какой-то реки в Греции.

— Поскольку мы не в Греции, будем считать, что он переехал, — подытожила Пайпер. — Сдается мне, не много же пользы мы увидим от этой книжки. Что-нибудь еще?

— Написано, что Геркулес однажды с ним сражался.

— Геркулес сразился с девяноста девятью процентами населения Древней Греции.

— Мда. Так, посмотрим. Геркулесовы Столбы… — Джейсон перевернул страницу. — Тут говорится, что на острове нет отелей, нет ресторанов, нет транспортной сети. Достопримечательности: Геркулес и Столбы. Ха, это интересно. Есть предположение, что знак доллара — ну, знаешь, буква «S», перечеркнутая двумя линиями? — произошел от испанского королевского герба: Геркулесовы Столбы, перевитые лентой с написанным на ней изречением.

«Здорово, — подумала Пайпер. — Джейсон наконец нашел общий язык с Аннабет, и ему передалась ее жажда знаний».

— А что-то полезное там есть? — спросила она.

— Подожди-ка, вот маленькое упоминание об Ахелое: «Этот речной бог сражался с Геркулесом за руку прекрасной Деяниры. Во время боя Геркулес сломал речному богу один из рогов, который стал первым рогом изобилия».

— Рогом чего?

— Ну, знаешь, им украшают дома на День благодарения, — пояснил Джейсон. — Такая плетеная корзинка в форме рога, из которой так и сыплется всякая снедь. Я их видел в Лагере Юпитера, только не знал, что изначально они произошли от рога этого чувака.

— А теперь мы должны забрать у него и второй, — проговорила Пайпер. — Похоже, это будет нелегко. А кто такая Деянира?

— Геркулес на ней женился, — ответил Джейсон. — Думаю… тут не сказано, но мне кажется, с ней произошло что-то плохое.

Пайпер припомнила, что именно говорил им Геркулес: его первая семья умерла, его вторая жена скончалась после того, как ее обманом заставили его отравить. Это испытание нравилось ей все меньше и меньше.

Они брели между двух холмов, стараясь держаться в тени, и все же Пайпер уже взмокла от пота. Комары буквально изгрызли ее лодыжки, руки и шею, так что она, наверное, походила на больную оспой.

Наконец-то ей удалось побыть наедине с Джейсоном, и вот как они проводят время!

Девушка злилась на Джейсона за то, что он упомянул имя Геры, но понимала, что не стоит его винить. Может, это ее обычное состояние: сердиться на него? После того, как они побывали в Лагере Юпитера, она только и знает, что волноваться да обижаться.

Интересно, что хотел сказать ей Геркулес насчет сыновей Зевса? Что им нельзя доверять? Что над ними всегда что-то довлеет? Пайпер попыталась представить, как Джейсон после смерти становится богом и охраняет врата в океан, а Пайпер и все его друзья уже давным-давно мертвы.

Может, Геркулес никогда и не походил на Джейсона, и никогда не горел такой радостью, уверенностью, готовностью подставить плечо? Трудно вообразить себе человека лучше Джейсона.

Пока они спускались в следующую долину, Пайпер гадала, что сейчас происходит на борту «Арго-II». Ей ужасно хотелось отправить друзьям радужное сообщение богини Ириды, но она помнила о предупреждении Геркулеса. Оставалось только надеяться, что Аннабет поймет, что к чему, и не станет посылать на берег еще одну группу: кто знает, как поведет себя Геркулес, если его снова побеспокоят. У нее перед глазами вставали страшные картины: тренеру Хеджу прискучило ждать, и он наводит на человека в пурпурном баллисту; эйдолоны снова завладевают командой, вынуждая ее напасть на Геркулеса, совершив, таким образом, самоубийство.

Пайпер содрогнулась. Она не знала, который час, но солнце уже начало клониться к закату. Неужели день так быстро прошел? Она бы порадовалась закату, ведь он обещал прохладу, вот только вместе с ним и им придет конец. Какой смысл в том, что над их мертвыми телами будет веять прохладный ночной бриз? И потом, завтра уже первое июля, календы июля. Если их расчеты верны, к исходу этого дня Нико умрет, а Рим будет разрушен.

— Стой, — сказал Джейсон.

Сначала Пайпер не поняла, в чем дело, но потом услышала впереди журчание воды. Они вышли из леса и оказались на берегу реки шириной футов сорок и глубиной всего несколько дюймов: широкая серебристая полоса воды, бегущая по ровному каменистому дну. В нескольких ярдах вниз по течению стремнина ныряла в темно-синий омут.

Было что-то пугающее в этой реке. Цикады на деревьях замолчали, не пели птицы. Казалось, только вода здесь имеет право голоса.

Чем больше Пайпер прислушивалась к журчанию реки, тем заманчивее выглядел поток. Девушке захотелось напиться. Может, стоит снять обувь и помочить ноги в воде? Омут… вот бы прыгнуть туда вместе с Джейсоном и понежиться в тени деревьев, поплавать в приятной прохладной водичке. Это так романтично.

Пайпер встряхнулась: это же не ее мысли. Что-то шло не так, словно вода воздействовала на них волшебным голосом.

Джейсон уже сидел на камне и снимал ботинки, глядя на омут с безумной улыбкой, как будто собирался вот-вот туда ухнуть.

— А ну прекрати! — заорала Пайпер на реку.

Джейсон ошарашенно встрепенулся.

— Что прекратить?

— Это я не тебе, — бросила Пайпер, — а ей.

Чувствуя себя довольно глупо, девушка указала на воду. Она готова была поклясться, что река их чуть было не усыпила.

Когда дочь Афродиты уже было решила, что ей мерещится и Джейсон вот-вот скажет то же самое, река заговорила: «Простите меня. Пение — одно из немногих удовольствий, которые у меня остались».

Из омута, будто поднимаясь на лифте, вынырнула какая-то фигура.

У Пайпер напряглись плечи. Именно это существо она видела на клинке своего кинжала: быка с человеческим лицом. Кожа существа отливала такой же синевой, как и сама река, копыта скользили над поверхностью воды. На его бычьей шее сидела голова человека с короткой и вьющейся черной бородой, уложенной колечками в древнегреческом стиле; печальные глаза за бифокальными очками глядели пронзительно, а губы, казалось, были вечно недовольно поджаты. Слева на его голове рос единственный бычий рог, изогнутый и черно-белый, такие когда-то использовались воинами в качестве кубков. Из-за дисбаланса голова существа клонилась влево, так что казалось, что он пытается вытрясти из уха воду.


— Здравствуйте, — печально сказало существо. — Полагаю, вы пришли меня убить.

Джейсон снова надел ботинки и медленно поднялся.

— Э-э-э… Ну…

— Нет! — вмешалась Пайпер. — Простите, мне так неловко. Мы не хотели вас беспокоить, но нас послал Геркулес.

— Геркулес! — вздохнул человекобык, загребая копытами воду, словно готовясь напасть. — Для меня он навсегда останется Гераклом. Таково его греческое имя: «прославленный Герой».

— Забавное имя, — заметил Джейсон. — Учитывая, что он терпеть не может Геру.

— В самом деле, — согласился человекобык. — Возможно, именно поэтому он не возражал, когда римляне переименовали его в Геркулеса. Конечно, большинство знает его именно под этим именем… это его бренд, если хотите. Геркулес — это всего лишь надуманный образ.

В словах человекобыка сквозила горечь, он говорил так, будто Геркулес — его старый друг, сбившийся с пути истинного.

— Вы — Ахелой? — спросила Пайпер.

Человекобык подогнул передние ноги и склонил голову в поклоне, показавшемся Пайпер милым и немного грустным.

— К вашим услугам. Исключительно речной бог, в прошлом — дух самой большой в Греции реки, а ныне приговорен течь здесь, на противоположной от моего старого врага стороне острова. О, боги жестоки! Но я так и не понял, кого они хотели наказать, заключив нас рядом: меня или Геркулеса.

Пайпер не поняла, что это означает, но непрекращающееся журчание реки снова затопило ее разум, заставив вспомнить об удушающей жаре и подумать, как хорошо было бы окунуться. Она постаралась сконцентрироваться.

— Я — Пайпер, — представилась она, — а это Джейсон. Мы не хотим драться, просто Геракл… Геркулес… в общем, он разозлился на нас и прислал сюда.


Девушка рассказала, как они отправились в древние земли, чтобы помешать гигантам пробудить Гею. Поведала, как в их команде оказались и греческие, и римские полубоги и как у Геркулеса случился приступ гнева, стоило ему услышать, что их прислала сюда Гера.

Голова Ахелоя все клонилась влево, так что Пайпер сомневалась: то ли он засыпает, то ли просто единственный рог перевешивает.

Когда она закончила говорить, Ахелой посмотрел на нее с таким сожалением, словно у нее на коже выступила сыпь.

— Ах, моя дорогая… легенды правдивы, знаешь ли. Духи, водяные людоеды.

Пайпер с трудом подавила писк. Об этом она Ахелою ничего не рассказывала.

— К-как?..

— Речным богам многое ведомо, — проговорил человекобык. — Увы, ты зациклилась не на той истории. Если бы ты добралась до Рима, то могла бы извлечь большую пользу из легенды о потопе.

— Пайпер? — спросил Джейсон. — О чем он говорит?

Мысли Пайпер вдруг закрутились, как стеклянный калейдоскоп. «Легенда о потопе… Если бы ты добралась до Рима».

— Я… я не уверена, — пробормотала девушка, хотя при упоминании потопа у нее в мозгу прозвенел тревожный звоночек. — Ахелой, я не понимаю…

— Да, не понимаешь, — сочувственно протянул бог. — Бедняжка. Еще одна девушка, одураченная песнями сына Зевса.

— Минуточку, — вмешался Джейсон. — Во-первых, я сын Юпитера. А во-вторых, что это за разговоры про «бедняжку»?

Ахелой не обратил на него внимания.

— Девочка моя, известно ли тебе, из-за чего я сражался с Геркулесом?

— Из-за женщины, — вспомнила Пайпер. — Деяниры?

— Да, — Ахелой подавил вздох. — Знаешь, что с ней случилось?


— Хм… — Пайпер глянула на Джейсона.

Тот вытащил путеводитель и принялся перелистывать страницы.

— Вообще-то тут не…

Ахелой возмущенно фыркнул.

— А это еще что?

Джейсон моргнул.

— Просто… «Mare Nostrum: Путеводитель Геркулеса». Он дал нам эту книжку…

— Дело не в книжке, — настаивал Ахелой. — Он ведь всучил ее вам только ради того, чтобы задеть меня за живое, так? Он знает, что я ненавижу такие вещи.

— Вы ненавидите… книги? — переспросила Пайпер.

— Фи! — лицо Ахелоя покраснело, так что его синяя кожа стала фиолетовой, как баклажан. — Это не книга!

Он стукнул копытом по воде, и из нее, точно крошечная ракета, вылетел свиток и приземлился перед человекобыком. Тот, слегка подталкивая копытами, развернул пожелтевший кожаный пергамент, покрытый поблекшими письменами на латыни и искусно выполненными вручную рисунками.

— Вот это книга! — заявил Ахелой. — О, аромат пергамента! И это удивительное чувство, когда разворачиваешь копытами свиток. Разве можно повторить все это посредством такой жалкой штуковины?

Он с негодованием кивнул на путеводитель в руках Джейсона.

— Ох уж эта мне современная молодежь со своими навороченными прибамбасами. Страницы маленькие, текст загнан в крошечные квадратики — попробуй переверни их копытом. Это ограниченная книга, о-книга, чтобы вы знали. Но никак не настоящая. Она никогда не заменит старый, добрый свиток!

— М-м-м… тогда я просто уберу это, — Джейсон медленно, как пистолет в кобуру, убрал путеводитель в карман.


Ахелой вроде бы немного успокоился, и Пайпер вздохнула с облегчением. Никому не хочется быть затоптанным однорогим быком из-за какой-то брошюрки.

— Так вот, — продолжал Ахелой, постучав по картинке в свитке. — Это Деянира.

Пайпер опустилась на колени, чтобы рассмотреть изображение. Нарисованный от руки портрет был маленьким, но все равно девушка отметила, что женщина на картинке когда-то блистала красотой: длинные темные волосы, черные глаза, игривая улыбка, которая наверняка свела с ума не одного парня.

— Дочь царя Калидона, — скорбно произнес речной бог. — Она была обещана мне, пока между нами не встрял Геркулес и не настоял на поединке.

— И сломал вам рог? — предположил Джейсон.

— Да, — подтвердил Ахелой. — Я так и не смог ему этого простить. С одним рогом ужасно неудобно. Но для бедной Деяниры все обернулось еще хуже, а ведь она могла бы прожить со мной долгую и счастливую жизнь.

— С человекоголовым быком, живущим в реке, — уточнила Пайпер.

— Вот именно, — кивнул Ахелой. — Просто невероятно, что она отказалась от такого, да? Вместо этого она сбежала с Геркулесом, предпочла красавчика, вульгарного героя доброму, верному супругу, который обращался бы с ней хорошо. И что же дальше? Ну, ей бы следовало подумать об этом раньше. Геркулес слишком сильно погряз в своих проблемах, чтобы стать хорошим мужем. До этого он, знаете ли, уже прикончил одну жену: Гера его прокляла, так что он обезумел и убил всю свою семью. Жуткое дело. Вот в наказание за это ему и пришлось совершить те двенадцать подвигов.


— Подождите, — Пайпер объял ужас. — Гера свела его с ума, а Геркулесу пришлось за это расплачиваться?

Ахелой пожал плечами:

— Похоже, олимпийцы никогда не платят за свои преступления, а Гера всегда ненавидела сыновей Зевса… или Юпитера, — он быстро взглянул на Джейсона. — Как бы то ни было, мою бедную Деяниру ждал трагический конец. Она стала ревнивой из-за многочисленных походов Геркулеса «на сторону», он ведь, как и его отец Зевс, шатался по всему свету и флиртовал со всеми женщинами, попадавшимися ему на пути. В конце концов Деянира так отчаялась, что послушалась недоброго совета. Коварный кентавр Несс сказал ей, что если она хочет, чтобы Геркулес вечно хранил ей верность, она должна пропитать кровью кентавра любимую рубашку Геркулеса. К сожалению, Несс лгал, потому что хотел отомстить Геркулесу. Деянира последовала его совету, но вместо того, чтобы получить вечно верного мужа…

— Кровь кентавров — это яд, — сказал Джейсон.

— Да, — согласился Ахелой. — Геркулес умер в муках. Когда Деянира поняла, что натворила, она… — речной бог провел пальцем по горлу.

— Какой ужас, — пробормотала Пайпер.

— Вот тебе мораль, моя дорогая, — развел руками Ахелой. — Остерегайся сыновей Зевса.

Пайпер не могла поднять глаз на своего бойфренда, так как боялась, что не сумеет скрыть неуверенность. Джейсон никогда не станет таким, как Геркулес, но история разбередила все ее страхи. Гера манипулировала их отношениями в точности так же, как управляла Геркулесом. Пайпер хотелось верить, что Джейсон никогда не впадет в смертельное безумие, как это случилось с Геркулесом. В то же время всего четыре дня назад в него вселился эйдолон, и юноша чуть не убил Перси Джексона.

— Теперь Геркулес — бог, — продолжал Ахелой. — Он женился на Гебе, молоденькой богине, но дома почти не бывает, потому что живет здесь, на этом острове, охраняя эти дурацкие Столбы. Говорит, что это Зевс его заставляет, но я думаю, вместо того, чтобы жить на горе Олимп, он лучше будет сидеть здесь, нянчить свою горечь и оплакивать свою смертную жизнь. Мое присутствие напоминает ему о его неудачах, особенно о женщине, которая его в итоге убила. А мне его присутствие напоминает о бедной Деянире, которая могла стать моей женой.

Человекобык стукнул по свитку, и пергамент сам собой свернулся и нырнул в воду.

— Геркулес хочет получить мой второй рог, чтобы меня унизить, — пробормотал Ахелой. — Возможно, если он будет знать, что я несчастен, то почувствует себя лучше. Кроме того, рог бы превратился в рог изобилия, и из него потекли бы хорошая еда и питье, как река, проистекающая из моей силы. Не сомневаюсь, Геркулес оставил бы рог себе, это было бы несчастье и неоправданная трата волшебного предмета.

Пайпер подозревала, что на нее по-прежнему действуют шум реки и убаюкивающий голос Ахелоя, но не могла не согласиться с речным богом. Ей уже хотелось возненавидеть Геркулеса. Этот бедный человекобык казался таким грустным и одиноким.

Джейсон пошевелился.

— Простите, Ахелой. Честное слово, вам крупно не повезло. Но возможно… ну, без другого рога вас перестанет клонить в сторону и станет полегче?

— Джейсон! — одернула его Пайпер.

Юноша поднял руки, защищаясь.

— Просто высказал мысль. И потом, у нас просто нет выбора, если Геркулес не получит этот рог, то убьет нас и наших друзей.

— Он прав, — признал Ахелой. — У вас нет выбора. Поэтому, надеюсь, вы меня простите.

Пайпер нахмурилась: речной бог говорил так, словно у него разрывается сердце, и ей захотелось погладить его по голове.

— Простим за что?

— У меня тоже нет выбора, — сказал Ахелой. — Я должен вас остановить.

Река вздыбилась, и на Пайпер обрушилась стена воды.

XXVIII ПАЙПЕР

Пайпер подхватило течением, как рыбу, и поволокло на глубину. Борись, не борись — все без толку. Девушка сжала губы, стараясь не дышать, с трудом сдерживаясь, чтобы не удариться в панику. Вокруг ничего не было видно, кроме потока пузырей, и не слышно ничего, кроме ее собственных трепыханий и приглушенного рева течений.

Вот, значит, как она умрет: утонет в каком-то омуте, на несуществующем острове. А потом ее потащило на поверхность, так же внезапно, как и утянуло на дно, и она оказалась в центре водоворота: могла дышать, но не могла освободиться.

В нескольких ярдах от нее, задыхаясь, вынырнул Джейсон с мечом в руке. Он дико завертелся на месте в поисках противника.

В двадцати футах справа от Пайпер из воды вырос Ахелой.

— Мне правда жаль, — сказал он.

Джейсон бросился к нему, призывая ветер, чтобы подняться над рекой, но Ахелой был быстрее и могущественнее. Водяная петля обвилась вокруг юноши и снова макнула его в воду.

— Прекратите! — пронзительно закричала Пайпер.

Применить волшебный голос, барахтаясь в водовороте, оказалось нелегко, но она привлекла внимание Ахелоя.

— Боюсь, я не могу прекратить, — ответил речной бог. — Я не могу позволить Геркулесу забрать мой второй рог, это слишком унизительно.

— Есть другой путь! — сказала Пайпер. — Вам не придется нас убивать!

Джейсон снова вырвался на поверхность. Над его головой образовалось миниатюрное грозовое облако, загрохотал гром.

— Я бы не стал этого делать, сын Юпитера, — прорычал Ахелой. — Если ты вызовешь молнии, то добьешься только того, что твою девушку ударит током.

Вода снова сомкнулась над Джейсоном.

— Отпустите его! — Пайпер вложила в голос всю силу убеждения, на какую только была способна. — Обещаю, что не позволю Геркулесу забрать ваш рог!

Ахелой помедлил, потом подскакал к ней. Голова у него по-прежнему клонилась на сторону.

— Полагаю, ты говоришь правду.

— Да! — заверила его Пайпер. — Геркулес жалок, но прошу вас, сначала отпустите моего друга.

На месте, где исчез Джейсон, забурлила вода. Пайпер хотелось завопить. Сколько еще юноша сможет протянуть без воздуха?

Ахелой смотрел на нее сверху вниз через свои бифокальные очки. Выражение его лица смягчилось.

— Я понял. Ты хотела предложить заменить мою Деяниру, стать моей невестой, чтобы восполнить мою потерю.

— Что? — Пайпер показалось, что она ослышалась. Водоворот в буквальном смысле кружил ей голову. — Хм, вообще-то я подумала о…

— О, я понимаю, — кивнул Ахелой. — Ты слишком скромна, чтобы сказать об этом в присутствии своего бойфренда. Конечно, ты права. Я бы обращался с тобой гораздо лучше, чем какой-то сын Зевса. Так я наконец-то смог бы все исправить, спустя столько столетий: я не сумел спасти Деяниру, но спас бы тебя.

Сколько времени уже прошло: полминуты, минута? Дольше Джейсон не продержится.

— Тебе не придется видеть гибель своих друзей, — продолжал Ахелой. — Геркулес, конечно, разозлился бы, но я могу защитить тебя от него. Мы могли бы жить вместе вполне счастливо. Давай для начала не позволим твоему приятелю Джейсону утонуть?

Пайпер из последних сил взяла себя в руки: нужно сосредоточиться. Она постаралась скрыть страх и злость, в конце концов, она же дочь Афродиты и должна использовать то оружие, которым владеет.

Она улыбнулась своей самой милой улыбкой и протянула руки:

— Поднимите меня, пожалуйста.

Ахелой просиял. Он подхватил Пайпер и вытащил из водоворота.

Ездить верхом на быке девушке еще никогда не доводилось, но в Лагере полукровок она тренировалась кататься на неоседланных пегасах, и это ей помогло. Перекинув ногу через бычью спину, она одновременно выполнила захват ногами и локтем за шею противника, а свободной рукой вытащила кинжал и приставила его к горлу человекобыка.

— Отпусти Джейсона, — она вложила в приказ всю силу. — Сейчас же!


Пайпер понимала, что в ее плане много недостатков. Речной бог мог просто не подчиниться ее приказу, мог утянуть ее под воду и утопить. Но ее волшебный голос определенно подействовал, а может, от удивления на Ахелоя просто нашло временное помрачение: вероятно, он не привык к тому, чтобы хорошенькие девицы грозились перерезать ему горло.

Джейсон вылетел из воды, как пробка из бутылки, пролетел через крону оливы и рухнул на траву. Наверное, он здорово ушибся, однако с трудом встал на ноги, задыхаясь и кашляя, потом поднял меч, и над рекой собрались черные тучи.

Пайпер предупреждающе глянула на него, как бы говоря: «пока рано». Ей еще предстояло выбраться из реки, не утонув и не умерев от удара током.

Ахелой выгнул спину, вероятно, замышляя какую-то хитрость, и Пайпер сильнее прижала нож к его шее.

— Будь хорошим быком, — предупредила она.

— Ты же обещала, — прошипел Ахелой сквозь зубы. — Обещала, что Геркулес не получит мой рог.

— Он и не получит, — подтвердила Пайпер. — А я — получу.

И, подняв нож, рубанула по основанию рога. Небесная бронза прошла сквозь него, как через мокрую глину. Ахелой в ярости заревел, но прежде, чем он успел что-то предпринять, Пайпер вскочила на ноги у него на спине и повернулась к берегу, держа в одной руке рог, а в другой — кинжал.

— Джейсон! — завопила она.

Слава богам, юноша ее понял. Девушку подхватил порыв ветра и, кружа, благополучно перенес на сушу, так что, когда она приземлилась, волосы у нее стояли дыбом. Потянуло каким-то металлическим запахом. Девушка повернулась к реке, а в следующий миг ее ослепила вспышка молнии. БУМ! Молния ударила прямо в реку, превратив ее в шипящий электричеством, дымящийся, кипящий котел. Пайпер зажмурилась, но перед глазами все равно прыгали желтые пятна, а Ахелой взвыл и исчез под водой. На его перекошенном лице застыло удивление, он словно спрашивал: «Как вы могли?»

— Джейсон, бежим! — У Пайпер еще кружилась голова, ее подташнивало от страха, но все же они с Джейсоном помчались напролом через лес.

Когда Пайпер уже взбиралась вверх по холму, прижимая к груди бычий рог, она вдруг поняла, что рыдает — то ли от страха, то ли от облегчения, то ли от стыда за то, как она поступила со старым речным богом.

Ребята не сбавляли хода, пока не достигли гребня холма.

Пайпер чувствовала себя глупо, рассказывая Джейсону о том, что происходило на поверхности, пока он барахтался под водой, но никак не могла успокоиться и перестать плакать.

— Пайпер, у тебя не было выбора, — юноша положил руку ей на плечо. — Ты спасла мне жизнь.

Девушка вытерла слезы и попыталась собраться с духом. Солнце уже почти касалось горизонта. Им нужно как можно скорее вернуться к Геркулесу, иначе их друзья умрут.

— Ахелой пытался заставить тебя выйти за него замуж, — продолжал Джейсон. — И потом, сомневаюсь, что молния его убила, ведь он один из древних богов. Чтобы его уничтожить, тебе пришлось бы уничтожить его реку. Без рога он не умрет. Что поделать, раз тебе пришлось ему соврать про то, что Геркулес не получит…

— Я не лгала.

Джейсон уставился на нее.

— Пайпер… у нас нет выбора. Геркулес убьет…

— Геркулес его не заслуживает, — Пайпер не понимала, откуда в ней эта злость, но еще никогда в жизни она не чувствовала такой уверенности в своей правоте.

Геркулес просто злобное, эгоистичное ничтожество, он уже навредил стольким людям и собирается продолжать вредить. Пусть ему не повезло, пусть боги заставили его мотаться по свету, но это его не оправдывает. Герой не в состоянии контролировать богов, но самого себя должен уметь держать в руках.

Джейсон никогда бы не опустился до такого, никогда не стал бы обвинять других в своих проблемах и жаловаться, вместо того, чтобы что-то предпринять.

Пайпер не хотела повторить судьбу Деяниры, но и не собиралась выполнять прихоть Геркулеса только потому, что он красивый, сильный и пугающий. На сей раз этот номер у него не пройдет, не стоило ему угрожать ее друзьям и посылать их к Ахелою, чтобы унизить речного бога и отомстить Гере. Геркулес не заслуживал рога изобилия. Пайпер намеревалась поставить его на место.

— У меня есть план, — сказала девушка.

И объяснила Джейсону, что нужно делать. Она даже не заметила, что использует силу убеждения своего волшебного голоса, пока не осознала, что у Джейсона посоловели глаза.

— Как скажешь, — проговорил он. Потом несколько раз моргнул. — Мы все умрем, но я в деле.

Геркулес ждал их на том же самом месте, глядя на пришвартованный у колонн «Арго-II» и на солнце позади него. Казалось, с кораблем все в порядке, но собственный план уже начинал казаться Пайпер полным безумием.

Однако переигрывать слишком поздно, потому что она уже отправила Лео радужное послание богини Ириды, а Джейсон наготове. К тому же, стоило ей снова увидеть Геркулеса, как она укрепилась в уверенности, что ни за что не позволит ему получить то, что он хочет.

Когда Геркулес увидел Пайпер с бычьим рогом в руках, то сразу как-то поскучнел, но суровая складка у него между бровей разгладилась.

— Хорошо, — сказал он. — Раз вы его добыли, то можете двигаться дальше.

Пайпер быстро посмотрела на Джейсона.

— Ты слышал. Нам дают разрешение. — Она повернулась к богу: — Это означает, что наш корабль может войти в Средиземное море?

— Да, да, — Геркулес щелкнул пальцами. — А теперь давай сюда рог.

— Нет, — заявила Пайпер.

Бог нахмурился.

— Что-что?

Девушка подняла рог изобилия. После того, как его отделили от головы Ахелоя, рог стал полым внутри, гладким и темным. С виду не скажешь, что он волшебный, но Пайпер рассчитывала на его волшебную помощь.

— Ахелой прав, — заявила она. — Ты в такой же мере его проклятье, как и он — твое. Ты — просто жалкая пародия на героя.

Геркулес вытаращился на нее так, словно она говорила по-китайски.

— Ты же понимаешь, что я могу тебя убить щелчком пальца, — процедил он. — Я мог бы швырнуть свою дубинку в ваш корабль и пробить его корпус. Я мог бы…

— Вы могли бы заткнуться, — вмешался Джейсон, вытаскивая меч. — Очевидно, Зевс и правда отличается от Юпитера, потому что я не потерплю брата, который ведет себя, как ты.

Вены на шее у Геркулеса побагровели, став такого же цвета, как его одежды.

— Учти, я уже убил много полубогов.

— Джейсон лучше тебя, — припечатала Пайпер. — Но не волнуйся, мы не станем с тобой сражаться, мы просто покинем остров и заберем с собой рог. Ты не заслуживаешь того, чтобы он достался тебе. Я его сохраню в качестве напоминания о том, каким не должен быть полубог, и как память о бедных Ахелое и Деянире.

— Не упоминай этого имени! — рявкнул бог, раздувая ноздри. — Неужели ты действительно думаешь, что я опасаюсь твоего жалкого бойфренда? Нет никого сильнее меня.

— Я не сказала «сильнее», — поправила его Пайпер. — Я сказала «лучше».

Девушка направила рог на Геркулеса и постаралась отрешиться от чувства возмущения, от сомнений и злости, которые таила в душе с тех пор, как они покинули Лагерь Юпитера. Она вспомнила все то хорошее, что связывало их с Джейсоном Грейсом: как они летели по Большому каньону, гуляли по пляжу в Лагере полукровок, держались за руки, распевая песни вместе со всеми у костра, и смотрели на звезды, праздно посиживали посреди клубничных полей, слушая, как сатиры играют на своих свирелях.

Она представила себе будущее, в котором гиганты побеждены, Гея спит, а они счастливо живут вместе — никакой ревности, никаких чудовищ, с которыми нужно сражаться, сосредоточилась на этих мыслях, и рог изобилия в ее руках стал нагреваться.

В следующий миг из него забил поток еды, мощный, как река Ахелоя. Геркулеса накрыла река свежих фруктов, выпечки и копченых окороков. Пайпер не представляла, как все это изобилие протиснулось через отверстие рога, но решила, что окорока тут как нельзя кстати.[116]

Извергнув гору продовольствия высотой с дом, рог иссяк; погребенный под завалом Геркулес приглушенно вопил, пытаясь выбраться. Как видно, даже самому сильному богу не так-то просто вылезти из-под груды свежей снеди.

— Идем! — сказала Пайпер Джейсону — тот, очевидно, совершенно позабыл про их план и как зачарованный глядел на фруктовую гору. — Идем же!

Юноша схватил Пайпер за руку и призвал ветер. Они так резко взлетели, что Пайпер едва не повредила себе позвоночник, однако успели в последний момент.

Остров стремительно удалялся, но все-таки Пайпер разглядела, как из груды продуктов появляется голова Геркулеса. На макушке у него, точно боевой шлем, была нахлобучена половинка кокоса.

— Убью! — проревел он. Судя по его голосу, это слово он выкрикивал далеко не впервые и порядком натренировался.

Джейсон приземлился на палубу «Арго-II». К счастью, Лео сделал все, что требовалось: перевел корабельные весла в воздушный режим и поднял якорь. Джейсон вызвал такой сильный штормовой ветер, что они стрелой взмыли в небо, а Перси направил на берег волну высотой десять футов. Геркулеса во второй раз сбило с ног потоком воды и ананасов.

Когда же он наконец сумел подняться и принялся швырять им вдогонку кокосовые орехи, «Арго-II» уже летел среди облаков над Средиземным морем.

XXIX ПЕРСИ

Перси чувствовал себя бесполезным и никому не нужным.

Мало ему того, что пришлось убегать из Атланты от злобных морских богов, так потом он не сумел отбиться от атаковавшей «Арго-II» гигантской креветки. Да еще эти ихтиокентавры, родственники Хирона, не захотели его видеть.

Затем ему пришлось сидеть на борту корабля, пришвартованного у Геркулесовых Столбов, пока Крутой Парень Джейсон навещал своего сводного брата, Геркулеса, — величайшего героя всех времен, но Перси и с ним не встретился.

Ладно, хорошо, Пайпер рассказала, что за урод этот Геркулес, но все-таки… Перси уже порядком надоело сидеть на корабле и драить палубу.

Ведь открытое море — это его стихия. Это ему положено идти вперед, брать на себя ответственность и всех спасать. Вместо этого на протяжении всего плавания через Атлантику он не сделал ровным счетом ничего, ну, разве что болтал с акулами да слушал, как тренер Хедж распевает песни из кинофильмов.


В довершение всех бед, с тех пор как они покинули Чарльстон, Аннабет вела себя отстраненно. Большую часть времени она проводила в своей каюте, рассматривая найденную в форте Самтер бронзовую карту, или искала информацию в ноутбуке Дедала.

Когда бы Перси ни заглянул ее повидать, он находил ее в глубокой задумчивости, так что беседа обычно протекла так:

Перси. Ау, как дела?

Аннабет. Нет, спасибо.

Перси. Ладно… Ты сегодня ела?

Аннабет. Думаю, Лео сейчас на дежурстве. Спроси у него.

Перси. Вот я и говорю: у меня волосы горят.

Аннабет. Это хорошо. Но не слишком часто.

Иногда на нее находило такое состояние: одна из сложностей, с которыми сталкиваешься, если твоя девушка — дочь Афины. Перси все равно ломал голову, пытаясь придумать, как привлечь ее внимание. После того инцидента с пауками в форте Самтер он беспокоился за девушку и не знал, как ей помочь, и то, что она от него отгораживалась, не слишком помогало делу.

Оставив позади Геркулесовы Столбы (которые они покинули невредимыми, если не считать нескольких кокосовых орехов, застрявших в бронзовой обшивке корабля), корабль уже пролетел несколько сотен миль.

Перси надеялся, что древние земли не так страшны, как их малюют. На деле же все происходило, как говорится в рекламе: «Вы сразу же почувствуете разницу!»

За час на них нападали несколько раз. Посреди ночи вдруг появилась стая плотоядных стимфалийских птиц, и Фестус их спалил. Грозовые духи вились вокруг мачты, и Джейсон сбивал их молниями. Не успел тренер Хедж расположиться на носу пообедать, как из ниоткуда выскочил дикий пегас, растоптал тренерову энчиладу и улетел, оставив по всей палубе сырные следы в форме копыт.

— Что это было? — спросил тренер.

Глядя вслед улетающему пегасу, Перси пожалел, что рядом нет Блэкджека. Он не видел своего друга уже много дней. Буря и Арион тоже не показывались. Может, они не хотели соваться в Средиземное море, и если так, Перси не мог их винить.

Наконец примерно в полночь, после не то девятой, не то десятой воздушной атаки, Джейсон повернулся к нему.

— Не пойти ли тебе поспать? Я буду сбивать эту гадость с неба, пока смогу двигаться, а потом пойдем морем, и на дежурство заступишь ты.

Перси сомневался, что сможет заснуть: казалось, их несущийся сквозь облака корабль раскачивают злобные грозовые духи. Но предложение Джейсона имело смысл, поэтому Перси спустился в свою каюту и рухнул на кровать.

Он заснул мгновенно, тут же погрузившись в кошмары, отнюдь не способствовавшие отдыху.

Перси снилось, что он находится в темной пещере. На расстоянии вытянутой руки ничего не видно, но он понимал, что помещение огромно. Где-то неподалеку слышался звук падающих капель, эхом отдававшийся от стен. По движению воздуха Перси определил, что потолок пещеры очень, очень высоко вверху.

Послышались тяжелые шаги, и из мрака появились, переваливаясь с боку на бок, близнецы Эфиальт и От. Перси различал их только по цвету волос: Эфиальт носил зеленые пряди, перевитые цепочками с нанизанными на них серебряными и золотыми монетами; От — фиолетовый «конский хвост», обмотанный… неужели хлопушками?

Оделись близнецы одинаково, на этот раз их наряды можно было смело охарактеризовать словом «кошмар». Они нарядились в одинаковые белые слаксы и золотистые пиратские рубашки с V-образным вырезом, открывавшим чересчур много волосатой груди, и опоясались украшенными стразами ремнями, на которых висело по десятку кинжалов в ножнах. Обулись они в сандалии с открытыми мысами, так что сразу стало ясно: у них и впрямь змеи вместо ног. Под ремешками сандалий изгибались змеиные шеи, а там, где у людей пальцы, росли змеиные головы. Змеи оживленно «выстреливали» раздвоенными языками и зыркали по сторонам золотистыми глазами, точно собаки, высматривающие на окне кошку. Возможно, на них очень давно не надевали обувь с возможностью обзора.

Гиганты остановились перед Перси, не обращая на него никакого внимания. Вместо этого они всматривались в темноту.

— Мы здесь, — объявил Эфиальт своим рокочущим голосом. Однако слова рассеялись по пещере, эхом отражаясь от стен, пока не стали совсем тихими и незначительными.

Сверху нечто ответило:

— Да. Я вижу. Такие прикиды трудно не заметить.

От этого голоса желудок Перси подпрыгнул дюймов на шесть. Голос отдаленно напоминал женский, но не мог принадлежать человеку. Каждое слово походило на шипение сразу в нескольких тональностях, как будто по-английски хором пыталась говорить толпа африканских пчел-убийц.

Перси сразу понял: это не Гея, но что бы это ни было, близнецы-гиганты занервничали. Они переминались со змеи на змею и почтительно кивали.

— Конечно, Ваша Милость, — пробормотал Эфиальт. — Мы принесли новости из…

— Зачем вы так вырядились? — спросило существо из темноты. Кажется, оно не приближалось, и Перси это не могло не радовать.

Эфиальт в раздражении глянул на брата.

— Предполагалось, что мой брат наденет что-то другое. К сожалению…

— Ты же сказал, что сегодня я буду метателем ножей, — запротестовал От.

— Я сказал, что сам буду метателем ножей! А тебе полагалось одеться волшебником! О, простите меня, Ваша Милость, к чему вам слушать нашу ругань. Как вы и велели, мы пришли, чтобы сообщить вам новости. Корабль приближается.

Ее милость, чем бы она ни являлась, разразилась яростным шипением, как будто несколько раз проткнули автомобильную покрышку. Перси вздрогнул: существо смеялось.

— Далеко ли? — спросило оно.

— Они будут в Риме на рассвете, я полагаю, — ответил Эфиальт. — Но им, конечно, придется встретиться с золотым мальчиком.

Он усмехнулся, видимо, не очень любил «золотого мальчика».

— Надеюсь, они доберутся благополучно, — сказала Ее Милость. — Если мы позволим поймать их слишком рано, это испортит все веселье. Вы закончили приготовления?

— Да, ваша милость. — От шагнул вперед, и пещера задрожала, а под ногой гиганта появилась трещина.

— Осторожнее, ты, болван! — рявкнула Ее Милость. — Хочешь прямо сейчас вернуться в Тартар?

У Ота от ужаса вытянулось лицо, и он тяжело отступил. Перси понял, что пол, который он поначалу принял за каменный, на самом деле скорее ледяной, как на Аляске, — в некоторых местах прочный, а в некоторых… не очень. Какое счастье, что во сне он невесом.

— Это место уже почти разваливается, — предупредила Ее Милость. — Все держится только благодаря моим умениям. Веками сдерживаемый гнев Афины с одной стороны и бурление великой спящей матери под нами с другой. Мое гнездо находится между двумя этими силами и… что ж, порядком разрушилось. Нам остается только надеяться, что это дитя Афины — стоящая жертва. Возможно, она станет моей последней игрушкой.

Эфиальт сглотнул, не сводя глаз с трещины под ногами.

— Скоро это не будет иметь значения, Ваша Милость, — Гея пробудится, и нас всех вознаградят. Вам больше не придется охранять это место и прятать ваши работы.

— Возможно, — проговорил голос из темноты. — Но мне будет недоставать сладости мщения. Мы вместе неплохо потрудились за долгие столетия, верно?

Близнецы поклонились. В волосах Эфиальта заблестели монеты, и Перси вдруг с тошнотворной уверенностью осознал, что некоторые из них — серебряные драхмы, точь-в-точь как та, которую Аннабет получила от своей матери.

Девушка говорила ему, что в каждом поколении несколько детей Афины отправлялись на поиски пропавшей статуи «Афины Парфенос», и ни один не преуспел.

«Мы вместе неплохо потрудились за долгие столетия…»

Сотни монет в волосах Эфиальта — это трофеи, собранные за века. Перси представил, как Аннабет стоит одна в этом темном месте. Вот гигант забирает ее монету и добавляет к своей коллекции. Перси захотелось выхватить меч и организовать гиганту новую стрижку, начиная с шеи, но, будучи бесплотным, он мог только наблюдать.

— Э-э-э… Ваша Милость, — нервно сказал Эфиальт. — Хотелось бы напомнить вам, что Гея пожелала оставить девчонку в живых. Конечно, вы можете ее мучить, свести с ума, делать, что хотите, но ее кровь должна пролиться на древние камни.


Ее Милость зашипела.

— Для этого можно использовать и других.

— Д-да, — проблеял Эфиальт. — Но эта девчонка особенная, а мальчишка — сын Посейдона. Вы сами увидите, почему именно эти двое больше всего подходят для дела.

Перси не понимал, что замышляют чудовища, но ему очень захотелось проломить пол, чтобы эти идиоты-близнецы в дурацких золотых рубашках провалились в тартарары. Он ни за что не позволит Гее проливать кровь, ни для каких делишек, и уж точно никому не позволит навредить Аннабет.

— Посмотрим, — проворчала Ее Милость. — А теперь оставьте меня. Вы получите свой спектакль, а я… Я буду работать во тьме.

Сон оборвался, и Перси подскочил на кровати.

В дверном проеме стоял Джейсон и стучал по косяку. Вид у сына Юпитера был крайне измотанный.

— Мы сели на воду, — сказал он. — Твоя очередь.

Скрепя сердце Перси разбудил Аннабет. Он полагал, что даже тренер Хедж не станет возражать, если они поговорят после отбоя, ведь нужно сообщить ей информацию, которая может спасти ей жизнь.

Они стояли на палубе одни, если не считать Лео, неизменно несущего вахту у штурвала. Паренек, наверное, был совершенно разбит, но он отказывался идти спать.

— Не хочу, чтобы меня опять разбудила какая-нибудь Креветкогодзилла, — заявил он.

Все пытались убедить Лео, что нападение сколопендры — не только на его совести, но он не слушал ни в какую. Перси понимал его состояние, за ним самим водился грешок не прощать себе своих ошибок.


Было около четырех часов утра. Погода испортилась, стоял такой густой туман, что Перси не видел Фестуса на другом конце судна, и, несмотря на теплую погоду, с неба, точно занавес из нитей бус, сыпалась изморось. Море накатывало им навстречу двадцатифутовые волны, корабль болтало, и Перси слышал, как внизу, в ее каюте, на бедняжку Хейзел… тоже накатывает тошнота.

Несмотря на все это, Перси радовался, что он снова окружен водой. Это куда лучше, чем лететь среди облаков, когда на тебя то и дело нападают плотоядные птицы и пегасы — топтатели энчилады.

Они с Аннабет отошли к поручням, и юноша рассказал ей о своем сне.

Перси не мог с уверенностью сказать, как девушка восприняла новости. Ее реакция оказалась даже страшнее, чем он ожидал: Аннабет не удивилась.

Дочь Афины вглядывалась в туман.

— Перси, ты должен мне кое-что пообещать. Не рассказывай остальным об этом сне.

— Не рассказывать? Аннабет…

— То, что ты видел, касается Метки Афины, — сказала девушка. — И если остальные узнают, это нам ничем не поможет, они только начнут волноваться, и мне будет труднее одной выполнить то, что должно.

— Аннабет, ты, наверное, шутишь. Та тварь в темноте, огромная комната с трескающимся полом…

— Я знаю. — Ее лицо казалось неестественно бледным, и Перси предполагал, что отнюдь не из-за тумана. — Но я должна это сделать одна.

Перси подавил растущую злость. Он не понимал, злится ли на Аннабет или на себя, потому что увидел тот сон, или на весь греко-римский мир, который как хотел влиял на историю человечества на протяжении пяти тысячелетий, и все ради того, чтобы по максимуму испоганить Перси Джексону жизнь.

— Ты знаешь, что скрывается в этой пещере, — предположил он. — Это связано с пауками?

— Да, — еле слышно ответила Аннабет.

— Но тогда, как же ты вообще?.. — он осекся.

Раз уж Аннабет что-то решила, спорить с ней было бесполезно. Он вспомнил ночь в штате Мэн три с половиной года назад, когда они спасли Нико и Бьянку ди Анджело. Аннабет взял в плен титан Атлант, и какое-то время Перси не знал, жива она или нет. Он отправился в путешествие через всю страну, чтобы спасти ее от титана. Те несколько дней стали самыми тяжелыми в его жизни — не только из-за сражений с чудовищами, но и из-за переживаний.

Как же он сможет намеренно ее отпустить, зная, что она идет навстречу еще более грозной опасности?

А потом его озарило: он тогда мучился несколько дней, а Аннабет жила в этом аду полгода, пока он где-то пропадал с потерей памяти.

Его охватило чувство вины, он понял, что ведет себя эгоистично, стоя тут и споря с ней. Аннабет пришлось отправиться в это путешествие, потому что от его исхода может зависеть судьба мира. Но часть Перси хотела заявить: «Забудь о мире». Он не хотел потерять Аннабет.

Перси смотрел в туман. Вокруг не было видно ни зги, но он прекрасно ориентировался в море: мог точно определить долготу и широту, знал, насколько глубок океан под ними и куда движутся течения. Знал, с какой скоростью идет корабль, и чувствовал скалы, мели и другие естественные опасности, поджидавшие их на пути. И все же слепота тревожила.

С тех пор, как они сели на воду, на них еще ни разу не напали, но море явно изменилось. Перси бывал в Атлантическом и Тихом океанах, даже в заливе Аляска, но это море казалось древнее и могущественнее. Перси чувствовал, как под ним ворочаются слои воды. Все греческие и римские герои плавали в этих водах — от Геркулеса до Энея. Чудовища по-прежнему обитают в глубинах, волшебный туман так плотно их окутывает, что большую часть времени они спят; но Перси чувствовал, как они шевелятся, обеспокоенные присутствием греческой триремы с корпусом, обшитым небесной бронзой, чуя кровь полубогов.

«Они вернулись, — говорили, наверное, чудища. — Наконец-то свежая кровь».

— Мы недалеко от побережья Италии, — сказал Перси, главным образом, чтобы нарушить тишину. — Может, в сотне морских миль от устья Тибра.

— Хорошо, — произнесла Аннабет. — К рассвету мы должны…

— Стойте, — Перси показалось, что по его коже провели льдом. — Нам нужно остановиться.

— Почему? — не поняла Аннабет.

— Лео, стой! — завопил юноша.

Слишком поздно. Из тумана вынырнуло другое судно и протаранило их лоб в лоб. За одно короткое мгновение Перси отметил случайные детали: другая трирема; черные паруса с намалеванной на них головой Медузы Горгоны; на носу корабля столпились огромные воины, не вполне люди, в греческих доспехах, с мечами и копьями наготове; бронзовый таран, закрепленный на уровне воды, ударяющий в корпус «Арго-II».


Аннабет с Перси едва не вылетели за борт.

Фестус выдул струю огня, и с десяток крайне удивленных воинов, вопя, попрыгали за борт, однако большая часть ринулась на борт «Арго-II». За поручни и мачту зацепились абордажные крюки, в доски корпуса вонзились железные «кошки».

К тому времени, как к Перси снова вернулась способность соображать, враги их окружили. Из-за тумана и темноты сложно было сказать наверняка, но нападавшие походили на человекоподобных дельфинов (или дельфиноподобных людей). У некоторых были вытянутые серые рыла, другие держали мечи корявыми плавниками, третьи ковыляли на частично сросшихся ногах, у четвертых вместо стоп росли ласты, напомнившие Перси клоунские ботинки.

Лео зазвонил в тревожный колокол и кинулся к ближайшей баллисте, но на него бросилась целая куча стрекочущих воинов-дельфинов.

Аннабет и Перси встали спина к спине, как делали уже много раз, и вытащили оружие. Перси попытался призвать волны, надеясь, что сможет раздвинуть корабли или даже опрокинуть вражеское судно, но ничего не случилось. Как будто что-то отталкивало его волю и вырывало море из-под его контроля.

Он поднял Анаклузмос, готовясь сражаться, но они безнадежно проигрывали численностью. Несколько десятков воинов опустили копья и взяли ребят в кольцо, благоразумно держась на расстоянии удара от меча Перси. Люди-дельфины открывали свои пасти, пересвистывались и что-то лопотали. Раньше Перси не представлял, как ужасны на вид дельфиньи зубы.

Юноша напряженно размышлял. Может, он сумеет вырваться из круга и уничтожить парочку нападавших, но остальные наверняка насадят их с Аннабет на копья.

По крайней мере, воины, кажется, не собирались убивать их сразу. Они удерживали ребят на месте, пока остальные головорезы хлынули вниз и принялись обшаривать корабль. Перси слышал, как они вламываются в каюты и дерутся с его друзьями. Даже если остальные полубоги успели вовремя проснуться, у них не было шансов против такой огромной банды.

По палубе протащили полубессознательного, стонущего Лео и швырнули на груду веревок. Внизу шум борьбы постепенно стихал. Либо остальных скрутили, либо… Перси даже думать об этом не хотел.

Круг копий разомкнулся: воины пропустили кого-то внутрь. Выглядел новоприбывший как человек, но по тому, как расступались перед ним дельфины, Перси заключил, что это главарь. Он был одет в греческие боевые доспехи — сандалии, килт и наголенники, нагрудник, украшенный тщательно выполненными изображениями морских чудовищ, — и все это было сделано из золота. Даже меч, греческий клинок, похожий на Анаклузмос, был не бронзовым, а золотым.

«Золотой мальчик, — подумал Перси, вспомнив свой сон. — Им придется встретиться с золотым мальчиком».

Больше всего Перси нервировал шлем того парня: забрало было сделано в форме маски, напоминающей голову горгоны: кривые клыки, страшный оскал, а вместо волос — извивающиеся вокруг лица золотые змеи. Перси когда-то сталкивался с горгонами и заметил, что сходство (на его вкус, пожалуй, даже слишком сильное) налицо.


Аннабет повернулась и встала с ним плечом к плечу. Перси подавил порыв обнять ее, защитить, так как опасался, что дочь Афины этого не одобрит. К тому же он не хотел показывать парню в золотом, что Аннабет — его девушка. Не стоит выдавать врагу свои слабости, они и так уже попались.

— Кто вы? — спросил Перси. — Что вам нужно?

Воин в золотом тихо засмеялся и, прежде чем Перси успел отреагировать, одним молниеносным движением клинка выбил Анаклузмос у него из рук, так что меч улетел в море.

С таким же успехом воин мог бросить туда легкие Перси, потому что у юноши вдруг перехватило дыхание. Его еще никогда не обезоруживали так легко.

— Ну, здравствуй, братец. — У воина в золотом оказался низкий густой голос с причудливым акцентом, возможно, жителя Ближнего Востока, казавшийся смутно знакомым. — Всегда рад ограбить нашего брата, сына Посейдона. Я — Хрисаор, Золотой Меч. Что же до того, чего я хочу… — Золотая маска повернулась к Аннабет. — Ну, это просто. Я хочу все, что есть у тебя.

XXX ПЕРСИ

Сердце Перси бешено колотилось, когда он смотрел, как Хрисаор расхаживает взад-вперед, пристально рассматривая их, точно премированный скот. С десяток его дельфиноподобных воинов продолжали держать ребят в кольце, целясь копьями прямо в грудь Перси, а десятки других разбойников обыскивали корабль, так что снизу доносился грохот и треск ломаемых вещей. Один из бандитов протопал вверх по лестнице с ящиком амброзии в руках, другой тащил охапку стрел от баллисты и ящик с греческим огнем.

— Осторожнее с этим! — предупредила Аннабет. — Этого достаточно, чтобы оба наших корабля взлетели на воздух.

— Ха! — хохотнул Хрисаор. — Мы все знаем про греческий огонь, девочка. Не волнуйся. Мы тысячелетиями грабили и топили корабли в Mare Nostrum.

— Я уже где-то слышал такой акцент, — сказал Перси. — Мы встречались раньше?

— Не имел удовольствия. — Золотая маска горгоны скалилась на них, так что невозможно было проследить за выражением лица Хрисаора. — Но я все о тебе слышал, Перси Джексон. О да, молодой человек, который спас Олимп. И его верная закадычная подруга Аннабет Чейз.

— Никакая я не закадычная подруга, — прорычала Аннабет. — Кстати, Перси, тебе знаком его акцент, потому что он говорит, как его мать. Мы ее убили в Нью-Джерси.

Перси нахмурился.

— Я совершенно точно уверен, что с таким акцентом в Нью-Джерси не говорят. А кто его?.. Ой.

Все встало на свои места. Кабачок садовых гномов тетушки Эм — логово Медузы Горгоны. Она тоже говорила с таким чудным акцентом, по крайней мере, до тех пор, пока Перси не отрубил ей голову.

— Твоя мать — Медуза? — спросил он. — Чувак, не повезло же тебе.

Судя по горловому звуку, раздавшемуся под маской, теперь Хрисаор тоже рычал.

— Ты такой же наглый, как и первый Персей, — проговорил он. — Но ты прав, Перси Джексон. Мой отец — Посейдон, а Медуза — моя мать. После того, как эта так называемая богиня мудрости превратила Медузу в чудовище… — Золотая маска повернулась к Аннабет: — Это же вроде твоя мать, если не ошибаюсь… Двое детей Медузы оказались в ее утробе, как в ловушке, не в состоянии родиться. И когда настоящий Персей отрубил Медузе голову…

— Дети вырвались на свободу, — припомнила Аннабет. — Пегас и ты.

Перси моргнул.

— Значит, твой брат — крылатый конь. Но при этом ты мой сводный брат, а значит, все летающие кони в мире мои… Ты это знал? Ладно, проехали.

Он уже давно усвоил, что не стоит слишком углубляться в хитросплетения родственных отношений богов, выясняя, кто кому и кем приходится.


После того, как у него появился сводный брат-циклоп Тайсон, Перси решил, что двоих в его семье достаточно.

— Но если ты ребенок Медузы, — продолжал он, — почему я никогда о тебе не слышал?

Хрисаор с раздражением вздохнул.

— Когда твой брат — Пегас, привыкаешь, что про тебя самого забывают. «Ой, смотрите: крылатая лошадь!» Разве кому-то есть дело до меня? Нет! — Он поднял меч, так что его острие нацелилось прямо Перси в глаз. — Но не стоит меня недооценивать. Мое имя означает «золотой меч» неспроста.

— «Имперское золото»? — предположил Перси.

— Ха! «Колдовское золото», да. Впоследствии римляне прозвали его имперским золотом, но до меня никто еще не сражался таким клинком. Мне полагалось стать самым знаменитым героем всех времен! Но, поскольку сказители легенд решили меня игнорировать, я стал злодеем — надо же использовать свое наследие. Будучи сыном Медузы Горгоны, я мог внушать ужас, а будучи сыном Посейдона — править морями!

— Ты стал пиратом, — резюмировала Аннабет.

Хрисаор развел руками, и Перси это вполне устраивало, потому что острие меча больше не целилось ему в глаз.

— Самым лучшим пиратом, — провозгласил Хрисаор. — Я бороздил эти воды веками и подстерегал всех полубогов, которым хватило глупости сунуться в Mare Nostrum. Теперь это моя территория, и все, что у вас есть, — тоже мое.

Один из воинов-дельфинов выволок на палубу тренера Хеджа.

— А ну отпусти меня, ты, тунец-переросток! — ревел Хедж. Он попытался лягнуть воина, но его копыто только впустую звякнуло по доспеху пирата. Судя по вмятинам в форме копыт, украшавшим нагрудник и шлем дельфина, это была далеко не первая попытка тренера освободиться.

— А, сатир, — протянул Хрисаор. — Маленький, старый и жилистый, но циклопы прекрасно заплатят за такую закуску. Посадите его на цепь.

— Я вам не козлятина к столу! — запротестовал Хедж.

— И заткните ему рот, — добавил Хрисаор.

— Ах ты мелкий позолоченный… — дальнейших оскорблений Хеджа никто не услышал, поскольку дельфин заткнул ему рот куском грязной парусины. Тренера моментально скрутили, как теленка на родео, и бросили к остальной добыче, а прихватили пираты немало: деревянные ящики с провизией, запасное оружие, даже волшебный холодильничек из кают-компании.

— Вы не можете этого сделать! — закричала Аннабет.

Смех Хрисаора гулким эхом загудел под его шлемом.

«Интересно, — подумал Перси, — он просто страшно обезображен или может обращать в камень взглядом, как мамочка?»

— Я могу делать все, что захочу, — сказал Хрисаор. — Мои воины отлично натренированы. Они злые, беспощадные…

— Дельфины, — заметил Перси.

Хрисаор пожал плечами:

— Да, а что тут такого? Несколько тысячелетий назад им не повезло: они похитили не того парня. Некоторые из их команды превратились в дельфинов полностью, остальные сошли с ума, но эти… эти выжили, став гибридами. Когда я нашел их под водой и предложил им новую жизнь, они стали моей верной командой. Они ничего не боятся!

Один из воинов нервно застрекотал, обращаясь к предводителю.

— Да-да, — прорычал Хрисаор. — Они боятся одного существа, но это едва ли имеет значение, ведь его здесь нет.


В мозгу у Перси возникла какая-то идея и засвербила где-то в районе основания черепа, но не успел он ухватить эту мысль, как по лестнице поднялись новые воины-дельфины, таща за собой остальных его друзей. Джейсон был без сознания, судя по синякам на лице, он сопротивлялся. Хейзел и Пайпер связали руки и ноги, а дочери Афродиты еще и рот заткнули — очевидно, дельфины уже выяснили, что она владеет волшебным даром убеждения. Не хватало только Фрэнка, хотя у пары дельфинов на мордах виднелись многочисленные следы пчелиных укусов.

Неужели Фрэнк сумел превратиться в рой пчел? Перси надеялся, что так и есть. Если здоровяк на свободе, где-то за пределами корабля, это стало бы их преимуществом, если только Перси придумает, как с ним связаться.

— Прекрасно! — торжествовал Хрисаор. Он приказал воинам положить Джейсона рядом с самострелами, потом оглядел девушек, точно ему их подарили на Рождество, так что Перси заскрипел зубами.

— Парень для меня бесполезен, — заявил Хрисаор. — Но мы можем договориться с ведьмой Цирцеей, она купит женщин в качестве рабынь или учениц, в зависимости от их навыков. Но только не тебя, красотка Аннабет.

Аннабет отшатнулась.

— Ты никуда меня не заберешь.

Перси почувствовал шевеление в кармане джинсов — его ручка вернулась на место. Теперь нужно только отвлечь разбойников, чтобы вытащить меч. Возможно, если он сумеет быстро вывести из строя Хрисаора, команда запаникует.

Жаль, что он не знает его слабостей, обычно Аннабет обеспечивала его такого рода информацией, но, очевидно, что про этого пирата не сложено никаких легенд, так что здесь не помогла бы даже дочь Афины.


Золотой воин поцокал языком.

— О, Аннабет, как печально, что ты не останешься со мной, я был бы счастлив. Но тебя и твоего друга Перси заказали. Некая богиня дает приличную награду за вашу поимку, по возможности живыми, хотя о нанесении вам увечий она ничего не говорила.

В этот миг Пайпер устроила необходимую им суматоху. Она так громко взвыла, что было слышно даже через кляп, а потом упала в обморок на ближайшего охранника, сбив его с ног. Хейзел моментально все поняла и, рухнув на палубу, принялась брыкаться, словно занималась аэробикой.

Перси выхватил Анаклузмос и сдернул с ручки колпачок, с таким расчетом, чтобы появившийся клинок проткнул Хрисаору горло. Однако пират оказался невероятно быстр. Он увернулся и парировал удар, а воины-дельфины отбежали в сторону, чтобы присматривать за пленниками и дать своему вожаку место для боя. Они стрекотали и пищали, подбадривая его, и Перси окатило жуткое подозрение, что команда привыкла к таким развлечениям. Пираты думали, что их главарь в полной безопасности.

Перси еще не доводилось скрещивать мечи с таким противником, с тех пор как… с тех пор, как он бился с богом Аресом. Хрисаор был так же хорош. Многие способности Перси за годы значительно возросли, но теперь он запоздало осознал, что искусство боя на мечах не входит в их число.

По сравнению с таким противником, как Хрисаор, он слишком медленно двигался.

Они наскакивали друг на друга и отступали, кололи и парировали. Сам того не желая, Перси слышал голос Луки Кастеллана, своего первого учителя фехтования из Лагеря полукровок, отрывисто дающий ему указания, но это не помогло.


Золотая маска горгоны действовала подавляюще. Теплый туман, скользкие доски палубы, стрекотание воинов — все это отвлекало. Краем глаза Перси заметил, что один из людей-дельфинов приставил к горлу Аннабет нож, на случай, если она захочет прибегнуть к какой-нибудь хитрости.

Он сделал ложный выпад и ударил, целясь Хрисаору в живот, но пират, предугадав удар, снова выбил меч у Перси из рук, и опять Анаклузмос улетел в море.

Хрисаор от души рассмеялся. Он даже не запыхался. Острие его золотого меча уперлось Перси в грудь.

— Неплохая попытка, — сказал пират. — Но теперь вас закуют в цепи и отправят к прислужникам Геи, они там ждут не дождутся возможности пролить вашу кровь и разбудить богиню.

XXXI ПЕРСИ

Ничто так не способствует появлению гениальных идей, как полный провал.

Перси стоял, обезоруженный и побежденный, и в голове у него формировался план. Он так привык, что у Аннабет всегда можно узнать все о греческих легендах, что немного растерялся, самостоятельно вспомнив кое-что полезное. Однако действовать нужно быстро, нельзя допустить, чтобы с его друзьями что-то случилось. Больше он не потеряет Аннабет, Хрисаора ему не победить — по крайней мере, в поединке один на один. Но без своей команды… если на него нападут сразу несколько полубогов, может, они его одолеют.

Как справиться с командой Хрисаора? Перси сложил два и два: тысячелетия назад пиратов превратили в дельфинов, когда они похитили не того человека. Перси знал эту историю. Черт, «не тот человек» грозился превратить его самого в дельфина. Когда Хрисаор сказал, что команда ничего не боится, один из дельфинов нервно его поправил, и сын Медузы произнес: «Да, но его здесь нет».


Перси быстро глянул в сторону кормы и увидел, что снова превратившийся в человека Фрэнк прячется за баллистой и ждет. Перси с трудом сдержал улыбку. Считалось, что здоровяк неуклюж и бесполезен, однако он всегда оказывался в нужном месте именно тогда, когда был необходим Перси.

Девушки… Фрэнк… Холодильник.

Идея явно сумасшедшая, но, как обычно, другой у Перси не было.

— Ладно! — прокричал он так громко, что все посмотрели на него. — Забирайте нас, если наш капитан вам позволит.

Хрисаор повернул в его сторону голову в золотом шлеме.

— Какой еще капитан? Мои люди обыскали корабль и больше никого не нашли.

Перси заломил руки в драматическом жесте.

— Бог появляется только когда сам того захочет, но он — наш предводитель. Он управляет нашим лагерем полубогов, верно, Аннабет?

Дочь Афины тут же энергично закивала:

— Да! Мистер Д., великий Дионис!

Волна неуверенного стрекотания пробежала по рядам дельфинов, один даже выронил меч.

— Стой на месте! — заорал Хрисаор. — Нет на этом корабле никакого бога, они просто хотят вас напугать.

— О, вам стоило бы бояться! — Перси окинул пиратов полным сочувствия взглядом. — Дионис сильно разгневается на вас за то, что вы нас задерживаете. Вы разве не заметили, что девушки впали в безумие, насланное богом вина?

Хейзел и Пайпер уже какое-то время сидели на палубе, оставив свои гимнастические упражнения, и изумленно таращились на Перси, но когда юноша снова многозначительно на них посмотрел, забились и стали извиваться, как рыбы. Люди-дельфины, давя друг друга, шарахнулись в стороны, стараясь отодвинуться от своих пленниц.

— Вранье! — взревел Хрисаор. — Заткнись, Перси Джексон, директора твоего лагеря здесь нет, его отозвали на Олимп, это общеизвестно.

— Так ты признаешь, что Дионис — наш директор? — уточнил Перси.

— Он им был, — уточнил Хрисаор. — Все это знают.

Перси указал на воина в золотом, как будто тот только что себя выдал.

— Вот видите? Мы обречены. Если не верите мне, давайте посмотрим, что лежит в переносном холодильнике!

Перси кинулся к волшебной морозильной камере. Никто не попытался его остановить. Он пинком открыл крышку и принялся разгребать лед. Должна же была хоть одна остаться. Пожалуйста. И его усилия увенчались успехом: во льду поблескивала серебряная с красным банка содовой. Юноша помахал ею перед воинами-дельфинами, точно разбрызгивая на них отраву от клопов, и закричал:

— Берегитесь! Это любимый напиток бога. Трепещите пред лицом диетической «колы»!

Люди-дельфины запаниковали. Они в любую минуту были готовы обратиться в бегство, и Перси это понял.

— Бог захватит ваш корабль, — предупредил он. — Закончит ваше превращение в дельфинов или сведет вас с ума, а может, превратит в сумасшедших дельфинов! Ваша единственная надежда — уплыть прямо сейчас!

— Нелепость! — Голос Хрисаора сорвался на визг. Казалось, он не знает, кому грозить мечом — Перси или собственной команде.

— Спасайтесь! — предостерегал Перси. — А то будет слишком поздно!

Потом ахнул и указал туда, где прятался Фрэнк.

— О нет! Фрэнк превращается в чокнутого дельфина!

Ничего не произошло.


— Я говорю, — повторил Перси, — Фрэнк превращается в чокнутого дельфина!

Откуда ни возьмись показался Фрэнк. Он шел, спотыкаясь, хватаясь за горло, и в целом демонстрировал недюжинный актерский талант.

— О нет, — прохрипел он, — точно следуя указаниям суфлера. — Я превращаюсь в чокнутого дельфина.

И начал трансформироваться: нос вытянулся, как хобот, кожа стала лоснящейся и серой. Уже в виде дельфина он упал на палубу и забил хвостом по доскам.

Пиратская шайка разбежалась кто куда. Стрекоча и пощелкивая, разбойники побросали оружие, забыв про пленников, не обращая внимания на приказы Хрисаора, и попрыгали за борт. В этой суматохе Аннабет быстро перерезала путы Хейзел, Пайпер и тренера Хеджа.

За считаные секунды Хрисаор остался один, и его окружили. У Перси и его друзей из оружия остался только нож Аннабет и копыта Хеджа, но кровожадное выражение их лиц подсказало Хрисаору, что он обречен.

Пират попятился к поручням.

— Это еще не конец, Перси Джексон, — прорычал он. — Я отомщу…

Тут ему пришлось прерваться, потому что Фрэнк снова перевоплотился. Восьмисотфунтовый медведь гризли может положить конец любому спору. Один взмах огромной лапы, и золотая маска отлетела от шлема. Хрисаор завопил, тут же закрыв лицо руками, и свалился в воду.

Ребята подбежали к поручням. Хрисаор исчез. Перси подумал, а не пуститься ли за ним в погоню, но он не знал эти воды и не хотел снова столкнуться с этим парнем один на один.


— Это было просто здорово! — Аннабет его поцеловала, и настроение у юноши моментально улучшилось.

— Это от безнадежности, — поправил ее Перси. — Да, надо избавиться от пиратской триремы.

— Сожжем ее? — спросила Аннабет.

Перси посмотрел на банку диетической «колы», которую по-прежнему держал в руке.

— Нет. У меня есть идея получше.

Это заняло больше времени, чем рассчитывал Перси. Пока ребята работали, он осматривал морскую гладь, на случай, если Хрисаор со своими пиратами надумает вернуться, но они не вернулись.

Выпив немного нектара, Лео смог подняться на ноги. Пайпер обработала раны Джейсона, но, несмотря на их жуткий вид, все оказалось не так страшно. Юноша больше стыдился того, что снова дал себя схватить, и Перси его понимал.

Ребята переносили все вещи на прежние места и прибирались после нападения, а тренера Хеджа запустили на вражеский корабль, где он в свое удовольствие крушил все подряд своей бейсбольной битой.

Когда сатир закончил, Перси сгрузил вражеское оружие обратно на пиратский корабль. Их кладовая ломилась от сокровищ, но Перси настоял на том, чтобы ничего не трогать.

— Я чувствую, что у них на борту золота где-то на шесть миллионов долларов, — сказала Хейзел. — Да еще алмазы, рубины…

— Шесть ми-миллионов? — Фрэнк начал заикаться. — Канадских долларов или американских?

— Оставьте, — велел Перси. — Это часть подношения.

— Подношения? — переспросила Хейзел.

— Угу, — кивнул Перси. — Канзас.


Джейсон заухмылялся, он ведь тоже был с ними, когда они встретили бога вина.

— Безумие. Но мне это нравится.

В конце концов Перси прошел на борт пиратского корабля и открыл кингстоны. Предварительно он попросил Лео просверлить несколько дополнительных отверстий в днище корпуса, использовав свои волшебные инструменты, что Лео с удовольствием и сделал.

Члены экипажа «Арго-II» собрались у поручней и перерезали веревки абордажных крюков. Пайпер принесла свой новый рог изобилия и, следуя указаниям Перси, пожелала, чтобы из него пролился дождь банок диетической «колы». Банки полились рекой, как из пожарного шланга, завалил всю палубу пиратского корабля, и он начал погружаться. Перси думал, что на это уйдет несколько часов, но под весом банок и морской воды корабль затонул на удивление быстро.

— Дионис, — воззвал Перси, поднимая над головой золотую маску Хрисаора. — Или Бахус… не важно. Ты помог свершиться этой победе, хоть тебя здесь и не было. Твои враги дрожали, услышав твое имя… или название твоей диетической «колы», кто знает. Так что спасибо тебе.

Слова дались ему с трудом, но Перси умудрился ими не подавиться.

— Мы приносим тебе в дар этот корабль в качестве подношения. Надеемся, что оно тебе понравится.

— Шесть миллионов золотом, — пробормотал Лео. — Лучше пусть ему понравится.

— Ш-ш-ш, — одернула его Хейзел. — Драгоценные металлы не так хороши, как тебе кажется, поверь мне.

Перси забросил золотую маску на борт судна, которое погружалось все быстрее, а на уровне грузового отсека из весельных портов триремы забила, пузырясь, коричневая газированная жидкость, окрасив море в пенистый коричневый цвет.

Перси вызвал волну, и она захлестнула вражеское судно, а Лео направил «Арго-II» прочь от места затопления корабля.


— А это разве не загрязнение окружающей среды? — спросила Пайпер.

— Я бы не стал из-за этого переживать, — ответил Джейсон. — Если Бахусу понравится подношение, корабль просто испарится.

Перси не знал, произойдет ли это, но чувствовал, что сделал все, что мог. Он не верил, что Дионис услышал их, и тем более не верил, что бог станет им помогать в борьбе с гигантами, но попытка не пытка.

«Арго-II» взял курс на юг и теперь двигался сквозь туман. Перси решил, что есть, по крайней мере, один положительный итог его боя с Хрисаором: он чувствовал себя настолько униженным, что даже смог себя заставить принести подношение этому винному пижону.

После встречи с пиратами друзья решили пролететь остаток пути до Рима. Джейсон настоял, что уже достаточно оправился и готов стоять на часах вместе с тренером Хеджем. Сатир так зарядился адреналином, что при каждом попадании корабля в воздушную яму размахивал битой и вопил: «Умрите!»

До рассвета еще оставалась пара часов, поэтому Джейсон предложил Перси пойти немного поспать.

— Все нормально, старик, — убеждал он. — Дай и другим шанс спасти корабль, а?

Перси согласился, но, улегшись на кровать, долго не мог заснуть.

Он рассматривал покачивающийся на потолке бронзовый фонарь и думал о том, как легко Хрисаор одолел его на мечах. Золотой воин мог убить его одной левой, однако оставил Перси в живых только из-за того, что кое-кто другой хотел заплатить за привилегию убить его позже.


Перси чувствовал себя так, словно в щель между его доспехами вонзилась стрела. Как если бы на нем все еще пребывало благословение Ахиллеса, а кто-то нашел его слабое место. Чем старше он становился, чем дольше выживал, будучи полукровкой, тем больше его друзья им восхищались. Они от него зависели и полагались на его силу. Даже римляне подняли его на щите, сделали претором, а ведь они знали его всего несколько недель.

Но Перси не ощущал в себе особых сил. Чем более героические поступки он совершал, тем больше понимал, как ограничены его возможности. Он чувствовал себя обманщиком. «Я не такой потрясающий, как вы думаете», — хотелось ему закричать своим друзьям. Ведь его поражения, вроде сегодняшнего, это подтверждали. Может, он из-за этого стал бояться задохнуться? Не столько боялся утонуть в земле или в воде, сколько захлебывался в ожиданиях других, которые он не оправдывал, а они буквально накрывали его с головой.

Ух ты… Когда он начал это обдумывать, то понял, что слишком много времени проводил с Аннабет.

Афина однажды сказала ему о его фатальном недостатке: будто бы он слишком предан друзьям. Он бросился бы спасать друга, невзирая ни на что, даже если это стало бы причиной конца света.

В то время Перси просто отмахнулся от этой мысли. Разве верность — это плохо? К тому же до появления титанов все как-то улаживалось: он спас друзей и победил Кроноса.

Однако сейчас Перси начал задумываться. Он бы с радостью прыгнул в пасть любому чудовищу, богу или гиганту, чтобы только уберечь друзей, но что, если это не его задача? Что, если это должен сделать кто-то другой? Эту идею оказалось очень сложно принять. Ему всегда было трудно уступать даже в мелочах, например, когда нужно отдать Джейсону очередное дежурство. Он не хотел ни на кого полагаться, не хотел, чтобы кто-то пострадал, защищая его.

Так поступила его мама: жила с мерзким жирным смертным мужиком, потому что думала, что таким образом спасет Перси от чудовищ. Его лучший друг Гроувер защищал Перси почти целый год, прежде чем Перси наконец узнал, что он полубог, и Гроувера едва не убил Минотавр.

Перси больше не ребенок и не хочет, чтобы кто-то, кого он любит, рисковал ради него, он сам должен обладать достаточной силой, чтобы быть защитником, но теперь вынужден позволить Аннабет в одиночестве следовать за Меткой Афины, зная, что на этом пути ее может подстерегать смерть. Если придется выбирать — спасти Аннабет или выполнить возложенную на них задачу, — сможет ли Перси выбрать второе?

Наконец усталость взяла верх, и он заснул, но в кошмарах слышал раскаты грома — это смеялась богиня земли Гея.

Перси снилось, что он стоит у дверей Большого дома в Лагере полукровок. На склоне Холма полукровок появилось спящее лицо Геи — ее крупные черты сложились из теней на траве, губы не двигались, но голос богини эхом прозвучал над долиной.

«Так, значит, это твой дом, — прошептала Гея. — Посмотри на него в последний раз, Перси Джексон. Лучше бы ты вернулся сюда, тогда ты, по крайней мере, мог бы умереть вместе со своими товарищами, когда придут римляне. А теперь твоя кровь прольется вдалеке от дома, на древние камни, и я пробужусь».

Земля задрожала. На вершине Холма полукровок загорелась сосна Талии. По долине пронеслась разрушительная волна — трава превратилась в песок, лес рассыпался золой, домики полубогов и Большой дом сгорели дотла. Когда дрожь прекратилась, Лагерь полукровок походил на пустошь, оставшуюся после атомного взрыва. Остался только портик, где стоял Перси.

Рядом с ним прах закрутился и образовал женскую фигуру: закрытые, как у лунатика, глаза; одежды темно-зеленые, с золотыми и белыми пятнами, как будто солнце светит сквозь листву; волосы черные, точно распаханная почва. Лицо прекрасно, но даже с мечтательной улыбкой на устах богиня казалась холодной и сдержанной. Перси показалось, что она с точно такой же улыбкой будет смотреть, как умирают полубоги и горят города.

— Когда я снова приберу к рукам землю, — сказала Гея, — то навсегда оставлю это место бесплодным, как напоминание о вашем племени и о том, насколько бессильны вы оказались предо мной. Не важно, когда ты проиграешь, моя милая маленькая пешка, и кому — Форкию ли, Хрисаору или моим дорогим близнецам. Ты проиграешь, а я пожру тебя. Теперь у тебя только один выбор… умрешь ли ты один? Приходи ко мне добровольно, приведи девчонку, тогда, возможно, я пощажу это место, которое ты так любишь. А иначе…

Гея открыла глаза. В них плескались зелень и чернота, глубокие, как земная кора. Гея видела все, терпение ее было бесконечным. Она просыпалась медленно, но когда она проснется, никто не совладает с ее мощью.

Кожу Перси начало покалывать, руки онемели. Он посмотрел вниз и понял, что рассыпается в пыль, как все чудовища, которых он всю жизнь убивал.


— Приятного времяпрепровождения в Тартаре, моя маленькая пешка, — промурлыкала Гея.

Металлический звон «ДОН-ДОН-ДОН» вырвал Перси из объятий сна, он распахнул глаза и сообразил, что корабль выпускает шасси.

В дверь постучали, и внутрь просунулась голова Джейсона. Синяки у него на лице побледнели, синие глаза возбужденно блестели.

— Эй, старик, — сказал он, — мы приземляемся в Риме. Клянусь, тебе стоит это видеть.

Небо сверкало синевой, точно гроз в мире не существовало. Солнце поднималось над холмами вдалеке, так что все под ними осветилось и заблестело, будто город Рим только что отполировали в автомойке.

Перси видел большие города, в конце концов, он родился в Нью-Йорке, но при виде раскинувшегося под ними Рима у него сдавило горло и стало трудно дышать. Казалось, городу наплевать на границы и географию: он протянулся по холмам и долинам, перепрыгнул через Тибр десятками мостов и раскинулся до самого горизонта. По лоскутному одеялу районов зигзагами метались улицы и аллеи, без всякой логики и симметрии, рядом со стеклянными офисными зданиями зияли свежевыкопанные котлованы. Древний собор соседствовал с современным футбольным стадионом, а между ними выстроился ряд древнеримских колонн. В некоторых районах старые оштукатуренные виллы сбились в кучу между вымощенными булыжником улицами, так что если Перси смотрел только туда, казалось, что он перенесся на тысячи лет назад. Повсюду были пьяццы[117] и забитые машинами улочки.


Тут и там виднелись парки, в которых пальмы умудрялись соседствовать с соснами, можжевельником и оливами, как будто Рим не мог решить, к какой же части света он принадлежит, а может, он до сих пор верил, что весь мир принадлежит Риму.

Перси казалось, что город знает про его сон, в котором ему явилась Гея. Знает, что богиня собирается стереть с лица земли всю человеческую цивилизацию, и этот город, простоявший тысячи лет, возражает ей: «Хочешь меня разрушить, Лицо-из-Грязи? Ну, попробуй».

Другими словами, их встретил этакий тренер Хедж среди смертных городов, только выше ростом.

— Мы сядем вон в том парке, — объявил Лео, указывая на широкую массу зелени, из которой кое-где торчали пальмы. — Давайте надеяться, что волшебный туман замаскирует нас под голубей или что-то в этом роде.

Перси пожалел, что с ними нет Талии, сестры Джейсона. Она всегда умела управлять туманом, чтобы заставить людей видеть то, что нужно ей. Перси никогда не был хорош в этих премудростях, он просто повторял про себя: «Не смотрите на меня», надеясь, что римляне под ними не заметят огромную бронзовую трирему, совершающую посадку в их городе в самый час пик.

Кажется, это сработало, потому что нигде не было видно машин, съезжающих с дорог в кюветы, а римляне не указывали пальцами в небо и не вопили: «Пришельцы!»

«Арго-II» приземлился на зеленое поле, и весла втянулись в порты.

Кругом шумели машины, но в самом парке было тихо и безлюдно. Слева от них уходила под уклон зеленая лужайка, упиравшаяся в край леса. Там росли какие-то странного вида сосны с тонкими, прихотливо изогнутыми стволами: на высоте тридцати-сорока футов их ветви начинали бурно разрастаться во все стороны, создавая своеобразный полог, в тени которого угнездилась старая вилла. Сосны напомнили Перси деревья из сказок доктора Сьюза,[118] которые в детстве читала ему мама.

Справа от них, обвиваясь вокруг вершины холма, протянулась кирпичная стена с бойницами для лучников на самом верху — может, средневековая полоса обороны, а может, древнеримская, кто знает.

К северу, примерно в миле от них, над скачущими вверх-вниз, как на стиральной доске, крышами города виднелась верхушка Колизея, похожая как две капли воды на фотографии в путеводителях. И тут у Перси задрожали ноги: он и правда здесь. До сих пор он думал, что его путешествие на Аляску было очень необычным, но сейчас он стоял в самом сердце древней Римской империи, вражеской территории для любого греческого полубога. В некотором смысле это место повлияло на его жизнь не меньше, чем Нью-Йорк.

Джейсон указал на основание стены с бойницами — там имелось нечто вроде туннеля, в глубь которого вела лестница.

— Думаю, я знаю, где мы, — сказал он. — Это гробница Сципионов.

Перси нахмурился.

— Сципион… Пегас Рейны?

— Нет, — вставила Аннабет. — Это знатный римский род и… ух ты, здесь просто потрясающе.

Джейсон кивнул.

— Когда-то я изучал карты Рима. Всегда хотел сюда приехать, но…

Никто не стал заканчивать предложение. Глядя на своих друзей, Перси видел, что они поражены не меньше его. Они это сделали: приземлились в Риме. В том самом Риме.

— Каков наш план? — спросила Хейзел. — У Нико осталось время до заката — в лучшем случае, а этот город сегодня собираются разрушить.

Перси встряхнулся, сбросив с себя оцепенение.

— Ты права. Аннабет… Ты знаешь, куда нужно идти, если верить твоей бронзовой карте?

Серые глаза девушки потемнели, как небо перед грозой, и Перси интерпретировал это как: «Помни, что я тебе говорила, дружок. Держи свой сон при себе». Вслух дочь Афины сказала:

— Да. Это на реке Тибр. Думаю, я смогу найти это место, но мне следует…

— Взять меня с собой, — закончил за нее Перси. — Точно, ты права.

Аннабет гневно на него посмотрела.

— Это не…

— Безопасно… — подхватил юноша. — Не безопасно полубогу бродить одному по Риму. Я пойду с тобой до Тибра. Если повезет, встретим этого речного бога Тиберина, и тогда нам пригодится то письмецо с рекомендациями. Возможно, он тебе поможет или что-то посоветует. А уж оттуда пойдешь одна.

Последовал молчаливый обмен взглядами, но Перси не поддался. Когда они с Аннабет начали встречаться, его мама вбила это ему в голову: «Свою спутницу следует провожать до двери, это вопрос вежливости». Если это правда, он просто продемонстрирует хорошие манеры, проводив Аннабет к началу ее эпического одиночного похода в один конец.

— Ладно, — пробормотала Аннабет. — Хейзел, теперь, когда мы в Риме, ты сможешь определить местонахождение Нико?

Хейзел моргнула, как будто выходя из транса, в который ее ввела молчаливая пикировка Перси и Аннабет.

— Э-э-э… Надеюсь, смогу, если окажусь недалеко от того места. Мне придется походить по городу. Фрэнк, ты не мог бы пойти со мной?

Фрэнк просиял.

— Разумеется.

— И… кхм… Лео, — добавила Хейзел. — Будет неплохо, если ты тоже пойдешь. Рыбокентавры сказали, что нам понадобится твоя помощь, чтобы разобраться с какой-то механикой.


— Ага, — откликнулся Лео, — нет проблем.

Улыбка Фрэнка превратилась в оскал, не уступавший маске Хрисаора.

Когда дело касалось взаимоотношений, Перси гениальностью не блистал, но даже он почувствовал напряжение, повисшее между этими троими. С тех пор как они пересекли Атлантику, ребята вели себя странно, и дело было даже не в том, что мальчишки соперничали друг с другом из-за Хейзел. Казалось, их что-то связывает, как будто было совершено убийство, но они еще не определились, кто из них жертва.

Пайпер вытащила кинжал и положила на поручни.

— Мы с Джейсоном можем охранять корабль. Я посмотрю, что мне покажет Катоптрис. Но, Хейзел, если вы с ребятами найдете место, где прячут Нико, не лезьте туда одни, возвращайтесь и позовите нас. Нам всем придется сражаться с гигантами.

Однако она не произнесла очевидного: даже если сражаться будут все, их сил не хватит, если только на их сторону не встанет какой-то бог. Перси решил не поднимать этот вопрос.

— Хорошая идея, — поддержал он. — Как насчет встретиться здесь же часов… во сколько?

— В три пополудни? — предложил Джейсон. — Полагаю, это крайний срок для встречи, если мы по-прежнему надеемся сразиться с гигантами и спасти Нико. Если случится что-то непредвиденное, постарайтесь послать радужное сообщение богини Ириды.

Остальные закивали, соглашаясь, но Перси заметил, что некоторые украдкой глянули на Аннабет. Еще одна вещь, о которой никто не хотел говорить: у Аннабет будет другое расписание. Может, она вернется к трем часам, может, вернется гораздо позже или никогда. Но она пойдет одна на поиски «Афины Парфенос».


Тренер Хедж проворчал:

— Стало быть, у меня будет время поесть кокосов… то есть вытащить кокосы из корпуса корабля. Перси, Аннабет… Я не одобряю то, что вы уходите вдвоем. Просто помните: ведите себя прилично. Если до меня дойдут слухи о чем-то неподобающем, я посажу вас под домашний арест до тех пор, пока Стикс не замерзнет.

По сравнению со смертельными опасностями, которые им предстояли, угроза домашнего ареста показалась такой смехотворной, что Перси не смог сдержать улыбку.

— Мы скоро вернемся, — пообещал он. Оглядел друзей, пытаясь отделаться от мысли, что они в последний раз собрались все вместе. — Удачи, ребята.

Лео опустил трап, и Перси с Аннабет первыми покинули корабль.

XXXII ПЕРСИ

При других обстоятельствах прогулка по Риму вместе с Аннабет стала бы просто потрясающим событием. Они держались за руки, пробираясь по извилистым улочкам, уворачиваясь от машин и сумасшедших на скутерах, лавируя в толпе туристов и переходя вброд целые океаны голубей. Становилось все теплее. Когда они удалились от крупных дорог, в воздухе запахло свежим хлебом и недавно срезанными цветами.

Ребята направлялись к Колизею, потому что это был самый заметный ориентир, но добраться туда оказалось труднее, чем представлял Перси. Сверху город казался большим и запутанным, но на земле оказалось, что все еще хуже. Несколько раз они забредали в тупики и едва не заблудились. Зато случайно натыкались на прекрасные фонтаны и огромные памятники.

Аннабет что-то рассказывала про попадавшиеся им по пути архитектурные сооружения, но Перси присматривался к другим вещам. Один раз он заметил мерцающего пурпуром призрака-лара — дух зыркнул на них из окна одного из многоквартирных домов. В другой раз юноша увидел, как между полуразрушенных колонн парка мелькает женщина в белых одеждах — возможно, нимфа или богиня, — сжимая в руке зловещего вида нож. Никто на них не нападал, но Перси чувствовал, что за ними наблюдают и наблюдатели не дружелюбны.

Наконец они подошли к Колизею. Перед памятником разыгрывалась потасовка между десятком парней в дешевых костюмах гладиаторов и полицейскими — пластмассовые мечи против дубинок. Перси не представлял, чего они не поделили, но они с Аннабет решили пройти мимо. Иногда смертные ведут себя более странно, нежели чудовища.

Ребята шли на запад, время от времени останавливаясь спросить, как пройти к реке. Перси как-то не подумал, что — тоже мне! — люди в Италии говорят по-итальянски, а он — нет. Впрочем, как выяснилось, это не так страшно. Несколько раз к ним самим подходили и спрашивали дорогу, тогда Перси в ступоре таращился на вопрошающих, и те переходили на английский.

Следующее открытие: у итальянцев были в ходу евро, а у Перси не оказалось ни одного евроцента. Он пожалел об этом, как только наткнулся на магазин для туристов, торгующий газировкой. К тому времени был уже почти полдень, становилось по-настоящему жарко, и юноша начинал жалеть, что не оставил себе трирему, полную диетический «колы».

Аннабет положила конец его мукам. Порывшись в рюкзаке, она вытащила ноутбук Дедала, ввела несколько команд, и из щели в боку компьютера выскочила пластиковая карта.

Аннабет триумфально ею помахала.

— Международная кредитка на крайний случай.

Перси вытаращился на девушку.

— Как ты… Нет. Не важно, я не хочу этого знать. Просто оставайся такой же удивительной.


Газировка их освежила, но было по-прежнему очень жарко, и к тому времени, как полубоги добрели до Тибра, они порядком устали. Вдоль берега реки протянулась каменная набережная, обрамленная хаотически расположенными складами, жилыми домами, магазинчиками и кафе.

Сам Тибр раскинулся широко, тек неторопливо, а его воды цветом напоминали жженый сахар. Над берегами склонилось несколько высоких кипарисов. Ближайший мост, построенный из железных балок, выглядел новым, но совсем рядом с ним стоял ряд потрескавшихся каменных арок, обрывавшийся на середине реки, — вполне возможно, эти руины остались тут еще со времен Цезаря.

— Здесь, — Аннабет указала на старый каменный мост. — Он обозначен на карте. Но что мы будем делать дальше?

Перси порадовался, что девушка сказала «мы», потому что не хотел с ней расставаться. Вообще-то, он сомневался, что сумеет это сделать, когда придет время. В памяти всплыли слова Геи: «Умрешь ли ты один?»

Он смотрел на реку, гадая, как им вызвать бога реки Тиберина. Прыгать в воду страшно не хотелось: Тибр казался таким же грязным, как пролив Ист-Ривер в Нью-Йорке, в котором он слишком часто сталкивался с ворчливыми речными дэхами.

Юноша указал на ближайшее кафе со столиками под открытым небом.

— Уже почти время обеда. Как насчет еще раз опробовать нашу кредитку?

Несмотря на то, что только-только пробило полдень, в кафе оказалось полно народу. Они выбрали столик поближе к реке, и к ним поспешил официант. Выглядел он несколько удивленным, особенно когда ребята сказали, что хотят пообедать.

— Американцы? — спросил он со страдальческой улыбкой.

— Да, — подтвердила Аннабет.

— Я бы с удовольствием съел пиццы, — добавил Перси.

У официанта сделался такой вид, будто он пытается проглотить евроцентовую монету.

— Конечно, синьор. И, позвольте, я угадаю: «кока-колы»? Со льдом?

— Потрясающе! — сказал Перси. Он не понял, почему у парня такой кислый вид, можно подумать, Перси попросил синюю «колу».

Аннабет заказала панини и какой-то газированный напиток. Когда официант отошел, она улыбнулась Перси.

— Думаю, итальянцы днем едят гораздо позже. Они не кладут лед в напитки, а пиццу делают только для туристов.

— Хм, — пожал плечами Перси. — Лучшая итальянская еда, а сами они ее не едят?

— Я бы не стала говорить этого официанту.

Они взялись за руки. Перси был доволен уже тем, что просто смотрит на Аннабет, освещенную солнцем. От ее волос исходило такое красивое теплое сияние, а глаза цвета неба и гальки казались то карими, то синими.

Перси подумал, не рассказать ли ей про свой сон о том, как Гея разрушает Лагерь полукровок, и решил, что не стоит. У нее и так хватает забот, не говоря уже о том, с чем ей вскоре предстоит столкнуться.

Но это натолкнуло его на мысль… что случилось бы, если бы они не распугали пиратов Хрисаора? Перси и Аннабет заковали бы в цепи и доставили к прислужникам Геи, их кровь пролилась бы на древние камни. Перси предполагал, что их доставили бы в Грецию для какого-то жуткого жертвоприношения. Но они с Аннабет вместе прошли через множество передряг, они придумали бы какой-нибудь план побега, спаслись… и Аннабет не оказалась бы здесь, в Риме, чтобы в одиночку отправиться навстречу неизвестности.

«Не важно, когда ты проиграешь», — сказала Гея.

Перси знал, что это ужасное желание, но ему хотелось, чтобы тогда на море они дали себя захватить. По крайней мере, в таком случае они с Аннабет остались бы вместе.

— Тебе не стоит стыдиться, — сказала девушка. — Ты думаешь про Хрисаора, верно? Мечами не решить всех проблем. В конце концов, ты нас спас.

Перси невольно подумал: «Как ты это делаешь? Ты всегда знаешь, о чем я думаю».

— Я тебя знаю, — улыбнулась девушка.

«Но я все равно тебе нравлюсь», — хотел сказать Перси, однако промолчал.

— Перси, — заметила Аннабет, — ты не можешь тащить на своих плечах ответственность за наше задание. Это невозможно, поэтому нас семеро. Тебе придется позволить мне искать «Афину Парфенос» одной.

— Я скучал по тебе, — признался юноша. — Месяцами. Огромный кусок наших жизней просто забрали. Если я снова тебя потеряю…

Принесли ленч. Официант вроде бы успокоился. Смирившись с тем, что посетители — невежественные американцы, он явно решил их простить и вести себя с ними вежливо.

— Отсюда открывается превосходный вид, — произнес он, кивая в сторону реки. — Приятного отдыха.

После того как он ушел, молодые люди ели в молчании. Пицца оказалась квадратной, плохо пропеченной, и на нее положили слишком мало сыра. «Может быть, — подумал Перси, — поэтому римляне ее и не едят». Бедные римляне.

— Ты должен мне поверить, — проговорила Аннабет, не поднимая глаз. Перси едва не решил, что она говорит со своим сандвичем. — Ты должен верить, что я вернусь.

Он проглотил кусок пиццы.

— Я верю в тебя. Это не проблема. Но откуда ты собираешься вернуться?

Их прервал шум подъезжающего скутера. Перси посмотрел в сторону реки, потряс головой и посмотрел еще раз. Подъезжающий мотороллер представлял собой устаревшую модель: громоздкий, светло-голубой. На нем сидел дядька в сером шелковом костюме, а у него за спиной — молоденькая женщина с шарфом на голове, ее руки обнимали водителя за талию. Они, петляя, проехали между столиками и подкатили к Перси и Аннабет.

— Ба! Приветствую! — сказал мужчина. Его низкий голос звучал почти хрипло, как у какого-то киноактера. Коротко подстриженные волосы были зачесаны назад, открывая взору скуластое лицо. Красив, как киноактеры пятидесятых годов двадцатого века, даже одежда старомодная. Когда он остановил мопед, оказалось, что на мужчине слаксы с завышенной талией, но каким-то образом ему все равно удавалось выглядеть мужественно и стильно, не как захолустная деревенщина. Перси не смог навскидку определить, сколько ему лет, возможно, тридцать, хотя его прикид вполне подошел бы какому-нибудь дедуле.

Женщина соскользнула с мопеда.

— О, у нас сегодня просто замечательное утро, — проговорила она, задыхаясь.

Выглядела она примерно на двадцать один год и тоже нарядилась в старомодную одежду. Белая блузка, заправленная в насыщенно-желтого цвета юбку до лодыжек; талию женщины (такой тонкой талии Перси еще никогда не видел) стягивал широкий кожаный ремень. Когда она сняла шарф, под ним обнаружились короткие черные волосы, уложенные идеальными волнами. У женщины были темные веселые глаза и ослепительная улыбка. Не все наяды, которых когда-либо встречал Перси, имели такой колдовской вид, как эта красавица.

Сандвич выпал из рук Аннабет.

— О, боги. Как… как?..

Казалось, она настолько потрясена, что Перси предположил, что ему следовало бы знать этих двоих.

— Где-то я вас, ребята, уже видел, — решил он. Наверное, по телевизору. Вроде бы они из какого-то старого шоу, хотя нет. Они же совсем не постарели. И все-таки юноша ткнул пальцем в мужчину и предположил: — Вы — тот парень из сериала «Безумцы»?[119]

— Перси! — Аннабет выглядела шокированной.

— Что? — возразил юноша. — Я мало смотрю телевизор.

— Это Грегори Пек! — Глаза Аннабет округлились, челюсть отвисла. — И… о, боги! Одри Хепберн! Я знаю этот фильм: «Римские каникулы». Но его же сняли в пятидесятые годы двадцатого века. Как?..

— О, моя дорогая! — Женщина повернулась, точно дух воздуха, и села за их столик. — Боюсь, ты меня с кем-то путаешь! Мое имя — Рея Сильвия, я была матерью Ромула и Рема тысячи лет тому назад. Но очень мило с твоей стороны заметить, что я так же молода, как и в пятидесятые. А это — мой муж…

— Тиберин, — сказал «Грегори Пек», уверенно протягивая Перси руку. — Бог реки Тибр.

Перси пожал богу руку. Он него пахло лосьоном после бритья. Конечно, если бы Перси был рекой Тибр, то, вероятно, тоже захотел бы замаскировать запах одеколоном.

— Э-э-э… Привет, — произнес юноша. — А вы двое всегда выглядите как американские кинозвезды?


— Вот как? — Тиберин нахмурился, оглядел свой костюм. — По правде сказать, я не уверен. Перемещение Западной цивилизации идет в обе стороны, знаешь ли. Рим влиял на мир, но и мир влияет на Рим, а в последнее время кругом просто не продохнуть от американского влияния. За минувшие столетия я уже слегка запутался.

— Ладно, — кивнул Перси. — Но… вы здесь, чтобы помочь?

— Мои наяды доложили мне, что вы двое прибыли сюда. — Темные глаза Тиберина быстро глянули на Аннабет. — У тебя есть карта, моя дорогая? И рекомендательное письмо?

— Хм… — Аннабет передала богу письмо и бронзовый диск. Она так таращилась на речного бога, что Перси начал ревновать.

— Ит-так… — запинаясь, пробормотала девушка. — Вы помогали другим детям Афины в их поисках?

— О, моя дорогая! — Хорошенькая леди Рея Сильвия положила руку Аннабет на плечо. — Тиберин всегда готов помочь. Знаешь, он спас моих детей Ромула и Рема и привел их к Лупе, богине волков. Впоследствии, когда старый царь Нумин попытался меня убить, Тиберин меня пожалел и сделал своей женой. С тех пор я вместе с ним правлю речным царством. Он просто сказочно хорош!

— Спасибо, моя дорогая, — криво улыбнулся Тиберин. — Верно, Аннабет Чейз, я помогал многим твоим братьям и сестрам… хотя бы благополучно начать их путешествие. Какая жалость, что все они потом умерли мучительной смертью. Ну, что же, твои документы, похоже, в порядке, так что нам лучше отправляться. Метка Афины ждет!

Перси сжал руку Аннабет, вероятно, даже слишком сильно.

— Тиберин, позволь мне пойти с ней. Хотя бы часть пути.

Рея Сильвия сладко улыбнулась.

— Но ты не можешь, глупый мальчик. Ты должен вернуться на свой корабль и собрать остальных своих друзей. Выступите против гигантов! Кинжал твоей подруги Пайпер укажет вам путь. У Аннабет другая дорога, она должна идти одна.

— Это так, — подтвердил Тиберин. — Аннабет должна сама встретиться с хранителем усыпальницы, это единственный способ. А у тебя, Перси Джексон, остается меньше времени, чем ты думаешь, чтобы спасти твоего друга, заточенного в кувшине. Ты должен торопиться.

Съеденная пицца встала в желудке Перси цементным комом.

— Но…

— Все в порядке, Перси, — Аннабет пожала его руку. — Я должна это сделать.

Юноша начал было возражать, но, увидев выражение ее лица, умолк. Девушка была в ужасе, но изо всех сил старалась это скрыть — ради него. Если он станет спорить, ей будет только тяжелее, или она может уступить его уговорам и остаться — а это еще хуже. Тогда ей придется жить с мыслью о том, что она спасовала перед самым важным в ее жизни вызовом… при условии, что они выживут после разрушения Рима и после того, как Гея уничтожит мир. Статуя Афины — это ключ к уничтожению гигантов. Перси не знал, как и почему, но только Аннабет могла ее найти.

— Ты права, — вздохнул он, с трудом заставляя себя произносить слова. — Поосторожнее там.

Рея Сильвия хихикнула, как будто он сморозил глупость.

— Осторожнее? Не думаю, что это поможет. То, что случится, неминуемо. Идем, моя дорогая Аннабет. Мы покажем тебе, где начинается путь. В конце концов, тебе самой по нему идти.

Аннабет поцеловала Перси, помедлила, словно размышляя, что еще сказать, потом закинула на плечо рюкзак и уселась на мопед.

Перси сходил с ума от бессилия. Он предпочел бы сразиться с любым из существующих на свете чудовищ, снова выйти против Хрисаора один на один, но заставил себя по-прежнему сидеть на стуле и смотреть, как Аннабет уезжает на мопеде вместе с «Грегори Пеком» и «Одри Хепберн», все дальше и дальше.

XXXIII АННАБЕТ

Аннабет опасалась, что все будет гораздо хуже. По крайней мере, она успела пообедать вместе с Перси на берегу Тибра, прежде чем отправиться в ужасное, смертельно опасное одиночное путешествие. А теперь еще едет на скутере с «Грегори Пеком».

Она знала тот старый фильм только благодаря отцу. Последние несколько лет, с тех пор, как они помирились, они стали проводить вместе больше времени, и она выяснила, что ее отец не чужд сентиментальности. Конечно, он любил военную историю, оружие и бипланы, а еще обожал старые фильмы, особенно романтические комедии сороковых и пятидесятых годов. А одним из самых любимых его фильмов были «Римские каникулы», и он заставил Аннабет его посмотреть.

Девушка считала, что сюжет довольно глупый (принцесса теряет память и в Риме влюбляется в американского журналиста), но подозревала, что фильм так нравится отцу из-за того, что напоминает о его отношениях с богиней Афиной. Еще одна пара, которой не могло выпасть счастливого конца. Отец совершенно не походил на Грегори Пека, а Афина даже отдаленно не напоминала Одри Хепберн, и все же Аннабет знала: люди видят то, что хотят видеть, и им не нужен волшебный туман, чтобы исказить восприятие.

Пока светло-голубой скутер петлял по римским улочкам, богиня Рея Сильвия, перепрыгивая с пятого на десятое, рассказывала Аннабет, как сильно город изменился за века.

— Вон там стоял мост Понс Саблициус, — говорила она, указывая на излучину Тибра. — Ну, знаешь, где Гораций[120] с двумя друзьями защитили город от вторжения вражеской армии? Вот это был по-настоящему отважный римлянин!

— И взгляни дорогая, — добавил Тиберин, — вот место, где Ромула и Рема прибило к берегу.

Очевидно, он имел в виду место на берегу реки, где в настоящее время утки строили гнездо из разорванных пластиковых сумок и оберток от конфет.

— Ах да, — радостно подхватила Рея Сильвия. — Ты был так добр, что вышел из берегов и отнес моих малышей к берегу, где их нашли волки.

— Пустяки, — откликнулся Тиберин.

Аннабет почувствовала головокружение. Речной бог говорил о том, что произошло тысячи лет назад, когда здесь еще пролегали болота да стояли одинокие хижины. Тиберин спас двоих малышей, один из которых впоследствии основал величайшую в мире империю. Пустяки.

Рея Сильвия указала на большой современный многоквартирный дом.

— А вон там когда-то стоял храм Венеры. Потом его перестроили в церковь, потом сделали там дворец, потом — многоквартирный дом. Он три раза сгорал дотла. И теперь это опять многоквартирный дом. А вон на том месте…

— Прошу вас, — взмолилась Аннабет. — У меня от вас голова кружится.

Рея Сильвия рассмеялась.

— Прости, дорогая. История здесь залегает слоями, но, разумеется, до Греции нам далеко. Когда Рим еще только застраивали хижинами из грязи, Афины уже были древними. Сама увидишь, если выживешь.

— Ну, спасибо, утешили, — пробормотала Аннабет.

— Вот и приехали, — объявил Тиберин, останавливаясь перед большим, облицованным мрамором зданием, фасад которого посерел от городской пыли, но все равно оставался прекрасным. Фронтон украшал затейливый рельеф, изображающий римских богов. На огромных железных дверях висел тяжелый замок.

— Я должна войти внутрь? — Аннабет пожалела, что не взяла с собой Лео или хотя бы не одолжила кусачки, наверняка имевшиеся в его поясе для инструментов.

Рея Сильвия хихикнула, прикрыв рот ладонью.

— Нет, моя дорогая. Не в него, а под него.

Тиберин указал на каменные ступени в стене здания — если бы оно стояло на Манхэттене, они могли бы вести в подвал.

— Наземный Рим застроен хаотически, — сказал Тиберин, — но это не идет ни в какое сравнение с тем, что находится под землей. Ты должна спуститься в скрытый город, Аннабет Чейз. Найди алтарь иноземной богини. Неудачи твоих предшественников тебе помогут. А потом… я не знаю.

Аннабет показалось, что рюкзак за плечами потяжелел. Она несколько дней изучала бронзовую карту, рылась в ноутбуке Дедала в поисках информации. К сожалению, то немногое, что она узнала, ничуть не облегчало ей задачу, скорее, наоборот.

— Мои братья и сестры… ни один из них не дошел до гробницы, так ведь?


Тиберин покачал головой.

— Но тебе известно, какова будет награда, если ты сможешь ее освободить.

— Да, — кивнула Аннабет.

— Это шанс восстановить мир между детьми Греции и Рима, — проговорила Рея Сильвия. — И возможность изменить ход грядущей войны.

— Если я выживу, — повторила Аннабет.

Тиберин печально кивнул.

— Ты ведь тоже понимаешь, с каким стражем тебе предстоит встретиться?

Аннабет вспомнила пауков в форте Самтер и сон, о котором ей рассказал Перси, про шипящий голос в темноте.

Рея Сильвия посмотрела на мужа.

— Она храбрая, возможно, даже сильнее остальных.

— Надеюсь, что так, — ответил речной бог. — Прощай, Аннабет Чейз. И удачи.

Рея Сильвия ослепительно улыбнулась.

— У нас такие чудесные планы на остаток дня! Прошвырнемся по магазинам!

Грегори Пек и Одри Хепберн умчались на своем светло-голубом мопеде, а Аннабет повернулась и в одиночестве спустилась по ступеням.

Она множество раз была под землей.

Но на середине лестницы вдруг осознала, как много времени прошло с тех пор, как она пускалась в такие передряги одна. И замерла.

Боги… такого с ней не случалось с самого детства. Сбежав из дома, она несколько недель выживала самостоятельно, жила в переулках и пряталась от чудовищ, пока Талия и Лука не взяли ее под крыло. Потом она добралась до Лагеря полукровок и жила там до двенадцати лет. После этого во все опасные приключения она пускалась вместе с Перси и остальными друзьями.

В последний раз она чувствовала себя такой напуганной и одинокой, когда ей было семь. Она вспомнила тот день в Бруклине, когда они с Талией и Лукой бродили по логову циклопов. Талию и Луку поймали, и Аннабет пришлось вызволять их с боем. Она до сих пор помнила, как дрожала в каком-то темном углу того полуразрушенного дома, слушая, как циклопы, подражая голосам ее друзей, пытаются обманом заставить ее выйти из укрытия.

А что, если это тоже обман? Что, если остальные дети Афины умерли из-за Тиберина и Реи Сильвии, позволив завести себя в ловушку? Смогли бы Грегори Пек и Одри Хепберн так поступить?

Девушка заставила себя идти дальше. Выбора все равно нет. Если «Афина Парфенос» действительно здесь, это может решить судьбу войны и, что важнее, помочь ее маме. Афина нуждается в ее помощи.

Спустившись по лестнице, она уперлась в старую деревянную дверь с железным кольцом, над которым имелась металлическая пластина с замочной скважиной. Аннабет задумалась, как взломать замок, но стоило ей прикоснуться к кольцу, как по центру двери загорелся силуэт совы — знак Афины. Из скважины вылетело облачко дыма, и дверь распахнулась.

Аннабет в последний раз посмотрела вверх, на сияющий синий квадрат неба вверху лестницы. Смертные, наверное, наслаждаются погожим днем. Парочки держатся за руки в кафе, туристы суетятся в магазинах и музеях, обычные римляне занимаются своими делами, вероятно, даже не думают о тысячелетней истории у себя под ногами. И, уж конечно, они ничего не ведают о дэхах, богах и чудовищах, которые по-прежнему здесь обитают, а также о том, что сегодня их город может быть разрушен, если только некая группа полубогов не сумеет остановить гигантов.

Аннабет шагнула в дверной проем и оказалась в этаком подвале-киборге. По древним кирпичным стенам ползли современные электрические кабели и трубы, потолок поддерживали стальные леса пополам с гранитными колоннами времен Древнего Рима.

В ближайшей к ней половине подвала громоздились деревянные ящики. Из любопытства Аннабет открыла несколько. В некоторых лежали разноцветные мотки ниток, такие можно использовать как леску воздушного змея или для декоративных поделок. В других ящиках хранились гладиаторские мечи из дешевого пластика. Возможно, какой-то магазин для туристов использовал это помещение как склад.

В дальней части подвала, в полу, была выкопана яма, на дне которой начиналась еще одна лестница, ведущая куда-то вниз, под землю.

Аннабет присела на корточки у края котлована. Света, который давал ее кинжал, оказалось недостаточно, чтобы он пробился сквозь царившую внизу темноту. Она пошарила рукой по стене, нашла выключатель и нажала.

Загорелись белые флуоресцентные лампочки, осветившие лестницу. Внизу девушка увидела мозаичный пол, украшенный изображениями оленя и фавнов — может, это одно из помещений какой-то древнеримской виллы, которую просто оставили под этим современным подвалом, забитым ящиками с веревками и пластиковыми мечами.


Дочь Афины перелезла через край ямы. Комната имела площадь примерно двадцать футов. Стены когда-то были ярко раскрашены, но большая часть фресок осыпалась или поблекла. Единственный выход из помещения представлял собой дыру, проделанную в полу в одном из углов (вероятно, для этого пришлось оббить мозаику). Аннабет опустилась на четвереньки и заглянула внутрь. Внизу находилась большая пещера, но девушка не сумела разглядеть дно.

Слышалось журчание воды, текущей в тридцати, а может, в сорока футах внизу. Канализацией совсем не пахло, просто застоявшийся воздух, с душком плесени, чуть-чуть сладковатый, такой издают вянущие цветы. Возможно, это старый трубопровод акведука. На этот раз ступеней не было.

— Я не буду прыгать, — пробормотала девушка.

И, точно в ответ на ее слова, в темноте что-то засветилось. На дне пещеры загорелась Метка Афины, осветив кирпичный свод, протянувшийся над подземным каналом футах в сорока внизу. Горящая сова словно насмехалась над ней: «Ну, девочка, вот дорога. Так что лучше тебе что-то придумать».

Аннабет перебрала в уме все возможные варианты. Прыгать слишком опасно, нет ни лестницы, ни веревки. Она подумала, а не позаимствовать ли часть металлических лесов из подвала, чтобы использовать их в качестве пожарного шеста, но вспомнила, что конструкция привинчена к полу болтами. К тому же дочь Афины не хотела, чтобы здание над ее головой рухнуло.

На нее, точно армия термитов, накатило отчаяние. Она провела всю свою жизнь, наблюдая, как другие полубоги получают удивительные способности. Перси мог управлять водой. Если бы он был здесь, то усилием воли заставил бы воду подняться, а потом просто опустился бы вместе с ней. Хейзел, судя по ее словам, с удивительной точностью умела находить дорогу под землей, даже создавать или поворачивать туннели.


Она легко смогла бы проложить новый проход. Лео просто достал бы из пояса нужные инструменты и соорудил что-то полезное. Фрэнк превратился бы в птицу. Джейсон просто призвал бы ветер и спустился вниз по воздуху. Даже Пайпер с ее волшебным голосом… могла бы убедить Тиберина и Рею Сильвию дать побольше полезных советов.

А что есть у Аннабет? Бронзовый кинжал без особых свойств и проклятая серебряная монета. Рюкзак с ноутбуком Дедала, бутылка с водой, несколько кусочков амброзии на крайний случай и коробка спичек — вероятно бесполезных, но отец вбил ей в голову, что всегда нужно иметь под рукой средство, чтобы разжечь огонь.

У нее нет поразительных способностей. Даже ее единственная по-настоящему волшебная вещь, бейсболка-невидимка с эмблемой «Нью-Йорк Янкиз», потеряла свою силу и осталась в каюте на «Арго-II».

«У тебя есть ум», — сказал внутренний голос. Неужели с ней говорила Афина? Да нет, скорее всего, это просто самообман.

Ум… Как у любимого героя Афины, Одиссея. Он выиграл Троянскую войну благодаря своим талантам, а не силе. Каких только чудовищ он не победил, из каких трудностей не выпутался благодаря сообразительности. Эти качества Афина высоко ценила.

«Дочь мудрости одна на пути незримом».

Это не значит «в одиночестве», поняла вдруг Аннабет. Это означает «без каких бы то ни было особых способностей».

Хорошо… итак, как безопасно спуститься туда, а потом, если придется, суметь подняться обратно?

Девушка снова вылезла в подвал и посмотрела на открытые ящики. Нити для воздушных змеев и пластиковые мечи. Идея, которая пришла ей на ум, показалась такой смехотворной, что девушка едва не рассмеялась, но это все же лучше, чем ничего.

Она принялась за работу. Казалось, ее руки точно знают, что нужно делать. Иногда такое случалось, как в те минуты, когда она помогала Лео управляться с механизмами или чертила на компьютере архитектурные планы. Она еще никогда ничего не делала из нитей для воздушных змеев и пластиковых мечей, но оказалось, это просто, как будто так и надо. За несколько минут она извела с десяток мотков ниток и ящик пластиковых мечей, в итоге у нее получилась импровизированная веревочная лестница — сплетенная веревка, перевязанная для прочности узлами, хоть и не очень толстая, из которой с интервалом в два фута торчали мечи — ступеньки.

В качестве проверки Аннабет привязала один конец лестницы к гранитной колонне и изо всех сил натянула веревку. Пластиковые мечи согнулись под ее весом, но они создавали дополнительный объем (помимо узлов), так что ей, по крайней мере, было удобнее держаться.

Лестница проиграла бы на любом конкурсе дизайна, но с ее помощью можно было благополучно спуститься на дно пещеры. Сначала девушка набила рюкзак оставшимися мотками ниток, сама не зная зачем. Все-таки это хоть какой-то запас, к тому же он много не весит.

Затем она снова вернулась к дыре в мозаичном полу, прикрепила один конец веревки к ближайшим лесам, другой опустила в пещеру и полезла вниз.

XXXIV АННАБЕТ

Аннабет, перебирая руками, спускалась по сильно раскачивавшейся лестнице и мысленно благодарила Хирона за годы занятий по лазанию в Лагере полукровок. Она вечно громко жаловалась, дескать, что толку учиться лазать по веревке, все равно это не поможет победить никакое чудовище. Хирон только улыбался, точно знал, что однажды этот день наступит.

Наконец Аннабет добралась до дна. Она промахнулась мимо кирпичного края водостока и приземлилась в канал, но оказалось, что он мелкий — всего несколько дюймов в глубину. В ее туристические ботинки просочилась холодная вода.

Девушка вытащила свой светящийся кинжал. Канал протянулся по центру кирпичного туннеля, через каждые несколько ярдов из стен торчали керамические трубы. Аннабет предположила, что это водостоки, часть системы водоснабжения, оставшейся со времен Древнего Рима. Удивительно, как такой туннель до сих пор сохранился, погребенный под многовековыми наслоениями труб, фундаментов и коллекторов.


Внезапно ей пришла в голову одна мысль, и дочь Афины похолодела, точно ее окатили холодной водой. Несколько лет назад они с Перси отправились в рискованный путь по лабиринту Дедала — потайной сети туннелей и комнат, заколдованных страшным колдовством и полных ловушек, — проложенному под всеми городами Америки.

После смерти Дедала весь лабиринт обрушился (во всяком случае, Аннабет так показалось). Но что, если он существовал не только в Америке? Что, если это — более древний вариант лабиринта? Дедал как-то сказал ей, что его детище живет само по себе, постоянно разрастаясь и меняясь. Возможно, лабиринт обладал способностью восстанавливаться, как чудовища. В этом был смысл. Как сказал бы Хирон, лабиринт — это одна из исконных сил, то, что никогда не может исчезнуть до конца.

Если это часть лабиринта…

Аннабет приказала себе не зацикливаться на этом, но все же решила не доверять всему, что видит. В лабиринте понятие расстояния теряет смысл, если она не будет осторожна, то может, пройдя двадцать футов не в ту сторону, оказаться в Польше.

На всякий случай дочь Афины взяла моток ниток и привязала к концу своей веревочной лестницы. Пусть нить постепенно разматывается, пока девушка движется вперед, — старый трюк, но довольно действенный.

Она размышляла, в какую сторону идти: направо или налево? И там, и там туннель казался одинаковым. Затем примерно в пятидесяти футах от нее на стене загорелась Метка Афины. Аннабет могла бы поклясться, что сова смотрит на нее своими огромными пылающими глазами, как бы говоря: «В чем дело? Поторопись!»

Девушка уже начинала ненавидеть эту сову.

Когда она подошла к месту, знак уже побледнел, а у нее закончился первый моток ниток.

Привязывая новую нить, она быстро оглядела туннель и заметила в кирпичной кладке брешь, точно пробитую кувалдой. Аннабет пересекла канал, подошла к пролому и просунула внутрь кинжал, посветить. За стеной находилось помещение пониже, длинное и узкое, с мозаичным полом и покрашенными стенами, вдоль которых стояли скамьи. По форме комната походила на вагон метро.

Девушка просунула голову в дыру, надеясь, что ее ничто не откусит. В ближайшем к ней конце комнаты имелась заложенная кирпичами дверь, в дальнем конце — каменный стол, возможно, алтарь.

Хм-м-м… Туннель-водосток уходил дальше, но Аннабет была уверена, что путь лежит через пролом. Она вспомнила слова Тиберина: «Найди алтарь иноземной богини». Из комнаты с алтарем нет выходов, но до скамьи под проломом рукой подать, так что она легко сумеет выбраться обратно.

Не выпуская из рук нить, Аннабет спустилась вниз.

Свод этой камеры, сложенный в форме бочки, поддерживали кирпичные арки, но девушке эти опоры показались ненадежными, особенно когда она посмотрела вверх. Прямо у нее над головой замковый камень арки пересекала глубокая трещина, весь потолок покрывали разломы. Возможно, это помещение благополучно простояло две тысячи лет, но девушка решила, что не стоит здесь задерживаться. Кто знает, не обрушится ли тут все через две минуты, с ее-то везением.

Пол украшала длинная узкая мозаика из семи изображений, расположенных в ряд, как временная линия. У ног Аннабет был выложен ворон, рядом с ним — лев. На некоторых картинах угадывались римские воины с различным оружием, остальные слишком сильно разрушились или покрылись пылью, так что Аннабет не смогла рассмотреть, что или кто на них представлен. На скамьях вдоль стен лежали груды черепков. Стены украшали фрески со сценами пира; человек в длинных одеждах и изогнутой, как рожок от мороженого, шапке, сидел рядом с более крупной фигурой, от которой исходили солнечные лучи. Вокруг них стояли факелоносцы и слуги, а на заднем плане бродили различные животные (Аннабет бросились в глаза фигурки ворон и львов). Девушка не вспомнила ни одной греческой легенды, сюжет которой можно было бы отнести к этой сцене.

По алтарю в дальнем конце комнаты шел детально проработанный фриз, на котором человек в шапке — рожке от мороженого приставлял нож к шее быка. На самом алтаре стояла каменная скульптура: коленопреклоненный человек на камне, сжимающий в поднятых руках кинжал и факел. И снова Аннабет не смогла определить значения этих образов.

Она шагнула к алтарю, и под ногой что-то хрустнуло. Девушка посмотрела вниз, и до нее дошло, что она только что наступила на грудную клетку человеческого скелета.

Аннабет подавила уже готовый вырваться вопль. А это здесь откуда взялось? Всего мгновение назад никаких костей на полу не было, а теперь они усеивали весь пол. Ребра, на которые она наступила, очевидно, пролежали здесь очень долго. Когда она подняла ногу, они просто рассыпались в прах. Тут же валялся проржавевший бронзовый кинжал, очень похожий на ее собственный. Он либо принадлежал мертвецу, либо его им убили.

Девушка вытащила свой клинок и подняла перед собой. Чуть подальше на мозаичном полу растянулся почти целый скелет в истлевшем красном дублете, какие носили в эпоху Ренессанса, его украшенный оборками воротник и череп сильно обгорели, как будто покойный вздумал сунуть голову под паяльную горелку.

«Чудно», — подумала Аннабет. Она подняла голову и посмотрела на статую с кинжалом и факелом.

Это какое-то испытание, а эти двое его провалили. Уточнение: не только эти двое. Весь путь к алтарю усеивали кости и обрывки одежды. Трудно сказать, сколько здесь скелетов, но можно побиться об заклад, что все это — полубоги из прошлого, дети Афины, следовавшие за ее Меткой.

— Я не стану еще одним скелетом на вашем полу, — сказала она, обращаясь к статуе, отчаянно надеясь, что ее голос звучит уверенно.

«Девчонка, — прошелестел некий голос, эхом разбившись о стены комнаты. — Девицам вход воспрещен».

«Полубогиня, — поддержал второй голос. — Непростительно».

Раздался грохот. С испещренного трещинами потолка посыпалась пыль. Аннабет метнулась было к дыре, через которую пролезла сюда, но отверстие исчезло. Нить, которую она держала в руке, оборвалась. Девушка вскочила на скамью и принялась стучать по стене, в которой только что зияла дыра, надеясь, что это лишь иллюзия, однако стена на ощупь оказалась твердой.

Она попалась в ловушку.

Над скамьями, мерцая, появилось с дюжину призраков — пылающих пурпуром людей в римских тогах, похожих на ларов из Лагеря Юпитера. Они гневно взирали на нее, как будто она помешала их собранию.

Аннабет сделала то единственное, что ей оставалось: сошла со скамьи и прислонилась спиной к заложенной кирпичами стене. Она старалась напустить на себя уверенный вид, хотя от одного вида рассерженных призраков и скелетов на полу хотелось натянуть на голову свою футболку и завизжать.

— Я — дитя Афины, — сказала она так храбро, как только смогла.

— Она из Греции, — с отвращением произнес один из призраков. — Это еще хуже.

В другом конце комнаты с трудом поднялся на ноги призрак старика (разве дэхи страдают артритом?) и встал перед алтарем, глядя на Аннабет черными глазами. У нее мелькнула мысль, что он похож на папу римского: сверкающие одежды, остроконечный головной убор и епископский посох.

— Это пещера Митраса, — заявил старый призрак. — Ты помешала нам проводить наши священные ритуалы. Увидев наши таинства, ты не можешь жить.

— Я не хочу смотреть на ваши таинства, — заверила его Аннабет. — Я следую за Меткой Афины. Покажите мне выход, и я пойду дальше.

Девушка удивилась спокойствию своего голоса. Она не имела понятия, как отсюда выбраться, но знала, что должна преуспеть в том, что не удалось ее братьям и сестрам. Путь ее пролегает дальше, в глубь подземелий Рима.

«Неудачи твоих предшественников тебе помогут, — сказал Тиберин. — А потом… я не знаю».

Призраки начали тихо переговариваться на латыни. Аннабет уловила несколько нелестных слов про полубогинь и Афину.

Наконец призрак в папской тиаре стукнул по полу посохом, и остальные лары умолкли.

— Твоя греческая богиня здесь бессильна, — сказал папа. — Митрас — бог римских воинов! Он — бог легиона, бог империи!

— Это же даже не римский бог, — возразила Аннабет. — Он вроде из Персии или откуда-то еще?

— Святотатство! — завопил старик, стуча посохом по полу. — Митрас нас защищает! Я — pater этого братства…

— То есть отец, — перевела Аннабет.

— Не перебивай! Как pater, я должен защищать наши тайны.

— Какие тайны? — не выдержала девушка. — Десяток мертвецов в тогах, сидящих в пещере?

Призраки обиженно забормотали, но pater быстро призвал их к порядку, пронзительно свиснув, точно подзывая такси. Легкие у старика были отменные.

— Ты явно неверующая, а значит, должна умереть, как и все остальные.

Остальные. Аннабет заставила себя не смотреть на скелеты.

Ее мозг лихорадочно работал, выискивая все, что она знала о Митрасе. Его тайный культ был распространен среди воинов. В легионе его почитали. Одно из божеств, заменившее Афину в качестве бога войны. Во время чаепития в Чарльстоне Афродита упоминала его имя. Помимо этого, Аннабет ничего не помнила. О Митрасе никогда не говорили в Лагере полукровок. Навряд ли призраки станут вежливо ждать, пока она включит Дедалов ноутбук и выполнит поиск.

Она окинула взглядом напольную мозаику — семь изображений в ряд. Потом оглядела призраков и заметила, что у каждого на тоге есть нечто вроде значка — ворон, факел, бык.

— У вас есть обряды инициации, — выпалила она. — Семь уровней членства, а самый высший уровень — pater.

Призраки дружно ахнули, а потом разом заголосили.

— Как она об этом узнала? — вопрошал один.

— Девчонка вызнала наши секреты! — вопил другой.

— Тихо! — приказал pater.

— Но что, если ей известно об испытаниях?! — воскликнул другой.

— А, испытания! — подхватила Аннабет. — Я о них знаю!

Последовала новая волна пораженных охов и ахов.

— Что за нелепость! — заорал pater. — Девчонка лжет! Дочь Афины, решай, как ты умрешь, а если не выберешь, выбор за тебя сделает бог!

— Огонь или кинжал, — предположила Аннабет.

Теперь и pater изумленно воззрился на нее. Он явно не помнил, что на полу лежат те, на кого уже пала кара.

— Как… Откуда ты?.. — пробулькал он. — Кто ты такая?

— Дитя Афины, — повторила Аннабет. — Но не обычное дитя. В нашей сестринской общине я… mater. Даже magma mater. Мне явно все тайное, Митрас ничего не скроет от моего взора.

— Это magma mater! — в отчаянии взвыл какой-то призрак. — Великая мать!

— Убить ее! — один из призраков набросился на девушку, но прошел сквозь нее.

— Вы мертвы, — напомнила ему Аннабет. — Присядьте.

Призрак смущенно глянул на нее и снова занял свое место.

— Нам не придется самим убивать тебя, — прорычал pater. — Митрас сделает это за нас!

Статуя на алтаре начала светиться.

Аннабет прижала ладони к кирпичной кладке за своей спиной. Наверняка это и есть выход. Раствор крошился под ее пальцами, но ей все равно не хватит сил, чтобы проломить эту стену.

Девушка в отчаянии оглядела комнату — трещины на потолке, роспись на стенах, резьба на алтаре — и начала говорить, импровизируя на ходу:

— Это бесполезно, я все знаю. Вы испытываете новичков огнем, потому что символ Митраса — факел. А другой символ — кинжал, поэтому можно испытывать еще и клинком. Вы хотите убить меня, в точности как… м-м-м… как Митрас убил священного быка.

Это было всего лишь предположение, но, поскольку изображение Митраса, убивающего быка, украшало алтарь, Аннабет решила, что это важное событие. Призраки взвыли и заткнули уши, а некоторые шлепали себя по лицу, будто пытаясь очнуться от кошмара.

— Великой матери все известно! — запричитал один. — Это невозможно!

«Возможно, если осмотреть эту комнату», — подумала Аннабет, чувствуя себя гораздо увереннее.

Она гневно посмотрела на говорившего духа и заметила на его тоге изображение ворона — такое же, как знак у нее под ногами.

— Ты всего лишь ворон, — презрительно заявила она. — Это самый нижний ранг. Молчи и не мешай мне говорить с твоим pater.

Призрак съежился.

— Смилуйтесь! Смилуйтесь!

В другом конце комнаты pater задрожал, хотя Аннабет не поняла, то ли от гнева, то ли от страха. Его папская тиара клонилась на сторону, как стрелка на приборном щитке автомобиля, указывающая, что бензин на исходе.

— Воистину, тебе многое известно, великая мать. Твоя мудрость велика, но из-за этого тебе тем более следует умереть. Ткачиха предупреждала нас, что ты придешь.

— Ткачиха… — У Аннабет упало сердце: она поняла, о ком говорит pater. О том существе во тьме, которое приснилось Перси, о хранителе усыпальницы. Впервые в жизни девушка пожалела, что знает ответ на вопрос, но постаралась успокоиться. — Ткачиха меня боится. Она не хочет, чтобы я следовала за Меткой Афины. Но вы меня пропустите.

— Ты должна выбрать испытание! — настаивал pater. — Огонь или кинжал! Выживи — тогда и посмотрим!

Аннабет посмотрела вниз, на кости своих братьев и сестер. «Неудачи твоих предшественников тебе помогут».

Все они выбрали одно из двух: огонь или кинжал, возможно, полагая, что сумеют пройти испытание, однако все они мертвы. Аннабет нужно выбрать что-то третье.

Она посмотрела на алтарную статую, которая теперь сияла еще ярче. Чувствовалось, как от нее по комнате распространяются волны жара. Взгляд невольно фокусировался на кинжале или на факеле, но дочь Афины заставила себя повнимательнее присмотреться к основанию статуи. Почему изваяние стоит на камне? И тут ее осенило: что, если статуя Митраса не стоит на камне, а появляется из него?

— Ни то, ни другое, — твердо заявила Аннабет. — Есть третье испытание, которое я пройду.


— Третье испытание? — переспросил pater.

— Митрас родился из камня, — сказала Аннабет, надеясь, что угадала. — Он вынырнул из камня уже взрослым, держа в руках кинжал и факел.

Пронзительные вопли и вой подсказали ей, что ее догадка верна.

— Великой матери ведомо все! — закричал один из призраков. — Эту тайну мы хранили пуще всего!

«Тогда, может, не стоило ставить на свой алтарь статую?» — подумала Аннабет. Но она испытывала благодарность к глупым призракам мужчин: если бы они в свое время допустили к своему культу женщин-воинов, то набрались бы от них здравого смысла.

Аннабет театральным жестом указала на стену, через которую пробралась сюда.

— Я родилась из камня, как и Митрас! А значит, я уже прошла ваше испытание!

— Вот еще! — выплюнул pater. — Ты пролезла через дыру в стене, а это не одно и то же!

Ладно. Значит, pater — не полный идиот. Однако Аннабет не теряла уверенности. Она быстро глянула на потолок, и тут все детали сложились воедино — ей в голову пришла другая идея.

— Я повелеваю самими камнями, — она воздела руки. — И докажу, что обладаю большей мощью, чем сила Митраса. Одним ударом я сломаю эту комнату.

Призраки завыли, задрожали и посмотрели на потолок, но Аннабет уже знала, что они не видят того, что видит она. Эти духи — воины, а не инженеры, зато дети Афины умеют не только сражаться, у них много навыков. Аннабет долгие годы изучала архитектуру. Она понимала, что стены этого помещения вот-вот обрушатся, так как заметила, что все трещины на потолке расходятся от одной точки: от замкового камня в арке у нее над головой. Камень почти раскрошился, а когда он окончательно развалится, то, если она сумеет правильно рассчитать время…

— Невозможно! — закричал pater. — Ткачиха заплатила нам великую дань, чтобы мы уничтожали всех детей Афины, которые посмеют войти в склеп, и мы никогда ее не подводили. Мы не можем позволить тебе пройти.

— Тогда бойтесь моей мощи! — пригрозила Аннабет. — Вам придется признать, что я могу разрушить вашу священную комнату!

Pater нахмурился и неуверенно поправил тиару. Аннабет знала, что ставит его в немыслимое положение: если он пойдет на попятную, то покажет себя трусом.

— Что ж, попробуй навредить нам, дитя Афины, — решил он. — Никому не под силу обрушить пещеру Митраса, да еще с одного удара, особенно какой-то девице!

Аннабет вытащила кинжал. Потолок в камере низкий, она легко могла дотянуться до замкового камня, но свой единственный удар нужно было хорошенько рассчитать.

Дверь за ее спиной перекрыта, но, теоретически, если комната начнет обрушаться, эта кладка развалится. Однако нужно вырваться отсюда до того, как весь потолок обвалится, — если, конечно, за кирпичной стеной находится другое помещение, а не земляной грунт — при условии, что Аннабет хватит скорости, сил и удачи, потому что в противном случае от нее останется только полубожеский блин.


— Что ж, мальчики, — сказала она. — Похоже, вы выбрали не того бога войны.

Аннабет ударила кинжалом по замковому камню. Небесная бронза расколола его, как кусок сахара. Несколько мгновений ничего не происходило.

— Ха! — злорадно хохотнул pater. — Видишь? У Афины нет здесь власти!

Комната задрожала. По потолку побежала трещина, и дальняя часть помещения обрушилась, так что алтарь и pater оказались погребены под завалом. Трещины расширялись, из арок посыпались кирпичи. Призраки завопили и заметались, но, похоже, они не умели проходить сквозь стены. Очевидно, они не могли покинуть эту комнату даже после смерти.

Аннабет повернулась, со всей силы ударилась плечом о кирпичную стену, и кладка подалась. У нее за спиной пещера Митраса обрушилась, а она провалилась в темноту и полетела куда-то вниз.

XXXV АННАБЕТ

Аннабет думала, что знает, что такое боль. Ей случалось падать со стены из застывшей лавы в Лагере полукровок; на Вильямсбургском мосту ее как-то ранили в руку отравленным кинжалом; ей даже доводилось держать на своих плечах небо.

Но все это не шло ни в какое сравнение с тем, что она почувствовала, приземлившись со всей силы на ногу.

Девушка сразу же поняла, что лодыжка сломана. Ногу снизу доверху словно проткнули раскаленным стальным прутом. Весь мир сжался, остались только она, ее лодыжка и страдание.

Она едва не потеряла сознание. Голова кружилась, дыхание стало частым и прерывистым.

«Нет, — приказала себе Аннабет. — Нельзя позволить себе отключиться».

Она постаралась дышать ровнее и лежала по возможности неподвижно, пока терзавшая ее агония не перешла в относительно терпимую муку.

Часть ее хотела завопить, что мир слишком несправедлив. Проделать такой путь и застопориться из-за банального перелома?

Девушка подавила эмоции. В лагере она училась выживать в любых экстремальных ситуациях, в том числе и таких, как эта.

Дочь Афины огляделась и увидела свой кинжал, лежавший в нескольких футах от нее. Благодаря его тусклому свету она смогла разглядеть помещение, в котором оказалась. Она лежала на полу, вымощенном плитами из песчаника. Потолок высотой в два этажа: в десяти футах над землей находилась дверь, через которую она сюда пробилась, теперь полностью заваленная кусками камня и кирпича. Вокруг валялся всякий хлам: потрескавшиеся рассохшиеся вещи, некоторые разломанные на куски.

«Как глупо», — выругала она себя. Она кинулась в дверной проем, полагая, что коридор или комната, расположенные за ним, находятся на одном уровне со склепом Митраса. Ей даже в голову не приходило, что придется падать. Должно быть, эти обломки — остатки обрушившейся деревянной лестницы, а сама она упала в лестничный проем.

Девушка осмотрела поврежденную лодыжку. Нога не согнута под неестественным углом, она чувствует пальцы ног, крови нет. Все это хорошо.

Аннабет потянулась за куском дерева, и даже это незначительное усилие заставило ее вскрикнуть от боли.

Доска рассыпалась у нее в руках; наверное, этой древесине несколько сотен, а то и тысяч лет. Кто знает, возможно, это помещение древнее, чем гробница Митраса или даже Лабиринт, судя по тому, как причудливо расположены комнаты относительно друг друга.


— Ладно, — громко сказала она, просто чтобы услышать свой голос. — Думай, Аннабет Чейз.

Ей на память пришел глупый курс выживания в пустыне, который Гроувер прочитал ей когда-то в лагере. Шаг первый: просканируй местность на предмет непосредственных угроз.

Не похоже, что это помещение вот-вот обрушится. Обвал закончился. Стены сложены из прочных каменных блоков, на которых она не заметила ни единой трещины. Потолок не провисает. Хорошо.

Единственный выход находился в дальнем конце помещения — дверь в форме арки, ведущая в темноту. Перед дверью в полу имелась выложенная кирпичом канавка, по которой от стены до стены справа налево текла вода. Может, это часть водопровода, оставшаяся еще со времен римлян? Если эту воду можно пить, это тоже хорошо.

В одном углу громоздилась куча разбитых глиняных ваз, из которых высыпались сморщенные коричневые комки, вероятно когда-то бывшие фруктами. В другом углу стояли какие-то деревянные ящики, на вид относительно целые, и зловещего вида коробки, перетянутые кожаными ремнями.

— Итак, непосредственных опасностей не наблюдается, — сказала себе Аннабет. — Если только что-то не примчится из этого темного туннеля.

Она всмотрелась в дверной проем, почти желая, чтобы ей не повезло еще больше. Ничего не случилось.

— Ладно, — пробормотала Аннабет. — Следующий шаг: инвентарь.

Что же она может использовать? У нее есть бутылка с водой, плюс вода в канаве, если она до нее дотянется, есть нож, рюкзак, полный цветных ниток (ура!), там же лежит ноутбук, бронзовая карта, спички и немного амброзии на крайний случай.

Ах… точно. Это тот самый крайний случай. Она вытащила из рюкзака пищу богов и с жадностью проглотила. Как обычно, волшебная пища принесла воспоминания. На этот раз это оказался вкус попкорна, и ей вспомнился вечер, который она провела с отцом в Сан-Франциско, без мачехи и сводных братьев — только Аннабет и ее отец, — они уютно устроились на диване и смотрели глупые старые романтические комедии.

От амброзии все ее тело охватило тепло, а боль в ноге перешла в тупую пульсацию. Аннабет знала: она по-прежнему в большой опасности. Даже амброзия не может моментально срастить сломанные кости. Возможно, она ускорит процесс выздоровления, но при самом лучшем раскладе девушка еще день-два не сможет наступать на ногу.

Аннабет потянулась за ножом, но он лежал слишком далеко. Она передвинулась поближе, и боль вспыхнула снова, как будто ногу царапали когтями. На лбу у нее выступили капли пота, но, передвинувшись еще немного, она смогла дотянуться до кинжала.

С оружием в руках дочь Афины почувствовала себя лучше: не только из-за того, что кинжал давал свет и мог помочь ей защититься, но и из-за того, что она очень к нему привыкла.

Что дальше? Во время своего урока выживания Гроувер упоминал что-то вроде: «сидеть смирно и ждать подмоги», но никакой помощи она не дождется. Даже если Перси каким-то образом пройдет следом за ней, склеп Митраса обрушился.

Можно попробовать выйти с кем-то на контакт, воспользовавшись ноутбуком Дедала, но Аннабет сомневалась, что здесь есть связь. Кроме того, кому ей звонить? Она не могла отправить сообщение никому, кто находился бы достаточно близко, чтобы помочь. Полубоги никогда не носят с собой мобильные телефоны, потому что их сигналы слишком сильно привлекают внимание чудовищ. А уж в данный момент никто из ее друзей не стал бы сидеть на месте, проверяя электронную почту.

Радужное послание богини Ириды? Рядом есть вода, но навряд ли Аннабет удастся получить достаточно света, чтобы возникла радуга. А ее единственная монета — это серебряная афинская драхма — не слишком великое подношение.

А самый главный аргумент против того, чтобы звать на помощь: она должна пройти этот путь одна. Если Аннабет спасут, это все равно, что признать поражение. Что-то ей подсказывало, что Метка Афины перестанет ее вести. Она может бродить под землей целую вечность, но так и не найти «Афину Парфенос».

Итак… нет смысла сидеть смирно и ждать подмоги.

А значит, она сама должна отыскать выход.

Аннабет открыла бутылку с водой и выпила все до дна. До этого момента она не осознавала, как сильно хочет пить. Потом девушка нагнулась к канаве и снова наполнила бутылку.

Вода оказалась холодной и текла быстро — верный признак того, что пить ее безопасно. Закрыв бутылку, Аннабет зачерпнула пригоршню и вылила себе на руки, плеснула на лицо, это сразу же ее освежило. Умывшись, девушка как следует промыла свои царапины.

Потом села, сердито посмотрела на свою лодыжку и строго проворчала:

— И приспичило же тебе сломаться.

Лодыжка не ответила.

Нужно зафиксировать ее, сделав что-то вроде лубка, потому что только так можно будет передвигаться.

Хм-м-м…

Подняв кинжал над головой и подсвечивая себе его бронзовым свечением, Аннабет снова оглядела помещение. Теперь, когда она приблизилась к дверному проему, он нравился ей еще меньше. Он вел в темный коридор, в котором царила тишина, а в воздухе там витал тошнотворный, сладковатый, какой-то болезненный запах.

Поминутно охая и смаргивая слезы, она подползла к обломкам лестницы и нашла две прочные дощечки подходящей формы, достаточно длинные, чтобы использовать их как шину. Потом передвинулась к зловещим коробкам и ножом отрезала кожаные ремни.

Пока Аннабет морально готовилась зафиксировать лодыжку, она заметила на одном из деревянных ящиков несколько выцветших слов: «Гермес-экспресс».

Аннабет живо принялась передвигаться поближе к контейнеру.

Неизвестно, каким образом они сюда попали, но Гермес занимался доставкой всевозможных полезных вещей для богов, дэхов и даже полубогов. Возможно, он забросил сюда эту посылку с гуманитарной помощью много лет назад, чтобы помочь полубогам вроде нее выполнить это задание.

Поддев кинжалом крышку, девушка открыла ящик и вытащила несколько слоев воздушно-пузырьковой пленки, однако больше в ящике ничего не обнаружилось.

— Но, Гермес! — запротестовала она.

Аннабет мрачно уставилась на пленку, но потом ее мозг заработал, и она поняла, что эта упаковка и есть подарок.

— О, это… идеально!

Аннабет замотала сломанную лодыжку пленкой, зафиксировала деревянными дощечками и закрепила кожаными ремнями.

Давным-давно, на занятиях по оказанию первой помощи, она накладывала шину на предположительно сломанную ногу другого студента, но даже представить себе не могла, что когда-то ей самой пригодится этот навык.

Накладывать шину самой себе было трудно и больно, но, в конце концов, Аннабет справилась. Поискав среди обломков лестницы, она нашла кусок перил, узкую доску футов четырех в длину, которая годилась в качестве палки. Дочь Афины прислонилась спиной к стене, подтянула здоровую ногу и кое-как выпрямилась.

— О-о-ой, — перед глазами заплясали черные точки, но она продолжала стоять.

— В следующий раз, — пробормотала она в темноту, — просто дайте мне сразиться с чудовищем, это намного проще.

Над арочным дверным проемом загорелась Метка Афины.

Казалось, огненная сова выжидающе на нее смотрит, как бы говоря: «Ну, наконец-то. Ах, тебе подавай чудовищ? Вот сюда, пожалуйста!»

«Интересно, — подумала Аннабет. — Эта горящая метка и есть настоящая священная сова?» Если она выживет, то найдет эту сову и даст ей в глаз.

Эта мысль подняла девушке настроение. Она перебралась через канаву и медленно похромала по коридору.

XXXVI АННАБЕТ

Туннель спокойно вел все прямо и прямо, но после падения Аннабет решила не рисковать. Она опиралась о стену и ощупывала пол перед собой палкой, чтобы убедиться, что не ступит в ловушку.

Чем дальше она шла, тем сильнее становился неприятный сладковатый запах, и нервы у нее напряглись до предела. Звук текущей воды у нее за спиной стихал, сменившись какими-то однообразными шорохами, похожими на миллион тоненьких голосов. Они словно исходили из стен и становились все громче.

Аннабет старалась идти быстрее, но не могла: тогда она либо потеряла бы равновесие, либо повредила бы сломанную лодыжку. Так что она ковыляла вперед, уверенная, что кто-то ее преследует. Тихие голоса сливались вместе, приближались.

Она дотронулась до стены, и всю ее руку облепила паутина.

Девушка вскрикнула и тут же выругала себя за то, что создает ненужный шум.


«Это всего лишь паутина», — убеждала она себя, но от этого гул в ушах не прекращался.

Дочь Афины ждала встречи с пауками, так как знала, что подстерегает ее впереди: «Ткачиха. Ее милость. Голос в темноте», однако паутина показала ей, как близка она уже к страшной цели.

Аннабет вытерла дрожащую руку о камни. О чем она только думала? Разве она сумеет справиться в одиночку?

«Слишком поздно, — сказала она себе. — Просто иди дальше».

Шаг за шагом, переставляя ноги, преодолевая боль, девушка двигалась по коридору. Шепчущие голоса у нее за спиной сделались громче, и наконец стало казаться, что на ветру кружатся миллионы сухих листьев. Паутина стала толще, теперь она оплетала весь туннель. Скоро Аннабет уже приходилось отводить от лица свисающие сети и прорываться через тонкие занавеси, опутывавшие ее, как «Силли стринг».[121]

Сердце готово было выпрыгнуть из груди и сбежать. Спотыкаясь, девушка пошла быстрее, стараясь не обращать внимания на боль в ноге.

Наконец коридор привел к дверному проему, заваленному обломками дерева (груда доходила Аннабет до пояса). Со стороны казалось, что кто-то пытался забаррикадировать выход. Это не предвещало ничего хорошего, но Аннабет с помощью своей палки кое-как отодвинула наваленные доски и переползла через оставшуюся кучу, загнав при этом с десяток заноз в свободную руку.

По другую сторону баррикады находилось помещение размером с баскетбольный зал. Пол был выложен мозаиками в римском стиле, со стен свисали остатки гобеленов. По обеим сторонам дверного проема в канделябрах торчали два незажженных факела, затянутые паутиной.


В дальнем конце зала, над следующей дверью, загорелась Метка Афины. К сожалению, чтобы добраться туда, Аннабет предстояло преодолеть глубокую трещину в полу футов пяти в ширину. Через провал были перекинуты две узкие деревянные балки, положенные параллельно, но слишком далеко друг от друга, чтобы ступать по ним одновременно. Пройти по одной балке сумел бы разве что акробат, но не Аннабет, по крайней мере, не в теперешнем ее состоянии.

В коридоре, из которого она вышла, что-то шуршало и шипело. Нити паутины задрожали, и появились первые пауки, размером с леденец, но жирные и черные. Они проворно разбегались по стенам и полу.

Аннабет не знала, какой это вид пауков, видела только, что твари приближаются к ней, и у нее всего несколько секунд, чтобы придумать какой-то план.

Аннабет хотелось разрыдаться, хотелось, чтобы кто-то, хоть кто-нибудь, был рядом с ней. Лео, умеющий управлять огнем, или Джейсон, повелевающий молниями, или Хейзел, которая могла бы обрушить туннель. Но больше всего ей хотелось увидеть Перси, рядом с ним она всегда чувствовала себя храбрее.

«Я не умру здесь, — сказала она себе. — Я снова увижу Перси».

Первые пауки уже почти подползли к двери, а за ними маячила целая армия — черное море ползучих тварей.

Аннабет доковыляла до стены и выхватила из канделябра факел. Навершие его покрыли смолой, чтобы проще было зажечь. Пальцы девушки налились свинцовой тяжестью, но она быстро пошарила в рюкзаке и нашла спички. Чирк! — и факел запылал.


Дочь Афины ткнула факелом в баррикаду, и старое сухое дерево сразу, же занялось. Пламя перекинулось на паутину и с ревом охватило весь коридор, поджаривая пауков тысячами.

Аннабет попятилась от этого костра. Она выиграла немного времени, но навряд ли ей удалось убить всех пауков, наверняка они перегруппируются и, как только огонь погаснет, хлынут изо всех щелей с новой силой.

Она шагнула к краю трещины.

Посветила факелом, но дна ямы не увидела. Загреметь туда — чистой воды самоубийство. Можно попробовать перебраться по балке, перебирая руками, но Аннабет боялась, что ей не хватит сил, и не представляла, как будет подтягиваться на другом краю пропасти с полным рюкзаком за плечами и сломанной лодыжкой.

Она припала к земле и принялась рассматривать брусья. На каждом с внутренней стороны имелось несколько крюков с проушинами, закрепленными на расстоянии фута друг от друга. Возможно, эти балки когда-то были частями моста, а проложенные поперек них доски сняли или уничтожили. Но к чему эти крюки с проушинами? Для того чтобы держать поперечные доски, они не нужны. Скорее…

Дочь Афины быстро оглядела стены. На таких же крюках висели обрывки гобеленов.

Тут до нее дошло, что балки — вовсе не остатки моста, а своеобразный ткацкий станок.

Аннабет бросила горящий факел через трещину. Ей не верилось, что ее план сработает, но она вытащила из рюкзака все мотки ниток и начала протягивать нити между брусьями, так что получалась «кошкина люлька», от одного крюка с проушиной до другого, в две нити, в три нити.

Ее руки так и мелькали, она перестала думать о своем задании, с головой погрузившись в свое занятие, протягивая нитки в петли и завязывая узлы, продвигаясь все дальше и дальше по повисшей над ямой сети.

Дочь Афины забыла о боли в ноге и догорающей за спиной баррикаде, дюйм за дюймом преодолевая трещину. Переплетение нитей выдерживало ее вес. Не успела она опомниться, как уже преодолела половину пути.

Как она научилась это делать?

«Это все Афина, — сказала она себе. — Моя мать искусна в полезных ремеслах». Аннабет никогда не считала ткачество особо полезным умением — до сего момента.

Она оглянулась. Баррикада догорала, и пауки уже толпились по другую сторону дверного проема.

Девушка продолжала лихорадочно плести и наконец перебралась на ту сторону. Подобрала факел и бросила на середину плетеного моста. Веревки загорелись, и даже брусья заполыхали, как будто их облили маслом.

На какой-то миг пламя над мостом сложилось в четкие очертания — пылающий ряд одинаковых сов. Неужели Аннабет действительно выплела их из ниток или это какой-то вид магии, кто знает? Но едва первые пауки подбежали к краю провала, балки развалились и упали в яму.

Аннабет перевела дыхание. Конечно, пауки могли добраться до нее по стенам или по потолку. Если они так и сделают, ей придется мчаться изо всех сил, но она ни за что не сможет двигаться достаточно быстро.

По какой-то причине пауки за ней не последовали. Они облепили пол по ту сторону разлома — бурлящий черный ковер ползучих тварей, — а потом, когда Аннабет уже стало все равно, расползлись, влившись обратно в выжженный коридор.


— Или я прошла проверку, — громко сказала она.

Факел вдруг погас, так что единственным источником света остался ее кинжал. Девушка запоздало вспомнила, что оставила свою импровизированную палку на той стороне трещины.

Аннабет страшно вымоталась, но разум ее оставался ясным, словно ее паника сгорела вместе с плетеным мостом.

«Ткачиха, — подумала она. — Теперь, наверное, уже совсем близко. По крайней мере, я знаю, что ждет меня впереди».

Она вошла в следующий коридор, стараясь поменьше переносить вес на больную ногу.

Далеко идти не пришлось.

Спустя еще двадцать футов туннель вывел в пещеру, огромную, как кафедральный собор, и такую величественную, что Аннабет едва успевала осознавать все увиденное. Она предположила, что это и есть помещение из сна Перси, только оно было освещено. По всему помещению стояли бронзовые жаровни, похожие на те, что используют боги на горе Олимп, жаровни распространяли волшебный свет, между ними висели вычурные гобелены. Каменный пол был иссечен трещинами, как ледяная корка. Потолок был такой высокий, что его очертания терялись во мраке и слоях паутины.

По всему залу тянулись шелковые нити, толстые, как колонны, скрепляя потолок с полом, точно тросы висячего моста.

Паутина оплетала и предмет, стоявший в центре зала, такой устрашающий, что Аннабет с трудом подняла глаза, чтобы на него посмотреть. Смутно различимая в полутьме, над ней высилась сорокафутовая статуя Афины. Кожа изваяния была сложена из мерцающей слоновой кости, а одеяния — из золота. В протянутой руке Афина держала статую Ники, крылатой богини победы, которая отсюда казалась крошечной, но на самом деле была выполнена, вероятно, в человеческий рост. Другая рука Афины покоилась на щите, из которого выглядывало скульптурное изображение змеи, точно Афина ее защищала.

Ясное лицо богини светилось добротой… и она выглядела как Афина. Аннабет видела много статуй, совершенно не похожих на ее мать, но, увидев это огромное изваяние, сделанное тысячи лет тому назад, девушка предположила, что мастер, должно быть, знал Афину лично, потому что ему отлично удалось передать ее образ.

— «Афина Парфенос», — пробормотала Аннабет. — Она действительно здесь.

Всю свою жизнь она мечтала увидеть Парфенон, а теперь стояла перед самой главной достопримечательностью, когда-то находившейся там. Она — первая из детей Афины, кому удалось сюда добраться.

Девушка поймала себя на том, что стоит с открытым ртом, и с трудом сглотнула. Аннабет могла бы простоять тут целый день, разглядывая статую, но ее задание было выполнено только наполовину. Она нашла «Афину Парфенос», как же ей теперь вытащить ее из этой пещеры?

Нити паутины покрывали изваяние, как марлевый шатер. Аннабет подозревала, что если бы они ее не поддерживали, статуя уже давно провалилась бы сквозь обветшавший пол. Еще зайдя в зал, она заметила, что трещины в полу такие широкие, что она могла бы просунуть туда ногу. Под трещинами не было видно ничего — только пустота и тьма.

Ее окатил неприятный холодок. Где же сторож? Как Аннабет сумеет освободить статую, ведь пол того и гляди обрушится. Да и в коридор, по которому она сюда пришла, статую не пропихнешь.


Она оглядела помещение, надеясь увидеть что-то полезное. Пробежала взглядом по гобеленам, таким прекрасным, что дух захватывало. На одном была представлена пасторальная сцена, такая объемная, что казалось — это окно; на другом боги сражались с гигантами: Аннабет увидела пейзаж, характерный для Тартара; на следующем протянулась линия горизонта современного Рима. А на гобелене слева от нее…

Аннабет затаила дыхание. На гобелене были изображены двое полубогов, целующихся под водой: Аннабет и Перси, в тот день в лагере, когда друзья бросили их в озеро. Они выглядели как живые, словно ткач сам наблюдал эту сцену, погрузившись в озеро с подводной камерой.

— Как такое возможно? — пробормотала она.

Над ней, в полумраке какой-то голос ответил:

— Я долгие годы знала, что ты придешь, моя дорогая.

Аннабет вздрогнула. Внезапно она вновь ощутила себя семилетней девочкой, которая прячется под одеялами и ждет прихода пауков, которые нападут на нее ночью. Голос звучал именно так, как описал его Перси: женский, но нечеловеческий, злобное жужжание в разных тональностях.

В паутине над статуей что-то задвигалось — что-то темное и огромное.

— Я видела тебя в моих снах, — продолжал голос, тошнотворно приторный и зловещий, как и запах в коридорах. — Мне пришлось убедиться, что ты действительно того стоишь, пройдешь все мои испытания и доберешься сюда живой. В самом деле, ты — самое одаренное ее дитя. Поэтому, когда ты окончательно проиграешь, твоя смерть будет гораздо более тяжким ударом для моего старого врага.

Боль в лодыжке Аннабет не шла ни в какое сравнение с ледяным ядом, разлившимся по ее венам. Ей хотелось убежать, хотелось умолять о пощаде, но она не могла проявить слабость — только не теперь.

— Ты — Арахна, — крикнула она. — Ткачиха, которую превратили в паука.

Темный силуэт опустился сверху, на свету оказавшись еще ужаснее.

— Меня прокляла твоя мать. Все меня презирали, превратили в жалкую тварь… потому что я была лучшей ткачихой.

— Но ты проиграла соревнование, — заметила Аннабет.

— Это история, записанная победительницей! — вскричала Арахна. — Взгляни на мои работы, посмотри сама!

Аннабет не нужно было смотреть, она еще никогда не видела гобеленов прекраснее, даже на острове Цирцеи. Эти полотна затмевали даже некоторые тканые картины с горы Олимп. Неужели ее мать действительно проиграла, спрятала Арахну и переписала правду? Но сейчас это уже не важно.

— Ты охраняешь эту статую с древнейших времен, — предположила Аннабет. — Но ей здесь не место. Я забираю ее обратно.

— Ха, — хохотнула Арахна.

Аннабет и сама слышала, как нелепо звучит ее угроза. Как может одна девушка, да еще с лубком из воздушно-пузырьковой пленки на ноге, вытащить из-под земли такую огромную статую?

— Боюсь, сначала тебе придется меня победить, моя дорогая, — прошелестела Арахна. — Но, увы, это невозможно.

Существо целиком показалось из-за занавесей паутины, и Аннабет поняла, что ее миссия обречена на провал, а сама она на грани гибели.


У Арахны было тело гигантской черной вдовы, на брюхе — красный рисунок из волос, по форме напоминающий песочные часы, и пара сочащихся чем-то липким прядильных органов. Восемь ее длинных, тонких ног были покрыты кривыми шипами длиной с кинжал Аннабет. Если паук приблизится, Аннабет упадет в обморок от одной только вони, но самое ужасное заключалось в уродливом лице создания.

Вероятно, когда-то она была красивой женщиной. Теперь же у нее изо рта, как клыки, торчали черные жвала, остальные зубы превратились в тонкие белые иглы, на щеках росли густые черные бакенбарды. Огромные, совершенно черные глаза были лишены век, а на висках торчало еще по одному глазу поменьше.

Тварь издала резкий, скрипучий звук, вероятно, заменявший ей смех.

— А теперь я буду упиваться тобой, моя дорогая, — сказала Арахна. — Но не бойся, я вытку прекрасный гобелен, на котором запечатлею твою смерть.

XXXVII ЛЕО

Лучше бы Лео вообще ничего не умел.

Нет, правда, иногда его таланты ужасно мешали жить. Если бы у него не было такого чутья на механизмы, они бы никогда не нашли потайной желоб, не заблудились под землей и на них не напали бы никакие металлические пижоны. Но что уж тут поделаешь.

Часть вины лежала на Хейзел. Оказалось, что в Риме ее остро развитое подземное чутье действует кое-как. Она упорно, до головокружения, водила их кругами по городу, а потом они возвращались туда, откуда начинали.

— Простите, — говорила она. — Просто… здесь под землей столько всего, так много слоев, что это немного сбивает с толку. Как будто стоишь посреди оркестра и пытаешься слушать игру только одного инструмента. Я просто глохну.

В результате они бродили по Риму, осматривая город. Фрэнк радовался прогулке, топая вперед, как здоровенная овчарка. «Хм-м-м…» — Лео гадал, сможет ли здоровяк превратиться в большую собаку, а еще лучше — в лошадь, тогда Лео смог бы ехать верхом. Он стер ноги, солнце припекало, воздух нагрелся, на улицах было не протолкнуться от туристов.

Местный форум был ничего так, вот только от него остались одни руины, поросшие кустарником и деревьями. Требовалось большое воображение, чтобы представить, что когда-то это был самый оживленный центр Древнего Рима. Лео это удалось только потому, что он уже видел Новый Рим в Калифорнии.

Они проходили мимо больших церквей, отдельно стоящих арок, магазинов одежды и ресторанов фаст-фуда. Одна статуя какого-то древнеримского чувака прямо-таки указывала на ближайший «Макдоналдс».

На улицах пошире водители творили черт знает что (Лео всегда думал, что это в Хьюстоне водилы сумасшедшие), но ребята в основном петляли по узким переулкам, оставляя позади фонтаны и маленькие кафешки, в которых Лео не позволялось отдохнуть.

— Никогда не думала, что увижу Рим, — сказала Хейзел. — Когда я была живой, то есть в первый раз, правил Муссолини, наши страны находились в состоянии войны.

— Муссолини? — нахмурился Лео. — Он вроде скорешился с Гитлером?

Хейзел уставилась на паренька, как будто он был пришельцем.

— Скорешился?

— Не важно.

— Мне бы так хотелось посмотреть на фонтан Треви.

— Тут в каждом квартале по фонтану, — проворчал Лео.

— Или Испанскую лестницу,[122] — продолжала Хейзел.

— Смысл приезжать в Италию, чтобы рассматривать испанскую лестницу? — спросил Лео. — Все равно что ехать в Китай за мексиканской едой, разве нет?

— Ты безнадежен, — вздохнула Хейзел.

— Мне все это говорят.

Девушка повернулась к Фрэнку и схватила его за руку, как будто Лео больше не существовал.

— Идем. Думаю, нам сюда.

Фрэнк сконфуженно улыбнулся Лео, словно не зная, злорадствовать или благодарить паренька за то, что он такой тупица, и радостно позволил девушке себя увести.

Казалось, они будут идти вечно, но вот Хейзел остановилась у какой-то церкви. По крайней мере, Лео полагал, что это церковь. Над главной частью здания крыша сходилась куполом, а над входом — треугольником, под которым шла надпись: «М. Агриппа что-то там».

— «Мало гриппа» на латыни? — предположил Лео.

— Нам наверняка сюда, — сказала Хейзел уже в который раз за сегодняшний день, но голос ее звучал увереннее. — Где-то здесь должен быть потайной ход, ведущий куда-то внутрь.

По ступенькам, как заведенные, сновали группы туристов, гиды потрясали цветными табличками с различными цифрами и вещали на десятках языков, точно играли в некое международное бинго.

Несколько секунд Лео слушал испанского экскурсовода, потом доложил друзьям:

— Это Пантеон, изначально построен Марком Агриппой как храм богов. Когда он сгорел, император Адриан отстроил его заново, и храм простоял две тысячи лет. Это одна из самых хорошо сохранившихся древнеримских построек в мире.

Фрэнк и Хейзел изумленно на него уставились.

— Как ты узнал? — спросила Хейзел.

— Я от природы одаренный.

— Какашка кентавра, — фыркнул Фрэнк. — Он просто подслушал слова гида.

Лео улыбнулся от уха до уха.

— Возможно. Пошли, давайте найдем этот потайной ход. Надеюсь, внутри есть кондиционеры.

Ну, разумеется, никаких кондиционеров не было и в помине.

Хорошая новость: очередей и входной платы тоже не было, так что они просто протолкались через толпу туристов и вошли внутрь.

Внутри храм выглядел внушительно, учитывая, что его построили две тысячи лет назад. Мраморный пол украшали квадраты и круги, походившие на гигантские крестики-нолики. Основное пространство состояло из одного большого помещения с округлой ротондой, наподобие Капитолия[123] в Штатах. Вдоль стен размещались разные гробницы, статуи, могилы и все такое прочее, но взгляд входящих сразу же устремлялся к куполу. Источником света служило округлое окно в центре крыши, один огромный луч солнечного света озарял ротонду, отражаясь от пола, как будто наверху сидел Зевс с увеличительным стеклом и пытался поджарить ничтожных смертных.

Лео, в отличие от Аннабет, не интересовался архитектурой, но мог оценить произведение инженерного искусства. Римляне сложили купол из больших каменных плит, а в каждой плите сделали углубление в форме квадрата, а в нем еще одно, поменьше, и так далее. Смотрелось это потрясающе. Лео подумал, что за счет этого приема купол кажется легче, а его масса, которую несут стены, уменьшается.

Друзьям он об этом говорить не стал, потому что сомневался, что им есть до этого какое-то дело. Вот если бы здесь была Аннабет, она бы толковала об этом весь остаток дня. Как-то она там справляется со своей операцией «Метка Афины»? Лео никогда бы не подумал, что с ним такое случится, но он волновался за эту пугающую светловолосую девицу.


Хейзел остановилась в центре зала и повернулась кругом.

— Это поразительно. В древности дети Вулкана приходили сюда, чтобы освящать оружие полубогов, здесь имперское золото наделялось волшебными свойствами.

«Интересно, каким образом?» — подумал Лео. Он представил, как кучка полубогов в темных одеждах пытается потихоньку вкатить через главные двери скорпиона.

— Но мы здесь не из-за этого, — предположил он.

— Нет, — сказала Хейзел. — Где-то здесь есть проход, какой-то туннель, который приведет нас к Нико. Я чувствую, что он близко, вот только не могу точно определить, где именно.

Фрэнк проворчал:

— Если этому зданию две тысячи лет, вполне логично, что тут есть всякие потайные ходы, оставшиеся еще от римлян.

Вот тут-то Лео и совершил ошибку, проявив свои таланты.

Он оглядел храм, раздумывая: «Если бы я хотел устроить здесь потайной ход, куда бы я его пристроил?»

Иногда он мог, просто взяв какой-то механизм в руки, определить, как тот работает. Таким манером он научился водить вертолет, починил Фестуса (еще до того, как дракон разбился и сгорел), а один раз даже перепрограммировал электронный рекламный щит на Таймс-сквер,[124] так что тот показывал: «Все дамочки любят Лео…» Случайно, разумеется.

Теперь Лео пытался уловить, как работает это древнее здание. Он повернулся к похожей на алтарь штуковине из красного мрамора, на которой стояла статуя Девы Марии, и сказал:

— Вон там.

Паренек уверенно направился к гробнице — нише, напоминающей глубокий камин в форме арки, на «каминной полке» которого было начертано какое-то имя, как на надгробии.

— Проход здесь, — заявил Лео. — Он скрыт за местом последнего упокоения этого парня. Какой-то Рафаэль.

— Я думаю, это знаменитый художник, — заметила Хейзел.

Лео пожал плечами. У него имелся двоюродный брат по имени Рафаэль, так что на имени он не зацикливался. Интересно, позволят ли ему достать из пояса с инструментами динамитный патрон и произвести небольшое разрушение (в разумных пределах)? Пожалуй, музейные хранители этого не одобрят.

— Погодите-ка… — Лео огляделся, чтобы удостовериться, что на них никто не смотрит.

Основная масса туристов таращились на купол, но взгляд паренька зацепился за группу, вид которой его встревожил. Футах в пятидесяти от них стояли трое толстяков среднего возраста и громко, с американским акцентом, переговаривались, жалуясь друг другу на жару. Они походили на ламантинов[125] в пляжных костюмах: сандалии, шорты до колен, футболки, какие обычно носят туристы, и шляпы с обвисшими полями. Казалось, им смертельно скучно, и Лео подивился, что же они, в таком случае, здесь забыли?

Троица на него не смотрела, и Лео не понимал, почему они так его нервируют. Может, он просто не любит ламантинов?

«Забудь о них», — приказал он себе.

Снова повернувшись к могиле, паренек провел рукой по античной колонне сверху вниз, до базы. Почти у самого пола на мраморе виднелись выгравированные ряды черточек — римские цифры.

— Хе-хе, — сказал Лео. — Не слишком утонченно, зато наверняка.


— Что это? — спросил Фрэнк.

— Код от замка, — Лео провел рукой по колонне с другой стороны и нащупал квадратное отверстие размером с электрическую розетку. — А сам замок, вероятно, вырвали вандалы за последнюю пару сотен лет. Но я смог бы запустить механизм изнутри, если бы…

Лео приложил ладонь к мраморному полу. Он чувствовал, что под камнем скрыты древние бронзовые механизмы. Обычная бронза, изъеденная коррозией, уже давно вышла бы из строя, но под полом находилась небесная бронза — какое-то изделие неведомого полубога. Силой мысли Лео приказал механизму заработать, использовав римские цифры как подсказки. Завертелись цилиндры — щелк, щелк, щелк. Потом: щелк, щелк.

В полу, рядом со стеной, одна из мраморных плит отъехала под другую, открыв темный провал, в который едва-едва сумел бы протиснуться человек.

— Наверное, римляне были коротышками, — Лео оценивающе оглядел Фрэнка. — Тебе придется превратиться во что-нибудь поизящнее.

— Это не слишком-то любезно, — не преминула выбранить его Хейзел.

— Что? Я просто говорю…

— Не волнуйся на этот счет, — пробормотал Фрэнк. — Перед тем как лезть туда, нужно позвать остальных, как велела Пайпер.

— До них топать полгорода, — напомнил Лео. — Кроме того, не уверен, что смогу закрыть этот люк, уж очень старый механизм.

— Здорово, — буркнул Фрэнк. — Откуда нам знать, что там внизу безопасно?


Хейзел встала на колени и опустила в отверстие руку, точно проверяя температуру.

— Там нет ничего живого… По крайней мере, в нескольких сотнях футов. Туннель идет под уклон, потом выравнивается и ведет на юг, более или менее. Я не чувствую никаких ловушек…

— Как ты все это узнала? — поинтересовался Лео.

Девушка пожала плечами:

— Полагаю, так же, как ты нащупываешь замки на мраморных колоннах. Счастье, что ты не грабишь банки.

— О… банковские хранилища, — протянул Лео. — Никогда об этом не думал.

— Забудь о том, что я сказала, — вздохнула Хейзел. — Слушайте, еще нет трех часов. Прежде чем звать остальных, мы можем провести хотя бы небольшую разведку, попытаться определить, где именно находится Нико. Вы двое оставайтесь здесь, пока я вас не позову. Хочу посмотреть, что там и как, убедиться, что стены туннеля крепкие. Когда я окажусь под землей, то смогу сказать больше.

Фрэнк набычился.

— Мы не можем отпустить тебя одну, вдруг ты поранишься.

— Фрэнк, я могу за себя постоять, — парировала девушка. — Под землей я в своей стихии. Для нас всех будет безопаснее, если я пойду первой.

— Если только Фрэнк не желает превратиться в моль, — вставил Лео. — Или в луговую собачку,[126] это такие потрясающие создания.

— Заткнись, — пробормотал Фрэнк.

— Или в барсука.

Фрэнк ткнул пальцем Лео в лицо.

— Вальдес, я клянусь…

— А ну, успокойтесь, вы двое, — прикрикнула Хейзел. — Я скоро вернусь. Дайте мне десять минут. Если к тому времени я не подам голос… Не важно. Со мной все будет хорошо, просто постарайтесь не убить друг друга, пока я буду внизу.


Девушка исчезла в дыре. Лео с Фрэнком постарались заслонить ее от народа: встали плечом к плечу, напустив на себя скучающий вид, как будто для двоих подростков тусить у могилы Рафаэля — обычное дело.

Группы туристов приходили и уходили, почти никто не смотрел на Лео и Фрэнка, некоторые скользили по ним равнодушными взглядами и шли дальше (может, они думали, что подростки станут просить у них мелочь). Почему-то, когда Лео ухмылялся от уха до уха, людей это нервировало.

Трое американских ламантинов все торчали в центре зала. Один из них носил футболку с надписью «Roma»,[127] словно без нее вечно забывал, в каком городе находится. Время от времени он бросал неприязненные взгляды в сторону Лео и Фрэнка, как будто их присутствие было ему неприятно.

Что-то в этом мужике беспокоило Лео. Скорее бы вернулась Хейзел.

— Она поговорила со мной, — сказал вдруг Фрэнк. — Хейзел мне сказала, что ты узнал про мою жизнь.

Лео вздрогнул: он уже почти забыл, что Фрэнк стоит рядом с ним.

— Твоя жизнь… о, обгоревшая палка. Точно, — Лео подавил желание поджечь свою руку и зловеще захохотать. Довольно прикольная идея, но он же не зверь, в конце концов.

— Слушай, старик, — сказал он. — Расслабься. Я никогда не сделал бы ничего, чтобы тебе навредить, ведь мы же одна команда.

Фрэнк вертел в руках свой значок центуриона.

— Я всегда знал, что огонь может меня убить, но с тех пор как в Ванкувере сгорел дом моей бабушки… такая возможность кажется более реальной.

Лео кивнул. Он чувствовал симпатию к Фрэнку, но с парнем было непросто общаться, когда заходила речь о доме его семьи. Это все равно, что сказать: «Я разбил свой „Ламборджини“», — и ждать, что люди будут говорить: «О, бедный малыш!»

Но вслух Лео этого, разумеется, не сказал.

— Твоя бабушка… погибла при пожаре? Ты не рассказывал.

— Я… я не знаю. Она была больна и уже очень стара, говорила, что умрет в свое время, по-своему. Но мне кажется, она выбралась из огня: я видел, как из пламени вылетела птица.

Лео призадумался.

— Значит, все члены твоей семьи умеют во что-то превращаться?

— Вроде как, — ответил Фрэнк. — Моя мама умела. Бабушка считала, что из-за этого она и погибла на войне в Афганистане. Мама пыталась помочь каким-то своим приятелям и… Я точно не знаю, что произошло. Взорвалась зажигательная бомба.

Лео сочувственно поморщился.

— Значит, мы оба потеряли матерей в огне.

Он не собирался этого делать, но взял и рассказал Фрэнку всю правду про ту ночь в мастерской, когда ему явилась Гея, а его мать умерла.

У Фрэнка увлажнились глаза.

— Я терпеть не могу, когда люди говорят: «Мне жаль, что так вышло с твоей мамой».

— Это всегда звучит фальшиво, — согласился Лео.

— Но мне жаль, что так вышло с твоей мамой.

— Спасибо.

Хейзел все не возвращалась. Американские туристы бродили кругами по Пантеону, и Лео показалось, что каждый раз они придвигаются ближе, как будто хотят незаметно подобраться к могиле Рафаэля.

— Когда мы жили в Лагере Юпитера, — проговорил Фрэнк, — лар нашего домика, Ретикул, как-то сказал мне, что у меня больше сил, чем у остальных полубогов, потому что я сын Марса, плюс по маминой линии мне досталась способность превращаться. Он добавил, что именно поэтому моя жизнь привязана к обгоревшей палочке, что огромная слабость нужна для равновесия.

Лео вспомнил свой разговор с богиней мщения Немезидой у Большого Соленого озера. Она говорила что-то похожее про равновесие весов. «Везение — это мошенничество. Настоящий успех требует жертвы».

Его печенье с предсказанием по-прежнему лежало в кармане пояса, ожидая, что его вскроют. «Скоро ты столкнешься с проблемой, которую не сможешь решить. Хотя я могла бы тебе помочь… не задаром».

Жаль, что Лео не мог вытащить эту мысль из головы и засунуть в пояс для инструментов. Она постоянно приходила ему на ум.

— У всех нас есть слабости, — заметил он. — Взять хоть меня: я просто до слез забавный и симпатичный.

Фрэнк фыркнул.

— Может, у тебя и есть слабости, но твоя жизнь не зависит от куска дерева.

— Не зависит, — признал Лео, а сам уже размышлял: если бы у него была та же проблема, что и у Фрэнка, как бы он ее решил? Почти любую ошибку проектирования можно исправить. — Интересно…

Он глянул вокруг и осекся: трое американских туристов перестали ходить кругами и направлялись к ним, уже не таясь. Они целенаправленно шли к могиле Рафаэля, мрачно глядя на Лео.

— М-м-м… Фрэнк, — позвал Лео. — Десять минут уже прошли?

Фрэнк проследил за его взглядом. На лицах американцев читались злоба и озадаченность, как будто они страдали лунатизмом и им снился пренеприятнейший кошмар.

— Лео Вальдес, — проговорил чувак в футболке с надписью «Roma». Голос у него изменился, в нем зазвучали глухие металлические нотки. Он так говорил по-английски, как будто это не родной для него язык. — Мы снова встретились.

Все трое туристов разом моргнули, и их глаза загорелись золотом.

Фрэнк вскрикнул:

— Эйдолоны!

Ламантины сжали мясистые кулаки. В обычной ситуации Лео не испугался бы, если бы его угрожали убить толстяки в шляпах с обвисшими полями, но сейчас он подозревал, что эйдолоны опасны даже в этих телах, особенно если дэхам все равно, выживут ли законные владельцы тел или нет.

— В дыру они не пролезут, — сказал Лео.

— Точно, — кивнул Фрэнк. — Сейчас лучше всего спуститься под землю.

Он превратился в змею и скользнул в люк. Лео прыгнул следом, а дэхи наверху взвыли:

— Вальдес! Убить Вальдеса!

XXXVIII ЛЕО

Одна проблема решена: люк у них над головами автоматически закрылся, отрезав дорогу их преследователям. А еще исчез единственный источник света, но с этим Лео и Фрэнк могли смириться. Лео только надеялся, что им не придется вылезать тем же путем, каким они сюда забрались, так как сомневался, что сумеет отодвинуть плиту, находясь под землей.

По крайней мере одержимые эйдолонами ламантины остались по ту сторону. Над головой Лео мраморный пол содрогался, видимо, толстые туристы со злости топали по нему ногами.

Наверное, Фрэнк снова превратился в человека, во всяком случае, Лео слышал, как здоровяк сопит в темноте.

— И что теперь? — спросил Фрэнк.

— Так, без паники, — предупредил Лео. — Я сейчас создам небольшой огонь, чтобы можно было видеть.

— Спасибо, что предупредил.

Указательный палец Лео загорелся, как свечка, воткнутая в пирог в честь дня рождения. Стало видно, что они стоят в длинном туннеле с низким потолком.


Как и предсказывала Хейзел, подземный ход понижался, потом выравнивался и вел на юг.

— Ну, — сказал Лео. — Он ведет только в одну сторону.

— Давай найдем Хейзел, — откликнулся Фрэнк.

У Лео не нашлось возражений против такого предложения, и они двинулись вниз по коридору. Лео шел впереди, подняв вверх руку с огнем. Он чувствовал себя спокойнее, зная, что следом топает здоровый, сильный Фрэнк, умеющий превращаться в страшных животных. Кто знает, вдруг одержимые туристы каким-то образом пробьются через люк, протиснутся внутрь и бросятся в погоню? Интересно, могут ли эйдолоны бросить те тела, просочиться под землю и вселиться в одного из них?

«Нашел о чем думать!» — выругал себя Лео.

Они прошли примерно сто футов и обнаружили Хейзел. При свете своего золотого кавалерийского меча она рассматривала какую-то дверь и так увлеклась, что не замечала их присутствия, пока Лео не сказал:

— Привет.

Хейзел стремительно обернулась, замахиваясь спатой. К счастью для лица Лео, клинок оказался слишком длинным и зацепился за стену коридора.

— Что вы здесь делаете? — спросила Хейзел.

Лео сглотнул.

— Извини. Мы столкнулись с кучкой рассерженных туристов. — Паренек рассказал, что случилось.

Хейзел аж зашипела от разочарования.

— Ненавижу эйдолонов. Я думала, Пайпер заставила их пообещать, что они будут держаться подальше.

— Ой… — проговорил Фрэнк, как будто теперь уже ему пришла в голову жуткая мысль. — Пайпер заставила их пообещать, что они будут держаться подальше от корабля и не станут вселяться ни в кого из нас, но они могут следовать за нами и нападать, захватывая другие тела, формально это не будет нарушением клятвы.

— Здорово, — буркнул Лео. — Эйдолоны заделались юристами. Вот теперь я и правда хочу их убить.

— Хорошо, давайте забудем про них, — предложила Хейзел. — От этой двери меня уже трясет. Лео, ты не мог бы что-нибудь сделать с замком?

Лео с хрустом размял пальцы.

— Что же, смотри и учись.

Дверь оказалась устроена намного интереснее и сложнее, чем замок наверху, открывавшийся кодом из римских цифр. Она вся была покрыта имперским золотом, а в центре вставлена механическая сфера размером с шар для боулинга. Сфера состояла из пяти концентрических колец, на каждом из которых виднелись выгравированные знаки Зодиака — Телец, Скорпион и так далее, а также случайные, на первый взгляд, цифры и буквы.

— Это же греческий алфавит, — удивился Лео.

— Ну, многие римляне говорили по-гречески, — пояснила Хейзел.

— Наверное, — кивнул Лео. — Но такое мастерство… не хочу обидеть ваших приятелей из Лагеря Юпитера, но для римлян это слишком сложная работа.

Фрэнк фыркнул.

— Да уж, вы, греки, обожаете все усложнять.

— Эй, — запротестовал Лео. — Я только хочу сказать, что это очень тонкий, мудреный механизм. Напоминает мне о… — Лео уставился на сферу, пытаясь вспомнить, где он читал или слышал о похожем механизме древности. — Это что-то вроде замка, — решил он. — Нужно выстроить знаки на разных кольцах в правильном порядке, тогда дверь откроется.

— Но какой порядок правильный? — спросила Хейзел.

— Хороший вопрос. Греческие сферы… астрономия, геометрия…

У Лео в груди потеплело.

— О, не может быть. Интересно… Чему равно «пи»?

Фрэнк нахмурился.

— Что еще за «пи»?

— Он говорит о числе, — предположила Хейзел. — Я когда-то учила что-то подобное на уроке математики, но…

— Его используют для измерения окружности, — пояснил Лео. — Если эту сферу сделал тот, о ком я думаю…

Хейзел и Фрэнк непонимающе на него уставились.

— Не важно, — мотнул головой Лео. — Я совершенно точно уверен, что «пи» равно 3,1415 и сколько-то там. Число уходит в бесконечность, но в сфере всего пять колец, так что нам хватит, если я прав.

— А если не прав? — спросил Фрэнк.

— Ну, тогда Лео с треском оскандалится при свидетелях. Давайте проверим!

Он повернул кольца, начав с внешнего и двигаясь к центру. Не обращая внимания на знаки Зодиака и буквы, он выстроил правильный набор цифр, так что получилось значение числа «пи». Ничего не произошло.

— Я болван, — пробормотал Лео. — Число «пи» должно выходить за круги, оно же бесконечно.

Он поменял порядок цифр, начав от центра и повернув внешний круг последним. Когда последняя цифра заняла свое место в ряду, внутри сферы что-то щелкнуло, и дверь распахнулась.

Лео посмотрел на друзей, улыбаясь от уха до уха.

— Вот так, почтеннейшие, работает мир Лео.

— Ненавижу мир Лео, — пробормотал Фрэнк.

Хейзел рассмеялась.

За дверью обнаружилось множество крутых штук, их хватило бы, чтобы занять Лео на годы. Помещение было примерно такого же размера, как кузница в Лагере полукровок; вдоль стен стояли рабочие столы с бронзовыми столешницами, корзины, полные каких-то древних инструментов для обработки металла. Тут и там, точно баскетбольные мячи, выполненные в стиле стимпанк, лежали десятки бронзовых и золотых сфер различной степени разобранности. Пол усеивали отдельные и смонтированные детали. От каждого стола к дальней части помещения протянулись толстые металлические кабели, там под потолком разместилась закрытая каморка, наподобие звукоаппаратной комнаты в театре. С обеих сторон к ней вели лестницы, и, похоже, туда же сходились все кабели. Рядом с лестницей слева располагался ряд полочек, заполненных кожаными цилиндрами, вероятно, это были футляры для древних свитков.

Лео уже шагнул было к столам, но, случайно глянув влево, едва не выпрыгнул из ботинок. По обеим сторонам дверного проема замерли два железных манекена — скелетоподобные пугала, собранные из бронзовых труб, упакованные в полный римский доспех, при щитах и с мечами.

— Мощно, — Лео подошел к одной из фигур. — Наверно, это смотрелось просто круто, когда они работали.

Фрэнк отодвинулся от манекенов.

— Я надеюсь, эти штуки не оживут и не нападут на нас?

Лео рассмеялся.

— Это вряд ли. Они не закончены. — Он постучал по шее ближайшего манекена, из которой над нагрудником торчал пучок медной проволоки. — Смотри, голова отсоединена от тела. А здесь локтевой сустав смещен. Мой прогноз: римляне пытались сделать их по греческому чертежу, но им не хватило умения.

Хейзел подняла брови.

— Я думала, у римлян плохо получались сложные вещи?

— А также тонкости и мудрености, — добавил Фрэнк.

— Эй, я просто описываю то, что вижу, — Лео подвигал голову манекена, как будто тот кивает, соглашаясь с пареньком. — И все же… весьма впечатляющая попытка. Я слышал легенды про то, как римляне конфисковали записи Архимеда, но…

— Архимед? — озадаченно переспросила Хейзел. — Это же вроде бы древний математик или что-то вроде того?

Лео засмеялся.

— Он был не просто математиком, а самым величайшим из всех детей Гефеста.

Фрэнк почесал ухо.

— Я уже слышал это имя, но почему ты так уверен, что именно он спроектировал манекены?

— А кому еще такое под силу? — воскликнул Лео. — Я прочитал про Архимеда все, что только можно, это герой домика номер девять. Чувак был греком, так? Жил в одной из греческих колоний на юге Италии еще до того, как Рим ее захватил. В итоге римляне вторглись туда и разрушили город. Римский генерал хотел пощадить Архимеда, ведь его мудрость могла пригодиться — он был все равно что Эйнштейн древнего мира, — но какой-то тупой римский солдат его убил.

— Ну вот, начинается, — пробормотала Хейзел. — «Тупой» и «римлянин» не всегда синонимы, Лео.

Фрэнк что-то заворчал, соглашаясь, потом спросил:

— В любом случае, откуда ты все это знаешь? Что-то я не вижу поблизости никаких испанских экскурсоводов.

— Нет, старик, — фыркнул Лео. — Но полубог, который увлекается созданием чего бы то ни было, не может не знать про Архимеда. Он принадлежал к избранным. Вычислил число «пи», придумал кучу математических штук, которые по сей день используют в машиностроении, изобрел архимедов винт, благодаря которому по трубам движется вода снизу вверх.

Хейзел нахмурилась.

— Архимедов винт. Извини, что не знала о таком удивительном достижении.


— Еще он использовал зеркала, чтобы создать убийственный луч, который сжигал вражеские корабли, — продолжал Лео. — Это для тебя достаточно удивительно?

— Я что-то такое видел по телевизору, — подтвердил Фрэнк. — Только уже доказано, что это не сработало бы.

— Это потому, что современные смертные не умеют пользоваться небесной бронзой, — парировал Лео. — В этом все дело. Еще Архимед изобрел огромную лапу, которая подцепляла вражеский корабль и, как краном, поднимала его из воды.

— Ладно, это круто, — признал Фрэнк. — Люблю игры типа «схвати подарок».

— Вот видишь, — улыбнулся Лео. — В любом случае, всех его изобретений оказалось недостаточно. Римляне разрушили город, Архимеда убили. Согласно легендам римский генерал фанател от его разработок, поэтому обыскал мастерскую Архимеда и вывез в Рим неслабую кучу сувениров, так что они исчезли из истории, только… — Лео помахал рукой, указывая на столы. — Вот они.

— Металлические баскетбольные мячи? — переспросила Хейзел.

У Лео в голове не укладывалось, что друзья не могут по достоинству оценить то, что видят их глаза, и попытался сдержать нарастающее раздражение.

— Ребята, сферы спроектировал Архимед, римляне так и не сообразили, что они из себя представляют. Они думали, что это просто устройства для измерения времени и наблюдения за созвездиями, ведь на них нанесены изображения звезд и планет. Только это все равно что найти винтовку и полагать, что это палка для ходьбы.

— Лео, римляне были высококлассными инженерами, — напомнила ему Хейзел. — Они построили акведуки, дороги…

— Осадные орудия, — добавил Фрэнк. — Общегородскую систему канализации…

— Ага, замечательно, — кивнул Лео. — Но Архимед — единственный и неповторимый. Его сферы могут все, вот только никто наверняка не знает…

Вдруг Лео пришла в голову такая невероятная идея, что у него загорелся нос, так что пришлось поспешно хлопать по нему ладонью, чтобы сбить пламя. Черт, как же неловко, когда такое случается.

Паренек подбежал к рядам полочек и просмотрел этикетки на футлярах для свитков.

— О, боги. Вот оно!

Лео осторожно достал один свиток. Он плохо знал древнегреческий, но все же смог разобрать, что на табличке значится: «О сооружении сфер».

— Ребята, вот пропавшая книга! — У него дрожали руки. — Это написал Архимед, описал свои конструктивные принципы, но все копии пропали еще в древности. Если я сумею это перевести…

Возможности открывались безграничные. Для Лео цель их задания полностью сместилась, полностью поменялась. Лео должен вытащить отсюда сферы и свитки в целости и сохранности. Нужно сберечь эти вещи, чтобы спокойно изучить их, закрывшись в Бункере 9.

— Тайны Архимеда, — бормотал он. — Ребята, это круче, чем ноутбук Дедала. Если римляне нападут на Лагерь полукровок, эти тайные знания помогут спасти лагерь, может, даже помогут одолеть Гею и гигантов!

Хейзел и Фрэнк скептически переглянулись.

— Так, — сказала Хейзел. — Мы пришли сюда не за свитком, но, полагаю, можно взять его с собой.

— При условии, — добавил Фрэнк, — что ты поделишься его секретами с нами, тупыми, бесхитростными римлянами.

— Что? — Лео безучастно уставился на здоровяка. — Нет. Слушай, я не хочу вас обидеть, но… А, не важно. Суть в том, что это — хорошие новости!

Впервые за несколько дней Лео окрыляла надежда.

Естественно, именно с этого момента все пошло не так.

Один из шаров, лежавших на столе рядом с Хейзел и Фрэнком, защелкал и засвистел, и из него по кругу выдвинулся ряд длинных тонких ног. Шар встал, из него выстрелили два бронзовых кабеля и поразили Хейзел и Фрэнка. Друзья Лео повалились на пол.

Лео кинулся им на помощь, но железные манекены, которым по всем статьям полагалось стоять неподвижно, зашевелились, вытащили мечи и шагнули к Лео.

Тот, что слева, повернул свой старинный шлем, имевший форму волчьей головы. Несмотря на отсутствие у него лица и рта, из-под забрала зазвучал знакомый глухой голос:

— Тебе не сбежать от нас, Лео Вальдес. Мы не любим вселяться в машины, но они лучше, чем туристы. Ты не выйдешь отсюда живым.

XXXIX ЛЕО

В одном Лео был согласен с Немезидой: везение — это мошенничество. По крайней мере, когда дело касалось его, Лео, везения.

Прошлой зимой он с ужасом наблюдал, как циклопы собирались готовить Джейсона и Пайпер под острым соусом. Тогда он придумал план и в одиночку спас друзей, но у него хотя бы было время все обдумать.

Теперь же у него даже этого не было. Хейзел и Фрэнка вырубил своими усиками стимпанковский шар для боулинга, одержимый злым духом, а два психованных комплекта доспехов собирались его убить.

Жечь их огнем бесполезно, металлу от этого ничего не будет. И потом, Хейзел и Фрэнк слишком близко. Что, если он нечаянно подожжет их, или того хуже, заденет палочку, от которой зависит жизнь Фрэнка?

Комплект доспехов со шлемом в виде головы льва, стоявший справа от Лео, со скрипом повернул державшуюся на проводах голову и посмотрел на потерявших сознание Хейзел и Фрэнка.

— Полубог и полубогиня, — сказал Львиная Голова.


— Они подойдут, если остальные умрут. — Его полый шлем снова повернулся к Лео: — Ты нам не нужен, Лео Вальдес.

— Ну, нет! — Лео заставил себя торжествующе улыбнуться. — Лео Вальдес незаменим!

Он раскинул в стороны руки, надеясь, что выглядит уверенным и полезным, а не отчаявшимся и перепуганным. Хотя, пожалуй, уже поздно писать на рубашке «Команда Лео».

Увы, доспехи поддавались убеждению намного хуже фан-клуба Нарцисса.

Доспех со шлемом в виде волчьей головы прорычал:

«Я побывал в твоем сознании, Лео. Я помог тебе начать войну».

Улыбка исчезла с лица Лео, он попятился.

— Так это был ты?

Теперь он понял, почему те туристы так его беспокоили и почему голос этого существа звучал так знакомо. Он уже слышал его у себя в голове.

— Ты заставил меня стрелять из баллисты? — спросил Лео. — И еще говоришь «помог»?

«Я знаю, о чем ты думаешь, — заявил Волчья Голова, — знаю предел твоих возможностей. Ты маленький, одинокий и нуждаешься в друзьях, которые защитили бы тебя. Без них ты не способен мне противостоять. Я поклялся больше не занимать твое тело, но все равно могу тебя убить».

Доспехи шагнули вперед, острия их мечей дрожали в нескольких дюймах от лица Лео.

Внезапно страх Лео сменился всепоглощающей яростью. Этот эйдолон в волчьем шлеме унизил его, управлял им, заставил его напасть на Новый Рим. В результате его друзья в опасности, а их задание под угрозой срыва.

Лео быстро глянул на пока еще неподвижные сферы на рабочих столах.


Быстро перебрал в уме содержимое своего пояса для инструментов. Подумал о каморке у себя за спиной — помещении, похожем на звукоаппаратную. И — вуаля! — родился план операции «Груда рухляди».

— Во-первых, ты меня не знаешь, — заявил он Волчьей Голове. — А во-вторых, пока.

Лео отпрыгнул к лестнице и взлетел вверх по ступеням. Доспехам, несмотря на их наводящий ужас вид, не хватило скорости. Как Лео и предполагал, по обеим сторонам каморки имелись две створчатые металлические двери. Сидевший здесь механик позаботился о защите на случай, если его творения вдруг выйдут из-под контроля… как сейчас. Лео захлопнул створки обеих дверей, призвал в каждую руку по пригоршне огня и расплавил замки.

Доспехи с двух сторон подошли к дверям и попытались разрубить металлические створки мечами. Раздался грохот.

«Это глупо, — сказал Львиная Голова. — Ты лишь отсрочиваешь свою смерть».

— Отсрочивать смерть — одно из моих любимых хобби.

Лео оглядел свой новый дом. У стены с окном, из которого было видно мастерскую, стоял стол, похожий на панель управления. Он был завален всякой рухлядью, но большую часть Лео мигом разобрал: чертеж человека-катапульты, так и не построенного; странный черный меч (с мечами Лео не умел обращаться); большое бронзовое зеркало (его собственное отражение выглядело просто кошмарно) и набор инструментов, которые кто-то сломал то ли от разочарования, то ли по неловкости.

Лео стал рассматривать главную разработку: в центре стола лежала разобранная архимедова сфера, вокруг в беспорядке валялись шестеренки, пружины, рычаги и стержни. Все бронзовые кабели из комнаты внизу подсоединялись к металлической пластине под сферой. Лео чувствовал, как небесная бронза пронизывает мастерскую, точно расходящиеся от сердца артерии, готовые нести волшебную энергию, сосредоточенную в этом месте.


— «Чтобы всех отыскать, воедино созвать и единою черною сферой сковать»,[128] — пробормотал Лео.

Эта сфера — главный регулировщик. Он сейчас стоит перед этаким древнеримским центром управления полетами.

«Лео Вальдес! — взвыл один из дэхов. — Открой эти двери, или я тебя убью!»

— Честное и щедрое предложение! — откликнулся Лео, не отрывая глаз от сферы. — Только можно я сначала закончу с этим? Последняя просьба приговоренного, лады?

Наверное, дэхов потрясла его просьба, потому что они сразу же перестали рубить металлические прутья.

Руки Лео порхали над сферой, ставя на место деталь за деталью. Зачем тупым римлянам понадобилось разбирать такой прекрасный механизм? Они убили Архимеда, украли его вещи, а потом раскурочили и бросили оборудование, в котором ничего не смыслили. С другой стороны, у них хотя бы хватило ума запереть это место на две тысячи лет, чтобы Лео смог его найти.

Эйдолоны опять принялись долбить в двери.

— Кто там? — пропищал Лео.

«Вальдес!» — заревел Волчья Голова.

— Какой еще Вальдес? — спросил Лео.

Рано или поздно эйдолоны поймут, что внутрь им не попасть. К тому же, если Волчья Голова действительно знает, что у Лео на уме, то сообразит, что его можно уговорить сотрудничать, используя и другие методы. Поэтому нужно действовать быстро.

Он соединил шестеренки, поставил одну не туда, и пришлось начинать сначала. Ручная граната Гефеста, как же это трудно!

Наконец последняя пружина встала на место. Римляне своими неуклюжими пальцами чуть не сломали регулятор натяжения, но Лео достал из пояса набор инструментов часовщика и выполнил калибровку. Архимед был гением — эта штука наконец заработала.

Лео повернул кольцо, запускающее механизм, и шестеренки закрутились. Он закрыл верхнюю крышку сферы и оглядел покрывавшие ее концентрические круги — такие же, как на двери в мастерскую.

«Вальдес! — Волчья Голова забарабанил по двери. — Наш третий товарищ убьет твоих друзей!»

Лео выругался сквозь зубы. «Наш третий товарищ». Он быстро глянул вниз, на тонконогий шар, вырубивший Хейзел и Фрэнка. Очевидно, эйдолон номер три прячется внутри этой штуки, но Лео еще не разобрался, в какой последовательности активировать эту управляющую сферу.

— Ага, ладно, — отозвался он. — Вы меня поймали. Только… еще секундочку…

«Больше ни одной секунды! — прокричал Волчья Голова. — Открывай двери немедля, иначе они умрут».

Одержимый шар хлестнул щупальцами и снова ударил лежавших без сознания Хейзел и Фрэнка, так что их тела подпрыгнули. От такого электрического разряда у них может остановиться сердце.

У Лео на глаза навернулись слезы, но он не дал им воли. Это слишком жестоко, он не сможет этого сделать.

Он уставился на сферу: семь кругов, в каждый вписаны крошечные греческие буквы, цифры и знаки зодиака. Значит, ответ — это не число «пи». Архимед не стал бы повторяться. Кроме того, только приложив ладонь к сфере, Лео понял, что последовательность цифр выбрана случайно. Ее знал только Архимед.

Полагают, что последними словами Архимеда было: «Не тронь моих кругов».


Никто не знал, что это означает, но Лео казалось, что речь об этой сфере. Механизм слишком сложный. Возможно, если бы у Лео в запасе была пара лет, он бы расшифровал эти знаки и нашел правильную комбинацию, но даже его последние секунды уже истекли.

Он не успевал. Ему не везло. Его друзья умрут.

«Проблема, которую ты не сможешь решить», — прошептал голос в его сознании.

Немезида… она предупреждала его, что этот миг настанет. Лео быстро сунул руку в карман и вытащил печенье с предсказанием. Богиня сказала, что цена за ее помощь очень высока — сравнима с потерей глаза, но если он не попытается, его друзей убьют.

— Мне нужен код доступа от этой сферы, — произнес Лео.

И разломил печенье.

XL ЛЕО

Лео развернул маленькую бумажную полоску и прочитал:

«И это твоя просьба? Ты шутишь?»

На обороте бумажки значилось:

«Вот твои счастливые цифры: двенадцать, Юпитер, Орион, дельта, три, тета, омега. (Отомсти Гее, Лео Вальдес.)»

Дрожащими пальцами Лео повернул круги.

За дверями Волчья Голова разочарованно прорычал:

«Раз уж друзья ничего для тебя не значат, возможно, подействует более веский довод. Что, если я уничтожу эти свитки — бесценные труды Архимеда?»

Последнее кольцо со щелчком встало на место, и сфера зажужжала, наполняясь энергией. Лео пробежал пальцами по ее поверхности, нащупывая крошечные кнопки и рычажки, только и ждущие его команд.

По кабелям из небесной бронзы побежали волшебные электрические импульсы, распространяясь по всей комнате.


Лео никогда не играл на музыкальном инструменте, но полагал, что ощущения похожие — нужно хорошо знать каждую клавишу или ноту, чтобы не задумываться о том, что делают твои руки. Просто концентрируешься на звуке, который хочешь извлечь.

Он начал с малого. Уверенно сосредоточился на целой золотой сфере в главной комнате, и сфера задрожала. Потом отрастила три ноги и зацокала к одержимому шару. Из верхней части золотой сферы выскочила крошечная дисковая пила и начала резать «голову» шара-убийцы.

Лео попробовал активировать другой шар, но тот взорвался, и над ним образовалось маленькое грибообразное облачко из бронзовой пыли и дыма.

— О-о-ой, — пробормотал паренек. — Извини, Архимед.

«Что это ты делаешь? — встревожился Волчья Голова. — Оставь свои глупости и сдавайся!»

— О да, я сдаюсь! — откликнулся Лео. — Объявляю полную капитуляцию!

Он попытался запустить третий шар, но тот тоже оказался сломан. Лео ужасно жалел, что приходится ломать эти древние изобретения, но на кону стояла жизнь его друзей. Фрэнк заявил, что Лео ценит машины больше, чем людей, но когда встал выбор: сохранить древние сферы или друзей, Лео не колебался.

Четвертая сфера работала лучше. Крышка инкрустированного рубинами шара разошлась в стороны, и развернулись лопасти вертолетного винта. Счастье, что здесь нет столика Буфорда, — он бы влюбился. Рубиновый шар поднялся в воздух и полетел прямо к полочкам, из него вытянулись тонкие золотые руки и захватили охапку футляров с драгоценными свитками.

«Довольно! — заорал Волчья Голова. — Я уничтожу эти…»


Он обернулся и увидел, как рубиновая сфера взлетает, унося с собой свитки. Шар зигзагами пролетел по комнате и завис под потолком в дальнем углу.

«Что?! — вскричал Волчья Голова. — Убей пленников!»

Наверное, он обращался к одержимому шару. К сожалению, тот был не в состоянии выполнить приказ: золотая сфера Лео вскрыла макушку шара, уселась на нее верхом и теперь потрошила его, как тыкву, вытаскивая шестеренки и провода.

Тут, слава богам, Хейзел и Фрэнк начали шевелиться.

«Ха! — Волчья Голова махнул Львиной Голове, ломившемуся в двери напротив. — Вперед! Мы сами уничтожим полубогов».

— Не думаю, ребята, — Лео повернулся к Львиной Голове. Он встряхнул управляющую сферу и почувствовал, как через пол прошел заряд.

Львиная Голова вздрогнул и опустил меч.

Лео улыбнулся от уха до уха.

— Добро пожаловать в мир Лео.

Львиная Голова развернулся и помчался вниз по лестнице, но вместо того, чтобы напасть на Хейзел и Фрэнка, поднялся по противоположной лестнице и напал на своего товарища.

«Что ты делаешь? — заорал Волчья Голова. — Мы должны…»

БДЫЩЬ!

Львиная Голова ударил краем щита в грудь Волчьей Головы, потом обрушил рукоять меча на шлем своего товарища, так что тот стал Плоской, Деформированной и Очень Злющей Волчьей Головой.

«Прекрати это!» — приказал Волчья Голова.

«Не могу!» — прорычал в ответ Львиная Голова.

Теперь у Лео уже хорошо получалось. Он захватил оба доспеха, приказал им бросить мечи и щиты и непрерывно лупить друг дружку по голове.

«Вальдес! — проорал Волчья Голова, срываясь на визг. — Мы прикончим тебя за это!»

— Ага, — отозвался Лео. — Ну и кто теперь кем управляет, Каспер?[129]

Механические люди кувырком свалились с лестницы, и Лео заставил их танцевать джиттербаг, подражая сумасбродкам из тысяча девятьсот двадцатых годов. Шарниры манекенов задымились, а остальные сферы в комнате начали взрываться — слишком много энергии текло через древнюю систему. Управляющая сфера в руках Лео неприятно нагрелась.

— Фрэнк! Хейзел! — закричал паренек. — Спрячьтесь!

Его друзья, еще оглушенные, изумленно таращились на отплясывавших металлических парней, но последовали совету. Фрэнк затолкал Хейзел под ближайший стол и закрыл своим телом.

Последний поворот сферы, и Лео почувствовал, что систему сильно встряхнуло. Состоявшие из доспехов воины развалились на части, во все стороны полетели рейки, клапаны и бронзовые обломки. Сферы на столах взрывались, как нагретые банки газировки. Золотая сфера Лео замерла, а рубиновый шар упал на пол, выронив футляры со свитками.

В комнате вдруг воцарилась тишина, если не считать отдельных искр и шипения. В воздухе распространился запах сгоревшего машинного двигателя. Лео сбежал вниз по лестнице и обнаружил Фрэнка и Хейзел под столом, целыми и невредимыми. Он еще никогда не был так счастлив видеть, как эти двое обнимаются.

— Вы живы! — сказал Лео.

У Хейзел дергался левый глаз, вероятно из-за удара током, но в остальном она выглядела нормально.

— М-м-м… а что именно произошло?

— Архимед их сделал! — заявил Лео. — В этих старых машинах как раз хватило энергии для одного, последнего шоу. Как только я получил код доступа, все оказалось довольно просто.

Он похлопал по управляющей сфере, из которой валил черный дым. Лео не знал, можно ли ее починить, но сейчас он не думал о подобных мелочах, просто радовался, что друзья спасены.

— Эйдолоны, — вспомнил Фрэнк. — Они ушли?

Лео широко улыбнулся.

— От моей последней команды в их убийственных переключателях произошла перегрузка, так что в буквальном смысле все их цепи закоротило, а начинка расплавилась.

— А в переводе на английский? — вздохнул Фрэнк.

— Я заманил эйдолонов в провода, — упростил Лео. — А потом расплавил. Они больше никогда не вернутся.

Он помог друзьям подняться.

— Ты нас спас, — сказал Фрэнк.

— Что за удивленный тон? — Лео оглядел разгромленную мастерскую. — Какая жалость, что все эти штуки погибли. Но по крайней мере я уберег свитки. Если я смогу доставить их в Лагерь полукровок, то, возможно, сумею воссоздать изобретения Архимеда.

Хейзел потерла ушибленную голову.

— Но я не понимаю, где же Нико? Предполагалось, что этот туннель приведет нас к моему брату.

Лео уже почти успел забыть, зачем они, собственно, спустились в это подземелье. Ясно, что Нико здесь нет, это тупик. Так зачем же?..

— Ой… — Он почувствовал себя так, словно сфера Архимеда дисковой пилой вскрывает его череп и начинает извлекать провода и шестеренки. — Хейзел, как именно ты определяешь местонахождение Нико? Я хочу сказать, ты можешь чувствовать его присутствие, потому что он твой брат?

Девушка нахмурилась, все еще слегка подрагивая после удара током.

— Не… не совсем. Иногда я могу сказать, что он рядом, но, как я уже сказала, Рим так сбивает с толку, кругом столько помех из-за всех этих туннелей и пещер…

— Ты ищешь его, используя свое чутье на металлы, — предположил Лео. — Ты ориентировалась на его меч?

Она моргнула.

— Как ты узнал?

— Подойдите-ка сюда. — Он провел Хейзел и Фрэнка в кабину управления и указал на черный меч.

— О! О нет, — Хейзел упала бы, не поддержи ее Фрэнк. — Но это невозможно! Меч Нико лежал рядом с ним в бронзовом кувшине. Перси это видел во сне!

— Либо сон — подделка, — заметил Лео, — либо гиганты притащили сюда меч в качестве приманки.

— Значит, это была ловушка, — проговорил Фрэнк. — Нас сюда заманили.

— Но зачем? — воскликнула Хейзел. — Где мой брат?

Комнатку заполнил шипящий звук. Сначала Лео решил, что вернулись эйдолоны, но потом заметил, что над бронзовым зеркалом на столе поднимается пар.

«Ах, мои бедные полубоги», — на зеркальной поверхности возникло спящее лицо Геи. Как обычно, она говорила, не открывая рта, и это еще больше нагоняло жуть, словно она использовала куклу чревовещателя. Лео ненавидел такие штуки.

«Вы сделали свой выбор». — Ее голос эхом звучал в комнате. Казалось, он исходит не только из зеркала, но также из каменных стен.


Лео понял, что она повсюду вокруг них. Ну, конечно, они же под землей. Они приняли все меры предосторожности при постройке «Арго-II», спроектировали его так, чтобы он мог двигаться по морю и по воздуху, и все равно в итоге оказались под землей.

«Я предлагала всем вам спасение, — продолжала Гея. — У вас был шанс повернуть назад, а сейчас слишком поздно. Вы явились в древние земли, где я сильнее всего — где я пробужусь».

Лео вытащил из пояса с инструментами молоток и изо всех сил ударил по металлическому зеркалу. Конечно, оно не разбилось, а только погнулось, как чайный поднос, но было так приятно врезать Гее по носу.

— Если ты вдруг не заметила, Морда-из-Грязи, — прорычал он, — твоя маленькая засада провалилась. Трое твоих эйдолонов расплавились вместе с бронзой, а с нами все в порядке.

Гея мягко рассмеялась.

«О, мой милый Лео. Вы трое оторваны от друзей, а это главная моя цель».

Дверь в мастерскую захлопнулась.

«Вы угодили прямо ко мне в объятия, — журчал голос Геи. — А тем временем Аннабет Чейз одна смотрит в лицо своей смерти, хромая и напуганная, в руках злейшего врага ее матери».

Поверхность зеркала пошла рябью, и Лео увидел Аннабет: девушка скорчилась на полу, выставив перед собой бронзовый нож, точно отгоняя какое-то чудовище. Ее лицо заострилось, нога была замотана чем-то похожим на шину. Лео не видел, на что она смотрит, но было очевидно, что это нечто ужасное. Ему хотелось верить, что эта картинка — просто обман, но внутренний голос подсказывал, что все по-настоящему и происходит прямо сейчас.

«Остальные, — мурлыкала Гея, — Джейсон Грейс, Пайпер Маклин и мой дорогой друг Перси Джексон, погибнут через несколько минут».

Изображение снова изменилось, и появился Перси с Анаклузмосом в руках, ведущий Джейсона и Пайпер вниз по спиральной лестнице, куда-то в темноту.

«Силы покинут их, — злорадствовала Гея. — Они умрут в их собственных стихиях. Я почти надеялась, что бедняжки выживут, из них получилась бы жертва получше. Но, увы, Хейзел и Фрэнк, придется довольствоваться вами. Мои прислужники скоро придут за вами и отведут в одно древнее место. Ваша кровь наконец-то пробудит меня. А до тех пор я позволю вам смотреть, как умирают ваши друзья. Прошу… наслаждайтесь этим зрелищем, это прекрасный финал вашего провального путешествия».

Этого Лео вынести не мог, его ладони раскалились добела. Хейзел и Фрэнк попятились, глядя, как он сжимает в руках зеркало и оно плавится, превращаясь в вязкую лужицу.

Голос Геи умолк, Лео слышал только, как кровь стучит в ушах. Он со всхлипом вздохнул.

— Простите, — сказал он друзьям. — Но она начала действовать мне на нервы.

— Что будем делать? — спросил Фрэнк. — Нужно выбраться отсюда и помочь остальным.

Лео оглядел мастерскую, усеянную дымящимися кусками сломанных сфер. Он все еще нужен своим друзьям, это все еще его шоу. Пока у Лео Вальдеса есть его пояс с инструментами, он не собирается сидеть и смотреть канал «Погибель Полубогов».

— У меня есть идея, — ухмыльнулся он. — Но нам всем придется попотеть.

И Лео принялся пересказывать друзьям свой план.

XLI ПАЙПЕР

Пайпер пыталась извлечь хоть какую-то пользу из их невеселого положения.

Когда они с Джейсоном устали бродить по палубе, слушая, как тренер Хедж распевает «У старого Макдональда ферма была» (живших на ферме животных сатир заменил различными видами оружия), они решили устроить пикник в парке.

Хедж нехотя согласился.

— Только оставайтесь на виду.

— Мы что, детишки? — спросил Джейсон.

Хедж фыркнул.

— Дети — все равно, что козлята. Они сообразительные и имеют некую ценность для социума. Вы определенно не дети.

Они расстелили одеяло на берегу пруда, под ивой. Пайпер повернула рог изобилия, и из него вылетел целый обед: аккуратно завернутые сандвичи, банки с напитками, свежие фрукты и почему-то торт ко дню рождения в пурпурной глазури и с зажженными свечами.

Девушка нахмурилась.

— Разве сегодня чей-то день рождения?

Джейсон вздрогнул.

— Я не собирался ничего говорить.

— Джейсон!

— Слишком много всего происходит, — произнес юноша. — И, честно говоря… до прошлого месяца я даже не знал, когда мой день рождения, пока Талия меня не просветила во время своего приезда в лагерь.

Пайпер попыталась представить, каково это: не знать, в какой день ты родился. Джейсон попал к волчице Лупе в возрасте двух лет. Он практически не знал свою смертную мать, да и с сестрой встретился только прошлой зимой.

— Первое июля, — сказала Пайпер. — Календы июля.

— Ага, — криво улыбнулся Джейсон. — Римляне бы сочли это благоприятным числом — первый день месяца, названного в честь Юлия Цезаря, священный день Юноны. Ура-а-а.

Пайпер не хотела навязываться или устраивать празднование, если сам Джейсон не желает праздновать. Только спросила:

— Шестнадцать?

Он кивнул.

— Ух ты. Теперь смогу получить права.

Пайпер рассмеялась. Джейсон убил столько чудовищ и столько раз спасал мир, и вдруг в поте лица пытается сдать на права — что за нелепость! Она представила такую картину: Джейсон сидит за рулем старого «Линкольна» с табличкой «За рулем — стажер» на крыше, а на пассажирском сиденье ворчит инструктор, уже занесший ногу над педалью экстренного торможения.

— Ну же! — поторопила она. — Задуй свечи.

Джейсон так и сделал. «Интересно, — подумала Пайпер, — он загадал желание?» Например, чтобы они с Пайпер пережили это путешествие и остались вместе навсегда. Она решила не спрашивать об этом, чтобы не сглазить. К тому же вдруг окажется, что он загадал что-то другое.

С тех пор как они прошлым вечером оставили позади Геркулесовы Столбы, Джейсон казался расстроенным. Пайпер не могла его винить. Старший брат Геркулес сильно его разочаровал, а старый речной бог Ахелой наговорил всяких нелестных вещей про сыновей Юпитера.

Пайпер уставилась на рог изобилия. Интересно, привык ли Ахелой жить без рогов? Девушка надеялась, что привык. Конечно, он пытался их убить, но Пайпер все равно жалела старого бога. Просто невероятно, как такой одинокий, подавленный дух сумел породить рог, полный ананасов и тортов ко дню рождения. Неужели, потеряв рог изобилия, бог лишился всех своих божественных сил? Может, теперь, утратив его, Ахелой сможет обрести счастье и пожить в свое удовольствие?

Дочь Афродиты никак не могла выбросить из головы совет, который ей дал Ахелой: «Если бы ты добралась до Рима, то могла бы извлечь большую пользу из легенды о потопе». Она знала, о какой истории речь, просто не понимала, чем это ей поможет.

Джейсон вытащил из торта погасшую свечу.

— Я тут подумал…

Пайпер резко очнулась от задумчивости. Когда бойфренд говорит: «Я тут подумал…», это несколько пугает.

— О чем? — спросила она.

— О Лагере Юпитера, — сказал Джейсон. — Все те годы, что я там тренировался, нас всегда заставляли работать в команде, действовать, как один. Мне казалось, я понимаю, что это значит. Но если честно… Я всегда был лидером, даже в детстве…

— Ты — сын Юпитера, — заметила Пайпер. — Самый могущественный парень в легионе. Местная знаменитость.

Джейсон замялся, но не стал отрицать.

— Но когда я оказался в этой команде из семерых человек… Я не знаю, как лучше поступить, потому что не привык быть одним из многих, ну, равных. Мне кажется, я проигрываю.

Пайпер взяла его за руку.

— Ты не проигрываешь.

— Ну, когда на нас напал Хрисаор, я проиграл, — возразил Джейсон. — Большую часть этого путешествия я провел, беспомощно валяясь без сознания.

— Да брось, — проворчала девушка. — «Герой» — не значит «непобедимый». Это значит, что ты достаточно смел, чтобы противостоять опасностям и делать, что должно.

— А если я не знаю, что должно?

— Вот для этого нужны друзья. У каждого из нас есть своя, особая сила. Вместе мы что-нибудь придумаем.

Джейсон внимательно на нее смотрел. Пайпер сомневалась, что он верит ее словам, но радовалась, что он на нее полагается. Ей нравилась эта его легкая неуверенность в себе. Он не всегда выигрывал, не считал, что мир перед ним виноват, каждый раз, когда что-то шло не так (в отличие от другого сына бога неба, которого она недавно повстречала).

— Геркулес оказался просто уродом, — пробормотал Джейсон, словно прочитав ее мысли. — Я ни за что не хочу становиться похожим на него. Но если бы ты не перехватила инициативу, мне бы не хватило смелости ему противостоять. В тот раз героем оказалась ты.

— Мы можем делать это по очереди, — предложила Пайпер.

— Я тебя не заслуживаю.

— Не смей так говорить.

— Почему нет?

— Так всегда говорят, если хотят расстаться. Или ты хочешь…

Джейсон наклонился и поцеловал ее. Краски римского дня вдруг заиграли ярче, будто кто-то нажал переключатель, переведя мир в режим повышенной четкости.


— Никаких расставаний, — пообещал он. — Я, конечно, пару раз ударился головой, но я не настолько глуп.

— Хорошо, — улыбнулась Пайпер. — Так, к слову о торте…

Она запнулась: к ним бежал Перси Джексон и, судя по его виду, нес плохие вести.

Ребята собрались на палубе, чтобы тренер Хедж тоже послушал рассказ. Когда Перси закончил, Пайпер все никак не могла поверить в услышанное.

— Значит, Грегори Пек и Одри Хепберн похитили Аннабет, увезли на мопеде, — подытожила она.

— Вообще-то не похитили, — уточнил Перси. — Но у меня такое плохое предчувствие… — Он глубоко вздохнул, как будто с трудом держал себя в руках. — В общем, она… она ушла. Может, мне не следовало ее отпускать, но…

— Тебе пришлось, — покачала головой Пайпер. — Ты знал, что ей нужно идти одной. И потом, Аннабет подготовленная и сообразительная. С ней все будет в порядке.

Пайпер добавила волшебного убеждения в голос — возможно, это нехорошо, но Перси сейчас должен сосредоточиться. Если им предстоит сражение, Аннабет не хотела бы, чтобы Перси пострадал из-за того, что слишком переживал о ее судьбе.

Плечи юноши немного расслабились.

— Наверное, ты права. Как бы то ни было, Грегори… то есть Тиберин сказал, что у нас меньше времени, чем мы предполагали, чтобы спасти Нико. Хейзел с ребятами еще не вернулась?

Пайпер взглянула на панель управления, чтобы узнать, который час. Она совершенно забыла о времени.

— Два часа дня. А мы договорились встретиться в три.

— Самое позднее, — добавил Джейсон.


Перси указал на кинжал Пайпер.

— Тиберин сказал, что ты сможешь определить, где находится Нико… ну знаешь, с помощью этой штуки.

Пайпер прикусила губу. Меньше всего ей хотелось снова смотреть на Катоптрис, грозивший показать новую порцию ужасных видений.

— Я пыталась, — сказала она. — Кинжал не всегда показывает то, что я хочу увидеть. Вообще-то, почти никогда не показывает.

— Пожалуйста, — настаивал Перси. — Попробуй еще раз.

Он жалобно смотрел своими зелеными, как море, глазищами, словно детеныш тюленя, которому нужна помощь. Пайпер подивилась, как Аннабет умудряется с ним спорить, это же безнадежное дело.

— Хорошо, — вздохнула она и вытащила кинжал.

— Раз уж ты его достала, — буркнул тренер Хедж, — глянь, не покажет ли он, с каким счетом сыграли последние бейсбольные матчи. Итальянцы вырезают самые интересные моменты, когда мяч попадает игрокам по голове.

— Тс-с-с, — Пайпер вгляделась в бронзовую поверхность клинка. Свет померк, и появился какой-то чердак, заполненный римскими полубогами. Человек десять стояли вокруг стола, слушая, как Октавиан что-то говорит, тыча пальцем в большую карту. Рядом, у окна, вышагивала Рейна и смотрела вниз, на Центральный парк.

— Это плохо, — пробормотал Джейсон. — Они уже развернули передовую базу на Манхэттене.

— А на карте изображен остров Лонг-Айленд, — заметил Перси.

— Проводят разведку территории, — предположил Джейсон. — Обсуждают пути вторжения.

Пайпер не хотела этого видеть и постаралась сосредоточиться. По поверхности кинжала пробежала волна света, и появились развалины: несколько полуразрушенных стен, единственная колонна, каменный пол, покрытый мхом и сухими виноградными лозами — поросший травой склон холма, на котором тут и там растут одинокие сосны.


— Я только что был там, — сказал Перси. — Это старый форум.

Картинка приблизилась. С одной стороны древней площади каменную кладку разобрали и раскопали яму, на дне ее виднелось начало лестницы, ведущей к современным железным воротам с навесным замком. Ворота надвинулись на зрителей. За ними начиналась спиральная лестница, ведущая вниз, в темноту, прямо к цилиндрическому помещению, похожему на силосное зернохранилище.

Пайпер выронила клинок.

— Что случилось? — спросил Джейсон. — Видение же еще не закончилось.

Пайпер показалось, что она снова на корабле и под ногами качается палуба.

— Мы не можем туда идти.

Перси нахмурился.

— Пайпер, Нико умирает, нужно его найти. Не говоря уже о том, что Рим вот-вот разрушат.

У девушки пропал голос. Она так долго думала об этой комнате с круглыми стенами, что теперь просто не могла о ней говорить, с ужасом чувствуя, что даже если расскажет об этом Перси и Джейсону, ничего не изменится. Ей не остановить того, что скоро случится.

Девушка подобрала нож, и ей показалось, что его рукоять холоднее, чем обычно.

Она заставила себя снова посмотреть на клинок и увидела двух гигантов в гладиаторских доспехах. Гиганты салютовали друг другу золотыми кубками, как будто выиграли очень важное сражение, а между ними стоял большой бронзовый кувшин.

Картинка снова пошла рябью. В кувшине лежал, неподвижно, сжавшись в комок, Нико ди Анджело. Все гранатовые семечки были съедены.

— Мы опоздали, — ахнул Джейсон.


— Нет, — проговорил Перси. — Нет, я в это не верю. Возможно, он просто погрузился в еще более глубокий транс, чтобы потянуть время. Мы должны поспешить.

Поверхность клинка потемнела. Пайпер убрала его обратно в ножны, стараясь сдержать дрожь в руках. Она надеялась, что Перси прав и Нико все еще жив. С другой стороны, она не понимала, как эта картинка связана с видением, в котором комнату заливало водой. Может, гиганты празднуют ее, Перси и Джейсона смерть?

— Нужно подождать остальных, — заявила она. — Хейзел, Фрэнк и Лео скоро вернутся.

— Ждать нельзя, — настаивал Перси.

Тренер Хедж проворчал:

— Это всего лишь пара гигантов. Если хотите, ребята, я возьму их на себя.

— М-м-м… Тренер, — произнес Джейсон, — это отличное предложение, но нам нужен человек на борту, или козел на борту. Не важно.

Хедж набычился.

— Что, пойдете веселиться без меня?

Перси пожал сатиру руку.

— Вы понадобитесь Хейзел и остальным. Когда они вернутся, кто-то должен будет ими руководить. Вы их опора.

— Ага, — с каменным лицом подхватил Джейсон. — Лео всегда говорит, что вы его опора. Вы скажете им, куда мы пошли, и отведете туда корабль, чтобы забрать нас с форума.

— Вот, держите, — Пайпер отстегнула от пояса Катоптрис и протянула тренеру.

Сатир вытаращил глаза. Полубогу не полагалось оставлять свое оружие ни при каких обстоятельствах, но Пайпер уже была сыта по горло своими видениями. Уж лучше встретить смерть без дальнейших прелюдий.

— Присматривайте за нами через кинжал, — предложила она. — И сможете проверить, какой там счет.

Последний аргумент решил дело. Хедж мрачно кивнул, готовый выполнить свою часть задания.

— Хорошо, — уступил он. — Но если сюда заявятся какие-нибудь гиганты…

— Можете со спокойной совестью их вздуть, — кивнул Джейсон.

— А надоедливых туристов?

— Нет, — хором воскликнули полубоги.

— Эх. Ну ладно. Только смотрите, недолго, а то я приду за вами с баллистой, стреляющей огнем.

XLII ПАЙПЕР

Они легко нашли это место. Перси привел их прямо туда, на заброшенный участок холма, с которого открывался вид на руины форума.

С такой же легкостью они пробрались внутрь. Своим золотым мечом Джейсон разрубил навесной замок, и металлические ворота со скрипом открылись. Никто из смертных их не видел, не заревела сигнализация. Каменные ступени уходили по спирали вниз, во мрак.

— Я пойду первым, — заявил Джейсон.

— Нет! — вскрикнула Пайпер.

Юноши повернулись к ней.

— Пайпс, в чем дело? — спросил Джейсон. — Та картинка на клинке… ты ее уже видела, верно?

Девушка кивнула, в глазах у нее защипало.

— Не знала, как вам рассказать. Я видела комнату под землей, заполненную водой, а мы втроем тонули.

Джейсон и Перси помрачнели.


— Я не могу утонуть, — сказал Перси, но его слова прозвучали как вопрос.

— Возможно, будущее изменилось, — предположил Джейсон. — В видении, которое ты нам только что показала, не было воды.

Пайпер очень хотелось, чтобы он оказался прав, но навряд ли им так повезет.

— Послушай, — произнес Перси. — Я пойду первым и проверю. Все нормально, я мигом вернусь.

Не успела Пайпер возразить, как он скрылся во мраке.

Пока они ждали его возвращения, девушка считала про себя. Она дошла примерно до тридцати пяти, когда на лестнице послышались шаги и появился Перси. Вместо облегчения у него на лице проступало недоумение.

— Хорошая новость: воды нет, — объявил он. — Плохая новость: я не нашел там никакого выхода. И, м-м-м… ну, вам стоит на это посмотреть…

Ребята осторожно спустились по ступеням. Перси шел впереди с Анаклузмосом наголо, за ним — Пайпер, а последним, прикрывая тылы, — Джейсон. Лестничный пролет вился узким штопором не более шести футов в диаметре. Даже услышав от Перси, что «все чисто», Пайпер ежесекундно ждала ловушки. За каждым поворотом лестницы ей мерещилась засада. У нее больше нет оружия, только рог изобилия висит на кожаном шнуре, перекинутом через плечо. Если случится самое худшее, мечи ребят не очень-то им помогут в таком тесном пространстве. Может, Пайпер сумеет расстрелять врагов очередью из копченых окороков?

Пока они кругами спускались вниз, Пайпер замечала старые надписи, выдолбленные на камнях: римские цифры, имена и фразы на итальянском. Значит, уже после падения Римской империи здесь побывали другие люди, но Пайпер это не успокоило. Если внизу есть чудовища, они не стали бы обращать внимание на смертных, а дождались бы прихода вкусных, сочных полубогов.

Наконец они достигли дна.

Перси обернулся.

— Осторожнее на последней ступеньке.

Он спрыгнул на пол комнаты с круглыми стенами (лестница заканчивалась в пяти футах от пола). Зачем кому-то строить такую неудобную лестницу? Пайпер не знала ответа. Возможно, комнату и лестничный колодец строили в разное время?

Ей хотелось повернуться и уйти, но она не могла этого сделать, потому что следом шел Джейсон, к тому же нельзя бросать Перси. Она слезла с лестницы, Джейсон последовал за ней.

Комната выглядела именно так, как показал клинок Катоптриса, только без воды. Изогнутые стены когда-то были украшены фресками, теперь выцветшими, как яичная скорлупа, лишь кое-где остались цветные пятна. Куполообразный потолок был футов пятидесяти в высоту.

В дальней части комнаты, напротив лестничного колодца, в стене было вырезано девять альковов. Ниши находились в пяти футах над полом, в каждой из них могла бы поместиться статуя в человеческий рост, но они пустовали.

Воздух был холодный и сухой. Как Перси и сказал, никакого выхода не имелось.

— Так, — Перси поднял брови. — Вот что странно. Смотрите.

Он вышел на середину комнаты.

Внезапно по стенам пробежали волны сине-зеленого света. Пайпер услышала журчание фонтанов, но нигде не было воды. Также нигде не наблюдалось никаких источников света, кроме клинков Перси и Джейсона.

— Чувствуете запах океана? — спросил Перси.

Сначала Пайпер ничего не заметила, потому что стояла рядом с Перси, а от него всегда пахло океаном. Но потом поняла, что он прав. Запах соленой воды и бури усиливался, как будто вот-вот налетит ураган.

— Иллюзия? — предположила она. Ни с того ни с сего ей вдруг страшно захотелось пить.

— Не знаю, — ответил Перси. — У меня такое чувство, что здесь должна быть вода — много воды, но ее нет. Никогда еще не бывал в таком месте, как это.

Джейсон подошел к ряду ниш и потрогал дно ближайшего алькова, находившееся на уровне его глаз.

— Этот камень… В него вставлены морские раковины. Это нимфеум.

У Пайпер во рту совсем пересохло.

— Что-что?

— У нас был такой в Лагере Юпитера, — пояснил Джейсон, — на храмовом холме. Это святилище нимф.

Пайпер провела ладонью по дну другой ниши. Джейсон прав: стены и дно алькова покрывали раковины каури, моллюсков и гребешков. Казалось, они танцуют в бледном свете. На ощупь раковины оказались холодными, как лед.

Пайпер всегда считала нимф дружелюбными дэхами: глупыми и кокетливыми, но в целом безобидными. Они неплохо ладили с детьми Афродиты, обожали сплетничать и делиться рецептами красоты. Однако атмосфера этого места существенно отличалась от покоя, царившего на озере в Лагере полукровок, и над ручьями в лесах, где Пайпер обычно встречались нимфы. Это место казалось искусственным, враждебным и очень сухим.

Джейсон сделал шаг назад и осмотрел альковы.

— В Древнем Риме такие святилища встречались на каждом шагу. Богачи строили их рядом со своими виллами в честь нимф, чтобы воды в округе оставались чистыми. Некоторые святилища строились рядом с естественными источниками, но большая часть — рукотворна.

— Значит… на самом деле нимфы здесь не жили? — с надеждой поинтересовалась Пайпер.

— Не уверен, — покачал головой Джейсон. — Думаю, мы стоим на месте старого пруда с фонтаном. Очень часто, если нимфеум принадлежал каким-то полубогам, они приглашали нимф поселиться там. Если дэхи занимали предложенную обитель, это считалось добрым знаком.

— Для владельца, — предположил Перси. — Но таким образом нимфа оказывалась привязанной к новому водному источнику, и это просто замечательно, если такой фонтан находился в милом солнечном парке и из него била свежая вода, поступавшая из акведука…

— Но это место столетиями находилось под землей, — подхватила Пайпер. — Сухое и похороненное. Так что же могло случиться с нимфами?

Журчание воды сменилось хором призрачных голосов, шипящих, как змеи. Сине-зеленый свет на стенах сменился пурпурным и неприятным известковым. Десять ниш над ними загорелись: они уже не пустовали.

В них стояли старухи, высохшие, кожа да кости, так что Пайпер они напомнили мумии — вот только мумии обычно не двигаются. Глаза у них горели темным багрянцем, словно небесно-голубая вода их жизненных источников испарилась и остались одни наслоения. От их прекрасных шелковых платьев остались выцветшие лохмотья, некогда пышные кудри, перевитые драгоценностями, как у знатных римских женщин, превратились в торчащие, как солома, патлы. «Если водяные людоеды действительно существуют, — подумала Пайпер, — они выглядят именно так».

— «Что же могло случиться с нимфами?» — переспросило существо, стоявшее в центральной нише.

Эта нимфа выглядела хуже остальных: спина сгорблена, точно ручка кувшина, скелетоподобные руки обтянуты похожей на пергамент кожей, в жидких космах потускневшим золотом поблескивал лавровый венок.

Старуха уставилась на Пайпер своими багряными глазами.

— Какой интересный вопрос, моя дорогая. Возможно, нимфы все еще здесь, страдают и ждут возможности отомстить.

Пайпер поклялась, что, если ей повезет выжить, в следующий раз она переплавит Катоптрис и продаст скупщикам металлолома. Глупый нож показал ей только часть вместо целого. Конечно, в видении она тонула. Но если бы знала, что ее поджидают девять высушенных нимф-зомби, то ни за что не спустилась бы сюда.

Девушка хотела бежать к лестнице, но, повернувшись, поняла, что дверной проем исчез. Естественно. Теперь на его месте осталась сплошная стена, и Пайпер подозревала, что это не иллюзия. Кроме того, они бы не успели добежать до противоположной стены мимо мумий, которые могли на них прыгнуть.

Джейсон и Перси встали по сторонам от нее с мечами наготове. Пайпер была рада, что они рядом с ней, но предполагала, что оружие тут не поможет. Она видела, что случится в этой комнате. Так или иначе, эти твари одержат верх.


— Кто вы? — вызывающе спросил Перси.

Нимфа в центральной нише повернула голову.

— А… имена. Когда-то они у нас были. Меня звали Хагно, первая из девяти!

Пайпер решила, что это злая шутка (карга по имени Хагно, ну надо же),[130] но решила этого не говорить.

— Девять, — повторил Джейсон. — Нимфы этого святилища. Всегда было девять ниш.

— Конечно, — Хагно оскалила зубы в злобной усмешке. — Но мы — изначальные нимфы, Джейсон Грейс, присутствовавшие при рождении твоего отца.

Меч в руке Джейсона дрогнул.

— Вы говорите о Юпитере? Вы присутствовали при его рождении?

— Тогда его звали Зевсом, — сказала Хагно. — Такой визгливый щенок. Мы ждали, пока Рея рожала, а когда появился ребенок, спрятали его, чтобы папаша Кронос его не съел. До чего мощные легкие были у этого младенца! Мы, как могли, заглушали его вопли, чтобы Кронос не нашел сыночка. Когда Зевс вырос, нам обещали вечные почести, но дело было в Греции, в древней земле…

Остальные нимфы взвыли и принялись царапать воздух перед собой. Пайпер сообразила, что они, похоже, не могут выйти из ниш, словно их ноги приклеены к камню, как и ракушки.

— Когда Рим обрел силу, нас пригласили сюда, — продолжала Хагно. — Один из сыновей Юпитера уговорил нас, расточал любезности. «Новый дом, — сулил он. — Еще больше и лучше! Никакого первоначального взноса, чудесные соседи. Рим простоит вечно».

— Вечно, — зашипели остальные.

— Мы поддались соблазну, — говорила Хагно. — Оставили наши простые колодцы и источники на горе Ликей и переехали сюда. Несколько столетий жизнь текла замечательно! Вечеринки, жертвоприношения в нашу честь, каждую неделю новые платья и украшения, все полубоги Рима с нами флиртовали и почитали нас.

Нимфы выли и вздыхали.

— Но Рим не устоял, — рявкнула Хагно. — Вместо акведуков придумали каналы, виллу пригласившего нас полубога забросили, а потом и вовсе снесли. Забытые, мы оказались похоронены под землей, но мы не могли уйти, ведь наши жизненные источники привязаны к этому месту, а наш прежний домовладелец так и не счел нужным нас освободить. Столетиями мы сохли здесь в темноте, страдая от жажды… такой страшной жажды…

Остальные старухи вцепились в свои рты.

У Пайпер пересохло в горле.

— Мне жаль, что с вами так поступили, — сказала она, пытаясь задействовать свой волшебный голос. — Должно быть, это ужасно. Но мы вам не враги. Если мы сможем вам помочь…

— Ах, какой сладкий голосок! — воскликнула Хагно. — Какие красивые черты. Я тоже когда-то была молодой, как ты, а голос мой журчал, точно горный родник. Знаешь, что происходит с разумом запертой в темноте нимфы, которой нечего есть, кроме ненависти, нечего пить, кроме мыслей о мщении? Да, моя дорогая, ты можешь нам помочь.

Перси поднял руку.

— М-м-м… Я — сын Посейдона. Может, я смогу вызвать новый водный источник.

— Ха! — вскричала Хагно, и остальные восемь эхом откликнулись:

— Ха! Ха!

— Ну, конечно, сын Посейдона, — протянула Хагно. — Я хорошо знакома с твоим отцом. Эфиальт и От обещали, что ты придешь.

Пайпер схватилась за руку Джейсона, чтобы не упасть.

— Гиганты, — воскликнула она. — Вы работаете на них?


— Они наши соседи, — улыбнулась Хагно. — Их покои прямо за нашим обиталищем, там, где отвели воду из акведуков для игр. Когда мы разберемся с вами… когда вы нам поможете… близнецы обещали, что нам больше никогда не придется страдать.

Хагно повернулась к Джейсону:

— Ты, дитя Юпитера, заплатишь за ужасное предательство твоего предка, который привел нас сюда. Мне ведома сила бога неба, я растила его с пеленок! Когда-то нимфы управляли дождем над своими колодцами и источниками, когда я с тобой закончу, мы снова обретем эту силу. А ты, Перси Джексон, дитя морского бога… ты дашь нам воду, бесконечный источник воды.

— Бесконечный? — взгляд Перси метался от одной нимфы к другой. — М-м-м… слушайте, я не уверен насчет бесконечного, но могу выделить вам пару галлонов.

— А ты, Пайпер Маклин, — багровые глаза Хагно сверкнули. — Такая молодая, хорошенькая, наделенная таким нежным голосом. С твоей помощью мы вернем нашу красоту. Сегодня вы спасли нашу последнюю жизненную силу. Мы очень хотим пить и выпьем вас троих!

Все девять нимф запылали и исчезли, а из их альковов хлынула вода — неестественно темная и густая, как масло.

XLIII ПАЙПЕР

Пайпер требовалось чудо, а не сказка на ночь. Но сейчас она стояла, испытывая шок, глядя, как вода поднимается к ее коленям, и на память ей пришла легенда, которую упоминал Ахелой, — история о потопе.

Не библейское предание о Ное, а версия индейцев-чероки, которую ей когда-то рассказывал отец, — про танцующих призраков и скелет собаки.

Малышкой она часто устраивалась у отца на коленях, пока он сидел в большом массажном кресле. Она смотрела в окно, на побережье Малибу, а отец рассказывал ей историю, которую сам слышал от дедушки Тома в оклахомской резервации.

— У этого человека была собака, — начинал бывало отец.

— Нельзя так начинать сказку! — протестовала Пайпер. — Нужно сказать «Жил-был однажды».

Отец смеялся.

— Но это история индейцев-чероки, а они сразу переходят к сути. Итак, значит, у этого человека была собака. Каждый день человек вместе с собакой ходил на берег озера за водой, и собака всегда бешено лаяла на озеро, словно сердилась на него.

— А она сердилась?

— Терпение, моя лапочка. Наконец человек рассердился на собаку, потому что она так громко лаяла, и отругал ее: «Плохая собака! Прекрати лаять на воду. Это всего лишь вода!» Каково же было его удивление, когда собака посмотрела на него и заговорила.

— Наша собака умеет говорить «спасибо», — вклинивалась Пайпер. — И она может пролаять слово «вон».

— Да, вроде того, — соглашался отец. — Но эта собака говорила целыми предложениями. Она сказала: «Однажды, очень скоро, придет шторм. Вода поднимется, и все утонут. Ты сможешь спастись вместе со своей семьей, если построишь плот, но сначала ты должен принести меня в жертву. Брось меня в воду».

— Это ужасно! — восклицала Пайпер. — Я бы ни за что не утопила собачку!

— Вероятно, тот человек сказал то же самое. Он подумал, что собака врет, ну, после того, как оправился от удивления, что его собака умеет говорить. Он стал возражать, а собака сказала: «Если ты мне не веришь, посмотри на мой загривок. Я уже мертва».

— Очень грустно! Почему ты мне это рассказываешь?

— Потому что ты попросила, — напоминал ей отец. В самом деле, Пайпер почему-то была очарована этой историей. Она слышала ее раз сто и все равно продолжала о ней думать.

— В общем, — говорил ее отец, — человек схватил собаку за загривок и увидел, что ее шкура уже легко отходит от костей, а под ней остался только скелет собаки.


— Гадость.

— Согласен. Так что человек со слезами на глазах попрощался со своей беспокойной собакой-скелетом, швырнул ее в воду, и она сразу же утонула. Человек построил плот, и когда наступил потоп, он со своей семьей спасся.

— Без собаки.

— Да, собака не спаслась. Когда дожди пошли на убыль и плот опустился на твердую землю, оказалось, что на всей земле выжил только этот человек со своей семьей. Вдруг он услышал с другой стороны холма какие-то звуки — как будто тысячи людей пели и плясали. Но когда он взбежал на вершину, увы, внизу он увидел только усеивающие землю кости — тысячи скелетов всех людей, которые погибли во время потопа. Он понял, что это танцевали призраки умерших. Вот что за звуки он слышал.

Пайпер ждала.

— А дальше?

— А дальше ничего. Конец.

— Нельзя так заканчивать! Почему призраки танцевали?

— Я не знаю, — говорил отец. — Твой дедушка никогда не считал нужным пояснить. Может, призраки радовались, что одной семье удалось спастись, может, наслаждались загробной жизнью, кто знает?

Пайпер ужасно не нравился такой конец сказки. Осталось столько неразрешенных вопросов! Нашла ли семья другую собаку? Ясно же, что не все собаки утонули, потому что у нее самой есть собака.

Она не могла выбросить эту сказку из головы, с подозрением смотрела на собак, гадая, а не скелет ли это. И не понимала, почему семье пришлось принести в жертву собаку, чтобы выжить. Пожертвовать собой ради своей семьи — это очень благородно, очень типичное поведение для собаки.

Теперь, в римском нимфеуме темная вода уже поднялась ей по пояс, а Пайпер мучил вопрос: почему речной бог Ахелой упомянул эту историю?

Жаль, что у нее нет плота, но она боялась, что очень похожа на тот скелет собаки, потому что уже мертва.

XLIV ПАЙПЕР

Резервуар наполнялся со страшной скоростью. Пайпер, Джейсон и Перси стучали кулаками по стенам в поисках выхода, но ничего не находили. Они забрались в альковы, чтобы удержаться на поверхности, но из ниш била вода, так что казалось, будто ребята балансируют на краю водопада. Наконец Пайпер удалось встать в нише, но уже по колено в воде. Вода поднялась над полом футов на восемь и быстро прибывала.

— Я мог бы вызвать молнии, — прокричал Джейсон. — Что, если попробовать пробить дыру в крыше?

— Тогда могут обрушиться потолок и стены, и нас придавит, — возразила Пайпер.

— Или нас убьет током, — добавил Перси.

— Выбор невелик, — пробормотал Джейсон.

— Давайте я осмотрю дно, — предложил Перси. — Если это место строили, как фонтан, должен быть способ спустить воду. Вы, ребята, проверьте ниши, вдруг там есть потайные ходы. Возможно, раковины — это кнопки или что-то вроде того.

Идея была продиктована отчаянием, но Пайпер обрадовалась возможности хоть что-то сделать.

Перси прыгнул в воду, а Джейсон и Пайпер перелезали из ниши в нишу, стуча по стенам и топая ногами, раскачивая вставленные в камень ракушки, но все безуспешно.

Сын Посейдона всплыл гораздо раньше, чем ожидала Пайпер, он задыхался и бешено молотил руками по воде. Девушка протянула ему руку и сама едва не упала в воду, пока юноша приходил в себя.

— Не смог дышать, — прокашлял Перси. — Вода… ненормальная. Еле-еле всплыл.

Пайпер поняла, что дело в жизненной силе нимф: она настолько отравлена и злобна, что даже сын морского бога не может ею управлять.

Пайпер чувствовала, что поднимающаяся вода действует и на нее тоже. Мышцы ног дрожали, как будто она пробежала много миль, руки стали морщинистыми и сухими, несмотря на то, что она находилась в фонтане.

Движения юношей замедлились. Джейсон побледнел, казалось, ему трудно удерживать меч. Перси взмок и весь дрожал, его волосы на глазах светлели.

— Они забирают наши силы, — сказала Пайпер. — Высасывают нас.

— Джейсон, — закашлялся Перси, — вызови молнии.

Джейсон поднял меч, комната содрогнулась, но молнии не появились, и крыша не сломалась. Вместо этого под потолком образовался небольшой ураган с дождем, так что фонтан стал заполняться еще быстрее. Но дождь был не обычный, сверху лилась такая же темная жидкость, как и та, что плескалась внизу. Каждая капля жгла кожу Пайпер.


— Не то, что я хотел, — пробормотал Джейсон.

Они уже стояли по шею в воде. Пайпер чувствовала, как ее силы тают. Выходит, история дедушки Тома про водяных людоедов — правда. Ее жизнь украдут злые нимфы.

— Мы выживем, — пробормотала она сквозь зубы, хотя знала, что волшебный голос не сделает желание реальностью. Скоро отравленная вода сомкнется над их головами, им придется плыть, а эта гадость уже почти их парализовала.

Они утонут, как и предсказывало видение.

Перси начал отталкивать воду тыльной стороной руки, точно отгоняя злую собаку.

— Не могу… не могу ее контролировать!

«Ты должен принести меня в жертву, — сказал скелет собаки из той легенды. — Брось меня в воду».

Пайпер показалось, что ее встряхнули за загривок и обнажились ее кости. Она схватила рог изобилия.

— Мы не можем с этим бороться, — проговорила она. — Чем больше мы сопротивляемся, тем быстрее слабеем.

— Что ты имеешь в виду? — прокричал Джейсон, чтобы перекрыть шум дождя.

Вода плескалась у их подбородков. Еще несколько дюймов, и им придется плыть. Но вода пока не поднялась до середины стен, поэтому Пайпер надеялась, что у них еще есть время.

— Рог изобилия, — пояснила она. — Мы должны сокрушить нимф свежей водой, дать им больше, чем они смогут использовать. Если мы сумеем разбавить эту отравленную гадость…

— А рог может это сделать? — Перси из последних сил старался удержать голову на поверхности, и ему это явно было в новинку — выглядел он страшно перепуганным.

— Только если вы оба поможете, — Пайпер начала понимать, как действует рог. Хорошие вещи, которые он порождал, не появлялись из ниоткуда. Она сумела похоронить Геркулеса под горой еды только после того, как полностью сосредоточилась на счастливых воспоминаниях о времени, проведенном с Джейсоном.

Чтобы создать достаточно чистой воды и заполнить эту комнату, ей придется сконцентрироваться лучше и вспомнить больше. К сожалению, с каждой минутой мысли путались все сильнее.

— Мне нужно, чтобы вы направили все свои силы на рог изобилия, — попросила девушка. — Перси, думай о море.

— О соленой воде?

— Не важно! Главное, чтобы она была чистая. Джейсон, думай о ливне с ураганом, об очень сильном ливне. И держитесь оба за рог изобилия.

Ниши скрылись под водой, и ребята поплыли. Пайпер вспоминала, как отец учил ее технике безопасности на воде, когда они начинали заниматься серфингом. Чтобы помочь утопающему, нужно обхватить его сзади рукой и грести ногами и, двигаясь назад, плыть на спине. Она сомневалась, сумеет ли удержать на плаву обоих ребят, но все же обхватила их руками, а они держали рог изобилия.

Ничего не происходило. Дождь шел стеной, по-прежнему черный и ядовитый.

Ноги Пайпер налились свинцом. Поднимающаяся все выше вода начала бурлить, грозя захлестнуть ее. Девушка чувствовала, что ее силы на исходе.

— Бесполезно! — заорал, отплевываясь, Джейсон.

— Ничего не получается, — поддержал его Перси.

— Мы должны действовать вместе! — прокричала Пайпер, надеясь, что права. — Думайте о чистой воде, об огромной волне. Не сопротивляйтесь, представьте, что все ваши силы вас покинули.

— Это трудно! — возразил Перси.

— Но заставьте себя! — настаивала Пайпер. — Отдайте все, что имеете, как… как будто вы уже мертвы и ваша единственная цель — помочь нимфам. Нужно, чтобы это был дар… жертва.

Несколько секунд все трое молчали.

— Давайте, попытаемся еще раз, — решил Джейсон. — Вместе.

На этот раз Пайпер тоже полностью сосредоточилась на роге. Нимфы хотят получить ее молодость, ее голос? Хорошо. Она отдает их добровольно, представив, что вся ее сила вытекла из нее.

«Я уже мертва, — сказала она себе — спокойно, как скелет собаки. — Это единственный путь».

Из рога изобилия забила такая сильная струя чистой воды, что ребят отбросило к стене. Черный дождь сменился белым ливнем, таким свежим и холодным, что Пайпер ахнула.

— Получается! — завопил Джейсон.

— И даже слишком хорошо, — возразил Перси. — Комната заполняется еще быстрее!

Он был прав. Вода поднималась так быстро, что до крыши теперь оставалось каких-то пара футов. Пайпер могла бы протянуть руку и коснуться миниатюрных тучек.

— Продолжаем! — велела она. — Нужно разжижать яд до тех пор, пока нимфы не очистятся.

— А если их нельзя очистить? — спросил Джейсон. — Они провели здесь тысячи лет, становясь все злее и злее.

— Просто не сопротивляйтесь, — уговаривала Пайпер. — Отдайте все. Даже если мы начнем погружаться…

Она уперлась головой в потолок. Грозовые тучи рассеялись, слившись с водой, а рог изобилия продолжал извергать стремительные потоки.

Пайпер притянула Джейсона ближе, поцеловала и сказала:

— Я тебя люблю.

Слова сорвались с губ так же неудержимо, как лилась вода из рога изобилия. Пайпер не увидела, как юноша отреагировал на поцелуй, потому что в следующий миг вода сомкнулась у них над головами.

Дочь Афродиты задержала дыхание. В ушах стоял гул текущей воды. Вокруг метались тучи пузырей. Комната по-прежнему светилась, и Пайпер удивилась, что может видеть. Неужели вода стала чище?

Казалось, легкие вот-вот взорвутся, но Пайпер вложила остатки сил в рог изобилия. Из него продолжала бить вода, хотя места для нее не осталось. Может, стены треснут под таким давлением?

В глазах у нее потемнело.

Девушка думала, что гул у нее в ушах — это ее затихающее сердцебиение, но потом поняла, что это дрожат стены комнаты. Вода закружилась быстрее, и Пайпер почувствовала, что тонет.

Из последних сил она устремилась на поверхность. Пайпер всплыла и судорожно вдохнула. Рог изобилия остановился, а вода в камере убывала так же быстро, как и поднялась.

Пайпер вскрикнула от страха: Перси и Джейсон все еще находились под водой. Она потянула ребят вверх, и Перси тут же втянул носом воздух и забарахтался, но Джейсон неподвижно покачивался на поверхности, точно тряпичная кукла.

Пайпер стала трясти его, громко звать по имени, бить по щекам. Она даже не заметила, как вода исчезла и они оказались на мокром полу.

— Джейсон!

Что же делать? Перевернуть его на бок? Сильно хлопнуть по спине?

— Пайпер, — позвал Перси, — я могу помочь.

Он встал рядом с ней на колени и дотронулся до лба Джейсона. Изо рта лежавшего неподвижно юноши хлынула вода, его глаза распахнулись, и Пайпер с Перси отлетели к стене, оглушенные мощным раскатом грома.

Когда у Пайпер, наконец, перестало двоиться в глазах, она увидела, что Джейсон сидит, все еще задыхающийся, но уже порозовевший.

— Простите, — прокашлял он. — Я не хотел…

Пайпер крепко его обняла. Она бы с удовольствием снова его поцеловала, если бы не боялась задушить.

Перси широко ухмыльнулся.

— На случай, если вам интересно: у тебя в легких была чистая вода, и я без труда ее вывел.

— Спасибо, старик, — Джейсон слабо пожал ему руку. — Но, думаю, настоящая героиня у нас Пайпер, она всех нас спасла.

«Да, спасла», — эхом откликнулся чей-то голос.

Ниши засветились, и появились девять фигур, но на сей раз это были не прежние высушенные существа. В альковах стояли юные, прекрасные нимфы в сверкающих синих платьях, в их блестящих черных локонах сияли серебряные и золотые броши, глаза блестели мягкими оттенками сине-зеленого.

Не успела Пайпер опомниться, как восемь нимф превратились в облачка пара и поплыли вверх, осталась только нимфа в центральной нише.

— Хагно? — спросила Пайпер.

Нимфа улыбнулась.

— Да, моя дорогая. Не думала встретить среди смертных такое бескорыстие… а уж среди полубогов тем более. Без обид.

Перси поднялся на ноги.

— Какие могут быть обиды? Вы всего-навсего пытались нас утопить и высосать наши жизни.

Хагно поморщилась.

— Прошу прощения за это, я была сама не своя. Но вы напомнили мне о солнце, дожде и ручьях на лугах. Перси и Джейсон, благодаря вам я вспомнила о море и небе. Я очистилась. Но больше всего мы благодарны Пайпер, она поделилась с нами тем, что лучше даже свежей проточной воды, — Хагно повернулась к девушке. — Ты по природе добра, Пайпер. Я — дух природы, так что знаю, о чем говорю.

Хагно указала на противоположную стену. Там снова появилась лестница, ведущая на поверхность, а прямо под ней поблескивало круглое отверстие, похожее на сточную трубу, по которой едва-едва смог бы проползти человек. Пайпер предположила, что через него и ушла вода.

— Вы можете вернуться на поверхность, — предложила Хагно. — Или, если настаиваете, можете пройти водным путем, прямо к гигантам. Но выбирайте скорее, потому что обе двери исчезнут вскоре после моего ухода. Труба соединяется со старым акведуком, который питает этот нимфеум и гипогей, который гиганты называют домом.

— Фу! — Перси сжал виски ладонями. — Прошу, не надо больше сложных слов.

— О, слово «дом» не сложное. — Голос Хагно звучал совершено искренне. — Когда-то оно было таким, но теперь вы освободили нас из этого места. Мои сестры отправились на поиски новых домов… возможно, горных источников или озер в полях. Я последую за ними, не могу дождаться, когда снова увижу леса, и луга, и чистую проточную воду.

— М-м-м, — нервно заметил Перси, — за последние несколько тысяч лет все изменилось.

— Ерунда, — заявила Хагно. — Не может быть, чтобы случилось что-то плохое. Пан не позволил бы природе испортиться. Вообще-то, я жду не дождусь нашей с ним встречи.

Перси явно хотел что-то сказать, но вовремя передумал.

— Удачи, Хагно, — попрощалась Пайпер. — И спасибо.

Нимфа в последний раз улыбнулась и испарилась.

На несколько секунд нимфеум засиял мягким светом, как в полнолуние. Пайпер почувствовала запах экзотических пряностей и цветущих роз, а откуда-то издалека послышались музыка, веселые разговоры и смех. Как будто до них донеслись отголоски празднеств и торжеств, которые столетиями устраивали в этом святилище в древности, словно память о них улетела вслед за дэхами.

— Что это? — нервно спросил Джейсон.

Рука Пайпер скользнула в его ладонь.

— Призраки танцуют. Идем, а то опоздаем на встречу с гигантами.

XLV ПЕРСИ

Перси уже устал от воды.

Скажи он это вслух, его, вероятно, вышибли бы из юных морских скаутов под эгидой Посейдона, но ему уже было наплевать.

Он едва не отдал концы в этом нимфеуме и теперь хотел вернуться на поверхность. Хотелось обсохнуть и посидеть в тепле, где-нибудь на солнышке, желательно вместе с Аннабет.

К сожалению, Перси не знал, где она сейчас. Фрэнк, Хейзел и Лео пропали без вести. По-прежнему нужно было спасать Нико ди Анджело, при условии, что парень еще жив. Да еще этот мелкий вопрос с гигантами, которые хотят разрушить Рим, пробудить Гею и захватить мир.

Ну, в самом деле, этим чудовищам и богам много тысяч лет, неужели они не могли подождать пару десятилетий и дать Перси спокойно пожить? Очевидно, нет.

Перси первым полз по дренажной трубе. Футов через тридцать она вывела их в туннель пошире. Слева, вдалеке, что-то грохотало и скрипело, как будто там работал огромный механизм, который срочно нужно смазать. Перси не испытывал ни малейшего желания выяснять, что является источником звуков, поэтому напрашивался вывод, что именно туда им и надо.

Пройдя по туннелю несколько сотен футов, они оказались перед поворотом. Перси поднял руку, подавая Джейсону и Пайпер знак ждать, и осторожно заглянул за угол.

Коридор вел в громадный зал, потолок его поддерживали двадцатифутовые колонны. Он выглядел в точности, как похожее на подземный гараж помещение из снов Перси, не было только многочисленных ящиков.

Скрип и грохот издавали огромные механизмы и подъемные блоки, — поднимавшие и опускавшие секции пола без всякой видимой на то причины. По открытым желобам бежала вода, заставляя крутиться водяные колеса, а те, в свою очередь, приводили в движение какие-то машины. Другие механизмы подсоединялись к огромным колесам, которые вместо белок крутили адские гончие. Перси сразу подумал, что миссис О'Лири страшно не понравилось бы, если бы ее заперли в такой штуке.

С потолка свисали клетки, в которых сидели живые животные — львы, несколько зебр, целая стая гиен и даже восьмиголовая гидра. Вдоль всего помещения протянулся древний на вид конвейер из бронзы и кожаных ремней, на нем громоздились оружие и доспехи, как на складе амазонок в Сиэтле, вот только это место явно было намного древнее и здесь не поддерживался такой порядок.

«Лео пришел бы в восторг», — подумал Перси. Все это помещение казалось одним гигантским, пугающим, ненадежным механизмом.

— Что это? — прошептала Пайпер.

Перси не нашелся, что ответить. Гиганты не показывались, поэтому юноша знаками предложил друзьям пройти вперед и осмотреться.

Примерно в двадцати футах от дверного проема с пола поднялась фанерная фигура гладиатора. Под шум и щелканье она проехала по ленте конвейера, затем ее подцепил опущенный на веревке крюк и втянул в узкое отверстие в крыше.

— Что за черт? — пробормотал Джейсон.

Они вошли внутрь. Перси внимательно осматривал помещение. Почти все из нескольких тысяч находившихся здесь вещей двигались, но в СДВГ есть свои плюсы: в хаосе Перси чувствовал себя вполне нормально. Футах в ста от того места, где они стояли, он заметил помост с двумя сиденьями для преторов, а между ними стоял такой большой бронзовый кувшин, что в нем вполне мог поместиться человек.

— Смотрите, — окликнул он друзей, указывая на сосуд.

Пайпер нахмурилась.

— Это слишком просто.

— Конечно, — согласился Перси.

— Но у нас нет выбора, — сказал Джейсон. — Мы должны спасти Нико.

— Ага, — Перси зашагал через зал, пробираясь между ремнями конвейера и прыгая по движущимся платформам.

Адские гончие в колесах не обратили на них внимания, они бежали, изо всех сил крутя колесо и тяжело дыша, их красные глаза горели, точно огни светофоров. Животные в клетках провожали ребят скучающими взглядами, будто говоря: «Я бы вас убил, да лень шевелиться».

Перси старался предугадать возможные ловушки, но здесь все выглядело как ловушка. Он вспомнил, как несколько лет назад, проходя Лабиринт, не раз находился на волосок от смерти. Жаль, что здесь нет Хейзел, сейчас им бы пригодились ее «подземные» способности (и, конечно, она наконец встретилась бы с братом).

Ребята перепрыгнули желоб с водой и поднырнули под клетки с волками. Они уже преодолели половину пути до бронзового кувшина, когда потолок над ними открылся и в зал опустилась платформа. На ней, как актер с воздетыми руками и поднятой головой, стоял фиолетововолосый гигант Эфиальт.

В реальности, как и в снах Перси, Большой Ф оказался малорослым по меркам гигантов, всего футов двенадцати в высоту, однако он постарался компенсировать недостаток роста кричащим нарядом. Он сменил костюм гладиатора на гавайскую рубашку, которую даже Дионис посчитал бы вульгарной: рисунки на ткани изображали умирающих страшной смертью героев, львов, пожирающих рабов в Колизее, сцены ужасных пыток. В волосах гиганта поблескивали серебряные и золотые монеты. За спиной у него висело десятифутовое копье, совершенно не сочетающееся с рубашкой. Он носил яркие белые джинсы, а на ногах… не на ногах, а на извивающихся змеях — кожаные сандалии. Змеи «стреляли» языками и корчились, видно, устали таскать на себе тяжеленного гиганта.

Эфиальт улыбнулся полубогам, как будто ужасно, ужасно рад был их видеть.

— Наконец-то! — заревел он. — Такое счастье! Честное слово, я не думал, что вы уйдете от нимф, но раз уж вы сумели, то это намного лучше, так гораздо веселее. Вы как раз вовремя, главное мероприятие вот-вот начнется!

Джейсон и Пайпер придвинулись к Перси, и юноша немного приободрился. Гигант оказался ниже многих чудовищ, с которыми доводилось сражаться сыну Посейдона, но что-то в нем было такое, от чего у Перси мурашки побежали по коже: в глазах Эфиальта светились безумные огоньки.

— Мы здесь, — сказал Перси, и уже произнеся эти слова, понял, что это и так всем очевидно. — Отпусти нашего друга.

— Ну конечно! — воскликнул Эфиальт. — Хотя, боюсь, у него истек срок хранения. От, ты где?

Одна из каменных плит отлетела в сторону, и на платформу поднялся второй гигант.

— От, ну, наконец-то! Ты оделся не так, как я! — возликовал было Эфиальт, но в следующий миг его лицо исказилось от ужаса. — Во что это ты оделся?

От походил на самого большого в мире (и самого сердитого) танцора балета. Он нацепил плотно облегающее трико нежно-голубого цвета, не оставляющее совершенно никакого простора для воображения. («Жуть», — подумал Перси.) Мыски огромных бальных туфель гигант отрезал, так что из них высовывались головы змей. В его зеленых волосах сверкала алмазная тиара (Перси решил проявить великодушие и считать ее королевской короной). Гигант хмурился, явно чувствуя себя не в своей тарелке, однако он изобразил неуклюжий поклон, хотя со змеями вместо ног и копьем за плечами это определенно было нелегко.

— Боги и титаны! — заорал Эфиальт. — Представление сейчас начнется! О чем ты только думаешь?!

— Я не хотел одеваться гладиатором, — пожаловался От. — Я все-таки считаю, что балет смотрелся бы прекрасно, знаешь, на фоне Армагеддона. — Он с надеждой поднял брови и поглядел на полубогов. — У меня еще остались запасные костюмы…

— Нет! — рявкнул Эфиальт, и в этом Перси с ним согласился.

Гигант с фиолетовыми волосами повернулся к юноше, растянув губы в такой широкой улыбке, будто его шарахнуло электротоком.

— Прошу вас простить моего брата, — извинился он. — Его сценический образ пока оставляет желать лучшего, и у него напрочь отсутствует чувство стиля.

— Ладно, — Перси решил никак не комментировать гавайскую рубашку гиганта. — Так, насчет нашего друга…

— А, насчет него, — насмешливо улыбнулся Эфиальт. — Мы хотели, чтобы он умер на публике, но от него никакого веселья, он целыми днями только и делает, что спит, свернувшись клубком. Разве ж это зрелище? От, опрокинь кувшин.

От потащился к помосту, время от времени останавливаясь и приседая, постучал по стенке сосуда, крышка открылась, и наружу выплеснуло Нико ди Анджело — он был бледен, как смерть, и так исхудал, что у Перси защемило сердце. Сложно было сказать, жив мальчик или умер. Перси хотел броситься и проверить, но Эфиальт загораживал ему дорогу.

— А теперь мы должны торопиться, — сказал Большой Ф. — Вам следует ознакомиться со сценарием. Гипогей уже готов!

Перси хотелось разрубить гиганта надвое и смыться, но От стоял над неподвижным Нико. Если начнется сражение, Нико не сможет себя защитить. Перси должен выиграть время, чтобы мальчик пришел в себя.

Джейсон поднял гладиус.

— Мы не собираемся участвовать ни в каких представлениях, — заявил он. — И что это за гипо-как-его-там?

— Гипогей! — повторил Эфиальт. — Ты же вроде бы римский полубог? Должен бы знать! Ах, полагаю, если мы потрудились тут, внизу, как следует, вы и не должны знать о его существовании.

— Я помню, что означает это слово, — проговорила Пайпер. — Это помещения под амфитеатром, там находятся все приспособления и машины, с помощью которых создают спецэффекты.

Эфиальт энергично похлопал в ладоши.

— Именно так! Ты обучаешься театральному искусству, девочка моя?

— Хм… мой отец — актер.

— Чудесно! — Эфиальт повернулся к брату: — Ты это слышал, От?

— Актер, — пробормотал От. — Кругом одни актеры, а танцевать никто не умеет.

— Повежливей! — одернул его Эфиальт. — Как бы то ни было, девочка моя, ты абсолютно права, но этот гипогей — нечто большее, чем просто подсобка амфитеатра. Вы слыхали, что в древности неких гигантов заточили под землей, и время от времени они вызывали землетрясения, пытаясь выбраться на поверхность? Так вот, с тех пор мы совершили настоящий прорыв! Мы с Отом томились под Римом много вечностей, но не сидели сложа руки, а строили свой собственный гипогей. И теперь мы готовы дать самый впечатляющий спектакль из всех, что когда-либо видел Рим, — и самый последний!

Лежавший у ног Ота Нико зашевелился. Перси показалось, что колесо с адскими гончими где-то у него в груди снова закрутилось. По крайней мере Нико жив. Теперь им нужно просто победить гигантов, желательно не разрушая Рима, и выбраться отсюда, чтобы найти друзей.

— Итак! — сказал Перси, надеясь отвлечь внимание гигантов. — Сценарий, говорите?

— Да! — покивал Эфиальт. — Конечно, я помню про обязательное условие для получения награды: оставить тебя и девчонку Аннабет в живых, но, честно говоря, она уже обречена, поэтому надеюсь, вы не станете возражать против небольшого отступления от плана.


Рот Перси наполнился горечью, как будто он глотнул отравленной воды нимф.

— Уже обречена. Вы же не хотите сказать, что она…

— Мертва? — подсказала гигант. — Нет, пока нет. Но не волнуйся! У нас взаперти остальные ваши друзья.

Пайпер издала странный звук.

— Лео? Хейзел и Фрэнк?

— Да-да, те самые, — подтвердил Эфиальт. — Так что мы можем использовать их для жертвоприношения, а девчонку Афины уморить, это так порадует Ее Милость. А вас троих мы запустим в шоу! Гея будет немного недовольна, но, честное слово, это беспроигрышный вариант. Ваши смерти — это куда веселее.

Джейсон зарычал.

— Так вы хотите веселья? Ну, я вам сейчас устрою веселье.

Пайпер шагнула вперед, мило улыбаясь (и как только ей это удалось?).

— У меня идея получше, — обратилась она к гигантам. — Почему бы вам не отпустить нас? Такой потрясающий, неожиданный поворот событий. Море веселья, весь мир узнает, насколько вы круты.

Нико пошевелился, и От посмотрел на него сверху вниз, его ноги-змеи тянулись трепещущими языками к голове мальчика.

— К тому же! — быстро добавила Пайпер. — К тому же, убегая, мы могли бы исполнить несколько танцевальных па, возможно, даже показать хореографический номер!

От, моментально забыв про Нико, вперевалку направился к Эфиальту, покачивая поднятым указательным пальцем.

— Видишь? Я же тебе говорил, что это было бы потрясающе!

На какой-то миг Перси показалось, что волшебный голос Пайпер их спасет. От умоляюще смотрел на брата, Эфиальт потирал подбородок, словно размышляя.

Наконец он покачал головой:

— Нет… нет, боюсь, что нет. Видишь ли, девочка моя, я — противник Диониса и должен поддерживать свою репутацию. Дионис считает, будто знает толк в вечеринках? Он ошибается! По сравнению с тем, что могу устроить я, его кутежи просто скука. Взять хотя бы то старое выступление, когда мы ставили горы одну на другую, чтобы подняться на Олимп…

— Я тебе говорил, что ничего из этого не выйдет, — буркнул От.

— Или когда мой брат оделся в платье из мяса и бегал через полосу препятствий из дракенов…

— Ты сказал, что телевидение Гефеста выделит под это лучшее эфирное время, — пожаловался От. — А меня даже никто не увидел.

— Так вот, сегодняшнее представление будет даже лучше, — пообещал Эфиальт. — Римляне всегда хотели хлеба и зрелищ — еды и развлечений! Пока мы будем разрушать их город, я дам им и то и другое. Смотрите, вот образец!

Что-то упало с потолка прямо под ноги Перси: буханка хлеба для сандвичей в белой пластиковой упаковке с красно-желтыми кружками.

Перси ее подобрал.

— «Чудо-хлеб»?[131]

— Впечатляет, не так ли? — Глаза Эфиальта горели безумным воодушевлением. — Можешь оставить себе буханку. Я планирую раздавать миллионы таких упаковок жителям Рима, пока буду их уничтожать.

— «Чудо-хлеб» вкусный, — признал От. — Все-таки надо бы заставить римлян танцевать, раз мы его им раздаем.

Перси быстро взглянул на Нико, но тот только начинал двигаться. Нужно было, чтобы мальчик хотя бы пришел в сознание и смог отползти с дороги, когда начнется драка. К тому же Перси хотел побольше вызнать у гигантов про Аннабет, а также где именно держат их друзей.


— Может, — предпринял он отчаянную попытку, — вам стоит привести наших друзей сюда? Знаете, чем больше впечатляющих смертей… тем лучше, верно?

— Хм-м-м… — Эфиальт поиграл пуговицей гавайской рубашки. — Нет. Уже слишком поздно менять постановку. Но не волнуйся, представление выйдет невообразимое! А… заметь, не какое-то там современное цирковое представление, для такого понадобились бы клоуны, а я их терпеть не могу.

— Все ненавидят клоунов, — сказал От. — Даже другие клоуны ненавидят клоунов.

— Точно, — согласился его братец. — Но запланированное нами представление гораздо лучше! Вы трое умрете мучительной смертью там, наверху, на глазах у всех богов и смертных. Но это только первая часть церемонии! Наше представление — разрушение Рима — будет длиться целый месяц, до тех пор, пока не пробудится Гея.

— Погодите, — сказал Джейсон. — Гея проснется через месяц?

Эфиальт нетерпеливо отмахнулся.

— Да, да. Кажется, уничтожение всего человечества намечено на первое августа, это самая подходящая дата. Это не важно! В своей бесконечной мудрости мать-земля согласилась, что Рим можно разрушить первым, медленно и зрелищно. Просто сам бог велел!

— Значит… — Перси не верилось, что он говорит о конце мира, держа в руке буханку «Чудо-хлеба». — Вы у Геи для разогрева публики.

Эфиальт помрачнел.

— Это не разогрев, полубог! Мы выпустим на улицы диких зверей и чудовищ. Наш отдел специальных спецэффектов обеспечит пожары и землетрясения. Повсюду будет разверзаться земля, из ниоткуда появятся вулканы! Будут свирепствовать призраки.

— Номер с призраками не пройдет, — заметил От. — Почти все опрошенные нами сказали, что рейтинг это не поднимет.

— Скептики! — отмахнулся Эфиальт. — Этот гипогей что угодно заставит работать!

Гигант кинулся к большому, накрытому полотнищем столу, сдернул чехол, открыв взглядам собравшихся целую коллекцию рычагов и кнопок — почти такую же сложную на вид, как придуманный Лео пульт управления на «Арго-II».

— Вот кнопка, например, — объявил Эфиальт. — Нажав ее, можно выпустить на форум десяток бешеных волков. А вот эта вызывает гладиаторов-автоматонов — будут сражаться с туристами у фонтана Треви. Эта заставит Тибр выйти из берегов, так что мы сможем воссоздать морское сражение прямо на Пьяцца Навона! Перси Джексон, ты, как сын Посейдона, должен это оценить!

— М-м-м… Я все-таки считаю, что предложение отпустить нас лучше, — сказал Перси.

— Он прав, — предприняла вторую попытку Пайпер. — А иначе начнется стенка на стенку. Мы сражаемся с вами, вы сражаетесь с нами, мы срываем все ваши планы. Знаете, мы недавно победили множество гигантов, и мне бы ужасно не хотелось, чтобы все пошло не так.

Эфиальт задумчиво кивнул.

— Ты права.

Пайпер моргнула.

— Да?

— Мы не можем допустить, чтобы все пошло не так, — кивнул гигант. — Все должно идти в строгом соответствии с расписанием. Но не волнуйся, я точно распланировал ваши смерти. Вы будете в восторге.

Нико застонал и начал отползать в сторону. «Лучше бы он полз быстрее и издавал меньше звуков», — подумал Перси, уже всерьез размышляя, не запустить ли в мальчишку буханкой хлеба.

Джейсон перебросил меч в другую руку.

— А если мы откажемся участвовать в вашем представлении?

— Ну, убить нас вы не сможете, — засмеялся Эфиальт, как будто его рассмешила такая мысль. — Богов с вами нет, а их присутствие дало бы единственную надежду на победу. Так что с вашей стороны было бы куда разумнее согласиться на мучительную смерть. Простите, но шоу должно продолжаться.

Перси понял, что этот гигант даже хуже, чем морской бог Форкий из Атланты. Эфиальт — вовсе не противник Диониса, он — Дионис, который свихнулся от стероидов. Вот только Дионис — бог пирушек и разгульных празднеств, а Эфиальт собирался устроить разгул и разрушение для удовольствия.

Перси посмотрел на друзей.

— У меня уже в печенках сидит рубашка этого чувака.

— Пришло время сражения? — Пайпер схватилась за рог изобилия.

— Ненавижу «Чудо-хлеб», — сказал Джейсон.

Вместе они бросились в атаку.

XLVI ПЕРСИ

Все сразу же пошло не так. Гиганты исчезли, рассеявшись двумя облачками дыма, и появились в другом конце зала в разных местах. Перси бросился к Эфиальту, но в полу открылись щели, из которых поднялись металлические стены, отрезав юношу от друзей.

Стены начали надвигаться на него, грозя раздавить. Перси подпрыгнул и повис, ухватившись за дно клетки с гидрой. Краем глаза он заметил, как Пайпер, точно играя в классики, скачет туда-сюда над ямами с огнем, пытаясь добраться до полубессознательного, безоружного Нико, а к нему крадутся два леопарда.

Тем временем Джейсон мчался на Ота (гигант вытянул из-за спины копье и тяжко вздохнул, как будто с куда большим удовольствием станцевал бы партию из «Лебединого озера», вместо того чтобы убивать очередного полубога).

Все это Перси отметил за долю секунды, но он ничем не мог помочь друзьям. Гидра уже примеривалась, чтобы откусить ему пальцы.


Юноша раскачался и разжал руки, приземлившись в выросшую на ровном месте рощицу раскрашенных фанерных деревьев. Когда он попытался выбраться из леска, деревья стали преграждать ему путь, так что он порубил рощицу Анаклузмосом.

— Чудесно! — закричал Эфиальт. Он стоял перед пультом управления футах в шестидесяти от Перси. — Будем считать это генеральной репетицией. А теперь не спустить ли мне с цепи гидру? Пусть погуляет по Испанской лестнице.

Он потянул за рычаг, и Перси быстро обернулся. Клетка, за которую он только что держался, поднималась к люку в потолке. Через три секунды она исчезнет. Если Перси нападет на гиганта, гидра опустошит город.

Выругавшись, он метнул Анаклузмос, как бумеранг. Меч не был предназначен для такого использования, но клинок из небесной бронзы перерезал цепи, на которых висела клетка с гидрой. Клетка упала, ее дверца открылась, и чудовище вырвалось наружу.

— Ну вот, Джексон, испортил все удовольствие! — воскликнул Эфиальт. — Хорошо, бейся с ней здесь, если так приспичило, но без улюлюкающей толпы умирать будет не так весело.

Перси повернулся к монстру, потом вспомнил, что только что выбросил оружие. Небольшое упущение с его стороны.

Все восемь голов гидры плюнули кислотой, и юноша откатился в сторону, а там, где он только что стоял, в каменных плитах образовался дымящийся кратер. Перси терпеть не мог гидр. Даже хорошо, что он потерял меч, потому что он инстинктивно начал бы рубить чудовищу головы, и гидра просто отрастила бы две новых взамен одной отрубленной.


Когда он в последний раз дрался с гидрой, ему на помощь пришел линкор с бронзовыми пушками, расстрелявший чудовище вдрызг. Но теперь такой план действий не пройдет… а вдруг?..

Головы гидры, как хлысты, метнулись к нему. Спасаясь, Перси нырнул под гигантское беговое колесо, одновременно глядя по сторонам: он искал коробки, которые видел во сне. У него в памяти отпечаталось что-то про ракетные установки.

У помоста Пайпер стояла рядом с Нико, а леопарды приближались. Девушка нацелила рог изобилия, и над головами огромных кошек просвистел заряд тушеного мяса. Наверное, пахло оно заманчиво, потому что леопарды бросились ловить угощение.

Примерно в восьмидесяти футах справа от Пайпер Джейсон сражался с Отом: меч против копья. От потерял свою бриллиантовую тиару, и, похоже, это его разозлило. Вероятно, он уже раз десять мог бы проткнуть Джейсона насквозь, но гигант непременно хотел сопровождать каждую атаку пируэтом, теряя из-за этого в скорости.

Между тем Эфиальт, хохоча, нажимал какие-то кнопки, отчего конвейер заработал на огромной скорости, а дверцы клеток с животными одна за другой стали открываться.

Гидра металась вокруг бегового колеса. Перси, спрятавшись за колонной, схватил мусорный мешок, полный «Чудо-хлеба», и швырнул в чудовище. Гидра плюнула кислотой, и это оказалось ошибкой. Мешок и упаковки растаяли в воздухе, «Чудо-хлеб» в полете впитал кислоту, как огнегасящая пена, и обрушился на гидру липким, дымящимся слоем высококалорийного ядовитого клея.

Чудо-кислота залепила монстру глаза, и он закружился на месте, тряся головами, пытаясь проморгаться, а Перси в это время в отчаянии огляделся. Никаких ящиков с ракетами поблизости не наблюдалось, но у дальней стены стояла какая-то странная штука, похожая на мольберт художника, оснащенная пусковой ракетной установкой. Еще Перси заметил базуку, гранатомет, огромную «римскую свечу» и с десяток других средств массового уничтожения. Казалось, все они прикручены друг к другу, нацелены в одну сторону и соединены с единственным бронзовым рычагом, установленным с одной стороны адской машины. На вершине «мольберта» красовалась кроваво-красная надпись: «Счастливого разрушения, Рим!»

Перси стрелой помчался к жуткой штуковине. Гидра зашипела и кинулась следом.

— Придумал! — радостно выкрикнул Эфиальт. — Мы можем для начала устроить взрывы на Виа Лабикана! Нельзя заставлять зрителей ждать вечно.

Перси протиснулся между стеной и «мольбертом» и развернул его, направив на Эфиальта. Может, он и не обладал такими познаниями в механике, как Лео, но умел наводить оружие на цель.

Гидра на всех парах мчалась к нему, загораживая гиганта. Перси надеялся, что у хитроумного изобретения хватит огневой мощи, чтобы поразить сразу две цели. Он дернул за рычаг, но тот не сдвинулся с места.

Восьмиголовое чудовище нависло над юношей, явно собираясь переплавить его в лужицу грязи. Перси снова дернул за рычаг, и на этот раз «мольберт» вздрогнул, и орудия засвистели.

— Ложитесь и прячьтесь! — завопил Перси, надеясь, что друзья его услышат и поймут.

Перси отпрыгнул в сторону, и орудие выстрелило. Громыхнуло так, будто рванул пороховой завод. Гидра тут же испарилась. К сожалению, отдача отбросила орудие назад, и оно разразилось новым шквалом снарядов, полетевших во всех направлениях. Большая часть потолка обрушилась, разнеся на куски беговое колесо. Многие цепи, на которых висели клетки, лопнули, и на свободу вырвались две зебры и стая гиен. Над головой Эфиальта взорвалась граната, гиганта сбило с ног взрывной волной, но пульт управления совершенно не пострадал.

На другом конце зала на Пайпер и Нико с потолка посыпались мешки с песком. Девушка попыталась оттолкнуть паренька, чтобы он не пострадал, но один мешок задел ее плечо, и она упала.

— Пайпер! — закричал Джейсон. Совершенно забыв про Ота, он бросился к девушке, а гигант прицелился ему в спину копьем.

— Берегись! — заорал Перси.

Джейсона спасли рефлексы: когда От метнул копье, юноша успел откатиться в сторону. Наконечник чиркнул над ним, и Джейсон, взмахнув рукой, вызвал ветер, развернувший копье. Оно полетело в другую сторону и проткнуло бок встававшего на ноги Эфиальта.

— От! — гигант, пошатываясь, поднялся из-за пульта, держась за копье и уже начиная рассыпаться в пыль — так всегда происходит с чудовищами, когда их убивают. — Будь добр, прекрати меня убивать!

— Это не я!

Едва От договорил, как запущенная Перси машина выстрелила последним зарядом — римской «огненной свечой». Смертоносный огненный шар (естественно, он оказался розовым) попал в потолок над головой Ота и взорвался прекрасным световым дождем. Вокруг гиганта изящно закружились разноцветные искры. Потом десятифутовый кусок крыши обрушился, раздавив Ота в лепешку.

Джейсон подбежал к Пайпер, чтобы ее поддержать, но стоило ему дотронуться до ее руки, как девушка вскрикнула от боли. Плечо у нее неестественно скособочилось, но она пробормотала:

— Все нормально. Я в порядке.

Рядом сидел Нико, изумленно оглядываясь, как будто только что сообразил, что пропустил сражение.

К сожалению, с гигантами вовсе не было покончено. Эфиальт уже восстанавливался, из кучки пыли поднимались его голова и плечи. Он высвободил руки и злобно зыркнул на Перси.

На другом конце зала гора каменного крошева зашевелилась, и из-под нее выбрался От. Голова у него слегка вмялась в плечи. Все хлопушки, вплетенные в его волосы, взорвались, и от его косичек шел дымок. Трико свисало рваными клочьями и только благодаря этому сидело на нем еще хуже, чем прежде.

— Перси! — закричал Джейсон. — Пульт!

Перси сбросил с себя оцепенение. Он нащупал в кармане вернувшийся Анаклузмос, вытащил ручку, сорвал с нее колпачок и, занося меч, подбежал к панели управления. Он одним взмахом меча подрубил все ручки и рычаги. Во все стороны полетели бронзовые ошметки.

— Нет! — взвыл Эфиальт. — Ты погубил представление!

Перси повернулся слишком медленно. Эфиальт взмахнул копьем, как дубиной, и наотмашь ударил юношу поперек груди. Перси рухнул на колени, казалось, от боли у него в животе вскипает лава.

Джейсон побежал к нему, но От преградил ему путь. Перси с трудом поднялся и встал плечом к плечу с Джейсоном. Пайпер скорчилась у помоста, не в силах встать. Нико находился в полубессознательном состоянии.

С каждой минутой гиганты исцелялись, становились сильнее, а вот Перси — нет.

Эфиальт сконфуженно улыбнулся.

— Устал, Перси Джексон? Как я уже сказал, тебе нас не убить. Так что, кажется, мы в тупике. Ой, погоди-ка… вовсе нет! Потому что я могу тебя убить!


— Из всего, что ты сегодня наговорил, это — единственная разумная вещь, брат, — проворчал От, поднимая копье.

Гиганты направили оружие на Перси и Джейсона, явно собираясь сделать из полубогов кебаб.

— Мы не сдадимся, — прорычал Джейсон. — Мы порежем вас на кусочки, как Юпитер поступил с Сатурном.

— Верно, — поддержал Перси. — Вы оба покойники, и плевать мне, есть с нами какой-то бог или нет.

— Это зря, — сказал новый голос.

Справа от Перси, из-под потолка, опустилась еще одна платформа. Небрежно опираясь на посох с навершием в форме сосновой шишки, на ней стоял человек в фиолетовой рубашке, какие носили в лагере, шортах цвета «хаки», белых носках и сандалиях. Он приподнял край своей широкополой шляпы, и в глазах его сверкнул багровый свет.

— Было бы большим разочарованием полагать, что я тащился в такую даль зря.

XLVII ПЕРСИ

Перси никогда бы не подумал, что присутствие мистера Д. может действовать успокаивающе, но внезапно все затихло. Машины остановились, дикие животные прекратили рычать.

Подбежали, облизываясь, два леопарда (видно им пришлось по вкусу тушеное мясо, которым в них выстрелила Пайпер) и принялись нежно тыкаться мордами в ноги богу. Мистер Д. почесал их за ушами.

— В самом деле, Эфиальт, — пожурил он. — Одно дело — убивать полубогов, и совсем другое — использовать в вашем представлении леопардов. Это уже перебор.

Гигант тоненько запищал.

— Это… Это невозможно. Д-Д…

— Вообще-то я Бахус, мой старый приятель, — заметил бог. — И, разумеется, это возможно. Кое-кто намекнул мне, что здесь намечается вечеринка.

Он выглядел в точности, как тогда, в Канзасе, но Перси все равно никак не мог свыкнуться с тем, какие они разные: Бахус и его далеко не приятель, мистер Д. Бахус был еще противнее, хотя и не такой толстый, да и брюшко его не так сильно круглилось, как у мистера Д. Волосы длиннее, походка пружинистее, а в глазах гораздо больше злости. Даже сосновая шишка на его посохе смотрелась угрожающе.

Копье в руках Эфиальта мелко задрожало.

— Вы… Вы, боги, обречены! Убирайся именем Геи!

— Хм-м-м… — Судя по тону, Бахус не проникся таким предложением. Он неторопливо двинулся вперед, мимо сломанных опор, платформ и оборудования для спецэффектов.

— Пошло, — взмахом руки он указал на раскрашенного фанерного гладиатора, потом повернулся к машине, похожей на огромную скалку, утыканную ножами. — Дешево. Скучно. А это… — он оглядел все еще дымящуюся вариацию на тему ракетной установки. — Пошло, дешево и скучно. Ну, ты даешь, Эфиальт. У тебя напрочь отсутствует чувство стиля.

— СТИЛЬ? — Лицо гиганта покраснело. — Да у меня горы стиля. Я определяю стиль. Я… я…

— Мой брат просто источает стиль, — подсказал От.

— Спасибо! — воскликнул Эфиальт.

Бахус шагнул вперед, и гиганты неуклюже попятились.

— Вы двое стали еще ниже? — спросил бог.

— О, как это низко, — прорычал Эфиальт. — Я достаточно высок, чтобы уничтожить тебя, Бахус! Вы, боги, вечно прячетесь за своими смертными героями, вверяя судьбу Олимпа таким, как вот эти вот.

Он, презрительно улыбнувшись, посмотрел на Перси.

Джейсон поднял меч.

— Владыка Бахус, так мы будем убивать этих гигантов или нет?

— Ну, я очень на это надеюсь, — сказал Бахус. — Прошу, начинайте.


Перси изумленно на него уставился.

— Разве вы не собираетесь нам помочь?

Бахус пожал плечами:

— О, я высоко ценю то жертвоприношение на море. Целый корабль, полный диетической «колы». Очень мило. Хотя я бы предпочел диетическую «пепси».

— И шесть миллионов золотом и драгоценными камнями, — пробурчал Перси.

— Да, — кивнул Бахус. — Хотя, если полубогов в команде пятеро или более, чаевые включены в счет, так что это было не обязательно.

— Что?

— Не важно, — отмахнулся Бахус. — Как бы то ни было, вы привлекли мое внимание. Я здесь. А теперь мне нужно убедиться, что вы стоите того, чтобы вам помогать. Вперед. Сражайтесь. Если сумеете произвести на меня впечатление, я в последний момент спасу положение.

— Мы проткнули одного копьем, — возразил Перси. — На другого обрушили крышу. Чего же вам еще?

— А, хороший вопрос, — Бахус постучал по земле тирсом. Потом так улыбнулся, что Перси подумал: «Ой-ой-ой». — Возможно, вам недостает стимула! Декорации толком не расставили. И это ты называешь представлением, Эфиальт? Позволь, я покажу тебе, как это делается!

Бог растворился в багровом тумане, и Пайпер с Нико тоже исчезли.

— Пайпс! — завопил Джейсон. — Бахус, куда вы?..

Пол зала затрясся и начал подниматься, потолок раздвинулся в стороны, и помещение наполнил солнечный свет. Воздух замерцал, как мираж, и Перси услышал наверху рев толпы.

Гипогей поднялся сквозь лес обшарпанных древних колонн, прямо в центр полуразрушенного амфитеатра.

Сердце Перси совершило дикий скачок. Это был не простой Амфитеатр: они оказались в Колизее. Заготовленные гигантами машины для спецэффектов работали сверхурочно, укладывая доски поперек разрушенных опорных балок, так что у арены снова появился нормальный пол. Места на трибунах самовосстанавливались до тех пор, пока не заблестели первозданной белизной. Над ареной натянулся огромный красно-золотой тент, чтобы защищать от полуденного зноя. Императорская ложа задрапировалась в шелка, по сторонам от нее развернулись знамена и заблестели золотые орлы. Тысячи мерцающих пурпурных призраков разразились громом аплодисментов — лары Рима вновь собрались, чтобы посмотреть представление.

В полу открылись отверстия, и из них полетел песок, засыпав всю арену. Поднялись гипсовые горы, размером с гараж, каменные колонны и, почему-то, пластиковые домашние животные в натуральную величину. С одной стороны разлилось небольшое озеро. Арену крест-накрест пересекли рвы, на случай, если кому-то вздумается повоевать из окопов. Перси и Джейсон стояли против двоих гигантов.

— Вот это — настоящее шоу! — загремел голос Бахуса. Бог сидел в императорской ложе, облаченный в порфиру, в венке из золотого лавра. Слева от него стояли Нико и Пайпер, над плечом которой склонилась нимфа в форме медсестры. Справа от Бахуса съежился сатир с подносом, заваленным чипсами «Доритос» и виноградом. Бог поднял банку диетической «пепси», и толпа почтительно притихла.

Перси сердито посмотрел на Бахуса.

— И вы собираетесь просто сидеть там?

— Полубог прав! — заревел Эфиальт. — Сразись с нами сам, трус! Э-э-э… без полубогов.

Бахус лениво улыбнулся.

— Юнона сказала, что собрала команду стоящих полубогов. Покажите, на что способны, герои Олимпа, развлеките меня. Дайте мне причину сделать больше. У богов есть свои привилегии.

Он со щелчком вскрыл банку газировки, и толпа заулюлюкала.

XLVIII ПЕРСИ

Перси побывал во многих битвах, даже пару раз дрался на аренах, но они и в подметки не годились этой арене. В огромном Колизее на трибунах вопили тысячи зрителей, бог Бахус взирал на него сверху вниз, впереди угрожающе маячили два двенадцатифутовых гиганта, и Перси чувствовал себя маленьким и незначительным, как букашка. А еще он очень разозлился.

Сражаться с гигантами — это одно. Но Бахус превратил сражение в игру, а это уже совсем другое.

Перси вспомнил, как несколько лет назад, когда он только вернулся из своего самого первого опасного путешествия, Лука Кастеллан сказал ему: «Разве ты не понял, насколько все это бессмысленно? Все герои — пешки в руках богов, не более».

Теперь Перси почти столько же лет, сколько было тогда Луке, и он понимал, каким образом сын Гермеса так озлобился. За минувшие пять лет Перси слишком часто отводили роль пешки, можно подумать, олимпийцы по очереди использовали его в своих целях.


Возможно, боги лучше титанов, гигантов и Геи, но это не делало их ни добрее, ни мудрее. И уж точно не заставляло Перси с восторгом относиться к этому глупому бою на арене.

К сожалению, ему не оставили особого выбора. Если он хочет спасти друзей, придется победить этих гигантов. Он должен выжить, чтобы спасти Аннабет.

Эфиальт и От бросились в атаку, и Перси больше не нужно было раздумывать, что же делать. Гиганты схватили фальшивую гору, размером с нью-йоркскую квартирку Перси, и швырнули в полубогов.

Юноши сорвались с места и нырнули в ближайший ров, а горы обрушились сверху, засыпав их гипсовой шрапнелью, — не смертельно, но ужасно больно.

Толпа глумилась и требовала крови:

— Бейся! Бейся!

— Мне снова взять на себя Ота? — прокричал, перекрывая шум, Джейсон. — Или на этот раз оставить его тебе?

Перси попытался поразмыслить. Наверное, предполагается, что они снова разделятся и станут сражаться с гигантами один на один, но в прошлый раз из этого ничего не вышло. Ему пришло в голову, что следует выбрать другую стратегию.

Во время всего путешествия Перси считал себя обязанным руководить и чувствовал ответственность за друзей. Джейсон наверняка испытывал то же самое. Они действовали маленькими группами, надеясь, что так будет безопаснее, сражались самостоятельно. Каждый полубог изо всех сил делал, что мог. Но Гера неспроста набрала команду из семи человек. Перси и Джейсон уже несколько раз действовали сообща — вызвали бурю в форте Самтер, помогли «Арго-II» улететь от Геркулесовых Столбов, даже затопили нимфеум. И каждый раз Перси ощущал себя увереннее, знал, что справится с трудностями, словно всю жизнь был циклопом и вдруг, проснувшись, обнаружил, что у него два глаза.

— Мы нападем вместе, — решил он. — Сначала на Ота, потому что он слабее. Уничтожим его по-быстрому и займемся Эфиальтом. Если ударить одновременно бронзой и золотом, возможно, они не смогут так быстро восстанавливаться.

Джейсон сухо улыбнулся, как будто ему только что сообщили, что он умрет при постыдных обстоятельствах.

— Почему бы нет? — согласился он. — Но Эфиальт не станет просто стоять и ждать, пока мы убиваем его брата. Если только…

— Приятный сегодня ветерок, — заметил Перси. — А под ареной по трубам бежит водичка.

Джейсон, ухватив идею на лету, рассмеялся, и Перси почувствовал проблеск дружбы. Этот парень на многие вещи смотрел так же, как и он сам.

— На счет «три»? — спросил Джейсон.

— А чего нам ждать?

Юноши выпрыгнули из траншеи. Как и опасался Перси, близнецы уже подняли над головами новую гипсовую скалу и только и ждали появления мишеней. Перси заставил взорваться проложенную у гигантов под ногами трубу водопровода, а Джейсон направил сильный порыв ветра в грудь Эфиальту. Фиолетововолосый гигант опрокинулся навзничь, От не удержал гору, и она рухнула прямо на его брата. Из-под муляжа торчали только ноги-змеи Эфиальта, они быстро поворачивали головы туда-сюда, точно недоумевая, куда подевалось остальное тело.


Толпа одобрительно заревела, но Перси предполагал, что Эфиальт просто оглушен. В лучшем случае они выиграли пару секунд.

— Что, От? — прокричал он. — Щелкунчик покусал?

— А-а-а-а-а! — От схватился за копье, но от злости не сумел как следует прицелиться. Джейсон изменил направление полета копья, так что оно просвистело над головой Перси и упало в озеро.

Полубог попятился к воде, выкрикивая оскорбления, связанные с балетом, — пришлось изрядно попотеть, потому что в балете Перси не очень хорошо разбирался.

Безоружный От помчался на них, вот только он слишком поздно сообразил, что, во-первых, безоружен, а во-вторых, бежать к огромному скоплению воды и сражаться там с сыном Посейдона, вероятно, не самая удачная затея.

Он попытался было затормозить, но слишком поздно. Полубоги бросились в разные стороны, и Джейсон, вызвав ветер, ударил Ота в спину, увеличив развитую гигантом скорость. От ухнул в воду, но подняться не успел: Перси и Джейсон, одновременно бросившись с мечами на врага, поразили его в голову.

Бедняга даже не успел сделать пируэт, рассыпавшись в прах по всей поверхности озера, как содержимое огромного пакета с быстрорастворимым напитком.

Перси заставил воду в озере закрутиться воронкой. От начал восстанавливаться из праха, но едва его голова показалась на поверхности, Джейсон, вызвав молнию, снова испепелил гиганта в порошок.

Пока все шло хорошо, но вечно удерживать Ота в порошкообразном состоянии они не смогут. Перси и так уже устал после драки под землей, живот все еще болел после удара древком копья. Он чувствовал, что силы убывают, а им еще предстояло разобраться со вторым гигантом.

Тут, как по заказу, пластиковая гора позади них отлетела в сторону, и Эфиальт поднялся, рыча от ярости.

Перси и Джейсон ждали, пока он неуклюже ковылял к ним с копьем в руке. После того, как гипсовая гора расплющила его в лепешку, он явно взбодрился. В его глазах танцевали жуткие огоньки. Жаркое солнце играло монетами в его волосах. Даже его ноги-змеи обнажили клыки и сердито шипели.

Джейсон вызвал еще одну молнию, но Эфиальт отразил ее копьем, перенаправив в пластиковую корову, так что та расплавилась. Гигант отшвырнул с дороги колонну, как пирамидку из кубиков.

Перси старался поддерживать вращение водоворота, чтобы От не восстановился и не присоединился к сражению, но когда Эфиальт приблизился к ним, Перси пришлось отвлечься.

Они с Джейсоном вместе встретили гиганта. Юноши бросались на Эфиальта, кололи и рубили, только мелькали золотой и бронзовый мечи, но Эфиальт отражал каждую атаку.

— Я не уступлю! — проревел Эфиальт. — Пусть вы испоганили мое представление, но Гея все равно уничтожит ваш мир!

Перси ударил, перерубив копье гиганта пополам, однако Эфиальт и бровью не повел. Оставшимся у него в руке древком он подсек ноги Перси, и юноша упал, сильно ударившись рукой оземь, и выпустил Анаклузмос.

Джейсон попытался перехватить инициативу. Он быстро шагнул вперед и нанес колющий удар гиганту в грудь, но Эфиальт каким-то образом парировал выпад. Замахнувшись, он наотмашь полоснул половинкой копья с наконечником по груди Джейсона, распоров пурпурную рубашку юноши до пояса. Джейсон пошатнулся, глядя на тонкую кровавую полосу у себя на груди. Эфиальт мощным пинком опрокинул его на землю.

Наверху, в императорской ложе, закричала Пайпер, но ее голос утонул в реве толпы. Бахус с веселой улыбкой наблюдал за представлением, чавкая над пакетом «Доритос».

Эфиальт навис на Перси и Джейсоном, целясь обломками копья в головы юношей. Правая рука Перси онемела. Гладий Джейсона отлетел в сторону и теперь лежал далеко на полу арены. Их план провалился.

Перси яростно посмотрел вверх, на Бахуса, прикидывая, как бы позаковыристее послать на прощанье бесполезного бога вина, как вдруг увидел в небе над Колизеем какой-то объект — быстро снижающийся, большой, темный овал.

В озере От завопил, пытаясь предупредить брата, но его рот восстановился только наполовину, так что гигант пробулькал:

— Ам-ам-муууу!

— Не волнуйся, братец, — сказал Эфиальт, не сводя глаз с полубогов. — Я заставлю их страдать!

В небе «Арго-II» развернулся левым бортом, и на баллисте загорелся зеленый огонь.

— Ты бы лучше обернулся, — проговорил Перси.

Они с Джейсоном откатились в сторону, а Эфиальт обернулся и заорал, не веря своим глазам.

Перси свалился в траншею как раз вовремя: мощный взрыв сотряс Колизей.

Когда он снова вылез на арену, «Арго-II» заходил на посадку. Джейсон выглянул из-за пластиковой лошади, которой воспользовался как импровизированным бомбоубежищем. Обуглившийся Эфиальт стонал, лежа на полу арены, песок вокруг него под действием греческого огня переплавился в стекло. От барахтался в озере, пытаясь восстановиться, но ниже плеч он походил на ком подгоревшей овсянки.

Перси, пошатываясь, подошел к Джейсону и хлопнул его по плечу. Призраки на трибунах аплодировали стоя, а «Арго-II» выпустил шасси и приземлился на арену. У штурвала стоял Лео, рядом с ним широко улыбались Хейзел и Фрэнк, а вокруг баллисты приплясывал тренер Хедж, вскидывал в небо сжатый кулак и вопил:

— Вот это я понимаю!

Перси повернулся к императорской ложе.

— Ну что? — проорал он, обращаясь к Бахусу. — Повеселился ли ты на славу, мелкий пропойц…

— Не стоит. — Бог вдруг оказался на арене рядом с юношей, стряхивая с багряных одежд крошки от чипсов. — Я считаю, что в этом сражении вы проявили себя достойными компаньонами.

— Компаньонами? — прорычал Джейсон. — Вы же ничего не сделали!

Бахус подошел к берегу озера, и вода тут же куда-то утекла, а на дне осталась бесформенная кашеобразная груда, увенчанная головой Ота. Бахус осторожно приблизился к гиганту и, посмотрев на толпу, поднял свой тирс.

Призраки заулюлюкали и разразились криками, показывая опущенные вниз большие пальцы. Перси так и не запомнил, означает ли это «живи» или «умри», — он слышал оба варианта.

Бахус выбрал более зрелищный вариант. Он стукнул Ота по голове сосновой шишкой, которая заменяла посоху навершие, и гигантская груда Отовой муки окончательно рассыпалась.

Толпа неистовствовала. Бахус выбрался из пересохшего озера и с важным видом направился к Эфиальту — тот все еще лежал, раскинув в стороны руки-ноги, пережаренный и дымящийся.

И снова Бахус поднял тирс.

— СДЕЛАЙ ЭТО! — ревела толпа.

— НЕ ДЕЛАЙ ЭТОГО! — взвыл Эфиальт.

Бахус стукнул гиганта по носу, и Эфиальт рассыпался в прах.

Призраки радостно вопили и бросали призрачные конфетти, а Бахус стоял на стадионе, триумфально воздевая руки, упиваясь поклонением. Он широко улыбнулся полубогам.

— Вот это, друзья мои, настоящее шоу! И, разумеется, я кое-что сделал. Убил двух гигантов!

Пока друзья Перси сходили с корабля на арену, толпа призраков, мерцая, исчезла. Пайпер и Нико с трудом спускались из императорской ложи, а волшебным образом обновленный Колизей снова принимал свой обычный вид многовековых руин. Пол арены оставался твердым, но остальные декорации развеялись, как туман. Будто и не было никакого боя, и никто не задавал трепку гигантам.

— Что ж, — сказал Бахус. — Я повеселился. Даю вам разрешение продолжать ваше путешествие.

— Разрешение? — рявкнул Перси.

— Да, — Бахус поднял бровь. — Хотя твое плавание может оказаться чуточку труднее, чем ты ожидал, сын Нептуна.

— Посейдона, — автоматически поправил Перси. — Что вы имеете в виду, говоря о моем «плавании»?

— Возможно, вам стоит заглянуть на парковку за Эммануэль-Билдинг, — сказал Бахус. — Наилучшее место, чтобы совершить прорыв. А теперь прощайте, друзья мои. Ах да, и удачи вам в этом маленьком дельце.


Бог растаял туманным облачком, едва уловимо пахнущим виноградным соком. Джейсон побежал навстречу Пайпер и Нико.

К Перси рысью подскакал тренер Хедж, за ним по пятам следовали Хейзел, Фрэнк и Лео.

— Это был Дионис? — спросил Хедж. — Обожаю этого парня!

— Вы живы! — Перси оглядел друзей. — Гиганты сказали, что поймали вас в ловушку. Что произошло?

Лео пожал плечами:

— Да так, очередной гениальный план Лео Вальдеса. Ты не поверишь, на что способна сфера Архимеда в руках девушки, у которой есть подземное чутье и ласка.

— Лаской был я, — мрачно вставил Фрэнк.

— В общем, — пустился в объяснения Лео, — я активировал архимедов винт с помощью одного изобретения Архимеда (кстати, когда я установлю его на корабль, будет просто зашибись). Хейзел, использовав свое чутье, определила, где лучше сверлить, чтобы выбраться на поверхность. Мы сделали туннель, по которому смогла бы пробраться ласка, и Фрэнк вылез по нему наверх вместе с простеньким передатчиком, который я состряпал на скорую руку. Потом я, как почетный хакер, получил доступ к обожаемым спутниковым каналам тренера Хеджа и сказал ему, чтобы он привел корабль и спас нас. Когда он нас вытащил, найти вас оказалось просто благодаря божественному световому шоу над Колизеем.

Перси понял процентов десять из рассказанной Лео истории, но решил, что этого хватит, потому что еще остался нерешенным куда более важный вопрос.

— Где Аннабет?

Лео поморщился.

— Ага, насчет этого… мы думаем, что она все еще в беде. Возможно, ей больно, она сломала ногу… по крайней мере такое видение показала нам Гея. Наша следующая остановка — ее спасение.

Две секунды назад Перси едва не падал в обморок, но теперь его окатил новый выброс адреналина. Ему хотелось придушить Лео и потребовать ответа, почему «Арго-II» сначала не полетел спасать Аннабет, но решил, что с его стороны это будет неблагодарностью.

— Расскажите мне об этом видении, — велел он. — Расскажите мне все.

Пол задрожал. Деревянные доски начали исчезать, и песок арены посыпался в гипогей внизу.

— Давайте поговорим на борту, — предложила Хейзел. — Лучше взлететь, пока еще можно.

Они вылетели из Колизея и поплыли над крышами Рима на юг.

Вокруг площади перед Колизеем образовались огромные пробки. Собрались толпы смертных, вероятно привлеченные странными огнями и звуками, исходившими из руин. Насколько мог видеть Перси, ни один из грандиозных планов гигантов по истреблению населения не увенчался успехом, город выглядел так же, как и всегда. Похоже, никто не заметил огромную греческую трирему, поднимающуюся над городом.

Полубоги собрались у руля. Джейсон перевязывал вывихнутое плечо Пайпер, а Хейзел сидела на корме и кормила Нико амброзией. Сын Аида едва мог поднять голову. Он так тихо говорил, что Хейзел приходилось наклоняться, чтобы хоть что-то расслышать.

Фрэнк и Лео подробно рассказали обо всем, что случилось в комнате с архимедовыми сферами, и о видении, которое им показала в бронзовом зеркале Гея. Они быстро решили, что самый действенный способ найти Аннабет — воспользоваться загадочным советом, который им дал Бахус: найти Эммануэль-Билдинг, что бы это ни было. Фрэнк застучал клавишами бортового компьютера, а Лео ожесточенно щелкал кнопками пульта управления, бормоча:

— Эммануэль-Билдинг. Эммануэль-Билдинг.

Тренер Хедж, пытаясь помочь, сражался с картой Рима, которую держал вверх ногами.

Перси опустился на колени рядом с Джейсоном и Пайпер.

— Как плечо?

Пайпер улыбнулась.

— Заживет. Вы двое сражались просто потрясающе.

Джейсон толкнул Перси локтем в бок.

— А из нас с тобой получилась неплохая команда.

— Лучше, чем рыцарский турнир посреди кукурузных полей Канзаса, — согласился Перси.

— Вот оно! — закричал Лео, тыча пальцем в монитор. — Фрэнк, ты потрясающий! Я прокладываю курс.

Фрэнк сгорбился.

— Я просто прочитал название на экране. Какой-то китайский турист отметил его на «Картах Google».

Лео дико улыбнулся остальным.

— Он читает по-китайски.

— Совсем чуть-чуть, — сказал Фрэнк.

— Разве это не круто?

— Ребята, — вмешалась Хейзел. — Жаль прерывать ваш сеанс восторгов, но вам стоит это услышать.

Она помогла Нико подняться на ноги. Мальчик всегда был бледным, но теперь его кожа цветом походила на порошковое молоко. Темные запавшие глаза напомнили Перси фотографии освобожденных военнопленных, впрочем, Нико и был таким освобожденным пленником.

— Спасибо, — проговорил Нико скрипучим голосом, нервно взглядывая на ребят. — Я уже отчаялся.

Еще неделю назад или около того Перси представлял, как при следующей встрече наговорит Нико кучу гадостей, но парнишка казался таким исхудавшим и печальным, что вся злость Перси куда-то улетучилась.

— Все это время ты знал о двух лагерях, — сказал юноша. — И мог бы сказать мне, кто я такой, в первый же день, когда я только появился в Лагере Юпитера, но ты не сказал.

Нико рухнул на палубу рядом со штурвалом.

— Перси, прости. Я узнал о Лагере Юпитера в прошлом году. Меня туда привел отец, хотя я и не знаю, почему. Он сказал, что боги веками держали два лагеря вдали друг от друга и что я не должен никому рассказывать, потому что еще не время. Отец сказал: важно, чтобы я знал… — Он согнулся пополам в приступе кашля.

Хейзел поддерживала его за плечи, пока он снова не смог стоять.

— Я… я подумал, что отец так сказал из-за Хейзел, — продолжал Нико. — Чтобы я знал о безопасном месте для нее. Но теперь… Я думаю, он рассказал мне о двух лагерях, чтобы я понял, как важно ваше задание, и чтобы я нашел Врата смерти.

Обстановка накалилась — в буквальном смысле, потому что от Джейсона во все стороны полетели искры.

— Ты нашел Врата? — спросил Перси.

Нико кивнул.

— Я был дураком, подумал, что в Царстве Мертвых могу разгуливать, где захочу, и угодил в ловушку, устроенную Геей. С таким же успехом можно было пытаться сбежать из черной дыры.

— М-м-м… — Фрэнк пожевал губу. — О какой черной дыре ты говоришь?

Нико открыл было рот, но, видимо, то, что он собирался сказать, пугало его самого. Он повернулся к Хейзел.

Девушка положила руку брату на плечо.

— Нико рассказал мне, что Врата смерти — это двусторонний портал: с одной стороны он открывается в мир смертных, а с другой — в Царство Мертвых. Первый проход находится в Греции, его тщательно охраняют слуги Геи. Через него они протащили Нико в верхний мир, а уже потом доставили в Рим.

Очевидно, Пайпер волновалась, потому что рог изобилия у нее в руках вдруг выстрелил гамбургером.

— А где именно в Греции?


Нико судорожно вздохнул.

— Дом Аида. Это подземный храм в Эпире. Я могу показать на карте, но… проход, который в мире смертных, — не проблема, а вот в Царстве Мертвых Врата смерти выходят в… в…

Перси показалось, что по спине у него пауками пробежались две ледяные руки.

Черная дыра. Неотвратимая часть Царства Мертвых, куда не может попасть даже Нико ди Анджело. Почему Перси раньше об этом не подумал? Как-то раз он побывал на краю этого места, и оно до сих пор являлось ему в кошмарах.

— Тартар, — предположил он. — Самая глубокая часть Царства Мертвых.

Нико кивнул.

— Перси, они затащили меня в яму, и там я видел такое… — Голос у него сорвался.

Хейзел поджала губы.

— Ни один смертный никогда не бывал в Тартаре, — объяснила она. — Во всяком случае, никто еще не сумел войти, а потом вернуться. Это тюрьма Аида, с высочайшим уровнем охраны, там заключены титаны и другие враги богов, туда отправляются все чудовища после того, как умрут на земле. Это… ну, никто точно не знает, что там такое.

Она взглянула на брата. Конец ее фразы остался недосказанным: «Никто, кроме Нико».

Хейзел протянула мальчику его черный меч, и Нико тяжело оперся на него, как старик на клюку.

— Теперь я понимаю, почему Аид не смог закрыть врата, — проговорил он. — Даже боги не суются в Тартар. Даже сам бог смерти Танатос ни за что туда не пойдет.

Лео глянул на него поверх штурвала.

— Так, дай-ка я угадаю: нам придется отправиться туда.


Нико помотал головой.

— Это невозможно. Я — сын Аида, и то еле выжил. Воины Геи набросились на меня внезапно, они невероятно могущественны там, внизу… Ни у кого из полубогов против них нет шансов. Я едва не сошел с ума.

Глаза Нико походили на разбитое стекло. Перси с грустью подумал: неужели что-то внутри мальчишки сломалось навсегда?

— Тогда мы полетим в Эпир, — решил он. — Просто закроем Врата с этой стороны.

— Если бы это было так просто, — сказал Нико. — Чтобы закрыть Врата, ими нужно управлять с обеих сторон. Это как двойная печать. Предположим, только предположим, что вам всемером удастся победить слуг Геи в мире смертных, в Доме Аида. Но при этом на вашей стороне должна быть еще одна боевая группа в Тартаре, достаточно сильная, чтобы разбить легионы чудовищ на их родной территории…

— Должен же быть способ, — возразил Джейсон.

Никто не предложил никаких гениальных идей.

Перси вдруг показалось, что его желудок куда-то проваливается, но потом он понял, что корабль снижается перед высоким зданием, похожим на дворец.

Аннабет. Нико сообщил им такие ужасные новости, что юноша на какое-то время забыл, что она по-прежнему в опасности. Его охватило чувство вины.

— Мы решим вопрос с Тартаром позже, — сказал он. — Это и есть Эммануэль-Билдинг?

Лео кивнул.

— Бахус сказал что-то про парковку позади здания? Ну, вот мы и на месте. Что дальше?

Перси вспомнил свой сон про темный зал и злобно жужжащий голос чудовища, которое называли «Ее Милость». Он вспомнил, насколько потрясенной выглядела Аннабет, когда вышла из форта Самтер после встречи с пауками. Перси уже давно подозревал, что именно скрывается в этом склепе… Самый ужасный из всех пауков. Если он прав, и Аннабет уже несколько часов находится там, внизу, в ловушке, один на один с чудовищем, и у нее сломана нога… Тут ему уже стало до лампочки, должна ли она действовать в одиночку или нет.

— Нужно вытащить ее оттуда, — произнес он.

— Ну, да, — согласился Лео. — Но… э-э-э…

Казалось, он хочет, но не решается произнести: «Что, если мы опоздали?»

Вместо этого паренек благоразумно сменил тему:

— Вон парковка.

Перси посмотрел на тренера Хеджа.

— Бахус сказал что-то вроде «совершить прорыв». Тренер, у вас еще остались снаряды для этой баллисты?

Сатир ухмыльнулся, как дикий козел.

— Я уж думал, ты никогда не спросишь.

XLIX АННАБЕТ

Ужас Аннабет возрос до предела.

Сначала ее оскорбляли призраки-шовинисты, потом она сломала лодыжку, ползла над пропастью, преследуемая армией пауков. И вот теперь нога дико болит (импровизированный лубок из дощечек и воздушно-пузырьковой пленки не помогал от боли); она безоружна, если не считать кинжала; а над ней нависает Арахна — чудовищная полупаучиха, которая собирается ее убить, да еще и увековечить это событие, выткав коврик.

За последние несколько часов Аннабет столько тряслась, обливалась потом, хныкала и смаргивала слезы, что ее тело просто устало бояться. Ее разум заявил: «Так, извини, но ужаснуться сильнее я не могу».

Поэтому вместо того, чтобы умирать от страха, Аннабет принялась думать.

Чудовищное существо, перебирая ногами, начало спускаться с покрытой паутиной статуи. Оно перескакивало с нити на нить, шипя от удовольствия, четыре глаза поблескивали в темноте. Либо оно не торопилось, либо было медлительным.

Аннабет надеялась, что паучиха медлительная. Не то чтобы это имело значение. Аннабет не смогла бы убежать, а в сражении у нее не осталось бы шансов. Арахна, пожалуй, весит несколько сотен фунтов, а этими шипастыми лапами наверняка очень удобно ловить и убивать жертву. Кроме того, у Арахны, вероятно, есть и другие жуткие способности — ядовитый укус или метание паутины, на манер древнегреческого Спайдермена.

Нет, сражение отпадает.

Тогда остаются хитрость и смекалка.

В древних легендах говорилось, что Арахна попала в беду из-за своей гордости. Она похвалялась, что ее гобелены лучше, чем созданные Афиной. В результате появилось первое на Олимпе реалити-шоу «Думаешь, ты умеешь ткать лучше богини?», в котором Арахна проиграла по-крупному.

Аннабет знала, что такое гордыня. Это была и ее роковая слабость. Ей часто приходилось напоминать себе, что нельзя сделать все самой, потому что порой кто-то мог справиться лучше. Иногда она становилась узколобой и забывала о том, что нужно другим людям, даже Перси; ее легко можно было отвлечь, если завести речь о ее собственных планах.

Но сможет ли она использовать эту слабость против паучихи? Возможно, если бы она сумела потянуть время… хотя она сомневалась, что дополнительное время ей поможет. Друзья не смогут сюда добраться, даже если бы знали, где ее искать. Кавалерия не придет. И все же лучше потянуть время, чем сразу умереть.

Девушка старалась сохранить спокойное выражение лица, что оказалось не так-то просто, учитывая сильную боль в ноге. Хромая, она подошла к ближайшему гобелену, на котором раскинулся Древний Рим, и сказала:

— Изумительно. Расскажи мне об этом полотне.


Арахна скривила верхнюю губу, еще больше обнажив жвалы.

— Какая тебе разница? Ты с минуты на минуту умрешь.

— Ну, да, — согласилась Аннабет. — Но тебе так здорово удалось передать свет. Ты использовала для солнечных лучей золотые нити?

Ковер и правда поражал воображение, так что Аннабет даже не пришлось притворяться.

Арахна позволила себе самодовольную улыбку.

— Нет, дитя, это не золото. Я смешала цвета, взяла темный и светлый оттенки желтого. Это позволило создать эффект объёма.

— Красиво, — сознание Аннабет разделилось на два отдела: первый поддерживал разговор, а второй лихорадочно строил план спасения. Но ничего не приходило в голову. Арахну победили лишь однажды, это сделала сама Афина, да и то, чтобы выиграть соревнование ткачих, потребовались волшебные способности богини и невероятное мастерство.

— Значит… — продолжала девушка, — ты сама видела эту сцену?

Арахна зашипела, на губах выступила пена, так что паучиха стала еще страшнее.

— Ты пытаешься отсрочить свою смерть, но ничего у тебя не выйдет.

— Нет, нет, — настаивала Аннабет. — Просто так жаль, что никто не увидит все твои прекрасные ковры. Их место в музее, или…

— Или что? — спросила Арахна.

В голове Аннабет моментально сформировался безумный план, наверное, ее мать так же стремительно выскочила из головы Зевса. Но сумеет ли она его осуществить?

— Ничего, — тоскливо вздохнула девушка. — Это глупая затея. Так жаль.

Арахна принялась поспешно перебирать ногами, спускаясь вниз по статуе, и наконец уселась на ее щите. Даже с такого расстояния Аннабет чувствовала исходившую от паучихи вонь, словно целая булочная простояла закрытой с месяц и все булки и торты основательно заплесневели.

— Что? — требовательно спросила паучиха. — Что еще за глупая затея?

Аннабет подавила желание попятиться. Невзирая на сломанную лодыжку, каждый нерв ее тела пульсировал от страха, требовал бежать от нависающего над ней огромного паука.

— О… просто я отвечаю за перепроектировку горы Олимп, — сказала дочь Афины. — Ну, знаешь, после войны с титанами. Основная часть работ закончена, не хватает лишь достойных произведений искусства для украшения интерьеров. Например, для тронного зала богов… Я подумала, что твои работы идеально подошли бы для этой цели. Олимпийцы, наконец, увидели бы, насколько ты талантлива. Говорю же, глупая затея.

Волосатый живот Арахны задрожал, все четыре глаза загорелись, как будто в каждом крутилось по мысли, которые паучиха пыталась вплести в единый узор.

— Ты перестраиваешь гору Олимп, — повторила она. — Мои работы… в тронном зале.

— Ну, и в других помещениях тоже, — обронила Аннабет. — Можно было бы разместить несколько в главном павильоне. Вот этот гобелен, с пейзажем, очень понравился бы девяти музам. Да и вообще, я уверена, остальные боги передрались бы за твои работы. Они бы устроили соревнование, победители которого получили бы право выставлять у себя во дворцах твои ковры. Полагаю, кроме Афины, никто из богов никогда не видел, на что ты способна?

Арахна щелкнула жвалами.

— Едва ли. В древности Афина разорвала все мои лучшие работы. Видишь ли, на своих гобеленах я представила богов в неприглядном виде, а твоей матери это не понравилось.

— Пожалуй, это отдает ханжеством, — проговорила Аннабет, — учитывая, что боги постоянно подшучивают друг над другом. Думаю, было бы забавно стравить богов друг с другом. Например, Аресу понравилось бы полотно, высмеивающее мою мать, он всегда на нее обижался.

Арахна наклонила голову под немыслимым углом.

— Ты стала бы действовать в ущерб собственной матери?

— Я всего лишь говорю, что понравилось бы Аресу, — заметила Аннабет. — А Зевс пришел бы в восторг от полотна, высмеивающего Посейдона. Ой, да я уверена, если бы олимпийцы увидели твои работы, то поняли бы, как ты великолепна, так что мне пришлось бы устроить аукцион. Что же до ущерба, который может быть нанесен моей матери… почему бы и нет? Она отправила меня сюда на смерть, разве не так? Когда мы виделись последний раз, она практически от меня отказалась.

Аннабет рассказала о встрече с матерью, излила накопившиеся горечь и печаль, и, вероятно, ее слова звучали искренне. Во всяком случае, паучиха на нее не набросилась.

— Такова природа Афины, — прошипела Арахна. — Она даже собственную дочь вышвырнула. Богиня никогда бы не позволила, чтобы мои гобелены украшали дворцы богов, она всегда мне завидовала.

— Но представь, что спустя столько времени ты смогла бы отомстить.

— Убив тебя!

— Да, наверное, — Аннабет почесала в затылке. — Или… позволив мне стать твоим представителем. Я могла бы разместить твои работы на горе Олимп, устроить выставку для других богов. А когда моя мать обо всем узнает, уже будет слишком поздно: олимпийцы поймут, что твои работы лучше.

— Так ты признаешь это! — вскричала Арахна. — Дочь Афины признает, что я лучше! О, эти слова ласкают мой слух.


— Опять же, тебе это очень выгодно, — заметила Аннабет. — Если я умру в этом подземелье, ты и дальше будешь жить во тьме. Гея уничтожит богов, и они никогда не поймут, что ты — самая лучшая ткачиха.

Паучиха зашипела.

Аннабет боялась, что ее мать вдруг появится и проклянет ее, так что с ней случится что-то страшное. Первый урок, который выучивают дети Афины: мама лучшая во всем, и никогда, никогда нельзя полагать обратное.

Но ничего плохого не случилось. Возможно, Афина поняла, что Аннабет болтает все это, только чтобы спасти свою жизнь. Или же богиня, раздираемая между своей греческой и римской сущностями, сейчас в таком состоянии, что ей просто не до них.

— Ничего не выйдет, — проворчала Арахна. — Я не могу этого позволить.

— Что ж, — Аннабет пошевелилась, пытаясь перенести вес на здоровую ногу. В полу появилась новая трещина, и она неловко отступила.

— Осторожно! — рявкнула Арахна. — Фундамент этой гробницы почти изъеден за века!

Сердце Аннабет пропустило удар.

— Изъеден?

— Ты и понятия не имеешь, сколько ненависти бурлит под нашими ногами, — сказала паучиха. — Злобные мысли многих, очень многих чудовищ, которые пытаются добраться до «Афины Парфенос» и разрушить ее. Только моя паутина не дает этому залу развалиться, девчонка! Один неверный шаг, и ты провалишься прямо в Тартар — и уж поверь мне, это тебе не Врата смерти, это будет путешествие в один конец. Падать очень высоко! А тебе не позволено умирать, пока не расскажешь мне о своем плане насчет моих работ.

Аннабет почувствовала привкус ржавчины во рту. «Прямо в Тартар»?


Девушка попыталась не терять ясности мыслей, но это оказалось нелегко: пол у нее под ногами скрипел и трещал, и становилось жутко от мысли, что под этими каменными плитами разверзлась пустота.

— Точно, насчет этого плана, — заговорила Аннабет. — Хм… как я сказала, мне бы очень хотелось взять твои работы на Олимп и везде их развесить. Ты могла бы целую вечность тыкать своим рукоделием Афине в нос. Но я могу это сделать, только если… Нет, это слишком трудно, лучше просто убей меня.

— Нет! — вскричала Арахна. — Это неприемлемо. Мне больше не доставляет никакого удовольствия просто выжидать, я должна разместить свои работы на горе Олимп. Что мне для этого сделать?

Аннабет покачала головой.

— Извини, мне не следовало ничего говорить. Просто кинь меня в Тартар, и дело с концом.

— Я отказываюсь!

— Не глупи, убей меня.

— Ты мне не указ! Быстро говори, что мне нужно сделать, а не то я… я…

— Убьешь меня?

— Да! Нет! — Паучиха обхватила голову передними лапами. — Я должна разместить свои работы на горе Олимп.

Аннабет постаралась не выдать своего волнения. Может, ее план еще и сработает… но для этого нужно убедить Арахну совершить нечто невозможное… Она вспомнила совет, который ей дал Фрэнк Чжан: «Будь проще».

— Полагаю, я могла бы потянуть за нужные ниточки, — уступила она.

— Я плету отличные нити! — заявила Арахна. — Я паук!

— Да, но чтобы твои работы приняли на горе Олимп, нам нужно подготовиться к собеседованию. Мне пришлось бы дать кое-какую рекламу, представить проект на рассмотрение, сделать портфолио. Хм-м-м… У тебя есть фотографии?


— Фотографии?

— Глянцевые, черно-белые… О, не важно. Самое главное — правильно себя подать. Эти гобелены просто великолепны, но боги потребуют чего-то по-настоящему необычного, чего-то, что наглядно продемонстрирует твой талант.

Арахна зарычала.

— Хочешь сказать, что эти мои работы не самые лучшие? Ты что, предлагаешь устроить соревнование?

— О, боги, нет! — рассмеялась Аннабет. — Соревноваться с тобой? Да куда мне. Ты слишком хороша. Чтобы посмотреть, действительно ли твои работы достойны горы Олимп, тебе пришлось бы соревноваться с самой собой.

— Они и так достойны!

— Ну, разумеется, я тоже так считаю. Но, в качестве дополнения, понимаешь… это просто формальность. Боюсь, это будет слишком трудно. Ты уверена, что не хочешь просто убить меня?

— Прекрати повторять это! — взвизгнула Арахна. — Что мне нужно делать?

— Я тебе покажу, — Аннабет сняла рюкзак, достала ноутбук Дедала и открыла его. В темноте засветился логотип «дельта».

— Что это? — спросила Арахна. — Какой-то ткацкий станок?

— Вроде того, — ответила Аннабет. — Только на нем ткут идеи. Он покажет схему произведения, которое тебе предстоит сплести.

Ее пальцы дрожали над клавиатурой. Арахна спустилась пониже, чтобы смотреть из-за плеча Аннабет, и девушка не могла отделаться от мысли, как легко эти зубы-иглы могут прокусить ее незащищенную шею.

Она запустила программу по созданию 3D-объектов. Последнее созданное ею изображение осталось в памяти машины, это был ключ к плану Аннабет, навеянный самой нетипичной музой в мире — Фрэнком Чжаном.

Дочь Афины быстро провела ряд расчетов, увеличив размеры модели, затем показала Арахне, каким образом ее создать: полосы материала накладываются одна поверх другой, а потом сплетаются в длинный цилиндр.

Золотистый свет экрана упал на лицо паучихи.

— Ты хочешь, чтобы я сделала такое? Но это же ерунда! Маленькая штуковина, сделать такую очень просто!

— На самом деле она будет намного больше, — предупредила Аннабет. — Видишь эти мерки? Естественно, она должна быть достаточно большой, чтобы поразить богов. Может, на вид это просто цилиндр, но его структура обладает удивительными свойствами, а твой паучий шелк стал бы идеальным материалом, ведь он мягкий и растяжимый, но прочный, как сталь.

— Ясно… — нахмурилась Арахна. — Но это же даже не гобелен.

— Поэтому это и выбрано в качестве вызова, потому что это вне твоей обычной сферы деятельности. Такая вещь — абстрактная скульптура — вот что захотят увидеть боги. Она будет стоять перед входом в тронный зал Олимпа, и все посетители смогут ее увидеть. Ты обретешь вечную славу!

Арахна издала недовольный горловой звук. Аннабет видела, что паучиха не согласна с таким странным предложением. У девушки похолодели и вспотели ладони.

— На это уйдет прорва паутины, — пожаловалась паучиха. — Мне столько и за год не спрясть.

На это Аннабет и надеялась, и именно с таким расчетом высчитала массу и размер.

— Распутай статую, — предложила она. — Используй паутину повторно.


Арахна явно собиралась возразить, но Аннабет презрительно махнула рукой в сторону статуи.

— Что для тебя важнее: спеленать это древнее изваяние или доказать, что твое искусство непревзойденно? Конечно, тебе придется действовать с невероятной осторожностью, ведь нужно оставить достаточно паутины, чтобы этот зал не развалился, но если это для тебя слишком трудно…

— Я этого не говорила!

— Хорошо, просто… Афина как-то обмолвилась, что создать такую плетеную конструкцию не сумеет ни одна ткачиха, даже она сама. Так что, если ты думаешь, что не справишься…

— Афина так сказала?

— Ну да.

— Смех, да и только! Я могу это сделать!

— Отлично! Но тогда тебе придется начать прямо сейчас, пока олимпийцы не выбрали какую-нибудь другую мастерицу, чтобы украсить свои покои.

Арахна зарычала.

— Если ты меня обманываешь, девчонка…

— Вот она я, у тебя в заложниках, — напомнила ей Аннабет. — Я никуда не денусь. Когда эта скульптура будет готова, ты и сама согласишься, что она — самое удивительное из всего, что ты когда-либо делала, а если нет, я с радостью умру.

Арахна колебалась. Ее покрытые шипами ноги были так близко, что она могла бы проткнуть Аннабет одним молниеносным ударом.

— Ладно, — наконец согласилась паучиха. — Одно последнее соревнование с самой собой!

Арахна взобралась вверх по паутине и принялась распутывать статую «Афины Парфенос».

L АННАБЕТ

Аннабет потеряла счет времени.

Она чувствовала, как съеденная амброзия потихоньку исцеляет ее ногу, но страшная боль по-прежнему не унималась, отдаваясь даже в шее. Во тьме по стенам бегали маленькие пауки, точно ожидая приказов хозяйки, тысячами шуршали за гобеленами, так что полотна колыхались, как от ветра.

Аннабет сидела на рассыпающемся полу, пытаясь сберечь силы. Пока Арахна не видела, девушка попыталась поймать хоть какой-то сигнал с помощью ноутбука Дедала, чтобы выйти на связь с друзьями, но оказалось, что это бесполезно. Так что ей только и оставалось, что с удивлением и ужасом наблюдать, как работает Арахна. Восемь ног паучихи мелькали с завораживающей скоростью, медленно распутывая покрывающие статую шелковые нити паутины.

В золотых одеждах, с сияющим лицом из слоновой кости, «Афина Парфенос» выглядела еще более угрожающе, чем сама Арахна. Богиня сурово взирала сверху вниз, как бы говоря: «Принесите мне вкусных закусок, а не то…»

Аннабет представила, как жители Древней Греции входили в Парфенон и видели эту огромную богиню: вооруженную щитом и копьем, с огромным змеем, с крылатой Никой, богиней победы, в свободной руке. От такого зрелища кто угодно выпрыгнет из собственного хитона.

Более того, от статуи исходила мощь. Чем больше паутины снималось со статуи, тем теплее становился воздух вокруг нее. Ее кожа из слоновой кости светилась, как живая. Ползавшие по всему залу паучки забеспокоились и стали отступать обратно в коридор.

Аннабет предположила, что паутина Арахны каким-то образом скрывала и притупляла волшебную силу статуи, теперь же она высвобождалась, и «Афина Парфенос» наполняла комнату волшебной энергией. Столетиями смертные совершали молитвы и приносили всесожжения, и вот статуя снова явлена, буквально переполненная силой Афины.

Арахна, похоже, ничего не замечала. Она бормотала себе под нос, отсчитывая ярды отмотанного паучьего шелка и высчитывая число полос, которые потребуется сплести. Если она начинала колебаться и замирала, Аннабет принималась подбадривать ее, напоминая, как чудесно ее гобелены будут смотреться на горе Олимп.

Статуя так нагрелась и сияла так ярко, что Аннабет смогла получше разглядеть склеп. Стены сложены римской кладкой, вероятно, когда-то она сияла белизной; под потолком в паутине и среди толстых шелковых веревок висели потемневшие кости предыдущих жертв Арахны и остатки ее трапез. Теперь Аннабет ясно видела, что под ногами у нее очень хрупкая мраморная плитка, покрытая тонким слоем паутины — так сетка удерживает разбитое зеркало целым. Стоило хоть немного пошевелить «Афину Парфенос», как в полу появлялись новые трещины, становившиеся все шире. В некоторых местах уже возникли дыры размером с крышку канализационного люка. Аннабет почти захотелось, чтобы снова сгустилась темнота. Даже если ее план увенчается успехом и она победит Арахну, не факт, что она сумеет выбраться из этого зала живой.

— Столько паутины, — бубнила Арахна. — Хватило бы на двадцать гобеленов…

— Продолжай! — крикнула Аннабет. — У тебя отлично получается.

Паучиха продолжала работу. Казалось, прошла вечность, но, наконец, у ног статуи выросли горы поблескивающего паучьего шелка. Стены по-прежнему покрывала паутина, и канаты, не дававшие помещению развалиться, оставались на месте, но «Афина Парфенос» была свободна.

«Пожалуйста, проснись, — умоляла Аннабет изваяние. — Мама, помоги мне».

Ничего не произошло, но трещины поползли по полу быстрее. По словам Арахны, злобные мысли чудовищ веками подтачивали фундамент гробницы. Если это правда, то теперь, когда «Афина Парфенос» свободна, она может привлечь еще больше чудищ из Тартара.

— Схема, — напомнила Аннабет. — Тебе следует поторопиться.

Она подняла компьютер повыше, чтобы показать паучихе экран, но та только рявкнула:

— Я запомнила схему, дитя. У меня профессиональная память на детали.

— Ну разумеется. Но нам следует торопиться.

— Почему?

— Ну… чтобы явить твое искусство миру!


— Хм-м-м… Хорошо.

Арахна принялась плести. Работа двигалась медленно, груда паутины постепенно становилась длинными полосами ткани. Послышался грохот, и трещины у ног Аннабет сделались шире.

Если Арахна и заметила это, то не проявила никакого интереса. Аннабет обдумывала, не попытаться ли столкнуть паучиху в дыру, но отвергла эту идею. Пока что в полу нет дыры подходящего размера, к тому же, если пол вдруг провалится, Арахна, вероятно, повиснет на паутине и сбежит, а Аннабет вместе с древней статуей загремит в Тартар.

Медленно текло время. Арахна закончила ткать длинные шелковистые полосы и принялась сплетать их вместе. Против воли Аннабет чувствовала, что поражена. Она снова начала сомневаться в правоте собственной матери. Что, если Арахна действительно лучшая ткачиха, нежели Афина?

Но умения Арахны тут не главное, ее наказали за гордыню и грубость. Не важно, насколько ты замечательный, нельзя просто так оскорблять богов. Олимпийцы оставались вечным напоминанием, что всегда найдется кто-то лучше тебя, так что не стоит зазнаваться. И все же… Превратиться в чудовищного бессмертного паука… не слишком ли суровое наказание за хвастовство?

Арахна начала работать быстрее, переплетая полосы, и скоро конструкция была готова. У ног статуи лежал сплетенный из шелковых полос цилиндр пяти футов в диаметре и десяти футов в длину. Поверхность его поблескивала, как морская раковина, но Аннабет он не казался красивым. Для нее важна была функциональность ловушки. В глазах дочери Афины красивой эта штука станет, если сработает.

Плотоядно улыбаясь, Арахна повернулась к девушке.

— Готово! А теперь — моя награда! Докажи, что сумеешь выполнить свое обещание.

Аннабет внимательно оглядела ловушку, нахмурившись, обошла ее кругом, пристально, под разными углами рассматривая переплетения шелковых полос. Потом осторожно, чтобы не повредить еще больше лодыжку, встала на четвереньки и забралась внутрь. Она проводила расчеты в уме, и если обсчиталась, план провалится. Но она проскользнула по плетеному туннелю, не задев его стенок. Плетенка получилась клейкой, но не слишком. Девушка выбралась из цилиндра с другого конца и покачала головой.

— Тут есть брак, — заявила она.

— Что? — закричала Арахна. — Невозможно! Я все сделала, как ты объяснила…

— Внутри, — сказала Аннабет. — Ползи сюда и сама посмотри. Прямо посередине — щель в плетении.

У Арахны на губах выступила пена. Аннабет испугалась, что перегнула палку, паучиха сейчас откусит ей голову, она станет очередной кучкой костей в паутине под потолком.

Вместо этого Арахна нетерпеливо топнула всеми восемью ногами.

— Я никогда не ошибаюсь.

— О, щель небольшая, — заверила ее Аннабет. — Вероятно, ты сможешь ее исправить. Но я хочу показать богам только наилучшую твою работу. Если ты сможешь ее заделать, мы покажем это произведение олимпийцам, и ты станешь самой знаменитой мастерицей всех времен. Пожалуй, они даже уволят девять муз и вместо них пригласят тебя, чтобы надзирать за всеми искусствами. Богиня Арахна… Да, не удивлюсь, если так и будет.

— Богиня… — Арахна часто задышала. — Да, да. Я исправлю щель.

Она заглянула в цилиндр.

— Где она?

— Прямо в центре, — подсказывала Аннабет. — Лезь вперед. Хотя для тебя, наверное, будет немного тесновато.

— Все нормально! — рявкнула Арахна и протиснулась внутрь.

Как и надеялась Аннабет, брюхо паучихи едва-едва прошло в цилиндр. Пока она с усилием пролезала вперед, плетеные шелковистые полосы раздвигались, и наконец вся туша Арахны оказалась внутри.

— Не вижу никакой щели! — объявила она.

— Правда? — «удивилась» Аннабет. — Ну, это очень странно. Вылезай, давай я еще раз посмотрю.

Настал момент истины. Арахна заерзала, пытаясь выбраться, но плетеные полосы сжались, не пуская ее. Паучиха попыталась проползти вперед, но ее брюхо не пролезало. Так она тоже не могла освободиться. Аннабет боялась, что шипастые ноги чудовища проколют ткань, но они уже были так плотно прижаты к огромному телу Арахны, что она едва могла ими пошевелить.

— Что… что это? — позвала она. — Я застряла!

— А, — отозвалась Аннабет. — Забыла тебе сказать. Это произведение искусства называется китайская ловушка для пальцев. Во всяком случае, это ее увеличенный вариант. Я называю ее китайская ловушка для пауков.

— Вероломство! — Арахна забилась, принялась кататься и изгибаться, но ловушка держала крепко.

— Это был вопрос выживания, — уточнила Аннабет. — Ты ведь в любом случае собиралась меня убить, и не важно, помогу я тебе или нет. Так ведь?

— Ну конечно! Ты же дитя Афины. — В ловушке помолчали. — То есть… нет, конечно, нет! Я держу свои обещания.

— Хм-м-м… — Аннабет отступила назад, потому что плетеный цилиндр снова задергался. — Обычно такие ловушки плетут из полос бамбука, но паучий шелк даже лучше. Она будет держать тебя крепко, и порвать ее будет гораздо труднее — даже для тебя.

— Га-а-ар-р-р! — Арахна каталась и дергалась, но Аннабет отодвинулась с дороги. Даже со сломанной лодыжкой она могла уклониться от огромной шелковой ловушки.

— Я тебя уничтожу! — посулила Арахна. — То есть… нет, я отнесусь к тебе очень хорошо, если ты выпустишь меня.

— На твоем месте я бы берегла силы, — Аннабет глубоко вздохнула, впервые за долгие часы позволив себе расслабиться. — Я собираюсь позвать своих друзей.

— Ты… ты собираешься показать им мои работы? — с надеждой спросила Арахна.

Аннабет оглядела зал. Должна быть какая-то возможность передать на «Арго-II» радужное послание Ириды. У нее в бутылке еще осталась вода, но как создать достаточно света и тумана, чтобы в такой темной пещере получилась радуга?

Арахна снова принялась кататься с боку на бок.

— Ты хочешь вызвать друзей, чтобы меня убить! — пронзительно завопила она. — Я не собираюсь умирать! Только не так!

— Успокойся, — скала Аннабет. — Мы оставим тебе жизнь. Нам нужна только статуя.

— Статуя?

— Да, — Аннабет не стоило этого говорить, но ее страх обратился в злость и жажду мести. — Произведение искусства, настолько выдающееся, чтобы его разместили на горе Олимп? Только не твои коврики. Это «Афина Парфенос» должна занять свое законное место в чертоге богов, прямо в центре главного парка.

— Нет! Нет, это ужасно!

— О, это случится не сразу, — заверила паучиху Аннабет. — Сначала мы заберем статую в Грецию. Из одного пророчества мы узнали, что ее силы хватит, чтобы помочь нам победить гигантов. А потом… что ж, мы не сможем просто вернуть ее в Парфенон, это вызвало бы слишком много вопросов. На горе Олимп она будет в безопасности. Она поможет объединить детей Афины и принесет мир римлянам и грекам. Спасибо, что все эти столетия хранила ее в целости и сохранности, этим ты оказала Афине большую услугу.

Арахна завизжала и отчаянно забилась. Из ее прядильного органа выстрелила паутина и прилипла к висевшему на дальней стене гобелену. Арахна подтянула к себе нить и, не видя, что делает, разорвала гобелен на куски. Паучиха продолжала кататься по полу, выстреливая сгустками паутины, переворачивая жаровни с волшебным огнем и выворачивая мраморную плитку, покрывающую пол. Зал содрогнулся, гобелены загорелись.

— Прекрати! — закричала Аннабет, неловко уворачиваясь от выстрелившей паутины. — Ты обрушишь эту пещеру, и мы обе умрем!

— Уж лучше так, чем смотреть, как ты побеждаешь! — завопила Арахна. — Дети мои, на помощь!

Ну, здорово. Аннабет надеялась, что волшебная аура статуи не даст маленьким паукам приблизиться, но Арахна все визжала, умоляя их помочь. Аннабет подумала: а не убить ли эту спайдерменшу, чтобы она, наконец, заткнулась? Теперь это будет просто, если пустить в дело кинжал. Но у нее рука не поднималась на беззащитное чудовище, пусть даже это сама Арахна. Кроме того, если ударить ножом через плетеную паутину, ловушка может развалиться, и тогда велика вероятность того, что Арахна сумеет освободиться раньше, чем Аннабет ее прикончит.


Однако рассуждать было уже поздно, потому что в комнату хлынули пауки. Статуя Афины засияла ярче. Пауки явно не хотели к ней подходить и все же потихоньку приближались, словно собрали в кулак всю свою смелость. Их мать звала на помощь. Рано или поздно они доберутся до Аннабет и задавят ее числом.

— Арахна, прекрати это! — завопила девушка. — Я сейчас…

Арахне удалось как-то изогнуться в ловушке, и она направила свое брюхо туда, откуда шел голос. Толстая нить паутины ударила девушку в грудь, как наполненная песком перчатка.

Аннабет упала, сломанную ногу будто сунули в огонь. Она отчаянно принялась рубить паутину кинжалом, а Арахна подтягивала ее прямо к щелкающим прядильным органам.

Аннабет удалось перерубить нить, но маленькие пауки подползали все ближе, окружая ее.

Дочь Афины поняла, что всех ее усилий недостаточно. Ей не выбраться отсюда. Дети Арахны убьют ее у подножия статуи ее матери.

«Перси, — подумала она. — Прости».

В этот миг зал загудел, и потолок пещеры взорвался, снесенный зарядом огненного света.

LI АННАБЕТ

За свою жизнь Аннабет повидала много странностей, но она ещё никогда не видела дождя из машин.

Когда обрушился потолок пещеры, девушку ослепил солнечный свет, и все же она мельком заметила, что наверху парит «Арго-II». Наверное, чтобы пробить дыру в земле, стреляли из баллисты.

В пещеру полетели куски асфальта, размером с двери гаража, а также шесть или семь итальянских машин. Одна чуть не врезалась в «Афину Парфенос», однако светящаяся аура статуи сработала как силовое поле, и машина от нее отскочила. К сожалению, она полетела прямо на Аннабет.

Дочь Афины прыгнула в сторону, и ее сломанная нога подогнулась. Девушку накрыла волна боли, она упала на спину и едва не потеряла сознание. В следующий миг ярко-красный «Фиат-500» рухнул на бившуюся в шелковой ловушке Арахну, протаранил пол пещеры и исчез вместе с китайской ловушкой для пауков.

Падая, Арахна пронзительно вопила, как товарный поезд, мчащийся по рельсам навстречу другому поезду, но ее вопли быстро стихли. Повсюду вокруг Аннабет падали обломки, пробивая сквозные дыры в полу.

«Афина Парфенос» осталась невредима, хотя мрамор под ее пьедесталом усеяли трещины. Паутина покрывала Аннабет с ног до головы, девушка принялась вытягивать клейкие нити, точно марионетка, освобождающаяся от веревочек. Удивительное дело, падавшие с потолка обломки ее не задели. Ей хотелось верить, что это статуя ее защитила, хотя, скорее всего, ей просто повезло.

Паучья армия исчезла: то ли пауки сбежали обратно в темноту, то ли упали в пропасть. Солнечный свет заполнил весь зал, и развешанные вдоль стен гобелены Арахны рассыпались в прах; Аннабет с трудом могла смотреть на это, особенно на осыпающееся полотно, на котором были изображены они с Перси.

Впрочем, она сразу же позабыла обо всем, услышав раздавшийся наверху голос Перси:

— Аннабет!

— Я здесь! — прорыдала она.

Словно весь накопившийся ужас покинул ее вместе с одним протяжным криком. «Арго-II» опускался, а через поручни перегнулся Перси. Его улыбка показалась ей прекраснее всех гобеленов мира.

Зал продолжал содрогаться, но Аннабет удалось подняться. Пол под ногами выглядел относительно прочным. Рюкзак Аннабет пропал вместе с ноутбуком Дедала, бронзовый кинжал, с которым она не расставалась с семи лет, тоже исчез, вероятно, упал в яму, но девушка не жалела об этом, главное, что она жива.

Она осторожно приблизилась к краю дыры, пробитой «Фиатом-500». Зубчатые каменные стены уходили в бесконечную тьму, тут и там торчали маленькие уступы, но на них ничего не было, только болтались, точно новогодняя мишура, обрывки полос, сотканных из паучьего шелка.

Интересно, сказала ли Арахна правду про эту бездну? Неужели паучиха упала прямо в Тартар? Аннабет попыталась позлорадствовать, но испытывала только грусть. Арахна действительно делала прекрасные вещи, при этом она страдала долгие вечности, а теперь ее последние гобелены рассыпались. Упасть в Тартар — какой страшный конец.

Измученный разум Аннабет все же отметил, что «Арго-II» завис примерно в сорока футах над землей, но девушка стояла, как в прострации, уставившись в темноту. Потом рядом с ней вдруг оказался Перси, и его пальцы сжали ее ладонь.

Он мягко заставил ее отвернуться от ямы и обнял. Девушка уткнулась лицом ему в грудь и разрыдалась.

— Все хорошо, — прошептал Перси. — Мы вместе.

Он не сказал: «С тобой все в порядке» или «Мы живы». Они преодолели столько преград за последний год, что он выделил главное: они вместе. Слышать от него эти слова было для Аннабет счастьем.

Их окружили друзья, и среди них — Нико ди Анджело, хотя мысли Аннабет окутывал туман, и она даже не удивилась. Ей показалось вполне естественным, что мальчик с ними.

— Твоя нога, — Пайпер опустилась на колени и осмотрела повязку из воздушно-пузырьковой пленки. — О, Аннабет, что случилось?

Дочь Афины начала объяснять. Говорить было трудно, но чем дольше она рассказывала, тем легче ей становилось. Перси не отпускал ее руку, и это тоже придавало ей уверенности. Когда она закончила, лица друзей вытянулись от изумления.

— Боги-олимпийцы, — пробормотал Джейсон. — И ты сделала все это одна, да еще со сломанной ногой…

— Ну… нога сломалась не сразу.

Перси широко улыбнулся.

— Так ты заставила Арахну сплести ловушку для нее самой? Я знал, что ты потрясающая, но, святая Гера, Аннабет, ты это сделала. Дети Афины из поколения в поколение предпринимали попытки и терпели неудачу, а ты нашла «Афину Парфенос»!

Все посмотрели на статую.

— Что мы будем с ней делать? — спросил Фрэнк. — Она просто огромная.

— Нужно забрать ее с собой в Грецию, — сказала Аннабет. — В статуе заключена мощь, и она каким-то образом поможет нам остановить гигантов.

— «Бич гигантов золотом и белизной одет, победив тюрьмы плетенья, с болью вырвется на свет», — процитировала Хейзел, с восхищением глядя на Аннабет. — Это Арахна угодила в тюрьму, которую ты обманом заставила ее сплести.

«При этом мне было очень больно», — подумала Аннабет.

Лео поднял руки, сложив пальцы «рамочкой», словно собирался сфотографировать изваяние (хотя, скорее всего, просто прикидывал размеры).

— Ну, пожалуй, придется кое-что перестроить, но, думаю, она пройдет через люк в полу конюшни, а если основание застрянет, мне, возможно, придется замотать ее ноги флагом или еще чем-нибудь.

Аннабет вздрогнула, представив, что из днища триремы торчит статуя «Афины Парфенос», а на основании ее пьедестала прилеплен знак: «Негабаритный груз».

Потом она вспомнила про другие строки пророчества: «Близнецы крадут неспешно ангела последний вздох, У него есть ключ от смерти нескончаемых оков».

— А вы, ребята? — спросила она. — Что сталось с гигантами?

Перси рассказал о спасении Нико, появлении Бахуса и сражении в Колизее, где они бились против близнецов. Мальчик все больше помалкивал. Бедняга выглядел так, словно недель шесть скитался по пустыне. Перси объяснил, что Нико узнал, где искать Врата смерти, и что закрывать их нужно с двух сторон. Пещеру заливал солнечный свет, но стоило Перси сообщить эту новость, как Аннабет показалось, что снова сгустился мрак.

— Значит, одна сторона Врат находится в Эпире, — повторила она. — По крайней мере, туда мы можем добраться.

Нико состроил гримасу.

— Но другая сторона в Тартаре, вот в чем проблема.

Слова мальчика эхом пронеслись по залу. Из ямы у них под ногами прилетел порыв ледяного ветра, и тут Аннабет окончательно уверилась, что пропасть ведет прямиком в Тартар.

Наверное, Перси тоже это почувствовал, потому что отвел девушку подальше от края. С рук и ног у нее свисали нити паутины, точно шлейф невесты. Жаль, что у нее больше нет кинжала, чтобы отрезать эту гадость. Она уже хотела попросить Перси оказать ей любезность и немного поработать Анаклузмосом, но тут юноша проговорил:

— Бахус сказал что-то насчет моего плавания, дескать, оно окажется труднее, чем я ожидал. Не знаю, почему…

Зал застонал, и «Афина Парфенос» накренилась. Ее голова зацепилась за один из паутинных тросов Арахны, но мраморный фундамент под пьедесталом начал рассыпаться.


У Аннабет к горлу подступила тошнота. Если статуя упадет в бездну, все ее труды пойдут прахом, а их путешествие закончится полным провалом.

— Держите ее! — закричала она.

Друзья сразу же поняли, в чем дело.

— Чжан! — завопил Лео. — Забрось меня к штурвалу, быстро! Тренер там один.

Фрэнк превратился в огромного орла, подхватил паренька и полетел к кораблю.

Джейсон, обняв Пайпер за плечи, повернулся к Перси.

— Я вернусь за вами через минуту.

Он вызвал ветер и взмыл в воздух.

— Пол вот-вот обвалится! — предупредила Хейзел. — Нам лучше быстро подняться по лестнице.

Из дыр в полу полетели хлопья пыли и обрывки паутины. Кабели, удерживающие вместе стены, пол и потолок задрожали, как струны гигантской гитары, и начали лопаться. Хейзел уже ухватилась за край веревочной лестницы и жестами призывала Нико поторопиться, но паренек находился не в том состоянии, чтобы быстро бегать.

Перси крепче сжал руку Аннабет.

— Все будет хорошо, — прошептал он.

Посмотрев вверх, девушка увидела, как с палубы «Арго-II» выстрелили веревки с крюками на концах и обвились вокруг статуи. Одна, как лассо, обхватила шею Афины. Лео, стоя у штурвала, выкрикивал команды, а Джейсон и Фрэнк бешеными зигзагами летали от веревки к веревке, чтобы закрепить их понадежнее.

Нико как раз добрался до лестницы, как вдруг сломанную ногу Аннабет пронзила резкая боль. Девушка ахнула и споткнулась.

— Что такое? — подхватил ее Перси.

Дочь Афины попыталась идти дальше, к лестнице. Но почему ее тянет назад? Ноги словно выдернули из-под нее, и Аннабет упала ничком.

— Ее лодыжка! — закричала с лестницы Хейзел. — Отрежь, отрежь ее!

Сознание Аннабет от боли заволокло туманом. Отрезать ее лодыжку?

Очевидно, Перси тоже не понимал, о чем говорит Хейзел. Тут что-то сильно дернуло Аннабет назад и потащило к яме. Перси бросился к ней и схватил девушку за руку, но неведомая сила потянула и его следом.

— Помогите им! — пронзительно закричала Хейзел.

Аннабет успела увидеть, как к ним ковыляет Нико, а Хейзел дергает свой кавалерийский меч, запутавшийся в веревочной лестнице. Остальные их друзья полностью сосредоточились на статуе, и вопль Хейзел утонул в их криках и гуле пещеры.

Аннабет больно ударилась лодыжкой о край ямы и зарыдала. Ее ноги повисли над пустотой. Дочь Афины слишком поздно поняла, что произошло: она запуталась в паутине. Нужно было сразу же отрезать те нити, но ей показалось, что это просто обрывки. Из-за того, что паутина покрывала весь пол, Аннабет не заметила, как одна из шелковых полос обернулась вокруг ее ноги, а другой конец полосы вел прямо в яму. Там, в темноте, на этом ремне из паутины висело что-то тяжелое, и это что-то тянуло ее вниз.

— Нет, — бормотал Перси. В его глазах зажглось понимание. — Мой меч…

Но он не мог дотянуться до Анаклузмоса, не отпустив руки Аннабет, а ее силы уже были на исходе. Девушка сползла через край дыры, и Перси упал вместе с ней.


Ее тело во что-то врезалось, наверное, на несколько мгновений она потеряла сознание от боли. Когда она снова очнулась, то поняла, что упала в яму и висит над пустотой. Перси сумел ухватиться за выступ в стене, футах в пятнадцати от края пропасти другой рукой он сжимал запястье Аннабет, но некая тяжесть по-прежнему тянула девушку за ногу вниз.

«Не сбежишь, — прошелестел чей-то голос в темноте под ними. — Я отправлюсь в Тартар, а ты — за мной следом».

Аннабет не понимала, действительно ли слышит голос Арахны, или это только ее воображение.

Стены ямы задрожали. Если бы не Перси, она бы уже упала, но юноша с трудом цеплялся за выступ размером с книжную полку.

Над пропастью показалась голова Нико, он протягивал руку, но был слишком далеко от края. Хейзел кричала, звала остальных, но даже если они сумели ее услышать в царившем вокруг хаосе, им было ни за что не успеть вовремя.

Аннабет казалось, что больную ногу оторвали от тела, от боли глаза заволокло красным туманом. Черная сила Царства Мертвых неумолимо тянула ее вниз. У нее не осталось сил, чтобы бороться, и она понимала, что она слишком далеко от края, чтобы ее спасли.

— Перси, отпусти руку, — прохрипела она. — Тебе меня не вытащить.

Лицо юноши побелело от усилий, по его глазам Аннабет поняла, что он тоже видит: дело безнадежное.

— Ни за что, — выдохнул Перси. Потом посмотрел наверх, на Нико, скорчившегося в пятнадцати футах над ними. — Другая сторона, Нико! Увидимся там! Понял?

Глаза Нико расширились.

— Но…

— Отведи их туда! — прокричал Перси. — Обещай мне!

— Я… я обещаю.

Голос под ними засмеялся: «Жертвоприношение. Прекрасная жертва, чтобы разбудить богиню».

Перси крепче сжал запястье Аннабет. Черты его исцарапанного, окровавленного лица заострились, в волосах запуталась паутина, но когда он посмотрел ей в глаза, ей показалось, что еще никогда он не был так красив.

— Мы останемся вместе, — пообещал он. — Больше я тебя не отпущу. Никогда.

Только сейчас она поняла, что вот-вот случится. «Путешествие в один конец. Падать очень высоко».

— Пока мы вместе, — прошептала она.

Аннабет слышала, как Нико и Хейзел изо всех сил зовут на помощь. Видела высоко вверху солнечный свет — возможно, она видит его в последний раз.

Потом Перси отпустил маленький выступ, за который из последних сил цеплялся. Вместе, держась за руки, они с Аннабет полетели вниз, в бесконечную тьму.

LII ЛЕО

Лео никак не мог оправиться от шока.

Все произошло так быстро. Они закрепили на статуе «Афины Парфенос» страховочные тросы в последний момент: пол провалился, оставшиеся паутинные канаты лопнули. Джейсон и Фрэнк стремительно полетели вниз, чтобы спасти остальных, но нашли только Нико и державшуюся за веревочную лестницу Хейзел. Перси и Аннабет исчезли. Яму, ведущую в Тартар, завалило тоннами обломков. Отчаянно маневрируя, Лео вывел «Арго-II» из пещеры за пару секунд до ее полного обрушения (парковку тоже завалило).

Теперь «Арго-II» стоял на возвышающемся над городом холме. Джейсон, Хейзел и Фрэнк отправились на место трагедии, в надежде раскопать завал и попытаться спасти Перси и Аннабет, но вернулись в полном отчаянии. Пещера просто исчезла. Вокруг сновали толпы полицейских и спасателей. Никто из смертных не пострадал, но итальянцам предстояло еще долго чесать затылки, удивляясь, как это грунт провалился прямо в центре парковки, поглотив с десяток отличных машин.

С помощью корабельной гидравлической лебедки и Фрэнка Чжана, слона на полставки, оцепеневшие от горя Лео и остальные ребята осторожно погрузили «Афину Парфенос» в трюм. Оказалось, что места для статуи хватило едва-едва, хотя Лео понятия не имел, что с ней дальше делать.

Тренер Хедж так переживал, что толку от него не было никакого. Со слезами на глазах он бродил по палубе, дергал себя за бородку, давал себе подзатыльники и бормотал:

— Я должен был их спасти! Нужно было устроить побольше взрывов!

В конце концов Лео попросил его отправиться в трюм и проверить, все ли готово к отправлению. Какой толк в том, чтобы теперь выбивать себе последние мозги?

Шестеро полубогов собрались на квартердеке и смотрели на столб пыли, все еще поднимавшийся над местом взрыва.

Лео положил руку на архимедову сферу, которую поставил на штурвал, чтобы инсталлировать. Ему бы сейчас полагалось прыгать от радости, ведь он сделал потрясающее открытие, круче, чем Бункер 9. Если бы он сумел расшифровать архимедовы свитки, то смог бы делать удивительные вещи. Паренек пока не смел надеяться, но, возможно, он даже смог бы создать новый контрольный диск для своего друга-дракона.

Вот только цена оказалась слишком велика.

Он почти слышал, как смеется Немезида. «Я же говорила, что мы сработаемся, Лео Вальдес».


Он вскрыл печенье с предсказанием, получил код доступа к сфере и спас Фрэнка и Хейзел. Но взамен у него забрали Перси и Аннабет — Лео в этом не сомневался.

— Это моя вина, — пробормотал он.

Остальные уставились на него. Только Хейзел, кажется, поняла, ведь она была вместе с ним у Большого Соленого озера.

— Нет, — с нажимом проговорила она. — Нет, это вина Геи. Это никак не связано с тобой.

Лео хотелось в это верить, но не получалось. Их путешествие началось с того, что Лео все испортил, расстреляв Новый Рим. В итоге они оказались в Риме старом, Лео разломил печенье с предсказанием, а взамен уплатил цену, куда большую, чем собственный глаз.

— Лео, послушай меня, — Хейзел сжала его руку. — Я не позволю тебе винить себя. Больше я такого не вынесу, после того, как Сэмми…

Она резко умолкла, но Лео знал, что она имеет в виду. Его bisabuelo винил себя в исчезновении Хейзел. Сэмми прожил хорошую жизнь, но до самого смертного часа считал, что, использовав проклятый алмаз, погубил девушку, которую любил.

Лео не хотел, чтобы из-за него Хейзел снова становилась несчастной, но теперь ситуация была иная. Настоящий успех требует жертвы. Лео сделал выбор: разломил печенье, а Перси и Аннабет упали в Тартар. Таких совпадений не бывает.

Пошатываясь и опираясь на меч, подошел Нико ди Анджело.

— Лео, они не умерли. Я бы это почувствовал.

— Откуда ты знаешь? — спросил Лео. — Если та яма и правда вела в… ну, ты знаешь… как ты можешь с такого расстояния определить, что с ними происходит?

Нико и Хейзел обменялись быстрыми взглядами, может, сравнивали показания своих аидо-плутоновских радаров смерти. Лео пробрала дрожь. Он никогда не смотрел на Хейзел, как на порождение Царства Мертвых, но вот Нико ди Анджело нагонял на него жуть.

— Мы не уверены на сто процентов, — признала Хейзел. — Но, я думаю, Нико прав: Перси и Аннабет все еще живы… по крайней мере, пока.

Джейсон стукнул кулаком по поручням.

— Я же мог обратить внимание, мог подлететь и спасти их.

— И я тоже, — простонал Фрэнк. Казалось, здоровяк вот-вот ударится в слезы.

Пайпер погладила Джейсона по спине.

— Это и не ваша вина, слышите, вы двое? Вы спасали статую.

— Она права, — сказал Нико. — Даже если бы яму не завалило, вы не успели бы туда подлететь, вас бы затянуло вниз. Я — единственный, кто побывал в Тартаре. Невозможно описать, насколько могущественно это место. Как только подходишь к нему, оно тебя засасывает. Даже я не мог противиться.

Фрэнк хлюпнул носом.

— Значит, у Перси и Аннабет тоже нет шансов?

Нико покрутил свое серебряное кольцо с черепом.

— Перси — самый могущественный полубог из всех, кого я когда-либо встречал. Если кто и сможет выжить, так это он, особенно если рядом с ним будет Аннабет. Они найдут выход из Тартара.

Джейсон повернулся к друзьям:

— Ты имеешь в виду путь к Вратам смерти. Но ты говорил нам, что их охраняют самые сильные воины Геи. Как же двое полубогов смогут?..

— Я не знаю, — признал Нико. — Но Перси велел мне отвести вас, ребята, в Эпир, к той части портала, которая находится в мире смертных. Он собирается встретиться с нами там. Если мы выживем в Доме Аида, пробьемся, победив слуг Геи, тогда, возможно, мы сможем, действуя одновременно с Перси и Аннабет, запечатать Врата смерти с двух сторон.

— И вернуть Перси и Аннабет назад целыми и невредимыми? — спросил Лео.

— Возможно.

Лео не понравилось, как Нико это произнес, словно мальчик не высказал до конца свои опасения. Кроме того, Лео немного разбирался в дверях и замках. Если Врата смерти нужно запечатать с двух сторон, разве не выходит, что для того, чтобы это сделать, кому-то придется остаться в ловушке, по ту сторону?

Нико глубоко вздохнул.

— Не знаю, как им это удастся, но Перси и Аннабет найдут выход. Они пройдут через Тартар и доберутся до Врат смерти. Когда они это сделают, мы должны быть наготове.

— Это будет непросто, — заметила Хейзел. — Гея бросит все силы на то, чтобы помешать нам добраться до Эпира.

— А разве это нам в новинку? — вздохнул Джейсон.

Пайпер кивнула.

— У нас нет выбора. Если мы хотим помешать гигантам пробудить Гею, нужно запечатать Врата смерти, а иначе ее армии никогда не падут. И нужно торопиться, ведь римляне уже в Нью-Йорке. Скоро они двинутся на Лагерь полукровок.

— В лучшем случае у нас есть месяц, — добавил Джейсон. — Эфиальт сказал, что Гея пробудится ровно через месяц.

Лео выпрямился.

— Мы можем это сделать.

Все посмотрели на него.

— Сфера Архимеда поможет усовершенствовать корабль, — пояснил паренек, надеясь, что прав. — Я собираюсь изучить эти древние свитки, что мы раздобыли. Наверняка с их помощью я смогу создать новые виды оружия, сделаю такой арсенал, что от армии Геи мокрого места не останется.

На носу Фестус заскрипел челюстями и плюнул огнем, показывая, что готов к бою.

Джейсон слабо улыбнулся и хлопнул Лео по плечу.

— Неплохой план, адмирал. Не хотите ли проложить курс?

Они шутя называли его адмиралом, но Лео не спорил. Это его корабль, и он не для того проделал такой трудный путь, чтобы забуксовать в самом конце.

Они непременно разыщут этот Дом Аида и возьмут штурмом Врата смерти. Лео поклялся всеми богами, что если для того, чтобы вытащить Перси и Аннабет, придется сконструировать крюк длиной до Тартара, значит, он это сделает.

Немезида хочет, чтобы он отомстил Гее? Что же, Лео с удовольствием выполнит ее желание. Он заставит Гею пожалеть, что она перешла дорогу Лео Вальдесу.

— Ага. — Он в последний раз посмотрел на раскинувшийся внизу Рим, кроваво-красный в лучах заходящего солнца. — Фестус, поднимай паруса. Нам надо спасти наших друзей.

ГЛОССАРИЙ

AΘE — (альфа, тета, эпсилон). По-гречески это означает «афиняне», или «дети Афины».

Авгуры — толкователи происходящих событий и предзнаменований, предсказывают будущее.

Адриан — римский император, правивший с 117-го по 138 г. нашей эры. Наибольшую известность получил благодаря постройке Адрианова вала, протянувшегося вдоль северной границы Римской Британии. В Риме Адриан заново отстроил Пантеон и спроектировал храм Венеры и Ромы.

Аид — греческий бог смерти и богатства. Римское имя — Плутон.

Алкионей — старший из рожденных Геей гигантов, которому было предопределено сразиться с Плутоном.

Амазонки — народ женщин-воительниц.

Анаклузмос — название меча Перси Джексона.

Арахна — ткачиха, которая заявила, что даже Афина не сравнится с ней в мастерстве. Разгневанная богиня уничтожила ткацкий станок и гобелены Арахны. Ткачиха повесилась, но Афина вернула ее к жизни, превратив в паука.

Аргентум — серебро.

Арес — греческий бог войны, сын Зевса и Геры, сводный брат Афины. Римское имя — Марс.

«Арго-II» — удивительный корабль, построенный Лео; может и летать, и плавать; в качестве носовой фигуры на нем установлена голова бронзового дракона Фестуса. Корабль назван в честь «Арго», судна, на котором греческие герои во главе с Ясоном отправились на поиски золотого руна.

Архимед — древнегреческий математик, физик, инженер, изобретатель и астроном, живший между 287 и 212 гг. до нашей эры. Считается одним из самых выдающихся ученых античного мира.

Аурум — золото.

Афина — греческая богиня мудрости. Римское имя — Минерва.

«Афина Парфенос» — огромное изваяние Афины, самая знаменитая греческая статуя всех времен.

Афродита — греческая богиня любви и красоты. Состояла в браке с Гефестом, но любила Ареса, бога войны. Римское имя — Венера.

Ахелой — речной бог, по-гречески «потамос» (ϖοταμός).


Бахус — римский бог вина и пирушек. Греческое имя — Дионис.

Баллиста — римское метательное орудие, позволявшее метать тяжелые снаряды на большие расстояния (см. также Скорпион).

Беллона — римская богиня войны.


Венера — римская богиня любви и красоты. Была замужем за Вулканом, но любила Марса, бога войны. Греческое имя — Афродита.

Весталки — римские жрицы Весты, богини домашнего очага. На весталок не распространялась обязанность выходить замуж и рожать детей, они давали клятву хранить целомудрие, чтобы посвятить себя занятиям и исполнению обрядов.

Виа Лабикана — древняя дорога в Италии, ведущая на юго-восток от Рима.

Виа принципалис — главная улица в римском лагере или крепости.

Виктория — римская богиня силы, скорости и победы. Греческое имя — Ника.

Волшебный голос — благословение, которое Афродита даровала своим детям, наделив их даром убеждения.

Волчий дом — разрушенный особняк, изначально построенный Джеком Лондоном в Сономе, штат Калифорния, в котором Лупа обучала Перси Джексона, как римского полубога.

Врата смерти — надежно спрятанный проход, если его открыть, души могут переходить по нему из Царства Мертвых в мир смертных.

Вулкан — римский бог огня и ремесел, покровитель кузнецов; сын Юпитера и Юноны, супруг Венеры. Греческое имя — Гефест.


Гарпии — крылатые существа женского пола, хватают и похищают все подряд.

Геба — богиня юности; дочь Зевса и Геры, супруга Геракла. Римское имя — Ювента.

Гера — греческая богиня — покровительница брака; супруга и сестра Зевса. Римское имя — Юнона.

Геракл — греческий герой; сын Зевса и Алкмены; сильнейший из всех смертных.

Геркулес — римское имя героя Геракла, сына Юпитера и Алкмены, наделенного от рождения огромной силой.

Гефест — греческий бог огня и ремесел, покровитель кузнецов; сын Зевса и Геры, супруг Афродиты. Римское имя — Вулкан.

Гея — богиня земли; мать титанов, гигантов, циклопов и других чудовищ. У римлян известна под именем Терра.

Гипогей — помещение под амфитеатром, в котором хранили приспособления и машины для создания спецэффектов.

Гиппокампы — у этих существ верхняя половина тела как у лошади, а нижняя, как у рыбы, покрыта блестящей серебристой чешуей, они имеют радужные плавники и хвост. Когда-то их запрягали в колесницу Посейдона, и от их движений возникла морская пена.

Гладиус — короткий меч.

Горгоны — три сестры-чудовища (Стено, Эвриала и Медуза), чьи волосы — живые ядовитые змеи. Самая известная из них, Медуза, могла взглядом превратить живое существо в камень.

Греческий огонь — специальная смесь, применяемая как зажигательное оружие, которое использовалось в морских сражениях, потому что смесь горела даже в воде.


Дедал — в древнегреческой мифологии искусный мастер, построивший Лабиринт на Крите, в котором держали Минотавра (получеловека, полубыка).

Деметра — греческая богиня земледелия, дочь титанов Реи и Кроноса. Римское имя — Церера.

Динарий — самая распространенная древнеримская монета.

Деянира — вторая жена Геракла. Она была такой необычайной красавицей, что и Геракл, и Ахелой захотели на ней жениться и сражались за ее руку. Кентавр Несс обманул ее, уговорив пропитать тунику Геракла любовным зельем, которое на самом деле оказалось ядовитой кровью Несса. В результате Геракл был отравлен и умер.

Дионис — греческий бог вина и пирушек, сын Зевса. Римское имя — Бахус.

Дом Аида — подземный храм в области Эпире, в Греции, посвященный Аиду и Персефоне, иногда его называют «некромантейон» или «оракул смерти» Древние верили, что там находится вход в Царство Мертвых, и паломники приходили туда, чтобы общаться с умершими.

Дракен — огромный змей.

Драхма — серебряная монета древних греков.


Еврисфей — внук Персея, благодаря милости Геры унаследовавший царский трон Микен, который Зевс уготовил Гераклу.


Зевс — греческий бог неба и царь богов. Римское имя — Юпитер.


Имперское золото — редкий металл, прикосновение к нему смертельно для чудовищ, освящался в Пантеоне; его существование императоры хранили в строжайшем секрете.

Ипподром — греческий стадион, на котором устраивались скачки и гонки на колесницах.

Ирида — греческая богиня радуги и вестница богов; дочь Тавманта и Электры. Римское имя — Ирида.

Ихтиокентавры — рыбокентавры; согласно описаниям, имеют передние ноги лошади, человеческие торс и голову и рыбий хвост. Иногда их изображают с парой клешней, растущих на голове вместо рогов.


Календы июля — первый день месяца июля, посвященный Юноне.

Карпои — духи зерна.

Катоптрис — кинжал Пайпер, которым когда-то владела Елена Троянская. Это слово означает «зеркало».

Кентавры — наполовину люди, наполовину кони.

Кето — греческая богиня морских чудовищ и крупных морских животных, таких, как киты и акулы. Дочь Геи, сестра и супруга Форкия, бога опасностей на море.

Книги Сивиллы — собрание рифмованных пророчеств на греческом языке. Тарквиний Гордый, римский царь, купил их у пророчицы по имени Сивилла и в трудные времена сверялся с ними.

Колизей — амфитеатр в центре Рима, в Италии, имеет эллиптическую форму. Способен вместить 50 000 зрителей; в нем проводили состязания гладиаторов и спектакли: инсценировали водные баталии, устраивали травлю животных, казни, воссоздавали знаменитые битвы и играли драмы.

Кронос — греческий бог земледелия, сын Урана и Геи, отец Зевса. Римское имя — Сатурн.


Лагерь полукровок — место, где тренируются греческие полубоги, расположено на острове Лонг-Айленд, в штате Нью-Йорк.

Лагерь Юпитера — место, где тренируются римские полубоги, расположено между холмами Окленд-Хиллз и Беркли-Хиллз, в штате Калифорния.

Лары — в древнеримской мифологии божества — покровители дома, духи предков.

Лупа — священная римская волчица, выкормившая основателей Рима — близнецов-найденышей Ромулаи Рема.


Mare Nostrum — латинское название, означающее «наше море», так римляне называли Средиземноморье.

Марк Агриппа — римский государственный деятель и полководец; министр обороны Октавиана, благодаря ему было одержано большинство военных побед императора. Он сделал Пантеон храмом всех богов Древнего Рима.

Марс — римский бог войны, его называют также Марс Ультор. Покровитель империи, божественный отец Ромула и Рема. Греческое имя — Арес.

Минерва — римская богиня мудрости. Греческое имя — Афина.

Минотавр — чудовище с головой быка и телом человека.

Митрас — изначально персидский бог солнца. Впоследствии римские воины стали почитать Митраса как хранителя оружия и покровителя солдат.


Наголенники — ножные латы.

Наплечники — часть доспеха, защищавшая плечи и предплечья.

Нарцисс — греческий охотник, известный своей красотой. Он был очень горд и презирал всех, кто влюблялся в него. Однажды его увидела Немезида и заманила к водоему, где юноша посмотрел на свое отражение в воде и влюбился в него. Нарцисс не мог отойти от прекрасного отражения и умер.

Небесная бронза — редкий металл, смертельный для монстров.

Немезида — греческая богиня мщения. Римское имя — «Invidia», по-латыни это означает «ненависть», «злоба».

Нептун — римский бог моря. Греческое имя — Посейдон.

Нереиды — пятьдесят морских духов женского пола; покровительницы моряков и рыбаков, хранительницы даров моря.

Несс — коварный кентавр, обманом заставивший Деяниру убить Геракла.

Ника — греческая богиня силы, скорости и победы. Римское имя — Виктория.

Нимфа — природное божество женского пола, дающее жизненную силу природе.

Нимфеум — святилище нимф.

Новый Рим — город рядом с лагерем Юпитера, в котором полубоги живут вместе в мире, там им не угрожают чудовища и смертные не вмешиваются в их жизнь.


Pater — «отец» (лат.); также имя древнеримского бога Царства Мертвых, впоследствии переименованного в Плутона.

Пантеон — здание в Италии, в Риме. Построено Марком Агриппой как храм всех богов Древнего Рима, перестроено императором Адрианом приблизительно в 126 году нашей эры.

Пегас — в древнегреческой мифологии божественный крылатый конь; зачат Посейдоном, как богом-покровителем коней, рожден медузой Горгоной; брат Хрисаора.

Персефона — греческая царица Царства Мертвых, супруга Аида, дочь Зевса и Деметры. Римское имя — Прозерпина.

Плутон — римский бог смерти и богатства. Греческое имя — Аид.

Полибот — гигант, сын Геи, матери-земли.

Померий — граница Нового Рима, в античности также обозначала пределы города Рима.

Порфирион — в греческой и римской мифологии царь гигантов.

Посейдон — в греческой мифологии бог моря; сын титанов Кроноса и Реи, брат Зевса и Аида. Римское имя — Нептун.

Претор — избираемый римский правитель и военачальник.

Прозерпина — римская царица Царства Мертвых. Греческое имя — Персефона.

Пьяцца Навона — площадь в Риме, построенная на месте стадиона Домициана, на котором древние римляне смотрели различные спортивные соревнования.


Рея Сильвия — жрица и мать близнецов Ромула и Рема, основателей Рима.

Рог изобилия — большой сосуд в форме рога, способный извергать еду или ценные вещи. Рог изобилия возник, когда Геракл (римское имя — Геркулес), сражаясь с речным богом Ахелоем, вырвал у него один рог.

Ромул и Рем — близнецы, сыновья Марса и жрицы Реи Сильвии. Приемный отец Амулий бросил их в реку Тибр, но детей спасла и вырастила волчица. Возмужав, они основали Рим.


Сатир — греческое божество лесов, полукозел-получеловек. У римлян ему соответствует фавн.

Сатурн — римский бог земледелия, сын Урана и Геи, отец Юпитера. Греческое имя — Кронос.

Senatus Populusque Romanus (SPQR) — «Сенат и народ Рима», формула, которой определялась система управления Римской республики, использовалась в официальном гербе Рима.

Сколопендра — морское чудовище колоссальных размеров, с волосатыми ноздрями, плоским, как у рака, хвостом и рядами перепончатых лап по бокам.

Скорпион — тип римского осадного метательного оружия, может швырять большие снаряды и поражать цели на дальних расстояниях.

Стимфалийские птицы — в греческой мифологии птицы-людоеды, с бронзовыми клювами и острыми металлическими перьями, которые они могли метать в своих жертв; священные птицы Ареса, бога войны.


Танатос — греческий бог смерти, римское имя Морс.

Тартар — супруг Геи; дух бездны, отец гигантов.

Тельхины — таинственные морские демоны и кузнецы, почитавшиеся на островах Кос и Родос; дети Талассы и Понта; имеют плавники вместо рук и собачьи головы, известны как «рыбьи дети».

Терминус — римский бог границ и вех.

Терра — римская богиня Земли. Греческое имя — Гея.

Тиберий — римский император, правивший с 14-го до 37 г. нашей эры. Один из величайших римских полководцев, однако в историю вошел как затворник и мрачный правитель, который никогда не хотел становиться императором.

Тибр — третья по длине река в Италии, на берегу которой был основан Рим. В Древнем Риме тела казненных преступников бросали в Тибр.

Тирс — оружие Бахуса, посох, увенчанный сосновой шишкой и увитый плющом.

Титаны — род могущественных греческих божеств, потомков Геи и Урана, правивший во время Золотого века и свергнутый молодым поколением богов, олимпийцами.

Тихе — греческая богиня удачи; дочь Гермеса и Афродиты. Римское имя — Фортуна.

Трирема — в Древней Греции и в Древнем Риме тип военного корабля, с тремя рядами весел вдоль каждого борта.

Трясина — болото.

Туман — волшебная сила, которая скрывает от смертных то, что видно полубогам.


Фавн — римский лесной бог, полукозел-получеловек. Греческая форма — сатир.

Фонтан Треви — фонтан в Риме, находится в районе Треви. Самый большой барочный фонтан в городе (более восьмидесяти пяти футов в высоту и шестидесяти пяти футов в ширину), один из самых знаменитых фонтанов в мире.

Форкий — в древнегреческой мифологии изначальный бог бурного моря; сын Геи; брат и супруг Кето.

Фортуна — римская богиня удачи. Греческое имя — Тихе.

Форум — римский форум был центром Древнего Рима; это площадь, на которой римляне совершали сделки, вершили суд и проводили религиозные обряды.


Хагно — нимфа, согласно легенде вырастившая Зевса. В Аркадии, на горе Ликей был колодец, посвященный ей и названный в ее честь.

Хиона — греческая богиня снега; дочь Борея.

Хитон — предмет одежды древних греков; льняная или шерстяная безрукавка, на плечах застегивалась брошами, а на поясе — ремнем.

Хрисаор — брат Пегаса, сын Посейдона и Медузы Горгоны; известен под именем «Золотой Меч».


Центурион — офицер римской армии.

Церера — римская богиня земледелия. Греческое имя — Деметра.

Циклоп — представитель первобытной расы гигантов, имеющих один глаз посередине лба.

Цирцея — древнегреческая чародейка. В древности превратила команду Одиссея в боровов.


Эйдолоны — духи, которые вселяются в человека или в какую-то вещь.

Эпир — область, которая в настоящее время находится на северо-западе Греции и Южной Албании.

Эфиальт и От — гиганты-близнецы, сыновья Геи.


Ювента — римская богиня юности. Греческое имя — Геба.

Юнона — римская богиня — покровительница женщин, брака и плодородия; сестра и супруга Юпитера, мать Марса. Греческое имя — Гера.

Юпитер — в римской мифологии повелитель богов, именуется также Юпитер «Оптимус Максимус» («лучший» и «величайший»). Греческое имя — Зевс.

ТЕЛЕГРАМ

Канал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками

Книжный Вестник

Бот для удобного поиска и скачивания книг

Книжный Бот

Свежие любовные романы в удобных форматах

Любовные романы

О психологии, саморазвитии и личностном росте

Саморазвитие

Детективы и триллеры, все новинки

Детективы

Фантастика и фэнтези, все новинки

Фантастика
ВКОНТАКТЕ

Цитаты, афоризмы, стихи, книжные подборки, обсуждения и многое другое

Книжный Вестник