Гадалка. Карта Смерти

Глава 20

После моей оплошности на ритуале Майла на уроках стала драть с меня три шкуры. Надо сказать, не напрасно. Всего два дня усиленных манипуляций над трупом молодой женщины, принесенного из нижнего хранилища — и меня перестало тошнить, хотя конечно мутить продолжало. И если некромантку это сильно радовало, то меня нет.

На третий день я проснулась рано. Арника отпустила меня сразу после полуночи, убедившись, что я выучила, в каких ритуалах и для чего используется человеческая печень и как оную правильно вытаскивать из тела. Наскоро умывшись и одевшись, я решила спустится на первый этаж, в просторную кухню, где горбун варил для себя и меня еду. Некромантка обычной еды не ела, и я начала подозревать, что часть запасов крови уходит не только на подкормку заболевших стражей.

В коридоре я в который раз наткнулась и больно ударилась об угол одного из книжных шкафов. Они стояли очень неудобно, почти у самой двери. Книги в них были по большей части ненужные и малоиспользуемые: старые академические учебники, справочники грибов и трав, руководства для начинающих по варке зелий, декоктов и отваров. Единственными новыми книгами были те самые любовные романы, на которых я обратила внимание в первый день. Всего на полке их стояло восемь штук, и один был мне хорошо знаком — «Окровавленные сердца» авторства некой Майлы Кверик.

Задумавшись над тем, что они здесь делают, я вынула романы и посмотрела выходные данные. Автор у всех был один, та самая приходящаяся некромантке тезкой Кверик, и отпечатаны они были в одной и той же приогонской типографии. На вид романы даже не открывали. Я мельком прочитала у каждого аннотации. Также, как и в «Окровавленных сердцах», один из главных героев обязательно был либо вампиром, либо темным магом, либо кем-нибудь еще не менее отвратительным.

Я поставила романы на место и спустилась на кухню. Представить себе Арнику, пишущую любовное чтиво, не хватило фантазии — такого просто не могло быть. Да и все время она посвящала тому, что учила меня, экспериментировала в лаборатории и читала, читала, читала… Причем не любовные романы, а толстые фолианты по всем отраслям магии.

Может, некромантку просто позабавила схожесть? Или она наоборот рассердилась, узнав, что ее псевдоним не такой уж единственный в своем роде? Я еще в прошлый раз обнаружила, что «Окровавленные сердца» вышли до того, как в Лефии узнали о некромантке Майле.

Вытащив из печи горшок с гречневой кашей, я стала прямо оттуда черпать ложкой. В этот раз горбун постарался на славу, перловая и ячневая каши удавались у него гораздо хуже. Может, Воркус специально добавлял в еду какую-нибудь травку для расстройства желудка — яд исключался ввиду того, что горбун никогда не захочет расстроить свою госпожу смертью ученицы. Но так как вставала и завтракала я намного позже его, то наверняка он делал это после того, как поест сам. Правильно я сделала, что встала так рано.

Облизнув ложку, я поставила опустевший горшок на стол и пошла в лабораторию. Лишний раз спускаться туда не хотелось, но вот беда, вчера ночью я оставила там один из учебников по анатомии человеческого тела. На этот раз некромантка велела мне выучить все свойства почек, и рисковать разозлить ее не хотелось.

Воркуса, который обычно захватывал лабораторию на весь день, не давая мне здесь заниматься (хотя, честно говоря, не очень-то и хотелось — меня устраивал двор и комната), на этот раз не было. На столе лежала кипа каких-то бумаг и баночка с чернилами. Я часто видела, что горбун занимается не только алхимией, иной раз я заставала его сидящим за столом и что-то вдохновенно строчащим. Мне всегда казалось, что он записывает эксперименты, но теперь…

Поддавшись любопытству, я взяла лежащий сверху листок и стала читать. И чем дальше я читала, тем больше было мое изумление.

«…Прекрасная Кайланда билась в сильном экстазе, пока Поль исступленно ласкал ее между безупречных ног…»

Зажав рукой рот, силясь не закричать от догадки, я порылась в кипе и нашла первую страницу. Заголовок гласил: «Нежность после смерти. Автор Майла Кверик». Я не удержалась и расхохоталась. Так вот чем целыми днями занимался Воркус, делая вид, что алхимичит! И как только Арника не догадалась, что это горбун взял ее «единственный в своем роде» псевдоним? Некромантка очень рассердится на слугу, если узнает, кто автор. Он вряд ли захочет расстраивать свою госпожу…

Подумав, я вышла из лаборатории и направилась в дом. Там, на первом этаже, располагалась комната Воркуса. Я никогда там не была, но пару раз видела, как он туда заходил. Наверное, горбун там, раз его нет в подвале. Нехорошо шантажировать людей, но мне очень нужен был мой мешок со всем содержимым.

На стук из комнаты никто не ответил. Разозлившись, я пнула дверь ногой и — о, чудо! — она отворилась. Правда, горбуна в этой маленькой, захламленной комнате с большой неубранной кроватью не было. Зато я нашла кое-что получше. На низенькой тумбочке лежала крест-накрест перевязанная бечевкой стопка исписанной бумаги. Я присела на корточки и чуть отодвинула веревку пальцем, читая заголовок: «Влюбленные в смерть». Ниже буквами поменьше был написано: «Автор Ивьё Воркус (псевдоним Майла Кверик)».

От восторга перехватило дыхание. Вот они, прямые доказательства!

Я принялась развязывать узел, чтобы вытащить первый лист и спрятать как компромат, но проклятая бечевка как срослась. Разозлившись, я пустила в ход зубы, то и дело оглядываясь на дверь. Если проклятый горбун увидит меня здесь, то мне несдобровать.

Веревка перегрызлась на редкость легко. Я схватила первый листок и лениво прочитала первый абзац. Потом второй. Потом прочитала всю страницу и принялась за следующую.

Наверное, богиня творчества Борвисса и впрямь по рождении наделила Воркуса искрой таланта, но этот талант горбун растрачивал на написание низкопробных любовных романов. На десятой странице я спохватилась и, прижимая стопку бумаги к груди, быстро поднялась к себе в комнату. Закрывшись на щеколду, я уселась на кровати и не боясь, что меня застукают, принялась читать дальше.

Почерк у Воркуса был крупным. Хотя листов и было много, сама по себе рукопись оказалась небольшой. В ней повествовалось о низкорослом, уродливом и горбатом мужчине, который был безответно влюблен в некую девушку «с белыми, как снег, прекрасными волосами». Девушка эта оказалась талантливым магом и открыла новую, доселе неведомую отрасль магии. Но правительство почему-то сочло ее преступницей (на этом месте я громко фыркнула — ну да, и чего это оно, убила всего сотню-другую человек!) и начало на нее охоту.

К счастью, правительство было глупым, а девушка умной. Мужчина помогал ей, как мог, и этим заслужил ее любовь. Конец у книги был сладок до скрежета в зубах: преступница завоевала весь мир и вышла за горбуна замуж. Что и говорить — имя мужчины было Ивьё, а девушки — Арника…

Узнать в героине некромантку было легко, начиная от имени и заканчивая характером, внешностью, поведением и пристрастиями к одежде. Хотя для себя Воркус постарался: в конце книги герой изобретает «эликсир красоты» и преображается, а девушка влюбляется в него еще сильнее. Над этим я задумалась. Некромантка говорила, что горбун алхимичит всеми днями, когда лаборатория свободна, но что именно он изобретал, ни ей, ни мне не было известно. Может, Воркус действительно ищет рецепт «эликсира красоты», над созданием которого бьются вот уже несколько поколений алхимиков? Я в это поверила. Ивьё, судя по мечтам и книгам, которые он писал, в душе был очень романтичным. Как бы сказала мама, излишне.

Под рукописью обнаружился листок другой, более желтой и плохой по качеству бумаги. На ней чужим почерком было накарябано:

«Это никуда не годится. Повесть слишком маленькая и неформатная. Мы такое не выпускаем, покупатели не захотят читать о маленьком уродливом горбуне. Неси то, что писал раньше, подобного нам не надо».

Печать типографии З.Макентерна и размашистая подпись в конце довершали письмо. Пожав плечами, я собрала листы, перевязала бечевкой и пошла искать Воркуса. Такое госпожа ему точно не простит, да и сдала бы я его лишь в крайней случае. Только вот крайний случай как раз настал.

Горбун оказался в лаборатории. Лихорадочно ища что-то в ящике стола, он бормотал под нос бессвязные слова. Я едва удержалась, чтобы не убрать пожелтевший листочек с его головы — видимо, Ивьё ходил в саду, когда я его искала. Сделав самое стервозное выражение лица, на которое способна, я грохнула рукопись на стол.

— Доброе утро, Воркус, — сладко пропела я.

— Доброе, — буркнул он и поднял голову. Тотчас его взгляд упал на стопку бумаги.

Воцарилось молчание. Горбун переводил взгляд с рукописи на меня, с меня на рукопись, пока наконец не сформулировал вопрос:

— И что тебе надо?

— Майла Кверик, — с придыханием сказала я. — Хотелось бы получить от вас автограф! Я в восторге от ваших книг!

— Несмешно, — не оценил шутки Воркус. — Что тебе надо?

— А как думаешь, оценит ли это Арника? О, я думаю, она будет в полном восторге от того, что ты пишешь, — картинно закатила глаза я. — Романы о любви нежити и прекрасных дам! А какая рукопись про нежные отношения уродца и девушки…

— Хватит, — оборвал меня он. — Ничего я не пишу!

— А много ли здесь Ивьё Воркусов?

— Ты могла подделать листок! — начал нервничать горбун.

— Неужели ты думаешь, что госпожа не знает твоего почерка?

— Ну ладно, — зло сказал загнанный в угол Ивьё. — Мерзкая девчонка! Но если об этом узнает госпожа, то клянусь своей печенью, это будет последним, что ты скажешь!

— Ты убьешь меня? — холодно спросила я. — Меня, ученицу госпожи?

Горбун занервничал еще больше.

— Нет. Но жизнь тебе испорчу, — уверенно сказал он.

Я не сомневалась, что так оно и будет.

— Воркус, а ведь мы с тобой соратники, — льстиво сказала я. — Практически друзья. Неужели не договоримся полюбовно?

— Что тебе надо? — в третий раз повторил Ивьё.

— Мой мешок со всем содержимым и моя одежда. Я знаю, они у тебя.

Он посмотрел на меня со смесью удивления и радости, и я поняла, что сильно продешевила. Ничего другого мне все равно не было нужно, разве что спросить рецепт «эликсира красоты» — но, судя по лицу Ивьё, его он создать еще не успел.

— Ладно, — для виду немного помолчав, сказал горбун. — Но с тебя клятва, что не проболтаешься госпоже.

— Только если она сама не догадается, — пожала плечами я.

— Не догадается.

Его уверенность в том, что личность автора не раскроется была настолько железной, что даже я в это поверила. Конечно, если хоть один томик попадет в руки Арнике, то смекливая некромантка быстро сообразит, чьего пера эти романы.

Воркус поплелся к лестнице и пошел к дому. Я покорно шла за ним, прижимая к груди рукопись. Если горбун вздумает напасть, использую ее как щит.

Нападать тот и не думал. Он последовал на первый этаж дома, на кухню. Там слева от входа находилась маленькая дверка, не то во встроенный шкаф, не то в чулан. Верным оказалось последнее. Выудив из кармана кольцо с десятком разных ключей, Ивьё выбрал нужный и вставил в замочную скважину. Скрипнул замок, взору предстало нутро пыльного чулана. Чего здесь только не было: и старые метлы, оставшиеся еще со времен, когда были модны полеты на них, и прокопченные котелки, и видавшие виды мантии с неаккуратными дырками, проеденными молью. Среди гор старого хлама моя сумка смотрелась, как родная. Где только не побывала она с тех пор, когда ее почти новенькой достали из сундука Аритты в Тасшобе.

Вытащив сумку и захлопнув дверь, горбун принялся ее потрошить.

— Эй, ты чего делаешь? — возмутилась я. Вещи были безжалостно свалены на пол.

— Вдруг ты задумала госпожу убить? — хитро прищурился Воркус.

— Зачем? — деланно захлопала я глазами. — Мне нужна моя одежда и мои вещи. Я, знаешь ли, привыкла к своим амулетам и вообще…

— Это я так, на всякий случай, — буркнул Ивьё и брезгливо поворошил вещи. Была бы рядом палка, он бы ей поворошил, чтобы не трогать лишний раз.

— Ты на всякий случай не забывай, что это может плохо для тебя кончиться, — потрясла я рукописью.

— Я помню! — огрызнулся он. — Амулеты ерундовые, темные куда ни шло… Тряпки обычные, зелья у нас есть, накопитель хороший… Меч…

Он прищурился, вытащив меч из ножен. Я внутренне сжалась.

— Меч сойдет, нежить ты таким не порешишь, — закончил он. — А теперь давай клятву.

— И ты тогда тоже!

Воркус обреченно кивнул и вынул из кармана складной нож. В детстве мы с подружками часто заключали всякого рода сделки на крови, в нашем маленьком кругу это считалось признаком «взрослости», но со временем я забыла, что такого рода ритуал еще существует. А ведь он действовал, и еще как. Чем сильнее чары заключающих сделку, тем мощнее будет удар по тому, кто нарушит клятву.

— Я, Ивьё Воркус, клянусь, что не расскажу моей госпоже Майле о том, что отдал ее просвещаемой Итиль ее сумку со всем содержимым и одежду.

Клятва звучала так нелепо, что я хихикнула. «Просвещаемый» в училище и в Академии заменяли на «ученик», хотя никакой разницы не было.

— Я, Итиль Трэт Квиз, клянусь, что не расскажу моей просветительнице Майле о том, что ее прислужник Ивьё Воркус пишет романы и издает их под псевдонимом его госпожи.

Ойкнув, я капнула из свежей ранки кровью на лист чистой бумаги, приготовленной Воркусом. Тот уже накапал туда свою. Кровь смешалась, хором произнесенное с горбуном заклинание испарило ее. Клятва была закреплена.

— Бери свой хабар и уноси в комнату, да не оставляй где попало, а то госпожа увидит, — презрительно произнес он и, бережно подхватив рукопись, удрал в свою комнату.

Запихав все обратно, я вихрем поднялась к себе. Теперь все было в моих руках.

Первым делом я закрыла комнату на засов. Потом, поразмыслив, зачем-то зашторила окна. Вывалив вещи на кровать, я принялась их разгребать. Одежда сразу полетела на пол, после купаний в приогонских лужах ее требовалось хорошенько, с щелочью, выстирать. Все амулеты подверглись тщательной проверке. Недостаточно устойчивых могла испортить творившаяся вокруг черная магия, и таких амулетов оказалась ровно половина. Я собрала их в отдельный кулек. Особому досмотру подвергся браслет-накопитель. Инклюз чуть-чуть потемнел, но сохранил свойства. Более того, камень был полон магии — бери, не хочу! Я надеялась, что она мне все-таки не понадобится, некромантку с ее помощью все равно не победить, а вот стражей — возможно.

Но главным оружием был меч. Горбун серьезно ошибся, когда отдал мне его. Если простые мечи не могут причинить нежити повреждения, то этот был заговорен против темной магии. Так сказала Грейта, да и я уже видела его в действии: в ту ночь, когда Тенла убил некроманта. Именно им он отрезал голову и вынул сердце. Я надеялась, что меч, сработавший против начинающего некроманта, выстоит и против Майлы. Она намного сильнее и кто знает, какие еще козырные карты прячет в рукавах.

Теперь на меч вся надежда.

Украдкой взглянула в зеркало, которое неделю назад разрешила мне перевесить сюда из коридора Майла. От отражения я поежилась. Глаза были совершенно сумасшедшие, лицо заострилось, платье висело мешком — я сильно похудела. Маска вздорной и глупой девахи, готовой на все ради возвращения дара, приедалась все сильнее. В какой-то момент показалось, что это часть меня. Сказали бы мне об этом в тот вечер, когда собирала вещи в Тасшобе, я бы рассмеялась. Шантажировать людей, учить темную магию и убивать некромантов — такого я и представить себе не могла.

Я убрала меч в ножны, сгребла оставшиеся амулеты в сумку. Амулет-портал, который дала мне Сина, фаланга пальца, бычий зуб, еще штук семь разнообразных камней и обработанных костей. Большинство амулетов я носила для вида — клиенты отчего-то щедрее раскошеливались, если магичка была «при полном параде», да и были они в основном охранные, защищающие от какого-то одного вида заклятий, а то и конкретного заклинания. Без них шея была будто голой. Одену, решила я, когда буду свободна.

Снова посмотрев в зеркало и с ненавистью поправив рукав осточертевшего платья, я задрала подол. Талия у платья была чуть завышенной, но ее хватило для того, чтобы ремень от штанов был незаметен. Сбоку к ремню я привязала ножны. Они были чересчур длинными и больно били по ногам при ходьбе, поэтому пришлось примотать их бинтами к ноге вплоть до колена. Опустив подол и убедившись, что не выгляжу подозрительно, я осторожно вышла в коридор и покралась к лаборатории.

В лаборатории, слава всем богам, никого не было: для горбуна уже поздно, а для некромантки рано. Бумаги со стола исчезли, Воркус унес их с собой.

Размотав бинты и отвязав ножны, я недолго искала укромное место. Книг здесь было много, так что спрятать меч среди них не составило особого труда. Я надеялась, что смогу выхватить оружие и пронзить Майлу до того, как та опомнится. Она мне все больше и больше доверяла и вряд ли ожидает от меня подобного.

Ножны пришлось забрать в комнату. Меч лег между книгами в среднем стеллаже, на самую нижнюю полку, куда Арника редко заглядывала. Горбун так и вообще не лазал по книжным стеллажам, так что я была уверена насчет того, что меч не обнаружат. За ауру меча я тоже была спокойна. Если некромантка до сих пор не почувствовала, что в доме находится заговоренный от темной магии предмет, то и сейчас не почувствует. По крайней мере, я на это очень надеялась.

Месть была запланирована на эту ночь.

— Госпожа ждет тебя на урок, — как всегда, зашел ко мне в комнату без стука Воркус. — На задний двор, и книги возьми.

Я чуть не расплакалась от досады. До этого Арника проводила занятия на открытом воздухе три раза — на первых двух мы варили декокт, которому для созревания был нужен прямой лунный свет, на третий проводился обряд. Поскольку декоктов не планировалась, оставалось второе.

— Сегодня какой-то обряд? — спросила я.

— Госпожа тебе все скажет, — ухмыльнулся он.

Вот ведь противный! Отвернувшись, я подхватила книги и пошла вслед за Воркусом во двор. Почему-то Арника велела ему всегда провожать меня на урок, должно быть, чтобы ничего не забыла и не пришлось возвращаться. Она никогда никуда не отпускала меня с урока, даже в уборную.

Когда в коридоре мы проходили мимо книжных шкафов, мой взгляд упал на пустое пространство на второй полке. Я усмехнулась. Многоуважаемый Ивьё не хотел рисковать ничем, поэтому и убрал свои книги от греха подальше. Зря, сдавать я его не собиралась. Уже получила, что хотела.

Арника ждала меня во дворе. Я с удивлением оглядела ее наряд: платье все того же старого фасона на этот раз было бордового цвета. Даже шляпа с широкими полями и вуалью сменилась на небольшую, кружевную, кокетливо сдвинутую набок.

— Добрый вечер, госпожа, — уже привычно сказала я, согнувшись в поклоне.

— Добрый, — кивнула она и улыбнулась. Хмурый в последние дни взгляд сменился на счастливый, что ввело меня в еще большее недоумение.

— Сегодня какой-то праздник? — набравшись смелости, спросила я и вжала голову в плечи. Если вопрос придется некромантке не по нраву, она может и побить. Но этого не случилось. Арника усмехнулась и ответила:

— В Тардонии сегодня праздник Первого Снега.

Как и мать, Майла оказалась помешанной на Тардонии. Я с грустью подумала, что мать наверняка дает сегодня бал. Здесь, в Огонии, не выпало еще не снежинки, а вот в столице уже давно бушуют первые морозы. И снег там далеко не первый…

— Расставь свечи по гектограмме, как в прошлый раз, — оторвала меня от раздумий некромантка.

— Для обряда? — вздрогнула я.

— Ты выучила третью главу?

С облегчением вздохнув, я кивнула. В третьей главе рассказывалось про легкие и селезенку, а также описывалось приготовление оживляющего зомби декокта с этими органами. Читая, я поразилась его сложности: мало того, что во время варки декокту требовался лунный свет, так еще и для созревания необходимо было провести обряд.

Я расставила свечи, зажгла под котелком огонь и принялась за дело. Тусклая луна смотрела на меня будто с жалостью, улыбка на устах Майлы погасла: несмотря на отличное знание теории, декокт у меня не получался. И цвет он имел темно-синий вместо бирюзового, и на самом верху то и дело всплывали комочки недорастворившихся ингредиентов. Я пыталась раздавить их деревянным половником, еще несколько раз прочитала заклинание, но все безрезультатно. Наконец Арника вздохнула, отодвинула меня от котелка и совершила над ним несколько малопонятных пассов. Декокт сразу же приобрел насыщенный бирюзовый цвет, комочки растворились.

— Мне не хватает магии, — как обычно, плаксиво начала я.

— Это здесь не при чем. Ты в самом начале забыла заклятье подчинения.

Перевернув страницу учебника, я сникла. И вправду забыла — не потому, что не выучила, а потому, что мысли были заняты мечом, который лежал в лаборатории.

Майла смотрела на меня пристально, не мигая, а я снова ощутила себя учащийся КиВа.

— Итиль, — начала некромантка. — Для того, чтобы познать все глубины темной магии, необходимы стремление к знаниям и мотивация. Иногда мне кажется, что первого тебе не хватает, а насчет второго ты сомневаешься. Ты действительно хочешь полностью вернуть магический дар, который причитается тебе по рождению?

— Да, я действительно хочу получить его назад, — честно ответила я.

— Можешь идти, — отвернулась некромантка. — К завтрашнему дню четвертую главу. И будь добра, повтори первую. Ты уже все забыла.

Я покаянно опустила голову и, взяв под мышку учебник, поплелась обратно в дом. Котелок остался около некромантки, она еще в начале урока сказала, что декокт ей будет нужен. Для чего, я и спрашивать не стала — и без того ясно, что для поднятия зомби. Оставалось только надеяться, что я с этим зомби не встречусь.

У входной двери я оглянулась. Майла смотрела мне вслед, на ее лице застыло разочарование. Я поспешила зайти в дом. Действовать надо было как можно быстрее, пока некромантка окончательно не решила, что я — бракованный материал.

Время шло к рассвету, но спать не хотелось. Учить четвертую главу тоже. Проснулся голод, ведь с утра я так ничего и не съела. Бросив ненавистный учебник на кровать, я потихоньку стала спускаться вниз, на кухню. Вряд ли Воркус уже что-нибудь приготовил, но кусок хлеба в шкафу всегда найдется. Горбун пек его сам и, надо сказать, хлеб у него выходил намного лучше, чем каши.

Окно на кухне было распахнуто настежь. Оно выходило как раз на задний двор, где стояла некромантка, поэтому я прижалась к стене. Не хотелось, чтобы она меня увидела — как правило, такие встречи заканчивались тем, что она гнала меня за учебники. Еда не была для нее уважительной причиной для отрыва от учебы. Майла любила приговаривать:

— Скоро эта еда тебе вообще не понадобится.

При этих словах у меня по телу пробегал холодок.

Осторожно, стараясь не издавать ни звука, я прокралась к шкафу и чуть приоткрыла створку. В плетеной сухарнице лежало два куска хлеба. Я вытащила один и тут же надкусила, прикидывая, брать сразу второй или не жадничать.

— Госпожа, я обработал рану Мусика, — прозвучал за окном голос Воркуса. — Тело уже в клетке, ждет декокта.

Я застыла, соображая, что делать: сидеть тихо или попытаться уползти, имея шанс быть услышанной.

— Хорошо. Обработка тела остается на тебе, я ухожу спать. Остатки можешь вылить, все равно с рассветом декокт потеряет свойства.

— Он и так не очень-то, — пробормотал приспешник.

Откусив от хлеба еще раз, я слушала.

— Она не старается, — сказала некромантка. — Боюсь, что мы поспешили, Воркус. Девчонка слишком молода и глупа.

— Я говорил вам, госпожа…

— Ее можно было бы использовать. Двойник всегда пригодится. Но необученная она бесполезна.

— Что же тогда вы собираетесь делать, госпожа?

Арника глубоко вздохнула.

— К сожалению, дальнейшая трата времени на нее бессмысленна. Когда луна войдет в седьмой цикл, я использую ее для обряда. Родная кровь, хоть для чего-то сгодится.

— Я должен подготовить ее, госпожа?

— Нет. Она ни о чем не должна догадаться. Пусть все идет, как есть. На обряд она должна придти сама. И лечь под нож тоже.

— Но как? — так громко воскликнул горбун, что у меня екнуло сердце.

— Скажу ей, что во время обряда к ней возвратится дар.

— Вы необычайно умны, госпожа!

Я слушала восторженные дифирамбы Воркуса и не могла сдвинуться с места. Луна должна была войти в седьмой цикл послезавтра. Медлить было нельзя — либо я убиваю Майлу, либо она убивает меня.

Горбун закончил воспевать ум своей госпожи, и оба, судя по разговору, направились в дом. Я подошла к окну: они как раз скрылись за углом дома, Воркус тащил мой котелок. Кухня была рядом со входной дверью, и если сейчас добегу до лестницы, то я все равно с ними встречусь. Некромантка сразу поймет, что я все слышала: сыграть сейчас невозмутимость я не смогу.

Оставалось только вылезти в окно. Подхватив подол, я выбралась на улицу, удачно приземлившись на траву. Голоса Майлы и горбуна затихли. Я перевела дух и пошла к лаборатории. Раз уж время ограничено, то не стоит его терять.

На счастье, лаборатория оказалась открыта. Я сбежала вниз по лестнице и кинулась к стеллажам. Меч лежал там же, где я его оставила — пожалуй, при лучшем раскладе я бы смогла вытащить его во время урока. Но уроков, скорее всего, больше не будет. Я в последний раз оглядела лабораторию и пошла к выходу. Сюда теперь я никогда не вернусь.

Прятать меч под подолом было бессмысленно, да и ножен я с собой не взяла. Некромантка, должно быть, уже ушла в свою комнату, чтобы отойти ко сну. Когда-то, еще в начале обучения, она велела будить ее, но не позже полудня, если мне срочно что-то понадобится. С тех пор я ни разу этим правом не пользовалась — не потому, что не находилось срочных дел, а потому, что я до ужаса боялась, что разбужу ее не вовремя. Арника была скора на наказание и не стеснялась лишний раз бросить в ученицу обжигающим заклятьем.

Горбун по пути мне не встретился. Он мало спал, не больше трех часов в сутки, но и сейчас скорее всего тоже ушел в свою каморку. Ему же лучше: убивать его не хотелось, амулеты, которыми снабдила его Майла, вряд ли помогут от заговоренной стали.

Неспеша я поднялась на второй этаж и, мысленно попросив у всех богов разом помощи, постучала в дверь комнаты Арники.

— Воркус? — послышался резкий голос некромантки.

— Нет, госпожа, это Итиль, — лилейно ответила я. — Вы говорили, что я могу придти к вам, если мне срочно что-нибудь понадобится.

— И что же тебе нужно?

— Я хочу поговорить с вами насчет сегодняшнего урока… Мне кажется, я могу стараться больше…

Майла молчала. Через несколько мгновений послышалось дребезжание засова — некромантка открывала дверь. Я по-глупому спрятала за спину меч.

— Заходи, — распахнула она дверь и развернулась, чтобы пройти к дивану, стоящему в середине комнаты. — Да дверь за собой закрой.

Поспешно хлопнув дверью, я пошла вслед за ней. Не знаю, считала ли меня Арника настолько неопасной, чтобы поворачиваться ко мне спиной, либо была уверена в собственной неуязвимости и бессмертии, но этот поворот решил ее судьбу. На удивление точно я всадила меч под левую лопатку. Некромантка замерла на месте и через миг рухнула лицом на пол.

Крови почти не было. Вылившиеся капли слилась с бордовым платьем. Я тупо смотрела на Арнику и ждала, когда она встанет, но этого не происходило. Из столбняка меня вывел истошный вопль. Испугавшись, я кинулась к двери и заперла ее на засов. Через несколько мгновений в дверь затарабанили, грозя ее выломать. Я еле узнала голос Ивьё. Горбун бессвязно кричал, как в агонии, но тяжелая дубовая дверь была ему не под силам.

Под его истошный ор я подошла к телу некромантки и выдернула меч. Он был окрашен в почти черную, вязкую кровь. Я перевернула Арнику на спину — она оказалась легкой, почти невесомой, — и чуть не выронила меч. Выцветшие серые глаза смотрели на меня с укором, и если бы взглядом можно было прожечь дырку, то я бы уже напоминала дуршлаг. Магия меча парализовала ее, но, несомненно, Арника была жива. Шляпка, что была приколота к волосам, слетела, и под ней обнаружилась обширная лысина.

Я испугалась, как бы она не очнулась. Перерезать ей горло решилась не сразу, хотя сделать это было необходимо — только когда Воркус забился за дверью с утроенной силой, а мне показалось, что рука некромантки дернулась — я взмахнула мечом и отсекла голову.

Время будто остановилось. Завыли в лесу стражи, поминая хозяйку. В последний раз за дверью вскрикнул Ивьё и затих. Я выронила меч от внезапной боли в левой щеке — там, где были родинки.

Вырезать сердце не потребовалось. Как и тот некромант, которого мы с Тенлой когда-то прикончили на лесной поляне у Погорелого Рвища, Майла стала распадаться. Платье и перчатки опали, когда плоть превратилась в труху. Глазные яблоки распались последними. Белые, будто вылинявшие, волосы так и остались лежать запорошенной грудой. Я сидела в углу и скулила от боли, вторя стражам — их многоголосый вой слышался все громче. Горбун в коридоре не подавал признаков жизни, но выходить я все равно боялась.

Не знаю, сколько я так просидела — очнулась тогда, когда стражи завыли совсем уж близко, под окном. Кое-как встав, я подобрала меч, вытерла его о занавеску и пошла к двери. Отперла засов и с мечом наизготовку вывалилась в коридор.

Воркус лежал, привалившись головой к стене. Рука, в которую был вживлен браслет, по локоть рассыпалась в труху также, как и тело некромантки. Труха была рассыпана по всему коридору и даже по двери — наверное, Ивьё был еще жив, когда конечность распадалась. Я вздрогнула от ужаса и побежала наверх, в свою комнату.

Переодеваться в свою, более удобную одежду, было бессмысленно: она так и осталась лежать грязной кучей. Я схватила мешок, надела ножны и отправила туда меч, нацепила амулеты на шею и браслет-накопитель на руку. С ними я сразу почувствовала себя в безопасности, но ненадолго: выглянув в окно, я еле удержалась от вскрика. Казалось, к дому подошли абсолютно все стражи, созданные Арникой: они бегали по двору, истошно воя и скуля, но пока еще не делали попыток вбежать в дом. Пока еще.

Я отпрянула от окна и в исступлении села на кровать. С тремя десятками стражей мне нипочем не справится — кто же знал, что после смерти некромантки все они сбегутся к дому хозяйки, как осы к разрушенному улью? Уйти теперь не удастся.

Потерев щеку, которая продолжала болеть, но уже не так сильно, я подошла к двери и забаррикадировала ее стулом. Умереть в пасти какого-нибудь из стражей очень не хотелось — не так я планировала закончить свой земной путь. Оставалась еще надежда на то, что после смерти Майлы стражи станут разваливаться на части, лишившись магии, но когда это произойдет и произойдет ли вообще, неизвестно. Кое-как передвинув к двери стол, я уселась на него верхом и принялась перебирать амулеты в поиске тех, которые хоть как-то мне могут помочь.

Я тут же наткнулась на амулет Сины. Белый треугольник мог переместить меня под Янек, к избушке в лесу, но хватит ли для этого магической энергии, я не знала. Подруга говорила, что радиус переноса довольно большой, но смогу ли я переместится так далеко? В голове то и дело стали всплывать иллюстрации из учебника к параграфу «Ошибки при пользовании амулетов переноса», жуткие зарисовки того, что случается, если энергии не хватает. Приземлиться у избушки в виде фарша едва ли было лучше, чем сгинуть здесь.

В следующий миг по спине прокатилась волна холода: вой стражей послышался со стороны лестницы. Я кинулась к окну и застыла: мерзкие создания стаей шли в дом, расталкивая друг друга боками. Один из стражей поднял голову и взвизгнул, увидев меня. Я узнала Котика. Подлое существо прибавило ходу, мечтая первым вцепиться мне в горло.

Делать было нечего. Фарш мигом показался мне куда лучшим исходом. Встав посередине комнаты, я вобрала в себя магию из накопителя и чуть не распылила ее зря из-за новой волны резкой боли в щеке. Я сконцентрировалась и прошептала заклинание, направив энергию в амулет. Проклятая щека отозвалась новым, еще более сильным ударом боли — от неожиданности я уронила накопитель. Подобрать его я не успела; через мгновение мир вокруг поплыл. Меня закружило, завертело вверх тормашками, а потом все резко затихло и я потеряла сознание.

Леди Амию разбудили крики Виессы.

— Она рожает! Рожает!!! — размахивая руками, орала служанка у ее кровати. — Нарделя!!!

— Прекрати кричать, — строго приказала ей леди и потерла левую щеку: отчего-то она болела, и боль все нарастала. — Послала за лекарем?

— Послала!

— Так прекрати кричать и распорядись все приготовить.

Старый лекарь примчался скоро. Амия доверяла ему, как самой себе — когда-то, двадцать два года назад, он принимал роды и у нее.

К утру из комнаты Нардели послышался первый крик новорожденного.

— Девочка, — благоговейным голосом доложила Виесса. — И родинки… крупные, почти как у Итиль!

Леди вздохнула с облегчением и вслушалась в несмолкаемый плач ребенка. Она знала, почему новорожденная плачет — у нее, как и у Амии, сильно болела щека.

Упавшая снежинка приятно холодила болевшую щеку. Лежа на земле, я почти замерзла, но сил даже на то, чтобы открыть глаза, не было. Оставалось только радоваться, что я погибну тут, запорошенная снегом, а не в пастях у стражей.

— Ой! — сдавленно послышалось в нескольких шагах. — Трег! Тре-е-ег!!

Истошные крики Сины отдалились — видимо, она побежала к дому. Кое-как разлепив глаза, я огляделась. Это место я помнила: шагах в двадцати от избушки рос большой старый дуб, и я лежала как раз под ним. Счастье, что Сина и Трег оказались здесь. Или это была галлюцинация?

Оказалось, что нет: семейная пара уже через несколько минут тащила меня в дом. Я смотрела в небо и думала над тем, что теперь будет со стражами — эти зверюги могут сожрать не одно селение. Но главное, что некромантка мертва. Остальное — не так важно.