Фальшивая вдова или Наследство на двоих

Глава 8

Бедняжку Эмили устроили в одной из гостевых комнат на втором этаже. Миссис Хиггинс, помогая перестелить постель, охала и качала головой, ее обычно строгое лицо исказилось суеверным страхом.

– Не иначе как проклятие над городом висит, – прошептала она, поправляя подушку под горячей головой юной гувернантки. – Господь прогневался на наши души… Люди гибнут, словно мухи осенью.

– А много было… случаев? – осторожно спросила я, смачивая виски Эмили прохладной водой.

– Достаточно, – Элис горько вздохнула, глядя в пустоту. – Моя доченька год назад сгорела… ни с того ни с сего. Потом ваш покойный супруг, леди Аннабель… А теперь вот и знакомые все чаще в некрологах мелькают. Я ж и говорю – проклятие. Тяжелое, беспощадное. А за что нам такая кара – неведомо.

Н-да, час от часу не легче.

Герцог Стилнайт тем временем послал за доктором. В тот момент, когда экономка пугала меня проклятиями, в холле послышались шаги, и вскоре в дверях появился невысокий мужчина.

Местный светило медицины Мортимер Тодд оказался плюгавым человечком с бледным лицом. Его жидкие волосы, цвета мышиного меха, были тщательно зачесаны на макушке, пытаясь скрыть обширную лысину, но тщетно. Дорогие очки в золотой оправе неестественно блестели, отражая яркие рассветные лучи, пробивающиеся сквозь занавесь. В его холеной руке был саквояж из тонкой, мягкой кожи, из которого он достал прозрачную слуховую трубку, повертел ее в руках и тут же спрятал обратно.

Он бегло и с некоторой брезгливостью окинул взглядом больную, потом нас, и его тонкие губы сложились в нечто, отдаленно напоминающее заискивающую улыбку.

– Ну-с, посмотрим, что у нас тут за неприятность, – равнодушно бросил он, потирая руки, после чего едва коснулся ладонью покрытого испариной лба и скрывая раздражение, тут же отошел от кровати.

– Доктор, она недавно купалась в реке, возможно, это как-то связано с болезнью? Может, это поможет диагнозу?– спросила я.

– В реке? – он фыркнул. – Ну, все ясно как день. Воспаление легких. От переохлаждения. Погода-то какая на улице стоит, мерзейшая…

Мы с Элис дружно оглянулись на залитое солнцем окно.

Доктор Тодд тем временем щелкнул замком своего роскошного саквояжа, достал блокнот и что-то быстро начертал.

– Я выпишу порошки. Зайдете ко мне в кабинет, я приготовлю. А пока… – его взгляд скользнул по венам на руке Эмили, – можно сделать кровопускание. Очистим организм от дурных гуморов.

– Мы обойдемся без кровопускания, – раздался у двери холодный, как сталь, голос Дерека.

Маг стоял на пороге, его сильные руки были скрещены на груди, а взгляд, был прикован к доктору. Тот сразу стушевался, попятился и поспешил ретироваться.

– Как пожелаете, ваша светлость, – пробормотал он, нервно поклонившись. – Тогда… тогда я вас не задерживаю. За порошками – жду вас после обеда. Всего доброго…

Едва за доктором закрылась дверь, Дерек поморщился.

– Ничтожество, а не лекарь, – произнес он. – Ставит диагноз, не удостоив пациентку даже внимательного осмотра. Теперь мне ясно, отчего в этом городишке такая высокая смертность. Ее не болезни вызывают, а вот такая вот… профессиональная бездарность.

Я была полностью с ним согласна. Ну ладно хоть лекарство выписал, надеюсь оно поможет несчастной выздороветь поскорее.

Миссис Хиггинс побежала хлопотать на кухню, она покормила завтраком Джоди, которая несмотря на то, что мало спала, была весьма активна и бодра. Малышка словно навязчивая мушка, крутилась вокруг Дерека, засыпая его вопросами о магии, призраках и похвасталась бабочкой, которую она нашла под стеклянной рамкой в библиотеке и оживила.

– Она такая красивая, пусть летает.

Видимо всерьез опасаясь за сохранность предков в семейном склепе, герцогу волей-неволей пришлось взять на себя роль няньки. К удивлению, он не огрызался и не хмурился, даже научил Джоди некоторым простым заклинаниям. Малышка оказалась весьма способной.

Пользуясь тем, что Дерек занят, я выскользнула из дома и отправилась к злополучной заводи. Мне не давали покоя слова Александра про реку и его бурная реакция на то, что Эмили купалась в воде. Интересно, куда же он все-таки так рванул? Неужели сбежал? От родной дочери…Ох, чудные люди тут живут, прав Дерек…Ой, я что это, с этим напыщенным болваном уже соглашаюсь?

Любопытство взяло вверх, и я решила на всякий случай кое-что проверить свои подозрения. Достав из кармана небольшой пузырек, я набрала достаточно воды для того, чтобы провести некоторые алхимические опыты.

Я не знала, что именно ищу, но моя интуиция подсказывала, что здесь что-то не чисто. Первым делом вернувшись в свою комнату, я проверила воду на обычные примеси: капнула в пробу уксуса – осадка не дало, значит, не щелочь. Поднесла к свету аметистовый кристалл-индикатор, – камень не изменил цвет, отсекая целый ряд известных ядов.

Но когда я добавила в воду щепотку истолченного сухоцвета, реакция последовала незамедлительно. Вместо того чтобы дать легкое помутнение, вода у самой поверхности на миг вспыхнула радужной, маслянистой пленкой, которая тут же схлопнулась, оставив едва заметный перламутровый след. Это было неестественно. Органика так себя не вела.

У меня не было оборудования и реагентов, чтобы точно идентифицировать токсин, но одно я поняла точно: вода была отравлена. Не бактериями и не гниющими растениями, а чем-то чуждым, искусственным, что медленно и верно отравляло все живое вокруг. Я плотно закупорила пузырек с образцом. Этого было мало для доказательств, но достаточно, чтобы подтвердить самые мрачные подозрения.

Н-да, интересно почему местные жители не знают, что подходить к реке опасно? Хотя один все же знал…и сбежал. Так куда же вы подевались, мистер Браун?

Немного подумав, я решительно достала лист бумаги. Четким, каллиграфическим почерком, каким веду свои алхимические журналы, я изложила все этапы проведенного анализа. Затем аккуратно запечатала сургучом пузырёк с остатками воды и сложила всё в плотный конверт, найденный в письменном столе.

Затем я вызвалась сопровождать миссис Хиггинс в город, когда та пойдет забирать лекарство у доктора Тодда. Экономка бросила на меня оценивающий взгляд и хмыкнула:

– Прогулки на свежем воздухе, конечно, куда полезнее, чем сидеть в четырёх стенах с больной, – пробурчала она многозначительно.

Я предусмотрительно промолчала – пусть думает что угодно.

Дорога в город заняла добрых полчаса, и я воспользовалась моментом, чтобы осторожно разведать обстановку.

– Скажите, Элис, – начала я, делая вид, что рассматриваю пожелтевшие посевы, – у лекаря в городе, видимо, работы невпроворот? Часто ли в последнее время люди жалуются на недомогания?

Экономка фыркнула.

– Часто ли? – с горькой иронией повторила она. – В прошлом месяце покойников было больше, чем за полгода. И не старики, а те, кто в поле, у станка… Словно мор пошёл. Один за другим – кто от простуды, кто с желудком, а кто и с дурными болячками. Доктор Тодд всё на скудное питание списывает, мол, сырая осень, надо мяса больше есть. А по-моему… – она понизила голос, озираясь, будто опасаясь, что её услышат, – это проклятие все виновато. Прогневали мы злые силы и вот…страдание принимаем теперь.

– И что горожане такое натворили? – полюбопытствовала я.

– Греховными делами занимались, кто напитки буйноголовые варит, а кто и мужьям изменяет.

– Вот как…

– А вы думали…за все платить приходится.

Мы как раз проходили по узкой мощёной улочке, когда миссис Хиггинс внезапно замерла перед невысоким, словно приунывшим, домиком. На нём красовалась потускневшая вывеска, приглашавшая зайти в хлебную лавку. Окна первого этажа, где когда-то располагалась пекарня, были наглухо заколочены. На втором, за пыльным стеклом, угадывался скромный балкончик.

– Здесь… – голос экономки внезапно сорвался, став хриплым. – Здесь жила моя Риона… – Она не смогла сдержать рыданий, и слёзы хлынули потоком. – Её лавка… Пирожки с вишней и корицей… А хлеб! Она такая выдумщица была, пекла такой хлеб с травами, что его даже из столицы заказывали! И Кенни… маленький… Внучок мой, круглым сиротой остался. Как же он без матери-то…

Она закрыла лицо руками, и её плечи затряслись от беззвучных рыданий. Я, не раздумывая, обняла её, а затем достала из кармана платок и, не смущаясь, принялась вытирать её мокрые щёки.

– Тихо, тихо, Элис, – шептала я. – Вам нужно держаться. Ради внука. Вы теперь ему и мать, и бабушка, вы – его целый мир. Вы должны быть сильной для него.

Она всхлипнула, пытаясь взять себя в руки, и посмотрела на меня сквозь пелену слёз. В её взгляде читались изумление и стыд.

– Простите меня, леди Аннабель… – прошептала она. – Я… я думала о вас хуже, чем вы есть. Боги, да вас будто подменили! – Она снова вытерла глаза и покачала головой, словно не веря самой себе. – Раньше, при покойном лорде Викторе… вы были совсем иная. Высокомерная. Холодная. Меня, бывало, так отчитаете, что потом ночами не спишь… Жестокая, прости, Господи… А сейчас… смотрю я на вас – и вижу другого человека.

– Ну… все могут ошибаться, – осторожно заметила я.

Мы продолжили путь и вскоре оказались на другой улице. Перед нами возвышалось старинное двухэтажное здание. На полированной дубовой двери красовалась латунная табличка с изящной гравировкой: «Доктор Мортимер Тодд. Приёмные часы с 10-00 до 18-00».

Миссис Хиггинс, уже заметно пришедшая в себя, но всё ещё избегавшая моего взгляда, сухо указала на дверь.

– Вам сюда. А мне нужно на рынок, прикупить провизии к ужину.

– Не беспокойтесь, Элис, – мягко сказала я. – Я прекрасно справлюсь сама. Заберу порошки и сразу же вернусь в поместье. Дорогу я запомнила.

Экономка кивнула, в её глазах мелькнуло нечто, отдалённо напоминающее одобрение.

– Смотрите же, не задерживайтесь. Места тут, может, и смотрятся благопристойно, но кто их знает… – Она не договорила, круто развернулась и зашагала прочь, её уверенная поступь постепенно затихла в полуденном гуле улицы.

С легким звоном колокольчика над дверью я переступила порог кабинета. Внутри пахло спиртом, травами и чем-то сладковато-приторным. Вместо самого доктора меня встретила молодая девица – румяная и пышнотелая, с таким выдающимся бюстом, что её скромный белый передник казался готовым вот-вот сдаться под его натиском. Она что-то оживлённо жевала и смотрела на меня большими голубыми глазами, в которых читалось явное недовольство.

– М-м? – промычала она, наконец проглотив. – Вы к какому часу записаны?

– Мне не к доктору, – вежливо уточнила я. – Я за лекарством. Мисс…леди Аннабель Стилнайт. Доктор Тодд должен был приготовить порошки.

Девица медленно кивнула.

– А-а, ясненько! – Она лениво потянулась к полке, уставленной одинаковыми белыми пакетиками, и потыкала в них заляпанным пальцем. – Слабительные, что ли?

Меня на секунду охватило легкая оторопь. Неужели здесь даже не ведут элементарных записей?

– Нет, не слабительные, – поспешила я остановить её, прежде чем она насыпет мне ненужного зелья. – От лихорадки.

Девица задумчиво замерла, и я, не дожидаясь очередной ошибки, шагнула ближе. Мой взгляд скользнул по этикеткам, пока не нашёл аккуратно подписанный пакетик: «Pulvis Antipyreticus».

– Вот эти, – указала я, стараясь, чтобы в голосе не прозвучало раздражения. – «Пульвис Антипиретикус».

– Ой, точно! – всплеснула она руками, и от этого движения вся её грудь радостно подпрыгнула. – Забыла совсем! Доктор Мортимер сегодня сам подписывал.

Она протянула мне заветные порошки, и я взяла их, мысленно поражаясь царившей здесь вопиющей некомпетентности. Стоило ли удивляться высокой смертности в округе, если медицинскую помощь оказывали такие вот «специалисты»? От помощницы пахло дешёвыми духами и пирожком с капустой.

– Благодарю, – сухо кивнула я, сжимая в руке невзрачный пакетик, в котором теперь заключалась вся надежда бедняжки Эмили.

Но прежде, чем уйти, мне предстояло еще одно важное дело.

– Мне бы хотелось на минуту отвлечь доктора Тодда, – обратилась я к девушке.

Девица флегматично облизала губы, оставляя на них блестящий след от пирожка.

– Ой, да он нынче занят до невозможности! – протянула она, бессмысленно перебирая бумаги на столе. – Приём, отчёты… Да вы и сами видите, какая суматоха.

Я непроизвольно оглядела совершенно пустой коридор и вновь посмотрела на ничуть не смутившуюся пухляшку. В этот самый момент дверь вглубь кабинета с лёгким скрипом отворилась, и на пороге появился сам доктор Тодд, любезно провожая пожилую, богато одетую даму.

– Не тревожьтесь, дорогая леди Мерфитон, – говорил он маслянистым, заботливым голосом. – Эликсир будет готов завтра. Вы и не заметите, как к вам вернутся силы и энергия юности!

Когда дама, кивая с благодарностью, направилась к выходу, доктор мгновенно переменился в лице. Он повернулся к своей помощнице, и его тон стал деловым и циничным.

– Марта, выпиши счёт леди Мерфитон. В двойном размере, – бросил он ей и в его глазах блеснула жадная искорка. – Муж её на торговле пряностями разбогател, может позволить себе позаботиться о нашем благосостоянии.

И, словно ставя точку в этом распоряжении, он небрежно, по-хозяйски ущипнул пышнотелую Марту за её аппетитную щечку. Та лишь глуповато хихикнула, будто это была часть её должностных обязанностей.

Именно в этот момент я, не выдержав, слегка покашляла, привлекая к себе внимание. Мортимер резко обернулся, и его взгляд, только что блуждавший по пышным формам помощницы, наконец упал на меня. Приторно-сладкая улыбка, застывшая на его лице, мгновенно растаяла, уступив место растерянности, а затем – быстрой, плохо скрытой досаде, будто он пойман на месте преступления.

– Ах… леди Стилнайт! – воскликнул он, с натугой возвращая на лицо маску профессиональной учтивости. – Надеюсь, вы уже получили всё необходимое? Принимать, напомню, следует строго по инструкции…

– Лекарство у меня, и я благодарна за оперативность, – вежливо, но холодно прервала я его пафосную речь. – Однако я хочу обратилась по-иному, личному вопросу.

Его брови поползли вверх, а в глазах зажегся неприкрытый интерес, смешанный с самоуверенностью.

– Хм-м… Что ж вы стоите на пороге? Прошу в кабинет, я к вашим услугам! – он сделал широкий, гостеприимный жест. – Я с удовольствием…то есть тщательно вас осмотрю, миледи.

– Мне не требуется осмотр, – я решительно покачала головой, оставаясь на месте. – Лишь небольшая просьба.

– Так-так… – он прищурился, и на его губах появилась скользкая, понимающая улыбка. – Если это касается некоего «деликатного средства» для прекрасной юной дамы… Разумеется, я помогу! Кто же, как не я? Но, милочка, сначала все же необходим небольшой осмотр. Без этого никак!

С этими словами он широко распахнул дверь в свой кабинет, сделав приглашающий жест и бросил через плечо властный приказ:

– Марта, чтобы нас никто не беспокоил!

Я вошла и дверь с тихим щелчком закрылась за моей спиной.

Доктор Тодд, надев на себя маску заботливого врача, тут же засуетился вокруг меня.

– Прошу, присаживайтесь на стульчик! – Он с деланной галантностью попытался помочь мне снять легкий плащ, но я отшатнулась, как от прикосновения гадюки.

– Благодарю, не стоит. Мое дело займет у вас не более пяти минут. Хотя важность его переоценить сложно.

Решительным движением достала из ридикюля плотный конверт и протянула его ошеломленному доктору.

– Я провела независимый анализ воды из заводи. Результаты, а также образец, – я указала на аккуратно запечатанный сургучом пузырек, – находятся внутри. В воде я обнаружила токсин искусственного происхождения. Он крайне опасен и, смею предположить, является причиной той странной болезни, что сейчас мучает мисс Эмили.

Сначала на лице Мортимера застыла маска непонимания, но затем его черты исказились гримасой паники и злобы. Он выхватил из конверта мои записи, пробежал по ним глазами и, не в силах сдержать эмоций, разразился истеричной тирадой.

– Что за чушь?! – он взвизгнул, сорвавшись на фальцет. – Вы, юная леди, позволяете себе такие заявления?! Что вы можете понимать в алхимии и токсикологии? Ваш удел – разбираться в рецептах пирогов и не перепутать на кухне соль с сахаром!

Его слова прозвучали как пощечина, но вместо того, чтобы смутиться, я ощутила лишь холодную волну решимости. Я приосанилась и выпалила откровенный блеф:

– Ошибаетесь, доктор. Я обладаю дипломом алхимика Королевской академии и мои познания простираются куда дальше кухонных специй.

Это был чистый, отчаянный обман, но я вложила в эти слова такую непоколебимую уверенность, что Тодд на мгновение опешил. В его глазах мелькнуло сомнение – он не знал, правда это или нет, но мое поведение все же породило зерна сомнения.

– От вас же я требую лишь одного, – продолжила я, пользуясь его замешательством. – Направьте этот образец и заключение в официальную гильдейскую лабораторию для повторного, независимого анализа. Чтобы специалисты подтвердили или опровергли мои выводы. Как глава местного медицинского сообщества, вы просто обязаны это сделать.

Мои слова, казалось, не просто ошеломили его, а выбили почву из-под ног. Истерика в его глазах угасла, сменившись странной, ледяной пустотой. Он медленно, почти механически, отступил к своему массивному дубовому столу и тяжело опустился в кресло. Не говоря ни слова, он резко дернул верхний ящик стола и уставился в его темную глубину, словно ища там ответа, задумавшись на несколько долгих, тягучих секунд. Затем с тем же резким движением, полным скрытой ярости, он с грохотом захлопнул ящик.

И тут с ним произошла метаморфоза. Мортимер поднялся и направился ко мне, а его лицо залила широкая, неестественная улыбка. Он приблизился и, прежде чем я успела отпрянуть, похлопал меня по плечу с фамильярной отеческой снисходительностью, от которой по коже пробежали мурашки.

– Вы абсолютно правы, дорогая леди Стилнайт! – его голос зазвенел новым, натянуто-бодрым тоном. – Вы просто молодец! Простите меня за несдержанную реакцию. Честно, я был ошарашен, сражен вашей проницательностью! Но теперь я полностью взял себя в руки.

Доктор поднял со столешницы конверт с моим исследованием и демонстративно прижал его к груди, как святыню.

– Вы правы, и я сделаю всё, что от меня зависит. Лично! Лично отвезу этот конверт в столичную лабораторию. И если, не дай бог, ваши опасения подтвердятся, я немедленно напишу прошение, чтобы сюда направили королевскую комиссию. Всё будет хорошо, вы мне поверьте!

С этими сладкими словами, от которых защемило сердце, он любезно взял меня под локоть и проводил к выходу, распахнув дверь с театральным жестом. Его улыбка не сходила с лица, но до глаз так и не доходила, застыв неестественной, восковой маской.

С каждым шагом по мостовой во мне нарастала тягостная, леденящая уверенность. Я совершила ошибку. Не стоило приходить. Эта сладкая, липкая улыбка, эта показная готовность помочь – всё это было маской, за которой скрывалось одно-единственное желание: поскорее отделаться от назойливой гостьи и ее опасных догадок. Он и не подумает никуда везти мой конверт. Он просто выбросит его, едва я скроюсь из виду, и всё останется по-прежнему.

Я почти уже дошла до окраины города, как вдруг свет померк, словно кто-то набросил на небо серое сукно. Одна-единственная, чернильная туча выплыла из ниоткуда, разом поглотив солнце. Воздух застыл, налился свинцовой тяжестью. Резкий порыв ветра рванул ветви деревьев, закрутил на дороге пыль. Прозвучал оглушительный, раскатистый удар грома, будто небо раскололось надвое.

Холодные, тяжелые капли дождя хлынули водопадом. Я нахлобучила капюшон плаща на голову и, подхватив подол платья, пустилась бежать. Поместье было уже близко, его темный силуэт виднелся впереди. Я мчалась, не разбирая дороги, гравий хрустел под ногами, а дождь уже хлестал, заливая лицо.

Я успела лишь вбежать на территорию, добраться до начала старой яблоневой аллеи, как мир вспыхнул ослепительным белым светом. Оглушительный грохот, сухой и беспощадный, обрушился прямо на меня. Молния ударила так близко, что я почувствовала, как вздыбились волосы под капюшоном, а в воздухе повис резкий запах озона и паленого. Я замерла на месте, сердце бешено, колотясь в груди, оглушенная и ослепленная разгулявшейся стихией.

В тот же миг, я услышала зловещее, нарастающий шипение. Воздух снова зарядился невыносимой энергией, запах озона стал резким до тошноты. Еще один ослепительный разряд, на этот раз буквально в нескольких шагах, рассек темноту и с оглушительным треском вонзился в землю.

Не в силах сдержать ужас, я вскрикнула и отпрянула, но прежде, чем я успела сделать еще хоть шаг, чья-то железная хватка схватила меня за плечи. Меня резко, почти грубо, рвануло с тропинки, прижало спиной к шершавому, мокрому стволу старой яблони. Капли дождя с листьев хлынули за воротник, заставив вздрогнуть.

Прежде чем новый крик вырвался из груди, горячее дыхание опалило шею, а низкий, сдавленный голос, заглушаемый воем ветра, прошептал прямо в ухо:

– Не двигайся.

Я замерла, парализованная не только страхом, но и внезапным осознанием. Это был Дерек.

Мокрая рубашка липла к мускулистому телу, подчеркивая рельефные мышцы пресса под тонкой белой тканью. Он нависал надо мной, словно неприступная скала, медленно, но неотвратимо сокращая расстояние, между нами. Сильная рука уперлась ладонью в шершавый ствол дерева, а второй он нетерпеливо потянул за шнурок моего плаща. Тяжелая ткань, пропитанная дождем, соскользнула с моих плеч, унося с собой холодные капли.

– Что… что вы делаете? – мой голос дрогнул, выдав прерывистый шепот. Я попыталась вырваться, но его объятия сжались лишь сильнее, лишая меня всякой надежды на свободу.

– Не двигайся, – его горячее дыхание опалило мои губы, а тело словно пригвоздило меня к дереву, лишая воли к сопротивлению.

– Как вы смеете! – я в отчаянии стукнула кулачками по его груди. – Немедленно отпустите…

Небо расколола ослепительная молния, за которой последовал оглушительный раскат грома, сотрясший, казалось, саму землю. Электрический разряд с шипением ударил в мой плащ, что бесформенной мокрой тряпкой лежал на траве. Молнии били снова и снова, озаряя окрестности призрачным синим светом, от которого мир вокруг казался нереальным.

– Что… что происходит? – мой голос дрожал, выдавая смятение.

– Хотел бы я сам знать, – ответил он, не ослабляя хватки. Его голос был низким, с легкой хрипотцой, но я уже почти не сопротивлялась. Колени подкосились, ноги дрожали – то ли от страха, то ли от чего-то иного, что я не могла себе объяснить.