Эволюция человечества

Наталья Судельницкая Прецедент

Сегодня замечательный день! Сегодня утром на коммуникатор Свен Тас, пилота-ментала в запасе саргасианского флота, пришло подтверждение о назначении на «Звезду» — научный корабль Земной Федерации. Стоило признаться, что данное назначение было верхом счастья. Особенно для того, кто два года отчаянно боролся с собой, чтобы не повеситься от мысли о будущем. Собственно, после того, как ей раздробило часть позвоночника в последней миссии, думать больше не о чем было. А теперь у неё снова есть работа. Пусть не родной флот. Она согласна служить и на земных кораблях, где о ментальном управлении только слышали. Только чтобы остаться в профессии и быть полезной как пилот.

Мысль о переводе на земной корабль ей вложила в голову мама, превратившая палату дочери практически в свой мобильный офис.

— Я понимаю твою любовь к космосу, — говорила мать. — Ты в этом вся в нас с отцом. Но я очень не хочу тебя потерять, как и его. Вот я умру, и можешь рисковать своей жизнью, как хочешь, а до этого момента, будь любезна — живи, и желательно — целой. Иначе я тебя привяжу к кровати, и ты отсюда не выйдешь.

Не верить угрозам вице-адмирала торгового саргасианского флота было опасно. А потому Свен, как только смогла самостоятельно сидеть и выполнять минимальный набор движений, подала рапорт о переводе. Далее был долгий период реабилитации и общения с руководством родного флота, которое никак не хотело лишаться отличного пилота. Пришлось подключить маму, чтобы та потянула за свои ниточки. И вот наступил момент, когда Свен сообщили — «Звезда» прибывала для дозаправки и мелкого ремонта на планету Леба, где девушка восстанавливала здоровье, и ей приказано прибыть на корабль для знакомства со своим новым руководством и рабочим местом.

На рассвете назначенного дня Свен стояла в доке, пританцовывая от нетерпения. Дежурная вахта посмеивалась, глядя на девушку, но только появление старшего помощника позволило ей взойти на борт.

На трапе Андрей Палыч — девушка уже давно выучила имена своих непосредственных начальников — внимательно оглядел поверхность шлюза, вздохнул и, пробурчав что-то, смутно напоминающее «дакогдажэтозакончится», набрал на комме номер.

— Ванда. Твои пауки опять сбежали. Прямо над входом ищи гнездо.

— Андрей, я вам клянусь, что запирала их!

— Да, Ванда, ты мне это говоришь каждый раз, когда уходишь в увольнительную. И каждый раз мы сметаем паутину по всем углам. Я не хочу думать, как они сбегают. Я хочу, чтобы ты привлекла инженеров, если не можешь сделать это сама, и заварила паукам все выходы из аквариума.

— Но ведь я тогда тоже не смогу их выпускать…

— И это отлично, Ванда! — прикрикнул Андрей и дернул плечом. Потом несколько виновато глянул на Свен и как-будто извинился.

— Ненавижу пауков. Вот хоть кого мне покажите, хоть с аруйцами обедать могу сесть. А пауков не переношу.

Он еще раз вздохнул и, пригласив девушку следовать за собой, пошел в кабинет.

Должность, которую ей предложили на корабле, значилась как «ночной пилот первого класса». То есть, вроде и пилот опытный, и часов налетано достаточно, а работа тихая, по ночам (если это время корабельных суток можно, конечно, назвать ночью) зачастую никаких маневров не требовалось — спокойно долечивайся, следи за курсом и старайся не уснуть. Всего-то требовалось перестроить внутренние часы с саргасианских суток на земные.

Самым неприятным на новом месте службы, пожалуй, были обязательные медосмотры. Показывать физические различия рас было запрещено правительством Саргас. Поэтому для встреч с корабельным врачом она приходила в конце дня, практически перед своей сменой. Там руководитель медицинской службы Лео Мартинес выгонял всех лишних людей, надевал специальные, по регламенту общения с саргасианцами, перчатки, и приступал к осмотру, легко касаясь её тела.

На самом деле Мартинесу было абсолютно индифферентно, что там полагается по регламенту. Его не волновал даже тот факт, что ему нельзя прикасаться к девушке, лежащей перед ним на кушетке. Да, девушка красивая, скроена вполне по его вкусам — и темненькая, и грудь высокая, и мышцы проработаны красиво, не как у некоторых знакомых ему дам из флота, что раскачивались до таких размеров, когда уже женщиной назвать страшно. Ему интересно было, что у саргасианцев внутри. Он изучал их расу в университете на факультативных занятиях — на большее информации у лекторов не хватало.

Закрытая раса, запрещающая к себе прикасаться — вот практически всё, что земляне знали. Саргасианцы не болели на виду у землян, не разрешали себя сканировать. А эти их загадочные ментальные потоки! Сплошные экстрасенсы, изучать и изучать! Мартинес однажды слышал от спасенного саргасианцами, что у них и корабли изнутри странные. Никакой техники на виду, сплошные стены из неизвестного материала, и хоть как обстучи их, никаких кнопок или сенсорных панелей не найдешь. А зайдет местный, выслушает просьбу, глаза прикроет — и тут же всё появляется.

Увы, исследования были под запретом. А поэтому Мартинес в перчатках, препятствующих, если верить документации, осуществления «контакта», наощупь пытался понять, как ведут себя новые позвонки, попутно болтая обо всём на свете, чтобы лежащая на кушетке девушка расслабилась. С каждым осмотром у врача всё больше складывалось ощущение, что он не просто первый землянин, прикасающийся к Свен. Он вообще первое существо, которому это дозволили сделать! Но черт подери, как же ей делали операцию! А мать! У неё точно есть мать, он это знал. Неужели она никогда не обнимала девочку хотя бы в детстве? Чертовы странные инорасники!

С людьми, служившими…а впрочем, нет, работающими на корабле — Свен с удовольствием привыкала к гражданской терминологии — тоже всё складывалось отлично. На стоянках она звонила маме и с удовольствием рассказывала, как ей нравится работать, каждый раз недоумевая, почему настолько похожие в анатомии и, судя по всему, даже психике расы не летают вместе.

Мама на это всегда смеялась и говорила о традициях и разнице в ментальных способностях. Каждая раса летает сама по себе, не мешая естественному развитию других, но приходит на помощь при необходимости. И то, она помнит время, когда саргасианцы пролетали мимо терпящих бедствие кораблей с Новой Земли, поскольку руководства планет не могли договориться. Так что Свен, фактически, создала прецедент, и кто знает, может быть, их расы перемешаются на кораблях флота. Также она каждый раз напоминала, чтобы девушка не забывала носить специальное нательное бельё, сделанное из того же материала, что и перчатки врача.

Сигнал подъема прозвучал слишком рано. По крайней мере, организм сопротивлялся, не хотел вставать, натягивать очередной комплект белья и в полном сознании идти на мостик, куда её, собственно, и вызвали. Тело хотело кофе, мозг жаждал спать.

Реальность, однако, будила лучше всякого энергетика: первого пилота, вышедшего на смену после больничного, вновь увезли в лазарет из-за взорвавшейся панели управления. Корабль практически висел без движения черт знает где, и звёзды девушка совершенно не узнавала. Закралось сомнение, а была ли она здорова — нереально пролететь столько тысяч парсек за те несколько часов, что её не было на мостике. Но нет, корабельные часы подтвердили: проснулась она в тот же день, что и заснула.

Пока инженеры разбирали основную панель, она подключилась к резервной и обнаружила, что двигатели подают сигнал о частичном разрушении. Похоже, панель не просто сама по себе не выдержала, что дико, но теоретически можно принять за причину — сигнал пришел извне. В любом случае, это грозило проблемами побольше, чем травмы нескольких человек. Раз никто не летает внутри корабля, импульсные двигатели ещё живы, но реальной помощи от них мало — с их массой далеко на импульсе не улететь, да и разогнать инерционные двигатели тоже.

— Ну что, — к Свен подошел Андрей Палыч и негромко поинтересовался, — успела проникнуться? Видишь, в чем проблема?

— Я попробую озвучить, что вижу, — осторожно произнесла Свен, — а вы меня поправите, та эта проблема, которую видите вы, или я добавляю ещё одну к общему списку.

Старпом кивнул, и девушка приступила к изложению.

— Если я правильно понимаю, команда на подрыв была прошита ещё до выхода из порта. Единственную возможность сделать подобное я вижу во время ремонта на Лебе. Тогда вся команда получила увольнительные. Отвлечь дежурную смену — дело нескольких минут, заложить мини-взывчатку и вписать коды на подрыв, имея заготовленные шаблоны — тоже. Опять же, разобрать реактор, чтобы найти следы подрыва, мы не можем. Запустить его вручную не получится — чинить нужно снаружи, а у нас нет достаточного количества тяжелых скафандров. Ну и, конечно, уверена, что панель реактора тоже подорвана. Таким образом, мы не можем порыться в файлах, чтобы понять, когда был установлен новый код.

Старпом снова кивнул, задумчиво глядя на девушку.

— Всё верно, вплоть до взрывчатки. Богатый опыт у вас, я смотрю.

— Это всего лишь размышления. Возможно, всё было по-другому. Меня волнует больше то, что я не опознаю звёзды.

— А этого никто не может, — горько усмехнулся старпом. — Перед взрывом навигационная панель дала невнятные данные маршрута и сама же их исполнила, заблокировав все точки доступа к себе. Три часа в прыжке на пределе двигателя.

— Это как? — у Свен от удивления глаза округлились, как у терранской совы. — Это невозможно! Для изменения маршрута необходимо двойное подтверждение команды с капитанской и навигаторской панели, мы не на военном корабле!

— Военная серия, — коротко сплюнул старпом и пошел к навигатору, который сидел над бумажными картами и пытался сообразить, куда их занесло. Через пару шагов он, словно вспомнив что-то, развернулся снова к Свен. — Кстати. В связи с наличием у вас несомненного опыта боевых действий, вы назначаетесь исполняющим обязанности первого пилота. Тем более у нас опять недобор пилотского состава. Капитан уведомлён и согласен с моим решением.

После этих слов старпом оглядел девушку с видимым сочувствием и ушёл, впечатывая шаги в пол.

Несмотря на принадлежность к другой расе, Свен замечание о серии корабля поняла и выругалась. При высокой мощности человеческие военные корабли зачастую проигрывали в защите в угоду скорости реагирования. В том числе и защите управления. Если на пассажирском корабле каждое изменение текущей команды необходимо было подтверждать трем ответственным лицам, то на военных кораблях ответственность за поступки несли непосредственно исполнители. Так, пилот мог в бою лавировать, как он считает нужным, если капитан отвлекся на более важные задачи. Однако подобная автономия была ахиллесовой пятой.

Инженер на совещании подтвердил мысли старпома и новоиспеченного первого пилота. С помощью прописанных команд злоумышленники загнали корабль в неизвестный сектор, а потом подорвали панели управления. Навигаторы пытаются вручную просчитать возможный радиус и их местоположение относительно последней известной точки. Сейчас же остаётся только посылать сигнал помощи и надеяться, что кто-нибудь его получит до того, как экипаж задохнется, а также пытаться залатать обшивку, чтобы предотвратить утечку воздуха. Капитан Аддингтон подвел итоги, раздал задачи и предложил разойтись по местам, попросив Свен остаться.

— Вейлина Тас, — несколько нервно начал он с уважительного обращения, рекомендованного для общения с незамужними саргасианками, отчего Свен фыркнула, впервые за столько месяцев услышав это слово. — Простите мне мою настойчивость, но я обязан спросить. У вас лично врагов нет? Леба — крупная саргасианская станция, где людей не так много. Команда ремонтников состояла только из саргасианцев. И насколько я помню, у вас были проблемы с переводом на наш корабль. Ваше бывшее… руководство, — он хмыкнул, поправляя рукава кителя, — не очень радовалось.

— Не то слово, — девушка против воли рассмеялась, вспоминая долгие разговоры с бывшим капитаном. — Мне предлагали преподавать в летной академии, работать инструктором на корабле. Да хоть поваром, лишь бы не на земном корабле. Я подписала сотню бумаг о неразглашении саргасианских технологий, да и вы тоже, не правда ли? Вам запрещено узнавать подробности о «ментале», «контакте» и прочих непонятных для вас слов.

— Это да. — Свен с удивлением поняла, что Аддингтон замялся. Он покраснел! Вот это да. — Но дело в том, что мы с вами летаем не просто на старой военной разработке. Не так давно Новая Земля экспериментировала с подобным видом управления кораблем, как у вас. Наши ученые доказали, что развить экстрасенсорные способности можно, и сформировали несколько команд, склонных к данным… талантам.

— Капитан, — вкрадчиво произнесла Свен, сощурив глаза. — Не хотите же вы сказать, что из всех кораблей земного флота меня совершенно случайно направили на крейсер, где есть подобие ментального управления.

— Не случайно. — Капитан задумчиво кивнул головой. — По крайней мере, я так думаю. Мы не планировали ни ремонтироваться, ни заправляться на Лебе. Указание на эту станцию пришло по адмиральскому каналу. У нас были варианты лучше. Я решил, что причиной захода на станцию были вы — всё-таки, первый саргасианец на земном корабле, совместная работа и всё такое. И причиной взрыва, думаю, тоже являетесь вы. Кто-то так страстно не желает слияния рас, что готов подорвать корабль с соплеменником, лишь бы информация не коснулась чужих ушей и глаз.

У Свен перехватило дыхание, как от удара под дых. Мысль о том, что подрывали не корабль, подрывали ЕЁ, никогда в жизни не пришла бы в голову. Насколько нужно быть фанатиком, чтобы препятствовать даже такому малому общению рас. И сейчас земной корабль пострадал, пусть косвенно, но из-за неё. И люди страдают. Понимать и принимать такое было сложно.

По дороге на мостик она заглянула в лазарет и увидела, что информацию о состоянии пилота дали очень сжатую. Пробитые легкие, печень, несколько сломанных костей, и насколько она могла понять, практически оторванная по колено правая нога так просто не зарастут, тем более, что медкапсула, где находился сейчас пострадавший, работала в энергосберегающем режиме — основной двигатель стоял, а значит, генератор тоже скоро загнётся и капсула не сможет поддерживать жизнь.

Свен в отчаянии постучалась головой о стекло лазарета, словно это могло помочь найти решение проблемы. Да, вариант был, и он лежал на поверхности. Нужно рискнуть настроить ментал и подключиться к кораблю. Проблему починки основного двигателя это не решит, но она может в меру своих сил поддерживать генератор «в ручном режиме», и там, быть может, сигнал «sos» кто-нибудь услышит.

Чем ей грозит нелегальный и самопальный ментал, девушка понимала. В школе показывали менталистов с выжженными мозгами. Они могли дышать. Никаких управляющих функций организма мозг не имел. Становиться пускающей слюни в подушку очень не хотелось, но желание помочь людям пересилило голос разума.

— Лео, — она зашла в лазарет и села рядом с почерневшим от усталости врачом. — Скажи, вы проходили в своём университете проект Новой Земли о ментальном управлении кораблями?

— Саргасианских? Откуда? — удивился Мартинес.

— Нет. Земных. Вы же пробовали создать свою ментальную команду. Она летала на этом самом корабле, на «Звезде».

Врач скривился, будто съел лимон.

— Да, было дело. Вся команда спалила себе мозги в попытке провести общее слияние с кораблем.

— Но поодиночке они могли это делать, так ведь?

— Да. Все живые были.

— Они сделали ошибку, о которой не догадывались. Нельзя соединяться с кораблем, если ещё не было слияния друг с другом. Корабль — это одно сознание. Люди — другое.

— То есть? Множественное вторжение в сознание не понравилось кораблю? Какой бред, прости, конечно.

— Именно. — Свен поджала губы, отдавая отчет, о чём она собиралась рассказать врачу, но без него было не обойтись. — Чтобы войти в ментал, нужно провести контакт сначала между людьми. Всем. Даже если это несколько тысяч человек. Достаточно простого касания с менталистом, чтобы контакт произошел. Таким образом мы создаем некое общее поле пользователей, которых потом корабль считает одним целым. Наши корабли — сплошная чувствительная зона. Нам не нужно к чему-то подключаться или касаться. Достаточно сделать это однажды, чтобы корабль тебя принял в общем количестве. Это правило действует на всех кораблях и, по сути, оно единственное. Не должно быть третьего сознания.

Мартинес, которому открывалась одна из наиболее охраняемых тайн Саргаса, сидел, открыв рот и боялся перебить девушку, решившую вдруг пооткровенничать. Всё это дурно пахло, но он только не мог понять, почему вдруг сейчас.

— Теперь ты мне скажешь, что раз я узнал тайну, то должен умереть, — пропустил он нервный смешок.

— Наши фанатики подтвердили бы твою идею. Но рассказываю я это, чтобы ты мне помог. Состояние вашего ментального управления я не знаю, и нужен будет человек со стороны, который сможет следить за мной во время слияния.

— Какого слияния? Детка, ты слишком стукнулась головой о переборку? Ты же не можешь его совершить, потому и перешла на земной корабль. — Лео потянулся было ощупать голову девушки на предмет ушибов, но вдруг отдернул руку, словно вспомнив о перчатках.

— Лучше лишний раз не прикасаться, да, — бледно улыбнулась Свен. — Не уверена, что твое сознание сможет выдержать мой хаос. Я ещё плохо владею умением успокаиваться. У нас рекомендуют осознанный контакт с менталистами проводить не раньше достижения ими тридцати лет — это тот возраст, когда саргасианец овладевает истинным хладнокровием. А до двадцати лет это могут делать и вовсе только близкие члены семей. Остальные ходят в перчатках и специальном белье.

Она отогнула ворот и показала врачу знакомое ему уже бельё под формой.

— Вы обречены всю жизнь это носить?

— Ага, — по-простому ответила девушка. — Менталом быть не так просто и увлекательно, как кажется. Так ты мне поможешь? Думаю, что я в силах пообщаться с вашим кораблём.

— Возьмем Ванду, — решительно сказал Мартинес и поднялся, предлагая руку помощи Свен. — Она обожает своих пауков, но она отличный биолог, училась в том же университете, что и я. Так что подстрахует меня.

Свен не стала уточнять, как биолог сможет подстраховать врача. Она уже обдумывала, хватит ли сил пробудить ментал корабля. Подойдет ли он ей? На родных кораблях всё устроено для удобства ментала, вряд ли тут будет подобное. Ещё раз взглянув на медкапсулу, где лежал бывший первый пилот, девушка вызвала комм Аддингтона.

— Я готова.

— Кого попросили о помощи? — в проницательности капитану нельзя было отказать.

— Доктор Мартинес и, скорее всего, мисс Роджерс.

— Отлично. Тогда жду вас на третьей палубе, в библиотеке.

Свен посмотрела на Лео, который спешно вызывал Ванду.

— Ну что? Пошли. Раз уж я раскрыла важную тайну и на Саргасе меня ждёт смертная казнь, можно развлекаться до конца. Кстати, внутри мы такие же, как и вы. Вообще, мы — это вы. Ментал помог нашим кораблям пробить не просто пространство, но пространство времени. Правда, только в одну сторону. Поэтому мы живём сейчас и здесь. Но наши предки — это ваши потомки. Правда, смешно? А мы когда-нибудь встретим сами себя, только будем старше их как цивилизация — это ещё смешнее. И различаемся мы с вами разве что некоторыми разделами мозга. И то — менталисты. Если сдохну, можешь меня разрезать. Мне будет уже безразлично.

С этими словами она пошла к лестницам между уровнями, не дожидаясь врача, который пытался уложить новые знания в голове и одновременно с этим понять, что брать с собой, чтобы потом не бежать в лазарет.

В библиотеке на третьей палубе, как Свен и ожидала, не было книг. В просторном помещении, больше похожем на капитанский мостик, располагались четыре удобных на вид лежака рядом с мертвой панелью. Капитан, чертыхаясь, вводил одну команду за другой, выводя ментальное управление из заморозки.

— Выбирай любое место, — он махнул рукой на лежаки. — Они все равнозначны по доступу.

— Конечно, равнозначны. Разве можно сделать одну часть сознания важнее, а другую — нет. Долго вам будить корабль?

— Я почти закончил. Минут двадцать уже вожусь.

— Вы знали! — Свен недоверчиво посмотрела капитану прямо в глаза. — Знали, что я соглашусь.

— Я надеялся, что ты просчитаешь наши шансы на выживание без ментала. Двигатель накрылся, генератор живёт на импульсных и скоро остановится, пробоину не заделать, мы уже заблокировали отсеки. Людей слишком много для того количества воздуха, что у нас есть. Если мы не не попадем в точку, откуда нас смогут реально услышать, корабль умрёт вместе со всеми обитателями без шансов хоть кого-то спасти. Поэтому все надежда на ментал. И тебя. Корабль управляем, я сам тут служил во время эксперимента.

Покачав головой, девушка удалилась за перегородку, где сняла нательное бельё, оставшись только в форме. После она легла на крайний лежак, расслабившись и попробовав коснуться своим сознанием энергетического поля корабля, зовя его. Перед глазами тут же появилось неясное облако, которое обласкало девушку, приняв в свои объятия.

— Ого. Работает. — Мартинес подпрыгнул от неожиданности, когда почувствовал, что заработали маневровые двигатели. Стажёр с запасной панели не смог бы их включить, а значит, это она. Девочка смогла подключиться! Он внимательно посмотрел на спокойно вздымающуюся в дыхании грудь, приложил аккуратно датчик в районе сердца и сел рядом.

Свен слушала корабль, жалобы на то, что его не слышат, что приходил «чужой», что двигатель взорван, в обшивке дыры и защитное поле скоро сойдет на нет. Что до ближайшей планеты не долететь без прыжка. Она слушала и улыбалась, радуясь, что даже остатков её ментальных функций хватило на общение с кораблём. И как, черт возьми, она скучала без этого. Сейчас уже всё перестало быть важным. Только она и «Звезда» существовали в этом пространстве, и только от них зависело, что произойдет дальше.

Она попробовала просканировать пространство вокруг корабля. Нет ли где маячка саргасианцев, чтобы по нему дотянуться до помощи. Где-то на краю сознания маяк улавливался, но было слишком далеко. Пришлось отключаться.

— Я слышу маяк, но не могу до него дотянуться. Лео, мне нужна ваша лаборатория, чтобы сделать стимулятор, — она опять сбилась на вежливое обращение, хотя они давно уже перешли на «ты», после первой же вечеринки в баре в каком-то порту.

Она натянула перчатки и попыталась встать, немного при этом пошатнувшись. Мартинес, подхватив девушку за руку, потащил её обратно в лазарет — там была его личная вотчина, где Свен быстро разобралась и начала собирать в пробирке какой-то состав. Дважды она задумывалась на несколько минут, а одну часть вообще оставила, не решив её вливать в основную жидкость.

Полученные составы она набрала в шприцы и повернулась к Лео, внимательно всё записывающему.

— Так. Вот этот состав, — она показала на тягучий и красный, словно кровь, препарат, — поможет мне усилить способности. Усиление будет временным, откат от него, наоборот, долгим. Если я сама не проснусь через пару часов или соскользну в обморок, введёшь второй. — Другой шприц был наполнен, в пику первому, прозрачным, как слеза, составом. — Если за двое суток не проснусь, можешь останавливать сердце, мозг к тому времени сварится. И, пожалуйста, не надо меня жалеть и заставлять жить, хорошо? Я не хочу быть овощем, не вижу в этом смысла.

Она схватила блокнот, быстро написала там несколько строк на саргасианском и отдала вырванный листочек врачу.

— А это отдашь маме. Обещай.

Мартинес, будто только сейчас поняв, чем грозит девушке использование стимуляторов, держал бумажку как детонатор и во все глаза смотрел на Свен.

— Я не смогу тебя убить. Я врач. Я… я клялся, что пока буду в силах, буду спасать жизни.

— Ты и спасешь. Овощ — уже не жизнь. Это существование, которое мучает всех окружающих. Мозг — не сердце, не печень. Его не вырастить новый, не напечатать на медпринтере. Поверь, я видела сгоревших менталистов. Врагу не пожелаю такого существования. Поэтому ты просто остановишь мне сердце! Пообещай это прямо сейчас! Иначе я не соединюсь с кораблём и не рискну здоровьем, чтобы вызвать помощь.

— Хорошо. — Мартинес взял девушку за руку и начал стаскивать с неё перчатку. — Дай мне свою руку. Я хочу этого.

Свен, увидев в глубине черных, словно тьма, глаз врача какую-то неясную ей боль, позволила снять перчатки и взяла в свои руки ладонь Лео, заставив его сесть прямо на пол. Потом она закрыла глаза и потянулась своим сознанием к мужчине, совершая первый в своей жизни осознанный контакт, раскрывая себя. Показывая воспоминания детства, отца, глаза матери, родную планету, ужасно похожую на старую Землю, как её показывали в хрониках. Целый ворох отрывков памяти ошеломил мужчину настолько, что он отшатнулся и невольно глянул на часы, думая, что они провели в контакте почти час. Но нет. Только минута.

— Так вот как вы общаетесь, — он неосознанным движением потер руку.

— Менталы — да. — Свен улыбнулась какой-то солнечной улыбкой, совершенно преобразившей её лицо. — А ты теперь — мой жених.

— Что??? — понеслось ей вслед, но девушки уже не было рядом. Она взяла оба шприца и убежала обратно в «библиотеку». Мама была права, когда говорила подождать своего мужчину, чтобы не испортить первый контакт. В сознании Лео она увидела то, что он упорно прятал, в первую очередь, от себя — рождающееся чувство нежности и какой-то флёр любви, объектом которой была она. Только в таком случае контакт считался состоявшимся, и пару официально нарекали истинной. Скрыть сознание или обмануть в своих чувствах было невозможно — слияние сознаний сильнее любого полиграфа. И девушка улыбалась, зная, что, возможно, этот контакт был единственным в её жизни, да и жизни может не быть в будущем.

— Давайте начнём. — Она легким ветром ворвалась в помещение, запрыгнула на лежак и ввела в вену красный состав. Через полминуты, когда пришел врач, она уже ушла в ментал и стремительно тянулась сознанием к маяку, чтобы послать сигнал о помощи.

Саргасианский корабль, прилетевший на помощь, к изумлению капитана Аддингтона, оказался тем, где раньше служила Свен. Всех людей с земного корабля переправили на спасательский, а так и не проснувшуюся Свен на руках перенес Лео Мартинес, породив тем самым шепотки со стороны саргасианцев. Высокий, сероглазый и постоянно хмурый капитан Дрей Карс только хмыкнул, увидев это, решив никак не комментировать. Единственный вопрос от него звучал следующим образом:

— Сколько?

Прекрасно поняв, что он имел в виду количество дней, которое девушка не просыпалась, Мартинес ответил:

— Пятый день.

— Поздно. — Дрей покачал головой. — Нет шансов вытащить.

— Но я её слышу! — Мужчина осторожно положил девушку на появившуюся кровать, так и не отпуская руку, и глянул на капитана совершенно безумными глазами. — Она не говорит, но я вижу образы, постоянно её зову и она мне отвечает этими картинками.

— Что вы говорите? Отвечает? А вы кто, позвольте спросить? — шустрый невысокий саргасианец в белом костюме вклинился в разговор, одновременно с этим прикрепляя к девушке какие-то датчики и проводки.

— Свен сказала, что я её жених. Мы провели контакт.

— Как интересно. А случайно не помните составы, которые кололи ей?

Мартинес молча залез в задний карман своих брюк, достал бумажку, где записывал последовательность и наименования составляющих стимулятора и не подействовавшего лекарства.

— Вы просто молодец, — похвалил его, судя по всему, местный врач, и убежал к себе.

— Не отпускайте руку, — крикнул он уже из коридора. — Можете лечь рядом. И просите её вернуться. Невероятно, но это, скорее всего, поможет!

Капитана Карса уже не было в комнате. Лео, недолго раздумывая, расстегнул свой китель и осторожно прижал к себе девушку, чтобы контакт был наиболее полным. Эти пять дней он жил словно в двух мирах. Разум твердил, что он в сознании, он общался с окружающими, проводил необходимые действия, чтобы помочь пострадавшим. Но подсознание продолжало сливаться с девушкой. Образы наслаивались друг на друга, превращая общий вид в сюрреалистичные картины. Свен не хотела уходить, но не могла вернуться, изо всех сил тянувшись к своему человеку.

На следующий день проблема была решена. Саргасианец на основе списка Мартинеса изготовил новый состав, и образы, что он видел при контакте, стали медленными, тягучими и как-будто туманными.

— Всё правильно. Она спит. Как минимум сутки её не разбудить, телу нужно привести себя в порядок. Как у вас говорят? «Родные стены помогают лечиться»?

— Дома и стены помогают, да.

— Именно так. Вы можете прервать контакт, если умеете, и тоже отдохнуть. Знаю, что спать в таком состоянии очень непросто. Тем более вы как раса ещё непривычны к подобному.

— На самом деле, это… прекрасно. — Лео поднялся с общей кровати, которая тут же приняла размер одноместной, и оправил форму. — Состояние удивительное, это лучшее, что могла придумать природа для любящих людей. Никаких тайн, никакого обмана.

— Иногда ложь спасает. — Врач проверил показатели девушки и предложил Мартинесу выйти. — Думаю, вас уже ждут капитаны. «Элейна» укажет путь, а я пригляжу за вейлиной Тас. Хотя, уже не вейлиной, что же это я.

Капитаны, и, правда, сидели вместе. Они потягивали напиток, в котором смутно можно было угадать чай, и молчали. На большом экране во всю стену показывали собрание на Саргасе, судя по оживлению, подходящее к концу. Председатель собрания зачитывал документ:

Мартинес сполз в кресло и почувствовал, как ему в руку суют чашку с чем-то крепкоалкогольным. После первого же глотка сжимающая его сердце рука страха ушла, оставив только облегчение и какой-то восторг. Теперь он понял, что всё обязательно будет хорошо. Сегодня просто замечательный день!