Фальшивая вдова или Наследство на двоих

Глава 12

Мы застыли, словно два перепуганных кролика, в пыльном полумраке чердака. Н-да, маленький мой дружочек, ну и вляпались мы с тобой! Ладно Кенни, еще ребенок, движимый порывом вернуть маму, а я…как я могла так безрассудно воспользоваться магическим артефактом?

– И что теперь делать? – я схватилась за голову.

– Мамочку спасать, – пискнул мальчишка, все еще бережно прижимая к груди флакон с элексиром.

– Ладно, – наконец выдохнула я, обретая почву под ногами. – Первым делом вылечим твою маму, а потом…потом я обязательно что-нибудь придумаю…

Мозг лихорадочно работал, перебирая обрывки воспоминаний. Так, вспоминай, Аннабель! Где Дерек нашёл конверт от мастера артефактов? В кабинете старого герцога. Но в тот момент стрелок в нём уже не было – кто-то опередил нас, вскрыл его и вставил их в часы. Но что, если… Что, если это не «кто-то»?

Внезапная, ослепительная догадка озарила меня, словно вспышка молнии. Я едва не задохнулась от её очевидности. А что, если… Нет, не может быть… Хотя… Логика выстраивалась в безупречную, пугающую цепь.

– Леди, мы пойдём? – мальчик дёрнул меня за подол платья, жалобно заглядывая в лицо. – А то не успеем… Вдруг…

– Тебе нельзя, – мягко, но твёрдо остановила я его, снова опускаясь перед ним на корточки. – Если ты встретишь здесь самого себя, того Кенни, который живёт в этом времени, может случиться что-то…в общем какая-нибудь бяка. Нарушится естественный ход истории, и только боги ведают чем это будет грозить всем нам.

– Меня… то есть ну того Кенни, который тут…это…того… сейчас к тете Марте забрали. Через улицу. Мама… мама уже плохо себя чувствовала, и меня к ней не пускали. Я у соседей жил, пока…

Он не договорил, но я и так все поняла. По крайней мере, встреча двух маленьких шалопаев нам пока не грозит. Но кто знает…все равно нужно быть очень осторожными.

– Тогда пойдем, – наконец сказала я решительно.

Вначале спасем его маму, а уж потом придумаем, как вернуться в свое время.

Мы крадучись спустились с чердака, минуя пустынные коридоры, и выскользнули в сад. Сердце бешено колотилось, когда мы пересекали знакомые тропинки, кажущиеся теперь такими чужими. Я вглядывалась в каждое окно, прислушивалась к каждому шороху, боясь, что на смогут заметить-но, к счастью, в этот раз, все обошлось.

Я помнила дорогу к дому Рионы, но и без этого Кенни уверенно шел, деловито ведя меня за руку, преисполненный надежды. Я не могла подвести его, зная, как отчаянно колотится сейчас его маленькое сердечко. Мальчишка так верит в чудо!

Вскоре мы с Кенни оказались на знакомой улочке и замерли перед аккуратным домиком. Мальчик объяснил, что его бабушка, миссис Хиггинс, украдкой сбегала из поместья несколько раз в день, чтобы ухаживать за дочерью. Дверь в дом оказалась заперта, а хозяйка ясное дело, сейчас не то что отпереть ее, встать с постели не могла. Да и ключ, разумеется, был у нас не было.

– Вот к чему приводят безрассудные непродуманные поступку,– буркнула я себе под нос.

– Сейчас, погодите, я знаю, что делать! – воскликнул Кенни, и в его глазах блеснула решимость.

Прежде чем я успела что-либо сказать, этот шалопай, проворно, как юркая ящерица, вскарабкался по густой живой изгороди прямо к окну второго этажа. Сердце моё замерло, когда его маленькая фигурка затерялась в зелени. Но он достаточно быстро и ловкого двигался и уже через несколько секунд из-за двери послышался глухой щелчок отодвигаемой задвижки.

«До чего же смышлёный ребёнок», – с облегчением подумала я, переступая порог.

Внутри нас встретил спёртый, кисловатый воздух, густо пропахший болезнью. Ночные занавески были плотно задёрнуты, отчего некогда уютная хлебная лавка погрузилась в унылый, пыльный полумрак. Мы молча прошли мимо пустого прилавка и поднялись по скрипучей лестнице на второй этаж, навстречу тишине, которая казалась громче любого крика.

В темной тесной спальне лежала Риона Хиггинс. Её лицо было серым и осунувшимся, губы потрескались. Глаза лихорадочно блестели в темноте, и каждое её дыхание давалось с тихим, хриплым усилием. На прикроватной тумбочке, как злая насмешка, стояли аккуратные пакетики с бесполезными порошками доктора Тодда – молчаливое свидетельство потраченных впустую денег.

– Мама! – сорвавшийся с губ Кенни крик был полон такой щемящей любви и боли, что я судорожно вздохнула, отчаянно надеясь, что несчастной еще можно помочь.

Мальчик рванулся вперёд, обвил руками шею матери, прижавшись к ней всем своим маленьким тельцем.

– Кенни… нет, – её голос был слабым, едва различимым шепотом. Риона попыталась оттолкнуть его, но у неё не было сил. – Уйди, солнышко… не надо… заразишься…

Но он только крепче вцепился в неё, его плечики вздрагивали от беззвучных рыданий. В этом объятии была вся горечь предстоящей потери, вся тщетность надежд и безграничная, пронзительная нежность, которую не могла убить даже смерть.

– Мама, это леди из большого дома, – прошептал Кенни, не отпуская её руку. – Она… мы…мы принесли лекарство. Оно поможет!

Риона медленно перевела на меня мутный взгляд. В её почти сомкнутых глазах мелькнуло слабое удивление.

– А… из поместья… – её голос был свистящим шёпотом. – Моя матушка… сказывала… будто хозяин женился. Но жена… сбежала. Сразу после свадьбы. – Она сделала болезненную паузу, чтобы перевести дух. – Говорили… прихватила с собой… кое-какие безделушки. Оставшиеся фамильные драгоценности…

Она не смогла договорить, сраженная приступом кашля.

Я почувствовала, как по моим щекам разливается краска стыда за чужие грехи.

– Мелкие семейные неурядицы, – смущённо пробормотала я.

– Мама, она хорошая! Честно, – Кенни бережно поставил свою драгоценную ношу на тумбочку, схватил ложку и попытался откупорить пузырек, но я, боясь, что он разольет элексир, отобрала у него флакон.

– Вам нужно принять лекарство, – мягко, но настойчиво сказала я, выливая несколько капель в ложку и поднося его ко рту Рионы.

Она слабо мотнула головой, отводя взгляд.

– Не надо… Деньги на ветер… всё равно не поможет…

Но тут вмешался Кенни. Он снова обнял мать, прижавшись щекой к её плечу.

– Мамочка, пожалуйста… Попробуй. Это маг из столицы привез, это особое лекарство, – тут он замолчал, а потом с благоговением добавил:– Оно волшебное!

В его голосе звучала такая беззащитная мольба, что женщина не смогла устоять. С тяжёлым вздохом она кивнула. Я аккуратно закапала ей в рот несколько капель терпкой жидкости.

Поначалу ничего не происходило. Но через несколько минут напряжённого ожидания, тяжёлое, хриплое дыхание Рионы стало чуть ровнее. На её восковых щеках проступил слабый, но явный румянец, а мучительная складка боли между бровей наконец разгладилась. Она не исцелилась мгновенно, но впервые за долгие дни на её лице появилось выражение не страдания, а просто глубокого, мирного сна.

Мы с Кенни просидели у её постели до самого вечера, наблюдая, как она спит. Когда за окном стемнело, а дыхание Рионы стало глубоким и ровным, я тихо поднялась.

– Пойдём, – сказала я мальчику. – Ей теперь нужен покой. А тебе – ужин и отдых.

И мы так же тихо, как и пришли, вышли из комнаты, оставив флакончик с лекарством на тумбочке.

Возвращались в поместье уже в сумерках, но казалось Кенни не чувствовал ни усталости, ни голода, он бежал вприпрыжку, радостно размахивая руками, привлекая внимание редких прохожих.

– Беги на чердак, – тихо скомандовала я, едва мы проскользнули в дом через чёрный ход. – Ты же знаешь все потаенные ходы. Спрячься и не показывайся, пока я сама за тобой не приду.

Мальчишка с готовностью кивнул и бесшумно растворился в сумраке коридоров, словно тень. Я же, собрав волю в кулак, направилась в кабинет старого герцога. В памяти чётко всплывал образ массивного шкафа, где среди кип пожелтевших писем должно было лежать то самое, нераспечатанное послание со стрелками для Хронофага.

Я отчаянно надеялась, что оно всё ещё там.

В слабом свете луны, пробивавшемся сквозь окно, я различила очертания массивного бюро. Сердце бешено колотилось, пока пальцы скользили по шероховатой деревянной поверхности, ощупывая волки. А вот и та самая картонная коробка. Внутри, среди кипы бумаг, лежал конверт с нетронутой сургучной печатью мастера-артефактора.

На миг я застыла, не веря своим глазам. Рациональная часть моего сознания уже выстроила гипотезу: тем самым человеком, вскрывшим конверт в будущем, была я сама. Но крошечный червячок сомнения всё ещё глодал меня изнутри. Неужели всё это уже было предрешено?

Я сдавленно вздохнула, с ужасом осознавая, как причудливо судьба плетёт свою паутину. Мы, обладая властью над временем, всё равно оставались всего лишь марионетками, следующими по чётко выверенному ею плану.

Взяв конверт, я осторожно сорвала печать. Раздался тихий щелчок, и сургуч рассыпался золотистыми искрами, испустив лёгкую дымку. Внутри, на черной бархатной подкладке, лежали две тонкие стрелки, испещрённые мельчайшими рунами.

«Сработает ли?» – пронеслось в голове.

Но в глубине души я уже знала ответ. Да. Всё сработает именно так, как должно было случиться.

В этот самый миг тяжёлая дубовая дверь с оглушительным скрипом распахнулась. Яркий свет канделябра ударил в глаза, ослепляя и выхватывая из тьмы мою фигуру, застывшую с только что вскрытым письмом в руках.

На пороге стоял мужчина. Его лицо, бледное и искажённое подозрением, с четкими скулами и тонким, резко очерченным ртом, я мгновенно узнала по портрету из спальни. Это был Виктор Стилнайт. Мой номинальный покойный супруг. И он смотрел на меня с не меньшим изумлением чем я на него.

Что касается моего удивления при виде ожившего покойника… Признаться, за последние дни я повидала всякое: магические порталы, зомби-петухов и артефакты времени. Но внезапно превратиться из скорбящей вдовы в жену живого, абсолютно незнакомого мужчину – к такому жизнь меня, откровенно говоря, не готовила.

– Что, не всё ещё успела украсть? – его голос, хриплый и полный ядовитой горечи, прорезал гнетущую тишину кабинета. Он сделал шаг вперёд, и свет пламени выхватил его лицо, искажённое гримасой гнева и боли. – Вернулась, чтобы прибрать к рукам последние крохи? Что тебе здесь нужно, Аннабель?

Он ринулся вперёд, прежде чем я успела издать звук или опомниться. Его пальцы, сильные и безжалостные, впились в мои запястья, сковывая и заламывая руки за спину. Я попыталась вырваться, отшатнуться, но его хватка была стальной, оставляя на коже багровые следы.

– Отпустите! – крикнула я, отчаянно упираясь. – Вы не понимаете!

– Все я понимаю! – прошипел он, прижимая меня к себе так сильно, что у перехватило дыхание. Вдруг его тон сменился. Голос сломался, став умоляющим. – Ладно… Ладно, я всё прощу. Все драгоценности, все деньги… Только вернись ко мне. Я так тебя любил… Я до сих пор люблю…

– Да отпустите же вы меня! – я из последних сил пыталась оттолкнуть его, но он лишь крепче прижимал меня, его губы коснулись моего виска в жёстком, почти болезненном поцелуе.

– Аннабель, милая, как же я скучал…

Виктор продолжал страстно целовать мое лицо, и вдруг замер. Буквально окаменел. Он резко отстранился и его взгляд, полный безумия и тоски, вдруг стал острым и изучающим.

– Постой… – он прошептал, и в его голосе прозвучало смятение. – Кто ты?

Его пальцы сжали мой подбородок, грубо поворачивая лицо к свету.

– Ты не моя Аннабель, – заключил лорд Стилнайт, и слова повисли в воздухе тяжёлым, неоспоримым приговором. – У неё были глаза цвета лесного ореха… А твои… твои зеленые. И… – его взгляд скользнул вниз, к её шее, и он провёл большим пальцем по чистой, нежной коже. – У неё был шрам. Рваная рана, которую она всегда прятала под бархатным чокером. Где он?

Он отшатнулся, наконец разжав хватку, будто прикоснулся к раскаленному металлу. На усталом лице отражалась вся гамма обуревающих его чувств – слепая ярость, болезненное смятение и, наконец, робкое, пугающее осознание. Осознание того, что перед ним стоит не его ветреная жена, а совершенно другой, незнакомый человек, как две капли воды похожий на нее.

– Я, должно быть, схожу с ума… – его голос сорвался на шепот.

Виктор тяжело отступил и рухнул в глубокое кресло, сгорбившись, обхватывая ладонями голову. И в этот миг меня пронзила странная, почти невыносимая мысль, от которой по спине заскользили колючие мурашки ужаса. Вот он – Виктор Стилнайт. Для меня он был лишь именем на пожелтевшем свидетельстве о браке и смутным призраком в чужих воспоминаниях. Его смерть была для меня просто данностью, случившейся в прошлом. А сейчас… сейчас передо мной был живой человек, из плоти и крови. Мужчина, чье сердце должно было остановиться меньше чем через год, а он даже не подозревал о том смертном приговоре, что висел над ним.

А я знала. И это знание вызывало щемящую, беспомощную жалость, разрывающую сердце. И тогда идея вспыхнула в сознании, ослепительная и опасная, как удар молнии. Что, если я могу его предупредить?

«Нет, Аннабель, нет… Не лезь! Не смей!» – голос разума отчаянно забился в моей голове, предупреждая о непоправимых последствиях. Но разве я когда-либо его слушалась?

К тому же, мы ведь уже спасли мать Кенни. А что, если… На кону ведь не одна жизнь, а десятки, может сотни горожан. Если я открою правду Виктору, он спасет не только себя, но и всех тех, кого унесет таинственная болезнь. Сколько душ уже поглотила эта отрава, пока фабрика безнаказанно травила реку?

Но следом за надеждой накатила огненная волна осознания. Она жгла меня раскалёнными углями, не давая возможности разумно мыслить. Если Виктор останется жив… Если он не умрет и не оставит того самого завещания… то хрупкая цепь событий, что привела меня в Блэкхилл-холл, рассыплется в прах. Наша первая встреча с Дереком, полная ненависти и искр, наши яростные споры, наш поцелуй в лунном свете обсерватории – ничего этого не будет. Когда я вернусь в свое время, могущественный маг забудет все. Он забудет меня.

На раздумья у меня оставались минуты…мгновения…

Я должна была решить прямо здесь и сейчас. И я сдалась…

– Вы правы, – наконец выдохнула я, и мой голос предательски дрогнул. – Я не та Аннабель, на которой вы женились. Объяснить, кто я и как здесь оказалась, я не в силах. Прошу, просто поверьте мне на слово.

– Я… не понимаю…

– Но я могу сказать вам нечто гораздо более важное, – каждое слово давалось мне с невероятным трудом, будто я вытаскивала их из самой глубины души. – Послушайте меня. Вам нужно немедленно обратиться к вашему кузену, Дереку. Помиритесь с ним. Только он сможет помочь.

Виктор фыркнул, и в его усталом взгляде вспыхнули презрительные искры подозрения.

– Это он тебя подослал? Новые проделки этого белобрысого выскочки? Так, может, и Аннабель… моя Аннабель… тоже его рук дело? Признавайся, много он тебе заплатил, чтобы окончательно свести меня с ума?

– Виктор, прекратите, умоляю! – взмолилась я. – Ваш кузен Дерек не имеет к этому ни малейшего отношения!

– Хочешь сказать, что не знакома с ним? – язвительно бросил он.

– Мы… да, я его знаю, – вынужденно призналась я, чувствуя, как горит лицо.

– Вот видишь! – торжествующе воскликнул лорд Стилнайт. – Вы сговорились, да? Одна мерзавка сбежала, обчистив меня до нитки… а я ведь любил ее…

– Виктор, послушайте…

– Разорил меня, этот белобрысый прощелыга, чтобы прибрать к рукам Блэкхилл-холл? Он давно на него позарился! Но отец завещал стоять насмерть за последний оплот нашего рода! Мы не сдадим дом врагам!

– Врагам? – опешила я. – Вы называете так собственного кузена? За что? За то, что он содержит вас, оплачивая долги? За то, что выкупил ваши же земли, не дав им уйти с молотка к чужим людям?

– Он все прибрал к рукам! Украл моё наследие!

– А вы скажите еще, что это он спустил состояние Стилнайтов, растратил все до последней монеты, оставив вам старый покрытый плесенью каменный дом! – не выдержала я. – Бросьте, Виктор, вы говорите не своими словами – это в вас говорит ненависть вашего деда! А вы… что лично вам сделал кузен?

– Я… ты… – лорд растерялся. – Он подослал тебя… сводит меня с ума… вы так похожи…

Виктор снова схватился за голову, будто пытаясь вырвать из нее навязчивую идею.

– Лорд Стилнайт, я скажу вам кое-что. Не всю правду, простите, я не могу. Но самую суть. И вы дадите мне слово, что ровно год будете хранить молчание. Иначе… честно, я не знаю, что произойдет. Но я верю в вас. Искренне верю.

– Верите? В меня? – он горько усмехнулся. – Я – пропащий человек, последний отпрыск загнивающего рода.

– А я верю, что это не так. Докажите, что еще не все потеряно. Давайте вместе изменим вашу судьбу. И не только вашу. Все сейчас зависит от вас. Будьте серьезны и помогите мне.

– Хорошо, – наконец выдохнул он, и в его взгляде промелькнула решимость. – Я слушаю.

И я рассказала ему. Часть правды, опуская самые страшные детали, выстраивая историю так, чтобы ее можно было принять.

– И скажите кузену… Скажите, что фабрика «Гелиос-Индастриз» сбрасывает эфириальные отходы в реку. Она травит воду. Из-за этого гибнут люди. Вы должны остановить это. Пока не стало слишком поздно.

Произнеся это, я почувствовала, как по телу разлилась ледяная пустота, будто я только что перерезала невидимую нить, связывающую меня с собственным будущим. Я изменила ход истории. Если Виктор послушает меня, он выживет. Он спасет десятки жизней.

Он действительно выслушал меня, затаив дыхание, и кивнул, дав обещание.

Но эта победа была отравлена горечью невероятной цены. Предупрежденный об опасности, Виктор Стилнайт не умрет через год. Он не оставит завещания на имя несуществующей жены. А значит, та тончайшая паутина событий, что привела меня в этот дом – к Дереку, – никогда не будет соткана. Наша встреча, наши объятия…все это растворится в небытии, как будто ничего и не было.

– Прощайте, милорд, – бросила я через плечо, отчаянно сдерживая слезы. – И помните мои слова!

Не оглядываясь на ошеломленного Виктора, я выбежала из кабинета и помчалась по темным коридорам, сжимая в спятившей ладони ключ к своему возвращению. Мое сердце колотилось не только от бега, но и от осознания того, что я только что переписала судьбы десятков людей, возможно, навсегда стерев среди них и свою собственную.

Ворвавшись на чердак, я обнаружила Кенни, съежившегося в углу. Увидев меня, он вскочил, его глаза были полны страха и немого вопроса.

– Вставляй! – только и успела выдохнуть я, протягивая ему магические стрелки.

Мальчик, не теряя ни секунды, ловко вставил их на место. Механизм издал тихий, удовлетворенный щелчок, будто давно ждал этого момента. Я, не колеблясь, рванула стрелки, переводя их на год вперед – в мое настоящее.

Мы крепко обнялись с Кенни и мир снова поплыл, знакомый вихрь света и звука поглотил нас, вырвав из прошлого и вышвырнув в нашу новую реальность.