Гады. Старая кожа

Часть 5

Глава 12

Шиворот-навыворот — это когда лезешь, куда не надо, когда надо

— Что?… Отец, что это?! — обалдело уставился Гобнар на трёх изрубленных в хлам воинов, плавающих в лужах крови. — Они… Нет, не может быть… Они на тебя напали?

Великий Сэп-Грассин медленно поднял голову и мрачно зыркнул на сына. Он сидел на каменном полу, прислонившись спиной к стене и крепко сжимая в руках сабли. Вытянутые по сторонам ноги затекли, напитались ледяным холодом каменной кладки подземелья. Спина ныла. В башке беспорядочно скакали то ли воспоминания, то ли наведенные кем-то мороки. Гобнут уронил тяжёлый взгляд с сына на ближайший труп — не морок. А всё-таки лучше бы ему привиделась вся эта дрянь. Пустые надежды. Пустая трата времени. И людей жаль. Не крестьяне — таких воинов растят чуть ли не с детства…

— Эбрис? — не поверил своим глазам Гобнар, перевернув ногой труп. — Твой копт? Отец, ты что свихнулся?! Он был самым преданным из твоих людей! Он же любил тебя больше, чем собственного отца. Ты же столько лет растил его… Ты… Ты учил его всему наравне со мной!.. — голос сына споткнулся и умолк.

Наступившая тишина оказалась еще ужасней его воплей. И Грассин предпочёл её разбавить собственным голосом. Хотя шевелить языком тоже не особо хотелось.

— Он любил меня, — с трудом протиснулись из глотки первые слова. — Потому и умер.

— Что ты несёшь? — скрипнул стиснутыми зубами Гобнар.

— Он пытался меня спасти.

— Как?

— Он хотел преодолеть приказ манипулятора, — попытался быть разумным великий арм и всё объяснить: — Сам я не смог. Как только не пытался… Проклятый щенок! — внезапно взвыл он, задрав голову.

— Какой щенок?

— Манипулятор! Конструктор системы!

— Что за бред? Откуда он взялся…

— Взялся! — взбесился Грассин и швырнул в сына саблю. — Император! Дерьмо заносчивое… Он знал. Всё знал. И Аэгл знал. Они с ним снюхались! Он притащился ко мне…

Первач, выплеснутый ему в лицо из фляги сына, ударил в нос и ожег губы.

— Дай! — потребовал мгновенно опомнившийся арм и протянул руку.

Несколько глотков отрезвляющего огня полыхнули в животе и расшевелили мозги. Через несколько минут Гобнар дослушал всё до конца. И прекратил сверлить отца ненавидящим взглядом, за которым любящий сын прятал презрение. Впервые в жизни он испытал это чувство к безупречному арму и великому владетелю. Испугался такой нелепости и на миг растерялся. Но встряхнулся и постарался обрести равновесие.

— Идея была неплохой, — признал он. — Приказ манипулятора ни за что не позволит тебе сбежать до приезда императора и Совета. Значит, тебя действительно нужно увозить силой. Приказ конструктора действует только на тебя? Хорошо. Значит, я свободен от него. Могу тебя…

— Нет, — хрипло выдавил Грассин и закашлялся.

— Почему?

— Эбрис уже пытался. Видишь, что я с ним сотворил? Проклятый щенок. Я даже не помню, как кромсал моего мальчика. Ведь чувствовал, что добром не кончится. Но Эбрис просто взорвался, когда узнал о запрете манипулятора покидать крепость. Целый день доставал меня этой идеей. А я его…

— Ты не отвечал за себя, — тепло, но твёрдо возразил Гобнар. — А он был опытным воином. Ты её перегрыз? — поднял он с пола конец заляпанной кровью веревки. — Эбрис просчитался. Он должен был сообразить, что этим тебя не удержать. Всё, хватит! Вставай!

Сын силой отодрал от пола расхлябанное тело отца. Взвалил его на плечо и, пошатываясь, потащил по коридору к распахнутой двери.

— Мы… что-нибудь придумаем, — упрямо пыхтел он. — Ты вырвешься… отсюда. И в задницу… все их приказы.

Дон посмотрел в глаза Гнеру. Тот едва заметно дёрнул уголком рта и спросил:

— Нервы сдают? Хочешь его прикончить?

Дон собирался с мыслями, прежде чем раскрыть рот. Проблема в том, что у него лично не было ни единой причины ненавидеть Грассина. Вообще ничего. В своих плановых блужданиях он забывал об этом человеке на несколько дней и ничуть не переживал по этому поводу. Лишь устало отмахивался, едва вспомнив его имя. Это в глазах армов Грассин хитроумный, подлый законченный негодяй. А Дон его считал неудачливым заговорщиком. Претенциозным комбинатором, который воображал, будто держит в своих руках все нити. И не сумел разглядеть, что в этой паутине он вовсе не паук, а запутавшаяся в ней муха — спокойно выкладывал Дон свою позицию.

— Сам Грассин никогда тебя не интересовал, — понятливо кивнул Гнер. — Тебя тянет поскорей взбить его мозги в пышный крем и развязать себе руки.

— Ты прав, — со вздохом признал манипулятор и поёжился.

— Чего мы здесь торчим? — осведомился Аэгл и направился к выходу из коридора подземелья. — Ты совсем продрог, пока Грассин тут воевал с твоими приказами. Кстати, а откуда старик про тебя знает? — спохватился он. — Отец не мог его просветить. А ему известно даже то, что ты КС, а не простой КУС.

— Я ему сообщил, — проворчал Дон, проклиная собственную идею полюбоваться побегом Грассина в онлайн режиме.

И на кой попёрся в этот холодильник? Посмотреть: кто кого? Ребята сразу сказали: старик перебьёт собственных воинов, и вся интрига. Нет! Вот упёрся же — манипулятор хренов. Проторчал тут больше часа. Задрыг, насмотрелся… Выпить бы.

— Зачем? — остановил его Гнер у самой двери. — Тебе выгодней скорей покончить с этим. Раз тут у тебя нет личных интересов.

— С чего ты решил, что нет? — раздражённо пробурчал Дон, протискиваясь между равнодушной каменной стеной и любопытствующей гранитной скалой.

— И какой?

— Вы с отцом! — выдохнул Дон, выстреливаясь из двери на каменную лестницу вверх.

— В смысле? — настырно гудело за спиной.

— Мне понравился твой отец! — объяснялся в любви Дон, несясь вверх по ступеням. — А ему понравится казнить Грассина! Ты сам говорил! Ты мой друг! Я хочу сделать подарок твоему отцу! Это нормально, арм!

Комментариев не последовало. Дон торопился присоединиться к жертве — Грассину ещё было, чем их удивить. Не хотелось бросать его без присмотра. Тем более что карта, которую дед велел забрать, всё ещё не у них. А у Грассина есть порох. Вот сейчас возьмёт да свихнётся на чести спецназовца. Подымет на воздух всю крепость, а им с Гнером возвращаться надо. Там девчонки заждались. Граг нужно вернуть домой, чтоб армы до них не добрались. И не перещёлкали, дорвавшись до новой развлекухи. А тут этот псих со своим побегом. Сколько времени прошло, с тех пор, как виделись в последний раз. За это время можно два раза сбегать на север и вернуться. Нет же! Сидел тут, мозгоклюй. Дожидался чего-то. А теперь манипуляторы виноваты, что застукали дома. Нет, Дону, конечно, хорошо, что не пришлось бежать за картой ещё куда-то. Грассин наверняка бы её прихватил.

Ладно, император должен получить Грассина живым и здоровым. Ещё не хватало прибить его при попытке к бегству. Гадам только обвинения в убийстве собрата по оружию не хватало. Тогда старик моментально перейдёт в разряд невинной жертвы, а Дон в число самых отъявленных мерзавцев. А за что? Возятся с этим клоуном уже третьи сутки, а император всё не чешется. Где носит это милитаризованное величество? Он допрыгается. Гады устанут мечтать о побеге, да и останутся на родной земле. Вот тогда тут кто-то затоскует.

— И Гобнару не сказал, — вдогонку ему раздражался за спиной Гнер. — А он парень неплохой. Как бы старый подонок и впрямь не втянул его в это тухлое дело.

Прямиком из подполья они попали в донжон. С лестницы на лестницу — Дон давно распрощался с юношеской прытью и тащился вверх чисто на мужской гордости.

— Ну, вот и всё, — холодно оповестил арм.

Дон обернулся. Тот остановился, пялясь в бойницу, с которой только что поравнялся. Дон давно пёр на автопилоте, и не знал, насколько они уже высоко. Возможно, в двух шагах от верхнего этажа донжона, где проживает сам Гобнут.

— Всё закончилось, — терпеливо повторил Гнер для тупых.

Дон спустился на несколько ступеней. Потеснил арма, бросил взгляд поверх крепостной стены — из-за кромки леса выползала грозная колонна. Разглядел знамёна на пиках первой четвёрки всадников. Сверился с данными системы распознавания и мысленно перекрестился: наконец-то, к Гобнуту заявился сам император. Причём, не для простой драчки, ибо вторая и третья четвёрки несли знамёна восьми владетельных домов, включая стяг Аэглов. Вскоре обнаружился и сам старик. Он с воинственным видом восседал на коне рядом с императором. Их доспехи многозначительно поигрывали металлическим блеском в лучах отрывающегося от земли солнца. Надо же, спозаранку нагрянули. И если верить хищному прищуру Арката — а паче того поджатым губам Сэп-Аэгла — Грассину вскоре не поздоровится. Грядёт суд армов над опозорившим себя собратом, что до сих пор не прощалось никому.

— Явились, — с каким-то непонятным раздражением проворчал Гнер.

Дон изготовился выслушать что-нибудь стоящее и по делу. Но друг лишь хмурился, пялясь куда-то поверх крепостной стены. И вовсе не в ту сторону, где из-за леса выкатывались всё новые ощетинившиеся волны всадников. Аркат что, пошёл на зарвавшегося владетеля войной? Или воины, которых нагнали сюда армы, всего лишь дымовая завеса? Чтобы не допустить зряшного кровопролития. С самим Грассином братья разберутся по-свойски — тут им помощники без надобности. А воины нужны, чтоб защитить гвардию Грассина от его же пагубных для неё приказов. Это логично: с Гобнута станется прикрыться кровью невинных заложников вассального долга. Кто же допустит этакое расточительство? Новому владетелю округа не с руки начинать с нуля — это ж время и деньги.

— Что там с Грассином? — поинтересовался Гнер.

— Жалуется и проклинает, — отмахнулся Дон и полез в бойницу полюбоваться на шикарный восход. — Совсем сына затюкал. Теперь пытается покончить с собой.

— Ты читаешь мысли? — напрягся Гнер.

— Если б и умел, чего там читать? — позволил себе издёвку Дон. — Чем громче петух кукарекает, тем быстрей улепётывает от ножа, — процитировал он деда.

Гнер скривился в гримасе и тоже выглянул в бойницу. Он уже привык к этим мгновенным перевоплощениям из могущественного манипулятора в полную бестолочь. И не слишком церемонился с обоими. Убедившись, что император беспрепятственно въехал в крепость, Гнер вытащил из бойницы любопытного гада.

— Пошли, посмотрим, что творится у Гобнута.

— Что-что, — проворчал Дон, штурмуя лестницу вслед за армом. — Сейчас подерутся.

— Зачем? — не понял Гнер.

— Увидишь! — прошипел манипулятор, споткнувшись о ступеньку и ушибив ногу.

Они вошли в распахнутую дверь всё теми же невидимками. Осторожно расселись на диване у стены, наблюдая за вторым этапом самоубийства великого Сэп-Грассина. Первый ему не удался. Как не старался — тихонько объяснял Гнеру Дон — на саблю жертва манипулятора упасть не смогла. Не получилось у него вскрыть себе вены и выброситься в окно. Гоб пытался помочь — согласно кивнул Гнер. Получил в челюсть, едва сунулся с благородными намерениями — синяк уже зреет. Приказ манипулятора дождаться встречи с императором живым и здоровым работал с беспощадностью урагана. Казалось, с отчаяния Грассин бы горло себе перегрыз, будь оно физически возможно. И теперь он сдался уговорам сына, который желал собственноручно избавить отца от позора, раз иначе никак. Гобнар уже завязал ему глаза и связал руки за спиной — оставалось проделать то же с ногами.

От удара этими самыми ногами молодой арм увернулся. А его обмороченный папаша с глухим рыком откатился в сторону и вмиг оказался на ногах. Прыжок к стойке для копий и прочей острой дребедени — его руки одновременно получили свободу и оружие. Великий арм сорвал с глаз повязку — по его запястьям текла кровь. Гобнар выхватил из ножен сабли. Прыгнул на отца, прикрыв левым клинком грудь, а правый отведя назад. Прилетевшее навстречу копье левый клинок отбил в сторону. Правый попытался ужалить противника с явно безумным лицом. Грассин отпрыгнул. Его копьё, описав дугу, чуть не вспороло Гобнару грудь — тот откинулся назад, пропуская его над собой. Потом и копьё, и сабли закрутились с неправдоподобной скоростью. Дон разглядел лишь конец короткой стычки. Грассин увернулся от промахнувшегося по шее клинка и сшиб невысокий резной столик. А Гобнар выскользнул из-под длинного наконечника, что рубанул по нему, как топор.

Времени у этих двоих не оставалось. И потому они не могли позволить себе передышку. Вторая стычка вспыхнула тотчас. Гобнар сплоховал, и копьё обрушилось на правую саблю, прибив её к земле. Тело парня потянуло за ней. А копьё, обернувшись вокруг тела Грассина, опустилось на его спину. Но Гобнара этот удар не достал — он как-то вытек из-под него, и левым клинком отбил древко в сторону. А правым попытался дотянуться до отца — нарвался на удар ногой в бедро.

— Хватит! — рявкнул Дон, которому всё это осточертело

И только-только отпрянувшие друг от друга поединщики замерли двумя выключенными заводными игрушками.

— Ты чего? — не понял Гнер.

— Заткнись! — шикнул манипулятор на любителя посмотреть, как люди режут друг дружку. — Не хочу, чтобы он сына убил. Мне плевать: кто из них сильней, кто слабей? А вот кто, в конце концов, сдохнет…

— Гоб, — уверенно оценил Гнер. — Чувствует себя отцеубийцей. Это мешает. А Грассин невменяем.

— Вот пусть император их и разнимает, — процедил Дон. — Сейчас они с твоим отцом доползут сюда, и я дам этим драчунам волю.

Он ещё чуть-чуть побухтел — накипело. Потом незаметно провалился в размышления. Гнер пхнул его в бок, когда за дверью послышались шаги. Но слегка не рассчитал силы — у Дона чуть рёбра в трусы не посыпались. Зато гости Грассина вдосталь налюбовались, как два вооружённых столба ожили и заморгали друг на друга. Их боевой пыл, будто корова языком слизнула. А император не преминул продемонстрировать свою осведомленность о происходящем:

— Дон, моя благодарность. Теперь я, пожалуй, и сам справлюсь! — громогласно провозгласил он, отчего-то возведя очи к потолку. — Итак, Гобнут, у тебя так-таки ничего не вышло. Полагаю, ты старался. Вон, даже сына не пожалел, — кивнул император на отступившего в сторону Гобнара.

Парень сник, упорно пялясь в пол. Неловко спрятал за спину руку с рассечённым рукавом куртки. А кистью попытался удержать в горсти стекающую в неё кровь — на пол пролился тягучий ручеёк. К тому, что произошло дальше, Дон не приготовился — ломал голову над более важной проблемой: как бы так незаметно смыться? Диван под ним качнулся. Он вскинул глаза и отшатнулся от взлетевшей перед лицом громадной лапищи. Смысл происходящего вокруг вообще не всосал. Только показалось, будто в окна чем-то дунуло со страшной силой, отчего всех, кроме него, разметало. Дацерик Аэгл отлипал от двери, в которую ткнулся боком, громыхнув ею об стену. Император злорадно щерился, поднимаясь с карачек. Грассин разгибался в какой-то странной угловатой скукоженной позе. А Гнер откинулся на спинку дивана. Один Гобнар застыл статуей неверия собственным глазам. Потом Дону продемонстрировали сразу три ножа. Первый вытащил из двери — прямо на уровне своих глаз — поднявший император. Второй поднял с пола под ногами Гнер. Третий выдрал из правого плеча Грассин. Гобнар очухался и бросился к нему, но отец отшвырнул сына, как бы отрезая себя от его дальнейшей судьбы.

— Взять, — задумчиво произнёс император, отступая в сторону.

И кабинет заполонили громадные мужские тела, двигающиеся с характерной грацией армов. Где они были, когда убивали их императора — злорадно подумал Дон, но осёкся. Этот повелитель порченных амбалов ничуть не расстроился таким небрежением в отношении своей особы. Ну да, он же и сам великий воин — негоже ему быть хоть чуточку ущербней своих головорезов.

— Итак, — веско бросил этот позёр, опускаясь в кресло, как только за последним армом закрылась дверь.

В соседнем кресле расположился владетель Сэп-Аэгл. Он вертел в руках нож сына, замызганный кровью Грассина.

— Я жду, — изобразил чуть ли не смирение Аркат, рассеянно обозревая кабинет.

Гнер соизволил подняться. Прямо на ходу выудил из-за пазухи приснопамятные свитки и передал императору. Тот немедля погрузился в чтение, передавая прочитанное Аэглу. Морды у обоих были бесстрастней кресел под задницами.

— Я не понял, — наплевав на них, налёг на кровно личное Дон. — В меня что, метнули нож? Ты его отбил?

— Лопух, — по-своему ласково припечатал его Гнер, снова падая рядом.

— Как вы мне надоели! — вырвалось у Дона из самых глубин души.

Он всё ещё не мог осознать, что вот только-только, что несколько минут назад мог умереть. На этот раз навсегда. Девчонки остались бы одни. Совсем одни — дед не в счёт. Никто, кроме Дона, не сумеет их защитить по-настоящему. Да и вообще! Он как-то ещё не нажился. Что за херня?! Не успеет вырасти, как его норовят убить! То поезд, то какой-то психованный мутант…

— Ну, мы, вроде, не так часто видимся, — заметил Аркат. — И за подол тебя никто не хватает. Шляешься, где хочешь. А ты у нас, между прочим, под запретом.

— Мозги у вас под запретом! — невольно вырвалось у Дона. — Уже невтерпёж с вами расстаться. Зудит до одури.

— Значит, твои намерения неизменны, — хладнокровно констатировал император. — Вы покидаете нас всей компанией. Кстати, а где Фуф? Где эта бестолочь кудрявая? Его отец забросал меня жалобами. Требует вернуть домой силой.

— А меня ещё не требуют? — осведомился Гнер, избегая смотреть на отца.

— А ты, что у нас, пуп земли? — искренно удивился император. — Мне удалось убедить Дацерика, что твой младший брат гораздо более выгодный кандидат на роль наследника. Он, конечно, ещё зелёный. Но и Дацерик не завтра помрёт. Не завтра? — уточнил он у старика.

Тот не поддержал веселье монарха. Он демонстративно перечитывал писульки по третьему разу.

— То есть, я свободен? — уточнил в свою очередь Гнер.

— От чего?

— Хочу подать в отставку.

— И чем займёшься, — насторожился Аркат, подаваясь вперёд.

Проняло зазнайку — удовлетворённо съехидничал Дон. А то извыделывался, как клоун, не дождавшийся аплодисментов.

— Отправлюсь путешествовать.

Император пронзил манипулятора таким взглядом, что описаться можно. Его расслабленное тело махом напружинилось. А добродушная улыбка симпотичного мужчины перетекла в неприятный оскал. Даже позабыл о мозгодробительных талантах собеседника. Хотелось ему сказать!.. Но Дон решил не обострять. Пусть сами жуют свою кашу. Ему дела нет: кто из них насытится, кто подавится. Не стоит нарываться на исполнение их детской мечты: сжечь гада. А в том, что им, в конечном счёте, это удастся, он нисколько не сомневался — насмотрелся за эти дни.

— Это окончательное решение? — посмотрел Аркат в глаза друга.

— Да, — сухо бросил Гнер, проигнорировав объяснения.

— Пусть идёт, — внезапно расщедрился мрачный Аэгл. — Кто знает: может, это и принесёт пользу.

Император глянул на него, не скрывая недоумения. Затем мысленно махнул рукой на сумасшедшее семейство и, наконец, вполне серьёзно изрёк:

— Дон, ты оказал мне большую услугу. Врать тебе бесполезно, поэтому скажу прямо: я очень сильно хотел прихлопнуть всех вас. Даже после беседы с Вугом. Даже после прямого приказа, полученного от него на прощанье. Очень-очень сильно хотел.

— И сейчас не перехотел, — вежливо дополнил Дон, изготовившись защищаться, если что.

— И сейчас, — подтвердил Аркат чересчур жёстко для столь миролюбивого взгляда. — В качестве благодарности за услугу я хочу сделать тебе два подарка, — обрадовал он отнюдь не праздничным тоном великодушия. — Во-первых, значительное вознаграждение.

— Страшно представить, — не удержался Дон. — Значительней Империи для вас…

— Перетопчешься, — небрежно отмахнулся император.

— А второй подарок?

— Я дарю тебе государственную тайну, — внезапно холодно отчеканил Аркат. — Ты жив, пока далеко отсюда. Если в этом смысле что-то изменится, будет война.

— Не начинай, — невольно поморщился Дон. — Я сильней хочу избавиться от вас, чем вы от меня.

— По рукам, — расслабился император и даже сделал вид, будто улыбнулся: — А кстати, ты не хочешь немного задержаться?

— Ты последовательней всех моих девчонок вместе взятых.

— Мы хотим пригласить тебя на заседание Совета, — встрял Сэп-Аэгл.

— Я не любитель профессиональных праздников.

— Нудное зрелище, — согласился император. — Поэтому ты будешь не праздновать, а оказывать нам вторую услугу.

— Шпионить за врагами? — скривился Дон и вежливо отказался: — Мне неинтересны ваши разборки. И я не обещаю, что не проболтаюсь в будущем. Это не мои тайны. А вы мне не братья по оружию.

— А он? — ткнул Аркат пальцем в Гнера. — Он отказался от выполнения своего долга. Оставляет вместо себя брата. Не хотите ему помочь? Клыки, что я не выбью сегодня, завтра вцепятся…

— Хорошо! — выдохнул Дон. — Для брата Гнера я готов потрудиться. Но, это последняя услуга Империи. Надеюсь, вы не затянете с расправой? Когда это ваше мероприятие?

Вечером, — буркнул Аэгл.

На том и расстались. Одна сторона переговоров вернулась к своей свите, а вторая — к своим баранам. Нужно было стырить карту Грассина, как можно быстрей. Гнер заявил, что они линяют отсюда сразу же по окончании судебного процесса. Дескать, Аркат — нормальный мужик, но император. И гарантировать, что второй не переубедит первого насчёт такой важной цацы, как конструктор системы, невозможно. Сам Гнер на его месте прихлопнул бы Дона без всех этих реверансов с беседами, договорённостями и наградами. Кстати, награду они тоже заберут немедля — об этом он сам позаботится. А Дону вообще лучше пропасть с глаз до самого вечера — целей будет. К примеру, навестить Гобнара — предложил Дон. Потрясти парня, покуда тот не пришёл в себя. Гнер поддержал идею, и они вломились в личные покои молодого арма.

Гнер там появился во плоти, а манипулятор воровски. Гнер просто вошёл, пренебрегая стуком и дозволением, сел напротив хозяина и вытянул ноги. Дон проскользнул у него за спиной и притулился в уголке. Гнер молча пялился на Гобнара, не проявившего к нему никакого интереса. Дон осторожно начал проникновение. Начал и обалдел. Ожидал непременно обнаружить подходящую щель: вина за бессилие в помощи отцу, стыд за него же, тоска и всё прочее. А поимел такую дырищу, что просто стыдно лезть в неё без приглашения. Это, как явиться воровать в чужую квартиру и наткнуться на хозяина. Ты ещё моргнуть не успел, а он тебе, мол, заходи, бери, что хочешь. Не у каждого рука поднимется. Так и тут. Дон подумал, было…

— Он здесь? — бесцветным голосом спросил Гобнар.

— Кто? Конструктор? — переспросил Гнер и тут же сдал верного друга со всеми потрохами: — Здесь. Не хотел тебя смущать. Дон, вылезай!

Пришлось. Неловко выглядеть совсем уж законченным идиотом. Парень безо всякого интереса пронаблюдал выходящего из воздуха факира. Дождался, когда тот присядет неподалёку, и спросил:

— Ты в моей голове?

— С чего ты взял? — не понял Дон.

И поскольку это была правда, не понял он со всей искренностью на лице.

— А ты здесь по его приказу? — уточнил Гобнар у брата по оружию.

— Ты в моей голове? — уточнил тот у манипулятора.

— Чего я там не видел? — пробурчал Дон, совершенно не понимая, как себя вести.

— А залезал туда? Ну, кроме того раза у туннеля. Тогда реально было надо.

— В первую же минуту, как вы припёрлись к нам, — едко оповестил Дон. — Стану я верить честным мордам каких-то проходимцев.

— Согласен, — кивнул Гнер. — А после?

— Вы мне напоминаете двух озабоченных дур, — проникновенно приступил к притче Дон. — Ты этому давала? А понравилось? А тому давала? А понравилось? А что не понравилось? А не понравилось больше, чем не понравилось тому, кому давала потом?

— Смешно, — равнодушно похвалил Гобнар. — Но, ты не ответил.

— Тебе понравится, если на каждом шагу к тебе станут липнуть жалобщики на судьбу? Вот, прям, поминутно. Со всех сторон.

— Хочешь сказать, что лазить в чужие головы нечто подобное? — всерьёз задумался Гобнар. — Пожалуй, ты прав. Ничего умного или дельного у девяти из десяти не будет. Завистливое шипение или жалобы на жизнь. А от меня чего хочешь?

— Карту, — брякнул Дон на автопилоте.

— Какую? — впервые чуток ожил Гобнар.

— Западной военной базы северян, — пояснил Гнер, как нечто само собой разумеющееся.

— А у меня такая есть?

— У твоего отца.

— Не слышал, — озадаченно потёр лоб Гобнар.

— Гоб, давай без реверансов: дашь?

— Забирайте, — пожал плечами тот. — Мне-то она на кой? Погоди, — внезапно напрягся он. — Так ты что, с ними уходишь?

— Ну.

— И Аркат тебя отпустил?

— А, как ему иначе сохранить лицо? Гоб, ты меня знаешь. Я чужого не беру, но и своё хрен отдам. Хочу уйти и уйду.

— Я с тобой! — загорелись глаза парня.

— Ты наследник владетеля и будущий владетель. Отец сказал, что они с Аркатом хотят…

— В задницу! Тошнит от одной мысли. Никогда не хотел. Я что, дурней тебя?

Под эту милую беседу Дон рассеянно копошился в собственной башке. И тут система слежения нарисовала объект, проходящий прямиком через противоположную стену. Дон потребовал отладить, перезагрузить и всё переделать — СС сообщил, что манипулятор должен ставить выполнимые задачи. Тут он заметил внимательный взгляд друга — тот печёнкой чуял, когда рядом с ними кто-то мухлюет с их безопасностью. Брови Гнера вопросительно приподнялись — Дон кивнул в сторону огромного пушистого ковра на стене. Он ожидал чего-то вроде молчаливых переговоров с хозяином апартаментов. Но, Гоб мгновенно телепортировал к ковру и со всей дури вмазал по нему где-то на уровне груди. Раздался характерный звук удара живого по камню и хруст треснувших костей. Гоб обеими руками сгрёб ковёр и сдёрнул его на пол. Почти накрыл какого-то хрипящего человечка, из-под головы которого начала растекаться лужа. Гоб поднял ногу и опустил на горло шпика. Раздавил кадык и преспокойно вернулся в своё кресло. Дона замутило, а Гнер светским тоном поинтересовался:

— Из ваших?

— Наушник отца, — брезгливо сморщился Гобнар. — Давно мечтал это сделать. Не мог. Не хотел обострять с отцом. И без того вечно скалились друг на друга.

— Не понял? — засомневался Дон. — Если он из ваших, так зачем шпионил за тобой? Твоему отцу это уже без надобности… Прости.

— Да, отцу это уже без надобности, — ничуть не обиделся парень. — Но, кому-то надо.

— Чего не спросил: кому? — слегка удивился Гнер.

— А зачем? Теперь-то какой смысл? Я ухожу с тобой. А они тут пусть продолжают суетиться. Так, что там с картой? Вы точно знаете, что она тут?

— Мы знаем, что она у твоего отца, — подкорректировал задачу манипулятор. — А тут или в другом месте, это нам неизвестно. Гоб, а у тебя с башкой всё в порядке?

— А тебе кажется, что нет?

— Вообще-то, я ожидал хоть какой-то агрессии в свой адрес. Хотя бы плевка в рожу. А ты собираешься стать объектом моей системы. Кстати, говорю раз и навсегда: я не конструктор. Я МСДАП-1131 СС-033. А про конструктора вы сами насочиняли. Причём, все без разбора, но в одну дуду.

— Стабилизатор, конструктор, — проворчал Гнер. — Какая разница? Ты создаёшь новую систему? Значит, мне лично подходишь. И Фуфу. Отец говорил, что вы никогда не адаптируете новую систему под себя. Наоборот: адаптируетесь под неё и поставленную задачу. Ваша задача меня устраивает.

— Какая задача? — проснулось любопытство Гоба.

Дон предоставил честь ознакомления с собственными планами тому, кто ещё мог об этом рассуждать. Ему лично казалось, что он обожрался всем этим до глистов в мозгах. Система растёт, как ей вздумается, а он даже себя стабилизировать не может. Вот сейчас ему больше всего хотелось плюнуть, уйти и бросить их всех с их картами, кабанами и собственными взглядами на проблему. Хотелось, а в душе ничего не стабилизировалось в лучшую сторону. По-прежнему подпирало плюнуть, уйти и бросить!

— Чего у него морда такая зверская? — осведомился Гобнар у более опытного друга.

— Не знаю, — честно признался Гнер. — Вуг говорит, что все гады чокнутые. И психованные. За Доном я психозов не знаю. Но в башке у него…

— Мозги, а не железки, — закончил за него Дон. — Я вам не мешаю? Может, пойду пока?

— А карта? — удивился Гоб.

Вполне чистосердечно — Дон это почуял, а то б обязательно в морду дал… Во всяком случае, попробовал бы. Всё равно ответка не прилетит — не захочет мальчик с Гнером ссориться, пока напрашивается упасть на хвост. А, может, и вправду забрать парня? Ему ж теперь тут жизни не будет. И сколько бы Аркат не толерантничал, остальные запишут Гобнутовича в изгои. А на севере он может пригодиться — ребята это уже доказали. И вообще, в противовес его девочкам в системе должно сложиться нормальное мужское общество. Где-то пять на одну — в самый раз. Может, мобилизацию объявить?

— А если поверху? — долетел до его утонувшего сознания деловой голос Гнера.

— По стропилам потолка? — задумчиво прикинул Гоб, разглядывая свой потолок, сбитый из толстенного бруса.

Там и вправду красовались стропила, на которых висела пара внушительных масляных светильников. А ещё там крепились всякие кольца, груши и прочий гимнастический хлам, что занимал практически половину покоев. Такие же стропила имелись в остальных помещениях верхнего этажа донжона. Видать, кабинет Грассина был где-то по соседству.

— А он там пролезет? Не хочу обижать, но он хлипак. А между стропилами расстояние приличное. Ещё гробанётся прямиком под ноги Арката.

— Он что, не утерпел? Уже выворачивает кабинет? — неприязненно сощурился Гнер.

— Сразу, как выпроводил вас, так и начал, — сухо подтвердил Гоб. — Так что, если ваша карта там, можете попрощаться.

Гнер так вовсе не считал. И уже через несколько минут два бугая принялись затаскивать интеллигентного молодого человека под потолок. Высоты Дон не боялся. Но, это смотря, на чём стоять. Между цирковым канатом и балконом высотки есть принципиальная разница. И между собственной волей с чужой тоже. Нет, он старался, но когда Гнер его подкинул, а руки зацепились за край балки, долго они там не удержались. Пара звёздных секунд, да и то чисто на силе воли. Больше мужики понапрасну не экспериментировали. Гнер взлетел под потолок и разлёгся пузом на узкой деревяхе. Гобнар воздел манипулятора вверх на плечах. Гнер втащил его на стропилину в довольной грубой форме — Дон с минуту болтался на ней мокрой тряпкой. Гоб в это время взлетел на соседнюю стропилину и лихо пополз к межкомнатной стене. Они тут не упирались в потолок — оставался где-то полуметровый зазор. Слышимость в этих апартаментах была выше всех похвал. А какие могут быть секреты у честных людей от братьев по оружию? Тем более из твоей собственной династии. Дон сообразил, что нарезка на отдельные помещения тут производилась после завершения строительства полой башни. От фанерных пеналов в общежитии студентов-химиков имени монаха Бертольда Шварца — воспетых Ильфом и Петровым — их отличали только размеры да материал стен.

Из покоев Гоба — через зазор между стеной и потолком — пролезли в спальный покой Грассина. Вот он и впрямь походил на пенал: невелик и почти пуст, не считая самого необходимого. Гобнут, оказывается, не был поклонником роскоши. Да и кабинет — припомнил Дон — у него не впечатлял ничем, кроме учинённой там драки. Кстати, оттуда через следующий зазор уже долетали приглушённые голоса. К ним и метнулись по стропилам два орангутанга, позабыв о физических кондициях сапиенса. Дон не торопился, осторожно скользя пузом по стропилине. Он с нежностью обвивал её всеми конечностями, держал центровку и мечтал сдохнуть. Более-менее продохнуть давали лишь перекрёстки балок, где он непременно отдыхал. Негодующе-презрительные взгляды армов, висящих у зазора в кабинет, его ничуть не колыхали.

Наконец, и он преодолел свой тернистый путь под внятное выступление императора с той стороны:

— Но более всего, Гобнут, мне интересно другое. Что здесь могло понадобиться манипуляторам? Вугу с его щенком. Как бы там ни было, ты остаёшься армом. Неужели ты захочешь отдать это в руки гадов? Я обещал и сдержу слово: Гоб станет владетелем Грассина.

— Хороший парень, — подтвердил Аэгл. — Лично ручаюсь за него.

— Не ты один, — отмахнулся Аркат. — А я никогда не упирался по пустякам. Если Совет рекомендовал оставить Грассин Гобу, так тому и быть. Тогда твоему сыну тем более пригодится то, за чем явился этот мальчишка.

— Я не знаю, чего ему надо, — глухо пробубнил Грассин. — Он ничего не просил. Не ставил условий.

— А, может, он это уже забрал? — предположил Аэгл.

И Гнер досадливо насупился. Они теперь лежали метрах в двух друг от друга — на соседних стропилах — и пока не спешили высовывать головы. Старшие коллеги по ту сторону стены моментом срисуют их, если… Гнер с Гобом выжидательно пялились на МСДАП, висящего между ними. А сам Дон ловил удобный момент, дабы вклиниться в мозги императора с Аэглом. Брешь в Грассине всё ещё оставалась — с ним было проще. Система слежения вывела на внутренний экран схему мизансцены. Гобнут сидел в кресле прямо напротив стены с диверсантами. Аркат прямиком под ними — наверняка, за столом, куда уже вывалил кучу бумаг из всех шкафов и тайников. Аэгл занимал памятный диван слева от двери — с него было проще всего начать. Во-первых, это Дон уже проходил. Во-вторых, достоверно знал, как одним воспоминанием пробить в сознании старика приличную брешь.

Он затаил унявшееся дыхание. Медленно-медленно-медленно вытянул вверх шею — ну, почему он не умеет читать мысли сквозь стены?! Наконец, зацепил взглядом открывшуюся ему голову Аэгла. Слегка коснулся его сознания первым умозрительным в этой ситуации образом: Гнер. Старик чуть заметно сдвинул брови. Вторым в его голову Дон запустил себя. Готово! Замечательная ненависть к манипулятору, заморочившему голову сына, нанесла вожделенную пробоину. Дальше дело техники: код доступа, коды оперативного управления, он видит только собеседников, он слышит только этих двоих, он подчиняется приказам СС-033. Дон покосился на Гнера, ткнул пальцем в него, показал кулак, мол, с твоим отцом всё под контролем. Получил в ответ кулак размером в три своих, дескать, молоток, так держать.

Купившись на одобрение товарища, Дон приподнял голову… И тотчас наткнулся на вспыхнувшие злобой глаза Грассина. Пригнулся, обругав себя дебилоидом, и просигналил Гобу, мол, подними голову. Тот и поднял. СС-то лучше знает, как надо. Дон тоже вылез — глаза Грассина приняли обычное для него выражение холодной сдержанности. Мужик понял, что в дело замешан сын, и постарался не выдавать его, покуда не прояснится, какого дьявола он связался с манипулятором. Аркат этой пантомимы не заметил — шелестел бумажками. Аэгл послушно пялился в окно напротив. Дон с Гобом переглянулись. Манипулятор вопросительно постучал пальцем по лбу. Парень понял и кивнул. Мгновенное проникновение, и вот уже они работают в связке. Гоб сделал рукой какой-то их клановый знак — Грассин одобрительно прикрыл глаза. Гоб обернулся к Дону и мотнул башкой, дескать, давай. Ага! Давай им тут. А как? Чем он может пробить железную башку Арката, если толком ничего о нём не знает?

— Может, и забрал, — задумчиво протянул император. — Знать бы ещё: что? Гобнут, старина, а ты случайно не закодирован молчать об этой штуке? Так, может, напишешь? Или ещё как намекнёшь.

И тут Грассин преподнёс своему персональному врагу под потолком подарок. Он скривился и в ответ поинтересовался:

— Аркат, а ты сам случайно не закодирован? Этот щенок манипулятор достаточно долго тёрся возле тебя.

Не будь Дон таким гениальным, ни за что бы ни успел поймать мгновенно вспыхнувшую в башке Арката щель. Он туда не проник, а буквально свалился — так торопился. Система распознавания моментально заверила: проникновение объектом не зафиксировано. Сильный гнев на предположение ренегата и страх, что тот может быть прав, застили всё остальное. Нет, он быстро взял себя в руки, но дело было сделано. Код доступа сработал, коды оперативного управления подкорректировали поведение объекта «Аркат». Дон шумно выдохнул и вытер лоб.

— Уже? — нетерпеливо бросил Гоб.

Дон махнул рукой, и парень мгновенно стёк вниз. Император читал, Аэгл продолжал пялиться в окно, Грассин встал, чтобы обнять подлетевшего сына.

— У вас минута! — опомнился Дон, когда внизу оказался и Гнер.

— Отец я ухожу с Аэглом. На Север, — зачастил Гоб, но Дон его уже не слушал.

Он работал сразу с тремя объектами, а особенно тщательно с Грассином. Благородный юноша даже не подозревал, что сейчас перед ним не отец, а кукла манипулятора. А вот Гнер не питал иллюзий на сей счёт. Беспардонно вклинился в семейную беседу и потребовал выдать ему некую карту. Грассин послушно выдал:

— Она у тебя, — обрадовал он сына. — В рамке портрета твоей матери.

Гнер вернулся к Дону через считанные секунды — даже непонятно, на что он там упирался, если не треснул ни один шкаф под стеной? Оставалось надеяться, что, отмерев, император не обнаружит на столе под носом отпечаток сапога.

— Время! — шикнул Дон.

— Поклянись, что защитишь его! — потребовал отпущенный на свободу Грассин, пока сын штурмовал стену.

Поскольку требование адресовалось манипулятору, Дон и огрызнулся:

— Не пори чушь! Гоб стал объектом системы. А я закодирован, — передразнил он, — защищать свою систему, пока жив.

Грассин кивнул, закрыл глаза и опустился в кресло.

— Время! — грозно напомнил Гнер и пополз по стропилине.

Гоб тоже. Ну да, им хорошо: они забрались на них, как надо, в нужном направлении. А вот Дону предстояло развернуться. Естественно, он сорвался и повис — хорошо, успел обхватить проклятый брус руками, уперевшись в него подбородком. Острые углы впивались во всё, до чего дотягивались. Гнер обернулся, изобразил пируэт и вернулся к олуху, за которым глаз да глаз. Дон нешуточно сдрейфил: сейчас этот облом прыгнет его выручать, а брус под двойной тяжестью треснет… Как забрался обратно — сам не понял. Зато в нужном направлении.

До точки отправления дополз злой, как чёрт. Прыгать на пол пришлось самому — соратники уже потрошили рамку. Гоб аккуратно сворачивал в трубку портрет покойной матушки. Гнер разглядывал прямоугольник сложенной пластиковой карты. Измождённый, брошенный всеми манипулятор рухнул в кресло. Злость уже сдулась, осталась одна мысль: всё-таки порченные потихоньку вырождаются в людей. К примеру, Грассин демонстрирует вполне себе нормальное поведение: предаёт идею жёсткой смычки ради шкурных интересов, готов ради спасения сына договориться даже с врагом. Нормальный мужик. Аэгл тоже неплохой дядька, но у того смычка пока лидирует. Он явно больше озабочен судьбой своего спецподразделения, а не сына. Может, потому Гнер и не чувствует себя в семье, как дома.

— Его нужно где-то припрятать, — объявил тот, вперившись взглядом в манипулятора.

— Я тебе что, туалетная принадлежность?! — окрысился Дон, чуть не взорвавшись от возмущения.

— А если Аркат прочухает, что мы там были? — пояснил их коллективную политику Гоб.

— И что? — иронично осведомился Дон. — Меня казнит, а вас похвалит? И потому прятать нужно только меня? Даже не надейтесь: вас я сдам в первую очередь.

— Ладно, — вздохнул он, оглядывая покои. — Решайте сами. А мне нужно собраться. Когда Аркат закончит с отцом, пойду к нему. Они с Аэглом не против. Проведу со стариком последние часы. Мы плохо ладили. Может, хоть сейчас получится.

Они с Гнером почувствовали себя свиньями и тотчас убрались. Дон согласился залечь на дно до вечера. Он вдруг ощутил какую-то опустошённость. Смертельно надоевшая проблема отвалилась хвостом ящерицы, у которой нет привычки пожизненно таскать с собой мёртвый кусок собственной плоти. Порох они стырили, карту заполучили. Теперь его глаза смотрели только в сторону Ферского кряжа. Понятно, что тот стоял, стоит и никуда не денется. Но страстные желания такая паскудная штука — почище чесотки. Ни мазей против них не выдумали, ни законов с казнями. И в своей безнаказанности они творят с людьми, что заблагорассудится. Дону страстно хотелось оглушить парней и подстегнуть их в дорогу немедленно. Такое искушение… Хоть стреляйся. Но, он не мог. Реально боялся, что поддавшись раз, потом постепенно привыкнет и сделает из мужиков безотказных побегушечников при своей персоне. Дело даже не в том, что это просто омерзительно. Он от всей души не желал брать на себя ответственность за всё про всё. За себя и за своих кукол. Пусть уж они сами тащат её в здравом уме и твёрдой памяти. Поэтому он припух и стал ждать вечера.

А на Совет армов успели притащить и Баета. И не абы как, а грубо, настойчиво, повытряхнув дорогой былую спесь. Сыновей тоже прихватили — глядя на их бледные вытянутые рожи и без гадов перечтёшь все мысли. Дона приятно удивило, что Гнер сочувствует не только Гобу. Заодно и Баетовым бестолочам. Словно те не формально, а вполне реально являются некими боевыми товарищами, которых просто занесло не в ту сторону. И которым он бы непременно помог выпутаться, если бы знал как, хотя костерил их с Фуфом последними словами. Зато владетели, на которых Дон взирал сквозь щёлку в стене — из крохотной грязной комнатушки — так не считали. Хорошо устроились старпёры — негодовал он. Сами жёстко вдалбливают в молодых армов требование подчиняться старшим. И сами же не принимают это за смягчающее обстоятельство. Прежде Дон не вникал в клановые заморочки армов — тупая тема для размышлений. А тут вдруг обнаружил, что абсолютное подчинение тоже имеет свои нюансы. Дескать, если оно всё так складывается, как всем по душе, то подчиняйся беспрекословно. А если командованию что не по нраву, то твоё подчинение немедля превращается в пособничество.

Может, в бою это и помогает добиваться исключительных результатов, когда все заедино и как один. В разрухе после конца света это вообще спасло их народ. А в обычной нормальной человеческой жизни попади под такой пресс и тебе не поздоровится. Нет, гадам в такой Империи жить точно противопоказанно. Вон, даже простолюдины нахватались от своих спасителей и владетелей чего-то подобного. Эта их неестественная манера абсолютно всё делить на нормально-ненормальное. Эта преувеличенная склонность к нормальному, и страх запачкаться ненормальным. Подумать, так чем-то родным веет. Дон, конечно, не застал, но в прессе помоев нахлебался. Удивлялся, как вообще на свет умудрился появиться — как деды с бабками пережили своё время?

Короче, до конца заседания он так и не досидел. Просто встал и сообщил, дескать, я ухожу, а вы, как хотите. Гоб, понятно, хотел. Неважно, что судьба отца предрешена. Гнер остался с ним, и это правильно. Оба поняли и одобрили нежелание манипулятора помочь императору стабилизировать его систему. СС на это не заточен. Он способен выкладываться лишь ради собственной системы. Поэтому ребята проводили его до подземелья и затолкали в непременный для приличной крепости подземный ход. Пообещали, что позже выберутся отсюда без проблем. И вернулись на представление, посвященное борьбе с заговором против Империи.

Глава 13

Когда сильно ждёшь чего-то хорошее, оно обязательно испоганит тебе себя

Они выбрались — кто б сомневался? Но выбрались не одни: с папашей Аэглом и с десятком армов из лично им выдрессированного молодняка. Естественно, с конями, с припасами и кое-каким наследством Гобнара. Теперь уже бывшего Грассина — у армов с этим не тянут. Сразу после казни отца этот Ланцелот Ламанчский честно попёрся к императору и честно послал его на. Аркат пошёл, не сопротивляясь. Дон помнил, что идея оставить на округе сына казнённого ренегата, принадлежит не ему. Он просто пошёл на поводу политической необходимости. Немного прошёлся и удовлетворился краткостью пути. Потому и отпустил благородного до опупения Гоба на хрен подальше. Правда — сообщил не без иронии Гнер — откровенно позавидовал трём обалдуям, что могут себе позволить путешествия. А он, как бобик, продолжит торчать дома. Аркат вовсе не кокетничал. Он и вправду с трудом мирился со своей судьбой, но мирился ответственно. Поэтому наладил старшего Аэгла проводить сынка. И захлопнуть за ним туннель — зачем только корячились, воруя у Баета порох? Вон красиво и просто получили две телеги этого добра. И подрывников, а то Гнер собирался сделать всё сам, а потом переползать через кряж на собственном пузе.

Встречу со своими Дон жаждал приблизить, как можно, скорей по двум причинам. Во-первых, стремился посмотреть на мордахи Лэйры с Паксаей, когда явится с таким эскортом. Во-вторых, алкал насладиться рожами армового молодняка при виде граг. Естественно, хотелось, наконец-то, покончить с прошлым, не ссорясь с ним на будущее. О возвращении он и не думал — даже гипотетически не просчитывал — но, в жизни всякое бывает, когда припрёт. Да и за Татоной однажды придётся вернуться — не хотелось бы при этом зазря партизанить. Это в третьих с четвёртым. Всё складывалось относительно хорошо, что как-то настораживало. И блок защиты системы целиком его поддерживал, держа наготове боевой режим. БЗС вообще волновался в присутствии чужих армов — не любил он их. Но, как бы там ни было, до туннеля добрались быстро и дружно.

— Чего-то такого я от тебя и ожидал, — скривился Сэп-Аэгл при виде гарцующей на Троцком Лэйры.

— Это не только моя заслуга, — возразил Дон, готовясь увернуться от летящего навстречу Блюмкина. — Работа всего творческого коллектива.

— Это твой что ли? — уточнил старик у сына, пропуская мимо себя оголтело квакающего придурка.

— Нет, отец, — усмехнулся Гнер. — Мой будет умней. И повзрослей.

— Ты в этом так уверен? — щурился на что-то впереди старик.

— Не был бы уверен, он бы сейчас полез в драку. Блюмкин! — обернувшись, взревел Гнер. — А ну, марш отсюда! Дон, он сейчас лошадей рвать начнёт. И ребята его кончат.

— Жаль дурака! — забеспокоился Фуф, слетая с коня.

И помчался отгонять беззащитный бронированный комбайн от комбайнёров, что уже вовсю готовились к обмолоту. Надо было видеть их одухотворённые рожи — парни, кажется, поверили, что им достанется этот подарок. Но, Блюмкин был стреляным воробьём. На окрик Гнера он притормозил, собрав в гармошку пласт дёрна. На встречные вопли армов перестал «тормозить» и бросился прятаться за Фуфа. Пока тот что-то громко втолковывал вошедшим в раж братьям, граг предпринял тактический ход по спасению брони. Бухнулся на колени и попытался вздыбачить спасителя себе на шею. Порвал ему обломком сабли штаны, выслушал о себе много всякого, но добился победы. Фуф тяжко вздохнул и полез на шипастый загривок дорывать испорченную вещь.

— Понятно, что вас тут прельстило, — сухо заметил Аэгл, провожая взглядом ругающегося всадника.

— Ты к нему несправедлив, отец, — возразил Гнер, не понять, кого имея в виду.

Дон решил, что с него хватит семейных сцен и потихоньку отвалил на сторону. Потискался с девчонками и Руфом. Поручкался с дедом. Тут же представил ему Тарьяса, как лучшее, что он смог втянуть в их систему аферистов. Гоблин пришёлся деду по душе с первого взгляда. Они тотчас упилили разбираться с тем, что путешественники потащат на собственном горбу. Коней с собой по туннелю не протащить. Верней, не спустить их в конце пути на землю. Придётся отжать их у степняков уже на месте. Но, поклажу, что на них покладут, нужно готовить на берегу. Мечта Дона прямо сразу, немедленно рвануть в туннель накрылась медным тазом. Гнер тоже как-то помрачнел из-за новой отсрочки. А Фуф с Гобом решили, что нормальная отходная никому не повредит. Посидят, потрындят с братьями, что чуть ли не на кулаках боролись за право стать провожатым. Щупов напоят, чтоб поласковей смотрели. Дон ждал грома с молниями, но эти поганки — обе старшие — прямо затрепыхали в предвкушении. И тотчас потащили зачинщиков вечеринки — Фуфа с Гобом — строгать закуску.

И ради чего тут было трепыхаться? Девки, кажется, немного попутали студенческие посиделки у костра из прошлой жизни с тупой попойкой ограниченного контингента. Не потому, что дураки, а потому, что ограничение интересов налицо. А барышни ещё не забыли своей жизни в мире информационного засилья, где год общения с инетом может подковать в десятке профессий, минуя образование. Короче, Паксая лихо набралась и позволила Фуфу утащить себя баиньки под завистливые взгляды коллег. Лэйра так и не набралась — уползла следом своим ходом. А без женского догляда все разговоры свелись на баб. Дон ещё чуток поскучал и сам смылся, дабы не портить ребятам проводины.

На следующее утро провожающие довели отбывающих до промежуточной цели в конце туннеля. Помогли спуститься на грешную степную землю, что очень не помешало. Ведь помимо грагов лишь армы способны прыгать по скалам с таким весом. Выпроводив стабилизатора с его системой за пределы Империи, надзиратели тотчас занялись маскировкой туннеля с вражеской стороны. И буквально на глазах вполне достоверно закидали его камнями — тут взрывных работ Аэгл не планировал, дабы не демаскировать объект. Но, Дон подозревал, что они с императором просто не хотят при нужде расковыривать плоды собственных же усилий. А такая нужда у них практически налицо: куча молодых да борзых, которым нужно найти заделье. Вот пусть и шныряют по туннелю к степнякам брать тех под микитки в вопросах международной политики. Разумно: дети от безделья портятся и заводят собственное мнение. Лучше уж спустить им его сверху, раз оно так совпадает в разрезе интересов.

Когда за провожающими закрылась последняя щель в скале, Гнер с Фуфом встали на деловые рельсы. Не зря они так долго бегали сюда на разведку. Огляделись, как говорится, окрест. Теперь вполне целенаправленно занялись перетаскиванием барахла поглубже в лесную глухомань. Этакие дебри — три берёзки на квадрат — что колосились между туннельной скалой и соседним взгорком. Лагерь разбили на берегу тощенькой, но гордой речонки, громко рокотавшей и плевавшейся ледяными брызгами. Паксая с Тарьясом занялись обедом под бдительным присмотром Гортензии. Фуф с Гобом решили пробежаться по окрестностям — наверняка, больше для поддержания физической формы, нежели по делу. Руф с грагами, понятное дело, увязались за ними. А Вуг с Гнером зарылись в карты, стыренные из библиотеки каштартана Нуобата неблагодарными воспитанниками. Правда, Гнер достал и кое-что из наследства Гоба: почти такую же карту южного материка, где были указаны направления кочёвок разных местных племён. К тому же их названия, места зимних-летних стойбищ да сезонных слётов на всякие праздники. Были пометки: кто с кем воюет, кто и куда водит торговые караваны. Классная штука. А в их деле так и вовсе незаменимая.

К примеру, лично им почти на всём протяжении пути придётся иметь дело с народом кутуг. Тот, понятно, состоял из разных племён, но по оценке армов крепко держался друг друга. Все западные степи контролировались кутугами жёстко и непримиримо. При таких скудных жизненных ресурсах не до всякого там добрососедства. Нет, оно и тут есть, но, как и в прочих местах, довольно относительно. Обычаи с нравами тутошних дикарей дед знал довольно прилично. Ведь к нему и стекалась вся инфа раздобытая разведчиками армов, как это громко называлось. То есть, её приносили те ухари, что со скуки ходили в набеги за горы. Гнер вон самолично таскался в степи несколько раз, пока не приелось — есть, чем поделиться с непросвещённым стабилизатором системы. Правда, с кутугами он дела не имел — промышлял восточней. Но, по его мнению, достаточно узнать одного степняка, чтобы узнать остальных.

Своего первого степняка Дон узнал уже к вечеру. И тот оказался совершенно нетипическим. На заброшенное горное поселение Фуф с Гобом набрели не случайно — дед знал, что где-то тут поселились отщепенцы-кутуги. И Гнер — хренов шифровальщик — приказал мужикам его прощупать. Впрочем, шифровались от стабилизатора коллегиально — заговорщиками оказались все, включая деда. КУС популярно растолковал подопечным, что такое блок защиты системы в башке внука. Дескать, БЗС заточен на сохранение их шкур любой ценой. А потому Дон вовсе не трус — он так своеобразно защищает всех от неожиданностей и внезапностей. Скажи ему, что нужно куда-нибудь сунуться, он мигом просчитает, что оно не надо в разрезе генерального плана системы. Потому шифроваться от него полезно в трёх случаях из пяти. Дон не ожидал, что скороспелый заговор ничуть его не расстроит. Тот даже посмешил стабилизатора своей никчёмностью: КУС первым бы доложил вышестоящему товарищу о внутрисистемных процессах. Да он, собственно, и доложил при первой же находке. Но, так было интересней для человеческих половинок скооперировавшихся мутантов.

Находкой оказался хмурый парень довольно субтильной наружности при невысоком росте и скупой волосатости. Он явной принадлежал к простонародью. Бритая под ноль башка. Лицо попорченно шрамами — весьма оригинальными. У Гнера, к примеру, шрамы топорщились во все стороны как попало. Куда, как говорится, прилетело, там и оставило отпечаток. У парнишки они пролегали вполне упорядоченно, словно лицо нарезали, как хлеб, ровными ломтями. Шахматная доска, а не физиономия.

— Его пытали, — холодно прокомментировал Гнер, когда находку поставили пред очи манипуляторов. — Слишком красивые шрамы.

И Дон нисколько не поразился. Чисто по-человечески, он действительно считал, что каждый монастырь имеет право на собственный устав. И нечего критиканствовать, если ты сам не хлебал их монастырскую баланду. А СС вообще плевал на такие посторонние для нормального функционирования системы вещи. Он только уточнил у найдёныша:

— Ты кутуг?

— Айтан! — гордо вскинул тот подбородок.

Его привели, а не притащили — нужды не было. Сказали ему: пойдешь с нами — он и пошёл. Деваться ему некуда, сбежать от таких воинов не сможет, так чего ерепениться? У него вон, даже обувки нет — далеко по камням убежишь?

— Айтаны кочуют на востоке, — заметил Гнер. — Раб?

— Раб, — не ответил, а прям провозгласил гордый обладатель незримых цепей.

— От кого слинял? — хмыкнул Фуф, валясь на разостланный спальник имперской выделки. — Да ты садись, — похлопал он рукой рядом с собой.

Парень недоверчиво сощурился на добродушного гиганта. Он Дону-то был по плечо, а остальным в пупок дышал.

— Садись, — бросил Гнер.

И тот подчинился. Было а Аэгле нечто такое, что не рекомендовало выделываться понапрасну. Дон по себе знал. Он поманил крутящегося рядом Руфа и попросил:

— Сгоняй к Тарьясу. Подберите ему одежду. И сапоги. Ногу лишенцу померь.

— На такого не подобрать, — со знанием дела определил давно оперившийся объект «Руф». — Ихние висеть будет, — кивнул он на Гоба. — А девки хай подымут. На него тока ихнее барахло пойдёт. И обувка. Я б своё дал. Мало будет, — солидно подытожил он.

Оборванный, но непобедимый раб смотрел на пацана с большим уважением. Когда его выковыривали из развалин дряхлой сакли, Руф восседал на Ромео, чем сразил айтана наповал. Да и все эти титаны обращались с мальцом по-свойски, а не как с холопом. Значит, он свой. Значит, их мощь как бы распространяется и на его мальчишеские мослы.

— А ты у Паксаи проси, — подсказал дед. — К Лэйре не суйся. Та сейчас не в духе. У неё Троцкий бузит. В поход рвётся.

— Паксая даст, — поразмыслив, согласился Руф. — Она добрая.

И свистанул выполнять приказ.

— От кого ушёл? — продолжил допрос Гнер.

— От Агрема, — нехотя процедил раб.

— Эва как! — восхитился дед. — От самого шехая.

Дон знал, что так назывались местные правители целых народов — что-то вроде ханов. Его тоже впечатлил подвиг парня. Слинять из такого рабства — это надо умудриться.

— И что? Тебя не искали? — насмешливо поинтересовался развалившийся на соседнем спальнике Гоб.

— Искали, — вновь загордился айтан. — Не нашли.

— И сейчас ищут? — уточнил Фуф, переглянувшись с Гнером.

— Да, — напрягся парень, но умолять, чтоб не выдавали, не стал.

Армы опять устроили свои переглядки — теперь с одобрением.

— Пропадёшь один-то, — заметил дед, вернувшись к разглядыванию карты. — Это здесь, что ли, айтаны? — ткнул он пальцем в карту.

— Тут, — подтвердил Гнер.

— Не дойдёт.

— Он и на пару километров отсюда не уйдёт, — заявил Фуф. — Если бы не горы давно бы поймали.

Оборванец махом учуял расположение к своей персоне и оборзел:

— К себе возьмите. Лучше служить великим железным. Агрем — пёс. Такому зазорно служить. Вам служить буду.

— У нас рабов нет, — сообщил Гоб.

— Знаю. А я стану честно служить.

— Дон, что скажешь? — с ласковой издёвкой осведомился Фуф.

— А я тут причём? — проворчал он.

— Тебе решать.

— Он император? — округлились глаза оборванного провокатора.

Дружный ржач распугал всё живое, что тут обитало — даже Гнер скривил рот в подобие улыбки. Веселье приманило грагов, что отирались рядом с щупами — выклянчивали охоту. Троцкий на правах вожака примчался первым. Нынче в системе все являлись обладателями сенсорных каналов — последних посвятили перед самым выходом в степи. Один айтан представлял собой кусок мяса, и Троцкий живо им заинтересовался. Гнеру даже пришлось прикрыть парня собой, чтоб кое-кто не раскатывал губу. А с флангов уже подкрадывались Ромео с Блюмкиным. Этим тоже пришлось перекрывать путь к законной добыче. Короче, через минуту все были на ногах — один гость на карачках, уткнувшись носом в землю. Пришлось звать щупов, дабы те поспешили со сборами на охоту. Примчался Руф и передал пожелание дам, чтоб все крикуны провалились к едрене фене. Пришлось Дону убеждать мужиков седлать скакунов. И самим отправляться кормить скотину. Включая вдову с дитями — Гортензия уже требовательно вопила на весь белый свет. Небось, девки подначили.

И это они зря. Накликали себе геморрой. Когда в лагере остались пресловутые эгоист да старый с малым. Ещё один гоблин: страшный, но мирный. И все они досадливо ожидали гостей, что вот-вот вывернут из-за соседней горки. Принесла нелёгкая — раздражённо бухтел про себя Дон, пересчитывая жёлтых клопов, ползущих по сетке. Двадцать семь рыл. Только в пределах видимости СС. А в степи полкилометра — не расстояние. Тут уже через пять минут может нарисоваться средней руки войско. И застать кровожадных мутантов над телами подло убиенных сородичей. Веселуха! Нет, если он выживет, так наваляет девкам, что не обрадуются. Правильно их дед по всякому кроет: дуры они дуры и есть. Хорошо хоть в панику ударяться не умеют. Сидят у костра и требовательно зыркают на своего стабилизатора — ждут команды.

А он не стал спешить. Если не можешь немедленно победить врага, обескуражь его. Наскреби времени на козырную идею или подход подкрепления. На последнее надежда малая — ребята всего пару часов, как ушли. Вряд ли в этих горах — да без радаров-манков гадин — они быстро раздобудут еды на такую прорву, как четыре с половиной грага. Только успел подумать, как дремлющая Гортензия приподняла голову. Посопела, дабы убедиться, что еда действительно пришла, медленно поднялась. Натурально подбоченилась и злорадно квакнула. Бестолочь просто убил наповал: подполз по-пластунски в Дону и распластался на пузе. Точно с той стороны, откуда врагов не ждали.

— Во даёт! — восхитился стабилизатор.

— Он всегда так делает, — отмахнулась Паксая. — Без тебя всё за деда прятался. Теперь просёк, что ты у нас главней.

Тем временем Размазня подтянулся к матери. Встал рядом с самым решительным видом. Даже землю пару раз копнул, будто бык на корриде.

— Ну, и какой же он размазня? — укорил Дон, перейдя от четвёртого проникновения к пятому. — Нормальный парень. Просто интеллигентный. А в деле вон, чисто тигр.

— Переименовали уже, — пробубнила Лэйра, старательно занимаясь своими прямыми обязанностями.

— Они его теперь Рамазом кличут, — поделился дед, также сосредоточившись на дистанционном проникновении. — Совсем-то имя не изменить. Привык уже парень к этим звукам. Вот, пришлось подкорректировать. Лэйра, ты этого петуха в авангарде Дону передай. Ты сколько подцепил на синхронное выключение? — уточнил он у внука.

— Семерых. В первом ряду. Пока ограничусь. Не хочу расслоения контроля.

— Правильно, — сосредоточенно бормотал дед. — Тогда не угадаешь, кто с крючка сорвётся. А я второй работаю. Борзые не только в первых рядах разъезжают. На всех-то борзых, — бухтел он, — первых рядов не напасёшься.

— Лэйра? — спросил Дон.

— Те трое, что скачут слева на отшибе. Больше не могу. Концентрацию теряю.

— Лэли?

— Петуха забери, — процедила та. — Я ещё двоих держу. Могу упустить.

Тарьяс с интересом разглядывал загадочных спутников. Всю эту их непонятную волшбу. Лучше бы следил за врагами. Взял бы какой-нибудь дрын…

Последнюю сотню метров всадники проделали шагом. Чего-то там каркали, пересмеивались — Дон не вникал. Итак, повезло: на скаку столько голов одновременно не подцепить — времени не будет. Наконец, где-то шагах в двадцати они остановились.

— Эй! — лениво окликнул непрошеных гостей один из воинов. — Ты смотри, кто к нам идёт?! Кто подарок несёт? Эй, старик! Чего так мало?!

— Ай, хороши девки! — откликнулся второй.

— Три на всех! Это мало! — забеспокоился кто-то. — Как делить станем?!

— Отличные девки! Красивые девки!

— Эй! Старик! Чего встали?! Веди их сюда!

— Веди-веди! Давай-давай!

Главарь понукнул коня сделать ещё несколько шагов. Привстал в стременах и проорал:

— Вы кто такие?! Что делаете на нашей земле?!

Отвечать ему никто не спешил: некогда, заняты. Боевой режим СС нацелился на крикуна, рассчитывая цели, на которые мощности хватит наверняка. На первый, так сказать, залп. Тут же был произведён расчёт на подавление целей без летального исхода — получилось чуть ли не втрое больше. Где-то пятнадцать мужиков Дон может как следует оглушить. Повалятся с коней, а потом… А что потом? Паксая их всех с одного арбалета уделает? Одним махом семерых побивахом? Кино и немцы. Нет, Гортензия нескольких точно сметёт. Это в первой атаке. Да Рамаз коней напугает — больше ему пока не осилить. Испугаются чёрной магии? Рванут спасаться? Не факт. Эти степняки отчаянный народ. С мозгами дружат редко, отсюда на лицо отвага.

Прямо над ухом взвизгнула Гортензия — Дон чуть не обоссался. Чуть не упустил пойманных рыбок и чуть не двинул ей в рыло. Тут же осознал, почему на них не налетели кречетами эти степные орлы. Ну, конечно: Гортензия! Это чучело, кого хочешь, обескуражит до самых печёнок. И ведь не мечется дурой полоумной. Какая умница! Но, вся прям, как арбалет на взводе. То и гляди, сорвётся с места. А степняки это чуют — вот только не представляют масштабов разрушения, производимых этой бронетехникой… Представляют — опроверг СС. Граги охотились на этих землях, прежде, чем наткнулись на туннель и…

Дон выдохнул и слегка расслабился. Медленно поднялся, чтоб концы каналов проникновения не высыпались из башки. Опёрся локтем на рогатую башку и уведомил:

— МСДАП-1131 СС-033!

— Что ты говоришь?! Что за чушь несёшь, человек?! — с деланным пренебрежением осведомился молодой петушок в жутко пёстрой, какой-то бестолково-многослойной одежде.

— Ты спросил, кто я такой! — членораздельно и бесстрастно напомнил Дон. — Я ответил: МСДАП-1131 СС-033!

— И что эта тарабарщина значит?!

— Что я не человек! — монотонным голосом оповестил Дон.

Петушок хотел что-то крякнуть, но ему в ухо уже нашёптывал приблизившийся всадник. По мере усвоения инфы, масляна головушка всё больше уходила в плечи. Шёлкова бородушка отклячилась под распахнутым клювом. Головорезы, которых судьба так обрадовала лазутчиками прямо у порога дома, нервно зашевелились в сёдлах. Ещё ничего не поняли, но уже засомневались, что их обрадовали, а не огорчили. Оставаться в напряжении становилось всё трудней. И чужих держи, и своих придерживай — блок защиты системы всё порывался произвести несанкционированное срабатывание. Долго так продолжаться не может.

Гортензия, словно прочувствовав его муки, шагнула вперёд и от души взвизгнула. Дон чуть не полетел на землю, лишившись опоры. А она набрала в грудь воздуха и устроила такой концерт, что все каналы проникновения сдуло в единый миг. Уши заложило, в башке запрыгали световые пятна. Дон и сам не понял, с какого перепуга вдруг прыгнул вперёд. Да так лихо, что чуть не навернулся. Оставшийся без присмотра боевой режим дал залп с обоих бортов. По первым целям, что подвернулись глазам обалдевшего носителя всей этой биомутанической требухи. Пятеро всадников с правого фланга завопили дурными голосами. Принялись раздирать виски, заваливаясь с коней по разные стороны. Среди остальных началось броуновское движение, в которое ударил разогнавшаяся бронированная торпеда. Дон машинально рылся взглядом в тучах пыли, где кувыркались человеческие и лошадиные ноги. Поймал чью-то голову — почувствовал новый залп своей батареи, успевшей наскрести сил на одиночный залп. Ответного вопля не услышал — что вообще можно расслышать, когда взбешённая дама перешла на повышенный тон. Зато заметил, как Рамаз с разбега боднул пытающегося отчалить всадника. Попал прямо под зад коню. Тот и отбрыкнуться не успел, как пропахал носом землю. Всадник улетел куда-то через его голову.

А взгляд опять поймал чью-то голову. Опять залп. Ещё голова, ещё залп. Глаза жили своей жизнью, торопясь воспользоваться полной свободой. И в башке, и снаружи всё перемешалось. Дон оглох и окаменел. Тут и ноги отказали — он больно плюхнулся на задницу и завалился на спину. Потом провал. Потом обнаружил себя на карачках и расчихался — пыли полон нос и глотка. А глаза зацепили уносящегося прочь всадника. Залп! Тот схватился за голову, но в седле удержался. Повалился на шею коня и ударил того в бока пятками. Перед самым носом проскакал, задрав хвост, Бестолочь. Шагах в пяти от того же носа бился конь с разорванным боком. Ещё один конь уносился прочь, вскидывая задом. Промелькнул Рамаз… Дурдом!

Дон взял себя в руки. Развернулся и пополз прочь от этого балагана. Кто-то перехватил его поперёк тела и оторвал от земли. Попытался поставить на ноги — те упрямо подгибались. Тогда его усадили — Тарьяс заботливо заглядывал в разъехавшиеся глаза неадекватного мутанта. Дон тряхнул башкой. Оказалось, что глаза в порядке, просто слезятся всё от той же пыли. Голова гудит, но мозги в здравом уме. Первая же мысль была незыблема как аксиома: манипуляторы не являются оружием массового поражения. Они вообще не являются оружием, ибо на поле боя совершенно теряются. Их воздействие требует спокойствия и сосредоточенности. А какая тут, к чёрту, сосредоточенность в таком бедламе?

— Соображать способен? — поинтересовались рядом голосом деда.

— Способен, — буркнул Дон, из вредности пялясь перед собой.

— А раньше что мешало? — ядовито осведомился КУС. — Какая нечисть тебя цапнула в задницу? Куда ты полез, малахольный?

— Это не я, — брякнул Дон, с ужасом сознавая, что так оно и есть.

— Ну да, — легко согласился дед, присаживаясь рядом. — Это БЗС. Когда он включает режим защиты системы на полную катушку, над ним можно потерять контроль. Вот ты и потерял. Задачу выполнил: угрозу устранил. Но сам подставился под удар. Ладно, это степняки. У них полна башка суеверий, что воюют на твоей стороне. А вот против настоящих воинов на открытой местности это не сработает. Кто-нибудь из них обязательно тебя прикончит.

— Как я их понимаю, — вздохнула подошедшая Лэйра и тяжело опустилась рядом: — У самой руки чешутся. Донатик, ты законченный свинтус. Не пугай меня так больше никогда. Вуг! — жалобно простонала она. — Дай настоечки хлебнуть. Голова раскалывается. И в коленках вибрирует.

Дед вздохнул и вытащил флягу.

— Разве им можно? — забеспокоился Дон. — Ты ж говорил: порвёт.

— Разбавляю, — отмахнулся дед и протянул Лэйре флягу: — Глоточек!

— И когда это они к ней пристрастились? — начал раздражаться Дон, чувствуя, что он что-то упустил.

СС тотчас это подтвердил, а блок БЗС оживился. Дон чуть не взорвался изнутри, и СС его задвинул, дескать, не нервируй союзника. Зато стабилизатор впервые ощутил потребность добровольно приложиться к Вугову пойлу. Отнял флягу у щупа и приложился. Оно и разбавленным не стало вкусней, но быстро взбодрило. Даже возникло желание обойти поле боя для оценки затраченных усилий в разрезе полученного выхлопа.

Выхлопнуло изрядно. Ладно ещё трупы — те хотя бы молчат. А вот стоны раненых просто добивали психику. Он заметил Лэйру, что продвигалась параллельным курсом. Вот она застыла — через несколько секунд вопящий окровавленный человек затих и замер. Удар милосердия — скривился Дон, понимая, что это правильно. Гортензия, урча, пожирала лошадь — сегодня она сама добыла себе обед. Рамаз обедал отдельно от матери: сам завалил, сам и употреблял. Дон походя коснулся сознания героя — тот был жутко доволен. Бестолочь носился между матерью и братом — его рвало пополам: у кого бы пристроиться? Буриданов осёл. Беда у малого с детерминизмом. Ни Бог, ни судьба, ни природа не могут помочь в выборе кормушки. Остаётся последний вариант: человеческая воля. Дон притушил эмоции бедолаги, и тот привычно присоединился к матери.

Лэли было не видно. Блуждающий неподалёку дед сообщил, что они с Джугу ловят коней. Парень не выдержал: вылез из норы, куда прятался от сынка шехая Агрема — того самого петушка. Подобрался ближе к месту стычки и первым сориентировался, что добро пропадает. Махом обуздал одного из взбесившихся коней. Затем помог с тем же Лэли. Кони-то мало пострадали. Часть всадников попадала, а они помчались спасаться. Вот Джугу с Лэли и бросились их приводить в чувство. Гнер же говорил: коней отожмём у степняков — вот и отжали.

— Да уж, отжали, — проворчал Дон, любуясь делом рук своих.

Единственный плюс: из всех блюд на этом пиру Гортензия выбрала конину. Если это не вмешательство Лэли, значит, победа человеческого разума над скверным воспитанием грагов.

Скверное воспитание армов было не победить. Когда ребята вернулись, досталось всем. В первую очередь Дону, который хреново стабилизирует свою систему. Отправил воинов пастись, а сам занялся дилетантщиной. Потом Гнер надавал по рогам Лэйре, как зачинщице всего безобразия в целом. Дескать, если бы она не кочевряжилась, и лично занималась прирученным зоопарком, армы бы не покинули вверенное им подразделение. Затем, как честный человек, он покритиковал себя — при этом в его голосе скрипели вечные льды. Тем временем Фуф с Гобом выкопали потрёпанного петушка. Как ни странно, именно он выжил в этой свалке.

— Вставай, паршивец, — пнул Гоб его высочество. — Не выламывайся, не так уж сильно тебя приложило. Не к лицу сыну великого шехая Агрема трусить и кривляться.

— Откуда знаешь? — прошипел шехайский отпрыск, с трудом поднимаясь на перешибленной ноге. — Наш друг великий Гарасин! Он из касты железных. Он убьёт тебя, как собаку…

Гоб аж поперхнулся от такого сюрприза. Не нашёл, что сказать, и резко помрачнел.

— Ты тупой или слепой? — выручил его Фуф, отвесив высочеству нравоучительную затрещину. — Глаза протри. Или ты ещё не видел железных живьём?

Парнишка сморгнул, пошевелил губами и выдал:

— Ты железный. А где Гарасин?

— Умер, — не стал вдаваться в подробности Фуф. — И больше не смей упоминать его имя. Перед тобой его сын, — кивнул он на Гоба. — А он не любит, когда всякая падаль касается имени великого отца.

— Он был друг моего отца! — завопил возмущённый несправедливостью шехаёныш.

— Лжёшь! — рыкнул Фуф, сомкнув свою лапищу на шее упёртого придурка.

— Оставь, — бросил Гоб. — Теперь это не имеет значения.

— Согласен, — хлопнул его по плечу Гнер. — Дон, вы бы шли отдыхать. Мы тут сами разберёмся.

Как они станут разбираться, не хотелось даже думать. Потому и не думалось. А вот нормальное развитие продолжающегося эксперимента порадовало: Троцкий и Блюмкин с Ромео тоже набросились на конину. Охота была не слишком удачной — без щупов оно и понятно. А надолго задерживаться мужики не решились. Торопились вернуться. Дон мысленно обласкал грагов и потащился в лагерь врачевать ободранные колени. Да менять разодранные штаны.

Армы управились супер быстро. Допросили принца и свернули ему шею. Встретили Лэли с айтаном и помогли притащить в лагерь семь оболваненных коней. Щупам пришлось потрудиться, дабы те не шалели в присутствии грагов. Гнер приказал махом сворачиваться. Те, кого сегодня укокошили, были всего лишь разведкой. Ещё целая сотня, приданная шехаем Агремом взрослеющему сынку, лениво прохлаждалась в нескольких километрах отсюда. Ожидала своего бестолкового господинчика — будущего великого вождя с вечным зудом в заднице. Это уже прокомментировал Джугу, лихо скидывая лохмотья и переодеваясь в отличный охотничий костюм южной Империи. Он же заверил армов, что сумеет провести их на север в обход становища Агрема. Не до самого побережья, но достаточно далеко. И не степью, а горами. Хвастливое обещание мужики проигнорировали — с доапокалиптической картой они и сами, кого хочешь, куда угодно проведут.

И, естественно, этими самыми горами, что выходили как раз к искомому мысу. Собственно, и здесь, и дальше за проливом была единая горная система, разрезанная водой в достаточно низком месте. Материки любят это дело: то сходятся, то расходятся. Сейчас они, скорей всего, пребывали в стадии затянувшегося расставания. В связи с этим Дона весьма беспокоил вопрос целостности тоннеля. Он читал, будто материки каждый год проползают один-два сантиметра. Если и так, то самим материкам на это плевать — они ж не на привязи. А вот тоннель как раз привязан к обоим. И выходит, за полтысячи лет мог растянуться или ужаться на целую сотню метров. Если это и бред дилетанта, то довольно пугающий. А вдруг он лопнул, раз эта одна сплошная труба? Делиться сомнениями с объектами системы не стал — боялся в одиночестве. И, кажется, неосознанно начинал молиться. Даже миграция грагов не утешала: кто его знает, как эти черти сюда притащились? А вдруг, это пробная диверсия северян? Психов-то везде хватает. Поразительно, но паранойя здорово помогала преодолевать хлопотное бегство через горы: отвлекала внимание от реальных тягот пути.

Тягот нормального человека на лошади, которую прямо трясёт от грагов, стоит слезть с её воспалённых мозгов. Точней, нормального гада, способного на них залезть и успокоить бедное животное. Армы, под которыми местные обычные убористые степняки гнули спины, предпочитали более устойчивых бронированных скакунов. Они и дома-то катались на першеронах — лишь иногда снисходили к особо крупным степным экземплярам. А тут и вовсе без вариантов. Отсюда их повышенная проходимость. Граги превосходные альпинисты, а лошадок приходилось перетаскивать черед некоторые участки чуть ли не на себе. Правда, кормить их было немного проще. Зато самих не превратить в корм значительно трудней.

Промаялись с этой биологической несовместимостью — грагов с конями, а коней с горами — три дня. В конце концов, армы поставили вопрос ребром: они, мол, и на своих двоих хороши, а лошади хреновы на всех четырёх. Нет, в качестве несунов поклажи граги перед ними полные обалдуи и неряхи. На них барахло нужно не привязывать, а приколачивать, чтоб не растрясли. Но, барахла у них немного, а нервов и того меньше. Короче, за следующие три дня скормили бедолаг ненасытным бронированным утробам. Взамен получили ещё одно подтверждение межвидовой теории: граги заточены на то, чтобы иметь кормильцев. И защитников, как бы нелепо это не звучало. Ведь при своей чудовищности, они были довольно пугливы. А напугавшись, совершенно переставали шевелить мозгами, эксплуатируя лишь два сценария: свалить, или навалиться на врага без раздумий.

Погоня шла по пятам — а куда ж от неё деваться? Любил шехай своего отпрыска, или относился к нему утилитарно, имея десяток таких же — обид он прощать не привык. Три неполных десятка загубленных воинов для него так себе — щелчок по носу. А вот покушение на своё кровное это дело принципа. Так что в первый заход разбирались с погоней уже к концу четвёртого дня. Первым её заметил Джугу — Лэйра упорно именовала его Джучи, намекая на Чингисхановский апломб парня. «Железные» категорически пренебрегали заметанием следов. Дон с Вугом их категорически поддерживали. Чтоб замести следы грагов, требовалась целая команда метельщиков. Джугу волновался и постоянно пасся в арьергарде их арьергарда. Подолгу сидел в засаде, а после догонял работодателей по тем самым следам. Хотя, уже не работодателей — объектов его системы. А что поделать? Пришлось, чтоб на парня не облизывались. Пока что граги научились не быть людоедами лишь при наличии альтернативной пищи. Без неё наука мигом выветривалась из-под лобовых таранов.

Место битвы с передовым отрядом сына произвела на Шехая Агрема неизгладимое впечатление. Иначе он не послал бы на борьбу с обидчиками аж пять сотен. С этим не повезло: они у шехая оказались под рукой. Как раз недавно племена собрались вместе на какое-то мероприятие — было кого послать в погоню. Очень надеялись на то, что в горах такое количество лошадей не прокормить. Значит, долго вся эта богадельня не продлится. И тут неудача: джигиты шехая начали преследование не с места расправы над шехаёнышем. Они зашли откуда-то сбоку прямо из степи, сэкономив себе пару дней пути. Собственно, за это время преступники и шпионы как раз поравнялись со стойбищем, что лежало по другую сторону узкого горного хребта. А катет — изрекла на это Лэйра — всегда гораздо короче гипотенузы. И в этот раз он достался врагу. Так что вражеские кони ещё не успели оголодать на скудных горных харчах. А вот свои уже — кроме травы им нечего было предложить.

К вечеру четвёртого дня армы специально устроили свинячью кормёжку грагов. Те не столько порвали, сколько растоптали двух жеребцов и размазали их по дну ущелья. Девчонок отправили вперёд, а вот Дону посчастливилось присутствовать на дикой вечеринке. Гнер с Фуфом не стали стреножить бедный обед и милосердно вскрывать ему горло. Не позволили и Дону безболезненно выключить ему мозги. Они спустили грагов на коней, предварительно преградив ими же все пути к отступлению — и собой заткнули пару дыр. Естественно, кони метались, естественно граги их настигали и валяли по земле. Жрали практически живьём. Слава СС, Дон лишён ночных кошмаров — его сны под неусыпным контролем системы внутренней безопасности.

Джугу оказался умней стабилизатора. Примчался из засады, доложил, что враг уже на подходе и смылся обратно в засаду. Обед в зоопарке он пропустил. Но и «крошки», оставшиеся на столе, чуть не довели парня до обморока. А вид Троцкого с костью в зубах чуть не заставил передумать насчёт выбора компании. Но он не соблазнился предложением уйти в тыл. Толи отвага такая безумная, толи просто дурак? Решил полюбоваться, как три арма да три чудища разметают толпы врагов. Вот Дон вполне бы обошёлся, но мозголом ребятам был нужен. Не столько для мозголомной практики, сколько ради управления в бою грагами. Совместных сражений они ещё не давали. А печальный опыт с Гортензией показал: глаз да глаз да паразитами. Дед остался присматривать за щупами и заходом врага в тыл, а Дон отправился на передовую. Его засунули повыше на склон, в неприметную щель и велели не высовываться. Армы пропали с глаз. А граги просто прилегли среди камней — их шкура идеально сливалась с этой частью горного пейзажа.

И всё-таки первым в бой вступил он. Не потому, что самый умный, а потому, что самый невоеннообязанный. Десяток разведчиков, что шли впереди отряда степняков, моментально углядели его на склоне. Не так уж высоко он и сидел: метров десять от подножья этой части склона. Наверно, невоеннообязанность прописана у него на физиономии — иначе, как объяснить, что разведка не стала таиться? В смысле, от Дона. Беспрестанно зыркая по — и даже принюхиваясь — двое самых инициативных решили взять языка. Спешились и полезли в горку. Остальные встали под ней так, чтобы коням было, где быстро развернуться и удрать. Четверо насторожили луки. Остальные вскинули арбалеты — и это странно. Гнер говорил, что степняки ими не пользуются. Что взводить их в седле невозможно. Но Дон тут же сообразил: это не против людей, это против чудовищ. То, что Гортензия тут не одна, наверняка, вычислили по следам.

Убрать альпинистов можно было в один присест. Но у Дона вдруг включилась военная смекалка — откуда и взялась? Он дал им время насладиться восхождением — даже руки демонстративно уложил на камень: безоружен и глуп. Убивать сразу не стал — просто помог оскользнуться и съехать назад. Потом ещё раз, когда до него оставалось не более метра. Операция по взятию языка затягивалась. Внизу на безруких недотёп зашипели. Вот странно: эти степняки не были привычными Дону узкоглазыми коренастыми крепышами. Они ничем не отличались от прочего населения южного континента — явно прибежали сюда спасаться от войны. Но айтан Джугу был скроен совсем на иной фасон: как раз больше похож на землян-степняков. Отчасти. Размышляя о межнациональных различиях, он скользнул взглядом по всадникам и заметил Гоба. Тот на секунду вынырнул из густого кустарника за их спинами. Чуть ли не у самых конских хвостов. Арм чиркнул себя пальцем по горлу и пропал. Дон понял, что всё делал правильно, а теперь пора. Сконцентрировался, ударил — почти добравшиеся до него альпинисты завизжали и покатились вниз. Два крайних всадника подались от склона во избежание сшибки. Ещё двое отвлеклись на их телодвижения да агонию скалолазов. Остальные продолжали бдить, но их это не спасло.

Гоб встал и метнул ножи — два лучника, даже не пикнув, повалились на шеи лошадей. Остальные двое резко развернулись и пустили стрелы в пустоту. В тот же миг Гнер пролетел меж двумя арбалетчиками. Одного он буквально выдернул из седла и уволок за собой на землю. Второй, хрипло взвыв, завалился на бок и вывалился из седла. Кажется, Гнер успел его толи порезать, толи пырнуть. Сам он приземлился на колени шагах в пяти от морд загоношившихся коней. Развернулся, прикрывшись полупридушенным телом — два болта впились в дёргающегося мужика, что пытался отодрать от горла могучий локоть арма. Обезоруженные арбалетчики выхватили сабли. Понукнули коней на исполина, что отбросил в сторону обмякшее тело и вытаскивал свои клинки. Это Дон уже заметил краем глаза — он ударил по лучникам, наложившим стрелы. Непонятно: завалят их ребята, не завалят — к чему такой риск? Два тела, хрипя, рухнули на землю. Тут и Гнер покончил с арбалетчиками. Подробностей Дон не разглядел за конской тушей, прикрывшей друга. Но крики и неизбежный финал с обрушением тел зафиксировал. На всё про всё ушло чуть больше минуты — отчитался БЗС. И это ещё Фуф с грагами не выступили с обязательной программой. Где их носит?

Где-то неподалёку, судя по разлетевшемуся в ущелье визгу. Кто-то там не дождался разведчиков и сунулся следом. Гнер с Гобом уже испарились. Дон вздохнул и полез вниз. Рискнул пренебречь ползанием за камушками. Ломанулся через заросли кустов, то и дело, запинаясь ногами о булыжники — боялся туда отвлекаться. Наткнулся на каменный завал — через него не полез. Сунулся в обход и чуть не врезался башкой в бронированную задницу. В лицо не узнал, но понял, что граг кого-то треплет. Это они любят. На это они теряют уйму времени — мелькнуло в голове. Зацепил канал, наподдал затейнику приказом по баловству. И тот вмиг сорвался куда-то вперёд, оглушительно визжа. А инициатор этой инициативы остался открытым на все стороны. Убивай его, кто хошь! Они и попробовали — тело само собой дёрнулось в сторону и завалилось за длинный плоский валун. Система внутренней безопасности реагировала на увиденное глазами быстрей человека. Она же не позволила высунуть голову над камнем — по его макушке тотчас противно бряцнула стрела. А боевой режим послал ответку сбоку почти от самой земли, о которую ударилась щека. Только теперь Дон увидал собственными глазами заваливающегося лучника. Всего-то шагах в десяти. В упор бил, сука!

Наконец-то, заработала и собственная половина мозга. Он сразу же увидал Фуфа. Тот крутился, как бес, отбиваясь от троих противников. Положение не критическое — просигналил БЗС. Дон приподнялся и заметил Гоба. Тот как раз проломил кому-то в прыжке грудную клетку. Приземлился, перекатился, подскочил, крутанулся, полоснул саблей по очередной преграде, ткнувшей в него копьём. Снова ушёл в перекат. Положение не критическое — оценил БЗС. Гнера было не видать, и стабилизатор встревожился за один из объектов. Настолько, что Дон подскочил с земли и запрыгнул на валун. Справа Блюмкин кого-то топчет — приказ бросить маяться фигнёй и продолжить драку. Далеко впереди Троцкий отправил в полёт одно тело и тут же обратным движением головы насадил на рога второе. Третье тычет ему в бок копьём — бесполизняк. Блок защиты системы рапортует, что ранений у объекта «Троцкий» не обнаружено. Психологический фон в норме, в оголтелое бешенство не впал. Но, где же Аэгл?

Система распознавания даёт сигнал: влево. Дон не стал терять время на разглядывания — рванул туда. Боевой режим тотчас влепил заряд в кинувшуюся навстречу башку. Дон отшвырнул загнувшегося орущего мужичка — дальше. Тело резко пригнулось и выпрямилось — над ним что-то вжикнуло. Чуть не ткнулся мордой в землю, но устоял и дальше. Впереди две рыскающие спины машут руками. Проблески сабель раздражают глаза. Одна спина резко подаётся назад. Дон активен, кровь кипит, энергия вырабатывается. Выдох, удар пучком энергии в затылок — еле успел отскочить. Степняк рухнул на спину, вцепился в виски. На его место справа выскакивает мужик с копьём. Дона в упор не видит. Лезет вперёд, а там Аэгл — вот и свиделись.

Справа и слева на него наседают одновременно, но БЗС почему-то выбирает копейщика. Гнер на секунду открылся — копьё летит в грудь. А пучок энергии в бритый затылок над ним. Гнер ногой отшвыривает клюющее носом в землю копьё — за ним следом валится и сам воющий копейщик. Гнер отбивает удар слева, уклоняется от правого. Ему уже ступить некуда — вокруг сплошные трупы. Правый степняк рвёт дистанцию, пытаясь задавить его серией молниеносных ударов. Но БЗС опять бьёт не в него, а в новичка, подоспевшего на подмогу. Дон не успел удивиться, как в молниеносного активиста врезалась бронированная визжащая глыба с драным ухом. И впечатала вопящего степняка в каменную стену — в больших чёрных глазах скорей ужас, чем боль. А ведь Ромео у них не самый крупногабаритный.

Дон переступил через скрюченное агонизирующее тело, и тут же в башке вспыхнуло предупреждение: объект «Джугу» покинул систему. На его памяти это впервые, но стабилизатор мигом понял: парня больше нет. Он ввязался в драку вместе с новыми друзьями, которых почти боготворил и вот… Дон машинально развернулся. Хотел найти взглядом тело парнишки… Его снесло чем-то тяжёлым — брюхо со всей дури впечаталось в землю. Лбом приложился так, что искры из глаз. Но тело мигом перекатилось на спину — над ним возвышался Гнер. Обе сабли воткнуты в землю по бокам. А он плющит башку щербатого худого степняка двумя палками… Двумя половинками копья. Ими же сворачивает набок морду героя, сунувшегося к нему слева. Аэгл, отшвырнул обломки, цапнул левую саблю. Правую руку, изогнувшись, протянул Дону:

— Шевелись!

Вздёрнул стабилизатора на ноги, подхватил вторую саблю, сухо бросил:

— Держись рядом.

Дон приготовился стоять с ним спиной к спине. Но вдруг всё закончилось. Система слежения показала жёлтых клопов, уползающих от белого жука в центре сетки. От его жука. Слева неподалёку копошился синий таракан «Гоб». Второй — «Фуф» — торчал к центре серой блямбы. Это он оседлал Троцкого и подгонял бегущего врага. Только бы не увлекался. Хотя вряд ли, не дурак же. Гнер закинул в ножны левую саблю, отёр ладонью лицо, приказал:

— Уходим.

К Дону с весёлым кваканьем подкатил Блюмкин: морда в крови, глаза в восторге.

— Давай подсажу, — пригнулся Гнер, подцепил его ногу и подкинул вялое тело на спину. — Здорово я тебя приложил. Вон морда вся серая. Но, ты молодец. Твой проход ко мне был ничего себе, — хвалил он уже на ходу. — Только последнего прощёлкал. Чуть копьё в спину не словил. Гоб! Уходим!

Дон не стал объяснять про Джугу. Потом. У него дико шумело в башке, звенело в ушах, а тело вот-вот растечётся киселём по спине грага. Но он доволен. Сегодня они с БЗС были заодно. Сегодня у него почти получилось. Интересно: а когда окончательно получится, сможет он навалять арму?

Глава 14

Ничего нет подозрительней хеппи-энда

Дон взасос надеялся, что кутуги обосрутся после первой стычки, как надо. Никто не считал, но система распознавания выдала приблизительную цифру вражеских потерь: семьдесят три с учётом заваленной разведки. Остальные должны были весьма убедительно расписать все ужасы свалившейся на них чёрной магии вкупе с чудищами. Иначе, как объяснить такие потери, если у противника всего три человеческие боевые единицы? Да, супер воины непревзойдённых кондиций, но три есть три. Короче, надежда Дона имела все права на жизнь, но Гнер первым её беспощадно растоптал. А кутуги прошлись по ней вторым эшелоном. Правда, следующие сутки они больше не рыпались — и даже не приближались. Но армы дружно проголосовали: кутуги не уйдут. Пришельцы не постеснялись продемонстрировать себя во всей красе — они попали в разряд очень большой опасности. А кто же пустит большую опасность гулять по собственной земле? Её не один век отвоёвывали у конкурентов, чтобы вот так просто — за здорово живёшь — отдать каким-то проходимцам. Дон предложил, мол, давайте им объясним, что мы реальные проходимцы: пройдём и пропадём навечно. Ребята посмеялись и заявили, что это даже не смешно.

А потом начали подыскивать место для второй стычки. Эту они намеревались провести на своём поле. Гнер даже прихватил Лэйру с Троцким и унёсся разведывать географию впереди. Вернулись они ночью, когда остальные толь-только сгоношили привал. Аэгл велел всем поднимать задницы и шевелить костями. Граги, сожрав последних лошадей, были не расположены к прогулкам. Но, победа над их бывшим вожаком давала о себе знать: даже Троцкий признавал лидерство Гнера в некоторых вопросах. Он плотно заправился после разведки и навтыкал сородичам для бодрости — сама Гортензия не посмела огрызаться. К выбранному генералом месту не шли, а почти бежали. Добрались уже после полуночи и упали мёртвыми. Девчонок хватило только на чай — остальное взяли на себя бодренькие, как сволочи, армы. Запекли на углях конину, сварили болтушку и встали на стражу. То есть, сели рядом с Доном и поминутно требовали отчёта о передвижениях противника. Тот вряд ли куда-то передвигался, грамотно используя ночь для восполнения сил. Кто гоняет лошадей по горам в темноте? К тому же полукилометровая зона контроля стабилизатора в горах вообще стала с гулькин нос. Мужики отстали от недотёпы и убрели в предрассветный туман в компании Блюмкина с Ромео.

Дону не дали выспаться, не дали поесть нормальной горячей пищи, и не дали высказаться, когда он узнал, что кутуги так и стоят на месте. Мужики притащили пару языков и посчитали, что стабилизатору без допроса просто не выжить. КУСа они почему-то не тронули, а сам дед самоустранился. Донн сонно пялился на крупного для степняка воина с шикарным стильным хвостом на затылке. Бородатая рожа философски настроена на грядущие испытания. Пальцы всё время где-нибудь что-нибудь расчёсывают. Уже одно это отбивало всякое желание подходить к нему ближе, чем на пять метров. Да и то с учётом направления ветра: а вдруг блохи используют его для десантирования на удалённые предметы? Второй язык перерос Руфа года на четыре — не больше. Он жутко трусил и горячо любопытствовал на лагерь чародеев. Более всего парня поразили не Троцкий с Блюмкиным: самые габаритные да колоритные. Его сразил Руф, которого взяли в кольцо Рамаз с Бестолочью. Мальчишка изо всех сил трудился, почёсывая троглодитов в самых нежных местах, которые у них ещё были. Рядом валялась Гортензия и благосклонно наквакивала старательному чесальщику что-то нежное. Было чему позавидовать.

Допрос показал, что кутуги и рады бы сдристнуть отсюда в единый миг в едином строю. Но, шехай Агрем жутко неверующий на всякие сказки, пусть они и воплотились в жизнь на глазах нескольких сотен свидетелей. А следовательно, будет казнить. Нет, казни у кутугов не что-то беспорядочное — как шехаю взбрендит. От такого шехая народ может вполне себе запросто уйти во чисто поле. Были прецеденты. Но, больно уж кутуги не уважают трусость, выискивая её следы даже в мелочах. Традиции, етить их. Заявление Гнера о том, что они тут не в набеге, а просто пробегают мимо, степняка озадачило. Прежде железные воины никогда не пробегали мимо возможности свернуть кому-нибудь шею. Баб, правда, не трогали — с собой уводили. А вот мужикам, попавшим под железный пресс, приходилось туго. Тут же немыслимый аттракцион: железным расхотелось убивать! Да и бабы им не нужны — кто ж поверит, что земля стоит на трёх слонах?

Дон терпеливо приводил аргументы в пользу их версии. Дескать, идут они стороной от головного стойбища — это раз. Идут быстро и всё время в одну сторону: на север. Это два. Идут и никого не трогают… Прынца завалили? А он сам полез нахальничать. Его бы и после этого отпустили живым-здоровым, кабы он на баб железных губу не раскатал. Всё честно: залупился — получи. Всё, как полагается: залупился не по делу — сдохни. А у вас не так? Что же до пары выживших свидетелей, что притаранили шехаю весточку, так им верить даже странно. Они всякого наплетут, лишь бы не удавили. Агрем хорошо устроился: трусам верит, а проходимцам нет. Хотя те и другие доказали на деле: первые струсили, а вторые проходят мимо. Так-то оно так — кивал степняк, внимательно разглядывая лагерь. Только вот чёрное колдовство кутуги очень сильно не уважают. А тут вон жуткие чудища на побегушках служат. Дон не выдержал этой тугомотины и спросил прямо: есть в их банде идиотов хоть один умный? Оказалось, есть. Сам шехаев сын: Бжат Агремович — бахадур и мудрец.

— Что самое печальное, — вздохнул Дон, — этот умник кристально честен. И выражает мнение большинства.

Кто б сомневался, — намекнул Гнер, что допрос проводил манипулятор. — Только толку нам с его честности? А с ума ещё меньше.

— Так пусть тащит на переговоры их мудреца, — предложил Фуф. — А то мы тут до второго конца света будем воду толочь.

— Не будем, — процедил Гоб. — Ещё немного, и я этому уроду спину сломаю.

Степняк и на эту угрозу отреагировал философски, мол, какая разница, кто сломает, если он тут ничего не решает. Короче, отпустили обоих. Надежда Дона подняла голову: а, может, теперь отцепятся? Если этот Бжат отважится прийти на переговоры.

Тот отважился и пришёл — репутацию нужно подкармливать. Правда, явился не в полном комплекте: бахадура приволок, а мудреца где-то обронил. Мужики и пары минут его не послушали, как загрустили: дохлый номер. Дон насильственно пригласил Агремовича выложить всё, как на духу — тот и расстарался. Сын он у папы не старший — впереди ещё трое выстроились к наследству. Шехаем просто по праву рождения не стать — нет такого закона. Но, при выборе происхождение учитывается, ежели претенденту есть, что предъявить помимо. Два старших брата уже отличились на воинском поприще. А он, как полный неудачник, пока не нашёл место произрастания славы. Потому и напросился в эту карательную экспедицию. Резоны прохожих ему понятны, и в целом он их одобряет. Вот только плевать ему на те резоны, коли слава корячится. Фуф тут же предложил паскуднику обрести славу в поединке с железным. Пообещал, что они выставят самого слабого: его собственной персоной. И даже оружие отберут — только руки оставят. На что бахадур Бжат заявил, дескать, он не дурак помирать молодым да в одиночку. Поэтому от них не отстанет — пусть даже не надеются. С тем и ушёл.

Дон, было, возмутился, какого чёрта его не прихлопнули прямо здесь? Остальным-то славы не надо — им народы не водить. Они бы точно убрались восвояси. Всё бестолку: у армов честь, видите ли. Ага! У всех её навалом — у одного стабилизатора за неимением чести простой геморрой. Мужики от души посочувствовали, мол, не переживай. Может, после второй — а на деле уже третьей — взбучки кутуги угомонятся. Они же, в свою очередь, обещают, что постараются прихлопнуть их великого полководца, чтоб не путался под ногами. Утешили и куда-то мызнули. А Дон потащился к девчонкам — жаловаться.

Те грелись на солнышке и маникюрили ногти древними армейскими ножами. Паксая, выслушав брата, глубокомысленно изрекла:

— Потерпи. Может, обойдётся?

Лэйра была более конструктивна:

— Донатик, я категорически против, чтобы ты носился по полю боя, как дурак.

— Я это не планировал! — огрызнулся он. — Так вышло.

Обвёл взглядом узкое ущелье — просто щель в скале, пробитую когда-то рекой. В результате оползней — или ещё какой напасти — его перегородили две высоченные насыпи. Армы не зря так рвались попасть сюда, как можно, быстрей. Дон покосился на крутую скалу за спиной: для здоровья поганая, для засады в самый раз — пусть попробуют его оттуда сковырнуть.

— Залезем на склон, — дал расклад стабилизатор. — В узком проходе проще держать оборону. Мы с тобой засядем в десятке метров до прохода. А Лэли с Вугом прямо над ним. Будем сверху поддерживать ребят.

— На таком расстоянии? — искренно удивилась Лэйра тупости предложения.

— А никто и не говорит, что я буду работать артиллерией. Нам всего-то и надо, что включить кутугам тормоза. А мужики их станут резать максимально безвредно для здоровья.

— Я фильм видела про триста спартанцев, — встряла Лэли. — Они там тоже в узком проходе воевали.

— Ага, — усмехнулась Лэйра. — Их воспели посмертно. А мне мужики ещё нужны.

— Нам не надо посмертно, — поддакнула Паксая. — Нам нужно их пожизненно эксплуатировать.

— А их в том узком проходе граги не потопчут? — продолжила умствовать Лэйра.

— Это уже их проблема: куда бронетехнику девать, — отмахнулся Дон. — Я им не нянька. Это армам воевать приспичило, вот пусть и отдуваются.

Дон не принял участия в дальнейшей словесной возне. Он припомнил, как метался в гуще боевых событий, и поздравил себя за превосходную идею стать уклонистом. Затраты энергии на проникновения неизмеримо меньше, чем на утехи боевого режима. Тот вообще не умеет экономить здоровье своего носителя — досадливо поморщился стабилизатор. Затем поднялся и решительно направился на командный пункт.

Его идею одобрили, не успел он связать двух предложений. Оказывается не одни гады такие умные — военные тоже скумекали, как их лучше употребить. И даже пулемётные гнёзда уже приглядели. Дед лишь самовольно сделал перестановку: Дону отдал мелкую, а Лэйру прикарманил. И Руфа с Паксаей в придачу решил прихватить, дабы внизу не попались случайно под горячую руку. Тарьяс, было, заупрямился. Мол, он и ту битву просидел в тылу, и теперь его гонят отсиживаться за чужими спинами. Мужики, понятно, махом объяснили мастеру, как и каким местом он не вписывается в их ряды. Но, если уж ему так приспичило, пусть хватает пару арбалетов и лезет к Дону под бочок. СС будет пакостить мозгами, а он болтами. На том и сошлись.

Бжат-бахатур повёл своё войско на приступ развёрнутым фронтом. Там, где он начал, развернуться ещё было. А на подступах к врагу уже не было. Особенно верхом: под ногами просто море разливанное мелкого каменного крошева, что катала здесь вода. Обкатала, вроде, гладко, только коню один хрен, обо что спотыкаться. Так что в атаку кутуги пошли ногами. Дед с Лэйрой сидели над головами трёх богатырей. Сам он сидел метрах в двадцати от армов — на тех нападали мимо них с Лэли. Тут опасность словить стрелу была ощутимей, так что Тарьясу порекомендовали не высовывался с его арбалетами. Демаскировка никому не нужна.

Их гнездо было неприступно — армы еле-еле заволокли в него диверсионную группу. Натурально, каменное корыто, по бортам которого они с Лэли выстроили баррикаду с бойницами. Сквозь них и приготовились заряжать мозги проползающего под ногами врага вялостью духа да негой в членах. Собственно, он мог сразу подбить Бжата и свернуть встречу в самом начале. Но, армы заартачились. Дескать, победа будет неубедительной. Со степняками так нельзя: тех в победе убедят лишь кровь да разбрызганные мозги. К тому же стабилизатору нельзя переутомляться, а то из гнезда выпадет. Максимум пользы, что сломанная шея того, на кого он приземлится. Если хочет действительно поскорей покончить с этим тухлых делом, так пускай в первую очередь ликвидирует лучников. Вот от них армам действительно может достаться по полной. С остальными же они и сами как-нибудь разберутся. А поймут, что прижало, так выпустят из-за спины запасный полк. Тот едва удалось уговорить не высовываться до времени. А тем более не орать во избежание демаскировки.

Дон сроду не претендовал на лавры военного эксперта. Но превосходно осознавал роль привычки в жизни индивида или группы таковых. Привычка ни в чём себя не ущемлять среди степных просторов изрядно подпортила кутугам атаку. Желание навалиться всем миром и задавить могучих железных спровоцировало давку у прохода, где разминались трое богатырей. Дону припомнился анекдот о витязе, что подъехал к камню на распутье и прочитал: вы находитесь в почках Змея-Горыныча. Судя по досадливым гримасам армов, кутуги у них в печёнках — хмыкнул он и занялся лучниками. Вроде, можно считать, что у ребят проблемы, если тут каждый второй лучник. Но, проблема-то как раз у тех: цели всего три и толкущиеся коллеги начисто перекрыли их, торопясь утыкать железом. Бжат уже оценил такое неудобство. И мечется за спинами нападающих, исходя гортанным чаячьим криком. Лучники тоже в активе: толкутся, лезут на валуны, взобравшись, примериваются — один хрен никак.

На передовой броуновское движение во всей своей красе. Армам в проходе тесновато, но ни один не углубился во вражьи ряды. Ребята держат свою линию, прикрывая фланги друг другу. Отбиваются лишь от тех, кто к ним сунулся, сократив дистанцию. Кутуги напоминают ту бабу из анекдота, что чешет от насильника с единственной мыслью: а не слишком ли быстро я бегу? Вылезет такой наперёд да изобразит парочку поспешных выпадов на удачу — а вдруг арм сам наколется на саблю? И тотчас рвёт дистанцию со всей заманчивостью: отпрянет и ждёт погоню. Дескать, пусть железный только рванёт в азарте, а тут уж его всем миром затопчут. Железные погифисты игнорируют их заманухи. А чего им ерепениться, если каждый второй заманушник скатывается с невысокой насыпи под ноги оголтело орущего в нескольких шагах наступления. Максимум, что армы себе позволяют: шаг-другой вперёд, и тотчас обратно в линию. Кажется, им скучновато без активного развёрнутого манёвра, но ребята держат себя в руках.

Насмешничая над вялой и в чём-то нелепой битвой, Дон аккуратно работал с лучниками: ориентировал их на новые цели. В сутолоке атакующие не сразу сообразили, что стрелы сородичей бьют им в спины. Благо процедура была энергоэффективной, как всё примитивное. Дон сразу отказался от глубокого проникновения да зомбирования врага — слишком много лишней возни. Лэли моментом всосала идею и занялась диверсией. Поверхностное внедрение, намётка цели, и взгляд переходит на соседнего бедолагу, вскинувшего лук. После первого нестройного залпа трёх попаданцев «в своих» сгоряча прирезали. После того, как следующая стая стрел выкосила задние ряды нападающих Бжат Агремович заподозрил, наконец-то, в сём несообразии чёрное колдовство. Он отцепился от бедных понурых лучников и с подозрением вытаращился на трёх железных — чересчур уверенные рожи тех подтверждали догадку.

Тут и терпению грагов пришёл конец: за спинами армов разразилась буря концерта. Нападающие принялись пятиться назад, натыкаясь друг на друга и поминутно оглядываясь на начальство. Отданный им приказ явно превосходил их возможности, так что полководец просто обязан был одуматься. Морда надувшегося от обиды Бжата пошла бурыми пятнами. Он сжал кулаки и замер, не в силах отдать приказ к отступлению. СС не видел причин продолжать эту трагикомедию, и Дон согласился: надо кончать. В разорённые бессильным бешенством мозги Бахатура Агремовича они вошли через парадные двери, как к себе домой. Помогли парню принять реальность, покуда та не поимела его со всей жестокостью неизбежности. Приказ к отступлению он, видать, процедил сквозь зубы. Но отирающиеся рядом приспешники мигом протрубили его во всеуслышание.

— Наконец-то, — устало пробормотала под боком Лэли. — Донатик, наподдай ему, как следует. Так, чтобы он вообще убрался домой. Надоел, сил нет!

— Так, нам с того толку не прибавится, — рассудительно огорчил её Тарьяс. — Этот щенок сунулся к нам и получил по харе. А его папаша к нам ещё не совался. И не получал. А со слов сынка ему того удара не прочувствовать. Разве для гордости плюха ощутимая.

— Думаешь, этот уберётся, но Агрем явится? — уточнил Дон.

— Так, это ж какой урон его чести? Он же у них великим числится, — сказал, будто плюнул мастер. — А великому такое позорище нипочём не стерпеть. Уважать перестанут. Там у него желающих на место шехая, поди, с десяток наберётся. Из тех, что понаглей. А более смирных так и вся сотня имеется. Он лишь оступится, даже не упадёт ещё, как в него со всех сторон вцепятся.

— И тут нет прохода от Наполеонов, — проворчал под нос Дон, уже почти ненавидя этого придурка Бжата, которого с минуту назад даже пожалел.

— Чего? — переспросил Тарьяс, приподняв брови.

— Не обращай внимания, — мигом влезла Лэли, долбанув стабилизатора в бок кулачком. — Ты программировать его собираешься?

— Он итак уйдёт, — отмахнулся Дон, любуясь унылым отступлением.

— А вдруг нет?

— Так, деваться-то ему некуда, — успокоил девчонку мастер. — Он уж потерял лицо. Его вон уже свои-то почти не слушают. Прихлебатели. А остальные и вовсе мимо смотрят. Скольких уже потеряли прежде. Сколько отсюда унесут, — кивнул он в сторону кутугов, что тащили трупы сородичей.

Армы им не препятствовали. Им было не до того — они воевали с рвущимися в битву грагами. Натурально, врукопашную. Фуф, вцепившись в клыки Блюмкина, пытался покрепче упереться ногами в землю. Но только сползал с насыпи, оставляя борозды. Да ещё терпел зловонное фырканье прямо в лицо, отчего заводился гораздо больше, чем от битвы. Гнер бодался с Троцким взглядами, и тот пока не решался смести с пути человеческого вожака. За его спиной визжал и подпрыгивал Ромео. Один Гоб бдил, наблюдая за соблюдением процедуры отступления. Зря старался.

— Больше всего они хотят, чтобы армам удалось удержать грагов, — прокомментировала Лэли поведение резко ускорившихся кутугов. — Они благодарны своим врагам за помощь.

— Так понятно же, — поддакнул Тарьяс, не торопясь, однако, разряжать арбалет.

— Чтоб он сдох, этот Бжат! — окрысилась Лэли на поверженного полководца. — Столько людей зазря погубил! А у них ведь семьи дома остались.

Проклятый бедолага продолжал торчать посреди уже почти схлынувшего потока отступления. И всё так же пялился на дружески воюющих с чудищами железных. Вокруг него слонялись несколько прихлебателей, как их окрестил Тарьяс. Они явно чего-то опасались: так и зыркали на каждого тащившегося мимо мужика. Но, одного всё же прозыркали. Высокий бритоголовый амбал вдруг резко сорвался с траектории и прыгнул к Бжату. Мысленно философствующий Дон совершенно отчётливо увидал, как левая рука воина цапнула прынца за шею и потянула на себя. А правая трижды ткнулась ему в живот безо всякого замаха и прочих бойцовских красивостей. Бжат, уперевшись взглядом в подбородок убийцы, трижды дёрнулся. Бритоголовый оттолкнул от себя шехаёныша и вытащил саблю. Опомнившись первыми, трое приспешников прыгнули на него, что-то оголтело вопя.

Дон мгновенно просчитал ситуацию — безо всякого компа в башке. Поймал голову самого ретивого и отдал приказ воспрянувшему боевому режиму. Может, и не поразил насмерть, но заминку дёрнувшегося тела врага бритоголовый отыграл грамотно. Чиркнул саблей по горлу, отскочил от рухнувшего чуть ли не на него тела и занялся остальными двумя. Через несколько секунд он остался один на один с последним противником, которого завалил уже самостоятельно. Дон, было, подивился, отчего это остальная тройка приспешников тормозит. Машинально покосился на Лэли — огромные сосредоточенные глаза мелкой буровили кого-то из них. Понятно: ещё не поняла подоплёки, но включилась в процесс. Золотая девка! Собирающиеся вокруг немногие воины не торопились встревать в стычку. Ещё бы! Этот верзила и сам не ожидал от себя столь титанического подвига. Остальные тем более не ждали от него ничего доброго. В самокопания герой не полез. Лихо прокрутился между вялыми противниками и прирезал всех. Даже того, что трясся после удара Дона в затухающей агонии на земле.

— И зачем тебе это? — досадливо промямлила Лэли, откачнувшись назад и прикрыв глаза.

— Так, на пользу же, — взялся разъяснять Тарьяс. — Явится он таким-то победителем в становище и непременно схлестнётся с Агремом. Время нам выиграет. Ты, парень, верно рассудил: нельзя было не помочь. Чего-то я проголодался, ребятки. Давай-ка, Лэли, я тебя вниз спущу. А то вон совсем из сил выбилась. И нелёгкое же у вас ремесло, — ворчал он, переваливаясь из гнезда и закрепляясь на скале. — Куда ж такой хлипкой-то? Совсем девку замордовали.

Дон полез вниз самостоятельно. Но вместе законно ожидаемой похвалы получил взбучку. Дед с Лэйрой изругали его в хвост и в гриву за такое легкомыслие. Мол, отступающий враг совершенно не обязательно безвреден. К примеру, в выползающих из гнезда колдунов — а кем иным они могли быть — вознамерились на прощанье пострелять. В качестве залога, так сказать, будущих побед непременного реванша. И не будь у долдона таких умных и бдительных родичей, этот мир мог лишиться, возможно, последнего стабилизатора. Разошлись бдительные умники не на шутку. Но, долго повыступать им не удалось: армы подхватились, наплевав на перекур, и потащили их дальше. Они-то абсолютно точно ожидали нового витка конфликта с местными.

Морем запахло за несколько километров до финиша. Во всяком случае, Дону так казалось. Впереди лежал перевал, что не обойти, не объехать. И это лишь казалось, поскольку разведывать обходные пути никто не собирался. Сквозь него когда-то прорубили широкую дорогу, выплывающую сюда из степи. Понятно: если к тоннелю не ведёт автобан, то на кой хрен он вообще нужен? Собственно, изначально он итак был не нужен. Его соорудили, когда север с югом объединились против потустороннего материка. Посетила ребят такая фантазия, будто общий враг сделает их более приличными соседями. А у фантазёров при власти с этим без проблем: сочинил, так навояй по скорому, благо казна под боком. Пока ещё идея морально не устарела. С этой идеей им не повезло: успела состариться. Сразу, как только две параллельные трубы перебросили с берега на берег. Этим благое дело и кончилось: никаких коммуникаций в них не завелось. Собственно, для человекоперевозок тоннель не предназначался изначально — только для грузовых. Туго тут было с туризмом с материка на материк — не любили местные шпионов, которыми были все без исключения инородцы. Короче, соорудили себе предки нечто, вроде межконтинентального транспортёра, но с транспортировкой не успели: укокошили друг друга раньше. Одну трубу умудрились скрутить в бараний рог, а вот вторая чудом выжила.

И даже оказалась доступной для таких толстобрюхов, как граги. Правда, подходы к цели огорчали. Дорога, где даже остались фрагменты прежнего покрытия, упиралась в огромный каменный завал. Перевал предки раскокали грамотно и со всем старанием. Не трудно представить со стороны, какие стены возвышались вдоль автобана. И сколько тут всего бабахало, если они чуть ли не съехались посредине. С годами завал перестал отличаться от самого перевала, если бы не явные признаки дорожного полотна. Будь тут джунгли, так и того бы не осталось.

— Вполне проходим, — оценил Гнер, наблюдая, как порывистый Блюмкин штурмует склон.

— А ты сомневался? — слегка удивился Дон. — Я думал, это вопрос решённый.

— Вопрос решённый. А дело рискованное. Думаешь, если грагам однажды повезло пройти тоннель и не сдохнуть, так это гарантия?

— Ну, наверно, я именно так и думал, — озадаченно признался Дон. — Погоди, ты что, пересмотрел планы?

— Ты ж не лазишь ко мне в голову, — усмехнулся Аэгл.

— Да, у тебя на роже написано! Давай, не томи: мы пойдём в тоннель, или нет?

— Я против, — невозмутимо бросил Гнер. — Тут и наземные-то сооружения через столько лет сплошь труха, а подземные-то. Даже подводные. К примеру, мы не знаем, сколько тут было землетрясений.

И тут в башке вспыхнуло. На всю ширину и вглубь до донышка. Строчка в инете, случайно зацепленная глазами: землетрясения в Гибралтарском проливе какого-то там дня 2016 года. За полгода до его кончины. Смотреть не полез — не его тема. Но, оно же вылезло! Интересно только, чего раньше такое просветление не сработало? Потому, что он не стоял перед этим перевалом? Страшно даже представить, что это воспоминание застигло бы его уже на полпути под водой. И на кой ему вся эта электроника в черепушке, если она не может защитить своего носителя от паники в самый ответственный момент? СС невозмутимо отбрехался, дескать, память носителя недоступна для анализа, если инфа из неё не поступает в ПЗУ системы распознавания. А такая инфа не поступала.

— Заткнись, тварь! — выпалил он.

— Как скажешь, — с той же невозмутимостью согласился Гнер.

— Отстань! — вскипел Дон. — Я не тебе! — вдохнул, выдохнул и объявил: — Ты прав. Планы меняются. Кстати, а они уже есть?

— По воде, — пожал плечами арм. — Другого способа нет. Если ты, конечно, не знаешь, где остался не сгнивший самолёт.

— Сами справимся? — проигнорировал издёвку Дон. — Или вернёмся?

— Куда? — не понял Гнер, но тотчас сообразил: — К подводникам? Не вариант. Кораблик они нам сообразят, не откажут. Но, плавать вдоль берегов нужно уметь. Со всеми хожденьями и подготовкой убьём кучу времени, а в результате потонем где-нибудь на полпути. Подводники нас на север не повезут. Они и сами-то дальше своей базы не ходят. Они ж рыбы, а не моряки. Им морской флот без надобности.

— А зачем нам кораблик? — не понял уже Дон. — Мы что, торговцами заделаемся? Нам всего-то пару десятков километров проплыть.

— Полтора, — машинально поправил подошедший Гоб.

— Два, — поддержала друга Лэйра, подгребая с другой стороны. — Дон, ты помнишь, что такое Гибралтар?

— Только географически.

— А что это? — полюбопытствовали Гоб и глаза Аэгла.

— Неважно! — отмахнулась гадина. — Вам интересно лишь одно: в этом нашем проливе должно быть довольно сильное течение. Из океана в море… В смысле, во внутренний пролив. Значит, непременно снесёт, а это лишние километры. И хорошо, если только пять. Как бы в два раза не набежало.

— Набежит, — вздохнул Дон. — Нам же грагов перевозить.

— Зачем? — удивился Гоб. — Пусть тоннелем шпарят.

— Хотелось бы, — разочарованно вздохнул Дон. — Да не выйдет.

— Почему?

— Они его, как огня боятся, — пояснила Лэйра. — Без нашего контроля ни за что туда не сунутся. Да и под нашим будем их туда силой втаскивать.

— Плот придётся лепить ого-го какой, — продолжил тосковать над перспективами Дон. — А им управлять будет нелегко. Против течения не справимся. Собственно, меня обрадует, если мы просто дотянем до того берега. Получается, значительно восточней пролива. Остаётся вопрос: как перевезти грагов?

— На плоту, — уверенно выдала Лэйра.

СС уже закончил подсчёты, исходя из примерной массы взрослого самца. Дон принял к сведению инфу и мрачно посмотрел на подругу. Та мигом поняла причину опалы и преувеличенно спокойно поинтересовалась:

— Сколько брёвен нужно для моего Троцкого?

— Смотря, каких, — буркнул стабилизатор.

— Вон на склонах полно пихты, — заметил Гоб. — Она прилично на воде держится. С той стороны перевала, думаю, не меньше.

— Это радует, — проворчал Дон. — Надеюсь, там приличный лес.

— И сколько брёвен нам понадобится? — мгновенно понял намёк Гнер.

— Сотен пять, — охотно просветил друзей-мореплавателей стабилизатор.

Лэйра вытаращилась на него, как монашка на осквернителя. Заподозрила, что он просто издевается.

— Значит, сначала проверим тоннель, — хладнокровно резюмировал Гнер. — Если повезёт, нам не придётся здесь торчать пару лет, строя мост на тот берег.

Через перевал не переползли, а практически перелетели. Всем загорелось поскорей убедиться, что им не грозит долгая муторная жизнь на этом негостеприимном берегу. Привал соорудили, но каждый подпрыгивал, поминутно пялясь на чернеющее вдали дуло тоннеля. До него оставалось не более трёх километров вниз по пологому склону — вожделенная цель просматривалась, как на ладони. Армы решили, что на разведку отправятся Гнер с Гобом — в их прикидки никто не вмешивался. В конце концов, именно им рисковать, в чём с армами никто не сравнится. Начало подвига наметили на утро. Нужно было тащиться на охоту — кормить грагов — а на это как раз полдня и уйдёт. К тому же их предстояло подготовить: Дон потребовал, чтобы Троцкий с Блюмкиным тоже участвовали в разведке. А те ни за что не желали снова лезть в эту опасную дыру.

Причина опасности заключалась не в каких-то технических характеристиках — тут бородавочные эмоции были глухи. Никакой отрицательной памяти, помимо темноты и длины пройденного пути. Верней, не пройденного, а преодолённого на максимальной скорости в три этапа. В тоннель — несколько лет назад — их загнал страх перед огромным хищником породы кошачьих. Щупам не без труда удалось собрать мозаику из полузабытых воспоминаний Троцкого с Гортензией. Дону не без труда удалось принять этого хищника к сведению. Он очень сомневался, что подобные кошки могут существовать физически. Дед, ознакомившись с камнем преткновения грагов, подтвердил, что в природе таких не бывает. Но, ведь и таких кабанов не очень, чтобы. Отсюда возникла гипотеза, что у тех и других были одни и те же родители, чтоб им в аду не скучалось! Память Гортензии — самая качественная и неистеричная — указывала на трёх особей, от которых они тогда линяли через дыру в скале. И вроде, как кошки поначалу полезли за ними. Потом передумали и вернулись к свету. Семейство грагов из папы, мамы, молодого Троцкого, юного Блюмкина да малого Ромео тоже вздумали покинуть убежище. Но, кошки не дремали — чуть не прихватили их за жабры у самого выхода. И опять пришлось уносить ноги в тоннель.

Сколько эти кошки-мышки продолжались, так и не выяснилось. Долго. Потом граги двинулись дальше по тоннелю в поисках выхода. Его долго не было, и они ещё сделали несколько попыток вернуться. Короче, кончилось тем, чем кончилось: они сделали географическое открытие. Страшно оголодавшие, окончательно сбитые с толку и довольные встречей с несколькими всадниками. Так вот и прижились на юге людоедствовать. Впрочем, они и на севере не особо стеснялись на этот счёт. Об этом у них сохранились хорошие воспоминания. А вот о тоннеле самые ужасные — поди, загони их туда снова. Тут вся надежда была на щупов. И по всему выходило, что кому-то из них нужно участвовать в опасном эксперименте — поняли Дон с дедом. Манипуляторы в качестве утешителей так же пригодны, как отбойный молоток для ювелира. Прибитые силою их мысли граги в качестве служебно-розыскных собак и вовсе никакие. А они должны включить все свои природные радары на полную катушку. Не природные тоже. Армы попытались, было возбухнуть против баб на корабле, но Лэйра с Лэли их мигом задвинули. А после старшая сестра так же задвинула ретивую младшую: сообщила, что в таком деле важней мозги, чем умение обращаться с животными.

Утром разведчиков собирали на работу, как на войну. В полном составе, кроме Фуфа с Ромео, что помчались разведывать в другую сторону: через перевал. У армов внутри так и не успокоилась их параноидальная военная чуйка. Восставая против человеческой логики, она твердила: ничего для них на этом берегу ещё не закончилось. Дону страшно не хотелось им верить. А вот СС оценил вероятность неприятного исхода, как шестьдесят семь с копейками, против тридцати двух с ними же. С этим педантом не поспоришь. Вот и не надо — показало ему будущее во всей красе. Разведчики ещё только завязывали вещмешки, а на макушке перевала уже нарисовался Фуф. Он мчался вниз семимильными прыжками, рискуя свернуть шею. Отступление прикрывал Ромео, противно визжа куда-то на ту сторону.

— Собираться! — рявкнул Гнер, хватая свой собственный уполовиненный рюкзак. — Уходим!

— Вот и проверим тоннель, — неоправданно бодренько заявил дед, помогая Лэли. — Либо все пройдём, либо никто.

— А, может, мы их снова прищучим? — засомневался Тарьяс, лихо пакуясь.

— Будь так, Пайдар бы не нёсся, как ошпаренный, — проворчал Гоб, закидывая свой рюкзак на взволнованного Блюмкина.

Система слежения пока молчала, и Дон спросил по старинке:

— Гнер, думаешь, Агрем лично заявился мстить?

— Он не мстит! — прошипела Лэйра, залезая на коленопреклонённого Троцкого. — Он самоутверждается.

— Тогда точно не отцепится, — вздохнула Паксая, подавая рюкзак Руфу, восседающему на Гортензии.

Им предстояло стартовать немедля — малыши не могут сравняться со взрослыми в выносливости. Так что Гортензия помчит к тоннелю с перекурами. Бестолочь с Рамазом уже сделали ноги в ту сторону — у них неприятных воспоминаний о дыре в скале не осталось.

На этот раз и Дону пришлось засунуть гордость, куда подальше. Даже Тарьяса водрузили на Троцкого — сильный в ходьбе, в беге мастер был никакой. Только армы бежали к тоннелю, как на прогулке. Лишь постоянно оглядывались или косились на стабилизатора. Но, система слежения всё ещё молчала. Неприятно было думать, что они поспешили. Ещё неприятней, что эти три километра от перевала до тоннеля перевалившая конница пройдёт, как по маслу. А эмигрантам ещё нужно заволочь в темноту грагов. И ведь пришлось бы с ними повоевать, если бы не помощь кутугов. Те не пошли через перевал. И правильно: что им там делать с конями? Они обошли его по какой-то щели, которую беглецы поленились найти. Теперь конница выползала оттуда тоненьким ручейком, как вода из горлышка бутылки. И тотчас растекалась широкой плотной лужей. Если учесть, что всё это текло сверху вниз, то зрелище впечатляло.

Заартачившиеся метров за триста от тоннеля граги насторожились. Нет, они привыкли кромсать этих надоедливых всадников, и не слишком их опасались. Однако, не в таком количестве и не на открытой местности. Кутуги, к тому же, орали, как резанные, что было слыхать даже отсюда. Первой засомневалась Гортензия. Видать, прикинула на весах оба зла, и тоннель ей показался более симпатичным. Лэли гнала ей в голову массу самых неприятных ассоциаций. Давила на неё всей массой собственного авторитета и предстоящей гибели потомства. У Троцкого тоже что-то такое сдвинулось, но он отчётливо ориентировался на самку. Они ещё ни разу не спаривались, и Гортензия не сменила статус с вдовствующей королевы на молодоженку. Проблему с мёртвой точки столкнул Рамаз. Они с Бестолочью уже отирались у зева тоннеля, заглядывая внутрь и принюхиваясь. Когда вдали раздались первые вопли, старшенький вопросительно взвизгнул, требуя у матери объяснений. Потом ещё немного повизжал и вдруг юркнул в темноту. Бестолочь, естественно, ломанулся за старшим братом. Мать понеслась их выколупывать, а дальше уже пошёл сход лавины.

Они успели. В смысле, не просто залезть в тоннель, но и немного пройти вперёд. Если тут и была какая-то опасность, то граги её не чуяли. Да и система слежения пребывала в нирване. Угол наклона уходящего вниз пола вполне себе приемлемый. Особой вони не воняло. Впрочем, постоянный плотный контакт с грагами давно приучил носы не деликатничать и не выпендриваться. Ночное зрение сдулось уже через полкилометра — какой-никакой, но свет вокруг для него нужен. И хотя за спиной всё ещё прощально светился кружок входа, мужики вытащили пару заготовленных факелов. Осветили окрестности: ничего особенного в них не было. Дону всё рисовались картины трухлявого запустения, гирлянды паутины да оборванные кабели — фига с два. Голые гладкие стены да несколько рядов перфорированных каналов, в которых, кроме пыли, не обнаружили ничего. Зато вскоре спуск стал гораздо положе, а труболазы наткнулись на скелет. А потом ещё на несколько. Вокруг были кучи какой-то трухлятины подозрительно правильных прямоугольных форм. Пара кострищ и следы копоти над отдельными участками перфорированных каналов.

— Факелы в отверстия вставляли, — сообщил Фуф, поковыряв там пальцами и вытерев их о штаны.

— И не только, — заметил Гнер.

Из-под его пальцев посыпалась пыль от истлевшей в отверстии верёвки.

— Они сюда не полезут? — поёжилась Паксая, крепче хватаясь за рог Гортензии.

Обе семенили бок о бок по самому центру тоннеля, а к их ногам жался Бестолочь. Рамаз продолжал шествие с отвагой профана, не знающего цену опасности вокруг.

— Пока не лезут, — прогудел из арьергарда Тарьяс.

Кутуги и вправду не отважились последовать за врагами в ад. Зато не преминули проводить их самыми поносными напутствиями, какие только способны изобрести.

— А они тут от конца света прятались? — на ходу тронул Руф носком сапога очередной скелет. — Или после от кутугов?

— С конца света они б уже истлели, — затянул лекцию дед. — Солнышка тут нет. Да и холодом их не морозит. Опять же, зверьё их не грызёт. Вон, даже граги не польстились с голодухи, когда к нам перебирались. Но, думаю…

Гнер, как и Дон с щупами, не прислушивался к научному бухтению КУСа. Шагая впереди, он, вдруг, остановился и окликнул:

— Фуф! Гоб!

Те по каким-то особым интонациям поняли суть приказа. Запалили ещё один факел и рванули вперёд. И тут свершилось чудо: Блюмкин с Ромео последовали за ними. Рамаз тоже, было, навострил лыжи, но Гортензия недовольно квакнула. Парень обиделся, но ослушаться не посмел. Зато демонстративно отстал от матери.

— Так, верно мать-то говорит, — загудел сзади Тарьяс. — Неча лезть, куда не просят. Вот армы разведают путь, тогда и мы пожалуйста. А пока неча.

Впереди бу-бу-бу, за спиной гу-гу-гу. Кажется, эти два психолога решили разбавить гнетущую чёрную тишину. Вон и гадючки о чём-то там шушукаются. И Паксая что-то втирает Гортензии, которая еле волочит ноги. Дон устал уже бесполезно тормошить систему слежения и немного расслабился. БЗС молчит, что, возможно, означает отсутствие опасности. А возможно, просто не может её идентифицировать. Нет, каких-то хищников он не ожидал: какого им тут делать? Они прошли уже почти пару километров и никакой добычи для хищников не встретили. Даже крыс тут не водится. Здесь и микробам-то жрать нечего, не то, что млекопитающим. Та же фигня с обманувшей ожидания паутиной: мух нет, и паукам тут мёдом не намазано. Одни голые гладкие стены, лишённые даже плесени. Вода под ногами не хлюпала — на мгновенье показалось, что лучше бы она была. Реально муторно влачить своё существование в этой трубе. Такое ощущение, что вот-вот невесомость объявится.

Впрочем, они уже не влачились — как-то незаметно постепенно набирали скорость. Темп задавал не только шагающий впереди Гнер — граги тоже зачастили ногами. Замыкавший колонну Троцкий явно успокоился. И Гортензия приободрилась. Тот первый панический страх забивала возрождённая и даже ставшая уже привычной установка: пока рядом их люди, беды не случится. Щупы, наверняка, постоянно капают ею на мозги сомневающихся. Кто бы ему чего полезного накапал — с тоской подумал Дон, ощупывая флягу с водой. Потом перешёл на маленькую баклажку в кармане — туда дед залил их профессиональное пойло. Концентрированное — не для всякого. Он вытащил свою драгоценность, выдернул зубами деревянную затычку, обмотанную тряпицей. Сделал малюсенький глоточек и уже через несколько секунд повеселел. А чего он, в самом деле, раскис? Пятнадцать километров — не пятнадцать лет каторги. Да и не пятнадцать уже. А если поторопятся, так и вовсе часа за три управятся.

Гадючки глянули на него и прыснули. Опять подслушивали задрыги! В неверном свете факелов, что несли впереди и позади него, их черных глаз почти не видать. А совести в них и при солнечном свете не разглядеть. Девчонки опять зафыркали смешками. Хотел он их приложить, да передумал. Лучше не сотрясать воздух понапрасну. Во всяком случае, здешний воздух — что-то он больно подозрительный. Практически нормальный. И тоннель нормальный. И на душе нормально. Даже БЗС не бухтит. Слишком всё просто, чтобы быть хорошо. Давненько Дона не посещало ощущение относительной безопасности существования. Собственно, с первого же дня в этом мире. Нет, понятно, что на выходе из тоннеля оно всё снова завертится. Может, покруче прежнего. Но, пока всё пучком. Остаться тут, что ли, навечно?

Эпилог

— А тут у них куда веселей! — оценил Фуф традиции исконного врага.

— Так у всякого свои завороты в башке, — проворчал Тарьяс, мрачно разглядывая руки скелета, привязанные к лотку.

Всё остальное валялось грудой костей на полу. Несколько длинных прядей волос на черепе намекали на их женское происхождение. Хотя, не факт. Но, думалось, отчего-то, о худшем из возможных вариантов.

— Тут ещё один! — брезгливо возвысила голос Лэйра, помахав факелом где-то впереди.

— Да их тут целая куча! — с неприкрытым превосходством проорал ещё дальше Руф.

— Вот чего нам в жизни не хватало, так это языческих жертвоприношений, — устало заметила Паксая, пытаясь удержаться на ногах.

Ей в спину тыкался рылом Бестолочь — намекал на свет в конце тоннеля. Дескать, чего тут торчать над тем, что давно нельзя обглодать? Там-то снаружи бегают скелеты с мясом, вот и пошли скорей. Паксае пришлось подчиниться, дабы на помощь сыну не пришла мамаша. Её рыло катапультирует мешкающую подругу прямиком на выход.

Вдали вверху и вправду маячил пятачок яркого света — километра два осталось. На этой стороне подъём был не таким крутым, как на той. Зато оказался реально затяжным — ноги уже гудели от такой физзарядки. А тут ещё эти прелести северного менталитета: по обе стороны к лоткам прикручены мерзкие скелеты. На полу полно костей с черепушками — видать, место у лотка время от времени освобождают для новых клиентов. И чего людям культурно не живётся? Обязательно нужно где-нибудь дерьма навалить — брюзжал Дон, поторапливаясь на выход, до которого уже рукой подать. Тут догнивали, гнили или только начинали гнить несколько относительно свежих трупов. Он абсолютно бесстыжим образом проносился мимо, категорически игнорируя научные изыскания, которым предавались щупы во главе с КУСом. Ему эти психи не указ — он сам себе стабилизатор. Нравиться любоваться этим безобразием, как каким-то альтернативным искусством, пускай любуются. А он им никакой не эстет. Он хочет выпить, пожрать и после завалиться спать, а не выблёвывать обед, припомнив эту выставку.

— Ой! — вдруг взвизгнула за спиной Лэли.

Он пронёсся мимо неё, даже не удостоив взглядом добычу малявки. Понёсся бы и дальше, но СС указал сожителю на крайнюю степень важности поступившей информации. Куда та поступила мимо него, Дон спросить не успел.

— Она живая! — завопила Лэли, как резанная.

Раздался нестройный топот множества ног растянувшихся по тоннелю путников. Они ещё на середине пути настолько уверовали в успех предприятия, что окончательно оборзели и перестали цепляться друг за друга.

— Точно живая! — чуть ли не с восторгом констатировала Лэйра.

Пришлось остановиться. А затем и обернуться, борясь с таким удобным желанием подло удрать. Все сгрудились у стены, отгоняя Гортензию с Бестолочью. Лишь они ещё держались рядом с людьми — все их мужики давно удрали на свободу.

— Вот же сволочи! — пыхтела Паксая, явно взявшись рвать путы голыми руками.

— Да, погоди! — боролся с ней в общей сутолоке Фуф. — Я сам! Пальцы убери, а то отрежу.

От толпы отпочковался дед и поманил внука пальцем. Дон хотел, было, брякнуть, мол, оттуда говори, но что-то помешало. Он встряхнул головой и «что-то» обрело более чёткий формат. КУС телеграфировал СС сногсшибательную новость: первая же аборигенка, встреченная на северном материке, оказалась щупом. Дон не то, чтобы не поверил — от всей души не желал этого делать. Ещё одна гадина на его шею — просто катастрофа. И откуда только взялась… А, кстати, откуда она и в самом деле тут взялась? Ноги сами собой поднесли стабилизатора к находке. Обморочную девицу как раз устраивали на полу — Лэли с Тарьясом уже выудили из рюкзака и расстелили пару спальников. Дон отпихнул плечом сестрицу и склонился над жертвенной овцой — настроение как-то бодренько подпрыгнуло вверх. Он и в прошлой-то жизни терпеть не мог брюнеток, и в нынешней его окружали только эти крысы. А тут роскошная — хоть и тощая замызганная — блондинка с шикарной светлой гривой грязных спутанных волос. Жизнь-то и вправду налаживается — мелькнуло в душе чувство глубокого удовлетворения. А в башке предостережение: объект приходит в себя.

— Хватит облизываться, бабник! — вспылила сестрёнка и закатила ему оплеуху. — Сделай же с ней что-нибудь!

— Не могу при свидетелях, — сыронизировал Дон, уворачиваясь от второй плюхи.

Фуф с Гобом и дед заржали — Тарьяс фыркнул. Гнер преспокойно откололся от коллектива и потопал на выход. Там уже маячила грузная длиннорылая фигура, что расквакалась на весь мир. Лэйра поспешила следом — Троцкий вызывал именно свою драгоценную цацу. Где-то там же Ромео взывал к своей Джульете, но та игнорировала нежные визгливые призывы. Потому, что дед уже протрепался о природе её коллеги. Как же тут обойтись без всестороннего охвата и втягивания жертвы собственных неприятностей в неприятности других. В толпе-то бездомных бродяг, поди, веселей кручиниться о злой доле — ехидничал Дон, любуясь мутными прелестными голубейшими глазками. Какой бы тупостью сие не казалось, но сейчас он реально ощущал, будто не видел женщины все эти десять лет. Черномазые мартышки не в счёт: ни те, кого иногда имел он, и не те, что ежедневно имеют его.

Тут до него дошло, что КУС уже вовсю занимается новенькой, а стабилизатор, как идиот, пускает перед ней слюни. Развить конструктивную тему не удалось: прилетел призыв Лэйры, и он нехотя отодрал себя от более привлекательного объекта системы. В том, что он именно он, Дон нисколечко не сомневался. И покуда поспешно трусил на выход, вовсю фантазировал, припоминая приёмы ухлёстывания за девами из прошлой жизни. В этой ими пока что пользоваться не доводилось — всё и без того складывалось в его пользу чаще, чем иной раз хотелось. Правда, только с женщинами — на щупов у него ни единой эмоции не вставало. Но, теперь всё так интригующе изменилось…

— Кобель! — поприветствовала его Лэйра, торча на пороге долгожданного выхода из ада. — Видел бы ты свою блудливую рожу.

Дон гордо прошествовал мимо дуры и обратился к другу, утвердившемуся уже на свободе в десятке метров от тоннеля:

— Гнер! Найди ей кого-нибудь подраться! Пусть выпустит пар! А то достанет же стерва!

— Может, и найду! — невозмутимо возвысил голос арм.

Прекрасное, беззаботно мельтешащее крылышками настроение мигом откинуло ласты и ухнуло в печенку. Дон подошёл к арму и сообщил:

— Моя система слежения в неведении. А у тебя как с этим?

— Граги спокойны, — кивнул он на счастливо барахтающихся в родной пыли бородавочников. — Но, это здесь и сейчас. А до твоего рая нам ещё топать и топать. Обязательно нарвёмся. Красивая девчонка, — повёл он подбородком в сторону тоннеля.

— Даже не облизывайся! — с деланной угрозой предупредил Дон. — Я на неё первым глаз положил.

— Я её увидел раньше тебя, — резонно заметил Гнер. — Тебе вообще было на всё плевать. Ты трусливо сматывался от новой заботы.

— Я передумал, — поспешил оповестить Дон.

— А я и не начинал, — усмехнулся Гнер. — Она не в моём вкусе.

— Только не говори, что запал на эту гадину, — покосился стабилизатор на щупа, купающегося в лучах долгожданного солнца. — Не разочаровывай меня.

— Да упаси меня господь, — вполне серьёзно открестился арм. — В голову бы не пришло. Предпочитаю женщин. Мальчики или мутанты меня не прельщают. Как думаешь, девчонки выдержат ещё несколько часов на ногах?

— Надо отсюда уходить? — моментально включился в Доне блок защиты системы.

— Надо, — резко выдохнул Гнер. — Объяснить не могу, но чую. Грузим девчонок, Руфа и валим. Сам-то как?

— Вполне, — пожал плечами Дон, сконцентрировавшись на призыве к деду поторопиться. — На грага не полезу. В гробу я видал прелести такой верховой езды.

— Они сильно проголодались?

— Потерпят! — категорично постановил стабилизатор. — А станут артачиться, щупы им сунут в нос их же собственные воспоминания о той кошке.

Гнер потопал обратно в тоннель выгонять расслабившуюся публику. Дон остался стоять, пристально разглядывая вздымающийся перед ним ломанный профиль горного склона. И другой такой же чуть дальше напротив. Между ними вилось узкое пологое ущелье, густо заросшее деревьями. Никакого намёка на автобан — всё погребло под лесом. Весь горизонт — сколько хватало обзора — был утыкан снежными шапками далёких исполинов. Если и дальше всё будет так же здорово, то вожделенная таинственная база его не разочарует. В таком месте они сумеют занять оборону. Вот подгребут под себя всю остальную мутирующую живность и совьют уютное гнёздышко. Тогда пусть попробуют к ним сунуться с милитаристскими намерениями. Потом он повыдаёт своих девок замуж — раскатились дальше мечты — и с чистой совестью на свободу. Займётся, наконец, личной жизнью всерьёз.

Система распознавания беспардонно вклинилась в душевность момента и сухо изложила результаты обследования объекта «Блондинка». Дескать, он является продуктом того же производства, что и остальные щупы. Никаких исторических сюрпризов: все они дети одного пытливого разума. Объёмы профессиональной памяти объекта невелики, спектр специфических навыков и того меньше. Объект не законсервирован, но расконсервация произошла не так давно. Объект пока не вполне адекватно реагирует на спонтанное срабатывание своего ограниченного числа навыков… За что и поплатился — продолжил Дон. Небось прибила кого-нибудь и тут же загремела в колдуньи. Интересно, тут в тоннеле замуровывают всех подряд, или исключительно биомутантов? Откуда бы такое богатство особей, если их и на родине не густо?

Всё — вздохнул он — спокойная жизнь закончилась, не начавшись. Не успели устроиться на ПМЖ — только порог новой жизни переступили — как оно завертелось. За спиной всё отчётливей раздавались голоса объектов его системы, выползающих из подземелья. Как не смешно, звучали они вполне себе оптимистично. Синдром бродячего цирка: чем дальше от родных подмостков, тем добрей и щедрей мнится публика. Дон усмехнулся и обернулся.