Фаэтон: Планета аномалий 3

Глава девятнадцатая

Пам-парам-пам-пам. И вот она — стена, высокая, метра три. И знаете, что самое странное? Ни острых штырей наверху, ни колючей проволоки, вообще ничего. Прямо заходи, бери что хочешь.

Хотя, как вариант, там может быть вмуровано битое стекло. Тоже, знаете, не подарок. Колючка, конечно, лучше, но тоже неприятно. Только вот червячок сомнения гложет — не расслабились ли местные под защитой аномалии? Хочется убедиться, как говорится, руки дороги мне как память.

Поэтому встал поустойчивей возле стены и просто подпрыгнул. Ну а что, три метра — не такая уж и большая высота. Ухватиться за край стены может даже обычный человек. Ну, ладно, не совсем обычный, а тренированный. Вон баскетболисты на кольце висят, и ничего, а там как раз три с копейками.

Ну, а я, как вы помните, ещё тот мутант, который, к слову сказать, не очень-то и хорошо знает свои возможности. Вроде не сильно прыгнул, а взлетел выше стены. Твою дивизию! Так и спалиться недолго.

Однако удивляться некогда. Поэтому, заметив, что на поверхности каменной кладки нет ни битого стекла, ни каких-либо там лезвий, решил не возвращаться на землю, а сразу перебираться через стену.

Благо, прыжок был совершён вплотную к стене, и не составило ни малейшего труда крепко встать ногами на камень. А дальше — дело техники: прыжок вниз, и вот я уже во дворе.

Город непуганых идиотов. Расслабили их аномалии, ой, расслабили. Но меня дважды просить не надо, как говорится: «Приду, увижу, всех убью».

Сирены не слышно, коты не лают — значит, остался незамеченным. Собственно, почему бы и нет? Я же под невидимостью, а камеры, вроде как, на задний двор у них не направлены.

Да и двор не совсем задний, а скорее боковой. Ну, до здания здесь ещё метров семьдесят, так что будем считать, что сделал всё красиво.

А теперь мелким шагом подбираемся к зданию. Здоровенная такая махина. К парадному входу не пойду — делать там нечего, и ничем вкусным не кормят, по крайней мере, пока. Обойду-ка эту избушку по периметру, посмотрю, может, кто-нибудь где-нибудь окошко забыл закрыть.

В конце концов, если у них там пьянка-гулянка, должны же они окошечко-то приоткрыть, чтобы душно не было. Или свет какой горит. Не будут же они в темноте разливать? Мне главное — найти то самое окошко, за которым пьют. В крайнем случае, разобью — не моё, не жалко.

И, вы знаете, реальность не обманула моих ожиданий. С обратной стороны здания обнаружил свет. Вот не зря я про задний двор вспомнил! Вот только этаж третий, а это не комильфо.

Здание, видно, старое, не новодел, но кому от этого легче? Если тут потолки трёхметровые, два этажа — это уже шесть метров, да до подоконника метр, итого — семь с копейками. Что-то гложет меня сомнение, что смогу так высоко запрыгнуть. Вроде не кузнечик.

Хотя, стоп, отставить панику! Это что у нас? Неужели карниз? Какая прелесть! Всё-таки не стоит забывать, что здание древней постройки. Видимо, в то время никто не беспокоился о диверсантах. Хотя, с другой стороны, на первый карниз ещё как-то можно по стеночке запрыгнуть, а как на второй взобраться без специальных приспособлений?

И нет, это я сейчас не о себе. А мне-то как раз без проблем — подпрыгнул, что есть дури, а пролетая мимо первого карниза, ухватился за него и подтолкнул себя руками вверх. Фух. Почти верно всё рассчитал. Совсем чуть-чуть до крыши не долетел и башкой не приложился.

Но, как говорили классики, и так сойдёт. Главное, что не свалился с карниза обратно вниз. А он такой довольно широкий, почти тридцать сантиметров, так что встал вполне комфортно. Можно для начала слегка послушать, о чём болтают бандиты.

А они там точно есть, учитывая мужской смех и женские визги. Развлекаются, суки. Вот сейчас подойдём поближе и заглянем, что же там происходит за приоткрытым окном.

А оно, знаете, такое, с рамами, которые вверх-вниз ездят. Вот одно и открыто для проветривания, и даже шторочки на окнах. Ещё цветы на подоконник — и можно было бы подумать, что здесь живёт добропорядочная домохозяйка.

Хотя добропорядочность и бандиты, по моему мнению, это не совсем совместимые понятия. Но будем делать — посмотреть, точнее, пытаться подсмотреть, а самое главное — подслушать, вдруг мне не сюда.

К моему сожалению, шторы оказались плотными, и лишь небольшая щель между ними позволяла кое-как рассмотреть, что происходит внутри. Для этого мне пришлось раскорячиться чуть ли не на шпагате и ухватиться руками за раму. Ёрзаю туда-сюда, чтобы под разным углом рассмотреть происходящее.

Большой стол, заваленный закусками и красующимися на столе бутылками, видимо, с чем-то горячительным. Кожаные диваны с трёх сторон, на которых восседали четверо мужиков и четыре девицы. Как я разумею, не слишком тяжёлого поведения, учитывая их лёгкие одёжки, больше открывающие тела, чем что-то прячущие. Но кто я такой, чтобы осуждать?

Естественно, среди этих дамочек Елизаветы Алексеевны не наблюдалось. Кто бы сомневался? Что-то мне не верится, что она согласилась бы добровольно обслуживать этих мерзавцев.

И что прикажете делать? Где её искать? Вламываться сквозь окно и устраивать допрос? Так ведь там восемь человек. Нет, завалить их — не проблема. Слава Всеславу, патронов на всех хватит. Пусть у меня не совсем патроны, а шарики, однако, им от этого явно легче не станет.

Вот только вопрос века: а кого из них оставить для допроса? Завалишь не того, и всё — пиши пропало. Проклятье! Придётся посидеть в засаде, вдруг кто-то что-то сболтнёт лишнего. Мне бы определить, кто тут босс. Кого из них валить не надо, по крайней мере сразу?

Так, я не понял, время идёт, а никто ничего не обсуждает. Нет, мужики там с девками чего-то шушукаются, но всё о своём, не особо интересном. Не до утра же мне здесь куковать?

— Брага, ну что ты там долго ещё? — кричит куда-то на противоположную стороны комнаты, один из мужиков за столом.

— Да почти. Думаешь, так просто кончить, когда вы тут столько наспускали? А-ха-ха, — отвечает грубый мужской голос.

— Так ты в задницу, в задницу, — подсказывает ещё один из бандитов.

— Так я уже, но все дырки полные, — огрызается невидимый пока мне мужчина.

Пока, это потому, что, чуть изменив свою позицию, просунул в окошко руку и пальцем потянул шторку в сторону, надеюсь, никто не заметит.

Так и что же здесь происходит? Массивный стол, на котором животом лежит женщина, руки её привязаны к скобам на краю, ноги опущены на пол. А сзади примостился здоровенный мужик, осуществляющий вполне понятные движения.

А может, это и есть Елизавета Алексеевна? Не хотелось бы. Проклятье! Свет в комнате слегка приглушённый, и голова женщины находится в тени, так что даже цвет волос не разглядеть. Насколько я знаю, мать Егора блондинка, а тут то ли серые, то ли русые.

Все, кто торчит в этой комнате, заслужили смерть, даже бабы, вон как смеются, мрази. Так уж сложилось, что я весьма негативно отношусь к насилию. Нет, нет, не к насилию в общем. Как говорится, могу, умею, практикую, а именно к сексуальному насилию.

Убить женщину могу, насиловать не стану. И не то, что я такой высокоморальный тип, просто меня подобное не возбуждает, как и любого нормального человека. А вот этих типов, похоже, очень даже, а это значит, они моральные уроды и не должны коптить небо.

Если хорошо подумать, не факт, что здесь происходит изнасилование. Мужиков-то получается пять, а женщин только четыре, так что не исключено, что у них тут такие игры, и девушка сама согласна. Хотя верится с трудом, учитывая, что даже отсюда вижу синяки у неё на боках. Но что странно, при всём при этом женщина молчит, не стонет, не кричит, вообще не издаёт никаких звуков.

И что делать? Сидеть ждать или врываться с пистолетом наголо? Была бы уверенность, что они испугаются и замрут при виде вооружённого меня, это одно дело. Но есть глубокие сомнения, ведь слабаки вряд ли смогли бы выбиться в верхушку бандитского сообщества. Такова жизнь — либо ты хищник, либо жертва, либо шакал, следующий за львом. Хотя называть львами этих ублюдков явно перебор.

Так, а вот один из мерзавцев на диванчике, приспустив штаны и надавив своей подружке на затылок, направил её свистеть в дудочку.

Засада! А если это всё-таки Шериф? Это что же получается, я тут сидел и смотрел, как насилуют мать моего единственного друга? Хотя, может, уже и не единственного, но лучшего — это точно.

— Агрх, — хрипит мужик, ускоряя движения. — У-у-уй-ху, хорошо пошла!

— Браво, браво, молодца! — начинают аплодировать все без исключения.

Ну что, кто тут осуждал меня за моё желание завалить не только бандитов, но и их подстилок? Ты ли это, мой милый хейтер в засаленной футболке? Что? Откуда здесь взялась эта милашка с распухшими губами?

Просил же убрать её. Что? Ей было холодно? Она попросила футболку и переночевать? А, ну понятно, всё с тобой. Смотрю, ты даже маечку свою переодел на чистую. Я так понимаю, тут у вас «баш на дашь» происходит?

Но это ваше дело, однако, вопрос остаётся открытым: кто тут высказывал сомнения? Что? Уже нет? А, ты не совсем потеряна для общества. Как говорится, совет да любовь, главное — не размножайтесь. Лучше бы подсказали, валить или немного подождать…

А тем временем, бугай, выполнивший своё грязное дело, натянул штаны и направился к столу, где засадил бухлишко прямо из горла и вальяжно бахнулся на диван.

— Так, а теперь пустите меня.

Мужик, наваливающий на клык своей подружке, отодвинул ту в сторону и со спущенными штанами направился к привязанной женщине, которая лишь слабо застонала, услышав это.

— В задницу-то я ей ещё не присовывал. А-ха-ха! Будет о чём рассказать братве — драл в задницу саму Шерифа!

Ну вот, всё и разрешилось. Буду убивать, буду убивать, буду убива-а-ать, молоды-ы-ым…

Рывок вперёд, рыбкой влетаю в окно, ещё в полёте достав пистолет. Первой сдыхает тварь со спущенными штанами. Ибо нефиг. А следом пули летят, сперва в женщин, так как у них есть дурная привычка визжать, а мне тревога не нужна.

Хотя мужчины более опасны. Один вон даже успел с дивана дёрнуться в попытке добраться до оружия. Но увы, там, где они учились бегать, я преподавал стрельбу. В результате на всё про всё понадобилось пару секунд. И всё-таки я хорош в этом деле — лишать жизни всяких мерзавцев и прочих ублюдков.

Окинул комнату взглядом, проверяя, не затаился ли где-нибудь прислужник с подносом. Напомню, проблема не в том, что он мог бы представлять для меня опасность в плане смертоубийства, а в том, что мог бы поднять шум. Но вроде чисто.

А нет, хрипит один гад, за шею держится. Тот самый мужик, который сбежать пытался. К моему удивлению, это был тот самый громила, который совсем недавно насиловал Елизавету Алексеевну.

Ну что за невезуха? Неужели промазал? Или подсознательно хотел, чтобы помучился? Раз уж судьба решила, что эта мразь сразу не сдохнет, почему бы не доставить ему немного «радости»?

Подошёл к корчащемуся на полу бандиту, посмотрел в глаза и прошептал:

— Поверь, в аду ты ещё не раз пожалеешь о том, как прожил свою жизнь, — и, ласково так улыбнувшись, выстрелил ему в пах.

Что поделать, злость огнём пылает в груди. А так хоть какой-то способ выпустить пар. По-хорошему, всех бы их такой пулькой «порадовать». Однако, риск — дело благородное, но не всегда. Резко выдохнув, направился к привязанной женщине.

С одной стороны, хотелось бы, чтобы это была Елизавета Алексеевна. Не придётся больше искать её. С другой — лучше бы ещё поползал по особняку, выискивая её. Даже мне хреново от происходящего, а что говорить о ней… Бёдра, спина, бока — всё в синяках. В том числе расплющенная о стол грудь.

— А Тунгус как всегда, в своём репертуаре: кровь, кишки… А нет, сегодня как-то аккуратно. Кроме одного, пожалуй.

Замираю, боясь обернуться. Этот голос ни с чем не спутаешь:

— Здравствуй, Хель.