Физрук

ГЛАВА 27

Чем ближе Кремль, тем толще зомби.

А также быстрее, выше, сильнее, живучее и опаснее.

Штатные специалисты по данжам в два голоса пытались втолковать мне, что это нормально, что уровень мобов растет по мере прохождения данжа и приближения к финальному боссу, но мне это все равно казалось странным. Я бы не стал распылять слабых бойцов по всей территории, чтобы их небольшими группами уничтожали залетные игроки, а, напротив, сосредоточил бы их всех в одном месте, чтобы в нужный момент они навалились толпой, компенсируя недостатки умения численным преимуществом.

— Это игровая, сука, условность, — сказал Виталик. — Забей.

— Но это же тупо.

— В играх многое тупо, — сказал Виталик. — Вот, например, ты, сука, спас мир уже четыре раза, надыбал себе сет легендарной брони, а оружие тебе вообще местный бог за заслуги вручил. Ты, весь такой красивый и тюнингованный, входишь в очередной, сука, городок, и стражники говорят тебе при встрече: "О, чувак, ты спас мир четыре раза, респект и уважуха". И вот ты идешь к местному Собянину, чтобы прикупить у него пару гектаров земли для постройки поместья, в котором не стыдно будет встретить старость, к хренам, а он смотрит на тебя презрительно и говорит через губу: "Ты кто такой вообще? Я тебя не знаю. Но, если ты хочешь, чтобы я подумал над твоей просьбой, сгоняй в соседний город за бухлом". И это, сука, все. Никак ты этого мудака не обойдешь. Даже если ты его подкараулишь темной ноченькой и двуручный топор ему тихонько под ребро засунешь, или организуешь переворот и самолично нового Собянина к власти приведешь, новый Собянин тебе то же самое скажет. И идти за бухлом все равно придется.

Сейчас мы отдыхали в фойе небольшого делового центра, предварительно очистив его от очередной порции упырей. Упыри, как я уже говорил, стали жестче, и от одного удара, как колосья, не ложились. Кое-кого приходилось бить даже трижды.

А еще на них наш повышенный урон не действовал, потому что они местные.

— А я сразу метнулся кабанчиком и заморачиваться не стал, — сказал Федор.

— Да ты вообще незамутненный и терпила по жизни, — сказал Виталик. — Ты, небось, и в бухгалтерию метался, сука, кабанчиком по первому зову. "У меня мышка не работает, можешь посмотреть?". "Бумага в принтере застряла, можешь вытащить?" Ты вообще ни разу не сисадмин, ты эникейщик, Феденька.

— От зомби слышу.

— Я хоть помер достойно, — сказал Виталик. — Ну, я так думаю, потому что не помню ни черта. Но я-то себя знаю, не мог я по-другому помереть.

— Поэтому тебя боевые товарищи в лесу и закопали.

— Вот сейчас обидно было, — сказал Виталик.

В целом тут творился форменный хаос.

Зомби убивали игроков, игроки убивали зомби и других игроков, мы убивали бы всех подряд, но не могли себе этого позволить, потому что даже для нашего повышенного урона большая часть пришлых была слишком сильна.

Поэтому в основном мы мочили таки зомби, к большому неудовольствию Виталика, которых на них качаться не мог. Но нам с Федором уровни потихоньку капали, да и навыки тоже совершенствовались, и вот я мог вызывать "призрачный клинок" уже на целых восемь секунд, и длиной он стал аж в двадцать сантиметров.

Еще немного, и я тоже смогу им планеты половинить. Интересно, сколько за это опыта дают.

По улице протопал здоровенный отряд приключенцев, наглядно показывающий, что ради наживы объединяться могут даже полные противоположности. Ребята заявились из какого-то фэнтезийного мира, и в в разношерстной компании присутствовали люди, эльфы, орки, гномы и еще какие-то твари, названия которых я никогда и не знал. В отряде было сто с лишним рыл, и уровни у них варьировались от ста пятидесятого, который я со своим уровнем восприятия мог различить, до черт его знает, какого, который был мне уже не виден.

Я вжался в стену, лишь слегка высунув голову из-за небольшой декоративной колонны, ни никто в мою сторону даже не посмотрел. Отряд целенаправленно двигался к Кремлю, рядом с которым обретался главный приз, и игнорировал все, что не мешало пройти.

Федор распластался на полу за стойкой охранника. Виталик безмятежно стоял у дальней стены, скрестив руки на груди, его фигура полностью находилась в тени.

— Кому геноцид, а для кого тупо локация новая открылась, — сказал он. — Вот такая вот, сука, загогулина.

Секунд через тридцать после того, как замыкающий ряд гномов скрылся из нашего поля зрения, снаружи послышалось ржание и до нашего слуха долетел стук копыт.

А потом по улице промчалась сама Смерть.

Это было не та милая и уютная смерть, что является пожилым, тяжело больным и уставшим от жизни людям в образе старушки с косой. Нет, на этот раз смерть явилась в облике одного из всадников Апокалипсиса.

Она… Точнее, он, восседал на гигантском черном коне и размахивал шашкой, светящейся зловещим красным светом. Копыта его скакуна высекали искры из мостовой.

Всего два удара сердца потребовалось ему, чтобы догнать ушедший вперед отряд приключенцев и учинить там, судя по долетающим воплям, форменную резню.

Я подкрался к выбитому окну и аккуратно выглянул наружу.

В конце улицы разверзся очередной, уже даже не знаю, какой по счету, филиал ада. Всадник изрубил в фарш уже добрый десяток игроков и явно не собирался останавливаться на достигнутом. Игроки пытались закрываться или давать сдачи, но это было бесполезно. Шашка размазывалась в воздухе, как пропеллер, и с одинаковой легкостью прорубала доспехи, ростовые щиты и искрящие силовые поля. Вместе с пытающимися прятаться за ними игроками, разумеется.

В считанные секунды дело было закончено и всадник скрылся за углом. Тут же раздались новые крики.

— Что там? — осведомился Виталик.

— Уже ничего, — сказал я.

— Сдается мне, это был твой полный тезка, — сказал Виталик. — Шашка, бурка, папаха… Усов, сука, не разглядел, но уверен, что они там были. И лихой боевой конь.

— Ну да, — сказал я. — А огонь, который у того коня из ноздрей вырывался, это пламя революции.

— Вот ты думаешь, что шутишь, к хренам, — сказал Виталик. — А оно наверняка так и есть.

Федор тоже подполз к окну, выглянул на улицу и присвистнул.

— Бродячий босс, не иначе, — сказал он. — Кто-нибудь уцелел или весь рейд вайпнулся?

— Я уцелевших не видел, — сказал я.

Виталик наконец-то отлип от своей стены и присоединился к нам.

— Вот странное, сука, чувство, — сказал он. — Вроде этот парень и нежить, но он — наша нежить, и я за него болею, например. Хотя, возможно, это во мне корпоративная солидарность говорит.

— Но это уже не зомби, — сказал Федор. — Это уже какой-нибудь темный паладин, как минимум.

— А он — чорный паладин, он убьет их всех один, — фальшиво напел Виталик. — И ведь, судя по твоим рассказам, Василий, это был не главный босс, а кто-то из призванных. Мы вообще отдаем себе, сука, отчет, куда мы, к хренам, лезем?

Возможно, он был прав, и мы изначально выбрали неправильную стратегию. Но отступать в любом случае было поздно и некуда. Во-первых, такая хрень творилась по всей Москве, а во-вторых, риск нарваться на очередную группу интервентов существовал независимо от того, в каком направлении мы направимся. Ведь если я правильно понимаю игровую логику, пока данж не пройден и его главный босс жив, сюда будут лезть все новые и новые порции жаждущих славы и добычи бойцов.

Мы двинулись по следам предположительно Чапаева, изредка останавливаясь, чтобы подобрать интересный лут. Но лута было мало, броня оказалась иссечена ударами убер-шашки, оружие нам не подходило либо по уровню, либо идеологически, а задерживаться, чтобы прочитать статы на каждом колечке, мы не решались. потому что еще неизвестно, кто идет за нами по пятам. Но я не особенно переживал по поводу незадавшегося мародерства. Шмот, бесспорно, важен, но в нашем случае решает все равно не он.

Я даже не представляю, что мне надо на себя надеть, чтобы с тем же Соломоном или черным всадником сам-на-сам выйти.

Вообще, это было довольно странное ощущение, когда ты идешь по своему городу и понимаешь, что он уже не твой. Вот кафе, в котором ты никогда больше не посидишь, вот тут банкомат, в котором ты никогда не снимаешь денег, вот дома и офисы, в которых жили и работали люди, которых ты больше никогда не встретишь.

А вот зомби, которые когда-то были теми самыми людьми и которых тебе надо шарашить бейсбольной битой по голове, потому что таковы условия игры, которую нам всем навязали.

Я проломил две головы, Виталик оторвал третью. Федор, по ставшей уже недоброй традиции, снова замешкался и ничего не успел сделать. Нет, маги на ближней дистанции все-таки не рулят. Или нам попался какой-то неправильный маг.

На подходе к Никольской мы наткнулись на небольшую группу приключенцев, переживших какую-то серьезную трепку. Их было всего пятеро, все вроде бы как бы люди, но не наши, это я по бледности кожи и форме ушей сразу понял, одеты в тряпки и кожаную броню. Полоски здоровья над ними едва светились в красной зоне, и я, быть может, даже не стал бы связываться с болезными, если бы они не напали первыми.

От первого стандартного фаерболла я увернулся, по второму врезал битой, отправив его пославшему и превратив того в факел. Виталик в три прыжка оказался среди них, полоснул по груди мага и сцепился в коротком поединке с мечником.

Федор в кои-то веки не оплошал и залил их жреца потоком пламени, так что на мою долю остался только один стрелок. На его беду, арбалет оказался разряжен, и зарядить его он не успевал, поэтому схватился за короткий кинжал. Первым ударом я сломал ему руку с кинжалом, вторым ударил по ребрам. Он скорчился, упал на асфальт и тут же попытался засадить мне в ботинок арбалетный болт, который сжимал в левой ладони. Я убрал ногу, активировал "призрачный клинок", всадил биту ему в затылок и огляделся по сторонам. Схватка была закончена со счетом пять-ноль, но на ее звук из выходившего на Никольскую вестибюля какой-то дорогой гостиницы уже лезли двое зомби в форме швейцаров, бывшей нарядной в какие-то давно минувшие лучшие времена.

Виталик схватился за трофейный топор и молодецким ударом располовинил одного зомби от плеча до паха. На фоне его выступления наши с Клавдией результаты были куда более скромными, но отоваренный нами зомби тоже больше не двигался и даже чуток опыта капнуло.

Не сговариваясь, мы вошли в гостиницу, из которой явилась эта парочка, встретили там их третьего, не особо расторопного товарища, который при жизни наверняка получал меньше чаевых, и упокоили и его тоже.

— Новый уровень, — похвастался Федор.

— Грац, — сказал Виталик, нюхая воздух, как почуявшая кокаин собака, зарабатывающая на свою сахарную косточку у таможенников.

Что-то было не так.

Помимо швейцара, в вестибюле валялись еще тела зомби, о которых кто-то позаботился до нашего прихода. Сделала ли это та группа, остатки которой мы повстречали у отеля, или кто же еще? Выяснить это не представлялось возможным.

Что в зомби особенно неприятно, так это то, что очень трудно определить, когда их убили во второй раз. То ли минуту назад, а то ли полдня уже прошло. Степень разложения в этом вопросе ничего не подскажет, они такие неделями запросто могли бегать.

То ли магия вуду, то ли очередная игровая условность.

— Вот ты где! — воскликнул Виталик, сделал шаг в сторону, запустил руки в пустоту и вытащил из невидимости затаившегося вражеского ниндзя.

Это оказался гоблин, низкорослый, щуплый, замотанный во все черное. Он висел на вытянутых руках Виталика, брызгал кровью от вцепившихся ему под ребра когтей и полосовал предплечья элитного зомби кинжалом.

Виталик пару раз встряхнул его, отчего когти вошли еще глубже и гоблин перестал трепыхаться.

— И у этого, сука, отравленный, — сказал Виталик, морщась.

Он уже намеревался отбросить безжизненное тело в сторону, как вдруг снова выставил его перед собой, закрываясь им, словно щитом. В следующий миг в спину мертвого уже ниндзя воткнулись две прилетевшие с улицы стрелы, а через дорогую вращающуюся дверь в вестибюль ворвались игроки.

Двое эльфострелков изящно разошлись в стороны, натягивая луки и пропуская вперед гномотанка. За гномотанком лезла еще какая-то нелюдь, но мне уже было не до классификации противника по классом и расовой принадлежности.

Я толкнул замешкавшегося Федора, так что предназначенная ему стрела просвистела мимо и ударилась в стену, а сам сделал шаг вперед, перекрывая эльфам линию огня.

Было очевидно, что мы попали, но пусть хоть у него будут какие-то шансы.

Я убрал Клавдию в инвентарь, меняя ее на "калашникова", и хотя этот процесс занял всего какие-то доли секунды, он все же оказался слишком медленным. Мой палец уже лег на спусковой крючок, когда из живота выросло оперение хвостовой части стрелы.

Сначала был какой-то легкий толчок, потом что-то холодное вошло в мои внутренности, а потом от этого холодного по телу стал разливаться адский жар, но я все равно начал стрелять, потому что если кругом враги, а ты схватился за автомат и никого с собой не забрал, то ты сам себе злобный буратино.

— Бегите! — попытался крикнуть, а на самом деле прохрипел я. Хотелось добавить к этому призыву какой-нибудь эпитет, типа "идиоты" или еще чего похлеще, но я решил не тратить на это сил. Рассказчик потом от себя добавит.

Если будет кому и о чем рассказывать.

Федор не заставил себя упрашивать и зайцем рванул к лестнице, ведущей на верхние этажи. Виталик пятился, прикрываясь телом гоблина, которое уже больше напоминало ежа. Все-таки скорострельность у эльфов была потрясающая.

Прямым доказательством этого факта были уже три стрелы, торчащие из моего многострадального бренного тела.

Я все равно стрелял. Не знаю точно, попал я в кого-нибудь или нет, а если и попал, то насколько серьезные ранения нанес, я просто стрелял, заливая все вокруг свинцовым дождем, я продолжал бы стрелять и дальше, отвлекая внимание на себя и даря товарищам лишние мгновения для бегства, но в какой-то момент в магазине кончились патроны.

А несистемное оружие одним лишь усилием мысли не перезарядишь.

Я отбросил ставший бесполезным автомат в сторону, потянулся, было, за Клавой, как единственной женщиной, что у меня осталась, но тут четвертая стрела попала мне в грудь, обрывая дыхание. Я упал на четвереньки, перед глазами плыл кровавый туман, через который проступало услужливое сообщение Системы, что если я не выпью исцеляющее зелье, то мне кирдык.

Спасибо, кэп.

Здоровье опустилось в критическую зону, сил почти не было, но инвентарь был уже открыт, так что я ткнул по иконе с бутылкой, и зелье материализовалось у меня в руке.

Оставалась только самая малость — донести бутылку до рта и сделать хоть один глоток, после которого могут появиться силы на второй, но, разумеется, такой возможности мне не предоставили.

Закованная в железный сапог нога опустилась сверху, раздавив и бутылку и мои пальцы, ее сжимающие. Ирония судьбы, но пальцы, политые зельем восстановления, сразу же исцелились. Может быть, есть смысл попробовать их облизать?

Во все сужающемся поле зрения возник раскачивающийся прямо перед моим лицом набалдашник боевого молота.

— Я тебя запомнил, — на всякий случай соврал я гному, лицо которого находилось слишком высоко, чтобы я мог его разглядеть.

Набалдашник молота исчез, уходя вверх для замаха, в следующий миг я затылком почувствовал легчайшее дуновение воздуха.

И наступила темнота.