Гангстер вольного города 2

Глава 15

— Свадьба⁈ — служанка, которая появилась в помещении, истошно запричитала. — Какая свадьба⁈

— Тихо ты, баба, — цыкнул на неё Чоаба. — Чего раскудахталась-то?

Я внимательно осмотрел, как мне показалось, «служанку», а затем слегка обомлел. Нет, это явно не служанка, но кто-то точно из его гарема. Знойная баба с широкой костью, густой монобровью, взрывным характером и, очевидно, с яйцами Торина в руках.

— Ты мне тут ещё… — в её голосе читалась угроза, но, уловив взгляд Торина, цыганка тут же притихла.

— Жены, — как-то виновато улыбнулся барон. — Ты ещё не представляешь, как порой прилетает наложницам.

— Не представляю, — согласился я. — Так что вы там хотели сказать насчёт свадьбы?

— Ах точно, — улыбнулся Торин. — Хорошо ли ты знаешь наши обычаи?

Разумеется… нет. Скрывать я этого тоже не стал. Баба, точнее, жена барона ещё раз попыталась вставить свои пять копеек, но на сей раз по приказу муженька её просто вывели из моего офиса. Дождавшись, пока супруга исчезнет, цыган вернулся к простому, по его мнению, описанию правил и прочей чепухи, которую мне отныне придётся соблюдать.

— Согласно обычаям моего народа, последнее слово о том, пойдёт «дочь» замуж или нет, всегда за родным отцом или крестным, если дочь приёмная. То есть, как ты понимаешь, тебе придётся получить моё разрешение.

— А это разве для меня проблема? — я попытался уловить «нотки» откровенной попытки меня наколоть, но цыган выглядел невозмутимым. — Или же мне нужно что-то сделать?

Вот тут барон заулыбался, однако так ничего и не ответил. А дальше пошли условия.

С его слов, самое главное в цыганской свадьбе — это деньги. На этом празднике купюр не жалеют, ведь все должно быть красиво, а главное — богато. А ещё есть один немаловажный нюанс… Гостей приходит невероятное количество. Многих из них молодые могут даже не знать. Но так уж у них заведено: гуляет семья — гуляет весь клан или даже несколько, если парень и девушка из разных кланов.

Длится цыганская свадьба минимум три дня. Но Чоаба мне тонко намекнул, что это не такое уж и обязательное правило. Ведь есть что-то более важное, нежели три дня попойки. А это, опять же, деньги.

Меня ждал выкуп невесты. По цыганским обычаям эта хреномуть проводится ещё до праздника. Как только мои приближенные передадут назначенную на сватовстве сумму выкупа, семья невесты передаст мне жену. Ну и сразу начинается веселье. Ждать, пока соберутся все гости, — бессмысленно, потому что они могут прибывать в течение всего вечера. Каждый пришедший сразу направляется к молодым и вручает подарок.

— Твою же мать… — пробормотал я, сватившись за голову. — Деньги, деньги и ещё раз деньги.

Торина моя временная депрессия позабавила, однако он не остановился, решив подкинуть ещё говна на вентилятор, сообщив немаловажную деталь, тоже относящуюся к деньгам.

Многие женихи надеются, что подарки от гостей будут в денежном эквиваленте, но… Большинство цыган просто не может позволить себе прийти в гости со звонкой монетой, поэтому обычно они дарят бутылку дорогого спиртного.

— Есть что-то, — разочарованно начал я, — что мне ещё надо знать о ваших обычаях?

— Есть! — заулыбался Чоаба. — Мужчины и женщины должны сидеть за отдельными столами — таков закон!

— Был я на одной свадьбе, — честно признался я, но, уловив взгляд Чоабы, тут же решил реабилитироваться. — В Новгороде. Там, где я был, большую часть времени столы всё-таки пустуют. Есть ли смысл накрывать и ставить много столов?

Ответом мне был кивок. А также новая графа дополнительных расходов.

Ещё имелся нюанс насчёт самой Марьяны. Впрочем, здесь у меня никаких сомнений не было. В середине вечера молодая пара удаляется в спальню в сопровождении трёх уважаемых женщин общины. Жених должен удостовериться, что девушка сохранила своё достоинство и осталась девственницей.

После «проверки» одна из женщин выносит на подносе с цветами простынь с пятнами крови — это и есть обряд «Выноса чести». Следом выходят молодые, и невеста принимает поздравления от родственников. Если же невеста не сохранила честь и простынь оказалась чистой, то семью девушки ждёт позор и унижение, а брак считается недействительным. Кроме того, родители развратницы обязаны возместить все расходы, потраченные на свадьбу.

У меня заиграла… так скажем, еврейская жилка, что нужно Марьяну… черт.

Нет, не можно. Всё-таки у нас с ней уговор. Свадьба фиктивная — да, но нужна ли эта фиктивность остальным? Если они всё поймут, то что тогда? Неужели придётся с ней спать?

Я, откровенно говоря, пыжанул со своей идеей жениться, чтобы спасти видунью и получить помощь такого большого «босса». Видимо, не совсем понимал, на что конкретно иду.

— Кроме того, у нас практикуется некий обряд, — загадочно забормотал Чоаба. — Братание. Молодые делают небольшие надрезы на пальцах и соединяют свою кровь. С этих пор новобрачные — кровные родственники, навечно связанные друг с другом.

На такое я уж точно не готов. Как минимум это негигиенично, и как максимум будет фиаско, если на следующий день Марьяна упадёт замертво с заражением крови или чего ещё. Ведь если у нас разная группа крови, то…

Закончить мысль не успел. Чоаба резко отвлёкся от беседы и потянулся к нагрудному карману, откуда не без труда выудил телефончик. Допотопный, правда, но рабочий. Пять минут он потратил на то, чтобы молча выслушать собеседника, а затем разразился тирадой на тему безруких шпионов и недальновидных разведчиков.

На этом, пожалуй, все и закончилось…

Или нет?

— Знаешь, Шаман, — Чоаба поднялся со стула и, натужно кряхтя, задвинул его обратно. — Я понимаю, что, скорее всего, у тебя нет таких средств, которых требует цыганская свадьба. Родственники у тебя бедные… — тут он невзначай намекнул, что все про меня знает. — Бизнес только начался, так что… выхода у тебя только два.

— Ну? — недовольно хмыкнул я. — Банк грабить?

Лицо цыгана в изумлении вытянулось, словно он хотел озвучить нечто иное, но затем он махнул рукой, мол, сам разберёшься.

Твою мать, гангстер я или нет? Меня то и дело преследовали мысли о моем незавидном финансовом состоянии. Всю ночь. Более того, Кошечкин, который недовольно косился то на меня, то на Пупкина, был категорически против моей идеи.

— Я думаю, если ты ринешься к султанату в степях, то тебя не просто четвертуют… тебя сначала посадят на пики, а вот уже потом…потом четвертуют!

— Мы можем отвлечь их внимание, — парировал я. — Возьмём динамит, устроим подрыв у частокола, а сами проникнем в шатёр с обратной стороны!

— Как ты собирался вывозить золото? — всплеснул руками Слава. — Нет, я все понимаю, машины и прочее, но там степи, Вова. Степи!

Я недовольно фыркнул и растянулся на стуле, затем потянулся к чашке кофе и залпом его допил.

Моя идея была простой — ограбить степняков. Точнее — сформировавшееся давно племя. Со своей территорией и угодьями… Хотел, так скажем, вернуть казну на родину.

Пупкин, что с самого вечера не спал, только и делая, что удалённо обмениваясь со мной мыслями, подсказал расположение ближайших султанатов, ханств и прочего. Оказалось, что степь здесь действительно большая, а так как зима уже на носу, многие племена больше не перемещаются, пока не переждут снег.

На одно из таких племён с большой казной, но небольшим войском, и пал наш выбор. Тем более что само оно встало в каких-то тридцати километрах к северу от города. На машине это расстояние можно было бы проехать за час. Проблема была в том, что таких машин, способных пройтись по всем кочкам, при этом не оставив на земле свою подвеску, тут отродясь не водилось.

Решили отправиться на лошадях. А что было самым замечательным, так это то, что у султана, как себя называл «зародыш» казахов, имелось целое стойло этих непарнокопытных. Пеших воинов, к слову, насчитывалось маловато. А вот конных наездников — аж три сотни.

— Зимой эти племена медлительные, — объяснял Альберт. — Уже, считай, почти половина ноября прошла, следовательно, снежок там выпал. Кони исхудалые, но на сухом сене.

— То есть зимой они не охотятся?

— Почему же, — удивился Пупкин. — Охотятся половиной армии. И то, уходят на запад, в леса. В целом, если мы подгадаем с выходом на охоту, то план осуществится.

Я распланировал наше нелёгкое дело следующим образом: заявиться с «обратной» стороны стены, проникнуть на территорию «султана», а в это же время, у центральных ворот, устроить большой взрыв и, пока во дворе суета, увезти за собой все мешки.

План казался идеальным, тем более за подобный грабёж по закону меня преследовать никто не будет. Степняки это золото не заработали, а украли. Причём украли набегами на посёлки, деревни и других степняков. Поэтому тут моя совесть будет чистой.

Оставалось только разнюхать насчёт охотников и раздобыть динамита. Его нужно было много, чтобы и взрыв был большой, и для отступления осталось.

— Динамит можно взять у китайцев, — помолчав минут десять, предложил Слава. — Только, я так понимаю, вы с ними не в ладах?

— Угу, — буркнул я. — Полтора месяца назад я взорвал их кафе, что на берегу реки.

— На кой черт? — Пупкин и Кошечкин одновременно на меня вытаращились. — Что тебе эти…

— Эти любители утки по-пекински, суши, — огрызнулся я, — решили, что меня можно кинуть. Охрану перебил, кафе взорвал к чертовой матери. И если они сунутся ко мне, то их ждёт то же самое. Закреплю успех.

— Тогда динамита нам не купить, — тяжело вздохнул Кошечкин. — После такого они точно не пустят на порог никого из твоих приспешников.

— А ничего просить и не надо, — улыбнулся я. — Мы его просто заберём. Вывезем на машине и начнём собираться на акцию!

Две пары глаз снова ошарашенно на меня уставились.

Китов и Пупкин были исполнителями. Я же — контролирующим органом, что стоял на небольшом возвышении. Кошечкин, к моему счастью, все же не посмел мне отказать, ибо его задача была самой ответственной.

Вскрыть помещение старого приюта, где китайцы хранили своё адское… опасное вещество.

С этим дядя Слава справился безупречно. Он взломал кодовый замок — мудрёную китайскую диковинку — всего за пару минут и следом сорвал пластинку некой сигнализации, что должна была сработать. Вот это мастерство!

Паша и Альберт тут же ринулись внутрь, и сегодня «ночью» я впервые попробовал посмотреть на ситуацию двумя «разными глазами». Отчего у меня не то что бы двоилось… Казалось, в голове развилась шизофрения, ведь каждому из подопечных нужно выдавать свою команду.

Ящики с динамитом нашлись в соседних комнатах. Так же, как и первый охранник, которого быстро отравил Пупкин.

Альберт меня несказанно удивил! Достал из внутреннего кармана маленькую трубочку, куда засыпал какой-то порошок, посмотрел на Кита, довольно улыбнулся…

И, сука, я всё это видел!

Миг — и он просто плюнул туда. Спустя секунду набрал полную грудь воздуха и пальнул на шесть метров вперёд. Только не маленьким «слюнявым» комком, а какой-то странной тучей, что тут же забила китайцу ноздри и рот, то ли убивая, то ли вводя в сон.

На все расспросы Альберт отвечал монотонно и спокойно. Мол, личная разработка, так что узкоглазый и не вспомнит, что кто-то сюда заходил.

Довольный ответом, я хмыкнул и принялся смотреть «кино» дальше.

Помимо динамита, который отыскали парни, они также обнаружили трёхлитровые банки с нитроглицерином. Уж что-что, а эту дрянь я точно брать не хотел. Уж слишком взрывоопасная штука.

Поэтому-то мы и вернулись к ящикам, перетащив их один за другим в кузов еле дышащей машины Козырева, которую Кит забрал с его участка.

Пусть о покойниках и нельзя говорить плохо, но этот мудак настолько уделал свою ласточку, что насквозь проржавевшее днище уже после пятого ящика было готово провалиться. Подвеска «скукожилась», а Кошечкин с профессиональной точки зрения сообщил, что колымага вот-вот разлетится на болты.

И тут мы пришли к ещё одной идее, от которой я поначалу отказывался. Но, окончательно осознав, что мы просто не увезём всё, что нам надо, я кивнул Славику, который тут же забежал за ворота, обогнул помещение, где копались ребятишки, и принялся чем-то звенеть в замке.

Спустя минуту небольшой грузовичок был вскрыт, гнездо ключа раскурочено, а два проводка, заводившие систему зажигания, висели в воздухе, ожидая своего часа. Добро на запуск грузовика я пока не давал, ибо это привлекло бы к нам внимание раньше, чем нужно.

Тем не менее я не отказался от идеи, что машину покойного нужно всё-таки ещё поднагрузить. И спустя час мы таки справились с задачей.

Грузовик был забит доверху, а это коробок двадцать. Ещё восемь мы сложили в багажник ржавой колымаги. Которая, чихнув мотором, когда её завёл Альберт, со скрежетом, но все же тронулась.

Через пару минут наша троица разглядывала то, что… предвещало большую беду. В момент, когда Пупкин отъехал от места преступления, к главным воротам этого самого приюта подкатила небольшая тонированная машина.

Она встала напротив другого здания, где тут же загорелись огни, а следом в нашу сторону медленно поперлись двое.

— Сменщики, — догадался я. — Охранника же должны сменить, верно?

Кошечкин и Китов переглянулись.

— Есть предположение, как их вырубить, не убивая?

Разумеется, предложений не последовало.

Недовольный сложившейся ситуацией, где хотелось вообще обойтись без жертв, я вдруг допёр ещё до одного момента.

— Короче, — я тихо прикрыл дверь грузовика, — возвращаемся на склад и медленно, аккуратно так, перекатываем и переставляем колбы с нитроглицерином к азиату. Точнее, за его спину.

— Зачем? — одновременно спросили оба. — Ты ж сказал их не трогать!

— Ситуация меняется, — я мотнул головой и двинулся в сторону склада. — За мной.

Примерно прикинув время, я решил, что у нас не больше минуты. Поэтому мы «бегом» мы поставили пять банок прямо на спинку кресла этого китайца, затем вернулись на улицу, отследили, когда смена и, видимо, контролёр зайдут вовнутрь с другой стороны, и уже тогда закрыли им дверь. Подпёрли бочкой, а сами сломя голову бросились к грузовику.

Итак, с того момента, как я заведу машину и китайцы услышат странный звук, пройдёт плюс-минус десять секунд. Этого как раз хватит, чтобы они побежали обратно и уткнулись в запертую дверь.

Разумеется, они кинутся к другому выходу и не смогут не задеть того китайца со взрывоопасными банками за спиной. Отсюда — бабах.

Итого, с учётом реакции узкоглазых, у нас ровно минута перед тем, как все взлетит к чертовой матери!

— Марьяна, ты хоть понимаешь, что тебя там ждёт? — чужеродный голос выдернул темно-русую красавицу из сна. — Он очень опасен. У него двоякая душа.

— Знаю, мам, — кивнула полуцыганка, открывая глаза. — Но эта свадьба и есть выход из вечного плена твоего братца.

— И что же будет лучше? — голос покойной матери звучал отовсюду. — Быть рабыней человека, у которого произошла замена души и бога, или быть убитой, но на родине и с гордо поднятой головой?

— Погибать, как ты, — прошипела в темноту Марьяна, — я не готова! Я хочу жить, мама! И я заслужила этого!

— Но не таким путем… Он ведь чужеземец… Нет… Чужемирец!

— Ты сама сошлась с мужчиной из другого народа. И благодаря твоему выбору у меня отняли будущее. Мне кажется, ты должна быть рада, что сейчас у меня появился шанс вернуться в строй, отомстить за тебя и обрести желанное!

— Ты все про предсказания о твоём «суженом»? — усмехнулся голос в темноте. — Марьяна, ты ведь знаешь, что наш бог стар и вечно пьян. Его силы и его способности уже не те, что были раньше. Он заставляет врать, и ты это прекрасно помнишь.

— Ты хочешь сказать… — девушка встала с постели и подошла к окну, из которого виднелась тускло освещённая улица центральной части города. — А то, что я не помню последнего предсказания, ты как объяснишь?

Что-то еле-еле коснулось её плеча, но Марьяна даже не повернулась. Она понимала, что за спиной никого нет и не будет. Мама… Как только ей исполнилось восемнадцать, она постоянно появлялась рядом с ней, но только голосом, который только и делал, что ворчал да наставлял на путь истинный.

— У своего бога и спроси, — с ноткой обиды напоследок сказала мать.

Девушка вздохнула, когда поняла, что больше разговора с её духом не будет. Она потянулась, взглянула на ножи, развешанные на стене и поблёскивающие от лунного света, и выдохнула.

— Где же ты, Вова… — прошептала она себе под нос. — Что ты там опять вытворяешь, что твоя невеста должна тебя ждать полночи?